Аннотация: Каждый раз, когда старый год заканчивается, рождается новый.
Эта зима в лесу выдалась мрачная. Удивительного здесь мало. Уже в конце октября леший Прохор понимал, что большого снега ждать не стоит. Бабья Лета попала в жуткую пробку на пути к Шереметьево и опоздала на свой рейс в Ригу. А все от того, что здорово издержалась в магазинах одежды, поддавшись азарту распродаж, и пожадничала таксисту денег на платную дорогу. Так и вернулась она назад к подмосковному лешему в лес у Белого Раста.
- Ой, Летка, чур тебя, - буквально отпрыгнул в удивлении Прохор. - Ты чаго это воротилася? Там Килька Рижская ждет. Без тебя ей на покой никак не уйти. Вчера мне послание электронное писала. Спрашивала, когда тебя ждать на проводы Осени. У них уже и готово все.
- Подождет еще. Никто от засидевшейся Осени пока не умирал, насколько я помню. Будут знать в следующий раз, как отправлять за мной пыльное такси эконом класса. А Осень только рада. Ей нравится Балтийское море. Йод опять-таки полезен...
- Оно-то может и правда. Да у меня дел полно. Я дольше двух недель развлекать тебя не могу. И все заложенные в бюджет расходы на прогулки по Москве полностью истрачены. У нас годовое планирование, чтоб ты знала. Я свою культурную программу за год отработал сполна. А посещение некоторых культурных инсталляций, чтоб у создателей этого безобразия бороды отсохли, стоит и за два выхода посчитать. Я буду в Канцелярию писать прошение, чтоб мои переработки на культурной ниве учли и в будущий раз нагрузку облегчили. Сложно мне смотреть на это ваше совряменное искусство.
- Я тебя умоляю, Прохорушка. Не будь темным, трухлявый ты мой, - подтрунивала над ним Летка.
- Мне нужно с Кимой, моей кикиморой, грибницы законсервировать, да проверить код сосновых заклинаний. Какого-то жука вредного в старое заклятие дух Мегало Полис нам заслал, что сосны пятый год гибнут. Так и лес потерять недолго.
- Ты трудись, Прохорушка, не беспокойся. А я пока посижу, сериалы свежие посмотрю. Давно я по-женски не отдыхала. Да птички мне почирикают сплетни ваши лесные. Интернет же в твоем лесу есть?
Леший хмуро кивнул.
- Ну, вот и славно. Будем дома расслабляться, значит.
- Эй, ты, Летка. Ты что ж такое говоришь? Не расслаблялася вона. Ты напрягалася-то в этом году, чтоб расслабляться потом? - возмущался леший, но девушка его не слушала. Напрягаться все равно было не ее работой.
Так и прошел остаток октября, а за ним и ноябрь. Не осень, не зима, а сплошной демисезон. Всюду чернота да серость. В воздухе сырость. А в теле ленность.
Отсутствие снега и солнца делали день и ночь, утро и вечер мало различимыми для Летки. У Прохора-то все, наоборот, шло строго по расписанию. Спал леший пять часов, а трудился все 19. С утра занимался расчисткой и складированием. Днем укрывал берлоги и норы впавших в зимнюю спячку колючками и горькими травами, чтоб все, кому по норам не сидится, не сделали грязное дело и не разбудили какого-нибудь медведя. А то чего доброго и на ухо косолапому наступят. А тогда совсем дело труба. Никаких затычек в уши не хватит. Ведь если медведь не доспит, то тут можно и год старый раньше времени схоронить. Да и не по правилам это. К вечеру же леший варил кашу, слушал отчеты лесавок и давал распоряжения на следующий день.
Работали жители леса хоть и неспешно, но все же без устали. Переделав все дела по два, а некоторые и по три раза, Прохор подошел к развалившейся в самом комфортном дупле леса Летке, покашлял и спросил:
- Летка, ты не подумай плохого. Но Кикимора моя интересуется, когда ты дальше по земле пойдешь. Засиделась ты у нас. Скоро уж Старый Года должен прощаться пожаловать. А тут ты. Непорядок это.
- Да, не волнуйся, Прохорушка. Я ж Году и жду. Есть вопрос к нему деловой. Хочу желание загадать. Да и соскучилась. Мы ж 194 года не виделись уже.
- Так вот оно что. Повышения просить будешь небось. Помнишь, что в прошлый раз было. Год еле переродился. Люди совсем обозлилися. Даже стрельба была. Совести у тебя нет совсем, Летка. Страшную воду в ступе яговой мутишь. Совести нет совсем! - запричитал Прохор.
- Так уж и нет. Вон посмотри. Куколку твоим малышкам смастерила на днях. Под кино о домохозяйках. Что ж я о себе только думаю, по-твоему?
- Да о ком же еще? - отмахнулся леший.
- Эх, Прохор. Ты со своим порядком позабыл совсем, что мы тоже люди. Кто на половину, кто на четверть. Но человеческое нам не чуждо, - Летка сделала паузу, оглядела Прохора и добавила. - Ну, за тебя я не говорю. В тебе мало что человеческого осталось. Весь мхом да лишайником порос. Ты только не обижайся. Сам за себя решай. Но Киму свою ты же иногда встречаешь. Я видела, что ты ей к празднику шкатулку резную заготовил, и лакомства для лесовичков припас. А я Году только в телефоне и вижу. Да почту голубиную с гостинцами получаю. А мне ведь тоже хочется любимого повидать. Хоть изредка.
Леший обмяк. Ему даже дурно сделалось от мысли, что его Кима будет по разным странам ходить, да с левыми лешими беседы разводить и столетиями не возвращаться к семейным обязанностям. Прохора аж дрожь проняла. "Брр", - фыркнул он. Любовь на расстоянии была явно не его сильной стороной.
- Летка, я боюсь, что из-за твоей блажи лес пострадает. Ведь в это время морозам быть полагается.
- С чего это? - уточнила девушка. - Почему ты думаешь, что если что-то каждый год происходит, то иначе и быть не может? Вон вспомни, когда ты только начинал, каждый год что-то забывал. То грибницы не прорастали. То волки и медведи в деревни выходили с голоду. Вспомни, сколько раньше нашего зверья охотники убивали. А сейчас тихо-спокойно. И никто не жалуется. Вот и радуйся, что вас любовь моя греет. Еще поглядим, сколько жалобщиков на зиму будут летом в социальных сетях вешать картинки цветов и как много птенцов по весне родится. Ты только погоди. Потом сами меня отпускать в другие земли не захотите.
Вот за такими спорами они и проводили вечера до тех самых пор, пока снег все-таки не выпал. Случилось это за день до конца года. В открытый рот спящего Прохора свалилась внезапно потяжелевшая от мороза шишка.
- Ай, чтоб тебя! - вскрикнул Прохор, едва сумел выплюнуть шишку, и вскочил в кровати. - Что за чертовщина?
- Почему же чертовщина? - усмехнулся Старый Года. - Я причисляю себя к добрым волшебникам. Ну, строг бываю. Ну, носы морозцем покусаю. Но это же все не со зла. Да и профилактика лени и простудных заболеваний к тому же.
Года присел на крепкий пень от недавно срубленной сосны и лукаво смотрел на Прохора, который спросонья с трудом попадал в штанины своих рабочих брюк.
- Что за погоды чудные стоят у тебя, Прохор? Никак Кима не все свои летние платья выгуляла? На злоупотребление полномочиями похоже, дорогой мой друг.
- Как в воду глядишь, Годушка. Платья не последнюю роль в погоде сыграли. Да только не Кимины, а Леты Бабьей, - развел руками Прохор.
- Лета у тебя? Ну, дает проказница. Ну, заждался я ее, - обрадовался Старый Года.
- Это что ж такое, Года. Я надеялся, что хоть ты ее дальше спровадишь, и зимушку нам устроишь.
- Будет тебе зимушка, друг мой. Все будет.
Года развернулся и пошел по лесу. Лесные жители просыпались и спешили за своим долгожданным дедом. Все копуши, откладывавшие написание писем с желаниями на потом, наконец, бросились составлять списки, адресованные Деду Морозу. А хозяюшки если и оставались в своих норках и дуплах, то либо стругали желуди, орехи и каштаны, либо затевали уборку. Те, что постарше да посообразительней, заливали сладкое ореховое молоко в скорлупки каштана и бросали их в свежие ледяные следы Годы. Так получали холодный десерт к праздничному столу.
К вечеру Года вернулся вместе с обнимающей его Летой. Он стукнул посохом и прямо в мерцании морозного воздуха стали появляться загаданные жителями леса дары. Затем старик лег на ложе, сомкнул руки, улыбнулся и умер. Буквально в тот же миг на окраине леса стали слышны залпы салюта. Лета закрыла остекленевшие глаза Годы, а лесовички опустили ложе с умершим дедушкой в выкопанную рядом могилку. Лета воткнула посох Годы в свеженасыпанную землю. Жители леса не плакали. Они взялись за руки и повели хоровод вокруг посоха, который потихоньку рос. Чем веселее становился хоровод и бодрее песни, тем быстрее росла сосна Нового года. Минут через пятнадцать такого веселья с сосны спрыгнул молодой крепкий парень с только формирующейся светлой бородой. Он вывел из хоровода Лету, обнял ее, поцеловал и сказал:
- Твое желание тоже сбудется, любимая. И год будет хорошим. Ты только верь.
Года Новый поцеловал Лету еще раз и исчез. Ну, и Лета открыла свою сумочку, заманила туда все свои вещички: платьишки, кофточки, туфельки, сапожки и другие сумочки. Защелкнула застежку. Наспех попрощалась с Прохором, Кимой и прочими сказочными созданиями и убежала в свежеподъехавшее такси класса бизнес. Через два с половиной часа у Леты был вылет в Ригу. Она опять опаздывала.
Года был прав, как и всегда. Весна и лето были урожайными. Деревья крепкими. В прудах и озерах народилось и лягушек, и рыбешек. Правда, людские детишки очень жаловались на изобилие комаров. Но что ж тут поделать? Разве в лес не ходить, да лесовичков с белками не пугать. А через девять месяцев в самом конце сентября Прохор получил сообщение от Леты, что ждать ее стоит в ближайшую неделю и что у нее родилась красавица Снежа, поэтому в ее теремке нужно поставить еще и колыбель. А также готовиться к тому, что возможно они задержатся до конца года. Уж больно хорошо Лета отдохнула в прошлый раз.