Над грязным морем парили чайки. Иногда то одна, то другая камнем падала вниз, к отливающей металлом поверхности моря. Что они могли вытащить из смердящих глубин - одному Богу известно. Чаще всего зто были рыбы, похожие на змей и с глазами по всему телу, или аморфные, полупрозрачные создания с редкими остатками чешуи. Прибрежный песок был завален медузами, и эта куча была высотой в полметра, а прибой приносил все новые и новые желеобразные тела.
В этом году все было из ряда вон плохо. Очистные сооружения почти перестали функционировать, и вода вокруг острова начинала фонить. А после того, как сломалась система загрузки прошло уже три месяца, и никто не смог ее починить. Следовательно, через полгода Последний Оплот останется совсем без энергии. Ну еще несколько месяцев они смогут продержаться на ракетном топливе, а потом... О том, что произойдет через без малого год думать не хотелось.
Он посмотрел на базальтовую скалу, на вершине которой примостилось кроваво-красное солнце. Старик Гвитов говорил ему много лет назад, что когда-то давно, еще до Войны, солнце было желтым, но он не верил старику. Никто ему не верил. А тот все твердил свое: "Солнце желтое, а это ... это все проклятая пыль в атмосфере, я то знаю". Он мечтал еще раз увидеть желтое солнце, даже если за это придется отдать жизнь. И умер среди светящихся от радиации стен на девятом уровне, на километр ниже уровня моря. Когда нашли тело, уже основательно подпорченное крысами, они увидели на чудом сохранившемся лице улыбку. "Он увидел свое солнце",- сказал тогда отец.
Это было десять... или пятнадцать лет назад. Он не помнил. Радиация разрушала память. Даже на тех древних пленках осталось только белая рябь. Что уж говорить о слабом человеческом мозге.
Там, через океан, в стане врага, все было также. Последний раз их ракеты, отраженные силовым полем, подали в океан, два гола назад. Год назад они запускали свои.
На острове их осталось двести человек. ( А когда он родился, здесь жило, или, вернее, существовало три тысячи.) Сейчас уже ни у кого не рождалось нормальных детей. Это были страшные уроды. Их бросали в шахту сами плачущие родители.
Он вздохнул и потащил тяжелый освинцованный кабель к наблюдательной башенке - старый уже совсем разъела вода. Работу он закончил к вечеру, вернулся в свою каморку и уснул как убитый.
Ему снилась Тика, первая и последняя любовь. Он потерял ее несколько лет назад. Лопнул первичный охлаждающий контур и тяжелая вода, просто напичканная радиоактивной дрянью, хлынула в ее комнату. Ей чудом удалось не утонуть, но это лишь отсрочило конец. Вскоре она умерла от лучевой болезни, а его так к ней и не пустили, даже попрощаться с телом, объясняя это высоким уровнем радиации. Скорее всего так и было.
Но его сон был о другом. Тогда они были молодыми и часто лазили по давно брошенным нижним уровням. Там еще кое-где горели древние лампы накаливания просто потому, что никто не знал какой рубильник надо отключить.
Они нашли маленькую чистую пещерку, именно пещерку, а не выжженную в скале камеру, и в свободное от дежурств время предавались там любви. Там же был зачат и их единственный ребенок, который вскоре умер, а других больше не было.
Но он хватался за этот сон, ускользающий от него сквозь сито больного мозга, как утопающий хватается за соломинку.
А потом он провалился в темную пещеру.
Следующим утром его разбудил зуммер, подающий сигналы общего сбора. Он надел старый комбинезон, насквозь пропахший потом и пошел к центральной шахте, к единственному работающему лифту. Вскоре он оказался в огромном зале со сводчатым потолком.
Только сейчас он понял, как их осталось мало. В зале, тихо переговариваясь между собой, сидело несколько сотен человек, в основном дряхлые старики. Да и он сам представлял собой жалкое зрелище: бледное лицо с глубокими морщинами, почти бесцветные глаза, на голове седые клочья волос. Сухое, сгорбленное тело. А ему всего тридцать.
На небольшое возвышение поднялся Стирнов, один из последних оставшихся в живых ученых.
-Мы наконец то нашли средство, которое избавит нас от Врага.- он говорил очень тихим голосом, и все подались вперед, ловя каждое слово. -Нам удалось включить один из наблюдательных спутников, и теперь мы имеем подробные снимки вражеской базы.
Стирнов выдержал паузу.
-Кроме того, мы досконально выяснили способ действия защитных силовых полей. Раньше мы просто использовали их, не зная природы этого явления. Но теперь мы знаем все. Поле наводит вихревые токи в процессорах ракет и отключает двигатели. Сначала мы решили вовсе отказаться от процессоров, но в этом случае ракета никогда не сможет попасть в цель на таком расстоянии. Поэтому нам нужен камикадзе, который будет регулировать полет ракеты и уничтожит вражеские эффекторы поля. А через минуту обычные ракеты сотрут с лица земли вражескую базу окончательно.
Стирнов замолчал и сел на каменную скамью. Зал молча переваривал сказанное. Вскоре ученый поднялся вновь.
-Никто не хочет быть добровольцем?
В зале тишина углубилась и воздух словно загустел. Еще минута и его можно будет резать ножом.
-Хорошо. Тогда мы бросим жребий, если, конечно, вы за это проголосуете. Кто "за" поднимите руку.
Лес рук был ему ответом. В людях давно жила жажда убийства. Уже несколько сотен лет она передавалась с молоком матерей. Несколько сотен лет мир делился на белое и черное. Либо ты, либо тебя. И цена не важна. Главное - уничтожить Врага. Вот их лозунг.
Стирнов принес мешок с пластмассовыми крышками от магниевых факелов. Двести шестьдесят три синих и одна красная.
-Подходите по одному,- сказал ученый и положил мешок на стол.
Когда он опустил руку в темное чрево мешка, он понял, какую крышку вытянет. Красную. Так и случилось. У стоящих за ним вырвался вздох облегчения.
Он протянул крышку Стирнову. Тот долго смотрел ему в лицо, а потом взял за руку и повел как маленького ребенка в ангар. Все расступались перед ними - старым ученым и смертником, когда они шли через зал.
В ангаре Стирнов долго объяснял ему устройство системы управления, а два техника подгоняли привязные ремни под его габариты. Старт назначили на следующий день.
Вечером пришел его друг Рома и принес с собой маленькую баночку с кофейными зернами - на одну чашку, не больше. Рома работал в оранжерее, если так можно назвать маленькое картофельное поле и четыре чахлых кустика: смородину, карликовую яблоню, так и не принесшую ни одного яблока, сливу, и совсем крохотное кофейное деревце.
-Вот сегодня собрал,- сказал Рома виноватым голосом, словно приговорил своего друга к жуткой смерти.
Он не ответил.
Рома долго дробил зерна молотком, потом сварил кофе на ржавой электрической плитке, поставил чашку на стол и тихо вышел за дверь, не замечая слез, текущих по грязному лицу о оставляющих на нем светлые дорожки.
А его друг глотал обжигающее кофе, ни о чем не думая, просто наслаждаясь напитком и последними минутами. Потом он уснул.
Утром он одел скафандр, влез в тесную капсулу, закрепил ремни. Техник залил из шланга внутренность капсулы гелем-амортизатором.
Потом его швырнуло в небо, на секунду выбив сознание и воздух из легких. Через прозрачный пластик были видны ракеты, летевшие рядом.
Неожиданно промелькнули какие-то тени и за его спиной вспыхнул ослепительно-белый свет. Последний Оплот прекратил свое существование.
Оказывается Враг тоже нашел нужный способ. Но ни одна из ракет не сбилась с цели. Через четыре минуты двигатель его ракеты жутко взвыл, и она рванула вперед, далеко обогнав остальных. Он отключил процессор и тут же увидел внизу башенки эффекторов.
Он направил слитую с телом ракету на них, пытаясь вспомнить лицо Тики. На какую-то секунду оно возникло перед ним, а потом все поглотила тьма...