Была у меня скрипка. Скрипка очень старая, но звучание её было хорошим, она держала строй, и ни разу не была в ремонте. За такую ценность я любовно называл её"Страдивари". Хотя, конечно ей до Страдивари далеко.
Люблю смотреть и читать словари - Даля, Ожегова, Ушакова и многих-многих других известных и малоизвестных создателей словесных богатств. Мир в них, в этих словарях, предстает перед нами, когда всматриваешься в каждое отдельное слово, во всей своей многовековой красоте и мудрости. Но помимо уже существующих словарей, помимо бесценных залежей всевозможных знаний, собранных под одной крышей, я однажды неожиданно для себя открыл другой, совершенно уникальный словарь, который никогда и никем не издавался в качестве словарного произведения, и кто знает, будет ли он когда- нибудь издан, но в то же самое время этот словарь есть, он существует, он живет, разбросанный отдельными драгоценными крупицами по многочисленным произведениям наших замечательных поэтов и писателей, которые смотрят на мир, как известно, совсем не так, как авторы многотомных словарных изданий. Поэты смотрят на мир - поэтически. И для них каждое понятие имеет не научную, а художественную окраску, что расширяет его смысловое пространство и дает возможность взглянуть на предмет по-новому, с неожиданной стороны. Давайте откроем Словарь русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой и попытаемся узнать, что означает, например, слово "Гений".
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Баба Дуня. Евдокия Николаевна. В девичестве - Кузнецова. Личность в некотором роде уникальная. Днем - спала, ночью - бодрствовала. Врачей и таблеток избегала, лечилась травами - зверобоем, мать-и-мачехой, чистотелом и некоторыми другими. Не брюзжала, не ворчала, не жаловалась. Болезни свои, как могла, прятала даже от родной дочери. В последний год жизни сделалась меньше ростом и стала увядать, как увядает засохшее старое дерево. Своей худобы, немощности очень стеснялась, поэтому лишний раз из комнаты никуда не выходила. "Старость - воровка, - говорила она, - крадет у человека все, что только можно украсть, раздевая почти догола. Была красота - нет красоты. Было здоровье - нет здоровья". Не каждому, конечно, удается компенсировать эти и другие потери, но баба Дуня старалась изо всех сил. "В старости, - сказала однажды Фаина Раневская, - человек должен добреть с утра до вечера". Баба Дуня, хотя и не слышала этих слов, но постоянно как бы следовала совету великой актрисы. Доброта всегда светилась в ее глазах, отчего они казались и моложе, и зорче.
Композитор Марк Самойлов. Среди самых известных его работ музыкальные спектакли "Небесный тихоход", "Астрономия любви" и "Анна Каренина". Всего им написана музыка больше чем к 40 опереттам и кинофильмам. ...Не так давно я позвонил в больницу композитору Марку Самойлову, которому за два дня до этого была сделана серьезнейшая операция - ему удалили одну почку. Не зная, как себя вести в такой ситуации, я задавал ему по телефону всевозможные вопросы, один глупее другого. Но свой самый глупый вопрос помню до сих пор. Я спросил: "Ну, чем занимаетесь"? Чем может заниматься больной человек после тяжелой операции? Каково же было мое удивление, когда Марк Самойлов на мой такой неуклюжий вопрос ответил вполне серьезно: "Да вот, занимаюсь музыкой. Сочиняю кое-что". - Как? - не удержался я. - Без ручки, без бумаги, без инструмента? В таком состоянии!? - Да, - тихо произнес композитор. - В этом деле ничего такого и не надо, - немного помолчал и добавил: - кроме головы, разумеется. И мне захотелось с ним побеседовать еще раз, но уже не по телефону. Приехал к нему домой спустя 10 дней после его операции. Тема разговора определилась сразу - здоровье, врачи, медицина. Марк полулежал на диване, я сидел рядышком у стола, черношерстный симпатичный пудель, не обращая на нас никакого внимания, беззастенчиво храпел.
Мне всегда хотелось узнать, как поэты и писатели "ловят вдохновение". В какой обстановке они находятся, как выглядит их "рабочий день"? Что они чувствуют, когда пишут, как долго они могут думать над следующей строчкой? Ведь находить точные рифмы и придумывать стихи дано только немногим избранным. В январе 2021 года в Атланте (США) ушел из жизни детский поэт, сценарист, преподаватель кафедры "Сценарного мастерства" в Челябинском институте культуры, главный редак- тор газеты "Русский дом" Лев Яковлевич Рахлис. Я не знала о творче- стве этого писателя, но названия его книг "Шышел-мышел", "То ли прав-да, то ли нет", "Подарили рыбке зонтик" оказались хорошо знакомы моим бабушкам и дедушкам, и у меня появился повод прочитать эти замечательные книжки. Благодаря нашему журналу мне выпала уникальная возможность по- общаться с женой Льва Яковлевича Тамарой Рахлис. Расстояние в тысячи километров не помешало нам поговорить честно и открыто о самых важных моментах прошлого этого удивительного писателя.
Памяти моего мужа. В начале января не стало Льва Рахлиса. Это моя попытка написать самую малую часть его нелёгкой литературной жизни, которой он до последних дней оставался предан ей.
От автора Поэма эта в некотором смысле уникальна – ни конца, ни середины. Только начало. Три главы, как у дракона. Вместо предполагаемых двадцати, а то и двадцати пяти. Планы были, конечно, не шуточные. Впрочем, к чему ворошить их пепел? И всё-таки, вопрос самому себе, просто так, из праздного любопытства: а не продлить ли тот, сорокалетней давности литературный полёт, прерванный когда-то чьими-то выстрелами прямо на взлёте? Думаю, уже поздно. Крылья не те, и небо другое, и ветер встречный приутих, словно бы выдохся от долгого пути. Исчез заодно и постояный спутник моих фантазий тогдашних - трепет. А без таинственного присутствия его дыхания полёт – не полёт. В ту челябинскую пору я уже был женат, маленькая дочь только-только первые шаги свои делала, и жили мы в молодёжном женском общежитии, где я работал... должность у меня была такая смешная – воспитатель. Днём я воспитывал, значит, девиц непутёвых, привечавших парней у себя в комнате дольше положенного срока, а по ночам, на кухоньке в два с половиной квадратных метра, где-нибудь в уголочке пристраивался и над белым листком бумаги колдовал. Иногда до рассвета. ... Небольшое местечко первых послевоенных лет, наполненное говором бабелевских и гоголевских персонажей. Такой перекрёсток, где еврейская речь вливалась незаметно в украинскую и потом, обогащённая, впадала в русскую, образуя какую-то невероятную смесь акцентов и интонаций. Одним словом, маленькая Одесса, - вот что такое то моё, подарившее мне жизнь, местечко, куда я любил уноситься в ночное время и бродить по его прямым и однообразным улочкам, вслушиваясь в своё детство. Так постепенно я выходил (ударение на первом слоге) три главы своего повествования и остановился у ворот четвёртой. Пасхальное название поэмы пришло сразу, до её написания, так как, по замыслу, маца должна была стать очень существенным персонажем задуманного сюжета. Но, увы, не стала. Пасха так и не наступила для моих героев. Для читателей – тоже. Ну, да ладно, чего сокрушаться? Кое-что всё же написалось. Авось, и не зря.