Начальник пионерлагеря иронически взглянул на меня и предложил заполнить анкету. Я заполнил, он внимательно изучил ее.
- У вас одна графа не заполнена. С желанием едете в пионерлагерь?
- С желанием.
- С каким?
- Пообщаться с детьми.
- Дипломат, - усмехнулся он.
Месяц спустя начались курсы вожатых. Их по традиции проводили в Доме пионеров - одноэтажном коттедже, во дворе которого буйно росла сирень. Два дня мы слушали лекции и занимались взаимным изучением: сильный пол изучал прекрасный, а в обратном направлении шла скрытая, но более углублённая контрразведка.
На третий день началась практика. Инструктор Дома пионеров, осмотрела нас, построила и вывела во внутренний дворик. Теперь это внутренний дворик стоматологической поликлиники, если это кому интересно. При первом же повороте из шеренги выделился худощавый парень с бесстрастным выражением лица. Он остался стоять на месте, когда мы все по команде инструктора сделали "правое плечо вперед". Инструктор выразительно посмотрела на него.
- Виктор Зигмундович! Вас не касается?
Тот, задрав голову, изучал барашки облаков, плывущие по небу.
- Вагнер! - повысила голос инструктор.
Однофамилец великого композитора спустился на землю и с досадой посмотрел на инструктора.
- Так ведь каждый год одно и то же! Сколько ж можно!
Так мы узнали Витю Вагнера и стали звать его просто Сигизмундычем.
И ВОТ МЫ НА МЕСТЕ
Через неделю курсы кончились, и мы выехали на место действия. Водометное судно "Заря", в просторечии именуемая "Корыто", ждало, фырча и подрагивая, как породистая лошадь. Пассажиров оказалось больше обычного, часть из них осталась на берегу; капитан крикнул на прощанье в мегафон:
- Я даю честное слово речного волка, что выжму из этой посудины все, что возможно, и вернусь за вами!
И мы со страшной для "Зари" скоростью помчались вниз по течению реки. Городской пляж с осыпающимся берегом, бесчисленные моторки, словно сельди, на берегу, садовые участки институтского товарищества "Мичуринец"; наконец, шапка Ратминского бора, развалины церкви, носившей когда-то звучное имя Похвалы Богородицы... - мы покинули Московскую область, оставив за собой живописный мыс - Ратминскую стрелку, где, обозначая пределы былых церковных угодий, кипела сирень...
Старший пионервожатый Юрченко напомнил, что есть девиз отряда, речевка, название... и бог знает что там еще! Все это предстояло выбрать вместе с пионерами. Простор для остроумия был широкий, и я не упустил случая сымпровизировать. Мои усилия не остались незамеченными со стороны девушки в вельветовых брюках, на которую я обратил внимание еще на набережной, и это прибавило мне вдохновения, но все испортил старший пионервожатый Александр Юрченко. Когда мы вышли репетировать дружинные линейки, ему пришло в голову послать меня за знаменем Всесоюзной пионерской организации.
Я не знал тонкой разницы между флагом и знаменем. Видимо, что-то пропустил во время теоретической подготовки. Для меня флаг и знамя было примерно одно и то же. Отличие какое-то было, но оно от меня ускользало. Я надеялся, что флаг будет один, так как не знал, как выглядит Всесоюзной пионерской организации (ещё один пробел в пионерском образовании), но был жестоко разочарован. Там их был целый склад. Поэтому я постоял, пощупал древки, оценил на вес, разницы не почувствовал и вернулся ни с чем. Чтобы не выглядеть идиотом, тем более в присутствии девушек, сказал:
- Нет там никакого знамени.
Юрченко смерил меня взглядом. Пообещал:
- Найду - сниму отгул.
И через минуту уже бежал назад, держа в руках развевающееся полотнище. Оказывается, знамя - это флаг без древка. Во всяком случае, знамя Всесоюзной пионерской организации.
- Ну? - выразительно спросил Юрченко.
- Ах, это, - небрежно сказал я.
Мы отрепетировали девиз, речёвку, что-то ещё и пошли распаковывать чемоданы. Старшим вожатым отряда был определён Андрей Баландиков, у него за плечами была армия, а кудрявая Катя, первокурсница МИФИ: мягкая, добрая, в меру инертная, в круглых очках - сама была еще ребенок, которую мы должны будем воспитывать общими усилиями, так решили мы с Андреем.
Комната, где хранились чемоданы, называлась по-армейски каптеркой. У одной стены стояли деревянные стеллажи, у окна и у стены напротив - две кровати с панцирными сетками.
- А тут недурно! Нары из струганных досок! - засмеялся Андрей, лаская взглядом кровать у окна.
Я кинул свой чемодан на другую.
- А Катьке, - ухмыльнулся Андрей, - мы предложим устроиться в палате девочек. Два спальных места ей будет чересчур роскошно, ха-ха-ха!
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
На следующее утро перед Домом культуры "Мир" толпились красногалстучные пионеры и их беспокойные родители. Андрей держал дощечку "Третий отряд". Началась сверка списков...
Наконец, Юрченко прокричал что-то, срывая голос, и колонны под музыку "Чуть охрипший гудок парохода... Уплывает в таежную даль..." - двинулись по аллее, в сторону набережной. У меня радостно забилось сердце.
Что-то будет!
Самым серьезным испытанием оказался тихий час. Какой там тихий! К нам заглянул вожатый соседнего отряда Королёк. Посмотрел, ухмыльнулся и повел к себе. У него все лежали как шелковые. Двери и окна - нараспашку. Слышен был бы каждый шорох, если бы эти шорохи были.
- Завтра начнем наводить дисциплину, - решил Андрей.
Забегая вперёд, скажу, что ему это удалось. Через неделю ребята уже жаловались:
- Мы же не в армии.
- Но атрибутика-то армейская. Та-ак, разговорчики. Напра-а... ву! В столовую... шагом... арш!
Для острастки Андрей вырезал кнутовище. Его стали звать пастухом, а наш отряд - стадом.
Вагнер, человек опытный, подарил Андрею пряник.
- Зачем? - хмыкнул Андрей.
- Это же классика! - объяснил Вагнер. - Кнут и пряник!
Андрей заржал, но от пряника отказался.
После полдника в клубе состоялся вечер знакомств. Мы по очереди выходили на сцену и в двух словах сообщали о себе. Не знаю, как пионерам, а мне эта информация пошла на пользу. Вельветовая девушка оказалась студенткой МГУ. Ее синеглазая сестра с соломенными волосами - студенткой педагогического. Обе были с математических факультетов. В остальном они скорее дополняли друг друга, чем напоминали. Даже отчества у них были разные. Это меня удивило.
- Они двоюродные сестры, - объяснил Андрей.
- Да, мы сестры! - охотно отозвалась вельветовая Аля.
И они прильнули друг к другу, давая нам возможность полюбоваться серыми глазами Али и пронзительно-васильковыми - Люды.
- Да, вы похожи, - согласился я. - Только не могу понять чем. Что-то в надбровных дугах...
- О-о, - сказала Аля и потрогала брови - словно они у нее должны были вот-вот отклеиться и отвалиться. Ее сестра засмеялась. Голос у нее - как колокольчик. Следом заржал Андрей...
Кое-как дотянули до ужина. Наконец, дали отбой. Мы уложили мальчишек, проверили, как там у Кати, и пошли умываться. Эскадрильи кровопийц, пища, спикировали на наши шеи и спины. Немногим удалось снова подняться в воздух. Однако тут же новые полчища атаковали нас по всем правилам воздушного боя...
Жара постепенно спадала. Сосны источали запах смолы и хвои. Первый день подошел к концу.
МЫ ДЕЖУРИМ
Наше дежурство по лагерю совпало с открытием смены. Вооружившись чернильным карандашом, Андрей раскрыл казенный блокнот, выданный завхозом Симариным на складе, и громко объявил:
- Кто хочет дежурить на хозворотах? Охранять южную границу пионерлагеря?
- Я-а!!! - раздался многоголосый вопль.
Я с восхищением следил за тем, как выигрышно подал Андрей Николаевич этот захудаленький постишко. Не все попались на его хитрость, но тех, кто попался, оказалось вполне достаточно.
Посреди дежурства прибежал шустрый октябренок из шестого отряда - Максимка Максимов, доложил, что на хозворотах - ЧП: кто-то разбил стекло в сторожевой будке. Андрей, раскаленный, ринулся на юг, придерживая одной рукой отвисшую челюсть, из которой уже рвались тихие проклятья, а другой энергично размахивая при ходьбе.
Навстречу, спотыкаясь о корни сосен, шел несносный воспитанник Димочка. Вид у него был напуганный и воинственный одновременно, правая рука - в крови. За ним торопились санитары.
- Что случилось?
- Он кулаком пробил стекло!
Андрей обомлел. Волосы его, зачесанные "ежиком", встали дыбом, глаза расширились и сошлись на переносице, а губы вытянулись трубочкой.
- Это опять ты, ЛЕТАЮЩАЯ ВАФЛЯ?!! - страшным голосом спросил он.
- Она сама виновата! - закричал Димочка. - Она меня испугала!
Из объяснений следовало, что одна из девочек как-то НЕ ТАК посмотрела на Димочку из будки, и он, защищаясь, вмазал в стекло кулаком. Андрей повел бойца в медпункт. Я отправился в столовую, чтобы проверить подготовку к обеду...
На вечернем педсовете, подводя первые итоги, начальник лагеря посмотрел в нашу сторону и тепло улыбнулся.
- Понравилось мне, как сегодня дежурил вожатый третьего отряда. С огоньком!
И хотя похвалили не меня, а Андрея, мне тоже было приятно. Нормальный мужик, подумал я. Андрей, как оказалось, думал иначе. Мы вышли на крыльцо - и тут же были атакованы летающими вампирами.
- У нас был час свободного времени, - отмахиваясь, сказал Андрей. - Все пожрал педсовет!
УТРЕННЯЯ РЫБАЛКА
У меня были свои соображения о том, как наладить тихий час. Эту хитрость я унаследовал от Вани Гайсака - вожатого, который работал здесь годом раньше и с помощью этой хитрости завоевал любовь и уважение своих пионеров - правда, в итоге похудел на шесть килограммов и вернулся в Дубну с двумя новыми дырками на ремне. Я посоветовался с Андреем, получил "добро" Юрченко и объявил первой палате об утренней рыбалке. Надо ли добавлять, что это предложение было встречено с восторгом?
Будильник прогремел в четыре часа утра, но казалось, что еще ночь. Предрассветные сумерки еще ничем не напоминали утра. Я сделал волевое усилие, сполз с кровати и пошел будить ребят. Пока они продирали глаза, одевались, искали удочки и наживку, совсем рассвело. Мы обошли хозяйство Симарина, благополучно миновали шаткий дощатый мостик через безымянный ручей (заросший орешником и осокой так, что едва угадывались его очертания) и пошли вдоль Волги.
Мне было ужасно жаль себя. Утешало одно: комары еще спали. Ребята закинули удочки и прилипли взглядами к поплавкам. Юре Газетову удочки не хватило, и я отдал свою.
- А вы? - встрепенулся кто-то из ребят.
- Ловите, - великодушно кивнул я.
Тихий час в этот день был для меня праздником. Укладывать никого не пришлось. Все рыбаки во главе со своим вожаком сразу уснули и спали до полдника без задних ног. Мой авторитет взлетел на небывалую высоту. Я выполнил главную заповедь вожатого: выявить неформального лидера и сделать его формальным. Правда, целый день я ходил как сонная муха, а потом еще долго делал вид, что заядлый рыбак.
ЛЮДА
Пионеров вывели на пляж. Жалкое зрелище! По свистку физрука очередная "десятка" вбегала в воду. Через две минуты физруки свистели снова. Следующие...
- Посмотри, - сказал Андрей. Я посмотрел на физруков. Бывший десантник Здоровяков зевал, разевая рот, как парадное.
- Да не туда, - поправил Андрей.
На мостках, которыми был окружен пляж, стояли девочки из нашего отряда. В центре, с хула-хупом в руках, - Люба. Во всем ее облике, и в том, как она стояла, и в неопределенной улыбке было непередаваемое кокетство, но еще не женское, а детское. Люба перехватила наши взгляды и улыбнулась.
Андрей расцвел:
- Хоть улыбаться начала!
И тут меня позвали:
- Сан Саныч!
Я посмотрел, кто это. Это была Люда. Она смеялась. Посмотри на меня, говорила она. Какая я! Я скользнул взглядом по ее упругому телу и одобрительно улыбнулся, взглянув ей прямо в глаза. Зрачки, два маленьких черных диска, резко выделялись на небесно-голубом фоне, примагничивали...
СЕСТРЫ
Андрей обнаружил в лагере душ и отыскал начальника водоснабжения: низенького, краснолицего человека, чрезвычайно земного на вид, одного из тех, про кого Поэт сказал: "Он был простой мужик. ИЗ БУДЕН...".
- Я его почти уломал, - посмеиваясь, сообщил Андрей. - Он говорит, что горячей водой распоряжается котельная. Я на него сейчас Васильича натравлю...
В то время, когда мы с Андреем шли на начальника пионерлагеря с юга, с запада надвигались сестры.
- Сергей Васильевич!.. - обратилась соломенная сестра, та, что поэнергичнее, Люда.
Сергей Васильевич посмотрел на нее, потом на вельветовую Алю, поймал от нее поощрительный флюид и улыбнулся:
- Мы сейчас как раз с Василь Васильичем обсуждаем эту проблему.
Василь Васильич охотно поддержал разговор:
- Я понимаю: девушкам надо подмыться, то, се...
Мы с Андреем ухмыльнулись, сестры как будто не расслышали, а Сергей Васильевич вдруг начал стремительно краснеть.
- Василь Васильич, - поправил он, заливаясь краской, - надо говорить: "биде"...
- Ну, смысл-то один, - рассудительно заметил Василь Васильич.
Стоя под редкими теплыми струями, я испытывал неописуемое блаженство. За перегородкой слышались голоса сестер. Люда (я уже узнавал их по голосам) напевала. Я прислушался. Это была песенка Джо Дассена "Салют!".
Вышел я просветленным. И в переносном, и в прямом смысле этого слова. Я уснул почти сразу, словно растворившись в постели. Как там у Заболоцкого? Конечно, знаю! "Под одеялом, замедляя бег, фигуру сна находит человек..."
ДОМОЙ, НА ВЫХОДНОЙ!
Домой, на выходной! Я оседлал велосипед и, оттолкнувшись, ринулся в путь, чувствуя себя школьником, сбежавшим с уроков. Я выехал через Хозяйственные Ворота и, налегая на педали, быстро поднялся в горку, на которой стояла деревня Прислон. Справа зеленело картофельное поле, слева колосилась низкорослая рожь, сверху ослепительно светило солнце, приглушая буйную свежесть красок и подпаливая макушку; ласковый ветер обдувал лицо.
Свернув после деревни налево, я углубился в размышления...
Пока я размышлял, то отвлекаясь на деревенский пейзаж, а то пользуясь лесной прохладой (помнится, в какой-то момент я даже запел) - показался Савеловский мост, формальная граница города. Не снижая скорости, я пересек границу и спустился в Александровку, предместье города, вдыхая поочередно запах сосновой смолы, смрадную гарь снующих самосвалов и цементную пыль железобетонного завода. Налегая на педали, я поспешил проехать дурацкий разъезд, миновал Волжское Высшее Военно-Строительное командное училище и под команду из-за забора: "Напра-а... ву!" - свернул на Юго-Восточное шоссе мимо покосившихся фонарей, которые стояли вдоль дороги, отшатнувшись от оборонительных плакатов напротив.
- Что это с фонарями? - обратила внимание одна из школьниц, которых я начал обгонять. Фонари фактически висели на собственных проводах.
- Это называется "Отпад", - объяснил я и с этими словами победоносно въехал в Дубну.
Город готовился к Олимпиаде. Солдаты равняли лопатами дымящийся асфальт...
ПОРА РОМАНОВ
Я вернулся в пионерлагерь с вечерней "Зарей". От нашего корпуса уходила санкомиссия. Я взбежал на веранду, вошел в палату. Ага, одно одеяло все-таки перевернуто. Значит, у кого-то опять нашли в постели песок. А ведь предупреждал! Я подошел поближе... Гм. Это была моя кровать.
После отбоя я заглянул в соседнюю палату. Андрей сидел на кровати, натягивая плавки. Пионеры сонно дышали. Кто-то даже храпел.
- Айда купаться, - предложил Андрей. - Все наши уже там.
Когда я вышел к пляжу, там стояла Нина, а рядом, тихо ржа, Андрей. Пока я выжидал, ориентируясь в обстановке, появилась Люда с полотенцем, потом ее вельветовая сестра. Следом за сестрами выбежали физруки. Шустрые ребята... И мы побежали вниз, туда, где несла свои хладные воды Волга... И кинулись в нее... И было страшновато и сладостно плыть так, в темноте, теряя голоса друг друга...
У Бредбери есть рассказ. В космический корабль попадает метеорит, и космонавтов, успевших надеть скафандры, разносит по геодезическим линиям в разные стороны. И ничего сделать уже нельзя, и каждому уготован свой конец. Капитан возвращается на Землю, в августовскую ночь и сгорает в верхних слоях атмосферы, чиркнув, как спичка, по ночному небу. И девочка, увидев падающую звезду, загадывает желание...
- Разве, разве я не лошадь? - запела Люда, азартно разгребая воду, на ее голос отозвалась Аля (кажется - "я давно это подозревала"), что-то молодецки выкрикнул физрук Олег, а я с завистью подумал, что они-то вот живут, а я - просто существую...
...Первую вечеринку вожатых я пропустил, а вторая началась в нашем отряде, и закончилась у физруков. Стараясь не шуметь, мы поднялись по скрипучим ступенькам.
- Т-с-с, - дал знак Олег: за стеной чутко спал Сергей Васильевич.
Олег включил аварийное освещение. В глаза бросились приметы холостяцкого быта. Комната была пустовата и неуютна.
![[]](/img/r/rastorguew_a_a/pl-80/pl-80-small.jpg)