Annotation

     Фандом: Песнь Льда и Огня

     Персонажи: Новый Мужской Персонаж/Эддард Старк (Нед)/Серсея Ланнистер, Кейтилин Старк, Петир Бейлиш, Роберт Баратеон, Дейенерис Таргариен, Джейме Ланнистер, Кейтилин Старк, Санса Старк, Джон Сноу, Арья Старк

     Рейтинг: NC-17

     Жанр: Драма, Фэнтези

     Размер: Макси

     Статус: В процессе

     События: Книжный мир, Любовный треугольник, Нестандартный пейринг, Особо жестокие сцены

     Саммари: Проснувшись в теле Эддарда Старка, можно только захотеть заснуть обратно и не проснуться. Мне было всего около тридцати лет, и вот я здесь, готовлюсь к долгой Зиме и вникаю в дела лорда Винтерфелла. Стена пустует, будущее крайне радужно, да еще и женушка оказалась, мягко говоря, странной. А на старших детей влиять сложно и слегка поздно, но я стараюсь спасти их и изжить дурь из их голов. А ведь скоро приедет король с королевой, и знать бы ещё как к ним отнестись?

     Предупреждение: AU, Гет, Насилие, ООС, Принуждение к сексу, Пытки, Нецензурная лексика, От первого лица (POV)

     Комментарий автора: УПОРОЛСЯ

      ПЕРЕсмотрел сезоны. ПЕРЕчитал книги. Пишу.

     Благодарности: Господину Мартину, Госпоже Дейенерис Бурерожденной, Госпоже Серсее Ланнистер.

     

     Страница произведения: http://fanfics.me/fic119625

     [image_8018|center]

      Любовь проходит, дружба распадается. И только кровные узы нерушимы навсегда.

      К.ф. Крестный отец

      Вообще, как известно, вожаками в волчьих стаях становятся самые хитрые и умные представители волчьего племени, и это может быть как самец, так и самка. Это и есть, как утверждал однажды какой-то канал о животных по зомбо-ящику, суть волков в самом своем истинном обличье. И почему нельзя, чтобы так работало у людей, особенно когда они своим гербом считают огромного зимнего волка? Может, так оно и было когда-то давным давно, мало ли? Но сейчас Старки славятся прямотой и следованию некой чести, хотя их сказания и легенды располагают, скорее, к жестокости и властности этого рода. Возможно, проблема в том, что честь и тупость порой стоят рядом, особенно когда нет мозгов на что-то не связанное с военным делом. И вполне возможно, если говорить уже конкретно обо мне, дело в том, что я никогда и не должен был разбираться в этом средневековом бреде настолько близко к телу. Имя этому телу — о да, туповатый каламбур — и кстати об огромных зимних волках, Эддард Старк. Ещё ближе к бреду ситуацию сложно себе представить.

      Стая же моя стоит сейчас рядочком прямо напротив распахнутых ворот теперь уже моего фамильного замка, а я сам весьма залихватским движением, привычным по реконструкциям, в которых ещё в своей реальности участвовал по мотивам уже упомянутого средневекового бреда, забросил большой двуручный меч из валирийской стали с клинком шириной в небольшую мужскую ладонь прямо на плечо. Меч этот зовется вполне поэтично — Лёд. Я же его привел в состояние чуть более пригодное для даже бездоспешной драки, добавив кожаную обмотку у самой гарды. Кузнец, один из тех трех умельцев по валирийской стали, выписанный при помощи лорда бывшего Волчьего Логова Мандерли, и замковый кузнец Винтерфелла, который теперь тоже немного начал разбираться в этом материале, сотворили чудо вместе со своими подмастерьями — этот огромный клеймор был значительно перекован. Вес мы договорились оставить в пределах четырех килограмм, ломающий доспехи, но не ломающий мне хребет. На пару фаланг пальца клинок всё же в ширине потерял, но была добавлена дополнительная малая гарда, отделившая обмотанную и не заточенную часть клинка, самую широкую во всём мече, от части, которой предполагалось рубить головы и сминать доспехи. Я гордо но про себя обозвал нововведение волчьими клыками, по аналогии с кабаньими из моей реальности, а прямую гарду с девизом дома на ней безжалостно переделал в гораздо более практичную — с двумя коваными кольцами по обе стороны клинка для улучшенного ухвата. В этих кольцах были искусно отчеканены оскаленные морды лютоволков — всё же нужно было дать понять, что меч всё ещё тот самый старковский Лёд, а не вольная его интерпретация без всяких опознавательных знаков. Кольца были чуть ли не обязательным для меня условием для использования такого огромного меча в схватке, ведь они были к тому же дополнительной защитой ладоней. Также длинная рукоять меча, чуть ли не с локоть длиной, служила хорошим рычагом в деле оставления крупных вмятин на доспехах из не самой худшей стали — проверено на экипированном манекене. Ну и также меч наверняка хорошенько бы пригодился для создания неплохой встряски для любого, кто встретится с таким орудием смерти в бою.

      Пока я сокрушался про себя по поводу денежных трат — а скупость у нас с Эддардом Старком вполне себе общая, в ворота въехали конники со знакомыми оленьими да львиными штандартами. Ну а Арья с улыбкой подбежала ко мне и отдала перевязанный алой лентой букет диких золотых роз, которые я специально заказал через людей лорда Вимана Мандерли, как и многие другие вещи, необходимые мне непосредственно для улучшения условий как своей жизни, так и существования прочих жителей замка. Эддард до моего прибытия в его черепушку жил так, как жилось — ведь Север помнит, и это его главный недостаток, когда речь заходит о переменах. Начиная самым простым — ведь казалось бы весь внутренний замок это огромная теплица, но настоящих теплиц тут фактически нет. Цветы в горшках для красоты в комнатах женушки есть — напоминание о теплом Риверране, а теплиц, кроме ставшего слегка убогим за долгое лето зимнего сада, как таковых нет. Покрывает этот садочек разве что кухонные расходы жителей замка на овощи и некоторые фрукты, но ни экспорта, ни разнообразия особого нет. Такая потеря потенциала!

      Мой дядя в том мире занимался разведением вешенок, огурцов и шампиньонов и жил — не тужил с довольно-таки нехилыми доходами, а значит у него был вполне себе неплохой урожай для скромного частника. Потому я решил всё же не пороть горячку с наполеоновскими планами, а приумножать богатство и готовиться к Зиме в первую очередь, плюнув и забив пока что на необходимость в будущем отправиться в Королевскую Гавань. Так как попал я сюда прилично времени назад и даже успел справить свой тридцатый день рождения — я до сих пор считаю дни, чтобы как-то удерживать память о прошлом мире в порядке — мне удалось уже многое в подготовке к будущей долгой зиме. В Винтерфелле было всегда тепло из-за труб, направлявших тепло из подземных источников по территории всего замка, и именно поэтому я, имея хоть какую-то смекалку и жизненно важное желание проверить способность этого замка стать хоть на чуточку автономным в случае окончания запасов продовольствия, начал обустраивать под это дело подвалы внутри и строить одну, можно сказать, почти что летнюю теплицу для баловства вроде тех же роз. С зимой они наверняка пожухнут, как и все плодородные поля чуть южнее Винтерфелла. Грибам же нужны немного другие условия — прохлада и гидропоника, а делиться технологией производства со всеми подряд я пока что не готов из-за врожденной хомяческой душонки, теперь уже помноженной на два.

      Так вот, теплицы. Соответственно, раз Арья притащила мне только что сорванный букет, там уже зацвели золотые розы, хотя вчера бутоны были ещё закрыты — никак дожидались южных гостей. Для меня цвет роз и само желание подарить их именно Ей было скорее слегка саркастичной отсылкой к «желтый цвет — цвет разлуки», ведь собирался я дарить букет той самой всеми нелюбимой за её эго ланнистерше, королеве Серсее, а видел я эту женщину разве что, образно говоря, в склепе да с мечом в руках, то бишь, в гробу и белых тапочках по-вестеросски. И их я заказывал, думая как раз о королеве, которая вот-вот появится из ворот вместе с детьми, судя по всему, как это и было по книжному канону, вслед за Робертом и его дворней, потому как в этой реальности существовала та самая дурацкая кибитка-а-ля-дом, о которой мне со смехом в глазах доложил Теон Грейджой. Его я определил к своим разведчикам для практики командования малыми отрядами. Этот гаденыш просто обожает, когда с людьми случаются гадости, и я дал ему хорошую возможность искать шансы для таких гадостей на постоянной основе. Поднаберется чуть опыта — и выпну в свободное плавание, благо для этого у меня уже почти все готово. А пока что напротив уже рассредоточились чужаки, оставляя конское дерьмо и грязь на старых добрых русских мостовых, сделанных из сбитых друг с другом бревен — рядом лес, а я лелею жабу, как и Нэд, подготавливая казну к Зиме, но зимняя снежная каша и всеобщий средневековый срач меня не устраивает.

      Роберт с громкими звуками слез с коня, а я широко улыбнулся, наверняка впрочем оставив глаза холодными, и подал Лёд Грейджою, который стоял прямо за моим плечом, а цветы отдал Сансе, чтобы не смять букет о пузо короля. Я распахнул объятья, продолжая улыбаться, и крепко обнял вонючего незнакомого и полного, хоть и крепкого, мужика, который возвышался надо мной где-то на пол головы и гораздо сильнее превосходил по ширине или толщине, чему я был невероятно рад. Этот винный бурдюк обдал меня перегаром и духами, на что я еле удержал обыкновенную ледяную морду лорда Старка и продолжил приветствие уже более официально. Пока мы расшаркивались, я думал за жизнь и ожидал появления королевы с детьми, по-тихоньку забрав у дочери цветочки, на которые все из свиты короля как-то странно поглядывали, будто не догадываясь об их предназначении. Мои, конечно, уже привыкли к отмороженному на всю голову Верховному Лорду, но это не значит, что с южанами они этими своими наверняка присутствующими в их головах мыслями поделились.

      Мои же мысли были грустными. Во-первых, всё же Песнь Льда и Огня — это интересно только читать или смотреть, но не участвовать. Тем более, человеку с довольно-таки мирной профессиональной подготовкой — юрист в России это скорее корочка, чем реальное призвание, да и скромный бизнес, который пошёл веселее, чем у многих других, начинавших подобным образом, именно из-за юрфака за плечами — это неплохо для тех тридцати лет, что мне исполнилось совсем недавно, уже здесь, в Вестеросе. Но это вряд ли поможет здесь, в мире, который гораздо более жесток в своих проявлениях, и где власть законов — это понятие относительное, а право местных у нас бы назвали основанным на обычаях и крайне сумбурным.

      Во-вторых, этот мир хоть и не гостеприимен в принципе, но жить было бы можно вполне спокойно, всё же все мы умрем. Конечно, если бы не наличие пять плюс один спиногрызов, которых настрогал предыдущий владелец данных телес, и если бы не эта долбанутая наседка, сующая свой нос во все мои дела, Кейтилин, с которой я вместе проснулся и чуть не окосел от её утренней молитвы о том, чтобы "семя его прижилось во мне". От моего дикого взгляда Кэт лишь чуть смутилась, меня же покоробило её поведение уже после, когда я немного более адекватно стал воспринимать своё положение, перестав его переживать у себя внутри как нечто невозможное-потому-что-невозможное-совсем. Мне вдруг внезапно показалось, что сразу спалиться — это слишком просто для умного человека, к которым я себя всё же высокомерно причислял, ну а любой умный человек в такой ситуации должен просто заткнуться и какое-то время оценивать ситуацию, разбираться с возникшей откуда ни возьмись новой памятью, заместившей как будто бы те мои воспоминания, что вели сюда, в эту реальность.

      Я оценивал всё происходившее с Эддардом с какой-то птичьей, что ли, высоты. Он был жутким лицемером, боялся по-настоящему запачкать руки, хотя не гнушался работы палача, и не позволял, чтобы такую гадость кто-то сделал за него — честь, как же. Он был каким-то никаким, этот Эддард — не слишком амбициозным — амбиции воспитывают в детях, сами они не появляются в оформленном виде; был при этом не слишком дураком, но всё же порой казалось, что он живет в каком-то смежном с этой реальностью мирке, где люди делятся на честных и бесчестных, а не так, как складывалось это деление людей при просмотре его памяти у меня, на игроков и фигур.

      Взять только воспоминания Гражданской Войны, оно же — Восстание Узурпатора в некоторых узких кругах, к которым сам Нэд не принадлежал конечно же, но имел все, так сказать, задатки для. Джон Сноу — сын Рейгара от Лианны тому в помощь. Роберт и Нэд под крылом Джона Аррена? Аррены и Талли утрачивают влияние из-за усиления королевской власти и заодно возвышения над остальными Верховными Домами кланов Ланнистеров и Тиреллов? Король Таргариен сходит с ума от паранойи, но при этом есть разумный и наиболее вероятный будущий король — принц Рейегар, которому Аррен в качестве десницы на хрен не сдался, потому как сам себе на уме? Браво, Лорд Долины и Хранитель Востока, отличная игра престолов! Кто донес Брандону Старку, он же старший брат моего тела, о том, что Лианну похитили? Эддард знал это, а я — нет. Бейлиш, мать его, Петир, прямой вассал Талли на тот момент, которому как сладкое варенье — смерть человека, который должен жениться на его возлюбленной, зачем и ехал в момент "похищения" старший из детей Старков того поколения в Риверран, а отнюдь не в Королевскую Гавань. И ещё один факт в копилочку моей догадки — при ком Бейлиш добился столь многого и не совсем легального? При гребаном деснице Аррене! Зачем был настолько сильно нужен союз со Старками, дезинформация их по поводу похищения и вообще? Да потому что Роберт Баратеон и его братья были почти что никем и ничем на тот момент для всего Вестероса — пара-тройка вассальных домов, готовых за них сражаться, плюс — отличное по качеству, но невеликое по количеству подкрепление из Дорнийских Марок, лорды которых были вассалами дома Баратеонов с тех времен, когда это были ещё Дюррандоны. Это даже не смешно — одну битву выиграть можно, но не целую войну за Железный Трон. И когда первый же дом, который тебе противостоит в войне — это дом из твоего же региона, дом Грандисонов кстати, то значит что-то здесь не то.

      И что-то не то и впрямь чувствовалось. Дом, основанный якобы сводным братом самого Эйгона Завоевателя — а это явная выдумка для того, чтобы обосновать исконно-посконные права Роберта на престол Таргариенов для простого люда — претендует на престол, используя девицу-красавицу из дома хранителей Севера Старков как повод для восстания. Конечно, всё было более прозаично на самом деле — тетушка Безумного Короля являлась матерью Баратеона, что в принципе давало права на престол, так сказать, на минималках, но всё равно давало, особенно для тех, кому была всё же важна кровь Таргариенов для подтверждения власти над Семью Королевствами. При этом честные и дезинформированные Старки, вряд ли согласившиеся бы предать корону, которой присягали как они, так и их предки, использованы в качестве той самой движущей пощечины для Севера, который может всем южанам, каждому южному региону по отдельности и в различных комбинациях дать прикурить от паяльника, как говаривал тот самый мой дядя, что выращивал всяко-разно у себя в садочке. А Нэд Старк — лучший друг Баратеона и воспитанник Лорда Долины. Единственное, кстати, что я пока что не разгадал — это то, кто именно из лордов Севера помогал Талли и Арренам в их заговоре против Таргариенов. Столь быстрое донесение информации из Харренхола до Севера — а мой братец, как я уже узнал, заглянув в библиотеку Мейстера Винтерфелла и просмотрев, слава Старым Богам, систематизированную подшивку документов за тот период, получил донесение ещё будучи на Севере. А потом все старшие и никак не связанные с Арреном и его амбициями Старки умерли от рук Короля, который в общем-то был в своем праве и казнил, хоть и с выдумкой, людей, которые хотели суда поединком от сына, который вполне официально женился — уж не знаю знал Эйрис об этом или не знал. Всё же Элия Мартелл была им оставлена в Красном Замке в качестве заложницы, а не в качестве жены принца и матери мелких Таргариенов, что как бы предполагает его осведомленность о том, что если вдруг Элия доберется до своих родственников или хотя бы свяжется с ними, сообщив реальное положение дел, то Дорн рванет как зеленый алхимический состав, известный всем фанатам Игры Престолов. Заметить надо при этом, что дорнийцы бы свою в беде не бросили, и даже будучи с Тиреллами на одной стороне поддержали бы Корону, хотя и на другой стороне собрались не менее сильные дома. Старки и их знаменосцы, Аррены и лорды Долины, Талли и их вассалы? Это уже мощь. Но вот Старков-то там бы и не было, если бы... Если бы что? Я просто чую — где-то здесь таится немалая такая неувязочка. И это не конспирология. Как говорил всё тот же дядюшка — "чую жопкой огурца, есть причина пиздеца". Смешно-то смешно, а правда, сволочь, какая же правда!

      Кстати, кто и когда заявил, что Нэд Старк вообще любил Кейтилин? Он был верным и хорошим мужем, исправно ей доставлял сперму в матку и разминал влагалищные мышцы, но не более. Нет, Эддард не любил Кейтилин так, как я понимал слово "любовь". Не было романтики, красивых слов и действий. Была женитьба по необходимости, и на замену старшему брату пришёл младший. Хотя бы поэтому я уже заранее терпеть не могу Джона Аррена, потому как

      это именно его решением было — сохранить помолвку. Да, я понимаю — тут такое время, что другие договоры, кроме брачных — та ещё лотерея, да и брачные тоже не самый смак в плане взаимовыручки и поддержки. Но моего персонального отношения, пришедшего вместе со мной из другой реальности и двадцать первого века нашей эры, это не меняет. Кейтилин, кстати, почему-то не была девственницей в их первую ночь, и я не знаю, с чего она никогда не задумывалась, что бастарда её муж держит в замке именно по этой причине — уж эта-то смогла бы додуматься, сама ведь постоянно назло говорит хрень всякую и так, и эдак её переворачивая, чтобы своего добиться. Она с самого начала, сама того не замечая будто бы, когда напоминала в лучших традициях Талли о семье, долге и чести, говорила Эддарду всякий раз нечто вроде "а вот твой старший брат". И это вымывало все крохи понимания, которые я мог бы ей предоставить сейчас, вроде бы будучи её мужем. Если честно, на девственность-то мне по большему счету плевать, я ведь не отсюда — всякое бывает.

      Я больно сильно что-то задумался. Королева уже прошла через ворота — кстати, нет, тут не маленькая калитка, это просто их карета размером с двухэтажный автобус в центре Лондона, разве что не красная. Я встретил её взгляд. Кажется, королевская чета решила не оставлять попытки разбить ледяную морду лорда Старка, выражаясь фигурально конечно же.

      Я ни разу не прикоснулся к этой чертовой Кейтилин за все свое нахождение здесь, в Винтерфелле, ни разу даже не подумал о том, чтобы воплотить уже существовавшие в моем мозгу воспоминания в реальность. Хотя нет, вру, подумал — но до этого момента Кэт успела меня сильно подзадолбать. Эддард вот к примеру терпеть не мог вполне счастливого и радующегося жизни клятвопреступника Джейме Ланнистера и всю его семью, он будто жевал лимон каждый раз, как только в его мысли прокрадывалась фигура блистательного рыцаря и его не менее блистательной сестры. Мне же на него было по большей части серо-параллельно. Конечно, Эддарду было не наплевать на Кейтилин настолько, насколько мне не сдался королевский гвардеец Ланнистер, но всё же она для него была по большей части матерью его детей, к которой стоит прислушиваться, но не полноценной личностью со своими тупыми недостатками и неправотой. И мне кажется вот прямо сейчас, когда я смотрю королеве в глаза, что всё же нет мужчины, который бы не захотел трахнуть Серсею Ланнистер, ведь такой дерзкий взгляд, изнутри дерзкий, но обрамленный изумрудным льдом, и плавные движения изящной вальяжной кошки — это крайне сексуально.

      Я протянул королеве букет из золотых роз и громко, опять выдав широкую улыбку, сказал, всё ещё смотря ей в глаза.

      — Вы, южане, кажется привезли к нам юг! В моей теплице сегодня поутру впервые зацвели розы! Я дарю их вам как знак своего восхищения и преклонения, моя королева!

      Она немного ошарашенно — это удивление промелькнуло в ее глазах — приняла букет и позволила поцеловать кольцо, для чего пришлось опуститься на колено прямо на деревянный настил. Серсея мне пока что понравилась. Она была живой и красивой, в её глазах был разум, хоть и со стервозными искорками, и я знал, что своих детей она любит не меньше, чем Кейтилин, только вот у последней разум проявляется проблесками, а новшеств она не одобряет, что не нравится уже моей практичной части. Да, именно своей критикой моих новшеств она меня в конец задолбала, да!

      Хотя Эддард Старк и в этом от меня кардинально отличался — мнение Кейтилин по многим вопросам его вполне устраивало. И он увидел стервозную суть Серсеи с первого и кажется единственного подробного взгляда на свадьбе друга, но его никогда не привлекало то постоянное достигательство, поиски ключей к поддержке, любви и душе, которым ты постоянно занимаешься, когда лишь встречаться с подобной девушкой начинаешь, не говоря уж о семейной жизни. Мне в жизни встречалась подобная — мы разошлись тогда, когда я не помог ни словом, ни делом в самые трудные моменты её жизни, когда умер её отец и слегла мать. Я был в другой стране, мы уже серьезно к тому времени размышляли над возможностью заключения брака, но я не сорвался к ней сразу же, как только узнал о произошедшем, нет. Мне казалось "ничего страшного, мы же взрослые люди", а было мне тогда, дай памяти, лет двадцать пять, если не меньше. Взрослый человек выразил сочувствие лишь через неделю после похорон и почему-то считал, что если не будет лезть в душу к переживающему страшную утрату человек, то возможно всё как-то само собой образуется. Дебилом я был, да ещё тем. Хотя тут ничего не сделаешь, и я вообще это по другой причине вспомнил. Всё сводится к тому, что же по моему мнению нужно в отношениях дражайшей королеве Серсее? Серсее нужен был хотя бы равный ей харизме и при этом жесткий человек, который мог бы успокаивать её гневные всплески и спрашивать мнения в важных вопросах, а не та пьянь, в которую стек по-тихому дорогой король Роберт, которая не ценит ни семью, ни честь жены. И упаси боги мне считать себя тем самым мужчиной, подходящим Серсее Ланнистер! Это как хоккей на траве — то ещё извращение, кажется. Хотя она и... слюновыделительна, да, нашел слово.

      Но вернемся к вопросу о пачканье рук Эддардом Старком. Совсем недавно был тот самый день, когда лорд Эддард Старк в книге и в фильме, именем короля Роберта Баратеона и прочее, и прочее, казнил дезертира из Дозора. Парня по закону должны были бы приговорить к смерти, но я не Эддард Старк. Именно поэтому парнишка сейчас чистый, умытый и в хлам упитый ожидает аудиенции с сильными мира сего для детального и подробного пересказа всего того, что он мне рассказал о той жути, что приключилась с их патрулем за стеной. Правдивость должен будет подтвердить мой младший брат — причем даже если сам в это не верит, потому как я уже отдал такой приказ под эгидой того, что нам нужно восстанавливать Дозор, а денег нет, и они будут, если мы убедим южан так, чтобы они в конец пересрали там в своих садах, полях и теплых замках. Ну и лютоволков детишкам я оставил почти без возражений. Кстати, давно уже оценил поведение Теона и всё же убедился, что правильно решил его отправить набивать шишки где-нибудь ещё, но не в Винтерфелле, и планы я эти исполню в ближайшее время.

      От каждого такого воспоминания, где приходилось казнить и убивать, меня поначалу тянуло блевать на все три стороны, но я понимал, что это вроде как реальность, в которой придется как-то пристраивать свой зад потеплее, и это при том, что Старки — короли Зимы, короли Севера, и в Эссос просто так сбежать мне как-то неудобно. Кстати, совсем не из тех соображений, что должны, мне кажется, посетить честного и хорошего человека — что-то вроде "нельзя так поступать с семьей Старков". Нет, меня вели другие мотивы. Зимушка-то реально близко, а драконов подконтрольных у нас нет и не предвидится. За стену их, конечно, ни один нормальный и смотревший сериал человек из моего мира не пошлёт, но вот дать звезды на этой стороне — это вполне. И как известно, когда выпадает снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет — поговорка, которую знали все Старки во все времена, и потому выживали.

      И теперь я, черт возьми, вожак для этой стаи. Как бы ни было смешно сказать, тем более в свете того, что из меня вожак тот ещё, без меня эти люди обречены. Возможно даже не на смерть, это здесь нормально. Многие из них вероятно умрут вне зависимости от моих действий, а то и с непосредственной моей помощью. Морда Джейме просит кирпича, как ни странно — он правда раздражает показушной идеальностью. Дело в людях в принципе. Я не знаю какой магией-шмагией всё должно завершиться, но нашествие живых мертвецов не за горами. Оно, хоть и тупой каламбур, всего лишь за Стеной чуть севернее моего замка.

     Было дружбой, стало службой,

      Бог с тобою, брат мой волк!

      Подыхает наша дружба:

      Я тебе не дар, а долг!

      Марина Цветаева «Волк»

      Выбравшись из надоевшей до Седьмого Пекла повозки, Серсея Ланнистер подобрала юбки и ступила на необычную на взгляд южной леди и источающую аромат свежеспиленного дерева мостовую. Вперед неё уже выскочили младшие дети — Мирцелла и Томмен, но Королеве нужно было сохранять степенность и царственность, хотя очень хотелось как можно быстрее пройти в свои покои и расслабиться в горячей воде. Их ожидал церемониал и праздничный пир — до того, как Серсея сможет окончательно расслабиться. Пока муж будет трахать каких-то шлюх где-то в другом месте, да. Даже дом лучшего друга вряд ли изменит привычки Роберта, тем более всё будет к этому располагать — прольется море вина, зажарится дичь разного размера, и вскоре Роберт соберется на охоту — показывать доблесть.

      "Чтоб он там сдох..." — едва заметно вздохнула Серсея своим мыслям и поймала взгляд Эддарда Старка, вначале мерзко контрастировавший с его широкой радушной улыбкой — это она заметила буквально за секунду до того, как её мнение о друге мужа поменялось в более реалистичную сторону. От её внимания взгляд Нэда не то, что потеплел, а скорее загорелся знакомой пошлой искрой, с которой её собственный муж смотрел на всех женщин. Королева усмехнулась про себя и напомнила себе, что насколько бы честным ни был мужчина по словам других мужчин, они вряд ли учитывают шлюх и бастардов. А один бастард у Нэда совершенно точно был. И Серсея бы поспорила на собственные волосы, что он его держит в замке только лишь потому, что это сын благородной девицы, а не какой-нибудь шлюхи или крестьянки. Ведь всё же воспитывались Роберт и Эддард у одного и того же человека и в одно и то же время — не может же быть, чтобы Джон Аррен, известный своими неудачными попытками завести ребенка до самой женитьбы на Лизе Талли да и после рождения болезненного наследника тоже не прекращавший пытаться, конечно не только с собственной женой, мог воспитать их разным образом? Серсея усмехнулась и начала двигаться вперед, степенно приближаясь к стоящим во главе толпы Старкам, намереваясь встать в один ряд с собственным мужем и старшим сыном, который уже тоже поспешил спешиться и подойти к Роберту, повинуясь взмаху его руки с жирными пальцами, которые венчали массивные кольца — единственные вещи, которые Серсее нравились в Роберте. Не пальцы, конечно, а кольца. Королева вообще была довольно падка на роскошь и украшения. Именно поэтому она с интересом посмотрела по сторонам, изучая убранство внутреннего двора, прежде чем снова столкнулась взглядом с Хранителем Севера, уже подойдя ближе к встречающей толпе.

      Замок, в который они въехали, сейчас переживал не самое спокойное время — он отстраивался, что было ясно по внешнему виду ещё вне основной Цитадели, но при этом был украшен к приезду гостей висящими на стенах внутреннего двора яркими гербами присутствующих на будущем пиршестве домов. Здесь были и Золотые Львы Ланнистеров, и Коронованый Олень её мужа, а висельник Трэнтов соседствовал с колосьями пшеницы Селми — это были присутствующие в свите вассалы правящего дома. Серсея пробежалась взглядом по полотнищам гербов домов Севера и тех, за которые не особо цеплялся взор — разве что освежеванный человек, кажется, дома Болтонов вызывал несколько брезгливые ощущения. Ей было мало интересно дальнейшее разглядывание стен замка, потому как всё, что ей было надо, она уже для себя поняла. Они готовились к приезду тщательно и украшали свой дом, выказывая почтение к гостям. Значит, они знали о предстоящем приезде и пиршествах достаточно давно — Серсея сомневалась, что такие приличные по размеру полотна с полными гербами и девизами хранятся у Старков где-то в подвалах. И ещё Старк был явно предупредителен, даже подобострастен, если сравнивать с обычной северной толстолобостью, известной как Семеро Богов. Это могло означать только одно — ему было что-то надо от Роберта.

      Самое веселое во всех мыслях, которые посетили в тот момент голову Королевы — это то, что она была права лишь отчасти, и даже не подозревала насколько сильно изменится её жизнь с того момента, как Нэд сподобится озвучить свою просьбу.

      Она вернулась взором к Эддарду, что стоял напротив её мужа, который похлопывал его по плечу после весьма пылкого приветствия, и снова встретилась с ним взглядом, уже зная, что именно ему через этот самый взгляд можно показать. Щепотка дерзости и превосходства, приправленная небольшой толикой желания — он поймет свою никчемность, осознает, что никогда не сможет притронуться к тому, что вожделел хотя бы те несколько мгновений, на которые их глаза встретились.

      Давний друг её мужа продолжал смотреть ей в глаза, не отводя взгляда — это начинало напрягать, ведь при этом он широко и, главное, естественно улыбался, заставляя тем самым взглянуть на себя по-новому. Королева находила всё больше отличий с тем Эддардом, которого смутно помнила по его прошлому визиту в столицу, после восстания Грейджоев. Неухоженная борода и измотанное суровое лицо, не озлобленное, но крайне не вписывавшееся в весь пьяный праздник — Серсея не помнила тот день в деталях, потому как всё перекрывала ужасная ночь с напившимся Робертом, но даже те малые воспоминания позволяли сделать вывод — Нэд Старк сильно изменился за эти годы. И не сказать, чтобы в худшую сторону. Узкое лицо было гладко выбрито на подбородке и под носом, но Эддардом были оставлены бакенбарды, едва заметно седеющие, но обстриженные гораздо короче, чем у её отца — Тайвин тоже носил такую бороду. Молодой Старк в тех её воспоминаниях носил волосы длиной до плеч, как по сей день носит и сам Роберт, но сейчас Эддард был с гораздо более аккуратной и короткой стрижкой. Внешность Старка была ей мало важна, но сейчас он привлек её внимание.

      Лорд Старк, как оказалось, этого и добивался, потому как секундой позже шагнул к Серсее и протянул ей букет роз желтого цвета, не понятно как оказавшийся посреди этой почти что зимней погоды всё ещё свежим и приятно пахнущим. Запах роз смешался с запахом деревянных бревен и морозного воздуха. Она против воли улыбнулась в ответ на фразу Старка о преклонении и восхищении. Роберт же на то как обычно громко засмеялся и хлопнул своего друга по плечу. Эддард, уже закончивший расшаркивания с её мужем, встал на колено и коснулся губами её кольца. В этот момент Роберт уже обнимался с Кейтилин.

      Серсея выдохнула морозный воздух вместе с ароматом цветов и улыбнулась снова. Уже гораздо холоднее.

      Королева благосклонно приняла ухаживание от вассала. Да, именно так.

      Рядом наконец-то встал Джейме и с ухмылкой показал на цветы одними бровями. Она ухмыльнулась ему в ответ, с теплом в груди признавая, что брат порой понимает её без слов. Близнецы не успели и двух слов сказать друг другу, как Король закончил здороваться с выводком Старка и отдал тоном, который не предполагал отказа, приказ.

      — Нэд! Отведи меня в крипту! Хочу почтить память!

      Серсея, было, открыла рот, чтобы высказать свои возражения, но Джейме предупреждающе взял её за локоть и кивнул на посмурневшего Хранителя Севера.

      — Хм, мой король... — тон Старка был гораздо менее теплым, чем до этого. Можно было почувствовать кусочки колотого льда в этом тоне, они слышались где-то между хриплым низким голосом Эддарда и той тишиной, которая повисла над толпой, когда все затаив дыхание вслушались в возражения Королю. — Приятно, что ты помнишь о моей сестре, конечно, но есть одно дело первоочередной важности, которое нам надо решить.

      — И что же это за дело? — прищурил глаза с мешками под ними Роберт и немного угрожающе придвинулся к другу, который посмел перечить. — Это дело позволяет не замечать приказ твоего Короля?

      — Это дело, в случае отказа Короля о помощи, — Эддард сделал паузу и посмотрел своими вмиг заледеневшими серыми глазами вначале на Короля, потом мельком глянув на его свиту и вновь вернувшись к созерцанию Роберта. — Это дело в том случае, если ты откажешься помочь, Роберт, даст мне вполне законную возможность оспорить твою власть на территории Северного Королевства. Нет, это не предательство!

      Нэд одним лишь жестом ладони заткнул Роберта, чья налитая кровью рожа и распахнутый для громового возгласа рот внезапно жутко взбесили Серсею, и она в который раз за последний месяц с тоской вспомнила о теплых объятиях брата и том, как он будет её любить тогда, когда этот кабан наконец-то уедет на обожаемую им охоту. Но охота, кажется, откладывается, и вероятно протест Эддарда выльется в ссору, если всё останется именно в том напряжении, в котором оно есть сейчас — когда дети самого Старка испуганно смотрят на своего отца, Кейтилин, в девичестве Талли, ловит ртом воздух как рыба, а её собственный первенец широко открыв глаза смотрит на противопоставившего себя его, якобы, отцу так, будто тот совершил не что-то из ряда вон, а будто бы подвиг — у Джоффри даже появилась довольная ухмылка на лице, он будто бы чего-то ожидал.

      — В конце концов, Роберт, Защитник Государства ты или нет? Я из-за этого самого дела нарушил закон и поступился честью дома Старк, когда оставил беглеца из Дозора в живых. У него есть необходимая информация, он свидетель страшных вещей. Ты прекрасно понимаешь, что должно случиться, чтобы я поступился честью. Зима близко. Долгое лето сменится долгой ночью. Той самой, о которой рассказывают легенды. Той самой, которая выкосит половину населения Семи Королевств. За Стеной видели Иного и вихтов. И это не первый случай.

      Джейме сжал локоть Серсеи слишком сильно — это заставило её сдавленно вскрикнуть.

      Она бы вытерпела эту небольшую боль, конечно вытерпела бы. Если бы не то, насколько серьезен был Старк, когда говорил это, и насколько вдруг сжалось её сердце от предчувствия чего-то недоброго.

      * * *

      Серсея Ланнистер определённо была озлоблена на всё происходящее и хотела бы хорошенько отмокнуть в теплой водичке и выпить чуть больше вина, чем уже удалось, это верно, но природное любопытство, любовь к интригам и желание подробнее разобраться в ситуации, что уже отдавала первобытным страхом и заставляла верить Лорду Северных Земель, принудили её принять предложение Нэда на этот довольно-таки странный спуск в Крипту Винтерфелла вместе с самим Эддардом и Робертом, который всё время, которое они шли к могиле Лианны Старк, нахмуренно помалкивал, покряхтывая и позвякивая украшениями на пузе. Он порывался что-то сказать, но не то с формулировкой были проблемы, не то с присутствием Серсеи — это, кажется, был тот вопрос для обсуждения, который она бы не одобрила и вероятно начала спорить. Из этого было понятно, что Роберт не имеет желания ссориться над могилой сестры Нэда, и королеве показалось, что именно на это рассчитывал Эддард, когда приглашал её запиской через какого-то безымянного и очень быстро убежавшего служку.

      Серсее было без всяких сомнений интересно, почему её пригласили в обход короля — ведь Роберт чуть было не устроил ссору, когда понял, что его жена идёт с ним. Серые глаза Старка, в которых, оказалось, зрела злая насмешка, мельком скользнули по лицу Серсеи в те позорные моменты, когда Роберт с пунцовой мордой пытался что-то бессвязное говорить по поводу присутствия королевы на этой, с позволения сказать, увеселительной прогулке. Она поймала его взгляд, и что-то в его равнодушных глазах будто дрогнуло от её злобной усталости. Возможно это был всего лишь отблеск факела, но его действия сказали об обратном — он просто и кратко спросил, есть ли вообще разница, ведь он предложил королеве пойти с ними лишь потому что предполагал, что это само собой подразумевается. Серсее было интересно, да, но более всего её интриговало желание Эддарда показать своё расположение именно ей, а не её мужу. Ни один северянин никогда не был похож на подхалимов двора Королевской Гавани, но сейчас себя вёл похоже на человека, который затеял какую-то комбинацию в стиле Южных Земель. И Серсею бы это совершенно не смутило, если бы она не знала о Севере и Старках совершенно противоположное — они не были склонны к такого рода интригам, и пока что женщине были не совсем ясны мотивы Эддарда, а то, что уже было понятно — оно настолько выбивало из колеи, и в это настолько не хотелось верить, что королева выбрала попросту подождать.

      Она привыкла к интригам, смотрела на интриганов любой знатности всегда свысока, потому как знала одну простую вещь, которой её научил отец всеми своими действиями и жизнь, полная противоречивых событий и неудовлетворенных мечт — у кого сила, тот и устанавливает правила. Серсея Ланнистер мирилась с Робертом, потому как за его спиной всегда парил сокол Арренов и скалил клыки лютоволк Старков, и были два брата, которые также могли сбросить Ланнистеров с пьедестала — не то, чтобы это казалось возможным, пока Роберт жив, потому он был чем-то вроде преграды, пока он считал её детей своими и не тащил бастардов в замок. И пока Серсея чувствовала, что она и её любимые дети находятся в относительной безопасности, она терпела, ведь от прямых физических угроз их защищал Джейме, а от политических — всегда найдёт лекарство старый отец. Но сегодня Старк исподволь показывал её мужу то, кто на самом деле хозяин Севера и то, от кого зависит лояльность этих диких земель Железному Трону. Расклад сил изменился, и Серсея позволила себе думать, что Старк всего лишь хочет набить себе цену, рассказывая об угрозе из-за Стены, ведь Старки всегда держат слово, не так ли? Он не предаст Роберта ради большей власти, как бы ей этого ни хотелось, и даже подумать о такой возможности её заставило его странное для Старка поведение, а не какие-то иные подозрения. А старый мёртвый Аррен, как и его сумасшедшая женушка с полуразумным болезненным ребёнком совершенно точно уже не были угрозой.

      Серсея Ланнистер нередко ошибалась в своих выводах, но в этот раз женщина была относительно права не потому что выводы были правильными, нет. Знай Нэд Старк о её предположениях, он бы только пожал плечами и согласился, что не собирается ни предавать Короля, ни слушать Кейтилин Талли, которая конечно же уже скоро получит знаковое для всего сюжета противостояния Ланнистеров и Старков письмецо. Королева вряд ли бы могла предположить, что основная угроза со стороны Эддарда Старка по отношению к Серсее была лишь одна — ему очень сильно не нравился Джейме Ланнистер.

      * * *

      Серсея куталась в меха, пытаясь разгадать игру Старка, который явно нехотя вёл их в сторону могилы Лианны Старк. Гнетущее молчание повисло между двумя друзьями, что шли на шаг впереди, а Серсея была наполовину зла из-за всей этой ситуации, включавшей в себя отсутствие как такового времени на отдых после поездки, и наполовину заинтригована выходкой Хранителя Севера.

      — Зачем здесь нужна моя жена? — решил прояснить Роберт, наконец-то заговорив с упорно сохранявшим тишину Эддардом, который медленно шагал вдоль рядов статуй Старков, будто наслаждаясь неловкостью, ощутимой среди единственных живых людей в этой крипте.

      — Я подумал, что королеве будет интересно узнать о заговоре, который кардинально изменил жизнь каждого из нас. И мне показалось наиболее уместным провести этот разговор там, где ты не посмеешь меня прирезать за то, что я скажу, мой друг.

      Пока Хранитель Севера говорил это, размеренно и монотонно, они продолжали двигаться по направлению к могиле Лианны Старк, потому к концу этой небольшой речи Эддард стоял лицом к статуе своей мёртвой сестры и говорил последние слова не глядя на Роберта. Было на что посмотреть, подумалось Серсее, когда она сама взглянула на раздувшегося от гнева и покрасневшего Роберта и поняла, что Старк явно играет с огнём, но не собирается останавливаться. И что он имел в виду?

      — Нэд! Какого пекла?! Я приехал в твою глушь вытащить тебя отсюда в столицу, сделать тебя своей правой рукой вместо Джона! Какого пекла, Нэд?! Что ты устраиваешь? Я оказываю тебе честь!

      — Мы уже успели поговорить по поводу помолвки, и я говорю тебе, ещё рано обсуждать такие вещи. Мне это не по душе. И это часть того, что я хочу тебе объяснить. Наберись терпения, Роберт.

      Серсея уловила напряжение в голосе Старка, впервые прорезавшееся за весь разговор, и подалась вперёд, желая также задать свои вопросы, но была остановлена самим Старком, который начал говорить, всё так же повернувшись к ним спиной и будто бы изучая лицо статуи своей сестры.

      — Роберт, я надеюсь, ты не живёшь до сих пор в блаженном неведении и знаешь, что твоё восшествие на престол было подстроено отцом моей жены и лордом Арреном? И я надеюсь, Королева, что вы догадываетесь, что история о том, как моя сестра была украдена и лишена чести Таргариеном, это вывернутая наизнанку правда, позволившая настроить волков против драконов.

      — Что?! Что ты несёшь, Нэд?! — прорычал Роберт и потянулся схватить Эддарда за плечо, чтобы развернуть к себе.

      — Нет, пусть он продолжает, — Серсея была поражена количеством боли и яда, которые наполняли голос Старка, и была настроена услышать ту правду, которую он хотел им рассказать. — Я хочу это услышать.

      — Тебя никто не спрашивал! — сорвался Баратеон и дёрнул Эддарда на себя. — Нэд!

      Эддард развернулся, подчиняясь королю, и поднял глаза на королевскую чету.

      — Лианна не имела ни малейшего желания выходить за тебя замуж, Роберт. Мы думали, она смирится. Но волчья кровь не водица. Я поспокойней буду, чем старший брат и сестрица, иначе как бы я вообще согласился заменить собой Брандона просто потому что так сказал Джон Аррен.

      — Что... Что?!...

      Роберт не находил слов, но не мог не выражать своё возмущение. Серсея же пристально смотрела Старку в глаза и пыталась догадаться, к чему он ведёт, но всё ещё не говорила ни слова, хотя вначале хотела разругаться с мужем прямо здесь же.

      — Лианна и Рейгар были молодыми романтичными идиотами, оба влюбились без памяти и в целом стоили друг друга. Один баллады сочинял, другая насмехалась над рыцарями во время турнира из-за Хоуленда Рида. В те времена я сам глаз не мог оторвать от Эшары Дейн, потому могу приблизительно понять, что она испытывала, когда понимала, что ей не быть с тем, кого любишь. И ей ничего не мешало взять то, что она хотела. Волки обычно так делают, Роберт. Это я не слишком нормальный, меня с тобой воспитывали в одном замке, всё же накладывает свои отпечатки...

      Серсея едва удержалась от непонятно откуда взявшегося хохота — не время было и не место, но было понятно, что Эддард пытается шутить даже в такой ситуации. Роберт шутки явно не понял, но решил не обратить внимание, потому как назрел гораздо более насущный вопрос.

      — Нэд, что ты говоришь? Как ты... Почему ты?...

      — Потому что ты живёшь прошлым, которого не было, Роберт, — устало проговорил Эддард и положил ладонь королю на предплечье. — Он не похищал её. Она просто позволила себе взять то, что хотела, как это сделал Брандон с леди Барбри в юности, чтоб ему в пекле припомнилось, она теперь меня ненавидит — ох уж эти женщины... И как это делал ты, когда о твоих похождениях не знал только слепой и глухой, живший в семействе немых, Роберт! Лианна знала и именно тогда впервые разговаривала с отцом, но когда это отцы прислушивались к детям в вопросах помолвки, да, моя королева?

      — Зачем ты это говоришь, лорд Старк? — Серсея не была готова к тому, что Эддард резко переведёт диалог на неё. — Зачем ты говоришь о прошлом, которое давно прошло и которое не изменить?

      — Оно нас догнало, моя леди, — пожал плечами Эддард. — Кто-то совершенно точно убил Джона Аррена. И если это был не кто-то из нас троих, то поздравляю, Роберт. У тебя созрел хороший такой заговор под задницей.

      — Почему ты думаешь, что у нас троих есть мотив? — решила прояснить Серсея. — И... Ещё раз, заговор?

      — Моя леди, всё просто.

      Старк развернулся к статуе и протянул руку, чтобы рассеянно погладить каменного лютоволка, изображённого в не самую натуральную величину. Роберт же в эти мгновения пытался воспринять информацию и ловил воздух ртом, но ничего путного выдавить из себя не мог. А Эддард продолжил.

      — Я буквально несколько минут назад спросил у тебя, Роберт, живёшь ли ты до сих пор в блаженном неведении. Как вижу, живёшь. Так что мотив отпадает и остаюсь я и королева. С королевой всё просто — тот же мотив. Месть. Ну а я этого просто не делал, хотя в принципе мог бы, если бы меня волновала политика на Юге, а не вихты с ходоками на Севере. Так что в том случае, если никто из нас троих не был заказчиком убийства десницы, у нас есть игрок, который или хочет всю власть себе, или хочет всю власть отнять конкретно у вас двоих. Теперь давайте думать что делать. А потом пойдём на пир — запекают сейчас как раз кабанчика, на шампуре сделали красную рыбку... Я, кажется, уже тут с вами есть захотел. Кстати, Роберт, у меня была парочка проектов, которые необходимо рассмотреть в ближайшее время. Это важно для Стены и Севера в целом, но может пригодиться и экономике Королевской Гавани.

     Кто прав: весь мир иль мой влюбленный взор?

      Но любящим смотреть мешают слезы.

      Подчас и солнце слепнет до тех пор,

      Пока все небо не омоют грозы.

      Уильям Шекспир, сонет 148

      Жена Хранителя Севера.

      Это всегда значило много для неё. Семья, долг и честь были основой воспитания в Доме Талли, и она всегда знала, что будет обещана высокому лорду и будет счастлива носить его детей. Помолвка с наследником Винтерфелла была ожидаема, ведь их отцы дружили, Кейтилин была рада наконец определиться с будущим. Бедный Петир, любимый друг и юная любовь Лизы, всегда надеялся связать себя с её Домом ещё крепче, больше чем узами воспитанника. Его болезненная гордыня и глупость, совершенная по отношению к её суженному решила для Петира многое, ведь именно после этого он потерял почти всю имевшуюся репутацию в глазах её отца и был вынужден искать другого защитника для своего малого Дома, что было удачно проделано во время начавшегося переворота Роберта. Но Кейтилин, ни в прошлом, ни по сей день, не могла в полной мере радоваться за благополучный исход в жизни своего друга детства тогда, когда её суженный лежал в склепе, а любовь к нему, уже начавшую разгораться с первых мгновений их общения, пришлось направить на среднего сына из Дома Старков. На благородного мужчину, который, казалось, не изменил бы ей ни словом, ни делом, но имел бастарда, что был старше её первенца и являл собой почти полную копию Эддарда — тёмно-каштановые волосы и серые глаза. Разве что черты лица были мягче да волосы завивались иначе.

      Брандон был весёлым, высоким и сильным, его было легко полюбить. "Дикий волк" так называли его и друзья, и враги. Эддарда же называют Тихим.

      Они совершенно точно не любили друг друга, когда делили ложе и зачинали Робба. Кейтилин знала это и понимала, но они оба понимали, что семья и дом гораздо важнее чувств. В конце концов, в её юности все старшие женщины всегда говорили, делясь своей мудростью за рукоделием или после пребывания в Септе при замке, что любовь приходит со временем и смирением.

      Для Кейтилин она пришла.

      Их с Нэдом объединяли дети, хозяйство, долг и ложе. Но совсем немногим после рождения Рикона, такого же рыжеволосого, как и остальные её дети, кроме Арьи, конечно, он изменился. Её муж заговорил про реформы, перестройку замка и долгое Лето, что предвещает долгую Зиму. Он будто решил, что его долг перед ней выполнен и единственное, что ему от неё может быть надо — это справиться о самочувствии младшего из Старков. Остальные же дети постепенно выходили из под её контроля. Во имя Девяти, да он разрешил Арье и Сансе упражняться с оружием и ездить на лошадях вместе с ним на прогулки! И самое главное, даже Санса, её милая нежная Санса, решила попробовать, особенно после того, когда Нэд прямо при детях отпустил комментарий, предназначавшийся именно Кейтилин, ведь он с привычной холодностью смотрел именно на неё, вглядываясь в её глаза с явно напускным непониманием и говоря, что лишних знаний в жизни не бывает, и "если кто-то не согласен, то сам себе злое бревно". Пока она пыталась найти слова, а лицо мужа внезапно вытянулось в каком-то слабом подобии виноватой гримасы, будто он попросту дал этим словам выскользнуть изо рта и не ожидал такой реакции от самого себя. Он тогда устало вздохнул и перевёл свой взгляд на замерших за обеденным столом детей, наблюдавших за ссорой родителей так близко чуть ли не впервые за десяток лет.

      Старший сын тогда едва не поперхнулся едой, а Грейджой попытался подавить ухмылку. Девочки и Бран мало что поняли и скорее недоумевали, перестав возиться с едой. Джон также недоуменно поднял глаза на Нэда, будто был совсем не заинтересован в происходящем и размышлял о чём-то совершенно ином, а тот неловко ему улыбнулся, едва дёрнув краями губ. Кэт бы ни за что не уловила этого, если бы не смотрела во все глаза на своего мужа, пытаясь придумать аргумент, который бы помог ей победить этот спор. Он подбадривал своего бастарда тогда, когда ему стоило бы подумать о том, как он говорит со своей женой! Будто для него благополучие этого грязного пятна на репутации Дома Старк значило больше, чем благополучие семьи и долг! Злое бревно, надо же! Этот мужчина никогда ранее не опускался до таких подковёрных оскорблений, и вероятнее всего Кейтилин сама себе выдумала, что это было оскорблением, а не глупым выбором слов, но отчего-то в её сердце, ранее спокойном, особенно тогда, когда не было в пределах видимости бастарда, и окружённым теплом в кругу семьи, поселилась тянущая боль, появлявшаяся каждый раз, когда она смотрела в неизменно холодные глаза её мужа, порой блестевшие насмешкой, если им приходилось спорить по каким-то, связанным с воспитанием детей, поводам. Если же темы их стычек касались чего-то другого, то ей казалось, что её муж будто пробудился ото сна, в котором пребывал с момента их свадьбы, и использует все знания, которые у него есть, чтобы улучшать и переделывать всё, что видит вокруг. Лицо Нэда в те моменты, когда он яро распекал замкового кузнеца за какие-то ошибки в переработке, что бы это ни было, или прибавивших в числе из-за начатой стройки плотников, рабочих и каменщиков, становилось таким же живым и ярким, каким она помнила молодого Брандона. Но через несколько мгновений её наблюдения за ним, когда бы это ни было, Нэд снова надевал свою маску лорда и смотрел на неё привычным взглядом, заключавшим в себе лёд и холод.

      Подобно тем случайным проблескам, Эддард оживился, когда понял, что к ним едет король. Кэт наконец смогла понять, как ей тогда показалось, откуда у такого честного человека, как Старк, могла возникнуть интрижка и, тем более, бастард. Он — ей казалось тогда, что она разгадала эту загадку — менялся, когда объяснял свои идеи и руководил их исполнением, и тогда, когда дело касалось его друга детства, Короля Роберта. Кейтилин, наверное, могла понять подобные чувства, ведь всякий раз, когда Лиз упоминала в письмах Петира, в сердце жены Лорда-протектора Севера поселялось теплое чувство, напоминавшее о доме и тех днях, когда они втроём могли просиживать дни с книжками у реки или общаться в библиотеке так долго, что Мейстер лично приходил их выгонять.

      День приезда короля изменил многое. Кейтилин поняла насколько плохо она знает своего мужа, не смотря на то, как просто она его полюбила и как просто она представила сама себе, что он полюбил её в ответ. Он не смотрел так ни на смазливых служанок, которых, как она прекрасно знала из слухов дворни, сношал юный Грейджой, ни на неё, когда приходило время отходить ко сну и он привычно входил в неё, болезненно и сильно. Ей давно хотелось почувствовать его семя в себе вновь, предотвратить это разъедающее их семью отсутствие любви, понять, наконец, что же не так!

      В этот день Кейтилин поняла, что никогда не знала ни Эддарда, ни его любви, что бы до этого ни думала. Потому что она впервые в нём видела тот странный и едва знакомый огонь, что искрами поселился в его серых ледяных глазах, то и дело провожавших движения королевы и задерживавших взор на её волосах или лице тогда, когда её мужу казалось, что на него никто не смотрит. Его лицо и впрямь не выражало ничего из того, что могло бы бросить тень бесчестья на их семью. Но её поразило не это. Королева не замечала этих взглядов, тех, о которых сама Кейтилин могла только мечтать. Она сама периодически поглядывала на её мужа, а по её пухлым губам проскальзывала беззубая улыбка, отчего-то совсем не королевская, скорее мягкая и дозволяющая, и к тому же неизменно доставлявшая Кейтилин особенное неудовольствие, выражавшееся в легком покалывании ревности, которое она обычно чувствовала при взгляде на бастарда.

      Кейтилин отчего-то совсем не сочувствовала Серсее Ланнистер тогда, когда король напился и начал приставать к довольным таким вниманием служанкам, но это в какой-то степени было неправильно, ведь то были всего лишь взгляды, и Кэт могла даже подумать ещё, что выдумывает то, чего нет. Если бы не то, что Эддард намеренно встретился с королевой взглядом, прежде скользнув по лицу своей жены и пренебрежительно моргнув на её невысказанный вопрос, когда их взоры пересеклись. Это было через пару мгновений после того, как обе женщины, сидевшие бок о бок, прямо напротив Нэда и уже опустевшего кресла короля, заметили поведение светлейшего и едва сумели удержать спокойное выражение лица, дабы не уронить собственную честь. Кэт искоса взглянула на королеву, чтобы понять по её выражению лица, что именно имел в виду этим взглядом Хранитель Севера и её законный муж. Он, видимо, что-то сказал одними губами, потому как лицо королевы будто осветилось изнутри и она едва удержала смешок. А потом наклонилась к уху Кейтилин, задев своим золотым локоном ткань платья на плече другой женщины, и проговорила.

      — У вашего мужа очень интересное чувство юмора, дорогая Кейтилин.

      Ей был не нужен ответ — вдруг осознала жена Хранителя Севера. Её тон был покровительственным и слегка удивлённым. Кейтилин не хотела верить, но третьей составляющей настроения королевы, когда она говорила о Хранителе Севера, было несомненное удовольствие.

      Кэт не сомневалась в своей любви к мужу и семье. Но ещё никогда она не приносила ей столько сомнений.

     Отцовство у человека — социальное изобретение.

      Mead M. Male and Female. A Study of the Sexes in a Changing World. Morrow. N. Y., 1949

      Есть вещи, которые ты просто не ожидаешь, из-за того, что ты, такой придурок, этого не предусмотрел из-за избирательной слепоты, как это было у Нэда Старка, который воспринимал жизнь совсем не так, как я. Есть вещи, которые ты можешь предотвратить, что я и сделал, когда пресёк общение близнецов в том виде, в котором это было показано в известном мне сюжете. А есть вещи, которые происходят по заранее установленному какой-то больной историей лекалу, и что бы ты ни делал — это судьба, которая должна привести к исполнению другой судьбы.

      Бран, придурок малолетний, всё же упал с башни.

      Но к этому событию стоит подойти со всем тщанием, раскрыть, так сказать, всё происходящее от начала времён, вернее, если говорить конкретнее, от того момента, как я перед сном в нашей уже давно не общей постели, когда Кэт пришла ко мне, решив поделиться своими сомнениями, информацией и недовольством, вслух послал её в пизду вместе с её невероятно неожиданно проявившимся именно сейчас желанием, воплощённым в визгливые вопли, отослать Джонни, рационального, талантливого и "в тихом омуте черти водятся", да, того самого Джонни, законного сына Лианны Старк и Рейгара Таргариена, куда подальше. Я к тому же почти не сдерживая радости пообещал не препятствовать, если вдруг захочет вместе с Браном и Риконом проехаться вначале до Речных Земель, дабы засвидетельствовать почтение родне, а затем и к чистокровным андалам в их гнездовье, чтоб этой больной на голову сучке Лизе икалось сквозь Лунную Дверь. Эти двойные стандарты от Кейтилин меня уже просто бесят. Как положительно и вслух вспоминать про Брандона Дикого Придурка — так это пожалуйста, получите и распишитесь, Нэд Старк, ваша жена ест ложечкой вашу серую жидкость тогда, когда хочет упрекнуть вас в неподчинении её тупым, как она сама, стандартам, и потому постоянно обращается к перекрученной за такое количество времени памяти о Диком Волке. А как потерпеть тихого мальчишку, который ни на что, кроме нормального отношения никогда не претендовал? Сразу включается ревнивица заоблачного уровня, как будто я давал повод! А Брандон — это, между прочим, тот самый альтернативно одарённый, который сам себя задушил в моменты унижения Безумным Королём и в которого, вестимо, придурочностью пошёл мой предпоследний сын, но это совсем другая история...

      В общем, Кэт мне слегка напоминает Роберта, только без блядства, у неё вместо этого Свет Семерых головного мозга, упаси Сансу от этой напасти родное Чардрево! А её сестрица! Дорогая мошне и порою мошонке Бейлиша Лиза. Тьфу. Вот правда, есть люди, которые портят имена, которые носят! У меня была хорошая подруга, которую звали Лиза и которая ходила вместе со мной в детстве в секцию по фехтованию. Уже после того, как я бросил шпагу и начал носиться вместе с реконструкторами, постреливая из лука и помахивая тупым двуручником, мы стали общаться настолько редко, что дружба стала чуть менее фактической, хоть и не прекратила своё существование вопреки всему. Так вот, та Лиза была лучшим другом во всей моей дурацкой жизни, потому как дружба была бескорыстна и так и не закончилась вечным опасением всех разнополых друзей — влюблённостью и всем ей сопутствующим. И вот в этом новом дивном мире есть женщина с таким же именем, но с такой говнистой персоналией, что мне даже уже жалко Джона Аррена, хотя это скорее эдакая мужская солидарность женатых на Талли говорит, а не реальная жалость, которую ещё поди отыщи после того, как я осознал кому должен быть благодарен за счастливую семейную жизнь Эддарда Старка и за свинью на престоле, с которой мне надо дружить — вот кровь из носу. Хотя кабан почуял войну и возможно приведёт себя в порядок хотя бы немного, чему я буду нереально рад, ибо пусть лучше благородно и храбро сдохнет в конфликте, чем просто так, и то польза будет...

      Роберт, вся его королевская рать и некоторые мои вассалы, решившие примазаться, счастливо и с гигиканьем умотали провожать братьев Ланнистеров, направившихся в сопровождении младшего братца на осмотр Стены. На обратном пути они должны были устроить охоту, а я должен был выехать на следующий день, чтобы присоединиться к своему королевскому другу на его охоте. Друг всё-таки подтвердил свою дружественность и понимание поставленных ему условий, хотя эта его южная дурь в стиле "насажу головы на пики" всё же пыталась прорваться, когда он забывал перед кем выёживается и за что угрожает.

      Я всегда был особо одарён именно в трепологии, которой занимался ради того, чтобы перебросить часть проблемы Ходоков на плечи каждого, кто попадётся под горячую руку. С Робертом я сугубо ради дела рубил правду-матку и не давал ему забыть в те мгновения, когда он не занимался тем, чем по его особенно гениальному мнению должен заниматься король, а это трахать всё приглянувшееся, у которого наличествует вагина и конечности, и распивать лучшее вино из моих погребов. Последний фактор меня интересовал постольку поскольку, так как я его не пью с тех самых пор, как мой спонтанно сформировавшийся в Винтертауне кузнечный цех решил проблему с особо доступным антисептиком — дядя из деревни навеки будет в моей памяти как источник большинства идей, связанных с хозяйством, и не знакомых Эддарду Старку предыдущего разлива.

      Вообще самогонный аппарат из говна и палок — это, конечно, то ещё достижение по меркам обычных попаданцев-достиганцев, но я в целом не слишком блещу знаниями такого рода, ведь монотонная и вполне культурная городская жизнь, а также почти полное отсутствие заскоков в сторону выживания в случае апокалипсиса или ядерной войны мне попросту не дали накопить те самые так необходимые в этой убогой реальности знания. Собственно, только лишь благодаря некоторым знаниям, доставшимся мне по доброте душевной от болтливого дядюшки, мы начали заготавливать из молодых берёзок и буков простейший активированный уголь, хотя началось всё с моего банального нежелания размешивать вино водой каждый раз, когда захотелось пить. Я и детей подсадил на угольный фильтр, и всю дворню, а вскоре и весь городок под замковой стеной, потому как диарея и метеоризм — это полная жесть в любом веке и всякой вселенной. А с северной диетой из мяса, вариаций его субпродуктов и горохового пуддинга — оба этих состояния всегда где-то рядом. Ну и я вообще помню сухпай нашей непобедимой — там фильтрующие таблетки по необходимости стоят на голову выше каждой другой составляющей. Ибо пожрать найти можно, не в центральной Сахаре ведь, а вот не отравиться — это уже совсем другая история...

      Потому как мальчик, ни в чём не повинный мальчик, даже если мне трудно называть его своим сыном, несмотря на смутные, будто прочитанные в книге, а не прожитые воспоминания, сейчас лежит на деревянной брусчатке, его лютоволк завывает тревожную песню, кто-то из дворни уже кличет мейстера, а я смотрю вниз из окна и с внутренним содроганием, знать бы ещё отчего, ощущаю, как маленькая и порядком замёрзшая, судя по её температуре, ладонь Серсеи проскальзывает в мою и сжимает поперёк, неожиданно сильно и даже болезненно.

      Я оборачиваюсь к королеве и теряю контроль.

      Парой мгновений позже, когда я уже ошарашенно стёк по стене возле окна и уткнулся отчего-то помутневшим взглядом куда-то вперёд, она обнимает меня так, что я упираюсь лбом в её украшенный драгоценностями и позолотой широкий пояс, что закреплён под грудью и похож на какую-то более практичную альтернативу корсету. Её колени, закутанные в пару слоёв тёмно-бордового платья, стукаются о мои, когда она прижимает меня за затылок ещё крепче, так, что я чувствую боль от впивающихся в лицо узоров на её поясных украшениях.

      — Мы должны договорить.

      Я слышу свой голос будто со стороны, а она коротко кивает — я чувствую движение поверх и слышу её приглушённый ответ.

      — Да, лорд Старк, это слишком важный для меня вопрос, чтобы оставить его неразрешённым. Но...

      — Я запрещал ему. Чёртова волчья кровь, — почему-то подумалось мне, и я решил сказать это вслух, сам не знаю почему. — Чёртова Кэт, запрещает телесные наказания. Маленьким дуракам всегда надо насаждать поведение через легкие телесные, это неписанный закон этого времени, нет шансов рассусоливать и можно вот так вот закончить, если не... И я тоже молодец, с вами, южными женщинами, всегда всё через задницу...

      — Ты закончил плакать?

      Её голос теперь был холоднее снега на крыше башни, в которой мы находились, и быстро приближался по шкале Цельсия к минус пятидесяти, как летом в Антарктиде.

      — Благодарю, моя леди. Я... Я буду ждать следующей возможности переговорить, но вряд ли что-то поменяется. И наверное, я на самом деле так не думаю, — я поднял голову, освободившись от её объятий и посмотрел ей в глаза. — Про южных женщин. Ты сейчас очень помогла, знаешь.

      — Это было инстинктивно.

      Она пожала плечами и поднялась, символически отряхивая платье чуть ниже колен, которое было бесповоротно испоганено, но любому местному, так же привыкшему к богатству, как эта женщина, было бы по большей части без разницы.

      — Обо мне мало кто заботился хоть как-то, Серсея. Я должен проконтролировать мейстера. Пока Брана ещё не унесли. Если он сломал позвоночник выше пояса, то это будет сильно сложнее и может закончиться параличом. Если повреждена поясница, то у меня для Кэт хорошие новости. Сын возможно сможет ходить. Помоги мне с письмами в Старомест. Если попросит королева, то они быстрее ответят. Эти... использованные на протяжении пары веков без должной очистки ночные горшки отвечают мне так, будто делают одолжение. Тупой я слишком, чтобы беседы научные вести, видите ли. Роберта я даже просить не буду, он скорее предложит добить, чем спасти, я его знаю...

      — Почему ты думаешь, что я его не поддержу в этом?

      — Представь, что это твой Томмен, и потом спроси себя сама. Отец — это, конечно, не мать, но детей своих я люблю. Ведь когда снег идет и белый ветер поет, одинокий волк погибает, но стая его живет.

     Беспокойство заберет твой покой сегодня, но проблемы завтра решит вряд ли. Беспокойся меньше, думай больше. Думай всегда, но не опасайся действовать. Мои дети должны знать об опасностях бездействия.

      Эддард Старк

     

      Серсея медленно опустошала кубок с теплым ароматным вином в попытке отвлечься от своего странного беспокойства о Джейме — они редко расставались надолго, их редко разделяло столь большое расстояние. Любимый брат совместно с не слишком любимым братом отправились посмотреть местную достопримечательность, ледяную древнюю Стену, что по старинным сказаниям была защитой от тех самых ходоков, о которых завел речь Нэд Старк, и его никто даже не подумал поднять на смех. А было ведь с чего — лорд явно слишком увлекся грамкинами и снарками... Думать иначе было страшнее всего, потому тревога о брате все же была странной — он ведь всего лишь поехал оценить плачевность состояния Стены по заданию Короля, как член Королевской Гвардии.

      Если бы не замыслы Хранителя Севера, которые он решил воплощать в самый неподходящий для этого момент, все было бы гораздо лучше. Брат и сестра бы встретились, выпили вина и занялись любовью. Это были пустые мысли теперь, и она знала, кого винить в этом. Джейме не изъявлял ни малейшего желания отправиться вместе с Тирионом к Стене до того самого момента, как ему был дан приказ. Стена — это место для убийц, воров, насильников и ненужных детей, но не для Гвардии Короля, о чем поспешила напомнить Роберту сама Серсея, когда речь зашла о Джейме. Эддард Старк отобрал у неё возможность остаться в присутствии брата, убедив Роберта, что только доверенное лицо Короля способно оценить степень заброшенности Стены, через которую по свидетельствам явно сошедших с ума очевидцев скоро полезут вихты и ходоки. Конечно же Старк заранее подготовился, отправил своего брата-дозорного по всем крепостям вместе с отрядом разведчиков и войск своих собственных вассалов. Вся информация о крепостях Стены уже готова, её просто необходимо забрать и убедиться в подлинности описываемых проблем у главнокомандующего Дозора. Ведь только убежденность короля и относительно точные данные, как сказал сам Эддард, были способны помочь в последующих действиях Железного Трона на этот счет.

      Бесхозные крепости Стены будут переданы для восстановления представителям всех благородных домов Вестероса. Только на этих условиях Эддард соглашается "прикрывать спину Роберту", как он сам изволил выразиться, когда Роберт, Серсея и сам Хранитель Севера возвращались из склепа Старков. Именно для этого нужно получить информацию о состоянии Стены, дабы предоставить её южным лордам в качестве руководства к действию — и это тоже цитата из крайне убедительной речи Эддарда на пути из склепа. Потом был пир, объявление о восстановлении Стены силами всех Семи Королевств и заверение о верности и уважении Хранителя Севера к Роберту Баратеону.

      Серсея отставила свой кубок и вновь перечитала своё письмо отцу, которое намеревалась отправить до того, как вернётся Тирион и Джейме. Ему просто необходимо было знать о странном заговоре Старка, о предположительной причине смерти Аррена... Которая всё же была не от её рук, хоть и была ей неимоверно выгодна. Как была выгодна и её отцу, и именно поэтому Тирион, с выкаченными от беспокойства и удивления разноцветными глазами и дыханием пьяницы, которое ей пришлось терпеть всю их спешную беседу, сказал ей, что сам составить письмо просто не успевает, если хочет отправиться к Стене как можно быстрее. Он передал ей наскоро набросанный лист с темами, которые необходимо затронуть в письме, и был таков поутру после пира. Такое объединение усилий было крайне редким для Тириона и Серсеи, но оба понимали, что отец должен получить предупреждение о странностях в поведении Старка как можно скорее.

      Никто из детей Тайвина Ланнистера не хотел ощутить его недовольство.

      Серсея сдула с пергамента золотой песок, которым ранее посыпала чернила, и свернула послание в трубочку. Она уже, было, поднялась, чтобы отправиться к привезенным вместе с кортежем королевской семьи вороньим клетям, но в её дверь постучали.

      — Ваша Милость!

      — Открыто! — отозвалась Серсея и положила письмо на столешницу, дабы затем подняться и встретить тех, кто решил её побеспокоить.

      Дверь отворил Белый Гвардеец, чьё лицо было почему-то недоумевающим, когда он встретился взглядом с королевой, но потом степень его удивления стала понятной, потому как в проем зашел самый нежданный для Серсеи человек из всех, что вообще могли бы зайти в её покои.

      — Ваша Милость, — сделала книксен Санса Старк, взглянув затем на Королеву холодными глазами своего отца. — Мой отец отправил меня с посланием вам, Ваша Милость.

      Серсея протянула руку, ожидая, что это будет, как и в прошлый раз, краткая записка.

      — Ваша Милость, отец желал передать, — продолжила говорить рыжеволосая девочка, не замечая будто бы протянутой руки королевы, — что хотел бы видеть вас в отстраиваемой части замка. На время приезда гостей из столицы все ремонтные работы прекращены, потому отец считает, что ваша встреча будет защищена от лишних ушей именно там.

      — Он мог бы прислать слугу с запиской, — полуутвердительно произнесла королева, даже не ожидая ответа от старшей из дочерей Старка.

      — Отец любит давать нам задания, — пожала плечами девочка и хитро улыбнулась. — Ваша Милость, отец разрешил мне задать вам вопрос. Позволите ли?

      — Девочка, это наглость, — не без ответной скупой улыбки произнесла Серсея. — Задавай.

      — Любите ли вы лимонные пирожные?

      — Не скажу, что это моя любимая сладость... Есть можно, не более.

      Девочка едва заметно скривилась, но это не укрылось от взгляда Серсеи, на что она решила уточнить.

      — Почему спрашиваешь, юная леди?

      — Отец сказал, что разрешит подать их к столу трижды за день, если королеве они тоже нравятся. Я единственная в семье, кроме Джона, которая их любит. А Джон отца о такой малости просить не будет, но я хотела бы порадовать его напоследок.

      — Напоследок? Джон — это ведь бастард твоего отца, так ведь? Такой позор...

      — Да, но все ведь знают, что он наш двоюродный брат! Я просто хочу оставить хорошие воспоминания о его последних днях в Винтерфелле. И лимонные пирожные тому очень сильно помогут, — покраснела девочка и добавила. — Он бастард старшего брата нашего отца, Ваша Милость. Мне не зазорно с ним общаться, что бы ни говорила наша матушка. Он — наша семья. И я хотела попросить вас подыграть мне, Ваша Милость, если вы не против.

      Серсея рассмеялась и приподняла личико совсем засмущавшейся дочери Неда Старка за подбородок. Санса Старк ещё сильнее раскраснелась и неловко выдавила ответный смешок.

      — Девочка моя, в благодарность за твоё сообщение я скажу Эддарду о твоих лимонных пирожных, когда мы увидимся с ним сегодня. Это не представляет для меня ни малейшей сложности. Кстати, когда?

      — Отец просил передать, что будет ожидать вас в башне после обеда. Спасибо, Ваша Милость! Я могу идти?

      Серсея улыбкой и движением ладони отделалась от девочки, явно глупой и впечатлительной, и та закрыла за собой дверь, не скрывая радости по поводу лимонных пирожных.

      Серсея Ланнистер развернула письмо отцу и решила дописать пару строк.

      Никто на Юге и не подозревал, что Эддард Старк воспитывает не своего бастарда.

      Королева на секунду остановилась, прежде чем снова свернуть своё письмо.

      — То есть, он не изменял своей жене. Почему он тогда... — прошептала Серсея сама себе и отмахнулась от собственных мыслей мгновением позже. — Не имеет значения.

      — Ваша Милость! — в дверь после стука заглянула одна из её служанок. — Через час ожидается трапеза.

      Серсея подозвала девушку повелительным жестом, та же всё мгновенно поняла, готовая услужить.

      Королева начала разоблачаться, поглядывая в сторону теплой ванны, что ожидала её вот уж с пол часа и потому, собственно, была теплой. Она тронула свою грудь — соски неприятно затвердели от внезапной смены температуры. Служанка предупредительно собрала волосы королевы под заколку и затем подобрала с каменного пола её одеяния. Серсея опустилась в ванную и протянула руку за ароматическим мылом. Не было ничего приятнее, чем готовая ванная в любое время дня и ночи.

      Север всё же начинал ей нравится в данный момент куда больше, чем тогда, когда их процессия только пересекла Перешеек.

      — А письмо может подождать до послеобеденного времени... — пробормотала себе под нос королева и с наслаждением намылила свои плечи, чтобы мгновением позже откинуться на бортик ванны и прикрыть глаза.

      Теплая ванная и горячее вино были лекарством от любых сложных мыслей. И именно в таком лекарстве нуждалась Серсея Ланнистер, когда необоснованная тревожность и странные, особенно для такого, как оказалось, всё же правильного Старка, полные похотливого восхищения взгляды Эддарда приводили её в дерганное состояние. Хотя кое-что заставило Серсею улыбнуться.

      — И всё же какая наивная девочка, эта Санса Старк. Может пригодиться.

      * * *

      Эддард Старк сидел на своём расстеленном меховом плаще, вальяжно скрестив ноги, спрятавшись под окном так, чтобы его профиль не было видно из окна башни. Он мог бы сидеть в глубине все на тех же мехах и не беспокоиться о том, что его кто-то возможно увидит, но это бы помешало его упорному чтению какого-то пергамента.

      — Сестра моей жены, Лиза Аррен, пишет о пренеприятнейших вещах, — сообщил Эддард в воздух, чуть повернув голову, как только понял, что Королева уже достаточно близко, чтобы иметь возможность услышать его. — И моя жена ей верит.

      — Я и не думала услышать столь обтекаемые слова от северянина, мой лорд, — застыла Серсея в проеме и издала высокий женственный смешок, ей в обычном состоянии не свойственный, на что Эддард вздернул подбородок и недоуменно на неё взглянул, хотя и не знал Серсею в её обычном состоянии. — Это был комплимент, Лорд Старк.

      Голос королевы был контролируемо обольстителен — чуть более низок, чем обычно. Эта женщина знала, что мужчины падки на всё, что им мнится доступным — примером тому Роберт Баратеон, не пропускавший ни одной юбки. Она не собиралась соблазнять Хранителя Севера, но стоило иметь определенные подходы к этому мужчине, потому как он вместе с королевской семьей направляется в Королевскую Гавань, чтобы быть Десницей. И если он сам дал ей такую возможность, то будет глупо ей не воспользоваться.

      — Он тебя бьет? — вдруг спросил Эддард, смотря на неё снизу вверх исподлобья. — Я вижу, что он смотрит на тебя без любви. А твой старший сын иногда глядит на отца так, будто хочет его удавить собственными руками. Даже я привязался к своей жене, уж насколько она не в моём вкусе. В чём проблема?

      — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, мой лорд.

      Голос Серсеи дрогнул, и она, было, попятилась, но жизненно важные, она это нутром чуяла, новости из Долины, куда быстро спряталась жена Джона Аррена сразу после его смерти, могли пригодиться в её грядущем письме лорду-отцу.

      — Давай так. Я расскажу тебе о том, что пишет Лиза Аррен. А ты расскажешь мне о том, что могло бы ждать мою сестру в замужестве за нашим бравым королем.

      Серсея смотрела на Старка так, будто тот заговорил на языке Древней Валирии вместо Общего. Ланнистер не понимала его мотивов. А Эддард не спешил продолжать — он молча указал удивленной королеве на место на мехах подле себя и протянул пергамент.

      — Что это? Это полная чушь?! — воскликнула королева, схватив и быстро пробежав глазами листок, на что Нэд Старк лишь поморщился и быстро коснулся собственных губ, едва мотнув головой, на что королева предусмотрительно замолчала.

      — Прекращайте всё время кричать на меня, Ваша Милость. Тишина — это лучшее из того, что я когда-либо слышал.

      — Я не люблю тишину, — пробормотала Королева и присела рядом. — Что может быть хуже, чем полная тишина?

      — Я не про эту тишину говорю, — поморщился Лорд Старк. — У той тишины тоже есть свой звук, и он не то чтобы очень приятен. Я говорю о наслаждении отсутствием человеческой речи вблизи моих органов слуха.

      — Я молчу.

      — Я вижу.

      — Это не чушь, так ведь?

      — Это шифр. О нем знает только моя жена и Лиза Аррен, как я понял из объяснений моей жены. И там говорится прямо, что это вы, Ланнистеры, убили Джона Аррена. И я бы ей поверил, если бы не то, о чем мы говорили с тобой и Робертом в склепе. Ты ведь понимаешь, моя королева, что я тебя прикрою и сверну расследование, если это все же была ты?

      — Я не травила Десницу, — твердо произнесла Серсея, и тут же осознала, как же она ощутимо глупо попалась на вранье, которого фактически не было, но Эддард, кажется, принял её оговорку за подтверждение неких своих мыслей.

      — То есть ты тоже думаешь, что его отравили? Можешь выдыхать, угу.

      Серсея сама не заметила как задержала дыхание под взглядом Старка, но тут же зло оскалилась на свою слабость и прошипела.

      — Тебе это доставляет удовольствие?

      — Несомненно, — Эддард пожал плечами и свернул пергамент и заложил в кожаную мошну, висевшую на поясе. — Очень малое количество людей может себе безнаказанно позволить лишить королеву дара речи.

      — Почему ты думаешь, что безнаказанно? — безразличным тоном отозвалась Серсея и смерила уничижительным взглядом вассала своего мужа. — Я могу...

      — Твою стервозную сущность я отметил с первого взгляда, моя королева, — теперь уже оскалился Эддард. — Представь себе, кто-то видит сквозь твои игры, Ваша Милость. И да, я почти точно знаю, что ты не травила Десницу, но кто-то из окружения Лизы Аррен либо сама Лиза уверены, что если я отправлюсь в Королевскую Гавань, я найду подтверждения тому, что ты причастна. Я найду твой мотив, Серсея Ланнистер. Найду ли я его, Серсея Ланнистер, ответь мне честно?

      — Я не просто думаю, что его отравили, — проговорила Серсея, решив приоткрыть завесу лжи и тоже поделиться информацией, ценной конечно лишь для такого человека, который только в грядущем вступит в Малый Совет, еще ни малейшей толики не смыслит в столичной политике, человека вроде Эддарда Старка. — Мэйстер Пицель имеет дружеские отношения с моим отцом, потому рассказал мне о своих подозрениях. В равной степени это могли быть как кишечные колики, так и действие яда.

      — Колики... Я веду дневник со всем, что я принимаю в пищу. Если меня и отравят, мои дети всегда будут знать, чем именно и как именно. Рекомендую, кстати. Вести дневник, в смысле. Шифруй его как хочешь, но это будет очень интересный источник данных о наших жизнях для потомков. Избранные моменты может даже издадут как книгу.

      — Зачем ты вообще об этом думаешь, Эддард Старк, — выдохнула Серсея и нервно расправила золотистого цвета юбки, устраиваясь поудобнее подле своего собеседника. — Так значит, Лиза Аррен успешно добралась до Долины и оттуда...

      — Каков твой мотив, Серсея? Зачем тебе смерть Аррена?

      — Я не убивала его! — снова сорвалась королева и, едва сумев успокоить свое дыхание, продолжила. — Ты рассказал мне о письме сестры твоей жены. Зачем?

      — Потому что ты не убивала. И нам нужно понять, кто пытается начать войну между Великими Домами Вестероса. Спроси своего отца, Серсея, хочет ли он войны со Старками в преддверье зимы. И я скажу тебе заранее — никто не хочет сражаться с Севером на его условиях. Мы знаем, когда идет зима. Зима идет вместе с нами.

      — Это угроза? — охрипло проговорила Серсея, не отрывая своих по-кошачьи зеленых глаз от прищуренного взора Старка. — Если да, то Ланнистеры всегда...

      — Не единственные, кто платит долги, — перебил Старк, но затем прикрыл глаза и выдохнул. — Но Зима идет, я чувствую это в каждом дыхании Чардрева Богорощи... В каждом завывании лютоволков моей стаи... Я чувствую, Серсея. Магия возвращается. Белые Ходоки пробудились. Мне не хочется разбираться в этом хаосе, что представляет из себя королевский двор. Потому я поддержу тех, кто будет сидеть на Престоле. И мне абсолютно плевать, кто это будет, если моя идея с реставрацией Стены выгорит при его правлении. Потому кто бы ни хотел свергнуть Роберта, кто бы ни подбирался к нему через Арренов, этот кто-то враг и Дома Ланнистеров, и Дома Баратеонов, и Дома Старк. А как известно, дорогая королева, враг моего врага...

      — Наш друг.

      — Правильно, — Старк протянул руки к сползшей с плеч Серсеи меховой накидки и подтянул за каймы чуть выше. — Тут сквозняки, — объяснил он свои действия. — А теперь ты расскажешь мне, что такого ужасного тебе сделал Роберт Баратеон. Чтобы любые обвинения в твою сторону от твоих недоброжелателей разбивались о моё "и что" как можно чаще. Всё, что ты можешь рассказать.

      — Да, он меня бил. При дворне. При членах Малого Совета. При Джоффри. При... Я не хочу с ним спать, Эддард. Он вспоминает твою сестрицу так, будто она все еще жива, как будто...

      — Как будто ты должна соответствовать её мечтам просто потому что вам не повезло стать супругами. Как будто это нормально — постоянно упрекать в том, что ты никогда не сможешь дать, потому что ты не он.

      — Твоя жена...

      — Была влюблена в Брандона Дикого Волка с первого взгляда. Всегда сравнивает меня с ним. До сих пор сравнивает меня с ним. Я ненавижу эту беспомощность. Я не представляю при этом, каково тебе, как женщине... Меня по крайней мере невозможно взять силой, — усмехнулся тупой шутке Эддард, но когда посмотрел в лицо Серсее он резко побледнел и как-то подобрался. — Ты же сейчас не играешь? Не притворяешься. Не... Он мой... Он друг мой. Он не мог.

      — Я его жена, — Серсея не проронила ни слезинки, когда её горло захватил подкативший от давних воспоминаний ком, но Эддард сумел приметить подавленные эмоции и потому так реагировал. — Это ожидаемо.

      — И это самое мерзкое, — широкая ладонь Эддарда опустилась на колено Серсеи и сжала его. — Я сочувствую.

      Она хлестнула его по щеке без раздумий. Секундой позже молчаливого принятия Эддардом пощечины, они услышали сдавленный вздох и странные шорохи, будто мышь пробежала или птица хлопнула крыльями. На мгновение глаза Эддарда озарились неприятным и болезненным осознанием, и он подскочил на месте, чуть было не вывалился из оконного проёма, а Серсея ошарашенно двинулась следом, втискиваясь между плечами Эддарда и стенами оконного проёма, овитыми плющом и покрытыми скользким мерзким мхом, за который она случайно зацепилась ногтями.

      — Он видел нас, — ошеломленно произнесла Серсея. — Он видел нас и испугался пощечины, которую я... Он...

      — Это Бран.

      Серсея наконец-то заметила сквозь странное оцепенение отчаянно тявкающего лютоволчонка, тот несся в сторону тренировочной площадки. Она медленно повторила вслух то, осознание чего только что её окончательно посетило.

      — Это твой сын.

     Если у вас один ребёнок — вы отец. Если двое — вы рефери.

      Цитата из глубин авторского подсознания, наверняка кто-то умный сказал, зуб даю

      За её спиной захлопнулась дверь в покои королевы, а безымянный королевский гвардеец смерил её странным взглядом, от которого захотелось достать кинжал.

      — Сэр, — отвесила легкий поклон Санса, всё ещё раскрасневшаяся и смешавшаяся, но это не помешало ей попытаться переключиться хоть на что-то, кроме странных эмоций, вызванных поведением королевы. — Могу я узнать ваше имя, сэр?

      — Мерин Трант, леди Санса, — голос рыцаря был низкий и нельзя сказать, что неприятный. — Почему вы спрашиваете, леди Санса?

      — Мой брат очень хотел потренироваться с членом королевской гвардии, но всё не находил времени или слов обратиться к кому-то с просьбой. Не могли бы вы...

      — Конечно, леди Санса, — мужчина расплылся в вежливой улыбке, но Сансе всё равно было немного не по себе, хотя возможно она просто была под впечатлением от общения с королевой Серсеей. — С нетерпением жду.

      — В любое удобное вам время, сэр Мерин. Брат Робб с Джоном и Теоном будут ожидать вас, когда скажете.

      Это тоже было заданием отца. Он объяснил, что Роббу давно было интересно, как он смог бы показать себя против кого-то из Белых Плащей. Потому при любой возможности каждому из старших детей Старков стоило обеспечить Роббу и другим парням возможность тренировки с кем-то из гвардии. Именно поэтому когда Санса поняла, что у дверей в покои Королевы стоит, как и положено, один из гвардейцев, она решила убить двух зайцев одним выстрелом, как любит говорить отец, хотя для этого есть более логичная пословица про двух птиц одним камнем, но не ей критиковать речевые причуды отца.

      Санса посмотрела в лицо сэра Мерина Транта, послав рыцарю робкую улыбку, мысленно сжимая рукоятку кинжала, которого сейчас с ней не было, как и лютоволчицы, что обычно держалась рядом и оставляла ощущение прикрытой спины, даже если вела себя почти так же тихо, как и Призрак Джона. Санса развернулась и направилась доложиться отцу, сразу же стирая с лица ненужные эмоции, но всё ещё чувствуя прилившую к щекам и ушам кровь.

      Её волчица сейчас была вместе с остальной стаей в Богороще, а Арья вполне возможно бегала вместе с волками. Арье было можно. Она была ещё слишком мала и чересчур вспыльчива, чтобы получать такого рода задания от отца. Прошлым её заданием, столь же серьезным как и разговор с Королевой, было сделать так, чтобы Домерик Болтон почувствовал себя как дома — он попал в какую-то передрягу, когда отец решил съездить к Болтонам и посмотреть на обсидиановые копи у подножья Дрэдфорта, которые по просьбе отца начал разрабатывать Русе Болтон. Тогда ни она, ни отец, ни другие Старки ещё и понятия не имели, что идёт угроза из-за стены, и угроза эта не в жалких отмороженных одичалых, а в восставших из мертвых и пробудившихся Белых Ходоков. Но когда единственное место, откуда приходит обсидиан — это далекий Асшай, даже Санса могла понять выгоду подобных копей на территории Севера. Ни Домерик, ни Эддард не желали рассказывать больше, чем было необходимо, о том, что именно произошло с пареньком. Папа сказал, что это дело дома Болтон, и не Старкам лезть в такие вещи — такое могут счесть оскорблением. Отец сказал, что и так сделал всё, что мог, как сюзерен, но лезть в личные отношения он не собирается, как и рассказывать подробности, которые имеет право рассказать только Болтон.

      Пришлось подойти к заданию творчески, как любит говорить отец. Она подарила Домерику свою арфу с лютоволками на грифе, потому как однажды увидела его тоскливый взгляд, брошенный в сторону Джейни Пуль, что в этот момент училась игре на арфе и что-то напевала себе под нос. В иных обстоятельствах тоскливых взглядов Джейни от Домерика не получала, так что всё было очевидно. В дополнение к этому Санса додумалась сама написать сборник песен, составив его из всех книг библиотеки Винтерфелла, где были песни, и из всех рассказов дворни об их любимых песнях и певцах. На это ушла не одна неделя, но дело уже было не в Домерике, а в увлеченности процессом как самой Сансы, так и Мейстера Лювина со Старой Нэн, которых юная Старк не постеснялась привлечь к своим изысканиям. Украсила эту книжку подобающе, в цвета дома Болтон, хотя её периодически кривило, когда ей вдруг представлялось, что она сшивает в обложку не свиную обработанную кожу, а человечью, как в сказках Старухи Нэн. Отец, кстати, радовался самой идее этого сборника как маленький Бран, когда тому рассказали, что сладкий пирог на его день рождения будет с лимонной начинкой. Папа сказал тогда, что Санса заразила своей любовью к лимонным пирогам всех, кого могла.

      А переписанный, дополненный отцом и оформленный уже в серо-белые цвета Старков песенник был отправлен в Простор, в Цитадель Мейстеров в Олдтауне. На памяти отца не было ни одной подобной книжонки, потому что никто просто не задавался этим вопросом, правды ради уточнил тогда папа, но Сансе всё равно было очень приятно знать, что она сделала что-то, чего не делали до неё, что её труд был так оценен и поощрен.

      Тогда она поняла, что ей нравится не только петь и вышивать. Ей нравилось создавать. Подходить к делу творчески.

      Позапрошлым заданием, до Домерика, который сейчас, после двух лет пребывания в Винтерфелле, откликался на Домикса, завел себе мирийский арбалет и водил дружбу с Теоном Грейджоем больше, чем с кем-либо ещё, было сделать так, чтобы Арья хотя бы пыталась стараться в остальных своих учениях, а не только в тренировках с луком, мечом и лошадью. Именно тогда Санса впервые поняла, что такое — подходить к делу творчески. Отец объяснил ей, что из-за того, что Арья младше и делает что-то хуже, чем старшая сестра, она может просто перестать стараться, и тогда ни Санса лучше не станет, ни Арья, а отношения будут испорчены. Тогда отец попросил её, именно попросил, а не приказал, сказать ему о тех случаях, когда Сансу будут хвалить в упрек Арье. Санса посчитала, даже записала — ей было сложно связно говорить вслух, когда она поняла, насколько часто Арья слышит, что она хуже, но она ведь просто младше, так сказал папа! — и отнесла список отцу.

      Тогда она поняла несколько неоспоримых вещей. Первая — у спокойствия отца есть пределы. Вторая — отец, несмотря на заявления Септы о том, что все её записи это детское преувеличение и откровенная неправда, будет на её стороне.

      Именно тогда она впервые осознала, что отцу плевать на Семь Богов, Септу и большую часть, как он сказал тогда, южных предрассудков.

      И именно поэтому сейчас она успокоится окончательно, отправится к отцу на доклад, расскажет ему о странных чувствах, которые вызвали в ней действия королевы, а после пойдет переоденет юбки на брюки, нацепит стеганый гамбезон и будет делать всё то же, что любит делать Арья, хоть это у Сансы и не так хорошо получается, как вышивание, чтение книг и пение. Она будет вместе с Арьей.

      Тренироваться с луком, мечом и лошадью.

      * * *

      Санса была уже достаточно близка к дверям в кабинет отца, чтобы было заметно странное отсутствие хотя бы одного дежурного стража. Сердце Сансы пропустило удар, девочка предпочла остановиться для кратковременного раздумья. Раздумье это закончилось тем, что Санса напрягла все свои имевшиеся из-за игр в прятки с братьями и сестрами навыки крадучести, и прильнула к косяку двери так, чтобы было слышно, что происходит внутри. Одна из створок была не до конца закрыта, кто бы ни заходил до Сансы в комнату, не слишком волновался, что их подслушают, ну или просто был безосновательно беззаботным.

      — То, что вы предлагаете, отдает бесчестьем, лорд Старк, — услышала Санса голос Домикса, и её сердце снова пропустило удар.

      — Он просто педофил, которому можно вскрыть кишки и занять его место, и ни чья совесть не будет задета, — начал с ним спорить чей-то незнакомый, гораздо более резкий голос, отличавшийся сильной заложенностью носа или же сломанной его перегородкой, Санса из-за двери могла только предполагать.

      — Моя совесть не позволяет мне использовать яд, — ответил Домерик явственно раздраженным голосом. — О твоей совести, тем более когда дело идет о замещении кого-либо на его законном месте, мы прекрасно всё знаем.

      Санса уже успокоилась, вспомнив, что Домерик ей уже все-таки не так нравился, как в самом начале их знакомства. Ей никогда не была по душе его болтонская внешность, особенно отвращали глаза — их он делил как со своим отцом, Русе Болтоном, так и с братом-бастардом, что упорно тренируется под началом единственного помазанного рыцаря из северного рода при дворе Старка, Родрика Касселя. Имя его брата-бастарда Санса запомнить пыталась, но так как тот не жил в замке, ночуя и обедая где-то в Зимнем Городке, и редко показывался на глаза, единственное, что она помнила о нем — это глаза, такие же как и у всех Болтонов, и наличие прилипчивой псины подле.

      Ей всегда нравился голос Домерика, бархатистый и полностью контролируемый. Этот голос приносил воспоминания о наслаждении, получаемом всеми жителями Винтерфелла, когда молодой Болтон решал спеть. Санса даже первое время думала, что влюблена в сына вассала отца, предполагала, что ей придется разочаровать мать и выйти в будущем замуж не как той хотелось бы — за южного лорда, а за северного. Особенно это нежное чувство усилилось, когда Санса работала над подарком Домерику, ей прямо-таки мерещилось, как он будет петь по её песеннику и внутренне благодарить её за старания каждый раз, когда его взор будет падать на рукописные строки, сделанные её собственной рукой.

      Когда отец решил узнать, чем так увлеченно занята дочь — он ещё не знал всей её задумки о подарке — она эмоционально разревелась на пустом месте и что-то, она сама уже не помнила что, залопотала. Отец выслушал её и сказал ни за что не рассказвать подобное матери, иначе та слишком серьезно всё воспримет. Папа объяснил ей, что Домерик стал её первой влюбленностью и с этим ничего не стоит делать, разве что попытаться подружиться и пережить. Если после "подружиться", насколько это возможно между мелкой девчонкой и уже почти взрослым парнишкой, у неё всё еще будет желание получить его внимание, то об этом следует рассказать, опять же, отцу. Папа тогда объяснил, что лучше иметь холодную голову на плечах и горячее сердце в груди. С сердцем, говорил папа, у Старков всегда было все в порядке, но вот с холодной головой неполадки ощущались на протяжении веков. И как только Старк терял голову, он терял её затем и в буквальном смысле этого слова. А мама начнёт действовать сгоряча, мама просто такой человек. Папа сказал тогда, что он конечно маму любит и уважает, но это не отменяет некоторых её не самых полезных сторон. Папа сказал, что мама попытается повлиять как на саму Сансу, опасаясь худшего — бастардов, так и на мальчишку, в которого ей не повезет влюбиться. Санса тогда покивала, согласилась и случайно сделала наоборот.

      Мама выдавила из неё признание, что подарок для Домерика именно в таком виде — это её собственная инициатива. Матушка рвала и метала, испортила кучу страниц уже готовых для подшива к песеннику случайно — из-за хлопка по столу — пролитыми чернилами и довела саму Сансу до истерики. Санса пообещала бессмысленности, которые потребовала матушка, и в итоге всё равно сделала по-своему. Отец пришёл на следующий день, сообщив ей с порога, что мать всё рассказала, и ему бы хотелось услышать версию событий Сансы. Девочка не расплакалась снова, хотя очень уж хотелось, но уже от ошеломляющих щемящих эмоций, которые просто захлестывали её сердце, когда она поняла — отец снова на её стороне, он пришел не ругаться, а разбираться.

      Санса молча показала тогда на стопку испорченной бумаги и продолжила заново списывать из черновика. Минутой позже отец предложил помочь. Санса же лишь улыбнулась и ответила, что хочет сделать это самостоятельно.

      — Хватит дразнить Рамси, Домерик. Он уже извинился раз двадцать, — раздался голос отца, на что Санса кивнула сама себе и решила постучать, хоть дверь и не была заперта.

      — Это должна быть Санса, — сказал отец, а Санса поняла, что слышала их так хорошо из-за того, что окончание разговора проходило уже возле самой двери. Створки распахнулись, и девочка улыбнулась, смотря папе в глаза. Тот обеспокоенно прищурился и спросил. — Всё в порядке?

      — Я передала сообщение как Королеве, так и её стражнику. Это был Мерин Трант. Он согласился потренироваться с Роббом.

      — Санса молодец.

      Открытая ухмылка Теона, который, оказывается, тоже находился в кабинете, просто несвойственно характеру молчал, ну или Санса просто подошла, когда он уже успел заткнуться.

      — Вон.

      Не смотря на краткий и вроде бы жесткий приказ, в глазах отца заметны были искорки смеха, а парни и не подумали как-то выразить недовольство. Это всё же были Теон и Домерик, не отличавшиеся серьезностью в большинстве ситуаций, хотя Рамси, который вперил взгляд в пол и почесывал отросший ежик давно немытых жирных волос, был смутно чем-то знаком, но Санса не могла точно сказать, чем именно.

      Они поспешили покинуть рабочее место её отца. Как только дверь основательно захлопнулась, а шаги и тихий гомон, создаваемый наличием собственного мнения у взрослых и темпераментных парней, перестали быть слышимыми, Санса сделала пару шагов по направлению к папе и стиснула его за поясницу изо всех сил.

      — Все прошло как по маслу нож, а ты всё ещё будто ежика погладила, — констатировал отец поверх её головы абсолютно ровным голосом, что заставило Сансу прыснуть со смеху и поднять личико, чтобы встретиться взглядом с отцом.

      — Помнишь, когда мне понравился Домерик?

      — Незабываемо. К чему вопрос? — нахмурился папа, но не напрягся — Санса бы заметила, ведь обнимала его.

      — Что-то подобное я почувствовала, когда королева дотронулась до моего подбородка. Такое же смущение, такая же реакция на её голос. Пульс, сердце просто зашлось. Что это, пап?

      — Это пройдет, дорогая, это пройдет, — отец погладил её по макушке и убрал прядь волос с её лба, на что Санса кривовато улыбнулась и толкнула головой его руку, а он продолжил. — С Домериком ведь прошло?

      — Ну, да, помогает то, что мы настолько разные, что это даже не забавно, — пожала плечами Санса. — Но поёт он все равно прекрасно, его голос — это просто... — девочка не смогла найти слов, и потому переключилась на более важную проблему. — Но она же женщина? И я женщина... Я слышала про такое от септы, папа, я слышала, что такое — грех.

      — Не для Старых Богов, — пожал плечами отец. — Но жизнь такова, что тебе просто придется жениться... Вернее, выйти замуж, Санса, хватит хихикать! Я когда-то умру, и жизнь устроена так, что женщине для процветания необходима определенная защита. В случае моей смерти твоими защитниками должны будут стать твои братья, и пока живы твои братья, ни ты, ни твоя сестра можете не думать о замужестве. Если случится страшное, и всех мужчин нашего рода не станет, и ты станешь старшей, тебе попросту придется обеспечивать лояльность таким образом. Это не слишком приятно предполагать, но...

      — Так не предполагай! — воскликнула Санса со слезами на глазах, терпевшая монолог отца достаточно, чтобы понять, насколько же все сложно устроенно в той взрослой жизни, в которую им с Роббом, Джоном, Арьей, Браном и Риконом только лишь предстоит вступить. — Ты не умрёшь. Не хочу!

      — Иногда не хотеть не достаточно, — отец снова принялся растрепывать её прическу, а Санса освободила одну из рук, чтобы утереть слёзы. — Иногда нужно чем-то жертвовать, Санса. Но я обещаю тебе, если ты по-настоящему полюбишь и поймешь, что это то самое, я поддержу тебя, кто бы это ни был. Придется, правда, человечку пройти проверку на вшивость, но это детали. Мы же не хотим, чтобы было нечто подобное союзу твоей дражайшей тетки Лизы и Бейлиша?

      — Папа, о чем ты? — обеспокоенно осведомилась Санса. — Мне вообще стоит об этом знать? Тетя Лиза ведь была замужем за лордом Долины?

      — Я не буду просить тебя обещать, что никому не скажешь, Санса. Но будь аккуратна с этой информацией, когда мы поедем в столицу и никогда не показывай, что ты это знаешь, — девочка закивала и сделала смешное лицо, а отец продолжил негромко доносить до неё свои мысли. — У меня есть стойкое подозрение, что маленький Аррен бастард Лизы и Бейлиша. У Джона были проблемы с зачатием хоть чего-нибудь на протяжении всей жизни, Санса. Ты уже взрослая девочка, скоро будет лунная кровь, как сообщила мне недавно твоя мать, и я не буду смягчать. Ты не должна быть не подготовленной к тому, что нас ждет в столице Семи Королевств. Именно поэтому я подозреваю твою тетю и сестру моей жены в убийстве Десницы Короля. Именно поэтому я повторяю тебе, я поддержу любую твою любовь, если это не будет такой же слизняк, как Бейлиш, который пользуется женщиной выше его по статусу в собственных корыстных целях, играет на её слабостях и даже, вполне вероятно, подговорил её на убийство человека, который вывел его в своё время из его бедственного положения. Не подумай лишнего, Бейлиш умен и наверное даже приятен внешне, я не могу сказать, потому что любая приязнь заканчивается там, где начинается характер и скользкая натура этого человека. Он вонзит в спину кинжал, отравит союзника, и таких людей предостаточно, Санса, просто кто-то успешнее других.

      — Ты мне как-то говорил, папа, что люди не меняются, — девочка глубоко вдохнула и выдохнула. — Значит, он всегда был таким? Как определить, что человек может меня хотеть использовать?

      — Люди меняются тогда, когда они ещё способны на это. В твоём возрасте, чуть постарше, чуть помладше... Или тогда, когда их сломало что-то или кто-то, и тут от возраста не зависит. Возьми, к примеру, Рамси. Бастард дома Болтон. Парнишку воспитывала мать, пережившая изнасилование лордом Болтоном на собственной свадьбе и родившая сына от насильника. Он не видел никакого другого выхода из бедности и презрения, в которых он жил, кроме как отравить своего законнорожденного брата.

      — Он хотел отравить Домерика?! — Санса помотала головой и наконец отцепилась от отца, отшагнув назад и хмуро меряя его взглядом, сама того не зная умилительно повторяя этот суровый взгляд за самим отцом. — Он живет здесь и его не казнили? Как это вообще возможно?!

      — Тогда я должен был бы казнить до кучи и самого лорда Болтона, ведь всю цепь событий запустило его требование первой брачной ночи и убийство того мельника, что решил жениться без разрешения на то Лорда. Право это запрещено законами Семи Королевств, потому казнь была бы законной, но это бы вызвало восстание Дастинов и Рисвеллов, сильных регионов Севера. И вполне возможно, пришлось бы убивать Домерика, который в этом всем вообще был ни при чём. Я решил, что перевоспитать Рамси можно и нужно попытаться. Я пообещал ему кое-что, и он согласился. В конце концов, гордость и амбиции — запомни это Санса — есть у каждого, даже самого мизерного человечишки. А Рамси, боюсь, отнюдь не мизерный.

      — Я поняла отец, но почему ты не казнил самого Рамси? Можно ведь было...

      — Слушай внимательно, Санса. Я не буду повторять этого в других обстоятельствах или подтверждать, что вообще когда-то подобное говорил. Все же, чести в таком подходе мало. Но прими к сведению вот что. Поступать надо по чести только тогда, когда это сулит неминуемые плюсы. Поступать по чести себе в минус — это самоубийство, порой даже буквальное. Никогда не поступай по чести, если не уверена, что это будет плюсом. Всегда просчитывай последствия. Но при этом не забывай про совесть. Совесть и честь, Санса, это две большие разницы.

      Они немного помолчали, глядя друг другу в глаза, пока Санса не кивнула в ответ на ожидающий взор отца.

      — А теперь, дочь, будь добра, расскажи мне в подробностях, что и как ты говорила Королеве, и что и как ты говорила её Белому Плащу. Считай это тренировкой памяти. У нас есть пятнадцать минут.

      — Хорошо, отец. Все началось с того, что я побеспокоила этого Стража у двери в покои королевы и ответила ему на его ожидаемые вопросы, что передам сообщение только лично королеве и никому кроме...

     

     Страница произведения: http://fanfics.me/fic119625