Я увидел её в троллейбусе. Увидел и остолбенел. Мгновенно забыл о неприятностях на работе, о проблемах и усталости, о неудачах и обидах, преследовавших меня неотступно уже с полгода. Я смотрел на неё и не мог оторвать глаз. Красота не земная! И почему больше никто на неё не смотрит? Неужели все так очерствели, или ослепли?
На одном из поворотов троллейбус слегка занесло, и я случайно прикоснулся к её плечу. Господи! Меня будто огнём обожгло от макушки до самых пяток!
Такого со мной никогда не было, даже в тот, самый памятный, самый первый раз.
Её тёмно-русые волосы крупными волнами падали на смуглые, оголённые плечи, под сарафаном на бретельках-ниточках, угадывались идеальные формы. Впервые в жизни я смутился и покраснел. Да так, что это заметила моя прекрасная незнакомка. Она взглянула на меня огромными карими глазами, в который отражался весь мир, и улыбнулась. Вид у меня был идиотский, я это чувствовал, и готов был сам себя вогнать по самую макушку во влажный пол троллейбуса.
- Меня зовут Серафима. Можно просто Сима... - Её голос мягкий, проникающий в самую глубину души заставил меня вздрогнуть. Где-то внизу живота приятно потеплело, сердце под рёбрами бешено заколотилось, угрожая выскочить наружу.
- Б-баян... - пробормотал я, со страхом взял её хрупкую, тоненькую ладонь своей лопатой. - ...То есть Остап, а Баян это прозвище... Я на баяне играл...
- Очень приятно. - Она повернулась ко мне всем телом. Тонкий ситец сарафана касался моего бедра и, даже сквозь грубую ткань я почувствовал это прикосновение. И в конец оробел. Как мальчишка.
- Вы хотели меня о чём-то спросить?
Какие у неё были губы! Яркие, с чётким контуром и пухленькие, как у маленькой девочки.
И аромат! Я как наркоман втягивал в себя нежный букет полевых трав, боясь шевельнуться, что бы не спугнуть это фантастическое видение.
- ...Д-да... На кофе... - Выдохнул я, не веря собственным ушам.
- С удовольствием...
До самого закрытия мы просидели в кафе. Пили какие-то соки, кофе и разговаривали. Ни о чём и обо всём. Было легко и просто.
Так же легко и просто мы оказались в моей холостятской берлоге.
Потом была ночь. Фантастическая ночь. Такой нежности, такой ласки, таких взлётов я не испытывал ни разу за всю свою двадцатилетнюю практику, хотя женщины у меня были очень даже страстные и неутомимые.
Уже под утро, лёжа на моей груди Сима прошептала:
- Мне пора. Я должна идти.
Меня подбросило как ужаленного:
- Почему??? Ты замужем? - Это мысль ушатом ледяной воды окатила меня с ног до головы.
- Нет. Но я должна уйти... Насовсем...- Так же тихо повторила она, заглянула мне в глаза.
- Я не смогу без тебя... - Мой голос превратился в хрипящий стон. - Я так долго ждал тебя... Так долго искал... Я не переживу...
Это была правда. На миг представил, как она исчезает за дверью, и грудь разорвала острая боль.
Она приподнялась на локтях, коснулась губами моего подбородка.
- Утром ты встанешь, и всё будет хорошо....
Её последний поцелуй был таким дурманящим, таким сладким, что всё моё естество взлетело в необозримые просторы Вселенной. Там, на этих просторах, я и уснул.
Отчаянный трезвон будильника, естественно, не услышал. Проснулся когда яркие, солнечные лучи упали на глаза, разогнав невероятные картинки сновидений.
Симы рядом не было.
Неужели действительно ушла? Но когда? Как? Почему?
Я растерянно обшаривал взглядом комнату и к своему ужасу не находил и следа её присутствия - подушка рядом даже не примята, моя одежда, как всегда, сложена на стульчике а вчера, помнится, я так торопился раздеться, что футболка зацепилась за люстру.
- А может всё это мне приснилось? Тогда, брат, это уже клиника... - С ужасом подумал я и уже тщательно осмотрел комнату, принюхиваясь к каждой вещи.
Ничего, что говорило бы о том, что она тут была.
Последняя надежда - душ, но и там всё как всегда - сухие стены, сухой пол и совершенно сухое полотенце.
- А может она это... клофелинщица...? - Новая порция ледяной воды обрушилась на мою голову. Я кинулся к шкафу, вытряхнул на пол содержимое полочки, где обычно держал свои сбережения - всё на месте.
Вывод, который напрашивался сам собой, был не утешителен -
- Да, парень, дошёл... Придётся идти к врачу...
С этой мыслью, разбитый и опустошённый я побрился, оделся и вышел на залитую солнцем улицу. Впереди меня ждал долгий, нудный рабочий день.
Шагая к остановке, готовил оправдательный монолог за своё опоздание, и тут из кармана пронзительно взвыл саксофон. Только этого мне и не хватало, и именно сейчас.
Достал мобильный, глянул на монитор и хотел было сбросить вызов, но что-то помешало.
- Привет, ты как, жив? - раздался хриплый, заспанный голос Пертухи.
- Не понял. - Раздражённо ответил я.
- Ага... Значит жив....
- Слушай, Петруччо, мне сейчас не до тебя. Мне сейчас к шефу на ковёр....
- Какой шеф? Опохмелись, парень! Воскресенье сегодня!
-... Как воскресенье... Вчера же...
- Баянчик, очнись! Вчера была суббота, а позавчера мы с Коляном и его подружкой в "Сириусе" тысячи полтары зелени просадили, не помнишь? Ну ты даёшь! А выглядел ничего, бодренько. Даже домой сам добрался....
Скрипя всеми своими сочленениями, подкатил троллейбус, с грохотом распахнул дверцы.
Я машинально шагнул в его, успевшее накалиться под солнцем, чрево, пытаясь осознать суть сказанного другом.
Народу было не много, но было так же душно и отвратительно пахло вспотевшими людскими телами.
И тут я увидел её. Увидел и остолбенел!
Рыженькая, пухленькая, с очаровательными веснушками и обаятельными ямочками на щёчках. Она подняла на меня синие бездонные глаза, и я увидел в них весь мир!
И тут, где-то внутри себя, в самом центре перегретого черепа я услышал знакомый шёпот:
- ...Вот видишь, как я и обещала.... Теперь всё будет хорошо....