Аннотация: ...выезжаю на своем инвалидном кресле в центр дискотечного зала и... танцую... руками... весь вечер, без отдыха. Мне нравится...
Лев Рахлис
Два дня из жизни Маши Маликиной
Когда-то в детстве прочитал сказку о двух лягушках, попавших каким-то образом в кувшин с молоком. Одна из лягушек моментально сникла, решила, что всё кончено, сопротивляться бесполезно, сложила лапки крестиком и отдала душу Богу. Другая же, наоборот, начала энергично молотить лапками и - о, чудо! - молоко стало сбиваться, густеть, а потом и вовсе превратилось в масло. Пленница, выбившаяся из сил, сумела-таки выкарабкаться на волю. Жизнь была спасена...
Сегодня у меня, в некотором смысле, знаменательный день - я встретился с девушкой, глядя на которую понял, что сказки сочиняются не зря, что у них есть свои прототипы в реальной жизни...
Тот страшный, 29-й по счёту, день октября 1999 года Маша Маликина никогда не забудет, потому что именно этот день обернулся для неё ночью. Долгой, мучительной и невыносимой. После автомобильной аварии. После нескольких серьёзнейших операций. После 9 месяцев изнурительной бессонницы. После...после... после... И казалось, нет просвета у этой нескончаемой ночи. Нет выхода из мрака. Но рядом с Машей была её мама, и медленно, со скрипом, как открывается старая заржавленная дверь, ночная мгла стала постепенно отступать. Потому что нет на земле, никогда не было и не будет, наверное, более великого лекаря, чем материнская любовь. И где-то вдалеке забрезжил робкий-робкий, но такой долгожданный просвет...
Листаю фотоальбом Маши. Вот она с подругой за две недели до аварии. Вот изуродованная до неузнаваемости машина, которая на высокой скорости врезалась в дерево.
--
И все-таки хотелось бы восстановить некоторые подробности. Потеряла ли ты сознание в тот момент? - спрашиваю у Маши.
--
Нет, я никогда не теряю сознание и помню всё, что произошло, - ответила она. - Просто закрыла глаза от резкого удара. А когда открыла, то почувствовала сильную боль в спине, а ноги показались чужими.
--
А потом?
--
А потом прибежали люди, приехала скорая, нас всех увезли в госпиталь.
--
Тебе сразу же была назначена операция?
--
Нет, не сразу, потому что у меня обнаружились другие проблемы, кроме спины. Одно из лёгких сильно вздулось, лопнула селезёнка и надо было сначала прооперировать всё это. Потом потребовался недельный срок, чтобы прийти в себя, и только после этого меня положили на операцию - перелом позвоночника. Операция длилась 9 часов.
--
А потом, после операции, как ты себя чувствовала?
--
Ужасно. Меня поместили в реабилитационный госпиталь, где я пробыла 4 месяца.
--
И всё это время ты испытывала боль?
--
У меня спина ещё и сейчас болит. Но постепенно ко всему привыкаешь, к боли - тоже.
--
Возле тебя всегда была мама?
--
Да, конечно. Я думаю, что у меня самая лучшая мама на свете. Пока я находилась три недели в ICU, где я принимала курс интенсивного лечения, мама все эти три недели спала на полу, рядом со мной.
--
А потом?
--
Мы переехали из 2-этажного дома со ступеньками - в одноэтажный, без ступенек. И здесь предстояло мне уже начинать новую жизнь.
--
И как ты её начала?
--
Первые 9 месяцев после аварии я не могла вообще спать. Я страдала от ужасной бессонницы. Не могла уснуть ни на одну минуту. А потом, решила, что пора что-то делать. Стала ежедневно заниматься гимнастикой, отгонять от себя тяжёлые мысли. Они только мне мешали. Освоила курс вождения машины с ручным управлением.
--
В каком классе ты училась в момент аварии?
--
В 10-м.
--
И после этого ты всё-таки сумела продолжить занятия?
--
Да, я вернулась в школу и закончила её.
--
Давно?
--
Недавно, 23 мая 2002 года.
--
Что это за история была такая в связи с получением тобой диплома?
--
Я всегда знала и знаю теперь, что рождена не для того, чтобы жить всё время в инвалидном кресле. Когда-нибудь должна же я с ним расстаться и начать ходить самостоятельно, хотя многие в это не верят. И чем чаще я буду вырываться из его объятий, тем лучше. С этими мыслями я вернулась в школу после аварии, и как-то при встрече с директором сказала ему, что хочу получить диплом, как все - стоя на ногах, в полный рост. Хочу сама пройти к трибуне по сцене с помощью специального приспособления для ног. Легбрейсы, по-английски. Он посмотрел на меня загадочно, но возражения тогда не последовало. И с тех пор я начала усиленно тренироваться, осваивать хождение с этими протезами, что ли. И все мои знакомые по школе и друзья одобрили мое желание. Они поверили в меня. И вот, наконец, наступил этот самый день 23 мая, который я с таким нетерпением ждала. Утром была проведена репетиция. Я тоже репетировала и прошла самостоятельно по сцене с вокером, и, как мне показалось, вполне нормально. После чего я приехала домой. Было 12 часов дня. А в 3 часа маме моей позвонила из школы учительница и передала, что директор отказал мне в моей просьбе, что он боится, как бы чего не вышло. Мама сразу же позвонила ему, но он и слушать её не захотел. И тогда мы написали расписку, что я в случае падения всю вину беру на себя. Мы даже заверили эту бумагу штампом. Это тоже не помогло. А когда я приехала в школу и увидела директора, то решила сама подойти к нему:
--
Я хочу с вами поговорить.
--
Никаких разговоров быть не может, - отрубил он.
--
Но вы же знаете, как это важно для меня.
--
Я сказал - нет! И всё!
На протяжении двух часов, пока вручали выпускникам дипломы, я плакала. На следующий день позвонила одному тележурналисту и рассказала ему о случившемся. Он тут же позвонил в газету Gwinnett Dayli Post. Корреспондент этой газеты очень быстро приехала ко мне домой вместе с фотографом. А после того, как материал был напечатан, мне стали отовсюду звонить - из телестудий, из редакций газет. Был даже показан обо мне небольшой сюжет по телевиденью. Потом позвонил исполнительный директор радиостанции Q100 Джеф Доулер и пригласил меня приехать в радиостудию. Мы встретились, я рассказала о разговоре с директором школы и снова не смогла сдержать слез. Присутствовавший во время беседы один из ведущих вдруг и говорит:
--
А что если мы тебе дадим шанс получить твой диплом вторично, и ты осуществишь своё заветное желание?
--
Что вы такое говорите? - не поверила я. - Разве это возможно?
--
Конечно, возможно, - сказал Джеф Доулер. - Вся Атланта увидит тебя и как ты получаешь диплом. Идёт?- неожиданно спросил он и улыбнулся.
--
Идёт, - сказала я.
Этот день 19 июня 2002 года Маша Маликина, я думаю, будет хранить в своей памяти так же, как и день своего рождения. Ах, какой это был праздник! День повторного вручения диплома об окончании школы.
И организовал его в честь обыкновенной русской девчонки, за которой не числится никаких особенных героических подвигов, исполнительный директор радиостанции Q100 Джеф Доулер. Я спрашиваю себя, почему он, совершенно посторонний для Маши человек, придумал это, столь уникальное телевизионное действо? Во имя какой корысти? Торжества справедливости, что ли? Или чего-то другого? Не знаю. Может быть, потому что он, этот самый Джеф Доулер, вероятно, один из немногих, кто понял, как важно для юной выпускницы школы доказать, прежде всего, самой себе, а потом и всем остальным, что она, Маша, никакой не инвалид, что она, Маша, полноценный человек, что она в состоянии отбросить в сторону своё на велосипедных колёсах кресло, встать в полный рост, повторяю, встать в полный рост и пройти пешком, да-да, именно пешком, на своих на двоих, пусть с помощью так называемого вокера, пусть очень медленно, но пройти до трибуны в своей, ромбической формы, синей шапочке и получить, наконец, столь драгоценную для неё реликвию по имени Диплом.
И вот такой момент наступил. Маша отбросила в сторону своё движущееся кресло, поднялась в полный рост и, опираясь на вокер, сделала по сцене Филиппс-арены, на виду у трёх тысяч пятисот зрителей (3500!) и на виду у сотен тысяч телезрителей Америки, свой первый, робкий и такой трудный шаг. Только бы выстоять! Только бы не упасть! Только бы дойти, дойти, дойти до трибуны. Публика, затаив дыхание, не сводила с нее глаз, с этой юной школьницы, не захотевшей смириться со своей неподвижностью. Потому что, как у поэта Заболоцкого - "человеческой силе не поставлен предел"...
Шаг второй! Третий! И вдруг - шквал аплодисментов! В 7 тысяч ладоней! Люди, возбуждённые, повскакивали с мест, усыпая громоподобными аплодисментами, словно розами, весь её долгий путь, длиною в четыре метра, к заветной трибуне, к заветному диплому.
И когда она, к радости всех собравшихся, преодолела расстояние и, взволнованная, остановилась у трибуны, сияющая и счастливая, в этот самый момент мне показалось...
Ничего не могу с собой поделать. Опять сказка. И опять лягушка. Правда, на сей раз другая...
Помните момент, когда опечаленный Иванушка глядит на свою невесту-лягушку и с горечью думает: "Что же я теперь с ней буду делать?" И не успел он так подумать, как вдруг, в это же самое мгновенье - о, чудо, конечно, - лягушка возьми да и превратись в Василису Прекрасную.
Вот такая, как вы знаете, была сказка.
Что-то похожее, я думаю, произошло и в реальной жизни, на сцене Филипс-арены, когда мне показалось, что Маша Маликина уже не Маша Маликина, а Василиса Прекрасная.
А потом был ещё один трогательный момент - зачитали письмо от Кристофера Рива, знаменитого супермена и киноактёра, уже многие годы прикованного к постели в результате неудачного падения с лошади.
Смысл этого письма я бы передал по-русски в двух словах: "Молодец, Маша!"
... Сегодня у меня, в некотором смысле, знаменательный день - я встретился с девушкой, глядя на которую понял, что сказки сочиняются не зря, что у них есть свои прототипы в реальной жизни...
Мы сидим рядышком: я - на стуле, а Маша - в своем неизменном кресле на колесах. У нее приятного тембра голос. Русская речь иногда вперемешку с английскими словами. Мягкий американский акцент
- Твоя главная тревога сегодня?
--
Ноги.
--
Ты их плохо чувствуешь?
--
Я их вообще не чувствую.
--
Ущемление нервов или ещё что-то?
--
У меня повреждён спинной мозг и перелом позвоночника.
--
А врачи что говорят?
--
Некоторые говорят, что я никогда ходить не смогу. А некоторые говорят, что если я буду усиленно заниматься физическими упражнениями, активно двигаться, то вероятность стать на ноги у меня есть. Но это очень не скоро. Когда-нибудь потом.
--
Ты сейчас продолжаешь заниматься физкультурой?
--
Каждый день, по два-три часа.
--
Ты чувствуешь какой-либо прогресс?
--
Очень незначительный. Иногда в течение многих месяцев - никакого продвижения вперёд. Иногда мне кажется, будто бы какое-то улучшение есть.
--
Ты работаешь сейчас?
--
Да.
--
Что это за работа?
--
У меня свой класс. Я преподаю что-то вроде каратэ. Kickboxing. Когда надо показать ученикам движение руками, я это делаю сама, а если требуется показать ногами, то прошу студента.
--
Сколько у тебя ребят в классе?
--
Сейчас - 13. Это не дети. Это - взрослые. Они обожают мой класс. Им очень нравится.
--
Мама твоя, насколько я знаю, вынуждена была бросить работу, чтобы ухаживать за тобой. А сейчас она работает?
--
Пока нет.
--
То есть, в материальном отношении жить вам довольно тяжело?
--
Тяжело, конечно, но мы не сдаёмся.
--
Помогал ли вам кто-нибудь?
--
Сразу же после аварии многие русские люди откликнулись отовсюду - из Калифорнии, Нью-Йорка, Чикаго, Джорджии. Кто - пять долларов пришлёт, кто - пятьдесят, кто сколько мог, столько и присылал. Мы с мамой очень им благодарны. Очень-очень.
--
Друзья-подруги тебя посещают?
--
Конечно, мы ходим вместе в кино, в рестораны, на танцы, ходим играть в бильярд.
--
Ты танцуешь? - удивился я.
--
Да, танцую, - сказала Маша и засмеялась
--
Как? - полюбопытствовал я.
--
Руками, - ответила она и добавила: - Наверное, со стороны, это выглядит смешно. Выезжаю на своём кресле в центр дискотечного зала и при помощи жестов, движений рук, улыбки начинаю танцевать под музыку. Конечно, было бы лучше, если бы я могла танцевать ногами, но это когда-нибудь потом. А пока танцую... руками... как могу, так и танцую. Весь вечер, без отдыха. Мне нравится.
Почему-то вспомнилась Наташа Ростова из "Войны и мира". Ее первый бал. "Она стояла, опустив руки и, сдерживая дыхание, блестящими испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе, стояла и думала:
--
Неужели меня не заметят все эти мужчины? Нет, это не может быть... Они должны же знать, как мне хочется танцевать, как я отлично танцую и как им весело будет танцевать со мною".
И голос Маши Маликиной:
- Но это когда-нибудь потом... Когда-нибудь потом...