Осень разбилась о землю и забрызгала своей золотистой кровью все деревья вокруг. Я всё ещё могу различать очертания её могучего тела: беспомощно распростёртые крылья, бессильно запрокинутую голову, хвост, теряющийся в тени вечерних облаков. Её гребень потускнел, и уже не увидеть беспечной улыбки, мелькающей иногда в глубине малахитовых глаз. Она высохнет в жаре бабьего лета и рассыплется в серую унылую пыль, которую смоют ноябрьские дожди. Навсегда.