Шелестом крыльев ветра объясняются,
Тлеют угли в вертикальных зрачках;
Черные когти с кольчугою справятся.
Хитрость мерцает в зеркальных глазах.
Чуткая лапа нависла над золотом,
Чует их теплый, неискренний свет,
Слышит их память о много раз Проклятом,
Смотрит на призраков тех, кого нет.
Слышит их тихий, навязчивый шепот,
Молча лежит и смакует тепло;
Смутно доносится жалобный клекот
Птиц, что над пеплом рисуют крыло.
Тусклые блики несёт чешуя -
Сонный обман несведущих детей;
Страшным пожаром желанья горят
Крови, и мести, и смерти.
Старый хрусталь не пылится внутри,
Лишь разобьешь - полыхнет костёр.
Светятся грани, осколок горит,
Ломаный луч собирая в шатёр;
Вспыхнут реальнее узкие лезвия,
Хвост, будто плеть, чуткий ветер хлестнёт,
Ноздри трепещут, предчувствуя бедствие,
Золото скроет сверкающий лёд.
Блеск ослепит чудный разум мгновенно,
Чуждый и близкий, губительный блеск;
Станет фигура такой же туманной,
Прошлого пленником станет слепец.
Битвы, что кончены, станут возможными,
Жар алой крови впитает туман,
Мысли любые станут несложными...
Этот несбывшийся мир - как обман.
Грозно придвинутся тени ушедшие,
Выйдут в предел бытия своего,
Чтоб отомстить за одно путешествие
То, что ведёт за пределы всего.
Змея виновного съест междувременье,
Желтый хрусталь перестанет сверкать;
Но его луч, отливающий зеленью,
Будет гореть, волновать, поджигать...