"А сегодня маловато людей", - подумал Игорь, приникая к окуляру контрольно-пропускного пункта. Луч за пару секунд считал сетчатку глаза - и удовлетворённо пискнул, выплёвывая маленький кусочек бумаги с порядковым номером. - "Тем лучше". В первом предбаннике люди, ожидающие очереди, кучковались у перил моста, глядя на медленно проплывающие жухлые листья. Осень.
Кто-то разговаривал по мобильному. Перед входом во второй предбанник телефоны придётся оставить у охраны, вот пользуются случаем, пока можно.
-... Петро, а ты с Машенькой приехал? Моя ж ты лапочка. Хочь увижу внучечьку... Да, кореш, мы тут с Бобром и Спасом. Какое пиво, о чём ты? Эти пиндосы пасут мама не горюй. Это ваши там архаровцы водяру прям на Мосту продают. Кста, за нас выпей!.. Ты перевод получила? Ну, не плачь. Устаканится всё скоро. Да я-то откуда знаю, когда!? Что? Зуб у Чуда прорезался? Ну, не плачь, родимая..., - слышал Игорь, лавируя между группками ожидающих.
За двойным рядом колючки в центре Моста не прекращался поток фургонов. Туда и Оттуда. Торговля - основная составляющая Политики. И пусть и года ещё не прошло, как две соперничающие супердержавы разорвали на части так мешавшую им страну, но торговля уже процветала вовсю. Для людей граница на замке, а поток грузовых машин не иссякает даже ночью.
Заветный номер был набран за секунду. Два гудка - и любимая уже дышит в трубку.
-Ну, здравствуй, Олечка.
-Здравствуй, любимый. Я..., - всхлипнула.
-Я тоже.
-Раз в неделю.
-Десять минут.
-Это безумно мало, - вместе. - Я не могу так больше.
...А начиналось всё как очередной предвыборный галдеж. "Наш выбор -" - и дальше название страны. Одинаковые лозунги, но разные страны на транспарантах. Разные партии, разные идеологии. Один народ, быстро разделяемый на две части. Стенка на стенку, сжигаемые флаги, палаточные городки, падающие памятники, брошенные камни, выстрелы в воздух, выстрелы в толпу. Кровь, эскалация конфликта, раздираемая противоречиями армия, президент против парламента. И вдруг: "... ввела войска на территорию нашей родины по просьбе президента, выражающего волю народа..." И тут же, но с другого боку: "... ввела войска на территорию нашей родины по просьбе народа, чтобы спасти от тирании..." Столица, разорванная на две части, граница по реке. А все, кто имел несчастие оказаться на противоположном от: семьи, родных, сослуживцев, любимых - нужное подчеркнуть - стороне, оказался заложниками ситуации. Противостоящие новоявленные хозяева относились друг к другу как... как к врагу. Прошения об экстрадиции рассматривались месяцами, вновь появившаяся граница стереглась как зеница ока, любая попытка пересечения каралась как минимум тюремным заключением. Дневных нарушителей прилюдно передавали обратно, и после этого несчастливцев никто уже не видел. А пытающихся перебраться ночью попросту расстреливали. Не счесть, сколько трупов съели раки по оба берега реки.
И лишь на Мостах можно было встретиться. Десять минут на свидание, раз в неделю. Пока не закончатся вот уже девять месяцев длящиеся переговоры, это был единственный способ увидеть вживую родное лицо, расчерченное квадратиками заградительной сетки.
Они - Игорь и Оля - жили в одном городе, но по разные стороны реки. Когда произошло вторжение, никто даже не предполагал, что может быть такое противостояние. Отчаянных влюблённых спасал Интернет и вэб-камеры, но как же мало того экрана, как же холодно прикосновение к монитору. Горячие слова любви, заплаканный глазок камеры.
Они задумали, что Игорь переберётся через реку вверх по течению, но сорвалось. Чудом не погиб от пули бдительного пограничника-пиндоса. Вариант с турпоездкой в третью страну и побега к Оле тоже не увенчался успехом: турфирмы все закрыли, как и границы. Он пыталсяь прокрасться контрабандными тропами по заваленной линии метро, но ход за сутки до "дела" взорвали. Пытался перелететь на дельтаплане, но первых архаровцы хладнокровно расстреляли из пулемётов, подпустив поближе, а Игорь был во второй волне.
Оставались лишь Интернет и Мост.
Но Боже мой, десять минут - это так мало.
Когда до любимой лишь пять метров, разделённых колючими металлическими сетками и охраной, хочется порвать эту сетку голыми руками, лишь бы быть рядом, лишь бы быть с... Заплаканные глаза, рука судорожно вцепляется в ячейки, а глаза смотрят в глаза. Губы шепчут что-то, что не расслышишь в галдеже соседей, кричащих своим. Шепчут то, что без звука знаешь: "Я тебя люблю. Я не могу без тебя". Десять минут... это десять мгновений, это всего лишь десять. Когда хочешь, чтобы навсегда, чтобы на всю жизнь.
Мигают цифры. Порядковый номер. Тридцать человек в час. Зажжется твой, тот, который нервно сжимаешь в ладони - и пройдёшь в эти двери, отдашь охране всё, что в карманах, проверишься металлоискателем - и вот она, Любимая, ждёт напротив.
Клетка, ограниченная со всех сторон колючей проволокой. Любовь и отчаяние, бьющееся в стальных тисках.
Но это там, во втором предбаннике. Здесь же металлические перила, медленная река, патрульные катера и вялодрейфующие минивертолёты, синяя вода, буйки, чайки и гул голосов разговаривающих с родными, которых видеть можешь.
-Любимый, - сглатывает слёзы.
-Не плачь, - и сам готов разрыдаться.
-Ты меня любишь? - глупый вопрос, но звучащий едва ли не каждый день.
-Да, Оленька, люблю.
-Сильно любишь?
-Безумно.
-Мы... мы ведь не такие, как они, правда?
-Мы..., - он не знал, как реагировать.
-Я больше не могу без тебя, Игорь.
-Я тоже, любимая. Я тоже не могу без тебя.
-Мы станем свободными.
-Я хочу быть с тобой.
-Здесь и сейчас.
-Здесь и сейчас.
-Я иду к тебе.
-Не останавливайся несмотря ни на что! Мы будем вместе.
Две фигуры почти в унисон встали на перила и, под взвывшую сирену и гневные предостерегающие крики с двух сторон, кинулись в воду.
-Стоять! Оставайтесь на месте! - в мегафоны. Вспенилась вода спешащих к прыгнувшим военных катеров, изменился полёт вертолётов, направив их траектории к Мосту.
Люди по обе стороны границы прильнули к перилам, что-то кричали кто подбадривающее, а кто с ужасом. Все понимали, что ждёт этих сумасшедших молодых. Пограничники уже теснили их к берегам, сами раз за разом оглядываясь на спешащих друг к другу фигурам.
Успеют встретиться, нет? Перехватят их катера пиндосов или архаровцев?
Но вдруг:
-Приказываю остановиться! Вы вторглись в нейтральные воды. Я буду вынужден стрелять! - с обеих боков. Щёлкнули затворы пулемётов, нацелившиеся на противника. Гневные нервные крики уже сыпались на врагов. Рации разрывались от напряжения: противник в нейтральных водах, угроза вторжения!
Собирающуюся на берегу толпу разгоняли дубинками. Поток фур остановился, Мост закрыли. Крики, вопли, напряжение.
А влюблённые встретились.
И обнялись, крепко-крепко, как могли. Девять долгих месяцев! Это целых девять столетий для влюблённых.
-Оля!
-Игорь!
-Любимая!
-Любимый!
-Я люблю тебя! - вместе.
Течение медленно волокло их сцепленные тела. Ощетинившиеся дулами катера медленно дрейфовали за ними.
-Хватай верёвку, дурень! - от архаровцев прилетел спасательный круг. - Потопните же ж!
Влюблённые с отчаянием посмотрели друг на друга. "Мы умрём, - говорили их глаза. - Но если нас разъединят, мы тоже умрём, только намного мучительнее".
-Я не хочу тебя терять, - прошептала она.
-Я никому тебя не отдам, - прошептал он в ответ.
Вокруг них кто-то кричал, выла сирена и раз за разом звучали предостерегающие крики о нарушении границы. Но им было всё равно. Они были вместе.
-Сэр, мы бросили им спасательный плот, однако они...
-Они не будут в него садится, капрал. Они... не такие...
Игорь и Оля были счастливы. Пусть ненадолго. Но навсегда.