Бежать.

Вдох-выдох. Через рот. На четыре счета.

Бежать!

Быстрее, хоть и дышать тяжело!

Бежать. Из последних сил. До границы недолго осталось.

Левый бок обжигает морозом. Старик говорил, от пущенного вдогонку проклятия можно увернуться. Соврал!

Еще пара шагов, ну же! Он почти у цели!

- Уходишь, не прощаясь, дорогой? Жаль, очень жаль...

Она так и нашла его - беспомощного, жалкого. Скрючившегося поперек стылой, поросшей травой траншеи. Наполовину здесь, наполовину уже там, на чужой земле...

***

- Дашка, ну что ты, как маленькая? Отличное место для практики! Провинция, почти деревня. Тишина, покой, чистый воздух, здоровая экология. И люди, кстати, в глубинке добрее.

Дашка наморщила лобик и протестующе чихнула. В деревню ей не хотелось. От слова "совсем". И не потому, что столичная жизнь про корни свои позабыть заставила, вовсе нет. Просто городок этот, сколько девушка себя помнила, никогда доброй славой не пользовался. И название-то такое странное, чуждое. Цихвир. Как ножом по стеклу. Аж мурашки по коже.

- Дашунь, пойми, это последний город. Ты же понимаешь, диссер - он сам не напишется. Мне практический материал нужен.

Дашка все понимала. Но отпускать друга одного категорически не желала. Впрочем, сама она тоже ехать не хотела, но из двух зол... Случись с ним что, она потом сама себя поедом съест. Так что решено.

- Или едем вместе, или я звоню твоему завкафу и рассказываю, кто в том месяце его любимое кресло сломал.

Да, по-детски. Только вот прабабка Дашки ведьмой была, говаривали. А правнучка уж очень на Меланью в молодости походила. Ведьма-не ведьма, а интуиция у девчонки была что надо. И сейчас вопила пожарной сиреной, что отпускать Игоря одного в проклятый Цихвир - последнее дело.

- Ай, черт с тобой. Чур, не жалуйся потом, что я тебя силой потащил в деревню. Сама напросилась.

Ну, напросилась. Подумаешь. Зато вдвоем ехать не скучно. И еды она этому оболтусу нормальной в дорогу взяла, а не ядовитую пакость, замаскированную под благородные спагетти или пюре с грибочками. Заодно и на визитах в вагон-ресторан сэкономили.

- Хороший город. Мирный. - Игорь, блаженно щурясь, вдыхает полной грудью влажный воздух с нотками ванили и жженого угля - сбоку от вокзала примостилась довольно крупная пекарня. Дикое сочетание, но молодому деятелю науки нравится.

Мирный, кто ж спорит. Мертвенно спокойный городок, на взыскательный вкус Дашки. Этакое присыпанное белоснежным, невинным снежком топкое болотце. Снаружи - чистота и благодать. Аккуратные улочки, подкрашенные фасады домов вдоль дорог, зеленые аллеи и снующие туда-сюда по своим, особым дорогам велосипедисты. Мамочки с детьми гуляют во дворах и скверах - все сплошь в платьях и при длинных, аж ниже пояса, косах. Кокетливые вывески магазинчиков и бутиков провинциального "разлива", цветочные лавки и открытые веранды кафе. Исправно работающие светофоры, вежливые автомобилисты. Даже номер в гостинице - и тот опрятный, с хрустким, новеньким постельным бельем и душевой всего-то на блок, а не целый этаж.

- Ну, располагайся пока. А я на разведку.

Дашка хмуро кивает, соглашаясь. Куда ей, с ее-то походным гардеробом да короткой стрижкой. И так, пока в трамвае ехали, не знала, куда деваться от косых осуждающих взглядов. Ей-ей, будто не в 21 веке живем, где свобода слова и самовыражения дана каждому, включая женщин. А внутри стучит-бренчит тревожный звоночек, напоминает о прабабкиных сказках.

Три дня проходят в покое. Игорек с радостным умилением носится по городу в компании двух таких же чокнутых социологов, пристает к местному населению с опросами и какими-то малопонятными обывателю приемами. Материал набирается презанятный. Парень втихомолку грезит о мировой славе. Даша безвылазно сидит в номере и злится.

- Дашунь, выйди, прогуляйся! Такая погода замечательная, а цветами как пахнет!

Действительно, пахнет. Только не объяснить ученому дурню, что под сладким ароматом алиссума и прочих пахучих цветочков прячется гниль и плесень. Он, небось, ни разу подгнившие яблоки не перебирал, вот и не понимает. А Дашка чует. Как ищейка, осталось на след встать и пойти. Не должно в хорошем месте так пахнуть. Неправильно это.

- Как это - в какой местности город построен? - Игорь неприятно удивлен. Кажется, он перед отъездом объяснил все, что нужно знать о Цихвире. Неужели не запомнила? - Болота здесь. Торфяники. Подземные воды в избытке.

Кто-то из аборигенов наплел ему, будто Цихвир в переводе с какого-то диалекта означает "Родник". Соврал этот кто-то, как Дашке кажется. Тихий омут это, а не родник. Потому как в родниках никто с горя не топится, а здесь... Статистика - просто мрак. Мрут в Цихвире люди, как мухи - от пустяковых болячек и царапин. В лесах дремучих, что неподалеку от города, теряются. С крыш сигают, Икары недоделанные. Притом в исключительном большинстве - мужчины. Молодые, старые - неважно. Каждый третий - с ранней сединой в волосах. Каждый второй - с глазами, как у выброшенной на берег рыбы. Тоска. Безысходность. Смирение.

На четвертый день Игорь не возвращается. "Коллеги" говорят Дашке, что парень просто уехал с опросами в коттеджный поселок неподалеку от города. Жди, мол, девка, не волнуйся. Утром вернется.

Утро приходит. Игорь - нет. А Дашку, на звериных инстинктах пакующую чемоданы и изучающую маршрут до ближайшего полицейского участка, навещает жена управляющего. Своим ключом номер отпирает, смотрит пристально, как девчонка по номеру мечется.

- Уезжай, - говорит тихо, через плечо оглядываясь. - Парня не вернешь уже, так хоть сама спасешься. Не тебе, недоучке, с ведьмами болотными тягаться.

Дашка как на стену с разбега налетает. Книги Игорька с грохотом валятся на пол. Рюкзак сползает с плеча.

- Ведьмины земли это, девочка. - В голосе гостьи звучит сочувствие пополам с презрением. Надо же быть такой клушей? Совсем молодежь от рук отбилась. - Неужто не ощутила, когда границу пересекала?

***

Прабабка, покуда была жива, часто повторяла маленькой Даше, что ведьмы - как кости Земли - были и есть всегда. Да, не всякий признает, если вдруг случится столкнуться на узкой дорожке. Не то, чтобы Даша верила этим сказкам безоговорочно, но запомнить - запомнила.

У каждой земли - своя жила, свой источник, что питает все живое. У каждой жилы - свой проводник, в мир силу первозданную выводящий. У каждой силы - свой характер. И - увы и ах - на проводниках, коими ведьмы испокон веков являются, этот характер запечатлеется в первую очередь.

Самые приветливые и мирные ведьмы живут на берегах свободных равнинных рек. Там сила течет ровно, мягко - и люди такие же спокойные и открытые в большинстве своем.

Лесные сестры чуточку диковаты и повадками обладают звериными, но оно и понятно - суть их источника такова. Лес вырастить и сохранить сложнее, нежели равнину. Однако ж справлялись.

Горные ведьмы - те бойкие, озорные, но справедливые. Не приведи боги тому, кто в горы пошел, по пути солгать или украсть - накажут так, что мало не покажется.

Игорька с Дашей нелегкая занесла к жиле, характер которой был самым поганым. Нет, и такая сила, безусловно, в природе нужна, однако для людей она больше во вред идет. Топкие болота. Черные проплешины торфяников, раскаленные изнутри земным жаром. Нездоровые, желтушные туманы и полчища гнуса. Бедная земля, квелая - и сил, чтобы ее поднять по весне, разбудить, много нужно. Так много, что даже вечная жила истощилась. Оттого и ведьмы здесь ничего не чураются. Своих-то сил мало, а жить хочется. Не откупишься - затянет источник, заморочит и до дна выпьет, чтобы тут же в мир отдать.

- Не отступишься, да? - Ведьма, та, что из местных, смотрит с усмешкой. Мешать не станет, это Дашка точно знает. К чему такое развлечение портить?

Страшно. Страшно и до одури пусто внутри, когда жила начинает тянуть силу из тебя, а не давать ее. В глазах нестарой еще женщины, что стоит, подпирая плечом дверной косяк, этот страх живет.

- Зачем он тебе? Пустышка. Такое сокровище под носом не разглядел. Брось, езжай домой. Старшим привет передашь.

Уговаривает. Через себя переступает, а шанс Дашке дает. Хорошая тетка. Жаль ее.

Прабабка рассказывала, как наполняют иссякшие жилы. Дашка наспех вспоминала и кривилась. Проточной водой через наново вырытое русло - равнины. Огнем живым, воскрешающим - лесные. Ветрами и хлесткими бурями, после которых реки вверх текут, а ледники глухо рокочут - горные. Грозами весенними - с яркими молниями, в которых сама жизнь на кончике "хвоста" летит - топи да болота. Но до весны Игорьку ждать здесь не дадут - долго. Потому...

- Охота вчера началась. - Взгляд у незваной гостьи уставший, тяжелый. А ведь до последнего держались, не трогали беспечных гастролеров. Жизнью своей с жилой делились, до сих пор не оправились, но... - Доберется парень твой к рассвету за границу жилы - преследовать не будем. Правила ты знаешь.

Дашка кивнула и, закинув рюкзак на плечо, протиснулась вон из номера. Прощаться не стала - ни к чему. Свидятся еще.

Правила этой древней, как сами жилы, игры она знала. Хотела бы забыть - да не могла.

***

Когда Даша была маленькой, она, как все дети, могла говорить с ветром. И с травой. С деревьями. С рекой, что текла у дома.

Мама снисходительно улыбалась и... не верила. Бабушка крестилась и брызгала внучку водой с запахом серебра и пчелиного воска. А прабабка... велела никому не рассказывать. Мол, будет их общим секретом. На троих.

Игорь, когда был маленьким, тоже умел говорить с ветром. И прабабкины сказки любил так же сильно, как и сама Даша. Только потом он вырос и все забыл. А Даша - нет.

Старуха Меланья ушла в мир иной, когда девочке исполнилось пять лет. Взрослые рыдали у гроба с пустым телом и зарывали его в землю. После садились за стол и пили, ели, вздыхали, стирая слезы рукавом. Даша долго не могла понять, зачем? К чему все это, если прабабка ушла еще три дня назад с первой бурей? Растворилась в потоках дождя, улетела на гривастых конях, чьи крылья сотканы из ветра.

Коней тех, призрачно-угольных, с горящими глазами из звезд, Даша с Игорем как-то раз увидели в окошко. Хотели прокатиться, но прабабка отругала и не пустила. Рано, мол, еще. И сейчас рано. Обоим - и Даше, и Игорю, пусть он уже тех коней не видит. Сама Даша иногда угадывает силуэты чудных зверей в несущихся по небу грозовых тучах.

Здесь, в Цихвире, подходящих туч не было. Здесь вообще ничего подходящего для жизни не было - краски полустертые, деревца кривые, трава жухлая. Не разберешь сразу - то ли весна припозднилась, то ли осень раньше заглянула. Город прятал свое убожество под новенькими фасадами, обманывая чужаков. Природа за его пределами оказалась честнее.

Мерзлая земля раскидана в стороны комьями. Тонкие прожилки снега путают, играют, тасуя оставшиеся со вчерашней ночи следы.

Все же так просто. Когда ведьмы не могут наполнить умирающую жилу свободной силой, они дарят ей чужую жизнь. Страх, азарт погони, запах кипящей в венах крови, боль и, наконец, саму смерть - Цихвиру хватит одной жертвы, чтобы протянуть до весны.

Только Игорь - не жертва. Не может он ею быть. Зря, что ли, прабабка его спасала тогда? Кажется, будто было это в прошлой жизни.

По правилам Охоты Даша имеет право выкупить его жизнь. Лишь бы справился. Дотянул до рассвета.

***

У каждого взрослого есть свои секреты родом из детства. У кого-то они милые и безобидные, замершие навеки, как придавленный кусочком бутылочного стекла яркий фантик. А у кого-то - до безобразного живые, даже спустя годы умудряющиеся тянуть силы из своего "хозяина".

- Давай-давай, ученый, немного осталось! Во-о-он за той горкой исток будет. - Девчонка с археологического, которую выделили Игорю в Цихвирском университете как гида по местным достопримечательностям, озорно сверкала белозубой улыбкой и самодовольно оглядывалась через плечо на плетущегося за ней столичного гостя.

Секреты, что таились в памяти Игоря, были живее всех живых и теперь гнусно скалились из теней. Закат почти отгорел, подлесок, куда притащила его студентка, прятался в неверных лучах гаснущего света. Пусть Дашка считает, что он не помнит ничего из рассказов старой Меланьи. Ей спокойнее будет. На самом деле...

- Вот мы и на месте. - Студентка шагнула вперед и мгновенно скрылась в густой, непомерно высокой траве. Под ногами звучно чавкнуло, в кроссовок полилась липкая холодная жижа. Где-то в стороне завыл-захохотал леший, приветствуя старого знакомого...

На самом деле Игорь прекрасно все помнил. И это место, раньше бывшее чистым озерцом с белоснежными лилиями. И гулкий смех хозяина леса, который радовался нежданной забаве. И посвист ветра в крыльях грозовых коней.

- Гроза... Это хорошо. Больше сил источнику достанется. - Тихо произнесла за его спиной какая-то женщина.

Игорь обернулся и хмыкнул - библиотекарша. Вчера еще на чай с пряниками зазывала, а сегодня вот... Стоит - нагая, то ли грязью, то ли краской измазана, волосы ветром спутаны. И на руках - когти полупрозрачные. Все ведьмы такие отращивать умеют - удобно с потоками силы управляться. Вот и эти сумели.

- Охота начнется с первой упавшей каплей. - Безразлично, будто читая давно опротивевший текст, начала перечислять правила Охоты старшая из собравшихся ведьм. - Выберешься за пределы нашей земли - считай, свободен.

А ведь и правда, опротивело ей все. Нет того предвкушения и сумасшедшей радости в глазах, как у прежних хозяек Цихвира. Тех, по чьей воле Игорь лишился всего.

Дашка не понимала, почему мальчик, живущий у ее прабабки, не любил грозы и всегда прятался в доме. Глупая. Все горные ведьмы глупые. Верят, что буря будет с ними честнее и щедрее. Ей, буре, на самом деле все равно.

Отцову душу грозовые кони унесли быстро. Он даже не успел ничего понять, когда когти маминой "подруги" рассекли его нить жизни надвое. Она и сейчас тут - замерла в окружении свиты подпевал, улыбается хищно. Знать бы, почему мама появилась в ту ночь так поздно. Специально задержали? Не простили, что счастливой была? Неужто забыли, что расплата придет к каждому? Или просто...не узнали? Как-никак, четырнадцать лет прошло.

- Зачем весь этот фарс со стриптизом и спецэффектами? - Игорь стоит, баюкая в душе клокочущий гнев. И впрямь, не узнали. Иначе бы раньше напасть решили. Кто захочет свидетеля своего преступления в живых видеть? - В сатанистов поиграть решили?

- В темных ведьм, - отвечают из круга. Темно стало, не разглядеть уже ничего. И ветер крепчает. Того и гляди, сорвется капля дождя...

В ту ночь дождь хлынул внезапно. Источник уже тогда был болен, вот и проснулся, учуяв свежую кровь и страх. И тогда кто-то толкнул мальчика в спину, шепнув напоследок "беги!". Он и побежал, пока Старшая спорила с мамой. До хрипоты, до нервного визга. Спрятался в чьей-то норе, да так и просидел три дня. Меланья потом еле выманила наружу.

Говорили, что мама пропала без вести. И что виноват во всем его отец, которого через две недели нашли в лесу охотники - голого, израненного и потерявшего память. Дашкиной прабабке много пришлось попотеть, чтобы мальчишка не сболтнул лишнего сгоряча.

Прабабки больше нет. Отца тоже. Теперь он, Игорь, имеет полное право отомстить этим тварям.

"Что стоишь, придурок! Беги, пока дождь не начался!" - раздалось змеиное шипение в его голове, совершенно сбив с толку. - "Ну же, дубина! Беги!"

Дежа вю. И снова кто-то спасает его - повинуясь чужой воле, шагают в сторону леса ноги. Сначала медленно, неохотно, по-стариковски шаркая подошвами. Затем все быстрее и быстрее. А сам Игорь ничего не может с этим поделать!

"Герой нашелся" - насмешливо фырчит тот же голос в его мыслях, а в спину словно снежком кидают.

Контроль над телом возвращается с первой каплей дождя. Незваная помощница, вопреки ожиданиям, отправила парня в противоположную от границы региона сторону. Умно, поскольку на границе Игоря явно поджидали - в кругу не хватало шестерых.

Остался только один вопрос - что ему делать теперь? План взорвать источник и героически сдохнуть успехом не увенчался, специально приготовленный отвар он умудрился выронить (или выкинуть?), пока несся по лесу, не разбирая дороги. Найди ведьмы его сейчас... Все будет напрасно. Все долгие годы подготовки - коту под хвост.

"Иди к другой границе, дубина" - сварливо подсказал выход все тот же голос и пропал.

Дождь усиливался.

***

Своего незадачливого друга Дашка нашла в последний момент. Почти опоздала - еще бы минуточку задержалась, и все, поминай как звали. Просвистело пущенное в спину проклятье - на Охоте нет понятия подлых приемов. Вдарило по жухлой траве колким инеем, приморозив рухнувшего парня к истощенной земле.

- Уходишь, не прощаясь, дорогой? Жаль, очень жаль...

Та, что терпеливо шла по следу за вожделенной добычей, глумливо оскалилась. Игорек, лишь чудом сумевший повернуть голову, чтобы посмотреть в лицо своей преследовательнице, побледнел. Ведьма на Охоте - зрелище не для слабонервных. По нагому телу перетекают вниз и вверх ручейки силы, похожие на блики злых молний. Волосы шевелятся, будто кубло змей. Глаза с вертикальным зрачком матово поблескивают. Красиво даже, если бы не призрачные когти сантиметров тридцать длиной и бугристые наросты на руках аж до самых плеч, сочащиеся мутно-зеленой жижей.

Дашка вихрем слетела с холма, рыча от злости. Лесная ведьма! Как в земли болотниц занесло лесную ведьму?! Да она же свихнуться должна была давным-давно от той удушливой, едкой силы, которую выплескивает наружу местный источник! Или же...

- Теперь ты никуда не сбежишь от меня, маленький поганец. - Ведьма предвкушающе улыбнулась, поигрывая когтями в опасной близости от спины человека. - Твоя матушка зря перешла мне дорогу. Нехорошо чужих мужей уводить из семьи. Они все ответят...

Игорь от первого удара призрачных когтей увернулся. Невесть как вывернулся, траву мерзлую с корнями выдрал - и перекатился в сторону, взбесив сумасшедшую тётку. Та взревела и, бросив разговоры, кинулась на него с удвоенной яростью. Как раз в этот момент Дашка и подбежала. С силой пихнула ведьму в бок, сбив ту наземь.

- Когтями задела? - Искоса глянула на Игорька, неловко баюкающего руку. Интересно-интересно, как это местная община ведьм лесную к себе впустила, да еще с такой-то историей? Они же как звери дикие, за "свое" до смерти драться будут. А тут не просто ухажер, муж! Куда Верховная смотрела?

- Д-д-дашка... Ты? - Молодой человек щурился, пытаясь разглядеть нежданную спасительницу. Боясь поверить, что именно спасать его явилась...

- Я, я. Когтями задела? Кровь течет? - нервно переспросила Дашка, пристально следя за манипуляциями ведьмы. Конечно, она имела право бросить вызов и биться за Игорька до победного, но... то с болотницами. Лесной, да еще и свихнувшейся, противопоставить девушка мало что могла.

- Крови нет, - чуть бодрее отозвался Игорь и на шаг приблизился к подруге детства. То ли ее саму защищать, то ли за ее спиной укрыться...

- Отлично. Тогда... - Дашка кашлянула, прочищая горло. Чертовы правила Охоты! В любом другом случае она просто отпустила бы парня за границу региона - и все. Никаких преследований. А сейчас на кону уже ее собственная жизнь. Если проиграет лесной, то отправиться кормить Источник своей силой и душой. И все из-за одного неразумного балбеса, решившего героем-мстителем заделаться! Но не бросать же его тут, правда? - Тогда, Игорек, вали отсюда. Встретимся в универе через недельку.

Тут Дашка решила подстраховаться, зная упертый нрав товарища. И просто вытолкнула его за смутно белеющую в предрассветных сумерках черту. Еще и полог отвращающий поставить умудрилась, чтобы, не дай боги, обратно не запрыгнул. Есть дела, справиться с которыми под силу только женщинам. Отдавать же душу человека, которого Дашка считала практически братом, ради вялого трепыхания чужого источника - неслыханная роскошь.

Правда, в универе, где практически поселился изнывающий от беспокойства Игорь, девушка не появилась. Ни через неделю, ни через две, ни через месяц. А там и память о русоволосой спутнице подающего надежды аспиранта стерлась, выветрилась из альма матер, словно и не бывало никакой Дашки в этих стенах. А туманный и болотистый Цихвир, несмотря на бесчисленные кипы карт и атласов различных лет издания, молодой человек, к ужасу своему, обнаружить так и не смог. Нет такого города в стране, и не было никогда. В диссертации, ради которой он, вопреки советам подруги, сорвался в этот ведьмин оплот, заместо точных координат скромно значилось непонятно кем набранная строчка. Мол, личные имена интервьюируемых и географические названия заменены по этическим соображениям.

Личный ад Игоря Истомина - с отчаянными поисками Даши, угрызениями совести, жестоким самобичеванием и последовавшей за ним депрессией - длился четыре с половиной года. А потом Дашку показали в новостях. Живую, счастливую и невредимую.