Рапницкий Станислав : другие произведения.

Книга 2. Кризис как надежда. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приходилось ли Вам общаться с потусторонними силами? Не переключайте канал, оставайтесь с нами, и через секунду поймете, о чем речь. Загляните сюда, и, возможно, Вы измените свое мнение по этому вопросу. Все нижеописанное - продолжение истории, названной "Борис Васильевич". Посвящается моей жене.

Глава 1.

  
   Надо бы как-то назвать нашего героя. Ну, пусть будет Константин Палыч. В самом деле, отчего бы не Константин? И - именно Палыч! Да и в конце концов, какая разница?!
  
   Итак, Константин Палыч. И пусть живет он в Москве. Где-нибудь на окраине. Ну не повезло ему с местом проживания! Добирается он до работы два часа: сначала пешком, затем - на трех видах транспорта. И столько же времени тратит на то, чтобы вернуться в малогабаритную квартиру, покушать наскоро и просто лечь спать. Чтобы утром все начать сначала.
  
   В таком положении, в принципе, каждый день превращается в кризис. Так что Константин Палыч должен привыкнуть и к этому понятию, и к тому, как с этим явлением жить. И не тужить.
  
   Однако в своем перфекционизме и идеализме и наш Константин Палыч, как многие населяющие названный город, да и планету в целом, дошел до того, что кризисы ненавидит, а равно ненавидит и каждый свой день.
  
   Понятно, что при таком порядке личная жизнь сложиться счастливо не может, а идет по пути наименьшего сопротивления, а значит - просто по пути наибольшей вероятности. А по простому - случайности. Отсюда два неудачных брака и два последующих развода. Со всеми вытекающими.
  
   Но и понять Константина Палыча можно. Я, например, - понимаю. И даже в чем-то поддерживаю. Хотя и не безусловно.
  
   Итак, проснувшись, Константин Палыч со всем имеющимся в его распоряжении героизмом и отвагой устремился навстречу ненавистному дню, что бы этот день не готовил. Пройдя все унизительные процедуры - от бритья до турникетов метро - он попал на работу, где от него ждали производственных результатов и добросовестного отношения к собственному труду. Хотя и не очень на это надеялись.
  
   Трудился Константин Палыч равнодушно и что называется "без огонька". Здесь я его опять понимаю. Просто по-человечески.
  
   Предполагался очередной овертайм, который нипочем нельзя ликвидировать ни интенсивной деятельностью, ни пожертвовав обеденным перерывом. Потому что овертайм как и кризис - явление прогнозируемое и никакими средствами не отменяемое. Так что наш герой с непременным деловым видом и равнодушным сердцем отправился покушать полуфабрикатов и за трапезой подумать, как он до такой жизни докатился, хотя и не планировал этого ни в юности, ни даже в детстве.
  
   Сидя за столиком и бестолково поедая неопознанные кулинарные шедевры гастрономического мира, Константин Палыч постепенно терял самообладание, а вместе с ним и терпение.
   - До каких пор так будет продолжаться! Когда это кончится! Что это, в самом деле! - говорил он себе ничего не значащие слова.
  
   Как человек много повидавший, а значит мудрый, Константин Палыч не приводил себе в пример других людей, которые по некоторым параметрам живут лучше него. Ясное дело, у всех свои трудности и свои кризисы. Дело не в том где ты, не в том кто ты, а в том, какой ты. А Константин Палыч был обыкновенным. Ничего особенного. И сам хорошо это понимал.
  
   А тут еще в связи с кризисом (не душевным кризисом нашего героя, а общим, глобальным, финансовым) зарплату обещали урезать на треть, а может быть, и вовсе учинить сокращение штатов, а может - и то и другое. И даже скорее всего - именно и то и другое.
  
   Константину Палычу вдруг захотелось быстро покончить с трапезой, вернуться на работу и объявить, что пошли бы они все вместе с этими кризисами туда, куда у нас принято направлять в таких случаях. И что он больше не намерен... И что гори оно все синим... И что видал он все это в белых... Но поборов обед, скромно вернулся на рабочее место и занялся обычной для него рутиной.
  
   Отбарабанив три лишних неоплачиваемых часа на работе, утомленный бессмысленностью и подавленный, он ехал в московском метро. За окнами вагона что-то шуршало, гремело, проносилось что-то серое и однообразное.
   - Как это похоже на мою жизнь! - думалось Константину Палычу. И чуть ли не слезы наворачивались на глаза от детской обиды, что изменить ничего нельзя. Ничегошеньки!
  
   Когда он, покинув маршрутное такси, переходил дорогу по пешеходному переходу, по сложившейся на московских улицах традиции ни один водитель не уступил ему десяти метров проезжей части. Это отчего-то добавило обиды. На жизнь, на людей, на себя. На самую свою судьбу.
  
   Дома было все то же. Не было одного: кого-то или хотя бы чего-то, способного решить все за Константина Палыча, вывести его как-то из нагрянувшего кризиса. Или просто пожалеть. Нет, он не был тряпкой, наш герой. Не рыдал на плече, не плакал в жилетку. И вообще не был замечен, не был уличен ни в чем подобном. Но, согласитесь, каждому приятно иметь рядом надежное плечо, или крепкую поддержку, или понимающий взгляд. А у Константина Палыча ничего такого не было. А если бы, впрочем, и было, то сути самой проблемы это не решило бы. К сожалению.
  
   И опять его посетили упаднические мысли, а вместе и какие-то свежие, обещающие свободу от вечного рабства и зависимости, от подавленности и обыденщины, от четырехчасовой ежедневной дороги, наконец. Захотелось ему вот так просто все бросить и никуда больше не стремиться. Будут приходить и накапливаться счета, станет поминутно звонить телефон. Потом прибудут судебные приставы. Потом станет еще хуже... Но Константин Палыч не будет делать ничего, покатится по наклонной, пока не упрется во что-нибудь абсолютно ясное. Скорее всего, в нищету и бездомность.
   - Ну и пусть! - говорил себе мужчина, - Что же я в самом деле как Алиса в стране чудес? - "Надо бежать изо всех сил, чтобы только оставаться на месте, а чтобы попасть куда-нибудь, надо бежать в два раза быстрее!" Да и не страна чудес это место, где я живу. Совсем не страна чудес. И ждать здесь нечего! И неоткуда!
  
   Можно еще, конечно, как-нибудь начать фрилансировать. Скажем, начать вязать носки. Или штопать. И разместить в Интернете объявление: "Прекрасно штопаю носки". Или "Штопаю прекрасные носки". Или "Я прекрасен. Штопаю носки". Или "Носки прекрасны! Штопаю!" Однако этот проект наш герой оставил на самый крайний случай.
  
   Константин Палыч зарылся в одеяло, накрыл голову подушкой и попытался уснуть. Во сне, по крайней мере, возможно, он обо всем забудет.
  
  

Глава 2.

  
   Сон все не приходил. Как назло! Как раз когда он более всего необходим!
   - Должно быть, я переутомился. Наверное, надо как-нибудь снимать стресс. Но как? И главное - когда? Я работаю уже не чтобы жить, а живу, чтобы работать. Как машина, как станок, который изо дня в день производит болванки. А через десяток лет будет заменен другим станком. Новеньким и блестящим. Который так же изо дня в день будет точить все те же немыслимые болванки. Для кого? Кому это нужно? Кто все затеял таким непостижимым и гнусным образом?
  
   - Не таким уж и гнусным. Непостижимым - да. Лично для Вас. Но только не гнусным! - раздался вдруг голос.
   - О! Началось мерещиться! Все, следующий этап - психушка!
   - Да погодите Вы с психушкой! А впрочем, может случиться и психушка. С Вашей-то впечатлительностью и склонностью к примитивной философии.
  
   Константин Палыч откопал себя из-под подушки и поднял голову. В комнате было темно. Совсем. За долгие годы существования в этой квартире он мог не глядя и даже не на ощупь, а только по памяти в полной темноте дойти до любого угла и найти любой предмет, но в данном случае память едва ли могла помочь.
  
   - Это кто? - неуверенно задал вопрос в пустоту Константин Палыч.
   Как-то сам собою зажегся свет, и наш герой увидел незнакомого человека, мужчину средних лет. И обнаружил его сидящим на стуле, закинувшим ногу на ногу и лениво, даже скучно глядящим на него, на Константина Палыча.
  
   Пришелец одет был совершенно обычно. По сезону и невзыскательной средней моде.
   - Вы как здесь оказались? - Константин Палыч покосился на окно, подозревая гостя в незаконном проникновении именно через это ненадежное сооружение. Но занавеска была задернута, так что определить с высокой точностью вероятность своей гипотезы наш герой не мог. Да и этаж был далеко не первый.
  
   - Да так. Проездом. Мимоходом. В некотором роде - случайно, - отвечал незнакомец.
   - Случайно... А по какому праву? И по какому, простите за любопытство, делу?
   - А без всякого права! Но точно - по делу. Лично к Вам!
   - Я не одет... И время позднее...
   - Давайте-ка без церемоний! Я тоже сегодня не при параде! И ничего! - Не расстраиваюсь! Наоборот даже! Отбросьте смущение! Легче, веселее, Константин Палыч!
   - Так. А дело у Вас ко мне какое? Странно это, право слово!
   - А отложим-ка обсуждения всяких скучных материй, и направимся-ка на прогулку! А, друг мой? Этак забудем всякие условности и проветримся! А?
   - Но мне завтра вставать рано... На работу...
   - Позвольте, милый мой Константин Палыч! Да ну ее, эту Вашу работу! Великолепная, конечно, затея, но скучная. Согласитесь!
   - Соглашаюсь. По поводу работы... А вот насчет прогулки...
   - Ах, поедемте! С ветерком! Увидите много нового, небезынтересного! Поедемте, поедемте, право!
  
  
   На улице было довольно свежо. И даже холодно. Константин Палыч зашмыгал носом.
   Автомобиль незнакомца был припаркован без всякой оглядки на приличия: поперек узкой однополосной дорожки, типичной для московских дворов. Видимо, водитель хотел развернуть транспортное средство, но передумал на полдороге и оставил все как есть.
  
   - Присаживайтесь! Занимайте место! Подвиньте сидение, если Вам не очень удобно. Чувствуйте себя свободнее!
   - Куда мы едем? И как к Вам обращаться, позвольте поинтересоваться?
   - Вас зовут Константин Палыч, не так ли? Ну так зовите меня Пал Константиновичем! И Вам так удобнее будет, и мне приятно!
   - Как же так? Разве у Вас нет своего имени?
   - Есть, конечно. Только оно Вам показалось бы чуднЫм, непонятным и труднопроизносимым. Так что остановимся на предложенном, ладно?
   - Вы, возможно, иностранец? Ну, я мог бы вполне запомнить и иностранное какое-нибудь имя!
   - Ой, да бросьте! Что за церемонии? Пусть будет Павел Константинович, да и всё! Вот так - просто!
   - Ну, как пожелаете! Однако странно!
   - Да мало ли в жизни всякого странного? Вы вот, например. Не странно ли, что Вы работу свою ненавидите, но посещаете регулярно? Не удивительно ли, что завтра, вопреки обыкновению, на должностное место не пойдете, хотя и планировали?
   - Как не пойду? - машина уже въехала в центр, миновала Новый Арбат.
   - А что там делать Вам? Ну, что Вы там забыли? Всё то же! - Ничего! Пустота! Бутафория!
   - За эту бутафорию я однако получаю зарплату, и совсем не бутафорскую!
   - Всё, всё это - одна бутафория! Видимость одна. А на самом деле просто исполнение чьей-то капризной воли. Какой-то, к Вам не благоволящей воли, по всему судя.
   - Ничего не могу понять! Куда Вы везете меня? С какой целью? Может, мне лучше выйти и вернуться домой? Не очень мне нравится эта наша прогулка!
   - Не нравится сейчас, так потом понравится! Возможно... Да, вполне возможно!
  
   Автомобиль остановился, и мужчины вышли наружу. Ночь их окружала темная, совсем темная, не по-московски. Что-то не видно было привычного фонарного света, тщеславной подсветки домов и исторических зданий. Не наблюдалось даже слабого свечения окон домов, теснящихся друг к дружке.
  
   - Где мы?
   - На месте! Пройдемте в офис, Константин Палыч! Время теперь позднее, но для нас с Вами - самое что ни наесть раннее! Все только начинается!
  
   За дверью типичного подъезда старого дома сразу, без всяких лестниц и прочих излишеств, следовал длинный-длинный коридор. Его конец не был даже виден. Тусклое освещение едва достигало стен и почти не доставало до пола. Коридор был пыльным и показался ужасно длинным. Мужчины все шли, шли, и, казалось, не будет конца этому пути.
  
   Яркий свет ударил в глаза. Константин Палыч инстинктивно зажмурился и даже несколько отвернул голову на сторону. И вытянул перед собой правую руку, чтобы не столкнуться с чем-нибудь или с кем-нибудь, будучи совершенно незрячим от обрушившегося на него белого мощного света.
  
   Внутри этого света ничего не было. Сначала. Как в тумане. Видно было далеко, но ничего видно не было. В обозримом далеком. Даже под ногами все было так же светло и бело.
  
   - Как думаете, Константин Палыч, где мы с Вами находимся?
   - Даже не знаю... Не предполагал, что такие просторные помещения вообще существуют. Особенно на территории Москвы. Удивительно! Вы представляете какую-то секретную организацию?
   - Ничего секретного. Наоборот: мы предельно открыты! Мы всегда на виду! Нам нужно, чтобы каждый нас заметил, чтобы обратился к нам! Каждому идем навстречу!
   - Ну, тогда Вы мало рекламируетесь! Я вот вас совсем не знаю...
   - Знаете! И в рекламе большой потребности нет! Потому что мы имеем отношение к области разума: сознания, а особенно - подсознания, так сказать. Мультимедиа, психологии, телевидения и прочего в том же роде! Мы - везде!
   - А-аа, ваша фирма занимается средствами массовой информации? Теперь понятно.
   - Ну да, в некотором смысле информации. И, безусловно, - массовой!
   - Это все здОрово, только, кажется, Вы ошиблись, обратившись ко мне. Сфера моей профессиональной деятельности гораздо уже и совсем другой направленности.
   - Нет-нет! У нас ошибок не бывает! По крайней мере, - критических. И Вы, Константин Палыч, очень, очень нам подходите. Как специалист.
   - Не очень понимаю... Какая именно моя специализация Вас заинтересовала?
   Собеседники все шли, шли, не было видно конца этому белому пространству, обложившему мужчин со всех сторон, ничего не содержащему внутри себя, кроме яркого, какого-то липкого света.
   - Вы, понимаете, очень устали от всего. А выхода из представившихся трудностей найти не можете. Как и многие другие люди. Вы - очень средний человек, не обижайтесь! А значит, такой, в каком мы как раз нуждаемся. Нам нужен тот, кто знает проблему изнутри, кто пережил ее и с ней не справился.
   - В общем, судя по всему, Вам нужен полный неудачник. Очень лестно!
   - Еще раз прошу Вас не обижаться. Нам нужен именно неудачник. И наша задача сделать из такого неудачника самого что ни наесть удачливого джентльмена. Отнеситесь к этому, как к социальному эксперименту.
   - Ах, вот как... Это меняет дело... То есть, я стану как бы подопытным в вашей работе, а сама работа направлена на общее благо. По окончании эксперимента многие смогут проследовать по моему пути, я правильно понял?
   - Абсолютно правильно. И эти многие, о которых Вы упомянули, не просто пойдут за Вами: Вы их поведете! Вы сможете дать им все, в чем они нуждаются, взамен рутины и безысходности!
  

Глава 3.

  
   Долгий путь внезапно окончился. Белой же дверью в стене. За дверью оказался обычный офисный кабинет, совсем не белый, как ожидалось, а не лишенный прочих привычных расцветок.
  
   - Пожалуйста, Константин Палыч, устраивайтесь! Это Ваше рабочее место. Если будет желание что-нибудь изменить, заменить, перекрасить, удалить или, наоборот, приобрести - приказывайте, не стесняйтесь! К Вашим услугам всё, абсолютно всё!
   - Спасибо, конечно! А как же оформление? Как здесь это осуществляется - по трудовой, или через подписание договора? И что входит в круг моих обязанностей? Могу я ознакомиться с должностными инструкциями? Опять же - вопрос оплаты...
   - Ой, да оплата - любая! Ну просто какая захотите! Да и к чему она Вам? - все у Вас будет! А захотите денег - сами себе возьмете, сколько заблагорассудится! Что же касается оформления и всякого такого хлама, то как хотите! - хотите договор - будет договор, хотите еще что-нибудь - получите! А инструкции тоже самые простые. Вот Ваш компьютер. Смотрите в монитор и ищите, где можете себя приложить! Свой творческий потенциал реализовать, как говорится!
   - Так, понятно! Я с самого начала чувствовал, что трачу время напрасно! Фиктивная компания, в не престижном каком-то месте. Всего один кабинет. В общем, вы дел наворочаете, а мне придется расхлебывать и в тюрьме за вас сидеть! Как я могу отсюда выйти?
   - Да куда выходить-то? Всё туда же: к рутине, скуке, неудовлетворенности? К тому же ведь Вас завтра уволят. Да-с!
   - Кто уволит? Откуда Вы знаете? Сто лет не увольняли, а теперь вот возьмут - и уволят? За что?
   - А ни за что! Просто уволят! Хотите домой - я довезу Вас! Мигом, не сомневайтесь! Никто Вас здесь держать насильно не намерен! Нам это совсем ни к чему, поверьте!
  
  
   Утром Константина Палыча действительно уволили. Ну, как бы "в связи с кризисом". Сначала предложили "по собственному желанию", потом - умело оперируя КЗОТом, по другим статьям. И всегда не в пользу нашего героя. Вернулся он домой в обеденное время с трудовой книжкой и незначительной частью причитающейся зарплаты.
   "Самое время штопать носки" - мелькнуло в голове.
   Перспектив сколько-нибудь приемлемых Константин Палыч уже не видел, да и не хотел ничего. Подавленный, одинокий, он включил телевизор и поставил нагреваться чайник.
  
   Дешевый чай не бодрит и не радует. Особенно когда нет к нему каких-нибудь шоколадных конфет, или пирожного, или хоть печенья, наконец. А ничего такого у Константина Палыча как раз и не было. Телевидение тоже не добавило положительных эмоций и не принесло банального забвения проблем и забот. Походив из угла в угол, вдоволь насмотревшись в окно, набездельничавшись, мужчина встал посередине комнаты, чтобы ощутить в полной мере равную удаленность от стен и предметов, почувствовать полное свое одиночество и как-то с ним справиться или смириться. Но, как известно, никакие эксперименты в этой области никогда не приводили к действительному и ощутимому успеху, и простояв столбом минут десять, Константин Палыч решил обратиться к давешнему знакомому. Извлек визитную карточку и набрал указанный номер.
  
   - А-ааа, Константин Палыч! - на том конце иллюзорного соединения его сразу узнали и, казалось, были рады слышать, - Слушаю Вас со всем возможным вниманием и терпением!
   - Добрый день... - нехотя тянул наш герой, - Я это... Ну, в общем... меня уволили... я уволился... Может быть, если Вы...
   - Да конечно, дорогой мой! И встретимся, и обсудим! Когда Вам будет удобно?
   - Завтра, если не возражаете...
   - Завтра - так завтра! И давайте прямо с утра! Чего затягивать-то?! Не правда ли? Машина будет у подъезда к девяти. Не опаздывайте! Очень жду!
   "Точно сетевой маркетинг!" - подумалось Константину Палычу.
   - И ничего такого не думайте! Работа стабильная, ответственности - ноль, деятельность непыльная, творческая! Вам понравится! И любые бонусы: бесплатное медицинское обслуживание, стоматология, отпуска, путевки, премии - все что захотите! До встречи! До скорой и приятной встречи!
  
  
   Отчего-то в этот раз в известный Константину Палычу офисный кабинет можно было попасть гораздо быстрее, не проходя через длинный коридор и огромное ярко освещенное помещение. Точнее, и коридор и "предбанник" были, но не казались такими габаритными.
   Условия, на которые согласился новый работник сомнительной компании, не подразумевали ничего исключительного, хотя и содержали зарплату повыше предыдущей, а также все обещанные льготы.
  
   Включив компьютер, Константин Палыч обнаружил довольно странный софт, совсем не похожий на привычный офисный набор известных программ. С помощью своего компьютера он мог видеть на плоском экране многомерные изображения с одновременным просмотром источников информации, указанием ближайших изменений и прогнозов.
   Например, информация о пробках в Москве выглядела не как статическая карта с застывшими на ней стрелками разных угрожающих цветов. Константин Палыч видел все потоки в целом, но и каждый автомобиль в отдельности с сидящими в них людьми, а иногда и животными, с мыслями участников движения, с анализом дорожной ситуации и ясным расчетом того, когда, где и при каких обстоятельствах произойдет тот или иной дорожный инцидент. А заодно и с информацией о том, что особенно повлияло на развитие событий и о том, как этого можно было бы избежать.
   - Вот чудеса! - вслух разговаривал сам с собой Константин Палыч.
  
   Его работодатель, Павел Константинович, коротко объяснил, что суть профессиональной деятельности нового работника сводится к следующему: просто наблюдать за событиями и, по желанию, принимать дистанционное в них участие. То есть, что-то подправлять, изменять или отменять. Вот и все инструкции!
   Поэтому Константин Палыч в первую очередь отменил одну дорожную аварию на Калининском. Однако участник намеченного ДТП, изменив свой маршрут, вызвал инцидент еще больший в другом месте. В итоге пострадало не два человека, как предполагалось вначале, а пятеро. Двое - с летальным исходом.
   - Да Вы не смущайтесь, милый друг! - подбодрил при случае Павел Константинович своего "тезку наоборот", - Любой на Вашем месте совершает какие-то ошибки! Да и не ошибки все это, если разобраться: всякая комбинация явлений стремится к своему логическому завершению, а Вы только спровоцировали скорейшую развязку! По-своему, это даже похвально!
  
   Тогда, из жалости к таким же простым людям, к каким принадлежал и сам наш герой, он решил разобраться в причинах навалившегося на страну финансового кризиса. Даже не в причинах (они и так понятны), а в тех механизмах, которыми этот кризис направляется. И в последствиях.
   Разбираясь в вопросе, он только путался все больше и больше. С одной стороны, все нити процесса он держал буквально в собственных руках: компьютер выдавал все скрытые стороны и направляющие силы кризиса, разворачивал полную, так сказать, картину. Но голова человека - совсем не компьютер. И никак не могла вместить всего, сколько ни копайся. Прямо наказание, да и только!
  
   Константин Палыч сузил предмет исследования и обратился к социальной политике. Но, как выяснилось, сколько-нибудь достойные выплаты и компенсации беднейшим категориям граждан выплескивали в оборот такое количество денежной массы, которая только подстегивала инфляцию и обедняла и без того бедных людей. Хотя на бюджете состоятельных единиц сказывалась положительно.
  
   Рассмотренная модель действий совершенно уничтожала сельское хозяйство, приводила к жуткому падению стоимости отечественной валюты и ввергало страну в хаос, который девяностым годам прошлого столетия и не снился.
  
   Тогда Константин Палыч обратился к налоговой политике и повысил налоги, а некоторые даже и ввел, для обеспеченных граждан. В итоге добился вывода капитала под разными благовидными предлогами за территорию страны. Экономическая активность в пределах державы сильно понизилась, безработица приобрела небывалые масштабы, мародерство и беззаконие снова показались нормой жизни.
  
   Константин Палыч нажал на кнопку отмены и испросил себе кофе.
   - Нет у меня ни образования достаточного, ни квалификации порядочной по этим вопросам! - заключил мужчина, - да если бы и были, - все равно: ничегошеньки я наладить не могу! Только время теряю! Этак меня опять уволят...
  
   И тогда в голове Константина Палыча мелькнула счастливая, а вместе с тем и азартная, и опасная, мысль - а не воспользоваться ли своим удачным положением для приумножения собственного состояния на черный день, как говорится?
  
   Ну, в самом деле, многие, ах как многие, находясь на ответственных постах, пользуются своим положением как кормушкой, да еще и регалии с поощрениями за это получают! И ведь это даже известно публике! И ведь - ничего! И ведь - все остается как есть! И продолжается, и тянется!
  
   Скажем, догадливый губернатор некоей области, пользуясь авторитетом и властью, приобретает в вечное свое владение остров посреди реки Волги. Строит добротный дом. Проводит на остров (!) электричество и газ. И отчитывается, что вот он, молодец и умница, обеспечил нужными коммуникациями буквально забытый всеми клочок русской глубинки! Ай, голова! Ай, красавец!
  
   И никому невдомек, что на другом берегу реки, не на том, с которого эти коммуникации тянутся, огромное количество простых людей живут, как жили веке еще в восемнадцатом: топят печи дровами, которые добывают в лесу противозаконно, не имеют газа и получить его не предполагают, греются печным отоплением. К проблемам восемнадцатого века добавлена и еще одна: перебои в электроснабжении. Моста на эту сторону нет, и люди тысячу лет пользуются паромной переправой, не дешевой, к слову сказать. А престижных яхт и вертолетного транспорта у них и быть не должно, в отличие от предприимчивого губернатора. Дороги - непролазные, никакие! Темное время, да и все тут! А губернатор за обустройство собственного острова еще и поощрения принимает, и даже в телевизор умные слова говорит о своей для всех пользе! Цирк да и только!
  
   Или, например, еще случай, небольшая историйка из разряда многих. Уже про мэра. Одного подмосковного города. Желая быть переведенным в Москву, на более приятное и не исключено, что доходное место, он стал бороться за звание самого благоустроенного города Подмосковья. С этой целью он выкрасил в привлекательные тона стены домов на главной улице города (но только с одной - видовой стороны!), на той же улице устроил фонтан и лавочки вокруг, да и асфальт на самой этой улице заменил. Все так стало красиво, просто заглядение! И невдомек проверяющим, что прилежащие дороги в таком состоянии, что даже лошадь, запряженная в телегу, откажется по ним двигаться, что жилфонд города как был разбитым и покореженным, так им и остался, что на затею мэра потребовались средства, а урезать свой бюджет (который почти целиком смешан с бюджетом города), мэр не захотел. И для реализации означенных намерений он ловко урезал зарплаты многих работников города, а те, что не урезал - как бы на время заморозил. В общем, все ловко получилось! Не подкопаешься! Все-таки наличие власти как-то развивает находчивость! Смекалку, как говорят в народе.
  
   В общем, вооружившись подобными примерами, Константин Палыч также решил блеснуть догадливостью и обеспечить себе худо-бедно совсем не бедные перспективы. И тут уж кризис, не кризис - всё равно: бери, что плохо лежит!
  
  

Глава 4.

  
   Приобретя себе неплохой дом в ближайшем Подмосковье, наш герой ощутил какой-то прилив сил, какую-то безнаказанность и легкость своего бытия. Эйфория и вдохновение не оставляли теперь Константина Палыча. И он замахнулся на большее.
  
   Вскоре Константин Палыч виртуально влез в дела крупного банка и, устроив там жуткую неразбериху со счетами, снова пополнил свои закрома.
   Потом поступил аналогичным образом и с другими несколькими банками. Средства, которых раньше не хватало, потекли реками и даже порой выходили из берегов.
   "Нет, с такой работой расставаться определенно нельзя!" - думалось ему, - "Хорошая работа, удобная! Значительная!"
   Появились у нашего героя и два новеньких хороших автомобиля, и личный водитель. Куплены были несколько компаний, разорение которых словно течением намыло на золотой берег солнечной жизни еще некоторое значительное число приятных бонусов.
  
   Можно, конечно, задать вопрос, как же так произошло, что Константин Палыч внезапно и без сомнений утратил свое чуткое отношение к таким людям, к коим и сам недавно принадлежал, - к простым зависимым сотрудникам, которым надо кормить свои семьи, оплачивать счета, кушать что-нибудь, в конце концов, во что-то одеваться? Как он распрощался со своей, так сказать, совестью и обрек на увольнения и депрессию недавних своих друзей по несчастью? На это трудно ответить вот так сразу. Непростой это вопрос и даже глупый. А применительно к Константину Палычу или таким, как он, - и вовсе вредный. Не станем отвечать на него! Ну, не станем! Забудем, в самом деле!
  
   Как-то раз наш герой так увлекся очередной своей аферой, что не заметил, не увидел, не услышал, как в кабинет вошел Павел Константинович. А когда все-таки это заметил, то скрываться было уже поздно: гость бегло изучил творящееся в виртуальном мире, точнее, на экране монитора. Константин Палыч онемел от ожидания предстоящего фиаско, приблизившегося так неожиданно. Впрочем, думается, любой исследователь в области легко присваиваемых средств рано или поздно вот так немеет от какой-нибудь дрянной неожиданности и ждет чего-то ужасного, чего-то худшего, чем самый его поступок. Но всегда все складывается довольно ровно. И как-то гладко. В крайнем случае - с возможностью откупиться, поделиться и прочим подобным.
  
   - Что же, я вижу, Вы попривыкли и даже делаете некоторые успехи! - произнес вошедший и дружески хлопнул по плечу Константина Палыча. Да с тем и отбыл.
   - Чудеса, право слово! Не разобрался он что ли? Не понял? Или сам подобными делишками промышляет? Ну да ладно: гроза прошла стороной, а значит, жизнь продолжается!
   И Константин Палыч без паузы продолжил свои эксперименты. Но уже как-то смелее. И даже изящнее.
  
   Он стал привыкать к кризису. Выяснилось, что в условиях шатаний, нестабильности и непредсказуемости легче всего обогащаться тому, у кого, как говорится, и карты на руках. Поэтому Константин Палыч потихоньку становился самым сторонником кризиса. То на биржу зайдет под чужим именем, то в правительства разных стран. То войну незначительную где-нибудь развяжет, то сам же ее удачно локализует. И все - не без прибыли.
  
   И внутренний, личный кризис среднего возраста у Константина Палыча от этого стал вовсе не критическим, а наоборот, таким подстегивающим, стимулирующим фактором. В общем, все стало доступным и приятным. Легким каким-то. Ясным и интересным.
  
   И в самом деле, как это замечательно, как заманчиво - быть если не хозяином мира, то, по крайней мере, одним из таких хозяев!
   О собственном благополучии и пополнении счетов Константин Палыч уже не сильно заботился: все само плыло в руки. Теперь это уже была просто игра: а сколько я смогу выиграть сегодня? Завтра? Недвижимости, капиталов, ценных бумаг и прочих активов накопилось немало. Среди таких активов числились и футбольные команды, и целые острова, и авиакомпании, и доли предприятий по производству различных вооружений.
   Так продолжалось довольно долго.
  
   И вот к деятельности своей Константин Палыч стал относиться все более безучастно. Посещать работу и просиживать на ней положенное количество часов вроде бы и не требовалось: капиталов хватило бы и на всю жизнь нашего героя, и еще на пять поколений при самом разнузданном стиле жизни.
   Однако бросать работу он не торопился: ведь кто-то займет его место. А Константин Палыч из собственного опыта прекрасно знал, как легко, сидя в простом офисном кресле, освободить от благосостояния любого человека, изломать его судьбу и пустить несчастного по миру. Так что воспользоваться накопленным почти и не удавалось. Работа съедала все его время, став гарантом безопасности Константина Палыча.
  
   И снова нашего героя стали посещать предательские мысли вроде "Зачем я вкалываю? Вот тружусь, тружусь - а с какой поставленной целью? Что я получаю взамен? Я практически лишен свободы, даже некоей самоидентификации. У меня есть все, чего только можно пожелать, но нет возможности действительно этим пользоваться. К чему всё?"
  
   И как раньше Константин Палыч постепенно скатывался в депрессию, терял интерес ко всему и, бывало, целыми днями просиживал бесцельно на рабочем месте, бессмысленно глядя сквозь монитор, мимо цепи событий, разворачивающихся перед внимательным зрителем, но только не перед усталым мужчиной средних лет, разочарованным и подавленным.
  
   Можно предположить, естественно, что это просто характером таким обладал наш герой: склонность к депрессивным состояниям и поверхностному самокопанию были его неотъемлемыми спутниками по жизни. С другой стороны, думается, что даже самый индифферентный или оптимистичный нрав в подобных обстоятельствах скатывается именно в депрессию и недовольство. Ну поглядите Вы на людей, наделенных властью! Не формальной властью, которая сразу и даже внезапно способна изменить что-то глобальное, масштабное. А на тех, кто обладает властью локальной, кто способен решительно и легко оборвать ход счастливых событий одной, случайно выбранной жизни. Ну, или какой-нибудь сотни таких жизней. Сначала и напоказ такие всемогущие люди веселы и энергичны, бесстрашны и находчивы. Но проходит время, и они - скучны, подавлены, быстро раздражаются и не забывают малейших обид. Все еще склонны улыбаться по привычке, а равно и по должности, демонстрировать искрометность и незаурядность пытливого ума, однако всё так же скучны и предсказуемы!
  
   Безысходность - вот девиз и, в некотором роде, идеал таких людей, не способных более наслаждаться чем-нибудь простым и естественным, не склонным уже ни принимать, ни отдавать сколько-нибудь значимой радости. И оттого все более развязных в поисках наслаждения и удовлетворения, все более банальных и, на первый взгляд, более бессмысленно-рисковых. На самом же деле - азбучно-бессмысленных.
  
   Немолодому мужчине стало даже казаться, что он вовсе не избранник судьбы, не баловень, к числу которых причислил было себя. А, напротив, - что это им играет чья-то нехорошая, недобрая воля. Что она дергает за тоненькие ниточки его слабостей, страхов и неспособностей, умело фальсифицируя счастье и заменяя его чем-то безвольным и далеко не счастливым.
  
   - Нет, нельзя поддаваться этим упадническим декадентским мыслям! Я могу всё! И с любым человеком сделаю, что пожелаю! Захочу - сотру в порошок, захочу - на всю жизнь осчастливлю! - говорил себе Константин Палыч.
   Но и сразу отвечал:
   - Только мне-то что от этого? Всё - игра! Ни пользы, ни смысла...
  
   От скуки и рутины как-то решил Константин Палыч занять место еще более значительное и овладеть чуть ли не всей фирмой, в которой посчастливилось ему так эффективно работать. Но вот беда: чудо-компьютер не содержал никаких сведений о компании. То есть, получить сведения о деятельности и произведенных операциях не составляло труда. И аферы Константина Палыча вылезали наружу и буквально торчали грубыми неотесанными кольями на ровном снежном поле. Но вот сведений об управлении компанией, о ее составе и прочем подобном найти не удавалось и не представлялось возможным.
  
   - Всемогущество отменяется! - резонно заметил догадливый сотрудник. На том и остановился в изысканиях.
  
  

Глава 5.

  
   Тогда Константин Палыч стал просто смотреть на всякие хитросплетения событий, однообразно разворачивающихся внутри волшебного монитора. И его внимание стали привлекать незамеченные ранее подробности и сюжеты.
  
   Словно погрузившись в сериал, в реалити-шоу, он все смотрел, смотрел, чего-то ждал от случайно выбранных персонажей. Иногда создавал им неожиданные трудности, иногда одаривал внезапной находкой или судьбоносным бонусом. У него появились любимчики.
  
   Например, девушка Татьяна двадцати одного года, учащаяся московского ВУЗа, будущий экономист. Тане приходилось работать, чтобы как-то выжить в очень дорогом городе (дорогом не сердцу, а кошельку, конечно). Поэтому ей пришлось учиться не на дневном отделении, и даже не на вечернем, а на сомнительном заочном, отчего-то пользующимся недоверием и испытывающем насмешки. Хотя справедливости ради надо заметить, что для нежелающих учиться как должно нет ничего невозможного для осуществления этой идеи на любом из отделений. И напротив, множество специалистов, прошедших именно заочное отделение вполне могут еще дать фору окончившим дневное. Ну, впрочем, это неважно. Сейчас не об этом.
  
   Трудности Таня испытывала вполне типичные: естественная нехватка наличности, жуткая стоимость аренды жилья, невероятные цены на прочие блага, периодические экзамены и зачеты по месту обучения и типовые нарушения законодательства о труде по месту работы. В общем, ничего особенного. Почти как у всех. Ну, как у многих.
  
   Как-то Татьяна задумала приобрести новые роликовые коньки, и продавец, не без помощи Константина Палыча, за красивые глаза, как говорится, сделал девушке значительную скидку. И они встречались потом около года. И иногда катались вместе на роликах по ВВЦ.
  
   Таня чувствовала себя счастливой и красивой. А Константин Палыч тихонько радовался за нее. Только радоваться по-настоящему он как-то разучился и более придерживался детского восторга, как бы от удачно получившегося куличика в песочнице. Однако и этого было достаточно. Даже хорошо!
  
   Прошло около года, и Танин ухажер обратил свое безудержное внимание на другую великолепную девушку, оставив Татьяну в недоумении и скрываемых слезах. И напротив, сокурсник Татьяны, устав от безнадежных ухаживаний и проявления к ней повышенного внимания, не подкрепляемого взаимностью, как-то скоро женился на другой.
  
   Потерпев незначительное фиаско, Константин Палыч решил компенсировать Тане спровоцированные беды удачей на экзаменах. И действительно, все проходило удивительно гладко, доставались только хорошо понятные вопросы и задачи. Зачетка пополнялась отличными оценками. Полгруппы могла быть оставлена на пересдачу трудного зачета, а Татьяна об этом и не помышляла. И однажды, когда Константин Палыч отвлекся на судьбу какого-то другого человека, не Тани, то неподготовленная девушка банально завалила экзамен и испортила отношения с преподавателем бессмысленным оспариванием своего мнения, не сообразующегося с реальными познаниями в изучаемой области экономической науки.
  
   Тогда Константин Палыч устроил Татьяну на хорошую, высокооплачиваемую работу. Но девушка не столько не могла, сколько не хотела отдавать работе весь свой молодой творческий потенциал, не любила корпоративы, слишком ценила свою независимость и самостоятельность. Так что в итоге встала перед выбором: бросить это все и стать этаким дауншифтером, заняв положение менее престижное, но и менее ответственное, или - наоборот, устремиться вверх по карьерной лестнице, чтобы добиться относительной независимости именно таким способом. В итоге, стараниями Константина Палыча, девушка выбрала второй путь, сильно растолстела от неподвижного образа жизни, стрессов и неправильного питания, разладила начавшиеся было близкие отношения с одним молодым человеком и превратилась даже в некое подобие самого Константина Палыча.
  
   А наш герой утратил к ней всякий интерес и азарт.
   - Не сложилось, - говорил он себе, - Но это только один опыт. В конце концов ведь что-нибудь у меня получится!
  
   Однако и прочие эксперименты проходили не более удачно, чем описанный. Все как-то не склеивалось, элементы мозайки не желали складываться в прекрасную идиллическую картинку, какую-нибудь репродукцию признанного мастера изобразительного жанра.
  
   Счастье очередного подопечного было или недолгим, или ущербным, или, наконец, уязвимым. Или в итоге получался циничный и некрасивый персонаж с дрянным характером и искаженным представлением о жизни.
  
   Константин Палыч даже стал много читать. Это были и классические произведения, как отечественные, так и зарубежные, и современная проза и поэзия. И философские трактаты, и психологические исследования. Но все одно - ничего как следует не помогало сотруднику всемогущего офиса, а только объясняло, направляло, угадывало...
  
  
   Был и такой случай. От скуки просматривая материалы прошедших лет и даже веков, Константин Палыч отчего-то увлекся темой древнего Египта, хотя еще со школы питал к этой странной державе допотопного времени чувства не слишком теплые. Но, как известно, от безделья чего только не наделаешь! Вот и наш герой неожиданно для самого себя обратил внимание на Египет с его фараонами, сфинксами, пирамидами и прочими туристическими атрибутами.
  
   И так ему понравился один древний правитель! Удивительной воли и самообладания был человек! Великий реформатор! Вроде нашего Хрущева. Этот фараон после долгой подготовки перевернул весь традиционный уклад жизни родной страны. Построил новые города, изменил структуру общественного строя, сильно урезал в правах жреческое сословие и пропагандировал монотеизм повсюду. Фараон называл себя Эхнатоном. Ну, это чисто египетские заморочки с именами. С одной стороны, имя для египтянина было - ну просто как паспорт и кредитка для современного человека, и тут уж поменять ничего нельзя было. С другой стороны, Эхнатон взял да и поменял и то, и другое. Несколько невежливо, нехорошо, но нашлись и те, кто его поддержал. Вот, примерно так.
  
   В общем, Константин Палыч сильно увлекся событиями забытой старины. Но по недосмотру имел в офисном кабинете несколько упаковок неплохого пива. И то ли веселье сыграло с ним эту шутку, то ли просто настроение было соответствующим, но наш герой быстренько загрузил все изображения фараона в визуальный редактор и единым махом их подправил. С улыбкой. И получилось, что статуи и изображения Эхнатона приобрели довольно странные очертания: полумужские - полуженские. Кое-где и с пивным брюшком. Потом Константин Палыч ненадолго отвлекся на другую тему, а отменить сделанное так и позабыл. Вот и вышло, что прошлое несколько изменилось, и странный факт несоответствия фараона общепринятым критериям царственной красоты и принадлежности к мужскому полу до сих пор не дает ученым покоя.
  
   Позже Константин Палыч обратил свое внимание на Монголию и подал счастливую идею тамошним олигархам о перспективной связи монгольского и тюркского народов. В итоге получилось монголо-татарское нашествие на Русь, а заодно и на прочие прилежащие земли. Это ничего существенно не изменило, если не считать действующих лиц.
  
   Далее сотрудник загадочной компании стал копать еще глубже в прошлое и стал забавляться тем, что переселил целые народы с места на место. Весело получилось! Хотя и без всякого толку!
  
   В общем, подобные затеи некоторое время подогревали интерес Константина Палыча к работе и даже пробуждали в нем давно забытый энтузиазм.
  
  
   Когда наскучила идея изменения исторического развития человечества, Константин Палыч помучался бездельем и даже несколько запил. Но будучи не особенно склонным к самоуничтожению, вовремя из запоя вышел и стал искать новых впечатлений за привычным просиживанием положенного времени в предоставленном кабинете.
  
   - Что же Вы, Константин Палыч, который уже день, а если быть более точным, - которую уже неделю ничего не предпринимаете? Никаких инициатив от Вас не исходит? Компьютер, вот, напрасно вентиляторами вращает ежедневно, а команд ему не поступает! - Павел Константинович появился как всегда - неожиданно и бесшумно.
   - Да, знаете, дорогой коллега, вижу, что все сами хорошо с собой управляются. И добавить к этому особенно нечего! - сотруднику компании не хотелось извиняться за простой в трудовой деятельности, не было куража, как говорится. В общем, как-то было на все наплевать.
   - Засиделись Вы в офисе, дорогой мой! Блеска нет в глазах. Свежего ветра не хватает! А давайте-ка мы Вас в город командируем. А? С теми же полномочиями и возможностями? Погуляете, пообщаетесь, развеетесь! Глядишь - новые идеи и появятся! Ну как, согласны?
   - А мое место кто займет?
   - Да никто не займет! Вместо компьютера мы вручим Вам маленький наладонник, КПК последней разработки. Все в нем будет точно так же, как и в этом компьютере, - Павел Константинович указал на рабочее место нашего героя, - Вы приобретете большую свободу, а вместе с тем, - и больший интерес! Идет?
  
  

Глава 6.

  
   В кафе стоял рабочий полумрак, подразумевающий интимную обстановку для посетителей и спокойную - для персонала. Столики оставались пустыми, за исключением двух-трех у окон-витрин. Константин Палыч расположился в дальнем углу с тем, чтобы на него никто не обращал внимания, а он имел возможность наблюдать за всем происходящим внутри единицы общепита.
  
   Лениво разбираясь с новым компьютером, он с удовольствием попивал кофе, устанавливая белую чашку в центр блюдца с легким мелодичным звоном, каким-то приятным и задорным. Блюдце помещалось на белой салфеточке и выгодно контрастировало с темным деревом стола.
  
   Полученная вдруг свобода немного пьянила, напоминала дни, когда Константин Палыч прогуливал школу и занимался, чем хотел, опасливо озираясь, впрочем. Боясь, как бы случайный мамин знакомый, сосед или учительница, выбежавшая из школы на перемене за хлебом, не увидели его и не спугнули простого детского счастья.
  
   "Как странно!", - размышлял он, - "неужели для этого нужно находиться под гнетом обязанности, долга? Разве не могу я в полной мере пережить это приятное освобождение, когда запросто гуляю по улице или парку? Почему надо именно сбежать отчего-то, пусть и рискуя репутацией и перспективами? Как это, в самом деле, странно!"
  
   Освобождение, освобождение! - колотилось в висках Константина Палыча. Ах, какая приятная штука - внезапная свобода! Обязательно - внезапная. Становится этак легко! Наплевать на обязательства, договоренности и прочий вздор. Жаль, что и самое слово "внезапность" только подтверждает временность и скорую утрату этой легкости и беспечности! Так жаль!
  
   "Однако надо же что-то сделать! Пусть в офисе увидят, что я тут не благами пользуюсь, а работаю, изучаю, творю!" - решил наконец добросовестный сотрудник. А тут и обеденный перерыв нагнал в кафе множество торопящихся, нервных, болезненно-активных и вынужденно-веселых служащих различных окрестных компаний.
  
   В кафе становилось шумно, и Константин Палыч нашел, как посредством своего КПК включить громкую музыку, чтобы заглушить рев ворвавшейся с улицы суеты. Потом добавил энтузиазма и находчивости молоденьким официанткам и расторопности - поварам. Чтобы их поощрить, создал условия для получения ими невиданных чаевых. Ну, и так далее.
  
   Всё проделанное им не меняло картины в целом, не отражалось кардинально на ситуации, как и на судьбе персонажей, но создавало видимость работы Константина Палыча, а ему большего и не требовалось.
  
   Примерно таким же образом проходили и прочие дни. Командированный в город бывал в ресторанах, ночных клубах, музеях, парках и других людных и безлюдных местах. Словом, жил в свое удовольствие.
  
   Хотя, справедливости ради надо отметить, что как раз удовольствия во всем этом он чувствовал мало, и ощущение нежданной относительной свободы от офисной рутины, как и предполагалось, сохранял недолго.
  
   Проезжая по Садовому кольцу и будучи сдавлен в пробке, которые образуются здесь один раз и не сходят до вечера, Константин Палыч как-то легко мог все организовать, так что плотный поток нетерпеливых автомобилей расступался перед ним, а за ним снова смыкался. Так что пробки не были ему помехой. Однако и развлечением все это назвать было трудно.
  
   Еще как-то раз Константин Палыч загорелся намерением сделать счастливее случайно увиденного бомжа. Тот ковырялся в мусорном контейнере одного из московских дворов. И вот, вдруг находит в истертом полиэтиленовом пакете среди прочих подобных пакетов удивительный подарок судьбы: несколько пачек крупных купюр в иностранной валюте.
  
   Бомж, понятное дело, ради пробы устремился в пункт обмена. И несмотря на возражения публики и служителей, и вообще чутких к запахам граждан, обменял одну купюру на привычные денежные знаки отечественного образца. И для начала приобрел целую батарею горячительных напитков. Но не дешевых и сомнительных, а качественных. Следующим этапом должно было бы стать пьянство в подъезде первого попавшегося дома. Или, скажем, в любом понравившемся дворе. А далее - попадание в местное отделение милиции с экспроприацией неположенных бомжу дензнаков. И в самом нехорошем случае - срок за какое-нибудь нераскрытое преступление в области финансов. За преступление, которого тот не совершал, да и не мог по причине своего отнюдь не привилегированного социального положения и статуса.
  
   А события стали развиваться совсем в другом направлении. Во-первых, никакой алкогольный напиток не пьянил удивленного мужчину, привычного к ощущению полного счастья уже после самой незначительной дозы универсального средства. Он сделал несколько попыток. И заподозрив промышленность в надувательстве, сделал новую покупку звенящих сосудов с известными жидкостями. Но и смешивание, и распитие напитков по отдельности не принесли ожидаемых результатов.
  
   - Ё! - заключил раздосадованный субъект и разбросал бесполезную посуду вокруг лавочки в детском парке.
  
   Далее выяснилось, что одет он не в привычные лохмотья и грязное потертое пальто с дырой в подмышке, а в белоснежный дорогой костюм. И главное - аккуратно пострижен и выбрит. Впечатление усиливал приятный запах мужского парфюма.
  
   - Хрень какая-то! Это чё? - продекламировал мужчина, - Это я или не я? Вот блин!
  
   - Ой, опять намусорили! Это все бомжи! Куда милиция смотрит? Когда надо - их нет! - Женщина средних лет приблизилась к лавочке, - Вы не будете возражать, если я присяду?
   - Не буду... Садитесь... Пожалуйста! - давно забытые слова как-то сами выплывали из глубин подсознания.
   - Осень... Становится холодно. Завтра обещали всего десять градусов. Хорошо хоть солнечно!
   - Да, неплохо... В прошлом году в это время холоднее было, кажется.
   - Холоднее, - согласилась дама, проникающаяся все большим уважением к приятному собеседнику и довольно интересному мужчине, - Вы чем занимаетесь? Ну, в смысле - где работаете?
   - Гм... Да сейчас особенно ничем... Все больше я как-то на воздухе... Гуляю, - уклончиво отвечал тот.
   - На воздухе? Вы предприниматель или банкир? Извините, что интересуюсь: просто жизнь нынче дорогая, и немногие могут позволить себе ничем не заниматься.
   - Да нет, я не банкир. И ничего такого. Просто живу на то, что есть. А деньги сейчас есть, - и как бы в оправдание бомж погрузил руку в боковой карман пиджака и извлек кучку скомканных купюр. Протянул женщине, потом неловко отдернул руку. Несколько бумажек спланировали на асфальт.
   - Ой, упали! - дама кинулась подбирать дензнаки и по завершении операции втиснула их в руку мужчине, - Будьте осторожнее!
   Сам же бомж, привыкший делать все медленно и без интереса, так и оставался сидеть неподвижно.
   - Спасибо! Я несколько неуклюж...
   - Это ничего, со всяким бывает! Вы, я надеюсь, не бандит? Не мафиози какой-нибудь?
   - Нет, упаси Бог!
   - Ну и хорошо! Светлана! - представилась женщина и протянула ручку новому знакомому.
   - Борис...
  
   После приятной беседы последовала не менее приятная прогулка по парку. Затем - проводы милой дамы до подъезда ее дома на такси. Свидания имели продолжение и проходили каждый день. Ну, возможно, за редким исключением.
  
   Бывший бомж Борис Васильевич обзавелся небольшой, довольно скромной квартирой - однокомнатной. Зато не малогабаритной и в самом центре Москвы.
  
   Новая жизнь давалась ему с трудом: привычки все-таки сохраняют власть над человеком довольно продолжительное время и часто не проходят совсем, а нет-нет да и напомнят о себе. Например, ухажеру Светланы не очень хотелось одеваться в белые дорогие костюмы, которые так легко запачкать соусом или каплей вина, предательски сорвавшейся с края бокала и медленно, с наслаждением сползающей по его стенке, а затем - по ножке и, наконец, по круглому основанию. И падающей на самое видное место пиджака в тот самый момент, когда вы берете бокал в руку и почти подносите к губам. Однако как Борис Васильевич ни старался, ничего другого он на себя надеть не мог: любой новый купленный гардероб через мгновение представал все тем же надоевшим белым костюмом.
  
   Примерно так же дело обстояло и с обувью: это всегда были одинаковые светлые туфли из хорошей кожи, и - обязательно прекрасно вычищенные.
  
   Следует заметить, что Борис Васильевич давно не доверял удаче и уж тем более денежным знакам по причинам, которые скрывает его бурная прошлая жизнь. Как и почему он оказался бездомным и без всяких сколько-нибудь надежных средств к существованию - такая же загадка.
  
   Вот не нравились ему отчего-то и костюм, и обувь, и даже самые пачки денег, обладателем которых он стал совершенно внезапно и не по собственной инициативе. Мало того, сам Борис Васильевич не мог объяснить себе, отчего он сразу не избавился от злополучного пакета с дензнаками, так ему ненавистными. Все происходило в каком-то полусне, в забытьи. Он ли действовал и принимал решения, или кто-то это делал за него - Борис Васильевич вспомнить не мог и склонялся к мысли, что второй вариант к истине ближе.
  
   Мужчина оказался в давно забытом, а следовательно, совершенно новом для себя качестве. Он видел только то, что позволяют видеть глаза обыкновенного человека. Думать мог только о том, о чем думать положено среднему человеку, проживающему в Москве. Одевался, как мы заметили, несколько щеголевато и с модой не считался. Но это можно простить. Особенно обладателю крупных по нашим временам сумм в наличной форме.
  
   Наличие собственного дома, внимание привлекательной и заботливой женщины, обладание старым мятым полиэтиленовым пакетом, в котором купюры никак не заканчивались, - все имело какой-то давно забытый фантастический окрас, даже мистический! Борису Васильевичу казалось, что когда-то давно с ним произошло что-то нехорошее, что вынудило его круто изменить свою жизнь и стать борцом против денежных средств и тщеславных устремлений, свойственных большинству людей. И ему чудилось, что когда-то он в этой битве почти победил, и что осталось до полной победы на личном его фронте совсем немного. И вдруг - такой казус!
  
   Всплывали иногда отрывочные воспоминания о другой женщине, не Светлане. И ту, другую женщину, Борис Васильевич вроде бы очень любил. Или не любил? Или любил недолго? Или не так, как принято - без ухаживаний, поцелуев и прочего в том же роде?
  
   В общем, дело было запутанное, разобраться в нем не представлялось возможным, и надо было как-то с этим жить.
  
  

Глава 7.

  
   Светлана помогла выбрать мебель для новых апартаментов Бориса, заказала шторы, купила кухонные принадлежности и всякое такое. Вечерами, после работы, она возвращалась не в свой холодный и одинокий дом, а стремилась к любимому мужчине, такому интеллигентному, порядочному и надежному.
  
   Борис Васильевич благородно предлагал ей оставить работу, как занятие никчемное и утомительное, если учесть его финансовые возможности, но Светлана продолжала исправлять трудовую повинность всякого цивилизованного человека. Почему? Может, по привычке. Может, и по другим каким-нибудь своим причинам. Чужая душа - потемки, как говорится.
  
   Пока женщина находилась на рабочем месте, Борис Васильевич много читал. Или думал, все пытаясь что-то припомнить или связать между собой разные отрывочные воспоминания.
  
   Чуть позже Борис и Светлана поженились, приобрели средних размеров участок земли в ближайшем Подмосковье, отстроили добротный дом и развели сад. В общем, все шло само собой, гладко и на удивление не трудно. Подумывали уже о рождении ребенка и даже придумали ему имя.
  
  
   Здесь, кажется, необходимо сделать одно отступление. Ну как же без этого! Что это будет за повествование без какого-нибудь "вдруг"? Не повествование, а анекдот, право слово! И на жизнь не похоже! Правда, в жизни чаще слово "вдруг" тащит за собой целый ряд неприятностей. Хотелось бы, конечно, чтобы это были вовсе не неприятности и казусы, а напротив - одни подарки да затеи! Но увы! Жизнь есть жизнь, и с этим не поспоришь! Никто не обещал нам гладкой дорожки, и первые сказки учат нас держать ухо востро и не сильно доверять удаче. "Колобок", "Курочка ряба" и прочие подобные измышления на меня, например, произвели в детстве впечатление довольно удручающее и воспитали в душе недоверие и подозрительность. Впрочем, здесь не обо мне. Вернемся к нашим героям.
  
   Так вот. Константин Палыч (напомню - персонаж из странного офиса) проникся к бывшему бомжу, а ныне - Борису Васильевичу какими-то дружескими чувствами. Теплыми и до известной степени даже нежными. И решил с ним познакомиться очно. Собственной персоной представиться, так сказать. И далее - дружить. И начать понимать, для чего же вот такие люди - обычные и средние - живут, и дышат, и вообще существуют. Ведь без доверительной братской беседы ответ не эти вопросы найти довольно трудно. Правда? По крайней мере, искать ответ вдвоем веселее.
  
   И вот, днем, когда Светлана давно уже отбыла по своим профессиональным обязанностям, а Борис Васильевич оставался дома один, Константин Палыч, поколдовав пальцами над чудесным КПК, оказался в квартире Бориса. А именно - сидящим в кресле. Рядышком с другим креслом, в котором помещался в тот момент хозяин квартиры.
  
   - Доброго Вам дня, Борис Васильевич! - начал незваный гость, - Не беспокойтесь, милый друг, присядьте! Я - не видение, а обыкновенный человек, каких много, к каким и сами Вы принадлежите.
   - Как Вы сюда попали? Решительно не понимаю!
   - Да в этом ничего нет удивительного и тем более волшебного! Я это могу - и пока всё по данному вопросу. Угостите чаем?
   - Пожалуйста, сделайте одолжение! - кружка быстро проследовала с кухни в руках Бориса Васильевича, наполненная традиционным русским напитком (таких традиционных напитков можно насчитать несколько, но на этот раз мы говорим именно о том, который был запрошен гостем).
   - Благодарю Вас! Давайте знакомиться! Константин Палыч.
   - Очень приятно!.. Гм... Борис Васильевич.
   Мужчины сидя обменялись рукопожатиями. И немного помолчали.
  
   - У меня нет к Вам особого дела, - начал Константин Палыч, - Просто я давно наблюдаю за Вами и мне хотелось бы познакомиться с Вами и подружиться.
   Сердце Бориса Васильевича отчего-то ёкнуло, стало казаться, будто что-то подобное в его жизни уже происходило.
  
   - Почему наблюдаете? Кто Вам поручил? Какую организацию Вы представляете?
   - Я работаю в обычной фирме, занимаюсь типичной офисной работой - ничего стОящего! Пустяки! А за Вами наблюдаю не по долгу службы. Скорее - по душевному расположению. Мне довелось увидеть множество, великое множество человеческих судеб. Самых разнообразных! И Ваша показалась мне примечательной.
   - Очень интересно! Чем же? Не подумайте, что вопрос риторический или, не приведи Бог, с издевкой! Мне действительно хотелось бы узнать о себе поподробнее. Что-то в последнее время память меня сильно подводит. Здоровье - наоборот - богатырское. А вот память - одно наказание! Ничего о себе не помню! Нет, помню, конечно, но фрагментарно и как-то не ярко, словно в тумане. Хоть к докторам иди!
  
   - Это не наказание, как Вы изволили заметить, а наоборот - благо для Вас! И помочь с воспоминаниями я не смогу: сведений о Вас крайне мало, и все как раз фрагментарные и бессвязные. Это бывает.
   - Отчего же Вы назвали столь прискорбное положение вещей благом? Что в этом хорошего?
   - Знаете, это долгая история. Но если быть кратким, то позволю себе поделиться с Вами одним важным наблюдением: чем меньше мы знаем и чем менее вмешиваемся в ход событий, тем, поверьте мне, - лучше!
   - Мнение весьма спорное, однако небезынтересное и весомое. Пожалуй, за неимением лучшего, - соглашусь!
   - Вот и прекрасно! И поскольку о Вас я знаю вполне достаточно, то позвольте рассказать немного о себе. Чтобы сделать наше общение более доверительным и тесным.
  
   И Константин Палыч рассказал почти все из того, что было описано выше. И даже о том, что это именно он сделал чудесный подарок Борису Васильевичу. В виде неистощимого источника инвалютных бумаг.
  
   Можно поинтересоваться, отчего один человек порой сообщает другому всю свою подноготную, нимало не заботясь о последствиях? Возможно, это свойство души, долгое время лишенной теплого общения и поддержки или хотя бы молчаливого собеседника. А может, Константин Палыч полагал, что ничего не теряет: особые полномочия, которыми он был наделен, все же были хотя и ограниченными, но все же довольно обширными и позволяли многое изменить в случае чего. Не могу утверждать наверняка. Но произошло все так, как описано, и обманывать мне не хочется. Так что пишу, что знаю.
  
  
   Спустя некоторое время выяснилось, что у новых знакомых довольно много общего и что они имеют довольно сходные взгляды на различные предметы и прочее. В общем, оказалось, что дружить они вполне могут. С целью более тесного взаимодействия с приятелем Константин Палыч в один день устроил себе квартиру в одном доме с Борисом Васильевичем. И в одном подъезде. На одной лестничной площадке. То есть они стали соседями.
  
   Светлана, жена Бориса, была рада тому обстоятельству, что у мужа появился товарищ и что Борис Васильевич теперь не пребывает в задумчивости все время, а стал веселее и общительнее. Частенько они втроем посещали театр, обсуждали прочитанные книги, стали даже понемногу собирать общую коллекцию почтовых марок.
  
   Константину Палычу также стало веселее, и с работой теперь он справлялся гораздо легче: его новый друг, как оказалось, обладал незаурядным чувством юмора и изобретательностью. Так что профессиональная деятельность Константина выглядела довольно активной и разнообразной с предполагаемой точки зрения работодателя.
  
  

Глава 8.

  
   - Добрый день, Константин Палыч! Простите за поспешность, с которой мы Вас вызвали. Однако эта поспешность продиктована чрезвычайными обстоятельствами.
   - Внимательно слушаю, Павел Константинович!
   - Судя по отчетам, Вы намерены в чем-то разобраться, что-то понять и прочее. Ничего предосудительного и тем более криминального в Вашей любознательности, естественно нет. Однако мне непонятно, отчего свои вопросы Вы не адресовали ко мне лично? Да, был прецедент: мы с самого начала не объяснили, что это за работа, порученная Вам. И в чем состоит основная деятельность нашей компании. И вообще зачем это всё. Поверьте, мы не стали донимать Вас нудными объяснениями, которые все равно ничего не изменят, потому что ни на что не влияют. Но если желаете, я готов провести для Вас некий экскурс в нашу систему и ее цели.
   - Буду очень благодарен!
   - Не спешите с благодарностью. Часто бывает, что меньшие познания сообщают больший покой. Впрочем, приступим.
  
   - Наша компания существует с незапамятных времен. С допотопных, если это звучит привычнее для Вас. Человечество еще не получило своего расцвета на этой обитаемой планете, когда мы уже надежно обосновались здесь. Человека вообще еще не было! Не было и мира в том представлении, которое Вы о нем имеете.
   - Вы хотите сказать, что эти россказни об инопланетянах и их интересах на Земле - правда?
   - Не совсем правда. Но доля истины в них есть.
   - Простите мне недоверие, но может быть, существуют и всякие колдуны, шаманы, потусторонние силы и прочая подобная... дезинформация?
   - Существуют, - спокойно и даже сухо ответил Павел Константинович, - И если Вы не хотите, можете не признавать их существования. Еще раз повторю: это ничего не меняет.
   - Ну как же не меняет! Мне кажется, еще как меняет!
   - Хорошо, будем считать, что изменения касаются Вас лично, хотя это весьма сомнительно. Итак. В нашей фирме огромное число сотрудников. Одни - по долгу службы, так сказать, или - по самой своей природе, поскольку людьми в привычном понимании не являются. Другие - вольнонаемные, вроде Вас.
   - То есть, Вы настаиваете на том, что компания состоит почти сплошь из гуманоидов, которые за неимением лучшего привлекают иногда на низшие должности людей?
   - Относительно гуманоидов Вы несколько погорячились. В остальном - все верно. И Ваша должность - диспетчер некоторых проектов, запущенных нашей фирмой. Таких диспетчеров у нас трудится довольно много, так что не балуйте себя надеждой, будто Вы единственный.
   - Ничего такого я и не думал, - по-детски соврал Константин Палыч.
   - Ну, это неважно. Есть множество вещей, о которых Вы имеете превратное или ошибочное представление. Одним больше, одним меньше - не имеет значения. Например, Вам кажется, что все манипуляции, производимые в виртуальном пространстве выданного Вам компьютера, далее воспроизводятся в реальности сами собой. Ну, дорогой мой! Мы же не дети! И должны понимать, что само собою ничего произойти не может. Для всего есть свои причины, методы, законы и последствия. Так вот, сотрудники, приписанные к нашему отделу, в соответствии с должностями выполняют те инструкции, которые Вы им сообщаете посредством команд, отданных компьютеру.
   - Хорошо, в этом есть логика. Но трудно поверить в это, не увидев все своими глазами.
   - А Вы желаете увидеть? Желаете?
   - Н-не знаю... - засомневался диспетчер. Но затем подумал, что это, возможно, единственный шанс что-либо прояснить. И добавил:
   - Наверное, хочу.
   - О-кей! Вы сами этого хотели!
  
   Павел Константинович легко хлопнул в ладоши, и пространство офиса стало быстро меняться: стены как бы растворились, типичное офисное освещение как-то обмякло и скомкалось, стало холодно. Помещение теперь представлялось огромной общей комнатой без каких бы то ни было намеков на то, что оно имеет границы. И вокруг, повсюду в полутьме копошились типичные "белые воротнички", без признаков белизны в гардеробах, впрочем. Между ними сновали многочисленные посыльные и проверяющие, имеющие отличающуюся от первых внешность и размеры. Сотрудники имели сосредоточенные лица. Впрочем, некоторых нельзя было, пожалуй, назвать обладателями лиц. Скорее каких-то перекошенных или деформированных рож, объедками, далеким подобием образа человеческого.
   Подняв глаза, Константин Палыч увидел почти прозрачный потолок, а после опустив взгляд - такого же качества пол. И сверху, и снизу перед ним разворачивались те же картины подобных офисов.
  
   - Ну как? Получили общее представление?
   - Неприятное зрелище. Тошнотворное.
   - Вот потому я и берег Вашу тонкую эмоциональную натуру от подобного зрелища.
   - За это спасибо. Однако если отвлечься от эмоциональной составляющей и обратиться к сути вопроса, так сказать...
   - Обратимся. Будьте любезны! Проследуем в город. На воздух, как говорится. Да, попрошу Вас не удивляться тому, что я уделяю вам столько времени и внимания. Вы работаете недавно, хотя и хорошо, и на Ваше место всегда есть претенденты. Но, как говорят, старый друг лучше новых двух. Да это и легче: провести однажды подробную экскурсию с сопроводительной лекцией, чем каждую неделю давать ответы на нелепые, одни и те же вопросы новым сотрудникам.
  
   На улице вечерело. На город упорно надвигалась сырая зима, становящаяся с каждым годом все более типичной для Москвы. И хотя обитатели мегаполиса еще хранили в памяти времена, когда снег покрывал землю, деревья и крыши еще в октябре, и когда зима была зимой в полной мере - снежной, белой, морозной и труднопроходимой, все же жители понемногу смирялись с новыми условиями существования, а именно с тем, что на коньках теперь приходится кататься в основном в крытых ледовых дворцах, а для прогулки на лыжах надо ездить далеко за город, в северном направлении.
  
   Мужчины погрузились в автомобиль. Но вместо ожидаемого путешествия по городу, по скользкому асфальту вечно ремонтируемых московских дорог, они взмыли вверх, в дымный городской воздух и зависли высоко над многонаселенным пунктом на уровне облаков.
  
   - Ух ты! - вырвалось у Константина Палыча, - Вот это аттракцион!
   - Рад, что Вам нравится! Впрочем, теперь Вы сможете повторять этот трюк, когда пожелаете. Ваш автотранспорт это позволяет.
  
   Вечерний город располагает к какому-то созерцательному настроению. Есть в этой картине что-то чарующее и успокаивающее. Длинные очереди томящихся в пробках автомобилей, отмеченных огоньками фар и габаритных огней, ленты ярко освещенных магистралей, подсветка зданий...
  
   Однако взору Константина Палыча город предстал с какой-то неожиданной стороны. Нет, все с той же - сверху, но какой-то это был вид странный. Во-первых, выделялись некоторые довольно громоздкие объекты, которых раньше наш герой не замечал. Хотя их внушительные размеры не должны бы ускользать от глаз любого наблюдателя. Во-вторых, по улицам города и над домами проносились целые вереницы серых теней, точные очертания которых было невозможно определить с такой высоты. Так что они сливались в плотные потоки, подобные автомобильным, только без всяких подсветок и прочих излишеств.
  
   Среди крупных объектов, отмеченных Константином Палычем, стоит упомянуть о длинной-длинной белой лестнице неизвестного назначения, которая нижним своим краем упиралась куда-то в центр города, а верхний край ее уходил в глубину темнеющего вечернего неба, за облака.
  
   Прямо рядом с лестницей располагалось не менее удивительное сооружение, похожее на обыкновенный транспортный туннель. Но под туннелем - и Константин Палыч отчего-то хорошо это видел - находился еще один, перпендикулярный первому и уходящий глубоко под землю. Темный, почти черный, широкий, с рваными краями.
  
   Еще, наверное, стоит упомянуть о Лефортовском туннеле. Он тоже не был похож на то, что предполагают под этим именем карты города. Его длиннющая труба, набитая транспортными средствами, казалась многоэтажной. И с нижних этажей на верхние вели какие-то не то лифты, не то просто шахты. Так что труба была похожа на несколько темных сырных палочек с большим количеством дырок разного диаметра. Ерунда прямо какая-то, совершенно нереальное зрелище!
  
   - Что же, надеюсь, я вполне удовлетворил Ваше любопытство. По крайней мере, на первое время. Если будут возникать вопросы - спрашивайте, не стесняйтесь в любое время суток. Приезжайте лично или обращайтесь через компьютер. Рад буду помочь!
   - Благодарю Вас! Все, что я увидел, мне, безусловно, нужно будет как-то обдумать, прежде чем задавать какие-то вопросы. Но пока мы здесь, не могли бы Вы, Павел Константинович, пояснить мне назначение некоторых строений, которые видны отсюда?
   - Полагаю, что объяснения Вам не очень нужны. В любой момент Вы самостоятельно сможете побывать в интересующих Вас местах и ознакомиться с ними при непосредственном контакте, пощупать, так сказать, собственными руками. Да, и еще вот что. Ваш сосед... Борис Васильевич, кажется? Не хотите ли оформить его официально? Ведь, в сущности, последнее время вы вместе занимаетесь одной работой. Так что это было бы вполне справедливо по отношению к нему, не так ли?
   - Безусловно! Спасибо за предложение! Непременно поговорю с ним об этом!
   - Ну вот и чудно! Что ж, давайте прощаться! У меня дел - невпроворот, пора в офис. Да и Вам отдохнуть надо и несколько "переварить" впечатления.
  
  

Глава 9.

  
   Константин Палыч и Борис Васильевич сидели за чаем и молчали после отчета нашего диспетчера об увиденном и услышанном недавно.
  
   - Стало быть, они мне работу предлагают? - нарушил молчание Борис.
   - Угу, - собеседник кивнул.
   - Что-то есть в этом подозрительное. Как будто я даже знаю что. Но вспомнить как следует не могу... Лестница какая-то в центре Москвы... Как-то это знакомо. Читал что ли где-то...
   - "Что-то", "как-то", "где-то" - передразнил Костя, - соберись немного! Брось ты рыться в своей дырявой памяти! Скажи просто: ничего не напоминает?
   - Мистику всякую имеешь в виду? Ну, ты это оставь! Люди от нечего делать глупые книжки пишут, даже кино снимают... Имеет фильм успех - разрабатывают тему! Причем тут реальная жизнь?
   - После этой лекции и полета на машине - на секундочку! - я готов всему поверить. Кроме того, хочешь - пойдем на моем авто полетаем? Я попробовал на обратном пути! Прямо вертолет, а не машина!
   - Бред какой-то!
   - Ладно, давай с работой определимся. Будешь на них работать?
   - Не знаю... Я, конечно, очень благодарен тебе за все, что ты для меня сделал... Но что-то мне как будто подсказывает: не надо, не спеши... В конце концов, давай не будем, как говорится, класть все яйца в одну корзину. Ты у них оформлен - ну и работай спокойно. А я еще повременю. Надо во всем разобраться. Понимаешь, с одной стороны, я, как и все нормальные люди, не верю во всякую чепуху вроде инопланетян или "нечистой силы". А с другой стороны - я не говорил тебе - мне снятся всякие сны, которые очень похожи на то немногое, что осталось в моей памяти... Полеты над Москвой, длинная лестница в небо - как будто это все уже со мной происходило... Не то снилось, не то на самом деле. И будто бы что-то есть в этом нехорошее, недоброе и тягостное...
   - Мне кажется, ты просто отвык работать. Вот любая работа и представляется тягостной. А ты просто возьмись, начни, - все получится, встряхнешься, посвежеешь.
   - Нет, прости, повременю...
   - Ну, как хочешь!.. Давай завтра полетаем? Мне очень хочется посетить пару мест. Только Светлане пока ничего не говори... Побережем ее нервную систему...
  
  
   На следующий день друзья погрузились в автомобиль Константина Палыча и отправились на необычную прогулку по Москве.
  
   Автомобиль легко оторвался от земли и понес их по воздуху, с легкостью и даже каким-то энтузиазмом подчиняясь рулю. Ну, или штурвалу - как Вам будет угодно.
  
   На Тверской и прилежащей области Садового кольца машины двигались не очень быстро, но все же двигались. Пробок не было, а это обстоятельство одинаково приятно и для владельцев транспортных средств, и для пешеходов. Не было этого бессмысленного томления и нарастающего раздражения, какое повисает в воздухе, когда дорога не в силах справиться с потоками автомобилей и словно сдается, пасует перед невыполнимой задачей. А вместе с ней, сдаются и люди, сдают у всех нервы, машины начинают слепо утыкаться в бока друг дружке, а это собирает еще большие пробки... И так до бесконечности. Ну, или до ночи, когда, наконец, все чудесным образом разъедутся по пунктам своих назначений и снимут накопившийся стресс, отыгравшись на членах семей, на случайно позвонивших сослуживцах, на бездомной кошке, неосмотрительно перебегающей улицу, ну и так далее.
  
   Лестница начиналась в месте пересечения Тверской и Садового кольца и шла над самым этим кольцом, была очень крутой и отчего-то очень белой. Будто специально выкрашенной. По сторонам лестницы стояли какие-то люди, которые, видимо, проводили здесь много времени. И от скуки в перерывах между отправлением основных профессиональных обязанностей играли не то в карты, не то в домино. А основной их обязанностью, по-видимому, было общение с другими людьми, которые по этой лестнице поднимались. И чем выше по ней скользит Ваш взгляд, тем меньше людей, карабкающихся вверх, Вы можете увидеть. Были и другие, которые, наоборот, спускались, но очень редко. А те, кто намеревались забраться, но по каким-то причинам не смог, просто падали вниз, в автомобильный туннель и исчезали в нем.
  
   Над лестницей друзья провисели около часа. Этого было вполне достаточно, чтобы вполне составить представление о ней. По крайней мере, на первый раз. В какой-то момент мимо, совсем неподалеку, проплыла небольшая черная летающая тарелка. И Борис Васильевич увидел, что в ней сидят двое. И один из них даже помахал ему рукой, улыбнувшись, хотя и не очень дружелюбно. Борис тоже поднял было руку, рефлекторно, не задумываясь, но сразу же и опустил. С чего, в самом деле, вот так вдруг приветствовать вовсе незнакомого человека?! Да еще с какой-то перекошенной улыбкой!
  
   Хотя, как и многое в его новой жизни, лицо человека в тарелке показалось Борису Васильевичу отчасти знакомым и даже чуть ли ни родным. Вроде дружили они когда-то. Или было это во сне. Но что-то их как будто связывало. Что-то давнее, когда жизнь казалась совсем другой, тоже новой, по-своему интересной, но все же тягостной. И ощущение этой тяготы, липкости и вязкости осталось с ним до самого вечера, пока он не почувствовал покой своего дома, его тепло и уют.
  
  
   Через пару минут приятели были уже у Лефортовского туннеля. Недолго думая, Константин Палыч направил машину прямо внутрь путепровода. Здесь и в стенах, и в асфальте, по которому легкомысленно скользили автомобили с ничего не подозревающими водителями и пассажирами, располагались глубокие дыры, наподобие кротовых нор, только значительно более широкие. Словно шахты лифтов, сделанные наскоро и некачественно. И машины проносились над ними, не проваливаясь и даже не теряя скорости.
  
   В одну из таких шахт нырнуло транспортное средство наших друзей и через секунду оказалось в другом туннеле, параллельном первому, но не так хорошо освещенном. Длинная труба помещения была грязной, какой-то пыльной и вместе сырой, облепленной черной не то тиной, не то комками подтаявшего черного же снега. И по чавкающей жиже ходили люди: одни небольшого росточка чуть ли не бежали в припрыжку, другие - огромные и мрачные, брели чаще с опущенными головами, сталкиваясь плечами и рыча при этом, а иногда и наотмашь и хлестко выкидывая руку в сторону толкнувшего их встречного, отчего порой вспыхивали короткие стычки, напоминающие бои без правил. Проходили мимо и такие, которые, судя по их одежде и манерам, попали сюда совершенно случайно: любой на их месте постарался бы покинуть это грязное сооружение, чтобы не запачкать дорогой хорошо выглаженный костюм и безупречно начищенные ботинки.
  
   Вдруг откуда-то снизу вынырнуло летающее блюдце, тоже пыльное, раскидав при этом ближайших к нему людей и проплыло к потолку, а затем и через шахту - наружу. Сверху послышался удар, визг тормозов, еще удар, крики...
  
   - Авария! Это здесь частенько бывает! - человек подошел к самому полуоткрытому стеклу машины. Борис Васильевич медленно узнавал в подошедшем одного из тех двоих, сидевших в черной тарелке, пролетевшей мимо них у лестницы на "Маяковской". Только это был не тот, который помахал Борису рукой, а его спутник.
   - Позвольте представиться: Санёк! - продолжил он, и говорил как-то просто, с легкостью торговца семечками.
   - Константин.
   - Борис.
   - А чё, пацаны, не выпить ли по пиву в честь знакомства? Тут недалеко - приличный кабак!
   Незнакомец, фамильярно представившийся Саньком щелкнул ручкой двери и уже влезал на заднее сидение.
   - Да мы вообще-то не расположены! - ответил Константин Палыч и взглянул на приятеля, ища поддержки, - И не планировали сегодня никаких посещений...
   - Не расположены - так расположитесь! Аппетит приходит во время еды! - со смешком прервал Санёк.
   - Я попросил бы Вас... Выйдите, пожалуйста! - Борис Васильевич начинал закипать. Он повернулся на переднем пассажирском сидении таким образом, чтобы пусть и не с большим комфортом, но все же наблюдать за подозрительным собеседником.
   - А ты ваще помалкивай, недобиток! О-оо! Да мы, похоже, ничего не помним? - Санёк прищурил глаза и приблизил свое лицо к лицу Бориса, внимательно глядя в его глаза, - Точняк, ничего не помним!
   Саня откинулся на спинку сидения.
   - Забыл меня, щегол? Во фокус! А я тебя помню! Чуть жизнь мне не испортил, скотина! Ладно, здесь мне не рады, не любят меня тута! Пойду... До встречи, голубки!
   Он вышел из машины и громко, со вкусом хлопнул дверцей. Потом пнул багажник ногой и смешался с толпой.
  
   - Что это было? - Борис смотрел на друга растерянно.
   - Поедем отсюда? Дома разберемся!
  
   Всю дорогу к дому приятели провели молча, а по прибытии коротко попрощались и разошлись по своим квартирам.
  
   Через пару часов в дверь апартаментов Бориса Васильевича раздался звонок. Константин буквально ворвался в коридор, в возбужденном состоянии, с широко раскрытыми глазами и всклокоченными волосами.
   - Боря! Кошмар! Я хотел навести справки об этом Саньке, стал искать компьютер - его нет! И в машине нет, и в карманах! Его вообще нет!
   - Украл он его что ли? Точно, украл! Я помню: твой КПК лежал в автомобиле между нами, в углублении подлокотника.
   - Ага, он когда к тебе потянулся, тогда и спёр! Что делать?
   - Давай, дуй в офис! Все как есть расскажи, пусть ищут!
   - Все, пока! Я полетел!
  
   Борис вошел в кухню, налил в чашку холодного чая. Потом не раз еще повторял эти нехитрые манипуляции в ожидании приятеля.
  
   Костя появился довольно скоро. Успокоенный.
   - Все нормально. Его быстро нашли, привезли в офис. Он рыдал, в ногах валялся. Компьютер вернул. В общем, обошлось. Оказалось, он относится к моему отделу. Выполняет некоторые поручения, проводит операции. Говорит, хотел повышения, поэтому и украл. Думал, ему так легче будет с делами справляться. Только все равно разобраться ни с чем не смог! Тыкал пальцами в экран без толку.
   - То есть, он как бы твой подчиненный? Ну, ты там намечаешь какие-то действия через КПК, а он один из тех, кто их реализует?
   - Да, вроде того.
   - Ну и сотрудники у вас! Отморозки просто!
   - Согласен, совсем не работники культуры и даже не труппа уездного театра. Теперь я понимаю.
   - Знаешь, Костя, не пойду я к вам на работу... Ну их, в самом деле!
  
   - Не очень-то и хотелось! - раздался вдруг голос кого-то третьего и явно не приглашенного.
   Друзья обернулись к двери в комнату. На пороге стоял человек в костюме с черной короткой бородкой, круглыми и тоже черными глазами и желтоватым лицом.
   - Входная дверь была не заперта, вот я и вошел. Приношу свои извинения! Давайте знакомиться. Петрушка!.. Э-ээ, нет - Петр Иваныч. Впрочем, ваши имена я знаю: Константин, - вошедший мужчина протянул руку Косте, - И Борис... Васильевич, - снова рукопожатие.
   - Чем обязаны? - с неприязнью в голосе поинтересовался первый.
   - Обязаны! Вот именно - обязаны! - заволновался новый знакомый, в котором Борис узнал водителя все той же черной летающей тарелки.
  
   - Это я Ваш КПК нашел и вернул! А ведь за утерю имущества, да еще секретного, - серьезные санкции предусмотрены! Ой, какие серьезные! Мама не горюй!
   - Благодарю Вас, - сухо отвечал Константин.
   - Да одной благодарности тут мало, - Петрушка - или как он сам себя отрекомендовал, Петр Иваныч - заискивающе улыбался и даже изобразил легкий поклон, - Да-с! Маловато! Мне бы от Вас еще немного... Впрочем, Вам труда не составит... Так, безделица...
   Он деланно потупил взгляд, потом отвел их в сторону.
   - Да чего Вы хотите, наконец?
   - Ну-с, если настаиваете... Извольте! Хотелось бы повышения по службе. Впрочем, незначительного. Вам это ничего стоить не будет, Вам это - раз плюнуть! А мне - приятно!
   - О! И этот туда же: повышение! - Борис очень утомился от сегодняшних волнений и хотел поскорее со всем покончить.
   - Не думаю, что это в моей компетенции... Я просто диспетчер, - увиливал Костя.
   - В Вашей компетенции, в Вашей! Вы у нас человек новый, это понятно, но частенько так бывает, что в начальники попадают люди вовсе некомпетентные, а полномочиями-то их наделяют! И наоборот: хорошие, честные работники, знающие дело, так и сидят на старых должностях. А ведь могли бы пользу приносить! Еще какую!
   - Это Вы о себе, очевидно?
   - О себе-с! О ком же еще?! За себя просить пришел, скромно, смиренно... С трепетом и надеждой!..
   Мужчина снова раскланялся, снова потупил взгляд... Артистизм, видимо, был у него в крови.
  
   - Не могли бы Вы изъясняться конкретнее? Видите ли, мы сегодня несколько утомились... - Константин начинал терять терпение.
   - Могли бы, могли бы! Запросто! - зачастил Петрушка, - Я Вас научу! Позвольте компьютер на секундочку!
   Он протянул руку.
   - Да знаете, не хотелось бы потерять его второй раз на дню! - Костя прижал руку к внутреннему карману пиджака и ощутил знакомые габариты тонкого изделия.
   - Не хотите давать - можем из Ваших рук! Достаньте его, сделайте милость!
  
   Диспетчер нехотя извлек механизм из кармана.
   - Присядемте-с! Так... Пальчиком сюда, теперь сюда... - проситель ловко управлял пальцем Кости, обхватив его двумя своими. На экране стали появляться программы, совсем Константину Палычу не знакомые.
   - Вот-с! Распоряжение и отдано! Я переведен на другую должность, а на моем месте - мой бывший начальник! И очень просто-с! Вам осталось только подтвердить решение: вот здесь - жмите на "ОК"!
  
   Незваный гость расшаркался, раскланялся, произнес несколько благодарственных фраз и поспешно исчез за дверью.
  
  
  

Глава 10.

  
   - Ну, что ты обо всем этом думаешь, Костя?
   - А знаешь, все, похоже, уже понятно, - Константину Палычу, казалось, было неприятно обсуждать тему: лицо приобрело сосредоточенное выражение и вместе - в нем угадывался намек на некоторую брезгливость.
   - Попал я... Страшно говорить, во что влип... И правда, лучше не знать и не пытаться догадываться... Работал бы как раньше... А с тобой связался - и понеслось!..
   - Надеюсь, ты меня все-таки не винишь?
   - Конечно, нет! Извини...Тяжелый был день...
   - Что делать будем?
   - Не представляю пока... Можно уволиться, но, ясное дело, они жизни не дадут. В лучшем случае - ты вернешься в бомжи, а я... Даже не знаю.
  
  
   Несколько дней прошли как один: в томлении, каком-то бесконечном раздумьи, ни к чему не ведущем, ощущении безысходности и всяком таком.
  
   В конце концов друзья решили, что придумать они ничего не придумают и положили снова заняться сбором любой доступной информации по вопросу.
  
   Для начала Константин Палыч назначил аудиенцию Саньку в первом попавшемся кафе, чтобы нейтральная территория стала гарантом невмешательства неприятного субъекта в приватную жизнь наших героев.
  
   Санек явился к назначенному времени. Ну, может, опоздал минут на десять. Он развязно проследовал через двери заведения, по привычке и с удовольствием громко хлопнув дверью и прямиком направился к столику, за которым его уже ждали.
  
   Он представлял собой какой-то коллаж, словно слепленный из фотографий, вырезанных из бульварных журналов. Зеленые спортивные штаны с красными лампасами дополняли гардероб, составленный из белого льняного пиджака, впрочем, изрядно запачканного, на голое тело, и черных ботинок с длинными носами. Прическа была точной копией причесок тайских бойцов из старых фильмов: лысая голова с клоком волос на макушке и затылке, собранным в короткую косичку. На шее имелась толстая золотая цепь с висевшим на ней золотым же не то будильником, не то брегетом, не то вообще секундомером. Пальцы рук тоже не отличались оригинальностью и с гордостью демонстрировали золотые изделия довольно дурного вкуса.
  
   Кое-где из-под одежды выступали фрагменты татуировок. Лицо Санька производило впечатление довольно простое. Но вместе с тем, читалась в лице и какая-то тупая целеустремленность обладателя, какая-то однозадачность и отсутствие склонности к долгосрочному планированию. Общение с подобными людьми обычно и несколько подкупает и отталкивает одновременно. Да, еще по щеке проходил неглубокий шрам.
  
   Официантка с неудовольствием проследила весь путь его следования, просканировав сначала Санька скептическим взглядом.
  
   - Привет, голубки! - весело начал юноша, - Как ваше "ничего"?
   - Ничего - оно и в Африке ничего. Садись! - Костя решил общаться начальственным тоном.
   - Не садись, а присаживайся! Сидят в КПЗ!
   - Ну и ты посиди! Хочешь - устрою?
   Санек замялся.
   - И голубком себя называй! В этом прикиде ты можешь иметь большой успех на вечеринке сексуальных меньшинств. Как дешевка, конечно.
   Глаза Санька злобно сощурились, и зрачки сузились до черных колючих точек.
   - Ты здесь вот зачем. Нам нужны отчеты.
   - Все отчеты - в офисе. Бери, читай!
   - Значит так. С этой минуты ты обращаешься ко мне и Борису "на Вы". Это ясно? Дальше. Отвечаешь четко, без ярмарочных выкрутасов. Это тоже калькулируется?
   Санек кивнул, хотя и без энтузиазма.
   - Ок. Поехали. Что это за Петр Иваныч?
   - О! Иванычем назвался? Да он такой же Иваныч, как я Самуилыч!
   - Короче!
   - Петрушка его зовут. С некоторых пор. Настоящее имя - трендец, не произнесешь! А так для всех - Петрушка. Его так Борис Васильевич назвал, - Санек кивнул в сторону Бориса.
   - Я не называл... И не мог бы - таким нелепым именем...
   - Назвал, назвал, - улыбался юноша, - еще как смог! Просто тебе память отшибло, не помнишь! А мы всё помним!
   Константин прервал:
   - Ближе к делу. Рассказывай, кто он, чем занимается и прочее.
  
   - Петрушка? Недавно он перебрался выше. Вашими стараниями! - Санек скорчил недовольную гримасу, - У него теперь свободы побольше, а ответственности поменьше. А вообще, последнее время - души через Интернет скупал. Проект такой у нас есть.
   - Какие души? Как это?
   - Да вот так! Человеческие души, обыкновенные! Скупал за бесценок какой-нибудь! Чаще - за смешные деньги: какие-нибудь шестьсот шестьдесят шесть долларов. А иногда и родных рублей! Это для любителей дешевой мистики. Есть и эстеты, которым хватает вообще тридцати... Ну, помните, нелепые тридцать сребреников? - Вот, типа, те же тридцать, только баксов. Смех да и только!
   Санёк сплюнул на пол.
   - Ну, многие не так глупо распоряжаются этим недооцененным товаром: продают душу за какое-нибудь желание, "заветную мечту". За талант какой-нибудь, за нескончаемое благосостояние, за месть обидчику... В общем, тоже за фуфло! Но вроде не так дешево.
   - И что, много желающих?
   - Много, не много, а находятся. Большинство - молодежь. Сами понимаете: возраст, неопределенность, финансовые трудности, амбиции болезненные...
   - Понятно. А что Петрушка с этими душами делал?
   - А это как придется. Иногда - ничего не делал: куда они денутся?! Иногда - использовал в своих стратегических комбинациях. Иногда - предоставлял другим отделам. А бывало, просто дарил на праздник!
   - На какой праздник?
   - А на любой! Вот объявляют праздник по стране, рабочие и выходные дни местами зачем-то меняют, а Петрушка возьми да и подари какого-нибудь слюнявого мальчишку коллеге по службе, а чаще - начальству: с праздничком, мол! Здоровья, счастья и всех благ! - Санек громко засмеялся, широко раскрывая рот, полный желтых зубов, - Цирк, да и только!
  
   - Ладно, понятно. А ты кто в нашей фирме?
   - В какой фирме?
   - Ну... Где мы работаем!
   - Ты... Вы смеетесь? Какая это фирма? Ты что - слепой? Не понял, с кем связался? А, ну да, сначала многих парят этими сказками про какую-нибудь крупную компанию или спецслужбу. Короче, сам думай! Как хочешь, так и называй, только сути это не меняет. Да... Ну, что до меня, то я в основном по мелочам: долги собираю. Вот если Вы задолжаете - и с Вас вытрясать буду, - последние слова Санек произнес с особым удовольствием. Несмотря на соглашение, молодой человек все время сбивался с "Вы" на "ты" и, по всей видимости, не находил в этом ничего особенного: рано или поздно все его собеседники становятся должниками, а это уже - самый его профиль. И тогда разговор с ними идет совсем по другим правилам, которые устанавливает он, Санек.
   - Ладно, мне пора! Дел - по горло! - юноша встал. Его стул свалился на пол с грохотом, чем привлек внимание всей присутствующей в кафе публики. Саня ощерился хищной улыбкой и гордо направился к выходу.
  
  
   Еще совсем недавно Константин Палыч и Борис Васильевич были типичными представителями московского населения. Один - работником мелкой фирмы, а позже - тоже фирмы, но крупной и загадочной. Другой - бомжом, а затем - богатым респектабельным бездельником.
  
   Таких людей в Москве - пруд пруди! Сотрудников, просиживающих всю жизнь за компьютерами в интересах чужих, а порой и чуждых, - море. Бомжей, согласитесь, тоже хватает. Что до бездельников, да еще богатых... Думаю, и этого товара наберется немало, если поискать. Впрочем, кому нужно такое социологическое исследование? Что это решает? Какие точки над "i" позволит поставить? - Ничего нет полезного в таких наблюдениях, одно расстройство! Поэтому оставим! Обратимся к материям более приятным. Не станем задумываться о смысле происходящего! Не будем ломать голову над задачами, которые давно за нас решены! Над вопросами, на которые за нас уже ответили! В конце концов, это почти никогда ничем приятным не завершается! Все-таки правда для многих - штука суровая и нежелательная. Легче найти тысячу оправданий и объяснений своим поступкам и самой своей жизни, чем прояснить, каким образом на самом деле ты во все это ввязался, чего хотел, и к чему в действительности пришел. Да и какие из этого могут последовать выводы... Нет, оставим, решительно оставим эту тему!
  
   Наши герои сидели на поваленном бревне где-то в лесу, куда наугад попали, направляя автомобиль по прямой, случайно выбранной. Время было хорошее. Начало осени. Дни, конечно, становились холоднее, но солнце так же жарко припекало В общем, с погодой повезло. Листва все еще сохраняла зеленый цвет, хотя земля становилась желтой от опавшей листвы.
  
   Друзья молча попивали пиво из баночек, коих прихватили с собой немало. Есть такая традиция у городских жителей: отправляясь на природу, брать с собой горячительные напитки и раскидывать опустевшую тару вокруг места отдыха, превращая тем самым живописное место в помойку. Хотя, казалось бы, человеку, тщательно сложившему все необходимое в полиэтиленовые пакеты при покупке, не составило бы труда сложить в них и оставшийся мусор, а при случае выбросить в соответствующее, специально приспособленное место. Подозреваю, эта ситуация, как и многие прочие, продиктована теми же силами, какие насильно тащат по жизни типичного работника, служащего, бомжа или бездельника. В конце концов, в этом угадывается все то же разрушение, деструктивное чье-то влияние, какое-то нежелание что-нибудь изменить к лучшему. Ладно, не важно! Не время сейчас...
  
   Итак, приятели пили пиво молча, окружала их буйная подмосковная растительность, солнышко пригревало, и мысли от этого становились более легкими, но и несколько вязкими одновременно.
  
   Борис прервал молчание:
   - В общем, все стало понятно. Или до известной степени понятно. Ты, Костя, здорово влип. И я, похоже, чуть-чуть. Каковы прогнозы, планы?
   - А что вообще возможно в моем положении? С тобой все ясно: в крайнем случае - вернешься к тому, с чего начал. Ты прошлой своей жизни не помнишь, к новой жизни еще как следует не привык. Вроде даже и женился, а живешь, как будто во сне это видишь. Что меня касается - ну, порву я с ними, уволюсь. Поломаю себе судьбу. Все потеряю. Если повезет, меня ждет та же безысходность на неинтересной, бессмысленной работе в какой-нибудь псевдопроизводственной компании. Вот тебе перспективы. Или можно продолжать в том же духе: никто никуда не дергается, делаем вид, что все нормально. Хотя ничего не нормально! Фигня творится! Это не глобальный финансовый кризис, это наш с тобой кризис, Боря! И разруливать его - нам! Во-первых, предлагаю на время разделиться. Не встречаться, не общаться и прочее. Я организую себе квартиру в другом районе. Это нужно, чтобы мои проблемы не касались тебя. Во-вторых, твое знакомство со Светланой и ваш брак с ней - плоды моего "труда", и тебе надо быть готовым к тому, что все это развалится. Как тебе такой прогноз?
  
  

Глава 11.

  
   Прошло несколько дней, и Борис Васильевич действительно стал обнаруживать некую прохладность отношений с женой. Потом она стала задерживаться на работе, а по выходным дням находила предлоги и объяснения своего отсутствия. И отчего-то Санек все не выходил из головы. Все казалось, что он где-то рядом, что порой посмеивается над Борисом, иногда казалось, что этот смех даже как будто слышится.
  
   Однажды, прогуливаясь неподалеку от дома, Борис Васильевич проходил мимо какого-то ресторанчика. Взгляд скользнул по окнам-витринам заведения, и мужчина увидел за одним из столиков свою жену в обществе... все того же Санька.
  
   Санек одет был довольно прилично, если сравнить с обычным его нелепым гардеробом. И манеры его как-то округлились и производили впечатление довольно привлекательное. Санек почувствовал на себе чей-то взгляд и поглядел сквозь стекло на Бориса. По лицу скользнула самодовольная усмешка. Но он тут же вновь обратился к своей собеседнице и даже томно взял ее за руку.
  
   Вскоре Борис Васильевич устроился на работу. Дворником. В один престижный ВУЗ Москвы. Зарплата, как водится, на таких должностях почти никакая, а капиталы, подаренные Константином Палычем быстро таяли. К тому же Борис теперь получил возможность жить в подсобке, отчего по утрам бывал несколько несвеж и помят. Он чаще посещал неподалеку расположенную церковь. Стала понемногу возвращаться память.
  
   Припомнилась и дружба с Петрушкой, даже братские с ним отношения. И то, как друг, товарищ и брат его в конце концов предал. И жуткие дела, которые Борис когда-то творил и которые считал нормой, профессиональными издержками важной и почетной работы. Ну, и много другого вспоминалось, хотя, наверное об этом лучше было и не помнить вовсе.
  
   Учащимися престижного института по преимуществу состояли отпрыски состоятельных фамилий, способных оплачивать, приплачивать и вообще всячески обхаживать преподавателей, вторгаясь тем самым в естественный процесс обучения. На автостоянке возле ВУЗа каждый день скапливалось большое число машин довольно недешевых, и их обладатели - мальчики и девочки, выучившиеся кое-как водить транспорт, но не постигшие науку доброго обращения с людьми, - порой выражали недовольство дворником: то пыль из-под метлы летела на нижние края дверцы автомобиля, то скребок, счищающий снег с асфальта слишком близко прошел с бампером. Один такой студент даже вырвал однажды метлу из рук Бориса Васильевича, стал неуклюже демонстрировать мастерское ею владение, приговаривая: "Вот так надо! Вот так!" Своими действиями он хотел доказать возможность более точного управление дорожной пылью, но запачкал и свой транспорт и рядом стоящие. Окончив урок словом "идиот", адресованным Борису, студент удалился с явным видом превосходства над дворником, лишенным всякого интеллекта.
  
   Зима выдалась не особенно снежной, но каждый день начинался с дробления наледи ломом. Борис Васильевич теперь постоянно ощущал боль в суставах пальцев. Спустя некоторое время он заболел пневмонией, но не мог позволить себе ни больничного листа, ни лекарств, и скоро пришел в состояние, совсем неработоспособное.
  
   В бреду, лежа на матрасе в подсобке он говорил то о Петрушке, то о Саньке, то о лестнице на "Маяковской".
  
   Однажды пролетая неподалеку от лестницы, Константин Палыч увидел своего лучшего друга, идущего по ней, сосредоточенного, но одновременно спокойного. Косте хотелось крикнуть ему или хотя бы помахать рукой, но автомобиль отчего-то не послушался руля и резко нырнул вниз, а когда поднялся на прежнюю высоту, то на лестнице уже не было знакомой фигуры Бориса.
  
  
   Однако, пора вернуться к самому Константину Палычу. После скорого расставания с преданным другом и приятным собеседником он всеми силами старался создать впечатление полного погружения в работу, а в файлы Бориса больше не заглядывал, чтобы не создавать прецедента, отвести подозрения и переключить внимание организации с этой личности. Константин даже взялся за новый проект: обеспечение средствами видеонаблюдения улиц, подъездов и магазинов Москвы.
  
   Грустно, конечно, было смотреть, как люди, оставшиеся без работы, а следовательно - без средств к существованию, пытаются незаметно приворовывать в супермаркетах. Засовывает такой человек за пазуху небольшой калачик или кусок сыра, а на выходе его уже поджидает охрана с намерением сдать в отделение милиции и осудить за воровство.
  
   Время, напомню, стояло кризисное, на рынок труда выплеснулось огромное количество сокращенных сотрудников. Вроде и КЗОТ предусматривает разные замечательные выплаты для уволенных, да только санкции эти настолько жесткие и неудобоисполнимые, что ни один работодатель не захочет их учитывать даже под угрозой судебных тяжб. Да и что такое у нас судебные тяжбы? В лучшем случае вернут тебе то, что недодали, а понятие морального ущерба оценивается в такие смешные суммы, что этих приговоров может опасаться только лицо физическое, а никак не юридическое, даже с учетом штрафов. Да и факт нарушения КЗОТа доказать трудно, особенно если работник в законе о труде не разбирается, работодатель же, наоборот, - разбирается прекрасно. А беззащитному уволенному населению надо же как-то жить!
  
   Был еще целый ряд проектов, которые успешно реализовал Константин Палыч. Например, он разработал способы мимикрии для используемых летательных и плавающих средств. Поэтому в далеком прошлом и последних статьях на эту тему можно найти теперь упоминания о коврах-самолетах, летающих ступах, НЛО в форме дирижаблей, в виде разных научно-фантастических объектов, вроде тарелок, произведений военпрома и прочего.
  
   Однако после неожиданной встречи с другом возле загадочной лестницы, предстояло подумать о себе.
  
   - Вы неплохо работаете, фирма Вами довольна, - сдержанно оповестил подчиненного Павел Константинович, - Чего еще Вам нужно?
   - Хотелось бы работы более творческой. Или как сейчас выражаются, креативной.
   - Совсем это ни к чему! Во всем должен быть порядок. Пусть сапожник делает сапоги, портной шьет пальто, вор - ворует, милиция - воров ловит, шахматист - играет в шахматы... Так, глядишь, и время быстрее пройдет, и все при деле. А если каждый начнет лезть в области незнакомые, пусть и привлекательные, - то управлять этаким хаосом никакого персонала не хватит! То, что не все с работой хорошо справляются, или род деятельности не нравится - так это не беда! Чем суеты у них больше, тем у нас - меньше! Так-то, дорогуша, идите спокойненько своими делами заниматься и ни о чем не беспокойтесь.
  
   "Складно излагает! Суеты он не хочет!" - думал Константин Палыч, - "Не хочешь суеты, так я тебе прибавлю!"
  
   И направил автомобиль в туннель под Лефортово. Ворвался в одну шахту, потом в другую, погружаясь все ниже. Машина недовольно ревела, игнорируя нажатия на педаль газа, а потом и вовсе прекратила всякое движение. Двигатель отключился. Константин Палыч ожидал, что тишина навалится на него внезапной глухотой после этого немыслимого шума. Однако в темноте подземелья, вязкой его черноте, которую не мог пробить свет электрических фар, слышался какой-то лязг, скрежет, далекий грохот.
  
   Диспетчер дрянного офиса все еще сидел в транспортном средстве, раздумывая, стоит ли его покидать, чтобы оказаться в полной неизвестности и темноте. Для пробы еще раз нажал педаль газа. Вдруг автомобиль качнулся, как будто что-то большое натолкнулось на него сзади. Костя оглянулся, но в черном заднем окне не увидел ничего. Что-то снова толкнуло машину, а потом подняло и швырнуло в сторону. Через мгновение водитель ощутил мощный удар о стену. Капот машины, судя по звуку, смялся, сработали подушки безопасности, и Константин Палыч потерял сознание.
  
  
  

Глава 12.

  
   Косте снился сон, будто он движется сквозь пыльный и темный туннель, длинный-длинный. Тоска сжимала сердце, нахлынуло давно забытое чувство одиночества и полной беззащитности, какой-то оставленности. Он все летел по туннелю, а его труба была бесконечной, бетонные ее кольца быстро сменялись одно другим, было душно и страшно.
  
   "Когда эта пытка кончится?" - думал диспетчер. И потянулся было в карман за привычным КПК, могущим остановить это стремительное движение в никуда. Но компьютера в кармане не обнаружил. Да и карманов никаких не было. Мало того, казалось, что и самых рук, могущих исследовать карманы, тоже нет. Ничего нет. Есть только глаза, которые постоянно наблюдают летящие навстречу километры туннеля.
  
   Хлоп! - следующий кадр. Константин Палыч на зеленом лугу, слышится свежий запах травы и медовый - полевых цветов. Поодаль стоит лес, типичный для средней полосы. Небо синее, летнее. Куда идти? И надо ли? Костя делает несколько шагов вперед и видит прямо на зеленой траве розовую полосу. Только она не нарисована, как рисуют разметку футбольного поля, а лежит словно розовым утренним лучом. И эта полоса точно что-то означает.
  
   - Костя-яяя! Костя-яя-яяяяаааааа! - кого-то звали издали.
   "Да ведь это меня зовут!" - Константин Палыч поднялся во весь рост и стал оглядывать бесконечное пространство.
  
   - Костя! Костя! Давай, просыпайся!
   Он открыл глаза. Еще недавно Константин ощущал невероятную легкость, а теперь чувствовал громоздкость и нездоровье тела, каждый его ноющий сустав, холод в ногах, общую усталость.
  
   Над ним склонилась Светлана, жена Бориса Васильевича, легонько трогала Константина за плечо и все говорила "Костя, Костя!"
  
   Со слов отзывчивой женщины стало понятно, что проезжая по Лефортовскому туннелю, диспетчер попал в жуткую аварию, что он один чудом остался жив и теперь находится в больнице. Доктора сообщили о происшествии Светлане по найденному в КПК номеру телефона.
  
   Выяснилось, что больной не так уж и болен, просто находился в бессознательном состоянии по причине обыкновенного в таких случаях шока. Ему объявили, что завтра он может отправляться на все четыре стороны, и держать его в учреждении дольше никто не намерен.
  
   Следующим посетителем был Петрушка. Тот самый, так ловко получивший повышение по службе, благодаря Константину.
  
   - Доброго Вам денька, дорогой Константин Палыч! Как себя изволите чувствовать?
   - Спасибо, неплохо. Голова немного болит.
   - Это дело проходящее. Как и всё прочее, позвольте заметить. Вот и Ваша деятельность в офисе окончилась! Да-с...
   - Как окончилась? Почему?
   - Да так. Взяла - и окончилась! Вы сами ее завершили-с. Глупостями своими.
   Петрушка помолчал.
   - А ведь это я Вас опять спас, милый мой! Ведь участь Вас ждала нехорошая, неприятная такая... Но мы своих не бросаем, мы - с понятием-с.
   - Кто - "мы"?
   - Ну, я, положим...
   - Ага... Снова будете просить каких-нибудь услуг взамен?
   - Не теперь, может быть - позже. Сейчас от Вас - как от козла молока, извините за откровенность. Должность Вы утратили: суетесь куда не следует, хотите чего не положено... Я Вас отстоял, отвоевал даже. Поступаете в мое личное распоряжение и под мою же ответственность. Так что не подведите!
   - Постараюсь, спасибо!.. А что делать я должен?
   - Пока выздоравливайте, завтра все расскажу. До скорого!
  
   И Петрушка в белом халате покинул больничную индивидуальную палату.
  
  
   - Вот список помещений на выбор. Выбирайте, где будете жить! - Петрушка явно торопился: наверное, были другие, более значимые дела.
   - Почему - жить? У меня квартира есть! Имеется, где обитать, вроде... - что-то сильно настораживало Константина Палыча. Казалось, его надувают, обманывают. Вот, сейчас он согласится, а потом - всё, пиши "пропало"! Надо держать ухо востро!
   - Потому что! Все Вы потеряли: и капиталы, и привилегии, и жилье. Выбирайте, и покончим с этим! Тут все варианты примерно равнозначные. Не можете сами - я за Вас выберу! Давайте только поскорее!
   - Как я все потерял? Это еще отчего?
   - Говорил Вам уже: по глупости... Нечего лезть, куда не знаете! Думаете, с Вами кто-нибудь возиться будет? У нас не пионерский лагерь! Никому Вы не нужны! Мне спасибо скажите, что заступился и вытащил... Впрочем, Вы уже сказали. И еще скажете. Ну, выбрали?
   - Вот этот, - бывший диспетчер наугад ткнул пальцем в листок формата А4.
   - Значит, с новосельем! Счастливо и до встречи! Да, еще: сильно там не хулиганьте! Держите себя в руках!
  
   Петрушка исчез, а Константин Палыч очутился в обычной и даже затрапезной московской малогабаритке.
  
   "Ну, и зачем я здесь? Что делать-то мне?" - рассуждал он, - "Дурь какая-то! Чего от меня хотят?"
  
   Единственная комната была чистенькой, мебельный набор был дешевым, старым и разрозненным. Паркет - потертым. В кухне тоже ничего значительного обнаружено не было. В маленьком холодильнике Костя нашел банку сайры. Недолго думая, вскрыл ее и съел содержимое наполовину.
  
   Потом присел в углу на табуретку и задремал.
  
   Послышались звуки, какие всегда сопровождают открывание старого замка. В дверь квартиры кто-то вошел. Константин, проснувшись, метнулся было в поисках места, где можно ненадолго спрятаться, но габариты помещения, а равно и захламленность кухоньки всякой соответствующей мебелью не позволили, так что можно было и не пытаться.
  
   Через узкий коридорчик к Косте шла женщина, уже снявшая верхнюю одежду, в тапочках, и его, казалось, не замечала.
   - Ой! Чегой-то? - воскликнула дама, увидев недоеденную сайру в банке, - ктой-то?
  
   Женщина принялась быстро убирать следы трапезы, заодно припоминая, как это ей удалось отобедать по-варварски прямо из банки, забрызгав маслом все вокруг. Константина Палыча хозяйка квартиры замечать категорически отказывалась, чем его одновременно и порадовала, и привела в замешательство.
  
   - Гм! Позвольте представиться! - вежливо начал виновник кухонного безобразия.
   - Ааа! Ой! - напуганная женщина от неожиданности отскочила в сторону и задела табурет, который грохнулся на пол.
   - Во, как бывает! То голоса мерещатся, то - поем, насвинячу, да еще сама обо всем забуду! Старость что ли? В поликлинику надо сходить!
  
   Константину Палычу стало понятно, что видеть его здесь отказываются, но слышать - слышат. Значит, делать можно все, что заблагорассудится, но главное - тихо. Новость была утешающей, и наш герой, решив, что в непредвиденной ситуации помочь может здоровый юмор, обозвал себя полтергейстом и отправился в комнату поваляться на диване.
  
   Диван представлял собой старый обрубок невнятной дизайнерской идеи доперестроечной эпохи, покрытый сильно истертой гобеленовой тканью. Подложив под голову подушку, обнаруженную тут же по случаю, новоявленный домовой машинально ткнул пальцем в кнопку дистанционного пульта, и телевизор разразился громкой и бесцветной песней очередной звезды, взошедшей на тусклом небосклоне шоу-бизнеса.
  
   На шум в комнату вбежали двое: через дверь - хозяйка квартиры, сквозь стену - мужик плотной комплекции и низкого росточка, который сразу, без объяснений и извинений, вырвал пульт из руки Константина Палыча и бросил на диван. Самого же Костю сдернул с дивана и с неожиданной силой вытащил из комнаты сквозь ту же стену, из которой сам явился. Подчинившись его воле, наш герой ехал на спине, одновременно наблюдая, как женщина с ужасом подошла к дивану и осторожно коснулась пульта. Телевизор погас и замолчал.
  
   - Ты, это... Чего творишь? - начал знакомиться коренастый мужичок.
   - А что не так? - попытался проявить заинтересованность Константин Палыч.
   Следующий заход к обсуждению проблемы собеседник сопроводил несколькими оплеухами:
   - Так нельзя! (Шмяк!) Ты так всех подставишь! (Шмяк!) Тебя что - не истр... инкрус... инструктировали? (Шмяк!) Свалился на мою голову!
   - Тихо, тихо! - Костя пытался придать обсуждению цивилизованное направление, - Вы кто?
   - Такой же домовой, как ты, зараза! Только с соображением и понятием! И живу тута с самого начала - когда дом построили, а не как ты - с сегодня! И Всё здеся знаю. И не дам безобразить никому, хоть его с начальников сняли и сюда перевоспитали!
   - Меня действительно не инструктировали, а просто направили по адресу. Так что не обижайтесь! Я пока ничего не понимаю, но если объясните - постараюсь соблюдать местные порядки. Константин, - представился бывший диспетчер и протянул руку борцу с анархией.
   - Кузьмич! - представился тот и руку пожал, - Теперя, значит, соседями будем. В доме три подъезда, мне - два, тебе - один, как начинающему. Правильно?
   - Не возражаю.
   - Вот. А вести себя надо тихо. Люди тута нормальные, и с ними можно по-нормальному обойтиться. Сильно не шуми в их присутствии, а когда никого нет - можно! Предметы и мебеля не двигай, все клади на место. А то вон мой кореш из девятого дома хулиганил, а кончил плохо: квартиры освящать стали. Ну, попов приглашали из церкви. Вот, ему житья не стало. Почти бомжом сделался. Только - на будущее, паря! - освящение это действует все время, пока в доме люди нормально живут. А если пьют, скандалют, дерутся - всё быстро проходит! Так что корешу моему повезло: хоть в нескольких квартирах может жить! Иначе точно стал бы бродягой, а ведь это - позор! Мы и так самые что ни наесть распоследние в ирар... иерх... иерархии.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список