Они были яркими, тысячи маленьких огоньков. Стоило лишь поднять голову и посмотреть вверх. А еще лучше, откинуться назад, ложась спиной на одеяло, закинуть руки за голову, и смотреть ввысь, в ночное небо. Наслаждаясь этим зрелищем. Слушать тишину ночи, разрываемую лишь треском горящих веток в костре. Вдыхать чистый горный воздух. И не думать ни о чем. О том, что ушел из своего мира, оставив там долг, имя которому любовь. О том, что пять сотен юношей оплатили мое возвращение сюда. О том, что впереди война. Хотя об этом было думать легче всего. И мысли вновь и вновь возвращались к искусству войны.
Я полон уверенности, что на этот раз моим врагам не удастся обмануть меня моей же уверенностью в превосходстве сил. Им не убаюкать теперь мое звериное чутье спокойствием. Второго Серого легиона не будет. Второй победы под Беневентом, похожей на поражение не будет!
Я знаю, что поступаю правильно. Врага понять просто, очень просто. Эту истину поняли еще древние моего первого мира, я просто повторяю ее. Представь, что бы ты сделал на месте противника и сделай иначе. Поэтому, я не скачу в Беневент, не рассылаю письма на юг - Аверн, князь Беневента, вернулся, придите под его знамена, придите в его Великую армию, не мчусь в Кавдинское ущелье к войску.
Я лежу, смотрю на звезды. Я жду. Жду. В предгорьях, к востоку от горы Тифата. Я сторожу перевал. Оставшиеся эфебы расположились лагерем вокруг. Десятерых из них я послал на юг по тропе к Суэссуле. Нас мало, но время есть. Айо уходил за мной ранним утром, мы вернулись после полудня. Значит в тот же день. Рамны и туски должны были уже оттеснить тарентинцев от переправ Вольтурна и минуть Капую. Все верно, они должны быть у Суэссулы. Главное, что бы Айо успел. И он успеет. К утру он будет у Кавдина. Один дневной переход и вся армия Беневента будет здесь на перевале, к востоку от горы Тифата.
Все очень просто. У рамнов и тусков есть лишь два пути на Беневент. Северный, вдоль Волтурна и Калора, вплоть до стен города, но они там не не пойдут. Там нет дорог, но есть горные ущелья, где петляет Калор прежде чем слить свои воды с Вольтурном. И южный, через Капую и Кавдин, где много лет назад я приказал проложить новую дорогу, перестроив старую дорогу осков. Враги пойдут там, и там в Кавдинском ущелье их ждет армия Беневента, как уже было один раз. Все просто.
Просто, но для врага это смерть. Ущелье не обойти. Их перевес в войсках ничего не даст. Рамны умны, они знают силу своей фаланги. Но им нужна равнина. Та, что к востоку от Кавдина, либо другая, у стен Беневента. Поэтому, по дороге от Суэссулы к Кавдину пойдет только легкая пехота и часть конницы. Две-три тысячи пехоты и не мене пяти сотен всадников, а может и вся тысяча. Им очень нужно сковать стычками мою армию там, в ущелье. А грозные легионы тусков и фаланга рамнов с остальной конницей повернет на север от Суэссулы, к горе Тифата, а потом на восток и через маленький горный перевал спуститься на Кавдинскую равнину. Если они не будут дураками. То конница устремится прямо к Беневенту и рискнет взять его с наскока, и горе тогда столице бывшей гирпинов, горе моему городу. А нет, так они встретят нас на равнине, отрезав от города, от снабжения, имея численный перевес, диктуя условия боя.
Но, Аверн, князь Беневента, вернулся и никто еще не знает об этом. И пусть горе падет на головы врагов моего города. Армия Беневента успеет сюда, к перевалу. Возле Кавдина останется небольшой заслон, пять сотен тарентинцев. Их хватит, что бы сдерживать врага, который тоже думает, что сдерживает более крупные силы врага.
И даже если я ошибаюсь и враг глупее, чем я думаю и пойдет через кавдин. Тарентинцы успеют сообщить. Дорога на Беневент рядом и через пару часов я буду на ней. И встречу врагов в бою. Но за моей спиной будет город, будет поддержка, будут подкрепления. И быть битве на равнине. Пусть, у меня больше всадников и они лучше, такого рода войск, что я ввел в кавалерии Беневента, еще не придумали в этом мире.
Но я хочу, что бы они прошли здесь. Потому, что я успею подготовится и битва пройдет на моих условиях. Тогда им не затянуть время и не дождаться армады Пришедших с гор. Здесь я заставлю их дать бой и уничтожу.
Поэтому я жду здесь. Я буду ждать завтра, когда вернется разведка эфебов от Суэссулы и подтвердит мои мысли - враг идет. Я буду ждать завтра, когда Айо, убедив стратегов и Совет Беневента, приведет войска.
Я буду ждать, лежа на теплом одеяле, любуясь звездами, я буду ждать, вслушиваясь в треск веток костра.
Буду ждать завтрашний день в прекрасных лесах к востоку от горы Тифата, возле маленькой деревушки Сатикула.
Буду ждать, думать о войне. И не думать об остальном - это так больно.
Буду ждать, мне пока ничего другого не остается.
Только ночь, костер, только звезды.
***
Путь между мирами закончился границей.
Я стояла перед стеной деревьев, не решаясь войти под их своды. Стояла и думала, что делать дальше. У меня была лишь одна цель - найти Сашу, найти моего князя Беневента. Найти и узнать ответы, его ответы. Что он решил, в каком из миров он останется. Я знала, что этот мир, тянет его, притягивает, именно здесь он живет своей настоящей жизнью. Держит ли его что-то в моем мире? Я ли держу его? И что делать если я не смогу остаться здесь с ним?
Но что бы спросить его нужно найти. Где? Как? К кому подойти и задать глупый вопрос, вы не знаете, где воюет князь Беневента? Я даже не знала как зовут Сашу в этом мире. Но иного выхода не было, мне нужны люди, что бы спрашивать. Они были мне нужны, но я боялась встречи с ними. Идет война, кому я задам свой вопрос про князя Беневента, его друзьям или врагам? На каком языке? Беневент, это в Италии. На итальянском? Или, скорее, на латыни? Я не знала ни того, ни другого. Да и вообще, в какой части этого мира я нахожусь?
Что бы найти людей и спросить нужно было войти в лес. Войти и снова искать мой путь. Искать тропы или дороги. Они объединяют города и деревни, соединяют людей.
Очень скоро я уже брела между невысокими деревьями с тонкими кривыми стволами и развесистыми кронами. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в багровые оттенки. Тени деревьев удлинялись, сливаясь в одну большую темноту. Тишина ночи спускалась на землю, принося с собой сон.
Ночь.
Блуждать в ночном лесу вряд ли было бы хорошим решением, и я свернулась калачиком между корней одного из деревьев, кутаясь в свою одежду. Летняя ночь этого мира была теплой, но мне было страшно, и я пыталась уйти от этих страхов извечным детским приемом - натянуть на голову одеяло. Одеяла не было и я пряталась в свою кофту. Но страх не утихал и я не могла уснуть, перебирая в голове свои десятки вопросов, не находя достойных ответов.
Измученная всем, что свалилось на меня за прошедший день, я не заметила, как все таки провалилась в спасительный для разума сон.
***
Солнце уже близилось к зениту, когда я наконец проснулся.
Я проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами, радуясь и наслаждаясь тому, как солнечные лучи ласкают мою кожу. Теплота невидимых солнечных пальцев щекотала лицо, когда по небу проплывала тучка, приходила холодящая прохлада. Одна из моих любимых игр глубокого детства. Лежишь где-нибудь на пляже, загораешь пузом к верху, а солнце играет с тобой своими лучами.
Где-то высоко в ветвях деревьев пели птицы, я не знал какие, но их пение было очень красиво. Почему так выходит, когда торопиться особо некуда, человек не замечает маленьких радостей жизни. Но стоит очутиться в бешенном круговороте событий и каждая пауза затягивает своим спокойствием, своей томительной, тягучей ленью.
Вот и сейчас, ближайшие часы торопиться было не куда. Можно было выспаться, лежать, радоваться солнцу. Но уже после полудня начнется суета, которая поглотит эти приятные мгновения и сотрет их из памяти до следующего раза, до следующей паузы жизни, когда я вновь подумаю. Как же хорошо, как в прошлый раз.
Я открыл глаза и повернулся на бок. Чуть ниже по склону, возле костра сидели несколько эфебов и колдовали над огнем, но я не видел, чем они там заняты. Нужно будет через час-другой затушить огонь, тонкая струйка дыма предательски выдавала наше присутствие, улетая высоко в небо над плечами гор. Остальные эфебы аккуратно прятались по кустам, отдыхая, как и было велено.
Рука сама, как-то непроизвольно прикоснулась к зеленой траве, ладонь приятно защекотало. Я сорвал одну из травинок и зажал ее в зубах. Я наслаждался каждой секундой покоя, вытягивая из этих мгновений всю радость до которой мог дотянуться.
Ветерок подул с запада, снизу из долины. Струйка дыма колыхнулась в мою сторону, и ноздри защекотал запах жарящегося на костре мяса. Завтрак, как своевременно. Я так хотел есть, что даже не заинтересовался, откуда эфебы успели добыть еду. В деревню они не могли пойти, я запретил им. Пусть местные жители думают, что костерок дело рук случайных пастухов или разбойников. Дозоры возле деревни предупредят, если мужики сунуться посмотреть, кто здесь балует с огнем.
Эфебы, наконец заметили, что я уже проснулся. И один из них торопливо встал и направился ко мне. Да, конечно, это был один из тех кого я отправил вчера вечером на юг, к Суэссуле.
- Мой князь.
- Не сейчас, Спурий. Сразу завтрак, потом доклад. Пойдем поедим, тебе будут сегодня нужны силы.
И мы вместе спустились к костру, к кускам сочного прожаренного мяса.
***
Мне снился сон.
Яркий, цветной.
Испещренный мелкими деталями. Такими четкими, такими ясными. Что можно было спутать сон с реальностью, но я спала и понимала, что это сон.
Но от этого мне не становилось легче.
Огромное поле. С высокой, по пояс взрослому человеку, травой. Посреди поля холм высотой в несколько метров. В нем большие каменные ступени, ведущие на вершину, которую венчает трон. На огромном каменном постаменте стоит резное кресло из дерева и кости. Белое, ослепительно белое.
На кресле-троне сижу я. Одетая в белое платье, сделанное из двух кусков материи так, что руки обнажены от самых плеч. Оно заколото на плече брошью и подпоясано на талии тонким ремешком. На шее висит цепочка из серебра с красным камешком. Мои распущенные волосы шевелит легкий ветерок.
Вокруг холма, в траве стоят воины. Очень много. Тысячи, десятки тысяч. Они стоят в полном облачении и хранят мертвую тишину. Один из них, в черном доспехе, отделяется от строя и идет ко мне. Он медленно поднимается по каменным ступеням. Так медленно, словно ему что-то мешает, что-то не пускает его на вершину, к трону, ко мне. Но он идет, преодолевая ступеньку за ступенькой, упорно, настойчиво продвигаясь вперед.
На половине пути воин падает на одно колено и опирается правой рукой о верхнюю ступень. Ему не хватает сил встать. И тогда тысячи воинов внизу начинают стучать древками копий о землю. А потом начинают петь, петь некую старую, очень древнюю, древнюю как весь этот мир, песню. Воин стонет от напряжения, мышцы на его теле играют неимоверным усилием. Я вижу каждую набухшую вену, каждую пульсирующую артерию. Он кричит, страшно, надрывно, так как кричат от ярости, теряя последнюю надежду, но продолжают бороться.
И он встает и продолжает путь, хотя кажется вот-вот его тело разорвется, но он не останавливается ни на мгновение, пока не достигает вершины. Воин стоит и струи пота текут по его рукам и ногам. Я вижу каждую капельку, стекающую вниз, отавляющую мокрый след на его теле, словно кровавый рубец от ранения. Солнце светит, щедро поливая все своей теплотой. Жара, наверно, может свести с ума, но тысячи воинов стоят под палящими лучами и, уже молча, смотрят, как один из них достиг вершины, достиг своей цели.
Что эта за цель? Зачем пришел ко Мне, Сидящей на троне, этот воин? Что он хочет от меня?
Воин медленно поворачивается ко мне.
Я хочу видеть твое лицо, воин! Я хочу знать, кто ты! Сними шлем!
Я так и не сказала этих слов, но воин поднял усталые руки и медленно потянул свой черный шлем вверх, снимая его с головы. Открывая свое лицо...
Сон закончился.
Утренняя прохлада вырвала меня из него безжалостным холодом, пронизывающим до костей.
Я проснулась.
***
- Они идут, мой князь. Мы видели колонну всадников-рамнов. Триста человек. А дальше у горизонта сплошная масса войск. Они вошли в леса у горы Тифата. Я поспешил сюда с новостью, остальные остались считать войска.
- Все правильно, Спурий, все правильно. Теперь мы знаем, враг не пойдет через Кавдинское ущелье. Остальное зависит от красноречия Айо и твердолобости Совета.
- Айо справится, мой князь. Он единственный из Серого легиона. Его будут слушать и стратеги и Совет. Он приведет войска.
- Конечно, Спурий. Айо приведет их. Но пока они в пути, у нас тоьой есть еще работенка. Триста всадников-рамнов, говоришь. Это только один легион. Только один, понимаешь? А их должно быть не меньше двух. И их союзники из Тускула. И конечно же фаланга тусков. Мы должны знать точно сколько же их.
- Да, мой князь. Ребята справятся, они сосчитают всех.
- Спурий, позавтракать тебе удалось, а вот сна не могу пообещать. Ты вернешься на юг и предашь мой приказ. Вы должны точно сосчитать всех. Меня интересует в первую очередь их конница. Вы должны сосчитать каждого всадника. Я должен знать сколько их осталось под Кавдином, а сколько пришло сюда. И еще вас не должны обнаружить. Это важнее всего. Враг не должен знать, что мы знаем о нем. Это понятно, Спурий?
- Да.
- Тогда выдвигайся. До заката ты должен вернуться и дать мне точную информацию. От нее будет зависеть завтрашний бой. И наша победа. Это важно. От тебя и Айо сейчас зависит больше чем от кого бы то ни было. Иди, Спурий. Я верю в тебя, я верю в вас эфебы. Вы уже совершили невозможное в междумирье, но должны совершить еще больше. Я верю в вас.
- Я иду, мой князь. Мы не подведем. Я иду.
***
Солнце стояло уже высоко над горизонтом. Лучи орошали землю теплом, заглядывая всюду, под каждое дерево, под каждый кустик, под каждую травинку. Тени становились все меньше и, прятаться в их прохладе становилось все сложнее. Дневной иссушающий зной усиливался, но я все равно радовалась. Это было очень здорово - из зимы моего мира попасть в лето другого. Вот только жара неустанно напоминала про мой сон. Перед глазами стоял воин, в своих страшных черных доспехах, покрытых слоем крови и пыли, и пот катился по его телу, тяжелый мучительный пот.
Я не знала кто же он. Воин так и не успел снять свой шлем. И в моих мыслях бились две разгадки. Саша? Или это конец моего пути? Смерть. Воин в черном доспехе. Кто сказал, что смерть - это старуха? У греков Танатос был мужчиной. Я боялась выбрать любой из ответов, потому что не знала, что я делала на том троне, и зачем воин пришел ко мне.
Я шла по тропе, на которую наткнулась утром, продрогшая и взволнованная своим сном. Не задумывалась и свернула по тропе на лево. Солнце стояло над моим правым плечом. Должно быть я шла на север. Тропа петляла между деревьев, огибая невысокие холмы, которые справа вырастали в земляные громады. А слева была хорошо заметна одинокая горная вершина.
Вдруг птицы за моей спиной испуганно взмыли в небо, покинув свои деревянные живые насесты. Они уносились прочь неистово размахивая крыльями, их крики плыли над кронами деревьев.
Я обернулась.
Я шла по тропе в поисках людей, не зная что спросить у них. И думала - найду, присмотрюсь к ним из далека, и тогда решу, что же мне делать. Но они нашли меня сами. Неожиданно.
По тропе, один за одним, ехали всадники. На невысоких лохматых лошадках. Шлемы блестели на солнце желтой бронзой, щиты закинуты за спины. Мускулистые руки сжимали поводья, а ноги крепко сжимали бока лошадей. Они ехали рысью, очень быстро догоняя меня, и не оставалось времени ни сойти с тропы, ни спрятаться.
Всадники были совсем рядом со мной, но не похоже было, что они вообще замечают меня. И я испугалась, что сейчас они просто собьют меня копытами и втопчут в пыль тропы.
Тогда я просто закричала.
***
Все двигалось. Вертелось обычной походной суетой. Воины, обустраивающие лагерь, постоянно мешали проходя мимо, отвлекая от мыслей.
Айо конечно справился. Уже через пару часов после полудня кавалерия Беневента прибыла на перевал. Сейчас. Вечером подтягивалась пехота. Айо сразу же нашел меня, в тени большого одинокого дерева, из-под которого открывался отличный вид на долину, что принадлежала общине Сатикула. Лучшее место для вождя, командующего боем. Все как на ладони, все складки местности, все изгибы маленького ручейка, все что могло сыграть определяющую роль в будущей битве.
И я сидел, наблюдал, думал. Рисуя своим воображением разные варианты боя, но лишь доклады Айо и Спурия могли помочь мне выбрать нужный. И они не подвели меня.
Теперь я знал. Два легиона рамнов и два их союзников из Тускула и Пренесте. Все без легкой пехоты, значит всего двенадцать тысяч. Восемь тысяч гоплитов из Вей и по три тысячи и Кере и Тарквиний. Двадцать шесть тысяч тяжеловооруженных воинов. Грозная сила. Но они не наемники, не профессионалы. Они ополчение, они крестьяне. Вряд ли больше трети из них имело военный опыт. И все же их много.
Еще тысяча тусков-пельтастов и двадцать пять сотен всадников. Все верно - остальные отвлекают мои воска под Кавдином, не зная что их там уже нет.
Кавалерия. Шесть сотен всадников-рамнов, шесть сотен их союзников. Пять сотен всадников из Вей. И восемь сотен катафрактов из Рамн. Их создал еще я, из сыновей самых уважаемых жителей этого города. Это моя ошибка, но ничего страшного, у меня сейчас было две тысячи всадников-катафрактов, на огромных нисейских конях, купленных за бешенные деньги на востоке, закованных в стальную броню с ног до головы. Жаль, так и не сторговал для них скифские луки, но стремена и длинные копья превращают их в страшную, смертельную угрозу даже для тяжелой пехоты. Лобовой удар их не выдержат ни легионы рамнов, ни хваленая фаланга тусков.
Айо скзал, что у Кавдина стратеги и Совет оставили тарентинцев. Пять сотен. Всех. Что ж, верно. Они опытны, задиристы. Они заставят врага топтаться у входа в ущелье и не пропустят дальше, изматывая в стычках. Плохо, что Совет настоял, и там же остался весь Синий легион. Ладно, мы переиграем эту карту. Я уже послал гонца из эфебов, к битве Синий легион подтянется и будет здесь.
Итак, у меня на руках Черный и Красный легионы, не полный Серый. Восемь тысяч тяжелой пехоты и немногим более двух тысяч пельтастов. Две сотни лучников и очень неприятный сюрприз для врага - восемь сотен пращников. А кроме того четыре с половиной тысячи всадников - моя основная сила и надежда. Две тысячи катафрактов, пять сотен конных стрелков и две тысячи легких всадников.
Двадцать девять с половиной тысяч против пятнадцати с половиной. Но Синий легион успеет и нас станет почти двадцать тысяч. Хороший расклад. И я буду им играть.
***
Кони встали на дыбы. Копыта бешено молотили воздух. Пена взбурлила на удилах, до крови врезавшихся в плоть. Двое всадников упали навзничь, в пыль, не удержавшись на спинах животных.
Колонна встала.
Я ожидала чего угодно. Криков, брани, наказания за дерзость - встать у них на пути, или наоборот извинений, за то, что не заметили женщину на дороге. Но не дождалась ничего из этого. Воины вскочили, потирая ушибленные спины, и принялись успокаивать лошадей.
Меня не было, я была для них пустым местом. Словно не моего крика перепугались животные. И я стала понимать, что всадники не только не видели меня, но и не слышали. Меня не существовало для всех этих людей. И я не знала радоваться мне или обижаться.
Лишь лошади, видимо, чувствовали меня, мое присутствие. И они явно слышали крик, заставивший их испугаться. Всегда подозревала, что животные лучше людей.
- Змея? - спросил кто-то из всадников, оставшихся сидеть верхом.
Двое упавших осмотрелись.
- Да нет, вроде. Самой твари невидно и на песке следа нет.
- А ты ищи по лучше - уже весело закричали из колонны. - А то выходит вы спьяну свалились. Меньше не разбавленное по утрам хлестать надо.
- Сам ты не разбавленное - огрызнулся один из упавших, внимательно осматривая песчаную, пыльную тропу.
Выражение его лица говорило само за себя - он нашел нечто, сильно взволновавшее его, так сильно, что несколько всадников спрыгнули со спин лошадей. Они обступили тропу, вглядываясь в нечто мне не видное. Но вот один из них выпрямился и с изумленным лицом отошел в сторону. Тогда увидела и я.
След.
Отпечаток ноги человека.
Мой отпечаток.
Маленький след моего зимнего сапога с причудливым узором подошвы. Потом я увидела второй след, и третий. Всю цепочку, что не была затоптана копытами коней.
Всадники соображали быстрее и все разом посмотрели в ту сторону, где следы заканчивались. Я вздрогнула и одним прыжком очутилась в стороне от тропы на траве и скользнула под защиту деревьев. Легкие завитки пыли на тропе и примятая трава так ясно выдавали мое присутствие, что даже я, никогда не интересовавшаяся охотой и следами, поняла как просто и легко сейчас меня найти. Но всадники не тронулись с места. Они замерли, словно приросшие к земле.
А потом они упали на колени и склонили головы к земле, вытянув руки вперед.
- Богиня, прости нас, неразумных. Мы принесем тебе в жертву быка. Не карай, богиня, нас глупых. Не ведали, что творим. Смилуйся, богиня. Грешны люди на земле.
И вся колонна, спешившись, бухнулась на колени.
Я ощутила, что начинаю сходить с ума.
Не понимая, что я делаю, я вышла из-за деревьев, подошла к ним распластавшимся на земле и медленно, вздымая клубы пыли, пересекла тропу.
- Благодарим тебя, богиня Ирида, вестница богов.
И тогда я сошла с ума окончательно.
***
- Мой князь.
Айо отвлек меня от битвы.
- Мой князь, прибыл Совет Беневента. Они ставят свой шатер и ждут, когда ты соизволишь предстать перед ними.
- Все верно, Айо. Они прибыли пробуют показать зубы. Но мы покажем кто будет воевать и командовать армией. Пусть ждут. Время встречи еще не настало. Гонец к Синему легиону отправлен?
- Да мой князь. Они будут идти всю ночь и к утру будут здесь.
- Хорошо. Но они устанут и будут не готовы для битвы. Завтра пусть встанут лагерем за перевалом. Без укреплений. Им надо отдохнуть. Бой начнется только к вечеру, им хватит времени. Ты лично, Айо, проследи за этим. А когда начнется бой и тяжелая пехота столкнется, поведешь их на правый фланг, пусть шумят по громче и сходу в бой.
- Слушаюсь.
- И еще, костры запретить. Всем кроме всадников. Их лагерь вынести вперед, вон туда, к гряде холмов, что перед ручьем. За их лагерем с нашей стороны поместить в охранение пельтастов. И что б ни одна мышь не проскользнула к перевалу, понял? Для врага сегодня, здесь только всадники и легкая пехота - Беневент перестраховался и охраняет перевал, и только.
- Я понял, князь. Врага нельзя отпугнуть. Он должен остаться здесь и биться в открытом бою.
- Правильно, Айо. Катафрактов отвести пока за перевал. Здесь только легкие и подвижные войска.
Айо кивнул.
- Всех эфебов берешь под свое начало. Гонцами. Старшим - Спурий. Приказы выполнять они будут только мои и твои. И еще, как стемнеет, тайно пригласи всех стратегов к одному из костров. А потом проболтайся кому-нибудь, что бы узнал Совет. Но так, что бы у меня было минут пять-десять поговорить без помех.
- Да, мой князь.
- Тогда действуй! И скажи, что бы воины за лесом для частокола здесь не бродили, отвлекают. Я еще должен решить, что делать с этой скалой, на левом фланге. Так и хочется обойти ее и ударить во фланг. Но как же их отвлечь от маневра? Ведь они не слепые и не дураки. Увидят всадников, развернут фланг - у них достаточно пехоты. Как их обмануть? Может, ты знаешь как, Айо?
- Мой князь, ведь у нас есть ты?!
Умница Айо. Картинка боя сложилась в моей голове. Все просто. Малое прячут за большим, большое за малым.
Все просто.
Клепсидра перевернулась и капли стали отсчитывать время, оставшееся до разгрома.
***
Я шла в стороне от тропы.
Я шла долго, день стал клониться к закату.
Я не могла угнаться за всадниками, но очень скоро меня догнала пехота. Тысячи и тысячи людей в доспехах, быстро и размеренно шествующих сквозь пыль, поднятую их ногами.
Иногда я слышала разговоры. Но не понимала их смысл. Я различала слова и они были ясны мне, но не давали информации. Щеки или недобитки некоего Аверна ждут их в другом месте, а они их обманули и ударят по беззащитному городу. Будет много пленных, будет много добычи. И они, победив, не намерены делиться с союзниками. Это будет только их победа.
Ни разу не удалось услышать знакомое слово Беневент. И понять среди друзей или врагов я нахожусь. И я просто шла, понимая, что армии рано или поздно встретятся и я невидимкой проскользну к моему князю Беневента.
И я продолжала идти.
В стороне от тропы, но рядом, что бы слышать и пытаться понять.
Вечером, когда солнце зацепило горизонт своим краем, как всегда всколыхнув душу зрелищем этой божественной красот, армия остановилась на безлесой равнине. Воины стали ставить палатки, торопливо суетясь. И из их разговоров я поняла, что их противник тоже здесь, вот только они совсем его не ждали увидеть сегодня, на этой равнине. А когда темнота спустилась на землю, я увидела их врага. Справа от тропы, далеко в ночной мгле, виднелись огни костров. Но даже я, человек мирного времени, не смыслящая в войне, видела, как их мало. И как много тех, среди которых находилась я в тот миг.
И я не могла понять, остаться мне здесь или бежать, стремиться к другому войску. Что-то тянуло меня уйти, бросить этих вояк. Подняться по равнине вверх, к другим кострам. Но увидев, среди палаток огромный шатер, я сделала выбор. Если Саша был здесь, среди этой армии, то он, князь Беневента, должен был быть среди вождей, а значит в этом огромном, роскошном шатре.
Невидимая, неслышная в ночи, я пошла к шатру.
***
Костер полыхал, пожирая ветви деревьев. Пожирал неохотно, с трудом. Свежая зелень сопротивлялась, даже иссушенная дневным солнцем. Густой дым валил огромными белыми клубами.
Было уже довольно темно. Далеко, внизу, на другом краю долины виднелись сотни огоньков. Враг был здесь. Они пришли и были рядом. Там сейчас тоже совещались, не зная, что делать. Лагерь всадников Беневента на этом перевале был первым сюрпризом, но далеко не последним. Они думали и решали, что же делать. Я ждал свой военный совет, и знал что делать. Действовать.
Я улыбался, но вряд ли кто мог заметить мою улыбку, спрятанную под капюшон длинного походного плаща. Соглядатаи врага уже вышли в непроглядную мглу, считать моих воинов. И хоть все вокруг было надежно оцеплено охранением, я не хотел рисковать и быть узнанным, даже издали.
Я сидел возле костра и ждал, когда придут стратеги Беневента. Их избирали каждый год на народном собрании. Десять человек. Десять испытанных воинов, десять надежных вождей. А с тех пор как я стал князем они переизбирались каждый год, не меняясь. Я знал их всех очень хорошо, их силу, их слабость. Я мог бы предугадать, что они скажут, что спросят, что ответят. Верил, что могу угадать. От этого сейчас зависело многое.
Жаль не все они сейчас шли к моему костру. Я хотел бы увидеть всех. Но четверых здесь не было. Они выполняли свой долг. Стесилай, сын Фрасила, воевал на Сикулии, против гордых акрагантцев. Кинегир, сын Евфориона, с тарентинским флотом громил пиратские базы на Керкире и в Адриатике. Каллимах с посольством был в Элладе, где нужно было понять, кого поддержать в грядущей войне, Лакедемон или Страну Совы. Калий, сын Фениппа, собирал ополчение в Беневенте. Но остальные шестеро были здесь. И они пришли ко мне.
Они вошли в круг света, очерченный полыхающим огнем и сели на землю, подстелив под себя плащи. Евфорб, сын Алкимаха, Филагр, сын Кинея, Кимон, сын Стесагора, Левтихид, сын сын Менара, Криос, сын Поликрита, Касамб, сын Аристократа. Все шестеро.
Когда они сели, я встал. Я звал их, они пришли. Я был нужен им, но и они были нужны мне.
- Стратеги Беневента, я стою перед вами. Я, князь Беневента. Вы звали меня, я пришел. Но стою перед вами. Я не буду снимать перед вами плащ, слишком много глаз вокруг, которым не следует узнавать меня. Довольно моего голоса. Если вы знали Аверна, князя Беневента, вы узнаете его по голосу, ибо он это и есть я. Подтвердить мои слова могут те, кого вы посылали за мной, те кто выжил.
В отблесках костра были различимы фигуры эфебов. А среди них я заметил и Айо. Игра началась, и выиграть ее было не менее важно, чем завтрашний бой.
- Стратеги Беневента, вы призвали меня спасти ваш город от врага. Это ваша цель. Не знаю сколь далеко простираются ваши помыслы. Но я клянусь именем Всевышнего, что спасу Беневент. Спасу, не ожидая большего от вас и горожан. Я не буду требовать в обмен право вернуться. Я разобью врага, а дальше на все воля народа Беневента. Но я ставлю одно условие. Сегодня и завтра вы будете слушать меня и подчиняться мне, как в былые времена. Война не терпит разногласий. На ближайшие сутки я вновь стану вашим вождем. Принимаете ли вы, стратеги Беневента, мою клятву и согласны ли пойти за мной?
Тишина разлилась под ночным небом.
Я видел, как Айо всматривается куда-то за мое плечо. Значит гости близко, времени осталось мало.
Я стоял, жадно отсчитывая мгновения.
И тогда сын Алкимаха, старейший из стратегов, сказал:
- Принимаем и пойдем, Аверн, князь Беневента, наш вождь. Да!
- Да! - повторил за ним Касамб, сын Аристократа.
- Да! Да! Да! Да! - тихо, но все вместе добавили остальные.
- Тогда будьте со мной в мгновения радости и печали, мои лучшие воины! - ответил я, одержав первую победу в этой войне.
Теперь оставалось последнее усилие, еще один разговор, еще одна победа. Потом можно будет обсудить бой.
- Светлейший Совет Беневента! - как-то неуверенно обвестил некий толстозадый юноша, закутанный в тогу и теплый плащ.
В свете костра один за одним стали появляться старейшины города. Они подходили и оставались стоять. Никто не догадался захватить для них кресла, а не распоряжался не сей счет. Да и не собирался. И они стояли, боясь испачкать свои одежды о землю.
А я с огромным удовольствием сел, опустив уставшее тело на прохладную землю. Время уважения закончилось, наступило время публичной порки.
***
Было страшно.
Конечно, я боялась. Пройти мимо охраны, стоящей чуть ли не плечом к плечу вокруг всего шатра, это страшно. Даже очень. Но я прошла. И мне показалось, что воины охраны, словно нарочно расступились, когда я проходила между ними.
И я прошла. И вошла в огромный белоснежный шатер. Вошла так никем и не увиденная и не услышанная.
В центре шатра стоял большой стол на низеньких ножках. На нем стояло огромное количество блюд с разнообразной пищей, стояли кувшины, амфоры и иные сосуды, наполненные, видимо, вином. Желудок мой судорожно сжался, и я вспомнила, что вторые сутки не ела. Усилием воли я оторвала свой взгляд от еды.
Вокруг стола стояли различные кушетки. Одни из дерева, и что-то подсказывало мне, что они были сделаны не из здешних сортов деревьев. Другие из кости, матово белой, так и хотелось сказать кости слонов. Третьи, вообще, были каменные, тяжелые белые и розовые мраморные плиты были прикрыты одеялами и подушками.
На кушетках полулежали люди. Мужчины, в тогах. Под кушетками виднелись крупные камни, от которых шел жар.
Люди на кушетках говорили, хотя нет скорее спорили. Я поняла, что они вели разговор о своих врагах, о том быть ли завтра битве. Их слова не сильно привлекали мое внимание, так как мой взор был прикован к лицам говоривших, поглощая меня всю до конца. Я искала и не находила. Жадно всматривалась в каждое лицо, боясь пропустить, но ЕГО здесь не было. Князя Беневента не было в этом шатре.
Когда я поняла это, мой мозг, словно взорвался, утратив контроль над телом. Я бессильно опустилась на землю. И только тогда обрывки разговора стали достигать моего измученного сознания.
- Итак, весь вопрос в том, на перевале вся армия или нет? Это решает и определяет наши действия. Наступать дальше на Кавдинскую равнину или отступить на север, к союзникам, и уже под их началом вернуться?
- Именно так. Но рисовать не стоит. Завтра с первыми лучами солнца надо уходить на север.
- Но мы же видели, как мало на перевале костров. И разведка сообщила, что здесь только всадники из Аквилонии и Бовианума. Ну, еще две-три тысячи пельтастов сидит по лесам. Мы сметем их завтра одним ударом катафрактов. Или наши пельтасты забросают их пилумами. И путь будет открыт. Даже фалангу в бой вводить не придется. Эти старые крысы из совета торчат с армией под Кавдином, в ущелье. Нельзя упускать победу.
- А если за перевалом стоит пехота? Разведка так и не смогла пройти дальше. Они ждут там. Они заманивают нас в бой.
От усталости, голода и разочарования я уже не понимала, что делаю. Моя невидимая рука потянулась к яблокам, что лежали на ближайшем ко мне блюде. Мое тело не повиновалось моему разуму. Хотя разум разбитый и раздавленный, утративший искорку надежды, был не против.
- Пусть заманивают! Даже если здесь вся армия, нас больше.
- Лучше уйти на север. Завтрашний бой это риск.
- Уйти? Уйти и встать под начало вонючих варваров! Нет, только не это! Даже если за перевалом вся армия Беневента, мы сотрем их! Уничтожим! Это только наша победа! Только наша! Мы сотрем с лица земли этот проклятый город! Даже если на его стены выйдет Аверн, этот проклятый князь, уже извергнутый однажды пастью Оркуса! Беневент должен быть разрушен!
Моя рука, уже приподнявшая яблоко, замерла. Беневент? Аверн, князь Беневента? Не здесь! А там! Все таки там! Там, на перевале. Там горят костры его армии!
Я была поражена той новостью, что открыла мне глаза. И только теперь увидела, как один из говоривших, горбоносый смуглый мужчина, удивленно уставился на замершее в воздухе яблоко.
Я вздрогнула.
И опрокинула какой-то кувшин.
Он упал. И жидкость, что была внутри, стала выхлестывать на стол и водопадом устремилась за край, к земле.
Вино.
Красное, густое. Словно кровь.
Я попятилась, но взоры мужчин были устремлены на кувшин, на вино.
- Это знак, друзья мои. Кувшины сами не падают. Это знак богов. Вино. Кровь. Завтра быть бою. Так хотят боги. И этот бой будет.
Все они склонились перед неведомыми мне богами.
- Спасибо тебе вестница богов, Ирида. Мы услышали и приняли их волю.
***
- Мы звали тебя, князь Беневента. Мы звали тебя из другого мира, что бы просить у тебя совет, ты искусен в войне. Мы звали тебя и в наш шатер, накормить и обогреть после долгой дороги. Но откликнувшись на наш зов, ты пренебрег нашим гостеприимством. Почему? Нам горько видеть тебя таким, в старой одежде, в грязи. Пойдем за нами, мы найдем наряды достойные твоих подвигов.
- Сладки твои речи, Зопир, сын Мегабиза. Сладки твои речи, как вино из Кум. Ими можно упиться. Но не ведаю, к кому ты обращаешь их. Здесь нет князя Беневента. Только Изгнанный, которому не след тревожить покой Совета города Беневента даже своим смрадным дыханием.
- Странны твои речи, Аверн Изгнанник, сидящий среди мужественных стратегов Беневента, тревожащий их помыслы перед тяжелым боем. Но мы старейшины справедливы и милостивы. Ты можешь усмирить гордыню и пойти с нами, мы будем слушать тебя и примем решение. Или нам придется взять под стражу неведомого чужестранца тайно проникшего в военный лагерь армии Беневента.
- Аверн Изгнанник, пришел к Евфорбу, сыну Алкимаха, старшему из стратегов, просить дозволения защищать родной город, как простой воин. Но мудрейший из стратегов отказал ему, сказав, что воинов и без того хватает. Но еще сказал, что не хватает единства мужам Беневента. Некому взять на себя бремя командования войсками. Все хотят говорить, но не хотят отвечать за свои слова. Трудно победить врага с мечом разговорами.
- Дерзки твои слова, Изгнанник. Дерзки, перед лицами старейшин Беневента. Уж ни ты ли, указывающий нам ошибки, хочешь отобрать бремя командования у Совета Беневента! Нет, Изгнанник, не бывать тому! Мы, мудрейшие, поведем наших воинов туда куда потребует того наше разумение!
Вот оно! Наконец, он ошибся, Зопир, сын Мегабиза. Выдал желаемое за действительное. Теперь твое слово, сын Алкимаха. Ты не можешь стерпеть такую наглость. Только не молчи. Не молчи. Их нужно ставить на место сейчас. Не молчи, храбрейший сын Алкимаха.
Не молчи!
- Мудрейший, Зопир, глава Совета Беневента - голос Евфорба, сразу тихий, но уже клокочущий гневом, становился все громче. - Армией города командуют выборные стратеги, а не Совет. И помнится мне, нас выбрали только этой весной и срок сложить жезлы, дарованные нам народом, еще не пришел!
- О, мужественный, сын Алкимаха, мудрейший Зопир просто хотел сказать, что Совет волнует исход боя, ведь так?
Зопир молчал, уже понимая, что его обыграли. Нужно было добивать. И я добил.
- Совет хочет воочию видеть победу воинов Беневента. Из своего шатра, конечно. Айо?
- Да, мой... слушаю тебя Аверн Изгнанник.
Умница Айо. Ты все понял.
- Осмелюсь обратить внимание храбрейших стратегов, что враг, только узнав, что весь Совет здесь на поле боя, конечно, захочет избавиться от мудрейших старейшин Беневента. Их надо защитить. Айо, готовы ли твои эфебы выполнить столь почетный долг?
Айо посмотрел на Евфорба. Тот кивнул. Айо что-то коротко приказал эфебам и плотное кольцо сжалось вокруг Совета.
- Мы проводим вас и будем хранить ваш сон и ваши жизни.
Второй бой был выигран.
Пусть Совет боится за свои жизни и забудет о войсках. А стратеги теперь точно со мной.
Осталось лишь победить.
А это просто. Совсем просто.
Просто выйти и, вгрызаясь в землю, сражаться до последнего вздоха, истекая потом и кровью, умирая. Выйти и, не взирая ни на что, победить.
***
Я не помнила, как выбралась из шатра.
Не помнила, как оказалась в лесу.
Забыла откуда пришла и куда надо идти.
Вино и кровь. Вино и кровь. Из-за меня завтра тысячи людей прольют свою кровь и никогда уже не поднимут кубок вина. Никогда. Мысль билась в моей голове, разрывая ее на части. Терзая, терзая. Боги! Всевышний! Или кто там есть еще в этом мире! За что? За что караете? Ирина. Ирида. Вестница богов? Неужели это я?
Вставало солнце.
Я шла по огромному полю, усыпанному телами. Тысячи, а может сотни тысяч людей. Они лежали, примяв высокую, в рост человека, траву. Искалеченные тела лежали на искалеченных стеблях.
Воины были мертвы. Битва закончилась.
Тишина.
Лишь где-то вдалеке жужжали мухи, уже учуявшие, уже стремящиеся. Ненасытные.
На краю поля, среди трупов, стоял воин. Воин в черном, страшном доспехе, покрытом слоем крови и грязи. Он отвернулся от меня и снял шлем. Грива иссиня-черных волос упала на спину. Но я не видела его лица. Я так и не поняла кто он.
Тогда я развернулась и пошла к холму с каменными ступенями, который был увенчан креслом-троном.
Я была в белом платье.
Я шла, поднимаясь по ступеням и когда моя рука коснулась подлокотника кресла...