Всю ночь я металась в кровати, словно спала на углях. Мне было жарко и душно, рассудок был взбудоражен лихорадочными видениями, почти бредом. Лица и события сменяли друг друга, словно картинки в калейдоскопе. И все это воспринималось с какой-то мучительной болью.
Сначала я бродила по огромному пшеничному полю, залитому ослепительно-ярким солнечным светом. Я провела рукой по спелым тугим колоскам, они оказались удивительно мягкими, словно я глажу пушистые волосы Эллен. Через мгновение появилась сама Эллен, одетая в великолепное белое платье, пышное и расшитое бисером. Она улыбалась и смеялась, с трудом передвигаясь в зарослях пшеницы. Вот Эллен подняла пухленькую ручку и царственным жестом указала мне куда-то влево, при этом на ее милое личико набежала тень. Она явно хотела, чтобы я шла туда. Я ощущала жар и зной, мне было плохо под яростно палящим солнцем, но уходить от Эллен все равно не хотелось. Девушка снова указала мне направление рукой. Ее яркие зеленые глаза выражали нетерпение, а фигура стала невероятно величественной, словно Эллен являлась королевой пшеничных полей и изгоняла меня из своих владений. Лицо ее стало суровым и надменным. Это было странно и так несвойственно милой хохотушке Эллен: теперь она казалась холодной и невероятно могущественной...
Я повернула голову в ту сторону, куда указывала Эллен. Там я увидела узенькую тропку, ведущую в густой темный лес. Он выглядел мрачным и очень зловещим, но я все же решила пойти туда, хоть и чувствовала сильный страх. Забавно, но стоило мне только подумать, как я тут же оказалась в темной холодной глуши, в самом сердце старого леса. Здесь было темно и сыро. Я огляделась по сторонам: кругом деревья и ни одной души. Но вот раздался шорох, и мне показалось, что я заметила фигуру человека. Я присмотрелась: за развесистой елью притаился какой-то мужчина, напоминавший мне кого-то. Кого-то такого мучительно знакомого. Мой воспаленный мозг лихорадочно работал. Боже, да ведь это же Крис! Или не Крис? Я всматривалась в зловещую темноту, но так и не смогла разобраться в своих подозрениях. Фигура была очень похожа, но как-то мощнее, что - ли. Словно это был Крис, но лет так через 10...
Но вот пейзаж вновь стремительно изменился. Деревья расступились, и я увидела берег реки, густо поросший травой. Прозрачная вода стремительно неслась, слепя бликами. У воды сидели две девушки. Я долго вглядывалась в их спины, прежде чем приблизиться хоть на пару шагов. Они были словно две стороны одного целого, словно олицетворяли собой саму противоположность. Первая была стройная гибкая девушка, в каждом ее движении замечалась необычайная мягкость и грациозность. На ней было простое длинное платье на бретелях, светло-бежевое, почти в тон кожи. По спине рассыпались прямые, очень длинные светло-коричневые, чуть золотистые волосы. Иногда девушка проводила по длинным прядям рукой, отчего на них под ослепительным солнцем играли яркие блики.
Вторая девушка отличалась от первой буквально во всем. Даже ощущала я ее по-другому: если от первой шел тихий мирный свет, то от второй веяло тьмой и хаосом. Внешность ее только усиливала это впечатление: смуглая, худая, с острыми плечами - все в ней выражало резкость и несдержанность. Очень темные, практически черные волосы на солнечном свету отсвечивали ржаво-красным и невероятно прямыми прядями лежали на плечах и спине. На ней было платье цвета жженого кофе, плотно обтягивающее выпирающие лопатки и расходящееся широким куполом где-то на уровне ребер. Оно заканчивающееся чуть ниже середины бедра. Тонкие бретельки завязывались на шее. Ее наряд нисколько не скрывал худобу, скорее наоборот - только подчеркивал.
Девушки сидели молча, не глядя друг на друга. Изредка поправляли волосы или слегка меняли позу. Казалось, они были стражами реки, как Эллен была владычицей поля. Вообще-то это все казалось бредом больного с высокой температурой. Во всяком случае, разум пытался отстоять данную точку зрения. Но все, что я видела, казалось таким настоящим, таким преисполненным важного скрытого смысла, который я никак не могла понять, что я просто не могла отмахнуться ни от этих картин, ни от чувств, вызванных ими.
Я сделала пару неуверенных шагов и, споткнувшись обо что-то, упала. Мне казалось, что падение длится бесконечно долго, я не ощутила ни страха, ни боли от удара. Когда же я встала и вновь взглянула в сторону девушек, сердце мое замерло, застыло во власти холода и отчаяния. Они стояли, такие разные и такие...живые. Но для меня один лишь только вид девушек олицетворял немой укор. Две пары глаз - медовые и угольно-черные - были устремлены на меня. Взгляд Брэнды ( а это была именно моя первая подопечная) выражал лишь тихую грусть, смирение и бесконечное спокойствие. На губах - печальная полуулыбка. Все ее существо источало мир, чего нельзя было сказать о второй девушке. Кэтрин сверлила меня злым, колючим взглядом. В ее черных глазах, словно уголья, вспыхивали красные искорки. На губах жестокая усмешка-ухмылка. Я невольно поежилась, ощутив на себе всю ее ненависть и злобу.
Но вот Брэнда сделала пару шагов мне навстречу и заглянула прямо в глаза. Меня удивило выражение ее лица: это было неподдельное сочувствие, словно она меня жалела. Словно знала что-то такое, за что действительно можно смотреть на человека с такой болью во взгляде. Но это был не упрек. Предупреждение.
Кэтрин усмехнулась зло и жестоко. Казалось, ее это " что-то" очень забавляет. Как будто она лелеет тайную месть. Я оторвала взгляд от ее искаженного злобной ухмылкой лица и вновь посмотрела в глаза Брэнде, стоявшей уже совсем близко ко мне.
Девушка молча кивнула, и в тот же миг в моей голове, словно порыв прохладного ветерка, пронесся еле различимый шепот: " Мертвые знают больше и видят дальше. Будь осторожна". И Брэнда указала рукой на другой берег, где также виднелся лес. Только был он еще более мрачным.
Я глубоко вздохнула и сделала шаг вперед. Что ж, если сегодня мне нужно пройти через все эти дибильные фантазии, я пройду. Скорей бы уже все кончилось...Сделав пару шагов, я вновь непонятно каким образом очутилась в лесной глуши. Хотя мне казалось, я все еще чувствую пылающий взгляд Кэтрин на своей спине...
Я быстро осмотрелась по сторонам и к своему великому изумлению поняла, что это та самая полянка, которой уже было посвящено столько снов. Но теперь здесь все было словно пропитано каким-то липким мраком. Я поежилась, но не от холода. Здесь было очень душно и жарко, хотя солнца не было и в помине. Неожиданно мой взгляд привлек одинокий огонек, мелькнувший во все той же старинной избушке. Через несколько секунд я услышала приглушенный, сдавленный вопль и, наконец-то, проснулась.
Я медленно открыла глаза. В комнате было довольно светло, несмотря на то, что шторы были плотно задернуты. Я повернула голову и тупо уставилась на постель Клер, которая, к слову сказать, была заправлена. Свернувшись крохотным клубочком, на синем покрывале сладко спал Оникс. Не имея ни малейшего понятия о том, который сейчас час, я снова закрыла глаза. В голове крутились странные образы из сна, которые при солнечном свете казались еще более бредовыми. Каким-то шестым чувством я ощутила, что на лбу лежит мокрая прохладная тряпка и со стоном скинула ее на пол. Интересно, а где же все - таки Клер? Неужто не пришла ночевать? И сколько сейчас времени? Я вновь неохотно открыла глаза и уставилась на будильник. Вот черт!
Я подскочила в кровати так, словно она внезапно превратилась в доску с гвоздями. На таких еще йоги лежат. Но истинной причиной, конечно же, было время. Стрелки будильника лениво замерли около цифры 12. Я проспала, причем сильно. Почему меня никто не разбудил? Как это вообще понимать!? Может, это какая-то ошибка? Я быстро соскочила с кровати, отчего согнулась в приступе сильного сухого кашля. Но это меня не остановило, и я принялась нервно перерывать все вокруг в поисках телефона. Наконец, нужная вещь была найдена. К моему великому ужасу, во времени телефон был абсолютно солидарен с будильником.
Внезапно я почувствовала сильную слабость и со стоном опустилась на кровать, не преминув закашляться вновь. Только этого мне не хватало. Я провела рукой по горящим щекам, пытаясь успокоиться. Что ж, в школу ехать смысла уже нет. Это ясно, как день. Значит, нужно заняться чем-нибудь полезным, но для начала привести себя в порядок и по - возможности прекратить глупую панику.
Умывшись и переодевшись во все тот же серый костюм, я спустилась вниз. Состояние мое меня совсем не радовало: сильно болели голова, горло, и мучил кашель. Мне хотелось просто лечь и не шевелиться. Ничего не делать. Но совесть не позволяла скатиться до банального безделья, так что я уныло поплелась в кухню. Где, к своему удивлению, обнаружила хмурую маму, потягивающую кофе.
- Хлои? Зачем ты встала?! - голос мамы буквально звенел от напряжения и волнения.
- Я проспала!- с отчаянием прохрипела я.
- Иди и немедленно ляг!- мама нахмурилась еще больше.
- Почему вы меня не разбудили!?- чуть - ли не прокричала я, сипя на все лады.
Мама закатила глаза и сердито на меня уставилась:
- Хлои, мне кажется, или ты меня совсем не слушаешь?- прозвучало осуждающе, но довольно миролюбиво.
- Мама, мне кажется, или вы тут все посходили к черту с ума?!! Что я теперь в школе скажу? Неужели трудно было пару раз в бочок толкнуть: мол, вставай доченька, в школу пора!? Мне, конечно, не пять лет, но разок можно было сделать исключеньице!!!
Я расходилась все больше и не могла остановиться. Щеки мои пылали, глаза словно заволокло какой-то пеленой. Мозг тоже закипал. Где - то глубоко маленькая адекватная частичка меня понимала, что веду я себя просто нелепо, но от осознания ее правоты становилось только хуже.
Мама отставила кружку в сторону и молча подошла ко мне. Положила руку на лоб.
- Господи, неужели опять...-прошептала она.
Я только прорычала что-то в ответ и плюхнулась на стул. Руки у меня дрожали, ноги подкашивались.
- Пожалуйста, успокойся! Я все объясню...- пробормотала явно напуганная моим состоянием мама, - У тебя был очень сильный жар. Когда Клер поздно вечером пришла домой, она застала тебя в жутком состоянии: ты ворочалась в кровати и бормотала что-то бессвязное. Она побежала ко мне и...Хлои, у тебя была очень высокая температура. И, похоже, бред. Клер даже спала на диване в гостиной! Под утро ты успокоилась, и я решила, что лучше всего оставить тебя на денек дома. Не переживай, я все улажу со школой. А теперь, ради Бога, поднимись и приляг!
Мне было трудно сидеть спокойно и что-либо воспринимать. Я ощущала какое-то лихорадочное возбуждение. Но спорить смысла не было, и я поднялась наверх. Через пару минут ко мне в комнату зашла мама и дала выпить каких-то таблеток и отвар из трав. Удивительно, но мне сразу стало легче. Горячая жидкость ослабила боль в горле и смирила кашель, пряный аромат трав успокоил возбужденный мозг. Последнее, что я ощутила перед тем, как уснуть, это прикосновение мокрой холодной тряпки к горящему лбу.
На этот раз мне ничего не снилось. Проснувшись, я увидела рядом с собой Криса и Эшли. Друзья были очень встревожены моим отсутствием и решили навестить после школы. Эшли держала на руках сонного Оникса и нервно теребила мохнатое кошачье ухо, Крис не спускал с меня внимательных, тревожных глаз. Я была им очень рада. Плюс ко всему, я чувствовала себя значительно лучше: голова была ясная, и горло болело меньше.
- Как ты? - спросила Эшли.
- Уже лучше. Намного лучше! - ответила я и улыбнулась.
Я вздохнула полной грудью, и это, к моей огромной радости, не повлекло за собой приступа кашля. Интересно, что это была за чудо-трава?
- Мы очень переживали...Как же хорошо, что ты в порядке! - Ласково проговорил Крис и улыбнулся в ответ.
Он явно хотел присесть ко мне на край кровати, но Эшли, как бы невзначай, опередила его и попыталась занять все свободное место рядом со мной. Это была нелегкая задача: моя подруга очень миниатюрная особа. Крис же, явно разгадав ее замысел, тихо ухмыльнулся и ограничился только тем, что подошел поближе.
Мы недолго болтали с друзьями: несмотря на то, что я чувствовала себя намного лучше, тело еще сковывала какая-то слабость. Буквально через час Крис и Эшли, перебрасываясь язвительными замечаниями, распрощались и уехали.
Оставшись наедине, я невольно вспомнила свой сон. Теперь он казался мне жутким. Особенно пугало зловещее предостережение, ветром пронесшееся в моей голове. Но что это может значить? Не понимаю. Мало уметь видеть знаки, нужно еще уметь их понимать!
Вскоре мне надоело лежать без дела, да и желудок давно уже просил чего-нибудь внутрь. Я встала, чувствуя себя немного неуверенно, и пошла вниз. На лестнице я столкнулась с Клер, которая, бегло расспросив меня о самочувствии, помчалась наверх. Я же побрела на кухню.
На столе стояла кружка с отваром из трав. Я, ни минуты не сомневаясь, выпила все содержимое, надеясь на такой же чудодейственный эффект. И он не заставил себя ждать: через пару минут я уже была в полном рассудке и даже твердо стояла на ногах.
- Тебе лучше? - раздался взволнованный голос мамы за спиной.
- Ты даже не представляешь насколько!- мой голос прозвучал уверенно и почти без хрипа.
Мама улыбнулась, нахмуренный лоб расправился, глаза вновь стали безмятежными.
- Я рада. Но, думаю, мне все же не стоит отлучаться...
- Отлучаться? - я не поняла, о чем идет речь.
Мама неуверенно покусала губу, как бы сомневаясь: говорить мне или нет. Еле слышно вздохнула и, видимо решившись, виновато пробормотала:
- Твой папа звонил. Он купил билеты в театр...На сегодняшний вечер. Вроде как сюрприз...- мама еле заметно улыбнулась и снова вздохнула.
Я чуть челюсть не выронила. Папа - что? Купил билеты в театр? Приготовил маме сюрприз?! Похоже, я снова брежу. Таким "недостатком", как романтический склад ума, мой папа точно не страдает! К сожалению. Ведь мама как раз весьма романтичная натура. Интересно, кто это его надоумил?
- И ты что, собираешься не пойти, что - ли? Пф, не говори ерунды! Ты так давно не была в театре...Обязательно идите! Я в полном порядке.
Мама пристально на меня посмотрела. Весь ее облик говорил, что она очень хочет пойти, но боится оставить меня. Но это же просто смешно! Я прекрасно справлюсь сама.
- Ты уверена? Может, все-таки...
- Даже и не думай! Сколько время? Во сколько спектакль?
Мамино лицо озарила благодарная улыбка. Она подошла ко мне и обняла меня.
- Спектакль в 7, а сейчас 4...
- Тогда собирайся и ни о чем не думай. А я пойду еще полежу...
Когда я поднялась в комнату, Клер снова с кем-то болтала по телефону. Но увидев меня, она быстро распрощалась со своим собеседником и молча принялась подправлять макияж.
Я ни о чем ее не спросила. Свой план действий я уже выработала, и он был очень прост: ни во что не вмешиваться.
Клер подняла правую руку и провела ею по своим длинным светлым волосам. Взгляд зацепился за тонкий серебряный браслетик, в котором я тут же узнала свой подарок. Прямо скажем, мне это польстило. Я подошла поближе и, взяв ее руку, поднесла к глазам. В следующую же секунду я заметила на руке сестры какой-то крохотный рисунок, сделанный, по-видимому, ручкой. Но я не успела его рассмотреть: как только Клер поняла, на что я смотрю, она быстро вырвала руку. Смущенно улыбаясь, моя сестричка пробормотала:
- На уроке делать было нечего...Не обращай внимания.
Мне такое поведение показалось очень странным, про себя я решила незаметно рассмотреть тот рисунок. Но чуть позже. Странно, но в голове вновь всплыл тот шепот из сна. И взгляд Брэнды. Отчетливо вспомнились боль и сочувствие, которые легко читались в том проникающем в душу взгляде. Это должно что-то обозначать...Или может это просто больное воображение разыгралось?
Я села на кровать и достала книгу, которую уже давно порывалась прочитать. Открыла примерно на середине, там, где уже несколько недель скучала закладка, и углубилась в чтение, надеясь таким образом заглушить неприятные мысли и все нарастающую тревогу.
Спустя какое-то время (может час, может больше) к нам зашла попрощаться мама. Она бросила на меня тревожный взгляд, но я действительно чувствовала себя хорошо. Точнее, я не чувствовала себя плохо из-за простуды, а остальное мама не могла распознать. Теперь меня тревожил какой-то непонятный страх, смутное подозрение чего-то, что липкими черными щупальцами обволакивало все вокруг, отстраняя меня от управления ситуацией. Мне казалось, что я что-то упускаю, что-то очень важное. Словно я сильно поздно очнулась: мрак уже сплелся в тугие клубки и опутал меня и окружающих, я чувствую его, но по-прежнему не могу видеть. Не могу определить, откуда он идет, не могу его остановить. Он словно парализует мою волю. Мне вдруг отчетливо стало ясно, что это предчувствие чего-то плохого. Чего-то, что уже не в моей власти остановить...
Итак, мама с папой уехали, и Клер развила кипучую деятельность. Начала наряжаться, прихорашиваться. На мои недоуменные взгляды она ответила лишь лукавой усмешкой.
- Хм...Клер, ты ничего не хочешь мне сказать? - спокойным, но несколько напряженным тоном спросила я.
- Вообще-то, я хочу скорее попросить...Тебе ведь лучше, правда?- не слишком заботливо спросила Клер.
- Да, мне лучше. И?
- Ты не могла бы подвезти меня до одного места? К восьми часам? Это ненадолго и...Ну, мне очень надо. Пожалуйста, Хлои...
Я была изумлена и напугана. Не знаю почему, но простое желание Клер уйти из дома вызвало у меня чуть ли не приступ паники. Я с ужасом уставилась на красивое личико моей сестры и поняла, что не должна этого делать. Нет, нет и нет. Я чувствую...
- Не думаю, что это хорошая идея. Мама и папа...
- Мамы и папы нет дома! - хмыкнула Клер и самодовольно улыбнулась.
- Да, в этом тебе, конечно, повезло, но...
- Повезло? Как бы не так! - ухмылка Клер стала еще шире.
Я несколько секунд смотрела в ее глубокие, полные хитрого огонька глаза. Что-то в ее тоне меня насторожило. Не смотря на то, что мозг связывали страх и дикое волнение, я все же смогла сопоставить ее слова, интонации и ухмылки.
- Это ты надоумила папу взять билеты в театр на сегодняшний вечер? И все ради этой встречи?
У меня аж дыхание перехватило от собственной догадки. Да, моя пронырливая сестренка хорошо подготовилась...
- Начало в семь, спектакль длится 3 часа...Как минимум полчаса на дорогу...- перечисляла вслух Клер, сияя довольной улыбкой, - В общем, два часа у меня точно есть...
- Да ты с ума сошла, Клер! Послушай...
Но мою речь прервал звонок в дверь. Клер моментально сорвалась с места и полетела открывать. Я же, полная дурных предчувствий, засеменила следом. Слабость все же давала о себе знать, так что когда я спустилась вниз, Клер уже закрывала входную дверь.
- Кто это был? - встревоженно спросила я.
Клер медленно повернулась, держа огромный букет ослепительно белых роз на длинных, покрытых острыми крючкообразными шипами, стеблях.
- Это мне. - Глубоким довольным голосом проворковала Клер.
Наверняка у нее было очень довольное лицо, я не видела. Я не могла оторвать глаз от цветов. Они притягивали меня, обдавая гипнотизирующим, удушающим ароматом. Странно, казалось, даже свет потускнел, словно в ярко освещенную комнату заползли ледяные щупальца тьмы и сгустили мрак. И действительно, возле крупных белоснежных бутонов клубилась какая-то темная дымка. Сердце словно сжала ледяная рука: все внутри меня похолодело и обратилось в лед. Мне трудно было дышать - все сковал ужас. И я ни на секунду не могла оторваться от букета. Не могла даже моргнуть.
С каждой секундой клубы сероватой дымки становились все темнее, а розы на их фоне сияли ослепительной белизной так, что резало глаза. Время словно замерло. Через несколько мгновений я увидела то, отчего у меня волосы зашевелились на голове, а сердце чуть не разорвалось.
Я пялилась на розы, щурясь от их яркой белизны, как вдруг края бутонов стали розоветь. Тонкая кромка по самому краю лепестков стремительно набирала цвет, превращаясь из нежно-розовой в алую. Казалось, что вместе с цветом полоска приобретает и объем. Я не хотела этой ассоциации, но фраза мелькнула в голове сама собой, словно кто-то другой произнес ее вслух: казалось, на нежно-белых лепестках проступала алая кровь...
Я с ужасом наблюдала за этим процессом, не в силах объяснить происходящее, не в силах отвернуться. Алая полоска, тем временем, выступала все больше, и вот, наконец, вглубь бутона скатились крошечные капельки крови. По белоснежным лепесткам протянулись багряные следы, а сердце перешло на бешеный галоп.
Теперь я чувствовала, что могу шевелиться. Гипноз ослабел, но видение - я это точно знала - еще не закончилось. Свобода действий была дана мне лишь для того, чтобы я смогла больше увидеть. Например, поднять глаза. Но я слишком хорошо знала, что именно должна была увидеть. И мне придется через это пройти...
Я глубоко вздохнула, безуспешно пытаясь успокоить скачущее сердце, и посмотрела на Клер. Руки у меня тряслись, дышала я прерывисто и хрипло, но мне было не до этого: вперив взгляд в лицо сестры, я старалась сдержать рвущийся на свободу дикий крик и выдержать эту страшную пытку до конца.
Я смотрела в пустые, посеревшие глаза, несколько минут назад напоминавшие синеву океана. Нежная фарфоровая кожа была словно присыпана слоем пыли или покрыта воском. Пухленькие губки превратились в потрескавшуюся корку. Такое живое лицо Клер теперь обратилось страшной, безжизненной маской, не выражавшей ничего, кроме дыхания самой смерти. Собрав остатки воли в кулак, я подняла глаза еще чуть выше. На лбу ( Боже, нет...) алела чертова метка, которая обозначала так много, которая предвещала такой кошмар, который победить у меня еще ни разу не хватило сил. Эллен не в счет. С ней мне просто повезло. А теперь - я это чувствовала - везение оставило меня.
Не выдержав, я зажмурила глаза. Открыв их через пару секунд, я уперлась взглядом в довольно улыбающуюся, прекрасную, живую Клер. И только легкий дымок тьмы еще вился в холле, как бы напоминая о том, что я только что видела.
- Хлои, у тебя такой вид, будто ты...Ну даже не знаю, с чем сравнить. В общем, абсолютно дурацкий! Так ты меня отвезешь?
Вместо ответа я подскочила к сестре, схватила за руку и дернула на себя, уставившись на кожу чуть выше запястья. Клер, не ожидавшая подобного, только ойкнула и выронила несколько цветков, которые безвольно упали на пол. Через минуту, правда, она оклемалась, но я уже увидела тот рисунок, который моя сестренка так ревниво оберегала.
Чуть выше запястья, отчетливо выделяясь на светлой гладкой коже, на худенькой ручке моей сестры красовалась перевернутая на бок восьмерка, знак бесконечности. Я не успела разобрать, чем была нарисована эта чертова метка, Клер вырвала руку и злобно прошипела:
- Ты что творишь!?
Я ощущала столько эмоций, столько боли, страха и отчаяния, что едва ли смогла бы говорить связно, так что моему удивлению предела не было, когда я, словно со стороны, услышала свой собственный, ледяного спокойствия, голос.
- Это он тебе нарисовал?
Клер явно не ожидала такого вопроса и по этому заметно растерялась, но ни на секунду не перестала сверлить меня сощуренными, ярко-синими глазами.
- О чем ты говоришь?
Я вздохнула. Получилось очень похоже на нервный всхлип. У меня дрожали руки, сердце билось так, будто хотело вырываться на свободу. Меня окутали страх и отчаяние. Боже, как это вынести? Как можно сохранить рассудок, кода видишь такое? Когда знаешь, что именно это значит!? Я не слышала мыслей, у меня было только одно желание - запереть Клер в комнате и никогда-никогда не выпускать. Но как объяснить ей? Я чувствовала, что все это неотвратимо, что я слишком слаба, чтобы бороться с этим. Как страшно и больно предвидеть такое...
- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!!!- мой голос сорвался на крик, такой страшный и яростный, что Клер наверняка подумала, будто я сошла с ума.
И действительно, лицо Клер как-то странно вытянулось, щеки порозовели, а глаза засверкали синим пламенем. Она недобро ухмыльнулась, перехватила букет левой рукой, а правой уперлась в бок. Холодный свирепый взгляд ее глаз впился в мое горящее лицо.
- Оставим это, Хлои. В конце - концов, мне надоело, что ты строишь из себя непонятно кого! И вообще, это не твое дело! С чего это вдруг ты мной вообще заинтересовалась? Тебе же никогда не было до меня дела! - моя сестра тоже повысила голос, интонации ее были словно пропитаны горечью.
- Это не правда! - горячо возразила я.
Но Клер не дала мне договорить. Она зло рассмеялась мне в лицо и прокричала в ответ:
- Хлои, ты всегда считала меня непроходимой дурой! Но неужели ты все же настолько плохого обо мне мнения, что думаешь, что я этого не замечала?!
Я отчетливо видела, что она хочет казаться равнодушной и жестокой, но за этой маской Клер глубоко переживала из-за собственных слов. Правда, заключенная в них, сильно ранила ее. Это ужасно, но доля правды действительно содержалась в ее маленькой речи. И это моя вина.
Печально, но это только еще больше меня взбесило. Кровь застучала в висках. Раззадоренная страхом и гневом, я только еще больше повысила голос и еще яростнее стала нападать на Клер.
- Прекрати играть в обиду! Ты немного преувеличиваешь. И не нужно обвинять меня в невнимании, можно подумать оно тебе было нужно! У тебя, если ты забыла, всегда были несколько другие приоритеты...И я в их число не входила!
- А кому приятно, когда тобой пренебрегают? Думаешь, я не замечала всех твоих снисходительных ухмылок?! Думаешь, не догадывалась, что именно ты обо мне думаешь? Тебя во мне бесит решительно все: от цвета волос до одежды!
- Ха! Ну одеваешься-то ты действительно как дешевая ш...- но тут я все же спохватилась и решила попробовать смягчить ситуацию.
- Ладно, ты во многом права... - у Клер даже рот от удивления открылся, -...но пойми, несмотря ни на что, мы все же сестры. Так нельзя. Вероятно, нужно просто поговорить. Спокойно обсудить все...
- Обсудить что? Нам нечего с тобой обсуждать! Помнишь, ты раньше все время говорила, что хотела бы, чтобы папа лучше к тебе относился? Помнишь? Ты долго ждала этого, старалась быть с ним ласковой и все такое. А теперь, теперь что ты говоришь? " Я надеюсь, что спустя столько лет ему не взбредет в голову поиграть в заботливого папочку. Уже слишком поздно". Ну, так вот, Хлои, играть в заботливую старшую сестру уже тоже слишком поздно!!!
По щекам Клер катились злые слезы, она дрожала и нервно всхлипывала. По моей щеке тоже скатилась соленая горячая капелька, и я тут же смахнула ее рукой. Я не ожидала, что мне будет так больно услышать такое от Клер. Я всегда считала, что она глупая ветреная девчонка и относилась к ней, как к таковой. Но я ошибалась. Можно даже сказать, это я сделала Клер такой. Удивительно, но теперь, зная, что я могу ее потерять, я поняла, что очень ей дорожу, что хочу быть ей другом. Но вот захочет ли она?
- Прости...- прошептала я, - Но может еще не так уж и поздно?
Клер, тяжело дыша, проговорила грудным, немного рычащим голосом.
- Ну так отвези меня, куда я прошу. Покажи, что ты действительно готова разделить со мной мои решения. Окажи мне эту знаменитую сестринскую поддержку! - и Клер горько ухмыльнулась.
Повисла тяжелая пауза. Клер сверлила меня выжидающим взглядом. Я же молча считала удары собственного сердца. Если я скажу нет - это будет концом наших отношений. Если соглашусь - это будет смертный приговор для Клер. Я знала это. И я не была эгоисткой или трусихой. Уж лучше живая Клер...
- Ты же знаешь, я не могу...Нет. Ты никуда не поедешь.
Клер злобно фыркнула и подошла ко мне.
- Я ничего другого и не ожидала. Как удобно быть сестрой для того, чтобы только командовать и запрещать! Но ты не имеешь ни малейшего права ограничивать мою свободу. Немедленно отвези меня в...
Меня все больше возмущали ее тон и ее слова. Мне бы сдержаться...Но нет, все это не могло закончиться счастливо. Меня распирали злоба, отчаяние и дикий ужас, который развязывал язык. Конечно же, я не удержалась!
- Не перегибай палку и не делай из всего этого скандал! Ты, между прочим, тоже далеко не подарок! Я хотя бы пытаюсь слушать и строить диалог. Я признаю свои ошибки, в то время как ты можешь только легкомысленно бросаться обвинениями. И, как всегда, ты выше того, чтобы элементарно подумать о причинах моего или еще чьего-либо поведения! Куда уж тебе. От тебя есть польза только тому, кто ищет себе геморроя на одно место, а это, скажу тебе по секрету, польза весьма и весьма сомнительная!!!
Клер на секунду замерла, слезы по щекам покатились быстрее. Я сразу поняла, что обидела ее до глубины души. Возможно, так сильно, как никогда раньше. Теперь я вовсю проклинала свой глупый язык. Ведь, в сущности, то, что я ей наговорила, не было правдой. Или было, но в значительно меньшей степени.
Неожиданно в моей голове пронесся шепот. Тихий шелест, словно бы из прошлого: "Это будет только твоя вина!". Слово "вина" еще пару раз раздалось в моей голове, словно эхо в пустой комнате. Неожиданно мне стало холодно, меня вновь накрыло волной паники.
Клер все еще смотрела на меня своими большими, полными боли глазами. Теперь она не выглядела вызывающей или агрессивной, она была невероятно беззащитной и очень жалкой. Вот она опустила руки, и снегопад белых бутонов обрушился на пол. Клер полным отчаяния жестом прижала руки к груди. Она казалась мне такой слабой и хрупкой, что я больше всего на свете захотела вымолить у нее прощения. Но это теперь практически невозможно. Я смотрела в глаза своей сестры и видела в них упрек. Мне было ясно, что все гадости, которые говорила мне Клер, были вызваны обидой на мое равнодушие. Но все же у нее была надежда. А я, бездумно поддавшись первому же порыву гнева, убила ее. И это сделал человек, который всю свою сознательную жизнь проповедовал принцип: "Не срывайся на других".
" Это будет только твоя вина..."
Это была только моя ошибка.
Но вот глаза Клер снова превратились в две щелочки, она сорвалась с места и бросилась наверх, громко хлопнув дверью нашей комнаты.