2-е декабря, вечер. Брат везет на своем авто меня и коллегу в Шереметьево: сегодня вечером улетаем в Южную Корею на стажировку. Срок той стажировки определен в три месяца. Пока.
Сидим в пробке на Ленинградском шоссе напротив Химок. Перед глазами уже полчаса маячат габаритные огни авто, едущего впереди нас. В этих местах не так давно было столпотворение проституток, их тысячи выходили к обочинам Ленинградки, еще больше сидело в машинах рядом. Теперь ничего этого нет; иногда по обочинам возникают какие-то убогие полузамерзшие (декабрь все-таки!) существа, в которых и женщину-то не сразу узнаешь...
Позади все события, предшествующие отъезду: долгий, бесконечный день в офисе на Большой Ордынке, куда нас заставил притащиться этот мерзкий чурка--Евгений Ц.(россиянин, этнический кореец), напутствие начальника--мистера Ли (корейца, настоящего корейца), вручение заграничных паспортов с корейской визой, командировочных денег и авиабилетов. Почти два часа провели на площади Белорусского вокзала--ждали брата, который любезно согласился отвезти нас в Шерёму. Пятница, вечер--выехать из Москвы в ЛЮБОМ направлении практически невозможно--происходит эвакуация населения Москвы к местам ночевок, на дачи, в загородные дома...
Приехали за два часа до регистрации; обычные в таком месте процедуры досмотра барахла и прочее... Много иностранцев, повсюду слышна неродная речь, на да за время сидения в офисе привык к тому, что вокруг меня говорят на непонятных языках. Да, здесь, в аэропорту, уже--заграница, ощущения дома уже нет. Публика совершенно иная, нежели, скажем, на Белорусском вокзале. Повсюду возят чемоданы на колесах, маленькие, просто большие, большущие, наконец---но все на колесах. Мой тоже--на колесах: поездка "в никуда" на длительный период потребовала взять с собой как можно больше всего, всего--это тебе не в деревню на неделю прокатиться в родную избу, оттуда в любой момент и уехать можно. Оттуда в любой момент--нет, разумеется...
Потихоньку подтягиваются люди из нашей группы, старшего у нас нет--люди взрослые все (или почти все), по-англицки лопочат, пункт назначения объявлен. Кое-кого провожают родственники-- мамы, тещи, жены(мужья),братья--трогательно...Проходим регистрацию, паспортный контроль. В будках сидят дамы-пограничники: строгий взгляд, обилие косметики, погоны прапорщиков, форма погранвойск, выглядят, как все женщины-военнослужащие. Итак, мы уже--за границей. Народ рванул в дьюти-фри. Пошел и я, посмотреть. В магазинчиках, в основном, бухло и матрешки. Цены--не подступишься. Владельцы магазинчиков, согласно вывескам--сплошь хачи. Похоже, и товар у них левый. Наши бегают по этому торжищу, высунув языки и выпучив глаза! Понятное дело, многие видят ТАКОЕ первый и (для многих) единственный раз в жизни: много наших коллег--из провинции...Уже покупают всякое барахло, особенно мадамы! Становится понятным, почему нас нигде в мире терпеть не могут--достаточно просто понаблюдать, как мы делаем покупки. Вот я и наблюдаю, жаль, что фотосъемка запрещена, а так неплохой обезьянник вышел бы! Бродим по залу отлета, народу много--люди едут, едут, едут... Вот толпа хачей, человек сто, а то и больше, ни одной ханум среди них--летят в Баку. А вот "родные косоглазые" лица--с ними в одном самолете девять часов провести придется... Здесь отчетливо видна разница между китайцами, корейцами и японцами. Они все--РАЗНЫЕ, оказывается!!! Только рожи у всех плоские и косоглазые...
Приглашают на посадку. Становимся в очередь к соответствующему терминалу. Через стекло вижу самолет, куда мы сейчас попадем. Картина, сильно отдающая мистикой, кажется нереальной. Становится не по себе: точка возврата пройдена, отсюда только--вперед! За границей я никогда не был, на восток дальше Горького не ездил, зато теперь сразу и на восток , и за границу. Проходим по переходу в салон самолета: стюардесса-кореянка встречает резиновой улыбкой, что-то мяукает (позже узнаем, что это: "Здрасьте"). Жестом показывает, куда дальше. Вообще, экипаж--смешанный, есть и русские бортпроводницы. У этих волосы зачесаны так туго, что разрез глаз у них стал таким же , как и у коллег-кореянок.
Мне везет--место с краю, у иллюминатора! Все будет видно, да и поснимать можно будет. Соседка--кореянка; едва заняла место--тут же заснула. И не только она, многие корейцы взялись спать, только-только плюхнувшись на места согласно билетам. Наши напротив, стали активно готовиться к полету, прогоняя естественный страх высоты лошадиными дозами спиртного. Сабж, сидевший передо мной, всосал для храбрости почти целый пузырь виски: вот, значит, для чего существует дьюти-фри! Теперь лететь не страшно, хотя бы и на обратную сторону Луны.
Выруливаем на старт; пристегнулись ремнями и все-все выключили, разумеется. Самолет взлетает без промежуточной остановки, сразу после рулежки, и с опозданием на десять минут. Грохот двигателей, ускорение, вибрации от качения по полосе, и - лег на крыло: тряска исчезла. Набираем высоту. Ощущения? Никаких! Как в междугороднем автобусе или в электричке--даже неинтересно...Некое разочарование. Смотреть не на что: поздний вечер, облака, сквозь которые стремительно пробился самолет и сразу лег на курс. Разговаривать невозможно--сильный шум. Самолет--Эрбас А-330, на борту около четырехсот человек, свободных мест нет. Экипаж приветствует пассажиров на трех языках: английском, корейском и русском. Мое место почти в хвосте, за центропланом--видимость вниз--замечательная! Ремни можно расстегнуть. Быстро делаю несколько снимков салона, без вспышки, чтобы не привлекать внимание. Посреди салона--рубка-туалет. На задней стенке оного сооружения помещен проекционный экран, на который периодически выводят карту с нашим местоположением и параметрами полета, в основном, крутят американские фильмы и корейские новости. Обычные полетные процедуры: сон, питание--кухня как европейская так и корейская ( здесь это было съедобно...). Салон погрузился в полумрак, все спят. Пытаюсь смотреть американский фильм--неинтересно... Пролетаем над ночным, ярко освещенным городом--Новосибирск. Делаю через иллюминатор несколько снимком, кое-что получилось.
Летим навстречу солнцу. Над Монголией уже светло, можно свободно снимать через стекла иллюминатора. Внизу--гористая местность, засыпанная снегом. Признаков разумной деятельности не видно--прямо-таки инопланетный пейзаж. Дальше, в Китае, чаще попадаются на глаза поселения, города, дороги, возделываемые поля--все-все под снегом. Облаков под нами нет почти, видимость прекрасная. Наблюдается граница заснеженной зоны и области без снега. Опять горы, только светло-коричневые, снег только на вершинах. В распадках между горными грядами видны дороги, кое-где и поселения. Высота--одиннадцать тысяч метров. Места, которые я никогда больше не увижу и никогда в эту точку пространства уже не попаду. Становится жутко, как будто прикоснулся к неким тайнам мироздания.
Желтого моря не увидели--все внизу скрыли густые сине-серые тучи. Скоро Корея, самолет снижается. Видна поверхность моря , многочисленные суда, в том числе и крупные. Много небольших островов, на которых наблюдаются навигационное оборудование, жилье, сады и поля. Море под нами сплошь перегорожено рыбацкими сетями, много маломерных судов--жизнь кипит. Время отлива--обширные участки морского дна обнажены и представляют собой поверхность грязно-буро-зеленого цвета, обильно испещренную небольшими оврагами-каналами. Где-то здесь сто лет назад приняли свой бой "Варяг" и "Кореец".
Садимся, довольно плавно. Аплодисментов благодарности кэпу за мягкую посадку нет, не принято это у них, не "в Европах". Катимся по полосе, первый взгляд на чужую землю вблизи. Все, решительно все вокруг--рыжее, либо грязно-желтое такое, выгоревшее. И--холодно. Самолет наконец остановился у громаднейшего здания аэровокзала, подали переход. Все, прибыли в Корею. Но наш путь дальше--на самый юг Южной Кореи.
Международный аэропорт Инчхон находится на острове, построен к Олимпиаде 1988 года. До Сеула, столицы страны, отсюда километров двадцать. Из Инчхона нам нужно попасть в аэропорт Гимпо, на местный рейс до Пусана. Проходим все необходимые формальности, наш багаж уже плавает по кольцевому конвейеру в ожидании хозяев. Правда... Две наших Юли подняли визг: "Багажа нет!!!". Как быть??? Все оказалось просто и смешно: кто-то из наших снял их сумки с ленты и поставил чуть поодаль; проявил галантность...
Меняем доллары на корейскую валюту--воны. Курс один доллар--тысяча вон. Вспоминаем середину девяностых, когда у над счет денег шел на миллионы и когда вместо кошельков и портмоне пользовались пакетами, иначе не помещалось. Корея--страна с высоким уровнем жизни, цены вдвое-второе выше московских. Правда, и зарплаты в несколько раз выше наших.
Берем билеты на автобус до Гимпо. Здесь вижу все преимущества владеющих разговорным английским--язык(англицкий) и до Гимпо доведет. Запоминаю фразы и активно употребляю из по мере необходимости и ...о чудо!!! Меня понимают!!! Я не изучал английский, только немецкий, ну да ничего--стоит только начать говорить... Кое-кто и дойч здесь понимает.
Сажусь в автобусе у окна. Снимаю все, что попадается на глаза. Обычная реакция туриста, попавшего в незнакомую страну. В пути мы примерно полчаса. Дороги идеальные. Едут, однако, по ним небыстро. Правила дорожного движения соблюдают строго. Суровые штрафы, да и бензин экономят. Литр бензина здесь стоит около пятидесяти рублей. Дороги платные, по пути два-три раза проезжали пункты сбора платы за проезд. Очередей на них нет--все организовано так, чтобы не терять времени. Старых авто не видно. Иномарок--тоже. Много мотоциклов различных кубатур--и это несмотря на зиму!!! Да, и здесь холодно, и даже очень!
Гимпо также поражает размерами, огромный аэропорт. До Пусана отсюда триста пятьдесят километров, лету сорок пять минут. Интенсивность движения аэропланов здесь как у нас электричек, это самый выгодный для этих мест вид междугородного сообщения. Самолет также Эрбас, только А-310. Снова мое место у иллюминатора.
Летим на высоте около пяти тысяч метров. Довольно сильная болтанка. Под нами сплошная облачность. Солнце клонится к закату, красота необыкновенная. Не упускаю возможности поснимать такие великолепные картинки! Соседка-кореянка явно боится лететь, напряжена: сидит, нервно сцепив руки в замок, и прикрыла глаза. На мою возню с камерой у окошка поглядывает косо, с неодобрением.
Пролетаем над Чханьвоном, целью нашего вояжа. Догадался об этом случайно, когда снимал город. На крыше одного из зданий в промзоне было начертано "LG Electronics". Потом эта фотография послужила неким путеводителем по незнакомой поначалу местности.
Ну вот и снижаемся, внизу--Пусан. Видно во всех подробностях этот громаднейший город. Заходим на посадку, касание земли, весьма грубое. Наша воздушная часть пути завершена. Аэропорт Кимхэ. Нас встречают две женщины-кореянки: старушка-переводчица и координатор, та помоложе. Корейцы--люди без возраста. По их внешнему виду невозможно определить, сколько на самом деле ему(ей) лет. На стоянке перед выходом автобус с логотипом конторы. Теперь я еду уже не у окна: вечереет, и снимать уже невозможно. Да и усталость навалилась. Минут на двадцать "отъехал", проснулся в состоянии падения в проход. Запомнить дорогу не пытаюсь: она петляет между холмами, темно. Все дорожные указатели и знаки с надписями на корейском языке, иногда на английском. Ехать нам до завода "намбер уан", это двадцать пять километров. Там же, в общежитиях, мы будем жить, на территории завода.
Прибыли на территорию завода, автобус привез нас к зданию столовой. Темно. Общежития рядом, в пятидесяти метрах, мужские и женские. Смешанного проживания не предусмотрено. Возникает первый колоритный мистер--комендант жилого городка м-р Ха. С ним переводчик Иру, он был и московском офисе. Наш дом теперь общежитие N 104. камера 414, четвертый этаж. На двоих, хотя в номере две двухъярусных кровати. Площадь комнаты около двадцати квадратных метров, обогрев с помощью кондиционера. Из мебели две вышеупомянутые кровати, да еще два платяных шкафа и комод у окна. Все: стола и стульев нет. Все удобства на этаже, общего пользования, прямо как в бауманской общаге, только много опрятнее. Мистер Ха объявляет нам правила проживания, если коротко, то ничего нельзя. Прописки, правда, нет.
Приглашают в столовую на ужин. Его приготовили специально к нашему приезду; он как бы европейской кухни. Пробуем--вполне съедобно. Старожилы ехидничают: завтра вся еда будет обычная, то есть корейская остро-сладкая. Реальность потом оказалась еще гаже, так как готовить самим в общаге запрещено, а единственной альтернативой по питанию оказался Мак-Дональдс.
Теперь мы предоставлены самим себе. Те, кто здесь уже давно, бурно радуются вновь прибывшим. Много общих знакомых--раньше вместе работали, в других конторах. В основном, это--рабочие, операторы, контролеры качества.
Делаем небольшую экскурсию по окрестностям: узнаем, как позвонить домой. Наши мобильные телефоны здесь бесполезны, так как стандарт GSM здесь не работает. Зато есть телефоны-автоматы и относительно недорогая связь. Рядом с нашим жильем магазинчик, в котором торгует следующий колоритный мистер. Здесь можно купить и телефонную карту, и бухло, и прочие разные мелочи. Заодно и масштаб цен узнаем. Насколько хватило сил, углубились в город. Нам придется идти туда завтра, покупать будильник и наручные часы.
Празднуется "встреча на Эльбе" с питием корейской водки-соджу. Затянулась она для некоторых аж на четыре дня. Вообще, наши люди неумерены в потреблении алкоголя. Для некоторых, больных, это беда! Запивают... Есть среди коллег и зашитые. Работяги ушли праздновать дальше всей толпой в найтклаб "Нью- Джерси", куда русских еще пускают. В коридоре становится тихо. Обустраиваем комнату на жилье. Постельное белье привезли с собой. "Подушка"... В эту штуку только иглы втыкать, она до неприличия маленькая. В комнате тепло. Шумит кондиционер: зимой он вырабатывает тепло, а летом--холод. Коллеги обучили нас пользоваться этим агрегатом, и вот он жарит, что есть мочи! Не ожидал, что буду страдать от холода на 35-й параллели...Но--факт, мерзнем!
Утром, в 6,00--завтрак. О ужас, а чего здесь жрать-то!!?? Овсяные хлопья, залитые молоком...
После завтрака спим до обеда, затем делаем вылазку в город, в обитаемую его часть. Обусловлено необходимостью: нужны часы, нужен будильник. Несколько слов о самом населенном пункте. Это--один из нескольких крупнейших промышленных центров страны, в котором сосредоточено масса крупных и мелких предприятий ведущих и не очень кампаний. Город со всех сторон окружен высокими холмами, поросшими местной разновидностью сосны. Размеры города по периметру около тридцати километров. Разделен хайвеем на две равные части: по одну сторону промзона, по другую--жилые кварталы. Планировка--прямоугольная, так что заблудиться в нем просто невозможно. В корейских поселениях нет названия улиц, нет адресов, привычных нам, принята иная система обозначения, чрезвычайно громоздкая.
Цветовая гамма улиц города--темно-серый асфальт, светло-серые здания, розово-голубое небо. Некое разнообразие привносят офисные многоэтажки в деловом квартале: они обильно увешаны яркими разноцветными щитами и матерчатыми вывесками с надписями, в основном, не корейском; нередки также английские и китайские названия. Много магазинов и магазинчиков, дорогих и не очень. В самом центре города--огромная круглая площадь, в центре которой громадная ажурная вышка, увенчанная католическим крестом, по периметру которой движутся автомобили, ничего особенного. Интересно это место лишь потому, что рядом расположен торговый центр "Е-Март", гипермаркет, аналогичный нашим ашанам и икеям. Еще это место актуально для нас еще и тем, что здесь, на первом этаже, находится жупел всех антиглобалистов--ресторан быстрого питания "Мак-Дональдс". Отметили, что за бигмаками и чизбургерами приличная очередь из аборигенов, да и европейских лиц немало: все-таки крупнейший торговый центр здесь. Здесь же и фаст-фуды корейской кухни--там посетителей либо нет вообще, либо один-два замшелых патриота национальной пищи. Да, неладно здесь с едой...
Бродим по рядам, ищем нужные нам предметы. Находим, однако, большое количество соотечественников; вся наша группа здесь. Людей интересует, разумеется, всякое барахло: это за гранью разумного.
Наручные часы мы купили в небольшом магазинчике неподалеку. Коллеге не повезло--его часы остановились, едва мы вышли на улицу. Возвращаться и менять покупку не стали, ибо никаких чеков нам не удосужились выдать. Потом отремонтировали у кустаря-мастера на рынке. Мне с часиками повезло больше, они исправно отработали...
Забрели на улицу, где торгуют рыбой и морепродуктами, так называемую (нами) "фиш-стрит". Это ряд одно-, двухэтажных домов, перед ними на тротуаре расположены ванны с живым товаром, обнаружили и "соотечественников", дальневосточных крабов. Они такие огромные! Фото сделать не получилось, так как хозяева лавок весьма косо на нас поглядывали. Здесь, на этой улице, находятся также конторы, занимающиеся приготовлением рыбных блюд на заказ. Вонища тут неимоверная! Доставку заказов осуществляют курьеры на мотоциклах. Машины--вроде наших минских, при движении издают дребезг и лязганье. Эта единственная категория водителей, правила движения для которых неписаны! Они мчатся во весь опор, руля мотоциклом одной рукой; в другой--металлическая канистра на 20-30 литров. Скорость бешеная! Красный сват--не препятствие!
В черте города многочисленные холмы. На последних ярусами расположены огороды с примитивными постойками-халупами, зоны отдыха и ...кладбища. Все вперемешку...Да и холмы, окружающие город, также весьма плотно "населены", ни клочка пустующей земли!
Понедельник, утро, половина восьмого. Начинаются занятия. Учебный класс, Глобал, находится на третьем этаже столовского комплекса. Из широких окон холла открывается вид на завод. Именно с этого места делали фото для ознакомительных лекций по заводу в Москве. Впечатляет то, сколько времени компания тратит на эти вводные курсы! Не то, что в таксомоторном парке или Эн-ской воинской части--вот тебе задача, трудись! Если можешь--значит ДОЛЖЕН! Как мне кажется, такой подход для Дела полезнее, чем длительное обучение...
Расписание занятий довольно плотное, 10-12 часов ежедневно. Тут и история Кореи, корейский язык, о компании, о контроле качества, " Сикоса Сигма", "Типятьэс" и тому подобное. Лекторы, молодые и не очень, меняют друг друга, но, фактически, повторяются и вещают одно и то же. Каждому из нас раздали объемистые папки с картинками-комиксами. Эти же комиксы используют лекторы, только в электронном виде. Все лекции идут с использованием проектора , компьютера и интернета. Класс оснащен техническими средствами на весьма высоком уровне, оборудование почти новое ( не больше пяти лет).
Половину времени лекции занимает перевод. Переводчик не владеет терминологией, в проблемах производства не ориентируется, поэтому качество перевода весьма посредственное. Чуть лучше ситуация, когда лекцию читают на английском. Надо отметить, что в Корее многие владеют английским и это значительно упрощает общение.
В массе своей лекторы наши--менеджеры из отделов предприятия, "блэк бельты", "грин бельты". Здесь принята японская система иерархий, как в каратэ. Весьма надменные господа и очень хотят быть "грейт пиплами", аналогами наших олигархов. Вещают весьма примитивные вещи с невероятно важным видом, однако, отработав на производстве по два десятка лет и более, с трудом могут рассказать толково о своем участке плюс неквалифицированный перевод. Фактически они комментируют те картинки, которые у нас в папках.
Некоторые вещи, например, историю Кореи, читали приглашенные лекторы. Профессор, заведующий кафедрой русского языка Пусанского университета в частности. Зачем вот только такие лекции простым парням-работягам? Они откровенно скучают, мучаясь по утрам с похмелья, лекции им неинтересны в силу своего развития и способа подачи материала. Развлекаясь, они донимают старушку-переводчицу идиотскими вопросами. Та кривится и морщится, но отвечает...Несмотря на разные темы лекций, вещают там одно и то же, многократно повторяя пресловутую "Сикоса Сигму". Догадываюсь, что это система управления производством, выраженная в виде набора лозунгов. Как выяснилось позже, "Сикс Сигма" во всем мире считается давным-давно устаревшей и малоэффективной формой организации производства. Тем не менее, на "LG" буквально молятся на нее: на стенах, на заборах, в цехах и отделах можно увидеть до тошноты знакомый символ...Равно как и лозунг "Грейт компани--грейт пипл".
Некоторые лекторы своими проповедями буквально вгоняют в сон; "гипнотизеры". Становится бесконечно тоскливо, сознаешь отчетливо свою зависимость от этих людей. Нужно делать вид что тебе интересно, проявлять активность, поскольку информация о каждом из нас ежедневно уходит в Москву. Оценка нас местными корейцами--субъективна до неприличия.
Русские, приехавшие на стажировку, разделились по отношению к корейцам на неформальные подгруппы. Одни безоговорочно легли под косых, принимая все то, что нам навязывают как корейскую "культуру". Орут до хрипоту речевки, гнутся до самого пола в поклонах, жрут с видимым удовольствием это мерзкое варево в заводских столовых и улыбаются, улыбаются, улыбаются...В общем, стараются, очень стараются понравиться работодателям. Другие--пассивны, выполняют все предписанное, но без "блеска в глазах". К первой категории можно отнести людей, не нашедших себя в прошлом, неудачников. Для них настоящее, работа в "Эл Джи"--это шанс подняться, возможность самореализации. Поскольку в группах много народа, работавшего совместно в прошлом, то отзывы о такого рода рвачах как о людях однозначно негативные. Да и как специалисты они, как правило, никакие... Во второй категории, наоборот, достаточно много людей умных, с хорошим образованием, с большим опытом работы на производстве. Кое-кто из этих начинает понимать, что попал не туда.
Любимое выражение наших лекторов: "Вы должны...". И в таком духе всю неделю. Один спец в течение четырех часов разжевывал нам Гауссово распределение; для имеющих школьное образование это непонятно вообще, закончившим Бауманку и МАИ смешно--чего тут объяснять-то столько времени??? Да еще с таким пафосом.
Некое разнообразие привнесли занятия йогой. В подвальном помещении учебно-,медицинско-, столовского комплекса расположен йога-центр. Занятия ведет колоритный сенсей, автор широко известных узкому кругу специалистов трудов по йоге. Музыкальный фон занятий--вещи Франка Дюваля. Здесь его называют "тот немец". Во время одного занятия испытал чувство острой обиды на соотечественников. Произошло вот что. После окончания занятия решили сделать групповую фотографию. У сенсея, оказывается, правило делать снимки всех иностранных групп, с которыми он занимался. Снимала ассистентка йога-тичера, кореянка. У наших тоже были фотокамеры, маленькие такие, попросили поснимать ее и нашими...Все просто--навел по дисплею и щелкнул. Сунул и я свою камеру... Не смогла мадам с ней справиться--профессиональная техника--поэтому снимал группу сам. Из наших никто не захотел поменяться со мной местом и сделать снимок...Чувство отчуждения к этим людям возникло враз и насовсем. А ведь нам вместе работать потом. Единой командой, за что так ратуют корейцы.
Неприятное состояние; заболеваю. Насморк, кашель--в йога-зале сильные сквозняки и лежали на полу там довольно долго. Это еще и последствия акклиматизации. Многие жалуются на здоровье. Кое-кто обращался в заводской медпункт, он в этом же здании на втором этаже. От всех болезней здесь прописывают Большие Белые Таблетки. Хорошо хоть, взял необходимые лекарства из дома, занимаюсь самолечением, поскольку здесь, на чужой территории, дела до моего здоровья никому нет. Выясняется интересная подробность: у нас, оказывается, нет медицинской страховки. А те бумажки "РОСНО", какие нам дали в офисе перед отлетом,--туристическая страховка на случай смерти туриста за рубежом. Заодно узнаю, что визы наши трехмесячные тоже туристические, не дающие права на работу по найму. Начинаю понимать, что...обманывают здесь. Делюсь "открытием" с коллегами, однако вопросы к администрации уже созрели и довольно много.
В конце недели приехал из Москвы начальник отдела персонала Алексей К., весьма любезный мужчина лет сорока. Наблюдали издали, как он вась-вась с корейцами-менеджерами, отвечающими тут за нашу стажировку. Потом снизошел и до нас. В учебном классе на заводе N2 собрались все россияне, пробовали задавать ему "острые" вопросы. Оппонент занял жесткую позицию, никаких уступок по части питания, условий работы, программ стажировок, вообще никаких! Переработка на сборке, то есть разница между рабочим временем в России(8 часов) и Корее(12 часов), оплачиваться не будет! Квалификация по прежним местам работы также не принимается в расчет. Кто недоволен--тот пусть "валит", это официальная позиция руководства в Москве. Так ничего конкретного и не решили...
Русских дам в первой группе, в отличие от нашей, нет. Нам показали секс-символ той группы--переводчицу Соню, кореянку. Это абсолютно бесполое существо неопределенного возраста, знающее русский, как ей кажется. Студентка факультета русского языка местного университета, временно нанятая компанией. Простые парни-операторы откровенно издеваются над ней, объясняя глубинный смысл русских слов залет,отсос, очко и тому подобных. Соня переводить старается, но плохо у нее получается, особенно перевод с терминологией.
В субботу после лекций ужин в корейском ресторане. Это довольно далеко, едем туда на автобусе. Автобусы... Транспортное средство, которым мы пользуемся ежедневно. Автобусы эти принадлежат компании, развозят работников заводов утром и вечером и осуществляют прочие перевозки пассажиров.
Интерьеры ресторанчика выдержаны в национальном стиле. Потолки и стены обильно украшены резьбой, пол теплый. Низкие столики, сидят на полу, поджав ноги. Блюда корейской кухни. При кажущемся изобилии есть практически нечего. Пробуем. Некоторый навык питаться с помощью палочек уже приобретен в заводской столовой. Угнетает тот факт, что даже мясо(свинина) сладкое на вкус! Поджаривают его прямо перед употреблением, на столе имеется специальный камелек с решеткой. Полоски мяса очень тонкие и их после поджаривания режут специальными ножницами. Пробуем корейскую водку,"соджу". Редкостная гадость! Сладкая водичка, пахнущая спиртом. Кое-кто из русских по части поглощения этой дряни большой спец. Делятся впечатлениями. Обед по-корейски--это сложный многоступенчатый ритуал. На лекциях по корейской "культуре" нам кое-что рассказали и показали. Сейчас, за столом, отдельные энтузиасты пробуют применить полученные знания. Корейцы наблюдают за этими потугами свысока, со снисходительными улыбками. Тем не менее, после стаканчика-другого сами они все эти премудрости как-то враз забывают. Пьянка продолжается далее в упрощенной форме. В помещении дымно; жарят мясо. Молодежь пробует напоить мисс Чё, координатора обучения. Но эта маленькая кукла то ли железная, то ли деревянная. Держится, хотя--хочется! Напоили Соню, Соне плохо. Соня рвется в туалет--туалет занят. Стоит это несчастное существо, зажав ладонями рот и выпучив глаза! Простые парни сочувствуют Соне, предлагают проглотить обратно... Всем весело! Нет хлеба. Нет его вообще! Взамен хлеба у корейцев рис. В столовой как-то к этому отсутствию уже привыкли. Но здесь, когда нужно пить, хороший бутерброд на закуску очень даже не помешал бы...Громко требуем хлеба! Ресторанщики снисходят до просьб и приносят нечто похожее. Субстанция в пакетах, похожа на наш белый хлеб в буханках, уже нарезана. Вкус...Нет, не хлеба: пенопласт, пропитанный рыбьим жиром! Кое-как съели по кусочку... Что это за пьянка: ни жареной картошки, ни шашлыка, ни соленых огурцов, ни поговорить! Все орут; шум стоит невообразимый! Разбились на маленькие группы, и начался междусобойчик. Манагеры-русские с манагерами-корейцами отдельно, типа начальство, грейтпиплы. Скучно. Но, наконец, мероприятие подходит к завершению. Много фотографируемся. Выходим на улицу; нас ждет автобус. Грузимся, неспешно едем "домой". Подгулявший народ требует от "шефа" музыки, предлагает три счетчика, в общем, все как на мрачной пьянке. "Шеф" снисходит и вклюзает нам на всю катушку (аудиосистема в автобусе мощнейшая, для зала хватило бы) нечто похожее на Верку Сердючку, только в полтора раза быстрее; этакая корейская попса. Народ, вернее трое-четверо самых буйных, неистовствует! Требуют везти их в найтклаб для продолжения. Через десять минут кассета у водителя закончилась. Возникла пауза. Шофер поинтересовался на свою голову через переводчика, что поют русские во время застолий. Его поняли и так, без перевода! "Ща покажем!!!" Народ взвыл "Ой, мороз, мороз...", глоток не жалеючи! Еще бы, в отдельных сабжах плескалось в тот момент до полутора литров соджу и...бутылочек шесть-восемь пива. Так и ревели до самого конца пути. Всем понравилось. Активная часть рванула чуть погодя в "Нью-Джерси", там стандартная программа: пьянка, разборки с местными--"Наших бьют!!!"-- окончание мероприятия в местном полицейском участке. Здесь некоторых русских уже узнают, как постоянных клиентов. Трезвяков у корейцев нет; забухавшего соплеменника полиция доставит на дом и выпишут такой штраф, что потом бухло само назад полезет от воспоминаний о сумме означенного штрафа...Славянам делают устное внушение о вреде пьянства. Наркомании у них нет; по лицам некоторых соотечественников видно, что им-- надо...
На следующий день в планах руководства экскурсия в Пусан, в музей "ЭлДжи", Мак-Дональдс и океанариум. Поездка на автобусе.
Собираемся на баскетбольной площадке около столовой в восемь утра. Те, кто жрал вчера без меры, сегодня выглядят прескверно; поправляют здоровье, хрипят сорванными голосами, полусонные, поскольку прибыли к месту сбора прямо из "Нью-Джерси"...Холодно, минусовая температура. Это несколько облегчает "страдания" больных, да и всех остальных взбадривает. Эта зима совершенно непохожа на нашу: ясное голубое небо без единого облачка, полное отсутствие снега.
Ехать нам недалеко, километров тридцать. В силу рельефа местности едем долго, часа полтора. Скорость невысока. Почти все в автобусе спят: вчера было пито как следует. Местность вокруг нас весьма пестрая. Беспорядочные поселения, не то город, не то деревня. Многочисленные постройки непонятного назначения, разбросанные там и сям. По выезде из города--тоннель длиной два с половиной километра. Далее дорога петляет между холмами, густо поросшими кривыми соснами. На склонах холмов многочисленные фруктовые сады: местные мандарины считаются одними из лучших в мире. Сейчас декабрь и мандариновые рощи представляют собой подобие наших березовых веников, такие же голые и похожего цвета.
На полпути холмы кончились, едем по равнине. Поверхность ровная, как стол. Видно очень далеко, поскольку растительности почти нет. Многочисленные рисовые поля, разделенные то каналами, то неширокими бетонными дорогами. Длинными рядами протянулись остекленные теплицы, меж них странные сооружения из подручных материалов, брезентов, войлоков, железных листов. Бомжатники; торчат дымовые трубы печек-буржуек и здесь же прилажены в большом количестве спутниковые антенны-"шляпы".Рядом с такого рода жильем нередко можно видеть весьма недешевые авто, а уж о мопедах и мотоциклах и говорить нечего, их целые штабеля. Очень много строительной техники вокруг, особенно экскаваторов разного размера и больших самосвалов. Впечатление такое, что разрыта вся страна. Дорога, по которой мы едем--магистраль. Дорожная разметка, знаки и указатели, все на высшем уровне. Имеют место многочисленные развязки на трех-четырех уровнях и это просто в поле, для удобства! Шоссе платное, пункты сбора денег через каждые 10-15 километров.
Город Пусан--это беспорядочное нагромождение всевозможных жилых и нежилых построек. Всё--из стекла и бетона. Старой архитектуры зданий не наблюдается. Движемся по эстакаде вдоль узловой железнодорожной станции, высота её над землей весьма внушительна, пятый-шестой этаж. И над нами, и под нами также тянутся путепроводы, системы никакой. Экономия жизненного пространства города просто потрясающая!
Петляем по улицам--водитель не знает твердо дороги. Часто останавливается и спрашивает дорогу у прохожих. Старушка-переводчица здесь ему не помощник, она сама здесь впервые. Наконец нашли нужный нам объект. Это внушительного вида здание в стиле офис-модерн с логотипом конторы на верхних этажах. Этажей не то тридцать, не то сорок.
Вышли из автобуса на площадку перед входом. Наша экскурсия не единственная, еще несколько групп школьников с разных концов Кореи. Такая мощная пропаганда среди молодежи достижений своего народного хозяйства! Посещение музея "ЭлДжи" по предварительной записи, для работников компании установлен общий порядок.
Удаляюсь на несколько десятков метров поснимать. Через стекло автобуса на этот раз даже и не пытался делать фото: оно было тонированным и пыльным. Погода на удивление, ясно и тепло!
Улица весьма колоритна, отличается от улицы, скажем, Москвы, той иностранной непохожестью во всем. Но, в целом, ничего особенного. Видно, что все это построено лет двадцать-двадцать пять назад.
У нашего автобуса шум, возмущенные вопли водителя. Он выгреб из-под сидений целую гору мандариновых очисток и металлических банок из-под чего-то слабоалкогольного. Теперь он все это несет к мусорному баку во весь голос ругается на наших свинот. А всего-то и ничего: простые парни с утра похмелились да и закусили мандаринчиками, ну а мусор, как у себя в калужских электричках, под лавку. Они даже не поняли причины такого возмущения водителя! Не нужно думать, что корейцы такие уж чистюли; они оставили после себя настоящую помойку в салоне самолета Москва-Сеул! А ведь там была весьма небедная, образованная публика!
Простые парни рыщут вокруг дома--ищут место справить малую нужду. Но здесь таких уютных зассаных уголков не сыщешь, не приветствуется. Даже в горах, вдоль пешеходных троп заветные кабинки весьма нередки, и чистенькие!
Нас приглашают внутрь. В вестибюле, как водится, ресепшн, тут же и охрана. Нам представляют экскурсовода. Девушка, по их меркам о-го-го, по нашим так себе. Двигаемся по залам, их много, на каждый вид продукции компании свой зал. Бытовая техника, ничего особенного, такой полно в любом большом магазине. Залы оформлены шикарно, средств явно не жалели. Вот большой холодильник, в дверце коего вмонтирован компьютер с интернетом. Действует. Народ тут же открывает майлточкару и давай писать письма на родину. Едва оторвали.
Довольно светло. Можно снимать без вспышки, да и объектив со стабилизатором позволяет получать резкие снимки. Снимаю все подряд. Некоторые вещи мы уже видели в музее на заводе N2, но есть и совершенно необычные экспонаты.
В некоторых залах снимать запрещено, представление клоунов, например. Ну, там действо рассчитано совсем для маленьких. Всевозможные симуляторы: бобслей, кишечный зонд. Зал с голографическими изображениями. Зал с игровыми автоматами и боем в национальный барабан. Зал с "вечным двигателем".
Довольно нудная экскурсия таки заканчивается. Выходим обратно в вестибюль, при выходе каждому из нас вручают пластмассовые сувениры-копилки. В вестибюле колоритный мистер делает из листьев пальмы фигурки кузнечиков, лягушек. На наших глазах он сделал зеленую саранчу.
В вестибюле стоит бронзовая фигура самого большого грейтпипла, который и основал когда-то эту контору. Народ фотографировался в компании с...
Едем на пляж Хёндэ. К названию марки автомобилей это слово не имеет отношения; пишется по-другому. Бухарики наши уже где-то взяли, а усевшись в автобус, и вмазали. Настроение заметно улучшилось, тем более, что запланирован обед в Мак-Дональдсе. Народ хочет страстно привычной пищи, так как капуста из заводской столовой всем уже осточертела за неделю.
Вот и пляж. Пока идем толпой к Маку, выскакиваю на сам пляж и делаю несколько снимков. Поедаем бигмаки, и даже по две порции--контора не скупится. Позже узнаем, что стоит это все сущие копейки. Важно, с каким пафосом все это преподнесено--чтоб мы чувствовали себя обязанными...Здесь нередки и европейского типа лица, в основном, американцы. Можно поговорить, поскольку английский язык знаю почти все.
Океанариум. Сооружение на берегу, метрах в ста от уреза воды. Вся экспозиция находится под землей, наверху только вход. Спускаемся на эскалаторе от конторы в это подземно-подводное царство. Здесь полумрак; стены покрыты темно-синим бархатом. Аквариумы и ванны подсвечены изнутри, но, к сожалению, снимки получаются невысокого качества--стекла сильно искажают. Думается, это сделано намеренно. Здесь представлено много всевозможной морской флоры и фауны. И акулы есть, и пингвины... И стеклянные галереи под ваннами. Вот над головой неспешно плывет громадная морская черепаха. А вот мурены... Целый набор медуз различных размеров...В глубоком (этажа этак два) аквариуме вместе с рыбами плещутся и люди-аквалангисты.
Здесь много родителей с детьми, все с фотоаппаратами. Писки, визги восторга: дети везде одинаковы!
Выбрался наверх вперед всей группы; нужно хотя бы минут десять-пятнадцать, чтобы поснимать на пляже. Это место считается фешенебельным как в Пусане, так и во всей стране. Океан спокоен; небольшие волны тем не менее накатываются к вящей радости публики, прогуливающейся здесь. Людей много; внешний вид их разительно отличается о тех, кого мы привыкли видеть в промзоне. Эти и одеты богаче, и лица более осмысленны. Много европейцев и американцев, так что на нас никакого внимания.
Быстро, насколько позволяет сноровка, снимаю все-все вокруг себя; побывать здесь уже никогда не придется. Очень мешают громадные стаи чаек, они везде--и в воздухе, и на песке, и на воде.
Снимаю обувь, закатываю штаны до колен и захожу в оушен. Вода прозрачная, соленая и очень холодная, всего + 9С! Потоки воды и воздушных пузырей вокруг меня. Мелкий песок внедряется во все так прочно, что удалить его невозможно. Фототехника чрезвычайно чувствительна к такого рода загрязнениям, приходится внимательно следить, чтобы песок никуда не попал.
Вдоль пляжа, как водится, набережная. В ряд, насколько глаз хватает, выстроились отели, просто дорогие и очень дорогие; наведен умопомрачительный лоск. Плати деньги, и будешь почти как в раю. Однако... За фасадами "рая" раскинулись обширные трущобы, конкретные бомжатники со всеми обязательными атрибутами такого рода обиталищ... Здесь и пестрые хижины из подручных материалов, груды хлама перед ними, предметы непонятного назначения, торчащие ото всюду. "Населения" этих мест, правда, не видно.
Вечереет; едем обратно, на завод в общежития. Видно, что народ подавлен обилием впечатлений от чужой жизни; в салоне автобуса молчание. Некоторые особо любопытные достают старушку-переводчицу вопросами, та вяло отвечает. По характеру ответов делаю вывод о крайне низкой эрудиции нашего интерпретё. Медленно движемся по городской улице; там и сям идут работы на трассе. На встречной полосе пробка, которая так и будет тянуться почти до самого места нашего назначения. Суббота, вечер--все едут в город из провинции. Возникает чувство места: еще бы--по этой дороге нас уже провезли несколько раз! Обсуждаем возможность похода "в горы" в воскресенье. Под "горами" подразумеваются ближайшие к нашему обиталищу холмы. Старушка утверждает, что походы по холмам здесь в чести и что там существует масса оборудованных туристских троп. Когда выходили из автобуса, водитель буквально разрывался в микрофон, требуя забрать весь мусор с собой!
По возвращении--мерзкое место, столовая! Громадное помещение на пять тысяч человек, столы длинными рядами, тошнотворный запах рыбьего жира. Снова это мерзкое варево, годное разве только для колдовства. Это уже не лезет! Ощущения голода нет, однако напрочь отсутствует аппетит.
В воскресенье решаю сходить на бугры один, без компании. Мы проводим все время вместе: и на занятиях, и в общежитии. Это начинает раздражать, хочется некоторое время побыть одному. Кроме того, практика подобных мероприятий показывает, что будут долгие бестолковые сборы, бессмысленно-острые обсуждения маршрута движения, всяк будет лезть в лидеры. Проявится амбициозность, эгоизм, неспособность прислушиваться к мнению других. Расслоение среди сотрудников нашего отдела уже наметилось. Двое претендуют на лидерство; основание--близость к начальнику отдела вследствие хорошего знания английского и что "так решил мистер Ли". Лидерами они желают быть даже в мероприятиях, не связанных с заводом, в частности, в таком вот походе. Предпочел идти один и без подготовки: даже кепку с собой не взял. Цель похода--найти на вершине холма открытую площадку и снять панораму города-завода.
От общежития до подножия холма около двух километров в южном направлении. Туда можно попасть по прямой широкой дороге, вернее, по тротуару (с велосипедной дорожкой!) вдоль оной. Так я и делаю. Иду неторопливо, много снимаю, снимаю все, что на глаза попадется! Часто приходится пересекать дороги, идущие перпендикулярно; перекрестки даже в "глухих" местах (промзона!) оборудованы по последнему слову техники! Дивлюсь такой расточительности, но на красный свет не бегаю, жду своей очереди. И они, за рулем, тоже--ждут! Полное безлюдье--как раз то, что мне сейчас нужно. Люди только в редких машинах, проезжающих мимо. На солнышке тепло почти по-летнему, в тени же холод собачий: декабрь все-таки! Чем ближе к окраине, тем большее наблюдаю запустение; и мусора побольше, и трава пробивается через стыки между тротуарными плитками. Как мне кажется, все это было построено лет двадцать назад. Делали основательно, на века. По крайней мере, следов косметических ремонтов не наблюдается.
Вдоль подножия бугра проложена железная дорога, одна из немногих в этой стране. Не впечатляет: однопутная неэлектрифицированная, колея 1435 мм. Рельсы ржавые, буковые шпалы изрядно сгнившие, балласт из серого щебня. По-видимому, это вспомогательная ветка.
Пересекаю железнодорожную линию, ищу какой-нибудь путь на холм, густо поросший невысокими кривыми соснами. Нахожу. Вполне приличную дорогу, отсыпанную щебнем. Двигаюсь по ней, прошел метров пятьдесят. Впереди, за деревьями, слышен лай собак. Вижу, что здесь не пройти: в сосняке плотно расположились постройки типа дачных домиков, рядом с ними бродят некие люди. С вялым безразличием смотрят они на меня. Тупик; тут же вижу и автомобили, легковые и маленькие грузовички, такие многочисленные в этом городе. Похоже на наши дачи. Обхожу стороной, мне никто не препятствует, хотя ощущаю, что за мной наблюдают. Выбираюсь к циклопических размеров площадке для игры в гольф, её видно с территории завода. В этой стране игра в гольф популярна чрезвычайно: заметно по количеству машин на стоянке рядом с площадкой, огороженной с боков и сверху мелкоячеистой сеткой зеленого цвета, натянутой на высоченные мачты-растяжки. Эта сетка и придает сооружению столь монументальный вид. Понаблюдал за происходящим здесь. Игроки заторможены: они больше медитируют нежели играют. Смотреть не них--тоска зеленая, заснуть можно! Иду дальше, вернее, выше. Нашел небольшую дорожку вверх, поднялся метров на тридцать. Дальше заросли высохшей травы и бездорожье. Лезу напролом. Резкий шум, похожий на выстрел! В трех метрах от меня из-под смятых травяных джунглей взлетает..фазан! Настоящий! Это я его спугнул... Сделать фото не успеваю, и солнце в глаза; роскошная птица улетела на юг. Камеру, однако, держу теперь наизготовку. Чуть выше выбираюсь на открытое место, оборачиваюсь на город. Грандиозная картина! Делаю панораму, отдельные фрагменты, вид на контору, постройки на склонах холмов напротив. Выше меня только заросли, принимаю решение лезть на самый верх. И лезу. Прямо вверх. Склон не очень крутой, однако обильно усеян опавшими листьями. Здесь заросли сосны перемешаны с лиственными породами, кажется, это каштан. На сухих листьях легко поскользнуться и скатиться вниз. Держаться можно только за ветви и стволы кустарников, обильно усеянные длинными острыми шипами! Склон прорезают довольно глубокие овраги: в сезон дождей здесь несутся с вершины потоки воды. На дне оврагов голая порода, внушительных размеров валуны. Также наблюдаю и выход породы и на склонах. Это не гранит, нечто зеленоватого цвета. Добираюсь, наконец, до вершины. Обнаружил вполне приличную пешеходную тропу. Прошел по ней в восточном направлении метров двести, до места, где склон пошел вниз. Подходящей площадки для съемки не нашел: сплошные густые заросли. Город сквозь них виден прекрасно, однако снимать нельзя. Иду назад по тропе, в западном направлении. Исследую южный склон холма. Попадаются небольшие, две-три сотки, полянки, на которых странные рукотворные холмики полукруглой формы. Склоны полянок укреплены от оползания террасами из камней. Позже догадываюсь, что это за холмики... Далее на юг еще более высокий холм. За ним--море. По карте посмотрел потом, насколько близко был я от соленой соды. По склонам холмов проложены линии электропередач. Кабели поддерживают металлические мачты невообразимо огромных размеров! Даже издалека они выглядят циклопическими. Площадки под ними расчищены; вот бы добраться туда! Только далеко это--сил уже нет! Чувствую недомогание, поскольку всю неделю мучился от простуды. Однако лазание по склонам холма принесло определенную пользу: я как следует пропотел, некий аналог парилки. Возвращаюсь вниз, уже по тропе. По пути делаю несколько снимков улиц города телеобъективом через просветы между деревьями и пару автопортретов. Выхожу в том же месте, с какого начинал подъем. Иду по той же дороге обратно. Солнце теперь светит мне в спину, замечательные контрастные виды улиц, дорог и дорожек, заводских цехов! Снимаю почти непрерывно. Устал. Теперь на красный свет не останавливаюсь; машин нет вообще. У самого финиша поснимал задворки нашей общаги. В пути был около четырех часов и прошел примерно восемь километров.
Понедельник, предрассветные сумерки, половина седьмого... Ожидаем в условленном месте автобус. Нас повезут на завод N2, где сегодня для нас начнется наконец то, чем нас пугали с самого начала работы в компании--инновейшен скул или испытания для вновь принятых на работу в компанию. Тоскливо, небо кажется с овчинку. Остро ощущается несвобода, зависимость от кого бы то ни было.
Вот на такси подъехала наша старушка-переводчица. А вот и наш автобус. Заходим...О ужас!!! Наш "драйвер" сидит на своем месте, перепоясанный крест-накрест привязными ремнями, чтоб не упасть, глупо улыбается всем входящим (вход спереди). При этом всем руки его в ослепительно-белых шелковых перчатках; такая мода у них, у шоферов. Сказать, что он с бодуна--ничего не сказать!!! Дядя так заспиртован, что дай ему закурить--сдетонирует!!! В Корее, значит, жрут её так же, как и везде, то есть до поросячьего визга! Повеяло родным запахом, видимо наш "командир" как следует отдохнул в выходные и кушал явно не водичку-"соджу", а нечто сорокаградусное. Как же поедем??? А--нормально поедем...У водилы перед носом экран навигационной системы дюймов так на девятнадцать, картинка цветная и крупная, да и ехать недалеко, километра два. И точно--довез в лучшем виде, ни разу не превысил скорость, не проехал на красный свет, никого не задавил. Класс! При таких дорогах--неудивительно...
Мы снова в учебном классе. Появляется кореец с выправкой военного, отнюдь не бывшего. Позже он получил псевдоним "сержант". Столы в классе островками. Нас разбивают на бригады по шесть человек, по количеству мест у "островков". Предлагают облачиться в голубые жилетки с надписями на спине "инновейшен скул" и "вош мэшин дивижн". Размеры одежд выдержаны для аборигенов. Впору только нашим женщинам и мальчикам. Взрослые мужики, а особенно толстяки, испытывают серьезные проблемы: оно либо до пупка, либо не сходится вообще. Кое-кто пытается сделать из двух жилеток одну. Смех. "Сержант" резко обрывает веселье, строит личный состав, и весьма сурово призывает серьезнее относиться ко всему, что здесь имеет место быть. За невыполнение--расстрел, то бишь увольнение и депортация в Россию.
После "сержанта" перед нами возник субъект, "лейтенант", с правильно-кукольным лицом. Выражение лица этого, однако, предельно сурово. Представляется. Зовут его мистер Но, он-наш ответственный куратор. Далее минут двадцать он произносит энергичный спич на тему: " Надо стараться, надо как следует стараться, а вы плохо стараетесь, вы вообще не стараетесь изучать наши порядки, не желаете превращаться в чурок безмозглых! Нужно внимательно слушать лекции, а не спать, и так далее...".
И началось...Вернее, продолжилось.
...Продолжение лекций. Расписание перед нами: названия другие, содержание то же, что и на прошлой неделе. Вместо йоги--строевая подготовка или разучивание речевок и приветствий.
Появился еще один полувоенный кореец; этот стал у нас "прапорщиком". Лекторы, все как один, завзятые "гипнотизеры". Темы лекций абсолютно неинтересны: пишу в тетрадке все, что в данный момент в голову взбредет, в том числе и откровенную похабщину. Лекторам нравится, что много написано. Русского языка они все не знают, разоблачения можно не бояться. И старушка наша, переводчица, хоть и прожила семнадцать лет в Москве, с русским того...не очень.
"Сержант" и "прапорщик" фотографируют каждого; фотик "Сони", цифромыльница. Позднее у них в руках появились листы с нашими фотками, с помощью которых они нас идентифицировали: эти русские все на одно лицо! Становится известно (слухи!), что информация о стажировке каждого из нас уходит в Москву ежедневно; по итогам каждого дня выставляются оценки. Насколько они объективны??? На одной из лекций нам говорили о том, что в этой стране при приеме на работу принято судить по первому впечатлению о соискателе. Строго. Так вот нас и здесь оценивают. В первый же день орали речевки так старательно, что я сорвал и без того простуженный голос.
Строимся в две шеренги лицом друг к другу. Разучиваем речевку, поклоны. Поначалу заминка вышла--на каком языке это кричать? На корейском, английском или русском? Остановились на русском, хотя и не без некоторого сопротивления "сержанта". Этот малый частенько, по нескольку раз на дню, произносит перед нами проникновенные речи о безусловном подчинении, строгом соблюдении установленных порядков. Мы должны принять их корейскую культуру. Нелояльность будет жестоко караться.
Нашу группу разделили на бригады по шесть человек. В каждой бригаде свой лидер: но подает команды во время произнесения речевки. На роль лидера пробуются поочередно все члены бригады.
Пробуют адаптировать их команды к привычным для нас. Служившие в армии пытаются помочь, однако у нас на производстве такого не существует в принципе, а военные команды в заводских цехах как-то неубедительно звучат. Так что команды "Чарё!", "Кённэ!" для поклонов так и остались в оригинале. В оригинале также орем: "Хёокшин! Хэгпетсыбнида-а-а-а!", выпрямившись после поклона. После часа этих упражнений, глядя в бессмысленные лица-маски соседей по строю, забываю даже таблицу умножения.
За приветствием следует речевка. Так сказать, настрой не стадную работу. Выглядит это примерно так:
Лидер: Речевка!!!
Стадо: (приняв стойку и воздев кулак вверх) Да-а-а-а!!!
Лидер: Старт!
Стадо: (ритмично выбрасывая перед собой правую руку со сжатым кулаком):
Ресурс ограничен!
Разум бескраен!
Пять--невозможно!
Тридцать--возможно!
(здесь делается поворот корпусом, далее речевка произносится в прыжках на месте):
Делай сегодня,
Делай сейчас,
Новое дело!
( снова поворот корпусом, далее без прыжков, но выбрасывая кулак вперед)
Делай, делай, делай!!!!!
Все вместе: ( в ладоши): хлоп-хлоп, хлоп-хлоп-хлоп, хлоп-хлоп-хлоп, хлоп-хлоп...( два раза)
Все вместе: ( энергично выбрасывая кулак вперед): Да-а-а-а-а-а!!!
Разучиваем десять основных правил-лозунгов, помогающих, по мнению корейцев, лучше организовать производство. У них это называется тен морале слоган.
Вот окончательный текст этих десяти морале слоган после перевода на русский с последующим редактированием:
--
Пять--невозможно, тридцать--возможно!
--
Делай сразу!
--
Разрушь волокиту!
--
Действие--сила!
--
Нет слова "нет"!
--
"Мы" а не "я"!
--
Ресурс ограничен, разум бескраен!
--
Всегда впереди!
--
Пусть меньше, но лучше!
--
Стремись к большему!
Нам вещают, что это необходимо для выработки чувства команды, так как команда способна эффективней сработать, нежели индивидуум. Я, законченный индивидуалист, со своей стороны вижу, как из людей создают стадо баранов! Мысли такие вслух не высказываю, делаю то же, что и все... А ведь в реальном Деле частенько возникают ситуации, когда ты с проблемой один на один, и никакие поклоны и прочие шаманские заклинания не помогут, если не будешь думать! У корейцев же думает либо их "грейт пипл", либо Большой Белый Брат; удивительно нетворческая нация! Правда, делаю такой вывод, исходя из личных наблюдений локального характера в ограниченный промежуток времени.
"Прапорщик" и "сержант" весьма недовольны громкостью воплей и резкостью наших движений. Попеременно то один, то другой демонстрирую нам, как должно это делать.
Наши мученья в первый день "курса молодого бойца" были несколько разбавлены неким развлечением в конференц-зале над столовой завода N2. В этот день проводили подведение итогов уходящего года для производства стиральных машин. Нас тоже погнали туда. Дело было сразу после обеда. При входе в зал установлены три большие стиральные машины с фронтальной загрузкой. Сейчас они выполняют функцию лототронов. Среди работников будут разыграны ценные призы.
Зал большой, мест тысячи на три. Оснащен богато: звук, свет, вплоть до дымовых установок. Сюда согнали всех, кто мало-мальски не занят на производстве. Мы расположились в задних рядах. Вокруг нас форменный обезьянник, везде раскосые лица рабочих. Места в зале занимают по отделам, подразделениям. Вихрем мечется наш "сержант", он сейчас вроде режиссера. На сцене--президиум. В президиуме, естественно, "грейт пиплы" или топ-менеджмент, важные господа в дорогих костюмах.
Начали с длинных нудных речей. Самый главный грейтпипл закатил речугу на полчаса с комментариями картинок с проектора. Убеждаюсь еще раз, что многие корейцы, выступающие перед аудиторией, имеют гипнотические способности. Неудержимо тянет в сон; смысла речи мне не понять, поскольку корейским не владею. Осматриваюсь по сторонам: вокруг меня настоящее сонное царство! Такого не было даже на наших комсомольских собраниях! Спят все вокруг сколь глаз хватает, и русские, и корейцы-работяги! Мертвым сном спят, иные валятся со стульев в проходы, просыпаются, очумело трясут головами и ...снова погружаются... При этом никто не храпит! Грейтпиплу на сцене это не мешает вообще, по-видимому, реакция зала на его речь не предусмотрена. Только бегает с листами бумаги--сценарий!--по проходам неистовый "сержант" из инновейшен скул.
Главный герой здесь сегодня стиральная машина "Тромм". От немецкого der Trommel--барабан. Знающие спецы из наших сообщают, что это "чудо" корейского происхождения есть копия бошевской машинки лохматых годов. Тем не менее, у них вся страна оклеена изображениями вош-мэшин "Тромм".
Все. Речи закончились. Сначала стали награждать руководителей среднего звена. Затем наградили "ударников капиталистического труда" из рабочих. Подход к начальнику, поясной поклон. Вручают папки красного цвета, наверное почетные грамоты.
После торжественной части театрализованное представлений. Раскрыты трудности производства и продвижения на рынки в условиях жесткой конкуренции стиральной машины "Тромм". Исполнители как местные кадры, так и приглашенные артисты. Вот хор, человек сто, мальчиков-зайчиков, то бишь манагеров из отделов. Все в белых рубашках и черных брюках, на головах колпаки Санта-Клауса. Кривляясь, поют песенку, похожую на детскую. Зрители окончательно проснулись, бурно реагируют: там их непосредственное начальство! Вот над рядами бегом проносят длинные цветные полотнища с названиями подразделений, выносят их на сцену, подвешивают на перекладину и поднимают вверх! Теперь шоу, напоминающее кэвээновское, о победе стиральной машины конторы над конкурентами. Бригада брейк-дэнсеров вытворяет на сцене немыслимое, отдает нашим Краснознаменным ансамблем песни и пляски Советской Армии, только рожи у танцоров косые. Состоялся розыгрыш призов. Счастливчиков набралось человек пятнадцать. Призы: автомобиль, мотоцикл и разная бытовая техника; контора не скупится. Радость выигравших неподдельна, хотя все это они в состоянии купить на свои получки. Наши пускают сопли зависти. Фотик я, к сожалению, сюда не захватил. Готовились-то к чему угодно, только не такому. Наш народ тихо балдеет от такой школы инновации. У меня нарастает ощущение потерянного времени, пусть даже и за зарплату.
Все последующие дни этой недели были похожи друг на друга и отчетливо не запомнились. С утра до вечера--лекции, экскурсии по цехам и службам завода N2. Ежедневно разучивание речевок, тен морале слоган, оттачивание искусства поклонов. Лекторы наши--сотрудники завода, некоторые приходили на занятия не готовыми, слушать их жалкое блеянье нужно было, собрав в кулак силу воли. Чтобы не заснуть.
В качестве испытания мы несколько дней работали на сборке стиральных машин. Нас расставили по рабочим местам на конвейере, показали что и как делать. И процесс пошел. Операции на сборке вош-машин крайне просты, до примитива. Через пару минут уже чувствую себя профи на этом рабочем месте. Корейцы-рабочие проявляют интерес, стремятся пообщаться. Интересуют их, в-общем, простые житейские вещи: возраст, семейное положение...Задают и дежурный вопрос: "Нравится ли мне в Корее?". Многие корейцы-рабочие весьма скептически относятся к школе инновации, через которую каждому из них приходилось проходить. Смотрят на наши детские голубые жилетки с надписью "innovation school" на спине, криво ухмыляются. "Чарё! Кённэ!", взмах кулаком перед собой. И еще одна кривая гримаса-ухмылка. Их можно понять: для соотечественников в инновейшен скул более суровые и изощренные испытания-истязания.
Да, многое здесь нравится, а кое-что неприемлемо. Наблюдал пару раз авралы, когда квалити-контроль выявил в брак в партии только что собранных машинок. Бракованные изделия доставляют в сборочный цех со склада, расставляют, где только можно (и где нельзя--тоже!). Распаковывают, сгоняют народ и вручную устраняют дефект. Если не хватает людей, то привлекают также и манагеров из офисов. В тяжелых случаях даже грейтпиплы подтягиваются! Работают до тех пор, пока последняя машинка с устраненным дефектом не будет упакована и отправлена на склад. С затратами времени не считаются, оплаты за сверхурочные в таких случаях не бывает. Такая вот форма наказания. Дефекты, как правило, возникают от невнимательности и безразличия. На машинку, например, синего цвета, ставят бордовую лицевую панель. Далее это изделие путешествует по конвейеру несколько десятков метров мимо сотни пар глаз! Хоть бы один почесался забить тревогу! Полезно понаблюдать, как эти люди приходят на работу, как идут на обед в столовую, как покидают свои рабочие места по окончании смены. Очевидно, что простые рабочие равнодушны в массе к работе своей, лозунг "грейт компани--грейт пипл" не про них. Короче, им по барабану!
После практики на конвейере получаем задания: на бланках установленной формы зарисовать и описать все лучшее на рабочих местах в плане организации, техники и технологии сборки машинок. Нужно выявить три достоинства. На оценку, разумеется. Пока мы пишем и рисуем, "прапорщик" сообщает промежуточные оценки поклонов и воплей в нашем исполнении. Моя - весьма невысока... Сообщается также, что и в Москве эти данные известны. Там уже решается вопрос в отношении некоторых о корректировке ( в меньшую, естественно, сторону!) заработной платы. Тем же, у кого оценка будет ниже минимальной планки, грозит увольнение.
На следующий день рисуем и пишем о трех достоинствах, положительных сторонах организации сборки стиральных машинок. Время выполнение задания ограничено. Сдаем готовые работы старушке-переводчице. Дальше...шок! Бабка наши рисунки и записи проверяет и, самое ужасное, оценки ставит! Какие ей в голову придут, разумеется. Ну и какая здесь объективность!!? На этот раз шуметь не стали. Критической точки недовольство еще не достигло.
Класс инновейшен скул находится на втором этаже сборочного цеха, точнее даже, на антресолях. Здесь же и раздевалки для местных работяг обоего пола. Под нами три сборочных конвейера. С галереи видно очень хорошо. Можно снимать. В перерывах между лекциями сверху наблюдаем за трудовой жизнью цеха. Простои здесь нередкое явление. Кроме того, существуют и многочисленные плановые перерывы. Кое--кто из рабочих, едва остановится сборка, устраивается читать библию. В стране широко распространен протестантизм. Многие просто располагаются в местах отдыха. В домино не играют, даже не знают что это такое. Картина, как и у нас на заводах. У них, правда, много чище.
Завод по сборке стиральных машин построен в середине 80-х годов ХХ века. Фактически это огромные одноуровневые сараи. Пол в цеху гладкий, "заливной", ярко-зеленого цвета. Разноцветными линиями отмечены опасные места, места размещения комплектующих вдоль линии сборки, маршруты движения внутрицехового транспорта. Предусмотрена всякая мелочь! Например, на "перекрестках", над пересечениями маршрутов укреплены панорамные зеркала, чтобы можно было видеть движение в перпендикулярном направлении. Для экономии тепла ворота поднимаются и опускаются автоматически. Освещение цеха точечное, опять-таки для экономии. Рабочие места освещены должным образом, малодеятельные участки производственных помещений пребывают в полумраке. Естественного освещения, световых люков на крыше, здесь почему-то нет. Сама кровля покрыта толстым слоем изолирующего материала. Издали это похоже на снежный сугроб. Самое сложное оборудование здесь--прессовое для штамповки корпусов-"кабинетов" стиральных машинок. И, пожалуй, линия точечной сварки немецкого производства. На видных местах рядом со сборочными линиями размещены большие электронные табло, на котором отражена информация о задании на смену, количестве собранных изделий, общем времени простоя за смену и т.д. В цеху весьма много красочных щитов, плакатов агитационного характера: по технике безопасности, "грейт компани-грейт пипл", лозунги из "Сикоса Сигмы"... Поражает оснащенность и хирургическая чистота туалетов! Даже рулоны пипифакса в кабинках сантиметров тридцать диаметром, всегда в наличии, не говоря уже о жидком мыле, одноразовых полотенцах и прочих удобных штучках! Обрывками газет и бумагой из офисов здесь не пользуются... На обратной стороне дверки каждой кабинки, как раз на уровне глаз "сидельца", помещен листок с фотографией и списком изречений самого главного грейтпипла, по-видимому, это правила пользования... Самое интересное, что лик грейтпипла не вымазан фекалиями, не прожжен сигаретой, даже не изрисован. И похабных надписей, картинок не сыщешь, не то, что кое-где! В помещении-- запах утренней свежести. На стенах--цветочки в горшочках, пейзажи в рамочках...Спрашивали наших дам, а как в женских? В ответ--круглые от удивления глаза и немой восторг! Эх, Расея....
Поражает чистота и порядок на территории завода. Все сияет! Из транспортной техники не льется на асфальт масло, нет этой жуткой вони машин солярки, сгоревшей в моторах. Мусор здесь, как и во всей стране, выбрасывают в раздельные урны для каждого вида: металл, тряпье, бумагу, пищевой--все в разные. Мусорные ящики даже разного цвета: чтобы дети и неграмотные не путали. Нередко можно наблюдать такое: едет по дороге между чехами электрокар с прицепами, водитель его видит перед собой на пути, или вообще в стороне, случайно оброненный кем-то мусор. Обязательно остановится, подберет и выбросит в соответствующий мусорный бачок! Или вот такая картина: грузовичок подвез к цеху что-либо, водитель занят разгрузкой. Время зарядки; по заводу транслируют музыкальное сопровождение. Шофер и все, кто рядом, бросают заниматься грузом. Они старательно делают зарядку! На заводе установлены телефоны-автоматы; можно звонить домой, в Москву. Места для курения весьма малочисленны, народу в них во время, отведенное для курения--битком!
В ночь с четверга на пятницу идем в ночной поход, так называемый здесь экстрим тренинг, финальная часть инновейшен скул. Ужасные слухи об этом мероприятии ходили еще в Москве. Сейчас "сержант" объявляет нам задание на поход. Пройти нужно будет двадцать километров по гористой местности в ночное время, через каждые пять километров--привал. Меня не пугает, поскольку еще с детства приучен дальним походам в тверской лес "в ягоды", на охотах также ходить приходится много, да еще с оружием и припасами. Задание нам облегчили вследствие холодной погоды. Группа, прибывшая на стажировку месяцем раньше, ходила на тридцать два километра. Этой ночью мороз -15. В классе готовим экипировку, все необходимое предоставила контора. Рюкзаки, фонарики, конфеты и шоколад; обязательны также жилетки со светоотражательными полосами--в целях нашей безопасности. Несем с собой и комплект сменного белья: на финише похода релаксация в сауне. На автобусе едем километров за тридцать к северо-западу от города к старту похода. Место, откуда мы выдвигаемся--огромный пустынный стадион, скупо освещенный редкими фонарями. Жилья в непосредственной близости от него не видно.
Почти два часа провели мы на стадионе. Корейцев спортивного сложения на этот раз было больше десятка. Здесь и "лейтенант", и "сержант", и "прапорщик", и те, кто будет нас сопровождать в походе. Орали что есть мочи речевку, тен морале слоган, били поклоны. Затем прыгали командой-шестеркой через веревку. Нужно было прыгнуть подряд двадцать раз. Получилось только с пятого-шестого раза. Довольно мучительное задание, учитывая почти полный мрак на площадке. Те из наших, кто помоложе и порезвее, дабы согреться, надумали в футбол сыграть. Рыщут в поисках мяча, обратились к корейцам. Те пришли в ужас! Оказывается, у них законодательно запрещена игра в футбол в зимнее время, за нарушение суровый штраф. Связана такая жесткая мера с заботой о здоровье нации. Это вам не шапку-ушанку, набитую тряпками, по сугробу на школьной спортплощадке в феврале гонять!
Около девяти вечера, вдоволь наоравшись и напрыгавшись, наконец выступаем. Всю толпу разбили на две подгруппы, мы выдвинулись вторыми. Первая группа--сплошь из молодежи. У них сверхзадача: сделать косых! Они сразу взяли очень высокий темп движения и ушли от нас далеко вперед. По рассказам наших коллег, прибывших ранее, они шли так быстро, что все сопровождавшие их корейцы подохли. Ну вот и эти решили повторить.
От стадиона идем через рисовое поле по аккуратной бетонной дорожке шириной метра три. Посадки риса начинаются непосредственно у кромок бетона, без какой бы то ни было обочины: используют полностью полезные площади. Когда-то давно, в школе на уроках географии нам рассказывали, как здесь выращивают рис, снимая в год три-четыре урожая. Теперь вот есть возможность увидеть воочию.
Идем парами, как в детском саду. В голове колонны проводник-кореец со светящимся красным жезлом. Такой же дядя со световой палочкой замыкает колонну, следит, чтобы никто не отстал. Третий кореец где-то в середине. На каждом из нас поверх курток надета жилетка со светящимися полосами.
Несмотря на ночь, довольно светло. Прямо над головой, в зените, стоит полная луна. На небе, как обычно, ни облачка. Видно все очень хорошо. Можно было бы и фотографировать, если б не поход.
Движемся в направлении ярко освещенного комплекса зданий, обильно расцвеченных всевозможными вывесками. Дома большие, многоэтажные, стоят особняком между холмами. Это явно не жилье. В народе немедленно родилось условное название--Лас-Вегас, из-за обилия световой рекламы, освещающей местность далеко вокруг. Других огней в округе нет. Позже выяснилось, что это--гостиничный комплекс, конечный пункт нашего ночного похода.
Не доходя до Лас-Вегаса с полкилометра, поворачиваем вправо. Идем теперь вдоль канала с замерзшей водой по такой точно бетонной дорожке. Параллельно лежит шоссе, по нему изредка ездят машины. Довольно глухое место. Впереди, метрах в трехстах, видна первая группа. Лунный свет замечательно освещает местность, можно достаточно подробно все осмотреть. Чувствую в себе, как в походах по тверским лесам, азарт исследователя.
Весело. Народ оживленно беседует, в ход пошли анекдоты, похабные и не очень. Кто-то пробует затянуть песню. Корейцам наше оживление непонятно. Старший заставил нас на ходу орать речевку.
Проходим через населенный пункт, скорее, ферму, судя по беспорядочному расположению строений. Просят не шуметь. Хотя нет еще и десяти вечера, тем не менее, тут уже спят. Но и встают рано.
Поражает обилие брошенной в полях сельхозтехники. Брошенной, правда, аккуратно; она в рабочем состоянии и может быть использована в любой момент.
Двигаемся по обочине шоссе. Иногда проезжают машины. Корейцы предупреждают нас криками: "Эттетшен, эттетшен!!!". Иногда раньше об опасности кричим и мы. Дорога проложена по берегу реки. На обочинах--металлические барьеры, за ними довольно крутые обрывы глубиной метров шесть. Обрывы обильно усеяны зарослями густого кустарника, похожего на ивняк.
После часа движения первый привал. Обе группы смешались, делятся впечатлениями. Подъехал на авто "сержант", с ним старушка-переводчица. "Сержант" нас построил, заставил прокричать тен морале слоган. Затем строго напомнил, чтобы мы шли с зажженными фонариками. Каждому из нас фонарики дали перед походом, равно как и запасные батарейки. На морозе вскоре фонари светить перестали; лунный свет и ярче и романтичнее. Создает ощущение нереальности, театрального действа, нежели настоящего турпохода. Теряется чувство пространства и времени: по-видимому, организация такого ночного похода преследует именно такие цели. Ориентироваться можно по звездам, очертания созвездий здесь почти такие же, как и в средней полосе России.
Река, вдоль которой мы идем, протекает в долине между холмами, разбросанными беспорядочно. Это может быть как отдельно стоящая высота, так и целая гряда.
После первого привала дорога наша была либо вверх, либо вниз; ровных участков уже не было до самого финиша. Сначала подъем длиной два-три километра, потом спуск той же протяженности. Спускаться много труднее. Постепенно наваливается усталость, разговоры прекратились. Те, кто постарше, погрузнее, начали отставать. Сопровождающие также устали, виду не подают, но и им тяжело. Они мерзнут, нам жарко.
Второй привал. Потчуют дошираками такой огнедышащей остроты, что сразу вся боль в ногах проходит! Есть лапшу надо палочками, кроме того, она еще и не приготовилась до конца, вода из термосов недостаточно горячая. Окончательно разбухает уже в животе. Мучение, а не еда! Наша юная начальница из отдела, та самая, которая собралась в топ-менеджмент компании, в ступоре. Ей трудно угнаться за парнями, вложившими весь свой молодой задор в первые два этапа. Стоит отдельно, на внешние воздействия не реагирует. От помощи, которая ей очевидно нужна, решительно отказывается. Ей предлагают остаток маршрута проделать в машине в компании с переводчицей. Это значит, что она сошла с дистанции, не выдержала испытания. Дальше--депортация в Россию и увольнение из компании. Отдохнула, принимает решение идти вместе со всеми далее. Мужество, граничащее с упрямством! Да, трудна дорога в грейтпиплы!
Третий этап самый трудный. По количеству и протяженности подъемов и спусков он самый насыщенный. Кроме того, маршрут сильно петляет, идем мимо хаотично разбросанных построек, жилых домов, сараев, теплиц: что-то вроде деревни. В одном месте попалась животноводческое предприятие, где разводят оленей. Такие длинные открытые фермы-манежи, где свободно, без привязи, бродят олени, без рогов, правда. Поскольку все уже устали, вид почти диких оленей восторгов не вызвал, кататься на них и фотографироваться в обнимку никто не бросился. Некоторые места, где мы шли, стереотипны. Возникает ощущение, что здесь мы уже были, сделали круг и вернулись. Потерявшие выдержку от усталости коллеги шумят на корейцев за такой заковыристый маршрут. Одного даже пришлось вести под руки в горку. Согласен, это мучительно--подниматься по извилистой асфальтовой дороге вверх, вверх, вверх...За каждым поворотом снова подъем. Автомобили ползут мимо нас в горку на первой-второй передаче.
Вышли к Лас-Вегасу. Он возник вдруг, неожиданно появился после очередного перевала дороги. Это - финиш, конец мучений. Дошли без потерь. Последний, четвертый этап, шли не спеша, буквально плелись. Нас никто не подгонял. Сопровождающие во время привалов вмазали по стаканчику, взбодрились.
Выстроились полукругом на площадке перед гостиницей, подождали отставших. "Сержант" долго и нудно декламирует нам правила поведения в гостинице. Сначала--ужин, по времени похожий на ранний завтрак. Далее сауна, или баня. Кому как больше нравится. Только к финской бане эта, корейская, отношения никакого не имеет. Но, в целом, неплохо и даже очень.
Несколько часов тяжелого сна-забытья на полу холла четвертого этажа отеля. Часов в восемь утра за нами прибыли автобусы. Сюда они привезли большую группу из корейской инновейшен скул, для них поход днем и начинается из этой точки.
На заводе. Снова уже знакомый класс. Сдаем снаряжение. Будем сдавать экзамен. Лихорадочно листают тетради с записями: кто-то пустил слух, что спрашивать будут по материалам лекций. А мне что листать? В моей тетрадке одна матерщина по этому мероприятию! Поскольку все записи на ночь мы оставляли в классе, думаю, их прочитывают те, кто нас оценивает.
Все оказалось значительно проще. Пришел грейтпипл, уселся в президиум. Вокруг него остальные: "сержант", "прапорщик", старушка-переводчица и прочие...Мы выстраиваемся перед ними по бригадам в одну шеренгу и ревём речевку с подпрыгиваниями, тен морале слоган, кланяемся в пояс. Это и есть экзамен. Сдали его, естественно, все. Торжественное вручение ценных подарков. Двоих особо ретивых жополизов-манагеров отметили дешевыми наручными часами с лейблом конторы. Остальным--дипломы об окончании инновейшен скул. Фото на память. И--все...К полудню нас отпустили, направляемся в общагу "зализывать раны", то есть отдыхать.
Суббота и воскресенье совершенно свободны. В субботу просидел весь день в камере--болели ноги после похода. Изучал по самоучителям английский, делал записи в дневнике. На улицу выбрался лишь под вечер, и то только на плоскую крышу нашего общежития. Солнце уходило за гребни холмов, расположенных за промзоной. Сделал несколько фото заката; зрелище маловыразительно, не впечатляет. Еще изобразил панораму предприятия, по характеру, как запись о событии в дневнике. Напряжение недели спадает, однако чувства полного расслабления нет--чужбина. Ностальгия по родным местам не мучает. Угнетает только отсутствие Дела, работы инженерной. То, чем мы занимались все последнее время, есть непонятно что и непонятно зачем. Новых впечатлений от места пребывания все меньше и меньше. Начинается привыкание. Недостает литературы на русском. Да её, фактически, нет вообще. Новости о России узнаем только из интернета. Спутниковый телеканал корейцы нам включить отказались, сославшись на дороговизну. Порекомендовали изучать больше их "культуру". На просьбы разнообразить меню в столовой также не реагируют, мотивация: "Мы в Москве едим вашу кухню, вот и вы нашу здесь пробуйте"! Звучит, как издевательство, поскольку, по моим наблюдениям, в Москве ни один кореец из конторы ни разу не пожаловался на трудности с питанием.
Поздний вечер. Сидим в камере с коллегой, развлекаем друг друга занимательными историями, случившимися с каждым из нас на предыдущих работах. Хочется чего-нибудь такого, мясного. Готовить в комнатах-камерах запрещено, да и негде, и не на чем. Собираемся, берем на хайвее таксомотор и едем отужинать к Мак-Дональдсу. Больше даже из-за того, чтобы сменить обстановку, в общаге на территории завода тоскливо. Ночной город еще более мрачен, чем днем. Машин на улицах заметно больше к вечеру, в центре практически везде пробки. Из окна машины видим группу европейцев, переходящих улицу. Это наши инженеры из конструкторского отдела; на днях приехали на стажировку из Москвы их коллеги и для них старожилы делают экскурсию по злачным местам города. Несколько человек из этого отдела "стажируется" здесь уже полгода. Огни реклам, витрин, свет уличных фонарей--все, как в советских телефильмах про заграницу. Не хватает только гангстеров и стрельбы. Но здесь, в этой тихой стране, гангстеры, полицейские и пальба только в голливудских боевиках. На улицах--тихо.
В воскресенье пошел бродить по улицам города, на которых еще не был. Ребята рассказывали, что видели место, где за забором стоят настоящие самолеты. Старинные, разумеется. Указали район. Вот туда я и отправился.
Место это нашел довольно быстро. Это оказался музей войны между Северной и Южной Кореями. Здание в стиле техно на берегу большого замерзшего пруда. На площадке вокруг и расставлены образцы военной техники тех времен. Самолеты, бронетранспортер, артиллерия, полевая кухня--все американское. В дальнем углу представлены три советские пушки, захваченные у Северной Кореи в ходе боевых действий. Эти экземпляры намеренно не реставрированы; тела орудий иссечены осколками, покорежены, отсутствуют некоторые детали. Покрашены грязно-зеленой краской с большими карикатурными красными звездами на щитах. Однако звериную славянскую мощь, сокрушившую германский Вермахт, скрыть им не удалось!
Здесь много детей: поблизости находится несколько школ, колледж и университет. Дети весьма бесцеремонно лезут общаться, по-английски: думают, что я - американец. Дразнятся. Сообщаю им, я -русский, из России. Враз притихли! Сразу потеряли ко мне интерес...Потом взрослые пояснили, что русских в этой стране боятся. До сих пор.
В городе встречаю большую группу наших; идут к окраине на холмы, "в горы, в поход". Неизменные бутылочки пива в руках, матерщина на всю улицу...
В торговом центре, стоя в очереди в кассу, имел возможность поговорить по-русски с местными. Ко мне подошли трое парней лет восемнадцати, вида--интеллигентного. Весьма бесцеремонно поинтересовались у меня, не американец ли я? Их в стране терпеть не могут, в отличие от их денег. Сообщаю им, я--русский, нахожусь на стажировке на одном из заводов LG. Они переходят на русский язык, говорят хорошо. Оказалось, это члены местного отделения секты свидетелей Иеговы и хотели бы обсудить некоторые богословские вопросы. Зная, чем кончаются подобные обсуждения, от дальнейшего общения вежливо отказываюсь. Нехорошие глаза у этих парней, фанатично, исступленно блестят!
Корейцев, вообще, при контактах можно не опасаться: они неагрессивны, даже будучи нетрезвыми.
С понедельника начинается стажировка непосредственно на в отделах, в цехах, на участках. Рано утром приходим к руководителю стажировок, корейцу, в офис на заводе холодильников. Это--громадное помещение с низким потолком, расположенное на антресоли цеха; в длину метров сто, в ширину метров двадцать. Все пространство разделено низкими перегородками на отделы-секторы. Из холла сюда ведет широкая лестница, вход--отдельный. В свою очередь, существуют и выходы непосредственно в цех, к сборочным конвейерам. В холле, в своеобразных витринах, представлены многочисленные образцы продукции, холодильники всевозможных форм, цветов и размеров...
Восемь утра. Пришли рано, можем наблюдать, как сползаются на работу офисные корейцы-манагеры. Вялые, непроснувшиеся существа обоего пола. Блеска в глазах--ни у кого. Трудовой энтузиазм можно наблюдать у некоторых, когда они в обед бегут в столовую. В урочное время, в девять утра, начинает играть музыка; надо делать утреннюю зарядку. Содержимое офиса становится в проходы между столами, и начинает имитировать движения. Разительный контраст между тем, что нам рассказывали о трудолюбии корейцев, и тем, что наблюдаем своими глазами. Похожие наблюдения будут и далее.
Нас разделяют: инженеры-механики, электрики будут стажироваться в другом месте, манагеры остаются здесь.
Втроем: два механика и электрик, идем в это самое другое место. Это недалеко, в этом же цеху, в противоположном его углу. С нами и переводчик, в последний раз. Отныне, до самого нашего отсюда исхода, общаться будем без него.
Нас привели в слесарно-механическую мастерскую, предназначенную для ремонта технологического оборудования. Пока начальника мастерской нет, осматриваемся. Рассматривают и нас. Здесь находится около десяти человек. На всех одинаковые темно-серые курточки, зимняя форма одежды. Невозможно различить, кто инженер тут, а кто слесарь?
Пришел начальник, он в такой же серой курточке с эмблемой конторы. Ему уже известно о нашем появлении. Знакомимся. В руках у него листы из инновейшен скул с нашими фотографиями и текстом на корейском языке под ними. Это, наверное, характеристики каждому из нас. Начальник--существо лет пятидесяти, выглядит, как и подавляющее большинство корейцев, много моложе своих лет. Отличается высоким ростом--около 185 см, однако щуплый и сутулится. Лицом мало похож на корейца: скуласт, как наши буряты, к примеру, крупные черты лица делают его мало похожим на корейца. Над глазами--большие густые черные брови, слишком мягкие для мужчины. К этому человеку у меня сразу же возникает сильная стойкая неприязнь. Говорит по-английски, имени его я не разобрал, переспросить не посчитал нужным. Постоянно отхаркивает большое количество зеленоватых мокрот, причем куда попало: в урны для мусора, в раковину...Туберкулезник, наверное. С гордостью сообщает нам, что он здесь начальником уже двадцать лет, начинал с простого сборщика.
Начальник водит нас по мастерской, показывает оборудование. Походя допрашивает каждого из нас, кто чего может. Требуются умение работать на металлорежущих станках, пользоваться электро- и газосварочным оборудованием. Также приветствуется навыки электромонтера. Однако... Это же рабочие специальности... Мы в недоумении.
Босс смотрит на нашу обувь, издает громкий пронзительный вой недовольства. Сердит на нас--на ногах должны быть сэфети шуз! Мы в недоумении--где же их взять? Босс распорядился, его рексы подскочили, отвели нас на склад, подобрали нам защитную обувь. Даже большие размеры нашлись. По виду это--обычные кроссовки, только со стальными вставками в носках.
Как я уже сообщал выше, это подразделение предназначено для ремонта технологического оборудования завода холодильников. Здесь можно даже производить, при необходимости, запасные части для старых конвейерных линий. Крупные тяжелые узлы в ремонт доставляют погрузчиками, электро- и дизельными, мелкие--приносят сами слесаря. Мастерская--двухуровневая, с этажом-антресолью. Нижнее помещение разделено широким ( три метра) продольным проходом на две равные части. В одной половине размещены, собственно, станки: токарный, вертикально-фрезерный, два плоскошлифовальных (малый и большой), долбежный, несколько вертикально-сверлильных, механическая пила. Пол вокруг станков металлический, листы рифленой стали. Над станками помещена кран-балка грузоподъемностью 5т. Рядом большой слесарный верстак-тумба на чктыре рабочих места. Между станками расположены стапели для установки крупногабаритных конструкций; на них ремонтируют громоздкие матрицы механических прессов. Вдоль стен и по углам многочисленные фабричного изготовления металлические шкафы с инструментом, замков на них нет. Отдельную стену целиком занимает внушительный стеллаж-сортовик для крепежа, нормалей, метизов... На нем идеальнейший порядок: все ячейки промаркированы, а в ячейках хранится именно то, что указано на соответствующей табличке. Следовательно, поиск необходимой гайки или болта занимает считанные секунды...В отдельном помещении размещено сварочное оборудование, абразивный отрезной станок, электроточило. Тут все покрашено палевой краской, что несколько утомляет глаза.
Во второй половине расположены: место отдыха персонала с мягкими скамейками-пуфами, телевизором, низкими столиками. На стене, напротив зоны отдыха, внушительных размеров красочные стенды с разнообразной информацией о подразделении, продукции, заводе, передовика и отстающих. Помянута не единожды и пресловутая "Сикоса Сигма", отдельно стенд "1000 рабочих дней без травм", сейчас идет 974-й...Есть здесь информация и о наших предшественниках, стажерах из Мексики, Индии, Китае. А вот и фотографии россиян, приехавших месяцем ранее! На этом же стенде, в правом нижнем его углу, висят в ячейках с десяток белых пластмассовых сэфети кэск с эмблемой компании.
Как и на всем заводе, в мастерской много наглядной агитации разных направлений. В каждом отделе есть ответственные за это, ну да при наличии современной оргтехники и интернета оформлять и обновлять такие стенды не составляет большого труда.
Рядом с местом отдыха-- радиомонтажные столы, выгородка-офис для начальства с компьютерами на офисных столах. "Офис" с трех сторон окружен высокими шкафами со стеклянными дверцами. В них, как и положено, разнообразная документация. Далее, в ряд, стеллажи для разного рода заготовок из черного и цветных металлов. Внизу также хранят самые крупные запасные части линий, мощные электромоторы, гидро- и пневмоцилиндры, словом, все то, что невозможно поднять на второй уровень-антресоль.
На антресоли расположены: склад электротехнического оборудования, гидро- и пневматической арматуры, малые электромоторы, цилиндры, подшипники, сальники, разная железная мелочь. Все складировано на стеллажах а зависимости от габаритов. Порядок--превосходный, все складское оборудование фабричного изготовления. Все наличные запчасти хранятся упорядоченно, на поиск необходимого тратится минимум времени. Тут же и раздевалка для персонала, как и везде, отдельные шкафчики каждому. Здесь, наверху, очень холодно!
Чистота в мастерской хирургическая. Заметно, что построено и отделано все здесь давно, не менее десяти лет назад, однако выглядит достаточно свежо. Убираются здесь сами сотрудники, иногда приезжает уборочная машина, какие бывают в аэропортах.
Обогрев помещений осуществляется с помощью промышленного кондиционера-калорифера и системы воздуховодов. Дует горячий воздух, в основном, на выгородку-офис, где засело начальство. В станочном отсеке установлено несколько паровых тепловентиляторов-"ташкентов".
Мастерская занимает угол цеха. Из огромных окон-витрин, выходящих на южную сторону, открывается вид на набережную и канал, проложенные метрах в тридцати. Далее видны крыши цехов соседних предприятий, еще дальше--холмы, окружающие город; отсюда до ближайших холмов километра два.
Начальник выдает первое задание: нам необходимо собрать схему релейной пневмоавтоматики. Движение штока силового цилиндра должно происходить автоматически по заданному алгоритму. Все необходимое следует подобрать на складе-антресоли.
Предшественники наши уже предупредили, что будут давать такие вот задачи. Говорили, что со всеми заданиями справились.
Быстро нашли нужные нам компоненты схемы. Нам отвели место в цеху, небольшой верстак-каркас, сваренный из уголка. На нем лист толстой фанеры. Дали кейс с набором инструментов электромонтера, тестер.
Начинаем сборку. Тут подскочил начальник, потребовал, чтобы схему собирали не на весу, не на живую нитку, а чтобы все элементы были закреплены на листе фанеры, концы проводов были помечены, пучки проводов были проложены в туго стянутых жгутах.
Нам выдают принтер для маркировки хлорвиниловых трубок-кембриков, бухту тонкого прозрачного шланга. Понятно--они хотят, чтобы наша схема была как фабричная. Ну что же, требование разумное.
Довольно быстро закрепили на фанерке компоненты схемы. Осталось осуществить соединения релюшек проводами. Тут выясняется, что наш юный друг, специалист по промышленной электронике, вовсе и не специалист, а так себе, не пойми кто. Стоит над схемой, глупо улыбается...Старшие товарищи вынуждены брать инициативу на себя.
Осваиваю принтер. Это устройство похоже на пишущую машинку с электронным дисплеем. Все надписи на корейском. Вынужден действовать методом тыка. Рядом стоящие показали, как пользоваться принтером.
Кое-как, в течение двух дней, с помощью корейцев, собрали-таки эту схему, схему N1. Очень много времени уходит на отладку. Условные обозначения на электросхемах у них отличаются от наших--возникает непонимание. Начальник выходит из себя, сердится, требует, чтобы мы рисовали схемы с помощью их символики. По всему видно--мы ему не нравимся, особенно наш юный друг-электрик.
Сотрудники отдела иногда проявляют к нам сдержанный интерес. Сначала подходит один, самый смелый, интересуется, в чем проблема? Ему отвечают. Следом подтягиваются еще двое-трое. У них так заведено--даже незначительную проблему обсуждать толпой в течение длительного времени. Мне, предположим, уже виден путь решения трудной задачи, однако работать не дают--каждый должен высказаться.
Некоторым их них босс не нравится, вэри бэд, говорят про него "за глаза", машут недовольно рукой.
Такие большие сборища вокруг наших реле и цилиндра можно объяснить еще и тем, что...люди в отделе бездельничают! Делаю такое наблюдение. Поскольку реальной работы нет, уйти домой нельзя--они вынуждены имитировать трудовую деятельность! Оказать помощь стажерам-иностранцам--вот хороший повод прогнуться перед начальником и убить рабочее время!
Есть здесь и подлецы. Например. Подходит некто, заявляет, что он наш тичер. Некоторое время наблюдает за нами, как мы собираем схему. Потом заявляет, что делаем мы все ноу гуд, хватает с верстака бокорезы, быстро перекусывает ими несколько проводов и приказывает переделать так, чтобы было гуд. Затем быстро убегает. Стали прятать бокорезы. Так эта падла норовит провода руками оторвать от монтажных колодок, и орет на весь отдел, что все равно ноу гуд! Бить его, при этом, нельзя! Грозит суровое наказание, никакой консул не отмажет. Иногда подходит и начальник, проверяет работу, издает недовольные возгласы, машет руками--ноу гуд!
Так и проходит день за днем нашей стажировки: уныло и однообразно. Приходим в отдел в половине восьмого утра, никого еще нет. Нет, правда, и замков на дверях, нет необходимости торчать на улице и ждать хозяев. Начинают подходить сотрудники. Сразу включают калориферы, так как за ночь цех полностью остывает. Горячий воздух сильно воняет керосином.
В восемь утра начинают уборку цеха, затем делают утреннюю зарядку. После зарядки выстраиваются в две шеренги лицом напротив, орут речевки. Затем расходятся по работам в цеха или трудятся здесь, в мастерской.
Узких специалистов: токарей, шлифовщиков, фрезеровщиков, сварщиков, электриков здесь нет. Каждый из работников владеет основами этих профессий. Соответственно, все станки и оборудование--общего пользования, что не лучшим образом сказывается на его состоянии. Изрядно разбито и запущено.
Мастеров высокой квалификации не отметил, так, средний уровень.
Вижу, что постоянно работают в цеху двое-трое. Остальные либо уходят куда-то, либо сидят у компьютеров. Листают, как правило, интернет.
Вот начальник оторвал меня от верстака со схемой. Подводит к токарному станку. Решил проверить мои навыки токаря. Хорошо, сделаем! Рисует от руки чертеж детали, ступенчатого валика. Назначает размеры. Зовет одного из своих рексов, чтобы он стоял рядом со станком и контролировал меня. Начинаю. Станок незнакомый, расположение органов управления иное, нежели у того, советского, на котором я работам в таксомоторном парке. Нужно привыкнуть. Мои неуверенные, пробные движения воспринимаются контролером как неумение. О чем он и сообщает группе зевак-коллег, подошедших сюда поразвлечься. Работаю, не обращая на них внимания; опыт работы с хачами-клиентами в таксопарке пригодился. Контролер требует, чтобы я одел кожаные перчатки, лежащие здесь же, на станке. Так у них принято--работать на станках в перчатках, что у нас строжайше запрещено. Отказываюсь, зарабатываю, таким образом , себе еще один минус. Дает мне микрометр, чтобы размеры детали были "в ноль". На чертеже, кстати, допуски на размеры не были даны. Показываю мастерство, делаю все размеры по нулям. Контролер приходит в восторг, сообщает всем, что деталь сделана вэри гуд! Сегодня я--герой дня. Оказывается, что никто из стажеров-иностранцев до меня не смог этого сделать. Однако начальник на следующий день забраковал деталь; не понравилась ему шероховатость обточенных поверхностей. От меня это уже не зависело. Работал тем резцом, который был на станке. Он оказался изношенным, вследствие чего и получилась такая драная поверхность...
Сдаем работающую схему N1. Начальник доволен. Фотографирует нас моей камерой на фоне изделия.
Одновременно с нами в отдел пришел на стажировку паренек-индус. В отличие от нас, гайки он не крутил, у станка не стоял, электросхемы не собирал. Режим дня у него--фритайм, свободный: пришел, когда захотел, и ушел, когда устал. Все больше снимал мастерскую, стенды, документацию огромным примитивным цифровым фотоаппаратом "Сони", выпущенным лет десять назад. Искал в интернете что-то. Начальник сразу же к нему расположился, постоянно вел с индусом беседы за жизнь, по-английски, естественно. С нами этот собрат по разуму общаться не пожелал, смотрел свысока. Манагер, оказалось, с рабочими-воркерами общаться ему не с руки.
Дает новое задание: количество элементов и алгоритм работы схемы усложняется. Это уже схема N2 с двумя пневмоцилиндрами. Лицо босса день ото дня все кислее и кислее. Часто звонит в Москву, сообщает туда наши успехи. Не нравится ему, что электрик не тянет. Нам, механикам--тоже. Паренек откровенно сел нам с коллегой на шею. Он даже не пытается что-то делать по специальности сам.
Так, возней со сборкой и наладкой схем N2 и NЗ, прошла неделя. Босс повелел нам выйти на работу в субботу. Пришли в девятом часу утра. Зарядку сегодня никто не делает. В отделе один полусонный дежурный, совсем как в воинской части. Основное производство сегодня также стоит. Несколько сотрудников отдела заняты профилактикой оборудования, трудятся в цехах На заводе тихо, свет в помещениях выключен. Кое-где заметно движение: это демонтируют одну из линий по сборке холодильников. Она отработала здесь уже двадцать лет, и теперь поедет дальше работать в Малайзию, на одно из заграничных предприятий конторы. Для России они, кстати, также приготовили некое старье...
Рабочий день в субботу заканчивается, как обычно, в девятнадцать тридцать. Делать мне решительно нечего. В сборке схемы участия не принимаю: она маленькая, вдвоем не встанешь, и электрик, вообще-то есть. Время остановилось. Кажется--прошла вечность, скоро уходить. Смотрю на часы--ан нет, не вечность, а долгие десять минут всего... Прячу наручные часы в карман, чтобы не смотреть на них поминутно. Часы жгут карман.
Хожу по цеху, осматриваю оборудование. Экое старье, да еще изрядно запущенное. По конструкции корейские станки весьма примитивны, советские аналоги тех же лет выпуска значительно совершенней!
Можно воспользоваться отсутствием основной массы народа и сходить в интернет; почти все машины сегодня свободны. Пробую. Кореец недовольно смотрит на меня, однако ничего не говорит. Он вложит меня боссу потом, в понедельник.
Посмотрел майлточкару, еще несколько сайтов посетил, новости в России узнал. Внезапно пробивает жутчайшая ностальгия, с трудом сдерживаюсь, чтобы не взвыть с тоски и не разбить какую-нибудь косоглазую репу! Сказывается нервное напряжение последней недели--приходится претерпевать унижения босса и некоторых его рексов!
Снова брожу по цеху, успокаиваюсь. Обнаружил большое количество затупленного инструмента, это, в основном, сверла. Придумал себе занятие: беру особенно убитое сверло, затачиваю его должным образом, затем следующее... на полдня мне их хватило.
В столовой--редкостная вонища! Рыбий жир, протухшее нечто, из морепродуктов... Находиться здесь невозможно, а уж питаться--и подавно! Помянули еще раз матерно всех этих косых и... обедать не стали.
Схема, наконец, отлажена. Оставили один огрех, чтобы перед боссом потом сымитировать работу по отладке. На сегодня--все. Сразу поехали в центр, отужинать у Мак-Дональдса. Здесь много наших, у всех суббота--выходной. Нам сочувствуют.
Будучи в цеху, постоянно рассматривал близлежащие холмы. Нужна открытая площадка для того, чтобы с нее заснять панораму города. Таковая имеется неподалеку. Это, похоже, фруктовый сад.
В воскресенье делаю вылазку на это место. В одиночку. Пошел туда другим маршрутом. Подивился еще раз, сколько же денег и труда вбухано в благоустройство этого города!
На открытую площадку я попал, правда не сразу. Сначала пошел кратчайшим маршрутом. На полпути путь мне преградил некий престарелый абориген, энергично жестикулируя, он дал понять, что мне сюда нельзя. Спорить с ним не стал, пытаюсь найти обход. Нашел. Через огороды, заросли, иду к цели. По пути обнаруживаю обширную птицеферму с большим замерзшим прудом. Здесь разводят гусей и уток.
На огородах обилие пластиковых шлангов для полива, прочего инвентаря--все брошено.
Попадаю-таки туда, куда стремился. Это действительно фруктовый сад, мандарины. Здесь пустынно. Садовый домик с большими стеклянными стенами заперт на хлипкий висячий замок.
Выбираю подходящее место, делаю фото. Это--только "заготовки", панорама будет сшита на компьютере потом.
Обратно возвращаюсь по бетонной дорожке; по ней в этот сад ездят на машинах. Из цеха, к сожалению, этих подробностей ландшафта не видно.
Остаток воскресенья обсуждаем ситуацию вокруг нашей стажировки. Коллега также едва терпит: обстановка в отделе, питание в столовой всякой дрянью его вконец достали. Приходим к выводу, что зря мы тут время теряем только. Думали об этом уже давно, только вслух произнести никто не решался. По характеру заданий, которые нам дают на стажировке, делаем вывод, что готовят из нас вовсе не инженеров, а обычных слесарей по ремонту технологического оборудования, правда, высокой квалификации. Это меня совсем не устраивает!
Пытаемся достучаться до руководства в Москве, прояснить, так сказать, темные места. Между нами и московским начальством посредник--манагер, русский, живет в поселке, где будет завод. Этот сабж из тех, кто лег под корейцев. Распоряжением мистера Ли он назначен нашим литл боссом. Каждый вечер приношу ему краткий письменный отчет о проделанной за день работе. Дальше манагер переводит текст на английский и отправляет электронной почтой в Москву. Что именно он отсылает, проверить мы не в состоянии, но, по отзывам из Москвы, нами недовольны все больше и больше. Мало того, начинают угрожать снижением зарплаты и увольнением из конторы.
Настраивает против него, начальничка нашего, то обстоятельство, что босс этот, литл, всячески избегает разговоров на производственные, специальные темы. За всю первую неделю стажировки он к нам в мастерскую так ни разу и не зашел. Приглашаем его. Отказывается, ссылаясь на занятость в офисе. Наблюдали мы как-то, как работают сотрудники офиса. Потрясающее зрелище! Несколько сот бездельников в одной комнате сидят за столами, перед каждым--ноутбук. Напряженно смотрят в экраны, барабанят по клавишам. Многие откровенно спят с открытыми глазами, как дневальный в роте на тумбочке. Нещадно, на полную мощность, жарят калориферы. Тем не менее, мерзнут, сердешные!
26-е декабря, понедельник. Этот день стал последним днем нашей стажировки и вообще моим последним рабочим днем в компании. События развивались быстро, все шло как-то само собой, естественно.
Пришли в отдел мы, как обычно, в половине восьмого. Тащились туда, как на закланье. Привычно подмели пол, сделали вместе со всеми зарядку. Продолжаем возиться со схемой N3: схема работать по заданному алгоритму не желает.
Но чу!...появился босс! Он явно нездоров, с наимрачнейшего бодунища! Подходит к нам, издает вопли большого недовольства, что схема N3 не работает. При нас, не стесняясь, звучно испускает газы из кишечника...Сморкается в урну...
Подзывает нас к месту отдыха, там, на стене висит доска, на которой он рисовал нам задания. Приказывает нам взять со стенда и одеть сэфети кэск, сэфети шуз и так уже на ногах. Затем построиться в шеренгу около доски. Что-то орет, воздев кулак вверх; движение немного похоже на нацистское приветствие. Пишет на доске нечто по-корейски. Переводит на английский. Затем совместно переводим фразу на русский. Получилось: "Работай в каске хорошо!". Требует, чтобы мы лозунг этот прокричали, как в инновейшен скул, размахивая кулаками. Подчинились, гаркнули. Это я сфотогрфировал. Сели на пуфы. Мы в недоумении--налицо явная ирреальность происходящего. Как быть?
Босс энергичным жестом руки поднимает нас с лавок, требует снова надеть сэфети кэск. Что-то возмущенно лопочет. Поясняет записью на доске, что это необходимо кричать в течение часа! Оказывается, такой у них инструктаж по технике безопасности!
Решительно отказываемся выполнить этот абсурдный, по-нашему мнению, приказ! Босс показывает нам фото, где мексиканцы-стажеры, выпучив глаза от напряжения, орут, что есть мочи, требуемое в течение часа! Они, говорит босс, хорошо старались, громко кричали! Значит, усвоили...
Повторяем отказ. Босс машет рукой, мол тогда вы мне здесь не нужны, гоу хоум! Ну что же гоу так хоум. Всякое терпенье уже лопнуло!
Пошли к руководству стажировки жаловаться. Для них это известие сродни с разорвавшейся бомбой. Начались переговоры с боссом из отдела; к вечеру поставили в известность, учитывая разницу во времени, и московское руководство. Поражает тугодумствие и заторможенность корейцев: простой вопрос не могут решить целый день!
Мы вернулись обратно в отдел, к верстаку со схемой. Стоим и смотрим на неё, однако сделать что-либо уже не поднимаются руки. В конце рабочего дня нас вызвали на переговоры в офис. Уходим; схему--бросили. Она осталась там, никому больше не нужная...Больше в мастерскую мы не возвращались. Никогда.
Ближе к вечеру нам сообщают решение руководства. Нами весьма недовольны: наш отказ кричать в касках воспринят как каприз, никаких компромиссов--либо принимайте все, как есть, либо увольняйтесь! Босс из мастерской и слышать не хочет о продолжении нами стажировки в его отделе. У меня, в свою очередь, возникает прямо-таки зоологическое отвращение к этому существу...
Весь завод вечером этого дня идет в поход на ближайшие холмы, в целях сплочения коллектива, так сказать. Наблюдаем подготовку к мероприятию; все русские также участвуют. Кроме нас. Созревает решение уходить. Совсем уходить из конторы. Но прежде все-таки переговорить с начальством, может быть, будет достигнут какой-либо компромисс?
Уходить из компании изначально в планах не было. Но, поскольку условия поставлены жестко, решаем вдвоем уходить. При таком отношении к нам со стороны работодателей чего-то хорошего ждать не приходится. И вовсе не глупые рекруты, не пацаны мы им! Есть границы дозволенного, за которыми терпеть издевательства, пускай даже облаченные в форму обучения, нельзя. Хотя бы из уважения к самому себе, своему образованию, жизненному и производственному опыту!
Пишем заявления на увольнение по собственному желанию. Факсом их отправляют в Москву. Ждем. В Москве требуют в дополнение к заявлениям подробные объяснительные записки с указанием причин, побудившими нас на такой шаг. Ну что же, пишем и объяснительные, указываем , по возможности, без эмоций и причины.
Наш юный друг-электрик соскочил, чего от него и следовало ожидать. Он--остается терпеть дальше. Мы вдвоем уходим.
Вечером звоним домой, извещаем родственников о принятом решении. Отнеслись с пониманием. Ждут нас дома, тем более, совсем скоро Новый Год!
Соотечественники сторонятся нас, кое-кто втайне сочувствует. Экстремальная ситуация обнажает всю грязь человеческую, доселе спрятанную вглубь душ. Наш манагер почему-то решил, что и его вместе с нами попрут из компании, тем самым обнажив свою гнилую сущность. Отныне он перестает существовать для меня, как личность. Правды ради следует отметить--помог напоследок как переводчик...
Неожиданно к нам присоединяется еще один коллега, инженер из нашего отдела, прибывший на стажировку месяцем раньше нас. У него свои претензии к компании. Кроме того, он настолько истосковался по семье, что его уже ничто не может остановить, даже перспектива потерять работу. Итак, нас стало трое.
Вопрос о нашей депортации решали весь следующий день, вторник. Мы, в свою очередь, болтались по городу, были у Мак-Дональдса. Мы уже наполовину дома. Появилось как-то незаметно утраченное чувство свободы. Стало легко и приятно на душе, время опять полетело!
Вечером пришли в офис. Нам сообщили, что по прибытии в Москву мы будем немедленно уволены. Речи о возмещении компании затрат на наше "обучение" не было. Затем нам разъяснили тонкости с обменом авиабилетов, и сообщили, что мы будем отправлены в Россию ближайшим рейсом, то есть в среду, на следующий день. Ура! Мы-то готовились к худшему: подвиснуть здесь до января. Пребывание в этой стране с каждым часом становится все тягостней. Очень сильно ощущение потерянного напрасно времени. Субъективизм нашей оценки корейцами не делает им чести, как специалистам.
Раннее утро среды, 28-го. В последний раз прохожу по этажу общаги, фотографирую все подряд: и коридор, и комнату, душ, туалеты, умывальник. Пакуем вещи. Не сговариваясь, оставляем в комнате на столе буки с комиксами и пластмассовые копилки-сувениры из музея конторы. Последние три дня позволяем себе ходить по общежитию в ботинках, что строго запрещено.
Сдаем ключи от комнаты коменданту, мистеру Ха. Он приторно-любезен.
Обратная дорога--зеркальное отображение пути сюда. После взлета самолета местного рейса в последний раз наблюдаем панораму города, пребывание в котором было для нас таким непростым! Фото делать не стал--рука не поднялась.
В международном аэропорту Инчхон долго ждали рейс на Москву. Сооружение поражает своими циклопическими размерами, чистотой и ... ценами в дьюти-фри!
Самолет после взлета делает левый вираж, ложится на курс на запад, в Россию. Одним взглядом можно окинуть весь нереально большой аэропорт с его сложным хозяйством. Картинка расплывается в струях отработавших в турбинах газов. Вечереет. Летим на закат солнца.
В Москву летим тем же самолетом и с тем же экипажем, что и сюда. Аэробус полупустой, можно пересесть к иллюминатору. Стюардессы приветливы, водки и европейской кухни блюд не жалеют. Водка--не забирает, еда--доставляет истинное наслаждение!
Что будет в Москве--неизвестно, думать об этом не хочется. Страха перед разборками с начальством корейским тоже нет. Нам с ними не по пути, катись они...
Шереметьево. Маленький и грязный терминал. Паспортный контроль. Багаж на конвейере. Наглые таксисты-бомбилы. Кучи снега вдоль дорожек и дорог, мягкий холод. Дома...