Путник : другие произведения.

Переобувание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сон - тоже реальность. И еще какая!

  С уважением к создателям фильма "Трасса 60"
  
  "Так люди, дневное мышление которых особенно неуимчиво, иногда чуют и во сне, где-то за щекочущей путаницей и нелепицей видений,- стройную действительность прошедшей и предстоящей яви."
  В.Набоков "Другие берега"
  
  1
  
   "...проходит торжественная церемония по случаю присвоения одной из улиц нашего города имени Виктора Сергеевича Чистакова. У нас есть возможность побеседовать с именинником и узнать непосредственно от него, что испытывает человек, при жизни увидевший свое имя не только в мраморе, но и на карте. Виктор Сергеевич, каковы ваши ощущения?
   - Ну что вам сказать... Я человек не сентиментальный, но тронут до глубины души. Конечно же, я знал о готовящемся торжестве, как-то готовился к этому, но только теперь, доложу я вам, только теперь ощущаю по-настоящему всё это... Скажу просто: ради этого стоит жить. Вот реальный результат, вот настоящее воплощение жизни, зримое, слышимое, ощущаемое и переживаемое!
   - Виктор Сергеевич, а ваши родители живы?
   - К сожалению, только отец.
   - Простите...
   - Да ничего.
   - И как ваш батюшка отнесся к такому событию?
   - Он, конечно, горд. Приехать не смог, болен, но когда узнал, то прослезился и сказал: "Спасибо, тебе, Витя, что фамилию не посрамил. Я всю жизнь горбатился, а никто, кроме как на заводе да во дворе, не знает меня, а ты еще и до пенсии не дожил, а уже вон чего достиг". Вот и репортаж увидит - порадуется.
   - Представляю, как горды ваши дети...
   - Да, конечно. Лучшей мотивации для жизни и не надо. Сын сказал, что пойдет дальше: в нашем городе фамилия уже прозвучала, а он будет стремиться и в столице обозначиться. Чем не стимул?
   - Молодец! Нет, все-таки правильно поступил горсовет, когда принял свое, не побоюсь этого слова - историческое решение, как вы считаете?
   - Разумеется! Я давно заметил, что всякое правильное решение принимается по одним причинам, а потом, уже во время его реализации, открываются другие достоинства, о которых при принятии решения никто и не подозревал, вот они-то и становятся главными.
   - Да-да, вы правы. А скажите, почему вы выбрали улицу, а не микрорайон, как можно было по решению горсовета?
   - Вы знаете, я думал об этом. Но в конце концов остановился на улице: у нас названия районов и так неповторимы, ни в каком другом городе нет таких, тогда как одинаковых улиц в разных городах - пруд пруди.
   - Да-да, горсовет тоже исходил из этой точки зрения, когда разрабатывал решение...
   - Вот именно. Да и что это за названия? Все эти Заводские, Строительные, Моторные, и даже не побоюсь сказать - Пушкинские, Лермонтовские, Гоголевские и т.д. и т.п. Нет, я уважаю классиков, но почему в каждом городе должны быть улицы их имени? Я понимаю Пушкинскую в Москве или в Одессе - он хоть там жил!
   - Я согласен с вами. Ставшая классической Третья улица строителей не несет в себе ни оригинальности, ни благозвучия, да и самим безымянным строителям вряд ли добавляет гордости сознание того, что есть такая.
   - И я же о чем..."
   Внутренний телефон противно запищал. Следователь областной прокуратуры Федорин вздрогнул, болезненно поморщился, нажал "паузу" и неохотно поднял требовавшую к себе внимания трубку:
   - Федорин.
   - Эдуард Михалыч, это охрана. К вам корреспондент Дворецкий Алексей Федорович. Пропустить?
   - Пропустите.
   Федорин положил противную трубку и снова нажал "паузу". Прерванный сюжет телепередачи потек дальше:
   "- Виктор Сергеевич! Вас в нашей стране знают как преуспевающего бизнесмена, владельца многих предприятий, и никто не сомневается, что вы в состоянии обеспечить содержание вашей, если вы не против, я буду теперь так ее называть, улицы в соответствии с требованиями, установленными горсоветом. Теперь жители этой улицы навсегда забудут, что такое разбитые дороги и непроглядная тьма по ночам. А какие еще новшества для улучшения условий жизни вы собираетесь внедрить на вашей улице?
   - Я уже зарегистрировал дочернее предприятие, которое организует всю работу по улице. Мы составили примерный бюджет этого предприятия и должен сказать, что в нем предусмотрены не только расходные статьи. Я бизнесмен, поэтому каждое вложение денег, даже меценатское на первый взгляд, все равно даст отдачу, пусть даже и не сразу. Уже прошло время горе-предпринимателей, стремившихся урвать быстро и много. Сегодня мы спокойно вкладываем средства в такие долгосрочные проекты, как та же улица. Озеленение, приведение в порядок дорог, развитие инфраструктуры и сети услуг позволит повысить рейтинг этой улицы, популярность в городе и привлекательность с точки зрения места вложения капитала. А это позволит привлечь сюда дополнительные средства и так далее. В конце концов, я считаю правильным создание таким образом конкуренции вместе с повышением уровня жизни..."
   Нагловатый стук в дверь опять оторвал от просмотра. Федорин тяжело вздохнул, остановил запись и зычно крикнул: "Войдите!"
  
  2
  
   Массивная дверь, привыкшая за десятки лет хранить от постороних ушей великое таинство следствия, устало скрипнула и нехотя распахнулась, пропуская постороннего. Вошедший одним наметаным взглядом охватил открывшееся помещение. Он увидел пеналообразный кабинет, перегороженный антикварным столом, столь прочным и необъятным, что за ним три спартанца запросто могли бы сдержать натиск всей армии персов. Из трех воинов, способных остановить любого нападающего, наличествовал только один, вовсе не спартанского вида Федорин, но и необходимости в остальных не было, поскольку нынче защитнику бастиона законности противостояла не вся отборная пехота царя Дария, а всего лишь один-единственный боец. Ворвавшийся в Фермопильский проход Дворецкий оказался несколько старше, чем только что выглядел на экране, чуть выше и гораздо мощней. Как по команде невидимого секунданта, мужчины решительно подошли к пограничному столу-барьеру и остановились, профессионально изучая друг друга. Оба были стреляными воробьями и потому им хватило пяти секунд, после которых рассматривание незнакомого собеседника становится неучтивым и в определенных кругах, представителями которых являлись оба, считается проявлением низкой квалификации. Журналист считал информацию на мгновенье раньше и, воспользовавшись преимуществом, твердо произнес:
   - Дворецкий. Вы, если я правильно зашел, Федорин?
   По росту Федорин вполне годился для службы в танковых войсках, поэтому всё, что он мог, так это слегка надуться для важности.
   - Совершенно верно, - он жестом пригласил Дворецкого присесть на стул возле стола. - Милости прошу. У вас есть какие-то документы, удостоверяющие личность?
   Дворецкий устроился на стуле, закинул ногу на ногу и, неспешно похлопывая себя по карманам в поисках требуемого, осведомился:
   - Права подойдут? - он протянул следователю карточку.
   - Вполне, - ответил Федорин, взял удостоверение, невнимательно покрутил его в руках и вернул владельцу. - Вам известно, зачем вы приглашены?
   Дворецкий хмыкнул:
   - Приглашен? Вы хотите сказать, что разговор без протокола?
   - Отчасти. Мне поручили разобраться с инцидентом во время вчерашнего торжества, с которого вы вели репортаж.
   Дворецкий на мгновенье замер - Федорин не упустил микроскопического момента легкого замешательства, промелькнувшего на лунообразном лице доселе непоколебимого в собственном величии репортера. К чести последнего, он быстро и решительно задвинул назад свои предательськи вылезшие чувства и снова стал спокойно-уверенным.
   - Вы про смерть корреспондента?
   - Именно.
   - Не мое дело, но, честно говоря, не понимаю, в чем тут разбираться? - Дворецкий полностью овладел собой, вплоть до сарказма. - Насколько я знаю, сердечная недостаточность или что-то в этом роде. Что тут криминального?
   Федорин многозначительно помолчал, затем заговорил с видом человека, беззастенчиво продающего Родину:
   - Оно-то так. Но! Есть несколько "но". Во-первых, сорвали мероприятие как минимум областного масштаба, а если учесть присутствие корреспондентов из центральных газет, то и общегосударственного. Кому-кому, а руководству города и области такая реклама ни к чему. Нам поручили разобраться, пока не возбуждая дела, что и кто может стоять за этим скандалом.
   - Господи! Да что вы...простите, руководители наши - придумали! - Дворецкий картинно всплеснул руками. - Вы еще Бен Ладена сюда приплетите! Было жарко, у человека слабое сердце - вот и всё! Какой скандал? Несчастный случай чистой воды!
   Федорин выслушал тираду Дворецкого спокойно. Похоже, что он давно был готов к такого рода аргументам и точно знал, чем на них ответить. И он ответил:
   - Вы так говорите, потому что не все знаете. Вы вон даже в своем репортаже ни словом не обмолвились о том, что случилось, хотя были непосредственным участником событий. Почему, а?
   Дворецкий смутился, но только на секунду. Видимо, и у него уже были исчерпывающие ответы на такого рода вопросы:
   - Я вел репортаж о переименовании улицы, а не о несчастном случае. Зачем я буду забирать хлеб у отдела криминальных новостей?
   - Ага! - довольно потирая руки, воскликнул Федорин. - Вы, стало быть, тоже считаете, что ситуация тянет на криминальную?
   Дворецкий, пойманный врасплох, попытался изящно вывернуться:
   - Ой, не цепляйтесь к словам! Нашим криминальщикам лишь бы труп найти, а там они накрутят такого, что Агата Кристи и Сименон отдыхают! А по сути - там половина материала за уши притянута. - Дворецкий уставился на свой ботинок, то ли соображая что-то, то ли изучая качество выделки кожи. Федорин, не дождавшись продолжения, открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но Дворецкий вернулся и, как ни в чем ни бывало, продолжил. - И что вы хотите, чтобы я омрачил праздник и посвятил его не историческому событию, а несчастному случаю? У меня было другое задание и давайте уже по существу, мне, извините, некогда.
  
  3
  
  - ...и что, ты на самом деле хочешь знать будущее?
   - А ты не хочешь? Да люди за это знание дорого платят.
   - Вот именно, дорого. Даже слишком дорого. Не понимают, что им этого не надо, и лезут сдуру.
   - Раз лезут, значит все-таки надо. Я бы тоже не отказался.
   - Тебе-то зачем?
   - Что за вопрос? Ты забыл? Я журналист, для меня это не только спортивный, но и профессиональный интерес. Я бы такие репортажи сделал - всем этим бездарям и не снилось!
   - А ты не забыл, что тебя уволили?
   - Вот именно! Я-то найду, кому материал отдать, а этот...они будут друг другу локти грызть, а я им - во!
   С последними словами Леня сосредоточенно и основательно скрутил изящную дулю и со смаком двинул ее под нос воображаемому шефу. Шеф, надо полагать, до смерти перепугался и малодушно прослезился. Но на Гришу сей решительный жест совершенно не подействовал.
   - Злой ты. - Он критически посмотрел на Леню, что-то прикинул, разочаровался от результата и как окончательный приговор изрек: - Тебе туда нельзя.
   Леня коротко хохотнул и развязно брякнул:
   - Да не тебе решать! - Потом тяжко вздохнул и обреченно добавил: - А впрочем - какая разница! Всё равно это ерунда.
   Гриша невозмутимо выдержал театральную паузу и степенно заметил:
   - Ну, во-первых, в этом мире нет ничего невозможного для человека, а во-вторых, очень даже мне.
   Леня недоуменно уставился на Григория, будто увидел его в первый раз. Он открыл рот, но вместо разумного слова оттуда вырвался смачный ик. Леня болезненно поморщился, неспешно пошарил по карманам, плавно извлек откуда-то из одежной бездны затертый и развалившийся столбик "Дирола", долго отколупывал из лепестков смятой упаковки полураздавленную подушечку, наконец выковырнул вожделенный освежитель и плавно сунул его в рот. За это время можно было добежать до канадской границы, но, к счастью, никто туда не рвался. По блаженному выражению лица было заметно, что вместе со свежестью во рту к Лене вернулась и ясность в мозгах.
   - Что ты будешь решать? Мне показалось, что ты пытаешься убедить меня, будто можешь устроить экскурсию в будущее? Или я все-таки наклюкался?
   Леня еще раз зычно икнул, подтверждая отчасти свое последнее утверждение.
   - Ты, конечно, не образец трезвости, но понял меня правильно. Я могу тебе устроить прогулку за горизонт. Если захочешь...
   Леня дернулся, как будто ему уже дали старт. Ноги, правда, были другого мнения и порыв затих на корню.
   - Если захочешь? Так ты...надо только мое желание? - Леня рассмеялся с видом человека, по достоинству оценившего розыгрыш собеседника. Погрозив пальчиком, он добавил: - Шутник!
   Гриша, качнувшись и описав замысловатую траекторию, сумел повернуться всем своим немалым телом и совсем трезво продырявил контрольным взглядом напустившего на себя безразличия и снисходительности Леню.
   - А я не шучу. Если ты на самом деле хочешь, то завтра я тебе это устрою.
   Леня откинулся на спинку и облегченно вздохнул.
   - А! Я так и знал!
   - Что ты знал?
   - Что это блеф! Никто не может попасть в будущее! Потому что его нет! Нет ни прошлого, ни будущего, есть только здесь и сейчас! А ты по пьяне пытаешься мне лапшу на уши повесить, вот и всё! Я не верю в сказки!
   - В сказки и я не верю, хотя в сказках, кстати, не всё придумано, но сейчас не об этом. То, что я тебе предлагаю, не сказка. Я это знаю, потому что был там.
   Леня потянулся было за бутылкой, да так и застыл с протянутой рукой.
   - М-да, зря всё это... Два бухих построили замок - а поутру они проснулись, он и растаял. - Рука продолжила прерванное движение к полупустой поллитре, ласково ее ухватила, подержала, согревая, и...вернулась, так и не взяв сосуда. - Ну ладно, ладно. Не знаю, где ты там был, но пока ты для начала меня не убедишь в том, что это возможно (Леня опять отчаянно икнул) в принципе, я больше пить с тобой не буду. Я вполне трезв и подготовлен, чтобы дискутировать на подобные темы.
   - Я вижу, - ухмыльнулся Гриша. - Уж не знаю, как ты подготовлен теоретически, а то, что трезв - так это точно.
   - Поссориться хочешь, да? - Леня предпринял еще одну попытку подняться, на этот раз гораздо более решительную. Но воинственный маневр опять не удался, Леня, как срубленный, безвольно шлепнулся на свое место и вынужден был сделать непринужденный вид, будто и не собирался только что устрашать Григория. - Ну и зря. Я уже на сегодня лимит конфликтов исчерпал.
   - Да очень надо мне с тобой ссориться! - миролюбиво протянул Гриша, с любопытством наблюдавший мгновенные знакопеременные забросы в эмоциональном состоянии приятеля. - Я же и говорю: вполне пригоден к усваиванию нового материала.
   Леня замахал руками то ли соглашаясь, то ли протестуя. Заметив крайнее недоумение на лице собеседника, он сообразил, что псевдоитальянская жестикуляция вышла несколько двусмысленной и прекратил дилетантский сурдоперевод своих мыслей.
   - Давай, излагай, я конспектирую.
  
  4
  
   Федорин собрался было привычно, со вкусом поставить на место перехватившего инициативу изворотливого собеседника, но с трудом сдержался, дабы не дать повода обвинить себя в неучтивости и даже хамстве.
   - Ну хорошо, я постараюсь вас не задерживать, - следователь взял пульт, встал со своего места, подошел к телевизору по свою сторону баррикады и обернулся к Дворецкому. - У меня есть ваш вчерашний репортаж в полном объеме. Я как раз пересматривал запись и хотел бы, чтобы вы прокомментировали некоторые моменты.
   - Какие именно? - Федорин опять отметил, что репортер напрягся.
   - Давайте посмотрим, я почти до них дошел.
   - Давайте, раз вам надо, - с нарочитой беспечностью поспешно согласился Дворецкий.
   Федорин включил воспроизведение и в ускоренном темпе перемотал запись на интересующее его место. В кадре - Дворецкий и Чистаков, последний говорит.. откуда-то сбоку, из-за спины Чистакова - шум, вскрик.. Дворецкий на секунду переводит взгляд со своего собеседника на источник шума, возвращается к разговору.. теперь крики, со стороны их источника - движение.. Дворецкий поднимает глаза и на этот раз смотрит долго.. четко видно, что Дворецкий краснеет.. его глаза расширяются, губы беззвучно шепчут что-то типа "О Боже!".. в микрофон прорывается восклицание репортера: "Что ж он делает!".. Дворецкий поворачивается к оператору, командует: "Снимай там!" и показывает в сторону источника шума.. камера, не выключаясь, поворачивается в указанном направлении, скользнув по недоуменному лицу Чистакова, сосредоточенно-решительным лицам охранников бизнесмена, и выхватывает в немногочисленной толпе участников действа не столько пожилого, сколько основательно потертого жизнью человека, который неспешно направляется в сторону собеседников.. за спиной этого человека несколько человек склонились над кем-то, лежащим на земле.. именно оттуда слышны возгласы "Врача!", "Человеку плохо" и еще что-то в том же духе.. человек, идущий на камеру, похоже, не обращает внимания на всю эту суету и упорно двигается к какой-то своей цели.. в нескольких шагах от камеры дорогу ему преграждают охранники.. человек что-то говорит, один из охранников идет к Чистакову и шепотом докладывает.. Чистаков согласно кивает головой.
   Федорин нажал "паузу".
   - Алексей Федорович! А куда делись вы? - следователь пристально посмотрел на задумавшегося собеседника.
   Действительно, Дворецкого в кадре не было. Но надежде Федорина подловить его не суждено было сбыться. Тот отреагировал мгновенно и совершенно спокойно:
   - Я пошел искать доктора, - у Федорина сложилось впечатление, что ответ был готов задолго до того, как был задан вопрос. Он решил докрутить сюжет без остановок и просто понаблюдать за гостем.
   ..Охранник подходит к напарнику и пожилому и что-то говорит.. в то же мгновение пожилой резко опускает правую руку за левый борт пиджака.. один из охранников так же мгновенно выхватывает пистолет, а второй бросается к пожилому и своей рукой прижимает руку пожилого, не давая ей выйти из-за борта.. еще через пару секунд пожилой меняется в лице и оседает на охранника, не вынимая руки.. охранник придерживает пожилого и укладывает его на землю.. ребята склоняются над мужчиной, убеждаются, что у него нет оружия, а затем щупают пульс.. результат повергает их в недоумение.. один хватается за рацию, второй идет к людям, занятым телом чуть дальше.. над пожилым суетятся люди в белых халатах.. в кадре появляется Дворецкий.
   Федорин окончательно выключил запись. Он отметил для себя, что Дворецкий во время просмотра сидел относительно спокойно и только легкая порозовелость лица выдавала то, что ему повторное переживание удовольствия не приносит.
  
  5
  
   Гриша несколько секунд напряженно собирал хаотично движущиеся мысли, пытаясь составить из них логическую цепь, но дело это оказалось трудное, мысли противно скользили как мокрый обмылок в наполненной ванне, дерзко уворачивались и строиться не собирались. Помучившись немного, Гриша поймал зазевавшуюся крайнюю и счел за благо начать хоть с чего-нибудь.
   - Короче! Представь себе длинный, очень длинный, я бы даже сказал - бесконечно длинный поезд. Представил?
   - Заапросто!
   - Вот! Ты сидишь в купе. Поезд ночью едет, а днем останавливается, пассажиры выходят на станции и слоняются по каким-то своим делам. Потом все опять садятся и едут ночью до следующей станции, где опять повторяется суета. Я понятно излагаю?
   - Впаалне!
   - Хорошо! Теперь представь, что дорога делает поворот и ты видишь часть поезда, которая уже проехала следующую для тебя станцию. Сидящие в движущемся навстречу вагоне уже знают то, что тебе только предстоит увидеть. Если бы ты смог поговорить с ними и вернуться назад, то прослыл бы среди своих попутчиков как минимум ясновидящим. Усек?
   - Допустим, - ухмыльнулся Леня с нескрываемой иронией.
   - Не вижу повода для сарказма, - Гриша, кажется, немного обиделся.
   - Да? А я вижу! - Леня перешел в атаку. - Если бы было так просто, то мы бы уже знали всё наперед! Или весь фокус в том, как туда сходить и вернуться?
   - Ты прав, пока такие походы осознанно удается делать не многим, чаще всего заскоки происходят не то чтобы случайно, а по какой-то непонятной закономерности и внезапно для заскочившего. Надеюсь, ты в обычной жизни не раз сталкивался с такими вещами, как дежа-вю, вещие сны, снами в руку, ногу, а то и вовсе непонятно куда?
   - Знамо дело! Ты хочешь сказать, что во сне мы бываем в будущем?
   - Ну, строго говоря, не обязательно только там. Человеческая сущность, занимающая твое физическое тело, не требует отдыха, каковой необходим организму. Более того, она, помимо нашей, существует еще в нескольких мерностях, которые занимают то же пространство, но сдвинуты относительно земного воплощения по фазе.
   - Ой, Гриша, не знаю, как там эти твои мерности, а у меня крыша точно сдвинулась по фазе! Ты учти, что моя сущность сейчас все-таки несколько пьяна.
   - Пьяно твое тело, Леня, а сущность твоя - она всегда как стеклышко!
   - Жаль, что за руль ее нельзя посадить! - Леня хихикнул, что-то себе вообразил и радостно-мечтательно добавил: - Было бы здорово, а? Квасишь сколько хочешь, потом залег сзади и спи-отдыхай! - Фантазер исчез так же быстро, как и появился. - Но пока это не так - изволь делать поправку хотя бы на затуманенность чувств!
   - Ну ладно, учту. О чем я говорил?
   - Да про мерности, будь они неладны! Причем здесь какие-то фазы? Это не те, что из розетки кусаются?
   - Ага! Нет, не те, но где-то около. Ты помнишь из школы, что такое волна и сдвиг по фазе?
   - Да отстань ты со своими фазами! Проще давай!
   - Да куда уж проще... Ладно, прими как данность, что пока твое тутошнее тело-автомобиль почивает ночью в постели-гараже или, не дай Бог, в больнице там в несознанке-ремонте валяется, сущность по другим мер..., пардон, в других машинах и по другим местам катается. Что-то из того, что она там увидела, ты видишь во сне, но далеко не всё и не всегда. Понял?
   - Ну более-менее. Ты хочешь сказать, что все эти ночные видения - картинки из других реальностей?
   - Что-то в этом роде. Иногда из других, иногда из твоей, но из другого места в поле событий.
   - Опять мудришь? Что еще за поле чудес?
   - Да не чудес, а событий. Если продолжать аналогию с поездом, то на каждой станции...
   - Это типа день в жизни, что ли?
   - Ага! Не перебивай, я и сам собьюсь. Так вот: на каждой станции происходят одни и те же события, но каждый раз с другими сущностями. Помнишь фильм "День сурка"?
   - Это где мужик каждое утро просыпался в одном дне?
   - Во-во! Самая удачная иллюстрация, должен тебе сказать!
   - Та какая там иллюстрация? Фантазии сценариста и режиссера...
   - Нет, дорогой, ни один фантаст не придумает то, чего в мире в принципе не может быть. Ему неоткуда будет взять нереальную мысль! Кстати, творчество сродни сну: автор, если у него всё в порядке с правым полушарием, подключается к тому же источнику, что и все во сне. Он, бодрствуя, попадает в точку перехода из одной мерности-реальности в другую. Как и ясновидящие, впрочем.
   - Стоп-стоп! Тебя занесло. Давай про поезд, не отвлекайся.
   - А я о чем? Я ж и говорю: сущность, проходя по отрезку длиною в жизнь, получает опыт, она развивается, переходя от станции к станции. А если взглянуть на всё это сверху, то увидишь просто карту местности, которую я и называю полем событий.
   - Ой, что-то ты темнишь. А как же непрерывность процесса?
   - Непрерывность, говоришь? Для движущегося в поезде разрывов нет, он видит ситуацию почти непрерывно.
   - Почти?
   - Конечно! Есть же перерывы на сон, когда тело отключается. А для относительно неподвижного наблюдателя... Ты же знаешь, как снимают кино: в одних декорациях в один день снимают и первый, а иногда и последний эпизоды, потом сменили обстановку - сняли всё, что надо здесь, и так далее. Если дать зрителю эту нарезку, то далеко не каждый поймет, о чем фильм. Для монтажера вся история состоит из кучи коробок с номерами. И только когда они с режиссером составят фрагменты в правильном порядке, мы в состоянии что-то уразуметь, сделать выводы, извлечь мораль и, в конце концов, какой-то опыт.
   - Ну да, хорошо, если мораль присутствует и зритель ее понял.
   - Согласен. Всякое бывает.
  6
  
   Колыхаемая ветром форточка скрипела неугомонно и, что самое противное, неритмично. От природы милости не дождешься - пришлось вставать. Не открывая глаз, он как кожу содрал с себя прилипшую простыню, привстал с кровати и отработанным до автоматизма движением потянулся в том направлении, где обычно находилось окно. Вдруг пол под и без того ненадежно стоящими ногами коварно качнулся в сторону и вместо ненавистной форточки протянутая рука поймала неуловимый воздух. Воздух ловко извернулся, мягко устранился и галантно пропустил туловище навстречу примитивно плоскому полу. Пол, в свою очередь, был туп, не столь любезен, сохранил всю свою природную твердость и слегка содрогнулся от энергичного соприкосновения. Распластавшееся тело ясно ощутило освежающую прохладу линолеума. Вместе с бодрящей встряской до разума стали доходить некоторые очевидные несуразности. Пол почему-то был противно голым, а вовсе не покрытым ласкающим длинноворсистым ковром, как дома. Окно, до которого запросто можно было дотянуться с кровати, зачем-то отошло на приличное расстояние, достаточное, чтобы улечься в полный рост.
   Неожиданное сочетание неприятностей заставило-таки открыть глаза. Едва он расплющил наглухо задраенные веки, как в отяжелевшую голову с хрустом вонзился острый клинок похмельной боли и принудил поспешно зажмуриться. Но боль от этого не исчезла и, надо полагать, непонятная обстановка тоже. Повторное изучение помещения повергло в еще большее недоумение: какая-то унылая квадратная комната, заставленная какой-то чужой безвкусной мебелью какого-то совершенно бездушного офисного вида, оставшиеся свободными пятна пола усыпаны какими-то помятыми бумажками, еще вчера деловыми бумагами и традиционными следами вчерашней попойки.
  "Странно," - что-то... да, именно что-то, поскольку мысли так не могут... что-то проскрежетало в разбухшей от боли голове. - "Что это было?" Услужливая память с трудом начала выдавать скудные обрывки уже улетучившихся воспоминаний и стертых прошедшей ночью ощущений. Проще всего оказалось с идентификацией личности: под ногами сиротливо валялось не раз оскорбленное топтанием удостоверение, из которого следовало, что некто по имени Леонид Петрович Воротов является собственным корреспондентом газеты "Мое дело". Поскольку в номере больше никого не наблюдалось, логично предположить, что это он и есть. Пошли дальше. Номер явно гостиничный. Ага! Вот и прекрасно сохранившаяся квитанция об оплате за сутки пребывания в этом убитом номере. Стало быть, он прибыл вчера вечером сюда, в чужой город, с каким-то редакционным заданием. Каким - это был классический второй вопрос, и с ходу ответить на него не удалось. Зато, к счастью, припомнилась теплая встреча с давно знакомым главным редактором местной газеты, которого не видел несколько лет. Встреча из редакции плавно перетекла на свежий воздух в летнее кафе, потом изрядно измученный нарзаном главред подвез его, тоже уже хорошенько уставшего, к подъезду гостиницы и отбыл в ночь. Дальнейшие события, хоть и совсем недавние, виделись какими-то неверными и колеблющимися словно мозаичный каменный узор под толщей беспокойной морской воды. Где-то в глубине то ли подсознания, то ли надсознания, летали разноцветные картинки из вчерашнего вечера, хотя по затертости и удаленности вполне сошли бы за иллюстрации чужой жизни: вот кто-то поселился, вот он вышел купить сигарет и водички на утро, а вот... дальше пока не видно. Следующий фрагмент, начало и середина которого не просматривались, заканчивался ощущением жжения в левой части груди, потом стало мало места и воздуха, вот он открывает злополучную форточку и садится на кровать. Последним впечаталось в затухающую память какое-то незнакомое женское лицо, которое он мог бы принять за лик Девы Марии, но уж больно оно было перекошенное и напуганное. Потом опять последовал провал, на этот раз гораздо глубже предыдущих, с постоянно нарастающей темнотой, как будто улетал в колодец. Затем падение остановилось и начался медленный подъем, в конце которого яркий свет полосонул сверху и наискосок. Вместе со светом появился звук, громкий звук дискотеки, развязная болтовня диджея перебивала разговор, обрывки которого выплывали из... непонятно, откуда.
  "- Я вот не очень въезжаю, как одним телом могут пользоваться разные сущности, - голос был очень знакомый. Его удивило не то, что он что-то отчетливо слышал, а то, что он (если это был он), человек достаточно реальный и земной, мог вообще обсуждать такую далекую от его жизненных понятий тему.
   - Это просто. Представь, что ты взялся посетить все залы Эрмитажа, но не бегом, а с чувством, - этого он точно раньше не слышал, но тем не менее, голос был приятный, мужской, без понтов. Разговор продолжался:
   - Да на это полжизни уйдет!
   - Вот и хорошо. Тебе дают тапочки твоего размера и ты все полжизни ходишь в них по музею. Ты восхищаешься шедеврами, составляешь себе какое-то ощущение от них. Когда сей благородный труд закончен, ты уходишь, обогащенный знаниями, а тапочки сдаешь завхозу или сваливаешь в общую кучу. Потом приходит следующий охотник за знаниями, ему дают твои тапочки и пошел он по тем же местам получать свою порцию ощущений. А для тапочек всё опять повторяется. Когда-нибудь они сносятся, их заменят на новые, но суть от этого..."
  
  7
  
   Голоса затихли. Точнее, их опять заглушил проклятый форточный скрип. "Я сейчас встану и оторву эту гадость". Но сделал только первое, поскольку за минутное наслаждение придется заплатить и деньгами, и нервами при выезде из номера. Кроме того, туловище нестерпимо попросилось к воде. Он уже более осознанно сориентировался на местности и, аккуратно переступая через следы вчерашнего удовольствия, проследовал в санузел. Там было гораздо чище и приятней. Леонид Петрович взглянул в зеркало и хотя и был готов ко всему, невольно вздрогнул. Оттуда на него смотрел потасканный человек с мясистым лицом и мешками под глазами, способными вместить минимум по килограмму картошки. Лысина с редкими ростками наиболее стойких волос начиналась спереди и широкой полосой уходила за горизонт, только по краям, в районе распахнутых ушей, еще сохранились взлохмаченные остатки растительности непонятного изначального цвета, ныне седые. Нос - отдыхает Бельмондо, а складки на щеках - отдыхает собака шарпей. Росту это существо не набирало и метра шестидесяти, а складочная округлость тела выказывала неутолимую склонность не только к возлияниям, но и к возъеданиям. Грудь украшала нестриженая поляна таких же седых волос.
  "А эти тапочки уже изрядно истоптаны", - невесело заключил Леонид Петрович, изучив увиденное в зеркале и проводя рукой по изрядной щетине. - "Пора менять, однако!"
  Еще добрых полчаса ушло на приведение расстроенного инструмента в работоспособное состояние. Нельзя сказать, что из ванной Леонид Петрович вышел в полной боевой, но по крайней мере снаружи он смотрелся значительно лучше, чем до умывания, душа и бритья. Более внимательный осмотр места вчерашнего загула дал еще более интересные подробности. На полу сиротливо валялись две порожние поллитровки какой-то местной водки, изящная бутылка из-под сухого вина ("Значит, девочки все-таки были!"), на видавшем виды журнальном столике - две пустые одноразовые тарелки с едва обозначенными остатками нехитрой полуфабрикатной закуски. "Это что, я один литру водки скушал? Да без закуси? Господи, как же я выжил-то?". В единственном свободном углу сторожевым псом засел хищно разинувший пасть портфель. Его содержимое несимпатично вывалилось наружу и вызвало у Леонида Петровича с трудом сдержанное желание вот так же решительно избавиться от чего-то булькотевшего в желудке, измученном отнюдь не "Нарзаном". Чтобы как-то отвлечься от физиологических процессов, он принялся со всей восстановившейся к этому моменту энергией собирать живописно разбросанные по всей комнате пригодные еще к прямому употреблению бумаги, которых в результате набралась приличная пачка.
  Нашлись его редакционное и командировочное удостоверения, в пасти портфеля прекрасно сохранился листочек с напрочь забытым заданием. Леонид Петрович пробежал его по диагонали и уже без напряга вспомнил, зачем его сюда заслали. Сегодня в три часа дня должна была состоятся торжественная церемония открытия мемориальной доски на переименованной улице, а ему, Воротову, предписано в том замечательном действе поучаствовать и быстренько изваять проникновенный репортаж. Когда главные детали предстоящей работы окончательно прояснились, следом всплыли и сопутствующие подробности. Шеф, наставляя его перед поездкой, между прочим вручил ксерокопию интервью из правительственной газеты полугодовой давности и безапелляционно потребовал, чтобы он, будучи "на местах", обратил пристальное внимание на то, как на самом деле обстоят дела с процессом, о котором шла речь в публикации. "Поковыряй хорошенько," - инструктировал шеф. - "Мне что-то кажется, что не всё так гладко, как они пытались представить." Леонид Петрович опрометчиво пообещал, что внимательно прочитает еще по дороге, но, к своему стыду, с головой увлекся свежим детективом, а потом... вот это "потом" он сейчас и пытался вспомнить с переменным успехом. Но в его отрывочных воспоминаниях о прошлом вечере нигде и близко не проскакивало даже отдаленных намеков на чтение обязательной литера... брр, какая это, к черту, литература! Леонид Петрович обреченно вздохнул, порылся в собранной кипе бумаг, вынул несколько скрепленных листочков и принялся выполнять обещание.
  
  8
  
  "...мой собеседник - заместитель начальника службы Национальной Аккумуляции Свободных Оборотных Средств Степан Матвеевич Косвенко. Степан Матвеич, ваше ведомство новое в системе силовых структур. Расскажите, пожалуйста, о том, чего достигло служба за год, минувший со дня подписания указа президента.
   ОТВ.: Главным результатом следует считать то, что деятельность нашей службы, как бы ни была трудна, но видна и на первый, и на все остальные взгляды. Всякий, кто раньше сталкивался с беспределом в переходах, на перекрестках и в других так называемых "злачных" местах, невооруженным глазом увидел перемены. Больше нет места в нашей жизни всем этим, с позволения сказать "нищим", которые не давали прохода честным гражданам.
   В-С: Конечно, порядка стало гораздо больше. Если раньше кругом сновали какие-то темные личности весьма неопрятного вида в возрасте от грудного до самого почтенного с извечным требованием подать на пропитание, на операцию, на бензин для иномарок и тому подобное, то теперь отношения стали цивилизованными: гораздо приятней оказать посильную благотворительную помощь государству, чем способствовать развитию теневой экономики. Лично меня всякий раз терзали смутные сомнения насчет действенности подаяний.
   ОТВ.: Ваши сомнения были абсолютно обоснованы. На самом деле всем инвалидам и убогим, профессионально занимавшимся попрошайничеством, перепадали даже не крохи, а вовсе бесконечно малые величины. Государство сделало совершенно правильный и своевременный ход, обратив свое внимание на этот сектор экономики. Теперь и здесь отношения стали правовыми. Работники, промышлявшие ранее диким образом, не имели ни устойчивого заработка, ни социальных выплат по временной нетрудоспособности и по старости, ни гарантированного конституцией отдыха, да вообще были беззащитны перед стихией рынка и своеволием криминальных авторитетов. А теперь? Со всеми сотрудниками заключены контракты, определены нормы выработки, щадящий график работы - в основном контингент у нас инвалидный, им по закону положен неполный рабочий день - и твердая сетка зарплаты.
   В-С: Ну и как, не жалуются? Не изменился ли их уровень жизни в худшую сторону?
   ОТВ.: Обижаете! У нас всё просчитано и продумано. Ученые из института организации труда разработали оптимальные нормы, которые позволяют нашим сотрудникам иметь достойный заработок.
   В-С: Сколько, если не секрет?
   ОТВ.: Зарплаты наших сотрудников, как правило, сдельные и сдельно-премиальные, поэтому я не могу назвать конкретных цифр. Скажу лишь, что средняя зарплата нашего среднего сотрудника выше средней по стране.
   В-С: Это радует. А как у вас с кадрами? Я слышал, что вы испытываете некоторый дефицит в людских ресурсах?
   ОТВ.: Вы правы, у нас есть вакантные должности.
   В-С: А в чем причина? Если я не ошибаюсь, первое время вы принимали на работу на конкурсной основе?
   ОТВ.: Совершенно верно. От конкурсного метода отбора мы не отступаем и сейчас, даже при дефиците сотрудников. Мы считаем, что для работы с людьми нельзя брать кого попало. Те, кто не переносит людей, не смогут эффективно решать поставленные перед нашей службой задачи. Поэтому отбор жесткий.
   В-С: Каковы основные требования к потенциальным кандидатам на место в вашей службе?
   ОТВ.: Нами, опять же с привлечением ученых, определен весь спектр качеств, необходимых для работы в службе. Прежде всего, кандидат должен быть доброжелательным, общительным, иметь хороший словарный запас и смекалку. Чего греха таить, наш человек не привык так просто расставаться с деньгами, нужно иметь способности, чтобы убедить его пойти нам навстречу.
   В-С: Да, конечно. Но где же взять таких профессионалов?
   ОТВ.: Мастерами не рождаются, мастерами становятся - таков наш принцип. Кандидат, прошедший тесты и собеседование, направляется на курсы, где наши инструкторы, тоже, кстати, научные сотрудники и опытные практики, в течение двух месяцев интенсивных занятий шлифуют мастерство новичков. Затем в течение еще трех месяцев начинающие работают в паре с наставниками, и только после этого допускаются к самостоятельной работе. Так что мы исключили попадание на улицы людей неподготовленных, которые могли бы нанести урон общественной морали.
   В-С: Да, гораздо приятней отдать деньги культурному человеку в форменной одежде, чем проходимцам удручающего вида, которые паразитируют на искренних чувствах сограждан, не уплачивают налогов и по сути являются агентами теневого бизнеса. А в каких направлениях работает служба сейчас и, все-таки, прошу вас вернуться к вопросу о дефиците работников.
   ОТВ.: Эти вопросы взаимосвязаны. Кадровый дефицит возник из-за того, что мы взяли курс на расширение сферы нашей деятельности. Этап, когда наши сотрудники работали только в переходах и на перекрестках, давно позади. Нами уже освоены крупные магазины, вокзалы и массовые мероприятия. Дополнительный набор связан со следующим расширением: теперь специалисты службы будут обслуживать ритуальные события, места отдыха, курорты и работать в транспорте. Еще одним стратегическим направлением нашей работы является координация со смежными службами. Мы будем обучать наших сотрудников приемам оказания первой медицинской помощи, будем стремиться к тому, чтобы любой наш работник мог помочь приезжему сориентироваться в городе. Кроме того, мы считаем полезным использовать присутствие наших сотрудников в самых оживленных местах для наблюдения за общественным порядком и пресечения правонарушений. Для этого мы сейчас решаем вопрос об обеспечении работников средствами оперативной связи и налаживаем отношения со службами правопорядка. Когда сфера применения нашей службы будет постоянно расширяться и станет действительно полезна населению, тогда и эффективность ее заметно возрастет.
   В-С: Да, заманчивая перспектива. Что значит вовремя заметить и поддержать инициативу! Но что-то уж очень оптимистично у нас получается. Неужели у вас нет проблем?
   ОТВ.: Ну что вы, проблем нет только на кладбище. Но мне бы не хотелось бы их выпячивать. Тем более, что мы в состоянии их решить самостоятельно.
   В-С: Хорошо, тогда я озвучу одну из сторон вашей работы, которая, как мне кажется, должна быть для вас напряженной. Я имею в виду отношения с церковью. Если говорить строго, то "ноу-хау", по идее, принадлежит им. И будет ли распространена ваша работа на культовые сооружения?
   ОТВ.: Церковь у нас отделена от государства, поэтому нет юридического поля, где бы наша служба пересекалась с духовной. И никто не обладает исключительными правами на вид деятельности, так что никому мы дорогу не переходим. Мы вообще исходим из принципов равенства возможностей и свободной конкуренции во всех сферах жизни. Мы никого не вытесняем и считаем, что не может быть запретов и на нашу деятельность. Пусть на паперти стоят все желающие, в том числе и наши люди, церковь этого не запрещает. А кому будут подавать - пусть прихожане сами решают. Однако пока мы не форсируем движение в этом направлении, хватает работы в светской сфере. Думаю, что в любом случае мы найдем взаимовыгодное решение.
   В-С: А как насчет финансовой дисциплины среди сотрудников? Имеются ли случаи неполной сдачи сборов? Как осуществляется контроль?
   ОТВ.: Первичный контроль, если можно так выразиться, происходит еще на стадии отбора. Тесты составлены так, что в девяти случаях из десяти нечистые на руку люди проявляют себя и безжалостно отсеиваются комиссией. Мы сразу говорим новичкам: в нашу службу дважды не принимают. Это, конечно, не дает нам основания благодушествовать. У нас создана система внутреннего контроля, которая следит за аккуратной выдачей квитанций о взносе, проводит выборочные негласные проверки. Но чтобы не бегать за каждой копейкой, нами установлена такая система оплаты, при которой выгодней сдавать сбор в полном объеме. Если же служба внутреннего контроля выявляет случай утаивания сбора - сотрудник увольняется без разговоров, таково условие контракта.
   В-С: Как вы считаете, есть ли еще резервы в интенсификации вашей работы или дальнейшее увеличение объемов возможно только за счет экстенсивных путей развития?
   ОТВ.: Мы не склонны абсолютизировать ни один из путей. И тот и другой в равной степени присутствуют в наших планах. О некоторых я уже говорил, скажу пару слов и по поводу повышения кпд наших сотрудников. С этой целью мы планируем введение ряда экономических и моральных стимулов для подающих. Мы скоро вводим в оборот карточки жертвующих, на которых будут фиксироваться суммы, внесенные владельцем карточки. Я не говорю подробно о проведении регулярных лотерей и розыгрышей ценных призов по номерам карточек - это всем известно и само собой разумеется. Кроме этого, владельцы серебряной, золотой и платиновой карточек, пожертвовавшие соответственно более 5, 7 и 10 тысяч необлагаемых минимумов, получат возможность при жизни увидеть свою фамилию на стенах домов - в их честь будут названы улицы в их родных городах - а после перехода в мир иной некрологи опубликуют соответственно в городской, областной или общегосударственной газете. Есть у нас и другие задумки, но они пока еще в стадии проработки, поэтому не буду о них распространяться, в свое время вы о них узнаете..."
  
  9
  
  Требовательный стук в дверь прервал чтение. Леонид Петрович нехотя и со скрипом поднялся, подошел к двери и, повернув ключ в замке, чуточку ее приоткрыл. В образовавшейся щели показалась лубочно расписанная физиономия вычурно одетой дамы, явно администраторского вида.
  - Чем могу служить? - голос был глухой, с прокуренной хрипотцой и, как и все остальное тело, надтреснутый от вчерашнего.
   Дама смерила его взглядом, безошибочно определила одной ей понятную социальную категорию клиента и бзапеляционно огласила приговор:
  - Срок вашего пребывания через час заканчивается, так что извольте очистить номер.
  - Очистить? - Воротов не удержался от привычной манеры вести непринужденный разговор с представителями сферы услуг, подлавливая их на слове. - Вы имели в виду - покинуть или полы помыть?
  - Не надо умничать, - процедила дама, вдоволь наслушавшаяся за свой немалый администраторский век всякого рода острословов. Против них всегда с успехом действовало одно проверенное средство - инструкция. - После того, что вы тут вчера устроили, вас бы надо было заставить и полы помыть. Скажите спасибо, что я не вызвала наряд, мы бы с вами сейчас по-другому разговаривали.
  - Вчера? А что, это было вызывающе? - Воротов изобразил страшный испуг. Это вышло у него легко - выглядел он и правда страшно.
  - Вызывающе? - брови дамы синхронно подпрыгнули от такой неслыханной наглости. - Это я мягко выразилась!
  - Не стесняйтесь и не мучайте себя: скажите грубо - я выдержу, - Леонид Петрович, при всей его утренней заторможенности, сообразил, что у тетки удастся выведать недостающие подробности, к тому же и чертики, заводившие его при встрече с ненавязчивым сервисом, вовсю расшалились. - Наверняка вы можете назвать всё это своим именем. Так назовите!
  - Ах, так? - Дама нутром чуяла, что стрелять из главного калибра еще рано, но снаряд следует забить потуже и пора начать обстрел из всех остальных орудий. - Извольте! Вы тут вчера устроили пьяную оргию с какой-то барыш... нет, девкой весьма сомнительной наружности и откровенного поведения. А у нас приличная гостиница, поэтому мы уже были готовы принять решительные меры.
  - И что же вас остановило? - чуть ли не просюсюкал Воротов.
  - Вы, видимо, сами почувствовали перебор и очень вовремя успокоились. Еще бы пять минут, и наше терпение лопнуло бы. - Дама поиграла плечами, снисходительно улыбнулась и молвила тоном управдомши из "Бриллиантовой руки" (помните: "И я не удивлюсь, если завтра выяснится..." и т.д.). - Уж не знаю, чем вы там напугали своего, как вы выразились, соавтора, но она выбежала пулей и с дико перекошенным личиком.
  Леонид Петрович тщательно собирал все добытые крупицы знания. Вчерашний вечер постепенно принимал более-менее четкие очертания, хотя и виделся еще подразмытым, как видятся близорукому предметы без очков. Теперь, когда "общим видом овладели", надо было "навести резкость", поэтому он не подал виду и продолжил в том же духе:
  - Ну что вы, мы меру знаем! Напился - и всё! А в подпитом состоянии я бываю страшен, это точно. - Воротов выдержал паузу, соображая, что еще в этом случае приличествует сказать. - Приношу свои извинения за доставленное неудобство и вызывающее поведение, а также прошу нижайше не лишать милости и позволить мне пребывание в сих апартаментах оставшееся мне время. Ежели будет позволено, я бы просил о продлении, но точнее об этом сказал бы чуть позже, мне надо еще кое-что уточнить. Благодарность моя будет, как говорится, безгранична.
  Дама еще раз прошлась полным превосходства взглядом по торчащей из двери голове и снисходительно изволила:
  - Ну ладно, час у вас есть, решайте. Захотите продлить - подойдете к администратору.
  Этажная (ну не коридорная же!) совершила боевой разворот и двинулась в сторону своего бастиона. Воротов поспешил закрыть дверь и тихонько выругался. Да, денек начинался весело.
  
  10
  
   Федорин еще несколько секунд делал вид, что перекладывает бумаги на столе, а на самом деле исподлобья наблюдал за Дворецким. Результаты наблюдения, а больше - хорошо развитое профессиональное чутье, говорили ему, что есть какая-то загадочная связь между репортером и пожилым, но Дворецкий не хочет о ней говорить. Федорин за то и любил свою работу, что она постоянно давала ему несравненное удовольствие не только обнаруживать, но и достоверно устанавливать неочевидные связи. Он был уверен, что работа следователя трудней работы ученого, поскольку тот тоже занят установлением неочевидных связей, но его никто умышленно не вводит в заблуждение ложными показаниями.
   Следователь подождал еще, пока явственно не ощутил будоражащую волну тепла, шедшую снизу вверх по всему телу. Так случалось каждый раз, когда он приступал к допросам и он считал это состояние вернейшим показателем своей готовности к работе. Если такого не случалось, он, как правило, старался перенести разговор, поскольку чувствовал себя неудобно.
   - Итак, первый вопрос: вы были знакомы с умершим?
   - Нет.
   - Вам говорит что-либо имя Леонид Петрович Воротов?
   - Нет.
   - Вы встречались с ним ранее?
   - Не могу ответить однозначно. Я за время своей работы много с кем встречался.
   Федорин отметил уклончивость ответа.
   - Что означала ваша фраза: "Что он делает?"?
   - Это не попало в кадр, но этот человек - как вы его назвали? Воротов? - о чем-то говорил с девушкой, после чего она упала в обморок, а он отвернулся и пошел. Я как раз и имел в виду, что он не подхватил девушку и не оказал ей помощь, а двинулся к нам.
   - Кстати, о девушке. Ее привели в чувство уже после того, как умер Воротов. Она показала, что встречалась с ним в гостинице накануне. Они провели бурный вечер, Воротов, будучи уже в нетрезвом состоянии, выпил еще литр водки, а затем, уже около часа ночи, вдруг схватился за сердце и бездыханный упал на кровать. Девушка в течение получаса пыталась привести его в чувство, потом не обнаружила ни пульса, ни дыхания, решила, что он умер, перепугалась до смерти и не придумала ничего лучше, чем сбежать, предварительно уложив тело в кровать. Она была совершенно уверена, что имела дело с трупом, поскольку тот не дышал и даже начал застывать. Поэтому, когда она увидела Воротова на празднике, нервы не выдержали и девушка хлопнулась без чувств. Как вам такой поворот?
   - Забавно. А вы уверены, что девушка в своем уме и не придумала себе приключение?
   - Администратор гостиницы подтверждает, что с вечера в номере Воротова действительно было весело, она даже собиралась вызывать охрану. Но затем шум внезапно стих, а через полчаса оттуда выскочила до смерти перепуганная барышня. Администраторша ее опознала.
   - А девушка тоже была пьяна?
   - Взгляд, как сказала администратор, был вполне осознанный. Но интересно не это. Около одиннадцати утра она постучала в номер и ей открыл дверь Воротов! У нее сложилось впечатление, что он ничего не помнил из вчерашнего.
   - Еще бы! После такого количества выпитого! А дальше?
   Федорин остановился на полуслове и ехидно заметил:
   - Знаете, у меня такое ощущение, что не я вас опрашиваю, а вы берете у меня интервью. Вы не находите?
   - Да, есть немного, - миролюбиво улыбнулся Дворецкий. - А что вы хотели - собрались два профессиональных вопрошателя! И потом: вы сказали, что у нас беседа, а не допрос.
   - Да-да, конечно, мы пытаемся разобраться. Около половины первого Воротов вышел из гостиницы. Есть информация, что он пообедал в центре, потом минут сорок шатался в людных местах и, как свидетельствуют ребята из НАСОСа, наблюдал за их работой. На мероприятие приехал около половины третьего, ходил по улице, говорил с жителями, делал записи. Как оказалось - готовил репортаж.
   - Так что вас так волнует, не пойму? - Дворецкий недоуменно пожал плечами. - Человек приехал по заданию, собирал материал. Ну прихватило сердце...житейское дело!
   - Всё правильно, - Федорин с досадой хлопнул себя ладонью по ноге. - Но есть еще один момент. Когда Воротов подошел к охране, он спросил, не Дворецкий ли рядом с героем дня, а когда охранник сказал, что да, таки Дворецкий - он умер от сердечной недостаточности. И эта история со смертью в гостинице тоже непонятна.
   - Да что там непонятного! - отмахнулся рукой Дворецкий. - Мало ли что спьяну померещится!
   - Не скажите, Алексей Федорович! - укоризненно покачал головой Федорин. - Если человек полчаса не дышит и начинает холодеть, то очень трудно спутать труп с живым, как бы он не был пьян.
   Дворецкий резко встал. Было заметно, что он с трудом сдерживает раздражение.
   - Простите, Эдуард Михайлович, но я сообщил вам всё из фактического материала, который может быть вам интересен, - жестко отчеканил репортер металлическим голосом. - Ничего нового добавить не могу. Если у вас есть еще вопросы - задайте, если нет - прошу нижайше меня отпустить, времени действительно мало.
   Федорин заколебался. С одной стороны ему не хотелось признать себя если не побежденным, то по крайней мере далеко не победителем, блестяще сумевшим разобраться в очередной тайне, а с другой - он видел бесполезность дальнейшего разговора, когда собеседник - а у него не было оснований рассматривать Дворецкого в ином качестве - закрылся в глухой обороне и не желает идти на контакт. "Ладно," - решил Федорин. - "Раз момент истины не состоялся, то...Лучший способ выиграть спор - это прекратить его".
   - Ну что же, - как можно любезнее выдавил он из себя. - На нет и суда нет. Если что-то вспомните - вы знаете, как с нами связаться. Надеюсь, не сочтете за труд удовлетворить мое любопытство и дадите возможность достойно доложить руководству о проделанной работе. Не смею вас задерживать, спасибо за то, что не отказали во внимании.
   Федорин, улыбаясь, приподнялся и протянул руку Дворецкому. Тот сделал вид, что не заметил сарказма, молча пожал руку следователю, по-гусарски боднул головой, развернулся на каблуках и, не сказав более ни слова, вышел из кабинета.
  
  11
  
   - Я вот не очень въезжаю, как одним телом могут пользоваться разные сущности, - диджей как-то особенно заголосил и Леня чуть ли не орал в ухо Грише. Даже охрип.
   - Это просто, - так же перекрикивая диско-затейника, горланил Гриша. - Представь, что ты взялся посетить все залы Эрмитажа, но не бегом, а с чувством.
   - Да на это полжизни уйдет! - не столько сказал, сколько просемафорил Леня.
   - Вот и хорошо, - наконец-то пошла медленная музыка и можно было сбросить пару децибел. - Тебе дают тапочки твоего размера и ты все полжизни ходишь в них по музею. Ты восхищаешься шедеврами, составляешь себе какое-то ощущение от них. Когда сей благородный труд закончен, ты уходишь, обогащенный знаниями, а тапочки сдаешь завхозу или сваливаешь в общую кучу. Потом приходит следующий охотник за знаниями, ему дают твои тапочки и пошел он по тем же местам получать свою порцию ощущений. А для тапочек всё опять повторяется. Когда-нибудь они сносятся, их заменят на новые, но суть от этого не поменяется. Убедил?
   Леня смотрел внимательно над головой Гриши куда-то вдаль, силясь, видимо, представить бесконечный поход по еще более бесконечным коридорам Эрмитажа. Наконец, он дошел до конца последнего и благополучно вернулся.
   - Складно звонишь. Так это что получается: раз поезд по рельсам, то нам уже и ничего не остается, как безвольно катиться? Я не согласен так! А как же воля к победе? А "человек - это звучит гордо!". От нас что, совсем ничего не зависит?
   - Почему это ничего? Ты можешь начать с одного зала, а я - с другого. Тебе больше понравится Рубенс, а мне - Врубель. Мы можем потратить разное время на одну и ту же картину, не так ли?
   - Так, так. Только маловато будет! Неужто вся разница только в уровне восприятия? - Леня отвлекся, заслушавшись душещипательным соло на гитаре. Виртуозное исполнение оказало на него благостное действие и заметно поубавило его боевой пыл. - А, ладно! Считай, что я тебе поверил. Но причем тут ты, Гриша, и мое будущее?
   Гриша с удовлетворением отметил резкую смену настроения у собеседника и не менее благосклонно потек дальше:
   - А при том, Леня, что я могу помочь тебе увидеть твое будущее и не забыть увиденное, как это обычно бывает после пробуждения.
   Леня вздрогнул как от выстрела, затем обмяк и криво улыбнулся.
   - Нет, это все-таки блеф! Ты, значит, собираешься наслать на меня какой-то дивный сон, а потом скажешь, нет - с твоей подачи я сам буду думать, что какие-то видения и были моим будущим?
   - Почти. - Гриша, кажется, опять немного обиделся. - А чем тебя сон не устраивает?
   - Да какой же сон может заменить реальность? Это же суррогат, не настоящее! - Леня искренне удивился, что не глупому, в общем-то, человеку, пусть и в состоянии заметного алкогольного опьянения, надо объяснять очевидные вещи.
   - Как по мне, так сон гораздо более реален, чем не-сон. - Гриша спокойно парировал наскок Лени, показывая, что не нуждается в лечении, поскольку уже давным-давно прошел через подобные сомнения и нашел удобоваримое решение. - Скажи честно, разве у тебя не было такого, чтобы ты просыпался в холодном поту или, как минимум, с огромным облегчением понимал, что всё то страшное, что ты пережил, очень даже реально, хотя всё это был сон? А эротические сны, особенно детские? Забыл, что ты ощущал и чем всё заканчивалось?
   Леня сконфузился, как будто только что от такого сна очнулся.
   - Ну, допустим - было. И что?
   - А то, что всё, что ты переживешь в том сне, о котором я говорю, ты ощутишь не хуже, а в некоторые моменты - лучше, чем если бы переживал то же событие в нашей мерности. И даже в минуты смертельной опасности, если таковые возникнут, ты будешь бояться по-настоящему, как и здесь. - Гриша задумался, окунувшись в какие-то свои логические выкладки. Очнувшись, добавил: - Хотя чего бояться-то? Что там, что здесь, смерть - это просто переход в другую мерность, вот и всё!
   - Постой-постой! Ты куда это меня собрался сплавить? - Леня обеспокоенно заерзал. - Ничего себе - смертельная опасность!
   - Тебя не поймешь, ей-богу! - всплеснул руками Гриша. - То ощущения ему не те, адреналину подавай, а как предлагают экстрим - так сразу в кусты. Ото иди себе, братец, поспи как обычно, проспишься - и топ-топ в заводскую многотиражку!
   - Не, я не против. - Леня лихорадочно подыскивал красивую "отмазку". - Ты только не сказал, в качестве кого я там буду? Вот я и подумал: а вдруг меня там под танки в буквальном смысле? Что я там успею понять за мгновенье до лепешки? Так не интересно!
   - Тут я тебе ничего обещать не могу. Одно гарантирую - собой ты не будешь.
   - Не понял! - глаза Лени неожиданно для столь нагруженного состояния легко и четко сфокусировались на переносице Гриши.
   - Я про твое тело. Ты там точно будешь в другом, поскольку там твое тело занято другой сущностью и ее оттуда вынимать нельзя. Но ты не переживай. В каждом измерении всегда есть запасные тела, которые пригодны для таких вояжей.
   - Они там что, на полочках хранятся? - попытался подколоть Леня.
   - Не всегда, - на удивление серьезно ответил Гриша. - Те, что уже попали в морг - те и на полках. Но обычно это так называемые без вести пропавшие или только что умершие. Их в любое время полно, выбирай - не хочу!
   - А что, они уже...как бы это сказать? - пустые?
   - Почти. Кое-какие остаточные явления будут - ты же будешь смотреть на мир глазами того тела. - Подумав, Гриша добавил: - Ты даже скорее будешь им, чем собой - в смысле ощущений и реакций. Грубо говоря, воспринимать будет он, а информация запишется тебе. - Леня собрался было возразить, но Гриша, угадав порыв, подавил его в зародыше: - Ой, только не перегружай себя этическими проблемами! Для тебя они - пустые! Тапочки - и всё!
   - Ну ладно, как скажешь, - Леня не очень-то и возражал. Он, было, совсем успокоился, но внезапное озарение чуть не подбросило его с места. - А-а-а, слууушай! Так вот почему всех этих пропавших не находят? - Гриша неопределенно покачал головой. - И вот откуда берутся неопознанные трупы! Они из других мерностей...
   - О! И ты уже о мерностях заговорил! Прогресс, однако!
   Волна набежавших мыслей накрыла журналиста и перекрыла слух. Леня втянулся под панцирь, где с удовольствием слушал себя, радуясь открытию и ужасаясь от его содержания, поэтому пропустил мимо сознания едкое замечание.
   - Ты не ответил. - Леня насладился диалогом с умным человеком, но ему не хватило знаний и он вынужден был вернуться к прерванному разговору. Гриша опешил:
   - Да ты же сам просил попроще, а теперь подробностей хочешь! - Гриша, прищурившись, внимательно посмотрел на собеседника. - Или передумал?
  
  12
  
  Дворецкий торопливо распахнул входную дверь и мгновенно окунулся в горячий августовский воздух. Внутри здания прокуратуры, которому уже стукнуло полторы сотни лет, было заметно прохладней, но даже обычно нестерпимый городской дух показался Алексею Федоровичу куда более сладостным и приятным, чем стерильный холод бастиона правопорядка.
  Дворецкий на самом деле никуда не спешил, но суетливо впрыгнул в редакционную машину и с места рванул так, будто опаздывал на встречу с президентом страны. Автомобильная река принудительно вынесла его на тесную набережную, где она обычно текла медленно и степенно. Над асфальтовой гладью самоуверенно громоздились борта огромных фур, сползавшихся к порту, между ними сновали легкие лодчонки отечественных автомобилей и помпезные яхты иномарок. Дворецкий долго и нудно тянулся за одним из таких фрегатов, зажатый с двух сторон течениями машин. Корпус этого дредноута со всех сторон был разрисован креветками, смеющимися от чрезмерного потребления пива. Очевидно, корабль шел к неблизкой еще пристани, и процесс этот обещал минимум еще полчаса тоскливого ползания в темпе пешехода. Алексей Федорович не собирался здесь останавливаться, но, осознав ситуацию, воспользовался стечением обстоятельств и решил прогуляться возле воды. Просочившись вправо и с горем пополам приткнув разгоряченную машину в первом же свободном промежутке, он заглушил мотор, закрыл окно и несколько секунд сидел, соображая, что еще надо сделать. Наконец вспомнил, приоткрыл люк и вышел на условно свежий воздух.
   Дворецкий неспешно пересек полусквер, многие десятки лет мужественно защищавший водную стихию от сомнительных достижений цивилизации и близко не подпускавший к воде вездесущих железных коней. Время было рабочее, но лавочки не пустовали. В основном сидела праздная молодежь, отмечавшая какие-то свои тихие радости типа сданого/несданого экзамена или просто хорошего настроения.
   Дворецкий дошел до парапета и медленно двинулся вдоль железных перил. К воде в некоторых местах еще с советских времен вели весьма пошарпанные, истертые ногами и сглаженные неутомимыми волнами ступеньки, до сих пор повергавшие в изумление загадочностью архитектурного решения: то ли по ним из воды должен был выходить дядька Черномор с отдельным взводом личной охраны, то ли собирались устроить пристань, но, как обычно, не хватило денег. Вряд ли стоило рассматривать ступени и как облагороженное место для входа в воду, поскольку вдоль всего бронированного берега мишенями для стрельбы висели призывы-предупреждения, по-хорошему предостерегающие разгоряченную публику от купания. Как и все иные бестолковые ограничения, что попадались ему по жизни, и это тоже вызвало обычную первую реакцию, постепенно превратившуюся в безусловный рефлекс - сделать вопреки. Бесята полезли из всех щелей, начали дикую пляску и вообще устроили поросячий визг на лужайке в предвкушении веселухи. Помятое до того настроение подпрыгнуло адреналиново и он чуть не бросился в море в надежде обрести прохладу, но лень, которая частенько спасала его от неприятностей, стала тормозом и на этот раз. Прыжок потребовал бы хоть каких-нибудь усилий, а шевелиться-то как раз и не хотелось. Дворецкий, дабы окончательно угомонить расшалившихся бесиков, сосредоточенно уставился на равнодушно колеблющийся коллоидный раствор, заполнивший пространство между бетонными берегами и по иронии судьбы все еще называвшийся морем.
  Вчерашнее событие и сегодняшний его принудительный разбор, раз устроившись в голове, даже и не собирались оттуда вылазить. У Дворецкого было на примете одно объяснение происшедшего, но настолько шаткое и нелепое, что он никому не мог о нем рассказать, да и сам слабо верил в его истинность, не понимая точно, где же граница между реальностями и есть ли она вообще.
  Это было давно, сейчас он пытался вспомнить поточнее, но ничего не получалось. Он припоминал, что было лето, как бы не август, год... нет, точно не помнил, где-то сразу после победы США в Северной Корее, но в тот или следующий? Не важно. Он тогда был начинающим репортером в областной газете, молодым и больным всеми обычными возрастными болячками: бескомпромиссностью, самоуверенностью и даже немного заносчивостью. В тот вечер... да, точно, это было в год падения режима Ким Чен Ира!... его вызвал на ковер шеф и как мальчишку жестоко высек за какую-то совершенную ерунду. Алексей Федорович (тогда еще Леша, а близкие его звали Леней) по болезни такого непочтительного отношения к себе не стерпел и от души врезал шефу за выращенную годами застойно-перестроечной трескотни косность и врожденные тормозные рефлексы, а после нафталина и "времен Очакова" они уже никогда не смогли бы работать в одном коллективе. Лене уйти было проще, что он и сделал с легкостью, старательно хлопнув дверью и высоко задрав голову, поскольку считал себя несомненным победителем.
  В тот же вечер ему домой не шлось. И надо ж было такому случиться: он в кои-то веки раньше времени ушел с работы, мог бы заработать кучу призовых очков и существенно поправить свой супружеский рейтинг, изрядно пошатнувшийся из-за перегрузки на работе, а дома его никто не ждал! Жена уехала к родителям за ребенком, поэтому никто не оценил бы по-достоинству его героизм.
   Первая эйфория от победного результата схватки с шефом начала потихоньку выветриваться и, как у спортсмена после заморозки ушибленные места, стали заметны и некоторые отрицательные последствия достигнутой победы. Побродив бесцельно по разомлевшему от жары городу и вдоволь надышавшись тонизирующим воздухом внезапно настигшей его свободы, Леня нет-нет, да и спотыкался о неприятные и безответные пока, но не желавшие отлеживаться в долгом ящике вопросы: куда завтра идти? где его ждут, такого талантливого и свободно-решительного? чем платить за обучение ребенка? что он скажет домашним и что скажут родители и жена по поводу его во всех отношениях, кроме бытового, героического поступка? Груз камней-вопросов придавил его настолько, что вода пошла в лодку. Не сразу возникшее, но с каждой минутой нарастающее отчаяние безудержно захлестнуло Леню. Постепенно самооценка скатилась с отметки "Давид" до отметки "Пирр", но и здесь не задержалась, а покатилась ниже и вплотную приблизилась к предпоследней точке по его шкале - "Шура Балаганов". Леня до такой степени накрутил сам себе хвоста, что едва не позвонил шефу с извинениями, несмотря на то, что было довольно поздно. Он нажал "отбой" на телефоне в последний момент, когда уже вот-вот должны были пойти гудки вызова и его номер телефона, отпечатавшись на экране телефона шефа, стал бы подписью под актом о капитуляции. Вздохнув с облегчением, Леня оправдал свои действия тем, что столь поспешная сдача позиции была бы черезчур унизительной. В конце концов, еще не вечер, то есть - не утро, до которого было достаточно времени, чтобы взвесить все "за" и "против".
   Дворецкий вспомнил жгучее желание заглянуть в завтра, охватившее его после несостоявшегося звонка. Он так и сяк проигрывал возможные сценарии дальнейших действий, но ни один его полностью не удовлетворял. Погруженный в расклады, он шел без руля и даже не на автопилоте, поэтому сбился с привычного маршрута. Недалеко от дома он заметил плузарывшуюся в полуподвале подмигивающую полуисправной неоновой рекламой полукафешку-полубар, и ноги сами занесли его туда.
  
  13
  
   - Подожди, еще один вопрос. А как я оттуда вернусь?
   - Элементарно! Что бы там не произошло, путешествие закончится, как только ты проснешься.
   - Ага! - Леня усердно морщил лобик, изображая задумчивость. - Значит времени у меня будет около восьми часов, максимум - десять. Не густо.
   - Не густо? Ну ты даешь! - Гриша снова искренне удивился. - С чего ты решил, что в тех мерностях время течет с той же скоростью, что и у нас? Эти восемь часов могут вылиться в какой угодно промежуток, я даже примерно не могу сказать. Я когда-то читал: одному археологу в экспедиции приснилось, что он во времена великой французской революции был не помню кем. Его поймали, долго мытарили и, наконец, приговорили к секир-башка. И вот он пережил ужасы подготовки к казни, вот его уложили на эшафот под гильотину, последние мгновения и нож бьет его по шее. Он вскочил от удара, не сразу понял, что происходит, а когда до него дошло, то оказалось, что разыгравшийся ветер повалил палатку, центральная палка упала и тюкнула его по шее. Во как!
   Леня с видимым внимание и даже усердием выслушал рассказ и умудрился не выпустить нити.
   - Ты хочешь сказать, что от момента, когда на него упала палка, до момента, когда он проснулся, во сне пролетело несколько дней? - более того, он был в состоянии делать логичные выводы.
   - Это не я так думаю, так решил этот археолог. Но ты и сам знаешь, что во сне чего только не бывает!
   - Веселенькая перспективка! - Леня помассировал себе челюсть, как будто такой массаж еще более стимулировал его мыслительные способности. -
  И что, оттуда я никак не смогу повлиять на возврат?
   - Можешь. Если ты уловил ход моих мыслей, то должен был понять, что не только прошлое определяет будущее, но и будущее - прошлое.
   - А! Это понятно, - поморщившись, отмахнулся Леня. - У нас вообще государство с самым непредсказуемым прошлым, чему тут удивляться?
   - Я, вообще-то, не об этом говорил, а об... - Григорий споткнулся на слове, поискал другое, но ничего путного не нашел. - Ладно, не будем зарываться...хотя предупредить-то я тебя должен.
   - Ну что еще? - на этот раз с нескрываемой снисходительностью поинтересовался Леня.
   Гриша заметил покровительственные интонации в тоне собеседника, но на воспитание не было настроения и он равнодушно, как читают инструкцию о пожарной безопасности, продолжил:
   - Ты ни в коем случае не должен там входить в контакт с самим собой.
   - Вот те раз! - искуственно напущенная спесь мигом исчезла. - А за каким я, спрашивается, туда полезу? Это же если не главная, но очень важная часть моего интереса!
   Гриша порадовался своей маленькой победке и теперь уже по-доброму наставлял:
   - Если тебе очень уж интересно, то можешь посмотреть на себя со стороны. Но лучше не делай и этого, а то захочется узнать подробней, войдешь в контакт - и привет!
   - Какой привет? - Леня опять засуетился. Качели со страшными загадками и легкоиспуговыми отгадками ему надоели. - Не морочь мне голову! Какие могут быть проблемы?
   - Коротко говоря, не вдаваясь в механизмы - любое изменение там неминуемо скажется здесь. - Гриша добился своего, заставил собеседника относится серьезно к предстоящему испытанию, но остановиться не мог и по инерции нагнетал обстановку. - Причем иногда непредсказуемым образом. И никто тебе не скажет - как. Ты можешь лечь спать в своей постели, а проснуться невесть где. Вот так-то.
   Последние слова не произвели особого впечатления. Гриша решил, что он зашугал парня настолько, что дальше уже некуда. Он почти не ошибся: коробочка для новых, еще не переваренных знаний заполнилась до отказа.
   - Ничего не понял, - покачал головой Леня, - поэтому приму на веру и постараюсь не нарушать! Может быть... Чертовски хочется посмотреть на себя со стороны!
   - Да можешь и нарушать, - теперь Гриша позволил себе снисходительность, - мое дело - предупредить.
   - Ну вот и чудненько! - Леня безошибочно определил первые признаки ватности, за которой обычно следовало слипание век и крепкий здоровый сон. - Когда приступим? Очень уж мне не терпится "эх-прокатиться"!
   Гриша задумался, покрутил в руках пустой стакан и, решившись на что-то, махнул другой рукой:
   - Наливай!
   Леня выпучил и без того не слишком глубоко сидящие глаза и на этот раз однозначно протестующе замахал руками:
   - Даже и не думай об этом!
   Теперь пришла Гришина очередь таращиться:
   - Секундочку! Раз ты согласился, стало быть - я тебя убедил. Почему тогда пить отказываешься!? Или я тебя не понял, или одно из двух!
   Леня, пока еще втихаря борясь со сном, изобразил на лице борьбу эмоций и заговорил, аккуратно подбирая слова:
   - Справедливости ради должен сказать, что аргументы твои были интересны, в чем-то убедительны, но назвать их не оставляющими после себя сомнений язык не поворачивается. Так что согласился я на эксперимент, а не с доказательствами, не обольщайся! А пить я больше не хочу, поскольку дело это серьезное и делать его надо на трезвую...или не сильно пьяную голову.
   - Чудак ты, Леня. Я ж тебе говорил, что сущность твоя чиста и свежа, как дыхание после жвачки. Ей фиолетово, сколько всосало твое тело. Потом, когда вернешься, тогда и ощутишь разницу. А сейчас надо еще принять, чтобы ты спал крепче и ничто тебя не будило. На работу тебе с утра не идти, так что... постой, а ты, часом, не жаворонок?
   - Отнюдь, - опять икнул Леня. - Самая приличная сова. Могу свободно дрыхнуть до обеда.
   - Ну что ж, тем лучше: у тебя будет больше времени.
  
  14
  
   - Мужчина, с вами все в порядке? - видавшая виды женщина в форме НАСОСа тронула за плечо. - Помощь не требуется? - Дворецкий вздрогул, оторвал взгляд от суррогата воды и обернулся. Женщина участливо заглянула ему в глаза, увидела в них осознанность и успокоилась. - А то смотрю, стоите уже долго в одной позе, думаю, не случилось ли чего?
   - Нет, спасибо, не беспокойтесь, - Алексей Федорович полез в карман, достал несколько монет и протянул их женщине. - Вот, возьмите.
   - Да я не с тем, - сборщица сконфузилась. - Думала - может поплохело, вот и всё. Знаете, нас теперь обязали и помощь первую оказывать, а народ-то еще не привык. Вчера, значит, заговорил со мной один парень... ну как - парень, наших лет уже, время-то как летит, Господи! Да, так всё расспрашивал, как мы, да что. Я ему всё, как учили, и про службу, и про новые формы, а он слушает, да удивляется, как будто в первый раз видит наших-то!
   Дворецкий, доселе рассеянно слушавший треп тетки, обратил внимание на последние ее слова и прислушался.
   - Я ему как есть рассказываю, а он руками машет, а потом и вовсе что-то писать стал. Я, говорит, домой приеду, расскажу родне, а чтобы не забыть - запишу. А я себе думаю: да откель он взялся-то такой? Вроде бы наш, а какой-то как не от мира сего...
   - Не от мира сего? - прошептал Дворецкий. - А от какого?
   - И чего он родне-то расскажет? - продолжала тарахтеть словообильная тетка. - Неужто у них-то иначе? Так вот. Он потом на какое-то мероприятие собирался, да может слышал, вчера улицу переименовывали?
   - А как же, слышал, - компанейски поддержал тетку Дворецкий, уже почти уверенный в том, что знает, о ком идет речь.
   - А я смотрю - бледный он какой-то стал, так я ему таблеточку дала, он и пошел себе. Думаю, правильно власти решили, чтобы мы при себе хоть валидол с зеленкой имели. Вона при таких пробках, случись что, когда та "Скорая" приедет?
   - Да, вы правы, это хорошо. Спасибо вам за работу и заботу, - дабы не встревать в дальнейший разговор, Дворецкий решительно развернулся и быстро пошел к машине. За спиной брякнула упавшая на дно коробки мелочь.
   - И вам спасибо на добром слове, - тетка оценивающим взглядом пробежала вдоль сквера и уверенно двинулась в сторону парочки, пригревшейся на лавочке.
   Дворецкий дошел до машины и стал ждать разрыва в потоке, чтобы открыть дверцу. Событие это обещало быть не скоро, от нечего делать он взглянул на ту сторону бухты, где так же медленно тянулась бесконечная сороконожка из машин. Взгляд его выхватил из ползущего потока знакомую фуру со смеющимися креветками, за которой он плелся здесь. "За то время, что он дополз туда, я бы напрямую пешком сходил туда и обратно", - прикинул Алексей Федорович. - "Гриша, пожалуй, был прав".
   Дворецкий опять скользнул по ленте времени назад. До вчерашнего дня он и не вспоминал о том давно занесенном последующими событиями вечере и теперь с трудом вытаскивал из дальних хранилищ подробности разговора. "И чего я не записал хотя бы главные моменты? Нет, тогда, во время разговора ничего и невозможно было писать, а вот утром... Лентяй! Будь у меня сейчас записи, я бы... И что бы ты?" - спросил он у себя. "Показал бы их следователю? Чтобы он вызвал других специалистов - в белых халатах и с рубашками особого покроя? Нет-нет. Я бы никому бы их не показывал, но хотя бы для себя знал, что всё было, и было именно так, как оно отпечаталось в моих ощущениях, а не приснилось. Нет, приснилось, конечно, но это не были галлюцинации. А Гриша был прав - получается, что и разговор, и сон после него были самой настоящей реальностью. А хоть бы и галлюцинации. По логике, и они тоже есть переход в другую мерность, но не естественно-планово, как во сне, а искусственно-волюнтаристски. Да, это стоило записать". Дворецкий втиснулся в щель приоткрытой дверцы, завел машину и, влившись в текущий временной и автомобильный потоки, потек дальше.
  
  15
  
   - Гриша, я созрел, - по заметно сузившимся глазам Лени и так было видно, что он к эксперименту готов. - Где твоя лаборатория?
   - Лаборатория? - Гриша недоуменно воззрился на собеседника. - Господь с тобой! Мне не надо ни приборов, ни ассистентов. Мы сейчас рассчитаемся и ты поедешь к себе домой, ляжешь в свою люлю и заснешь, как обычно!
   - Да?! - протянул Леня разочарованно. - А как же?... Во, блин! Я уже прикинул начало: секретный институт, закрытая лаборатория, супероборудование, лампочки там всякие, проводочки, шлангочки. Ну хотя бы компьютеры! Обломал, ничего не скажешь! Я думал, что будет какой-то протокол, что ли. Как я потом кому-то что-то докажу, а?
   Гриша жестом обозначил желание рассчитаться и укоризненно замотал головой.
   - Эх, Леня, Леня. Испорчен ты своей профессией. Ну какие тебе нужны доказательства? Ты что, хочешь оттуда сувенир притащить или снять там репортаж, что ли?
   - А почему бы и нет! - удивился Леня. - Я ж тебе говорил: интерес у меня не только спортивный, но и профессиональный. Что тут плохого?
   - Плохого, конечно же, ничего нет. Да просто не поверит никто твоим доказательствам, как уже было не раз, а тебя сочтут ловким аферистом и прохиндеем - действительно, что тут плохого? Вашему брату не привыкать, переморгаешь. Сейчас за такие вещи в дурку не садят, а даже наоборот - на сенсации можно имя сделать. Только на сенсацию твой репортаж не потянет: сейчас столько об этом пишут... Я бы на твоем месте сначала доказал себе, а потом уже доказывал другим.
   - Ладно, спишем на условия эксперимента. А писать я там смогу?
   - Там - да. Там ты будешь полноценным человеком, всё человеческое, как говорится, тебе не будет чуждо.
   - Ну, спасибо! Хоть не привидением - и то хорошо.
   Официант принес счет. После короткой, но жаркой схватки за право заплатить, победил Леня, сразивший соперника такими неубиенными аргументами, как "за удовольствие надо платить" и "я ххочу внести свой вклад в развитие науки".
   На улице они окунулись в относительную прохладу августовского вечера. Стоя на ступеньках бара, Леня слегка пошатывался и рылся в карманах в поисках ключей от квартиры, а Гриша поддерживал его под локоть и участливо поглядывал на борьбу товарища. Наконец маятник Лениного тела успокоился.
   - Ну что, пойдем по домам? - Леня всё еще мутновато всматривался в свою опору. - Ты меня дистанционно будешь вести?
   Гриша задумался над последним словом.
   - Вести? - переспросил он. - А ты что, сам не дойдешь? Э, брат, кажется, я переусердствовал. Давай-ка я тебе машину поймаю.
   - Не надо! - заартачился Леня. - Мне машина ни к чему, мне тут десять минут пешком и я в полном порядке! Я еще и по прямой линии запросто пройду, и тебя, если надо, доставлю, так что не надо на меня гнать!
   - Это я гоню? - обиделся Гриша. - Тебя не поймешь! То просишь довести, то сам пойду.
   - А! Вот ты о чем, - просиял Леня. - Я ж не то имел в виду! Дойду я сам, нет, я уже дошел...в смысле - дотопаю, а вот туда, в будущее, кто меня поведет? Ты пойдешь со мной или дистанционно будешь... что ты там будешь делать?
   - Ты об этом, - пришло время сообразить Грише. - Да никто тебя не будет вести! Сам пойдешь! Ишь, нянька ему нужна. Всё, что надо, уже сделано, так что тебе осталось дотопать до кровати и лечь спать. У тебя кто дома?
   - Сегодня - никого! Жена с малым у тещи, приедут через пару дней, к школе. Так что "я как ветерок сегодня вольный". Может ко мне пойдем? Мне спокойней будет.
   - Нет, - Гриша по-лошадиному замотал головой. - Это ты у нас вольный, а мне утром на работу. Ступай себе, старче!
   - Замётано! Первый пошел!
   Приятели расстыковались и разлетелись в разные стороны.
   Прогулка на свежем воздухе, с одной стороны, прочистила мозги, с другой - добавила усталости, и когда Леня в полутемном коридоре пытался открыть дверь квартиры, полумрак от недостатка освещения усугублялся упрямо закрывающимися веками. "Скорей бы до постели догрести!" - мечтал Леня. - "Ничего не хочу, только спать!" Пока он топал по давно спящему микрорайону, его еще посещали какие-то сомнения, но теперь, в двух поворотах ключа от вожделенной кровати, даже если бы они и посмели приблизиться... ох, этого точно не стоило делать, поэтому они посматривали издалека.
   Ключ, вдоволь поиздевавшись над полусонным телом, милостливо позволил впихнуть себя в нужное место "и там два раза провернуть". Леня в потемках нащупал выключатель, но включать свет передумал, поскольку с полумраком он уже свыкся, и потянул на автопилоте до заветной полосы. Маршрут от двери до постели обозначился пунктиром сброшенных одежд: первый туфель от входа смотрел в направлении туалета, второй, уже у его двери, уставился носком навстречу первому. Горка рубашки живописно расположилась на последнем повороте в спальню, дольше всех продержавшиеся брюки одной штаниной смогли влезть на стул, вторая паралично тянулась от стула к полу; носки встали часовыми по краям кровати.
   Леня завалился было поверх простыней, но силы воли и просто силы еще хватило на то, чтобы укрыться. В сладостный предзасыпательный момент подленько скрипнула открытая форточка. "Надо было ее закрыть, разбудит, зараза," - где-то сверху с опозданием грохотнула последняя мысль. Зря: Леня стремительно и безвозвратно полетел в колодец.
  
  
  Эпилог
  
  Телефон, издав последний аккорд, обиженно затих. Леня открыл глаза и несколько секунд пытался сообразить, куда делись два здоровенных охранника, с которыми он только что разговаривал? Где яркое полуденное солнце, раношерстная публика, собравшаяся на открытие мемориальной доски? Куда-то пропали те, кто кудахтал над истеричкой, приставшей с идиотской шуткой о его смерти ночью в гостинице. И вообще, взгляд упирался в знакомый потолок спальни. Леня тряхнул головой, соображая, что это было и в какой из реальностей он находится. Кто-то включил головную боль, которая, как ни странно, несколько отрезвила. Наконец, он вспомнил вечерний разговор, свое непоколебимое желание прознать будущее, Гришу, всё остальное и успокоился, раздражала только головная боль. "Хорошо сущности, она как стеклышко, а вот тело-то опять в напряге...ну, никто тебе и не обещал свежести и легкости!
  А будь я духом бестелесным,
  я б над равниною парил,
  не изнывал в футляре тесном и обошелся бы без крыл. Так-то... Ну, значит еще мозги на месте. Ладно, пойдем дальше".
   Леня заставил себя встать с кровати, устало потянулся, шаркающей походкой вышел из спальни. Сердце молотило с частотой где-то между ритмом диско и рок-н-роллом. Припомнив легкий шок от виденного в зеркале там, Дворецкий с опаской глянул на себя в зеркало здесь. Физиономия была изрядно помятой, но всё-таки своей. Леня отметил, что вздохнул с облегчением. На всякий случай вышел из ванной и с остаточной опаской глянул в окно - всё как обычно (фух!): голые коробки многоэтажных домов на месте, давно потухшие трубы мертвых заводов исправно портят панораму.
   Успокоенный, вернулся к водным процедурам. Поплескался, делая все привычные движения не торопясь, как обычно, а с особым неспешным удовольствием. Не вытираясь, вышел из ванной и с радостью почувствовал свежесть утреннего воздуха, лизавшего теплым и мокрым языком его гусиную кожу. Взял трубку мобильника, посмотрел, кто вернул его к этой реальности. Оказалось, что звонил однокурсник, работавший на областном телевидении, с которым он уже давненько не общался. Озадаченный, Леня перезвонил. Через несколько секунд трубка заорала с места в карьер:
   - Ленька, блин, ну что же ты трубку не берешь? Я тебе и вчера до ночи звонил - не было радиосвязи, и сегодня все утро трезвоню! Где ты лазишь?
   - Ну, во-первых, привет! - болезненно сморщившись, Леня выдавил из себя норму приличия. - А во-вторых, мало ли что и где, я что, не могу себе позволить? В чем дело-то?
   - Да привет, привет, - быстро и, как показалось - раздраженно, ответила трубка. - Некогда мне тут с тобой любезничать! Короче! У нас в редакции освободилась вакансия, я своему шефу тебя порекомендовал, он готов был с утра встретиться, а теперь уехал и будет часа через два. Приедь - поговори, хватит тебе в газете отсиживаться. Приедешь?
   Леня, ошеломленный поворотом, на секунду задумался. В мозгу всплыла то ли слышанная, то ли читанная фраза: "Когда закрываются одни двери, тут же открываются следующие".
   - Эй, приём! - нетерпеливо заорала трубка. - Ты там не в обмороке от счастья?
   - Не, все нормально, - торопливо отозвался Леня. - Хорошо, черт красноречивый, уговорил, приеду.
   - Не задерживайся! Свято место пусто не бывает. Не приедешь сегодня - завтра может быть поздно. До встречи!
   Трубка энергично запикала короткими гудками. Леня оцепенел, пытаясь разом осмыслить всё, происшедшее за последние сутки.
   - Не опоздаю, - прошептал он непонятно кому. - Теперь точно не опоздаю.
   Обдумывая заманчивое предложение и обстоятельства, при которых оно поступило, угадывая во всей цепочке минувших событий скрытую закономерность, Леня не мог отвязаться от чувства незавершенности, как будто он должен был что-то еще сделать, чтобы красиво - да бог с ней, с красотой! - правильно завершить действо, но забыл - что именно. Дабы немного переключиться, повысить физический тонус и стимулировать интеллектуальные способности, он побаловал себя чашечкой натурального кофе, который обычно варить ленился. Затем помыл чашку и не спеша отправился на прогулку по квартире, пытаясь в деталях интерьера найти подсказку: как избавиться от прилипшего чувства неудовлетворенности. Леня обошел все три комнаты, но жилье упорно хранило молчание и ни один из элементов обстановки не подал обнадеживающих знаков. Наконец, он обратил внимание на темный уголок, где дремал в бездействии верный друг и неутомимый труженик компьютер. Сегодня у него намечался внеочередной выходной, поскольку не надо было впопыхах что-то ваять... и даже почту смотреть не охота... можно вообще ничего не писать... но почему-то хотелось. Не зная зачем, Леня включил комп, покрутился в кресле, дожидаясь окончания загрузки, и попытался услышать, что от него требуется. Он открыл окно ворда, посидел какое-то время в тишине, положил руки на клавиатуру и невесть откуда полилось:
  "... за столик попросился парень его лет. Получив согласие, подошедший поставил свой бокал пива и тарелку с горкой креветок, повесил на спинку стула сумку и устало плюхнулся на долгожданное место.
   - Григорий, - представился парень. - Можно просто Гриша.
   Парень располагал своей открытостью, чем-то весело-привлекательным, так что не было повода сопротивляться.
   - Алексей, - ответил Дворецкий. - Можно просто Леня..."
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"