Пухоспинка : другие произведения.

Я возьму тебя за руку

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тоору и Хаджиме сбежали от взрослых навстречу приключениям

  - Хаджиме! Ты уже собрался? Мы выезжаем, - мама, как всегда, суетилась и нервничала.
  
  Хаджиме выпятил нижнюю губу и осмотрел свою комнату: коллекция годзилл пусть остается на своем месте. Но одну, совсем маленькую, самую любимую, Хаджиме возьмет с собой - а если Ойкава будет над ним смеяться, то получит по лбу.
  
  Хотя вообще-то с Ойкавой весело. Он вечно придумывает какие-нибудь интересные штуки, однажды они ловили головастиков, и Ойкава свалился в воду. Хаджиме потом пришлось его доставать и отдать свой свитер, чтобы придурок не простудился. Но за веселье надо платить, это Хаджиме уяснил давно.
  
  Он сунул годзиллу в карман, взял свой рюкзак и пошел за мамой - такой непривычной в спортивных брюках и с завязанными в хвостик волосами. На дворе перед домом уже стояли обе машины - их и родителей Ойкавы, а сам Ойкава, устроившись на заднем сиденье, копался в своем рюкзачке.
  
  - Сынок, садись скорее, мы и так задержались, надо успеть до пробок, - мама подтолкнула его к машине Ойкавы, и Хаджиме недовольно насупился - почему там? Их намного удобнее.
  
  Ойкава улыбнулся и помахал рукой.
  
  - Хорошо, что старшие с нами не поехали, - сказал он, когда Хаджиме забрался к нему на заднее сиденье и пристегнулся.
  
  - Ага, - согласился Хаджиме.
  
  Хотя он и не думал, что сестра Ойкавы и старший брат Хаджиме помешают, они вечно занимались своими делами.
  
  - Присматривать еще за ними, - вдруг серьезно сказал Ойкава, а Хаджиме фыркнул - это еще за кем придется присматривать. Он иногда из-за Ойкавы с ног сбивался, такая шустрая задница.
  
  Хаджиме поправил годзиллу в кармане, уселся поудобнее и выглянул в окно - родители - его и Ойкавы, - носили в багажники сумки, весело смеялись и, кажется, не очень-то торопились. Только зря подгоняли.
  
  - Что это у тебя? - Ойкава потянул годзиллу за торчащую из кармана лапу. Недоумение на его лице сменилось весельем. - Ах-ха-ха, Ива-чан! Ты что, маленький? Таскаешь с собой игрушки!
  
  Хаджиме почувствовал, что закипает. Ойкава сам напросился.
  
  Драку прервал Ойкава-сан, севший за руль и благодушно заметивший:
  
  - Прекращайте, ребята, знаю, вы заждались, мы уже едем.
  
  Когда машина тронулась, Хаджиме все еще обижался. Он поглаживал годзиллу, которая, к счастью, совсем не пострадала, и продумывал планы мести. Правда, ни один из них не был хитрее "чем-нибудь стукнуть Ойкаву по голове, пока он отвернулся". Чего вот привязался, завидует, что ли.
  
  Ойкава горестно вздохнул, и Хаджиме повернул голову.
  
  - А мне игру купили, - пробубнил Ойкава, и Хаджиме пожал плечами - игры его не особенно интересовали. - Там и про годзиллу есть. Хочешь посмотреть?
  
  А вот это было нечестно. Хаджиме долго крепился, глядя, как Ойкава тыкает в кнопки, потом небрежно попросил:
  
  - Покажи?
  
  Они с Ойкавой, придвинувшись поближе друг к другу, углубились в управление: сначала играл Ойкава, а Хаджиме давал советы, а потом они менялись.
  
  Их отдых за городом только начинался.
  
  ***
  
  
  
  - Никуда не уходите, - строго сказала Ойкава-сан, и Ойкава кивнул с таким смиренным видом, что Хаджиме сразу понял - у него есть план.
  
  - Да, мама, - ответил он, а Ойкава-сан только вздохнула.
  
  - Хаджиме-чан, присмотри за ним, ладно? - попросила она и вернулась к распаковке вещей - на небольшой поляне сразу стало как-то тесно из-за ящиков, коробок, а папа вдобавок взял для мамы и Ойкавы-сан два раскладных кресла.
  
  - А если нам не хватит воды? - беспокоилась мама, а Ойкава-сан отвечал, что рядом есть деревня, можно будет съездить за чем хочешь.
  
  Ойкава с независимым видом прогулялся до сумок и вернулся с двумя коробками онигири. Хаджиме вздохнул и решил не отставать - стащив две бутылки с водой. Они были готовы - что бы там Ойкава ни придумал.
  
  - Парни, - папа хмурился, и Хаджиме спрятал за спину бутылки с водой. - Телефоны с собой взяли?
  
  Они с Ойкавой закивали.
  
  - Если потеряетесь, будем искать вас как маленьких. Звонить в спасательные службы. И в вашем классе об этом скажут.
  
  Они с Ойкавой закивали еще сильнее.
  
  - Тогда идите, - благосклонно сказал папа и подмигнул.
  
  ***
  
  
  
  Дорожка долго петляла между деревьев, а потом вдруг вывернула на большую полянку на вершине пригорка. Внизу как раз и была та деревня, про которую говорил Ойкава-сан, чуть подальше блестело, переливаясь, море, запруженное кораблями и баржами.
  
  - О, - возбужденно сказал Ойкава, - папа рассказывал про стройку, говорят, там происходят всякие странные события. Даже расследование вели, но никто ничего не нашел.
  
  - Ворье какое-нибудь, - скептически ответил Хаджиме. Он не очень верил во всякие таинственные события, а тем более в привидений.
  
  - А вдруг туда прилетают инопланетяне? - к сожалению, Ойкава уже начал спускаться и не мог увидеть, как Хаджиме повертел пальцем у виска. Как маленький, честное слово, верит в инопланетян, ёкаев и Санта-Клауса.
  
  Стройка вблизи оказалась монументальной. Они с Ойкавой шли вдоль забора, пытаясь разглядеть, что там внутри, но не обнаружили ни одной нормальной щели.
  
  - Надо было посмотреть хорошенько сверху, а потом искать проход, - с досадой сказал Хаджиме.
  
  - Ага, - ответил Ойкава.
  
  Он уже злился, Хаджиме видел, как он хмурится и делает зверское лицо.
  
  - О, смотри, тут магазин, - Ойкава как раз зашел за угол забора. Когда Хаджиме догнал его, тот разглядывал маленькую вывеску. - Наверное, это для рабочих.
  
  - Да, - Хаджиме задрал голову, - можно залезть на крышу, главное, чтобы никто не увидел.
  
  Где-то вдалеке слышались голоса, но скорее всего, это были не строители - выходной ведь. Вряд ли их успеют заметить. К тому же это безопасно - все машины стояли.
  
  - Мы только убедимся, что там нет никаких инопланетян, и вернемся, - сурово сказал Хаджиме, и Ойкава кивнул так решительно, что вихор на макушке подпрыгнул.
  
  - Давай, Ива-чан, я тебя подсажу.
  
  Лезть на крышу магазинчика было неожиданно удобно - тонкие стены оказались неаккуратно сложены из пластин, и на криво закрашенные стыки можно было опираться. Когда Хаджиме забрался наверх, он помог залезть Ойкаве. Полдела сделано.
  
  Бетонный забор тоже оказался не таким гладким, как выглядел, на него лезть получалось еще проще, чем на крышу магазина, к тому же помогали витки колючей проволоки. Даже странно, кого они хотели ею удержать, только совсем каких-нибудь дураков.
  
  - Ива-чан, - Ойкава, сопя, карабкался за ним, - а вдруг там сигнализация?
  
  Хаджиме задумался.
  
  - Тогда она, наверное, уже бы сработала, - ответил он и взобрался, наконец, на самый верх.
  
  Лохматая макушка Ойкавы показалась через минуту, и Хаджиме огляделся, переводя дух - ух, как круто! Он подал руку, помогая Ойкаве встать, и задумчиво посмотрел вниз.
  
  - Если сработает сигнализация, бежим к воротам и говорим, что мы из города, просто заблудились, понял? - сказал Ойкава, рассматривая раскинувшуюся под ними строительную площадку.
  
  - Нам никто не поверит.
  
  - Взрослые такие идиоты.
  
  Аргумента против у Хаджиме не нашлось, большинство взрослых были действительно идиотами.
  
  - Ладно, - скомандовал он, - тогда слезаем.
  
  Внизу громоздились ящики, доходя почти до самого верха забора.
  
  - И сразу вон в то здание, - ткнул Ойкава пальцем, - там у него такая крыша, может даже самолет приземлиться.
  
  - Да мы подниматься сто лет будем, там еще даже лифта нет, - Хаджиме присел на корточки, примерился, и спрыгнул на ящики.
  
  ***
  
  
  
  Площадка под ногами была усыпана мелкой галькой, словно тут рассыпали мешок со строительным мусором, а потом решили не убирать, а сделать, как будто так и должно быть. Камушки хрустели под подошвами, было жарко и хотелось пить. А еще между высоких стен метались громкие голоса.
  
  Ойкава дернул Хаджиме за рукав. И они на цыпочках побежали к ближайшему зданию - кажется, там не было никого.
  
  - Давай наверх, - шепнул Ойкава, - оттуда тоже можно посмотреть.
  
  - Ага, - так же шепотом ответил Хаджиме.
  
  Они пересекли бетонную коробку, которая когда-нибудь станет холлом, и начали подниматься по лестнице.
  
  Внутри было сыро и сумрачно, пахло раствором и камнями, а прямоугольники окон зияли голубыми провалами неба.
  
  - Ива-чан, - прошептал Ойкава, и Хаджиме вздрогнул, - а вдруг здесь сейчас они?
  
  - Кто? - по спине прошел холодок.
  
  - Ты разве не чувствуешь, как за нами наблюдают?
  
  Хаджиме поежился. Ойкава всегда болтает глупости, сказал он себе. Но он тоже чувствовал взгляд - тревожный, беспокойный, от него по спине ползли нехорошие мурашки.
  
  Послышался шелест и стук - как будто посыпались камешки или кто-то потоптался по песку.
  
  - Вот! Слышишь? Это инопланетяне!
  
  Перед глазами вдруг мелькнула рыжая тень и с оглушительным мявом выскочила в провал узкого окна, только мелькнул пушистый хвост. С шумным хлопаньем крыльев мимо промчалась воронья стая, надрывно каркая. Двойной вопль Хаджиме и Ойкавы потонул в птичьем крике.
  
  - Ойкава! - Хаджиме отпихнул его от себя, разозлившись. - Ты дурак, дурак! Какие еще инопланетяне? Это просто кошка! Инопланетян не бывает!
  
  Ойкава закусил губу и молча пошел назад. Обиделся. Хаджиме остался переводить дух. Больше всего он злился на себя, испугался какой-то кошки.
  
  Вороны продолжали кричать, кружа, Хаджиме видел, как черные тени мелькают в окне. А потом стая, словно по команде, сорвалась и полетела прочь.
  
  В лестничном пролете все еще была видна голова Ойкавы. Ну и пусть идет. Его там поймают взрослые, и получится, что зря ходили. А Хаджиме взберется на самый верх. От папы достанется, зато никто не скажет, что он отступил.
  
  Он начал подниматься дальше.
  
  Звук тревожной сирены разнесся над стройкой, когда Хаджиме дошел до восьмого этажа. От страха колени подогнулись, а в горле пересохло. Все-таки сработала сигнализация! Они с Ойкавой договорились бежать к воротам, значит, он уже там. А Хаджиме терять нечего, подумаешь, обнаружили - до крыши осталось каких-то пять или шесть этажей. Он нащупал в кармане годзиллу и снова пошел вверх.
  
  Сирена не унималась, сквозь ее заунывный вой пробивались голоса взрослых - неужели Ойкаву поймали? Интересно, что их ждет? Наверное, больше никуда не пустят. Мама в прошлый раз обещала выкинуть всех годзилл. Она, конечно, говорила несерьезно, но вдруг на самом деле так сильно разозлится.
  
  Когда пол под ногами покачнулся, Хаджиме осознал, что заунывный вой, от которого вставали волосы дыбом, это не сигнализация. Это сирена оповещения о землетрясении. И вот теперь стало по-настоящему страшно - до ледяного пота, потекшего по животу и между лопаток. А через миг пол под ногами провалился, стены посыпались, словно картонные, и Хаджиме полетел вниз, закрываясь руками. Сильнейший удар по голове накрыл болью, ужасом и мыслью - кажется, я сейчас умру.
  
  ***
  
  
  
  Болела голова. Сильно-сильно. Хаджиме попробовал шевельнуть шеей, боль взорвалась в затылке, а перед глазами вспухли красные круги. Хаджиме провалился в уютную черноту, которая почему-то звала его голосом Ойкавы. Спине было липко.
  
  Когда Хаджиме пришел в себя, он понял, что куда-то двигается. Голова болела - и очень сильно, но ему уже не казалось, что он умирает. Волосы слиплись и покрылись коркой, а еще кожа страшно чесалась, наверное, это его отвлекало. И по-прежнему тряслась земля.
  
  Он с трудом открыл глаза и чуть не вскрикнул - в воздухе было слишком много света. А еще его затошнило от постоянного покачивания.
  
  - Ива-чан!
  
  Ойкава. Такая надоеда. Зато покачивание прекратилось.
  
  - Ива-чан, хватит притворяться, - в его голосе звучала такая злость, что Хаджиме тоже рассердился. Он вообще-то тут умирает.
  
  Лицо Ойкавы выплыло из света, заслоняя Хаджиме от солнца, и от этого как-то сразу стала меньше болеть голова. Его лицо было чумазым, покрытым пылью, кожа на скуле была содрана, а по всему подбородку растекался фиолетовый синяк. Больно, наверное.
  
  - Хочешь водички? У меня осталась бутылка, - торопливо сказал Ойкава.
  
  Хаджиме мотнул головой и тут же потерял сознание от боли. Очнулся, когда между губ потекла влага, капая на горло.
  
  - Хватит.
  
  - Ладно, - Ойкава аккуратно завинтил бутылку и положил в карман. А Хаджиме вспомнил: его годзилла! Где она? - Нам надо идти.
  
  - Зачем? - Хаджиме не собирался никуда идти. Ему было так плохо, что тошнило. И сразу же его вывернуло наизнанку только что выпитой водой. - Я никуда не пойду.
  
  Ноги все равно не двигались.
  
  - Пойдешь, - упрямо сказал Ойкава.
  
  Хаджиме только закрыл глаза. Пожалуйста. Пусть он заткнется и оставит Хаджиме в покое. Было так плохо, что из глаз выкатись две слезинки. Хаджиме сжал зубы.
  
  - Тогда я тебя потащу.
  
  Ойкава подхватил его под руки - голова мотнулась и отозвалась болью, - и поволок.
  
  - Отпусти меня, дурак!
  
  - Нам нужно идти, Ива-чан, - Ойкава чуть не плакал.
  
  - Тебе нужно, ты и иди, - Хаджиме оттолкнул его руку. - Уходи. Чего ты ко мне пристал? Ты мне тут не нужен, от тебя только хуже. Я буду лежать.
  
  Он собрался с силами и сунул руку в карман. Так и есть, годзиллы там не оказалось. Наверное, выпала, когда Хаджиме летел вниз. По щекам потекли слезы, а боль в голове, до того режуще-острая, превратились в тупую и ноющую, и теперь не прекращалась ни на секунду. Тошнить стало сильнее.
  
  Ойкава снова подхватил его под мышки и поволок. По спине царапали камни, нога один раз задела торчащую из обломка стены арматуру, и ссадина теперь больно ныла. Когда Ойкава остановился перевести дух, Хаджиме попытался встать. Но голова закружилась так, словно началось еще одно землетрясение. И его снова вырвало - на этот раз насухую.
  
  - Когда мы придем домой, я съем весь рис, который приготовит мама, - начал болтать Ойкава, пока Хаджиме прижимался к его ногам и пытался не свалиться. - А еще надо будет всем рассказать, как я тебя спасал, интересно, мне дадут за это медаль? Другим ведь дают.
  
  Хаджиме думал, что Ойкаве надо обязательно дать по голове, потому что он несчастный болтун.
  
  - А ты как думаешь, Ива-чан?
  
  С этими словами он снова подхватил его и поволок за собой.
  
  Каждое движение отдавалось тошнотой и болью. Хаджиме считал шаги, которые делал Ойкава. Раз - взрыв в затылке, два - секунда блаженного ничего, три - еще один взрыв в затылке, четыре - его снова тошнит.
  
  - Ойкава, - ему снова хотелось плакать. - Ну пожалуйста. Дай мне полежать. Ты не понимаешь. Мне очень больно и плохо.
  
  Хаджиме чувствовал себя таким жалким из-за того, что приходилось говорить такое. Но он больше не мог.
  
  - Нельзя, Ива-чан, - вдруг серьезно ответил Ойкава. - Нам нужно спешить. Разве ты не слышишь?
  
  Хаджиме прислушался. Земля под ними все еще дрожала. Он прижался щекой к колючим камням и услышал ровный, мерный гул.
  
  - Вода, - сказал Ойкава над головой сквозь этот гул. - Она прибывает. Уже была тревога цунами.
  
  - До нас не дойдет, - неверяще сказал Хаджиме и закрыл глаза. - Мы далеко.
  
  Ойкава снова подхватил его под мышки.
  
  - Медаль, - веско сказал он. - Я хочу медаль.
  
  Хаджиме попытался дотянуться до Ойкавы, чтобы ударить, но не смог.
  
  - Когда мы отсюда выберемся, я буду тебя бить столько, сколько захочу, - пробормотал он.
  
  - Ладно, - Ойкава, кажется, его не слушал.
  
  Монотонное движение нагоняло сон. Хаджиме чувствовал, как Ойкава выбивается из сил, и не мог ничего сделать. Когда он поднимался, ноги подкашивались, и он падал на обломки, теряя сознание. Один раз ему удалось пройти несколько шагов и осмотреться.
  
  Строительная площадка сейчас выглядела как огромная груда мусора, и они с Ойкавой медленно ползли к самой большой куче. Зеленая стена, похожая на облако, вставала где-то далеко позади, и Хаджиме пытался сообразить, что это такое.
  
  А потом он похолодел. Зеленая стена - это море. Цунами оказалось не таким большим и страшным, но Хаджиме представлял, как гора воды обрушивается на порт и разносит маленькие кораблики, которые не успели выйти в море.
  
  - Видишь? - сказал Ойкава. Хаджиме перевел на него бессмысленный взгляд. - Нам нужно скорее идти.
  
  - Я не могу, - ужас, такой холодный, что отнимались ноги, накрыл с головой. - Я не могу, иди один, Ойкава.
  
  - Пошли же, Ива-чан, - тот как будто совсем не слушал. - А то мы не успеем, и моя медаль...
  
  - Какая медаль, придурок?!
  
  От крика голову свело болью, и Хаджиме провалился черноту с красными прожилками боли.
  
  Он очнулся из-за того, что на лицо лилась вода, и заплакал. Ойкава все равно не заметит. Ведь вода.
  
  - Ойкава. Тоору. - Они давно не называли друг друга по именам - это ведь для детей. - Пожалуйста, иди один. Ты сбегаешь за помощью, вернешься и заберешь меня.
  
  Он пытался говорить очень убедительно. Он старался. И не его вина, что голос задрожал.
  
  - Но я не могу тебя бросить, - Ойкава шмыгнул носом и закашлялся. - Друзей ведь нельзя бросать, ты что.
  
  Хаджиме закрыл глаза. А потом, стиснув зубы, медленно встал. Этот идиот и правда не уйдет. Ойкаву так хотелось избить за его тупость, что откуда-то взялись силы.
  
  Они начали карабкаться по длинной груде обломков. Изломанные бетонные плиты поднимались кривыми ребрами, время от времени загораживая солнце. А еще за них можно было держаться, поэтому Хаджиме так и делал.
  
  - И телефон разбился, - бормотал Ойкава, пока они поднимались. - А так можно было бы сфотографировать все, а потом мы бы попали в газету, представляешь, Ива-чан? У нас бы брали интервью и все такое, мы бы прославились. Разве ты не хочешь?
  
  Хаджиме хотел лечь и умереть.
  
  - Давай... немножко... отдохнем...
  
  Они присели среди какого-то мелкого мусора - перед глазами все расплывалось, и Ойкава дал ему еще немного попить. Кажется, здесь жили рабочие. Одноразовые тарелки, разбитая кружка, какая-то одежда...
  
  Хаджиме смотрел прямо перед собой, за плечо Ойкавы, пока тот сосредоточенно закрывал бутылку с остатками воды. Рядом с ними лежал мужчина, полностью присыпанный серой бетонной пылью. Он не двигался, и Хаджиме отрешенно думал - почему? Наверное, он тоже хотел просто спать. Надо сказать про цунами, чтобы поднимался и шел, ведь у него нет никого вроде Ойкавы, тот и мертвого поднимет...
  
  На голове у мужчины лежал большой камень, а вмятина по краям белела осколками кости. Плита вокруг камня была чем-то забрызгана, и Хаджиме затошнило. Это мозги. Человеческие. Совсем не такие, как в фильмах про зомби, они растеклись, заливая лицо мужчины.
  
  - Скорее пошли, - нельзя, чтобы Ойкава оборачивался, надо его отвлечь. - Скорее пошли, пока я могу.
  
  Хаджиме встал, цепляясь за Ойкаву, и потащил его за собой. Дальше, быстрее, выше, чтобы Ойкава не успел оглянуться, чтобы не понял, что осталось позади.
  
  Хаджиме потерял сознание, едва то самое место скрылось из виду. Просто обернулся к Ойкаве, чтобы узнать, как он, и открыл глаза, уже лежа головой у него на коленях.
  
  Ойкава не плакал, просто смотрел сухими блестящими глазами.
  
  - Вода идет, - буднично проговорил он и вздохнул. - Пить хочется.
  
  - Идиот, надо было оставить меня, и, и... не давать пить!
  
  - Прекрати нести чушь, Ива-чан, а то я сам тебя ударю. Давай, осталось совсем немного.
  
  Когда они встали, Хаджиме бросил взгляд назад. Вода действительно шла. Серая, грязная, она волоклась по поселку, играя машинами, вырванными стволами деревьев и рекламными щитами. Если бы не постоянное движение мусора, было бы даже незаметно, что она прибывает. Но серая масса колыхалась, почти подступая к полуразрушенным стенам стройки. Забор, на который они с таким трудом лезли, покосившийся и полуразрушенный, сейчас оставался хоть какой-то защитой. Вода немного замедлится.
  
  Хаджиме брел вперед, иногда падал, и тогда приходил в себя от того, что Ойкава волок его все дальше. А потом они споткнулись о рыжий хвост.
  
  - Наверное, она тут жила, - Ойкава всхлипнул - кошачье тело было раздавлено, почти размазано двумя бетонными плитами, оскаленная окровавленная пасть щерилась острыми зубами. И только хвост с густой лоснящейся шерстью выглядел так, будто оказался здесь случайно. Ойкава начал плакать.
  
  Хаджиме нащупал его ладонь и потянул за собой.
  
  - А вдруг у нее остались котята? - Ойкава упирался, отказываясь идти.
  
  - Не остались, - Хаджиме шевелил губами, но не слышал, что говорит. Звуки возникали позже, растянутые во времени и окрашенные в цвет крови. - Это был кот.
  
  Он толкнул Ойкаву - пусть уже шагает.
  
  В голове стучал колокол, ветер, которого не было, раскачивал Хаджиме в разные стороны, но он продолжал идти. Ведь если он остановится, то Ойкава остановится тоже, а это будет плохо.
  
  Почему плохо, он не помнил. Шум в голове все нарастал, Ойкава уже бежал, а Хаджиме бежал следом, спотыкаясь на каждом шагу. Однажды он забылся и почесал голову. Земля полетела навстречу с такой скоростью, что Хаджиме не успел увернуться. И вообще - разве земля может летать? Он открыл глаза: Ойкава сидел рядом и смотрел вдаль.
  
  - Вода совсем близко, - сказал он.
  
  - Давай наперегонки? - Хаджиме это показалось отличной идеей. Ойкава побежит, Хаджиме сделает вид, что бежит тоже...
  
  Ойкава посмотрел на него с жалостью.
  
  - Не думай избавиться от меня, Ива-чан.
  
  А Хаджиме смотрел на его ободранные до крови руки, на синяки на лице, и думал, что Ойкаве наверное тоже больно. Ну почему он такой тупой и упрямый.
  
  - Тоору, - Хаджиме собрался с духом: Ойкава всегда поддавался уговорам, это должно сработать. - Смотри. Давай так. В деревне есть люди, а еще там спасатели. Ты быстро добегаешь до них, говоришь, где я - и вы все вместе меня спасаете. Со мной ничего не случится, честное слово!
  
  - Нет.
  
  - Но, послушай.
  
  - Нет, Ива-чан! Ты тогда будешь лежать! Как тот мужчина! Совсем мертвый! У тебя голова в крови! Я не хочу, не хочу, не хочу!
  
  Хаджиме пошатнулся, ударяясь спиной о бетонный обломок - Ойкава плакал, колотил его кулаками в грудь и продолжал кричать. Даже когда он замолчал, то продолжил рыдать - уже без слез, насухую, его просто трясло всем телом, и Хаджиме видел, что Ойкава не может остановиться.
  
  Хаджиме собрался с силами, поднял кулак и ударил его в подбородок. Ойкава замолчал, словно его выключили, замер, глядя на Хаджиме и дыша так тяжело, словно он только что бегал школьный кросс.
  
  - А я решил, ты его не видел, - прошептал Хаджиме, - я не хотел, чтобы ты видел. Думал, если мы уйдем подальше, ты ничего не заметишь.
  
  Ойкава сжал губы.
  
  - Я его нашел, когда искал тебя, - он сморщился, как будто снова собирался заплакать. - Я даже подумал, что это ты, - его голос упал.
  
  - Я не собираюсь умирать, придурок, - возмутился Хаджиме.
  
  - Я боюсь, - прошептал Ойкава, - вдруг я отойду, а ты умрешь, Ива-чан?
  
  - Нет, - твердо сказал Хаджиме, - не дождешься. Я сейчас возьму тебя за руку, и мы пойдем. Понял?
  
  - Да, Ива-чан.
  
  Голова больше не болела. И даже не кружилась. Хаджиме вообще не чувствовал своего тела. Он отключался и приходил в себя, повисая у Ойкавы на плече. Один раз они упали вместе и не могли подняться. То есть Ойкава не мог, и Хаджиме беззвучно плакал в холодный камень от собственного бессилия.
  
  А потом все густеющий шум воды заставил их подняться. Теперь они чувствовали ее запах - соленый, наполненный бензином и грязью, он подстегивал быстрее, чем любые мысли об опасности. Иногда что-то позади грохотало и обрушивалось с всплеском.
  
  Они выбрались на длинную пологую насыпь, сложившуюся из мелких острых блоков, и идти сразу стало тяжелее. Надо было смотреть, куда наступать, постоянно поднимать ноги, подтягиваться на руках и переваливаться через препятствия. Хаджиме чувствовал себя инопланетным роботом - тем самым, про которых любил болтать Ойкава.
  
  Если представить, что ты механизм, которому всего лишь нужен ремонт, то идти сразу намного легче. А еще Ойкава рассказывал ему про три закона робототехники. Хаджиме плохо помнил формулировки, но суть в памяти осталась - робот не может причинить вред человеку или бездействием допустить вред.
  
  Точно, он будет именно таким роботом. Ведь Ойкава - человек, а все люди - странные. Лучше бы он бросил робота-Хаджиме и спасался сам. Но Хаджиме не может повлиять на человека.
  
  Когда Ойкава оступился и ударился плечом, съезжая на землю, Хаджиме вцепился ему в руку, не давая упасть. Надо было сказать что-то такое, от чего Ойкава бы взбодрился, но сил почти не было. Нет, не сил, поправил себя Хаджиме. Его энергия почти иссякла.
  
  Запах соли и мазута усилился.
  
  А если вода доберется даже туда, куда они идут? Хаджиме потерял опору под ногами и больно ударился лицом. Кажется, пошла кровь, потому что Ойкава зачем-то приложил к его носу рукав куртки, а потом еще быстрее потащил за собой.
  
  Они вскарабкались на плиту, огромную и почти целую - она лежала наискосок, улегшись на остатках не до конца рухнувшего здания.
  
  По ней было легко идти, можно, наверное, даже бежать - Хаджиме торопился за Ойкавой заплетающимися ногами. Водой пахло повсюду, в лицо бил ветер и лилось лучами солнце.
  
  Ойкава вдруг встал, и Хаджиме остановился следом. Он ничего не видел, кроме спины перед собой. Футболка у Ойкавы был грязная и мокрая от пота, прилипла между лопаток и выбилась из-за спортивных штанов.
  
  - Что? Ойкава? Почему мы не идем дальше?
  
  Позади журчала вода.
  
  - Мы пришли, - сказал Ойкава тускло.
  
  Хаджиме не понял.
  
  - Но вода...
  
  - Пришли, - повторил Ойкава, и Хаджиме, пошатываясь, вцепился ему в плечи.
  
  Оглянулся, осторожно поведя головой и вжимая ее в плечи - казалось, так болеть будет чуточку меньше. А потом осознал. Дальше пути действительно было. Плита угрожающе нависала над стройкой, обрываясь в пустоту.
  
  - Если вода доберется сюда, - начал Ойкава.
  
  - Мы умеем плавать, - отрезал Хаджиме. Ноги подгибались и больше не слушались. - А еще мы можем поймать какую-нибудь доску и плыть на ней.
  
  - Да, Ива-чан, - Ойкава покачнулся и начал заваливаться вперед.
  
  Хаджиме едва успел подставить плечо, они рухнули вместе, так и оставшись лежать. Лицо Ойкавы посерело, и Хаджиме точно знал, что это не из-за пыли. Он крепко обнял и зашептал:
  
  - Ты настоящий герой, про нас напишут в газете. Вот увидишь.
  
  - Только, знаешь, тебе придется быть в маске, такой синяк на лице.
  
  - А еще я думаю, что наши родители нас накажут. И я даже не знаю, как. Хотя нет, знаю. Они выкинут всю коллекцию фильмов про твоих дурацких инопланетян и сожгут моих годзилл.
  
  После всех их мучений это показалось Хаджиме таким несправедливым, что он заплакал. Ну и пусть, пусть. Тут никого нет, кроме Ойкавы, а он точно никому не скажет. Уж Ойкава-то умел хранить секреты, это Хаджиме знал точно. Ойкава, тяжело дыша, всхлипывал над ухом, а ноги лизала грязная вода.
  
  Кажется, у них все-таки не получилось сбежать от цунами. Ну и ладно. Все равно это было очень глупо.
  
  Шум воды был таким громким, что превратился в гул. Неужели идет еще одна волна? Но толчков больше было. Теперь их точно смоет, только жаль, что Ойкава так и не бросил его. Хаджиме рыдал, представляя, как тот лежит, совсем мертвый, рядом с глупым бесполезным роботом, и его рвало на части ветром, грохотом и чьими-то руками.
  
  ***
  
  
  
  Мягко. И удобно. Вот что почувствовал Хаджиме, прежде чем открыть глаза. Все вокруг было такое белое, что выступили слезы. Правая рука занемела, в нее была воткнута игла, от которой шла длинная трубочка, наполненная прозрачной жидкостью.
  
  Рядом сидел Ойкава, увлеченно читал книжку и жевал яблоко. Хаджиме смотрел на ссадину под глазом, на чем-то намазанный синяк и пытался понять - что же произошло. Их спасли? Почему он ничего не помнит? Или это был страшный сон?
  
  Облегчение, такое сильное, что закружилось голова, затопило тело. Хаджиме кашлянул, и Ойкава вскинулся.
  
  - Ива-чан!
  
  Он бросился обниматься, и Хаджиме уже приготовился, что сейчас будет смят в лепешку, как Ойкава вдруг затормозил. Отложил яблоко и осторожно прикоснулся к Хаджиме, как будто тот был стеклянный.
  
  - Ива-чан, как ты?
  
  Тупой вопрос. Хаджиме так и сказал. Но Ойкава, вместо того, чтобы обидеться, только расплылся в улыбке. Потом с серьезным видом протянул руку и нажал на какую-то кнопку на белом пульте.
  
  - Это для вызова медсестры, - важно сказал он, - мне сказали следить, когда ты придешь в себя.
  
  - А что, - Хаджиме облизал губы, - что со мной было?
  
  - Сотрясение мозга и большая кровопотеря, - Ойкава явно цитировал кого-то из взрослых. А потом хихикнул: - Зато теперь я знаю, что мозг у тебя точно есть.
  
  - Ах ты... придурок!
  
  Хаджиме с удовольствием дал бы Ойкаве в лоб, но тот увернулся, хохоча.
  
  - Ива-чан, тебе нужно выучить какие-нибудь новые обзывалки, - сообщил он с самым серьезным видом.
  
  - Обойдешься, - проворчал Хаджиме и откинулся на подушку.
  
  Ойкава был тут. Живой. И почти здоровый. Страх, с которым он почти сжился за все то время, что они провели на разрушенной стройке, медленно отпускал, наполняя тело легкостью.
  
  Хаджиме кусал губы, чтобы не разреветься. Ойкава и так слишком часто видел его сопли.
  
  - Ой, Ива-чан, я совсем забыл, - голос у Ойкавы был ужасно виноватый.
  
  Хаджиме вскинул на него глаза: вид тоже. А потом он вытащил из кармана...
  
  - Моя годзилла, - прошептал Хаджиме.
  
  - Только... я не смог достать ее из-за плиты, и пришлось оторвать ей лапу. Прости, пожалуйста.
  
  Ойкава пихнул годзиллу Хаджиме в руки и отвернулся.
  
  - Ты ее нашел рядом со мной.
  
  - Ага. Ну я на всякий случай поискал, вдруг она рядом, - Ойкава тяжело вздохнул.
  
  - Спасибо, - голос дрожал, но Хаджиме это больше не беспокоило.
  
  - И ты не сердишься из-за лапки? - уточнил Ойкава.
  
  - Нет, - дурацкие слезы все текли и текли. - Ты самый лучший в мире друг.
  
  Когда Ойкава все-таки бросился обниматься, Хаджиме просто вцепился в него покрепче.
  
  - Да, я классный, - подтвердил Ойкава.
  
  Хаджиме хотелось смеяться - ну что за самомнение. За дверью слышались шаги медсестры, взволнованные голоса родителей, а он думал, что иногда беды случаются к лучшему.
   Ведь если бы не землетрясение, он так бы и не узнал, какой у него друг. Почти такой же классный, как Годзилла. Они так и держались за руки до прихода взрослых.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"