Пузырёв Владимир Юрьевич : другие произведения.

Война план покажет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шахтерский город в Сибири. Середина девяностых.

Владимир Пузырёв

Война план покажет

Роман

  

Часть первая

Запах черемухи

I

   Через вентиляционный ствол в шахту тянуло запахом цветущей черемухи. Совсем как в форточку обычной городской квартиры. Этот запах вызывал приятные чувства у шахтеров, отработавших смену. Выбравшихся к стволу из своих забоев, штреков и уклонов. Вымотанных тяжестью и нервотрепкой подземной работы. Тем, что в листках ежегодного медицинского осмотра называлось "психофизическими нагрузками". И считалось таким же вредным фактором, как угольная пыль, шум и вибрация. Даже у этих усталых людей черемуховый запах будоражил кровь и поднимал настроение. "Живем мужики!" Смена позади. Сейчас на-гора, под душ и домой. А там можно хоть по пиву, а хоть и по водочке. А кто-то, возможно, жаждет и других утех. Как писал шахтерский поэт Николай Анциферов, когда-то известный, а ныне почти забытый: "Семьянин говорит о хлебе, о любви говорит холостой".
   И с легкой завистью вслед им смотрели шахтеры новой смены. На-гора - благодать, а тут в "погреб" идти надо. Правда, наверху было прохладно и ветрено. Похоже, погода, согласно примете "Цветет черемуха - к похолоданию", собиралась испортиться.
   До забоя идти было сравнительно недалеко. Полкилометра вниз по уклону, да еще по конвейерному штреку с километр. Назад можно выехать на "ленте" - ленточном конвейере. А в забой только пешком. Ножками-ножками. По шпалам, как в той песне о последней электричке.
   За разговором путь проходит быстрее. Но сегодня шли, молча, размышляя каждый о своем. Может быть, запах черемухи так на всех подействовал. Впереди шел машинист комбайна Олег Суханов. Настроение у него и без запаха черемухи было приподнятое. Он находился в том состоянии, какое испытывает мужчина, добившийся взаимности от давно желанной и казалось недоступной женщины. Роман находился в той радостной стадии, когда испытываешь счастье обладания, но еще не задумываешься о последствиях.
   Следом за Олегом шел его давний приятель проходчик Николай Усольцев. У него запах черемухи вызвал совсем другие эмоции. Недавно он развелся с женой. Ему вспомнилось, как при расставании Марина сказала ему, что не было между ними черемухи. Откуда бывшая супруга взяла это выражение, Николай не знал, но догадывался, что не сама придумала. Особым остроумием она не отличалась. Наверняка услышала в каком-нибудь кинофильме или вычитала в книжке.
   "Не было, значит, не было, - думал он. - Не у всех видать черемуха бывает".
   И значительно приотстав от Олега с Николаем, брел звеньевой Василий Костенко - немолодой кряжистый мужик, которого все на участке звали по отчеству - Тимофеичем. Было ему уже под пятьдесят, и запах черемухи не волновал его чувств. Хотя нельзя сказать, что Тимофеича обходили стороной страсти. Лет пять назад он едва не ушел от законной жены, с которой прожил всю жизнь и вырастил троих детей, к молодой зазнобе, почти на двадцать лет младше его.
   Олег Суханов и Николай Усольцев знали друг друга уже двенадцать лет. Жизнь их, то сводила вместе, то разводила. Три года они жили в одной комнате в общежитии шахты. Потом Олег женился, ушел из "общаги". Через три года развелся и вернулся. Но в этот раз вместе они прожили недолго. Николай получил квартиру, как участник военных действий в Афганистане. В последующие годы они общались мало, лишь иногда сталкиваясь на шахте или в электричке. Еще реже в городе, так как жили в разных его концах. Но пару месяцев назад шахтерская судьба свела их снова. Шахтовое начальство тасовало кадры и, в результате, Олег оказался на участке, где работал Николай. И даже в одной бригаде, и в одном звене.
   Они работали сегодня во вторую смену. Шахтеры называли ее "койка - мойка". Проснешься утром, в двенадцать часов дня уйдешь на работу. Дорога до шахты, а потом и в шахте до забоя, съедает два часа. Сама смена начинается в два часа дня. Заканчивается в восемь часов вечера. Пока выйдешь из шахты, помоешься, доберешься до города - уже десятый час. Вот получается - "койка - мойка". Один давний знакомый Олега называл вторую смену - "сменой здоровья и трезвости". Возможно, при Горбачеве так оно и было. Спиртное начинали продавать с двух часов дня, а с утра или ночью тем, кому выпить невтерпеж, приходилось покупать водку либо у таксистов, либо у вьетнамцев - гастарбайтеров советской эпохи. Но за двойную цену, что обходилось довольно накладно. Зато сейчас водку можно было купить в любое время дня и ночи в магазинах и киосках, работавших круглые сутки.
   Придя в забой, все сняли куртки. Нательные рубахи на них слегка пропотели за время ходьбы до рабочего места. Прохладная сырость заставляла ежиться. Из прорезиненной вентиляционной трубы метрового диаметра вырывалась струя воздуха. Минут на пять они присели, где придется, переводя дыхание.
   Отдохнув, каждый занялся своим делом. Тимофеич первым делом осмотрел забой. Затем он и Николай "стрельнули скобу" - сверили направление выработки. "Скобу стреляют" с помощью "висков" - отвесов, установленных маркшейдером.
   Олег в это время занялся комбайном. Проверил сначала, насколько полон маслобак, а затем целы ли резцы на рабочем органе, который шахтеры именовали обычно "балдой". Резцы называли "зубками". Вся в "зубках", "балда" напоминала шипастую голову доисторического животного. Олег долил масла в бак и поменял пару сломанных "зубков".
   - Готов? - спросил у него Тимофеич.
   - Как юный пионер, - с усмешкой ответил Олег.
   - Тогда включай, поехали.
   Олег поверну "флажок" включения комбайна. После шестисекундного звукового сигнала комбайн включился. Оглянувшись назад, Олег увидел, как Николай плавно подогнал самоходный вагон под выносную "стрелу" комбайнового конвейера. Не у всех так аккуратно получалось. Поэтому, для смягчения удара, сзади на корпус комбайна были подвешены две старые покрышки от автомобильных колес.
   Самоходные вагоны на резиновых скатах на шахте стали применять совсем недавно. Полностью вытеснить привычные скребковые конвейера они пока не смогли, но в какой-то мере облегчили труд проходчиков. Не стало необходимости каждую смену удлинять - "наращивать" - скребковый конвейер. Имелись свои недостатки. Проходчику, управлявшему вагоном, приходилось постоянно следить, чтобы не наехать на питающий кабель. Барабан, наматывающий кабель на вагоне, работал не всегда надежно. Да и комбайн простаивал, пока вагон ездил на разгрузку. Хорошие комбайнеры, правда, и к этому приноравливались. Когда самоходный вагон находился на разгрузке, они обирали рабочим органом борта, почву, кровлю.
   Олег, также через сигнал, включил "балду" и "грузчик" - лоток с нагребающими лапами и скребковым конвейером. Повернул ручку на кране, и в забой ударили струи водяного орошения. Первым делом Олег пробрал "балдой" почву перед комбайном. Это правило он усвоил еще девять лет назад, когда переучивался на комбайнера. А то не успеешь заметить, как в почве начнет оставаться "земник", а комбайн полезет к верху. Отгоняй его потом назад, подрубай. Лишние действия и потеря времени. Да и звеньевой ворчит.
   Олег нажал на ручки хода, и комбайн вплотную приблизился к груди забоя. Нагребающие лапы начали грузить уголь. Лязг "грузчика" сменился ровным шумом отгружаемого угля. Вращающаяся "балда", под воздействием домкратов, с привычным урчанием вгрызалась в уголь. Олег слышал привычные звуки работающего комбайна и оставался доволен. Наоборот, когда от излишней нагрузки "мычали" двигатели на комбайне или лязгали траки на гусеницах, он испытывал такое чувство, как будто его самого заставляли выполнять непосильную работу.
   Олегу нравился комбайн ГПК, хотя он прекрасно знал все его достоинства и недостатки. На прежнем участке ему уже довелось поработать на новом комбайне другого типа. Тот, в отличие от ГПК, хорошо рубил породу, что было немаловажно при проведении выработок большого сечения. Но, напичканный электроникой, он мог неожиданно отключиться прямо во время работы. И не всегда его можно было перезапустить самому. Тогда ищи-свищи слесаря. А он один на два забоя. Комбайны ГПК, выпускаемые в разных модификациях уже более двадцати лет, казались ему надежными, как автоматы Калашникова.
   Олег управлял комбайном, посматривая на кровлю. Сегодня, вроде бы ничего, держится. А то бывает, вывалится корж породы и прямо в лоток, застревая между нагребающими лапами. Хватаешь тогда кувалду и начинаешь его охаживать. А он, как железный. Кувалда только отскакивает. Пока, наконец, после многочисленных ударов, корж не расколется на куски.
   Два погонных метра выработки Олег рубил около часа. Вагон за это время трижды уезжал на разгрузку. Если бы уголь непрерывно грузился на скребковый конвейер, по-шахтерски "привод", то можно было бы управиться минут за сорок.
   Закончив рубить, Олег круговыми движениями светильника подал знак звеньевому: "Иди сюда!" Такой же сигнал, но в других обстоятельствах, означал "реверс" - обратный ход.
   Подошел Тимофеич.
   - Крепим? - спросил он у Олега.
   Тот кивнул в ответ.
   - Погляди за кабелем, Тимофеич, - попросил Олег. - Я комбайн отгоню.
   Пока Олег с Тимофеичем отгоняли комбайн, Николай разгружал из вагона привезенные крепежные материалы: швеллера, анкера, "решетку".
   Выработка крепилась анкерной крепью. Стальные швеллера прихватывались к кровле, забуренными в нее анкерами. Пространство между швеллерами перекрывалось, или по-шахтерски "перетягивалось", "решеткой" - сеткой, сваренной из проволоки "шестерки".
   К анкерной крепи все на шахте давно привыкли. А поначалу, как вспоминал Тимофеич, непривычно было и даже страшновато. Заходишь в выработку, и кажется, будто она незакрепленная. Привыкли, что все должно быть закреплено либо металлом, либо деревом.
   На шахтерских пьянках, когда разговор почти неизбежно заходил о работе, частенько спорили о том, какая крепь надежнее. Все соглашались, что анкерная крепь неплохо держит кровлю, но она до определенной глубины разработки. А если, случись что, "гора пойдет", то не удержит.
   - Ну, если "гора пойдет", - возражали в ответ, - то и лес, и смешанная крепь не удержат. Видели мы, как деревянные стойки ломаются. Словно спички. Только "арка" выдержит.
   Все соглашались, что арочная крепь самая надежная. Но крепить всю проходку на "арку" дорого и трудоемко. Только основные выработки.
   - В Донбассе все на "арку" крепят, - говорил какой-нибудь знаток. - Когда-то и нам придется, если на такой же глубине будем работать.
   Работа на проходке цикличная. Когда выработки проходили буровзрывным способом, коротко суть цикла излагалась четырьмя словами: "Бурим, палим, грузим, крепим". С внедрением комбайнов цикл стал укладываться в два слова: "Рубим и крепим".
   Крепление выработки - самая рискованная часть в работе проходчика. Шахтеры остаются наедине обнаженной кровлей. Надеешься лишь на собственный опыт, сноровку и, в какой-то мере, на удачу - авось пронесет. С внедрением комбайнов темпы проходки увеличились. Крепить за смену стали больше. Соответственно и риск увеличился. Так что, с одной стороны комбайн - облегчение, а другой - как посмотреть.
   Швеллера и "решетка" прижимались к кровле винтовыми стойками временной крепи "ВК", в просторечии "вэкушками". Именно здесь в первую очередь и проявляется сноровка проходчиков. Отработанные годами привычные действия. А со стороны, с виду, ничего особенного. Минутное дело. Прижали, обезопасили. Можно спокойно работать дальше. Только опытные люди понимают, что не так-то это просто. Как фокус: "Ловкость рук и никакого мошенничества". А попробуй, повтори сам.
   Шпуры для анкеров в кровле бурили ручными электросверлами с установленной на них принудительной подачей. Бурили такие сверла неплохо, но требовали немалых усилий от проходчика. Если штанга вдруг заклинивала в шпуре, то сверло норовило вывернуться из рук. У многих проходчиков, особенно молодых и малоопытных, при работе с "принудиловками" руки частенько были сбиты и перемазаны йодом или "зеленкой". Правда, в последнее время "принудиловки" в шахте стали менять на более удобные импортные пневматические "бурилки", но еще не до всех участков дошли такие новшества.
   С креплением двух метров уложились минут за сорок. Убрали из забоя стойки временной крепи, сверла, инструмент. Олег включил комбайн. Цикл начинался заново...
   В конце смены выходили к стволу усталые, но довольные. Смена прошла нормально - без поломок, без простоев. Когда поднимались в клети, воздушная струя швырнула в лицо капельки воды. На-гора моросило, и главный вентилятор захватывал дождевые брызги.
   Душ принес небольшое облегчение. Усталость на время отступила.
   - Вадим! - окликнул в раздевалке Олег давнего приятеля. - Приходи завтра ко мне. Пивка попьем.
   Тот не любил, когда его звали "Вадик". Только "Вадим".
   - Обязательно приду, - отозвался приятель. - С утра у меня дела кое-какие, но после обеда жди.
   Пока добирались до города в электричке, усталость свинцовой тяжестью навалилась снова. Радовало, что впереди два выходных, а нынешняя смена была крайней. Шахтеры, как и люди других опасных профессий, не любили слова "последний".
  

II

  
   Шахта "Камышовая" получила свое название от расположенного рядом поселка. А поселок назывался так совсем не по причине обилия камышей, растущих в пойме протекающей неподалеку речки. Когда-то он назывался немного по-другому. Как пел Высоцкий: "В те времена далекие, теперь почти былинные, когда срока огромные брели в этапы длинные". Так вот, "в те времена далекие" поселок назывался "Камышлаговским", в честь лагерной конторы "Камышлаг", чьи лагеря находились в этой таежной глухомани. Видать имелся в Москве в руководстве МВД оригинал, дававший лагерным управлениям своеобразные названия: "Горлаг", "Озерлаг", "Степлаг" и прочие. В середине пятидесятых "Камышлаг" закрыли, а поселок вскоре переименовали для благозвучия в Камышовый.
   В шестидесятых годах вблизи поселка стали строить угольную шахту. В ту пору строили много, не всегда успевая придумывать названия. Потому и новую шахту, не особо размышляя, назвали в честь поселка. Большинство шахтеров "Камышовой" жило в небольшом городе, расположенном в десяти километрах от шахты. На работу и обратно добирались электричкой. Жизнь мало отличалась от жизни в других шахтерских краях. Разве что климат суровее, чем где-нибудь в Донбассе. Да вместо степных курганов таежные предгорья. Работали. Добывали уголек. Ставили рекорды. Женились и разводились. Растили детей. Пили водку. Хоронили погибших и умерших. Подрастали новые поколения шахтеров. Хотя в целом жизнью и были довольны, но видать не совсем. Этого "не совсем" хватило, чтобы в июле восемьдесят девятого года забастовать и выйти на площадь.
   О директорах шахты "Камышовой" нужно сказать особо. Если Лев Толстой, по словам Ленина, являлся "зеркалом русской революции", то в карьере директоров шахты, как в капле воды, отразилась эпоха "застоя", "перестройки", крушения Советского Союза и реставрации капитализма в России. Первый руководитель, возглавивший шахту после сдачи ее в эксплуатацию, согласился на это хлопотное дело в надежде получить более высокую должность. И он ее получил. Перебравшись в Кемерово, стал управлять угольной промышленностью на уровне области. Второй тоже со временем переселился в столицу Кузбасса, заняв солидный пост в обкоме правящей тогда КПСС. Третий директор, оказавшийся у "руля" во время "перестройки", поначалу руководил по старинке. Но, после июльской забастовки восемьдесят девятого года, он стал держать нос по ветру, прислушиваться к новым веяньям и быстро нашел общий язык с окружением Ельцина. В результате оказался в Москве и попал в "правительство реформаторов" Егора Гайдара.
   Место директора освободилось. Предстояли выборы, так как шахта к тому времени стала арендным предприятием. Таковым ее сделал ушедший на повышение директор, дабы показать свою приверженность предстоящим переменам и новым методам хозяйствования. На должность директора претендовали двое: главный инженер шахты Андрей Петрович Шмидт и начальник участка Григорий Геннадьевич Тарасюк. Однофамилец мятежного лейтенанта был настолько уверен в своей победе, что невыполнимых обещаний старался не давать. Наоборот, предупредил о предстоящей нелегкой поре. Придется, мол, много работать и пояса затянуть. Такие слова не понравились шахтерам, расслабившимся за годы забастовочной вольницы. За что, спрашивается, боролись? Сам президент пообещал на рельсы лечь, если жить станем хуже, а тут тяжелыми временами пугают. Зато по душе пришлись слова Тарасюка: "Работать станем меньше, а получать больше. Все в Париж съездим. Каждый иномарку купит". Его и выбрали.
   Раздосадованный неудачей главный инженер шахты в одночасье стал Генрихом-Петером Шмидтом и вскоре перебрался на историческую родину. По слухам его поселили в недавно присоединенных восточных землях, где он стал вести скромную жизнь германского пенсионера.
   Жизнь шахтеров "Камышовой", вопреки обещаниям нового директора, лучше не становилась. Да и как она могла стать лучше, если благодаря "правительству реформаторов", в котором трудоустроился бывший директор шахты, экономику страны охватил полный хаос. Впрочем, кое-кто из "камышовцев" в столицу Франции все-таки съездил. И иномарку купил. Остальным же до Парижа было, как до Луны.
   Довольно быстро возникла оппозиция директору. Возглавил ее Григорий Иванович Черемных - заместитель главного инженера по проходке, а по совместительству еще и председатель совета трудового коллектива. Что это был за орган, и какие он имел властные полномочия, никто толком объяснить не мог. Он не являлся профсоюзным комитетом, как шахтком. Не был и детищем забастовок, как стачком. Возникли советы трудовых коллективов - сокращенно СТК - в начале восьмидесятых, на исходе эпохи "застоя". Тогда в руководстве КПСС возникла идея повысить роль этих самых трудовых коллективов. Но фактически СТК имели чисто декоративное назначение. Они в большинстве своем не сыграли никакой роли даже в бурные годы "перестройки" и ушли в прошлое вместе с распавшимся на куски Советским Союзом. На шахте "Камышовой" совет трудового коллектива сохранился вроде бы случайно. А может быть совсем не случайно. Председатель совета Григорий Черемных не собирался распускать его. Больше года СТК никак не проявлял себя, но, когда Черемных начал "бузу" против Тарасюка, срочно собрался на заседание. Было решено поддержать председателя совета в его борьбе против директора шахты. Противостояние Черемных и Тарасюка происходило на фоне другого противостояния - президента Ельцина и председателя Верховного Совета Хасбулатова. И как ни странно исход одного противостояния повлиял на исход другого. Тарасюк надеялся на поддержку депутата Верховного Совета, которому помог на выборах. Черемных заручился поддержкой бывшего директора шахты, входившего в правительство и при Гайдаре, и при Черномырдине. Если бы победил Верховный Совет, правительство в лучшем случае отправили бы в отставку.
   В конце концов, точку в споре поставили залпы орудий российских танков по зданию российского парламента...
   Тарасюк оставил должность директора шахты. Как сказали работяги: "Один Гриша съел другого Гришу". Но в накладе бывший директор шахты не остался. Тарасюк успел деньги шахты вложить в различные предприятия, в которых оказался совладельцем. Причем все это он сделал так умело, что и придраться было не к чему. Да никто и не пытался что-то "раскопать".
   На пути к заветной цели у Черемных возникло новое препятствие - его ближайший сподвижник по борьбе против бывшего директора шахты Игорь Моднов. Шахтеры между собой называли его "Мутным". Попытки договориться мирно ни к чему не привели. Оставалось ждать результатов выборов.
   Нового директора предстояло избрать тайным голосованием собранию акционеров. В то время это был почти весь коллектив шахты, за исключением тех, кто отказался принимать участие в акционировании (были и такие), или устроился на работу позднее. Сторонники обоих кандидатов развернули отчаянную пропаганду, восхваляя своего кандидата и очерняя чужого. В итоге, с незначительным перевесом, победил Черемных. Моднов пытался протестовать. Бюллетени несколько раз пересчитывали, но результат остался прежним. Скрепя сердце "Мутный" поздравил нового директора с победой.
   Но, как известно, власть мало взять, ее надо еще и удержать. Понимая это, Черемных пошел на сделку со своим соперником. Он предложил "Мутному" возглавить совет акционеров. Моднов согласился. Вдвоем они решили стать совладельцами шахты "Камышовой". Для начала необходимо было, заручится поддержкой Министерства топлива и энергетики. В министерстве запросили тридцать процентов акций шахты. Моднов убеждал совет акционеров в необходимости этого шага. Иначе, мол, шахте не выжить в такое сложное время. Совет акционеров, после бурных споров, согласился. В министерство передали тридцать процентов акций из числа, находившихся в непосредственном распоряжении руководства шахты. После этого начались очень интересные дела.
   По городу поползли упорные слухи, что акции шахты "Камышовой" скоро совсем обесценятся и тогда за них не получишь ни копейки. К тому же на шахте начались задержки с заработной платой, которых не было при Тарасюке. У многих возникло желание продать акции. Но так как шахта являлась закрытым акционерным обществом, то и продать их можно было только собственному руководству. Скупались акции по бросовой цене. Надо ли говорить, у кого они, в конце концов, оказались? Оставшиеся на руках акции, в управлении шахтой уже не играли никакой роли.
   Коллектив шахты, кроме отдельных недовольных, отнесся ко всему происходящему довольно безразлично. Так же, как в декабре девяносто первого большинство бывшего советского народа отнеслось к распаду Советского Союза. Последствия иных случившихся событий слишком поздно осознаются современниками.
  

III

  
   Олег пил пиво со своим давним приятелем Вадимом Шестаковым. Разливали из пластиковых бутылок емкостью полтора литра. В последнее время "полторашки" стали теснить привычные трехлитровые стеклянные банки. Закусывали тоже не привычной вяленой рыбкой, а солеными заграничными орешками.
   За окном шел мелкий дождь. Если бы не молодая листва на деревьях, то могло бы показаться, что наступила осень. Примета, связанная с цветущей черемухой, подтвердилась в очередной раз. А ведь еще месяц назад стояла жара, непривычная для этого времени. Синоптики по телевизору говорили, что подобной погоды, как в апреле нынешнего девяносто седьмого года, не было уже, бог знает, сколько лет. Но, как известно, что если где-то прибудет, то где-то обязательно убудет. В мае всем снова пришлось вспомнить про куртки и ветровки.
   Олег познакомился с Вадимом, как и с Николаем, двенадцать лет тому назад. Выпивали вместе в "общаге" в одной компании. Николай Усольцев "проставлялся" своей смене по случаю первой получки. Заодно пригласил к столу и Олега. Вадим в "общаге" не жил. Пришел вместе с остальными. Кстати и Тимофеич тогда тоже принимал участие в этом мероприятии, именуемом на шахте "Камышовой" "прилупом". Не следует путать с "отлупом", когда "проставляются" по случаю ухода в отпуск. И с "обмывкой", когда отмечают повышение разряда, новую должность или награду. На прежней шахте в Новокузнецке, где Олег работал до "Камышовой", все подобные мероприятия назывались просто и незамысловато - "халявой".
   Собралось на "прилуп" около десятка человек - смена проходческого участка в полном составе. Два звена проходчиков, горный мастер, слесарь. Ну и плюс Олег. Расселись кто где - на стульях, на кроватях. На столе стояло пять бутылок водки - норма для подобного мероприятия. Вроде бы на такое количество шахтеров и немного, но следует учесть, что все собрались после смены, уставшие. Да и закуска особым изыском не отличалась - пирожки из буфета, вареная колбаса и ржаной хлеб, нарезанный ломтями. К тому же обычно долго старались не засиживаться - дома ждут. Так что слегка набраться вполне хватало. Но если у кого возникало желание "догнаться", а такие есть в каждой смене, то это уже дело личное.
   "Прилуп" начался, как говорили в стародавние времена, "чинно и благородно". Первое слово дали Тимофеичу, как звеньевому и старшему по возрасту. Старшим по должности был мастер, но тот на шахте работал недавно, всего год после института. Ради торжественности Тимофеич даже встал со стаканом в руке. Все последовали его примеру.
   - Обычно у нас все по-простому, по-шахтерски, - начал свою речь Тимофеич. - Сегодня случай особый. Я нынче, вроде как тамада, или, как говорят в Донбассе, председатель "бутылькового комитета"...
   - Какой председатель? - удивился один из собравшихся. - Какого комитета?
   - Не перебивай, Вадим! - одернул его Тимофеич. - Потом расскажу, если интересно. Что вы за народ, слесаря? Не понимаете всей важности момента.
   - Все-все, Тимофеич, - стал оправдываться Вадим, - молчу.
   - Ну, то-то, - довольно произнес Тимофеич и продолжил. - Ты у нас, Николай, отработал месяц. Работаешь ты неплохо. Работай дальше. А там видно будет. Война план покажет.
   Олег уже слышал такое выражение. У шахтеров оно означало что-то вроде: "Живы будем - не помрем!"
   - Как сказал Гагарин: "Поехали!" - закончил свою речь Тимофеич.
   Все дружно и громко чокнулись гранеными стаканами. Чтобы стаканов хватило на всех, пришлось попросить их на время в соседней комнате.
   Выпили и закусили. Снова присели. Вадим спросил у Тимофеича.
   - Ну, расскажи, что такое председатель "бутылькового комитета"?
   Тимофеич вытер ладонью усы, тогда еще не седые, а черные.
   - Я, когда по молодости работал в Донбассе, - стал рассказывать он, - у нас не говорили "прилуп" или "отлуп". А называли все одним словом - "бутылек". А старший на "бутыльке", соответственно, председатель "бутылькового комитета".
   - А почему "бутылек"? - спросил Олег.
   - "Бутылек" - это трехлитровая банка самогона, - объяснил Тимофеич и поторопил собравшихся. - Наливай!
   - Не слишком быстрый темп? - спросил кто-то.
   - Ничего, - успокоил Тимофеич и добавил. - Не зря говорится: "Между первой и второй перерывчик небольшой".
   - Или, как говорил мой дядя-фронтовик: "Между первой и второй пуля не просвистит", - произнес Вадим.
   Выпили еще, и еще. Конечно же, говорили про работу, как же без этого. Не может наш человек иначе, особенно если выпьет. На эту тему придумано немало анекдотов, и не только шахтерских. Но разговоры про работу вскоре надоели. К тому же, "на грудь" уже было "принято" достаточно, и душа запросила песен. Запели почему-то армейскую. Хотя и не удивительно - все в свое время служили. В ту эпоху, как шутил народ, в армию не брали только с трупными пятнами.
  
   "Я ухожу, - сказал мальчишка ей сквозь грусть. -
   Но ненадолго. Ты жди меня и я вернусь".
   Ушел, как все, не встретив первую весну.
   Пришел домой в солдатском цинковом гробу.
  
   Первый куплет пропели дружно. Эта простая солдатская песня была известна многим служившим в армии в семидесятых-восьмидесятых годах. Но полностью слова знали далеко не все и, после каждого куплета, число поющих становилось все меньше и меньше.
  
   Развеял ветер над Даманским серый дым.
   Девчонка та давно уж спуталась с другим.
   Девчонка та, что обещала: "Подожду!"
   Растаял снег - пропало имя на снегу.
  
   До конца песню дотянули двое - Олег и Вадим.
  
   Рыдает мать и словно тень стоит отец.
   Ведь он для них, он был совсем еще юнец.
   А сколько их, не сделав в жизни первый шаг,
   Пришли домой в солдатских цинковых гробах.
  
   После пения заспорили. Кто-то считал, что правильнее было бы петь "развеял ветер над границей серый дым", не связывая песню конкретно с боями на острове Даманском.
   - Тогда уж "развеял ветер над могилой серый дым", - возразили ему.
   - А почему над могилой? Какой еще дым над могилой?
   - От прощального залпа.
   - Тоже верно. Тогда получается, что она не только для границы подходит. Мало ли куда военная судьба нашего "русского Ваню" не заносила: Ангола, Эфиопия, Афган...
   - У "афганцев" свои песни, - произнес Николай. - А эта песня там была не очень популярна.
   Все вспомнили, что Усольцев "афганец", и спорить не стали.
   - Правильно, Коля. Так и должно быть, - сказал Вадим. - Другая война - другие песни. А что касается Даманского, то я как раз служил вскоре после этих событий. Служил, правда, не на Дальнем Востоке, а в Забайкалье. Но готовились тогда воевать с китайцами всерьез. Пропаганду вели такую, что я их голыми руками готов был рвать.
   - С какого же ты года? - удивился Олег.
   - С пятьдесят второго, - ответил Вадим.
   "Надо же, - подумал Олег, - на десять лет старше меня".
   - Ты моложе выглядишь, - сказал он Вадиму.
   Тот улыбнулся, обнажив прокуренные зубы под густыми светлыми усами.
   - Я хотя и не женщина, чтобы выслушивать подобные комплименты, - произнес Вадим, - но все равно приятно.
   Кто-то еще пытался спорить, стараясь донести до остальных свои доводы. Но спор пресек Тимофеич.
   - Хватит спорить! - сказал он. - Давайте лучше "коногона" споем.
   Ну, конечно. Какая шахтерская пьянка без "молодого коногона" - старой горняцкой песни, пережившей потрясения войн и революций. Хватанули еще по одной и запели.
  
   Гудки тревожно прогудели,
   Народ валит густой толпой.
   А молодого коногона
   Несут с разбитой головой...
  
   Потом Олег с Вадимом Шестаковым постепенно сдружился, несмотря на разницу в возрасте. Когда совпадали смены, ездили вместе на электричке на работу и обратно. Вадим оказался начитанным человеком, неплохим собеседником. С годами дружба окрепла. Когда Олег жил с Вероникой, то могли бы дружить семьями, если бы не сложные отношения Вадима с женой.
   Вадим сделал глоток из граненого стакана. Другой посуды для питья у Олега не водилось. Из стаканов он и его гости пили водку и чай, вино и пиво.
   - Как твой роман с замужней дамой? - спросил Вадим.
   Однажды Олег рассказал Вадиму, разумеется, без имен в общих чертах, о своих отношениях с Ириной.
   - По-прежнему, - ответил Олег, - встречаемся.
   - Она еще не спрашивала тебя, - поинтересовался Вадим, - что у вас будет дальше?
   - Пока нет, - произнес Олег.
   - Жди, спросит, - предупредил Вадим, но, подумав немного, сказал. - Хотя возможно ее вполне устраивают ваши нынешние отношения. Я, честно говоря, удивляюсь, что ты с ней связался. А как же твой "железный" принцип - не связываться с чужими женами? Сам ведь говорил, слишком хлопотно.
   - Как сказал один из героев Ремарка: "Принципы нужно нарушать, а то, какое же от них удовольствие".
   - Ленц в "Трех товарищах"?
   - Точно.
   - Да, - согласился Вадим. - В жизни всякое бывает. Вот, помню, был у меня случай. Помню, в прошлом году летом, ты еще тогда у нас не работал, провожали в отпуск Ваську Литвинова. "Отлуп" устроили после третьей смены, на берегу. Выпили, поговорили и разошлись по домам. Иду я с речки один домой. Попутчиков не нашлось. Время, сам понимаешь, пятый час ночи. Метров сто я до дому не дошел. Вижу, женщина стоит одна. Курит. Фигурка у нее такая стройная.
   - А на лицо как? - спросил Олег.
   - Симпатичная, - ответил Вадим.
   - Может быть, она тебе в темноте симпатичной показалась? - спросил Олег. - Сам знаешь, как у нас ночью фонари светят.
   - Может быть, - не стал спорить Вадим и продолжил. - И возраст так сразу не определишь. То ли чуть больше тридцати, то ли под сороковник. И так мне к ней захотелось "подъехать". "Закадрить", как говорили в дни моей молодости.
   - Ну и как? - спросил Олег. - "Закадрил"?
   - А ты сомневаешься? - удивился Вадим.
   - Нисколько, - ответил Олег. - Рассказывай.
   - В этом деле, сам понимаешь, могут быть разные варианты, - продолжал Вадим. - В основном два. Либо домашняя заготовка, либо экспромт. Домашняя заготовка - это отработанные временем приемы. От банального "Мы с вами где-то встречались?" до чего-нибудь более заковыристого.
   - К примеру? - заинтересованно спросил Олег.
   - Можно сделать вид, что обознался, - пояснил Вадим. - Говоришь ей, допустим: "Нина?" Она в ответ: "Я не Нина". Ты, делаешь разочарованное лицо, но, тем не менее, произносишь: "Вы так на нее похожи!" А сам смотришь на ее реакцию, пытаясь понять, заинтересовал ты ее или нет. Если да, то можешь смело спрашивать, как ее зовут?
   - А если нет? - спросил Олег.
   - Тогда нет и смысла знакомиться, - произнес Вадим, удивляясь тому, что приятель не понимает элементарных вещей.
   - А экспромт?
   - Экспромт - он и есть экспромт, - сказал Вадим. - Это, как вдохновение. Бросаешься в знакомство, словно с обрыва в реку.
   - А ты нырял когда-нибудь с обрыва в реку? - с невинным видом задал ехидным вопрос Олег.
   В неглубокую речку, протекающую рядом с городом, с обрыва мог нырнуть только самоубийца.
   - Не нырял! - ответил Вадим и в свою очередь спросил. - Ты слушать будешь или изводить меня своими дурацкими вопросами?
   - Буду слушать, - смиренно произнес Олег. - Но ты мне скажи, какой способ ты выбрал?
   - С одной стороны домашняя заготовка привычнее, - продолжал Вадим. - Но она требует разведки, рекогносцировки...
   - Чего-чего требует? - перебил Олег.
   - Рекогносцировка - это по-военному проверка исходного состояния, - пояснил Вадим. - Проще говоря, осмотр местности предстоящего сражения.
   - Какие ты слова знаешь? - удивился Олег.
   - А ты думал, - самодовольно произнес Вадим. - Зря я, что ли в штабе полгода писарем был.
   - Помню такой факт из твоей биографии, - усмехнулся Олег.
   Вадим не единожды рассказывал ему, как во время службы в армии, после "учебки", он попал в полк, где его определили писарем в штаб. А через полгода, Вадим напился в увольнении, подрался с местными и попал в милицию. После такого "залета" его турнули в роту.
   - Да, было времена золотые невозвратные, - произнес Вадим.
   Подземный электрослесарь Шестаков иногда любил выражаться "высоким штилем". Он на минуту задумался, вероятно, вспоминая прошлое. Утеряв нить рассказа, Вадим спросил.
   - На чем я остановился?
   - Что домашняя заготовка требует разведки и этой твоей рекогносцировки, - напомнил Олег, удивившись тому, что смог так сразу выговорить мудреное слово.
   - Короче, требует времени, - продолжал Вадим. - Осмотреться, приглядеться, пройтись. Пару раз у нее перед глазами мелькнуть. А потом уже можно и подкатывать с домашней заготовкой. Но тут, как ты сам понимаешь, не та ситуация. Не то время суток, чтобы вокруг нее кругами ходить. Пришлось действовать экспромтом.
   - И ты так стоял и размышлял, какой способ тебе выбрать? - насмешливо спросил Олег.
   Вместо ответа Вадим показал глазами на бутылку с пивом.
   - Понял, - сказал Олег и налил пиво в стаканы.
   Выпили. Похрустели орешками.
   - Нет, не размышлял, - ответил Вадим. - Все это мгновенно промелькнуло у меня в голове. Как в бою.
   Олег хотел задать очередной, невинный с виду, вопрос: "А ты бывал в бою?", но вовремя подавил в себе это желание. Лишь спросил.
   - Ну, и как ты поступил?
   Вадим загадочно улыбнулся и ответил.
   - Как поручик Ржевский.
   - А-а-а! - протянул Олег, вспомнив известный анекдот. - "Мадам, разрешите вам вдуть! - Ржевский, но за это можно и по морде! - Можно и по морде, а можно и вдуть". Так что ли?
   - Примерно, - сказал Вадим. - Я ей предложил: "Девушка, разрешите вам отдаться!"
   - Девушка, - хмыкнул Олег.
   - А как, по-твоему, я должен был к ней обратиться? - спросил Вадим. - "Мадам?" Но мы ведь не во Франции, а в России это звучит довольно пошло. "Женщина?" Это, как в очереди: "Женщина, вас тут не стояло!" "Гражданка?" Это прямо из милицейского протокола. А на обращение "девушка" обижаются только женщины пенсионного возраста.
   - Ладно, убедил, - согласился Олег. - И как она отреагировала?
   - Фыркнула! Вроде, иди, пьянь, куда шел.
   - Да? - разочарованно произнес Олег. - Впрочем, этого и следовало ожидать.
   Вадим торжествующе поднял указательный палец.
   - Послушай, что дальше было.
   Вадим выдержал интригующую паузу.
   - Ну, не томи, - нетерпеливо произнес Олег, - рассказывай.
   - Что, интересно? - снисходительно произнес он. - Ладно, слушай. Я виду не подаю и иду себе дальше с видом человека, пресыщенного жизнью. Слышу сзади быстрые шаги. Догоняет она меня, хватает за руку и говорит: "Мужчина, я согласна!"
   - Домой ты ее, конечно, не повел? - спросил Олег.
   - Я похож на самоубийцу? - спросил в ответ Вадим. - Вдруг бы Машка моя притащилась.
   - И куда вы с ней пошли?
   - Назад на речку, - ответил Вадим.
   - И там, в кустах, - укоризненно покачал головой Олег, - в антисанитарных условиях, как говорил Райкин...
   - Подробности опустим, - сказал Вадим и добавил. - Но она осталась довольна.
   - Я не сомневаюсь.
   - Еще она сказала, что я лучший мужчина в ее жизни, - произнес Вадим, - и хотела бы встретиться еще раз.
   - Ну, а ты, конечно, сказал, - с подчеркнутой серьезностью произнес Олег, - что ты образцовый семьянин, никогда до этого не изменявший жене. А то, что произошло это, как солнечный удар. Нет, солнечный удар тут не подходит. Скорее, ночное наваждение, вызванное лунным светом.
   - Подначиваешь? - усмехнулся Вадим. - Ладно, мели Емеля.
   У Вадима, как уже упоминалось, были непростые отношения с женой. Трудно было понять, что это - не завершившийся окончательно развод или не состоявшееся полностью примирение. Мария - жена Вадима, на взгляд Олега неглупая и интересная женщина, то жила с мужем, с которым уже официально развелась, то возвращалась к родителям. Двое детей-подростков - мальчик и девочка - постоянно проживали у дедушки с бабушкой и к отцу приходили только в гости.
   - И какое отношение этот случай имеет ко мне? - спросил Олег.
   - Самое прямое, - сказал Вадим.
   - Не понял, - произнес Олег и попросил. - Растолкуй.
   - Вот что заставило эту женщину, возможно даже замужнюю, искать ночных приключений? - спросил Вадим. - Вот ты мне ответь на такой вопрос?
   - Если она одинокая, - предположил Олег, - то более или менее понятно. Но вот если она замужем, то могут быть разные причины.
   - Какие именно? - спросил Вадим.
   В глазах у него мелькнул неподдельный интерес.
   - А то ты не знаешь? - усмехнулся Олег.
   - Я догадываюсь, - ответил Вадим, - но мне хочется знать твое мнение.
   - Ну, может быть, неудовлетворенность мужем в постели, - высказал Олег первую причину. - Говоря грубо, обыкновенный ...
   - Грубовато, но точно, - прокомментировал Вадим. - Вторая причина?
   - Месть мужу, - продолжал размышлять вслух Олег. - Муж где-то загулял. Она ждала его возле дома, вся вне себя от ревности и ненависти. А тут ты ей подвернулся.
   - Это конечно немного обидно для меня, - произнес Вадим, - но, в общем, правдоподобно. Еще, какие варианты есть?
   - Чтобы тебе не было обидно, - улыбнулся Олег, - можно предположить, что она влюбилась в тебя с первого взгляда и, забыв про супружескую верность, не смогла устоять.
   - Спасибо, - поблагодарил Вадим. - Больше вариантов нет?
   - Есть, пожалуй, последний, - Олег выдал еще одну версию. - Такая уж у нее натура шлюхи, которая толкает ее на различные "подвиги".
   - Я думаю примерно, как и ты, - сказал Вадим.
   - Зачем же ты меня об этом расспрашивал? - удивился Олег.
   - Чтобы ты понял, - объяснил Вадим, - что у твоей нынешней подруги может быть любая из этих причин.
   - Ты, конечно, знаток, - насмешливо произнес Олег, но спорить не стал.
   Вадим мог привести пример из своей биографии на любой случай жизни. Но Олег знал, что лучше с ним было говорить о женщинах, чем о политике. Иначе они могли разругаться в пух и прах.
   Самое интересное заключалось в том, что жарким летом восемьдесят девятого года, во время шахтерской забастовки, Олег с Вадимом сидели рядом на горячем асфальте городской площади, и вместе с ревущей толпой кричали: "Стоим до конца!" Но после распада Советского Союза в декабре девяносто первого, Олег в своих убеждениях качнулся "влево", а Вадим продолжал сохранять демократические иллюзии. С годами, глядя на происходящее в стране, Олег становился все более "красным", а Вадим из сторонника демократии успешно превращался в аполитичного циника.
   - Меня нынешняя власть вполне устраивает, - говорил Вадим. - Хотя я понимаю, что она полное дерьмо. Я даже готов согласиться с вашей формулировкой - "антинародный режим". Но этот, с вашего позволения, "антинародный режим" не пытается промывать мне мозги.
   - Не пытается? - возмущался Олег. - Да ты вспомни прошлогодние выборы.
   - Согласен, - не стал спорить Вадим, - пытается. Но не так навязчиво. Телевизор я могу смотреть, а могу и не смотреть. Газеты могу читать по выбору. Хоть "Аргументы и факты", хоть "Советскую Россию". Но никто меня не задерживает после работы, ни на какие собрания или политзанятия. Помнишь, как раньше электричку с шахты после смены на целый час задерживали?
   - Ну, это не так уж часто происходило, - возразил Олег, - всего лишь раз в месяц.
   - Ты еще скажи, что мусульмане пять раз на дню молятся, и то ничего, - усмехнулся Вадим. - Да почему я должен был слушать каких-то моральных уродов, которые сами не верили в то, что говорили. Не случайно они все сейчас к демократам переметнулись.
   - Знаешь, Вадим, - сказал Олег, - ты мой старый друг, я тебя глубоко уважаю. Но, когда я говорю с тобой о политике, ты мне напоминаешь одного новокузнецкого "бомжа".
   - Какого еще "бомжа"? - удивился Вадим и потребовал. - Ну-ка, расскажи.
   - Только я об этом никому не рассказывал, - предупредил Олег.
   - Не сомневайся, - пообещал Вадим. - Тайна вкладов гарантируется. Могила!
   - Дело было осенью девяносто третьего, - продолжал Олег и, поймав вопросительный взгляд Вадима, кивнул. - Да, во время той самой заварухи в Москве. Когда Ельцин своим указом распустил Верховный Совет, а тот ему не подчинился, стало ясно, что дело пахнет керосином. И решил я тогда податься в Москву.
   - Защищать "Белый дом"? - усмехнулся Вадим.
   - Ну, если кто-то собирался защищать его в августе девяносто первого, - отвечал Олег, - то почему бы мне ни поехать с той же целью в октябре девяносто третьего.
   Ответ содержал подковырку. В августе девяносто первого группа шахтеров с "Камышовой" отправилась защищать "Белый дом" - резиденцию Верховного Совета РСФСР. Правда, прилетели они в Москву уже к "шапочному разбору". Вадим тоже собирался вместе с ними в столицу, но в последний момент передумал.
   - И почему же ты не поехал? - спросил уязвленный Вадим. - Передумал?
   - Не все так просто, - ответил Олег. - Я хотел обеспечить себе пути отхода. В Москве еще неизвестно, как и что получится, но мне не хотелось, чтобы меня с шахты за прогулы уволили.
   - Осторожный ты, однако, - произнес Вадим.
   - А что ты хочешь? - спросил Олег. - Жизнь ведь на этом не заканчивается. Хотя для кого-то в эти дни она закончилась. Это вам не опереточный путч в августе девяносто первого.
   - Ну и как ты себе пути отхода обеспечивал? - спросил Вадим.
   - Написал заявление на отпуск в счет трудового, - объяснил Олег. - Пока добивался его, пока билет в Москву покупал, а время шло. В общем, четвертого октября находился я на вокзале в Новокузнецке, собирался садиться на московский поезд. И тут по телевизору показывают, как танки в Москву входят и все прочее. Понятно, что в Москву ехать уже не было никакого смысла. Сдал я билет в кассу и решил возвращаться домой.
   - Разумно, - произнес Вадим.
   - До электрички еще время оставалось, - продолжал рассказ Олег, - и захотелось мне выпить.
   - Понятно, - кивнул Вадим.
   - Купил я рядом с вокзалом в магазине бутылку "бормотухи" и плавленый сырок на закуску, - вспоминал Олег.
   Вадим снова понимающе кивнул.
   - Ну, а наш человек, как ты сам знаешь, - объяснял Олег, - в одиночку пить не любит. Если он конечно не алкоголик.
   - Само собой, - подтвердил Вадим.
   - Тут уж будешь рад любому собутыльнику, - рассказывал Олег. - Стою возле магазина в раздумьях. Даже бутылку в сумку не убрал. Я со спортивной сумкой собирался ехать. Удобно, да и вещей с собой немного было. Тут подваливает ко мне местный "бомж", на вид еще не до конца опустившийся. И говорит: "Что, земляк, выпить не с кем?" Я отвечаю: "Что-то вроде того". Он спрашивает: "А я тебе не гожусь для компании?" Оглядел я его и спрашиваю: "А у тебя свой стакан найдется?" Он не обиделся и отвечает: "Конечно, найдется". Перешли мы по пешеходному мосту через железную дорогу. Там на каких-то задворках и расположились. Откупорил я бутылку, половину сырка отломил, ему отдал. Достал из сумки свою кружку. И он свой стакан достал. Запах из стакана, я тебе скажу, за версту учуять можно. Из него, похоже, и одеколон пили, и политуру, и все что угодно. Налил я "бормотухи" себе и ему. Выпили. И тут он с первого стакана поплыл. Или алкаш конченый, или просто голодный. И завел он разговор о том, что в Москве творится.
   - Надо же, - удивился Вадим, - он еще и за событиями в стране следит.
   - Следит, еще как, следит, - подтвердил Олег. - И, что сука характерно, полностью Ельцина поддерживает. А тех, что в "Белом доме" кроет последними словами. "Ишь, что удумали, - говорит, - советскую власть вернуть. Да я лучше "бомжевать" буду, чем ихний гребаный коммунизм строить". Я ему говорю, что ты, мол, при советской власти человеком был, а сейчас "бомжом" стал. А он мне так гордо отвечает: "А я и при советской власти нигде не работал!" В общем, сидит передо мной такая вот мразь человеческая. Хотел ему по роже заехать, но передумал. Руки марать не захотел. Оставил ему недопитую бутылку. Как он меня благодарил. Еле отвязался от него.
   - По-своему этот "бомж" прав, - сказал Вадим, внимательно выслушав рассказ Олега. - Он "бомжевал" и при советской власти, и при Ельцине. Но при советской власти его могли и посадить за тунеядство. А сейчас ему никто не мешает жить, как он хочет. Попадется на воровстве - посадят. Но никто не требует от него, чтобы он в общих рядах строил коммунизм.
   - Вот я и говорю, - подвел итог Олег, - что есть в вас что-то общее, в тебе и в том "бомже".
   - Да что там твой "бомж", - произнес Вадим. - Тут иногда поинтереснее случаи бывают.
   - Какие именно? - спросил Олег.
   Вадим внимательно посмотрел на друга, словно что-то припоминая.
   - Ты Толика Силантьева знаешь? - спросил он.
   - Конечно, знаю, - подтвердил Олег. - Я с ним в одном звене работал года два. Характер еще тот. Не подарок, короче. А ты его, откуда знаешь? Ты же вроде с ним не работал?
   - Да моя Марья с его женой подруги до сих пор, - пояснил Вадим. - Когда мы с Марьей жили вместе, то, как говорится, дружили семьями. Ну, а сейчас, сам понимаешь.
   - Понимаю, - кивнул Олег и спросил. - Он уже лет пять, как с шахты ушел? Говорили, что он как будто коммерцией занялся. Имеет свой "маленький магазин".
   Слово "магазин" Олег произнес с ударением на второй букве "а", подражая персонажу из какого-то давнего советского фильма.
   - Так и есть, - сказал Вадим. - Имеет свой продовольственный магазин на другом конце города. Сильно не разбогател, олигархом не стал, но и не разорился. А самое главное, что живой. Мало ли их - новоявленных коммерсантов - лежит на кладбище под гранитными памятниками.
   - Толик ко всем делам, за которые брался, серьезно относился, - признал Олег. - Хоть в шахте работать, хоть коммерцией заниматься. Жена у него, если я не ошибаюсь, еще при советской власти в торговле работала?
   - Точно, - подтвердил Вадим и добавил. - Если бы не она, он, может быть, до сих пор в шахте работал.
   - А как он тогда так обернулся шустро? - поинтересовался Олег.
   - Да все благодаря жене, - сказал Вадим. - В конце девяносто первого года, когда уже самые тупые в стране поняли, что приближается пушной зверь под названием "большой песец", он купил на все свои сбережения стройматериалы. А потом, через несколько месяцев продал их по новой цене. Отсюда и первоначальный капитал. Но ты сам понимаешь, что в девяносто первом году, в условиях всеобщего дефицита, купить что-то в больших количествах и найти место для хранения, можно было, лишь имея связи в определенных кругах. А такие связи у его жены были.
   - Понятно, - сказал Олег и спросил. - А что ты его вдруг вспомнил?
   - Выпивал я с ним как-то не так давно, - пояснил Вадим. - И ты знаешь, он прямо-таки ностальгирует по советским временам. "Чем этот бизнес, - говорит, - лучше бы я проходчиком работал".
   Олег усмехнулся.
   - Так в чем же дело? - спросил он. - Пусть бросает свой бизнес и возвращается в шахту.
   В свою очередь усмехнулся Вадим.
   - Я, не будучи большим оригиналом, задал ему такой же вопрос, - сказал он.
   - И что он ответил? - поинтересовался Олег.
   - Что при советской власти, так и сделал бы, но сейчас другие времена. Тогда шахтер был уважаемым человеком, а сейчас сам знаешь кто.
   Вадим подвел итог.
   - Вот такие расклады и получаются по жизни, - произнес он. - Бизнесмен, тоскующий по Советскому Союзу, и "бомж", который радуется новым порядкам...
   В этот раз обошлось без разговоров о политике. Смотрели по телевизору кинофильм, снятый по рассказам Бунина. Олегу и Вадиму экранизация понравилась. Приятели придерживались традиционных взглядов и вкусов, привитых русской литературой и советским кинематографом.
   - Неплохо снято, - оценил Вадим и вспомнил. - Главное - пошлости нет. Я как-то смотрел польский фильм по этому же рассказу. Так там главные герои половину фильма из постели не вылезали. Что вообще не соответствует содержанию. А здесь все, как у Бунина.
   Засиделись допоздна. Еще раз сходили за пивом. Разговаривали о разном. Потом Олег проводил Вадима до автобусной остановки и вернулся домой.
  

IV

  
   - Мне пора, - сказала красивая женщина лет тридцати пяти или чуть моложе, лежащая в постели рядом Олегом.
   Она произнесла эти слова тоном, не терпящим возражений, и он не стал спорить, зная по опыту, что это бесполезно.
   - Пора, значит пора, - сказал он, глядя в потолок и не замечая, как легкая тень недовольства промелькнула в ее глазах.
   На самом деле именно сегодня ей хотелось, чтобы он начал уговаривать: "Ирочка останься! Хоть ненадолго еще". Но он молчал и лишь, повернувшись на бок, с удовольствием наблюдал, как она одевается.
   В отличие от Олега, который, похоже, не задумывался о дальнейших перспективах их внезапного романа, Ирина часто размышляла о последствиях. Можно было встречаться с Олегом, продолжая жить с мужем. Но Ирина чувствовала, что, сохраняя эту, в общем-то, приятную и, ни к чему не обязывающую связь, она отдаляется от мужа. Ирина стала замечать за собой, что старается избежать близости с мужем. То, что муж в последнее время не особенно настаивал на интимных отношениях, ее не удивляло. Она давно подозревала мужа в неверности. Правда, даже не догадывалась, с кем он ей изменяет. Волновало ее другое. Она чувствовала, что, несмотря на физическую близость с Олегом, душевно они не становятся ближе. Остаются просто любовниками. Она для него - "скорая помощь" для одинокого мужчины. Он для нее - отдушина для замужней женщины, уставшей от рутины семейной жизни.
   Олег и Ирина познакомились двенадцать лет назад - осенью восемьдесят пятого. Произошло это на танцах в "красном уголке" общежития шахты. Хотя, подобное название не совсем соответствовало вместительному помещению, расположенному в пристройке основного здания. Здесь иногда проводились различные собрания, как-то выступала заезжая самодеятельность, а однажды состоялся показательный суд над одним из жильцов, убившим по пьяному делу своего соседа по комнате. Но чаще всего здесь проходили "вечера отдыха молодежи" - так именовались официально подобные мероприятия. С конца семидесятых, когда звуковая аппаратура вытеснила с подобных вечеров доморощенные ансамбли, за ними закрепилось новое название - дискотека.
   На одной из таких дискотек Олег и познакомился с Ириной, тоже жившей в общежитии. Произошло это, как обычно бывает в таких случаях. Олегу приглянулась красивая девушка, и он пригласил ее на медленный танец. Познакомились, разговорились. Потом она пригласила его на "белый танец". После Олег не удержался и пригласил ее еще один раз. Три танца за вечер. После такого взаимного проявления симпатий можно было ждать дальнейшего развития отношений. Но ничего не происходило.
   После знакомства Олег не один раз сталкивался с Ириной в коридоре общежития. Они здоровались. Олег ловил на себе пытливый взгляд Ирины. Может быть, ему следовало бы пригласить хотя бы в кино. Но занятый своей, внезапно свалившейся на него, непутевой любовью, Олег даже не думал об этом. Все мысли были только о Веронике.
   Осенью следующего года Ирина вышла замуж за Сашку Коробкова. Тот работал подземным электрослесарем в бригаде высоковольтников, подключал и отключал подстанции в горных выработках. О том, что они поженились, Олег узнал, прочитав в общежитии поздравление на стенде, где обычно вывешивались объявления: "Поздравляем Ирину и Александра с законным браком! Совет да любовь!"
   "Повезло Сашке, - подумал в ту пору Олег без малейшей зависти. - Красивая девчонка".
   Летом восемьдесят седьмого Олегу довелось зайти в фотосалон. Ему как раз исполнилось двадцать пять, и необходимо было вклеить вторую фотографию в паспорт. К тому времени он уже расстался с Вероникой, как тогда казалось навсегда. В салоне Олег увидел фотографию Ирины. Фотографы иногда выставляют наиболее удачные снимки в качестве образца для клиентов. Именно тогда Олег впервые пожалел, что у него с Ириной ничего не получилось.
   "Какую женщину упустил! - подумал он. - И спрашивается: из-за кого?"
   Тогда Олег не знал, что его отношения с Вероникой еще не закончились. Так же, как и с Ириной.
   Ирина и Александр переехали жить в семейное общежитие, а через несколько лет получили квартиру, когда у них уже было двое детей. Квартиру получили в порядке очереди, в которую Сашка встал еще до службы в армии, когда попал на шахту по распределению после техникума. В столовой Ирина работала до декретного отпуска. Родив дочку, в столовую уже не вернулась. Работала в кооперативном кафе. Потом снова ушла в "декрет". Родила сына. Кооперативные кафе ушли в прошлое вместе с "перестройкой" и Советским Союзом. Наступало время частных собственников. За несколько лет Ирина сменила не одно место работы. Торговала на рынке и в киоске, работала в пивном баре и ресторане. Александр продолжал работать в шахте. В-общем, старались выжить, как большинство населения в стране в то шальное время.
   Об Олеге Ирина не вспоминала, даже иногда. Ничего ей о нем не напоминало. Не было ни фотографий, ни каких-то общих знакомых. Как-то так получилось, что даже в городе они за эти годы ни разу не столкнулись.
   Олег, правда, иногда ее вспоминал. Случалось такое не часто. Бывало, проснешься ранним утром. За окном стоит серый пасмурный рассвет. И в голову лезут воспоминания, для которых нет места в суете обычной жизни. Обычно упрятанные в дальние закоулки памяти, чтобы лишний раз не бередили душу, не тревожили уступчивую, но, временами, дающую о себе знать, совесть. О чем только не вспомнишь в такое серое утро. Как нехорошо поступил ты когда-то. И как нехорошо поступили с тобой. Как простили тебя. И как ты простил себя сам, но на совести все же осталась зарубка. Как ты простил других, хотя не должен был прощать. Упущенные возможности, допущенные ошибки. Женщины, не оценившие тебя. Женщины, не оцененные тобой. Друзья, разочаровавшие тебя. Друзья, разочаровавшиеся в тебе. И многое, многое другое.
   Вспоминал Олег и Ирину. Но странное дело. Почему-то вспоминалось ему не их знакомство на дискотеке, а та ее фотография на стенде в фотосалоне. И сожаление, охватившее его тогда. Видно человеческая память, сохраняет не только приятные воспоминания. Но и те, что стараешься не вспоминать.
   Случайная встреча Олега и Ирины на вечере отдыха "Для тех, кому за 30" стала неожиданной для них обоих. Такие вечера проводились в местном дворце культуры. Олег по возможности, если позволяли смены, ходил на подобные мероприятия. Уходил с них, когда один, а когда и вдвоем. Раз на раз не приходилось.
   Неожиданно встретившись, Олег и Ирина удивились, но поздоровались. Значит, не забыли друг друга. Как двенадцать лет назад, Олег пригласил Ирину на медленный танец. После обычных в таких случаях слов "Сколько лет, сколько зим!", перешли на "ты".
   - Никак не ожидал тебя здесь увидеть, - сказал Олег. - Неужели ты развелась с мужем и стала посещать подобные вечера?
   - Нет, - покачала головой Ирина. - С мужем у нас все хорошо. Осенью десять лет исполнилось, как поженились.
   - И дети есть? - спросил Олег.
   - Конечно, - подтвердила Ирина, - двое. Девочка и мальчик.
   - Молодцы, - одобрил Олег. - Многие считают, что дети непозволительная роскошь в наше ненормальное время.
   - Времена бывают разные, - возразила Ирина. - Но ведь жизнь продолжается. А ты по-прежнему в холостяках?
   - Точнее, снова в холостяках, - поправил Ирину Олег.
   - Ты был женат? - удивилась она.
   Это удивление слегка задело его.
   - А что я, по-твоему, не мог жениться? - спросил Олег. - Я что, больной или убогий?
   - Нет, что ты, - стала оправдывать Ирина. - Я не хотела тебя обидеть. Просто я как-то не представляю тебя женатым.
   - На мне вероятно клеймо закоренелого холостяка, - мрачно пошутил Олег.
   - Какие твои годы, - успокоила его Ирина. - Еще женишься. Живешь-то где, опять в "общаге"?
   - Жил, - ответил Олег. - В прошлом году квартиру купил.
   - Молодец, - похвалила Ирина и спросила. - Алименты бывшей жене платишь?
   - Нет, у нас не было детей.
   - Тем более, завидный жених, - сказала Ирина.
   - Так ты не объяснила, - снова спросил Олег, - как ты оказалась на этом вечере?
   - Я здесь с подругой, - объяснила Ирина. - Она женщина одинокая, а одной на такие вечера ей ходить неудобно.
   Танец закончился. Олег заметил, как Ирина оживленно говорила с подругой. Вероятно о нем, так как время от времени подруги бросали взгляд в его сторону.
   Олег даже не думал еще раз приглашать Ирину. Зачем связываться с чужой женой, когда вокруг столько одиноких, призывно скучающих женщин. Но вскоре объявили "белый танец" и Олега, как ни странно, пригласила подруга Ирины. Как оказалась, ее звали Ольгой. Она сразу заговорила с Олегом, как со старым знакомым, хотя на "ты" не переходила.
   - Я не должна вам этого говорить, - сказала она, - но и не сказать не могу. Вы не представляете, как Ирина потрясена вашей неожиданной встречей.
   - Так уж и потрясена? - скептически хмыкнул Олег.
   Он не поверил. Кроме того, его слегка удивил напор Ольги. Казалось бы, ей-то какое дело до их давнего знакомства с Ириной.
   "Хотя, - подумал он, - лучшим подругам до всего есть дело".
   - Нет, - воскликнула Ирина. - Вы зря смеетесь. Вы не представляете, какое значение имеют для женщины, скажем так, не очень счастливой в браке, такие вот неожиданные встречи. Это, как луч света в темном царстве.
   - Вы, случайно не литературу в школе преподаете? - спросил Олег.
   - Да, - удивилась Ольга. - А как вы догадались? Поняла: луч света в темном царстве. Что поделаешь: привычка - вторая натура.
   - Так что вы предлагаете? - спросил Олег.
   - Пригласите Ирочку на танец, - сказала Ольга и неожиданно добавила. - Постарайтесь назначить ей свидание.
   - Даже так? - удивился Олег. - Вы хотите, чтобы я соблазнил вашу подругу?
   - Нет, что вы, - сказала Ольга. - До этого, скорее всего, не дойдет.
   - А что же тогда? - спросил, ничего не понимающий, Олег.
   - Просто свидание, - пояснила Ольга. - Чтобы она почувствовала себя женщиной. А то она совсем закисла. Думает, что совсем перестала нравиться мужчинам.
   Олег поймал себя на мысли, что смотрит на Ольгу, не как на подругу Ирины, а как на одинокую красивую женщину, вызывающую желание добиться ее. Светловолосая, стройная, гибкая, как ветка. Она была полна какой-то напряженной силой. Олег чувствовал это, придерживая Ольгу за талию. Она напомнила ему другую женщину, промелькнувшую в его жизни. Женщину на короткое время ставшую близкой, но оставившую как приятные воспоминания, так и серьезное разочарование. На секунду Олег представил Ольгу в постели.
   - А может, мы с вами поближе познакомимся? - спросил он у нее.
   - Нет, Олег, - наотрез отказалась Ольга. - Вы конечно интересный мужчина, но не герой моего романа. Но я была бы рада, если бы мы стали друзьями. А для этого пригласите Ирочку и постарайтесь добиться свидания.
   После танца подружки опять оживленно беседовали, распаляя любопытство Олега. Он последовал совету Ольги и снова пригласил Ирину на медленный танец. На этот раз Олег заметил неподдельный интерес в ее глазах.
   "А может Ольга и не врет? - подумал он. - Может Ирка и в самом деле неравнодушна ко мне?"
   Олег почувствовал, как привычный охотничий азарт понемногу овладевает им. Но и он, и Ирина держались они как-то скованно. От былой разговорчивости не осталось и следа. Но Олег все же сумел преодолеть некоторую робость, которая сохраняется у мужчин независимо от их любовного опыта. Так бывалый солдат заставляет себя подниматься в очередную атаку.
   - Мне не хотелось бы расстаться с тобой опять на много лет, - медленно, словно подыскивая нужные слова, заговорил Олег. - Кто знает, когда мы снова увидимся. Давай встретимся в ближайшие дни.
   - А это нужно нам? - спросила Ирина.
   - Наверное, нужно, - ответил Олег.
   - Давай встретимся, - согласилась Ирина, и они договорились о встрече.
   Вскоре после этого подруги покинули вечер, вежливо и твердо "отшив" желающих проводить. У Олега, после их ухода, пропал интерес к происходящему, и он тоже отправился домой. В дороге Олег размышлял о случившемся на вечере, испытывая странное чувство то ли разочарования, то ли облегчения.
   "Война план покажет", - подумалось ему.
   Олег до самого последнего момента сомневался в том, что Ирина придет на свидание. Когда она появилась в условленном месте в условленное время, то на лице ее, с виду безмятежном, виделась едва уловимая решимость человека, переступившего некий внутренний барьер. Они поздоровались.
   - Куда идем? - спросила Ирина.
   - Можно в кино, - предложил Олег, - можно в кафе.
   Ирина внимательно посмотрела на него. Олегу казалось, что в этом взгляде явно читалось что-то примерно такое: "В кино меня надо было приглашать двенадцать лет назад".
   - Ты хочешь в кино? - спросила Ирина.
   - Не особенно, - признался Олег.
   - Я тоже, - сказала Ирина. - Что тогда?
   - Тогда в кафе? - снова предложил Олег.
   Ирина грустно улыбнулась.
   - У нас в городе, - сказала она, - почти в каждом кафе работают какие-нибудь мои знакомые. Так что кафе отпадает. Можно конечно просто погулять, но погода сегодня не для прогулок.
   В этот день с утра дул пронизывающий ветер, какой частенько бывает на исходе зимы.
   Олег подумал: "Была - не была!"
   - Тогда я приглашаю тебя к себе в гости, - сказал он, напряженно ожидая ответа Ирины.
   - Так сразу? - спросила она.
   Олег не нашелся, что сказать. Он молчал.
   - Ладно, пошли, - согласилась она, не дождавшись ответа.
   До дома Олега они дошли молча. Да и на таком ветру не особо поговоришь. Так, две-три фразы о погоде.
   Уже в квартире, помогая Ирине снять шубку, Олег едва удержался от желания обнять ее ладную фигурку. Когда Ирина снимала сапоги, Олег лишний раз убедился, какие у нее красивые стройные ножки.
   Они прошли из прихожей в комнату.
   - Вот моя холостяцкая берлога, - сказал Олег.
   - Ничего, довольно уютно, - оценила Ирина. - Чистота и порядок. Как в казарме.
   Олег не обиделся, а лишь сказал, что казарма тоже покажется уютной, если зайдешь в нее с мороза.
   - Казарма остается казармой, - произнесла Ирина.
   Она словно пыталась разозлить его. Как будто мстила за что-то. Он посмотрел ей в глаза и перехватил ее взгляд, насмешливый и призывный одновременно. Олег понял, что достаточно сделать шаг навстречу и эта красивая и недоступная женщина станет принадлежать ему. А если он не сделает этого шага, то, возможно, они расстанутся навсегда. И Олег сделал этот шаг. Они сплелись в объятьях и едва не задохнулись в иступленном поцелуе...
   Уже потом, выпивая полусладкое вино, заранее припасенное Олегом, Ирина спросила у своего только что обретенного любовника.
   - Что тебе говорила Ольга на вечере когда танцевала с тобой?
   Олег подумал и сказал правду.
   - Она говорила мне, что ты потрясена нашей внезапной встречей.
   - Да? - удивилась Ирина. - А мне она говорила тоже самое про тебя. Вот сводня!
   - Почему сводня? - не согласился Олег. - Просто заботится о подруге.
   - Заботится, как же, - скептически произнесла Ирина. - Знать бы, зачем ей все это надо?
   Она посмотрела на Олега, и в глазах у нее мелькнули огоньки ревности.
   - А я ведь сначала думала, что она тебя "клеит".
   - Нет, скорее это я пытался ее "склеить", - признался Олег.
   - И что, не получилось?
   Олег повторил слова Ольги.
   - Она сказала мне, что я не герой ее романа.
   - Знать бы, - произнесла задумчиво Ирина, - кто герой ее романа?
   Ирина и Олег встречались нечасто, но редкость встреч возмещали страстностью. Ирина уходила от него на подгибающихся ногах, и Олег думал, неужели у нее хватит сил для выполнения супружеских обязанностей, если того потребует муж. Или начнет отказываться, ссылаясь на усталость, головную боль и прочие женские уловки.
   О чем они, бывало, не говорили лежа обессиленные в постели. Оба, по натуре не очень разговорчивые постепенно, очень осторожно, открывали друг другу душу. Не всегда это радовало Ирину, иногда отталкивало. Однажды она спросила Олега, кто была его первая женщина.
   - Извини, - сказал он мягко, но непреклонно, - я не хочу об этом рассказывать.
   - Ладно, - не стала настаивать она. - Не хочешь говорить - не говори.
   После минутного молчания Олег неожиданно сказал.
   - На такой вопрос или не отвечают, или, если отвечают, то не всегда говорят правду.
   - Ты так считаешь? - спросила Ирина. - Почему?
   - Так ведь кому охота признаться, - объяснил Олег, - что первой женщиной стала шлюха, которой пользовалось половина поселка или микрорайона. Да и женщина вряд ли признается, что ей сломали, извиняюсь, ее лишили невинности по пьяному делу в компании. Присутствующие, разумеется, исключаются.
   - Желчный ты, однако, человек, - сказала Ирина.
   - Не спорю, - легко согласился Олег. - Как говорит проходчик Вова Горобец: "Язва - этот Суханов".
   Сегодня разговор возник о его бывшей жене.
   - У нее, конечно, был вздорный характер, - сказал Олег и вдруг признался. - Но я чувствую свою вину перед ней.
   - Почему ты себя чувствуешь виноватым? - поинтересовалась Ирина.
   - Если бы она не встретилась со мной, - пояснил Олег, - то она возможно до сих пор жила бы со своим мужем - отцом ее дочери.
   - Ты уговаривал ее развестись с мужем? - спросила Ирина.
   - Нет, - ответил Олег. - Они сами развелись.
   - Так в чем же ты себя винишь? - удивилась Ирина. - Ты не разваливал их семью. Она развалилась сама.
   - Так-то оно так, - согласился Олег. - Но если бы я не появился на ее горизонте, то, возможно, не возник бы соблазн развестись с мужем.
   - Хочешь сказать, не было бы кандидата в новые мужья? - спросила Ирина и успокоила Олега. - Не вини себя. Не появился бы ты - появился бы другой. Крепкая семья не разваливается от случайного знакомства мужа или жены. Разваливается только та семья, которая уже готова развалиться. Хотя и муж, и жена об этом еще и не догадываются.
   Ирина сделала паузу и произнесла затаенную мысль, еще ни разу не высказанную вслух.
   - Если бы ты с ней не встретился, то я могла бы быть не Коробковой, а Сухановой.
   - Возможно, - произнес Олег, но как-то не уверенно.
   - Ты в этом сомневаешься? - неподдельно удивилась Ирина. - Если я тебе и сейчас нравлюсь, то тогда я была моложе, красивее. Помнишь, какая у меня была фигура?
   - Помню, - сказал Олег и совершенно искренне добавил. - У тебя и сейчас фигура, что надо. И лицо, и волосы. Только зачем ты их красишь. У тебя и так были красивые темно-русые волосы. А стали какие-то рыжие.
   - Темно-каштановые, - обиженно поправила его Ирина. - Сейчас это модно.
   - После "Санта-Барбары", - усмехнулся Олег, вспомнив известный американский сериал, в котором многие героини были шатенками.
   - Возможно, - согласилась Ирина, - но главное, что не одни только крашеные блондинки в моде.
   - А ты была и блондинкой? - удивился Олег.
   - Конечно, - подтвердила Ирина. - Ничто не красит женщину так, как перекись водорода. Но если тебе так нравится мой настоящий цвет волос, то я могу со временем его вернуть. Правда, тебе придется смириться, когда найдешь у меня седые волосы.
   - У тебя седина? - не поверил Олег.
   - Увы, годы-то летят, - печально произнесла Ирина и, как бы небрежно спросила. - А может еще не поздно?
   - Что не поздно? - переспросил Олег, хотя и догадался, о чем это она спрашивает.
   - Не поздно мне стать Сухановой, - пояснила Ирина.
   Олег понимал, что рано или поздно такой вопрос возник бы.
   - Я еще не готов к этому, - неохотно сказал он и добавил. - Да и ты, по-моему, тоже.
   - Спасибо за честность, - сказала Ирина и, глядя на его серьезное лицо, усмехнулась. - Не бери в голову. Наверное, ты прав. Я сама еще не готова к этому.
   Они помолчали. Желая сменить тему разговора, Ирина поинтересовалась, были ли у него еще романы с замужними женщинами, кроме нее и Вероники.
   - Нет, - ответил Олег, но как-то неуверенно.
   Ирина заметила это, и ей стало интересно.
   - А если честно? - спросила она.
   Олег ответил не сразу.
   - У меня были случайные связи, - признался он. - Возможно, среди них были замужние женщины. Что мне у них паспорт проверять надо было?
   - Нет, - разочарованно протянула Ирина. - Твои случайные связи меня не интересуют. Я имею в виду настоящий роман, пусть даже какой-нибудь скоротечный, скажем, курортный. Был? По глазам вижу, что был. Расскажи.
   - Ладно, - сдался Олег. - Лет девять назад, нет десять. Точно десять. Так вот, десять лет назад я был влюблен в одну замужнюю женщину.
   - Вот с этого момента поподробнее, - сказала Ирина. - Кто она? Как вы с ней познакомились?
   Но Олег сегодня не имел особого желания рассказывать.
   - Давай в другой раз, - сказал он.
   Ирина неохотно согласилась. Но любопытство у нее разгорелось не на шутку. И, словно в отместку, она сказала, что ей пора и стала одеваться.
   - Не скучай, мой милый, - сказала Ирина.
   И прежде, чем уйти, поцеловала его не в губы, как обычно, а в щеку.
  

V

  
   Не прошло и пяти минут, после ухода Ирины, как раздался стук в дверь. Олег едва успел привести себя в порядок и убрать с дивана простынь, подушку и одеяло.
   "Кто это? - подумал он. - Ирка вернулась? Нет, не она".
   Когда Олег вселялся в свою нынешнюю квартиру, дверной звонок еще работал. Звук у него был жутковатый, напоминавший крик обезумевшей птицы. Олег каждый раз вздрагивал от такого сигнала. Но вскоре он сломался, и Олег вздохнул спокойно. Поначалу хотел купить новый звонок с подходящим звуком, но как-то все не доходили руки. Но вскоре Олег привык, что в дверь стучатся, и даже научился по стуку определять гостей. Вадим давал о себе знать морзянкой - точка-тире-точка. Требовательно и громко тарабанили в дверь работники ЖЭКа и техники городской электросети, проверяющие счетчик. Ирина стучалась с нетерпением, как будто куда-то торопилась. А это стук был в меру сильный и одновременно вежливый. Вероятно, человек еще не привык приходить сюда. А возможно и вообще пришел в первый раз. Так оно и оказалось. На пороге стоял Николай Усольцев, которого Олег давно уже приглашал в гости, но сегодня никак не ожидал.
   "Хорошо, что он сейчас пришел, - промелькнуло в голове у него, - а не на полчаса раньше".
   Но все равно Олег обрадовался приходу давнего приятеля.
   - Кажется, не ошибся, - произнес Николай.
   - Не ошибся, - сказал Олег и пригласил. - Проходи. Наконец-то зашел.
   Николай вошел в квартиру и осмотрелся. Обычная однокомнатная "хрущевка". Сам он тоже жил в однокомнатной квартире, но уже улучшенной планировки.
   - Ты я вижу не пустой, - произнес Олег, глядя на пакет в руках Николая. - Садись на диван, бутылку ставь на столик. А я сейчас мигом закуску организую.
   - Тебе помочь? - спросил Николай.
   - Помоги, если хочешь.
   И они вдвоем отправились на кухню. Олег доставал еду из холодильника, а Николай относил ее в комнату. Он предложил, было посидеть на кухне, без церемоний, по-простому. Но Олег наотрез отказался.
   - На кухне я ем один, - сказал он. - Да и то, когда наспех.
   Вскоре на столике появились соленое с прослойками сало, полукопченая колбаса, банка с маринованными огурчиками, ржаной хлеб.
   - Запасливый ты, однако, - произнес Николай. - Привычки старого холостяка?
   - Не старого, - поправил Олег, - а скорее закоренелого. А ты, поди, до сих пор по столовкам питаешься, а дома только чай пьешь с бутербродами?
   - Почему только чай, - возразил Николай, - еще и кофе.
   - Ничего, - с уверенностью сказал Олег. - Поживешь с мое холостяком, научишься готовить сам.
   - А ты еще и готовишь сам? - удивился Николай. - Что-то я раньше не замечал за тобой таких талантов.
   - Я и сам за собой не замечал, - ответил Олег, - жизнь открыла. Могу картошку поджарить, борщ сварить, плов, макароны по-флотски. Сегодня, правда, не готовил. Некогда было. А ты давно на холостяцком положении?
   - Третий месяц, - усмехнулся Николай.
   - А я шестой год. Поживешь столько же один - научишься готовить, - повторил Олег и неожиданно добавил. - Если конечно не женишься в ближайшее время.
   - Это вряд ли, - возразил Николай.
   - Не зарекайся, - произнес Олег и скомандовал. - Наливай!
   - А зачем третий стакан? - удивился Николай.
   - Отлей в него рассол из банки. Я еще не забыл твою привычку запивать водку.
   Они расположились вокруг столика. Олег уселся в кресло, Николай - на диван. Водку налили в стаканы привычной дозой - чуть меньше половины.
   - За все хорошее! - произнес Олег незамысловатый тост и они выпили.
   - Ты когда квартиру купил? - спросил Николай, закусывая огурчиком.
   - Год назад, - ответил Олег.
   - Это ты за год так обставился? - удивился Николай. - Неплохо.
   - А много ли мне надо одному? - сказал Олег. - Даже при наших нынешних заработках. Так вот и обзавелся: диван, холодильник, телевизор. А первое время на раскладушке спать приходилось. У знакомых одолжил на время.
   - А до этого, где жил, в "общаге"? - спросил Николай.
   - Ну, а где же еще?
   - Ты же, говорят, с кем-то сходился?
   - Было дело, - ответил Олег. - Сошелся с одной, через полгода после развода с Вероникой.
   - И что, не пожилось? - в глазах у Николая мелькнул неподдельный интерес.
   - Года не прожили.
   - А что так?
   - Ты знаешь, - произнес Олег, - так сразу и не расскажешь. Она вообще-то баба была неплохая. Вполне можно было бы жить. Но чувствовала, что я ее совсем не люблю. И это ей не давало покоя. Не поймешь этих баб! Чего им надо? Когда нет мужика, так хоть какому-нибудь рады. А появляется мужик, начинают ему мозги колупать. То не так, это не эдак. Ну, я и решил не затягивать.
   - И как она к этому отнеслась? - спросил Николай.
   - У них баб одно на уме, - поморщился Олег. - Если уходит - значит, нашел другую.
   - А что, так и было?
   - Ну, не совсем так, - ответил Олег, - но доля правды в ее словах была. Подружка у нее была незамужняя. Когда заметила между нами охлаждение, начала "клинья подбивать".
   - И что с той подружкой? - поинтересовался Николай.
   - Ничего, - как-то неопределенно произнес Олег и добавил. - Решил я тогда завязать с жизнью в "примаках". Вернулся в "общагу" и стал копить на квартиру.
   - Зачем сходился, если не она тебе не нравилась? - спросил Николай.
   - Почему не нравилась? - удивился Олег. - После вздорной Вероники, она мне показалась такой домашней и уютной. Но просто потом понимаешь, что жить с нелюбимой женщиной - врагу не пожелаешь. И вообще, женишься надо или на той кого любишь, или понимаешь, что именно эта женщина тебе нужна.
   Олег заметил, что при этих словах что-то промелькнуло в лице у Николая, и предложил выпить.
   - За нас, за вас и за Кузбасс!
   Выпили. Слова Олега о том, на каких женщинах нужно жениться, разбередили душу Николаю. Олег сказал то, о чем Николай много думал, но боялся сам себе признаться. Он не любил свою бывшую жену. Да, Марина ему нравилась, но какой-то особой страсти Николай никогда к ней не испытывал. К тому же она была старше его на два года. Николай прекрасно понимал, что если бы не ее настойчивость, то, возможно, они вообще бы не поженились. Поговорка "Стерпится - слюбится" не всегда оказывается верной. Как ни ссылайся при этом на народную мудрость.
   Николай познакомился с Мариной зимой девяносто второго в доме отдыха. Ему шел двадцать восьмой год, ей - исполнилось тридцать. Марина жила с родителями в Кемерово. Она уже побывала замужем. Детей в первом браке не было. Не было и во втором - с Николаем. Тогда, в девяносто втором году, то, что произошло между ними в доме отдыха, трудно было назвать курортным романом. Не хватало страстности, когда оставшиеся дни используются на всю катушку. А может быть, потому что их не связывали узы брака, и они не воспринимали курортный роман, как глоток свободы. Покидая дом отдыха, они обменялись адресами и телефонами. Дальше все произошло как-то само собой. Перезванивались. Потом Марина приехала к нему в гости, а затем Николай нанес ей ответный визит в столицу Кузбасса. Кончилось все отделом ЗАГС Рудничного района города Кемерово. Жить она переехала к нему. Так вот все и происходило. Не было только этой самой черемухи. И детей...
   По изменившемуся лицу Николая, Олег понял, что приятеля терзают не самые приятные воспоминания. И он решил отвлечь его.
   - Когда мы так вместе с тобой последний раз вместе за одним столом сидели? - спросил Олег.
   - Я уж и не припомню, - сознался Николай.
   - А я помню, - сказал Олег. - Когда мы девяносто второй год встречали в "общаге". Ты тогда собирался в новую квартиру переезжать, а я как раз с Вероникой развелся.
   - Помню, - сказал Николай. - На столе была водка сомнительного происхождения и вареная колбаса. Чтобы буханку хлеба купить, пришлось получасовую очередь отстоять в магазине. Да, было времечко.
   - Как раз незадолго до этого Советский Союз развалился, - вздохнул, вспомнив, Олег.
   - Ты тогда сильно переживал, - вспоминал Николай. - По-моему даже сильнее, чем о разводе с женой. Помню, пил стопку за стопкой и говорил: "Не смогли Советский Союз сохранить, сволочи. Столько народу с семнадцатого года положили, а тут в августе на полчаса не могли стрельбу возле Белого дома открыть".
   - Запомнил? - удивился Олег.
   - Так ты это за вечер раз двадцать повторил, - произнес Николай. - Достал, честно говоря, меня этими словами.
   Нельзя сказать, что Николая, тогда в девяносто первом, совсем не расстроил распад Советского Союза. Просто в канун Нового года ему хотелось поговорить о чем-то более приятном и веселом.
   - Я их и сейчас готов повторить, - лицо у Олега стало жестким. - Одни не захотели стрельбу возле Белого дома устраивать, зато другие, спустя два года, не задумываясь, приказали стрелять.
   Николай решил срочно сменить тему разговора. Разговаривать с Олегом о политике, да еще под водку - это был тупиковый вариант. Пришлось бы весь вечер выслушивать проклятья в адрес Ельцина и его камарильи.
   - А в "общаге" Евсеевна так и руководит? - спросил Николай.
   Лицо у Олега слегка смягчилось.
   - Конечно, - ответил он. - Кто еще справится с таким хозяйством и "комендантский взвод" в руках сумеет удержать?
   "Комендантским взводом" жильцы в шутку называли персонал общежития: дежурных, техничек, бухгалтера, паспортиста, дворника. Коллектив почти поголовно женский, за исключением одного мужика, исполнявшего обязанности электрика и сантехника. Руководить таким коллективом было непросто. Одни постоянно ругались с жильцами, другие наоборот норовили вступить с ними в близкие отношения. Непонятно, как умудрялась справляться с этим Валерия Евсеевна Борзова - комендант общежития шахты "Камышовой". Или комендантша? Хотя нет. Комендантша - это жена коменданта. Как Василиса Егоровна из "Капитанской дочки". А женщина при должности - все равно "комендант". Даже если она красивая и хорошо сохранившаяся для своих уже немолодых лет. Правда, пришло время и вместо военного слово "комендант" стали употреблять мирное - "заведующая". В прежней "общаге", где жил Олег, заведующая обижалась, когда ее называли комендантом. Но до общежития шахты "Камышовой" такие либеральные веянья докатились не сразу. Комендант еще долго оставался комендантом, а его подчиненные - "комендантским взводом".
   - Интересная она женщина - Евсеевна, - сказал Николай.
   - Кто бы спорил? - согласился Олег. - Замуж снова вышла несколько лет назад. Муж лет на восемь моложе ее.
   - Красивая женщина может себе позволить мужа моложе, - сказал Николай.
   - А ты не замечал, что комендантами в "общагах" часто бывают красивые бабы? - задал неожиданный вопрос Олег.
   - Не замечал, - неуверенно сказал Николай. - Я только в нашей "общаге" жил. А что, на самом деле так?
   - Верь мне на слово, - убежденно произнес Олег. - Я за свою жизнь в трех "общагах" жил.
   - Да? - удивился Николай. - В каких?
   Олег стал перечислять, загибая пальцы.
   - На заводе до службы в армии - раз. На прежней шахте - два. И в нашей "общаге" - три.
   - И что, - заинтересовался Николай, - везде комендантами были красивые женщины?
   - Везде! - категорически заявил Олег, но тут же, поморщившись, сказал. - Было, правда, одно исключение. В заводской "общаге" у нас одно время комендантом был списанный по здоровью летчик. Но и ему вскоре замену нашли. Догадываешься кого?
   - Неужели очередную красотку? - спросил Николай.
   - Точно, - подтвердил Олег. - Вот что ты об этом думаешь?
   - Ну, что бабы - это понятно, - размышлял вслух Николай. - Они хозяйственнее мужиков. А что красивые? Вероятно, чьи-то любовницы. Какого-то высокого начальства. И скорее всего без высшего образования. Но надо же их куда-то пристроить. А комендантом общежития можно и без высшего образования быть.
   - Я тоже так думаю, - согласился с ним Олег и они снова выпили.
   С Олегом Николай познакомился в первый день жизни в общежитии шахты "Камышовой". Николай с чемоданом вошел в указанную ему комнату. Олег лежал на кровати и смотрел телевизор. Познакомились. Оказалось, что Олег уже год, как работает на "Камышовой" проходчиком, а до этого работал на шахте в Новокузнецке. Николай рассказал, что приехал из Челябинской области из города Копейска, где тоже успел поработать в шахте. Тоже проходчик. Вот только работать будут на разных участках. О том, что привело их обоих на шахту "Камышовую" пока не распространялись. Для первого раза достаточно. Лишь обменялись традиционным для мужчин вопросом: "Где и в каких войсках служил?" Оказалось, что Олег служил в Кузбассе, в войсках ПВО, хотя сам родился в Казахстане. Николая же армейская служба занесла в Афганистан. Там он охранял кабульский аэродром. Правда, сразу честно сказал, что под обстрел, было дело, попадал, но в боях не участвовал.
   После того, как в очередной раз выпили, Николай вдруг вспомнил.
   - Ты знаешь, с кем я столкнулся возле твоего подъезда? - спросил он у Олега.
   - С кем? - поинтересовался тот, заранее догадываясь, но, делая вид, что не знает.
   - С Ириной, - ответил Николай.
   - С какой еще Ириной? - снова спросил Олег, прикидываясь ничего незнающим.
   В его планы не входило раньше времени посвящать Николая в тайны своей личной жизни. Как-никак Ирина - замужняя женщина.
   - Ирина - жена Сашки Коробкова, - Николай пытался напомнить "забывчивому" приятелю. - Она раньше в столовой на шахте работала, в нашей "общаге" жила. И Сашка тоже в то время в "общаге" жил.
   - Да, что-то помню, - как бы с трудом "вспомнил" Олег. - А ты, почему их так хорошо помнишь?
   - Так я ведь живу с ними в одном доме, - объяснил Николай, - только в разных подъездах. Мы в одно время там квартиры получили.
   - Ты разговаривал с ней? - спросил Олег.
   - Нет, - ответил Николай. - Она только поздоровалась со мной. Быстро кивнула так и мимо проскочила, как будто куда-то торопилась. Не знаешь, к кому она тут приходила?
   - Не знаю, - ответил Олег и предостерег Николая. - Но мужу ее я об этом не стал бы говорить. Мало ли чего. Она перед мужем оправдается, а ты виноватым останешься и для нее, и для него.
   - Зачем мне это нужно что-то ему говорить? - произнес Николай и добавил. - Я в чужую семейную жизнь лезть не собираюсь. Пусть сами разбираются, если что.
   Он внимательно посмотрел на Олега, словно о чем-то догадался, но ничего не сказал.
   Под разговор "приговорили" бутылку водки, принесенную Николаем. Затем Олег достал из холодильника начатую поллитровку "Перцовки". Любил он, придя, домой после смены, иногда выпить за завтраком, обедом или ужином, в зависимости от времени суток, грамм сто - сто пятьдесят.
   - А ты в гости в "общагу" на прежнюю шахту, где раньше работал, больше не ездишь? - спросил Николай.
   - Нет, - ответил Олег. - Лет десять туда не езжу. Там уже почти никого из "общаги" не осталось. Да, что говорить. Ты вот с "общаги" ушел пять лет назад, а скольких уже в "общаге" нет. Кто-то уехал, а кого-то похоронили. Как сказал Пушкин: "Иных уж нет, а те далече".
   Стали вспоминать давних знакомых. Николай снова вернулся к прежней теме.
   - А ты из местных ни с кем там не "скорешился"? - спросил он. - Сколько ты там проработал?
   - Два года, - ответил Олег. - Были, конечно, у меня друзья. И в "общаге", и среди местных. Кто-то уехал. Кто-то женился, место жительства сменил. Кто-то на другую шахту ушел работать. Так я их потерял из видимости. А на шахту лет через пять придется съездить. Как раз двадцать лет подземного стажа наберется. Справку надо будет взять в отделе кадров для пенсии. Правда, говорят, что шахту то ли закрывают, то ли закрыли уже. Но отдел кадров работает.
   - В моем поселке тоже самое, - сказал Николай. - Шахту закрыли, а в отделе кадров и в бухгалтерии по два человека оставили. Справки выдают о подземном стаже, о заработной плате. Да еще директор остался - эти справки подписывать. А народ, кто на другие шахты подался, которые еще работают. Кто на завод, а кто и в другой город.
   Прикончили и "Перцовку". За окном уже смеркалось. Николай засобирался домой. Олег предложил остаться ночевать у него. Достал из встроенного шкафа раскладушку. Ту самую, которую, когда-то взял взаймы у знакомых, но пока не удосужился вернуть. Николай не стал возражать. Лучше ночевать у приятеля, чем в вытрезвителе.
  

VI

  
   28 мая - День пограничника. Город заполнили мужчины в зеленых фуражках. Причем самых разных возрастов. И молодые пацаны, недавно вернувшиеся со службы, но успевшие понюхать пороху на Кавказе и в Таджикистане. И "погранцы" постарше, охранявшие южные границы во время афганской войны. И зрелые мужики, помнившие остров Даманский и озеро Жаланашколь. И даже ветераны Великой Отечественной войны, с боевыми орденами на потертых пиджаках, но тоже в современных зеленых, кем-то подаренных фуражках.
   Олег возвращался после ночной смены. По пути от остановки электрички до дома ему уже встретился не один бывший пограничник. Он смотрел им вслед с легкой завистью. Умеют все-таки вчерашние пограничники, моряки и десантники отмечать свои военные праздники. Не то, что всякие там зенитчики, ракетчики, танкисты, пехотинцы и прочие.
   В подъезде Олег столкнулся с соседом. Вместо зеленой фуражки, на голове у того была надета бескозырка с надписью на ленточке - "Морские части погранвойск".
   - Здорово сосед!- поприветствовал Олег. - С праздником тебя!
   - Спасибо! - ответил тот.
   - На речку? - поинтересовался Олег.
   - Как всегда, - ответил сосед.
   - Ну, удачи тебе! - пожелал Олег, припоминая, в каком состоянии тот возвращается с подобных мероприятий.
   Дома Олегу предстояло приготовить завтрак. Вчера вечером он жарил картошку. Но, то ли пожарил мало, то ли проголодался, но перед работой съел ее всю.
   "Пельмени сварить, - размышлял Олег, - или яичницу сделать?"
   Думал недолго. Решил, что глазунья получится быстрее. Не мешкая, приступил к делу. Поставил сковородку на плиту, а сам достал из холодильника шмат коричневого от перца венгерского шпика. Когда сковородка разогрелась, уложил в нее нарезанные кусочки сала.
   В сковородке аппетитно заурчали шкварки, и Олег разбил в нее три куриных яйца.
   Когда яичница была готова, Олег аккуратно, деревянной лопаточкой, переложил ее со сковородки на тарелку. Сковородку он старался беречь. Она все-таки была не простая, чугунная или алюминиевая, а со специальным покрытием против пригорания.
   "Эх, яичница! Закуски нет полезней и прочней. Полагается по-русски выпить чарку перед ней", - вспомнилось Олегу из любимого "Василия Теркина".
   Знаменитую поэму Твардовского Олег любил с детства. За минувшие годы много раз перечитывал. Отдельные куски помнил наизусть, хотя специально не заучивал.
   Минуту Олег размышлял, надо ли выпить или не стоит. Авторитет Твардовского оказался сильнее.
   "Александр Трифоныч плохого не посоветует, - решил Олег. - Раз полагается выпить - значит так надо".
   И он достал из холодильника бутылку водки, уже наполовину "оприходованную". Налил в граненый стакан на треть.
   - С праздником тебя, Олег Владимирович! - обратился сам к себе. - Сложись судьба немного по-другому, и ты мог бы стать пограничником.
   Выпил, закусил наперченной шкваркой. Сделал минутную паузу и лишь затем занялся яичницей. Мысли текли в определенном направлении.
   "Солдат не выбирает, где ему служить, - думал Олег. - Это только наивные люди могут верить, что существует какая-то возможность выбора. Мол, сказал в военкомате, что хочешь во флот, тебя и отправили во флот. Сказал, что хочешь в пограничники, тебя и отправили на границу. Как бы ни так! Серега Демидов из параллельного класса хотел в десантники, даже в ДОСААФ с парашютом прыгал. И что? Отправили в стройбат! А Витька Чирков, который у нас в дивизионе служил, наоборот мечтал в стройбат попасть. Я тоже хотел стать пограничником, а оказался в ПВО. Тоже своего рода граница, только воздушная. Не зря нам об этом нам постоянно командиры и замполиты говорили".
   Олег снова налил в стакан и выпил.
   "И на войне солдат не выбирает где воевать. Об этом еще Твардовский писал", - вспомнил он опять "Василия Теркина".
  
   Этот бой в болоте диком
   На втором году войны
   Не за город шел великий,
   Что один у всей страны;
  
   Не за гордую твердыню,
   Что у матушки-реки,
   А за некий, скажем ныне,
   Населенный пункт Борки.
  
   "Не всем довелось воевать под Москвой или Сталинградом, - продолжал размышлять Олег. - Одни воевали на Кавказе, а другие - в Заполярье. Кто-то погиб под Ржевом, как у Твардовского. А кого-то солдатская судьба в волховские болота занесла. Но все они свой вклад в победу внесли. За это им и вечная слава, и вечная память".
  
   И Россия - мать родная -
   Почесть всем отдаст сполна.
   Бой иной, пора иная,
   Жизнь одна и смерть одна.
  
   Олега охватило легкое опьянение, и мысли у него в голове потекли совсем в другом направлении.
   "А ведь у Митрича сегодня тоже праздник, - вдруг неожиданно вспомнил он своего давнего знакомого Александра Дмитриевича Лапикова, служившего когда-то, как и сосед, морским пограничником. - Интересно, жив ли он сейчас? Сколько ему уже исполнилось? Если он с тридцать первого года, то получается шестьдесят шесть. Вполне может быть и живой".
   С Александром Дмитриевичем Лапиковым Олег в середине восьмидесятых жил в одной комнате в общежитии шахты "Камышовой". Как человек в таких преклонных годах оказался в "общаге", Олег узнал из рассказов самого Митрича.
   Если танец нужно начинать от печки, то жизнеописание человека от его рождения. Родился Митрич в городе Прокопьевске в семье раскулаченного алтайского мужика, сосланного в Кузбасс и ставшего шахтером. По словам Митрича, обиды на советскую власть его родители не держали. Мать до самой смерти благодарила бога, за то, что большевики избавили ее от каторжной крестьянской работы.
   Трудиться Митрич начал еще в войну, как он рассказывал, стоя на деревянном ящике возле токарного станка. Потом выучился на шофера. Служил в пограничных войсках. После службы пошел работать в шахту. Но не в Прокопьевске, а в здешних таежных предгорьях, считавшихся медвежьим углом, куда его заманили более высокими заработками. Поначалу устроился лесогоном - доставщиком леса в лаву, потом стал навалоотбойщиком. Уголь в ту пору добывали буровзрывным способом, как говорится по-шахтерски: на "отпалку". Норму давали на смену - двадцать тонн на лопату.
   Олега всегда интересовали такие старые шахтеры, начинавшие работать еще в деревянных лавах, а потом осваивавшие новую технику. Сначала широкозахватные комбайны "Донбасс". Потом более современные - узкозахватные. И уже затем комплексы с механизированной крепью. Не раз за стаканом водки, вина или чая Митрич рассказывал ему о времени своей пограничной юности и шахтерской молодости. Выпив, он становился неуемный, но безвредный. Любил бить себя в грудь и говорить: "Русский матрос Сашка Лапиков никогда дешевкой не был!" В другом варианте это звучало так: "Русский шахтер Сашка Лапиков дешево не играет!"
   Выйдя в пятьдесят лет на пенсию, Митрич перебрался с семьей в Киргизию. Купил дом в небольшом городишке неподалеку от озера Иссык-Куль. В те годы немало шахтеров в возрасте, накопив денег, переезжало в теплые края - на Дон, на Кубань, на Украину, в Среднюю Азию. Многие из них возвращались назад. Кому-то было поздно менять климат, а кто-то не ужился с местными. Жители юга казались сибирякам прижимистыми, хитрыми, себе на уме.
   Вернулся и Митрич, но совсем по иной причине - он развелся с женой. Бывшая супруга вместе с двумя взрослыми сыновьями осталась в Киргизии. Митрич устроился на шахту и поселился в общежитии.
   Олег прожил с Митричем около года. Тот вскоре нашел себе одинокую женщину близкого возраста и переехал к ней в пригородный поселок. С шахты Митрич уволился. С его пенсией в сто семьдесят шесть рублей в ту пору можно было и не работать. На его место в "общаге" вскоре поселили Николая Усольцева.
   Последний раз Олег видел Митрича лет пять назад. Встретил его в городе с метлой в руке. Бывший шахтер работал дворником. Увидев Олега, обрадовался. Разговорились. Митрич поведал о своем житье-бытье.
   - На пенсию нынче не проживешь, - объяснил он, хотя Олегу это было и так понятно. - Спасибо Ельцину и Гайдару за нашу счастливую старость.
   Тепло распрощались и с тех пор больше не виделись.
   Олег вылил в стакан из бутылки остатки водки, выпил и доел яичницу. После чего сложил грязную посуду в раковину, оставив мытье на потом.
   Олег разложил диван-кровать, застелил ее и завалился спать. Уснул мгновенно. Спал спокойно, без кошмарных сновидений. Проснулся в четыре часа дня от громкой ругани за окном. Соседа-пограничника, вернувшегося с речки, прямо во дворе бранила жена.
   - Опять нализался, скотина! - крыла она мужа визгливым пронзительным голосом. - Алкаш гребаный!
   Тот не оставался в долгу.
   - Шлюха ты конченая! - ревел он боцманским басом и с боцманскими же выражениями. - Якорь тебе в задницу, проститутка драная! Не понимаешь, что сегодня день пограничника?
   - Давай-давай, ори громче! - отвечала ему супруга. - Пусть все слышат, как ты свою жену обзываешь! Козел!
   - За козла ответишь! - угрожал сосед.
   - Напугал! - визжала соседка. - Попробуй только пальцем тронь, сразу в "ментовку" сдам.
   - Вот сука страшная! - не унимался бывший пограничник.
   Скандал с улицы переместился в дом. Ругань доносилась уже с лестничной площадки.
   - Черт бы вас побрал! - в сердцах произнес Олег. - Поспать не дадут.
   Он перевернулся на другой бок и попытался уснуть.
   "Что ни говори, - подумалось ему, - а есть в холостяцкой жизни свои плюсы. По крайней мере, живешь без семейных скандалов".

Часть вторая

Дважды в одну реку

  

I

   В свой день рожденья Олег проснулся в десять часов утра от яркого солнечного света. Сначала он раздраженно поморщился, но тут же обрадовался.
   "Солнышко, - подумал Олег. - Наконец-то".
   Весь июнь, почти без перерыва, шли затяжные нудные дожди. Всем они страшно надоели и казались бесконечными. И вот, похоже, наступили солнечные дни.
   Накануне Олег работал в третью смену и вернулся домой в четыре часа ночи. А сегодня был выходной, так удачно совпавший с днем рожденья.
   Какое-то время после пробуждения. Олег лежал в постели и смотрел в потолок, недавно собственноручно побеленный. Он казался чистым листом бумаги, на котором можно было написать все что угодно. К примеру, автобиографию.
   "Я, Суханов Олег Владимирович родился 26 июня 1962 года. По знаку зодиака - Рак, по восточному гороскопу - Тигр".
   "Про гороскоп - это, пожалуй, лишнее, - подумал Олег. - Но сейчас так много уделяют внимание всей этой чертовщине, что, возможно, скоро будут требовать указывать в анкетах".
   Эта мысль заставила его усмехнуться.
   "Что там дальше пишут в автобиографиях? - задумался он вспоминая. - Национальность? Место рождения? Сведенья о родителях? Социальное происхождение?"
   Писать автобиографии и заполнять анкеты Олегу в жизни доводилось не один раз. В военкомате, при получении приписного свидетельства. При неудачной попытке поступить в военное училище. Снова в военкомате - перед призывом в армию. Да еще дважды на службе. Один раз в "учебке", другой - в части. Правда, последние пятнадцать лет никто от него ни анкет, ни автобиографий не требовал.
   Итак, национальность. Всегда писал - русский. Хотя отец происходил из потомственных семиреченских казаков, а предками матери были переселенцы с Украины. Дома на гулянках пели как русские, так и украинские песни.
   Место рождения - небольшой городок в предгорьях Джунгарского Алатау на далекой окраине Советского Союза. Говоря словами Валентина Пикуля: "На задворках великой империи". При царе - станица Семиреченского казачьего войска. При Советской власти - районный центр Талды-Курганской области бывшей Казахской ССР.
   Социальное происхождение. Обычно указывал - из рабочих. По отцу, шоферу в гараже при маслозаводе, так оно и было. А вот мать работала мастером на том же заводе. Инженерно-технический работник. Попала на завод по распределению после окончания техникума.
   Затем в любой автобиографии перечисляют основные события собственной жизни. Что, в каком году случилось, где жил и чем занимался.
   "В 1979 году окончил среднюю школу".
   В юности будущая жизнь казалась Олегу прямой дорогой к намеченной цели. Первый шагом должно было стать поступление в пограничное училище в Алма-Ате. Мечталось о чем-то героическом. "Развеял ветер над границей серый дым..." Застава под командованием капитана Суханова отбивает нападение нарушителей государственной границы. Силы на исходе. Наконец прибывает долгожданное подкрепление. Израненный начальник заставы капитан Суханов докладывает: "Товарищ полковник! Нарушители не прошли..." И валится обессиленный на землю. Затем госпиталь, боевая награда, звание майора, академия...
   Сбой произошел в самом начале запланированного пути. В училище Олег не поступил. Не прошел по конкурсу. Тут, к его удивлению, оказывается, еще и конкурс имелся. Правда, только для выпускников школ. "Армейцев" и суворовцев принимали без всякого конкурса. Но духом Олег не упал. С детства усвоил, что нужно стойко переносить удары судьбы.
   "В том же году начал трудовую деятельность учеником слесаря-сборщика на Алма-атинском авиаремонтном заводе".
   После месяца работы Олег получил первый разряд, еще через полгода - второй. Тоже не лишний факт в биографии советского человека: "Та заводская проходная, что в люди вывела меня..."
   "Весной 1980 года был призван на службу в ряды Советской Армии".
   Вообще-то Олега призвали в начале июля, так называемым "спецнабором". Но это все равно считалось весенним призывом. Олег надеялся, что его не будут трогать до осени, и он еще раз попытается поступить в военное училище. Но вместо этого он попал в учебный центр войск ПВО страны, а затем - в зенитно-ракетный дивизион в Кемеровской области. Довелось испытать полный набор армейских прелестей: казарма-барак, каша "кирзуха", "дедовщина". Но служилось, в общем-то, нормально. Как пелось в солдатской песне: "Юность ты моя, юность, что прошла, в сапогах, в сапогах..."
   Прослужив год, Олег стал размышлять о дальнейшей жизни. О военной карьере он больше не думал. Срочная служба хорошо прочистила голову от юношеских мечтаний. Но и чего-то нового в будущей "гражданской" жизни тоже пока не видел. Выбор предстоял простой: либо к родителям, либо опять на завод.
   "После увольнения в запас в 1982 году устроился работать горнорабочим подземным на шахте в городе Новокузнецке".
   Неожиданно для всех и, пожалуй, для самого себя Олег остался в Кузбассе. Произошло это, можно сказать, случайно. В часть приехали представители производственного объединения "Южкузбассуголь". Они приглашали солдат, увольняемых в запас, работать на шахтах объединения. Говорили про заработки, льготы. Согласились немногие. Но среди этих немногих оказался и Олег. Он не мог выбрать из двух вариантов, вернуться к родителям или на завод, и в результате предпочел третий.
   В шахте поначалу пришлось тяжко. Работал подземным горнорабочим на проходке. Занимался в основном доставкой материалов в забой. Бревна, именуемые "стойками". "Верхняки", почему-то называемые "огнивами", и "ножки" арочной крепи. Рештаки и цепи скребковых конвейеров. Все, с непривычки, тяжелое, неподъемное. Семь потов бывало, сходило за смену. Держался только на характере: "Чем я хуже других?" Но, к собственному удивлению, через несколько месяцев привык и втянулся в работу. Да и зарабатывал в шахте раза в полтора больше, чем на заводе. Даже горнорабочим, а вскоре выучился на проходчика.
   "В 1984 году устроился проходчиком на шахту "Камышовую", где и продолжаю работать по настоящее время".
   Что толкнуло Олега на этот шаг? Трудно сказать. Неугомонная тяга к перемене мест? Стремление переехать из грязного задымленного Новокузнецка в относительно чистый городок в предгорьях Кузнецкого Алатау? Более высокие заработки на шахте "Камышовой"? Олег и сам не смог бы точно сказать. Но автобиография и не требует ответа. Она просто излагает факты.
   О личной жизни в автобиографии пишут мало, ограничиваясь сухими словами: "женился", "развелся".
   В 1985 году Олег познакомился с Вероникой. Причем опять же совершенно случайно, а потому воспринял это знакомство, как знак судьбы. Олег влюбился в красавицу Веронику безоглядно и безнадежно. Как в кинозвезду с обложки журнала. Вначале сама мысль о романе с ней казалась ему невероятной. Она - замужняя женщина с ребенком. Оставалось только мечтать, как о чем-то недоступном. Но не зря кем-то сказано: "Бойтесь своих желаний - они сбываются". Вероника и сама не осталась равнодушной к Олегу. К тому же ее семейная жизнь закончилась разводом. Они оказались просто обречены на роман друг с другом. Страстный и непредсказуемый, с расставаниями и примирениями. Уж больно разными были они - Олег и Вероника.
   В первый раз Олег расстался с Вероникой в 1986 году. Тогда казалось навсегда. Чуть было под горячую руку не сорвался с места и не уехал. Хотел вернуться в Новокузнецк, но передумал. То ли тяга к перемене мест в нем ослабла, то ли стал понимать, что от себя не убежишь. Продолжал жить, как жил. Лишь дом Вероники стал обходить стороной, избегая случайных встреч. Да еще попытался выбить клин клином - стал знакомиться с другими женщинами.
   "В 1987 году учился без отрыва от производства на курсах машинистов горных выемочных машин".
   На курсы Олег пошел, чтобы как-то разнообразить свою жизнь, Учился по вечерам. В личной жизни все шло по-прежнему: случайные знакомства, случайные связи. И ничего серьезного. Вероника, как будто сердце забрала при расставании.
   "В 1988 году получил квалификацию машиниста горных выемочных машин 5-го разряда".
   Но не только это произошло в том году. Неожиданно Олег помирился с Вероникой. Случайно встретились, посмотрели в глаза и поняли, что жить друг без друга не могут. Словно и не расставались. Ну, а дальше, как по накатанной колее. Марш Мендельсона и скромная свадьба.
   "В 1989 году участвовал во всесоюзной забастовке шахтеров".
   В шахтерских краях неспокойно было еще с весны, когда бастовали отдельные бригады, участки. Все ждали чего-то большего. Грянуло в июле. Да так, как никто не ожидал. Забастовали разом Кузбасс и Донбасс, Караганда и Воркута. Незабываемые дни. Площади шахтерских городов, переполненные народом. Перепуганный Горбачев в телевизоре. Ощущение всесилия и полная неясность, что же делать дальше. Украденная победа. Мутные личности, всплывшие на волне забастовки. Угольные "генералы", проворачивавшие втихаря свои дела.
   За восемьдесят девятым годом пришел девяностый. Жить с каждым днем становилось тяжелей. Политики всех мастей кормили народ обещаниями. А народ шел в магазины и видел там пустые полки. Шел на рынок, а там все втридорога. У Олега, ко всему прочему, еще и в семье начались нелады. Куда же она уходит эта самая любовь?
   В 1991 году произошел полный развал, как в семье у Олега, так и в стране. В ноябре Олег развелся с Вероникой, а в декабре распался Советский Союз. Как говорится, приехали. Стоило ли бастовать, добиваться чего-то, чтобы все закончилось так печально. А вскоре для всей страны началась новая жизнь. Восторг быстро сменился похмельем. Многие испытали ощущение какой-то безысходности. Но не зря говорится: "Кому война, а кому - мать родна". Одни не знали, как выжить, другие - делали состояния. Многие совершали неожиданные поступки, пытаясь изменить судьбу. Олег, неожиданно для себя, сошелся с женщиной, которую знал всего несколько дней. Расстались через полгода. Но, как, ни странно, этот роман встряхнул Олега. Он вдруг понял, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. И в ней бывает все: и радости, и горести. Власть меняется - страна остается. Не нравится власть - борись с ней. Не хочешь бороться, отойди в сторону и не мешай другим. Но только не ной. Не хорони заживо ни себя, ни страну. Не зря уныние считают одним из семи смертных грехов.
   Осенью 1993 года в стране произошел государственный переворот. В Москве три дня шла гражданская война - русские стреляли в русских. В Кузбассе никто ни в кого не стрелял, но страсти кипели и здесь. Немало бывших друзей-приятелей стало смотреть друг на друга, словно через прорезь прицела.
   В биографии Олега ничего особенного не происходило. Обычная жизнь в "общаге" текла своим чередом. Привычная работа. В личной жизни время от времени возникали случайные связи; непродолжительные, ни к чему не обязывающие, романы. Олег находился в состоянии какого-то странного спокойствия, словно включился некий защитный механизм. Это было не душевное равновесие, а скорее равнодушие, спасавшее от депрессии. А ведь в нее многие впадали в эти годы.
   "В 1995 году был награжден нагрудным знаком "Шахтерская слава" 3-й степени". Даже сам не ожидал. Мелочь, но приятно.
   В 1996 году Олег наконец-то обзавелся собственным жильем. Купил однокомнатную квартиру. Не в центре города конечно, на окраине. Но это не главное. В городе от любой окраины до центра пешком идти минут пятнадцать-двадцать. Главное - свое жилье. Отдельное. Кто-то всю жизнь по "общагам" и "коммуналкам" обитает.
   Такая вот получилась бы автобиография. Если излагать одни факты, без эмоций и комментариев, то вполне уместилась бы на одной страничке. Автобиография - это вам не мемуары. Жизнь может напоминать авантюрный или любовный роман, а автобиография всего лишь сухое изложение фактов. Ее, в каком возрасте не пиши, хоть в юности, хоть в старости, всегда получается одна страница.

* * *

  
   "Пора вставать", - подумал Олег.
   Встал рывком, отряхивая остатки сна. Словно по команде "подъем". И в ванную - мыться-бриться. Вышел посвежевшим, готовым к хлопотам собственного дня рожденья.
   Предстояло подумать о праздничном столе. Олег любил, чтобы было много, и выпить, и закусить. Насчет холодных закусок все обстояло просто. Сала и колбасы хватало. Предстояло только порезать. Можно еще заправить майонезом, готовый салат в пластиковой упаковке, купленный в магазине.
   "Ну, а на горячее - плов", - решил Олег.
   Рецептов плова, как рецептов борща, великое множество. Олег приготовил, как умел. Знакомым с детства способом. Но с сибирским колоритом - свинина вместо баранины. И не в казане, а в обычной кастрюле.
   Олег готовил плов не в первый раз, и потому действия его были доведены до автоматизма. В первую очередь Олег положил порезанное свиное сало в кастрюлю. Пока оно растапливалось, Олег очистил лук и нарезал его полукольцами. Затем он убрал шкварки из кастрюли, положил в нее лук и стал резать свинину небольшими кусочками. Когда лук обжарился в растопленном сале до золотистого цвета, Олег добавил к нему свинину, а сам занялся морковью. Очистил ее и нарезал соломкой. Тоже отправил в кастрюлю и жарил все вместе минут десять. Затем долил горячей воды из чайника. Дождался, пока она закипит, а потом посолил и поперчил. Убавил нагрев плиты до минимального уровня, накрыл кастрюлю крышкой и оставил мясо тушиться. Тщательно промыл рис и после этого перевел дух.
   "Кто празднику рад, тот с утра пьян", - вспомнил Олег народную мудрость, достал из холодильника бутылку водки и налил в стакан пятьдесят грамм.
   - С днем рождения, Олег Владимирович, - поздравил сам себя и выпил.
   Закусил шкваркой. Вспомнились чьи-то стихи. Всезнающий Вадим говорил, что Лермонтова.
   "И кто два раза в день не пьян, тот, извините, не улан".
   Уланом Олег не был, но слова "зенитчик" и "ракетчик" с этими стихами не рифмовались. Олег с "расстройства" выпил еще раз. Стало веселее. От соблазна Олег убрал бутылку в холодильник.
   Мясо тушилось ровно час. Олег в это время занимался холодными закусками. Через час он добавил в кастрюлю рис, аккуратно разровнял его и долил воды. Накрыл крышкой и стал ждать, пока тот сварится. Когда вода выкипела, Олег попробовал рис и слегка поморщился. Опять долил воды. Через пятнадцать минут все было готово. Олег снова попробовал плов и остался доволен. Теперь его следовало бы выложить горкой на широкое блюдо. Но такового в хозяйстве у Олега не имелось, и плов остался в кастрюле.
   Накрывать стол решил с приходом гостей. Дело недолгое. Водка и вино в холодильнике. Там же тарелки с салатом и холодными закусками. Олег с нетерпением ожидал стука в дверь. Что бы как-то занять себя смотрел телевизор.
  

II

  
   Гости не заставили себя долго ждать. Пришли вовремя, как и обещали. Вадим и Николай. Больше Олег никого и не приглашал. Правда могла еще появиться Ирина. Но твердой уверенности в этом не было.
   Вадим обнял Олега.
   - Не люблю я этих телячьих нежностей, - поморщился тот.
   - Знаю-знаю, - усмехнулся Вадим, - но сегодня можно. Как себя чувствуешь, новорожденный? На тридцать пять или больше?
   - Скорее, наоборот, на двадцать пять, - ответил Олег. - Все впереди и ничего еще не произошло.
   Вадим подхватил мысль Олега.
   - Ни разочарований в любви, - стал перечислять он. - Ни брошенных жен. Ни политических катаклизмов. Так что ли?
   - Так, - согласился Олег.
   - Не будем о грустном, - сказал Вадим. - Тем более в такой день.
   Они втроем прошли в комнату.
   - А ты что, еще стол не накрыл? - шутливо упрекнул Вадим.
   - Не люблю ждать гостей у накрытого стола, - произнес в оправдание Олег. - Так и тянет самому открыть банкет.
   - А ты уже я вижу, время не терял, - заметил Вадим и спросил. - Сколько на грудь принял, грамм сто пятьдесят?
   - Почти угадал, - ответил Олег. - Сто.
   - Ладно, - примиряющее сказал Николай. - Накрыть стол - минутное дело.
   Вадим поднял руку в знак внимания.
   - Сначала подарки, - сказал он. - Доставай, Николай.
   На столе появилась картонная коробка и три пивных кружки. В коробке находились хрустальные стопки для водки. Пивные кружки были сделаны не из стекла, а из керамики. По форме и по окраске напоминали старинные деревянные.
   - И вот еще, - добавил Вадим, - зная твой вкус.
   Он достал из пакета и протянул бутылку "Старки".
   - Где ты нашел такую редкость? - восхитился Олег. - Я думал, она осталась в прошлом вместе с Советским Союзом.
   - Места надо знать, - горделиво ответил Вадим. - Хотя уверен, что по сравнению с советской "Старкой" это уже не то.
   Быстро накрыли на стол. В центре стояли "Старка" и две бутылки водки. Специально для Николая графин с морсом, чтобы было чем запивать. Холодные закуски и тарелки с еще горячим пловом. Не мешкая, приступили к застолью.
   Начали со "Старки". Выпили за здоровье Олега. Оценили вкус напитка. Единодушно признали, что неплохо, но с бывшей "Старкой" не сравнить.
   - Говорят польская "Старка" хорошая, - сказал Николай. - Утверждают, что готовится по старинным рецептам. Так пишут во всяком случае.
   - Пил я и польскую "Старку", - возразил Вадим. - Ничего хорошего. Как и их польский "Наполеон". Помните, лет пять назад все прилавки в России завалили?
   - Помним, - усмехнулся Олег. - Редкостная дрянь. Говорят, его на Краковском химкомбинате выпускали.
   Но Николай не согласился.
   - Возможно та "Старка", которую ты пил, - предположил он, - имеет такое же отношение к настоящей "Старке", как польский "Наполеон" к французскому. Всегда были и качественные напитки, и всякое пойло. Даже в Советском Союзе была водка "Посольская", и был "сучок".
   - Потом пришел Горбачев и все уравнял, - подвел итог Вадим. - Не стало ни "Посольской", ни "сучка".
   Олег при упоминании Горбачева сморщился, как от зубной боли. Вадим, заметив это, предложил выпить.
   Выпили еще по стопке и занялись пловом.
   - Очень даже неплохо, - похвалил Вадим. - Плов тебе удался.
   Николай с ним полностью согласился.
   После очередной стопки заговорили о работе.
   - Ну, расскажи, о чем вы толковали с директором? - спросил Вадим.
   - О жизни, - усмехнулся Олег.
   - О жизни? - переспросил Вадим.
   - Как прожить на такую зарплату, - пояснил Олег, - которую к тому же не платят вовремя.
   Несколько дней назад на шахте произошла "буза", едва не переросшая в забастовку. Вторая смена отказалась идти в шахту
   - Как ты вообще оказался во вторую смену на шахте? - спросил Вадим. - Ты ведь должен был в третью идти?
   - Да меня Серега Гладилин попросил вместо него во вторую выйти, - пояснил Олег. - А он вместо меня - в третью. У него какие-то дела были, не успевал во вторую.
   - Ну, и как это все происходило? - спросил Николай.
   - Как все началось, я не видел, - начал рассказывать Олег. - Мы после наряда пошли на улицу покурить. Возвращаемся, а в раздевалке суматоха. Кто первый начал, не знаю. Но толпа гудит, и никто в шахту идти не хочет. Охранники прибежали. Что делать не знают. Встали в сторонке. Выслушали в свой адрес кучу "комплиментов": "козлы", "вертухаи". Много о себе нового узнали.
   - Что дальше было? - спросил Вадим.
   - Дальше директор появился и давай сначала переть, как танк, - продолжал свой рассказ Олег. - Хватит, говорит митинговать. Это вам не восемьдесят девятый год. Идите в шахту работать.
   - Надо же, - усмехнулся Вадим, - восемьдесят девятый год вспомнил. Да если бы не та забастовка, неизвестно, стал бы он директором или нет. А что мужики?
   - Толпа, конечно же, на дыбы, - сказал Олег. - Все орут, слова директору не дают сказать. Кое-как успокоились. Директор говорит: "Я с вами со всеми не смогу разговаривать. Вы чуть что, начинаете орать. Выберите несколько человек, я с ними поговорю". И ушел. Стали выбирать. Тут я на глаза и попался. Олег, говорят, мы тебя знаем, ты постоянно в митингах участвуешь. И вообще, ты - "красный". Разве это плохо, говорю, быть "красным". Лучше быть "красным", чем "голубым".
   - С твоей точки зрения, - возразил Вадим, - если человек не "красный", то он обязательно "голубой".
   - Ну почему? - не согласился Олег. - Есть и другие цвета. "Белый", например, или "коричневый". Тебе, какой больше нравится?
   - Хватит вам спорить, - перебил их Николай. - Что дальше было?
   - Выбрали нас пятерых, - рассказывал Олег. - Заходим мы в кабинет к директору, а там уже все собрались: и Черемных, и "Мутный", и "Груша".
   "Грушей" шахтеры называли председателя профкома шахты Грушевского. Олега Суханова он недолюбливал за то, что тот постоянно критиковал его на собраниях. Причем с грубым шахтерским юмором. На одном из собраний, когда один шахтер сказал: "Нет у нас профкома!", Олег тут же возразил: "Профком у нас есть, но только он, как член у импотента - мягкий". Собрание дружно захохотало, а Грушевский затаил обиду.
   - "Груша" меня, как увидел, аж в лице переменился, - с явным удовольствием произнес Олег. - Говорит мне: "Я так и знал Суханов, что без тебя не обошлось". Но тут вмешался Петруха Горохов. Знаете, наверное, здоровый такой.
   - Знаем, - кивнул Вадим, - ГРОЗ с первого участка.
   ГРОЗ - это горнорабочий очистного забоя - одна из основных специальностей на шахте. Работают в лаве, считают себя самыми главными: "Мы всю шахту кормим!" Всех остальных шахтеров, за исключением комбайнеров и проходчиков, всерьез не воспринимают.
   Олег продолжал рассказывать.
   - Петруха и говорит: "Мы здесь потому, что профком не может или не хочет защищать наши интересы". "Груша" попытался возражать, мол, на других шахтах еще хуже. А Петруха в ответ: "Ты мне еще про черную Африку скажи". "Груша" сразу заткнулся.
   - А что директор? - спросил Николай.
   - Директор пока молчал, - отвечал Олег. - Зато "Мутный" стал умничать: "Вы еще ответите за эту незаконную забастовку. По закону вы должны сначала провести переговоры и прочее, прочее, прочее". А Петруха снова говорит: "Это все должен делать профком. А мы можем повернуться и уйти. Тогда будете разговаривать не с нами, а с толпой". Тут директор соизволил вступить в разговор. Снизошел, так сказать. Для шахты, говорит, будет непросто изыскать деньги, чтобы немедленно выплатить вам зарплату. Задержки платежей от покупателей, трудности со сбытом угля и все прочее. Я бы мог вам сказать: "Бастуйте! У меня на угольном складе еще не все запасы распроданы". Но я, говорит, так не скажу. Потому что знаю, что если вы забастуете, то вас потом трудно остановить. Да и меня по головке не погладят ни городская власть, ни губернатор. Половина зарплаты завтра будет перечислена в сбербанк. Другая половина в течение недели. Постараюсь больше не допускать задержек. Вышли мы к народу все вместе. Директор повторил все, что нам обещал. Народ поворчал и разошелся. И хотя своего вроде бы добились, а какое-то разочарование все-таки осталось. Как будто остановили на полдороге.
   - А ты чего хотел? - удивился Вадим. - Чтобы забастовали, вышли на площадь, как в восемьдесят девятом? Потом чтобы другие шахты забастовали, сначала в городе, а затем и во всем Кузбассе? А потом чтобы вся Россия поднялась? И так, пока снова красный флаг над Кремлем не поднимется? Ты этого хотел?
   - Где-то примерно так, - согласился Олег. - Надо же когда-то начинать.
   - Так вот не будет этого! - возразил Вадим. - Не зря говорят: "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку".
   - Ты что думаешь? - спросил Олег. - Если в девяносто третьем "Белый дом" в Москве из танков раздолбали, а в прошлом году Ельцин выборы выиграл, несмотря ни на что, то на этом история закончилась? Как бы ни так!
   Спор прервал знакомый стук в дверь.
   "Ирка?! - мелькнуло в голове у Олега. - Неужели она?"
   Ирина не говорила, что обязательно будет на дне рожденья. Ограничилась туманными обещаниями: может быть, приду, а может быть, и нет. Олег предупредил ее, что будет дома не один.
   - А ты что, стесняешься показать меня своим друзьям? - спросила она.
   - Нет, не стесняюсь, - ответил Олег. - Они умрут от зависти, что у меня такая красивая подруга. Но возможно тебе будет не совсем удобно. Все же замужняя женщина.
   Ирина не упустила случая, чтобы не уколоть его.
   - Спасибо, что напомнил, - насмешливо произнесла она. - А то я уже начала об этом забывать.
   И вот Ирина, похоже, пришла.
   - Кто это? - спросил Вадим.
   - По всей видимости, одна дама, - ответил Олег.
   - Дама - это интересно, - оживился Вадим. - Иди, открывай. Чего ждешь?
   Олег открыл дверь. Так и есть - у порога стояла Ирина.
   - Привет Олег! - поздоровалась она и спросила. - Не ждал?
   - Как тебе сказать? - произнес он, пропуская Ирину в квартиру. - Ждал, но не был уверен. Но рад, что ты пришла.
   - С днем рожденья, дорогой! - поздравила она Олега и поцеловала в щеку. - Ты не один?
   - У меня друзья, - ответил Олег.
   - Я их не шокирую своим появлением? - спросила Ирина.
   - Разве ты можешь шокировать? - ответил Олег вопросом на вопрос.
   - О, милый, ты все-таки меня плохо знаешь, - загадочно сказала она.
   - Ладно, не пугай меня, - произнес Олег, качая головой.
   Они вдвоем прошли в комнату. Олег представил ее гостям.
   - Это Ирина. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
   Не уточняя, кем она ему приходится. Потом представил гостей Ирине.
   - А это мои давние друзья - Николай и Вадим.
   Заметив удивленный взгляд Николая, Олег, только пожал плечами, что означало: "Такие вот дела!" Вадим же сначала смотрел на Ирину с восхищением прожженного бабника, но быстро догадался, что так глядеть на чужих женщин не следует.
   - Очень приятно, - сказала Ирина и протянула Олегу красиво упакованную коробку. - Это мой подарок тебе.
   Олег развязал ленточку и развернул обертку. Внутри была коробка с бокалами для вина. Мужчины дружно рассмеялись.
   - Вы что, сговорились? - спросил Олег.
   Ирина непонимающе переводила взгляд с Олега на Николая, а потом на Вадима.
   - Чем я вас так рассмешила? - удивленно спросила она.
   - Да вот они мне уже сегодня подарили стопки для водки и пивные кружки, - пояснил Олег.
   - Понятно, - облегченно вздохнула Ирина. - Видать не одной мне твои граненые стаканы надоели.
   Олег усадил Ирину за стол, а сам унес бокалы на кухню. Вернулся через несколько минут с одним свежевымытым бокалом и откупоренной бутылкой молдавской "Изабеллы". Ирина обожала полусладкие вина. Еще ей нравилось грузинское "Киндзмараули". Олег налил вино в бокал.
   - Ирина, мы ждем от вас тост, - сказал Вадим.
   Ирина не заставила себя упрашивать. Она подняла полный бокал вина и обратилась к любовнику.
   - Олег, поздравляю тебя с днем рожденья. Желаю тебе всего-всего наилучшего, здоровья, счастья, успехов. Чтобы все у тебя было хорошо.
   И выпила бокал до дна.
   - Вот это по-нашему! - сказал довольный Вадим.
   - А что вы так скучно сидите? - спросила Ирина и попросила. - Олег, поставь, пожалуйста, какую-нибудь музыку.
   Олег выбрал на полке кассету с видеоклипами. Включил видеомагнитофон. На экране телевизора замелькала известная певица. Из динамиков полилась медленная мелодия.
   - Пойдем, потанцуем, - предложила Ирина Олегу.
   Он с готовностью согласился, хотя в душе отнесся к этой затее скептически. Одна дама на трех кавалеров. Какие уж тут танцы?
   - А почему твои друзья без жен? - спросила Ирина. - Это у вас мальчишник такой?
   - Нет, - ответил Олег. - Просто мои друзья в разводе, как и я.
   О своеобразии жизни Вадима он говорить не стал.
   "Обойдемся без подробностей", - решил Олег.
   Ирина же подумала о бывшей жене Николая.
   "Так вот оказывается, почему Маринку в последнее время не видно".
   - И о чем говорят между собой одинокие мужчины? - поинтересовалась Ирина. - О женщинах? О бабах, как вы любите нас называть.
   - О бабах мы говорим на работе, - произнес Олег.
   - А о чем вы говорили перед моим приходом? - спросила Ирина.
   - Не поверишь! - ответил Олег. - О работе, потом о политике.
   - На тебя это похоже, - заметила Ирина.
   - Ты, я погляжу, хорошо меня изучила, - сделал вывод Олег. - Как под микроскопом.
   "Зато ты меня не очень, - подумала Ирина. - Тебя больше мое тело интересовало, чем душа".
   Но говорить об этом вслух не стала. Не самый подходящий момент для такого разговора. Все-таки день рожденья.
   Танец закончился. Олег и Ирина снова сели за стол.
   - За друзей именинника! - предложила тост Ирина.
   И если прошлый бокал вина она честно выпила до дна, то теперь только пригубила. Вадим пытался пригласить ее на танец, но Ирина отказала ему.
   - "Белый танец", - объявила она. - Дамы приглашают кавалеров.
   И пригласила Николая. Тот удивился, но отказываться не стал.
   - Вы меня осуждаете? - спросила Ирина во время танца, глядя в глаза Николаю.
   - Нет, не осуждаю, - ответил он.
   - Потому что Олег ваш друг? - уточнила Ирина.
   - Нет, не поэтому.
   - А почему? - продолжала спрашивать Ирина.
   - Не судите, да не судимы будете, - ответил Николай.
   Танцуя, Ирина имела безобидную привычку прижиматься к партнеру. Но на Николая, прожившего последние несколько месяцев, по выражению Олега, на "монастырском положении", это подействовало вполне ожидаемым образом. Его смутило то, что Ирина не могла не почувствовать его внезапного мужского желания. Она и почувствовала. Но не отпрянула, а продолжала танцевать, как ни в чем не бывало. Олег посмотрел ей в глаза. В них он не увидел ни насмешки, ни осуждения. Словно ничего не произошло.
   Олег с Вадимом продолжили спор, прерванный появлением Ирины.
   - Вот ты скажи, - настаивал Олег, - растолкуй мне необразованному работяге. Ты у нас почти интеллигентный человек, выгнанный со второго курса политехнического института.
   - Меня не выгнали, - возразил Вадим, - я сам ушел.
   - Не важно, - отмахнулся Олег. - Главное - ты у нас слесарь-интеллигент.
   - Ты сравниваешь меня с Полесовым из "Двенадцати стульев"? - спросил Вадим.
   - Тебя обижает такое сравнение? - в свою очередь задал вопрос Олег.
   - Нисколько, - ответил Вадим. - По крайней мере, не Васисуалий Лоханкин и его роль в русской революции.
   - Тогда растолкуй мне, - потребовал Олег.
   - Да что тебе растолковать, в конце концов? - недовольно спросил Вадим. - Говори, не тяни кота за хвост.
   - Что это за дурацкое выражение? - спросил Олег. - "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку?" Почему нельзя? Вышел и снова вошел.
   - Вошел? - Вадим усмехнулся. - А вода уже не та. Утекла прежняя вода. Другая притекла.
   - А если я по берегу бегом? - спросил Олег. - И догоню ту прежнюю воду?
   - Догонишь? - усмехнулся Вадим. - А место на берегу уже не то. Другое место. Понял теперь?
   - Понял, - ответил Олег. - Но эта избитая фраза ничего не объясняет. Ни в жизни, ни в политике.
   - Как сказать, - не соглашался Вадим.
   Ирина, танцуя с Николаем, прислушивалась к этому разговору. Неожиданная мысль пришла ей в голову.
   "Может быть, и мой роман с Олегом - это попытка дважды войти в одну и ту же реку, - подумала Ирина. - Только вот вода не та, как говорит Вадим. Мы с Олегом не те, какими были двенадцать лет назад. И время не то".
   От таких мыслей ее отвлек вопрос Николая.
   - Мне кажется, что вы в своих мыслях куда-то далеко улетели, - сказал он. - Я прав или ошибаюсь?
   - Вы не ошиблись, - ответила Ирина. - Хотя, что мы все на "вы", давай на "ты", если не против.
   - Я не против, - охотно согласился Николай.
   Танец закончился, и они расселись по местам. Вадим захотел сказать тост.
   - За здоровье нашей очаровательной гостьи! - предложил он. - Мужчины пьют стоя.
   Ирина опять только пригубила свой бокал. Зато плов ела охотно. Видно, проголодалась.
   - Вкусно? - спросил Олег, напрашиваясь на похвалу.
   - Вкусно, - подтвердила Ирина и добавила. - Немного жирноват, но все равно вкусно. Кто тебя научил готовить, Олег, бывшая жена?
   - Она так не умела, - усмехнулся тот. - Рецепт домашний. Можно сказать из детства.
   Вадим снова пригласил Ирину танцевать и на этот раз она ему не отказала. Вадим вел себя достойно. Партнершу не прижимал, не заигрывал и пошлых намеков не делал. Наоборот хвалил Олега, особенно за его самостоятельность.
   - Да он самостоятельный, - согласилась Ирина и добавила. - Даже слишком.
   - Это разве недостаток? - удивился Вадим.
   - Иногда, - уклончиво сказала Ирина.
   Танцуя с Вадимом, она смотрела на Олега и Николая и непроизвольно сравнивала их между собою. Трудно было найти более непохожих людей. Непохожих не только внешне, но и внутренне. Но, если разницу характеров замечали только люди, хорошо знавшие обоих, то внешние различия сразу бросались в глаза.
   Олег был среднего роста, широкоплечий, скуластый, с темно-русыми волосами. В "общаге", как помнилось Ирине, он носил усы и казачий чуб. Сейчас усов не имелось, да и чуб поредел. Не такой густой как раньше.
   Николай обошел Олега ростом на полголовы. Зато в плечах был поуже. Светловолосый. Лицо обычное русское, открытое. Смотрит прямо, а не исподлобья, как частенько Олег.
   Похожими были руки: крепкие, натруженные. Да еще, пожалуй, поясница давала обоим о себе знать. Это замечалось по тому, как они садились или вставали.
   Танец закончился, и Вадим снова предложил тост. Но перед этим он налил вина до края в бокал Ирины.
   - Зачем так много? - она попыталась остановить его, но ей не удалось.
   Вадим поднял руку в знак внимания.
   - Я предлагаю еще раз выпить за именинника, - предложил он и со значением поглядел на Ирину. - Точнее за то, чтобы на нем не пресеклась фамилия Сухановых. Не зря говорится: "Казацкому роду - нет переводу". Все пьют до дна.
   Пришлось Ирине под пристальным взглядом Вадима полностью осушить свой бокал. Тот довольно улыбнулся.
   - Вадим, а вы про казацкий род ради красного словца сказали? - спросила Ирина.
   Она продолжала обращаться к нему на "вы".
   - Почему же ради красного словца? - удивился Вадим. - Ведь Олег - потомственный семиреченский казак. Он разве вам об этом ничего не рассказывал?
   - Нет, - ответила Ирина и переспросила. - Какой говорите казак? Семиреченский? Олег, ты, пожалуйста, не обижайся, но я даже не слышала про таких.
   - А про каких вы слышали? - поинтересовался Вадим.
   - Ну, про разных, - пожала плечами Ирина. - Про запорожских. В школе "Тараса Бульбу" читала. Про донских: "Поднятая целина" и "Тихий Дон". Кино "Кубанские казаки" смотрела. Вроде бы и все.
   - А ведь были еще, - стал перечислять Вадим, - терские, астраханские, уральские, оренбургские, сибирские...
   - Так много? - удивилась Ирина.
   - Много? - усмехнулся Вадим. - Это еще не все: семиреченские, забайкальские, амурские, уссурийские.
   - Как вы это все помните? - еще больше удивилась Ирина. - Но мы, женщины, мало интересуемся такими вещами.
   За разговором она с опаской поглядывала на Николая. По своей стойкости к водке он явно уступал Олегу и Вадиму. Тем, хоть бы что, пьют, закусывают, разговаривают. Похоже, и водка их не берет. А Николай уже захмелел.
   "Пора его уводить отсюда", - решила Ирина.
   - Вот что, друзья, мне пора, - сказала она. - Давайте-ка я Николая домой отведу. Мы ведь с ним в одном доме живем.
   Олег и Вадим попытались возражать, но вскоре смирились с тем, что Николаю придется уйти. Тот тоже не спорил.
   - Посошок на дорожку, - сказал Вадим, протягивая Николаю стопку с водкой.
   - Какой еще посошок? - возмутилась Ирина. - Вы на него посмотрите. Он уже и так хороший без вашего посошка.
   Но Николай все-таки взял стопку и, под укоризненным женским взглядом, выпил. Обнялся на прощание с Олегом и Вадимом и в сопровождении Ирины покинул квартиру.
   Олег, стоя у окна, смотрел, как Ирина и Николай направляются к остановке автобуса. И глядя им вслед, он ощутил какое-то неясное чувство, не то ревности, не то тревоги, охватившее его. И чтобы успокоится, Олег обратился к Вадиму.
   - Ну что, мой друг, продолжим?
   - Давай! - согласился тот. - Как раньше говорили о космонавтах: "Самочувствие нормальное, полет продолжается".
   И водка снова полилась в стопки.
  

III

   Ирина и Николай вышли из автобуса. Она сразу заметила милицейский патруль и тут же взяла попутчика под руку.
   - Иди ровно, - негромко сказала Ирина ему. - Старайся не спотыкаться.
   Милиционеры посмотрели на них оценивающим взглядом. Если бы мужчина шел один, они непременно забрали бы его в вытрезвитель. Но недавно начальник городской милиции отдал распоряжение, согласно которому, пьяных, если они спокойно идут в сопровождении трезвых родственников или друзей, не забирали.
   Когда они вошли во двор, Ирина отпустила руку Николая. Мало ли кто может их вместе увидеть. Не нужно давать досужим кумушкам повод для сплетен. Но все же решила проводить его до самой квартиры. Возле дверей она посмотрела на Николая с каким-то затаенным ожиданием и он, внезапно для самого себя, пригласил ее зайти к нему попить чайку. Николай ожидал, что Ирина откажется, но она, также неожиданно, согласилась.
   Электрический чайник у Николая был современный, пластмассовый. Такие чайники недавно появились в магазинах. Вода в них закипала за несколько минут. Ирина и сама не так давно купила такой же. Она усмехнулась, вспомнив, что Олег кипятит воду в обычном чайнике на плите. Или, по "общаговской" привычке, кипятильником в стеклянной банке. Заваривал Олег чай либо в заварочном чайнике, либо сыпал заварку прямо в банку с кипятком. Сохранил холостяцкие привычки, не изжитые даже в семейной жизни.
   Николай же пользовался одноразовыми пакетиками с чаем. К этому, скорее всего, его приучила бывшая жена. Ирина совсем не была знакома с ней, даже не здоровалась. С Николаем здоровался ее муж, и она сама кивала ему при встрече. А вот с его Мариной, Ирина все же знала, как ее зовут, не имелось никаких точек соприкосновения. Хотя и прожили в одном доме почти пять лет.
   "Интересно, кто она у него была по профессии? - подумала Ирина. - Какая-нибудь конторская дамочка, бухгалтер или экономист".
   Они пили чай с пряниками, У Николая их имелся немалый запас. Похоже, чаепитие нередко заменяло ему завтрак и ужин, а возможно и обед.
   Ирина исподволь оглядывалась по сторонам и сравнивала обстановку в квартирах Олега и Николая. У одного - спартанский порядок старого холостяка, у другого - запущенное семейное гнездышко, требовавшее срочного приложения женской руки. Как ни странно подобное сравнение, с точки зрения Ирины, получалось не в пользу Олега. Вот и пойми этих женщин. Хотя, исходя из женской логики, это нормально. Привыкший к холостяцкой жизни мужчина меньше стремится к женитьбе, чем тот, для кого такое существование в тягость.
   "Пора тебя, дружок, в руки брать, - подумала Ирина. - Не дело, когда вокруг столько одиноких женщин, а такой мужик один живет. Надо его с Ольгой познакомить. Может они понравятся друг другу. Хотя за Ольгу я не уверена. Она сама не знает, кто ей нужен".
   Ирина усмехнулась, вспомнив подругу.
   "Не была бы я замужем, сама бы тобой занялась", - пришла ей в голову неожиданная мысль.
   Казалось бы, об этом ли думать замужней женщине с двумя детьми, да еще имеющей любовника. Но, тем не менее, Ирина не прогнала прочь грешную мысль, а лишь упрятала ее на потом. Как убирают до зимы теплые вещи.
   Ирина спросила у Николая, давно ли он развелся с женой.
   - Четыре месяца назад, - ответил он.
   - Она была местная? - снова спросила Ирина.
   - Нет, - ответил Николай, - приезжая.
   - Откуда?
   - Из Кемерово.
   - Понятно, - промолвила Ирина.
   "Не столичная конечно штучка, - подумала она, - но все-таки".
   - И где она, уехала? - поинтересовалась Ирина.
   - Нет, - произнес Николай. - Сказала, что не может сразу уехать.
   - А живет где?
   - Говорит, что у подруги, - ответил Николай.
   "Знаем мы этих подруг", - подумала Ирина, но вслух не произнесла.
   Но Николай, похоже, догадался, о чем она подумала. Он посмотрел на нее с легкой укоризной. Ирина слегка смутилась. Но, тем не менее, спросила.
   - А прописана она у тебя?
   - Ну, а где же еще? - вопросом на вопрос ответил Николай.
   - Так ты и квартплату платишь, как за двоих? - удивилась Ирина.
   - Приходится, - вздохнул Николай. - Накладно конечно, но что поделаешь.
   - Не боишься, что она на квартиру будет претендовать? - спросила Ирина.
   - Не боюсь, - ответил Николай. - Квартиру эту я получил еще до того, как мы поженились, а однокомнатная не делится.
   - А если она нового мужа сюда приведет? Она же здесь прописана.
   Николай рассмеялся. Крепкий чай пошел ему на пользу. Он слегка протрезвел. Осоловевшие глаза прояснились, и язык уже не заплетался.
   - Ты меня сегодня, наверное, запугать решила? - спросил он. - Все какие-то ужасы предсказываешь.
   - Ладно, - улыбнулась Ирина, - больше не буду.
   Николай налил себе вторую чашку крепкого чая. Предложил Ирине, но та решила, что пора прощаться.
   - Спасибо за угощение, - поблагодарила она. - Мне пора. От тебя можно позвонить?
   - Звони, - сказал Николай и чтобы не смущать ее вышел на кухню.
   Ирина набрала номер телефона подруги.
   - Ольга, - попросила она, - если Сашка спросит, скажи ему, что я была весь вечер у тебя. Ну, еще скажи, что выпили чуть-чуть под бабьи разговоры. Хорошо?
   - Хорошо, - невозмутимо прозвучал ответ в трубке. - Ты мне больше ничего не хочешь рассказать?
   - Как-нибудь в другой раз, - ответила Ирина и положила трубку.
   В прихожей она ожидающе смотрела на Николая. Он немного смутился под таким взглядом.
   - Заходи как-нибудь, - сказал Николай.
   "Ну, наконец-то!" - подумала Ирина.
   - Зайду, - пообещала она и улыбнулась, - как-нибудь.
   Ирина ушла, оставив после себя запах духов. А Николай прошел в комнату, налил себе еще одну чашку чая, выпил глоток и задумался.
   "Ирка, похоже, со мной заигрывает. К чему бы это? Муж есть. Любовник есть. Неужели мало? Я ей еще зачем? А может и не заигрывает? Может быть, просто показалось?"
   Николай выпил еще глоток. И, словно отмахиваясь от назойливых мыслей, махом допил чашку до дна.
   "Ладно, не забивай голову всякой ерундой, - сказал он сам себе. - Война план покажет, как говорит Тимофеич".
   Выпитое на дне рожденья все же сморило Николая, и он не заметил, как уснул, даже не раздевшись.
   А Ирина в это время суетилась на кухне в своей квартире. Скоро должен был прийти муж с работы. Он и пришел, как положено в десятом часу. Уставший сильнее, чем обычно. Волосы влажные, не просохшие после душа.
   Ужинал, как всегда, с аппетитом. В еде Коробков никогда не привередничал.
   - Ты выпивала сегодня? - спросил он, учуяв запах вина.
   - К Ольге заходила, - отвечала Ирина, словно разведчик по продуманной легенде. - Посидели, поговорили, выпили немножко.
   - У Ольги? - с недоверием спросил Коробков.
   - Позвони, спроси, если не веришь, - вполне естественно обиделась Ирина.
   - Да верю-верю, - произнес Коробков.
   Спать легли в двенадцатом часу, кое-как уложив детей.
   Уже в постели Ирина попыталась обнять мужа. После всех впечатлений прошедшего дня, после повышенного мужского внимания, ей вдруг особенно сильно захотелось близости с мужчиной. Пусть даже и с мужем. Но Коробков остался равнодушен к ласковым домогательствам жены.
   - Прости, Ирочка, устал, - оправдывался он. - Вымотался на смене, как собака. Гоняли по шахте из одного конца в другой.
   - Ладно, отдыхай, - она оставила в покое мужа. - Спокойной ночи.
   Сама же слегка обиделась.
   "Устал он, видите ли! - подумала она. - От чего? Был бы проходчиком или комбайнером. Сам в шахту-то не каждый день ходит. Но сегодня он, похоже, и в самом деле устал".
   Как всякая шахтерская жена, к тому же когда-то работавшая на шахте, хоть и в столовой, Ирина имела общее представление, кто и чем занимается под землей. ГРОЗы работают в лаве, проходчики - на проходке. Комбайнеры и там, и там. Электрослесари обслуживают механизмы, но тоже всю смену находятся в шахте. А вот такие специалисты из бригады высоковольтников, как ее муж, спускаются под землю далеко не всегда. Либо по специальному наряду на работу, либо в случае поломок. Хотя им все равно идет подземный стаж.
   Ирина нечаянно сравнила мужа с любовником. И сравнение получилось не в пользу мужа. Олег, как бы сильно не уставал, никогда не отказывался от близости с ней. Но тут же у нее в голове возник интересный вопрос.
   "Был бы Олег таким же безотказным, если бы, как Сашка, прожил со мной одиннадцать лет?"
   Потом мысли у Ирины сами по себе перекинулись на Николая, стали путаться и вскоре она уснула.
  

IV

   Утром, дождавшись, когда Ирина ушла на работу, Коробков позвонил Ольге. Та оказалась дома.
   - Ты сейчас на работу уходишь? - спросил Коробков.
   - Нет, я сегодня до обеда свободна, - ответила удивленно Ольга. - Я ведь тебе вчера говорила. Забыл?
   - Забыл, - признался Коробков. - Тут такое происходит, что обо все на свете забудешь.
   - А что случилось? - спросила Ольга.
   - Не хочу по телефону об этом говорить, - сказал Коробков и спросил. - Я могу сейчас к тебе прийти?
   - Приходи, - ответила она.
   Ольга жила неподалеку. Через десять минут Коробков стоял у дверей ее квартиры. Ольга встретила его в домашнем халате, но уже слегка подкрашенная. Подставила щеку для поцелуя.
   - Здравствуй, дорогой, - сказала она.
   - Здравствуй, - произнес Коробков и наспех поцеловал ее.
   Прошли в квартиру. Ольга чувствовала, что Коробков нервничает и не знает с чего начать.
   - Я догадываюсь, почему ты пришел, - сказала Ольга, без лишних предисловий.
   - Серьезно? - не поверил Коробков. - И почему?
   - Ирка тебе сказала, что провела вечер у меня, - ответила Ольга. - Угадала?
   - Угадала, - подтвердил Коробков. - Вот тебе и Ирочка - верная жена. Я стоял, как дурак, и не знал, что сказать.
   - Не мог же ты ей сказать, что сам пробыл весь день у меня, - усмехнулась Ольга. - Она, наверное, думает, что ты был на шахте.
   Накануне Коробков взял отгул на работе, но Ирине об этом говорить не стал.
   - Я чувствую себя героем анекдота, - произнес он.
   - Какого анекдота? - спросила Ольга.
   - Лежат мужчина и женщина в постели, - стал рассказывать Коробков. - Тут звонит телефон. Женщина снимает трубку, слушает и говорит: "Понятно". Потом кладет трубку. Мужчина спрашивает: "Кто это?" Женщина отвечает: "Это - мой муж. Сказал, что играет с тобой в шахматы".
   - Похожая ситуация, - невесело улыбнулась Ольга. - И что ты обираешься делать?
   - Не знаю, - сказал Коробков. - Честно говорю, не знаю. Я не раз думал, что будет, если я узнаю, что Ирка мне изменяет.
   - И что будет? - спросила Ольга.
   - Так и не решил, - откровенно признался Коробков. - Ну, найду ее любовника и набью ему морду.
   - А с ней, что будешь делать? - поинтересовалась Ольга.
   - Не знаю, - снова произнес Коробков. - Избить я ее не смогу, рука не поднимется. Изменить ей в отместку? Смешно. Я и так ей с тобой изменяю.
   - А развестись не думал? - осторожно спросила Ольга.
   - Как так развестись? - изумился Коробков, словно никогда не слышал такого слова.
   Ольгу это задело.
   - Обыкновенно, как все люди разводятся, - сказала она. - Не ты первый, не ты последний.
   - Нет, я к этому не готов, - наотрез отказался Коробков.
   - Ну почему? - спросила Ольга. - Не понимаю. Ты ведь сам говорил, что мог бы развестись, если был бы уверен, что она не останется одна и снова выйдет замуж. Ведь говорил же?
   - Говорил, - не стал отрицать Коробков.
   - Так может у них все нормально будет? - не унималась Ольга. - Вы разведетесь, они поженятся.
   Она хотела еще сказать "Мы поженимся", но промолчала.
   - Одно дело, если бы мы развелись, а потом она вышла бы замуж, - возразил Коробков. - И совсем другое, когда она от меня уйдет к любовнику. Это получается: "Жену отдай дяде, а сам иди к ...". Ну, в общем, сама знаешь к кому.
   - Я тебе, не сама знаешь, кто! - возмутилась Ольга. - И вообще, я не знаю, зачем на тебя время теряю. Я за эти годы могла бы уже замуж выйти.
   "Возможно, даже за любовника твоей жены", - мысленно добавила она, вспомнив, как Олег тогда на вечере пытался к ней "подбить клинья".
   Ольга нисколько не сомневалась в том, что именно Олег является любовником Ирины, хотя та ей об этом ничего не говорила.
   - Оля, прости, - стал извиняться Коробков. - Глупость ляпнул.
   Он заметил на глазах у нее слезы и принялся успокаивать. Примирение, как и следовало, ожидать, закончилось в постели.
   - Не поверишь, - сказал Коробков потом. - Она ко мне еще вчера приставала, когда спать легли.
   - Серьезно? - удивилась Ольга. - Она что, вернулась от любовника неудовлетворенная?
   - Не знаю, - проворчал Коробков.
   - Но ты, конечно, не смог? - спросила Ольга. - Ты расстроился, и тебе было не до того.
   - После нашего вчерашнего свидания я не смог бы в любом случае, - сказал Коробков. - Потом она уснула, а я лежал и думал, что же делать дальше.
   - Все тайное, рано или поздно, становится явным, - сказала Ольга. - Так что разбираться с Иркой тебе все рано придется. Хотя можно и не разбираться. Сделать вид, что ни о чем не догадываешься и продолжать жить, как жил.
   Она намеренно произнесла последние слова, чтобы уколоть его самолюбие, и ей это удалось.
   - Ну, уж нет! - резко сказал Коробков. - Этого она от меня не дождется.
   - Тогда тебе, Саня, придется сделать выбор, - назидательным тоном школьной учительницы произнесла Ольга. - Либо простить ее и остаться с ней. Либо развестись. И мне придется сделать выбор.
   - Какой? - насторожился Коробков.
   - Если ты останешься с ней, то мы с тобой расстанемся, - спокойно сказала Ольга и добавила. - Только так и никак иначе.
   - Это что - ультиматум? - спросил Коробков. - Так тебя прикажешь понимать?
   - Понимай, как хочешь, - произнесла Ольга и добавила. - Просто я устала ждать неизвестно чего.
   Коробков не знал, что сказать. Ольга не торопила с ответом. Оба понимали, что сейчас лучше промолчать, чем поссорится.
   - Мне уже на работу скоро, - прервал молчание Коробков, посмотрев на часы на руке.
   - Тебя покормить? - предложила Ольга.
   - Покорми, если не трудно, - не стал отказываться Коробков. - Хотя я и в столовой мог бы пообедать.
   - Иметь жену и любовницу и при этом питаться в столовой, - назидательно сказала Ольга, - это несерьезно.
   Пообедав, Коробков поблагодарил Ольгу.
   - Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, - сказал он при этом, - то ты эту дорогу освоила великолепно.
   Ольга с такой оценкой не согласилась.
   - А через постель разве не лежит путь к сердцу мужчины? - спросила она. - Или ты хочешь сказать, что я как любовница хуже, чем кухарка?
   - Нет, не хочу, - тут же ответил Коробков. - У тебя все отлично получается. И на кухне, и в постели.
   - Цени, - назидательно сказала Ольга.
   Они распрощались, договорившись, что созвонятся.
   Коробков торопливо шел на остановку электрички, которая ходила по особой железнодорожной ветке, огибавшей город полукругом. В вагоне, под мерный стук колес, сморенный любовью и плотным обедом, он слегка задремал. Проснулся от разговора за спиной. Голоса показались знакомыми.
   - Долго еще вчера сидели? - спрашивал один.
   - Допоздна, - отвечал другой. - Вадим так у меня ночевать и остался. А вы, как вчера добрались?
   - Нормально. На остановке правда на "ментов" наткнулись, но она меня мимо провела, как, ни в чем не бывало.
   Коробков обернулся и узнал говоривших. Олег Суханов и Николай Усольцев. Обоих он знал еще по "общаге", а с Николаем уже несколько лет жил в одном доме. Они тоже узнали его и, как показалось Коробкову, слегка смутились.
   - Здорово мужики! - произнес Коробков.
   - Привет! - ответил Николай.
   Олег, молча, кивнул.
   Коробков повернулся. Это их смущение насторожило его..
   "Наверное, показалось, - подумал он. - Мнительным становлюсь от такой жизни".
   Дремота прошла, и он стал думать о своих отношениях с Ольгой. Как же так получилось, что лучшая подруга жены стала его любовницей. И добро был бы он каким-нибудь отчаянным бабником, а то ведь кроме Ольги больше и не изменял ни с кем.
   Ирина и Ольга сдружились, когда жили в одной комнате в общежитии шахты "Камышовой". Хотя Ольга, в отличие от Ирины, никогда на шахте не работала. Ее поселили в "общаге" по просьбе директора школы. В городском общежитии учителей не было места. Шахта шефствовала над школой и просьбу удовлетворила.
   Ирина и Ольга вместе прожили недолго, но дружбу сохранили. Ирина вскоре вышла замуж. Ольга получила комнату в учительской "общаге", а через какое-то время и квартиру. В конце восьмидесятых она неудачно сходила замуж. Быстро развелась и теперь жила одна без детей, без мужа.
   Это был странный роман. Долгое время он оставался платоническим. Коробков не смог бы сказать, с какого момента он понял, что влюбился в Ольгу. И тем более, когда догадался о том, что она испытывает к нему такие чувства. Они понимали друг друга без слов и таили свою любовь от посторонних. И это им вполне удавалось. Ирина даже считала, что Ольга почему-то недолюбливает Коробкова.
   Но платонический роман не мог продолжаться бесконечно. Они оба переполнялись тщательно скрываемым вожделением, грозившим когда-нибудь выплеснуться через край. Это и произошло однажды, при случайной встрече в городе. Они поздоровались и пошли рядом.
   - По делам или просто гуляешь? - спросила Ольга, искоса глядя на Коробкова.
   - Хотел повидать одного знакомого, а его дома не оказалось - ответил он и спросил. - А ты?
   - Да вот с работы иду. Так получилось, что освободилась раньше времени, - ответила Ольга и неожиданно спросила. - Никуда не торопишься?
   - Никуда, - ответил удивленный Коробков.
   Он остановился и внимательно посмотрел в глаза Ольге, словно пытаясь найти в них ответ на мучавший его вопрос.
   Ольга молчала, с улыбкой глядя на него.
   - Пойдем к тебе, - сказал он внезапно охрипшим от волнения голосом.
   - Пошли, - согласилась она.
   Они шли молча до самого дома Ольги. Зато в ее квартире долго сдерживаемая страсть полыхнула степным пожаром. Они начали целоваться и обнимать друг друга еще в прихожей. По мнению Ольги, Коробков проявлял излишнюю настойчивость, словно боялся, что она передумает.
   - Успокойся, Саша, - сказала она ему. - Я никуда не денусь.
   Слияние получилось бурное и упоительное. Коробков провел у Ольги несколько часов, и они удивляли друг друга взаимной ненасытностью.
   После случившегося они решили, что будут встречаться и дальше. Надо только было соблюдать осторожность.
   - Конспирация! - повторяла Ольга. - Строжайшая конспирация! Город маленький. На одном конце чихнешь, на другом тебе "Будь здоров!" скажут.
   Встречи продолжались, и они до сих пор не надоели друг другу.
   - Почему ты женился на Ирке? - спросила как-то Ольга у Коробкова. - Влюбился?
   Он отрицательно покачал головой.
   - Нет?! - удивилась Ольга. - Зачем же тогда женился?
   - А что, все женятся по любви? - ответил Коробков вопросом на вопрос.
   - Не все, - согласилась Ольга. - Но все-таки, большинство считают, что женились по любви.
   - Вот именно, считают, - усмехнулся Коробков. - Никто не запрещает им так считать.
   - И все-таки, почему же ты женился? - спросила Ольга.
   - Как тебе сказать, - неопределенно пожал плечами Коробков. - Время, наверное, пришло. Мне уже двадцать седьмой год шел. Хотелось семейного тепла. Жизнь "общаговская" надоела хуже горькой редьки. Я ведь с пятнадцати лет, как в техникум поступил, так по "общагам" и жил. Ну, а любимой девушки не было. С одной помню, дружил до службы. В армию забрали - не дождалась.
   - Классический случай, - прокомментировала Ольга и спросила. - Сильно переживал?
   - Переживал, - подтвердил Коробков и добавил. - Вам этого не понять.
   - Почему? - обиделась Ольга. - Нас что, никогда не бросают, и мы не переживаем?
   - Извини, не хотел обидеть, - произнес Коробков и объяснил. - Тут в другом дело. Вот представь только. Ты получаешь известие и ничего не можешь сделать. Ни встретиться, ни поговорить. Потому что находишься за тысячи километров.
   Коробков умолк. Очевидно, неприятное воспоминание разбередило старую душевную рану.
   - Ты дальше рассказывай, - прервала молчание Ольга. - Почему все-таки женился на Ирке.
   - Так я и говорю, - продолжил рассказ Коробков, - подруги не было. А тут Ира в "общаге" жила. Скромная такая девушка, симпатичная, никем незанятая. Познакомился, в кино сходили. Через полгода поженились. Все просто.
   - Все просто, - повторила Ольга. - Ты мог так и на мне жениться. Я ведь тоже в "общаге" жила. Почему не женился?
   Коробков усмехнулся.
   - Ты ведь занятая была, - сказал он. - Неужели не помнишь?
   - Да, помню, - с досадой произнесла Ольга. - Сережка прицепился, как репей. А что толку. Стоило ему за мной три года ходить, чтобы жениться и через год развестись?
   - А ты его любила? - спросил Коробков.
   - Нет, конечно, - честно ответила Ольга. - Ты хочешь спросить, зачем я тогда за него замуж вышла?
   - Хочу, - признался Коробков.
   - Я думала, что он меня и в самом деле безумно любил, - сказала Ольга. - Так он мне, во всяком случае, постоянно говорил. Это ведь такая редкость, когда тебя безумно любят.
   - Обязательно безумно? - спросил Коробков. - Безумцев обычно в сумасшедшем доме держат.
   - Вот-вот! - воскликнула Ольга. - Для меня этот год жизни с ним показался сумасшедшим домом.
   - Да и не в Сереге дело, - добавил Коробков. - Вернее, не только в нем.
   - А в чем же еще? - спросила Ольга.
   - Я тебя тогда совершенно не интересовал, - сказал Коробков. - Ты на меня смотрела, как на пустое место.
   "А ты наблюдательный", - подумала Ольга.
   Когда Ирина вышла замуж за Коробкова, Ольга, оценивающе глянув на Александра, подумала: "Что Ирка в нем нашла? Нет, он явно герой не моего романа".
   Но вслух она сказала другое.
   - Тебе просто показалось, - и добавила. - Но теперь, когда мы поняли, что созданы друг для друга, не мешает подумать о будущем.
   - И чего же ты хочешь в этом самом будущем? - спросил Коробков.
   - А ты не догадываешься? - удивилась Ольга. - Я хочу за тебя замуж.
   - Но ведь я женат, - сказал Коробков.
   - А я и не знала, - с иронией произнесла Ольга. - Но можно развестись. Не задумывался над этим?
   - Честно говоря, нет, - признался Коробков.
   - Почему? - спросила Ольга.
   - Я просто не представляю, как я их брошу, - сказал Коробков, - как они без меня останутся.
   - Будешь платить алименты, - убеждала его Ольга. - Будешь общаться с детьми. Да и Ирочка твоя долго одна не останется, найдет себе кого-нибудь.
   - Нет, я пока не готов к разводу, - сказал Коробков и добавил. - Не созрел.
   - Хорошо, - спокойно произнесла Ольга. - Я подожду, пока ты созреешь.
   И в этот момент ему показалось, что она что-то задумала. А что именно он даже представить себе не мог.
   Однажды Ольга сказала Коробкову.
   - Ты знаешь, Ирка может догадаться, что мы с тобой встречаемся.
   - И что ты предлагаешь? - спросил Коробков.
   - Надо ее отвлечь, - сказала Ольга.
   - От чего отвлечь? - не понял Коробков.
   - От дурных мыслей, - пояснила Ольга. - Пусть она думает, что я ищу мужа где-то на стороне и никакой опасности для нее не представляю.
   - И как ты это собираешься ей внушить? - спросил Коробков.
   - В этом вся сложность, - сказала Ирина. - Если я буду ей говорить, что занята поисками мужа, то она мне может не поверить. У нее могут возникнуть подозрения, зачем я это ей рассказываю. Она женщина неглупая и быстро догадается, что тут что-то не так.
   - Пожалуй, - согласился Коробков. - И что делать?
   - Я буду ходить в ДК на вечера отдыха, - сказала Ирина, - и буду брать твою Ирочку с собой, за компанию.
   - А это еще зачем? - удивился Коробков, ожидавший чего угодно, но только не этого.
   - Она сама будет видеть, что я ищу спутника жизни, - объяснила Ольга, - и у нее не возникнет подозрений.
   Коробкову с самого начала не понравилась эта затея. Но Ольга его убедила, что это необходимо, чтобы отвлечь Ирину от возможной ревности. Коробков нехотя согласился. Он не догадывался, что задумала Ольга. А план у нее возник оригинальный. Она решила найти Ирине любовника. И не просто любовника, а такого, с кем Ирина забыла бы обо всем на свете. Согласилась бы уйти от мужа. И главное, чтобы возможный любовник хотел бы увести ее от мужа. Задача, прямо сказать, не простая. Но Ольга почему-то не сомневалась, что все у нее получится.
   Несколько вечеров прошло впустую. Впрочем, не для Ольги. Она весело флиртовала с поклонниками. А с одним из них даже неплохо провела ночь, но от дальнейшего общения сумела уклониться. Но вот Ирина не оправдывала ее надежд. Она вежливо, но твердо "отшивала" назойливых ухажеров. Но однажды удача улыбнулась Ольге. На одном из вечеров они встретили Олега. По тому, как загорелись глаза у Ирины, Ольга поняла, что это тот, кто нужен. Другого такого шанса больше могло не быть. И она постаралась убедить и Ирину, и Олега, что им необходимо встретиться. Но о том, завязался ли у них роман, Ольга долгое время не знала. Она не настаивала, а Ирина не откровенничала. Ольга даже начала сомневаться в успехе своей затеи, пока подруга внезапно не позвонила ей в самое неподходящее время. А может быть, наоборот, в самое подходящее. Теперь Сашка должен будет на что-то решиться. Знать бы только на что он будет готов пойти...
   Электричка прибыла на шахту. Народ повалил из вагонов. Кто-то торопился, кто-то - нет. Коробков давно уже никуда не спешил. Работа в бригаде высоковольтников приучила его к размеренности. Высоковольтники, хотя и проигрывали в заработке участковым слесарям, тем не менее, считали себя "элитой" на шахте. А "элитным" специалистам суетиться не подобает.
   Коробков, как и все шахтеры, получил наряд на участке. Переоделся. В ламповой ему выдали светильник и самоспасатель. Затем отправился в цех по ремонту и ревизии электрооборудования, где у высоковольтников имелась своя каптерка.
   Придя на рабочее место, Коробков включил электрическую печь, применявшуюся для разогрева специальной мастики. В жидком состоянии ее заливали в соединительные муфты высоковольтных кабелей. Остывшая мастика становилась твердой. На втором участке высоковольтники сегодня в первую смену подключали подстанцию и "бронь" - бронированный кабель высокого напряжения. Во вторую смену предстояло заливать мастикой соединительные муфты.
   Вскоре пришли трое работяг со второго участка - один слесарь и двое горнорабочих. Олег налил им разогретую мастику в корпуса от списанных огнетушителей. Чтобы та не остыла раньше времени на воздушной струе в шахте, огнетушители были обмотаны всяким тряпьем. Забрав мастику, рабочие ушли.
   Казалось, что смена пройдет спокойно, без происшествий. Но часа за полтора до конца смены позвонил энергодиспетчер.
   - Давай быстро спускайся в шахту и смотайся на восточное крыло.
   - А что случилось? - спросил Коробков.
   - Да там чуть ли не половину ячеек выбило, - объяснил диспетчер. - От меня с пульта не включаются. Быстро давай! Там в тупиковых забоях вентиляторы встали.
   - Электровоз будет? - спросил Коробков.
   - Будет, - пообещал диспетчер. - Я уже позвонил на "транспорт". И на стволе тоже знают.
   Коробков схватил слесарскую сумку с инструментом и быстрым шагом направился к шахтному стволу. Иногда и "элитным" специалистам приходилось поторапливаться.
   По стволу в это время людей не опускали. Либо доставляли материалы в шахту, либо выдавали вагоны с породой из забоев основных выработок. Но в аварийных случаях, по распоряжению начальника смены, делалось исключение.
   В клети Коробков опускался один. У ствола его дожидался электровоз.
   "Умеют работать, когда хотят", - подумал Коробков, располагаясь рядом с машинистом.
   Дорога на восточное крыло на электровозе заняла пятнадцать минут. Пешком пришлось бы идти полчаса. Подземные электровозы ходили по горным выработкам со скоростью в два раза быстрее, чем у пешехода.
   - Подождешь? - спросил Коробков у машиниста, когда приехали. - Тут может быть дела на пять минут всего.
   - Не могу, - заныл электровозник. - У меня пересменок скоро, могу опоздать.
   Машинисты электровозов менялись на час раньше, чем обычная смена. Коробков только рукой махнул.
   Ячейки находились в камере распределительного пункта. Камера под замком, ключи у высоковольтников. Как в той сказке: "Смерть на конце иглы. Игла - в яйце. Яйцо в утке и так далее". Обычно отключившуюся ячейку можно было включить с пульта у диспетчера. Если ячейка по каким-то причинам не включалась, то в шахту отправлялся дежурный высоковольтник.
   Коробкову удалось взвести ячейки без всяких проблем. Инструмент не понадобился. Непонятно было, почему их не удалось запустить с пульта.
   Коробков позвонил диспетчеру, сообщил, что все в порядке. К стволу он вернулся пешком, ругая почем зря машиниста электровоза, не захотевшего его дождаться. В шахту уже спускались шахтеры третьей смены. Коробков выехал в клети на-гора. Поговорил в электроцехе со сменщиком. И в восемь часов отправился в ламповую, сдавать светильник и самоспасатель.
   Домой Коробков, как обычно, возвращался на автобусе, не дожидаясь отправления электрички. На работе он на время забыл о проблемах с женой. В автобусе Коробков остался один на один со своими невеселыми мыслями. С тех пор, как он стал встречаться с Ольгой, то, успокаивая неугомонную совесть, нередко говорил себе: "Кто знает, может быть и у Ирки кто-нибудь есть. Все мы не без греха". А тут как-то сразу Коробков понял, что если и сумеет простить жену, то относится к ней по-прежнему, уже не сможет. И неизвестно, как он будет дальше с ней жить. И вероятно Ольга права, когда говорит, что придется что-то решать.

V

  
   Вернувшись домой и увидев жену, Коробков постарался сделать приветливое лицо, чтобы она ни в коем случае не догадалась о его подозрениях. Все-таки в глубине души у него теплилась надежда, что возможно Ирина ему не изменяла. Мало ли где она была? Почему сразу у любовника? Почему что-то скрывает? Неизвестно. Одни вопросы порождали другие. Вот только ответов не находилось. Хотя нет, один нашелся.
   "Может быть, выпила на работе? - подумал Коробков. - Знает, что я этого не одобряю. Поэтому и соврала про Ольгу".
   Ирина накрыла стол на кухне. Ужиная Коробков заметил, что Ирина нет-нет, да и глянет в окошко, выходящее во двор.
   - Кого ты там все высматриваешь? - спросил Коробков. - Уж не любовника ли?
   Последний вопрос вырвался у него непроизвольно. Ему показалось, что Ирина вздрогнула. Но она спросила его, как, ни в чем не бывало.
   - Ты ревнуешь? Не замечала раньше за тобой.
   Пришлось Коробкову оправдываться, хотя в душе закипала злость, и хотелось закатить скандал.
   - Ничего не поделаешь, - сказал он. - Все мы меняемся со временем. И я, и ты.
   Это был уже явный намек, но Ирина сохраняла спокойствие.
   - Ты становишься мнительным? - спросила она, то ли удивляясь на самом деле, то ли изображая удивление.
   Коробков ничего не сказал. Встал из-за стола, поблагодарил за ужин и вышел из кухни. Если бы он внезапно вернулся, то увидел бы, как расцвела улыбкой его жена. Ирина увидела во дворе Николая.
   Дело в том, что весь вечер ей не давало покоя одно навязчивое желание. Ирина хотела увидеть Николая. Когда она первый раз поймала себя на этой мысли, то отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.
   Позже, занимаясь домашними делами, Ирина непроизвольно задумывалась о таком, казалось бы, странном желании, уже не пытаясь избавиться от этой мысли.
   "В самом деле, что мне стоит увидеть его? - размышляла она. - Что в этом такого?"
   Ирина знала из вчерашних разговоров на дне рожденья, что Олег и Николай работают сегодня во вторую смену, также как и Коробков.
   Муж пришел с работы в десятом часу. Он ужинал и вообще вел себя как обычно, но Ирина почувствовала в нем какую-то непонятную, почти не заметную перемену. Это слегка насторожило ее.
   Ирина знала, что Николай возвращается с работы позднее, вместе с электричкой. Она стояла у окна кухни, выходившего во двор, и время от времени глядела в него.
   Когда Коробков спросил про любовника, Ирина услышала в его голосе ревнивые нотки. Тревога острым коготком царапнула сердце. Значит, перемена в муже ей не почудилась.
   "Неужели догадывается?" - подумала она.
   Попыталась сохранить хладнокровие и даже разыграть удивление.
   "Похоже, догадывается, а может даже знает, - подумала Ирина и приказала себе. - Спокойно. Держи себя в руках".
   Коробков вышел из кухни, и в этот момент она увидела Николая, подходящего к дому. Он тоже заметил в окне второго этажа улыбающуюся Ирину. Кивнул ей. Она в ответ помахала рукой.
   Николай уже скрылся из вида, а Ирина все глядела в окно. Сердце колотилось, как после быстрого бега. Ирина почувствовала, что дышать стало тяжелее.
   "Да что это со мной? - подумала она. - Влюбилась я что ли?"
   Немного поразмыслила и поняла: да, влюбилась.
   "Вот дура-то! - ахнула Ирина. - Что теперь прикажите делать с этой любовью?"
   Но, тем не менее, она почувствовала облегчение. Дышать стала легче, и сердце забилось спокойнее.
   "Будь что будет!" - махнула рукой Ирина.
   Ночью Коробков проявил к ней супружеский интерес. И, как Ирина не пыталась удержать его, все же добился своего. Коробков был груб и настойчив. Он словно утверждал свою власть над ней. Вел себя подобно солдату-завоевателю, получившему законное трехдневное право на грабеж и насилие в захваченном городе. Ирине только и оставалось, как стать безропотной пленницей, безучастной ко всему, что с ней происходит.
   Завершив свое дело, Коробков отвернулся и уснул. Ирина не спала. Она испытывала неприязнь к спящему рядом мужу. И тут она вспомнила, что еще вчера домогалась его. И удивилась такой внезапной перемене в себе. Встречаясь с Олегом, Ирина не отказывалась от близости с мужем. Она предполагала, что и Олег мог иметь близость с кем-то и кроме нее. Такие предположения были ей неприятны, но она не терзалась муками ревности. Скорее опасалась, что любовник мог "подцепить" какую-нибудь заразу на стороне и "наградить" ее.
   Самое интересное, что Олега, похоже, нисколько не коробило то, что она спит с мужем. Раз люди живут вместе, время от времени, между ними это происходит.
   "Он меня не любит, - подумала Ирина. - И никогда не любил".
   Потом она стала думать совсем о другом.
   "А вот я точно влюбилась, - Ирина улыбнулась в темноте. - Кто бы мог подумать. И в самом деле, что произошло за эти двое суток? Еще позавчера этот самый Николай был для меня никем. Так, симпатичный мужчина из соседнего подъезда. Женатый. Правда, в последнее время почему-то не стало видно его жену. И вот вчера на дне рожденье Олега я узнаю, что они развелись. Потом я, рискуя своей репутацией, довожу его до квартиры. И даже пью чай у него. А сегодня я смотрю в окно и вижу его. Наши взгляды встречаются и у меня внутри все словно переворачивается. Я не хочу близости с мужем и хочу увидеть еще раз Николая. И может быть не один раз. И может быть не только увидеть".
   От таких грешных мыслей она вздрогнула.
   "Брось переживать, не в первый же раз, - подбодрила Ирина себя и тут же успокоила шевельнувшуюся совесть. - Возможно, до этого и не дойдет".
   Она повернулась спиной к мужу и вскоре уснула.
   Следующий день была суббота. Ирина отдыхала, а Коробков работал. Проводив мужа на работу, она смотрела ему вслед из окна. И тут Ирина увидела Николая. Тот шел быстрым шагом. Видно опасался опоздать на электричку. Ирине вдруг захотелось, чтобы он оглянулся.
   "Ну, оглянись, - мысленно попросила она его. - Ну, пожалуйста".
   И Николай оглянулся. Он увидел в окне Ирину, улыбнулся и кивнул ей. Она помахала рукой, как вчера. Как после этого не поверить в чудеса, или в телепатию. Ирина хотела увидеть его еще и вечером, но не получилось. Ее отвлекли дети, и она не успела вовремя подойти к окну.
   В воскресенье Коробков отдыхал. Не потому, что всегда отдыхал по воскресеньям, а потому, что так выпал выходной. С утра он ушел из дому. Сказал, что идет к приятелю в гараж, посмотреть проводку. Обычно Ирина не одобряла эти гаражные посиделки. Возможно, что-то подозревала. Но сегодня отнеслась к этому спокойно.
   - Иди, - сказала она и добавила. - Только много не пей.
   - Да не собираюсь я пить, - успокоил ее Коробков. - Может только пиво.
   - С пива все и начинается, - усмехнулась Ирина. - Сами говорите: "Пивка для рывка".
   Коробков ушел, а Ирина начала прихорашиваться. Ближе к двенадцати, когда шахтеры второй смены отправляются на работу, она вышла во двор. Вскоре появился и Николай. Они поздоровались.
   - На работу? - спросила Ирина.
   - Да, - кивнул Николай.
   - Крайняя смена?
   - Нет, - ответил Николай. - Еще завтра работаю. Послезавтра выходной, во вторник.
   Он уже хотел было уйти, но Ирина задержала его на минуту.
   - Твое приглашение остается в силе? - неожиданно спросила она.
   Николай удивленно посмотрел на нее.
   - Какое приглашение? - спросил он.
   Ирина слегка обиделась. Она тут, понимаете, планы строит, а он даже не помнит, что в гости ее приглашал.
   - Говорят, "девичья память", - насмешливо произнесла Ирина. - А мужчины, получается, тоже страдают забывчивостью. Ты не помнишь, как приглашал меня в гости заходить?
   - Помню-помню, - торопливо ответил Николай и сказал точно так же, как тогда. - Заходи как-нибудь.
   - Зайду как-нибудь, - в тон ему ответила Ирина и пожелала. - Счастливо тебе отработать.
   Николай поблагодарил и ушел быстрым шагом, не оглядываясь. Ирина почему-то вздохнула и отправилась в магазин.
   Коробков вернулся домой вечером. От него пахло пивом, потом, бензином и, кажется, чуть-чуть женскими духами.
   - Что так долго? - спросила Ирина, а сама пыталась незаметно принюхаться.
   - Да, повозиться пришлось, - ответил муж.
   Как Ирина не принюхивалась, но точно определить не смогла. Тонкий аромат духов, если и был, перебивался другими более грубыми и резкими запахами.
   В десятом часу вечера Коробков, лежа на диване, смотрел по телевизору какую-то развлекательную передачу, а Ирина находилась на кухне. Она решила понаблюдать за Николаем, когда он будет возвращаться со смены. Но встать у окна так, чтобы он ее не видел.
   Николай появился во дворе, и Ирина увидела, что он посмотрел на ее окно. На лице у него отразилось разочарование, и она едва сдержалась, чтобы не показаться ему.
   "Послезавтра, - подумала Ирина, - во вторник".
   В понедельник у Коробкова начались первые смены. Он уходил около шести часов утра и возвращался в четвертом часу дня.
   Во вторник после обеда Ирина отпросилась с работы. Это ей удалось легко, потому что она частенько задерживалась на работе, если возникала такая необходимость. К своему дому она подошла не как обычно, а с противоположной стороны, чтобы дети, находившиеся сейчас на каникулах, случайно не увидели ее в окно.
   "А вдруг его нет дома? - подумала Ирина, входя в подъезд. - И все это напрасно?"
   Она даже на секунду остановилась.
   "Значит, будет другой раз", - решила Ирина и продолжила подниматься по ступенькам.
   Николай был дома. Когда он открыл дверь и увидел Ирину, глаза у него округлились от удивления.
   - Ты? - спросил Николай, пропуская ее в квартиру.
   - Я, - обреченно ответила Ирина, глядя ему в глаза.
   Она прошла в комнату, и присела на диван. Николай подсел рядом, обнял ее и стал целовать. Ирина, не ожидавшая такой решительности, старалась возразить ему, но у нее не получалось сказать хотя бы слово.
   "Ну, что же он так сразу?" - подумала она.
   Ирина решительно попыталась вырваться из его объятий, но они оказались на редкость крепкими. Ирина почувствовала, что слабеет.
   "Я сама этого хотела", - подумала она.
   Одна рука Николая скользнула под подол платья, а другая продолжала удерживать ее. Но Ирина и не думала сопротивляться. Николай опрокинул ее на спину и придавил своим тяжелым, крепким телом к дивану. Он жадно целовал ее губы, лицо, шею. Ирина окончательно расслабилась, став покорной и податливой. Она чувствовала, как Николай пытается войти в нее, и помогла ему. А когда они слились воедино, Ирина вообще перестала чувствовать что-либо, кроме себя и его...
   Потом Николай лежал на спине, а Ирина, лежа на боку и приподнявшись на локте, смотрела на него с нежностью. Во взгляде Николая ей почудилась какая-то грусть. Она не удержалась и спросила.
   - Ты о чем-то жалеешь?
   - Да, - кивнул Николай, - жалею.
   - О чем же? - поинтересовалась Ирина.
   - Что это не произошло раньше, - ответил Николай. - Но я надеюсь, что это наша не последняя встреча.
   - Я тоже на это надеюсь, - сказала Ирина и спросила. - Почему ты был таким грубым? Ты ведь можешь быть нежным.
   - Я боялся, что ты уйдешь, - ответил Николай. - А другой встречи могло и не быть. Теперь я всегда буду нежным.
   Он не сразу, но спросил.
   - Как теперь будет с Олегом? Нельзя же одновременно встречаться с ним и со мной?
   Ирина покачала головой.
   - С ним я встречаться не буду в любом случае, - сказала она. - Даже если не буду встречаться с тобой.
   - Почему? - спросил Николай.
   - Я поняла, что наши отношения исчерпали себя, - объяснила Ирина. - Я не виделась с ним со дня рожденья. Стараюсь избегать с ним встреч. Пока удается. Но рано или поздно мы встретимся, и мне придется с ним объясниться. Про тебя я ничего говорить не буду.
   Она сказала это без всякого умысла.
   - Но если у нас все будет все серьезно, - предположил Николай, - то Олег неизбежно узнает об этом.
   - Ты думаешь, у нас все будет серьезно? - спросила недоверчиво Ирина.
   - Я не хотел бы тебя делить, - сказал Николай, - не только с Олегом, но и с твоим мужем.
   Ирина внимательно посмотрела на него.
   - Это серьезное заявление, - сказала она и спросила. - Ты понимаешь, что для этого требуется?
   - Понимаю, - сказал он утвердительно, как о чем-то давно решенном.
   - Но ты же меня совсем не знаешь, - промолвила Ирина с легкой грустью. - А вдруг то, что между нами произошло, всего лишь мимолетный женский каприз. Захотела - отдалась. А потом буду продолжать жить с мужем, и может быть, заведу нового любовника. Ты не допускаешь такого?
   - Все может быть, - произнес Николай. - Но мне, кажется, что это не так. И то, что ты здесь - это не каприз.
   - А что же это? - спросила Ирина.
   - Просто все так сложилось, - попытался объяснить Николай. - И возможно давно к этому шло. Хотя мы сами не догадывались.
   - Наверное, ты прав, - согласилась Ирина и оживленно заговорила. - Подумать только, еще совсем недавно ты был для меня совершенно посторонним человеком. А сейчас я лежу с тобой в одной постели и самое главное нисколько в этом не раскаиваюсь.
   В ответ на такие слова Николай поцеловал ее. Поцелуй получился долгим...
   - Почему-то я тебя совсем не помню по общежитию, - продолжила Ирина отдышавшись. - Хотя жил ты там в одно время со мной. Ты не ходил на вечера отдыха в "общаге"?
   - Ходил, но редко, - ответил Николай.
   - Я тебя помню с того момента, как поселились в этом доме, - произнесла Ирина и спросила. - А ты Сашку давно знаешь? Еще с "общаги"?
   - Не только, - ответил Николай. - Он работал у нас на участке слесарем, пока не ушел в бригаду высоковольтников.
   Он помолчал и спросил.
   - А ты давно на меня внимание обратила?
   - Хочешь знать, когда я на тебя глаз положила? - улыбнулась Ирина. - А вот этого я тебе не скажу. Пусть это будет моей тайной.
   - Пусть, - согласился Николай. - В женщине должна быть какая-то загадка.
   Ирина внимательно посмотрела на него и напомнила.
   - У меня вообще-то двое детей. Ты не забыл?
   - Конечно помню, - сказал Николай.
   - И тебя это не останавливает? - удивилась Ирина.
   Николай ответил не сразу.
   - Лет десять назад, - начал вспоминать он. - Точно десять - в восемьдесят седьмом году. Познакомился я тогда с одной женщиной.
   - Где и как познакомился? - спросила Ирина.
   - В "общаге" на дискотеке, - ответил Николай.
   - Я уже в то время в нашей "общаге" не жила, - припомнила Ирина. - Мы уже в семейную переехали. Извини, что перебила. Рассказывай дальше. Что за женщина?
   - Интересная женщина, - продолжил рассказ Николай. - И так у нас с ней завертелось. Чуть ли ни с первого вечера.
   - И чем закончилось? - спросила Ирина и в ее голосе послышались ревнивые интонации.
   - Мы расстались, - ответил Николай.
   - Почему? - спросила Ирина, испытав одновременно облегчение и любопытство.
   - Она уже побывала замужем, - нехотя произнес Николай.
   - И у нее был ребенок? - подсказала Ирина.
   - Да, - кивнул Николай.
   - И тебя это остановило? - спросила Ирина.
   - Тогда, да, - ответил Николай. - Но тогда мне было двадцать четыре.
   - А сейчас? - спросила Ирина, ожидающе глядя на него.
   - А сейчас мне тридцать четыре, - сказал Николай и добавил. - И то, что у тебя двое детей, меня не останавливает.
   Ирина помолчала, а потом спросила.
   - А что стало с той женщиной?
   - Я слышал, что она снова вышла замуж, - ответил Николай.
   Они снова помолчали.
   - Ладно, не будем загадывать, - сказала Ирина. - Поживем - увидим.
   "Война план покажет", - подумал Николай, вспомнив слова Тимофеича.
  

VI

  
   11 июля в очередную - уже восьмую - годовщину забастовки восемьдесят девятого года на городской площади состоялся митинг. Такие же митинги прошли и в остальных шахтерских городах Кузбасса. И кое-где в других угольных регионах.
   Олег на площадь идти не собирался. Его уговорил Вадим, с утра заявившийся к нему домой.
   - Пойдем, сходим, - убеждал он Олега. - Может, чего новенького услышим. До третьей смены еще времени полно.
   Когда они пришли на площадь, народу на ней собралось немного - всего несколько десятков человек. В первую и во вторую годовщины забастовки собиралось в десятки раз больше. Но с каждым годом количество митингующих в этот день сокращалось. И уж тем более не сравнить с тем, что здесь творилось в июльские дни восемьдесят девятого. Лишь жара была такая же.
   Немногочисленный народ столпился возле трибуны, вокруг организаторов митинга. У некоторых в руках были флаги - трехцветные российские и двухцветные профсоюзные. Неподалеку скучал наряд милиции.
   Особняком стояли местные коммунисты. Они пришли на площадь без красных флагов. Оно и понятно: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но, тем не менее, раздавали собравшимся газеты и листовки.
   Олег в компартии не состоял ни до девяносто первого года, ни после. Но среди коммунистов города считался убежденным сторонником - "сочувствующим". Он подошел к ним, поздоровался и "разжился" свежими номерами "Советской России" и "Правды".
   Митинг в этом году получился скучным и малоинтересным. Проводили его местные деятели из НПГ - Независимого профсоюза горняков. Никаких именитых столичных гостей в этот раз не было. Олег помнил, как года три назад приезжал бывший мэр Москвы, ушедший с перепуга в отставку в девяносто втором году и с тех пор оказавшийся не у дел. А год спустя приезжала одна дамочка - известный политик. "Блондинка приятной сдобности", как назвал ее один журналист из оппозиционной патриотической газеты. С чем полностью согласился Вадим Шестаков.
   - Я был бы не против пообщаться с ней наедине, - сказал он, глядя, как выступает эта блондинка с трибуны. - Пусть бы она мне разъяснила обстановку в стране - и внутреннюю, и внешнюю.
   Но когда по итогам прошлогодних президентских и позапрошлогодних думских выборов Кузбасс причислили к "красному поясу", московские политики демократической ориентации зареклись сюда ездить.
   НПГ возник вскоре после июльской забастовки восемьдесят девятого года. С момента организации и по сей день заявлял о своей полной поддержке Ельцина. Поддерживал он его и как опального политика, рвавшегося к власти; и как президента, стремящегося удержать эту власть любой ценой. Весной девяносто первого НПГ организовывал забастовку в Кузбассе против Горбачева. В августе того же года возил шахтеров в Москву протестовать против ГКЧП, а весной следующего - стучать касками в поддержку Ельцина. Осенью девяносто третьего года НПГ, пожалуй, единственный из всех профсоюзов России, поддержал расстрел из танков "Белого дома".
   Но, несмотря на всю политическую суету, НПГ не только не удалось вытеснить с предприятий старый профсоюз угольщиков, но даже серьезно потеснить его. И потому власти постепенно потеряли всякий интерес к НПГ и прекратили его материально поддерживать. Что же оставалось делать руководству незадачливого профсоюза? Только одно - устраивать различные мероприятия, вроде сегодняшнего митинга, чтобы хоть как-то напомнить о себе.
   Митинг открыл Анатолий Гавриков - руководитель организации НПГ с соседней шахты.
   - Братья-шахтеры! - начал он свою речь.
   И все, кто выступал после него, обращались к собравшимся на площади именно так. Не "Господа!" и не "Товарищи!", а "Братья-шахтеры!"
   - Тоже мне, брат нашелся, - сказал Олег Вадиму. - На хрен мне родня такая, лучше б был я сиротой.
   Вадим только усмехнулся в ответ. Он и сам был невысокого мнения о профсоюзных деятелях. Причем обо всех без исключения.
   Гавриков много говорил о рабочей солидарности, о защите прав трудящихся, но, ни одного критического слова не сказал в адрес Ельцина и его камарильи. Наоборот призывал шахтеров не поддаваться на происки левых экстремистов, в такое сложное время требующих отставки законно избранного президента.
   - Не надо накалять обстановку, - возбужденно заявлял Гавриков, бросая гневные взгляды в сторону коммунистов. - Не надо раскачивать лодку.
   Подобные заклинания уже стали ритуальными. Их повторял и "всенародно избранный", и бесчисленная армия его прихлебателей. Олег же размышлял совсем о другом.
   "Многие, наверное, до сих пор думают, что за муха укусила тогда шахтеров. Почему они так дружно забастовали? Чего им не хватало?"
   Подобные высказывания Олег не единожды выслушивал от отца, когда приезжал в отпуск к родителям.
   - Зажрались вы! - рубил правду-матку отец. - Все у вас было: и заработки, и льготные пенсии, и всякие там дома отдыха, санатории.
   - Не все так просто, батя, - спокойно оправдывался Олег. - Заработки, конечно, были, но система оплаты очень интересная была. План не выполнишь чуть-чуть, а получку вдвое урежут. Один месяц пятьсот на руки получишь, а другой - двести пятьдесят.
   - Ну и что? - не соглашался отец. - Кто-то и двести пятьдесят никогда не получал.
   - Вот также и наверху думали: "Проживут!" А людям-то обидно, - начинал горячиться Олег. - Они что, в шахте за двести пятьдесят рублей месяц вкалывали? А план-то когда сверху навязывали, то не смотрели, что в забое или нарушение пласта, или кровля дрянь, или газ давит, или вода появилась. Да мало ли чего.
   - Везде свои трудности, - говорил отец. - За это вам и льготная пенсия в пятьдесят лет полагалась.
   - Вот только не каждый до пятидесяти доживал, - возражал Олег.
   - Так лечиться надо было, - упирался отец, - в санатории ездить.
   - Да рядовой шахтер в санаторий мог попасть только в несезонное время, - с насмешкой говорил Олег. - Рассказывают, что в одном шахтерском санатории на Черном море на День шахтера в конце августа, не могли найти ни одного настоящего работяги из забоя.
   Так вот и спорили до хрипоты.
   Олег понимал, что забастовка могла произойти только в той обстановке, что сложилась к восемьдесят девятому году, как в стране в целом, так и в угольной промышленности в частности. Олег помнил, как за год до забастовки Горбачев приезжал в Донецк, где ему один бригадир проходчиков задал вопрос: "Почему мои парни, которые работают на километровой глубине, зарабатывают меньше мойщика машин с кооперативной стоянки?" Горбачев, конечно, не дал вразумительного ответа, занялся обычным словоблудием.
   В угольной промышленности, как впрочем, и в других отраслях, началась выборная лихорадка. Выбирали бригадиров, начальников участков, директоров шахт и даже генеральных директоров производственных объединений. Конечно, выборы коснулись не всех руководителей поголовно, но смуты они принесли достаточно.
   Первая, еще не очень сильная, волна забастовок, прокатилась по горняцким краям еще весной того памятного года. Бастовали отдельные участки и бригады. Но власть не сделала выводов из случившегося. К тому же, начались подковерные номенклатурные игры. Многие из аппаратчиков второго эшелона власти ждали более массовой забастовки в надежде, что после неё "полетят головы" и появится возможность для продвижения. Ждали и своими действиями провоцировали недовольство шахтеров. То требования тех, кто бастовал, выполнят, а для остальных оставят все по-прежнему. Да еще и вызывающе заявят: "Не надо нас пугать забастовками. Мы их не боимся".
   А страну взбудоражил недавно прошедший I съезд народных депутатов СССР. Ко всему  прочему добавилось снижение уровня жизни, дефицит товаров, талоны, ползучий рост цен. Вот в такой ситуации и наступил июль восемьдесят девятого года...
   Олег хорошо помнил тот день, когда забастовала шахта "Камышовая". Он работал тогда в третью смену. Уже из разговоров в электричке по дороге на работу стало известно, что забастовала соседняя шахта. Во время смены, в минуты коротких передышек, Олег говорил об этом со своими проходчиками. Все соглашались, что неплохо было бы поддержать мужиков, но сошлись на мнении, что раньше завтрашнего дня ничего не получится.
   Когда смена закончилась, они возвращались домой. По дороге встретили только одного слесаря, спустившегося в шахту следить за вентиляторами местного проветривания.
   - А где все остальные? - спросили у него. - Где проходчики?
   - В шахту не пошли, - ответил слесарь. - На-гора остались.
   - А что случилось? - спросил Олег, уже догадываясь, что именно могло произойти.
   - Там такая заваруха на-гора, - покачал головой слесарь. - Выйдете - увидите.
   На поверхности, возле административно-бытового комбината шахты уже шумел стихийный митинг. Шахтеров "Камышовой" агитировали посланцы с соседней бастующей шахты.
   - Братцы-камышовцы! - призывали они. - Присоединяйтесь к нам!
   Толпа отвечала им одобрительными криками. Тут же суетился директор "Камышовой". Тот самый, который потом оказался в правительстве Гайдара. А тогда он пытался убедить шахтеров не бастовать. Но переломить ситуацию у него не получалось.
   Митинг шел на шахте до утра - до приезда первой смены. Та уже в грязное не переодевалась. В десятом часу утра все три смены - третья, четвертая и первая - отправились на электричке в город.
   От остановки электрички бастующие шахтеры "Камышовой" прошли по главной улице до городской площади, куда уже подтянулись горняки с других шахт и разрезов города.
   На трибуне, откуда 1 мая и 7 ноября "отцы города" приветствовали демонстрации трудящихся, появились члены городского стачечного комитета. Откуда взялся стачком, кто и когда выбирал представителей в его состав, Олег не знал. Да, честно говоря, он тогда и не задавался таким вопросом.
   Митинг шел не прекращаясь. Говорили о многом: о необходимости введения твердых расценок на тонну угля и метр проходки, о расширении жилищного строительства, об экологии, об армейской "дедовщине"...
   С шахт подвозили бачки с горячим питанием. Кто-то ходил обедать домой. Время от времени сообщали новости о том, что забастовали еще в одном городе, и еще в одном. Перечисляли названия шахт примкнувших к забастовке. Объявили, что министр вылетел в Кузбасс. Не обходилось и без происшествий. Милиция на въезде в город задержала грузовик с водкой. Ходили слухи, что в город готовятся ввести войска. Люди верили и не верили.
   Министр угольной промышленности СССР прибыл в город, когда уже стемнело. Охрипший, он отвечал на вопросы шахтеров, в принципе соглашаясь со всеми требованиями. Разговор продолжался более часа, пока министр совсем не сорвал голос и не покинул площадь. Митинг продолжался всю ночь. Кто-то уставший уже спал на прогревшемся за день асфальте, не обращая внимания на шум.
   Ко второму дню забастовки шахтеры, пришедшие на площадь в грязной робе, уже успели смотаться на свои шахты, помыться и переодеться в чистую одежду. Из шахтерской амуниции оставили только каски. Но страсти продолжали кипеть. Городской стачком в здании горкома партии вел переговоры с руководством города, шахт и угольного объединения. Время от времени представители стачкома выходили к митингующим и докладывали о результатах переговоров, точнее об их отсутствии. Городские руководители не знали, до каких пределов можно идти на уступки бастующим. Министр отправился по другим шахтерским городам, тоже охваченным забастовкой, а они остались. Звонили и в Кемерово, и в Москву, но там видно не определились с двумя вечными русскими вопросами - "Кто виноват?" и "Что делать?". А площадь продолжала бушевать: "Стоим до конца!"
   К вечеру второго дня нашли приемлемую формулу для переговоров: "Требования шахтеров законны, но забастовка - не метод решения трудовых конфликтов". Решено было прекратить стачку в отдельно взятом городе на следующий день, со второй смены. Невыход на работу после этого времени считать прогулом. С такой резолюцией члены стачкома и представители власти вышли к народу. Но они недооценили накала страстей. Шахтерам еще явно не наскучило бастовать. По площади прокатился недовольный гул. На трибуну поднялся Андрей Морозов - проходчик с "Камышовой" - известный горлопан и баламут.
   - Не слушайте их, мужики! - закричал он без всякого микрофона, но все услышали. - Они нас продали за какие-то жалкие подачки! К черту такой стачком! Кто их выбирал? Выбираем новый! Выбирайте меня! Я сам в шахте работаю. Я Афган прошел. Я вас не предам!
   Это выступление только подлило масла в огонь. У Морозова нашлись и сторонники, и противники. Разгорелись жаркие споры. До драк не дошло только потому, что все на площади были трезвые. Уже второй день все винно-водочные магазины в городе были на время забастовки закрыты совместным решением стачкома и городских властей.
   Но все же предложение Морозова полной поддержки не получило. Оставили прежний стачком. А тот отложил вопрос о прекращении забастовки на следующий день. Утро вечера мудренее.
   На третий день забастовки многие шахтеры уже начали тяготиться бездельем. К тому же эпицентр стачки переместился в Прокопьевск, где объединенный стачком Кузбасса вел переговоры с представителями области и Москвы. В городе же после трех дней забастовки шахтеры приступили к работе.
   Забастовка в Кузбассе длилась десять дней. Где-то еще бастовали, где-то уже работали. Где-то забастовали под самый занавес, так сказать, чтобы отметиться. Мол, и мы тоже участвовали. Стачка угасла, как догоревший костер, но память о себе оставила долгую.
   "Многие до сих пор нас, шахтеров, во всех бедах винят, - с горечью усмехнулся Олег. - В том числе и в распаде Советского Союза. Как будто ни Горбачев его сдал, и ни Ельцин развалил".
   Митинг прошел так же скучно, как и начался. Все выступавшие, словно под копирку, повторили слова первого оратора, не высказав никаких новых мыслей. Просили слова коммунисты, но им не дали. Те даже не обиделись, так как иного они не ожидали, а скандалить не имели желания.
   Народ расходился с площади разочарованный. Олег распрощался с Вадимом до третьей смены и отправился домой.
  

VII

  
   Олег не видел Ирину уже дней двадцать. Первую неделю он не беспокоился. Не так уж часто они встречались. Во вторую неделю стал волноваться. На третью решил: "Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе". С уличного телефона-автомата он звонил ей домой. Звонил и молча вешал трубку. На том конце провода откликались либо муж, либо дети. Оставалось одно - встретиться с ней самому. Но, когда работаешь по сменам, не всегда есть такая возможность. Пришлось дожидаться выходного, выпавшего на четверг, что вышло кстати. Можно было встретить Ирину после работы.
   Олег заметил ее еще издали. Заметил и удивился случившейся с Ириной переменой. Вроде бы и одежда та же, и прическа. Но походка стала какая-то легкая. И сама прямо светится. Олегу вдруг остро захотелось близости с ней. Он поспешил навстречу Ирине. Та увидела его и словно споткнулась. Это насторожило Олега
   - Здравствуй Ира! - сказал он, стараясь изобразить радость на лице.
   - Здравствуй, - сухо ответила Ирина, неприятно удивив его.
   "Что с ней? - подумал Олег. - Обижается? За что? Ладно, разберемся".
   Они шли рядом. Ирина молчала. Пауза затянулась. Олег не выдержал.
   - Ты куда пропала? - спросил он. - Я уже не знал, что думать.
   Ирина заговорила, глядя куда-то в сторону.
   - А что тут думать? - спросила она и после короткой паузы неожиданно произнесла. - Мы не должны больше встречаться.
   - Почему? - изумился Олег, никак не ожидавший подобных слов.
   - Ты не забыл, что я вообще-то замужем? - спросила Ирина и добавила. - Рано или поздно это должно было закончиться.
   Олег не знал, что надо сейчас сказать. Любые его слова язвительная Ирка повернула бы против него. Есть, конечно, беспроигрышный вариант: "Я тебя люблю!" Но ведь не поверит и будет права. Да и за такими словами должны последовать другие: "Разводись с мужем и выходи за меня замуж". А такие слова он не готов был сказать. И неизвестно, будет ли когда-нибудь готов.
   Нельзя сказать, что Олег не ожидал подобного развития событий. Если мужчина встречается с женщиной, то они, либо поженятся, либо расстанутся. Жениться на Ирине Олег, честно говоря, не собирался. Во всяком случае, всерьез об этом не задумывался. Значит, предстояло расстаться. Только Олег не думал, что это произойдет так скоро. Его вполне устраивал этот необременительный и приятный роман. Олегу казалось, что и Ирину тоже. Оказывается, нет. Ей требовалось что-то большее, чем обычная связь на стороне. Возможно, со временем Олег и смог бы дать ей это, но не сейчас.
   Ирина сама прервала затянувшееся молчание.
   - Я думаю, обойдемся без выяснения отношений, - сказала она. - Ни мне, ни тебе это не нужно.
   - Тебе может и не нужно, - произнес Олег. - А мне бы хотелось задать тебе пару вопросов.
   - Не надо, - попросила Ирина. - Это все равно ничего изменит. Давай расстанемся мирно. Не хочу говорить избитые слова: "Давай останемся друзьями". Бывшие любовники друзьями не остаются. Но я на тебя зла не держу. Надеюсь и ты на меня тоже.
   - Не держу, - подтвердил Олег и предложил. - Может, пойдем ко мне.
   - Зачем? - спросила она.
   - Ну, не чужие все-таки люди, - намекнул он. - Нельзя же просто так взять и расстаться.
   - Не надо пошлостей, Олег, - сказала Ирина. - Тебе это не идет. Счастливо оставаться!
   И она ушла легкой походкой. Олег проводил ее каким-то блуждающим взглядом. В голове у него была полная сумятица.
   "Без бутылки тут не разберешься", - подумал он.
   Когда у американца неприятности - он идет к психотерапевту. Русский в такой ситуации берет бутылку и отправляется к другу. Кто-то вызывает на дом проституток или, в крайнем случае, "снимает" первую подвернувшуюся шлюху. К продажной любви Олег относился отрицательно. Привезут тебе ее, как овцу, а где же любовная игра, возбуждение, адреналин в крови. А "снимать" шлюху не стал, опасаясь подцепить что-то венерическое. В конце концов, он свое "хозяйство" не на помойке нашел. Лучше уж задушевный разговор с другом под бутылочку традиционного русского лекарства от всех душевных невзгод.
   За этой самым "лекарством" он и зашел в магазин. Какое-то время колебался: взять пол-литра или 0,75? В прежние времена такую бутылку называли "огнетушитель". Но Олег быстро пришел к выводу, что пол-литра - это несерьезно. Вот "огнетушитель" - в самый раз. К бутылке водки купил четыре плавленых сырка. У Вадима, если Мария не заходила недавно, с закуской может быть туго. Забирая у него большую часть получки, она все же следила, чтобы его холодильник не пустовал, а иногда даже что-то готовила.
   Вадим был дома. Он обрадовался появлению Олега.
   - Заходи, - сказал Вадим. - Давненько ты у меня не был. Ты по делу или как?
   Олег ответил ему вопросом на вопрос, вспомнив анекдот про поручика Ржевского.
   - Поручик, вы носки меняете?
   Это прозвучало, как пароль. У Вадима нашелся отзыв из того же анекдота.
   - Только на водку.
   Олег достал из пакета бутылку водки и протянул ее Вадиму. Тот положительно оценил ее объем.
   - Солидно, - кивнул Вадим и тут же стал оправдываться. - Только у меня с закуской туго. Машка уже несколько дней не заходила. Сам в столовой на шахте питаюсь, да в буфете.
   - Я это предусмотрел, - сказал Олег и достал из пакета плавленые сырки. - Как думаешь, хватит?
   - За глаза, - ответил Вадим. - Хлеб у меня есть.
   На кухне Вадим очистил сырки от фольги и нарезал их на дольки. Аккуратно уложил на одну тарелку. На другую - нарезанный хлеб.
   Пока Вадим занимался этими делами, Олег осмотрел его квартиру. Ничего не изменилось. Взгляд задержался на разбитой электрической розетке, к которой, тем не менее, был подключен телевизор.
   "Тоже мне электрик! - подумал Олег. - Сапожник без сапог".
   Но стыдить приятеля он не стал. Бесполезно.
   Мария, время от времени, появлявшаяся у Вадима, наводила порядок у него в квартире. Но самостоятельно поменять розетку она не могла. Так же, как не могла заставить Вадима сделать это.
   Выпивать решили на кухне. Если усядешься в комнате, то не удержишься и включишь телевизор. А, по мнению Вадима, включить телевизор - испортить беседу.
   Уселись за кухонный столик. Для двоих места вполне хватало, даже на таких кухоньках. "Хлопнули" по первой, за встречу. Закусили кусочком плавленого сырка. Обменялись несколькими словами о погоде, о работе, и выпили по второй. "За все хорошее!" Легкое опьянение понемногу давало о себе знать. Но для серьезного разговора, а Вадим понимал, что Олег пришел именно за этим, выпили еще мало. И Вадим завел разговор на нейтральную тему. В данном случае о плавленых сырках в качестве закуски.
   - Вот если разобраться, - говорил Вадим. - Четыре плавленых сырка - это много или мало? Это, как посмотреть. Все в мире относительно. С точки зрения гурмана-обжоры - это конечно мало. Можно сказать ничто. Но с точки зрения трех русских алкашей, распивающих бутылку водки на троих с одним плавленым сырком, это даже много. Ты знаешь, откуда пошло соображать на троих?
   Олег отрицательно покачал головой.
   - Ты застал водку по цене два восемьдесят семь? - спросил Вадим.
   - Нет, - ответил Олег. - Я помню по три шестьдесят две, по четыре двенадцать.
   - Ну, это уже позже было, - сказал Вадим. - А до этого три человека скидывались по рублю. Итого: три рубля. Брали бутылку водки за два восемьдесят семь и на сдачу плавленый сырок. Выпивали где-нибудь на задворках. Причем разливали сразу на троих. Как Высоцкий пел: "Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата". Выпивали. Закусывали одним сырком на троих. Потом недолго разговаривали. Без этого никак нельзя было. И расходились по домам, довольные и поддатые.
   - Так уж и поддатые? - недоверчиво усмехнулся Олег. - С одной бутылки водки на троих?
   - Это тоже относительно, - не согласился Вадим. - Одна бутылка на троих - это много или мало? Если сидеть за накрытым столом и, не спеша, попивать водочку небольшими дозами, то бутылка на троих - это конечно мало. Можно сказать, щекотание в горле. Но вот хватануть сразу почти стакан водки, практически без закуски, это серьезный удар и по голове, и по печени. Согласен?
   Олег не стал спорить: действительно так.
   Выпили по третьей. Вадим внимательно посмотрел в глаза Олегу.
   - Ну, рассказывай, зачем пришел? - спросил Вадим. - Какая беда привела?
   - Да так, - неопределенно отвечал Олег, - возникли кое-какие заморочки. Проблемы, так сказать.
   - С бабами? - понимающе спросил Вадим.
   Олег кивнул.
   - С этой твоей Ириной?
   Олег снова кивнул. Вадим продолжал выпытывать.
   - Расстались?
   - Расстались, - подтвердил Олег. - Сегодня.
   - Переживаешь? - сочувственно спросил Вадим.
   У Олега на лице возникла гримаса, означавшая: "Даже не знаю".
   - Неожиданно как-то, - сказал он. - Я и раньше расставался с бабами, но всегда это было как-то предсказуемо. Какое-то недовольство друг другом. Ссоры, примирения, снова ссоры. И так, пока не расстанешься. А тут все внезапно.
   - Может это тебе кажется, что внезапно? - спросил Вадим. - А на самом деле все к тому и шло? Кстати она тебя не спрашивала, что у вас будет дальше? Не намекала, что замуж за тебя хочет?
   Олег задумался. Вспомнились слова Ирины: "А может еще не поздно мне стать Сухановой?"
   - Намекала, - подтвердил Олег.
   - А ты что ей на это сказал? - спросил Вадим.
   - Да так, отмахнулся, - ответил Олег. - Сказал, что еще не готов к этому.
   - Вот видишь, - произнес Вадим. - Чему тогда удивляться?
   - Выходит, я не оправдал ее надежд, - предположил Олег. - И она решила больше не изменять мужу.
   - Такого не бывает, - не согласился Вадим. - Человек изменяет только один раз, а потом продолжает изменять.
   Олег задумался. На его лице отражались мучительные размышления.
   - Ты хочешь сказать, - медленно произнес Олег, - что она мне нашла замену? Я тебя правильно понял?
   - Я этого не хотел говорить, - произнес Вадим. - Ты до этого сам додумался. Но, по-моему, так оно и есть.
   - Трудно представить, - не поверил Олег, - чтобы Ирка меняла любовников, как перчатки. Она, похоже, и мужу раньше не изменяла.
   - Все когда-то происходит в первый раз, - философски вздохнул Вадим. - У меня есть одна знакомая. Так вот она пятнадцать лет прожила с мужем и ни разу ему не изменила. Он от нее гулял направо и налево, а она оставалась верной женой. Даже говорила: "Я не понимаю этих диких страстей, когда женщина разрывается между мужем и любовником". На что ее подруга ей сказала: "Не дай бог тебе это когда-нибудь понять".
   - Ну и что с ней случилось с твоей знакомой? - спросил Олег.
   - Обычная история, - произнес Вадим с каким-то разочарованием. - Она все-таки изменила мужу. После этого прошло пять лет. За это время она сумела два раза развестись и два раза выйти замуж.
   - Ты считаешь, что если женщина изменила мужу, то она обязательно пойдет по рукам? - спросил Олег.
   - Нет, - твердо возразил Вадим. - Я так не считаю. Оступиться может каждая. Но даже у оступившейся женщины есть выбор. Она может сказать тому, с кем изменила: "Извини. Это была ошибка. Забудь". И продолжать жить обычной семейной жизнью. А может продолжить с ним встречаться. Но одно дело, если это будет по большой любви. И совсем другое, если без нее. В первом случае ей придется решать с кем оставаться - с мужем или любовником. А во втором, не исключено, что она заведет другого любовника.
   - Да, - произнес Олег. - От таких рассуждений начинаешь терять веру в человечество.
   И они выпили еще раз.
   - Как говорил один из героев Шолохова, - сказал начитанный Вадим. - Женщина - ужасно ушлое животное.
   - Это точно, - согласился Олег. - Вот помню, был у меня в позапрошлом году случай.
   - Ну-ка, ну-ка, - оживился Вадим, любивший про разные случаи не только рассказывать, но и слушать.
   - Познакомился я на вечере с одной женщиной, - начал свой рассказ Олег. - Звать Валерией. Симпатичная. По сравнению со мной девчонка - лет на восемь меня младше. Но уже разведенная, с ребенком. Мои попытки "закадрить" ее воспринимала насмешливо. Но все-таки согласилась, чтобы я проводил ее до дома. Пошел я ее провожать, честно говоря, без особого энтузиазма. И вот уже возле своего дома, она вдруг соглашается пойти со мной. Представляешь?
   - Значит, она изначально так задумала, - сделал вывод Вадим. - А до этого цену набивала.
   - Возможно, - согласился Олег. - Но, что самое интересное, сама инициативу проявила. Намекнула, что не против продолжить вечер у меня в гостях.
   - Тоже понятно, - сказал Вадим. - Догадалась, что, пока играла в недотрогу, ты начал терять к ней интерес.
   - А у меня как раз в "общаге" сосед по комнате уехал куда-то. - оживился Олег. - Но тут она мне говорит: "Только мне домой надо зайти предупредить". У сразу меня возникли смутные подозрения. Думаю, сейчас зайдет в дом и с концами. Бывали у меня в жизни такие случаи.
   - Обманула? - спросил Вадим.
   - Нет, - ответил Олег, словно до сих пор удивляясь. - Пошли с ней ко мне в "общагу". Ну, а дальше сам понимаешь. Ночка была - Курская дуга. Расстались утром вполне довольные друг другом. Проводил ее до остановки. Попытался договориться о следующей встрече. Она не согласилась. Стала говорить про разницу в возрасте. Но я не обиделся.
   - Обычная история, - произнес Вадим. - Ничего особенного.
   - Я тоже поначалу так думал, - согласился Олег. - Но спустя год в разговоре с одной моей знакомой случайно заговорили об этой Валерии. Я даже не могу вспомнить, почему разговор именно о ней зашел. Оказывается, моя знакомая ее знает. И вот она рассказывает мне про нее: "Валерия замуж вышла, но неудачно. С мужем так плохо живут". Я осторожно выпытываю, когда, мол, она замуж вышла. Оказывается за год до этого. И месяц называет. Я прикинул в уме. Выходит, что она со мной переспала, незадолго до свадьбы. Получается, что собирается замуж за одного, а спит с другим. И после этого еще жалуется подругам, что плохо живет с мужем.
   - Что поделаешь? - изрек Вадим. - Настоящая трагедия русской бабы: замужем - за одним, любит - другого, спит - с третьим. А вообще, история занятная.
   Они помолчали, размышляя о женском непостоянстве.
   - А ты заметил, - неожиданно спросил Вадим, - что Ирка твоя, теперь уже бывшая, на Николая глаз положила?
   - Да, похоже, она им заинтересовалась, - согласился Олег.
   Вадим усмехнулся, подумав, к чему может привести такой интерес. Но вслух этого не произнес. Только спросил.
   - Как они добрались тогда после дня рожденья?
   - Нормально, - ответил Олег. - Я у Кольки спрашивал на следующий день. Он говорил, что на остановке наткнулись на "ментов", но Ирка его провела мимо них.
   - Повезло, - произнес Вадим и, посмотрев оценивающим взглядом на оставшуюся в бутылке водку, предложил. - Давай выпьем за женщин. Какими бы они не были, но без них в этой жизни скучно.
   - Давай, - согласился Олег.
   И они снова выпили. Вскоре, как это уже не раз бывало, душа запросила песен. Но запели они на этот раз не про молодого коногона, а про страну, распавшуюся на их глазах.
  
   Колеса диктуют вагонные,
   Где срочно увидеться нам.
   Мои номера телефонные
   Разбросаны по городам.
  
   Заботится сердце, сердце волнуется,
   Почтовый пакуется груз...
   Мой адрес не дом и не улица,
   Мой адрес - Советский Союз...
  
   И эта песня, популярная в семидесятые годы, словно возвращала их в то безвозвратное время, уже ставшее далеким прошлым. Когда один был молод, а другой совсем юн. Когда еще не довелось во многом разочароваться, а жизнь казалась прекрасной и удивительной.
  

Часть третья

Время собирать камни

I

   Завершался август. Уходящее лето, сдерживало натиск ранней сибирской осени, словно отступающая армия, цепляясь за каждый рубеж. Дождливые дни сменялись погожими. Как будто шли бои с переменным успехом. Именно такой вот ясный денек выпал на последнее воскресенье августа, когда отмечался главный праздник Кузбасса - День шахтера.
   Накануне, в субботу, городская газета "Шахтерские зори", бывшая когда-то "Зарей коммунизма", вышла с поздравлением на первой странице: "Мягкого Вам угля и крепкой кровли, дорогие земляки!" Горожане ждали традиционных вечерних гуляний и концерта приезжих знаменитостей на площади перед дворцом культуры шахты "Камышовой".
   На День шахтера Вадим пришел в гости к Олегу. Об этом они условились заранее.
   - Можно было бы и у меня собраться, - говорил Вадим, - но боюсь, Машка придет и всю малину испортит. Не даст нам праздник отметить по-человечески. Ты никого не ждешь в воскресенье?
   - Никого не жду, - успокоил его Олег, - приходи.
   И вот оказавшись за одним столом, выпивая и закусывая, Олег и Вадим рассуждали о шахтерском празднике.
   - Не знаешь, в каком году установили День шахтера? - спросил Олег.
   - В сорок седьмом, - ответил Вадим.
   - Значит юбилей, - задумчиво произнес Олег. - Получается, пятьдесят лет назад его первый раз отпраздновали.
   - Нет, - возразил Вадим. - Первый раз его отпраздновали в сорок восьмом году.
   - Почему? - удивился Олег.
   - Потому что праздник отмечается в последнее воскресенье августа, - объяснял, усмехаясь, Вадим, - а указ о его учреждении был подписан в сентябре.
   - Ах, ты ж... - и Олег замысловато выругался.
   - Вот-вот! - сказал Вадим. - Говорят тогдашний министр Засядько, узнав о подписании указа, сказал: "Испортили праздник. Целый год ждать". И тут же выпил.
   - И правильно сделал, - сказал Олег. - А что ему еще оставалось?
   - Поступим, как министр? - спросил Вадим.
   - Наливай, - согласился Олег.
   И они выпили, прервав свой разговор на несколько минут.
   - Ну, а почему в конце августа? - спросил Олег.
   - Что в конце августа? - не понял Вадим, утерявший, пока выпивал, нить разговора.
   - День шахтера, почему в конце августа? - пояснил Олег.
   - А ты не знаешь? - удивился Вадим.
   - Не знаю, - совершенно искренне ответил Олег. - А ты знаешь?
   - Конечно знаю, - произнес Вадим. - В честь Стаханова.
   - Он что, родился в августе? - недоверчиво спросил Олег.
   - Я не знаю, когда он родился, - отвечал Вадим, - но в августе тридцать пятого года он установил свой рекорд. В ночь с тридцатого на тридцать первое.
   - Ты даже и число помнишь? - удивился Олег.
   - Я просто много читал про этот рекорд, - объяснил Вадим, - и раньше, и сейчас.
   - Ну, я представляю, что сейчас пишут, - усмехнулся Олег. - Все в одном духе. Стаханов не рубил. Гастелло не таранил. Матросов не закрывал. А двадцати восьми панфиловцев вообще не было.
   - Ну, с панфиловцами все не так просто, - произнес Вадим, но увидев, как начало меняться лицо Олега, поспешил сменить тему. - Ладно, про панфиловцев не буду. Знаю, что они твои земляки, и ты за них готов порвать кого угодно.
   - Запросто, - сказал Олеги и добавил. - Так что, следи за словами.
   - Ты еще скажи, как "браток": "базар фильтруй", - подначил Вадим и продолжил. - Ладно, вернемся к Стаханову.
   - Вернемся, - согласился Олег. - Но что тебя в нем так заинтересовало? Ну, нарубил мужик уголька. Ну, раздули это дело. Так надо было. Нужен был герой, на которого все равнялись бы. Последователи появились - "стахановцы". Кривонос, Паша Ангелина, Дуся и Маруся Виноградовы. Остальных уже и не помню. Или ты сомневаешься, что Стаханов столько угля нарубил?
   - Нисколько не сомневаюсь, - категорически заявил Вадим. - Стахановский рекорд потом другие забойщики перекрывали и не один раз. Не могло все это "туфтой" быть. В ту пору все следили друг за другом и, если что, сразу бы "стукнули" куда надо. Так что рекорд был.
   - И что тебе тогда не ясно? - недоуменно спросил Олег.
   - Как бы тебе объяснить, - задумчиво произнес Вадим. - Ты суть этого рекорда знаешь?
   - Ну, так, в общих чертах, - пожал плечами Олег. - До Стаханова забойщик сам рубил, и сам крепил. А Стаханов отправился в лаву с двумя крепильщиками. Он рубил, они крепили. Ну, и выдали рекорд. А потом уже вся эта шумиха началась. Как в старом советском лозунге: "Сегодня - рекорд, завтра - норма".
   - Но нормой рекорд Стаханова сделать не удалось, - сказал Вадим.
   - Конечно, - согласился с ним Олег. - Во-первых, никто не сможет в таком режиме работать постоянно. Во-вторых, лава - это не станок в заводском цеху. В лаве кровлей управлять надо. "Посадку" делать время от времени. Органную крепь пробивать или "костры" выкладывать. Работы навалом, двумя крепильщиками не обойдешься. И поэтому, как работали забойщики до Стаханова, сами рубили и сами крепили, так и после него продолжали.
   - Но меня другая сторона этого рекорда интересует, - сказал Вадим.
   - Какая именно? - спросил Олег.
   - Ты же знаешь, как в шахте к рекордам готовятся? - спросил Вадим. - К настоящим рекордам, не "липовым"? Хоть на добыче, хоть на проходке?
   - Знаю, - сказал Олег и стал перечислять. - Технику проверяют, механизмы все. Участок пласта выбирают такой, чтобы нарушений не было. Без всяких там сбросов, надвигов. Без ложной кровли.
   - Для чего? - спросил Вадим и сам себе ответил. - Чтобы отработать смену, сутки или месяц, как говорится, без сучка, без задоринки. И то не всегда получается. А тут спускаются пять человек - один забойщик, два крепильщика, начальник участка и парторг шахты. И выдают рекорд. Причем без всякой подготовки.
   - А почему ты думаешь, что без подготовки? - спросил Олег. - Да и что там готовить было. Молоток проверили. Можно было еще один про запас взять. Ну, лес подвезли для крепления.
   - Но ведь уголь надо было вывозить, - возразил Вадим. - Допустим, вниз по лаве он самотеком шел. Крутой пласт, понятное дело. Но тогда он внизу должен был скопиться, выход из лавы перекрыть, вентиляцию нарушить. Сто тонн угля - это полтора современных железнодорожных вагона.
   - Да, возможно, - согласился Олег и сделал вывод. - Значит, уголь вывозили.
   - Так это сколько вагонеток надо? - спросил Вадим. - Даже нынешних двухтонных и то полсотни. А я не уверен, что тогда такие вагонетки были. Колея была другая, более узкая.
   - Ну, были другие, поменьше, по тонне, - произнес Олег. - И что из этого?
   - А то, что это сколько еще людей надо? - снова спросил Вадим. - Даже пятьдесят вагонов кто-то должен был нагрузить, вывезти к стволу и поднять на-гора. Нужен люковой - вагоны грузить. Откатчики под лавой - вагоны в сторону откатывать. Коногон с лошадкой - к стволу вывозить. Откатчики у ствола - вагоны в клеть закатывать. Да и на-гора их кто-то должен принимать. К тому же компрессорная должна работать. И все это в выходной день, когда шахта отдыхает. И причем, как писал Стаханов в своих воспоминаниях, все это делалось тайком. Потому что начальник шахты был против этого рекорда. На хрен он ему был не нужен. Вроде его потом арестовали. Вот и получается: все тайком и столько народу в шахте.
   - Знаешь, Вадим, - сказал Олег, - а мне тут одна мысль в голову пришла.
   - Какая? - поинтересовался Вадим.
   - А ты не думаешь, что все это уже было до Стаханова? - спросил Олег.
   - Что именно было? - не понял Вадим.
   - А то, - пояснил Олег. - Спускались мужики в шахту в выходной. Забойщик с крепильщиками и все, кто еще нужен: люковой, коногон, откатчики. Работали. Шахта получала уголь к плану, а мужики - дополнительный заработок. Все про это знали, но помалкивали. А потом из этого решили рекорд сделать. Потому и начальник шахты был против. Понимал, что кончится спокойная жизнь.
   - Вот это вполне может быть, - согласился Вадим. - Как говорили во времена моей юности: старик - ты гений.
   - Ну, так уж и гений, - с напускной скромностью произнес Олег. - Просто мыслящий человек.
   - Гомо сапиенс, - с умным видом произнес Вадим по-латыни.
   - А все равно за Стаханова стоит выпить, - неожиданно предложил Олег.
   - Почему? - удивился Вадим.
   - Потому что он свой рекорд установил в августе, а не в декабре, - объяснил Олег. - И праздник мы теперь отмечаем летом, а не зимой.
   - Да, - признал Вадим. - За это действительно стоит выпить.
  

* * *

  
   В то самое время, когда Олег Суханов и Вадим Шестаков "с чувством, с толком, с расстановкой" обсуждали историю отечественной угольной промышленности, Ирина Коробкова пришла в гости к своей давней подруге. Ольга, меньше всего ожидавшая ее прихода, удивилась и насторожилась. Она не боялась, что Коробков внезапно придет. В целях конспирации свои встречи они тщательно согласовывали, и сегодня Ольга его не ожидала. Но сам факт внезапного появления Ирины заставлял задумываться.
   - Привет подруга, - сказала Ольга, целуя Ирину в прихожей. - А где муж, дети? Дома остались?
   - В парк пошли напоследок, - ответила Ирина. - Лето заканчивается. Скоро в школу.
   Ольга подумала, что Коробков привыкает к роли "воскресного папы".
   - А ты почему с ними не пошла? - спросила она.
   - Захотела тебя повидать, - ответила Ирина. - А то никак не получается.
   "Значит, я не ошиблась. Неспроста она появилась. Видать у Ирки ко мне серьезный разговор имеется, - подумала Ольга и приказала самой себе. - Только не спеши. Ни о чем не расспрашивай. Захочет - сама расскажет".
   - Давненько ты у меня не была, подруга, - сказала Ольга. - Не годится такие редкие встречи на "сухую" проводить.
   - Зачем же на "сухую", - возразила Ирина и достала из пакета бутылку сухого вина.
   Она помнила вкусы подруги. В отличие от нее та больше предпочитала сухие вина, чем полусладкие.
   - Где будем пить? - спросила Ольга. - На кухне.
   - Давай на кухне, - согласилась Ирина, - по-простому.
   Когда на столе появилась закуска, а вино было налито в бокалы, Ольга спросила.
   - За что будем пить? За встречу или за праздник?
   - Давай за праздник, - предложила Ирина, - за День шахтера.
   - Давай, шахтерская жена, - и Ольга подняла бокал.
   - Ты тоже была шахтерскою женой, - напомнила ей Ирина.
   - Да, была когда-то и я шахтеркою, - кивнула Ольга.
   - Как там твой бывший? - спросила Ирина. - Ничего о нем не слышно?
   - Ничего, - ответила Ольга. - Как уехал Сережка в свой Прокопьевск, так о нем ни слуху, ни духу. Не будем о грустном.
   Они чокнулись и выпили.
   - Я так думаю, ты не просто ко мне пришла? - спросила Ольга. - У тебя есть ко мне разговор?
   - Есть, - призналась Ирина. - Но я не могу так сразу его начать.
   Ольга сохраняла равнодушный вид, хотя это ей давалось с трудом.
   - Это что-то личное? - спросила она.
   - Личное, - кивнула Ирина.
   - Связано с тобой или Сашкой? - спросила Ольга, а сама с тревогой подумала: "Неужели догадалась?"
   - С обоими, - ответила Ирина и, помолчав, добавила. - Я, наверное, с ним разведусь.
   Ольга ожидала услышать все, что угодно, но только не это. Ей стоило немалых усилий сдержать свои эмоции.
   - Ты ждешь моего совета? - спросила она. - Или ты уже все решила для себя и в моих советах не нуждаешься?
   - Еще не все, - ответила Ирина. - Пока еще думаю.
   В Ольге боролось два чувства, два человека. С одной стороны - подруга Ирины, с другой - любовница ее мужа.
   - Ты хорошо подумала? - спросила Ольга.
   - Хорошо, - ответила Ирина.
   - Еще подумай, - сказала она. - У вас все-таки семья, двое детей.
   - Неужели ты считаешь, что я об этом мало думала? - с легким раздражением произнесла Ирина.
   - Смотри, подруга, не стоит такими мужиками, как Сашка бросаться, - предупредила Ольга. - Выпустишь из рук, другие подберут, назад не вернут.
   - Пусть подбирают, - беспечно произнесла Ирина.
   - Даже так? - удивилась Ольга. - Похоже, у тебя кто-то есть. Колись, Ира. Есть?
   - Есть, - призналась Ирина.
   - Кто он? - спросила Ольга, сгорая от любопытства, внешне сохраняя спокойствие. - Я его знаю?
   - Нет, - ответила Ирина, но подумав, добавила. - Хотя может быть и знаешь. Город-то маленький.
   - А это случайно не тот Олег, которого мы тогда встретили на вечере? - вспомнила Ольга. - Твой давний знакомый еще с "общаги"?
   - Нет, не он, - ответила Ирина, но ее лицо едва заметно дрогнуло.
   Это не укрылось от Ольги, внимательно наблюдавшей за ней.
   "Темнишь, подруга, - подумала она. - Ой, темнишь".
   Ольга почти не сомневалась, что именно Олег является любовником Ирины. Она помнила, как взволновала подругу та встреча. Но вот чтобы Ирина за это время поменяла одного любовника на другого, Ольге даже в голову не приходило.
   Она вдруг задала Ирине неожиданный вопрос.
   - А если я твоего Сашку подберу? Не будешь возражать? Если вы, конечно, разведетесь.
   - Ты? - удивилась Ирина. - Он же тебе никогда не нравился? Сама говорила, что он не в твоем вкусе.
   - Вкусы меняются, - ответила Ольга. - Да и зачем добру пропадать? Надо же и мне жизнь устраивать. Ты как, не возражаешь?
   - Рано пока об этом говорить, - сказала Ирина. - Но уж если разведемся, пользуйся им на здоровье.
   - И на том спасибо, - поблагодарила Ольга и добавила. - Нас со стороны послушать - разговор двух идиоток.
   - Это не мы такие, - произнесла Ирина. - Это жизнь такая. Скоро ничему удивляться не будем.
   - Без бутылки тут не разберешься, - совсем по-мужски сказала Ольга. - Наливай, Ира.
  

* * *

  
   На площади перед дворцом культуры шахты "Камышовой" еще накануне вечером соорудили помост для выступлений. Днем здесь развлекала народ местная самодеятельность. Исполняла пляски и частушки, пела "Спят курганы темные" и "Молодого коногона". К вечеру концерт самодеятельности закончился, но собравшиеся на площади не расходились. Все ждали концерта московских знаменитостей, чей приезд в сибирскую глухомань, оплатили хозяева предприятий - шахт, разрезов, обогатительных фабрик. Еще более яркие "звезды", не участвовавшие в этом концерте, выступали вчера на праздничных корпоративных вечеринках для руководства угольных компаний. Об этих гулянках по городу ходило немало слухов, и трудно было сказать, что в них действительно содержало правду, а что являлось буйной фантазией. Как говорится, свечку никто не держал.
   А сам концерт прошел на "Ура!". Публика осталась довольна, хотя, как и каждый год, ожидала большего.
   Не обошлось без скандала. Одна столичная певица, красивая женщина, после исполнения песни обратилась к жительницам города.
   - Вы не представляете, как вам повезло, - сказала она. - У вас ходишь по городу и видишь мужчин. А в Москве по улицам ходят одни "голубые".
   Толпа ответила ей восторженными криками. Довольная произведенным эффектом певица спела еще одну песню.
   Олег с Вадимом, с утра неплохо принявшие "на грудь", к вечеру оклемались и на концерте все-таки побывали. В первые ряды, ближе к помосту, они даже не пытались протолкнуться. Народу там столпилось, как сельдей в бочке. Оставалось только слушать выступления, издали наблюдая за исполнителями.
   Концерт закончился, когда уже стемнело. Но народ по-прежнему не торопился расходиться. Все ожидали праздничного фейерверка. В это время к Вадиму подошла какая-то женщина, очевидно знакомая, обрадованная тем, что нашла его. Они отошли в сторону. Олег не мог слышать их разговора, но видел, что она убеждала его куда-то пойти, а он нехотя соглашался. Наконец они договорились, и Вадим подошел к Олегу.
   - Извини, - сказал он, - вынужден тебя покинуть. Сам понимаешь, тут замешана женщина и достоинство русского шахтера. Ничего не поделаешь, придется соответствовать.
   Выслушав эту высокопарную тираду, Олег пожелал удачи приятелю. Сам же он после фейерверка отправился домой.
   "Праздник закончился. Дворники снимают флаги", - вспомнилась ему фраза из позабытого кинофильма.
  

II

  
   Олег возвращался домой с ночной смены. На шахте он порядком вымотался, и ему не терпелось скорее завалиться спать. Тем более погода была пасмурная, самая подходящая для сна. Недалеко от остановки электрички его окликнули: "Олег, подожди!" Он оглянулся и увидел, как к нему быстрым шагом приближается Сашка Коробков. Конечно же, Олег его узнал. Как тогда в электричке после дня рожденья. Он сразу догадался, что дело у Сашки к нему могло быть только одно, связанное с Ириной. От неприятного предчувствия тревожно стало на душе. Не то что бы Олег опасался Коробкова, но еще со времен жизни в "общаге" не любил этих разборок. Но делать нечего. Не убегать же! И Олег остановился, дожидаясь пока подойдет Коробков.
   - Здравствуй Олег, - сказал тот, но руки не подал, что еще больше насторожило.
   - Здорово, коль не шутишь, - произнес Олег, заставив себя улыбнуться.
   Лицо у Коробкова было напряженным.
   - Какие уж тут шутки, - сказал он.
   Олег решил не ходить вокруг, да около.
   - Говори, что хотел, - сказал он, глядя в глаза Коробкову.
   Тот недобро усмехнулся.
   - А ты не догадываешься, о чем я хочу спросить тебя? - угрожающе произнес он.
   Несмотря на напряженную обстановку, Олега даже начал забавлять этот разговор. Вроде, как пацаны перед дракой, запугивают друг друга. Олег решил "повалять Ваньку".
   - Не представляю, - с невинным видом ответил он.
   От таких слов Коробков взорвался. В ожидании Олега, он извел себя ревнивыми мыслями и находился, как говорится, "на взводе".
   - Ты путаешься с моей женой! - чуть ли не закричал он. - Ты спишь с ней. И ты говоришь, что ничего не представляешь.
   - Спокойно, Саня, - произнес Олег, быстро соображая, откуда тот мог узнать. - Не шуми. А то на нас люди озираются.
   Внутреннее чутье подсказало ему, что Коробков сейчас бросится на него. Предчувствие его не обмануло. Коробков замахнулся и попытался ударить Олега, но тот отреагировал мгновенно. Левой рукой отбил удар вверх. Сразу же своей правой рукой схватил правую руку Коробкова за запястье, а левой рукой - за локоть. Резкое движение и рука противника оказалась вывернутой за спину.
   Олег с удовлетворением подумал, что такие "колхозные" удары для него по-прежнему пустяки. Кое-что он еще может.
   В юности, мечтая стать офицером-пограничником, Олег посещал в клубе маслозавода секцию борьбы самбо. В армии, во время службы в "учебке", входил во внештатную группу по борьбе с разведчиками и диверсантами условного "противника". А если понадобится, то и настоящего. Посещал занятия по рукопашному бою. Эти навыки пригодились ему во время жизни в "общагах", где иной раз приходилось успокаивать буйных обитателей, норовивших по пьяному делу схватить в руки что-нибудь тяжелое или острое.
   - Отпусти, сволочь! - взревел Коробков от боли.
   - Отпущу, если кидаться не будешь, - предупредил Олег и ослабил захват.
   Коробков освободил руку и стал разминать чуть не вывихнутое плечо. Олег перехватил его злобный взгляд.
   - Предупреждаю, - сказал он, - кинешься еще раз, обижайся сам на себя. Я тебя уделаю, как наши немцев под Сталинградом.
   Олег был одного роста с худощавым Коробковым. Но телосложение имел более внушительное. К тому же работал чаще с кувалдой и лопатой, чем с отверткой и гаечными ключами.
   - Я еще с тобой разберусь, - в бессильной злобе угрожал Коробков. - Я тебя еще достану.
   - Вот только не надо меня пугать, - произнес Олег и решил дать понять, что разговор окончен. - Все, поговорили.
   Он демонстративно повернулся спиной к Коробкову, показывая, что не боится нападения сзади. Хотя в глубине души слегка опасался.
   - Постой! - окликнул его Коробков. - Давай поговорим.
   - Только спокойно, - снова предупредил его Олег.
   - Постараюсь, - пообещал Коробков.
   Про Олега ему намекнула Ольга, когда он в очередной раз был у нее и жаловался на неверную жену. Ольге, хотя и надоели подобные разговоры, но она умело поддерживала их. Причем всегда старалась намекнуть, мол, что теперь поделаешь, или терпи, или разводись.
   - Знать бы с кем она путается? - в сердцах восклицал Коробков.
   И в тот раз Ольга решила ускорить развязку.
   - Саша, - сказала она, - я, кажется, догадываюсь кто он.
   - Откуда? - не поверил Коробков.
   - Слухами земля полнится, - загадочно произнесла Ольга.
   Но Коробков воспринял это выражение буквально.
   - Про них что, уже слухи ходят? - возмущенно произнес он.
   - Нет-нет, - поспешила успокоить его Ольга. - Это просто так говорится.
   - А тогда откуда ты это можешь знать? - спросил Коробков, с подозрением глядя на любовницу.
   - Мы все-таки подруги, ели ты помнишь об этом, - сказала Ольга. - У меня с ней был разговор на День шахтера.
   - Ты виделась с ней на День шахтера? - удивился Коробков. - А я, почему не знаю?
   - Ты в это время был с детьми в парке, - объяснила Ольга.
   - А она мне вашей встрече ничего не говорила, - задумчиво произнес Коробков. - И о чем вы с ней толковали?
   - Саша, я могу тебе рассказать, но только при одном условии, - предупредила Ольга.
   - Что еще за условие? - спросил Коробков недовольным тоном.
   - Если ты будешь говорить об этом с Иркой, то не должен ссылаться на меня, - сказала Ольга. - Обещаешь?
   - Ладно, - согласился Коробков, - обещаю.
   - Она собирается с тобой развестись, - произнесла Ольга.
   - Она сама хочет развестись? - не поверил Коробков. - Она так решила?
   - Ну, пока еще не окончательно решила, - уточнила Ольга. - Но думает об этом.
   - Думает она, - недобор усмехнулся Коробков. - И что она еще говорила тебе? Чем еще обрадовала?
   Он недовольно посмотрел на Ольгу, как будто она была во всем виновата. Ей это не понравилось, хотя в глубине души соглашалась с тем, что и ее доля вины тоже есть.
   - Ты со мной таким тоном не говори, - сказала она. - Я не крайняя в ваших отношениях.
   - Извини, Оля, - сдержал себя Коробков. - Так что еще она тебе рассказала? Призналась, что у нее есть любовник?
   - Да, - кивнула Ольга.
   - И кто он? - спросил Коробков.
   - Она не сказала, - Ольга развела руками и добавила. - Но я догадываюсь.
   - Кто он? - повторил вопрос Коробков.
   Ольга не торопилась отвечать.
   - Ты, когда жил в "общаге", - в свою очередь спросила она, - не знал Олега?
   - Какого именно Олега? - спросил Коробков. - Там не один Олег жил. Как фамилия?
   - Не знаю я его фамилии, - раздраженно ответила Ольга. - Такой: среднего роста, широкоплечий, скуластый, волосы темные.
   Коробков задумался, напрягая память.
   - Похоже, это Суханов, - предположил он. - Других Олегов, с такими внешними данными, я не припоминаю.
   Коробков внимательно посмотрел на Ольгу.
   - А почему ты думаешь, что он - ее любовник? - спросил он с подозрением.
   Ольга не смогла ответить сразу. Не рассказывать же Коробкову, в самом деле, про тот вечер отдыха. Неизвестно, как он на это отреагирует. Припомнит, что ему с самого начала не нравилась эта затея. Вдруг начнет обвинять ее во всем случившемся.
   - Ну, Саня, мы же все-таки подруги с ней, - повторила Ольга. - Делимся друг с другом. Когда-то, еще до замужества, она была влюблена в этого самого Олега.
   - А он? - спросил Коробков, напряженно глядя на Ольгу.
   - А он был влюблен в замужнюю женщину, - ответила она, - и не обращал на Ирочку никакого внимания.
   - Ну и что? - спросил Коробков. - Мало ли кто в кого был влюблен. Или эта история имеет продолжение?
   - Похоже, что да, - подтвердила Ольга. - Как я поняла из ее намеков, она недавно случайно встретилась с ним. Он несколько лет назад развелся с женой. Сейчас живет один.
   - Ты, думаешь, она с ним? - спросил Коробков. - Уверена?
   - Ну, а с кем еще? - ответила Ольга вопросом на вопрос. - Ирка твоя, с кем попало, путаться не станет. Она женщина порядочная.
   - Порядочная! - хмыкнул Коробков. - Шлюха она порядочная.
   Но Ольга с ним не согласилась.
   - Ира - порядочная женщина, - повторила она. - И не спорь. Но даже порядочная замужняя женщина мечтает о большой любви. Особенно если в жизни у нее такой любви не было.
   Коробков недовольно посмотрел на Ольгу, но ничего не сказал.
   "А ты оказывается ревнивец, - подумала она. - Нелегко мне с тобой будет".
   Коробков принял информацию к сведенью и стал действовать. Точного адреса Олега Суханова ему узнать не удалось. Оставалось только одно: подгадать время и встретить его после смены на остановке электрички. А узнать в какую смену работает Суханов, не составило труда. Оказалось, достаточно позвонить на участок.
   И вот они встретились и едва не подрались. Теперь предстоял непростой разговор.
   - Олег, скажи честно, - попросил Коробков, - ты встречаешься с моей женой?
   Он хотел сказать "спишь", но произнес "встречаешься". Может быть, они совсем и не любовники, а отношения у них просто дружеские. Какие были у него с Ольгой долгое время. Слабое утешение конечно. Но не зря говорится, что утопающий хватается за соломинку.
   - Нет, Саня, я не встречаюсь с ней, - совершенно искренне ответил Олег.
   И это было правдой. Уже два месяца Олег даже не видел Ирину.
   - Но ты виделся с ней в этом году? - недоверчиво спросил Коробков.
   - Да, виделся, - признался Олег и добавил. - Случайно.
   Коробков задумался, не решаясь расспрашивать Олега дальше. Тот догадался и пришел ему на помощь.
   - Саня, - сказал Олег, - у меня ничего нет с твоей женой.
   И глаза у него были такие честные, что Коробков вздохнул с облегчением.
   - Прости, Олег, - сказал он. - Не обижайся. Вот чувствую, что кто-то у нее есть, а кто не знаю.
   - А почему на меня подумал? - спросил Олег.
   Коробков только рукой махнул.
   - Вышло так. Послушал кое-кого зря.
   И они разошлись в разные стороны. Оба озадаченные. Коробков думал, что если не Суханов, то кто тогда. А Олегу не давала покоя другая мысль.
   "Неужели Вадим прав и Ирка действительно мне замену нашла?"
  

III

   Смена в ту ночь шла, как обычно. Только вот Тимофеич был какой-то подуставший. Делал все с одышкой, ранее за ним не замечавшейся. Время от времени вытирал рукавицей со лба обильно выступавший пот. Олег сочувственно переглянулся с Николаем.
   - Стареет Тимофеич, - сказал он.
   - Может просто не выспался, - предположил Николай. - Ночные все-таки. Или нездоровится ему.
   Они работали в привычном режиме, доведенном почти до автоматизма. Олег, управляя комбайном, рубил уголь и грузил в самоходный вагон. Николай отвозил его на разгрузку на ленточный конвейер. Когда забой продвигался на два метра, втроем крепили выработку.
   В шесть часов утра, за два часа до конца смены, Олег в третий раз отогнал комбайн из забоя. Вдвоем с Тимофеичем он ослабил гайки на анкерах, прижимавших к кровле крайний швеллер. В щель, образовавшуюся между кровлей и швеллером, торопливо засунули "решетку". И быстро-быстро снова затянули гайки. И так каждый раз, стараясь упредить кровлю, не допустить отслоения и обрушения.
   Подхватили новый швеллер на "вэкушки". Вращая ручки, стали прижимать его к кровле. Вдруг Олег заметил, что стойка "ВК", которую крутил Тимофеич, стала клониться сторону забоя.
   - Тимофеич, поправь "вэкушку", - сказал он звеньевому.
   Но тот никак не реагировал на его слова. Стойка наклонялась, пока не упала. Швеллер не удержался на второй "вэкушке" и тоже рухнул. Олег едва успел отскочить.
   - Тимофеич, мать твою, что случилось?! - заорал он испуганным голосом.
   Когда-то, лет двенадцать назад, большой корж породы, вывалившийся из кровли, опрокинул "вэкушки" со швеллером. Олег, как раз собиравшийся бурить шпур в кровле, едва успел отскочить в безопасное место. Ушиб, правда, локоть о борт выработки. Да и страху в тот момент натерпелся. Руки ходуном ходили.
   Произошло это 7-го сентября - в день, когда в стране, еще в Советском Союзе, отмечали очередную годовщину Бородинской битвы. Нельзя сказать, чтобы Олег с того дня стал воспринимать эту дату, как второй день рожденья. Но запомнил. Осталась зарубка на память. Да еще, с тех пор, если почему-то падали в забое "вэкушки" со швеллером, испытывал резкое чувство страха. Научился с ним справляться, но все равно испытывал.
   Вот и сейчас он увидел, что Тимофеич лежит без сознания, привалившись к борту выработки. И вроде бы не шевелится. Олег вздрогнул от нехорошего предчувствия. В свои тридцать пять лет он уже дважды выносил из шахты погибших шахтеров. В первый раз проходчика, заваленного обрушившейся кровлей. Во второй раз слесаря, убитого электрическим током. Олег совсем не хотел, чтобы Тимофеич стал третьим в этом скорбном списке. Он метнулся к звеньевому.
   - Тимофеич, что с тобой?
   Олег перевернул звеньевого на спину и осмотрел его. Крови, а также следов удара или ушиба не заметил. Швеллер валялся в стороне, ближе к груди забоя.
   "Похоже, не задел, - подумал Олег. - А что тогда с ним?"
   - Николай, помоги! - крикнул он Усольцеву, возившемуся с анкерами позади комбайна.
   Крик Олега насторожил Николая и он, оставив анкера, бросился ему на помощь. И увидел, что Тимофеич лежит на почве, а Олег склонился над ним.
   - Что случилось? - спросил Николай. - Что с Тимофеичем, Олег?
   - Не знаю, - раздраженно ответил тот. - Что я тебе врач? Помоги лучше.
   Взявши Тимофеича подмышки, они вдвоем вытащили его из забоя в безопасное место. Затем Олег, согласно инструкции, начал оказывать звеньевому первую помощь. Распахнул куртку и ослабил поясной ремень, на котором находился аккумулятор светильника. Затем расстегнул нательную рубаху. Побрызгал водой из фляжки на лицо и грудь.
   - Похоже, обморок? - спросил Николай.
   - Похоже, - кивнул Олег.
   Тимофеич пришел в себя. Тихо застонав, он открыл глаза. Взгляд его блуждал по сторонам, пока, наконец, не остановился на Олеге.
   - Тимофеич, что с тобой? - спросил тот.
   - Не знаю, - с трудом произнес Тимофеич, и лицо его исказилось от боли. - Сердце.
   Олег и Николай переглянулись.
   - Сердце - это серьезно, - сказал Олег. - Надо его выносить на-гора.
   Он посмотрел в сторону забоя.
   - Надо быстро подхватить швеллер на "вэкушки", - решил Олег. - А то забой обвалится, следующая смена замучается крепить.
   Он бросил взгляд на звеньевого и попросил.
   - Тимофеич, потерпи.
   Олег и Николай быстро, за пару минут, прижали швеллер "вэкушками" к кровле.
   - Нормально, - сказал Олег. - Следующая смена придет, забурит. А нам сейчас Тимофеича выносить.
   Вдвоем они подняли и уложили Тимофеича в кузов самоходного вагона. Олег сел рядом с ним, а Николай - на место водителя.
   - Коля не гони, - предупредил Олег. - Давай на первой скорости, а то растрясем.
   Николай осторожно доехал до хвостовой части ленточного конвейера. Здесь имелся телефон и деревянные носилки, подвешенные к борту и предназначенные специально для подобных случаев. Олег позвонил на головную часть конвейера.
   - Слушаю, - раздался в трубке голос слесаря Шестакова.
   - Вадим, "горняк" у тебя? - спросил Олег.
   - Да, - подтвердил Вадим, - здесь.
   - Дай ему трубку, - сказал Олег.
   - Что случилось? - встревожено спросил горный мастер, догадавшийся, что так просто звонить не будут.
   - У Тимофеича сердечко прихватило, - сообщил Олег. - Надо его срочно на-гора вынести. Звони дежурному по шахте. Чтобы клеть нас на стволе дожидалась, а наверху - медицина.
   - А что, так серьезно? - спросил горный мастер.
   - Серьезнее не бывает! - резко произнес Олег. - Ты все понял?
   - Понял, - ответил горный мастер, - будет сделано.
   - Как позвонишь, иди со слесарем нам навстречу, - продолжал распоряжаться Олег. - Нам вдвоем Тимофеича тяжко будет выносить.
   - Может мы его на "ленте" вывезем, чтобы быстрее? - предложил горный мастер. - Вы там уложите его на "ленту", сигнал дадите, мы здесь встретим.
   - Не получится, - возразил Олег. - Сам знаешь, на сорок восьмом пикете "лента" "гуляет". Может свалиться.
   Олег и Николай уложили Тимофеича на деревянные носилки. В обычное время лежать на них, даже во время простоев, считалось дурной приметой - обязательно вынесут. Тимофеича уложили головой вперед. Олег взялся за носилки спереди, Николай - сзади. Приподняли и охнули. Весил Тимофеич килограмм девяносто.
   - Понесли, - сказал Олег.
   И они двинулись. По штреку им предстояло идти почти полтора километра. Через каждые двести метров пути останавливались на несколько минут отдохнуть.
   - Как ты, Тимофеич? - спрашивали у звеньевого. - Держишься?
   - Держусь, - с трудом отвечал тот.
   Метров через шестьсот к ним на помощь подоспели горный мастер со слесарем. Взялись за носилки вчетвером. Нести стало легче.
   Когда подошли к стволу, их уже ожидала клеть. На-гора, выехали, как и положено в подобных случаях, малой скоростью. В околоствольном помещении, уже толпились шахтеры первой смены, ожидающие спуска в шахту.
   - Медицину пропустите! - крикнул кто-то.
   Шахтеры расступились. Дежурная фельдшерица, бегло осмотрела Тимофеича.
   - Несите его в медпункт, - сказала она. - "Скорую" уже вызвали.
   Уже в медпункте горный мастер сказал Олегу с Николаем, чтобы после смены не торопились уезжать.
   - Возможно, потребуется объяснительные писать, как это все случилось, - пояснил он.
   - Ну, правильно, - проворчал Олег. - Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Какие объяснительные? Его же не травмировало?
   - Возможно, объяснительные и не понадобятся, - произнес горный мастер. - Начальнику все равно надо рассказать. На электричку успеете.
   В грязной раздевалке, сняв с себя куртку и стягивая пропотевшую нательную рубаху, Олег почувствовал усталость, навалившуюся на него тяжелым грузом. Словно не Тимофеича, а его самого вынесли из шахты.
   "Неужели старею?" - пришло ему в голову.
   Но думать о подобных вещах не хотелось, и Олег пошел мыться.
  

IV

  
   Утром, когда дети ушли в школу, у Ирины с мужем состоялся серьезный разговор. Начал его Коробков. Несколько дней, после разговора с Олегом Сухановым, он собирался с духом, пока, наконец, не решился серьезно поговорить с женой.
   - Знаешь, Ира, мне кажется, что в последнее время мы становимся чужими людьми, - произнес он, наблюдая за тем, как она отреагирует.
   Он ожидал услышать от нее что-нибудь в духе: "Креститься надо, когда кажется". Но та восприняла его слова спокойно.
   - Ты знаешь, Саня, я тоже это заметила, - согласилась Ирина.
   - С этим надо что-то делать, - произнес Коробков.
   - И что ты предлагаешь? - вполне серьезно спросила Ирина.
   - Надо как-то по-другому относиться друг к другу, - сказал Коробков.
   - Как именно? - снова спросила Ирина. - Мы, по-моему, нормально относимся друг к другу. Не ругаемся, не скандалим. Детей воспитываем. Спим вместе. Чего ты еще хочешь?
   - Того, что раньше было, а теперь нет, - ответил Коробков. - Любви, нежности. Куда это все делось?
   - А ты не можешь жить без любви? - спросила Ирина.
   - Наверное, не могу, - ответил Коробков. - Иначе не завел бы этот разговор.
   Ирина задумалась.
   "А как же ты жил столько лет без любви?" - промелькнуло у нее в голове.
   - Почему именно сейчас тебе любовь понадобилась? - спросила она. - Раньше ты не заводил со мной подобных разговоров.
   "Да не любовь мне нужна, а ясность, - подумал Коробков. - У тебя любовник, у меня любовница. Сколько это может продолжаться? Не лучше ли развестись?"
   Он хотел высказать все это ей прямо в лицо. Но сдержался и вслух сказал другое.
   - Я чувствую, что мы отдаляемся друг от друга, - повторил Коробков. - Так мы можем стать совсем чужими. И дело может дойти до развода.
   Про развод он сказал специально, желая посмотреть на ее реакцию. К его удивлению Ирина и к этим словам отнеслась спокойно.
   - Возможно развод это выход, - сказала она. - Но это серьезный шаг и нам надо хорошо подумать, прежде чем развестись.
   Все это Ирина произнесла с невозмутимым видом, словно давно была готова к этому разговору. Коробков не стал больше ничего говорить, и она ушла на работу.
   Вечером Ирина ненадолго зашла к Николаю, чтобы рассказать ему об утреннем разговоре с мужем.
   - Значит развод? - спросил Николай, выслушав рассказ Ирины.
   - По всей видимости, да, - ответила Ирина.
   - И он сам об этом заговорил? - удивился Николай и сделал вывод. - Мне кажется, что у него кто-то есть.
   - Я это давно подозревала, - сказала Ирина и спросила. - Так как ты относишься к тому, что я разведусь?
   - Все что не делается, все к лучшему, - произнес Николай.
   - Что-то я не слышу особой радости в твоих словах, - слегка обиделась Ирина.
   - Да как-то нехорошо радоваться разводу, - сказал Николай.
   - Иногда развод необходим, - возразила Ирина. - Или ты не согласен?
   - Согласен, - не стал спорить Николай. - Но все-таки рушится семья. Близкие люди становятся чужими.
   - Чужими они становятся во время брака, - сказала Ирина. - Развод только официально подтверждает это.
   - Все равно, - сказал Николай. - Умом понимаю, но какой-то неприятный осадок все же остается.
   - Это на тебя, наверное, развод с бывшей женой так подействовал, - решила Ирина.
   - Ты знаешь, - сказал Николай, - а я ее на днях случайно встретил.
   - Да? - удивленно спросила Ирина. - Ты же вроде говорил, что она в Кемерово уехала?
   - Это я так думал, - пояснил Олег. - С меня уже второй месяц квартплату берут за одного. Я и подумал, что она сама выписалась и уехала.
   - А на самом деле что произошло? - спросила Ирина.
   - Не поверишь, - произнес Олег. - Замуж вышла. Здесь в городе.
   - Надо же, - снова удивилась Ирина, - быстро. Ты рад за нее?
   - Вдвойне, - усмехнулся Николай.
   - Почему вдвойне? - не поняла Ирина.
   - Так ведь она беременная, - пояснил Николай.
   У Ирины от удивления округлились глаза.
   - Да ты что? - спросила она. - И большой живот?
   - Не очень большой, но уже заметный, - ответил Николай. - Да и походка изменилась.
   Он замолчал, вероятно, размышляя над чем-то. Затянувшуюся паузу нарушила Ирина.
   - Я, кажется, догадываюсь, о чем ты думаешь, - произнесла она.
   - И о чем? - поинтересовался Николай.
   Но Ирина вместо ответа сама спросила его.
   - Ты когда с ней был в последний раз? - и пояснила. - В смысле, в постели?
   Николая такой вопрос не смутил.
   - Еще до развода, в феврале, - ответил он.
   - А после развода не доводилось? - спросила Ирина.
   - За кого ты меня принимаешь? - обиделся Николай.
   - Для многих это обычное дело, - сказала Ирина и сделала вывод. - Сейчас сентябрь. Раз живот небольшой, значит ребенок не от тебя. Во всяком случае, забеременела она не во время брака с тобой.
   - Она могла с ним встречаться и до развода, - предположил Николай.
   - Могла, - согласилась Ирина. - Даже, скорее всего, встречалась. Твое самолюбие это сильно задевает?
   - Даже не знаю, - пожал плечами Николай. - Честно говоря, немного задевает. А почему ты так уверена, что могла?
   - Женщина редко уходит в никуда, - пояснила Ирина. - Разве что от запойного пьяницы или неисправимого тунеядца. Да и то не всегда. Чаще всего уходят к кому-то.
   - Я никогда не думал, что кто-то захочет увести Маринку, - признался Николай. - Я ее и сам никогда не считал ни красавицей, ни эффектной женщиной.
   - Ты прав, - согласилась Ирина. - Серая мышка. Но кого-то привлекают именно такие женщины. Получается, она в третий раз замуж вышла. Первый раз была замужем еще до тебя. А потом ты на ней женился. Даже не посмотрел на то, что она старше тебя.
   - Так получилось, - сказал Николай.
   - Значит и еще кому-то она могла понравиться, - сделала вывод Ирина и спросила. - А почему, так получилась, что ты женился на Маринке?
   - Сразу и не ответишь, - произнес Николай.
   - Ну, а все-таки? - настаивала Ирина. - Главная причина. Любовь или что-то другое?
   - Главная причина, говоришь? - усмехнулся Николай. - Нет, не любовь. Скорее, стечение обстоятельств. Как в песне.
   - В какой песне? - спросила Ирина.
   - Просто встретились два одиночества, - ответил Николай, - развели у дороги костер...
   - А костру разгораться не хочется, - продолжила Ирина. - Вот и весь разговор. Что ж, бывает. У меня с Сашкой, честно говоря, тоже самое было. Вышла за него замуж, как будто он мне последний в очереди достался. И вроде хозяйственный, и пьет мало. Подруги завидуют: "Золото, а не муж". А все что-то не то.
   - У нас не было детей, - вздохнул Николай. - А у вас есть.
   - В том-то и дело, - согласилась Ирина. - Если бы не они, я бы хоть завтра к тебе ушла. Видно судьба такая: делать смолоду ошибки, а потом пытаться их исправить. Не зря сказано: время разбрасывать камни и время собирать их.
   - Откуда эта фраза? - спросил Николай.
   - Кажется из Библии, - ответила Ольга.
   - По-русски это звучало бы по-другому, - сказал Николай. - Проще. Время заваривать кашу и время расхлебывать ее.
   - Остроумно, - оценила Ирина. - Так вот и мы; завариваем кашу в молодые годы, а потом расхлебываем всю жизнь.
   Николай помолчал и спросил.
   - А с Олегом у тебя что было? Тоже пыталась собирать камни?
   - Наверное, - ответила Ирина. - Думала исправить ошибки молодости. Только Вадим, тогда на дне рожденья, правильно сказал: нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Либо вода не та, либо берег не тот. Так вот и у нас с Олегом. И время не то, и мы не те.
   - Мне придется объясняться с Олегом, - произнес Николай и вздохнул.
   - Ты что боишься этого? - спросила Ирина.
   - Нет, не боюсь, - ответил Николай. - Но это будет непросто. Я его сильно уважаю. Как говорится, я бы с ним в разведку пошел.
   - Так уж и в разведку? - усмехнулась Ирина. - Ты не преувеличиваешь?
   - Нисколько, - уверенно сказал Николай. - Кстати. Мы с ним на днях вдвоем Тимофеича из шахты вынесли на носилках.
   - Тимофеича? - встревожилась Ирина. - А что с ним?
   - Сердечко прихватило прямо в шахте, - ответил Николай. - В кардиологию положили. Вроде оклемался. А раньше на здоровье никогда не жаловался.
   - Вот как бывает, - задумчиво произнесла Ирина. - Живет человек, ничего не опасается, а тут на тебе. И поневоле задумаешься, что жизнь наша когда-нибудь заканчивается. И что она может оказаться короче, чем ожидаешь. Какой вывод?
   - Какой? - переспросил Николай.
   - Жить сегодняшним днем, - ответила Ирина, - и ничего не откладывать на завтра.
   Она посмотрела на часы и сказала, что ей пора.
   - Так быстро? - разочарованно произнес Николай. - Жаль.
   - Не расстраивайся, - ласково улыбнулась Ирина. - Скоро мы сможем быть вместе, когда хотим и сколько хотим.
   - Надеюсь, - сказал Николай.
   Ирина ушла, а он уселся в кресло перед телевизором. Переключал пультом каналы с одного на другой. Ничего интересного не нашел и выключил телевизор. В раздумьях сидел в кресле и смотрел в окно. Наступали ранние осенние сумерки.
   Разговор с Ириной разбередил душу Николаю. Из глубин памяти стали всплывать воспоминания, почти забытые в минувшие годы. Николай не очень-то любил ворошить прошлое, но сегодня ничего не мог с собой поделать.
   В январе девяносто второго года Николай отдыхал в доме отдыха под Кемерово. Время было суматошное. В минувшем декабре распался Советский Союз, а после Нового года отпустили цены, сразу же взлетевшие до небес. Потому и питание в доме отдыха отличалось от прежнего времени, когда кормили, как на убой.
   Из развлечений в доме отдыха имелись лыжные прогулки, библиотека, кино и танцы. Лыжи давались напрокат. Лыжня проходила по лесным тропинкам вокруг дома отдыха. Желающие могли скатиться с крутого берега к реке. Библиотека была очень даже неплохая. Кино, правда, показывали далеко не новое. Зато на танцах жизнь била ключом. Отдыхающие знакомились и вовсю крутили скоротечные романы.
   На танцах Николай и познакомился с Мариной. Точнее это она с ним познакомилась, пригласив на "белый танец". Издали неприметная, вблизи она оказалась обаятельной. Потом они гуляли при свете фонарей по дорожкам парка. Разговаривали. Николаю шел тогда двадцать восьмой год, Марине - исполнилось тридцать. После развода она жила с родителями в Кемерово. Когда Николай довел Марину до дверей комнаты, то не удержался, обнял и поцеловал ее.
   - Так вот сразу? - спросила она.
   - А тебе было неприятно? - в свою очередь спросил Николай.
   - Нет, отчего же, - ответила Марина и попрощалась. - До завтра.
   На следующий день прогулки продолжились. Марина и Николай не торопили события, словно впереди у них было не две недели отдыха, а сколько угодно времени. Возможно потому, что оба не были связаны узами брака, чтобы использовать внезапный роман со всей страстью. Все же близость между ними произошла. Случилось это за два дня до отъезда в комнате у Николая. Сосед его после завтрака ушел до обеда на лыжную прогулку.
   Все произошло как-то обыденно. Ни особого волнения, ни смущения. Обнялись, поцеловались и без лишних слов стали раздевать друг друга. Как будто не влюбленные, оказавшиеся впервые вместе в постели, а супруги, прожившие вместе несколько лет. Но, тем не менее, оба остались довольны и решили продолжить знакомство. Покидая дом отдыха, они обменялись адресами и телефонами. Частенько перезванивались. Ездили в гости. Она к нему, он к ней. В конце концов, поженились. И вот теперь Марина чужая жена и ждет ребенка. Как сказал бы старый мудрый сибирский охотник: "Жизнь, однако".
  

V

  
   В выходной день Олега потянуло бесцельно побродить по городу. Благо погода располагала к подобным прогулкам. Стояло мягкое тепло наступившего "бабьего лета". Олег брел наугад и сам не заметил, как оказался там, куда обычно старался не забредать. Он стоял возле дома своей бывшей жены, на противоположной стороне улицы и, как когда-то, смотрел на ее окна. Казалось, ничего не изменилось за эти годы. Лишь березы, двенадцать лет назад верхушками своими не достигавшие балкона четвертого этажа, заметно подросли. И это обстоятельство, также как и осенняя пора, лишний раз напомнили Олегу о скоротечности жизни.
   "А годы летят, наши годы, как птицы летят, - вспомнились ему слова песни. - И ничего с этим не поделаешь. А отсюда надо уходить. Нечего бередить себе душу. Как меня вообще сюда занесло?"
   Но уйти, так просто, не получилось. Олег прошел несколько десятков шагов до ближайшего перекрестка и неожиданно столкнулся с Вероникой. Лицом к лицу. От неожиданности оба вздрогнули. Первой опомнилась Вероника.
   - Олег? - удивлено спросила она, даже не поздоровавшись. - Ты здесь, какими судьбами?
   - Случайно - ответил Олег и, чтобы что-то сказать, произнес. - Хорошо выглядишь.
   - Спасибо, - поблагодарила Вероника за комплимент и продолжала расспрашивать. - Ты здесь, наверное, по личным делам? Какая-нибудь твоя новая подружка где-то рядом живет?
   - А ты не меняешься, - сказал Олег. - Тебе по-прежнему всюду мои подружки мерещатся.
   Вероника рассмеялась.
   - Эта тема для меня давно не актуальна, - произнесла она.
   "А попроще не могла сказать? - подумал Олег. - Все пытается показать свой интеллект, пэтэушница недоученная".
   Хотя, справедливости ради, он помнил, что Вероника не только ПТУ окончила, но и техникум. Заочно, "заушно", как говорил Райкин, но окончила. Поменяла не одно место работы и сейчас обосновалась мастером в жилищной конторе. Самое место с ее стервозным характером.
   - Ты куда-нибудь торопишься? - спросила Вероника.
   - Никуда, - ответил Олег.
   - И даже не напросишься ко мне чаю попить? - удивилась Вероника.
   - Ты же знаешь, чем закончится это чаепитие? - усмехнулся Олег.
   - А ты разве против? - спросила Вероника, откровенно глядя ему в глаза.
   - Честно говоря, - ответил Олег, - не против.
   - Тогда в чем же дело? - Вероника взяла его под руку и спросила. - Не возражаешь.
   Олег не возражал, и они отправились к ней домой.
   Уже в квартире он спросил у Вероники, где дочка. Она ответила, что у бабушки с дедушкой.
   "Как обычно", - подумал Олег.
   - Сколько ей уже лет? - поинтересовался он. - Четырнадцать?
   - Да, - ответила Вероника и удивленно спросила. - Ты помнишь, сколько ей лет?
   - Помню, - ответил Олег и добавил. - Когда мы с тобой познакомились, ей было два года.
   Они пили чай, сидя в комнате. На столике стояла вазочка с конфетами.
   - Ты, говорят, после меня сходился с кем-то? - спросила Вероника. - Не пожилось?
   Олег кивнул и развел руками. Мол, что поделаешь.
   - А что так? - продолжала расспросы Вероника.
   - Сразу и не расскажешь, - сказал Олег и в свою очередь спросил. - Я слышал, ты тоже пыталась выйти замуж?
   - Не будем о грустном, - Вероника сменила неприятную ей тему разговора. - Давай лучше потанцуем.
   Она включила магнитофон и из динамиков полилась медленная музыка. Они стали танцевать. Хотя этот танец скорее напоминал близость. Ирина тоже имела привычку прижиматься к партнеру, но до Вероники ей было далеко. Та словно сливалась с мужчиной, чувствуя все его желания. Причем получалось это у нее совсем не вульгарно. Понятно, что этот танец закончился так, как и должен закончиться...
   Они лежали в постели совсем обессиленные, утомленные неоднократной близостью. Олег, лежа на спине, смотрел в потолок, а Вероника, положив голову ему на грудь, тихонько говорила, как им хорошо вдвоем. Словно не было этих шести лет, прошедших после их развода. Олег же пытался вспомнить, как они познакомились.
   "Чей же был тогда день рожденья? - напрягал память он. - Не припоминаю. Странно. Для склероза вроде бы рановато. Хотя, что странного? Столько всего произошло за эти годы".
   Потом все же вспомнил. Жил в ту пору один приятель в "общаге". Звали его Володей Коваленко. Родился он на Кубани, а в Кузбасс подался, как говорили тогда, за "длинным рублем". Вскоре следом за ним приехала его подруга.
   - Притащилась все-таки, "декабристка", - высказался тогда Володя. - Никуда от нее не денешься.
   "Как же ее звали? - напряг память Олег. - Вспомнил! Галя. Галина. Галка. Потомственная кубанская казачка. И сводня еще та. Кабы не она, ничего бы у меня с Вероникой не было".
   Снял Володя квартиру и стал жить вместе с Галей. Но и друзей из "общаги" не забывал. Пригласил как-то Олега с Николаем на свой день рожденья. Веселье было в самом разгаре, когда в дверь позвонила соседка. Она пришла сюда в поисках мужа, который вышел на пять минут и пропал.
   Из прихожей доносился громкий голос. Соседка не стеснялась в выражениях в адрес где-то загулявшего супруга.
   "Стерва!" - подумал Олег.
   Галя пригласила соседку к столу. Та поначалу для приличия отказалась, но, после недолгих уговоров, согласилась. Когда она вошла в комнату, мужчины за столом дружно окинули оценивающими взглядами молодую женщину с хорошей фигурой и роскошными темными волосами с бронзовым отливом.
   "Стерва, - снова подумал Олег и добавил, - но красивая".
   Галя посадила соседку рядом с ним.
   - Как вас зовут очаровательная незнакомка? - спросил Олег.
   - Вероника, - ответила она. - А вас?
   - Олег, - ответил он.
   - Очень приятно, - произнесла Вероника, с интересом поглядывая на него своими зелеными глазами.
   Она выпила бокал вина и почувствовала себя в малознакомой компании совсем по-свойски. Олег, конечно же, не удержался и пригласил ее танцевать. Вероника охотно согласилась. Танцевали они вежливо, не прижимаясь, друг к другу. Но у подвыпившего Олега развязался язык.
   - Вы редкой красоты женщина, - сыпал он комплиментами. - О такой можно только мечтать.
   - Ну, что вы такое говорите? - говорила, улыбаясь, Вероника. - Вы меня совсем смутили.
   Алкоголь не только развязывал язык, но и клонил ко сну. Олег пытался не поддаваться, но, вопреки его воле, глаза на секунду закрылись, и тут он почувствовал на губах поцелуй. Открыв глаза, Олег удивленно посмотрел на Веронику, но та улыбалась, как ни в чем не бывало.
   После танцев еще выпивали. Потом пришел Валерий - муж Вероники и тоже присоединился к застолью. Далее все расплывалось словно в тумане. На следующее утро Олег даже не помнил, как они с Николаем добрались до "общаги". Такие провалы в памяти народная мудрость называет коротко: "заспал".
   До обеда Олег с Николаем опохмелялись минеральной водой, проклиная недавнее горбачевское нововведение - продажу алкогольных напитков с двух часов дня. Дождавшись заветного часа, приятели отправились за пивом. "Подлечившись" уже более основательно, Олег завалился на койку в "общаге" и провел остаток дня с книгой Валентина Пикуля "С пером и шпагой", взятой недавно в библиотеке. А в ночь отправился на работу.
   О вчерашнем дне рожденья Олег почти не вспоминал. А Вероника вообще казалась ему каким-то "чудным мгновеньем", которое, то ли было, то ли не было. Возможно, со временем этот эпизод совсем стерся бы из памяти, но вот только Олегу не дали его забыть.
   Когда на следующий день он проснулся после дневного сна, то с удивлением увидел Галю, сидящую на кровати напротив него.
   - Привет Олег, - улыбаясь, произнесла она.
   - Здравствуй Галя, - поприветствовал он и спросил. - А что ты тут делаешь?
   - Жду, когда ты проснешься, - ответила она.
   - А как ты сюда попала? - недоумевал Олег. - Ведь дверь была закрыта?
   - Коля впустил, - охотно объяснила Галя.
   - А где он сам? - продолжал расспрашивать Олег.
   - В буфет ушел, - ответила Галя.
   Олег тряхнул головой, прогоняя остатки сна. На его вопрос давно ли она здесь сидит, Галя ответил, что с полчаса.
   У Олега в голове возникли смутные подозрения. Такие, как эта Галка, так просто не приходят. Но с другой стороны, он не давал ей никакого повода.
   - Зачем я тебе понадобился? - Олег задал Гале вопрос, на который она ответила, что, ей лично, он совершенно не нужен, а пришла она сюда совсем по другой причине.
   - По какой причине? - спросил Олег, начиная испытывать нехорошие предчувствия и пытаясь вспомнить, не мог ли он чего накуролесить в пьяном виде.
   Вместо ответа Галя задала ему неожиданный вопрос.
   - Ты что собираешься с Веркой делать?
   - С какой еще Веркой? - спросил Олег, ничего не понимая.
   - Ну, с Вероникой, - пояснила Галя. - С соседкой моей. На дне рожденья еще к нам заходила. Помнишь?
   - Помню, - кивнул Олег. - А почему я должен с ней что-то делать?
   - Как почему? - удивилась Галя. - Задурил бабе голову, и в сторону отвалил.
   - Когда я ей мог голову задурить? - изумился Олег. - Я ее видел первый раз в жизни.
   - Значит, успел, - сказала Галя и восхитилась. - Ну, ты орел! Я даже не ожидала от тебя такого.
   Она встала и подошла к окну.
   - Ты, по-моему, явно преувеличиваешь мои возможности, - с иронией сказал Олег, а сам напрягал память.
   "Похоже, я все-таки накуролесил, - подумал он. - Вот только не помню, что именно я натворил".
   Галя резко обернулась.
   - А кто ей лапшу на уши вешал? - спросила она и передразнила Олега, вспомнив его слова, сказанные Веронике. - Вы редкой красоты, женщина. О такой можно только мечтать. Еще и целовались!
   - Она и в самом деле красивая женщина, - сказал Олег. - И о такой можно только мечтать. Значит, говоришь, целовались? А я думал, что это мне показалось.
   Он немного помолчал и добавил.
   - Чего только не скажешь по пьяному делу.
   - А она-то восприняла твои слова всерьез, - возразила Галя. - К тому же не зря говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
   Олег решил прекратить спор
   - Ладно, хватит меня воспитывать, - сказал он. - Ты ведь по делу пришла?
   - Да, - кивнула Галя.
   - Так говори в чем дело, - с нетерпением произнес Олег.
   - Ямщик, не гони лошадей, - остудила его пыл Галя. - В-общем Верка хочет с тобой встретиться.
   Такого Олег не ожидал.
   - Она же замужем? - спросил он. - Как же муж?
   Галя цинично рассмеялась.
   - Объелся груш! - и спросила. - Ты, в самом деле, такой наивный?
   "Вот стерва!" - подумал Олег, но вслух этого не произнес.
   - Знаешь, как-то не верится, - сказал он. - Все-таки замужняя женщина, а меня она видела в первый раз в жизни.
   - Ты не все знаешь, - пояснила Галя. - У них с мужем такие отношения, что возможно скоро разведутся.
   - Понятно, - догадался Олег. - Она видит во мне кандидата на место нового мужа?
   - Необязательно, - ответила Галя. - Просто женщина в поиске.
   И она обрушилась на Олега с упреками.
   - Не понимаю я тебя! - возбужденно говорила Галя. - С тобой такая женщина хочет встретиться, а ты ломаешься, как пряник. Казак ты или нет?
   - Да какой я казак? - усмехнулся Олег. - Отец мой в шутку говорил: "Дед твой был казак, отец - сын казачий, а ты - хрен собачий".
   - Это точно! - согласилась Галя. - Так что мне передать Верке?
   - Передай ей, что я, как юный пионер всегда готов, - ответил Олег. - Где и когда я могу ее увидеть?
   - Вот это другой разговор, - сказала Галя и спросила. - Ты завтра в пять часов вечера свободен?
   - Как птица в полете, - ответил Олег.
   - Тогда приходи к ДК шахты "Камышовой", - сказала Галя, - и жди ее возле газетного киоска.
   И она ушла с чувством выполненного долга.
   В назначенный час Олег был в указанном месте. Ждать Веронику пришлось около получаса. Но Олег отнесся к этому с пониманием. Все-таки замужняя женщина.
   Вероника явилась на свидание с таким видом, как будто сама не знала, зачем она это делает.
   - Ну, здравствуй Олег, - сказала она, переходя сразу на "ты".
   - Здравствуй, Вероника, - произнес он, мучительно соображая, как выстроить разговор с ней.
   Она совсем не походила на женщину, которая вся извелась в ожидании встречи. Возможно, ей передалась его скованность. Олег никак не мог расслабиться. Осознание того, что он общается с замужней женщиной, мешало ему.
   Они шли рядом по городу и разговаривали о погоде, о Володе с Галей. Вероника упомянула о своей дочери. В тот день, когда они познакомились, та гостила у родителей Вероники. Упомянула она и про мужа.
   - Он тоже на "Камышовой" работает? - спросил Олег.
   - Да, - кивнула Вероника. - Комбайнером на девятом участке.
   Девятый участок был добычным. Не самым передовым, но и не отстающим. С ровными стабильными заработками.
   Раз заговорили о муже, Олег решил бросить пробный камушек.
   - Галка говорит, у вас нелады в семье? - спросил он.
   - Проболталась? - усмехнулась Вероника и призналась. - Да, есть такое.
   - Неужели все так серьезно? - спросил Олег.
   - Не знаю, - вздохнула Вероника и добавила. - Возможно, дело кончится разводом.
   Олег молчал. Он не знал, что надо говорить в подобных случаях. Вероника словно прочитала его мысли.
   - Не мучайся, - сказала она. - В таких делах нужно самим разбираться. Советы от посторонних не помогут.
   Они распрощались, немного не дойдя до ее дома.
   - Мы еще увидимся? - спросил Олег.
   - Может быть, - ответила Вероника.
   - А когда? - поинтересовался Олег.
   - Ну, я не могу так просто свидание назначить, - произнесла Вероника. - Я же все-таки замужем.
   Но посмотрев на загрустившего Олега, решила его все же подбодрить.
   - Увидимся, - сказала она, - обязательно увидимся. Город-то маленький.
   Возвращался со свидания Олег со смешанными чувствами. С одной стороны - разочарование. Свидание ведь ни к чему определенному не привело. С другой - непонятное томительнее беспокойство. Предчувствие, что эта женщина не просто так встретилась ему на жизненном пути. Хотя в это не очень верилось. Олег тогда объяснил свое состояние обычным влечением к красивой женщине. Но он заблуждался, еще не догадываясь о том, что влюбился в Веронику всерьез и надолго.
   Вечером в гости к Олегу зашла Галя. Ей не терпелось узнать, чем закончилось свидание.
   - Ну и как все прошло? - спросила она.
   - Да никак, - ответил Олег, словно рубанув сплеча.
   Галя разочарованно смотрела на него. Она пристала к Олегу с расспросами и не успокоилась, пока не вытянула из него все подробности свидания. Он, хотя и нехотя, но рассказал ей обо всем.
   - Облом, - произнес Олег, заканчивая свою исповедь.
   Но к его удивлению Галя так не думала.
   - Не журись, казак, - сказала она. - Все нормально.
   Олег ей не поверил.
   - Ты так считаешь? - спросил он. - А мне показалось, что она вообще равнодушна ко мне.
   Галя с удивлением посмотрела на него.
   - А что ты хотел? - поинтересовалась она. - Чтобы Верка бросилась тебе на шею при первом свидании? Или сразу отдалась в ближайшем подъезде?
   Такие слова смутили Олега, обычно не привыкшего смущаться.
   - Нет, что ты, - сказал он. - Я совсем так не думал.
   - Короче, - сказала Галя, - я вам первое свидание устроила. Все остальное теперь от вас зависит.
   Володя с подругой вскоре уехали. Гале не понравился сибирский климат, и она уговорила его вернуться на Кубань. Олег даже получил письмо от них, в котором они сообщали, что поженились, и звали в гости в свою кубанскую станицу. Но так и не довелось съездить.
   Роман Олега с Вероникой развивался по законам любовной драматургии: с завязкой и последующим действием. А вот до развязки было еще далеко.
   После первого свидания Олег не видел Веронику два месяца. Он хотел встретиться с ней, но никак не получалось. Казалось бы чего проще. Если знаешь, где она живет, то чаще бывай возле ее дома. Рано или поздно встретитесь. Олег так и делал, но встречи все равно не происходило. Вероника не попадалась ему на глаза. И даже в окнах ее квартиры по вечерам не горел свет. Как будто там никто не жил. Олег уже почти потерял надежду встретиться с Вероникой.
   Конечно же, он думал о ней. Хотя и нельзя сказать, что она занимала все его мысли. Будучи безнадежно влюбленным в Веронику, он, тем не менее, не отказывался от общения с другими женщинами. А на День шахтера, который Олег праздновал в малознакомой компании, даже близко пообщался с одной разбитной разведенкой.
   И все же встреча состоялась. Проходя как-то мимо дома Вероники, Олег с удивлением заметил, что в окнах ее квартиры горит свет. Он встал, как вкопанный и лихорадочно соображал, что делать дальше.
   "Кто там? - думал он. - Вероника или Валерка? Или оба сразу?"
   Олег понимал, что другого шанса увидеть Веронику, у него может не появиться. Во всяком случае, в ближайшее время.
   "Зайти или нет? - размышлял он. - А если зайду, что скажу? Не Веронике. С ней понятно. А ее мужу, если он там".
   Олег стал придумывать возможные причины для оправдания. Решение нашлось быстро.
   "Скажу, что зашел спросить не получали ли они писем от Володи с Галкой, - придумал Олег. - Я, мол, от них ни одного письма так и не получил. Логично. Хотя, конечно, слабенькое оправдание".
   И все же он не решался зайти. И тут Олегу в голову пришла неожиданная мысль.
   "Идея! - подумал он и напряг память. - Где здесь ближайший телефон-автомат?"
   Вспомнил, что недалеко. Метрах в пятидесяти отсюда, возле ближайшего почтового отделения. Олег быстрым шагом направился туда. К его радости телефон находился на месте в исправном состоянии. Малолетние телефонные вандалы до него не добрались. И трубка не оборвана, и гудок в ней звучал. Олег набрал номер.
   - Девятый участок, - послышался голос в трубке. - Помощник начальника слушает.
   - Скажите, пожалуйста, - попросил Олег, - в какую смену сегодня работает Валерий Сергеев?
   Помощник начальника участка подобному вопросу не удивился. Когда люди работают по скользящему графику, бывает, что и близкие не могут его запомнить, не говоря уж про знакомых.
   - Сейчас посмотрим, - сказал он и через минуту ответил. - Во вторую.
   Олег поблагодарил и поспешил вернуться к дому Вероники. Но когда он был на месте, к его огорчению свет в окне уже не горел. От такого невезения Олег выругался.
   "Ну, что тут поделаешь? - в сердцах подумал он и обвинил себя. - А вот не надо было ходить звонить! Перестраховщик!"
   И тут видно судьба сжалилась над ним. Он увидел Веронику. Она торопливым шагом вышла из-за дома на улицу. Времени на раздумья не оставалось.
   "Не робей! - приказал сам себе Олег. - Другого случая может не быть".
   - Вероника! - окликнул он ее.
   Она услышала и стала озираться по сторонам. Увидев спешащего к ней Олега, Вероника, хотя и не сразу, но узнала его.
   - Куда ты пропал? - спросила она у Олега.
   - Я пропал? - удивленно спросил он. - По-моему это ты пропала? Ты сейчас куда направляешься?
   - Домой, - коротко ответила Вероника.
   Олег ничего не понял.
   - Как домой? - спросил он. - А здесь разве не твой дом?
   - Я развожусь с мужем, - объяснила ему Вероника. - И сейчас вместе с дочкой живу у родителей.
   - А он живет тут? - спросил Олег.
   - Нет, - ответила Вероника. - Он живет у своих родителей. А сюда я иногда прихожу. Проверяю порядок. Все-таки это моя квартира. Мой муженек сделал благородный жест. Заявил, что оставляет квартиру мне. Хотя получал ее именно он.
   - Действительно, благородно, - признал Олег.
   - Но пока мы не развелись, - продолжала Вероника, - у него есть ключи от квартиры. И он имеет привычку приводить сюда своих друзей. А возможно и не только друзей.
   Сказано это было каким-то равнодушным голосом.
   - Ты его не ревнуешь? - удивленно спросил Олег.
   - Устала ревновать, - ответила Вероника.
   Олег решил сменить тему разговора.
   - Я тебя провожу до дому? - спросил он. - Ты не возражаешь?
   - Проводи, - согласилась она.
   Какое-то время они шли, молча. Наконец Олег решился.
   - Вероника, я должен сказать тебе одну важную вещь, - произнес он.
   - Какую? - спросила она, делая вид, что не догадывается, о чем именно хочет с ней поговорить Олег.
   - Ты не поверишь, но я в тебя влюбился. Я уже не могу без тебя.
   Вероника остановилась и посмотрела ему в глаза.
   - Это - правда, Олег? - спросила она. - Если это шутка, то не надо так шутить.
   Олег готов был разбиться в лепешку, но доказать, что он не шутит. И, кажется, Вероника поверила ему.
   Они дошли до дома ее родителей. В подъезде начали целоваться. Причем с такой страстью, что Олег, отбросив все приличия, стал уговаривать ее вернуться назад, в пустую квартиру. Но Вероника не соглашалась.
   - Не сегодня, Олег, - говорила она.
   - А когда же? - нетерпеливо спрашивал он.
   - Не знаю, - уклончиво отвечала Вероника. - Я еще не готова к такому шагу.
   - А когда ты будешь готова? - допытывался Олег.
   - Возможно, скоро, - загадочно улыбаясь, говорила она. - Потерпи немного.
   Вероника ловко выскользнула из крепких объятий Олега. И, бросив на ходу "До свиданья", скрылась за дверью. Олег, возбужденный внезапным свиданием, отправился в "общагу". Ему казалось, что до вожделенной цели рукой подать.
   Предчувствие его не обмануло. Все произошло через несколько дней на квартире у Вероники. Правда, не совсем так, как виделось это Олегу. Он ожидал, что они начнут с поцелуев. Затем, охваченные страстью, начнут раздевать друг друга и наконец, сольются в любовном восторге. В общем, зарубежное кино для взрослых. Но в жизни многое происходит не так красиво, как в кино.
   Начали они и в самом деле с поцелуев. Но лишь только рука Олега скользнула под подол к Веронике, как та отстранила его.
   - Погоди, Олег, - произнесла она. - Не спеши.
   "Ну, что еще?" - недовольно подумал он.
   Но Вероника к его удивлению сноровисто расстелила постель.
   - Раздевайся и ложись, - сказала она. - Я сейчас вернусь.
   И ушла в ванную. Олег, немного разочарованный, быстро разделся и лег в постель, укрывшись одеялом. Он напряженно ждал Веронику. Она вышла из ванной через несколько минут в одних трусиках. Стыдливо улыбаясь и прикрывая груди руками. И тут же нырнула под одеяло. В постели "стыдливая" Вероника оказалась раскрепощенной женщиной без всяких комплексов...
   Когда они без сил лежали на истерзанной постели, Вероника спросила у Олега, что он, наверное, не совсем так представлял их первую близость.
   - А как, по-твоему, я представлял? - спросил Олег.
   - Наверное, как мы целуемся, обнимаемся, - предположила Вероника, - а затем в порыве страсти срываем друг с друга одежды, как пишут в романах. Ну и так далее.
   "Вот ведьма! - подумал Олег. - Хотя нет. Ведьма - это женщина средних лет".
   - Ты - колдунья, - сказал он. - Ты, наверное, мысли читать умеешь?
   Веронике сравнение с колдуньей польстило.
   - Возможно, - сказала она. - Но об этом не сложно было догадаться. Просто я боялась, что от возбуждения ты разрядишься раньше времени.
   И тут Вероника похвалила Олега.
   - А ты оказался "долгоиграющий". Молодец!
   Сказана это было словами женщины, имевшей возможность сравнить. С мужем, а может быть и еще с кем-нибудь. Но Олег не придал этому значения. Он находился на седьмом небе от счастья.
   Обладать любимой женщиной - это небывалое наслаждение. Особенно, если она отдается умело и самозабвенно. Ни до, ни после Вероники, Олегу ни с кем не было так хорошо, хотя попадались ему еще те искусницы. Наоборот, воспоминания о Веронике впоследствии неоднократно оживляли его равнодушное общение со случайными партнершами.
   А пока счастливые обладатели друг друга не могли насытиться близостью. Встречались при малейшей возможности и сразу бросались в постель. Все это напоминало какое-то любовное безумие.
   Иногда свидания срывались. И тогда Олег либо встречал Веронику после работы, либо, если у нее были выходные дни, бродил возле дома родителей. Он уже примелькался местным бабкам. Те быстро все разузнали и осуждающе поглядывали в их сторону. Мол, не успела с мужем развестись, а уже нового хахаля завела. И этот тоже хорош, к чужой жене ходит.
   Однажды на квартире у Вероники Олег столкнулся с Валерием. Тот зашел по каким-то делам. Глянул на Олега недобро-равнодушным взглядом. Кивнул, здороваясь. О чем-то недолго говорил с Вероникой на кухне. Попрощался и ушел.
   - О чем ты с ним говорила? - ревниво спросил Олег у Вероники.
   - Не ревнуй, - отвечала она. - Он - это мое прошлое. Ты - настоящее и будущее. Иди ко мне. Не будем терять времени.
   Олег за несколько недель похудел килограмм на десять. Николай Усольцев только головой качал, глядя на приятеля.
   - Ну и выездила она тебя, Олег, - говорил он с легкой завистью. - Скоро ветром качать станет.
   Влюбленный Олег, всерьез считал, что его встреча с Вероникой - это судьба.
   - Обстоятельства жизни сложились так, что мы с тобой встретились, - убеждал он ее. - Я мог не попасть служить в Кузбасс. Мог после службы уехать домой. Мог остаться в Новокузнецке. Или не пойти на день рожденья к Володьке. Да и ты могла не зайти на огонек. Или муж был бы дома. Или дочка в тот день не гостила бы у бабушки с дедушкой. И еще целая куча всяких причин. А случайно в городе мы бы вряд ли когда-нибудь познакомились.
   Вероника его не разубеждала.
   - Ты прав, - говорила она. - Значит, звезды сложились именно так, чтобы мы с тобой встретились.
   Как и многие другие современные молодые женщины, она увлекалась гороскопами, астрологией, хиромантией и всякой прочей чертовщиной.
   Но любовная эйфория не могла продолжаться вечно. Незаметно, словно тать в ночи, приближалось охлаждение отношений. И, как гром среди ясного дня, прозвучали слова Вероники: "Нам надо расстаться", потрясшие Олега до глубины души.
   Произошло это летом следующего года. Ничего не предвещало подобного исхода. Не было ни ссор, ни взаимных упреков. Просто однажды Вероника сказала то, чего Олег никак не ожидал услышать.
   - Почему? - удивился он и спросил первое, что ему пришло в голову. - Ты хочешь вернуться к мужу?
   Вероника к тому времени уже развелась с ним.
   - Нет, - ответила Вероника, - и не думала.
   - У тебя появился кто-то другой? - спросил Олег.
   - Пока нет, - ответила она.
   Это "пока" Олега чуть не взбесило.
   - Как это понимать? - спросил он. - Пока?
   - Потом все равно кто-нибудь появится, - объяснила Вероника.
   - А чем я тебя в таком случае не устраиваю? - еще больше удивился Олег. - Тебе моя внешность не нравится или характер раздражает?
   - Нет, - ответила Вероника. - Внешность у тебя нормальная, мужественная. Характер, конечно, не сахар, но терпимый.
   - Так в чем же дело? - спросил Олег, совсем запутавшийся в догадках.
   - Олег, ты хороший, - сказала Вероника. - Но ты такой же, как мой бывший муж. Обыкновенный шахтер. Ты хорошо зарабатываешь. Но мы живем в маленьком, богом забытом, городишке. В каком-то медвежьем углу. Может тебе и нравится здесь жить, а мне - нет. Я бы хотела жить в большом городе. В Москве или Ленинграде. В крайнем случае, в Свердловске или Новосибирске.
   Олег уже слышал от нее подобные слова не один раз. Про себя он называл их "мечтой идиота", как Остап Бендер. Олег не понимал этой тяги к жизни в большом городе. Сам он до этого жил и в Алма-Ате, и в Новокузнецке. И не сказать, что видел в этом какие-то особые преимущества. Может от того, что жил на окраине. Нынешнее место жительства казалось ему более удобным для жизни. Вероятно от того, что он сам родился и вырос в небольшом городке.
   - Я сделала большую ошибку, что вышла замуж в восемнадцать лет, - продолжала Вероника. - Изменить свою жизнь я могу только одним способом - снова выйти замуж, но, уже не допуская прежних ошибок. Это цинично звучит, но это так.
   Поле таких рассуждений, Олег не знал, что сказать. Он сдержался, чтобы не сказать вслух слова, просившиеся к нему на язык.
   - А ты не торопишься? - спросил Олег.
   - Нет, Олег, не тороплюсь, - ответила Вероника. - Наш роман, как болото. Затягивает нас обоих. Я хочу вырваться из этой трясины.
   Олег видел, что переубеждать ее бесполезно.
   - Ты все-таки подумай хорошенько, - попросил он.
   Вот так они и расстались. Олег пару раз встречал ее после работы, пытался поговорить с ней. Но Вероника была холодна, как лед. Олег понял, что ему ее не вернуть. И он почти смирился с этим. Первое время ему хотелось сменить обстановку, уехать куда-нибудь. Дело привычное. Не в первый раз. Новые места, новые впечатления, новые люди. Возможно новая любовь. Но не уехал. Либо тяга к перемене мест в нем ослабла, либо стал понимать, что от себя не убежишь. А может быть где-то в глубине души еще теплился огонек надежды, что они снова будут вместе.
   Помириться довелось через два года. Устроить свою личную жизнь, как хотелось, Веронике за это время не удалось. Были неудачные романы. Была неудачная попытка восстановить отношения с мужем, завершившаяся окончательным расставанием.
   Олег тоже испытывал разочарование от скоротечных романов и случайных любовных связей. Их случайная встреча и последующее примирение оказались нужны им обоим. Такой взаимной нежности они до этого никогда не испытывали друг к другу. Это была не просто всепоглощающая страсть. Это было что-то большее, необъяснимое. Неудивительно, что вскоре Олег и Вероника поженились.
   Странный это был брак. Жили они вдвоем. Дочка Вероники почти постоянно жила у бабушки с дедушкой. Олег спрашивал Веронику, почему она не хочет забрать ее от родителей.
   - Ей там привычнее, - отвечала та. - Пусть еще поживет немного.
   Это "немного" растянулось на все три года их совместной жизни
   - Может тебе родить еще одного ребенка? - не один раз спрашивал Олег у Вероники.
   - Чтобы остаться в случае развода одной с двумя детьми? - отвечала она ему вопросом на вопрос.
   - Ты не уверена во мне? - каждый раз спрашивал Олег.
   - Я ни в ком не уверена, - отвечала Вероника. - Ни в тебе, ни в себе. Да ты посмотри вокруг, жизнь, какая. Как в сказке: чем дальше, тем страшней. Какие уж тут дети?
   Все-таки та двухлетняя размолвка, когда они расстались, казалось навсегда, сыграла свою роль. Не зря говорится, что отрезанный ломоть назад не прилепишь. Подспудно они оба ощущали всю ненадежность своего брака. Ситуация усугублялась жуткой ревностью Вероники. А все это рано или поздно должно было привести к разводу. Что, в конце концов, и случилось...
   Олег ушел от Вероники под утро. Не хотелось вставать вместе с ней, завтракать, о чем-то говорить. Он проснулся в шестом часу. Выскочил из-под теплого одеяла в бодрящую прохладу квартиры. Отопительный сезон еще не начался. Олег умылся в ванной и стал одеваться.
   - Ты куда так рано? - спросила спросонок Вероника.
   - На работу, в первую смену, - соврал Олег.
   - А почему ты вчера не говорил, что в первую смену работаешь? - удивилась Вероника. - Я бы будильник завела, а то мог и проспать.
   - Как видишь, не проспал, - ответил Олег.
   - Тебя покормить? - спросила Вероника.
   - Не надо, - сказал Олег. - В столовой на шахте поем.
   - Как хочешь, - сказала Вероника.
   Она все же поцеловала его на прощанье.
   - Не забывай, заходи, - попросила Вероника. - Я тебе всегда буду рада.
   Олег не стал ничего обещать. Торопливо попрощался и ушел.
  

VI

  
   Через несколько дней, в следующий выходной, Олег навестил в больнице Тимофеича. Близился вечер. Олег и Тимофеич сидели на скамейке среди облетевших кустов сирени. Это укромное место было выбрано Олегом не случайно. Он достал из внутреннего кармана ветровки плоскую бутылочку коньяка, объемом четверть литра, и плитку шоколада.
   - Ты как, Тимофеич, насчет пяти капель, не возражаешь? - предложил Олег.
   - Не возражаю, - согласился Тимофеич.
   - А тебе можно? - поинтересовался Олег.
   - Можно? - переспросил Тимофеич и ответил. - Нужно!
   - А неприятностей не будет? - спросил Олег.
   - Не будет, - успокоил его Тимофеич. - Обход был с утра. Шоколадкой закусим - медсестры вечером не унюхают. Да что ты меня пытаешь?
   - Это я так, - сказал Олег, - для очистки совести.
   И он достал из бокового кармана два пластиковых стаканчика. Распечатал плитку шоколада. Свернул пробку на бутылочке и налил в стаканчики граммов по сорок. Так, чтобы на три раза хватило.
   - Твое здоровье, Тимофеич, - произнес Олег.
   - И тебе не хворать, - отозвался тот.
   Выпили. Отломили по дольке шоколадки. Закусили.
   - Что врачи говорят? - спросил Олег.
   Тимофеич только рукой махнул.
   - А что они могут сказать. Сердце, говорят, беречь надо. Укатали Сивку крутые горки.
   - А в шахту пустят? - спросил Олег.
   - Пустят, - произнес Тимофеич и невесело добавил. - Пока.
   Олег не понял, что значит "пока".
   - Выйду с больничного, буду работать, - пояснил Тимофеич. - Не инфаркт же. Ну, подумаешь, сердечко прихватило. А в следующем году на медосмотре видно будет. Может, и выведут из шахты на поверхность.
   - Тебе уже "полтинник" есть? - спросил Олег.
   - В следующем году будет, - ответил Тимофеич.
   - Но тебе уже пенсию платят по "малолетке"?
   Так шахтеры называли выход на пенсию по стажу раньше пятидесяти лет. Тимофеич кивнул.
   - Чем будешь заниматься, если из шахты выведут? - спросил Олег.
   - Найду какую-нибудь работу на поверхности, - ответил Тимофеич. - На эту пенсию, сам понимаешь, не проживешь. Выведут - видно будет. Война план покажет.
   Олег снова налил коньяк в стаканчики.
   - Война план покажет, - повторил он за Тимофеичем и они выпили.
   - Кто сейчас звеньевой вместо меня? - спросил Тимофеич. - Ты?
   - Я, - кивнул Олег и добавил, - временно.
   - Считай, что постоянно, - сказал Тимофеич. - Я после больницы, скорее всего, в первую смену пойду, в "ремонт". У меня к тебе такое дело. Мой старший сын на курсах проходчиков учится. Скоро на практику. Возьмешь к себе в звено? Я с "бугром" поговорю.
   - Возьму, - согласился Олег и спросил. - А у тебя ведь и еще один сын есть?
   - Есть, - ответил Тимофеич. - В армии сейчас служит, весной вернется.
   - И еще дочка? - спросил Олег. - Ты говорил, она замуж собиралась?
   Тимофеич только рукой махнул.
   - Передумала.
   - А что так?
   - Да, застала жениха с какой-то девкой, - сказал Тимофеич, - и передумала. Тот хотел помириться, прощения просил, а она ни в какую. "Между нами все кончено и точка".
   - Бывает, - произнес Олег и разлил остатки коньяка по стаканчикам.
   Только они выпили, как их уединение было нарушено. Неожиданно появилась девушка лет двадцати пяти.
   - Вот вы где спрятались, чтобы вам никто не мешал, - недовольно произнесла она и лишь потом поздоровалась. - Здравствуйте.
   - Здравствуйте, - кивнул Олег.
   - Легка на помине, - сказал Тимофеич. - Познакомься, Олег. Это моя дочка - Оксана.
   Олег внимательно оглядел девушку. Среднего роста. Стройная, но не худая. Темноволосая и синеглазая, что не часто бывает. Лицо приятное.
   "Типичная хохлушка", - сделал вывод Олег, не думая о том, что у самого мать украинка.
   - А это, Оксана, Олег, - обратился Тимофеич к дочери. - Вот он меня из шахты на себе вынес, когда у меня сердечко прихватило.
   Сердитое лицо Оксаны мгновенно стало доброжелательным.
   - Спасибо вам за папу, Олег, - искренне поблагодарила она.
   - Я не один был, - скромно произнес Олег.
   - Все равно спасибо, - повторила Оксана и все же добавила. - А вот коньяком вы его зря поите.
   Они с интересом смотрели друг на друга, и это не укрылось от глаз Тимофеича. Он подумал, что неплохая пара могла бы из них получиться. Олег, правда, старше Оксаны лет на десять. Но это пустяки. Главное, он человек надежный.
   Оксана передала отцу пакет с передачей и сразу же засобиралась домой. Олег тоже попрощался с Тимофеичем. Тот попросил их приходить еще. Хоть поодиночке, хоть вдвоем. Олег и Оксана слегка смутились, но ничего не сказали.
   Они вместе шли к выходу из больничного городка и вели неспешный разговор. Вдруг Оксана замолчала, и лицо у нее стало недобрым, даже злым.
   "Я что-то не то сказал?" - подумал Олег, но быстро понял, что он тут не причем.
   Навстречу шла женщина лет тридцати или чуть постарше. Высокая крашеная блондинка с хорошей фигурой. Она казалась бы красивой, если бы не некая вульгарность в облике.
   Олег догадался, кто это. Та самая женщина, к которой несколько лет назад едва не ушел Тимофеич. Видно не случайно появилась она в больничном городке.
   "Укатали Сивку крутые горки, - подумал Олег, вспомнив слова Тимофеича. - Сивка-то, похоже, еще борозды не портит, хоть и глубоко не пашет".
   И словно подтверждая его мысли, женщина направилась в сторону кардиологии. Оксана проводила ее недобрым взглядом, а потом спросила.
   - Скажите, Олег, а все мужчины не могут жить в браке, чтобы не ходить на сторону? Есть такие, которые не изменяют женам?
   - Конечно есть, - ответил он.
   - Я что-то сомневаюсь, - не поверила Оксана и спросила. - Вы женаты?
   - Нет, - ответил Олег.
   - Неужели? - удивилась Оксана. - Но были?
   - Был, - подтвердил Олег.
   - Вы изменяли жене? - спросила Оксана. - Только честно.
   - Нет, - ответил Олег, - не изменял.
   - Почему? - поинтересовалась Оксана. - Вы слишком верный муж?
   - Нет, - улыбнулся Олег, - скорее ленивый.
   - Да? - удивилась Оксана. - А это влияет на супружескую верность?
   - Влияет, - подтвердил Олег. - Зачем мне искать приключений на свою голову, если у меня жена под боком.
   - Но ведь многие ищут? - не согласилась с ним Оксана.
   - Ищут, - признал Олег.
   - Почему? - допытывалась Оксана. - Чего им надо? Почему им не хватает, как вы говорите, того, что есть под боком?
   - На этот вопрос не могут найти ответ уже много веков, - сказал Олег и добавил. - И к тому же изменяют не только мужья женам, но и жены мужьям.
   Это ему было хорошо знакомо из собственного опыта.
   - Да, бывает, - согласилась Оксана, но тут же потребовала. - Не уходите от ответа. Отвечайте за мужчин.
   Олег, улыбаясь от такого напора, неожиданно предложил зайти куда-нибудь, посидеть. Оксана не стала ломаться и согласилась. Они зашли в ближайшее кафе. Сели за свободный столик и дождались официантку.
   - Что вам заказать? - спросил Олег.
   - Мороженое и бокал полусладкого вина, - ответила Оксана и спросила. - Я вас не сильно разорю?
   - Не разорите, - произнес Олег, а сам вспомнил Ирину.
   "И эта тоже любит полусладкое", - подумал он.
   - Тогда и мне мороженое. - решил Олег.
   Из полусладких вин в меню была только "Изабелла", но Оксана не возражала против нее.
   - Две порции мороженого, бокал "Изабеллы" и сто пятьдесят грамм коньяка, - продиктовал Олег заказ официантке.
   Та ушла. В ожидании Олег спросил у Оксаны.
   - Вы заметили, как называется кафе?
   - "Жемчужина Алатау", - ответила девушка. - А что, вам не нравится?
   - Нравится, - сказал Олег и добавил. - Навевает воспоминания.
   - Какие, если не секрет? - спросила Оксана.
   - Разные, - неопределенно произнес Олег. - Я ведь всю жизнь прожил в предгорьях Алатау.
   - Ну и что? - удивилась Оксана. - Я тоже.
   - Вы прожили всю жизнь в предгорьях Кузнецкого Алатау, - возразил Олег. - А я родился и вырос в предгорьях Джунгарского Алатау. Потом жил и работал в Алма-Ате, предгорьях Заилийского. Там даже местная газета называлась "Огни Алатау". А сейчас вот живу здесь. Даже в армии служил и то здесь, недалеко.
   - Как интересно, - сказала Оксана. - Вся жизнь в предгорьях Алатау.
   Принесли заказ: мороженное в вазочках, коньяк и вино в бокалах.
   - За знакомство, - поднял бокал Олег.
   - За знакомство, - повторила Оксана и предложила. - Перейдем на "ты"?
   - Давай, - согласился Олег.
   Оксана осушила свой бокал наполовину. Олег сделал глоток коньяка.
   - Так почему же, Олег, мужчины ходят "налево"? - спросила Оксана. - Мне бы очень хотелось знать твое мнение.
   - Тебе по-прежнему не дает покоя этот вопрос? - Олег понял, что отшутиться не получится, придется отвечать серьезно. - Существуют разные причины.
   - Какие именно? - спросила Оксана.
   Олег задумался, глядя в бокал. Потом посмотрел в пристальные глаза Оксаны, ожидающей ответа.
   - Во-первых, - стал перечислять Олег, - есть люди, которые будут изменять в любом случае, без всяких причин. Просто натура у них такая, азарт охотничий.
   - Да, таких много, - удрученно кивнула Оксана. - Ну, а остальные?
   - Страх перед надвигающейся старостью, - продолжал перечислять Олег. - Стремление доказать самому себе, что еще мужчина хоть куда.
   - Это ты про моего отца? - спросила Оксана.
   - Я совсем не имел его в виду, - произнес Олег. - Ты обиделась?
   - Нет, нисколько, - ответила Оксана. - Не надо оправдываться. Лучше рассказывай дальше. Я тебя внимательно слушаю.
   - Бывает, что наскучила законная жена, хочется разнообразия, - сказал Олег. - Ну и нельзя исключать внезапную любовь. Как в песне: "Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь".
   Олег закончил свою краткую лекцию на тему "Причины мужской неверности". Он ждал, что скажет Оксана.
   - Ты так все по полочкам разложил, - произнесла она, после недолгого молчания, - что становится страшно. Как жить? Что делать?
   - Давай выпьем, - предложил Олег, поднимая бокал.
   - Давай, - без особого энтузиазма отозвалась Оксана.
   Когда доели мороженое. Олег расплатился, и они покинули кафе. Им было по пути, и Оксана разрешила Олегу проводить себя до дому. Уже прощаясь возле подъезда, девушка спросила.
   - Скажи, Олег, а твоя лень на домашнее хозяйство не распространяется? Или только на посторонних женщин?
   - Что ты, Оксана, - Олег поспешил успокоить ее. - Дома у меня полный порядок.
   - Да? - недоверчиво произнесла она. - С трудом верится.
   - Некоторые наоборот считали меня чересчур самостоятельным, - произнес Олег.
   В синих глазах Оксаны мелькнуло что-то похожее на ревность.
   - Некоторые - это кто? - спросила она. - Женщины?
   - Оксана, ну зачем тебе это знать? - спросил Олег. - Мне не хочется ворошить прошлое. А если хочешь убедиться какой у меня дома порядок, приходи в гости.
   - Приглашаешь? - и Оксана задумалась. - Хорошо, я приду. Звони.
   Она продиктовала Олегу номер домашнего телефона.
   - Запомнишь? - спросила Оксана. - Или надо записать?
   - Запомню, - пообещал Олег, - и позвоню.
   Оксана скрылась в подъезде, а Олег не спеша пошел домой. Идти было недалеко - минут десять ходьбы.
   "Интересная штука жизнь, - размышлял Олег. - Пошел навестить Тимофеича в больнице - познакомился с его дочерью. Похоже, я ей понравился. Да и она мне тоже. Неплохо было бы пообщаться с ней поближе. Но она дочка Тимофеича. Тут или всерьез, или никак. А почему бы и не всерьез? Вдруг это моя судьба? Все может быть".
   И настолько неожиданной была эта мысль, что Олег непроизвольно ускорил шаг.
   "Как говорит Тимофеич, - подумал он, - война план покажет".
  

Часть четвертая

Декабрьские морозы

I

   2 декабря Олег вернулся домой после второй смены. Отряхнул с себя снег на лестничной площадке и лишь затем вошел в квартиру. Снял куртку. Разулся. Прошел на кухню. Достал кастрюлю с остатками борща из холодильника и поставил на плиту. Пока борщ разогревался, включил в комнате телевизор. Но на экране вместо музыкальных клипов, которые в это время обычно показывали на местном телеканале, он увидел объявление: "В связи с катастрофой на шахте в Кузбассе развлекательные программы отменены". Такое краткое сообщение озадачило его.
   "Какая катастрофа? - подумал Олег. - На какой именно шахте? Кузбасс-то большой".
   Ему вспомнилась авария пятилетней давности на шахте имени Шевякова. Тогда погибло двадцать четыре человека.
   "А ведь ровно пять лет прошло, - прикинул он. - Это ведь тоже в начале декабря было. То ли первого, то ли второго числа. Неужели опять где-то взорвалось?"
   Не хотелось верить, что опять где-то погибли люди.
   Олег убрал с плиты кастрюлю с разогревшимся борщом. Поужинал в мрачных раздумьях.
   "Да, - размышлял он. - Похоже, где-то опять рвануло. И не просто рвануло, а сильно. Сколько же человек погибло? Десять, двадцать? Наверное, не меньше, раз отменили развлечения".
   После ужина Олег смотрел телевизор, время от времени переключая каналы. Пока, наконец, не наткнулся на программу новостей. Действительность оказалось еще хуже, чем он предполагал. Взрыв произошел на шахте "Зыряновской" в Новокузнецке. Погибло шестьдесят семь человек. Подобных катастроф в Кузбассе не было более полувека.
   На следующий день о взрыве на "Зыряновской" говорили на всех телеканалах. В стране объявили траур. Областное телевидение показало список погибших. Под печальную мелодию на экране одна за другой появлялись фамилии: русские, украинские, татарские, немецкие. Некоторые из них Олегу были знакомы, хотя он и не работал на "Зыряновской". Но в этом шахтерском районе часто бывало, что родные братья, отцы и сыновья трудились на разных шахтах.
   Через несколько дней, когда Олег работал уже в ночную смену, вечером к нему в гости зашел Вадим. Он был явно не в духе. Олег поинтересовался, что случилось. Вадим лишь недовольно поморщился.
   - Ну, а все-таки? - спросил Олег. - Машка опять настроение испортила?
   - Нет, тут другое, - ответил Вадим и добавил. - Выпить бы.
   - Ну, извини, - сказал Олег. - Ночная смена. Сам не пью и тебе не советую.
   - Да я понимаю, - произнес Вадим и спросил. - Чаю нальешь?
   - Всегда, пожалуйста, - ответил Олег и пошел на кухню.
   Когда они уже пили чай, Олег спросил у Вадима, отчего же он все-таки такой невеселый.
   - Чего веселиться-то? - ответил Вадим и стал рассказывать. - На выходных ездил в Новокузнецк к родителям. Встретил одноклассника. Мы с ним когда-то после школы вместе в институт поступали. Я не прошел по конкурсу, а он поступил.
   - Как не прошел по конкурсу? - удивленно спросил Олег. - Ты же говорил, что тебя отчислили со второго курса?
   - Это было уже после армии, - пояснил Вадим и повторил. - А тогда я не прошел по конкурсу, а он поступил. Окончил институт, стал горным инженером. В последние годы работает в горнотехнической инспекции. Вот он мне и рассказал подробности взрыва на "Зыряновской".
   Олег живо заинтересовался.
   - Расскажи, - попросил он. - А то по телевизору ничего толком не говорят. Один только прогоревший самоспасатель показали.
   - Вот-вот! - сказал Вадим. - На этот самоспасатель они и хотят все списать. Раздавил, мол, комбайнер качалкой комбайна самоспасатель, произошла реакция содержимого, воспламенение и взрыв. А откуда столько метана в забое? Почему датчики не сработали? Где была их хваленая аппаратура газовой защиты? И самое главное: кто за это все должен отвечать?
   - А что там было на самом деле? - спросил Олег. - Откуда столько метана?
   Вадим задумался.
   - Даже не знаю с чего начать, - сказал он.
   - Давай от печки, - сказал Олег, - как хороший танцор.
   Вадим невесело усмехнулся.
   - От печки, так от печки, - и стал рассказывать. - На шахте, как обычно, были проблемы с очистным фронтом. Добычная бригада лаву отработала, а новую еще не нарезали.
   - Знакомая картина, - прокомментировал Олег.
   - Чтобы нарезать лаву, надо было пройти два штрека - вентиляционный и конвейерный, - рассказывал Вадим, - от конвейерного уклона к фланговому. А штрека только засекли, прошли совсем немного. А это еще как минимум на год проходки. А руководству шахты уголь позарез нужен был. Вот оно и решило - отступить от конвейерного уклона и нарезать монтажную камеру. Все так и сделали. Смонтировали в "монтажке" комплекс и начали лаву отрабатывать прямым ходом в сторону флангового уклона.
   - Прямым ходом? - недоверчиво спросил Олег. - Что-то я не слышал, чтобы в Кузбассе лавы прямым ходом отрабатывали. Там же штрека надо сохранять за лавой. Одной перекрепки сколько.
   - Если бы дело только в перекрепке было, - сказал Вадим. - Там еще и газу было море. Пласт-то газообильный. Да еще учти, проходчики впереди лавы два штрека проходили. Что у них там за схема проветривания была, я даже не представляю. Предполагают, что газ скопился в завале. А при посадке кровли его и выдавило в лаву. А там неизвестно, что было. То ли искра, то ли действительно самоспасатель раздавили. Итог, сам знаешь. Шестьдесят семь трупов. Из-за чьей-то жадности и некомпетентности. И, как говорит мой одноклассник, никто, скорее всего, за это не ответит. Все спишут на человеческий фактор. То есть, на погибших.
   Вадим закончил свой рассказ.
   - Вот суки! - выругался Олег и добавил. - Сталина на них нет.
   Они помолчали, думая каждый о своем.
   - Ты знаешь, - снова заговорил Вадим, - что я не был никогда горячим поклонником социализма.
   Олег усмехнулся и сказал, что конечно знает.
   - Нашего советского социализма, - уточнил Вадим. - Какой-нибудь шведский социализм мне нравился. Со свободной личностью, за которую не решают, какие фильмы она должна смотреть, какие книжки читать. Когда не загоняют на собрания, не заставляют выходить на субботники. Когда не надо считать деньги до получки. Когда в магазинах полно товаров. Пусть не как в Америке, но хотя бы, как в бывшей Югославии. Пусть не сто сортов колбасы, но хотя бы десяток.
   Олег снова усмехнулся.
   - Старые песни о главном, - сказал он. - Я их от тебя уже достаточно наслушался.
   - Послушай еще, - огрызнулся Вадим. - Но я никогда не был поклонником дореволюционной России, которую потерял Говорухин. Не страдал по "невинно убиенному" царю, который со своей камарильей и Распутиным довел страну до революции. И мне Чапаев или даже Махно ближе, чем Колчак или Деникин. И, хотя я не люблю Сталина, Власова я все равно считаю предателем, которому нет оправдания.
   - Умные речи и слушать приятно, - промолвил Олег.
   - Подожди, не перебивай, - раздраженно сказал Вадим. - Когда мы бастовали в восемьдесят девятом, я думал, что у нас будет "социализм с человеческим лицом". В августе девяносто первого я думал, что если у нас и будет капитализм, то на западный манер. С достойной зарплатой и социальными гарантиями. Потому что считал, что "дикий" капитализм уже не вернется. Что он остался в прошлом, до семнадцатого года. А что получилось? Все ради прибыли. Урвать, хапнуть. Какая тут человеческая личность? Они человеческие жизни ни во что не ставят!
   - При трехстах процентах прибыли нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал даже под страхом виселицы, - процитировал Олег на память известное выражение.
   - Знаю, в школе учили, - сказал Вадим и внимательно посмотрел на приятеля. - А тебя хорошо твои "красные" друзья "подковали". Заботятся о твоей политической грамотности.
   - Меня не они, меня жизнь "подковала", - ответил с достоинством Олег и добавил. - Похоже, и до тебя стало доходить.
   - Да, если и дальше так будет продолжаться, - предположил Вадим, - то все опять может повториться. Новая революция, новая ЧК, новый "красный террор".
   - Вполне возможный вариант, - согласился с ним Олег и вспомнил слова известной песни, слегка измененные. - И Ленин такой молодой, и новый Октябрь впереди.
   - Вполне возможный вариант! - передразнил его Вадим. - Новый Октябрь впереди! Страны вам не жалко.
   - А им жалко? - спросил возмущенно Олег. - Этому алкоголику с его семейкой? Население страны с каждым годом на миллион сокращается. Это же геноцид! Когда власть проводит такую политику, народ имеет право на восстание. На девятое мая слышал, как ветераны в парке пели "Марш артиллеристов"?
   - Как? - спросил Вадим.
   - Из многих тысяч батарей за слезы наших матерей, по банде Ельцина - огонь! Огонь! - с нескрываемым удовольствием произнес Олег.
   Вадим усмехнулся.
   - Что еще от тебя можно услышать? - спросил он и стал рассуждать. - Так вот я и думаю. Неужели там, наверху, не найдутся умные люди, которые не наведут порядок в стране, хотя бы из чувства самосохранения?
   - Эти не наведут, - категорически заявил Олег.
   - Ты в этом уверен? - спросил Вадим.
   - Сто пудов, как говорит молодежь, - ответил Олег и объяснил. - Нами правит преступный, проворовавшийся и не очень умный режим. Он обречен самой историей. Он должен либо рухнуть, либо измениться. В любом случае к власти должны прийти другие люди.
   - Значит все-таки революция? - спросил Вадим.
   - Необязательно, - ответил Олег. - Возможно, произойдет военный переворот силами армии. Возможно, переворот будет дворцовый - руками госбезопасности. Может быть, и более тонкая игра. Но что-то будет. Я в этом почти не сомневаюсь.
   - Поживем - увидим, - сказал Вадим.
   Он засобирался домой. Олег стал его отговаривать.
   - Останься у меня, - предложил он. - Посидим, "видик" посмотрим. Я тут пару новых фильмов записал. Хочешь "боевик", хочешь про любовь. Потом поужинаем и вместе на смену пойдем.
   Но Вадим на уговоры не поддался. Попрощался и ушел.
   "Не нравится мне его настроение, - подумал Олег. - Похоже, он все-таки найдет с кем выпить. Но теперь уже ничего не поделаешь. Не догонять же его. К тому же у него своя голова на плечах есть".
   Но все же он остался недоволен собой. Надо было все-таки удержать Вадима.
  

II

  
   Декабрьские морозы самые тяжелые. Такой вывод сделал Олег, прожив в Сибири семнадцать лет. Если считать вместе со службой в армии.
   Конечно, потом в январе бывают морозы и сильнее. Иной раз и за сорок градусов. Но к ним к тому времени уже привыкаешь. Совсем другое дело в декабре, когда недавняя промозглая осенняя сырость внезапно схватывается холодом. Стужа проникает в каждую щель, пробирает до костей. Кажется, что нет от нее никакого спасения. Люди прячутся в тепло квартир, стараясь, лишний раз не выходить из дому. Лишь неугомонным мальчишкам все нипочем. Носятся на улице, несмотря на мороз. Радуются снегу и внезапным выходным. Занятия в школах по случаю холодов временно отменяются.
   Но проходит несколько дней. Морозы спадают. И шахтерский городок, затерянный в таежных предгорьях Кузнецкого Алатау начинает оживать. На улицах появляется все больше народу. В окрестностях города лыжники прокладывают лыжню.
   В выходной день Олег тоже отправился на лыжную прогулку. В последние годы это вошло у него в привычку, хотя впервые он встал на лыжи десять лет назад. В январе восемьдесят седьмого Олег отдыхал в доме отдыха под Кемерово. В том самом, где спустя пять лет Николай Усольцев познакомился со своей будущей, а теперь уже бывшей, женой. Олегу тоже довелось познакомиться там с одной интересной женщиной. Это знакомство имело прямое отношение к его увлечению лыжными прогулками.
   Звали ее Таней, Татьяной. Сколько ей тогда исполнилось лет, Олег не знал и не спрашивал. Неприлично женщинам задавать подобные вопросы. Но догадывался, что уже более тридцати. Светловолосая, по-девичьи стройная, словно и не родившая двоих детей. Настоящая русская красавица. И фамилия такая же русская - Ванина. Она сама пригласила Олега на "белый танец". Познакомились. Оказалось, что оба из одного города.
   - Вы, наверное, работаете на "Камышовой"? - спросила Татьяна.
   - Да, - ответил Олег и спросил. - А как вы догадались?
   - Так на ней полгорода работает, - ответила она.
   - А вы сами где трудитесь? - спросил он.
   - В горисполкоме, мелкой чиновницей, - ответила Татьяна небрежным тоном и спросила. - Как вам здесь нравится?
   - Скучновато, - ответил Олег. - Вечером еще ничего. Кино, танцы. А до обеда совсем делать нечего.
   - Занятие можно найти. Я, например, хожу на лыжах, - сказала Татьяна и спросила. - А вы любите лыжные прогулки?
   - Честно говоря, - признался Олег, - я никогда не ходил на лыжах.
   - Не может быть, - недоверчиво произнесла Татьяна. - Вырасти в Сибири и не уметь ходить на лыжах?
   - Вообще-то я вырос не в Сибири, - сказал Олег.
   - А где? - заинтересовалась Татьяна.
   - В Казахстане, - ответил он. - В Тады-Курганской области. Раньше это называлось Семиречье.
   - Как называлось? - переспросила она.
   - Семиречье, - повторил Олег и пояснил. - Страна семи рек. Есть такой край.
   - И что у вас там снега не бывает? - спросила Татьяна. - И на лыжах никто не ходит?
   - Ну, почему? - произнес он. - И снег бывает, и на лыжах ходят. Но только в школе нет обязательных лыж на уроках физкультуры.
   - Жалко, - сказала Татьяна. - Я думала, вы мне составите компанию для лыжных прогулок.
   - Я всегда готов, - согласился Олег. - Если вы меня научите ходить на лыжах.
   - Научу, - пообещала она. - Это совсем просто.
   Со следующего дня начались их совместные лыжные прогулки. Ходить на лыжах оказалось совсем не так сложно, как представлял себе Олег. Он быстро освоил это дело. Но самое главное на этих прогулках и начался их бурный скоротечный роман. Началось все с разговоров, быстро ставших довольно откровенными. Закончилось поцелуем на обрывистом берегу реки. Поцелуй получился страстный и многообещающий.
   В тот же день на танцах Олег не отпускал от себя Татьяну. Танцевал только с ней одной. Шептал на ухо нескромные комплименты, уговаривая отправиться к нему в комнату. Татьяна, смеясь, сначала отказывалась, потом, также со смехом, согласилась.
   Покидая танцы, Олег переглянулся с соседом. Тот понимающе кивнул, обещая, как они заранее договорились, в течение часа в комнате не появляться. Олег опасался только того, что соблазнение Татьяны может затянуться. Но его опасения оказались напрасными. "Уламывать" Татьяну долго не пришлось...
   На этом лыжные прогулки закончились. Вместо них Олег и Татьяна старались при каждом удобном случае оставаться наедине. То в комнате у него, то - у нее. Сосед Олега и соседка Татьяны относились к этому с пониманием. А однажды любовники провели вместе целую ночь. Соседка Татьяны по каким-то делам срочно уехала в Кемерово.
   И до того упоительной показалась им обоим эта грешная связь, что они точно позабыли обо всем на свете: и про разницу в возрасте, и про иные условности. Ходили по дому отдыха вдвоем, не обращая ни на кого внимания, светясь от счастья, словно молодожены. Не замечая вокруг себя осуждающих и завистливых глаз.
   Перед отъездом из Кемерово у Олега с Татьяной состоялся прямой разговор. Она убедительно попросила его в городе не искать встреч с ней.
   - Но почему? - удивленно спросил Олег. - Я думал нам хорошо вдвоем.
   - Нам с тобой очень хорошо, - сказала Татьяна. - Но наш роман не имеет будущего. Ведь не станешь же ты требовать от меня, чтобы я развелась с мужем и вышла за тебя замуж?
   - Не стану, - признался Олег.
   - И я тоже этого не хочу, - сказала Татьяна.
   - Но мы могли бы тайно встречаться, - предложил Олег.
   - И как ты себе это представляешь? - спросила Татьяна. - Что я буду бегать к тебе в "общагу"? Что мы будем брать ключи от квартир у знакомых? В нашем маленьком городе это быстро станет известно многим. А я все-таки дорожу своей репутацией.
   - Тебе виднее, - согласился Олег.
   И в самом деле, что он мог ей еще сказать.
   Возвращались из Кемерово они вместе, но на вокзале в Новокузнецке сошли с поезда, как совершенно незнакомые люди.
   Татьяну встречал муж. Его внешность поразила Олега. Он как-то иначе представлял себе ее супруга. Татьяна рассказывала про него, что в молодости тот работал в горкоме комсомола, а с возрастом перешел в городской отдел народного образования. Олег ожидал увидеть солидного представительного мужчину, а оказалось совсем наоборот. И ростом невелик, и никакой солидности. Суетливо крутился вокруг Татьяны.
   "Замухрышка какой-то, - разочарованно подумал Олег. - У такой женщины - такой муж. Что она в нем нашла?"
   Муж усадил Татьяну в синие "Жигули". Она успела украдкой улыбнуться Олегу. Он улыбнулся, вздохнул и отправился в пригородную кассу покупать билет на электричку.
   Как и просила Татьяна, Олег не искал встреч с ней. Но, тем не менее, виделись они довольно часто. Дом, в котором жила Татьяна находился рядом с общежитием шахты "Камышовой". При встречах Татьяна приветливо здоровалась с ним с таким невинным видом, что Олег стал думать, не приснился ли ему их бурный роман в доме отдыха. Словно и не эта женщина, когда-то стонала в его объятьях от любовного восторга. Обнаженная, прикрытая одними длинными волосами. И не хотелось думать, что и здесь в городе у нее кто-то есть кроме мужа.
   В свои двадцать пять лет Олег считал себя опытным мужиком, самоуверенно полагая, что познал женщин достаточно. Но в нем, как и во многих других мужчинах, под наносным слоем цинизма сохранялся гранит целомудрия. Такая вот нравственная геология. Ну не мог Олег плохо думать о женщинах. Даже о Веронике, прошлогоднее расставание с которой еще отзывалось болью в его душе. Тем более о Татьяне не сделавшей ему ничего плохого. Но поздней осенью того же восемьдесят седьмого года произошли две случайных встречи, заставившие Олега изменить свое мнение о ней.
   Однажды, проходя мимо ее дома, Олег увидел, как Татьяна вышла из подъезда и куда-то направилась торопливым шагом. Вид у нее был взволнованный. Олег даже не решился окликнуть ее и поздороваться. Он лишь, слегка приотстав, шел за ней. Но не потому, что следил, а просто путь у него лежал в ту же сторону. Вскоре Олег увидел, как Татьяна подошла к, стоящим у обочины, синим "Жигулям".
   "Наверное, муж ее дожидается", - догадался он.
   Но Олег ошибался. Из машины, со стороны водительского места, вышел мужчина и галантно открыл дверку перед Татьяной.
   "Что за фрукт? - удивленно подумал Олег. - На мужа ее совсем не похож. Неужели любовник? Хотя почему сразу любовник? Может быть просто знакомый? Но, если просто знакомый, почему не подъехал к подъезду, а ждал здесь? Да еще дверку перед ней выскочил открывать. Перед обычной знакомой так не суетятся. Интересное получается кино".
   Олег, возможно, позабыл бы про этот случай, но вскоре ему еще раз довелось увидеть Татьяну с посторонним мужчиной. Однажды он стоял на автобусной остановке возле кинотеатра. Шел уже девятый час вечера. Автобусы в это время ходили довольно редко. Ехать было недалеко, и Олег вполне мог бы дойти до общежития пешком, но погода не располагала к прогулкам.
   "Фильм бездарный, - невесело размышлял он. - Погода мерзкая. Автобусы не ходят. Сплошная невезуха".
   Олег даже не мог представить, какое еще разочарование подарит ему нынешний вечер. И надо же ему было оказаться именно на этой остановке, именно этим вечером. Вот уж действительно черти ворожат.
   К остановке, наконец, подъехал автобус. Олег прошел в салон через заднюю дверь. Поискал мелочь в кармане. Опустил шесть копеек в кассу и оторвал билет. И с чувством выполненного долга огляделся по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь из знакомых. И взгляд его упал на Татьяну, стоящую в проходе, ближе к передней площадке автобуса. Она о чем-то оживленно разговаривала с каким-то мужчиной, непохожим ни на ее мужа, ни на того незнакомца из синих "Жигулей". Олега Татьяна не замечала или делала вид, что не замечает. Но скорее всего и в самом деле не замечала.
   "Однако наша Танечка пользуется популярностью, - подумал Олег, - и в провожатых недостатка явно не испытывает. Вот только не поздновато ли мелкой чиновнице из горисполкома возвращаться домой в такое время?"
   Как он и предполагал Татьяна со своим попутчиком сошли с ним на одной остановке. Олег успел выйти из автобуса через заднюю дверь незаметно для них. Он почему-то не хотел попадаться им на глаза. И ему это удалось. Но дальше произошло совсем неожиданное. Вместо того, чтобы идти к своему дому, Татьяна с провожатым отправилась совсем в другую сторону.
   "Это еще что за дела? - удивленно подумал Олег. - Куда это они подались?"
   Обычно Олег считал ниже собственного достоинства следить за кем-то. Но в тот момент любопытство взяло верх над его принципами, и он пошел следом за ними. Идти пришлось недалеко. Олег увидел, как Татьяна с незнакомцем зашли в подъезд. Остановился, задумался. Увидел, как в окне на втором этаже загорелся свет.
   Олег терялся в догадках. Та эта квартира или не та? И словно отвечая на вопрос, в окне показался спутник Татьяны, открывавший форточку.
   "Значит это его квартира? - сделал вывод Олег и подумал. - А что это я стою, как вкопанный?"
   И он стал лениво прохаживаться по двору со скучающим видом. Вскоре его окликнул знакомый, живший в этом доме.
   - Олег привет! Ждешь кого?
   - Жду, - ответил Олег.
   - Подругу что ли завел в нашем доме?
   - Что-то вроде того, - неопределенно ответил Олег.
   - Ну, удачи тебе! - пожелал знакомый.
   И тут Олег увидел, как в окне на втором этаже погас свет.
   "Либо Татьяна сейчас выйдет, - подумал он, - либо..."
   Олег и так понимал, чем они там сейчас займутся в случае этого "либо". Но как ни странно все происходящее не вызвало у него никаких эмоций. Ни ревности, ни обиды. Только разочарование. До этого Олег воспринимал Татьяну, почти как богиню, снизошедшую до него - простого смертного. А оказывается обыкновенная гулящая баба.
   Можно было конечно, и уйти, но Олег продолжал прохаживаться по двору. Наконец в окне второго этажа снова загорелся свет. А спустя некоторое время из подъезда вышла Татьяна. Олег успел отойти в сторону, чтобы не попасть ей на глаза. Это ему удалось. Она прошла мимо, не заметив его. И тут у Олега возникло желание догнать Татьяну. Очень уж ему хотелось поговорить с ней. Он совсем не собирался намекать ей, что знает, откуда она идет и чем только что занималась. Просто хотел завязать короткий разговор, посмотреть на ее реакцию.
   Быстрым шагом Олег догнал ее и поздоровался. Татьяна удивилась, но заговорила с ним спокойным ровным голосом.
   - Здравствуй Олег. Ты откуда?
   - К знакомому заходил по делам, - солгал он.
   - Я тоже к знакомой заходила, - не осталась в долгу Татьяна.
   "А она хорошо держится, - подумал Олег. - Никаких признаков супружеской измены".
   Какое-то время шли молча.
   - Ты меня хоть иногда вспоминаешь? - решился спросить Олег.
   Татьяна улыбнулась.
   - Конечно, вспоминаю, - ответила она и добавила. - Нам ведь было хорошо тогда.
   И тут же предостерегающе напомнила.
   - Но я надеюсь, ты не забыл наш уговор? - спросила она.
   - Помню, - коротко ответил Олег.
   Не доходя до ее дома, они вполне дружелюбно распрощались.
   "Сейчас придет домой, как ни в чем не бывало, - подумал Олег, глядя ей вслед. - Ну и кто она после этого? Шлюха - одно слово. Интересно, муж догадывается о ее похождениях? А если бы она была моей женой? Изменяла бы она мне или нет? Скорее всего, да. Что я, какой-то особенный что ли?"
   И тут ему в голову пришла удивительная мысль.
   "А ведь я ее даже не осуждаю, хотя и был о ней лучшего мнения, - подумал он и тут же спросил сам себя. - А какое я имею право ее осуждать? Может бабе ничего другого не остается? Может ее муж не удовлетворяет в постели? А может быть, муж тут совсем не виноват? Просто Танечка наша слаба на передок? Ну не может она без этого! Подвернулся я ей в доме отдыха, закрутила роман со мной. А могла бы и с кем-нибудь другим. Странно было бы, если бы она в городе не имела любовника. Проходной двор - он и есть проходной двор. Жалко только, что этот проходной двор не для меня. Хотя, как сказать. Была бы у меня квартира, возможно, она бы ко мне бегала, а не к этому мужику. Во всяком случае, не отказалась бы зайти в гости по старой памяти".
   На следующий год Олег женился на Веронике и, живя в другом месте, Татьяну видеть перестал. И почти позабыл ее, как многих из тех, с кем его на короткое время сводила судьба.
   После девяносто первого года, когда в городской администрации начались перестановки, Ванины уехали из Кузбасса в Крым на постоянное место жительства. Тогда в девяносто втором году, сразу после распада Советского Союза, границы между бывшими союзными республиками еще были открыты. И уехать во вновь возникшие независимые государства не составляло особой сложности. И вот уже пять лет Олег про Татьяну Ванину ничего не слышал...
   Лыжня пересекала замерзшую речку и, пройдя между двумя горами, уходила по таежной тропке в лес. Здесь она уже не была такой накатанной, и идти становилось тяжелей. К тому же все сильнее давал о себе знать двадцатиградусный морозец.
   "Не пора ли возвращаться домой? - подумал Олег. - А то скоро уже темнеть начнет. Да и задубеть можно".
   На ближайшей полянке он развернулся и пошел назад.
   После восемьдесят седьмого года Олег не вставал на лыжи лет пять. Встал опять из-за женщины. В девяносто втором году на вечере отдыха Олег познакомился с Надеждой. Они случайно оказались за одним столиком. Олегу понравилась приятная женщина близкого возраста. Как потом оказалось, старше его на два года. Олег проводил Надежду до дому и напросился к ней "попить чаю". Она не стала строить из себя недотрогу, и знакомство продолжилось в постели. Утром Надежда прямо предложила Олегу.
   - Переходи ко мне жить, - сказала она. - Не понравится - уйдешь.
   Олег попросил пару деньков на раздумье.
   - Подумай, - согласилась Надежда. - Я не тороплю.
   Олег не очень-то мучился сомнениями.
   "А, в самом деле, что я теряю? - думал он. - Может это и есть моя новая жизнь. Не понравится - уйду".
   Через два дня он стоял у ее двери с чемоданами.
   От прежнего брака у Надежды остались девятилетний сын и трехкомнатная квартира. Олег поначалу думал, что она развелась с бывшим мужем. Но оказалась, что она вдова. При каких обстоятельствах умер ее покойный супруг, Надежда почему-то упорно не хотела говорить, а Олег не настаивал. Конечно, он мог бы узнать подробности у подружек Надежды, но расспрашивать их об этом Олег не испытывал особого желанья. Если захочет, то сама когда-нибудь расскажет.
   С сыном Надежды у Олега сложились нормальные отношения. И в целом жизнь с Надеждой его вполне устраивала. Она полностью подпадала под определение - "тихая гавань". Характер Надежда имела спокойный, уживчивый. К тому же не только хорошая хозяйка, но и в постели она была женщина разносторонняя, и таких любовных изысков Олег не знал ни до нее, ни после. Чувствовался определенный опыт. Но так хорошо, как с Вероникой, воспоминания о которой еще не остыли, ему все равно не было. Никакой постельный опыт не заменит любви.
   Все эти достоинства Олег видел и дорожил ими.
   Надежда любила ходить на лыжах и пристрастила к этому Олега. Они купили еще одну пару лыж и стали ходить вместе. Олег поначалу отправлялся на лыжные прогулки без особого энтузиазма, но потом втянулся, привык. И продолжал ходить на лыжах даже после того, как расстался с Надеждой.
   Оглядываясь на прошлое, Олег был уверен, что мог бы и дальше жить с ней. Но он прекрасно понимал, что совсем не любил Надежду. Ценил, уважал, но не любил. И самое главное она это чувствовала. К тому же при ее, на первый взгляд, спокойном характере она оказалась ужасно ревнивой.
   - Ты меня вообще не воспринимаешь, как женщину, - бросала ему упреки Надежда. - Я для тебя - это горячий обед на столе и теплая баба в постели.
   - Что ты такое говоришь? - оправдывался Олег. - Как то есть не воспринимаю? Я же живу с тобой.
   - Живешь, - соглашалась она и тут же добавляла. - Словно повинность какую-то отбываешь. А сам все по бывшей жене тоскуешь и на моих подружек поглядываешь.
   - Да не тоскую я по бывшей жене, - снова возражал он. - И на твоих подружек не заглядываюсь. На кого там заглядываться? Ни кожи, ни рожи. С тобой не сравнить.
   - Зато безотказные, - говорила Надежда. - А вам мужикам только это и надо.
   Почти всех своих подружек она считала шлюхами. И возможно у нее имелись для этого основания.
   - А все потому, что ты меня не любишь, - делала вывод Надежда.
   Олега такие разговоры не на шутку начинали раздражать.
   "Далась же ей эта любовь, - думал он. - Живут же люди без любви. Относятся друг к другу хорошо и им достаточно этого. А любовь? Ну, что любовь? Была у меня большая любовь. И где она? Хватит с меня этих мексиканских страстей. Они только в кино смотрятся хорошо, а в жизни не дай бог".
   И все-таки они расстались. Не смог Олег долго слушать эти причитанья: "Ты меня не любишь! Ты меня не любишь!" В одночасье как сошлись, так и разошлись. Сама же говорила: "Не понравится - уйдешь". Ни к чему теперь об этом горевать. Что сделано, то сделано...
   В город Олег вернулся, когда уже сгущались ранние декабрьские сумерки и в окнах зажглись огни. Хотя он и промерз до костей, в целом остался доволен прогулкой. И больше всего ему сейчас хотелось поскорее напиться горячего чаю и завалиться на диван перед телевизором.

III

  
   Вечером того же дня в гости к Олегу неожиданно нагрянул Николай. К тому же не с пустыми руками.
   - Не ожидал, - сказал Олег, принимая от Николая бутылку водки. - Давненько ты у меня не был. Последний раз, наверное, на день рожденья. Просто в гости или по делу?
   - Разговор есть, - уклончиво ответил Николай.
   - Такой разговор, что без бутылки не разберешься? - усмехнувшись, спросил Олег.
   - Закусить найдется? - вместо ответа спросил Николай.
   - Чего не найдется в нашем холостяцком хозяйстве, - ответил Олег.
   Он не торопил Николая. Понимал, что если тот пришел поговорить, то обязательно расскажет. Бутылка водки была объемом 0,75 литра. Значит, разговор предстоял серьезный.
   - На кухне или в комнате? - спросил Олег.
   Николай сказал, что лучше на кухне. Привычнее.
   Олег нарезал хлеб. Достал сало из холодильника. Налил водку в хрустальные стопки, подаренные на день рожденья.
   - За встречу! - произнес Олег.
   - Со свиданьицем, - отозвался Николай.
   Не успели закусить, как он снова показал рукой на стопки. Мол, наливай. Между первой и второй перерывчик небольшой.
   "Торопится, - подумал Олег. - Или смелости набирается".
   - Ну, что ж по второй, так по второй, - согласился он и предложил. - За все хорошее.
   - Поехали! - произнес Николай.
   После второй немного сбавили темп. Закусывали. Не спеша рассуждали о работе. Николай говорил, что план на декабрь бригаде навязали неподъемный. Олег же считал, что выполнить его можно. Если нарушение не вылезет и поломок больших не будет.
   Олег терпеливо ждал, когда Николай перейдет к тому главному, что он хотел сказать. Но тот либо не решался, либо чего-то выжидал. Наконец Олег не выдержал.
   - Ну, говори, что хотел? - спросил он и добавил. - Ведь не просто так ты ко мне пришел?
   Николай, наверное, минуту собирался с мыслями, прежде чем заговорил.
   - Ты знаешь, Олег, - наконец сказал он, - я перед тобою виноват.
   - В чем это? - удивился Олег, не ожидавший подобного признания.
   - Я встречаюсь с твоей бывшей подругой, - ответил Николай.
   Олег удивился еще больше.
   - Ты? - спросил он. - А с кем это, если не секрет?
   Николай ответил, что с Ириной.
   - С Ириной? С какой Ириной? - переспросил Олег и тут же догадался. - С Коробковой?
   Николай кивнул, подтверждая, что да, с ней. Олег задумался.
   - Не ожидал. Удивил ты меня, мягко говоря, - сказал Олег и спросил. - И давно это у вас началось?
   - После твоего дня рожденья, - нехотя ответил Николай.
   - Вот как? - еще больше удивился Олег. - Она что, прямо со дня рожденья к тебе пошла? И вы с ней быстренько договорились?
   - Зачем ты так плохо о ней думаешь? - с упреком спросил Николай. - Да, она зашла ко мне, но в тот день ничего не было
   - Но, тем не менее, вы с ней нашли общий язык? Не в тот день, так в другой? - спросил Олег и сделал вывод. - И у вас, похоже, все серьезно. Иначе бы ты ко мне не пришел. Может ты, и жениться на ней собираешься?
   - Собираюсь, - не стал отрицать Николай.
   - Надо же, - удивился Олег. - А я вот не решился.
   Потом он спросил.
   - Она же замужем?
   - Разведется, - ответил Николай.
   Олег подивился его самоуверенности. Спросил, как Сашка Коробков отнесется к разводу, и еще больше изумился, услышав ответ.
   - Сашка ушел от нее, - сказал Николай. - Они уже не живут вместе.
   - Куда ушел? - спросил Олег. - В "общагу" или квартиру снимает?
   - К другой бабе, - ответил Николай. - К ее подруге Ольге. Слышал про такую?
   - Доводилось общаться, - произнес Олег, размышляя о своем.
   "Неспроста она нас тогда вместе сводила, - думал он. - Такая видать у нее изначальная задумка была. Думала, что я Ирку от Сашки уведу. Или, на худой конец, он ей измены не простит и разведется. Ну что ж, ее замысел полностью удался. Хотя получилось не так, как было задумано".
   - Да, жизнь, - произнес Олег. - Как говорила одна моя знакомая, весь город под одним одеялом спит. Давай-ка выпьем.
   - Давай, - сказал Николай, разливая водку в рюмки. - А то, как говорил Гришка Мелехов в "Тихом Доне": "Дюже трезвые мы для такого разговора".
   Выпили, закусили. Олег посмотрел на Николая и сказал с легкой долей зависти и восхищения.
   - А ты - молодец! Ловко ты у меня Ирку увел. Прямо Казанова или дон Жуан. Вот уж не подумал бы.
   - Я совсем не дон Жуан, - возразил Николай. - Это у вас к тому времени что-то разладилось.
   Олег только рукой махнул.
   - Это все слова, - сказал он. - Сладилось-разладилось. Встретился ты с Иркой у меня на дне рожденья, и завертелось у вас. А так бы жили вы по соседству, поглядывали друг на друга. И ни на что другое не решались бы. И тут такая встреча. Причем, совершенно случайная. А случай - это великое дело. В моей жизни многое случай решил.
   - Значит это уже судьба, когда многое в жизни зависит от случая, - произнес Николай. - Хотя ты в судьбу не веришь. Ты ведь у нас убежденный атеист?
   Сам Николай не считал себя ни верующим, ни атеистом. "Мне никто не может доказать, что бог есть, - не раз говорил он. - Но и не могут доказать, что его нет. А без доказательств я на веру ничего принять не могу". Всезнающий слесарь Вадим Шестаков называл Николая агностиком.
   - Я верю в судьбу, - неожиданно сказал Олег.
   - В самом деле? - не поверил Николай. - С каких это пор? А как же твой материализм?
   - А вера в судьбу не противоречит моему материализму, - ответил Олег.
   - Это как? - удивился Николай.
   - Судьба - это вроде генного кода, - пояснил Олег. - Посеешь характер - пожнешь судьбу. Так, кажется, говорят. А характер он не столько от воспитания зависит, сколько от того, что в человеке заложено природой. А от характера напрямую зависит судьба. Жизнь постоянно ставит нас перед выбором. И каждый выбирает в зависимости от своего характера. У тебя был выбор в Копейске, был выбор здесь. Разве не так?
   - Так, - признал Николай.
   За годы жизни в одной комнате они хорошо изучили биографии друг друга. Олег знал, что в Копейске была у Николая одноклассница. Тот был в нее влюблен, а она не обращала на него никакого внимания. Пока Николай охранял кабульский аэродром, она вышла замуж и уехала в Челябинск. А когда он уже отслужил и работал в шахте, развелась и вернулась в поселок. Встретив Николая на дискотеке во дворце культуры, она проявила к нему к нему невиданный ранее интерес. Позволила проводить после танцев до дому. Даже не просто позволила, а скорее сама напросилась, чтобы ее проводили. А возле дома посмотрела на Николая такими глазами, что тот не удержался и поцеловал ее. А через несколько дней, зазвала Николая домой, когда родители отсутствовали, и дала разок себя "попробовать".
   - Ты знаешь, - говорил как-то Николай Олегу в состоянии хмельной откровенности, - я тогда понял, что если не уеду, то я на ней женюсь. Точнее, она меня на себе женит. Вот я и уехал в Кузбасс. Первое время опасался, что она приедет следом за мной, как "декабристка". Как Галка за Володей Коваленко.
   - У нее был ребенок от прежнего брака? - поинтересовался Олег.
   - Нет, - ответил Николай, - не было.
   - А почему ты на ней не женился? - спросил Олег. - Ведь ты же был в нее влюблен когда-то? Не смог простить ей, что она замуж вышла?
   - Нет, тут другое, - ответил Николай и пояснил. - За что мне ее прощать? Любви между нами не было. С ее стороны во всяком случае. Ждать она меня из армии не обещала.
   - Тем более, - не понял Олег и снова спросил. - Почему все-таки не женился?
   - Понимаешь, она же меня никогда не любила, - с горячностью произнес Николай. - А кинулась ко мне, словно я спасательный круг. Не было бы меня, кинулась бы к другому. А оно мне надо, быть спасательным кругом?
   - И что с ней потом стало? - спросил Олег.
   - Замуж вышла, - коротко ответил Николай, не вдаваясь в подробности.
   И вот сейчас, глядя на него, Олег думал до чего же странная штука жизнь. Всегда в ней происходит то, чего меньше всего ожидаешь. Вот Николай не захотел когда-то жениться на бывшей однокласснице, хотя и был влюблен в нее. Усомнился в ее искренности. Потом не захотел связываться с матерью-одиночкой. Хотя она ему тоже нравилась. Наконец, женился на Маринке. Думал, что нашел подходящую супругу. Как говорил Абдула из "Белого солнца пустыни": "Хороший дом, хорошая жена. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?" А она взяла и ушла от него к другому. И вот теперь он собирается жениться на Ирине - женщине с двумя детьми. Кто бы мог подумать? Влюбился сам и надеется, что она его тоже любит. Олегу не верилось, может ли Ирина вообще кого-то любить. Хотя женщины с таким железным характером тоже иногда влюбляются.
   А Николай думал о том, что вообще-то Олег нормальный мужик, но вот его бурный роман с Вероникой нанес ему психологическую травму. И на женщин он теперь смотрит слишком приземлено, не испытывая никаких возвышенных чувств. Даже Вадим Шестаков, который казалось, спал со всем, что шевелится и убежать не может, и тот как-то, находясь в подпитии, признался ему, что мечтает о своей Сольвейг. Кто такая Сольвейг Николай, честно говоря, не знал, но предполагал что-то романтическое.
   Бутылки водки, конечно же, не хватило. Олег достал из холодильника бутылку крепленой молдавской "Изабеллы". Выпили и "Изабеллу". Николай засобирался домой.
   - Олег, ты против меня ничего не имеешь? - в который раз спрашивал он. - Зла не держишь?
   - Не держу, - добродушно отвечал Олег. - Я даже рад за вас. Все у вас будет нормально. Она хорошая женщина.
   Николай ушел. Олег смотрел в окно вслед ему.
   "А вот друзьями мы навряд ли останемся, - подумал он. - В лучшем случае хорошими знакомыми. Какой жене понравится, что муж дружит с ее бывшим любовником?"
   Олег вспомнил, как тогда в день рождения он так же глядел вслед Ирине и Николаю. И всплыло в памяти то неясное чувство не то ревности, не то тревоги, охватившее его. И вот оказалось, что предчувствие его не обмануло. То не Ирина уводила Николая из-за праздничного стола. Это Николай уводил ее из его жизни.
  

IV

  
   С того дня, как Олег навестил в больнице Тимофеича и познакомился с его дочерью прошло три месяца. Многое изменилось в их отношениях за это время. Хотя начиналось все, как обычно.
   Четыре следующих дня после знакомства с Оксаной Олег не мог с ней встретиться. Он работал в третью смену. Уходил на электричку в шесть часов вечера. Возвращался в четыре часа ночи.
   Оксана работала в школе, учительницей в младших классах. Уроки вела во вторую смену. Да и с утра ее частенько не было дома. Олег, проснувшись в десять часов утра, звонил ей на домашний телефон, но никого не мог застать.
   "Отец - в больнице, - размышлял Олег. - Мать - на работе. Сын - на занятиях на курсах проходчиков. А где, спрашивается, дочь? Неизвестно где".
   Дозвониться удалось лишь на четвертый день.
   - Олег, куда ты пропал? - первым делом спросила Оксана, едва поздоровавшись.
   Он вспомнил, что когда-то такие же слова говорила Вероника
   - Я думала, ты меня забыл, - добавила девушка.
   После таких слов сердиться на нее и упрекать в чем-то Олег уже не мог.
   - А у меня завтра выходной, - сказал он. - Приглашаю тебя в гости ко мне. Если, конечно, нет других планов на вечер.
   Оксана согласилась, не ломаясь. Быстро договорились, что встретятся завтра вечером возле ее дома. Телефонный разговор не затянулся. Оксана куда-то спешила и вполне искренне извинялась.
   В назначенный час, и даже чуть раньше, Олег явился на место встречи. Оксана не заставила себя долго ждать и это ему сразу понравилось. Так же, как и то, что держалась она с ним как с давним знакомым. Легко поддерживала разговор. Олег же ощущал себя немного скованно.
   - А у тебя действительно порядок, - оценила Оксана, оказавшись у него в квартире, и похвалила. - Молодец!
   - Порядок старого холостяка, - с подчеркнутой скромностью произнес Олег. - Мужской порядок.
   - Да, пожалуй, - согласилась Оксана.
   - Как в казарме, - добавил Олег, вспомнив Ирину Коробкову.
   Оксана улыбнулась.
   - Не знаю, - сказала она. - Мне как-то не доводилось бывать в казарме. Тебе виднее.
   Потом они пили чай с мармеладом и сухим печеньем. Пили не из граненых стаканов, а из чашек, купленных Олегом недавно. Можно сказать совершенно случайно. И не собирался он их покупать. Да уж больно навязчивой оказалась рыночная торговка. Привлекла малой ценой.
   Оксана охотно выпила чашку чая. Но больше не захотела. Вежливо поблагодарила. Олег задумался, чем бы еще развлечь гостью. В голову ничего не приходило, и тут Оксана сама пришла к нему на помощь.
   - У тебя есть какие-нибудь фотографии из твоей жизни? - спросила она.
   - Есть, - ответил Олег и спросил. - Хочешь посмотреть?
   Оксана кивнула. Олег достал из тумбочки под телевизором толстый целлофановый пакет с фотографиями.
   - Так много? - удивилась Оксана и поинтересовалась. - А почему не в альбоме?
   - Руки не доходят, - ответил Олег. - Мне даже в армии "дембельский" альбом лень было делать.
   Оксана достала фотографии из пакета и стала внимательно рассматривать. Почти половина снимков были еще армейские, любительские. Оксана просмотрела их без особого интереса. Правда ее внимание привлекла фотография молодой симпатичной женщины.
   - Кто это? - спросила она.
   - Жена одного прапорщика из нашего дивизиона, -ответил Олег.
   - А как ее фотография оказалась у тебя? - поинтересовалась Оксана. - Она тебе подарила в знак особого расположения?
   Олег пожал плечами.
   - Случайно, - ответил он. - Уже и не помню.
   Оксана перевернула фотографию.
   - Олегу на долгую память от Натальи, - прочитала она на обратной стороне и укоризненно покачала головой. - Случайно.
   И взгляд у нее был такой проницательный, что Олегу стало как-то неуютно. Он смущенно улыбнулся, разводя руками.
   Оксана продолжила просмотр, задерживая свой взгляд на женских фотографиях. Каждый раз, поднимая глаза и внимательно глядя на Олега. В конце концов, он не выдержал.
   - Эти женщины, - пояснил Олег, - совсем не обязательно мои бывшие подруги или любовницы.
   - Я понимаю, - смиренно согласилась Оксана.
   Наконец она добралась до его фотографий с Вероникой.
   - Это твоя бывшая жена? - спросила она.
   Олег, молча, кивнул.
   - Красивая, - произнесла Оксана без всякой зависти.
   Олегу больше всего не хотелось, чтобы Оксана начала расспросы. Любил ли он свою бывшую жену? А если любил, почему развелся? А если разлюбил, то почему? Но Оксана ничего не стала спрашивать, и Олег был благодарен ей за это.
   Оксана закончила просмотр фотографий и аккуратно сложила их в пакет.
   - Ну, чем еще будем заниматься? - спросила она.
   - Даже не знаю, - ответил Олег.
   На самом деле он знал, чем бы ему хотелось с ней заняться. Была бы на месте Оксаны другая женщина, Олег не стал бы скрывать своего желания и сразу перешел бы к делу. Но по отношению к ней, он не решался так сразу поступить. Что-то сдерживало. И не только то, что она была дочерью Тимофеича. Чем-то она напоминала ему тех девчонок из его юности, с которыми нельзя было так сразу. Конечно, он понимал, что Оксана совсем не тургеневская девушка и, скорее всего, имеет опыт близких отношений. И вероятно она сама тоже хочет того же, что и он. Вот только не надо спешить. Эта спешка не нужна ни ему, ни ей.
   Оксана подошла к полке с видеокассетами.
   - Может, кино посмотрим? - предложила она. - Какое-нибудь не очень длинное, часа на полтора.
   - Давай посмотрим, - согласился Олег. - Ты бы, что хотела посмотреть: комедию, "боевик", мелодраму?
   - А можно я сама выберу? - попросила Оксана.
   Олег не стал возражать. Наоборот его очень заинтересовало, что же такое она выберет.
   Неожиданно для него Оксана выбрала кассету с кинофильмом конца шестидесятых.
   - Ты не видела это кино? - спросил Олег.
   - Видела, - ответила она, - но очень давно. Посмотрим?
   Олег согласился. Фильм этот нравился и ему, но выбор Оксаны его удивил.
   "Она любит старое советское кино? - подумал он. - Хотя чему удивляться? Его многие любят, независимо от возраста".
   Они смотрели кино, сидя рядом на диване. Кинофильм рассказывал о любви и дружбе, коварстве и предательстве. Главный герой - летчик - любил свою девушку. Однажды произошла катастрофа, и главного героя оклеветал его сослуживец, сам виновный в случившемся. А до этого считавшийся его другом. Любимая девушка поверила клеветнику и ушла от главного героя. Вскоре у нее родился сын, и она оказалась в трудной жизненной ситуации. Коварный сослуживец воспользовался ее тяжелым положением и женился на ней. Спустя много лет они всей семьей оказались на борту самолета, которым управлял главный герой...
   Наблюдая за происходящим на экране, Оксана доверчиво прижалась к Олегу. Олег осторожно обнял ее. Она не возражала, а он не проявлял никакой дальнейшей настойчивости, испытывая что-то ностальгическое. Словно в юности сидишь в темном зале кинотеатра или дворца культуры и без всякой задней мысли обнимаешь подругу. И она также доверчиво прижимается к тебе. Где они теперь те подруги?
   Когда досмотрели кино, Оксана засобиралась домой. Олег пошел провожать ее. По дороге осуждали судьбы героев фильма.
   - Как ты думаешь, - спросила Оксана, - что с ними будет дальше?
   - Она, скорее всего, уйдет от мужа, - ответил Олег. - Не сможет она ему простить свою порушенную жизнь. Она потеряла из-за него любимого человека и то, что он помогал ей растить сына, его не оправдывает.
   - А он, - спросила Оксана, имея в виду главного героя, - останется с нелюбимой женой или уйдет к любимой женщине?
   - Тут сложнее, - размышлял Олег. - С сыном он, конечно, объясниться и они поймут друг друга. А вот, как быть с женой? Он человек долга. Любит дочку. Жену не любит и она это чувствует. Но все равно жена его любит. А он ей благодарен. Она оказалась рядом с ним в трудное для него время.
   - Как все запутано, - сказал Оксана. - И авторы совсем не дают ответа на вопрос: "Что будет дальше?"
   - Они не собирались этого делать, - произнес Олег.
   - А что они хотели доказать своим фильмом? - спросила Оксана.
   - Старые истины, - ответил Олег и стал перечислять. - Все тайное рано или поздно становится явным. За свои поступки придется отвечать. Добро побеждает зло.
   За разговором не заметили, как дошли до дома Оксаны.
   - До свиданья, Олег, - сказала она при расставании. - Звони, не забывай.
   В ответ на эти слова он обнял ее и поцеловал. Оксана словно ожидала этого и ответила на поцелуй. Не очень страстно, но ответила.
   - Я думала, ты сегодня не решишься меня поцеловать, - произнесла она, оторвавшись от Олега.
   И быстро-быстро поспешила вверх по ступенькам.
   Олег возвращался домой, размышляя о прошедшем свидании.
   "Она считает меня робким, - думал он. - Пусть. Это лучше, чем считала бы наглым".
   Олег догадывался, что Оксана к нему неравнодушна. Но понимал и то, что излишней спешкой можно все испортить.
   Когда она снова пришла к нему в гости, Олег предложил ей выпить по бокалу вина. А сам напряженно ожидал ее ответ, гадая: откажется или нет?
   - Не откажусь, - сказала Оксана.
   Они выпили и стали целоваться. Не спеша, умело. Оба знали толк в поцелуях. Обнимая Оксану, Олег почувствовал легкое дрожание ее тела. Он стал раздевать девушку, как можно осторожнее и деликатнее.
   Оксана уже лежала на диване обнаженная, а Олег продолжал ласкать ее, чувствуя, как она возбуждается.
   - Олег, я больше не могу! - воскликнула Оксана.
   Олег воспринял эти слова, как сигнал, и быстро с ее помощью разделся.
   "Надо бы диван разложить", - мелькнула запоздалая мысль.
   Но и на таком, не разложенном, диване им было хорошо...
   Потом они снова пили вино и разговаривали.
   - Я догадывалась, что это сегодня произойдет, - призналась Оксана. - Но не была до конца уверена.
   - Во мне или в себе? - спросил Олег.
   - В нас обоих, - ответила Оксана. - Если бы ты повел себя слишком грубо, то я бы могла тебе отказать. Далеко не все женщины любят грубую силу. Хотя зачастую смиряются.
   - Бывает, - произнес Олег.
   Он вспомнил, как Вероника рассказывала ему, что бывший муж в первый раз добился ее, тогда еще восемнадцатилетнюю, применив силу. Тем не менее, она вышла за него замуж. Но вероятно, то давнее насилие наложило свой отпечаток на их семейную жизнь. В глубине души Вероника мужа так и не простила, хотя и не напоминала ему об этом.
   - А еще в чем ты не была уверена? - спросил Олег.
   - Что ты решишься, - сказала она, но тут же добавила. - Теперь-то я понимаю, что зря в тебе сомневалась. Просто есть в тебе какая-то робость по отношению к женщинам. Не знаю, настоящая ли, или наигранная. Это, между прочим, нравится женщинам.
   - Почему? - удивленно спросил Олег.
   - Как почему? - теперь уже удивилась Оксана и пояснила. - Представь, женщина знает, что у тебя до нее была куча баб. И как она должна воспринимать твою робость? Как твое особое отношение к ней. Ты что, об этом не знал?
   - Даже не догадывался, - ответил Олег и спросил. - А ты не жалеешь, что все так быстро произошло? Ведь мы с тобой совсем недавно познакомились.
   - Нет, не жалею. Ведь было так хорошо, - ответила Оксана и добавила. - И к тому же на дворе конец двадцатого века. Скоро третье тысячелетие наступит. А мне уже двадцать пять лет.
   - И что из этого? - спросил он.
   - Нравы изменились, - произнесла Оксана. - Переспать при третьем свидании давно считается нормальным.
   "Знакомая теория", - подумал Олег.
   Лет десять назад ему довелось прочитать в какой-то газете статью, довольно смелую для того времени, об отношениях между мужчиной и женщиной. С началом горбачевской "перестройки" таких публикаций в прессе становилось все больше и больше. В статье в частности обсуждался вопрос: "Через сколько дней после знакомства порядочная женщина может вступить с мужчиной в интимные отношения?" И делался интересный вывод: близость на третьем свидании непредосудительна.
   Тогда, прочитав статью, Олег скептически хмыкнул. Исходя из своего опыта, он знал, что обольщение женщины зачастую требует большего времени. Бывали у него конечно случаи, когда близость происходила в день знакомства, но это он считал беспорядочными половыми отношениями, называемые распутством. А по-простонародному и еще грубее. Как уже упоминалось, у Олега под наносным слоем цинизма сохранялся гранит целомудрия.
   За прошедшие десять лет Олег стал и опытнее, и терпимее. Он уже давно признал правоту автора той давней статьи. В конце концов, женщина между второй и третьей встречей может сделать выбор, как вести себя дальше с новым знакомым. И, если он ей не приглянулся, просто не прийти на свидание. Все логично.
   Олег даже женщин, вступающих с мужчинами в близость при первом свидании, не осуждал. Выйдя замуж, они могли быть верными женами. А девушка, доставшаяся мужу девственницей, впоследствии запросто могла "наставлять рога" ему.
   - Только ты не подумай, - предупредила Оксана, - что я так с каждым при третьем свидании. Я вообще ложусь в постель только с тем мужчиной, который мне сильно нравится. Хотя может мне и не следовало тебе это говорить. Загордишься.
   - Спасибо, - сказал Олег. - Ты меня успокоила.
   То, что Оксана выдержала этот лимит трех свиданий, заставляло его о многом задуматься. Наводило на мысль о том, что она не так проста, как кажется. И, что по отношению к нему, Оксана еще, похоже, до конца не определилась. Хотя, может быть, совсем наоборот. Точно знала сваю цель. Иначе не была бы с ним такой откровенной.
   Поначалу они встречались раз в неделю. Оба почему-то избегали более частых свиданий. Словно проверяли друг друга. Не торопили события. Но со временем стали встречаться все чаще и чаше, при любой возможности.
   Оксана никогда не отказывала Олегу в близости, за исключением, разумеется, тех дней, которые теперь стали называть "критическими". Она, как и многие женщины, считала, что побывав в постели с мужчиной и сохраняя с ним после этого отношения, должна уступать ему по первой же его просьбе. Так что любовью они занимались часто и охотно, с полным взаимным удовольствием.
   Как-то Олег поинтересовался у Оксаны, почему она до сих пор не завела с ним разговор о законном браке.
   - А зачем? - спросила она.
   И голос у нее при этом был такой искренний, что Олег подумал, либо она хорошая актриса, либо и в самом деле так думает.
   - Как зачем? - удивился Олег, привыкший к тому, что бывшие подруги заводили с ним разговор об этом, чуть ли не на второй день после знакомства. - Ты не собираешься за меня замуж?
   Оксана с улыбкой посмотрела на него.
   - Я не хочу навязываться, - ответила она и добавила. - Меня вполне устраивают наши отношения.
   "Если она врет, то очень умело", - подумал Олег.
   Но тут ему в голову пришла совсем неожиданная мысль, заставившая его задуматься.
   "А если и в самом деле не врет? - подумал он. - Тогда как быть? Допустим, мы наскучим друг другу и расстанемся. Тогда все просто. А если я к ней привыкну, и мне захочется чего-то большего? А ей это совсем ни к чему? Или найдет кого-нибудь помоложе и попривлекательнее? Она девушка симпатичная, можно сказать красивая. Не одному мне, наверное, нравится. Есть еще бывший жених, который хотел бы с ней помириться. А вдруг и она захочет?"
   От таких размышлений у него замерло сердце и стало тревожно на душе. Он испытующе поглядел на ее миловидное улыбающееся лицо. Оксана перехватила его взгляд, смутилась и перестала улыбаться.
   - Ты чего так смотришь? - спросила она. - О чем думаешь?
   - Да так, - неопределенно ответил Олег. - Вспомнилось кое-что.
   Оксана понимающе вздохнула.
   - Прошлое иногда напоминает о себе, - сказала она и успокоила. - Бывает. Пройдет. Время лечит.
   В ее устах эти затертые слова прозвучали совсем не дежурной фразой.
   "Она не по годам мудрая женщина, - подумал Олег. - И, кажется, я боюсь ее потерять. Это что-то новое".
   Расставаясь со своими прежними подругами, Олег никогда, за исключением Вероники, не переживал. Да и она со временем стала зарубцевавшейся раной в душе. Иногда сожалел, как о Татьяне Ваниной или Ирине Коробковой. Но не расстраивался.
   "Это не новое, - пришел к выводу Олег. - Это уже хорошо забытое старое".
   Похоже, холодок в сердце, затаившийся там после расставания с Вероникой, начал постепенно оттаивать.
  

V

   Шла четвертая смена тридцатого декабря, начавшаяся, как обычно, в два часа ночи. То есть фактически уже наступило тридцать первое. На шахте "Камышовой", как и на многих других шахтах, это была заключительная смена девяносто седьмого года. Или крайняя, как говорили слегка суеверные шахтеры, но не последняя. 31 декабря уже никто не трудился. Даже ремонтники в первую смену. Лишь дежурные слесаря следили за работой вентиляторов проветривания и насосов водоотлива.
   Олег помнил те времена, когда 31 декабря работали не только в первую, но и во вторую смену. Он и сам так дважды попадал. Обидно конечно работать, когда другие уже веселятся. Но зато приезжаешь домой в десять часов вечера, сразу к праздничному столу.
   Звено у Олега за последнее время сильно обновилось. Николая Усольцева перевели в другую смену. То ли начальство посчитало такой перевод необходимым, то ли Николай сам так захотел. Ответа на этот вопрос Олег не знал, но догадывался. По всей видимости, сбывались его предчувствия.
   "Теряю друга", - еще раз подумал он.
   Вместо Николая в звено дали другого проходчика - Василия Литвинова - сорокалетнего, тертого жизнью, мужика. Третьим в звене был Тимофей Костенко - сын Тимофеича. Названный так, разумеется, в честь деда. Тимофей недавно выучился на проходчика, сдал экзамены, получил 4-й разряд. По просьбе Тимофеича работал в звене у Олега Суханова. Паренек был смекалистый, схватывал все на лету, чем-то напоминая Олегу его самого в молодые годы. Особенно Тимофей любил гонять на самоходном вагоне.
   - Ты мне только смотри кабеля не порви, - предупреждал его Олег.
   - Будь спокоен, Владимирыч, - говорил Тимофей. - Все будет нормально.
   Олег как-то спросил у него.
   - Слышь, Тимоха, почему ты меня по отчеству зовешь, а не просто по имени?
   Тимофей удивленно посмотрел на Олега.
   - Так ведь и ты моего батю по отчеству зовешь. А у меня с тобой почти такая же разница в возрасте, как у тебя с ним.
   - Но Литвинов меня лет на пять старше, а ты его Васей зовешь? - спросил Олег.
   - Так его вся бригада так зовет, - пояснил Тимофей. - А ты все-таки звеньевой.
   - Так я тебе почти родственник, - сказал Олег и снова спросил. - Ты меня и дальше будешь по отчеству называть?
   - Дальше будет видно, - ответил Тимофей и поинтересовался. - Не понимаю, Владимирыч, что ты в Оксанке нашел?
   - А что? - спросил Олег улыбаясь.
   - Она конечно симпатичная, - произнес Тимофей и добавил. - Но слишком уж правильная. Она тебя запилит, Владимирыч. Она меня пилит больше, чем отец с матерью.
   - Да что ты говоришь? - удивился Олег. - Что-то не верится.
   - Серьезно, Владимирыч, не вру, - сказал Тимофей и сделал вывод. - Одно слово - учительница. Да к тому же младших классов.
   Олег подумал и спросил.
   - Тимоха, а как родители относятся ко мне?
   - Батя нормально, - ответил Тимофей. - Он тебя уважает. Особенно после того, как ты его из шахты вытащил.
   - А мать? - спросил Олег.
   - Тут сложнее, - ответил Тимофей и замолчал.
   Олег спросил, в чем дело.
   - Как тебе объяснить, Владимирыч? - вслух размышлял Тимофей. - Мамане, с одной стороны, охота и Оксанку поскорее замуж выдать. А с другой стороны, кто-то ей наплел про тебя много всякого.
   - Да? - удивленно спросил Олег. - И что это про меня наплели? Не знаешь?
   - Да слышал краем уха, - сознался Тимофей. - Мать отцу говорила.
   - И что именно говорила? - заинтересовался Олег.
   - Разное, - произнес Тимофей, припоминая. - И что ты женат был. И что после развода с кем-то сходился. И с какой-то замужней бабой путался.
   "Ну, ни хрена себе! - подумал Олег. - Откуда только она все это могла узнать? От Оксанки? Но я ей всего не рассказывал".
   - Город наш - большая деревня, - только и сказал он.
   Тимофей с ним полностью согласился.
   - Это точно, Владимирыч. - сказал он. - На одном конце города чихнешь, а на другом тебе "Будь здоров!" скажут.
   - А отец, что об этом думает? - спросил Олег.
   - Батя-то? - переспросил Тимофей и ответил. - Я же говорю, нормально. Батя и сам у нас любит "налево" сходить.
   "Это мы знаем", - подумал Олег.
   Смена в тот день не задалась с самого начала. Не успели отработать час, как цепь со скребками на перегружателе комбайна соскочила со "звездочки". Пришлось ослаблять натяжение цепи и заправлять ее на место. Только управились с цепью, только тронулись, как случилась новая беда - "разулись". Порвался трак на гусенице комбайна, да еще к тому же с нижней стороны.
   "Всем комбайн ГПК хорош, - подумал Олег. - И рубит неплохо, и грузит, но траки на нем полное дерьмо".
   - Ах ты, мать твою! - выругался Литвинов. - Ну, что за "Букет Абхазии".
   - Какой еще букет Абхазии? - удивленно спросил Тимофей.
   - Вино такое было, - пояснил Литвинов. - "Букет Абхазии" называлось.
   - А причем здесь вино? - не понял Тимофей.
   - Да вино тут не причем, - ответил Литвинов. - Просто, когда неприятности идут одна за другой, я это называю - "Букет Абхазии".
   - А почему? - спросил заинтересовавшийся Олег. - Это что-то личное? Какой-нибудь факт биографии?
   Литвинов усмехнулся.
   - Точно, факт биографии, - подтвердил он. - В восьмидесятом году поехал я в отпуск в Абхазию. Погулял от души. Отпускные просадил подчистую. Телеграмму пришлось давать. Денег просить на обратную дорогу. Прямо, как у Высоцкого: "Рубль последний в Сочи трачу, телеграмму накатал: шлите денег, отбатрачу, я их все прохохотал". Но зато вина попил, баб попользовал. Особенно всяких там москвичек и ленинградок. Кидаются на мужиков, словно их в столицах совсем не осталось. Какая-то из них меня и наградила триппером, а заодно и мелкими вошками. Такой вот "Букет Абхазии".
   С траком пришлось провозиться дольше. Сначала ослабили "ленивец" - натяжное устройство на гусенице.
   - Почему он так называется? - спросил любопытный Тимофей. - "Ленивец"? Какое отношение имеет этот зверек к натяжному механизму гусеницы?
   - А черт его знает, почему он так называется, - сказал Литвинов. - Никогда об этом не задумывался.
   - Как говорит слесарь Шестаков, - пояснил Олег, - есть такое немецкое слово "леникс". Что означает "натяжной ролик". А в России "леникс" превратился в "ленивца".
   Приподняли комбайн на опорных домкратах. Сняли с гусеницы обломки порванного трака, для чего пришлось выбить соединительные пальцы. Пальцы были уже слегка гнутые, выбивались с трудом. Поставили запасной трак. Соединили и снова натянули гусеницу. Когда закончили замену трака, смена уже подходила к концу.
   - Бросаем эту работу, Олег, - сказал Литвинов. - Пошли на-гора. План в кармане. Что еще надо? Грешно уже работать. Тридцать первое число наступило.
   Олег особо не возражал.
   После смены набрали пива и вчетвером отправились к Олегу. Четвертым был слесарь Вадим Шестаков. Литвинов предлагал взять еще и водки, но остальные не согласились. Посидели у Олега недолго, поговорили о жизни.
   - Василь, ты ведь из Белоруссии? - спросил Вадим у Литвинова.
   - Да, - подтвердил тот, - из Гомельской области.
   - А как ты в Кузбассе прижился? - удивился Вадим. - Белорусы на заработки частенько уезжают, но, как правило, назад возвращаются. Это русские да хохлы легко на новом месте приживаются, а твоих земляков обычно домой тянет.
   - Мы белорусы - народ лесной, - пояснил Василий. - А лесу каждая зверушка своим местом дорожит.
   - А русские разве не лесной народ? - спросил Олег.
   - Лесной, - согласился Василий. - Но вы жили на границе со степью. Она вас манила, и вы уходили в нее. Хотели, наверное, дойти до горизонта. Пока не дошли до Тихого океана. И даже дальше, до самой Аляски.
   - Дойти до горизонта, - повторил Вадим и восхитился. - Да ты, Вася, романтик. И какой-то неправильный белорус, раз домой не вернулся. Даже акцента у тебя в разговоре не слышно.
   - Точно, неправильный, - не стал спорить Василий. - В армии служил в Забайкалье. После службы завербовался там же лес рубить. А что, дело знакомое. Думал, заработаю деньжат, вернусь домой, дом куплю. Куда там? После лесхоза пошел в шахту. Там же в Забайкалье. Женился. Развелся. Когда шахту закрыли, думал было домой вернуться. Но с пустыми карманами как-то не хотелось возвращаться. Все, что зарабатывал, все спускал. На баб, на водку. Ладно, думаю, в Кузбассе заработаю, вернусь. Устроился на "Камышовую". Снова женился. Так вот и прижился.
   Допив пиво, разошлись по домам отсыпаться. Литвинов, правда, решил еще добавить. Занял у Олега денег на бутылку водки и на радостях поспешил в магазин.
   - Ты, Вадим с кем будешь Новый год встречать? - спросил Олег у Шестакова.
   - Как порядочный семьянин, - ответил тот, - с женой и детьми.
   - Ну, счастливо тебе Новый год встретить, - пожелал ему Олег на прощанье.
   Последним уходил Тимофей.
   - Оксанка, Владимирыч, у тебя на Новый год будет? - спросил он.
   - У меня, - ответил Олег. - Завтра, наверное, вместе к вам придем.
   - Это здорово, - сказал Тимофей. - Ну, тогда с наступающим и до завтра.
   Гости разошлись, и Олег завалился спать. Проспал до вечера. На пару часов больше, чем обычно. Проснулся от того, что Оксана хозяйничала на кухне. Хотя она и старалась не шуметь, но все же разбудила. Она вошла в квартиру, когда он спал, открыв дверь ключом, который Олег сам ей недавно вручил. Оксана тогда внимательно посмотрела ему в глаза.
   - Это почти предложение руки и сердца? - спросила она. - Я тебя правильно понимаю?
   - Правильно понимаешь, - подтвердил он. - Почти.
   За окном уже стемнело. Олег оделся в полутьме, не включая свет. Вышел на кухню, где суетилась Оксана.
   - Привет Олег, с наступающим! - поздоровалась она и спросила. - Хорошо поспал?
   - Неплохо, - ответил он и обнял ее. - С наступающим!
   Оксана подставила щеку для поцелуя, а потом ловко выскользнула из его объятий.
   - Некогда, Олег, некогда, - произнесла, оправдываясь, она. - Новый год на носу. Ты ужинать будешь?
   - Нет, - ответил он. - Только чай.
   - Тогда иди в ванную, - сказала Оксана. - А я пока чайник вскипячу.
   Когда Олег вернулся на кухню, на столе стояла чашка с чаем, сладким и крепким. На тарелке сухое печенье. Оксана успела изучить вкусы Олега. Она суетилась у плиты в кухонном фартуке, надетом поверх футболки и джинсов.
   В квартире Олега постепенно появлялись ее вещи. И этот кухонный фартук, и халат в ванной. А на днях она принесла и повесила в шкафу платье.
   - Не могу же я встречать с тобой Новый год одетая, как придется, - объяснила Оксана. - Я могла бы, конечно, одеться и дома, но в праздничном платье суетиться на кухне, как-то несподручно.
   После чая, Оксана сказала Олегу, что надо срочно сходить в магазин. И протянула ему список необходимых покупок. Олег взял список и отправился в ближайший магазин, называвшийся, по мнению Олега, мягко говоря, необычно - мини-супермаркет "Микадо". Мало того, что слово "мини-супермаркет" звучало противоестественно. Какой же это супермаркет, если он "мини"? И причем тут титул японского императора? Такое название подошло бы для японского ресторана или на худой конец для суши-бара. Но никак не для продовольственного магазина на окраине небольшого шахтерского города. Выбор товаров в этом "мини-супермаркете", правда, был неплох и Олег купил все, что требовалось. А помимо списка еще и бутылку водки. А также бутылку полусладкой "Изабеллы". Традиционное новогоднее шампанское уже несколько дней стояло в холодильнике.
   Оксана к купленным бутылкам отнеслась критически.
   - Я надеюсь, ты не собираешься, все это сегодня выпить? - спросила она. - Я думала, нам, и бутылки шампанского хватит.
   - Ладно, - согласился Олег. - Пригодятся. Не идти же нам к твоим родителям с пустыми руками.
   - Но ты и там смотри не напивайся, - предупредила его Оксана.
   Завтра, 1 января Олегу предстоял ритуал знакомства с родителями. На его взгляд довольно странный, если учесть, что с обоими он был знаком. Тимофеич как-то при случайной встрече представил Олегу свою жену. Но Оксана все-таки настояла на своем.
   - Я должна показать им тебя, как своего молодого человека, - сказала она. - Возможно даже будущего мужа. Так надо.
   "Как будто они ничего не знают о наших отношениях? - усмехнувшись, подумал Олег, вспомнив разговор с Тимофеем. - Да моя будущая теща откуда-то всю подноготную обо мне узнала".
   Но спорить с Оксаной не стал. Надо - значит надо.
   - Олег, пока не разделся, вынеси, пожалуйста, мусор, - попросила Оксана. - И пустые бутылки тоже отнеси. Порадуй "бомжей".
   Просьба скорее напоминала приказ. И вдобавок Оксана сделала выговор Олегу.
   - Это ты моего братца сегодня напоил? - спросила она. - Явился домой навеселе. Олег, зачем ты это делаешь?
   - Так уж и напоил? - возразил Олег. - Выпили-то чуть-чуть. Да и он уже вроде взрослый.
   - Взрослый, - хмыкнула Оксана.
   Олег внимательно посмотрел на девушку, о чем-то размышляя.
   - Твой брат прав, - произнес он, сделав многозначительную паузу.
   - В чем это он прав? - удивленно спросила Оксана.
   - Он говорит, - сказал Олег, - что ты меня "запилишь", когда выйдешь за меня замуж.
   Оксана притворно вздохнула.
   - Я хорошенько подумаю, прежде чем решиться на такой шаг, - сказала она и, улыбнувшись, нетерпеливо добавила. - Ну, иди же выноси мусор.
   Олег взял в одну руку ведро с мусором, в другую - пакет с пустыми бутылками. И вышел на улицу.
   Возле мусорного контейнера Олег встретил соседа - бывшего морского пограничника. Тот стоял и курил. День назад Олег видел его жену со свежим синяком под правым глазом - сосед был левша. Обычно после подобных боевых столкновений в семью к соседям приходила любовь. Правда, ненадолго.
   Олег поздоровался с соседом. Поздравили друг друга с наступающим Новым годом.
   - У тебя, Олег, похоже, хозяйка завелась? - спросил сосед.
   - Заводятся мыши и тараканы, - ответил Олег фразой из какого-то кинофильма.
   - Ты женился или как? - продолжал расспрашивать любопытный сосед.
   - Почти, - произнес Олег.
   Он высыпал мусор из ведра в контейнер. А пакет с пустыми бутылками с его позволения забрал сосед.
   Оксана закончила кухонные хлопоты в десятом часу. Сняла фартук и переоделась. Когда Олег увидел ее в коротком облегающем платье, на него накатило непреодолимое желание, и он обнял подругу.
   - Олег, можно этим потом заняться, - попыталась возразить Оксана.
   Но его уже невозможно было остановить.
   - Это будет уже в Новом году, - убеждал ее Олег, - а пока мы должны проводить старый.
   Оксана рассмеялась.
   - Ты это так называешь? - и, смирившись со своей участью, предупредила. - Осторожно, платье не порви.
   Они любили друг друга под песню из кинофильма "Ирония судьбы или с легким паром", который традиционно показывали в канун Нового года.
   Потом Оксана поправляла платье и прическу, не забывая распоряжаться Олегом, накрывавшим на стол.
   На столе среди закусок стояла бутылка шампанского. Никаких других спиртных напитков больше не наблюдалось. Вино и водка, как и хотела Оксана, остались в холодильнике.
   Когда подошло время Олег аккуратно, без выстрела, открыл шампанское. Налил его в бокалы, подаренные Ириной на день рожденья.
   "Всего-то полгода прошло, - мелькнула мысль в голове у него. - А столько всего случилось".
   С первыми ударами кремлевских курантов на телеэкране Олег и Оксана чокнулись бокалами и не спеша выпили.
   - Загадал желание? - спросила Оксана. - Успел?
   - Успел, - ответил Олег.
   Хотя на самом деле он уже давно не загадывал желаний на Новый год, но сейчас не смог бы в этом признаться. Оксану бы такое признание разочаровало. И так она не раз говорила, что нет в нем романтики.
   - А ты успела? - спросил Олег.
   - Конечно, - ответила Оксана.
   Выпили еще по бокалу шампанского. От выпитого Оксана раскраснелась, оживилась. Словно ослабла некая внутренняя пружина.
   "Кажется, я ее все-таки люблю, - подумал Олег. - Может быть, я ошибаюсь, заблуждаюсь. Время покажет".
   На лице у него мелькнула грусть. И это заметила Оксана.
   - Что случилось? - спросила она. - Почему грустишь?
   Олег пожал плечами. Оксана не отставала с расспросами.
   - Опять воспоминания одолели? Или на работе неприятности?
   Олег обнял ее.
   - Все в порядке, Оксана, - ответил он. - Все хорошо. А будет просто замечательно.
   - Это правда, Олег? - спросила она, доверчиво глядя на него. - Я так хочу в это верить.
   Новогодняя ночь. Мужчина и девушка. Словно две песчинки в огромном океане жизни, брошенные водоворотом судьбы навстречу друг другу. Они не могут знать своего будущего, но все равно счастливы. Надолго ли? Они не знают и живут, надеясь на лучшее. Все будет хорошо! Все будет просто замечательно!
  

VI

  
   Ольга и Коробков Новый год встречали в ресторане. Это была ее идея - встретить праздник в шумной компании. Коробков поначалу был против.
   - Оля, зачем нам куда-то идти? - спросил он недоумевая. - Семейный же праздник? Зачем тебе этот кабак? Мало у тебя было праздников в кабаках? Встретим Новый год вдвоем, а первого числа сходим к кому-нибудь в гости.
   - Ага! - насмешливо сказала Ольга. - Встретим Новый год вдвоем. В двенадцать часов пробьют куранты и на тебя нахлынут воспоминания. Будешь ты сидеть, вспоминать прошлое и нагонять на меня тоску. Я не хочу, чтобы наш первый совместный Новый год был таким.
   Коробков вздохнул.
   - Ты права, Оля, - сказал он. - Прошлое так просто не отпускает. Тянет назад, как камень на дно. Но обратной дороги нет. Да и не хочу я обратно. Я к тебе пришел не ради эксперимента. Пожить вместе, вдруг получится. Я к тебе пришел навсегда.
   - Я на это надеюсь, - произнесла Ольга, внимательно слушая Коробкова.
   - Ведь как ни крути, - продолжал он, - а полжизни прожито. И вот на середке жизни - такие перемены. Что позади - отрезано, что впереди - неизвестно. Мысли всякие покоя не дают. Вот иной раз и накатит что-то непонятное. То ли тоска, то ли сомнения: "А правильно ли я живу?"
   - Кризис среднего возраста, - понимающе сказала Ольга. - Поиск смысла жизни и все такое прочее. Не волнуйся - это пройдет. Не ты первый, не ты последний. Поэтому и надо нам Новый год на людях встретить, чтобы не впадать в тоску.
   - Ладно, убедила, - согласился Коробков.
   Ольга сама позаботилась о столике в ресторане в новогоднюю ночь.
   - Только мы за столиком будем вчетвером, - предупредила она.
   - А кто будет еще? - равнодушно поинтересовался Коробков, смирившийся с тем, что остаться наедине с Ольгой на Новый год не получится.
   - Одна моя хорошая знакомая с мужем, - ответила она и добавила. - С новым мужем. У них история похожая на нашу.
   - Родственные души? - понимающе спросил Коробков.
   - Что-то вроде того, - кивнула Ольга.
   - Надеюсь не Ирина? - в шутку спросил Коробков.
   - Конечно, нет, - ответила Ольгой.
   А сама подумала, что с Ирочкой все кончено. Хотя, она и говорила, что если разведусь, забирай не жалко. Но все равно. Прежней дружбы не будет. После такого перестают быть подругами.
   В ресторане Коробков поначалу держался скованно, но потом расслабился. Праздничная обстановка. Музыка, веселье, ресторанный шум. Соседи за столом ему понравились. Он - горный мастер с "Камышовой". Она - учительница, как и Ольга. Оба веселые, компанейские. Около таких людей не заскучаешь. Права была Ольга, права. В такую ночь нельзя оставаться один на один со своим прошлым. Надо быть на людях. Просто необходимо.
   Возвращались из ресторана они глубоко за полночь, веселые и беззаботные, словно вернувшиеся в молодость. Время от времени останавливались и целовались, не обращая ни на кого внимания. Впрочем, никто из прохожих, шумных и радостных, не бросал в их сторону осуждающих взглядов. Такая ночь бывает один раз в году.
  

* * *

  
   Встречать Новый год с Николаем Ирина решила не сразу. Сначала она хотела встретить Новый год с детьми, а, затем уложив их спать, вырваться ненадолго к Николаю. Она сказала ему об этом. Николай невесело усмехнулся. Он не стал спорить, а только произнес.
   - Как встретишь Новый год, так его и проведешь.
   - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Ирина и догадалась. - Что ты будешь весь год один, а я к тебе буду бегать? Так?
   - Примерно так, - ответил Николай.
   Ирина задумалась. Как будто слова Николая перевернули что-то ее в душе.
   "В самом деле, - подумала она, - почему я не могу встретить Новый год с детьми и с человеком, который войдет в нашу семью?"
   В этом Ирина нисколько не сомневалась.
   "Придется что-то объяснять детям? - продолжала размышлять она. - Почему дядя Коля из соседнего подъезда встречает Новый год с нами? Но рано или поздно все равно придется. Почему бы не на Новый год? В конце концов, дети знают, что папа живет у тети Оли - маминой подруги".
   Ирина помнила тот день, когда Коробков собрал вещи и ушел. Не было ни долгих объяснений, ни семейных сцен. Все произошло как-то совсем обыденно. Словно обоим подобное не впервой.
   - Куда хоть уходишь? - спросила Ирина. - В "общагу", к другу, к бабе?
   - Что это ты так сразу, "к бабе"? - недовольно проворчал Коробков. - Сказала бы "к женщине".
   - Ладно, пусть будет к женщине, - согласилась Ирина и спросила. - Кто она?
   Коробков не торопился отвечать.
   - Что ты молчишь? - спросила Ирина. - Я ведь все равно узнаю, город-то маленький. Так кто она?
   - Ольга, - неохотно произнес Коробков.
   - Какая Ольга? - переспросила Ирина и изумленно произнесла догадавшись. - Ольга?! Моя лучшая подруга?
   Коробков кивнул. Ирина усмехнулась.
   - Конечно, - произнесла она, - к кому еще уходят мужья, как не к лучшим подругам. И давно это у вас?
   Тут Коробков не сдержался.
   - Ты из себя невинную овечку не строй, - желчно сказал он. - Если я тебя ни с кем не поймал, то это не значит, что у тебя никого нет.
   Ирина молчала, отведя глаза в сторону. Она ожидала дальнейших упреков, но Коробков больше не сказал ни слова. Так и расстались молча...
   Ирина внимательно посмотрела в глаза Николаю.
   - А ты готов встретить Новый год со мной и моими детьми? - спросила она.
   - Готов, - ответил он. - Тем более они скоро станут нашими детьми.
   - Ладно, - согласилась Ирина. - Так тому и быть.
   Глаза у Николая полыхнули таким счастьем, что ей стало неловко перед ним за свои сомнения.
   Ирина помогла ему выбрать в магазине подарки для детей. Десятилетней дочери и семилетнему сыну. Куклу и игрушечный танк на батарейках. Не приходить же на праздник с пустыми руками.
   Николай, честно говоря, волновался, когда вечером тридцать первого декабря шел к Ирине. Он не мог представить, как отнесутся к нему дети. Как встретят они чужого дядю? Будут все время поглядывать исподлобья с молчаливым вопросом в глазах: "Кого это мама привела?"
   Но все обошлось как нельзя лучше. Вероятно, Ирина провела беседу с детьми. Они спокойно встретили Николая, вежливо поздоровались. Также вежливо приняли подарки, поблагодарили. Но за столом все же поглядывали на Николая с трудно скрываемым интересом. Но доброжелательно.
   Когда по телевизору зазвучали куранты, Ирина посмотрела на Николая таким взглядом, словно говорила: "И хотела бы я тебя поцеловать, да пока нельзя". Николай, едва заметно, понимающе кивнул.
   В час ночи Ирина отправила детей спать. Те, не говоря ни слова, подчинились. Николай посмотрел на Ирину с уважением.
   "Крепко она их в руках держит, - подумал он. - Крепко".
   Потом они стояли в темноте у окна и смотрели на улицу, откуда доносился такой грохот пиротехники, что пришлось закрыть форточку.
   - Что готовит нам этот год Тигра? - задумчиво спросила Ирина.
   - Лично нам или вообще? - уточнил Николай, обнимавший ее за плечи.
   - И нам и вообще, - сказала она.
   - Мы с тобой, надеюсь, поженимся, - ответил он. - А в остальном, кто же может знать? Когда-то люди встречали сорок первый год, и никто не знал, что он им принесет.
   - Ну, это ты уж через край хватил, - недовольно произнесла Ирина. - Сорок первый! Войны нам только не хватало. Достаточно уже на нашу жизнь потрясений. Сколько можно?
   - Конечно достаточно, - согласился Николай.
   Трудно спорить с красивой женщиной. Особенно, если и сам ждешь от будущего только хорошего. Хотя и понимаешь, что так не бывает. Каждому в его жизни предстоит пережить предначертанное ему судьбою. Как хорошее, так и плохое. И каждому придется самому делать выбор - бороться с жизненными обстоятельствами или плыть по течению. Чтобы потом, спустя много лет, взглянуть на прожитые годы и спросить у себя: "А стоило ли бороться?" Или наоборот: "А надо ли было плыть по течению?" И попытаться дать честный ответ. Нередко человек врет самому себе не меньше, чем кому-то другому.
   Но это будет потом. А пока за окном с треском, шипением и грохотом, взрывалась, взлетала в ночное небо и брызгала огнем новогодняя пиротехника.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"