|
|
||
- Молодец что зашел! - обрадовался Упендра. - Сейчас закончим статью, и будем ужинать. Мы как раз только что о тебе говорили. Знакомься, это Марина, моя новая соседка. А это - он обратился к бывшей жене Стяжаева, - то самый мой друг, о котором я тебе говорил.
Марина обернулась и рассеянно кивнула Стяжаеву. Она сидела за столом, перед ней лежал большой лист бумаги, по которому прохаживался Упендра.
- Да ты садись! - засмеялся Упендра, - Ну до чего застенчивый человек! Пока ему не предложат, ни за что сам не сядет. Надеюсь, у тебя найдется несколько минут?
- Я не спешу, - ответил Дмитрий Васильевич.
- Тогда располагайся поудобнее. Мы вот-вот освободимся. Я должен срочно закончить статью. Чтобы успела попасть в вечерний выпуск.
2. - Ты решил написать статью? - удивился Стяжаев.
- Да, в защиту животных. Это сейчас актуально. Скажи, ты когда-нибудь был в зоопарке?
- Был. С мамой.
- Так что же ты молчал? Я и представить себе не мог, что животные в такой степени нуждаются в защите!
Дмитрий Васильевич пожал плечами. Он полагал, что наверняка есть люди, которые этим специально занимаются, и всецело им доверял, хотя и не знал их лично.
- Чему ты удивляешься? - сказал Упендра. - Ты, наверное, думаешь, что животным спаведливость не нужна? Что они не способны даже помыслить о лучшей доле и готовы всю жизнь влачить скотское существование?
Стяжаев поймал на себе испытующий взгляд соседки. "А Чемодаса прав. Они спелись" - подумал он и сказал с вызовом:
- Честно говоря, я об этом вообще не думаю.
Марина осуждающе поджала губы.
- Не удивляйся, - сказал ей Упендра. - Было бы очень странно, если бы рядовой гражданин, наслаждаясь всей полнотой своих прав, еще и думал о других. На это способны немногие.
- Да! - сказала она, глядя на Упендру глазами, полными восхищения.
- Будь добра, подскажи, на чем мы остановились, - попросил Упендра.
3. - Ты пишешь, что животным тоже нужна справедливость.
- Вот именно! Если они не высказываются в защиту справедливости, это еще не значит, что у них нет глаз, и они не видят, что творится вокруг. Взять хотя бы слона, - Упендра обратился к Стяжаеву. - Вот скажи, ты думаешь, ему не обидно?
- А что? - удивился Стяжаев.
- Как что? Поставь себя на его место. Ты работаешь не приседая, день и ночь на ногах. Со всеми приветлив, общителен, практически один обеспечиваешь всю выручку зоопарка, на тебе, можно сказать, все держится. А рядом с тобой, буквально через стенку, пристроился какой-нибудь гад, злобное ничтожество, циничный паразит, который даже не считает нужным скрывать свое презрение к окружающим. Развел вокруг себя грязь, разлегся в своей лохани, только к ужину и выползает. Посетители от него шарахаются, дети плачут, взрослые откровенно плюют, никто понять не может, за что только его держат! И при всем при этом вы с ним уравнены в правах и питаетесь из общего котла. Скажи, положа руку на сердце, что бы ты чувствовал?
- Даже не знаю. Мне трудно представить.
- Вот видишь, - сказал Упендра Марине. - А ты сомневалась, - хотя, глядя на нее, трудно было допустить, что она способна сомневаться в Упендре. - Люди все могут понять, надо только уметь им разъяснить. Для этого и существует пресса. Итак, на чем мы остановились?
- На том, что животным нужна справедливость.
- Правильно. И не меньше, чем всем остальным. Теперь пиши с красной строки: "ПРЕДЛАГАЮ!". Пиши крупно и поставь восклицательный знак. Написала?
- Да.
- Теперь снова с красной строки: "ПРЕДЛАГАЮ..."
- "Предлагаю" уже есть, - деликатно напомнила она.
- Я помню. И все-таки, если тебе не жаль бумаги, напиши еще раз, чтобы людям было понятно, что я не только на словах ратую за права животных, но и предлагаю конкретное решение. Итак, "ПРЕДЛАГАЮ КОНКРЕТНОЕ РЕШЕНИЕ". Слово "конкретное" подчеркни двумя чертами, а "предлагаю" - одной.
Марина принялась выполнять его указания.
- Ты, конечно, уже понял, в чем состоит мое предложение? - спросил Упендра.
- Пока нет, - честно признался Стяжаев.
- Тогда я тебе объясню. Между прочим, это было бы справедливо и по отношению к посетителям. Может быть, кто-то вообще не желает смотреть на животных, пришел просто подышать свежим воздухом, а его вынуждают платить за вход. Поэтому, я считаю, меня многие поддержат.
- А, ты хочешь сделать вход бесплатным? - догадался Стяжаев.
- Совершенно верно. А кассы установить возле каждой клетки. Чтобы брать плату за осмотр каждого отдельно взятого животного. Тогда сразу будет видно, кто чего стоит... Ты уже подчеркнула?
- Да.
- Тогда пиши дальше. "ПРЕДЛАГАЮ ВОССТАНОВИТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ".
- С красной строки?
- Разумеется. И слово "справедливость" как-нибудь выдели.
- Может, подчеркнуть?
- Не стоит, у нас уже многое подчеркнуто. Напиши красными чернилами, а еще лучше - возьми в рамочку, ведь это - ключевое слово. В общем, сама подумай, ты не хуже меня разбираешься.
4. - Понятно, - сказал Стяжаев. - Ты предлагаешь распределить корм пропорционально выручке каждого животного. Остроумно, ничего не скажешь!
- Я рад, что ты, наконец, догадался, но это далеко не все. Не стоило бы разворачивать целую кампанию в прессе только ради того, чтобы лишний раз поговорить о еде и блеснуть остроумием. Я, конечно, и сам не прочь повеселиться и вкусно поесть, но существуют и высшие ценности.
- Например?
- Например, свобода. Я считаю, что тем, кто полностью окупил расходы по своему содержанию, плюс налоги, плюс муниципальные сборы, плюс взносы в Пенсионный фонд, плюс небольшой процент в фонд зоопарка, нужно дать полную свободу.
- Ты так думаешь?
- Только так. Иначе мы просто не имеем права заводить разговор о справедливости.
- Хорошо. Но тогда в скором времени в зоопарке останутся только худшие.
- Ничего подобного! Я не собираюсь из милости кормить бездельников и уродов!... Так. Ты уже освободилась?
- Да, - сказала Марина.
- Тогда пиши: "А КОТОРЫЕ СЕБЯ НЕ ОКУПАЮТ, ТЕХ ГНАТЬ!", восклицательный знак, и слово "гнать" подчеркни жирно, черным фломастером. Чтобы не думали, что я шучу. Да, только так! Гнать в три шеи, и никаких поблажек!
Марина взялась за дело, а Стяжаев задумался.
- Нет, - сказал он наконец. - Так нельзя. Сам подумай, к чему это приведет: животные без всякого надзора будут бродить по улицам, озлобяться, начнут приставать к людям, кусаться...
- Так что же, мы, по-твоему, управы на них не найдем? - решительно сказал Упендра. - Пиши: "А КОТОРЫЕ БУДУТ КУСАТЬСЯ, ТЕХ ЗАДЕРЖИВАТЬ - И ЗА РЕШЕТКУ!!!" Три восклицательных знака, и все подчеркнуть... Написала? Теперь прочти все с самого начала. Посмотрим, что получилось.
5. Марина откашлялась и громко прочла заголовок статьи:
- "В ЗАЩИТУ ЖИВОТНЫХ".
- Надо же! - восхитился Упендра. - Я уже и сам успел забыть, как называлась моя статья, а у нее записано! Отлично! Читай дальше.
- "ЖИВОТНЫМ ТОЖЕ НУЖНА СПРАВЕДЛИВОСТЬ", - громко продекламировала Марина.
- Ты слышишь? Это же буквально мои слова! - вокликнул Упендра, - Я даже помню, как я это говорил. - Ну, дальше.
- "ПРЕДЛАГАЮ", - прочла Марина.
- Точно! Ну, слово в слово! Ты просто молодчина.
- "ПРЕДЛАГАЮ КОНКРЕТНОЕ РЕШЕНИЕ!"
- Правильно. Давно пора предложить что-то конкретное. Мир устал от общих фраз. И не удивительно, что все философствуют, а никто никого не слушает. Просто потеряли надежду услышать что-нибудь дельное. Я по себе знаю. Бывает, начнешь смотреть какую-нибудь передачу с интригующей заставкой, а после двух-трех кадров уже с трудом заставляешь себя следить, потому что знаешь заранее, что будет дальше.
Между тем передача "В мире животных" уже кончилась, и теперь по телевизору показывали состязания по гребле на байдарках и каноэ.
6. Когда соседка дочитала статью до конца, Упендра на минуту задумался, а потом сказал:
- Между прочим, у меня появилась одна философская мысль, и кстати, ее тоже не мешало бы изложить в письменном виде и отправить в специальный журнал.
- Может, в "Вопросы философии"? - подсказала Марина.
- Совершенно верно, именно туда, - сказал Упендра. - Так что это тоже надо будет записать.
- О чем же твоя мысль? - поинтересовался Стяжаев.
- Эта мысль о том, что любая идея, если ее как следует развить, в конце концов переходит в свою противоположность. Отсюда вывод: если хочешь добиться какого-то позитивного результата, ничего не доводи до конца. В каждом деле надо вовремя остановиться.
- А что делать дальше со статьей о животных? - спросила Марина.
- Отмерь ровно половину, а лучше две трети или около того, и поставь точку, а остальное зачеркни.
Марина принялась усердно отсчитывать буквы, а Стяжаев сказал:
- Боюсь, из того, что останется, читатели мало что поймут.
- Почему? - возразил Упендра. - Ведь ты же понял, а они, надеюсь, не глупее тебя.
- Я пользовался твоими пояснениями, а у них такой возможности не будет.
- Спасибо за идею! Мы им такую возможность предоставим. Марина! Будь добра, когда зачеркнешь все лишнее, поставь внизу наш адрес и номер телефона. И хватит об этом! Пора ужинать. А то скоро пойдут звонки, и мне уже будет не до еды.
7. За ужином Дмитрий Васильевич спросил:
- Кстати, как продвигается твоя книга?
- Какая книга? Куда продвигается? - переспросил с набитым ртом Упендра. - Ах, книга! Ты ведь еще ничего не знаешь. С книгой покончено.
- Как! Ты ее уже дописал?
- Да нет. Я решил вообще больше ничего не писать, кроме хлестких статей на самые острые темы. Вместо писанины лучше буду ставить фильмы.
- Фильмы?!
- Да. В наше время книг уже практически никто не пишет, а главное - не читает. Все переходят на режиссуру. И это разумно. Сам подумай: ну что такое книга? Кто ее прочтет? В лучшем случае, какие-нибудь два-три умника. А фильм может посмотреть каждый, у кого есть телевизор. И потом, в книге всего не передашь. Взять хотя бы музыку. Ведь я, когда сочиняю, всегда представляю себе какую-нибудь мелодию. Например, в моем "Чемодане", в самом конце, когда главный герой уплывает на лодке...
- А разве он не уезжает на поезде? - осторожно напомнила Марина.
- Нет, я уже изменил конец. Согласись, уезжать из чемодана на поезде - это, мягко говоря, надуманно.
Марина засмеялась.
Стяжаев почувствовал, как подступает злость, но решил пока промолчать.
- Закройте глаза и представьте такую картину, - сказал Упендра. - Низкие своды чемоданов, едва уловимое колыхание воды, медленно удаляющаяся лодка, а в лодке - он, одинокий странник. И в это время с экрана звучит примерно такая музыка.
Он привязал гармошку и тихонько наиграл отрывок из своей любимой мелодии.
- Ты не поверишь, - сказал он, обращаясь к Дмитрию Васильевичу, - но я сам чуть не заплакал, когда сочинял этот эпизод. И даже она, - он указал на Марину, - чуть не заплакала вместе со мной.
8. "Пора наконец напомнить ему, кто он такой!" - подумал Стяжаев и со злорадством сказал:
- Между прочим, пока ты здесь проливал слезы о своем вымышленном герое, твоим соотечетвенникам - чемоданным жителям и в самом деле было не до смеха.
И он без прикрас рассказал обо всем, что видел в Чемоданах.
Упендра внимательно его выслушал и сказал:
- Не пойму, что же там все-таки стряслось. Из того, что ты рассказываешь, пока ничего не ясно.
- Очевидно, дело в наводнении, - многозначительно сказал Коллекционер. - Когда Чемоданы залило водой, жизнь там резко ухудшилась. Естественно, это породило панику и общую растерянность.
- Ну что ж, - сказал Упендра. - Если ты ничего не преувеличиваешь, то думаю, им сейчас, как никому другому, нужно посмотреть мой фильм.
"Ну, уж это слишком! - мысленно возмутился Стяжаев, - Для него и впрямь не существует ничего святого!"
Не будь рядом Марины, он вы высказался иначе, но в ее присутствии позволил себе только спросить:
- Зачем это им смотреть твой фильм? Что-то я не понял.
- Затем, что мой фильм как раз учит тому, как надо поступать в таких случаях.
- Как же надо поступать?
- Так, как поступил мой герой. Смываться из этих чемоданов, пока не поздно.
- Что за глупости! - не выдержал Стяжаев. - Ты прекрасно знаешь, что чемоданные жители не живут вне чемоданов.
- Но ведь я пока не умер.
- Ты - редкое исключение, - сказал Стяжаев, и Марина, не заметив сарказма, впервые взглянула на него с одобрением. - К тому же я не собираюсь селить у себя столько народу. Одно дело - лунные жители, а другое... - он остановился, подбирая нужное слово.
- Ну, конечно! Одно дело - небесные чемоданы, а другое - наши, земные, - иронически заметил Упендра. - Впрочем, насчет чемоданных жителей я с тобой и не спорю, здесь и без них тесновато. Довольно с нас одного Чемодасы. Просто хочу сказать, что, будь я на их месте, я подыскал бы себе другой чемодан, посуше. Только и всего.
"Что за вздор! - подумал Стяжаев. - Только что осуждал общие фразы, а сам только и делает, что говорит ни о чем. Чемодаса прав".
- Пожалуй, я пойду, - сказал он. - Уже поздно, а мне завтра на работу.
- Жаль, а то бы еще посидели, - как ни в чем не бывало отозвался Упендра.
Соседка же улыбнулась бесцветной улыбкой и начала убирать со стола, даже из вежливости не попытавшись удержать своего бывшего мужа(1).
В отместку за это он, как бы по рассеянности, с ней не попрощался и не сказал "спасибо" за ужин.
Впрочем, она ничего не заметила.
Нам не пришлось бы тратить драгоценное внимание читателей, доказывая очевидные вещи, если бы авторы этих комментариев удосужились прочесть комментируемый текст целиком, а не в виде цитат и отрывков, услужливо подобранных составителями неогуманистических "хрестоматий". В самом "Собирателе чемоданов" содержатся недвусмысленные и исчерпывающие возражения против создаваемого ими мифа.
Во-первых, говоря о "разрушении семьи", как, якобы, одном из ближайших следствий "чемоданной экспансии", неогуманисты, по-видимому, забывают о том, что, как вытекает из слов самого Коллекционера (Л3: 3), его семья распалась задолго до того, как в квартире появились чемоданные жители. Более того, уже в самом начале повествования мы видим его не только без всякой семьи, но и без малейших поползновений к тому, чтобы завести семью или нечто подобное (в тексте прямо говорится: "Он вел тихую, уединенную жизнь, <...> его никто не посещал" - СЧ: 2). Таким образом, семья была разрушена уже заранее, без какого бы то ни было участия со стороны чемоданных жителей, причем Коллекцонер от этого нисколько не страдал. Конечно, можно сказать, что в каком-то смысле причиной семейного разлада послужили чемоданы. Но воздвигать на этом обвинение против чемоданных жителей, которыми в тот момент и не пахло, значит, подменять понятия, впадать в мистику и сваливать с больной головы на здоровую.
Что же касается диалога Коллекционера и Упендры из 3-й книги Луны, то у нас, как говорят в Чемоданах, просто в пенале не укладывается, как можно было из трогательного рассказа Упендры о своем детстве и отношениях между матерью и отцом, сделать вывод, будто он направлен против семьи, когда из него со всей очевидностью вытекает, что неполная семья в чемоданах является отнюдь не нормой, а достойным сожаления исключением.
Во-вторых, если допустить, что Упендра подчинил себе соседку путем "зомбирования", то спрашивается, почему она так легко отвергла Чемодасу, несомненно более энергичного и более типичного чемоданного жителя, а следовательно, как можно было бы предположить, исходя из "гуманистических" теорий, гораздо лучше владеющего приемами влияния на людей, чем вялый и стареющий Упендра? Заметим, что соседка не только не поддалась влиянию Чемодасы, но и фактически обвела его вокруг пальца, без зазрения совести взяв у него деньги в обмен на обещание "вернуть с получки". Пока мы не получим от "гуманистов" ответа на этот вопрос, остается полагать, что в основе поведения этой женщины лежит не рабское подчинение "нечеловеческой" воле первого встречного чемоданного жителя, а свободный выбор, сделанный разумным существом на основе собственных симпатий и предпочтений.
к тексту
|