Рогочая Людмила Васильевна : другие произведения.

Нинка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Нинка
  Стук-стук, стук-стук - отсчитывают колёса километры. Товарный поезд с эвакуированными ленинградцами движется на юг. Не смотря на сырой промозглый март 1942 года, в вагоне плюсовая температура. И не только потому, что пассажиры по очереди поддерживают огонь в буржуйке, но также из-за большого количества людей в теплушке, которые дремлют на всех трёх ярусах узких дощатых нар и дышат, дышат. В тусклом свете, проникающем сквозь щели вагона, можно разглядеть нашу семью: измождённую мать в стёганой телогрейке и в старом пуховом платке, умирающего отца, вытянувшегося во весь рост под байковым одеялом, и меня - маленькую восьмилетнюю девочку, Нинку Брусницину. Я, на лысо подстриженная, в мальчуковой шапке, нахлобученной на лоб так, что едва видны глаза, и тоже очень худая. Из коротких рукавов старого пальто выглядывают мои почти прозрачные руки с обгрызенными ногтями, на ногах - подшитые валенки на вырост.
  Прижавшись щекой к шершавой стене, молча, смотрю в продолговатую дырку между досками и считаю столбы. Хочется есть, но раздача еды будет лишь на станции. Надо бы считать столбы быстрее, но скорость поезда от меня не зависит.
  - Мам, когда станция? - не выдерживаю я.
  - Скоро, скоро, горе моё, потерпи, - успокаивает меня задремавшая, было, мать.
  Застонал отец. Мать наклонилась над ним, стараясь услышать шелест невнятной речи.
  - Нинк, тебя, кажется, отец зовёт, - окликнула меня. Я испуганно подошла к высохшему длинному телу отца, с едва шевелящейся грудью. Он с трудом приподнял тёмные веки и чуть слышно произнёс:
  - Прости меня, дочка,... за то.... Ну, знаешь сама....
  Я молчала, наполняясь ужасом воспоминаний.
  - Нинка, скажи: "Прощаю", ну, умирает, ведь, - торопила мать.
  Мне было жаль отца, но страх заклинил моё горло.
  - Доченька, - гладила меня по плечу мать, - ну, пожалуйста, скажи: "Про-ща-ю".
  - Прощаю, - выдавила я из себя и горько заплакала.
  Поезд подъезжал к станции Кабаны. Предстояла долгожданная раздача пайков. По вагонам пошли санитары. Они заглядывали на все нары и спрашивали:
  - Мёртвые имеются? Никто не умер?
  Подошли к отцу. Пожилой вислоусый санитар наклонился над ним, потом пальцами приподнял ему веки и уверенно сказал:
  - Вмэр, - и, сняв ушанку, перекрестился.
  Тут же положили отца на носилки и понесли к выходу. Мать заплакала и побежала следом:
  - А похоронить?
  - Без тебя похоронят, - устало ответил старик и добавил: - Пайки получи, а то не успеешь. У тебя дитё.
  
  Война для Нинки началась, когда погас свет, и стало страшно оставаться дома одной. И до этого слышала она слово "война", но не понимала, что это такое.
  Родителей на войну не взяли. У них была бронь. Это значило, что они всё время на заводе делали снаряды для победы над фашистами, а Нинка сидела дома одна. Особенно плохо стало с наступлением зимы: темно, холодно, голодно. Она лежала на диване, завернувшись в тряпки, и ждала отца или мать, которые приносили ей хлеб. Маленький кусочек, но и его она ждала, как праздника. У родителей были рабочие карточки на хлеб, а у Нинки - иждивенческая. На неё давали меньше всего хлеба. Но мать ухитрялась отщипнуть от своего кусочка Нинке добавку.
  Отец всегда приходил злой. "Потому что голодный, - думала Нинка. - Он же мужчина. Ему надо есть больше, чем женщинам и детям".
  Однажды она, в ожидании родителей, сидела в чулане, закутавшись в старое мамино пальто, - в чулане было теплее, чем в большой комнате - и незаметно для себя уснула. Разбудили её голоса. Она услышала, как отец предложил маме:
  - Давай Нинку съедим, а после войны заведём себе новых детей. Иначе не выживем.
  Мать, задыхаясь от возмущения, закричала:
  - Ты что, совсем с ума спятил от голода? Да я лучше подохну, чем такое даже подумаю!
  Отец сильно отощал и обессилел. После этого разговора через два дня он перестал ходить на работу. Нинка пряталась от него, коченея, в соседской пустой квартире до прихода с работы мамы. Она боялась, что отец убьёт её и съест. Услышав щелчок их входной двери, Нинка выходила на лестничную площадку и шла домой. Однажды ей послышалось, что пришла мама, и она поспешила в свою квартиру. На кровати сидел отец с белыми глазами - в руках у него был нож. Увидев Нинку, он поднялся с кровати и занёс нож над её головой. Девочка побежала, он попытался бежать за ней. Но разве можно это слабое передвижение назвать бегом? Нинке удалось увернуться от его руки и выбежать из квартиры.
  
  Когда в этот день мать пришла с работы, Нинка её не узнала, так она изменилась. Она постарела и тряслась, как в лихорадке, не в состоянии произнести даже слово: зубы стучали, не переставая. "Что случилось?" Этот вопрос застыл в глазах отца и Нинки. Наконец, матери удалось ответить на их немой вопрос:
  - От-тоб-брали кар-рточки, фэзэушники, - и она рухнула на кровать.
  Что это конец, было понятно всем, даже Нинке. Хотя она знала, что мамка сильная и найдёт какой-нибудь выход из этой страшной беды.
  Так и случилось. Мать пошла в комендатуру и заявила о краже продовольственных карточек. Ей предложили эвакуацию семьи по единственной дороге на большую землю - через замёрзшее Ладожское озеро.
  Нинка хорошо помнит, как их везли в полуторке под непрерывной бомбёжкой. Через брезентовое окошко Нинка видела, что машины, в которые попадали бомбы, уходили под лёд. Из некоторых машин люди выпрыгивали, цеплялись коченеющими пальцами за уходящий из-под ног лёд, но вскоре их тоже поглощала вода. Нинка понимала, что с ней может произойти то же самое.... Но, к счастью, их полуторка успешно прошла ледовый путь и оказалась у своих. Солдаты с лицами, полными жалости и сострадания, начали кормить эвакуированных. Мать всё время предостерегала Нинку и отца:
  - Меньше ешьте, не надо так сразу. Привыкайте к еде постепенно. Выживет тот, кто мало ест.
  Отец не слушался. А Нинка, постоянно держа в руке кусок хлеба, отщипывала от него понемногу, как дома, в Ленинграде, и держала эту крошечку долго во рту, не глотая, как бы привыкая к тому, что хлеб есть.
  На берегу озера они простояли двое суток, пока не появились свободные товарные вагоны, наскоро приспособленные к перевозке людей.
  Солдаты помогли погрузить эвакуированных ленинградцев, и поезд тронулся. Никто не знал, куда именно идёт он, было только известно направление - на юг.
  Мать принесла чайник с кипятком, армейский котелок с кашей и целую буханку хлеба. Нинка, уплетая за обе щёки кашу, подумала, что колёса говорят не "стук-стук", а "на-юг, на-юг". И это хорошо!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"