Ах, как же хотелось сесть в седло. Оказаться верхом на спине гордого, исполненного мощью нисейца. Надавить голенями на бока животного, сорвав его с места в галоп. И вперед, вперед, в схватку, в бой! Упиться этим стремительным чувством, услышать свистящий за шлемом ветер. За мгновение до, закричать, ощущая экстаз схватки, и ворваться в строй врагов. Круша, ломая, уничтожая.
Кровь хлынула к моему лицу, и я почувствовал, как ногти больно впились в ладони.
Я взял себя в руки.
Я успокоился.
Нет, не сейчас. Не время. Я еще успею, насладится боем сегодня. Теперь же мое место здесь, на небольшой холмистой гряде, пересекающей долину поперек, параллельно ручью. Так я нахожусь рядом со схваткой, и в тоже время вижу все, не отвлекаясь. Могу направить помощь в любое место боя.
Рядом со мной, скрытые холмами, стоят лучники и пращники. На краю, справа, стоят конные стрелки и катафракты. Их тоже не видно. Остальная легкая пехота и пять сотен всадников из Бовиана уже собрали лагерь и начали отход к перевалу. Вот их-то, на подъеме, как раз видно отлично из любой точки долины.
А три сотни аквилонцев на полном скаку уже пересекли ручей. Маленький ручей, воды в нем по щиколотку, берега пологи. Никаких препятствий ни для пехоты, ни для конницы. Но он, как граница, определяет - здесь мы, а за ним же враги.
Аквилонцы с шумом налетели на ближайшие палатки и забросали их дротиками. Отскочили, перестроились, и вновь атаковали. Только метательное оружие, только на средней дистанции. Все как надо. Враги падали сраженные дротиками, но все больше и больше их выбегало на встречу моим всадникам.
И вот уже ответный дождь пилумов тусков зашелестел в воздухе. Но аквилонцы за мгновение до этого развернули своих маленьких мохноногих лошадок и вышли из-под удара. Потери были не велики.
Они откатились к ручью, где остановились сохраняя строй. Все верно, связать врага боем, пока остальная часть отряда уходит на перевал. Ну, же! Мои бывшие союзники, мои нынешние враги. Вы должны клюнуть и заглотить этот жирный кусок. Вам нужно бросать вперед войска. Отогнать аквилонцев и атаковать отходящих к перевалу, пока они беззащитны в своих походных колоннах!
Ну!
И враг сделал, то что нужно. Рассыпным строем легкая пехота двинулась вперед против моих всадников. А за их спинами было видно, как строятся для броска катафракты.
Догнать отряд Беневента! Догнать! Раздавить!
Я жду вас всех.
Я уже жду.
***
Я бежала по лесу. Со всей возможной скоростью. Огибая деревья, перепрыгивая кусты, уворачиваясь от ветвей. Бежала, торопилась успеть. Успеть к полю битвы, к тому маленькому ручью, что разделял две армии. Успеть и остановить. Остановить бой, запретить эту битву.
Я же вестница богов! Я, Ирида! Я должна их остановить! Я должна! Я смогу! Пусть воюют с кем хотят и где хотят, но не из-за меня. Не из-за глупой случайности. Из-за глупого кувшина с вином. Ну, уж, нет! Я не буду причиной смерти тысяч людей. Никогда!
На краю леса я замерла, осматриваясь. Внизу, далеко, чуть левее меня, длинная вереница воинов спускалась к гряде небольших холмов, за которыми виднелся ручей. А еще дальше палатки большого лагеря. Увидев огромный белоснежный шатер, я поняла - это лагерь врагов Беневента, лагерь откуда я бежала ночью.
Было раннее утро, солнце только затронуло небо лучами, но само еще не выползло над горизонтом.
Воины Беневента остановились за холмами и не пошли дальше. И я поняла, они прячутся. Лишь одинокая фигура в длинном плаще с капюшоном поднялась на холмы и теперь смотрела куда-то в сторону врагов.
Неизвестно сколько у меня оставалось времени и я поспешила вперед. Бегом по полю. Надо успеть. Надо успеть.
Но путь мне преградил яркий свет.
И голос.
- Остановись сумасшедшая. Вино и кровь. Это воля богов. По воле богов твоя рука свершила, то что должна была свершить.
***
Ближе. Ближе. Еще чуть-чуть.
Аквилонцы изнемогали под ливнем пилумов. Потери росли. Мои верные всадники погибали. Но продолжали бросаться вперед, отходили назад и снова повторяли атаки. Шаг за шагом вытягивая пельтастов тусков за ручей. А еще дальше катафракты двинулись уже вперед, пустив лошадей шагом. Выжидают, когда пехота расчистит путь и отойдет в стороны.
Все! Большая часть пельтастов врага уже здесь, по нашу сторону ручья.
Я вскочил в полный рост, махая руками. Аквилонцы рассыпались в стороны, уходя, разрывая дистанцию. А за моей спиной вырос строй пращников. Все восемь сотен в мгновение ока заняли склоны холмов , став в несколько рядов. До ручья было немногим более трех сотен шагов. Хватит.
Рой камней зажужжал в воздухе. Пельтасты тусков десятками валились на землю, кто мертвый с разбитой головой, кто травмированный, сильным ударом камня. Крики и стоны прорезали воздух. Их передние ряды, кто еще остался в живых, бросились вперед, что бы сойтись в рукопашной, связать моих пращников боем и остановить смертоносный поток камней. Но их встретили ударом мои лучники, стреляя поверх голов пращников. Пельтасты тусков без доспехов несли огромный урон даже от такой, навесной стрельбы. Не один из них не добежал до моих воинов. И тогда последние ряды врага дрогнули и побежали в панике через ручей, на встречу своей коннице, подставив под камни спины.
Сотни трупов лежали между ручьем и холмами. Сотни!
А через ручей уже в галопе неслись катафракты рамнов.
Но было уже поздно. Сын Алкимаха уже вывел с правого фланга конных стрелков. Пять сотен всадников. Пять сотен арбалетов. Еще один неприятный сюрприз. Ни одному доспеху не удалось остановить страшный вал арбалетных болтов. Они врезались в доспехи, вскрывая их и зарывались в плоть, круша кости, вспарывая мясо. Катафракты падали, устраивая огромный завал из тел людей и животных. Пращники добавили камней. Им было тяжело убить закованных в сталь всадников, но сила удара оглушала, выбивала людей со спин лошадей, травмировала руки, ноги. Атака захлебнулась.
Катафракты стали выбираться из груды тел и отходить в лагерь. Я запретил их преследовать. Можно было уничтожить их всех, но тогда ошеломленный враг точно ушел бы на север. А их нужно было держать здесь, вытянуть на бой тяжелую пехоту. Пока у них оставалось достаточно всадников они могли еще решиться на большой бой.
Пусть катафракты отходят. Наша цель была пехота. Легкая пехота. Которая теперь не сможет поддержать атаку легионов и фаланги, их осталось слишком мало что бы организовать успешную охрану лесов за скалой на нашем левом фланге, там где мои всадники обойдут их после полудня.
Первая часть партии отыграна.
Можно передохнуть. Но сразу узнать прибыл ли Синий легион. Где Айо?
Где он застрял? А, вот он. Хорошо, очень хорошо.
***
Свет заливал все вокруг. Такой сильный, такой яркий. В сотни раз сильнее солнца. Он падал на траву, камни, маленькие иссохшие кусты. И все они тоже начинали светиться, то ли отражая эту яркость, то ли впитывая ее и отдавая уже собственным светом. На каждом листочке, ветке и даже холодных камнях заплясали сверкающие огоньки звездочек.
Стало так легко, так спокойно, так воздушно. Хотелось взмахнуть руками и взлететь. И летать, летать. Состязаться быстротой с птицами. Наслаждаясь невесомостью тела, взмывать ввысь, до самых облаков, и камнем падать вниз, в последний миг, замирая у самой земли.
Из этого света, откуда-то сверху, будто по невидимым ступеням, спустилась женщина. В длинных светлых одеждах. Столь прекрасная, что эту красоту невозможно было ни с чем сравнить, ни чем описать. Красота самой природы, самой жизни.
Она подошла ко мне и положила руку мне на плечо.
- Остановись, сумасшедшая. Остановись. Неужели ты не понимаешь, ты действительно можешь остановить эту битву. Тебе это по силам, тебе это также легко, как было пройти Путь, остановить сфинкса. Ты из другого мира, понимаешь, глупая?
Я молча впитывала каждое слово бархатного чарующего голоса. Его волшебные звуки околдовывали, его хотелось слушать и слушать. Бесконечно долго. Бесконечно.
- Ты другая. Как все мы. Боги. Только мы пришли сюда давно и остались, выбрав путь богов. Ты тоже можешь выбирать, но изменить выбранного уже не сможешь. Мужчина, за которым ты пришла в этот мир, тоже мог стать богом войны, Ареем или Маурусом. Но он отказался, в последний миг, и остался человеком. Сильнейшим из всех воинов, полубогом, но все же человеком, знающим, что такое боль, совесть, сомнение. Мы, Боги, забыли смысл этих чувств и это был наш выбор. Но в нем, твоем избраннике две сути, он может сегодня стать еще одним богом, богом смерти, Царем Мертвецов, если не остановится в нудный миг.
Я упала на колени и заплакала. И она, Богиня, тоже опустилась на землю, став коленями в светящуюся грязь. Мягко взяла меня рукой за подбородок и посмотрела в глаза. Впитывая меня всю в себя. Всю без остатка. До самых глубин души, до самого дна.
- Я вижу, ты не хочешь иной судьбы - только быть с ним. Что ж, ты можешь остановить бой и стать истинной Иридой, вестницей богов, слившись с Иридой нынешней в единое целое. Стать могучей, милосердной и карающей, но тогда ты потеряешь в себе человека. Ты забудешь, что такое любовь. Среди нас о ней помнит лишь Пеннорожденная, но и она знает любовь иначе, нежели люди. Остановив бой, ты возможно спасешь его, того за кем пришла в этот мир, от участи бога смерти, но утратишь свою любовь к нему. Выбор за тобой, глупая и сумасшедшая. Только тебе выбирать кем ты хочешь быть или остаться. Только тебе.
Она встала и начала подниматься ввысь по невидимым ступеням. Но потом обернулась.
- Уже полдень. Битва вот-вот разразится. Спеши, если хочешь успеть, но бойся поторопиться. Прощай или до встречи, сумасшедшая. Будущее - это единственная вещь не доступная на, Богам, только Всевышнему. Потому, что будущее делаете вы, люди.
И ушла. Забрав с собой свет, радость и красоту.
Оставив лишь знание и право выбора.
***
Вокруг мелькали мечи. Хрипели кони. Истошно кричали люди. Кровь брызгала из ран. Пыль клубами закрывала небо. И я тоже кричал и бил мечом по чьим-то телам. Бил пока что-то не толкнуло меня в плечо...
Я открыл глаза.
Айо?
- Вставай, князь. Полдень. Пора.
Сон.
Выспаться на войне - это всегда роскошь. Отоспимся после, после войны или после смерти. Еще успеем.
Я стряхнул остатки сна. Пора командовать.
- Очень хорошо, Айо. Передай Евфорбу, всю кавалерию к ручью, но в бой не ввязываться. Нет, чуть не забыл, тысячу катафрактов Левтихида не показывать. Пусть стоят в лесу. И остальным, пусть выводят легионы. Построение на холмах, перед ручьем. Красный слева, потом Серый, справа Черный.
- Да, мой князь. А если они увидят подошедшие легионы и начнут отход?
- Пусть кавалерия их пощекочет. Но думаю не начнут. Решат, что мы только подошли. Мы устали, но с марша рвемся в бой. Они его примут, думаю примут. Должны принять, иначе война будет долгой. Если начнут выстраиваться в боевые порядки, не мешать и отвести всадников на правое крыло, к изгибу ручья и лесу.
Айо кивнул и собрался уходить.
- Это не все, Айо. Подготовь мне доспех Серого легиона, свой доспех. Два кописа. И пусть Спурий возьмет два копья и ждет меня у Серого легиона в центре.
- Мой князь? Поединок?
- Всему свое время, Айо. Передашь приказы и к Синему легиону. Ты помнишь, как сойдемся ведешь его вместе с Кимоном на правое крыло и закрываешь брешь, когда их кавалерия побежит, а наша начнет преследование. Вы не должны быть слишком рано, но и не должны опоздать. Если сам не поймешь, когда ударить, доверься Кимону, он справится.
- Я не подведу, князь!
- Я знаю, Айо. Будь осторожен.
Я взял его за предплечье.
- Будь осторожен. Ты нужен мне живым. На твой век еще хватит битв, верь мне.
Я воин, я вождь и не могу плакать. Но грудь защемило глупыми сантиментами. Последний из Серого легиона. Пусть живет вечно. Глаза мои оставались сухи, но душа разрывалась на куски.
И я пошел к холмам. Пошел один. Моя армия меня догонит.
Клепсидра опустела на половину. И капли продолжали падать вниз одна за одной. Нам всем предстояло испить свою судьбу до конца.
***
Теряя приобретаешь. И наоборот.
Что должна потерять я, и что взамен получить? А получив, что потерять? Слишком много вопросов, слишком много условных но, много неизвестных в этом уравнении жизни. Сделать выбор? Если бы все было так легко! Вроде, да, что проще? Сидеть и ждать, когда все закончится, а потом найти Сашу или Аверна и услышать его голос, почувствовать силу его рук, и понять наше будущее.
Смотреть как умирают люди. И пусть не я этому виной, я действительно была вестницей богов и случайность была не случайной. А может не смотреть? Отвернуться. Уйти в лес, подальше, что бы даже не слышать шум крови и смерти.
Не смотреть. А взгляд был прикован невидимой цепью.
Я не хотела, но видела.
Видела, как большой отряд воинов без доспехов, в одних лишь туниках или хитонах, с какими-то смешными колпаками на головах, с необычными щитами в виде полумесяцев, с маленькими копьями, входил в лес, слева от армии Беневента.
Видела, как армии выстроились друг против друга. Армия Беневента на холмах, длинной цепью в десять рядов, сдвинув щиты. За их спинами я видела лучников и еще каких-то воинов, с непонятными веревками в руках. А справа стояли всадники. Первыми стояли устрашающие, закованные с ног до головы в железо, воины на высоких лошадях. А за ними толпились сотни маленьких лошадок, несущих на своих спинах воинов, очень похожих на тех, с кем я столкнулась вчера в лесу.
Видела армию врагов Беневента. Они стояли сразу за ручьем. Только в две линии, по десять рядов в каждой. Было видно, что их больше. Их всадники стояли напротив конницы Беневента. И впереди стояли такие же страшные железные всадники с длинными копьями.
Видела. За холмами, за спинами армии Беневента, закованные в латы рыцари выстроились по четверо в ряд и, следуя за одиноким всадником, двинулись на лево, к лесу, куда ушли воины в нелепых шляпах, со щитами в виде полумесяца. И я поняла, они хотят обойти скалу и по лесу выйти на равнину, где была маленькая деревушка, где стоял лагерь их врагов. Неужели у них это получится? Неужели никто их не заметит? Их так много. Неужели враг не догадался?
И тут я увидела, как из рядов армии Беневента вышел воин, он был так похож на тех, которые сопровождали Сашу на Пути. Он нес в руках два копья, держа их наконечниками вниз. Шел не спеша, словно оттягивал время. Наконец, он дошел до строя врагов, до самого ручья, и мне показалось даже замочил ноги в прохладной воде. Потом он что-то прокричал, потрясая копьями в воздухе, развернулся и отошел от ручья. Остановился между армиями, повернулся лицом к врагам и воткнул копья в землю.
Он крикнул еще что-то, но слова не долетели до меня, теряясь в воздухе, и ушел.
А из рядов врагов Беневента вышел воин и пошел к воткнутым в землю копьям.
Завороженная, я смотрела на него, понимая, что сейчас происходит нечто очень важное. Некая древняя, окутанная веками, традиция. Это будет поединок. Бой лучших, бой, который должен принести удачу и благословление богов.
Я не могла оторваться от этого зрелища, но успела заметить, как стальные рыцари Беневента уже входили в лес.
***
Он вышел первым. Уверенным, спокойным шагом подошел к воткнутым в землю копьям. Остановился, одним сильным ударом вбил свое копье в землю, и стал ждать. Он не был высок, но среди других воинов все же был заметен ростом. Он не был горой мышц, нет, наоборот, худоват, жилист. Тонкий подтянутый. Но он был невероятно быстр. Как молния, как бросок змеи, как удар коршуна.
Атта Клаузис, воин-туск, родом из сабинян, уже давно живущих в Вейях. Я знаю тебя, Атта. И все воины, в обеих армиях, знают тебя. Твой роскошный желто-золотистый доспех, выполненный в виде человеческого тела, играющий силой каждой из металлических мышц. Твой большой щит-гоплон с изображением орла, размахивающего крыльями. Тебя знают все. Тебя лучшего поединщика тусков. Сколько раз ты выходил перед строем и моей армии и побеждал моих врагов? Не помнишь? Я тоже не помню, Атта. Ты быстр, как молния, но я сама мысль, вот только ты этого не знаешь.
Ты достойный и честный воин. Ты не простишь меня, Атта, я знаю. Но мне не нужно твоего прощения. Сейчас ты мой враг и я поступлю с тобой, как с врагом. Убью. Убью очень быстро и очень мучительно. Убью подло. Так надо. Ты, тот страх, который я вселю в души твоих соотечественников. Красивого поединка не будет, мой враг.
Атта, ты не простишь меня, я знаю, но все равно, прошу у тебя прощения. За то, что ты мог бы умереть более достойно. Прости меня, храбрый сабинянин.
Я выскочил из рядов Серого легиона и скользящим неспешным бегом направился вперед. В правой руке копье, в левой гоплон с головой медузы, а за ним спрятан копис, обнаженный, уже без ножен, взгляд моей медузы, твоя смерть, Атта. Второй меч-копис с кривым лезвием хлопает по моему бедру и ты его видишь, мой враг. Ты не видишь первый, подло упрятанный под огромным щитом. Ты силен на копьях и ждешь боя на них, на дистанции. Нет, я подойду намного ближе. Я лучше на мечах.
Я бегу все быстрее. Ты выхватываешь из земли свое копье и ждешь, ждешь моего натиска и удара, чтобы отбить его щитом и ужалить своим ответным выпадом.
Сойдясь на расстояние удара копья, я выбрасываю правую руку с копьем вперед, метя в голову, в узкую щель глазниц. Ты, конечно же, слегка приседаешь, закрываясь щитом и отвечая нижним ударом копья, на мгновения теряя меня из виду. Все, Атта, ты погиб. У тебя был шанс, но ты его упустил. Я отпускаю древко и оружие уже самостоятельно продолжает удар, превратившийся в полет. А я отклоняюсь влево, уходя от твоего удара, и хватаю копис. Ты ощущаешь удар по щиту и копье улетает в сторону. Ты быстро выглядываешь из-за кромки щита, не понимая, что я делаю. Лезвие моего меча режет тебя прямо по переносице и правому глазу. Потом я толкаю тебя щитом, делая подножку, и ты падаешь на землю. Ударом ноги я отбрасываю твою руку со щитом в сторону и самым кончиком меча выкалываю тебе второй глаз. Ты страшно кричишь, Атта, катаясь в пыли. Тебе очень больно.
Я обхожу тебя вокруг. Ты настоящий воин, Атта. Не смотря на страшную боль, ты уже выхватил меч и вслепую пытаешься найти его острием меня. Ты сражаешься до конца. После битвы я найду твое тело и насыплю над ним курган, Атта. Это вряд ли утешит тебя, но хоть память о великом воине проживет какое-то время. Я отбрасываю в сторону свой щит и достаю из ножен второй копис. Подхожу к Атте.
Вы еще не узнали меня? Воин с двумя кривыми лезвиями мечей. Напрягите память. Это я!
Пора завершать. Ударом кописа отсекаю Атте руку с мечом. Он хватается левой рукой за обрубок правой и покорившись стоит на коленях, склонив голову на грудь. Между назатыльником шлема и воротом панциря узкая щель. Мне достаточно. Вгоняю туда лезвие меча и вытягиваю его назад. Фонтан крови бьет в небо и тело сабинянина грузно падает на бок.
Вам страшно, мои враги? Я хочу знать, страшно?
Снимаю шлем.
До рядов врага, стоящих плотным строем не более сотни шагов. Вам видно мое лицо? Конечно, видно!
Я, Аверн, князь Беневента, вернулся!
Вот теперь вам страшно, по-настоящему страшно!
***
И тогда он снял шлем.
Иссиня-черная грива волос упала на плечи.
Он стоял ко мне спиной и я не видела его лица.
Он стоял один перед тысячами врагов, с двумя обнаженными мечами. Один перед всеми. И они боялись его. боялись, потому, что узнали, узнала и я.
И тогда он закричал. Громко и неистово, взметнув оружие к небу.
А когда его крик стих, воины Беневента ответили боевым кличем и размеренным шагом двинулись вперед, спускаясь с холмов. Запели трубы. И в этом страшном отмеренном ритме, шаг за шагом одна армия стала приближаться к другой. И те, другие, стряхнув оцепенение, подгоняемые командирами, двинулись на встречу, переходя ручей.
Аверн, князь Беневента, стоял между сходящимися армиями. Стоял, как-то небрежно, боком. Но мне казалось, что он просто ждал. Ждал чего-то и ему просто было нужно видеть обе армии, и свою, и вражескую.
Холмы за спинами воинов Беневента заполонили лучники и те вторые, с веревками. И вот тогда я поняла, не веревки, ремни, которые закружились над их головами. Пращники. И град камней упал на тех, кто переходил ручей, минуя своих, падая только в дальние ряды врагов.
А дальше, справа, обе конницы двинули вперед лошадей и стальные лавины стали сходиться.
Когда между армиями осталось не более десяти метров, Аверн еще раз прокричал что-то и, развернувшись, ринулся на врагов.
Один! Один против всех! Как тогда, на Пути.
Нет, не один. Воины в серых доспехах, шедшие прямо за ним, тоже сорвались в бег, вытягиваясь в какой-то клин.
И Аверн был его острием! Но все равно он был далеко от своих когда врезался в строй врага!
Я закрыла глаза...
***
Они наступали необычно. Не так, как всегда. И они наступали, наступали, преходя ручей. Да, они боялись, я читал это в и глазах, особенно тех, что шли на меня, в первых рядах. Но они шли, двигаясь вперед, подгоняемые нещадной бранью центурионов и пением буцин. Шли необычно не так, как в бой повел бы их я.
В армии Беневента у меня первой линией стояли бы туски. Их грозная фаланга с сомкнутыми щитами, толкающая врага своей массой. А легионы рамнов и их союзников, более подвижные, стояли бы во второй линии, ожидая разрыва строя противника или возможности обойти его.
Нет, они сделали иначе. По-другому. Первыми шли легионы: рамны, тускульцы, пренестинцы. Вся дюжина тысяч. Они должны были столкнуться с моими гоплитами в лоб. И они не побоялись перейти ручей. Они тоже атаковали. А туски выстроенные во вторую линию ждали. И знал чего.
Сейчас, через пару мгновений, где-то справа столкнутся две лавины катафрактов и остальная конница. Мои воины сломают врага, я это знаю и мои враги это тоже знают, и начнут преследование. Они должны это сделать, чтобы вражеские всадники не отошли и не перестроились, но тем самым они обнажат наш правый фланг. И тогда фаланга тусков неумолимо устремится в этот разрыв. Синий легион! Вы должны успеть, Айо, Кимон! Успеть и закрыть этот разрыв линии. Я ждал, что там пойдут легионы рамнов, а пойдет фаланга, не менее десяти тысяч гоплитов. Вам будет очень тяжело, воины Синего легиона, но вы должны продержаться.
Выстоять, пока Левтихид не выйдет слева в тыл и будет занят резервом - шесть тысяч гоплитов из Кере и Тарквиний. Выстоять, пока не вернется из преследования Филагр с остальной кавалерией.
А что бы вам было легче, я должен оттянуть, как можно больше пехоты сюда, в центр, на себя.
Вы наступаете, рамны, идете под градом камней, идете навстречу моим воинам. Идите. Ваш строй не столь плотен, не столь мощен, как у фаланги. Я могу взломать его, а Серый легион пойдет на прорыв. Прорыв фронта в самой середине! Идите. Сюда, ко мне. Ближе. Еще. Так близко, что бы в брешь пробитую мной, успели вклиниться солдаты Серого легиона.
Вот так, шаг за шагом. Совсем чуть-чуть.
Пора!
Я кричу и слышу за своей спиной крик гоплитов Серого легиона, топот их ног. Они следуют за своим князем. Мы победим. Я знаю.
И врываюсь в строй врага.
Оба кописа окрашиваются в красный цвет.
***
За последние дни я уже видела, как умирают, что такое война. Я, никогда не видевшая этого раньше. Это страшно, страшно до мозга костей. Дрожь охватывает все тело, не понимает мозг, не понимает сознание, не понимают эмоции. Зачем, для чего?
И этот бой, эта битва была такой же. Только во много раз больше.
Во много раз страшнее. Намного кровавее, намного противнее. Более жестокой.
Я страдала и мучилась вопросом. Что делать? Чем пожертвовать? Любовь? Совесть? Неприятие этого мира войны.
Не зная, не понимая, противясь происходящему, я пошла к битве. К ее эпицентру.
Маленькому ручью, еще утром ласково и приветливо струившемуся среди травы и кустов, несущего прохладные воды к большой реке. Дотечь до нее и слиться в единое целое, а потом достичь океана и стать, как все капли в нем, одной могучей стихией, потеряв свое я.
Но теперь маленький ручей нес с собой и иную влагу. Густые разводы крови закрашивали и без того не богатую водой ниточку ручья.
Я не знала, но была уверена, что кровь, как и вода еще вернется на эту землю. Только капли воды выпадут с неба дождем, принося прохладу, успокоение и жизнь. А кровь вернется новой войной, новой болью, новым страхом.
Иди же вперед Ирина, Ирида, вестница богов. Иди в будущее, к своей судьбе, к своему року.
Слева вздымала свои пики скала, скала за которую в лес ушли всадники в тяжелых страшных доспехах.
***
Очень давно. Неимоверно давно я сражался сам. С оружием в руках.
На мне был доспех Серого легиона, старого, погибшего Серого легиона, доспех Айо. Он был другим нежели все остальные в обеих армиях. Кольчужный линоторакс с длинными рукавами до локтя, длинным подолом до колен, усиленный металлом на груди и спине. Закрытый коринфский шлем с узким крестом глазниц буквой т. Наручи, поножи. В нем было жарко, нестерпимо жарко. Но он защищал от случайных порезов и ударов. Потому, когда-то Серый легион так долго держал орды Пришедших с гор. Потому, Айо сумел выжить в том бою. Потому, я так долго бьюсь теперь, не выбывая из строя от многочисленных соприкосновений с острыми лезвиями мечей врагов.
А сам молнией режу строй врага, не задерживаясь для воистину смертельных ударов. Грубо, подло полосую кривыми кописами открытые предплечья и бедра людей, лишь изредка вонзая острия в лица врагов, не прикрытые сталью шлема.
Скорость! Быстрее, быстрее!
Нарушить строй, выбить из него побольше солдат. А Серый легион, идущий за мной, добьет упавших, растянет брешь намеченную мной.
И мы впивались в самый центр, в самое сердце строя врага, неумолимо двигаясь вперед.
Удар! Еще один!
Уклониться от меча, подрезать снизу руку, наносившую удар. Воткнуть лезвие следующему размахнувшемуся, но слишком медленно, легионеру прямо в лицо, в испуганный рот.
О, боги!
Все! Передо мной равнина. Я прошел. Прошел сквозь строй рамнов. Прошел!
Сзади воины Серого легиона уже расходились направо и налево, заходя в тыл врагу. Я мог теперь отдышаться и осмотреться. В сотне шагов впереди на меня шла фаланга тусков, я видел воинов из Кере и Тарквиний. А где вейяне? А, они уже справа, схватились с подоспевшим Синим легионом. Айо и Кимон успели. Хвала богам.
А шесть тысяч фаланги приближались, что бы раздавить нас, закрыть прорыв в середине строя. Но это было уже не важно. Потому, что за их спинами я увидел всадников. Левтихид, ты тоже успел! Ты обошел их слева, за скалой, по лесу, и успел.
Катафракты набирали скорость, шли в атаку. Они опустили наконечники копий. Мерный гул наполнил воздух. Страшная поступь лошадей играла смертельный марш. Воины из Кере и Тарквиний услышали, увидели, и остановились. Нет, они уже не успевали развернуть строй назад. Но я видел, что Левтихид ведет своих всадников не на них, а куда-то левее.
Я не понимал почему.
Мне пешему было не видно, что случилось с Красным легионом.
Сердце застучало быстро-быстро, выбивая спокойствие из моей груди.
***
Евфорб, сын Алкимаха, стоял на холмах, позади армии. Он знал, что с момента, как Аверн, князь Беневента, его князь, которого он любил всей душой, как своего вождя, как сына, вышел на поединок, только от него, Евфорба, зависит руководство войсками. И он, старый воин, был благодарен Аверну за это. За то чувство, которое возникает, когда ведешь бой, держишь руку на его пульсе.
Князь разыграл перед ним все варианты, нужно было лишь в нужный момент выбрать, тот что был необходим. И сын Алкимаха знал, что князь оставил его руководить боем, потому, что он не ошибется. Он не подведет своего князя.
И все было хорошо. Катафракты Филагра на правом фланге погнали вражескую кавалерию и начали преследование. Фаланга тусков пошла в обход левого фланга, но Синий легион Кимона заступил ей путь. Даже неожиданный прорыв князя и Серого легиона в центре вызвал у Евфорба кроме опасения за жизнь Аверна лишь восторг. Он видел, как воины Беневента рвут строй рамнов и готовился ввести в разрыв остальные войска, что бы развить успех, но вдруг все пошло не так.
Красный легион слева дрогнул и стал отходить назад. Он еще не бежал, но пятился шаг за шагом под напором легионов из города Тускула. Это была угроза, угроза всей армии. Все резервы были брошены туда, поддержать прорыв Аверна стало нечем. А красный легион продолжал отступать и бой шел уже на холмах.
Евфорб мог только ждать и молиться, что бы Левтихид появился на левом фланге, а Филагр и остальная кавалерия завершили преследование. И старый воин ждал молился, отдав лишь один приказ - все эфебы, все командование обнажили мечи и с ним во главе перешли налево, на высшую точку холмов, прямо за спины, пятящегося Красного легиона.
А потом мимо Евфорба прошла богиня. Легкой невесомой походкой. В белых светящихся одеждах. Она взошла на холм справа от старого воина и долго смотрела на битву, словно решая кому отдать победу. И пошла дальше, оставив сына Алкимаха стоять, склонив голову в почтительном поклоне, и растворилась дальше внизу, на склоне.
Евфорб не мог понять привиделось ли ему это чудо или богиня действительно сошла с небес. Но вскоре он увидел ответ.
Левтихид и Филагр появились одновременно. Левтихид был ближе, всадники появились из леса в полном строю и пошли в атаку. Филагр дальше, прямо через лагерь врага, но ему пришлось остановиться и перестроить своих конников. Но и Евфорб, и сам Аверн не могли бы распорядиться лучше двух появившихся в самый нужный момент стратегов. Катафракты Левтихида пронеслись мимо гоплитов врага, что стояли в резерве, и поспешили на левый фланг, окружив врага. Филагр бросил всю легкую конницу против шести тысяч воинов из Кере и Тарквиний, осыпая их дротиками, не позволяя сделать даже шаг, а катафрактов направил направо на помощь Синему легиону, который изнемогал под напором превосходящих сил врага.
Мгновения отделяли армию противника от повального бегства, мгновения отделяли армию Беневента от полной победы.
Сын Алкимаха вздохнул, вложил меч в ножны, и сел на мягкую изумрудную траву на вершине холма.
***
Холмы на какое-то время скрыли от меня битву, и казалось, что мир снова стал обычным. Спокойным, радостным, цветущим, наполненным жизнью. Но я знала, что это не так. Там, за глыбами, вздувшимися из земли, жизнь смешалась со смертью.
Я поднялась на самый верх и остановилась, осматривая поле, усеянное телами. Два огромных котла, бурлящих, кипящих яростью, варившейся в них смерти. Один справа, один слева. Не хватало только двух крышек, что бы накрыть их и тогда, казалось, они взорвутся. И я увидела эти крышки, две стены всадников, скачущих к котлам, сейчас они накроют их и битва превратиться в бойню. Зелье смерти будет готово.
Слева, совсем рядом, тяжело вздохнул старик, облаченный в доспех. Но я не поняла, не успела, не хотела понять, что вызвало этот вздох. Мое появление, или эти, несущие гибель людям в котлах всадники.
Для меня сейчас существовала лишь одна фигура. Мужчина, воин, князь, убийца, который стоял один посреди поля, между двух скоплений людей. Стоял, устало опустив свои кривые мечи. Прямо перед ним стоял отряд врагов, последний из тех кто еще не вступил в битву.
Так они и стояли друг перед другом. Он один, а их тысячи.
И он говорил с ними.
А они слушали.
Мой рок, моя судьба в этом мире - идти, бежать, пытаться успеть, стремиться догнать его. Князя Беневента, моего князя.
Моего?
Я нашла его и ведомая судьбой, шла к нему, что бы заглянуть в его бездонные карие глаза и увидеть взгляд человека или бога, Царя мертвецов.
***
- Битва окончена, свободные жители Кере и Таркваиний! Вы видите сами! От вас уже ничего не зависит, только ваши жизни! Я, Аверн, князь Беневента, дарую их вам, если вы сложите оружие! Я сохраню вам жизнь, а может и свободу, когда война закончится!
- Мы слышим тебя, князь Беневента! Это говорю я, Турраний Грацил, правитель города Тарквинии! Мы готовы не обнажать больше мечи в этой и последующих войнах против жителей вольного города Беневента! Если, ты, князь, позволишь нам уйти, нам и воинам города Кере, которые дают такую же клятву! А выслушав нас, живых, не утративших чести, не изведавших позора пленением, жители наших городов, быть может, помогут тебе в войне с Пришедшими с гор! Это будут не жалкие шесть тысяч воинов! А много больше! Десятки тысяч!
- Я услышал тебя, Турраний! И говорю, нет! Вы преступили клятвы дружбы с городом Беневентом! Вы обнажили и подняли мечи против нас! Вы предали нас, а теперь предаете нового союзника! У меня нет веры вам! Сдайтесь! Я клянусь вам, что ни один из вас не пройдет под ярмом, ваш плен будет почетен! Бросьте мечи! Хватит! Сегодня пало так много воинов! Я не хочу больше кровопролития! Не ваша вина, что воины Беневента сегодня оказались в милости богов! Сдайтесь! Бросьте мечи!
- Нет, храбрый, Аверн! Мы выбираем свободу с оружием в рукам или смерть, но тоже вместе с ним! Как говорят неистовые лакедемоняне, со щитом или на нем!
- Глупцы! Вы сами выбрали свою судьбу! Ждите, скоро смерть придет к вам! Я сам приду к вам! И горе тому, кто из вас останется в живых!
***
Я сидел на траве.
Уставший и злой. Глупцы! Это было так просто, бросить оружие. Я не могу отпустить вас просто так. Что бы остановить Пришедших с гор, мне мало ваших десяти или двадцати тысяч. Да они и не придут. Ваши города по дороге Пришедших с гор, вы будете защищать свои дома. Мне нужны для победы все города Юга, от Тарента до Регия, от Гиппония до Кум. Мне надо, что бы вы сдались и я мог диктовать условия наказания за измену вашим городам. Или уничтожить вас, что бы устрашить остальных, кто надумал отпасть от союза с Беневентом.
Что ж меня устроит и второй вариант. Но не думайте, что я буду губить своих воинов атакуя ваш сомкнутый круг, ваш лес копий, которым вы ощетинились, отгораживаясь от меня и моей армии. Нет, это лишние потери. Я поступлю по-другому.
Битва уже превратилась в бойню. Из обоих котлов окружения туски и рамны пытались в страхе бежать, пусть пробуют. Их лагерь уже наверняка заняли пельтасты, расчистившие путь катафрактам Левтихида в лесу. Они переловят ускользнувших. Но мне нужны не они.
Мне нужны мои конные стрелки. Арбалетный болт - страшное оружие. Пять сотен выстрелов за раз ошеломят любую армию, а потом можно повторить. Через два-три залпа, Турраний, твои воины сами будут молить о пощаде, плене и участи рабов, только бы остаться в живых.
Все верно, я увидел их там где и ожидал увидеть. Филагр не бросил их в бой, понимая, что в свалке от них мало толку, а оставил на равнине, справа возле леса.
- Мой князь?
- Филагр, я думаю, ты видишь этих гордецов, не понявших, что битва уже свершилась. Их нужно успокоить. Всех. Раз и навсегда.
- Я понял, мой князь.
Бойня. Мы же сейчас расстреляем их, как беззащитных детей.
Но они сами сделали свой выбор.
Не я.
Они сами.
А в горле застрял какой-то противный ком сомнения.
***
Для них снова светило солнце.
Я видела черный круг, растворяющийся в темноте неба.
Для них снова зазеленела трава.
Я видела скукожившиеся, иссохшие иголки пепельного цвета.
Для них снова вернулось журчание ручья.
Я слышала грохот барабанов и визг труб.
К ним вновь вернулось ощущение жизни.
А передо мной вставали мертвецы, погружая в ночь своими пустыми глазницами, пугая щербатым оскалом челюстей.
Передо мной оживал мир мертвых. Царство мертвецов и их властелин, повелитель. Царь мертвецов. Я, Ирида, не свершившая еще последнего шага, видела, как на моих глазах рождается новый бог. Бог Смерти, бог глубинного царства, имя которому Оркус. Оставалось лишь мгновение, до того, как человек по имени Аверн, князь Беневента, станет новым Плутоном.
И выбора уже не оставалось.
Мы утратили все то, что связывало нас недолгие мгновения в моем родном мире. Нить любви порвалась, и я словно слышала этот протяжный печальный звон.
Выбора не оставалось. Кроме одного.
И я вышла вперед, перед строем всадников, встав между ними и испуганными воинами, последними, кто еще не ощутил на себе смертельный гнев князя Беневента.