Время шло. Несмотря на череду смертельных злоключений, я всё ещё был жив. И чем дольше мне удавалось выжить - тем сильнее я не понимал, зачем борюсь, зачем барахтаюсь? Все эти загадки, дилеммы, путанные сны, восприятия ложных альтернатив, дезориентировали измученный мозг, и разрушали закономерности абстрактной халтурой. А рациональные ответы всё ещё не были найдены. И найду ли я их когда-нибудь - неизвестно. Я как будто попал в замкнутый круг. Раньше мне хотелось как можно скорее из него выбраться, но сейчас это рвение постепенно сходило на нет, вызывая щемящую тревогу. Неужели я сдаюсь? Неужели начинаю воспринимать эту жизнь как нормальную?
Доселе меня выручал блокнот. Я перелистывал старые записи, вспоминая пережитое, и укрепляясь в своей надежде. Писал много, стараясь в подробностях зафиксировать каждую мелочь, каждое наблюдение. Сначала пытался делать рисунки, но быстро от них отказался, так как художник из меня никудышный, а сами художества занимают слишком много драгоценного места. Странички блокнота заканчивались с поразительной быстротой, даже не взирая на то, что я перешёл на очень убористое письмо. Конечно же, можно было отыскать другой блокнот, в городе осталось много бумаги, однако я опасался, что на Периметре меня с ней не выпустят. Да что уж там? Блокнот-то протащить практически не надеялся... В итоге, упирался как мог, лишь бы всё уместить на оставшихся листах. Я даже схему перестал чертить, и, спустя некоторое время, испишу её поверх, а потом ещё и залезу на корочки. И всё равно не смогу вместить всё, что хотел записать.
Ещё у меня закончилась ручка, и пришлось взять карандаш. Ручку найти тоже проблем не составляло, но, по закону подлости, в нашем доме не осталось ни одной ручки. Карандаш-то с трудом нашёл. А шастать по брошенным квартирам без Райли я до последнего опасался. Всё-таки на открытых пространствах я ориентировался и действовал не в пример лучше, нежели в закрытых, захламлённых и полутёмных помещениях, где было трудно предвидеть появление врага, или ловушку. Просить Райли сопроводить меня в поисках одной несчастной ручки, согласитесь, как-то неловко. Да она бы и не пошла.
Поход в 'Призрачный район' оказался, действительно, самым удивительным приключением, которое я пережил за время своего изгнания... Забавно, я уже рассуждаю как изгнанник. Чувствую себя постапокалиптическим Маугли, пытающимся стать своим среди обитателей техногенных джунглей, и уже делающим успехи. Главное, не забывать, что моё место среди людей.
'Призрачный район' многому меня научил. В первую очередь - ответственности. Мне уже не раз приходилось принимать самостоятельные решения, но все эти уроки оказались полной ерундой по сравнению с той колоссальной ответственностью, что легла на мои плечи там. Даже в тяжёлые дни, когда я выхаживал Райли, мне всё равно трудно было оценить всю тяжесть этой ноши, потому что надежда на то, что всё само собой обойдётся, не покидала меня ни на секунду. Как ребёнка, возле постели больной мамы не покидает вера в то, что мама обязательно поправится. Ведь как же иначе? А тут всё было по-другому. Тут я прочувствовал всю беспомощность тех, кто доселе всегда меня поддерживали и опекали. Я впервые, до самого дна своей души, ощутил, что меня никто не прикрывает, и что мои опекуны теперь сами всецело зависят от меня. Мы поменялись местами. Я стал сильным, а они - слабыми. Но быть сильным оказалось недостаточно. Нужно было решать, как распорядиться этой силой, для того, чтобы достойно выполнить миссию. И я справился. Не безупречно, спотыкаясь и ошибаясь, но справился. Сам. И впервые у меня не было ни капли гордыни за этот поступок. Сожаление об ошибках, о том, что мог сделать лучше, но не сделал - да. Но не гордыня. Я наконец-то стал взрослым. Не возрастом, но душою.
И это ещё не всё. Из 'Призрачного района' я вынес новое знание. Пока что я плохо его понимал, но уже чувствовал близость нового открытия. Материя и сознание теперь лежали в разных плоскостях, и на разных чашах весов. Если прежде, я был убеждён, что первое может существовать без второго, но никак не наоборот, то теперь стало понятно, что это не так. Сознание способно быть вполне самодостаточным и независимым.
Но не буду загружать вас своими философскими потугами, тем более, что познания мои по прежнему остаются ничтожно малыми, основывающимися исключительно на пережитых ощущениях, не закреплённых какой-либо авторитетной теорией. Как бы там ни было, Хо мне не солгало. Без похода в 'Призрачный район' и без общения с шаманом-альмой, я бы ни за что не понял, как пользоваться экстериоризацией - отделением разума от тела. Не утвердился бы в выборе единственно верного пути. И, скорее всего, лишился бы рассудка. А значит, не смог бы выбраться из Иликтинска никогда.
С первого же дня, после нашего возвращения домой, холода начали усиливаться. Особенно резко падала температура после дождей, которые, к счастью, случались нечасто. Наступление первых заморозков я почувствовал в первую же ночь. Одеяло уже спасало плохо, и я проснулся с посиневшим носом. Пришлось срочно утепляться. Сперва отыскал второе одеяло и дополнительный матрас. Затем, принялся за одежду. В доме одежда была преимущественно женская, поэтому Райли, в очередную свою вылазку, заглянула в какой-то не разграбленный туристический магазин, откуда притащила мне целую сумку тёплой одежды. Не всё подошло по размеру, но мне сгодилось. Шерстяные носки, пара водолазок, толстенный свитер, отличные, хоть и немного длинноватые штаны и шерстяная шапочка, к великому нашему удивлению и смеху оказавшаяся балаклавой. Но больше всего я был ей благодарен за комплект термобелья и толстовку с капюшоном, которая не продувалась, и, при надобности, заменяла головной убор. Да, свою затасканную шляпу я с той поры больше не надевал. Вот такое своеобразное расставание с 'детской придурью'. А может быть я просто перестал относиться к этой шляпе, как к памяти о Ковбое, и других погибших ребятах. Я на самом деле стал их забывать, и воспоминания о них уже не вызывали у меня прилива душевной боли и тоски. Они остались где-то там - в далёком прошлом. Теперь же на смену им пришли другие люди: Райли, Тина, Флинт, Водзорд, Котя, Аверьян Васильевич... Люди? Я назвал их 'людьми'? Значит я уже на полном серьёзе перестал различать, кто люди, а кто нет...
Холод ощутимо сказался не только на мне. Даже морозоустойчивая Райли перешла с лёгких летних костюмов на более утеплённую форму одежды. И хотя очень сильно она всё так же не укутывалась, но на улицу теперь выходила в джинсах и короткой кожаной курточке, которую редко когда застёгивала. По словам изгнанницы, обычно она так ходит до самых морозов. Не удивляюсь. Если бы у меня был такой же внутренний подогрев, я бы тоже не заморачивался с одеждой.
Рано утром, на следующий день после возвращения из 'Призрачного района' хозяйка разбудила меня. Она выглядела невыспавшейся и сердитой, потому что голодный Котя вчера сожрал слишком много её энергии, из-за чего до рассвета она не успела полностью восстановиться.
-Так. Я ухожу на охоту, -сообщила она. -Нужно набить побольше дичи, чтобы прокормить нашего оглоеда Аверьяна. Экрофлониксы успели разогнать всю добычу в окрестностях, поэтому придётся прогуляться чуть дальше обычного. Вернусь нескоро, но постараюсь не задерживаться.
И после её ухода, практически сразу отключился опять. Не понимаю почему, но вплоть до отправления в Апологетику, мне больше не снилось Хо. Я видел обычные бессмысленные сны, не имеющие ничего общего ни с кошмарами, ни с безумными откровениями. Иногда мне снилась Райли, иногда Тинка, но чаще я видел свой дом. Такие сны вызывали утреннюю ностальгию, и я считал их полезными, потому что они выдёргивали меня из затягивающей фантасмагории окружающего декадентства, упрямо и настойчиво напоминая о своей конечной цели.
Наконец-то окончательно проснувшись и перекусив, я решил прогуляться по окрестностям, и оценить масштаб последствий нашествия экрофлониксов. Сначала убрал с улицы трупы мунгаштаров. Потом, решил проверить дальние рубежи.
Дойдя до дома альмы, громко и почтительно поздоровался. Ответа не услышал, и близко к дому подходить не стал. Первые дни шаман вёл себя крайне невоспитанно, требуя от нас почестей и вежливости, взамен отвечая презрительной надменностью. Но мы всё равно соблюдали обещанный этикет.
На перекрёстке было тихо. Я прошёл до спуска, отметил, что в районе электростанции тоже нет ни души, но, не рискнув спуститься, отправился назад - в сторону ДК. Экрофлониксы так труханули, что убежали далеко. К сожалению, ненадолго.
Подходя к дому терапогов, начал ощущать неприятную дрожь в коленях. Мне ещё со вчерашнего дня хотелось пойти, проверить их, но нехорошее предчувствие перебивало это желание. Задержавшись немного у входа в арку, я так и не решился войти во двор. Встречать меня никто не вышел, что лишь подтверждало мою тревогу. Так и пошёл дальше по улице, стараясь заглушить свои демаскирующие чувства.
Дойдя до территории Флинта, я обнаружил, что хитрый разбойник успел неслабо дать экрофлониксам прикурить. Ловушками и смертью разило за версту. То, что Флинта голыми руками не возьмёшь - я не сомневался, но всё равно сердце за него побаливало. Вдруг он не справился? Вдруг пропал? Всё-таки экрофлониксов было слишком много. А он один. Для того, чтобы пройти дальше - в сторону Гагарина, пришлось напрячь всю свою сенсорику, и спешно вспомнить теорию. Лысый чёрт бросил на оборону территории все свои силы. Всё-таки Райли в этом вопросе было до него далеко. На фонарных столбах, по обе стороны от дороги, висели, подвешенные на мясных крючьях, бездыханные туши экрофлониксов. В основном, мунгаштары. Шесть штук! Кроме них, на земле повсеместно валялись мелкие ошмётки плоти и костей. Было невозможно понять, сколько экрофлониксов здесь разлетелись в клочья. Скорее всего Флинт использовал очень сложную ловушку 'Хлопушка'. Только она могла так измельчить тело. Рассматривая результат работы этой мясорубки, я надеялся, что самого Флинта нет среди этих кусков мяса. Что ни говори, а он поработал отменно. Так и не дойдя до улицы Гагарина, я решил не испытывать судьбу, и повернуть, потому как стало уже совсем сложно разбирать, где установлены ловушки. Идёшь как по минному полю.
-Ну что ж, Флинт, надеюсь, что ты уцелел...
Развернувшись, я посмотрел на пройденный путь. До территории Райли метров тридцать - не более, а шёл, кажется, целый час.
-Уже уходишь?
-Твою же мать. Флинтяра! -обрадовался я. -Ты сразу не мог выйти? Заставил меня плутать по своей полосе препятствий.
-Прости. Было интересно посмотреть, как ты чертыхаешься.
Флинт сидел неподалёку, на крыше автобуса, свесив ноги. Мне тут же бросились в глаза его забинтованные руки, а так же лицо, располосованное в области щеки и лба. Крепко ему досталось, бедняге.
Спрыгнув вниз, изгнанник, ловко петляя и подпрыгивая, за несколько секунд оказался возле меня. И мы по-дружески обнялись.
-Как же я рад, что тебя не загрызли!
-А я-то как этому рад. Вон, смотри, -он указал на лоб. -Как разукрасили. Едва от них отмахался. Два дня бился, как проклятый. Лезли недуром. А потом вдруг ушли. Сегодня хотел на разведку сходить, узнать, куда это они подевались? Скучно без них стало, в общем. А тут гляжу, ты ошиваешься. Так что с экрофлониксами-то?
-Мы кое-что притащили из 'Призрачного района'.
-Откуда? Да вы больные. То-то я чувствую, с вашей территории дрянью какой-то потянуло. Аж в голове загудело.
-Всё в порядке. У нас теперь есть отличное пугало. Экрофлониксы и близко не сунутся.
-А мне-то соваться можно?
-Почему нет? Территориальная договорённость в силе.
-Ну и хорошо. А то у меня вода уже закончилась, -он вынул армейскую фляжку. -Вот, хотя бы фляжечку набрать.
-Пойдём вместе, -предложив, я начал разворачиваться. -Кажется, экрофлониксы ушли далеко и путь к роднику свободен.
-Пойдём... К-куда ты ногу?! -остановил он меня, схватив за плечо.
Я закачался, балансируя на одной ноге. Рядом была ловушка.
-Левее, левее. Вот сюда, ага. Опускай, -командовал Флинт. -Ёлки, чуть не влетел, раззява.
-Да у тебя тут на каждом метре ловушка. Ступить некуда.
-Чего возмущаешься? Не на тебя же ставил.
Пока мы шли до перекрёстка, Флинт вкратце мне рассказал, как боролся с экрофлониксами.
-На второй день пришлось перебраться в сберкассу. Из 'Соковыжималки'-то меня выжали, хе-хе. Если честно, не думал, что всё обойдётся. Уже собирался всё бросить ко всем чертям, и уходить в сторону Центра - так сильно меня прессовали. И тут вдруг схлынули, как в сказке. Глазам не поверил.
-Далеко они забрались.
-Ага. Хитрые черти. Видал, сколько ловушек? Любая другая тварь хрен пролезет, а этим хоть бы хны. Из десяти напарывался, в лучшем случае, один. Ну ты их всех видел...
-Видел. Отличная работа. А у нас Тинка за одну ночь четверых с арбалета укокошила, представляешь?
-Да ну? Молодец, шмакодявка.
-Зато в ловушки этих гадов совсем мало угодило. Два-три, не больше.
-Всё потому, что Райли ни хрена не умеет их правильно ставить. Помнишь её оборону от старины Гарри со товарищи? Просто смех.
-Вообще-то я не люблю, когда ты охаиваешь Райли, но в данном вопросе вынужден с тобой согласиться. Ты действительно мастер ловушек. Кстати, чем ты там экрофлониксов взрывал? Неужели 'Хлопушками'?
-Мне Райли рассказывала про эти 'Хлопушки'. Ужас тот ещё. Вроде как один изгнанник, 5-42, кажется, пытался установить эту штуку, после чего его расшвыряло по округе в виде полуфабрикатов, а голову забросило аж в окно пятого этажа.
-Ха-ха-ха! Да, было такое. Только не с 5-42, а с 6-42. Потому что он тупорылый придурок. На самом деле, эти 'Хлопушки' не такие опасные, как принято считать. К ним просто нужен правильный подход. Знаешь, сколько я их выставил на границе? Семь! И, как видишь, целый и невредимый. А вот экрофлониксы, которые на них нарвались - нет. Я люблю 'Хлопушки' именно за то, что их трудно вычислить. Другую ловушку можно обойти, опираясь на какой-либо характерный признак, а вот 'Хлопушку' - хрена с два учуешь! Из семи сработало четыре. Прекрасный результат!
-Не спорю.
-А что касается твоей Райли, то скажу тебе как на духу. Пусть с мозгами у неё не всё в порядке, но всё-таки я её уважаю. Крепкая девка. Пробивная. Может быть в ловушках она и не шарит, зато во всём остальном - дока. Тебе повезло, что она тебя приняла, и до сих пор не убила.
-Я знаю.
-Только ты ей не говори, ладно?
-Ладно.
-А то ещё возгордится.
-Не буду я ей говорить.
-Подумает, что я признаю её превосходство, и начнёт...
-Флинт, я тебя понял! Она ничего не узнает. Обещаю.
-Хорошо... Так... А вот мне что-то нехорошо, -он остановился.
-В чём дело?
-Башка затрещала. Что-то там впереди такое. В мозгах шуршит. Будто бы голос. Слушай, ты как хочешь, а я дальше не пойду. Срежу путь через этот двор, -Флинт повернул к дому терапогов, куда мне, как раз-таки, идти и не хотелось.
Но пришлось припустить за ним.
-Погоди, Флинт, постой. Давай найдём другой путь?
-Да какой другой путь? Вот, сейчас прямо через двор, и обойдём этот угол, -его голос звонко раскатился внутри арки. -Ф-фух, тут сразу легче стало... Что же за срань такую вы припёрли из 'Призрачного района'?
-Эм-м... Да так... Призрака.
-Кого?
-Ну, или 'сущность', называй как хочешь.
-Ни хрена себе. А я-то думал, вы на ретранслятор что-то мощное примотали, отчего он теперь так дико фонит. И как вам удалось раздобыть эту жуть?
-4-17 нам его любезно уступил. Ты бы видел, как разбежались экрофлониксы!
-Да я сам минуту назад был готов разбежаться! Так в голову ударило... А ты разве ничего не чувствуешь?
-Не-а.
-Вот так дела...
-Постой-ка.
Мы остановились возле знакомого подъезда. Прислушавшись, я заглянул в темноту, зиявшую за распахнутыми настежь дверями.
-Что? Ты что-то заметил? -Флинт приготовил нож.
-Давай-ка проверим этот подъезд.
-Зачем?
-Надо. Ты со мной?
-Ну-у, с тобой конечно.
-Тогда пошли.
На первой площадке нас встретила уже знакомая вонь. Перешагивая через тряпки, протухшие кости и кучи засохших испражнений, я, одной рукой затыкая нос, осторожно поднимался вперёд, держа мачете наготове.
-Ну и сральник, -выругался Флинт. -Тут жили терапоги?
-Угу.
-Оно и видно. Всё загадили. Дышать нечем.
Приглядываясь к тёмным углам, я пытался разглядеть, не прячется ли там кто-то живой. Но повсюду виднелся лишь помойный мусор.
-Что ты тут ищешь? -не выдержал изгнанник. -Хочешь, чтобы я задохнулся?
-Хочу понять, что с ними стало?
-Ты о терапогах? С какой стати они тебе понадобились? Мерзкие, вонючие твари.
-И всё-таки мне интересно.
-Интерес к терапогам? Н-да. Это уже извращение, друг.
-Флинт, хорош бурчать! Среди них был мой информатор. Довольно неплохой.
-Ну тогда считай, что у тебя больше нет информатора, хе-хе. Забудь и выкинь. Всю эту смердящую шарагу позавчера спороли экрофлониксы. Даже от них иногда бывает польза.
-Почему ты так уверен? -я начал подниматься на второй этаж, обходя грязный матрас, скомканный вдоль перил. -Вдруг они успели уйти?
-Да куда они уйдут? Я бы их не пустил. Мне это дерьмо даром не нужно. А в сторону промзоны им путь заказан. Там, с той поры, как ушёл 6-59, гиенособак расплодилось море, и гомункулы появились - по ночам шебуршат в старых ангарах. Вот и оставалось твоим терапогам сидеть тут, дожидаясь своей участи. Судя по тому, что экрофлониксов здесь было до хрена и больше, шансов они им не оставили.
-Я должен это проверить.
-Фу, ну и запах же тут, -Флинт, скривившись, следовал за мной. -Как в сортире.
Мы поднялись до четвёртого этажа, немного постояли, и продолжили подъём. Чище не становилось, но мусорных куч на лестничных пролётах стало встречаться меньше. Да и зловоние, слегка развеявшись, шибало в нос уже не так резко. Зато в глаза начала бросаться недавно засохшая кровь.
-Вот здесь их и прижали, -мой спутник провёл пальцем по перилам, и посмотрел на кровяную подушечку. -Два дня назад, как я и говорил.
До последнего мне не хотелось в это верить. Странное чувство было. Раньше я терпеть не мог терапогов. Они меня раздражали и вызывали презрение. Но сейчас я почему-то грустил о них. Наверное, это прозвучит глупо, но возможно, где-то в глубине души, я действительно чувствовал себя их вожаком. Ответственным за группу.
Пройдясь по квартирам на верхних этажах, мы с Флинтом обнаружили несколько растерзанных трупов, от которых мало что осталось. Я опознал только двоих. Другие останки идентификации уже не поддавались. Стоит отметить, что часть терапогов пыталась укрыться от экрофлониксов в одной из квартир. Они даже сообразили найти убежище с металлической дверью, но вот запереться изнутри ума им уже не хватило. Исходя из того, что теперь она была распахнута настежь, экрофлониксы недолго с ней провозились. Внутри всё было перевёрнуто и заляпано кровищей. Огрызки костей и кишок валялись повсюду.
Что же касается моего приятеля Туя, то его я нашёл забившимся под ванну, в трёхкомнатной квартире на седьмом этаже. Он зацепился за трубу, и, скорее всего, застрял. Даже хищникам не удалось его вытащить, и они обгрызли лишь то, до чего смогли дотянуться - почти всю правую часть туловища. Вот уж кого мне действительно было жаль - так это его. И хотя я понимал, что ничего не мог для него сделать, чувство вины продолжало меня преследовать ещё очень долго. Ведь экрофлониксы пришли только лишь потому, что я напал на Хромого. А бедняга Туй пытался меня отговорить. Пытался как мог. Но я был слеп и глух.
На родник мы сходили успешно. Я даже пожалел, что не захватил канистру. Но этот поход всё равно был скорее разведывательным, нежели промысловым. И мороз ощутимо пробегал по коже, оттого, что повсюду мы встречали следы недавнего пребывания экрофлониксов. От огромной туши мясника они оставили лишь обглоданные кости. Ручей возле родника затоптали и размесили, превратив в болото. К счастью, источник был не загажен, и до него ещё можно было добраться, не утонув в грязи.
После нашей небольшой прогулки, расставшись с Флинтом, я захотел проведать альму, и узнать, чем же он недоволен. Но тот демонстративно молчал, не отвечая на вежливые призывы, поэтому я не рискнул заходить в его жильё без разрешения. Наверное, когда Райли притащит ему еды, настроение у него улучшится, а пока что к нему лучше не соваться.
Райли вернулась с охоты слегка запоздало, и первым делом отнесла мясо нашему сторожу. Я с ней не ходил, но, по её словам, тот принял подношение благосклонно. Он не мучил изгнанницу своими псионическими ударами, но та всё равно вернулась взбудораженной, словно пережила стресс. Она напомнила меня самого, когда я впервые вернулся с одиночной прогулки. Такое же перевозбуждённое состояние, пронизанное нервозностью. Райли не любила кормить альму, но заставляла себя это делать, чтобы перебороть свой внутренний страх перед ним. Правда, долго ей этим заниматься не пришлось, потому что вскоре это начну добровольно выполнять я, чем заметно обрадую подругу. Конечно, перспектива общения с белым шаманом вдохновляла меня не больше чем Райли, но это лишь на первых порах. Затем всё изменится.
На гибель терапогов, охотница отреагировала полнейшим безразличием.
-Сожрали? Всех? Ну и что? -устало развалившись в кресле, зевнула она.
-Ничего. Просто. Я к ним уже успел привыкнуть.
-Было бы к чему привыкать. Рано или поздно, их бы всё равно кто-нибудь сожрал. Так что, не велика потеря. А за информацию о роднике - спасибо. Завтра пойдём за водой.
Ей действительно было на них наплевать. Наверное, и мне нужно было как-то обуздать свою мягкотелость, по крайней мере, пока я здесь нахожусь.
В целом, ситуация стабилизировалась. Жизнь опять входила в привычные берега, и Райли вновь стала такой, как раньше: спокойной и тихой. Я уже соскучился по её нормальному образу. Нервозность и резкость делали изгнанницу похожей на взбалмошную стерву. И это не нравилось ни мне, ни ей самой. Теперь же, когда всё немного уладилось, со мной опять была старая-добрая Райли, бесшумно скользящая по дому, и выполняющая свои обыденные хлопоты.
Я заметил, что после возвращения из нашего последнего похода, она стала меньше времени уделять своим секретным экспериментам, и, вместо этого, переключилась на мои тренировки. Всю неделю, до самого отправления в Апологетику, мы упорно тренировались, тратя на это большую часть свободного времени. В основном, я обучался владению ножами. Как бы там ни было, а я делал успехи, и вскоре начал понимать, что беготня с мачете - это не путь настоящего воина-изгнанника, главным орудием которого, всё-таки, должен быть лёгкий и удобный нож. Преимущество которого особенно чувствуется под действием ай-талуковых стимуляторов, когда мачете, по ощущениям, начинает весить килограмм десять. Им уже не помашешь на большой скорости. Другое дело - нож, не перегружающий руку, не увеличивающий инерцию, и оперативно меняющий направления удара, когда это особенно необходимо.
С такими ножами я и тренировался. Сначала на груше, набитой соломой, затем, на тушах гиппотрагусов, и наконец, на панцирных шипомордниках. В итоге сломал два лезвия сначала об кость, потом, об панцирь. Разумеется, будь я под ай-талуком, выверял бы удары идеально, но Райли учила меня драться в реальном времени. Это было не в пример сложнее. Мозолищи натёр до локтей. Суставы ломило так, что по ночам я выл волком от боли. Но перетерпеть всё это было необходимо. Зато показатели мои росли не по дням, а по часам. Сначала перестал ронять нож при быстром выхватывании из ножен. Затем, научился моментально перехватывать рукоять в боевое положение. И, наконец, научился мастерски колоть, и профессионально резать. В этом деле, как я понял, главнее всего унять дрожь. Твёрдая рука - залог успешного удара. Если руки трясутся - всё, ты проиграл. Наверное, тот же принцип заложен в работе хирургов. Невозможно сделать точный надрез, не имея в руках твёрдости.
Райли была очень довольна результатами тренировок. В спарринге, на пластиковых игрушечных ножиках, она меня всегда уделывала, что поначалу серьёзно меня угнетало, пока я не понял, что здесь главное не победа, а сам бой. Когда ты наблюдаешь за своими и чужими движениями. Анализируешь их. Запоминаешь выпады, блоки и контрудары. Ищешь бреши в защите, а если противник их закрывает - ищешь новые. На этом и строится бой. Вот тогда мне стало интересно, и каждое очередное падение, либо тычок тупым клинком в грудь, или в шею, вызывали у меня лишь приливы азарта. После чего, наружу машинально рвался рык - 'Давай ещё! По новой! Нападай!' Это было здорово.
Через четыре дня Райли возьмёт меня на самую настоящую охоту, и я добуду гиппотрагуса. Правда, подранка, но всё-таки! Здесь мне очень помогли тинкины уроки планирования засады. Быстро сориентировался на местности, выбрал подходящую лёжку, замаскировался, дождался, когда Райли погонит стадо на меня, выбрал самого слабого, и решительно бросился вперёд. Рывок, и гиппотрагус мой! Психологически нелегко было его убивать. Умирающий зверь кричал словно ребёнок, что глубоко врезалось в мою память. А Райли наблюдала за моими действиями, анализируя, как я обездвиживаю жертву, как наношу последний удар, и как при этом себя веду. Во время данного процесса, для меня тоже открылось немало новых умозаключений. Например, понял, что жалость - это злейший враг охотника. И что, желая как можно скорее избавить жертву от мук, я лишь продляю её агонию необдуманными и неудачными действиями. Истинный охотник - это не тот, кто наслаждается мукой жертвы, но и не тот, кто проникается к ней состраданием. Истинный охотник находится за пределами этих страстей. Его разум холоден, и свободен от каких-либо эмоций. Удар - и добыча затихла. Её конечности ещё подрагивают в конвульсиях, из горла исходит последний хрип, и сердце останавливается навсегда. И здесь уже воочию начинаешь понимать, что настоящая охота - это не развлечение, и не спорт. Это борьба за выживание. Я убил, значит сегодня буду сыт. И нет в душе ни гордости, ни жалости о содеянном. Просто обыденность. Жуя траву, в этом суровом мире долго не протянешь. Только мясо даёт энергию и силу.
Наверное, я бы мог стать настоящим охотником, если бы пожил в Иликтинской зоне подольше. Но времени осталось лишь на то, чтобы постигнуть азы. В принципе, для того, чтобы выбраться из города, мне этих навыков вполне хватило. А теперь, когда я снова живу в мире людей, мне уже не нужно охотиться. Да и не хочется ни капли. Убивать ради удовольствия и развлечения я так и не научился.
Возвращаясь к теме наших тренировок, стоит упомянуть, что помимо владения оружием, Райли натаскивала меня на взаимодействие с аномалиями. Это была экстремальная практика, в условиях, 'приближённых к боевым'. Учительница выводила меня в незнакомый район, и заставляла из него выбраться иным путём, нежели тот, по которому мы пришли. На занятиях она ходила у меня за спиной, и, если что, останавливала. Но всё равно было тяжеловато. Особенно, когда смертельная ловушка срабатывала в непосредственной близости. Здесь главное не трухануть, и не отпрыгнуть, повинуясь инстинкту, в другую сторону - где незаметно поджидает другая аномальная дрянь. И всё это мне нужно было постичь, набираясь выдержки и внимательности.
Экзаменом стал самостоятельный выход в аномальный район, уже без сопровождения Райли. Я выбрался живым, но одежду после этого можно было отжимать. Пропотел насквозь, несмотря на холодную погоду. За что и получил выговор, вместо одобрения. Нельзя нервничать, нельзя потеть. Теряешь драгоценную влагу, и становишься уязвимым для холода. А там, глядишь, и воспаление схватил, что равносильно концу всех надежд. Поэтому, преодолев свой страх и быстро переодевшись в сухое, я в этот же день повторил выход на аномальную территорию, хотя Райли рекомендовала мне повременить, и повторить вылазку на следующий день. Но я настоял на своём, убедив её, что готов уже сейчас. И это была правда. Плюнув в лицо смерти, я сосредоточил всё своё внимание, и не торопясь, постепенно, метр за метром, пересёк опасный пустырь по диагонали. Было ли мне страшно? Да не то слово! Как при таком раскладе не напрягаться и не потеть - я просто не представлял. После схлопнувшейся в трёх метрах от меня 'Канители', которая на моих глазах свернула ржавый кузов от самосвала в спираль, сделав его похожим на раковину огромной улитки, почувствовал, что покрываюсь испариной, но тут же взял себя в руки, и, не шевелясь, стал приводить дыхание в порядок. Нелепо об этом писать, но в тот самый миг я почему-то вспомнил Карлсона, с его знаменитым 'Спокойствие! Только спокойствие!' Вспомнил, и успокоился. Смертельная угроза, окружившая меня, тут же потеряла свою серьёзность. Я просто перестал воспринимать её как 'убивающую меня', и начал воспринимать как 'пока не убившую'. Наверное, вам это трудно понять, но поверьте на слово - это огромная разница. Я открыл глаза и увидел вокруг себя пустырь. Обычный пустырь, на окраине города. С одной стороны - заросший лесом овраг, с другой - заброшенные трёхэтажные здания. Мне нужно дойти до во-он того магазина, с вывеской 'Обувь для вас', где меня дожидается Райли. Делов то. Но сразу идти нельзя. Надо сначала постоять. Посмотреть. Понаблюдать. Что я вижу? Что мне кажется странным, нетипичным? Торопиться некуда, времени вагон. Тише едешь - дальше будешь. Или как говорила Райли - 'по незнакомой местности идут глаза, и лишь потом ноги'. Глаза - это бессмертные разведчики, которых запускаешь вперёд. С ними ничего не случится, и они не попадут в ловушку, но обнаружат её. Это оказалось верным на все сто процентов. Когда не торопишься, и по нескольку раз анализируешь один и тот же подозрительный участок, то рано или поздно обнаруживаешь признак той или иной ловушки. Муторное занятие, утомляющее, зато сохраняющее жизнь. Три десятка метров я прошёл, наверное, часа за три. По часу на каждый десяток. Но прошёл живым и невредимым. Сделал две лёгкие ошибки, едва не стоившие мне жизни, однако не позволил им меня деморализовать. Вместо этого, замедлив скорость своего продвижения, с удвоенной бдительностью начал просматривать окружающие кусты, ямы, металлолом. На самом деле, ловушек на пустыре оказалось не так уж и много. Не зря пожертвовав скоростью ради внимательности, я вычислил большинство из тех, что находились у меня на пути. Там - трава причудливо завёрнута, там - колышек слегка вибрирует, здесь - ветер дует, а листья на деревце не колышутся. Казалось бы, мелочи, которые с наскоку и не определишь, но стоит просто обратить на это внимание, как они открываются, разоблачая себя.
Тогда, после моего успешного реванша, Райли пощупала мой лоб, не мокрый ли, после чего, наконец-то, похвалила меня. Тот случай, когда я пренебрёг её рекомендацией, был исключением. Я всегда слушался учительницу беспрекословно. После занятий, я обычно отправлялся 'в свободное плаванье'. Так я называл свои осторожные прогулки по незнакомым местам внутри территории Райли, и даже за её пределами. Несколько раз сталкивался с представителями фауны, с большинством из которых удавалось разойтись мирно. К примеру, против стрекоз я разработал уникальную тактику. Заслышав над головой знакомый стрёкот, просто хватаешь палку, и швыряешь в воздух. Совершенно не обязательно метить в стрекозу, достаточно подбросить её как можно выше, вложив в этот бросок как можно больше злости. И стрекоза тут же улетает. Не знаю, что её так пугает, тем более что ни в одну из них я так ни разу и не попал. Видимо стрекозы опасаются не палки, а выброса негативной энергии, который я произвожу во время броска. Так это, или не так, какая разница? Действует, и замечательно.
Именно в те дни, прохаживаясь по окрестностям, я чуть не нарвался на уже упомянутую 'Вертушку Кориолиса', и то, что сумел её избежать, считаю большой удачей. Всё-таки риск подобных прогулок был довольно велик. Зато я встретил несколько новых видов живых существ. Например, удивительных кольцевиков. Я так и не понял, то ли это змеи с лапками, то ли очень длинные ящерицы. Их необычность заключается в манере передвижения. Почуяв опасность, кольцевик сворачивается в кольцо, закусив собственный хвост, и, отталкиваясь коротенькими лапами, катится колесом. При этом он может пружинить, подпрыгивая довольно высоко. Забавная и редкая зверушка.
Или же фотоморфы. Мелкие твари, похожие на сапфирно-синих жаб. Эти гады пользуются необычайной системой защиты. Их кожа покрыта специальным химическим слоем, который, при возбуждении, вызывает ярчайшую вспышку, сравнимую, наверное, только с работой сварочного аппарата. Слепит неподготовленный глаз моментально. Конечно, после первой вспышки, ослепнуть как следует не успеваешь, но сволочные фотоморфы не останавливаются, и, прыгая из стороны в сторону, продолжают сверкать. При этом в глазах появляются всё новые слепые пятна, постепенно заполняющие обзор целиком, и рассеивающиеся довольно долго. Солнечные очки спасают, но лишь отчасти. Фотоморфы всегда успевают вспыхнуть неожиданно. Сами по себе они безвредны, но их опасность кроется в том, что, ослепнув от их сверкания, можно стать лёгкой добычей поджидающего в засаде хищника.
Но самой неприятной была встреча с так называемым 'прометеевым орлом'. Вот уж действительно ходячая пакость. Нашёл я его далеко от нашего дома, в тупике. И, по неосторожности, приблизился, чтобы рассмотреть. Это было большой ошибкой, потому что с того момента орёл привязался ко мне как банный лист. Выглядело это существо довольно отталкивающе, и не имело с птицами вообще ничего общего. Точнее сказать, это были два существа, и одно паразитировало на другом. Как я понял, в основе биологической конструкции находился бывший человек: то ли горожанин, то ли мародёр - это уже не известно. У него сохранилось тело и конечности, а на спине, словно фиолетовый пульсирующий рюкзак, висело существо-паразит. Оно заволакивало живым 'капюшоном' голову жертвы, а грудь и живот плотно оплетало какими-то трубками-щупальцами. Можно сказать, что два организма срослись воедино. Паразит управлял безвольным телом жертвы, заставляя её медленно ковылять туда, куда он прикажет, и атаковать то, что считает добычей. Кожа раба выглядела тоже весьма странно - нежно розовая и полупрозрачная. Казалось, что сквозь неё видно мышцы и сухожилия. А кости на руках и ногах были сильно искривлены.
Испуская протяжные постанывания, и даже что-то напоминающее слова мольбы, эта гадкая жизненная форма начала приближаться ко мне. Так как я не знал, что это, и как с этим бороться, то решил просто убежать. Труда мне это не составило, потому что прометеев орёл ковылял крайне медленно. От него можно было спокойно уйти быстрым шагом.
Вернувшись домой, я рассказал о своей находке Райли, спросив, не знает ли она, что за жуть мне попалась. Реакция охотницы была неожиданной. Она начала ругать меня за легкомысленность, после чего сообщила, что я только что подцепил жуткий 'геморрой', и что теперь эта тварь от меня не отстанет. Я не понял, почему она этим так обеспокоена, ведь монстр меня даже не догнал, и попросил её дать разъяснения, а когда получил - стало ясно, что проблема у меня действительно появилась.
Прометеев орёл - это зараза из зараз! Паразит не просто контролирует человеческое тело, но, по всей видимости, оставляет его в сознании, используя разум жертвы для управления моторикой, или каких-то иных необходимых ему манипуляций. Функционирует так же и нервная система, отчего раб, наверное, испытывает боль. Однако, человеком его уже невозможно назвать, поскольку большую часть человеческих тканей успели вытеснить ткани паразита.
Паразит обладает феноменальным чутьём, и, единожды уловив запах добычи, начинает её преследовать, на какое бы расстояние та не удалилась. Причём его перестают интересовать другие потенциальные жертвы. Если выбор сделан, то он будет идти за ним до конца. Рано или поздно добыча потеряет бдительность, или просто устанет. И тогда орёл с лёгкостью прикончит её. Не через сутки, так через месяц. Он может двигаться днями напролёт, не уставая. И ему не нужна дополнительная пища, потому что он поедает сам себя. Именно так, каждый день, в определённое время (обычно вечером), прометеев орёл останавливается, и начинает грызть внутренности своего раба, причиняя тому страшную боль, судя по леденящему кровь вою и стонам, которые я слышал каждый вечер. В результате, проходя через пищеварительный тракт хозяина, переработанная пища превращается в строительный материал. Вещество, из которого состоят выделения паразита, впрыскиваемые обратно в организм раба, воздействуя на его внутреннюю структуру, очевидно, на клеточном уровне, вызывает невероятно быструю регенерацию тканей, восстанавливая изъеденные внутренности всего за несколько часов. В пищу паразиту идёт, в основном, печень, благодаря чему этот урод и получил своё название.
Но это были ещё цветочки. Ягодки крылись в другом. Оказалось, что сволочной прометеев орёл - чемпион по живучести! Убить его, практически, невозможно. Хищники игнорируют это природное недоразумение, из-за выделяемого паразитом вещества, влияющего на вкусовые качества мяса раба. А изгнанники, пытавшиеся его убить, сталкивались с пренеприятнейшим фактом. Даже изрезанный и искромсанный прометеев орёл способен воскресать и полностью восстанавливаться менее чем за сутки! Паразит активирует регенеративную функцию на полную мощь, в результате чего, порабощённый организм буквально восстаёт из праха. Фрагменты, которые невозможно регенерировать, паразит заменяет собственной тканью. Именно поэтому, встреченный мной экземпляр и выглядел как полупрозрачная, кривоногая и криворукая кукла. Многократно переломанные и раздробленные кости, разорванные, посечённые и выдранные мышцы, восстанавливались как попало. Лишь бы вернуть рабу способность держаться на ногах, и хоть как-то передвигаться. Ну а питался он через хозяина, голова которого была похожа на пылесосный шланг, с щётками зубов внутри. Обычно она висела, прилипнув к солнечному сплетению раба, но когда монстр захватывал добычу, или просто приближался к ней на короткое расстояние - тут же вытягивалась в её сторону, как змея, и норовила впиться, чтобы впрыснуть дозу яда, от которого жертва быстро потеряет способность сопротивляться.
И вот, представьте себе, я стал объектом охоты этой нечисти. До последнего мне казалось, что Райли всё немного драматизирует, и я хорошо запутал следы. Но на следующий день прометеев орёл поджидал меня уже за воротами. Я чуть не обделался, когда открыл дверь, и увидел перед собой это качавшееся, протяжно замычавшее чучело. Тут же захлопнул дверь у него перед носом, и дал волю эмоциям. Услышав мою нецензурную брань, из дома примчалась Райли, которая, распахнув дверь, врезала мутанту ногой, отчего тот брякнулся на землю, затем прижала его к земле, перехватив рукой жало, и быстрыми движениями перерезала какие-то сосуды, из которых зафонтанила бурая кровяная жидкость. Паразит сдулся, как воздушный шар, и затих. Вместе мы оттащили его в овраг, и сбросили в трясину. И это конечно не помогло. Через несколько часов, он, весь покрытый болотной грязью, уже опять ошивался под нашими окнами.
Райли поставила мне условие, что пока я не избавлюсь от этого прилипалы, ни в какую Апологетику она меня не поведёт. На вопрос 'что мне делать?' - не могла посоветовать ничего конкретного. Сама она никогда на орлов не нарывалась, а другие изгнанники пытались извести их самыми различными способами: давили тяжестями, шинковали на крошечные кусочки, травили кислотой, закапывали - всё тщетно. Эти бессмертные мутанты всё равно возрождались, сращивались, откапывались, выбирались из пут и из-под завалов. Им всё было нипочём. Кое-кто из изгнанников, на свою голову, даже попытался хирургическим путём отделить паразита от раба, но сделал только хуже себе, потому что в результате паразит с остатками рабской ткани мутировал в совершенно жуткого ксеноморфа, и превратил незадачливого изгнанника в своего нового раба. Поэтому, из всего перечисленного я сделал вывод, что эффективнее всего просто замуровывать этих тварей в какой-нибудь наглухо закрытой камере, откуда им выбраться будет физически невозможно.
В принципе, этот урод особо меня не доставал. Стоны, кашель и топот выдавали его с головой, а медлительность позволяла мне справляться с ним без ай-талука. Поэтому, в первые дни, я воодушевлённо отрабатывал на нём приёмы ножевого боя, закрепляя только что пройденные упражнения с учительницей-Райли. Отличная была груша для битья. Распаляясь отвращением и раздражением, которое он у меня вызывал, я с яростью набрасывался на это жалкое отродье, погружая нож по самую рукоятку в трясущуюся, упругую плоть, рассекая её и проворачивая лезвие. Отсекал паразиту его отвратительные отростки и с хрустом ломал конечности. В общем, зверствовал по страшному. Пока мне это не надоело. А надоело очень быстро.
Как-то поутру эта сволочь, подкараулив меня за углом, едва не присосалась к плечу. Эх, я и отпрыгнул тогда! А потом, матерясь, изрубил тварюгу мачете, расчленил, и растащил останки в разные стороны, как можно дальше друг от друга. Пока возился, устал как проклятый, и перемазался в липкой гадости, заменяющей монстру кровь. Моё терпение было на пределе. Чтобы успокоиться, сходил навестить альму, а когда вернулся, увидел, как ползающий на одной культе прометеев орёл, за которым гирляндой волочились свежеотрастающие потроха, найдя собственную отрезанную ногу, с жадностью в неё вгрызается. Меня чуть не вырвало на месте от этого зрелища. И вот тут моему терпению пришёл конец.
Дождавшись, когда он восстановится, я повёл его прочь от нашего дома. Пришлось забраться так далеко, как я ещё ни разу не забирался без Райли и Тинки. Моей целью была заброшенная стройка. Точнее, заросший котлован, утыканный сваями. Я видел его издали, во время одной из своих прежних вылазок. Место было опасное. На другой стороне котлована заметил рыщущих неоконисов. Но они заботили меня гораздо меньше, чем надоевший до ужаса прометеев орёл. Пока тот ковылял за мной по пятам, я, добравшись до края котлована, успел хорошенько его изучить. И вскоре заприметил глубокий бетонный колодец, на дне которого поблескивала маслянистая вода. То, что нужно. Остановившись на самом краю, подпустил к себе монстра поближе. Тот подошёл почти вплотную, потянувшись ко мне своими граблями и уже нацелив мерзкий рот-жало. В этот момент, я со всей силы пнул его в брюхо, отправив в непродолжительный полёт до самого дна.
-Да! Вот так тебе! -заорал я вдогонку, и, не зная, что ещё крикнуть, добавил. -Это Спарта, сволочь!
В общем, вопил всякую чушь. Настолько сильно во мне клокотала накопившаяся злоба, граничившая с психозом, и требующая выхода. Выпустив пар на краю колодца, я успокоился и начал собираться с мыслями. Слыша, как где-то внизу подвывает и плещется прометеев орёл, беспомощно скользящий руками по заплесневелым бетонным стенам, не в состоянии выбраться наружу, я понимал, что наконец-то от него избавился. Трудно поверить, что это убожество могло так сильно вывести меня из равновесия. Значит, так они и охотятся - изматывают, сводят с ума, превращают в психа, а затем, дождавшись, когда нервная система жертвы расшатывается, лишая её внимательности и реакции, делают своё черное дело. Ведь для пополнения запасов и насыщения пищевого цикла, паразиту требуется дополнительный биологический материал. Но в этот раз добыча оказалась ему не по зубам. Пусть теперь сидит на дне колодца, и воет, как чёртова ведьма. Шуршание неоконисов по кустам, за сваями, начало приближаться, становясь подозрительным, и я решил убраться из котлована, пока не стал их обедом. Дело было сделано. Больше прометеев орёл не появлялся.
Вся эта волокита с привязавшимся ко мне мутантом тоже стала для меня своеобразным испытанием, в процессе которого я начал замечать за собой не вполне нормальные порывы, а именно, внезапные вспышки бессмысленной агрессии, когда я набрасывался на врага и полосовал его ножом до полного изнеможения. Сначала это заметила Райли, затем - альма. После чего мне самому стало понятно, что это уже не обычные приступы злобы, а что-то из области психопатологии. И об этом стоит серьёзно задуматься. Ведь я никогда не впадал в подобное буйство. Да и вообще, по жизни, не был злым и агрессивным. Значит, какой-то психический сдвиг всё это время дремал где-то внутри меня, ничем себя не проявляя, как мина замедленного действия, и вот, под действием побуждающих обстоятельств, таймер включился, начав превращать меня в кого-то другого. В того, в кого я совсем не хотел превращаться. Хорошо, что я над этим задумался, и вовремя остановился, постаравшись максимально заглушить потоки рвущейся из меня ярости. А избавившись от прометеева орла, я окончательно избавился от этой напасти, восстановив свой психический баланс, и вновь обретя полный контроль над рассудком, что несказанно поможет мне в недалёком будущем. Вместе с этим, я начал лучше разбираться в самом себе, научился открывать внутренние резервы, и блокировать нежелательные порывы на самой начальной стадии. Труднее всего оказалось найти гармонию с самим собой. И в этом мне очень помог альма, общение с которым открыло мне глаза на многие вещи. Об альме, а точнее об Аверьяне Васильевиче Никанорове стоит поведать отдельно.
******
Как я уже упоминал ранее, белый шаман поначалу не был настроен на общение. Обосновавшись на новом месте, старик сразу замкнулся в себе, и, как мне показалось, избрал позицию нелюдимого буки, грубого и вечно всем недовольного. Натуральный Бабайка, как его называла Тина. Но его недружелюбная отстранённость была напускной. Немного освоившись и привыкнув к новому месту, призрачный сосед стал выходить со мной на контакт. Казалось, что добиться его внимания нечеловечески сложно, однако, это предубеждение оказалось ложным. Разговорить альму и втереться к нему в доверие не составило почти никакого труда. Но, обо всём по порядку.
Я вызвался относить альме угощение по двум причинам. Во-первых, мне захотелось 'разгрузить' Райли, для которой это занятие было как острый нож к горлу. Во-вторых, мне самому было интересно, что замышляет непредсказуемый старик, и чего от него можно ждать.
В условленное время, взяв мясо, я отправился в гости к соседу. Райли предупредила, что подношение нужно оставлять в специальной коробке, которая стоит прямо у дверей квартиры. При этом, заходить в саму квартиру ни в коем случае нельзя.
Зайдя в коридор, я поздоровался.
-Здоровее видали, -послышалось из-за двери.
Впервые шаман подал голос.
-Я Вам угощение принёс.
-А почему ты, а не твоя страшила?
-Она... Э-э, заболела немного.
-Чем? Воспалением хитрости? Ладно, оставь в ящике у входа, и катись.
Осмотрев ящик, я понял что открыть его крышку полностью было нельзя, из-за намотанной на ней цепи, сомкнутой замком. Возможно было лишь приподнять её слегка, что я и сделал, бросив мясо внутрь. А после, вместо того чтобы уйти, постучался в дверь.
-Кто там?
-Это опять я - Писатель.
-Я же тебе сказал, топай отсюда.
-Да я слышал.
-И почему не топаешь?
-Хотел узнать, не нужно ли Вам ещё чего-нибудь?
-Не нужно, благодарствую...
После паузы, продлившейся несколько минут, я вновь постучал.
-Ты всё ещё здесь?
-Вы же сами это прекрасно знаете.
-Писатель, оставь меня в покое!
-Не хочу.
-А чего хочешь?
-Хочу в гости зайти. Можно?
-Я не жду гостей. Уходи, и не зли меня.
-Да я только на минутку. Мне интересно посмотреть, как Вы устроились.
-Вот привязался. Хорошо. Заходи. Ноги вытирай!
Дождавшись разрешения, я открыл дверь и шагнул за порог. В голову ударил прилив, и по телу пронеслось электрическое покалывание. Качнувшись, я ухватился за вешалку. Что ещё за фокусы? В глазах зарябило, а когда прояснилось, то я пошёл на свет, льющийся из комнаты, откуда доносилось бормотание радио.
Вместо промёрзшего и опустошённого помещения, я увидел обычную, жилую квартиру, с целой мебелью, новыми обоями и коврами. Раздвинув руками наборную, декоративную шторку, закрывающую межкомнатный проём, вошёл в зал, где увидел хозяина, восседавшего в кресле.
Старик выглядел хмурым и каким-то уставшим. Одет он был во фланелевую рубашку, трико и тапочки. Обычный одинокий дед.
-Ещё раз здравствуйте, -заулыбался я. -Ух, ты! Как у Вас тут уютно стало!
-Как было, так и есть, -пробурчал тот. -Это иллюзия. Не понял, или прикидываешься?
-Да понял-понял. Я про иллюзию и говорю. Её же тоже нужно суметь создать.
-Да чего там уметь? Было бы желание.
-У меня, например, тоже есть желание создавать иллюзии, но я не умею. Научите?
-Обойдёшься. Посмотрел, и буде! Топай до хаты. И своей страшиле передай, чтобы не отлынивала от обязанностей. Болящая, тоже мне.
-Почему Вы так хотите от меня избавиться, Аверьян Василич? Неужели Вам не скучно тут сидеть одному?
-А почему мне должно быть скучно?
-Людям свойственно общаться. Без общения наступает тоска. Вы столько времени прожили в одиночестве. Представляю, каково Вам было.
-Не представляешь. И не надо об этом.
-Хорошо. Не буду... Просто мы с Вами немного похожи. Я, как и Вы, застрял в чужом мире, где кроме меня людей нет вообще. Есть изгнанники. Но они... Немного другие, что ли. И, если честно, я скучаю по людям. Особенно я это почувствовал в Призрачном районе, где всё было очень похоже на мой родной мир. Впрочем, вижу, что Вам это не интересно. Простите. Мне действительно нужно уйти.
-Подожди, Писатель, -старик зыркнул на меня из-под бровей. -Ты правда считаешь, что я - человек, а не... Ну, там, призрак, или что-то вроде?
-Абсолютно. Вы потеряли тело, но не лишились разума. А человек живёт, пока живёт его разум, я так считаю.
-Ну, допустим. Присядь, посиди со мной, если хочешь.
-Спасибо, -я уселся на кресло напротив него.
-Чего ты так на меня смотришь? Как на обезьяну в зоопарке, честное слово.
-Вовсе нет. Вы меня, конечно, простите за дерзость, но вот я гляжу на Вас и думаю. Ну не похожи Вы на шамана ни капельки. Я, конечно же, никогда не видел живого шамана. Только по телевизору: В научных передачах и в художественных фильмах. Но всё равно, мне кажется, что Вы к ним не относитесь.
С тревогой в душе, я ждал, что альма разозлится, или обидится, но вместо этого, он простодушно рассмеялся.
-Не похож на шамана, говоришь? Хе-хе-хе. Ну, наверное, потому, что я на самом деле никакой не шаман. Дед был настоящим шаманом, это да. А я увлёкся этим делом относительно недавно. Ну а раньше был ярым материалистом, ага. Хотя, почему раньше? Я и сейчас, в общем-то, им остаюсь. Верю, что всё во Вселенной можно обосновать логически, с научной точки зрения.
-Шаман-материалист? Но как такое возможно?
-О-о-о. Ещё как возможно, Писатель, ещё как возможно. Думаешь я верю во всю эту астральную ерунду? В духов? В какие-то божества? Нет, конечно. Все эти камлания и антураж - всего лишь способ не сойти с ума. Видишь ли, какая хитрая штука получается. Человеческий разум крепок лишь до той поры, пока он в состоянии найти объяснение происходящему. Когда же начинают твориться вещи, выходящие за пределы понимания, то остаётся два пути: Либо рехнуться, в безуспешных попытках постичь непостижимое, либо свести все умозаключения к единому знаменателю, а именно, 'всё, что выходит за рамки обыденности - есть божественное проявление, недоступное простому смертному'. Замкнуть все неразгаданные загадки на Боге - лучший способ избавиться от головной боли, связанной с поиском ответов на сложные вопросы. 'Почему всё так случилось? На всё воля Божья'. Коротко и ясно.
-Что-то я не совсем понимаю, причём здесь шаманизм?
-При всём при том же. Шаманство, как и религия, по-сути своей, абстрагирование от науки и замыкание на божественных, или потусторонних проявлениях. Когда попадаешь в такую ситуацию, как я, очень трудно удержаться наплаву. Самое обидное, что на каком-то подсознательном уровне ты понимаешь суть происходящего, но рационально обосновать никак не можешь. Был бы я, к примеру, Ломоносовым, возможно и нашёл бы ответ. Был бы Эйнштейном - нашёл бы его наверняка. Но я не настолько умён. Хоть и дружил с физикой в своё время. Ну, когда ещё был обычным человеком, из плоти и крови. А после того, как это случилось... Я ведь был не один такой. Кому так же 'повезло'. Были и другие. Я видел, как они сходят с ума, друг за другом, от безысходности. Превращаются в безумных вампиров, пытающихся утолить свой энергетический голод за счёт несведущих. Я не хотел становиться таким, но чувствовал, что это неизбежно. И тогда я вдруг вспомнил про своего деда-шамана. Как он учил меня концентрироваться, входить в транс. Как рассказывал про 'тонкий мир', где обитают добрые духи. Раньше я считал это мракобесием и бредом необразованных стариков, но когда самого прижало, и стало понятно, что выхода больше нет, всё, что мне оставалось - это спрятаться за дремучими дебрями дедовских наветов. Благодаря этому я спасся и сохранил свой рассудок.
-Теперь мне всё понятно, -кивнул я. -И, знаете, я нисколько не разочарован, что Вы не шаман, а обычный человек. Напротив. С обычным человеком и общаться проще. Пожалуйста, расскажите мне о себе.
-Тебе это правда интересно?
-Очень!
-Странно. За всю мою долгую жизнь, никого моё прошлое особо не интересовало. А ты вдруг интересуешься. Почему?
-Почему?! Передо мной сидит внук настоящего шамана! Единственный выживший иликтинец! Человек, умудряющийся существовать без тела! Мастер, способный создавать иллюзорные миры, и обращающий в бегство огромных экрофлониксов, как крошечных мышек! Вы - уникальный человек, Аверьян Васильевич! И я хочу узнать про Вас как можно больше.
Старик был явно поражён моим пламенным обращением. Какое-то время он даже не знал, что ответить, и я впервые заметил в его глазах неподдельное смущение.
-Я даже не знаю, с чего мне начать.
-Давайте с самого начала.
-С начала? С рождения, что ли? Да ну. Ничего особенно интересного в моей биографии не было. Ну, дед был шаманом, ну и что? Большую часть своей жизни я прожил во вполне современных, городских условиях. У деда с бабкой жил только в раннем детстве. Они были юкагирами. Это такой очень маленький северный народец, который когда-то был многочисленным, но постепенно вымирал, ассимилировался другими народами. Всё дело в менталитете юкагиров: добрых, честных и совершенно не воинственных людей. Испокон веков, юкагирские общины жили в гармонии с природой. Как и другие северные народности, это прекрасные охотники, рыболовы, следопыты и собиратели таёжных даров. Народ простой и неграмотный. Что и понятно. Когда вся твоя жизнь зависит от того, сколько дичи ты настреляешь, или сколько рыбы наловишь - тут уже становится не до интеллектуальных размышлений. Главная задача - пережить очередную суровую зиму, при этом не замёрзнув и не околев от голода. Когда пришли коммунисты, началось повальное насаждение грамотности. До сих пор помню плакат, который висел у нас дома - 'Ребёнку место в яслях, а не в тундре!' Ну, так вот, на волне этой пропаганды, детей из общин и стойбищ начали в добровольно-принудительном порядке свозить в райцентры, в интернаты. Среди таких детишек была моя матушка. Девочка не большого ума, зато чрезмерно любознательная. Учиться ей было трудно, но она очень старалась, тянулась к знаниям. Так закончила школу, поступила в Якутский медицинский техникум, и там, во время практики, познакомилась с моим отцом.
-Он был доктором?
-Да. Очень хорошим, кстати. В Якутск попал по распределению. В итоге так там и остался. Маму он очень сильно любил. Называл её 'моя якутяночка', хотя она и не якутка вовсе. Крепкая у них семья была. Отец был человеком необычайно умным. А матушка до самой смерти сохранила детскую любознательность. Муж для неё был кладезем знаний, ну а тому, в свою очередь, нравилось подолгу разъяснять ей те или иные прописные истины, как ученице. Поэтому, у них сохранялась полная идиллия.
-Вы говорили, что Ваш отец был русским.
-Да, русским. Более того, он был упёртый коммунист.
-И это не помешало ему найти общий язык с родственниками Вашей матушки? В особенности, с её отцом?
-Ничуть не помешало. Там же всё было по любви и по взаимному согласию. А национальных конфликтов в тех краях я вообще не припоминаю. Юкагиры всегда уважали русских, а русские - уважали юкагиров. Может быть, у родственников и соплеменников по материнской линии и возникало какое-то недовольство касаемо их брака, но в открытую его никто не проявлял. Отца приняли как своего, и он всегда был почётным гостем в юкагирском селении. Меня тоже считали своим. Хоть я и полукровка. Поэтому, нет, никаких проблем в национальном вопросе мы не испытывали.
-А как же Ваш отец мирился с тем, чем занимался тесть? Разве в те времена коммунисты не боролись с шаманством?
-Боролись. И отец был, конечно же, ярым противником этого дела. Постоянно спорил с дедом, пытался его переубедить, но так и не смог. Всё говорил деду, - 'Это же мракобесие! Каменный век! Ты меня позоришь! Из-за тебя, на меня все косо смотрят!' А дед ни в какую. 'Ничё ты не понимаешь', -и всё тут. Много раз они так сходились в споре, и всё безрезультатно. Каждый оставался при своём мнении.
-Значит, репрессии Вашего деда не затронули?
-А что его затрагивать? Он же безобидный был. В последнее время стало модно рассказывать о том, что всех подряд расстреливали, гнобили в лагерях. Может бы, где-то это, конечно, и было. За всю страну отвечать не берусь. Но в наших краях борьба с шаманизмом велась преимущественно цивилизованными методами. Ликвидировалась безграмотность, детей заставляли учиться, постоянно проводились лекции среди местных жителей. Даже мой отец несколько раз такие лекции читал якутам и юкагирам. Ну а шаманов, знахарей и прочих колдунов никто сразу в расход не пускал. Сначала с ними беседовали, и лишь потом, если они не унимались, применяли более жёсткие меры воздействия. Сажали, как правило, только тех, кто имел большую власть над односельчанами. Такие шаманы считались опасными, так как в любой момент могли настроить народ против советской власти. Так же репрессиям подвергались знахари и знахарки, которые, не имея медицинского образования, занимались врачеваниями. Один раз отец рассказывал, как в каком-то дальнем стойбище на реке Лене уморили молодую женщину, пытаясь вылечить её народными средствами, вместо того, чтобы отправить в райцентр, к врачу. Знахаря, который её лечил травами и заклинаниями, посадили. Было такое дело. Ну а дедушка мой никого не трогал, и угрозы для власти не представлял. Он даже был дважды награждён!
-За что? Неужели за шаманство?
-Нет, конечно. За помощь в сохранении культурного и языкового наследия малых народов. Хе-хе. Ты понимаешь, Писатель, альмы - юкагирские шаманы, отличаются от других шаманов, например, якутских, или эвенкийских. Они не столько жрецы, сколько хранители древних знаний своего народа. Из поколения в поколение альмы бережно передавали эти знания для потомков. В первую очередь, язык и фольклор. Дед хранил в своей голове столько разных историй, легенд и сказаний, что за всю жизнь не успел пересказать мне их полностью. А сколько песен он знал... Память у старика была - дай бог каждому. С ним всегда было интересно. За это его все очень уважали. Даже отец. Хоть и не мог смириться с его шаманским статусом. Но самого деда, как человека, он безусловно уважал. И дед к нему относился очень хорошо. Как сейчас помню, после очередного спора, отец, разгорячённый выбегает из хижины, а дед спокойно говорит, -'Василий - умный начальник. Очень умный. Но слышит только свой голос. Слышал бы другие голоса - стал бы ещё умнее'. Он, кстати, его так и называл - 'начальник'. По-имени редко, и только за глаза. В селении отца все так называли. Не только дед. Сколько раз он деду говорил - 'Отец, ну какой я тебе начальник?' А тот всё равно его так называет. Наверное так юкагиры выказывали ему своё почтение. То ли слово 'начальник' для них означало что-то вроде 'господин', то ли у заключённых из окрестных лагерей это обращение переняли - не знаю, обманывать не буду. Важно, что отец с дедом, несмотря на разногласия, крепко дружили, и часто ходили вместе на охоту. Меня с собой не брали. Мал ещё был. Ну а потом война началась. Отец ушёл на фронт. Мы с мамой остались в Якутске. На время перебрались к деду. Жили у него пока война не закончилась. Переживали сильно за папу. А дед всё время говорил, -'Не бойтесь за Василия. Ворон его бережёт'. Хочешь верь, а хочешь не верь, но отца действительно что-то защищало. Сначала он воевал с немцами, потом с японцами, и за всю войну получил лишь одно лёгкое ранение. Бедро осколком зацепило. Вернулся домой только в начале сорок шестого, живым и невредимым. Вот радости-то было! Как только вернулся, сразу увёз нас обратно в Якутск. Хотели и деда с собой перетащить. Как раз в ту зиму бабка померла. Дед было согласился, и переехал к нам, в город, но прожил только полгода. Не по нутру ему была городская жизнь. Уехал обратно в тайгу. Три года ещё прожил в одиночестве и преставился.
-А кто его награждал?
-Дак, приезжали там. Сначала какая-то бабёшка-филолог. Жила у нас около недели. Занималась изучением юкагирского языка. Дед её консультировал. Ещё приезжали собиратели народного фольклора. Ну как, помнишь, Шурик из 'Кавказской пленницы'? Хе-хе. Вот, то же самое. Записывали сказки легенды...
-Тосты? -усмехнулся я.
-Не-ет, тостов не было. Песни были, это да. Танцы были. Камлания были, с бубном. Культурная программа, в общем. Дед всех очень радушно встречал. От него гости всегда уезжали довольными. Ну а потом и награды, хе-хе, нашли героя. Да-а, дед у меня был большим знатоком в области устного народного творчества. А я, к стыду своему, подкачал. Память дырявая. Почти ничего из его рассказов не запомнил. Одно только в памяти осталось. Дед часто возвращался к 'Вороньему эпосу'.
-Что это?
-Ворон - священная птица. Не только у юкагиров. Но и у большинства северных народов. Он считается создателем мира, первоосновой. Поэтому, именно ему посвящено так много легенд и преданий.
-Вы упоминали, что белый ворон - это Ваш тотем. Значит он помог не только Вашему отцу, но и Вам?
-Можно и так сказать. Я до сих пор не понимаю, реальностью это было, или безумием? Когда я заблудился во мраке, когда отчаялся, появился он, и вывел меня на свет. Удивительное дело, Писатель. Слушая истории деда, про духов, обитающих в тонком мире, я считал их небылицами. А теперь, после пережитого, всё больше склоняюсь к мнению, что эти сказки имеют под собой вполне реальную основу.
Старик разговорился. А я надеялся, что он вот-вот доберётся до действительно интересующих меня тем: проекта 'Затемнение' и катастрофы в Иликтинске. Но дед увлёкся воспоминаниями из своей прошлой жизни. Останавливать и сбивать его с мысли было бы делом неправильным. Он только что нашёл 'свободные уши', чему был несказанно счастлив. Пока он видит во мне благодарного слушателя, а не коварного добытчика информации, у меня есть шанс узнать всё то, что знает он, в полной мере. Вот я и слушал его, не торопя и не перебивая.
Дальше он рассказал мне, как после школы пошёл служить в армию, а после армии поступил в Якутский Геологический Институт и выучился на геофизика. Работал всё в том же Якутске, женился. Затем, у него появились дети: сын и дочь. На этом наша беседа закончилась, потому что наступило время сумерек, и мне нужно было спешить домой. Хоть в тот день я и не узнал того, что меня интересовало, но я возвращался в приподнятом настроении. Главное, что теперь старик Аверьян мне доверяет.
*****
На следующий день я слегка умаялся после тренировки. Да ещё к нам в гости забегала Тинка. Пока с ней поболтал. В общем, до старика добрался только под вечер, и на общение с ним у меня осталось не более полутора часов. Ожидая услышать продолжение длинной автобиографии, я уже на первых его словах начал клевать носом. Конечно же, заранее перед ним извинился, сказав, что сегодня у меня выдался непростой денёк. Аверьян Васильевич согласился, что я выгляжу усталым. Но, несмотря на его понимание, мне очень не хотелось захрапеть посреди его откровений. После такого он точно перестанет изливать свою душу. Поэтому я крепился как мог. Терпеть пришлось недолго, потому что рассказчик внезапно вырулил на ту самую колею, которую я ждал от него со вчерашнего дня. Мою дрёму живо как рукой сняло.
Началось всё с момента, когда они с семьёй перебрались из Якутска - в Иликтинск. Точнее, в Иркутск-18. Город к тому времени уже частично лишился своей секретности. После разработки нового месторождения, в нём стали заправлять нефтяники. Это был период бурного роста городской инфраструктуры. Строились новые микрорайоны, культурные учреждения и учебные заведения. Никаноров, к тому времени уже схоронивший обоих родителей, как раз работал в сфере геологии. От предложения перебраться на новое, перспективное место он не отказался. Ну а то, что это 'почтовый ящик' - его тогда не смутило, потому что тогда, по его словам, никто особо не верил, что оборонка когда-нибудь вернёт городу прежний, засекреченный статус. Холодная война завершилась. По стране шагали конверсия и разоружение. Военное градообразующее предприятие Иркутска-18, было заменено нефтяной компанией. Сам город торжественно готовили к переименованию. Перспективы маячили самые радужные. Молодой Иликтинск, растущий буквально на глазах, грозился догнать и перегнать соседний областной центр - Иркутск. К тому моменту, когда в город вернулись военные, Аверьян Васильевич уже несколько лет преподавал в Иликтинском Техническом колледже имени Антипова. К тому моменту, как он вышел на пенсию, его дети, вместе с внуками, не желая оставаться в закрытом городе, перебрались в Иркутск. За год до катастрофы, жена умерла от рака, и остался старик совершенно один.
Вчера он долго нахваливал своих детей, в красках расписывая, какие они толковые. А сегодня на него вдруг напала меланхолия, и он признался, что за целый год, после смерти его жены, дети и внучата забыли про него. Никаких вестей от них он не получал. Списывал это на их занятость, и на усложнившуюся почтовую процедуру. Но суть, конечно же, крылась в другом. О нём благополучно забыли. Наверное, именно это и озлобило бедного старика, всю жизнь посвятившего бесценным детям, которые на старости лет просто оставили его доживать свой век в одиночестве. 'Зачем им старый пенёк?' - неискренне пытался оправдать их Никаноров. - 'У них своих забот полон рот'.
Мне было жаль его. Но старческая исповедь вгоняла меня в сон.
-Я считаю, что так поступать нельзя, - подавив зевок, произнёс я, не столько чтобы поддержать собеседника, сколько чтобы самому встрепенуться и не отключиться. -Пожилые люди не заслуживают такого отношения.
-С нами тяжело, дорогой мой Писатель. К старости люди превращаются в жутких зануд и маразматиков. Ты же сам помнишь, как я с тобой поначалу, хе-хе.
-Да помню. Ну и что? 'Кто старое помянет - тому глаз вон'. Всех нас ждёт старость. И какой тогда смысл рожать детей, воспитывать их, ставить на ноги, если потом эти дети тебя бросают, и даже письмеца не напишут? Я Вам вот что скажу. Если я выберусь из города живым, то первым делом, вернувшись в Иркутск, я разыщу Ваших детей, и расскажу им про Вас.
Нужно было срочно вытаскивать его из меланхолической трясины, и выводить разговор на конкретную тему. Я спросил первое, что мне пришло в голову, -А Вы знали Новожиловых?
-Кого? -вытер слезу Аверьян Васильевич.
-Новожиловы. Эта фамилия Вам знакома?
-Мишка Новожилов, работал со мной, ещё в геологии. Он моложе меня был, лет на десять. Хороший парень.