Ключ повернулся в замке легко, как и всегда. Как тысячи раз до этого. Я вошел - и тут же оказался в ситуации мужа из классического анекдота. Потому что перепутать тональность стонов своей жены (пусть и гражданской) во время бурного соития - я не могу по определению, даже если смертельно пьян, столь же смертельно устал или оглох на одно ухо. Все еще отказываясь поверить (ну ведь может же быть так, что ты ошибся.. ну ведь может?!), я пересек коридор в три шага, даже не замечая, как разгорается боль в искалеченной ноге - от того, что я практически бегу, хотя бегать не умею, и остановился у закрытой двери в спальню. В нашу с Верой спальню. То, что я услышал - я озвучивать не буду просто потому, что не люблю такие конструкции озвучивать на публике. Но еще хуже - было услышать тот голос, который ей отвечал. Лешка... Даже не друг. Практически брат. Коллега. Собутыльник и верный компаньон. Человек, которому я в буквальном смысле слова - спас жизнь, отмазав его от разборок с "пиковыми" авторитетами три года назад - с которых он просто-напросто не вернулся бы, ибо Дато не любил, когда воруют деньги из его кармана или "общака" (в данном случае это было одно и то же, еще и поэтому Лехе было бы не выбраться) и севший после этого на иглу. Он.. вернее, тот, кем он стал - и Вера.. моя Верка?.. Стройная зеленоглазая лань?..
Я рывком распахнул дверь - и зажмурился в первую секунду. Потому что "зеленоглазая лань" стояла в известной позе и смотрела на меня с таким блядским выражением лица, которого я не видел у нее ни разу за три года - а я, поверьте далеко не ханжа, и меня похотью не испугать. А за ее спиной стоял.. нет, стояло и совершало классические маятниковые движения бедрами нечто со впавшими глазами и цианозным цветом лица. Тварь, выбравшаяся из самых глубоких закоулков ада. Тварь, бывшая моим другом.. когда-то. Я глубоко вдохнул, позволяя себе раскрыться, и шагнул вперед, одновременно снимая часы с запястья левой руки...
17 октября две тысячи... года. 20:25
Процент метаморфозиса - 9,8
Через десять минут все было кончено. Да, у меня больная нога - но зато удар с правой не делся никуда. Акцентированный хук, в который вложено 73 килограмма живого веса, да еще помноженный на ненависть и стыд, и так полсотни раз подряд... Когда окровавленное тело на постели способно было только дышать - и ничего более, а Вера забилась в угол и смотрела на меня так, словно следующая - она, я плюнул ей в лицо и вышел за дверь. Спустившись во двор и сев на лавку, я вытащил из кармана измятую пачку "Парламента" и попытался трясущимися пальцами открыть ее. Удалось мне это только с шестого раза. Слава богу, хоть верный "Зиппо" не подвел, сразу же выдав язык пламени. На секунду - я засмотрелся... Пламя... Все очищающее, но ничего не прощающее. Любящее - и карающее этой любовью и во имя ее.. Спалить их обоих, что ли?.. Коротко хохотнув, я представил, как обливаю обоих полюбовничков из канистры со спиртом, что стоит в подвале, а потом... Щелчок - и огонь смоет все следы. Но еще через пять минут я понял, ЧТО только что пришло мне в голову, и меня передернуло. Затушив окурок, я поднялся и зашагал к стоявшему в ста метрах "комку". Продавщица слегка охренела от просьбы выдать мне "два литра самого тяжелого и тошнотного пойла", за которую было заплачено тремя сотнями, но тем не менее безропотно вручила - потому что я сопроводил пожелание взглядом глаза в глаза. Чуть слышно пискнув, девушка погрузила в пакет две бутылки "Георгина" (придумают же название, суки!) и только что не с ужасом отдала мне заказ. Взяв пакет, я развернулся и все тем же размеренно-хромающим шагом пошел назад, во двор. Начал накрапывать дождь. Нога тут же отозвалась предательски-тянущей болью, но я уже не обращал никакого внимания - просто добрался до лавки, сел, скрутил пробку и начал вливать в себя спирт, разбодяженный водой.
17 октября две тысячи... года. Где-то 23:10-23:20 (наверное)
Процент метаморфозиса - 28,3
Не помню, сколько я так просидел - часы остались там, сиротливо лежа на полу. По ощущениям - наверное, часа три. Мне, честно сказать, вообще не было до этого дела, я просто тупо пил. Пил и пытался забыть Верины "невозможные зеленые глаза", смотрящие на меня безо всякого стыда, а, напротив, с откровенной гордостью за то, что она - привлекает даже таких опустившихся мразей, как Леха Кравец.
Очнулся я от того, что хлопнула входная дверь подъезда, и оттуда в буквальнейшем смысле выполз окровавленный человек. Мне с моей близорукостью не было видно, кто это - но и зачем оно, ведь я знал ответ. Секунду подумав, я поднялся, сжимая в руке бутылку с остатками недопитой водки. Подойдя к Лехе, силившемуся встать на колени, я, не говоря ни слова, вылил на него остро пахнущую жидкость - и полез в карман за зажигалкой. Проследив за мной взглядом, Кравец взвыл от животного ужаса, а я... Я задал всего один вопрос:
- Ты знал, что она беременна, тварь?! Знал или нет?!.. ГОВОРИ, СУКА, А ТО СОЖГУ!.. - сдерживать себя уже не было никакого желания. Мой бывший друг, похоже, тоже это понял - и, судя по отвратительной вони, исходившей от него, резко опоорожнил сфинктер. Впрочем, от него не лучше пахло и тогда, когда я их застал. Дерьмо - оно и есть дерьмо, что уж там. Еще минута - и я, не дождавшись ответа, наверняка опустил бы "Зиппо" на копошащееся у ног тело, но тут двор прорезал протяжный крик:
- Игорь, НЕ НААААДОООО!..
Голос тоже был вполне узнаваем. Я задержал руку на полпути - и стал ждать. Вера выбежала из подъезда через полторы минуты, вцепилась мне в плечи и стала жарко шептать какую-то херню про то, что это было в первый... ну, может, и не в первый (это ей пришлось сказать, когда я с короткой усмешкой развернулся к ней) - но точно в последний раз, что я не должен брать греха на душу, "хотя бы ради нашей не родившейся доченьки" и ты ды. Не знаю уж, на что я поддался - то ли на слова о Юле, появления которой я так ждал, сходя с ума от волнения все четыре с половиной месяца беременности, то ли на тот же голос с хрипотцой, каким она говорила с Лехой, когда они... В общем, она утащила меня домой. И слава богу, потому что привлеченные нашим бразильским сериалом соседи уже начали открывать форточки и "греть уши".
18 октября две тысячи... года. 3:30
Процент метаморфозиса - 39,0
- Давно ты с ним? А главное - зачем? Или тебе меня мало было в постели?.. - я все силился понять, и никак не мог
- Два месяца.. почти, - глухо ответила Вера. - С тех самых пор, как ты уехал на семинар в Казань, помнишь?..
- Да. Но за.. - начал было я и осекся, поняв все в одну минуту. Потому что рукав халата Веры, наливавшей чай, задрался почти до локтя - и я увидел характерные точки на сгибе. Их было еще совсем мало, они были едва заметными - но ведь БЫЛИ же!.. До боли сдавив ее руку, я прорычал:
- Как?! Как ты могла, тварь?! У нас же ребенок будет!.. - сердце,казалось, сдавила железная латная перчатка, и никак не хотела отпускать. - "Герыч", "жмых", "винт".. ЧТО?!
- "Джеф" - убитым, мертвым голосом ответила Вера, опускаясь на стул. - Вот уже две недели скоро как... А до этого - травка. Полтора месяца. Он же и подсадил. Сказал, так трахаться приятнее.. и горизонты расширяет..
- Го-ри-зон-ты? Горизонты, блядь?! - я едва сдерживался, чтобы не смахнуть ее со стула одним ударом. - Да скажи ты мне одно слово - я твои постельные горизонты так расширил бы - заебешься сужать! Ты Юльку убила, понимаешь?! Ты убила нашу дочь. НАШУ. ДОЧЬ!.. - я в сердцах долбанул кулаком по столу так, что подпрыгнувшая сахарница разлетелась на несколько кусочков, засыпав стол белым порошком. Поднявшись и проходя мимо шарахнувшейся к холодильнику Веры, я холодно кинул:
- Сделай пару дорожек - может, понравится!.. - и вышел за дверь. Ответом мне были глухие рыдания.
18 октября две тысячи... года. 12:00-19:10
Процент метаморфозиса - 52,7
Весь этот день прошел в сплошном кошмаре. Стало очевидно, что есть две проблемы: Веру надо снимать с иглы, пока еще не поздно - и надо делать аборт, ибо при сроке в 18 недель шансы на рождение здорового ребенка при регулярном употреблении дури и столь же регулярной случке с таким же, только гораздо более запущенным наркотом - стремятся даже не к нулю, а в бесконечную отрицательность чисел. И вот это - вымораживало меня настолько, что мысли о судьбе Веры меня, честно признаться, не волновали совершенно. Я пережил разговоры с моей мамой, обвнявшей во всех смертных грехах Веру "и ее блядовитую мамашу" - и с этой самой мамашей, в открытую заявившей мне: "Если бы ты, козел, почаще ночевал дома, а не шлялся по своим долбаным юридическим семинарам - то моя доченька не стала бы искать удовольствий на стороне". Я прочитал все, что имелось в Сети на тему наркотиков (ну не мог юный и наивный сероглазый мальчик, студент третьего курса юрфака, знать об этом столько, сколько знаю сейчас я) и сроков аборта. Я позвонил знакомому врачу, который согласился сделать все за символическую цену, но предупредил, что медикаментозный аборт делать нельзя, ибо неизвестно, как это отразится на здоровье Веры - а сесть еще и за убийство он не хочет. "Короче, придется резать, скорее всего", мрачно закончил он. Я выслушал и ответил всего одной фразой: "Если она умрет во время процедуры - то это будет чистая случайность, не переживай" - после чего повесил трубку. А еще.. еще я позвонил Дато. И сказал ему, где можно найти того человека, который когда-то увел у него 300 штук зеленых американских рублей. Собственно, судьба Кравца - меня волновала в еще меньшей степени. чем судьба Веры - поэтому Дато я и успокаивать не стал. Только пожелал удачной охоты и издал горловое "кххх", то ли закашлявшись, то ли засмеявшись, а то ли закаркав в трубку.
18 октября две тысячи... года. 23:20
Процент метаморфозиса - 73,6
- Алло, Игорех, ты? Я все сделал, да. Нет, она жива - хотя крови потеряла немеряно. Но вот плод..
- Если ты еще раз назовешь мою дочь "плодом", я приеду и вырву тебе кадык. Без наркоза. - ледяным голосом пообещал я. После долгой паузы минут в пять и едва слышного на том конце провода бряканья, бульканья и двух шумных глотков Сергей продолжил:
- так вот, твоя дочь.. В общем, правильно ты сделал, что отправил Верку на аборт. Там уже необратимые изменения в тканях начались. Здоровой - девочка ни за что бы не родилась.Да и родившись, прожила бы две, от силы три недели. В общем, прими мои... алло! алло?! Игорь?! - но я уже нажал на рычаг отбоя
19 октября две тысячи... года. 4:45
Процент превращения - 98,1
Я всю жизнь боялся высоты. Но сейчас - я стоял на крыше пятиэтажки и совершенно пьяными глазами смотрел вниз. Нет, я не пил. Совершенно не пил. И мне не было плохо. Мне было... НИКАК. Я словно был вне всего.. Вне Времени и Пространства, вне Света и Тьмы, вне Любви и Ненависти. Посередине "великого космического Ничто". А душу сжирал настолько ледяной холод, что внутри просто все обжигало. Я мысленно сказал "Прости, мама", подошел к самому краю и уже занес было здоровую ногу, как вдруг меня кто-то тронул сзади за плечо. Я повернулся и.. чуть было не добился своей цели - оказаться внизу, на асфальте. Потому что прямо передо мной - стояла Ярка. Ярослава.. моя первая любовь. Девушка, погибшая в авиакатастрофе почти семь лет назад. Еще несколько мгновений я смотрел в ее черные с карим отливом ("словно два агата" - любил я когда-то повторять) глаза, а потом... Потом меня накрыло небытие. Не-Бытие, да.
19 октября две тысячи... года.
Процент метаморфозиса - 100.
Очнулся я в незнакомом мне месте. Комната, залитая светом, изо всей мебели только кресло, в котором полулежу я. А надо мной стоит Ярослава и держит меня за руку, другой рукой протягивая бокал с чем-то серебряным по цвету, в глубине которого словно бы метались огненно-рыжие сполохи:
- Пей. Это тебе сейчас нужно, любимый.. - от звуков ее, давно забытого, но все еще родного голоса, меня начала колотить крупная дрожь, а по щекам полились крупные слезы:
-Ярка.. Господи, за что мне это?.. Я ведь так любил ее, а она... Юльку... Хрен с ним, со мной, но - Юльку... Убью, тварь!.. На куски порежу, сучку! - вскинулся было я, но Ярка неуловимым движением едва толкнула меня в грудь, и меня швырнуло обратно в кресло:
- Игорь, помолчи и выпей "Пламя Дракона". Пожалуйста.. ради меня и той любви, которая когда-то у нас была.. - ее голос успокаивал, уговаривал, убаюкивал, а глаза смотрели ласково и нежно - так же как во время нашего первого поцелуя на подоконнике школьного коридора семь лет назад.. Решившись, я поднес к губам бокал - и выпил залпом. Тут же меня скрутила невыносимая боль, а кровь моя словно бы сначала заледенела, а потом вскипела, как жидкий азот. Последнее, что запомнил мой мозг - это то, как Ярка наклоняется и ласково целует мои губы..
Потом - провал на неизвестное мне количество времени (его здесь словно бы не было вообще), а затем... затем я ошалел. Потому что, когда я пришел в себя, Ярка отошла в сторону, показывая мне зеркало. которое до сих пор загораживала своей спиной, и в котором отражался... Дракон. Самый натуральный Дракон, мать его (то есть.. мою?!)!.. Льдисто-белое тело с платиновым отливом, крылья (судя по величине, с размахом метров в пять-шесть) и абсолютно неподвижные, колючие - но все понимающие глаза аметистового цвета!.. Когда я заговорил, голос мой прозвучал непривычно низко - почти рычанием:
- Ярррка.. Что, черррт тебя деррри, тут пррроисхходит?..
- Ты просто стал Драконом, любимый. Тем, кто Защищает и Удерживает (я недоверчиво покосился в сторону Ярославы - шутит она, доказывая, что я просто мертвецки пьян, и мне все это снится - или это, мммать, фэнтази - действительно наяву? Судя по серьезности ее взгляда, а также моему внешнему виду, все было вполне серьезно, и даже более). - Так всегда бывает, когда кто-то ОЧЕНЬ сильный устает и готов сломаться настолько, чтобы уйти из мира. Тогда он действительно уходит (ибо Высшие Силы не могут не прислушаться к желанию столь сильного), но затем - он возвращается, только уже НЕ человеком. А кем-то в человеческом облике. Защитником - или Убийцей. Волком. Единорогом. Драконом. Львом. Василиском. Неважно.. Важно лишь, что он сохраняет равновесие между Светом и Тьмой, как бы банально это ни звучало. Сохраняет, имея их в себе - но не подчиняясь им, а стоя НАД ними. Я тоже из таких... сейчас покажу.
Ярка чуть подняла руки, развела их в сторону - и через мгновение из вспышки ярко-зеленого пламени ко мне шагнула... пантера!... Потершись о мое пле... а, черт - уже крыло, большая палево-дымчатая кошка продолжила:
- Мы - живем в этом мире, и в вашем. Где остаться - каждый выбирает сам. Но выбрать можно только один раз - возврата нет. Я - семь лет назад выбрала это место, потому что.. потому что ты был еще слишком молод, чтобы уйти со мной, а я - слишком молода, чтобы понять, что красота Зазеркалья - не стоит ничего по сравнению с глазами любимого и его теплом. Мне, правда, разрешили один-единственный раз за всю мою будущую жизнь прийти на Землю и спасти кого-нибудь, кто в состоянии стать таким же Защитником (ну, или Убийцей - это уж как повезет, знаешь ли). Само собой, я сразу поняла, что ты - если что, этой участи совершенно не избежишь. И стала ждать... и вот, дождалась. Только, любимый - я тебя заклинаю всем, что и по ту, и по эту сторону Миров - не повторяй моей ошибки. Не оставайся здесь. У тебя еще слишком много дел там, на Земле. Ты еще встретишь ту, кто отразится в тебе, как в зеркале - и больше никогда не отпустишь ее, кем бы и где она ни была... я это даже не знаю, а ВИЖУ. Поверь мне, Игорь. Человеческий облик я тебя научу возвращать - но каждый раз, когда тебя будут захлестывать сильные эмоции - Дракон будет просыпаться. А уж удерживать его, или отпустить, заставить защищать или уничтожать - ты должен будешь решить сам, и только сам. Каждый выбирает по себе...
-... женщину, религию, дорогу, - закончил я наше с ней любимое еще с уроков литературы стихотворение, осознав внезапно, что последние слова я вновь произношу уже человеческими губами. - Скажи, Ярка... мы еще когда-нибудь увидимся?
- Конечно. Ты же придешь однажды. Только я буду просить Высших, чтобы ты это сделал от истечения срока, а не от гнева или бессмысленности. - Фразу Ярослава заканчивала уже тоже в образе девушки. - Мы обязательно встретимся. А теперь иди, любимый. - ее губы мягко коснулись моего лба, и... девушка растаяла в воздухе.
Постояв еще несколько минут в центре комнаты, я попытался уложить и переосмыслить все услышанное... но потом махнул на все крыло... ах, черт - теперь уже опять рукой! - развернулся и пошел к двери. Открыв ее и увидев лестницу, спускавшуюся вниз черт его знает на сколько пролетов, я присвистнул и закрыл дверь обратно. Подойдя к окну и распахнув его, я полюбовался на свое отражение - с седыми висками и такими же прядями наискось русой шевелюры, с застывшей в уголках рта горечью и внимательно-колючими, серыми, как прибрежные волны, глазами - я смежил веки, глубоко вдохнул и снова, как трое суток назад - позволил себе наполниться эмоциями. Только уже не ненавистью, не любовью, не усталостью или отчаянием, а - Свободой и Пониманием. Дракон, вылетевший из распахнутого окна двадцатипятиэтажного небоскреба где-то посредине Города, точно знал, что ему предстоит делать - и это знание давало силу его крыльям.