Аннотация: Приз редакторских симпатий на конкурсе "Южанин-2019"
ВВОДНАЯ ЛЕКЦИЯ
"...Они не обещают комфорт, они вербуют новобранцев для
опасной миссии. Этот призыв имеет огромную притягательную
силу, особенно для тех, кого стоит вербовать".
(С.Н. Паркинсон "Мышеловка на меху")
- ...Вы уж не пугайте их, пожалуйста, голубчик, - за то время, пока они шли по коридору, ректор повторил эту фразу уже в четвёртый раз. - Ни слова о развале Империи, о том, как разгоняли Службу! Побольше о славе, почестях и наградах. В прошлом году генерал Дилан на смутных временах зациклился, а в результате - отсев после первой лекции... На всех пяти факультетах. До трети курса, представляете! Мы потому вас и пригласили: герой, орденоносец, прямо из гущи событий...
Полковник Краст Боун одёрнул полы мундира, пригладил орденские планки и колодки с нашивками за ранения.
- Ладно. Будет им о наградах! - сказал он, ухватившись за дверную ручку. - О славе и доблести. О карьере и почестях. Всё будет! Я могу идти?
- Ну, конечно... - неуверенно улыбнулся ректор. - Как говорится: с Богом!
Военный министр уже дважды высказывал недовольство подготовкой разведчиков. А как её обеспечить, если курсанты бегут из Академии? Ректор чувствовал - кресло под ним шатается. Ещё один "прокол", и того... "по собственному..." А всё эти чёртовы "железяки"! И какой кретин их выдумал?
Ненавистные ректору ЖЛЗК (жетон личный защищённый курсантский) не только содержали информацию о персональных шифрах и допусках, они позволяли в любой момент набрать "код отчисления" и вернуться на обычную армейскую службу. Никаких объяснительных записок, заявлений, собеседований. Ни малейшей возможности выяснить, что именно отпугнуло человека, переубедить, уговорить, заставить задуматься...
Вернувшись в кабинет, ректор включил трансляцию. И остолбенел.
"...Не каждый сможет перенести тяготы учёбы, - медленно прохаживаясь вдоль экрана, говорил Боун. - Отбраковка пойдёт очень жёсткая. Те, кого мы выгоним, через пару дней получат очередное звание и командную должность в космо-десантных войсках или гвардейской бронепехоте, пополнят ряды светского общества. Остальные, кому не повезёт остаться, о существовании "света" забудут до конца своих дней. Для общества они станут изгоями".
Ректор почувствовал, как стягивает шею воротник мундира. Рывок, ещё рывок, и сверкающие золотом пуговицы запрыгали по паркету.
"Возможно, кто-то из вас мечтал о межзвёздных яхтах, круизах на курортные планеты, о комфорте салонного шпионажа и обменах при провале "ваш-на-наш"... Забудьте! Всё это для гражданских... Для политической разведки, работающей под торговым и дипломатическим прикрытием. Львиная доля выпускников попадёт в армейский спецназ, - всё тем же будничным тоном продолжал Боун. - Их ждут "горячие точки" на дальних рубежах и чужая форма без знаков различия. Вы прошли жёсткий медицинский отбор, "драконовские" экзамены по физподготовке, тесты с усиленными нагрузками при разных уровнях гравитации, проверку на устойчивость во враждебной газовой среде... Всё это - не игровые изыски! Оно вам скоро пригодится на практике. Кому-то эти навыки помогут выжить... Возможно, даже не один раз. Но везение не вечно. Жизнь разведчика ужасающе коротка... Кто-то из вас погибнет под шквальным огнём или подорвётся на мине, кто-то застрелится, чтобы избежать плена, кого-то, потерявшего сознание, добьёт милосердный сослуживец. Законы, договоры и конвенции - не для вас. О гуманности и правах военнослужащего забудьте, к нашей работе это отношения не имеет. Медики сделают всё, чтобы химия не смогла развязать вам язык. Одни препараты будут блокироваться, другие спровоцируют аллергическую кому. А значит, в плену вас ждут жестокие пытки, как правило - круглосуточные..."
- Что он делает? Он же топит меня, падла... - бормотал ректор, трясущимися руками наливая коньяк в пузатую рюмку.
"Я вижу здесь красивых девушек, - Боун остановился у кафедры и повернулся к залу. - Над ними надругаются в первый же день плена. А потом будут насиловать много и часто. Индивидуально и большими группами. Кстати, то же самое ждёт кое-кого из мужчин, в последнее время это случается регулярно. А когда палачам надоест развлекаться, они начнут рвать щипцами ваше тело и срезать полосами кожу со спины. Половые органы станут жечь огнём, обливать кипящим маслом, опускать в кислоту. Всё, что способно испытывать боль, изуродуют до неузнаваемости..."
Речь полковника была образной и красочной. Ректору казалось, что его нос ощущает запах застывшей на полу крови, палёных волос и горелого мяса - верных спутников боли и страданий. В ушах зазвучали стоны и крики узников, бесстрастные вопросы следователей и довольный гогот палачей... Он помотал головой, отгоняя морок. Да, в таланте оратора Боуну не откажешь...
Повинуясь руке ректора, одна из камер зависла рядом с сидящим у прохода здоровяком-этландцем. По коротко стриженому виску парня катилась капля пота. Прижавшаяся к нему девушка инстинктивно поёжилась и запахнула на груди вязаную безрукавку... Глаза ректора прошлись по залу. Всюду было одно и то же: скованные позы, побледневшие лица, расширившиеся от страха зрачки...
- Ну, твою же мать!!! - проорал он, замахиваясь.
Бокал врезался в широкоформатный монитор и со звоном разлетелся на куски. На полированный дубовый стол скатилась одинокая капля.
"...Вас отучат сжимать зубы, - как ни в чём не бывало, продолжал Боун. - Их сточат до дёсен напильником или болгаркой, чтобы обнажить нервы. В конце концов, через сотни тысяч или даже миллионы секунд невыносимой адской боли, вы закончите жизнь у расстрельной стены. Хорошо, если это будет на улице. Тогда вам удастся ещё раз увидеть солнце и глотнуть свежего воздуха... Вы будете смотреть на выщербленные пулями кирпичи, на засохшую кровь и мозги предшественников и радоваться... Радоваться тому, что пытки закончились. О вашем мужестве и стойкости никто никогда не узнает. Если вас посмертно наградят, то родным запретят говорить об этих наградах. Конечно, погибнут не все. Процентов десять из выпуска доживёт до кабинетной работы. Сорокалетний аналитик с майорскими погонами - обычный потолок их карьерного роста..."
Полковник внезапно замолчал и повернулся к окну. Тишина стала такой густой, что, казалось, её можно резать ножом. Прошла бесконечно долгая минута, потом ещё одна...
"Как? Вы всё ещё здесь?! - внезапно оборвал паузу Боун. - Ну, что ж, тогда... Добро пожаловать в наше братство смертников!"
Раздалось несколько неуверенных хлопков. Потом их стало больше. Ещё больше... А затем зал взорвался аплодисментами. Не веря своим ушам, ректор перевёл взгляд в левый верхний угол экрана и схватился за сердце. В окошке с надписью "На отчисление" горел ярко-красный нуль.