В зеркале заднего вида - сборник рассказов
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Чисто мистика и хоррор!
|
Сборник рассказов
"В зеркале заднего вида"
Остановка
Солнце нещадно морило, и было впору говорить о солнечном наводнении. Павшие духом листья печально дремали на ветках, больше похожие на запылённые лоскутки зелёной материи, чем на что-то живое, и сигарета ощущалась так, как она ощущается только во время пекла, по особенному. Может эта особенность в том, что не видно огонька, а может в том, что горло горячей самого воздуха, и каждая затяжка шкарябает его, как наждак. Влад с отвращением взглянул на сигарету и незаметным движением выбросил её под лавочку. Курить было невозможно и больно. Он медленно обвёл взглядом остановку.
Вместе с ним своих маршрутов ожидали четверо. Старая женщина, сидевшая на другом конце лавочки, и без конца вытиравшая морщинистую шею носовым платком. Мужчина, прислонившийся к железной трубе, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. И молодая женщина с девочкой лет шести. Девочка стояла рядом с ней, опустив голову, словно любуясь асфальтом, ставшим от солнечного наводнения снежно - белым.
Влад тяжело вздохнул, чувствуя жажду, чувствуя прилипшую к спине рубашку, и вяло посмотрел на ту сторону дороги, но что-то заставило его снова взглянуть на девочку. Он смотрел на неё пару секунд.
- Ничего необычного, - заметил он себе и хотел было полезть в карман за телефоном, чтобы узнать время, но тут девочка подняла голову, и он увидел её взгляд. Большие, глубокие глаза, с какой-то задоринкой. Она смотрела прямо на него, и ему показалось, что очень долго. Так долго, что он уже хотел смущённо отвернуться, но девочка вдруг улыбнулась, и резко развернувшись, бросилась на проезжую часть. Мысли Влада замерли. Он услышал визг тормозов, отчетливый удар, хруст стекла, женщину начинавшую истерично орать, но никак не мог понять всего этого. Не ощущая ног, он вскочил и сделал несколько шагов вперёд, чувствуя, как проваливается в бездонный болотный ил.
Девочку отбросило далеко. Она лежала запрокинув голову и продолжала улыбаться. Ни одной капли крови не было на её лице.
Мать выла и мчалась к своей дочери. Старая женщина тяжело поднявшись, причитая и охая, поспешила вслед за ней. А Влад стоял, как вкопанный, не зная, что делать, как откликнуться на произошедшее. Ни одна мысль не хотела рождаться в его мозгу. Он стал отчаянно и глупо трясти головой, словно пытаясь разбудить уснувший разум.
- Господи, почему она улыбнулась мне? - затараторил мозг, едва очнувшись. - Господи, зачем она это сделала? Что это, господи?
Влад стал напряжённо шарить взглядом по сторонам и наткнулся на лицо мужчины. Мужчина улыбался и прищурившись смотрел на него.
- Что-о? - заорал Влад прямо в это улыбающееся, непонятное лицо и проснулся.
Голова нервно дёрнулась, и он глупо огляделся, широко распахнув глаза. Сразу же почувствовалось раскалённое горло и звон в ушах. Безумно хотелось воды, хотя бы маленький глоток. Влад искоса взглянул на мужчину. Тот переминался с ноги на ногу, не обращая на него никакого внимания, погружённый в своё нетерпеливое ожидание.
- Сон, - Влад облегчённо вздохнул. - Всего лишь сон.
Достав сигарету, он закурил, заметив, как мелко дрожат руки. Он прислушался к своим ощущениям. Дрожало всё тело.
- Ничего, - сказал он себе нравоучительно. - Не надо было засыпать на таком пекле. Теперь эта дрожь не скоро пройдёт.
Он посмотрел на ту сторону дороги, ловко обведя взгляд мимо девочки.
- Мало ли, - подумал он.
Но его неотвратимо влекло взглянуть на неё. Он целую минуту сопротивлялся, глядя на парня, бодро шагающего по тротуару на той стороне. Парень тоже курил и Влад чтобы отвлечься, стал размышлять о том, сколько вреда приносит курение на ходу при таком солнцепёке, и парень вдруг, словно поймав ниточку его размышлений, повернул голову и кивнул.
- Нет, - мелькнуло в голове Влада, и он одним резким скачком перекинул взгляд на девочку.
Девочка подняла голову, и улыбнувшись, рванула на дорогу. Влад подскочил с лавочки и бросился за ней. В голове завизжали тормоза, снова раздался отчётливый удар и серая иномарка, словно маленький резиновый мячик, отфутболила девочку от своего бампера.
- Не-е-т! - заорал Влад остановившись, заглушая вой матери. Мимо проковыляла старая женщина. Влад видел, как шевелятся её выцветшие от старости губы, но никак не мог понять, зачем она ими шевелит. Он повернул голову, словно оглушённый, медленно, даже через силу. Девочка лежала запрокинув голову, с безмятежной улыбкой на спокойном лице. Словно смерть не причинила ей ни малейшей боли, а даже наоборот, принесла непонятное наслаждение. Владу вдруг до сумасшествия захотел посмотреть на мужчину, но как только он оторвал взгляд от лежавшей на асфальте девочки, он проснулся.
- Чёрт! - ругнулся он. - Да что ж за ерунда такая?
Он стал усиленно тереть виски, чувствуя кончиками пальцев тонкую кожу, неприятно липкую от пота. Взгляд его упёрся в асфальт под ногами, и он не спешил его поднимать.
- Зачем? - спрашивал он себя. - Чтобы она снова бросилась под машину? Бред какой-то. Почему она улыбается мне?
Он полез в карман рубашки за сигаретой, но достал всю пачку. Пересчитал. Оставалось три. Он взял одну и жадно закурив, положил почти пустую пачку обратно в карман.
- Нужно было посчитать в прошлый раз, - подумал он. - Глупость какая-то. Я засыпаю на этой сучьей остановке и мне снится какая-то ерунда. Зачем считать сигареты? Или...
Ему стало противно. Ему всегда была противна всякая мистическая чушь.
- Всё просто, - сказал он себе. - Я засыпаю и всё. Мне снится дурацкий кошмар. Теперь я не сплю и всё в порядке.
- Тогда подними голову и посмотри на девочку, - сказала какая-то другая часть его мозга.
- Зачем? - ответил он ей. - Я не хочу смотреть. Мне плевать.
- Ты боишься?
- Мне плевать.
- Ты боишься.
- К чертям собачьим, - Влад сделал глубокую затяжку и резко выдохнул. - Долбаная жара. А почему она смотрит на меня перед тем как выскочить на дорогу?
Влад ждал целую минуту, но другая его часть не отвечала.
- Господи. - сказал он тогда, - Почему она смотрит на меня? И почему этот чёртов мужик лыбится?
Он выбросил сигарету под лавочку, и словно о чём-то догадавшись, наклонился вперёд и уставился в мусорные кучки позади ног. Но окурков было слишком много, никак не понять, бросал он сюда в тот раз свой, или этого вообще не может быть, по той банальной причине, что окурок из одного сна никогда не попадает в другой.
- Это закон, - улыбнувшись, подумал Влад. - Закон долбаного окурка.
Он продолжал пялиться на окурки и считать их. Окурков оказалось ровно дюжина. Среди них возможно лежал и тот, первый выброшенный им.
- Всё это хрень, - сказал себе Влад. - Интересно, конечно, как в моей голове рождается такой дурацкий сон, и главное, откуда такие образы? Откуда эта девочка, которой не терпится умереть?
- Она с остановки, - подсказала вновь появившаяся другая часть.
- Кто? - глупо спросил Влад.
- Девочка. Девочка с остановки.
- С остановки в моём сне, - уверенно поправил Влад.
- Да, с остановки в твоём сне.
- Ну, вот и хорошо, - Влад довольно улыбнулся. - Интересно другое, почему она бросается под машину? Должно же быть объяснение. Может это, типа, моя жизнь?
Влад грустно хмыкнул. Так, наверное, и есть. Это его глупая жизнь, которую он не живёт, а так, таскает в себе из одного места в другое. Как плюшевую игрушку.
- Потому и маленькая девочка, - уже радостней подумал Влад. - Вот оно. Жизнь не успела даже вырасти, а уже жаждет только одного, сдохнуть. А этот мужик чё лыбится?
Влад провёл ладонью по холодному, влажному лбу.
- Это же я сам так обо всех думаю. Я думаю, что они будут рады, если я сдохну. Вот он и лыбится. Ссука.
Влад тихо рассмеялся, довольный объяснением.
- Ну вот. Да здравствует психоанализ, - он выбросил очередной окурок. - Да где же эта чёртова маршрутка!
Он нервно поднял голову и взгляд его сразу же пересёкся со взглядом девочки. Внутри больших, глубоких глаз прыгали чертенятки, и девочка улыбалась.
Всё, что произошло дальше, Влад не хотел ни видеть, ни слышать. Он зажал уши ладонями, давя ожесточённо и больно, а из его раскалённого горла рвался крик.
Но глаза закрыть он не смог, потому увидел, как иномарка молча и зло отбросила тело девочки от себя далеко вперёд. Он видел, как медленно искажается лицо матери, выдавливая из её внутренностей вой, и снова эти шевелящиеся выцветшие губы ковыляющие мимо, и пропитанный потом платочек, испуганно повисший на шее.
Дрожь вырвала его из кошмара, он даже не вскочил, чтобы увидеть мёртвое, но улыбающееся лицо.
- Оно там? - судорожно вопросил он себя. - Оно там, её лицо?
Но в голове было чёткое понимание того, что он проснулся. Проснулся, по крайней мере, из прошлого сна, а вот где он сейчас, он думать побоялся.
- К чертям, к чертям, к чертям, - затараторил он. - Это моя жизнь. Моя жизнь? Что за бред я несу. Нужно встать, и не глядя ни на каких чёртовых девочек, уйти отсюда нахрен. Бред же полный. И где же эта сучья маршрутка?!
Он, собравшись внутри, резко поднялся, и глядя только под ноги, обошёл железную перегородку остановки. Сразу же почувствовалось какое-то облегчение и он торопливо зашагал по тротуару.
- Ну вот и всё. Нет никакой остановки. И девочки никакой нет. И никакой жизни.
Последняя мысль заставила его вздрогнуть.
- А ведь и правда, нет никакой жизни, - грустно подумал он. - Есть только её макет в голове. Макет, которому не суждено стать реальностью. А у них не макет. У них всё по-настоящему.
Влад стал нервно шарить взглядом по тем редким людям, которые несмотря на пекло куда-то шли, спешили, бежали, запыхиваясь и потея до неприличия. Он увидел, как от их голов вверх тянутся белые дымчатые столбики, словно связывая их с чем-то нездешним.
- А у меня есть такой столбик? - подумал он. - Или нету? Может у меня одного нету столбика? И что из этого?
Он стал впиваться глазами в проходящих мимо, пытаясь разглядеть что-то, что даст ответ, но видел только бессмысленные или печальные взгляды, смотрящие устало и покорно, и ему стало страшно. Люди уже виделись ему, как плюшевые игрушки, брошенные выросшим ребёнком.
- Брошенные той девочкой. - снова появилась где-то внутри другая его часть. - А может быть и тобой.
- Чушь, - Влад зажмурился. - Боже, какая чушь. Зачем я всё это? Всё нормально. Я говорю, всё нормально. Я просто три раза уснул и увидел один и тот же сон. Да, я до этого ни разу не спал на остановках, ну и что? Всегда что-то бывает в первый раз. Первый поцелуй, первое похмелье, первый сон на остановке. И ничего что их сразу три первых. Я гоню. Нужно не думать об этом. А лучше вообще не думать. Разучиться ссука.
Но не думать он не смог. Он стал себе объяснять произошедшее, всё время путаясь и начиная сначала, и каждый раз он оказывался не там, где ему хотелось. Но где бы он не оказывался, объяснение всегда требовало себе ещё одного объяснения, как три сна на остановке, объяснения обрывались и начинались с начала, а начало оказывалось сном. Он уже перестал чувствовать себя, и чтобы удостовериться, ущипнул руку. Боль воткнулась в мозг и назад не вернулась, в то место, куда она должна была вернуться.
- Нет, - прошептал Влад. - Я не сплю. Только не сейчас. Сейчас это явь, я уверен.
Он вдруг ощутил внутри пустоту и бросился к идущему навстречу.
- Ты видишь меня? - закричал он, но встречный испугано отшатнулся, и развернувшись, побежал.
Влад хотел было рвануть за ним, но вдруг громко рассмеялся.
- Тебя нет, - закричал он сквозь смех убегающему. - Тебя нет, ты слышишь? Вас всех нет. И меня нет. Есть только девочка. Маленькая девочка. Которой нравится умирать.
- Не сходи с ума, - мягко проговорила другая его часть. - Всё в полном порядке. Это самая обычная явь. А то, что он убежал, разве в этом есть что-то необычное?
- Я уже ничего не знаю, - прошептал Влад. - Значит, это явь?
- Конечно, - усмехнулась другая часть. - Это самая обычная явь. И это можно очень просто доказать.
- Но ведь у меня нет жизни. И это правда. Её нет. Я иду мимо неё. Посмотри на этих людей. Они все спешат, значит, им есть куда идти. А у меня есть только откуда убегать. Вот сейчас я убегаю с остановки. Зачем мне вообще всё это? Кто я? Что я должен сделать? - Влад шёпотом засмеялся, чувствуя жжение в глубине глаз.
- Остановись и развернись, - коротко ответила на длинный монолог другая часть.
- Зачем?
- Да просто, развернись и всё. Тогда тебе хотя бы будет куда идти.
- Туда? На остановку? Но я не могу понять - зачем? - спросил Влад.
- Надо, - сказала другая часть.
- Я не хочу. - замотылял головой Влад. - Нет. Я не хочу.
- Тебе надо. Ты должен убедиться, что это всё полная чушь. Подумай сам, чего бояться? Они уже все давно уехали. Да, - другая часть усмехнулась. - Давно уехали. Пока ты шёл, как минимум, две маршрутки прошли. Вернись, убедись и всё.
- Ты говоришь это явь?
- Это самая настоящая явь. Перестань забивать себе голову всякой метафизической чушью. Ты же не такой.
- Я знаю, - сказал Влад, и развернувшись, медленно двинулся обратно. - Всё нормально. Они уже уехали. Ну я и придурок, - Влад стукнул себя ладонью по мокрому лбу и засмеялся. - Нет, ну надо же, такую ерунду придумать. Нет никого, - он усмехнулся и зашагал быстрее. - Что за чушь.
Он улыбнулся идущей навстречу девушке. Глубоко и легко вздохнул. Потом достал сигарету и закурил.
- Там никого нет, - проговорил он, выдыхая дым. - И это хорошо. Это так надо.
Подходя к остановке, он лёгким щелчком выкинул сигарету. Его лицо было спокойным и уверенным. Обойдя железную перегородку, он прошёл мимо переминающегося с ноги на ногу мужчины, бросил беглый взгляд на мерзкие, старушечьи губы и пропитанный потом носовой платок, и обречённо сел на лавочку. Несколько секунд он сидел упёршись взглядом в свои кроссовки, но потом всё же собрался духом, и медленно подняв глаза, посмотрел на уже улыбающуюся ему девочку.
На лифте, вверх-вниз
Когда жена, по её субъективно-ошибочному выражению, в сотый раз попросила его спуститься в подвал и вернуть пошарпаную тумбочку чёрного цвета, от которой пару дней назад они с тихим наслаждением избавились, Семён сидел полуразвалившись в широком кресле и смотрел новый сериал про ментов и бандитов.
- Она портит весь вид, - говорила жена два дня назад.
- Её можно в спальне поставить, а на неё вон ту вазу, синенькую, - выдала она сегодня утром.
- Ну-ну, - неопределённо пробурчал Семён в ответ и перебазировался на другой бок.
- Ты слышал, что я сказала?
Иди нахер.
- Да, дорогая. После обеда спущусь в подвал и притащу твою тумбочку обратно.
- Нашу тумбочку. - поправила жена.
Сериал был на удивление интересным, хотя и не отличался ни новизной идеи, ни свежестью сюжетов. Семён недовольно поднялся с кресла, глянул в окно, и протяжно зевнул. За окном начинало темнеть.
В прихожей, напялив старые, с отклеивающейся подошвой кроссовки, он с надеждой крикнул.
- Может, завтра принесу?!
Сквозь шипение масла на раскалённой сковороде, из кухни донёсся твёрдо-ласковый голос жены.
- Завтра понедельник, работа, замотаемся, забудем.
Можно подумать ты работаешь.
Мягко закрыв дверь, он подошёл к лифту и положил большой палец на красную кнопку. Где-то глубоко внизу кто-то недовольно ухнул, потом пару раз дёрнулся и пополз по стальному канату вверх.
- Здравствуйте, - услышал Сёмён прямо за своей спиной. Он обернулся.
Соседи из квартиры напротив, пара средних лет, он - в дорогом сером пиджаке и джинсах, она в деловом тёмно-красном костюме, подтянутые и довольные жизнью богачи. Другие здесь и не живут. Десятиэтажка элитная, цена за квадратный метр запредельная. Не каждому коммерсу по карману, так что почти все жильцы какие-нибудь госчиновники. Вот этот, сорокалетний в пиджаке, по-моему, из водоканала.
Семён предупредительно улыбнулся и ответил мужчине рукопожатием.
Чего это они? Раньше ж и не разговаривали.
- Куда это вы Семён, э...
- Аркадьевич, - быстро выдохнул Семён.
- Куда это вы, Семён Аркадьевич, на ночь глядя? - поинтересовалась симпатичная соседка блондинка.
Семён Аркадьевич, хм. Небось за спиной торгашом называют. Лоточником.
В это время подъехал лифт, и дверь громко открылась. Он положил ладонь на одну из отъехавших створок, и продолжая мило улыбаться, стал судорожно придумывать, чтобы такое ответить. А может не врать? Сказать, что хочу забрать из подвала эту чёртову полуразвалившуюся тумбочку, потому что жена решила поставить на неё синенькую вазу?
- Хочу тумбочку из подвала забрать, если её ещё не увезли.
- А когда вы её туда отнесли? - блондинка смотрела на него с кокетливым интересом.
Семёну стало неловко. Муж всё-таки здесь. Как-то...
- Два дня назад, - сказал он и сглотнул слюну.
- Тогда должна ещё быть там. Они ж такие лентяи, все эти рабочие, - сказала она, скривив презрительно лицо. - Да там вообще, столько хлама валяется, хотя должны вывозить раз в полмесяца. Ну, что вы хотели, алкаши, быдло.
- Лизочка, ну что ты, - мужчина покачал головой. - Как так можно, ведь всех людей нужно уважать, - он ухмыльнулся.
Створка дёрнулась, и Семён напряг руку, чтобы её удержать.
- А что это вы в гости к нам не заходите? - спросила блондинка, так непосредственно, словно они до этого ежедневно заходили друг к другу на чай, да поболтать.
Да они бухие по ходу. Во, блин.
Семён облегчённо выдохнул и поставил одну ногу в лифт.
- Вы сегодня, как тумбочку поднимите, приходите, - ни с того, ни с сего предложил мужчина. - Обязательно приходите, Семён Аркадьевич. Без-же-ны, - мужчина многозначно подмигнул.
Нифига себе!
Семён поставил в лифт вторую ногу, потянул палец к кнопке с цифрой ноль, и глупо посмотрел на мило улыбающуюся блондинку. Чуть опустил взгляд. Да, груди у неё, ух. Он снова сглотнул слюну, внизу живота приятно занудело. В это время створки стали сходиться, и он с энергией возбуждающегося самца вдавил палец в стенку лифта.
Ухнув, кабинка поползла вниз, а буйна фантазия Семёна вверх.
Блин. Это прямо какой-то порнофильм выходит. А какая у неё попка, ай.
Семёна передёрнуло от возбуждения.
Поставлю её... а этот хрыч в дорогом костюме, он то что будет делать? А вдруг гомик? Ну, нет, полезет, я ему сразу дам понять, я в такие игры не играю. По морде раз съезжу, поймёт. Жену, пожалуйста... Может он дрочить любит, когда его жену трахают?
Этот вариант Семёну понравился, и он довольно улыбнулся.
Пусть там, в уголке дёргается, мне пофик. Мне главное груди его жены помять.
Семён вожделенно потёр ладони.
У-у, блин!
Лифт дёрнулся и замер, створки расползлись. Семён вышел из лифта и огляделся. В подвале было темновато. Лампочка в основном помещении перегорела, сюда доходил только тусклый свет от другой лампочки, горевшей во втором отсеке подвала. Семён знал, что там картонная гора разорванных и сложенных коробок из под бытовой техники, и её почему-то никто не собирался забирать. Наверное, дворники для чего-то используют.
Он пересёк центральное помещение и заглянул во второй отсек, картонная гора лежала на своём месте. Он обернулся и недовольно посмотрел на темнеющий прямоугольник третьего помещения. Тумбочка там.
В тишине ухнул лифт и пополз наверх. Семён невольно вздрогнул и оглянулся.
Чёрт!
Подойдя к чёрному прямоугольнику, он прищурился и всмотрелся внутрь.
Горела ж лампочка, когда я эту долбаную рухлядь сюда ставил.
Он зашарил в карманах трико и достал коробок спичек. Чиркнул одну и сделал пару шагов вперёд. Спичка, едва вспыхнув, погасла. Семён стал шарить вокруг себя в темноте, пытаясь отыскать тумбочку так, но наткнулся тыльной рукой ладони на что-то мягкое, и тут же отдёрнув руку, сдавленно выдохнул.
- Сука.
Он снова открыл коробок. Нащупал пальцами две спички. Достал предпоследнюю, и зачем-то задержав дыхание, зажёг её. Спичка загорелась, и Семён поднял руку с дрожащим светляком вверх, но тут же выпустил её из пальцев и вскрикнул. Сердце вздрогнув, ускорило свой ритм, и Семён в темноте почувствовал спиною свою футболку.
Там кто-то есть, прямо напротив меня!
Семён судорожно сглотнул, но уже совсем не так, как за несколько минут до этого, думая о блондинке из квартиры напротив.
Да ну, не может быть. Кто тут может стоять?
Дрожащими руками он достал из коробка последнюю спичку и осторожно провёл серой по черкашу. Спичка зашипела, и принялась миллиметр за миллиметром отвоёвывать пространство у темноты. Сёмён напряжённо смотрел прямо перед собой.
А если т-тут и в самом деле кто-то есть?
Спичка перестала шипеть, и маленький огонёк захватил всё пространство, оставив нетронутыми только дальние углы. Перед Семёном и в самом деле стоял человек, и этим человеком был... он сам. На Семёна испуганными глазами смотрело его отражение.
Тьфу ты. Так и до инфаркта недалеко.
Семён вместе со своим отражением натянуто улыбнулся и медленно перевёл взгляд на тумбочку. Но одновременно с поворотом головы внутрь него ворвался животный страх. Он резко вдохнул, и его рот сам по себе оскалился, почувствовав угрозу. Спичка больно обожгла пальцы, он дёрнул рукой, в лопатке хрустнуло, и он, развернувшись, бросился к лифту.
Лифт ушёл наверх!
Семён вдавился в кнопку и глубоко задышал.
Может, мне показалось? Это всё огонёк спички!Он дрожал!
Наверху сладко ухнул лифт и стал неспеша приближаться.
Или он не повернулся? Господи, он не повернулся?
Семёну хотелось оглянуться и посмотреть, что у него там, за спиной, но он не мог себя заставить. Наконец подошёл лифт, и не дождавшись пока створки полностью разъедутся, он боком протиснулся в кабинку. Сразу же нажал на девятый, и прислонившись спиной к стенке, нервно рассмеялся.
Вот это я трус. Если б жена увидела, ржала бы час.
Семён провёл рукою по лбу, но лоб был сухой.
Странно. Странно... что я так испугался. Ведь показалось. Сто пудов показалось. Это всё из-за этих долбаных соседей. Может от сексуального перевозбуждения галюны случаются? Да и чего там, в темноте ползать? Спичка дрожит, тени движутся, нафик. Элитный дом называется, половина лампочек перегорело, а заменить некому. Блин, а ведь придётся снова вниз ехать. Что я жене скажу? Там отражение какое-то не такое? Да она меня до смерти гноить потом будет. Трус. Может сказать, что тумбочку уже увезли? А если проверит?
Лифт остановился, и Семен, погружённый в вопросы, прошёл в ванну. Включив холодную воду, он принялся усердно умываться. Из кухни тянуло чем-то вкусным, приятно щекотя ноздри и желудок. Семён поднял глаза и посмотрел в зеркало. Потом медленно повернул голову влево, вправо. Резко мотнул вверх. Отражение безупречно копировало все его действия.
Да я гоню. Нет, так не пойдёт. Нужно успокоиться.
В ванну заглянула жена, вытирая руки о фартук.
- А где тумбочка? На площадке оставил?
- Да там, в подвале, темно, блин. Я коленкой ударился, - Семён усиленно потёр ладонью по левой ноге. - Щас фонарик возьму и притащу твою тумбочку. Нафик она вообще нужна? Она ж пошарпаная вся.
- Лизочка сказала, что такие сейчас в самой моде.
- Кто-о? - спросил Семён, напрягая память.
- Соседка наша, Лизочка.
А, ну да! Он же назвал её Лизочкой, точно!
- А ты что, знаешь её? - Семён почувствовал дрожь слабости в коленях, и одновременно нарастающее недовольство, где-то в районе кадыка.
- Конечно. Мы вчера познакомились. Мы вместе с ней и в подвал ходили. И она сказала, что такую тумбочку выкидывать глупо.
- А почему ты мне ни-че-го об этом не сказала?
А нахрен же они тогда меня приглашали? Без-же-ны. Или это что, их какая-то дурацкая проверка? Так я ж не кобель какой-то, чтобы меня проверять.
Семён ещё раз плеснул холодной водой в лицо и закрутил кран.
- Где у нас фонарик? - резко бросил он, поворачиваясь.
- А я откуда знаю? - недовольно ответила жена.
- А-а, в прихожке, - Семён протиснулся мимо жены, зацепив своим животом её.
Растолстела дура, дальше некуда. Поучилась бы лучше у этой Лизочки, как фигуру сохранять.
- Ничего попросить нельзя. Тумбочку, и ту принести назад не может. С самого утра прошу, а ему хоть бы что! - потихоньку распалялась жена.
Да заткнись ты уже. Тумбочку ей вздумалось назад притащить. Лизочка ей посоветовала. Ути-пути. Лизочка, значит. Вот если всё срастётся, оттрахаю я твою Лизочку по самое не хочу. Подругу она себе нашла.
- И за что мне такое наказание. Вон, у соседей, наверное же, всё не так. Посмотри на Лизочку, живёт женщина, радуется.
Семён зло посмотрел на жену, хотел было сказать, что Лизочкин муж пригласил его десять минут назад в гости без-не-ё, но передумал. Всё-таки, вдруг всё ещё срастётся. У этой Лизы задница просто супер, такую грех пропустить.
Он покопался на антресолях, нашёл фонарик, и уже с ним вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Краем уха услышал, как тихо щёлкнула дверь соседей.
Неужели, подслушивают? Лизочка? Все вы бабы одинаковые, всем бы на чужие спектакли смотреть. Ну ничё, Лизочка, в кровь расшибусь, но оттрахаю тебя, за эту тумбочку.
Зло плюнув на пол, он надавил на красную кнопку, и отпустил только когда двери лифта перед ним распахнулись. Он нервно шагнул внутрь.
Если там, в подвале, что-то не так, я вниз больше не поеду. Ни за что.
Лифт, поскрипывая, медленно пополз к подвалу. Семён лихорадочно постукивал пальцами по стенке, почему-то, чем ниже спускался лифт, тем живее ворочались в голове сомнения.
Он всё-таки не повернулся. Чёрт его дери!
Да нет же. Пламя колыхнулось и там что-то дёрнулось. Тень, ещё что-то. Какая разница. Это всё спичка.
Лифт остановился, и Семён включил фонарик.
Надо сразу, чтобы потом вдруг чего не случилось. Надо успокоиться. Сейчас сам себе такого навнушаю, что...
Но волосы на голове всё же неприятно шевельнулись.
У меня уже такое было. Точно, вспомнил! Я тогда рыбачил... хотя рыбачил, это громко сказано. Шатался с удочкой от речки к речке, от озерка к озерку, километров на тридцать от города ушёл. Да, и тогда, возле той лесополосы... что-то там было. Что-то в ней, за деревьями. Потом же, когда отошёл подальше, пропало ведь. Значит, что-то было? Значит, дело не во мне, не в глюках?
Семён неспеша подошёл к третьему, погружённому в полную тьму помещению, и посветил внутрь фонариком. Трюмо.
Ёханый бабай, так это значит отражений вообще было три. Не мудрено, что показалось чёрти чё. В полумраке, три отражения, хм.
Семён почувствовал, как напряжение, а с ним и страх, отступают. Вот же в чём проблема, не просто зеркало, а трюмо!
Светя фонариком, он прошёл к тумбочке и постучал по ней кулаком.
- Ну, что, пора возвращаться домой? - громко спросил он, поглядывая краем глаза на три своих отражения.
Чтобы вытащить её, нужно повернуться к ним спиной!
И что? Это только отражения.
Но их три!
- Да что я, не мужик, что ли? - спросил он вслух у самого себя, и быстро повернувшись спиной к зеркалам, схватился за одну из ножек тумбочки и потянул на себя.
Вытащить бы побыстрей.
Когда в его шею сдавливающей хваткой вцепилась холодная рука, он как будто был к этому готов. Не бросая ножки, он дёрнулся вперёд. Мозг заметался в поисках выхода. Он почувствовал, что сила тянущей руки намного превосходит силу всего его тела, но мозг нашёл решение. Семён бросил фонарик на пол и схватившись рукой за низ трюмо, потянул вверх. Трюмо стало наклоняться. Тот, кто был внутри него на миг растерялся и ослабил хватку, этого Семёну хватило чтобы вырвать из холодной руки шею, и схватив фонарик, откатиться метра на два. Выставив фонарик перед собой в полусогнутой руке, Семён задыхаясь от страха посмотрел в зеркала. Из них в него трижды всматривался он сам, с лицом покрытым от напряжения сеточками морщин. Красные глаза отражали зло и ненависть.
Сучий подвал, сучья тумбочка, сука Лизочка!
Семён увидел, как из центрального зеркала трюмо вылезла рука, и нервно пощупала воздух, а вслед за ней, разорвав гладь зеркала, как плёнку мыльного пузыря, в этот мир выползло и лицо. Его лицо! Тогда, он спиной попятился в центральное помещение, туда, где горит лампочка, где много света.
Он должен бояться света. Должен, чёрт его дери!
А лифт здесь?! Или уходил? Надо было слушать!
В освещённом помещении Семён вскочил на ноги и бросился к лифту. На шестнадцатом нажатии двери распахнулись, и он протиснувшись внутрь, надавил на спасительную девятку.
Наверх, нахер отсюда! Чтоб я ещё раз спустился вниз, хрен вам всем!
И только когда лифт перегружено, поскрипывая железными суставами, надрывно пополз вверх, Семён, ощутив себя загнанной в ловушку жертвой, обернулся. Три, покрытых от напряжения сеточками морщин, лица с красноватыми горящими глазами. Мужчины в дорогом сером пиджаке и джинсах, симпатичной блондинки и его... жены.
Мужчина протянул к его шее руку и сжал её с той же нечеловеческой силой, как и тот, из зеркала. И уже теряя сознание от нехватки воздуха и ужаса, Семён вдруг совершенно ясно понял, что, как не крути, но ему всё-таки придётся ещё раз вернуться вниз.
Стая
Сидя на корточках, Игорь пытался надеть извивающегося тонкого червя на золотистую "пятёрочку". Червь упорно и отчаянно сопротивлялся, дорожа своей бессознательной жизнью, и борясь за неё так, словно она представляла какую-то важную и незаменимую часть бытия, и стоило ей исчезнуть, как всё вокруг тут же полетит в тартарары, или сгинет в вихрях хаоса.
Игорь на несколько секунд отпустил червя, положив его на колено, пару раз плюнул на пальцы, и снова взялся за извивающуюся жертву. Теперь червь уже почти не скользил, и наконец-то, остриё крючка, проткнув его в самый "носик", как по маслу вошло внутрь. Червь на долю секунды оцепенел, словно удивившись, но тут же заизвивался с утроенной энергией, хотя скорее всего, даже не обладая и мельчайшими проблесками мысли, инстинктивно, он уже почувствовал свою скорую и неминуемую гибель.
Игорь взял в левую руку удочку и поднялся.
- Интересно, здесь вообще рыба есть? - подумал он, глядя на воду небольшого озерца, отражающую небо и плывущие в нём облака.
Облака плыли высоко и быстро, но внизу ветра почти не было. Изредка пробегало лёгкое дуновение, освежая, и оставляя на водной глади маленькие островки дрожи. Было жарко.
- А вдруг здесь нету рыбы? - подумал Игорь и усмехнулся. - Может и не стоило переться чёрти куда?
Но обмануть себя у него не получилось. Конечно, он любил рыбалку, и радовался когда случался хороший улов, и с наслаждением нюхал руку, когда снятая с крючка первая пойманная рыба уже хлёстко билась в садке, но всё же больше он любил другое. Ему как-то необъяснимо нравилось забредать во всякую глушь, подальше от людей, чтобы почувствовать себя один на один с природой. Здесь он словно становился другим. Его чувства обострялись, становясь такими же, как острия рыболовных крючков, слух напряжённо ощупывал непривычную тишину, а боковое зрение начинало замечать даже едва уловимое движение.
Он сделал заброс, и положив удочку на заранее воткнутую недалеко от берега рогатульку, закурил. Потянулось сладкое ожидание.
Озерцо выглядело загадочно, как и всё незнакомое. Обросшее густым камышом на той стороне и слева, здесь оно имело абсолютно голый, глинистый участок берега. От него тянуло привычным гниловатым запахом ила и разлагающихся растений. Насчёт глубины Игорь был в полном неведении, но не маленькая, это точно. Между поплавком и грузилом расстояние выставлено в метр, и поплавок отчётливо показывал, что до дна ещё кое-что есть.
- Может ещё метр, - подумал Игорь. - Хотя, вряд ли. Но метра полтора тут глубина запросто может быть. А может и все три.
Он задумчиво улыбнулся, не сводя глаз с красно-оранжевого поплавка, и автоматически стряхивая пепел щелчками пальцев. Ожидание было действительно сладким. Может именно из-за этого ожидания Игорь и уходил так далеко от тех прудов, берега которых постоянно облеплены рыбаками всех мастей и возрастов. Там он чувствовал себя как-то неловко, и не было у него никакого внутри интереса. Какая рыба может пойматься известно, вопросы о том клюёт или не клюёт доканывают, а здесь всё по-другому. И сама природа... на которой неизбежно становишься другим, настоящим.
Он вспомнил, как идя сюда, ему показалось, что кто-то смотрит за ним из лесополосы. А когда он проходил возле небольшого островка кустов, из них взмыли вверх с диким шумом две какие-то большие серые птицы. У него прямо дыхание перехватило от мощных хлопков их крыльев, а сердце затрепетало. Даже сейчас, вспоминая, он снова почувствовал холодок побежавший по спине.
- Вот оно, - дрожащей мыслью подумал он. - Вот оно, настоящее, то чего не бывает в городе. Глубокий, животный страх. Настоящая жизнь, самая что ни на есть настоящая!
Он вздрогнул, и улыбнувшись, заметил, что отвлёкся от поплавка. Снова уставившись на него, он принялся размышлять какая здесь может быть рыба. Карась? Этот точно здесь будет. Он везде бывает, даже в канавах у проезжих дорог.
Игорь вспомнил, как идя вдоль одной такой дороги, соединяющей два близких села, заметил в небольшой канаве, всего в полметра глубиной, целую стайку карасей. Двое из стайки были размером с ладонь, остальные чуть поменьше. Всего где-то с десятка полтора. Он долго наблюдал за ними, и даже хотел было поудить, но представил, как глупо будет это выглядеть для проезжающих, и затею бросил. В тот день он отыскал небольшой карьер, и к своему удивлению наловил там много крупных голавлей.
- Всякое может быть, - сказал он себе. - Даже голавли в карьерах. Может и здесь голавли есть?
Он стал внимательно осматривать пруд, словно пытаясь выяснить, а есть ли здесь голавли? На самом деле ему просто нравилось видеть всю эту красоту, самую настоящую, умиротворённую и невызывающую. Старые, сухие камыши вперемежку с молодыми зеленеющими, мирно дремали, иногда вяло покачивая верхушками, когда лёгкий ветерок прикасался к ним. Глиняный берег был исчерчен трещинами, которые кромсали его на маленькие ромбы, треугольники, октаэдры, похожие на соты, и верхний слой этих кусочков отслаивался, отчего весь берег походил на древнюю мозаику. И всюду стояла тишина, глубокая, и словно безжизненная, но это был лишь обман. На самом деле жизнь была везде и повсюду. Она просто скрывалась, таилась, научившись этому в нелёгкой борьбе за саму себя.
- Господи, какая красота, - блаженно подумал он. - Жить бы вот так и жить, убаюканным на руках матери-природы. И не возвращаться в гудящий город, всегда суетливо спешащий, где покой и тишина могут разве что присниться. Настоящая тишина, такая как здесь. И красота. Настоящая красота.
Игорь засмотрелся на гадюку, плывущую по водной глади, проворно извиваясь и держа над водой коричневую головку.
- Интересно, видит ли она меня? - подумал Игорь. - А если видит, за что меня принимает? Может за дерево? Да нет, скорее всего она меня не видит.
Проследив её путь до камышей слева, он заметил за ними осторожное, секундное движение. Что-то мелькнуло, и тут же замерло, растворившись в ряби камыша. Глаза сами прищурились и напрягшееся зрение застыло на одной точке. Щелчком прозвучал треск, и тут же у противоположного берега выпрыгнула крупная рыба, ударив по воде хвостом так, что Игорь невольно вздрогнул и быстро повернул голову в сторону хлопка.
- Здоровая, - мелькнуло в голове, но он тут же повернул голову обратно и снова внимательно уставился на камыши. Сердце забилось быстрее, а по телу разлилась тёплая волна слабости.
- Тьфу ты, чёрт тебя дери, - сказал Игорь вслух, чтобы услышать свой голос. - Небось опять птица какая-то.
Он хотел снова посмотреть на поплавок, но не смог.
- Что за чёрт? - спросил он.
- Там было что-то крупнее чем птица, - подсказал мозг.