Annotation

     Фандом: Гарри Поттер

     Персонажи: Новый Мужской Персонаж, Флер Делакур/Новый Мужской Персонаж, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер/Новый Мужской Персонаж, Драко Малфой, Северус Снейп, Лорд Волдеморт (Том Риддл), Рон Уизли, Альбус Дамблдор, Нимфадора Тонкс

     Рейтинг: R

     Жанр: Detective/AU/Drama/POV

     Размер: Макси

     Статус: В процессе

     События: Анимагия, Маленький/впавший в детство герой, Чужая душа в теле героя Поттерианы, Родомагия, Тайный план Дамблдора, Первый курс, Второй курс, Третий курс, Четвертый курс, Пятый курс

     Саммари: ...Все началось даже не тогда, когда я осознал себя членом китайского семейства, представлявшего собой один из кланов тайной элиты всей Магической Азии. Ведь тогда я еще мог отсидеться в стороне и тактично не заметить в каком мире и в какое время я нахожусь. Ведь подставлять себя под возможную смерть сознательно было не в моих моральных силах, тем более, делать подобное ради, фактически, чужих мне людей. Ну и что, что я был знаком с ними при помощи книг и когда-то даже мне они все по-своему нравились?! Я им сочувствовал и даже представлял, что бы я сделал на их месте. Но вряд ли, когда после смерти мне был дарован шанс, я бы стал вмешиваться в известную мне историю. Я ведь не идиот, чтобы так подвергать себя риску, при этом изначально находясь в другой части света и имея совершенно иные проблемы!

      Но, как говорится, канон нашел меня сам…

     Предупреждение: AU, Гет, Нецензурная лексика

     Комментарий автора: Вместо "Чужая душа в теле героя Поттерианы" здесь просто попаданец, но не в героя Поттерианы, а в авторского персонажа. Но так как в событиях поттерианы участие принимает, я решил поставить именно такой тэг.

     Благодарности: Джоан Роулинг, которой все принадлежит

     

     Страница произведения: http://fanfics.me/fic60830

     Цзы-лу спросил о том, как служить духам.

      Учитель ответил:

      — Не научившись служить людям, можно ли служить духам?

      [Цзы-лу добавил:]

      — Я осмелюсь узнать, что такое смерть.

      [Учитель] ответил:

      — Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?

      Конфуций, Лунь Юй, Глава 1 "Сюэ Эр", 11

     

     

      Все началось с того, что я умер.

      Таким тривиальным и довольно распространенное образом начинаются многие фантастические истории, но как бы я ни хотел попасть таким образом во вселенную Звездных Войн или еще какую Вселенную, где разумные уже вышли в космос, подобного не произошло. Мне всегда безумно хотелось именно в такой мир, — ведь изначально угораздило меня родиться в то время, когда открывать континенты уже несколько несвоевременно, а исследовать просторы галактики пока можно только через мощный телескоп. Романтики мало как-то…

      В общем, с попаданием мне не слишком повезло.

      Да и оказался я на этот раз в Китае, причем даже родился в тот же год, что и в прошлой своей жизни!

      Когда я подрос, то осознал, что и китаец из меня так себе — опознать во мне ханьца можно было разве что по азиатскому разрезу глаз и традиционному имени. Ярко-красные волосы и белая кожа, зеленые глаза и абсолютно не китайского вида лицо. Разрез глаз — да, азиатский, да и то в пору, когда я полтора года учился в Японии у признанного специалиста по духам и монстрам международного уровня, которому был запрещен выезд из страны, в местных магических торговых рядах, которые я иногда посещал, многие меня принимали за помесь японца и европейца. Мне это было не слишком важно, зато под руководством Хирохито Кадзуми на практике проштудировал всю азиатскую магическую фауну — и был таков, отправившись обратно в Китай. Ведь образовательный процесс в клане Фа не прекращался ни на минуту. Мне даже в самом начале изучения магии думалось, что она может предоставить отличную возможность вырваться за пределы планеты, — ещё до попадания в маленького Шуана я знал, что хороший маг может переместиться в то место, которое видит, либо туда, где уже был. Хорошие телескопы помогут мне передвигаться, а прочная защита вполне сможет заменить обшивку космического корабля — стоит лишь позаботиться о запасе кислорода, пищи и воды.

      Размечтался.

      Первым препятствием оказалось то, что маги в этом мире были под своеобразным запретом. Точнее, обычные люди, не владеющие магическими способностями, о существовании магов не знали, а у самих волшебников был принят закон, запрещающий такие сведения распространять. Поэтому вряд ли мои будущие эксперименты подобного толка в ближайшее время пригодятся простым людям, изменят их жизнь к лучшему и дадут шанс не вытягивать все соки из планеты, а попытаться воспользоваться дарами космоса.

      Вторым препятствием была сама магическая наука. Конечно, все очень даже неплохо, когда ты можешь всего лишь собственной волей изменить на время законы вселенной, пропуская через себя особую энергию, доступ к которой, имеем только только мы, волшебники. Меня больше всего интересовало не тупое проговаривание формул, не изучение законов, обосновывающих эти формулы, не простота понимания этих условностей, специально придуманных магами прошлого для того, чтобы научиться колдовать на базовом уровне мог даже десятилетний ребёнок. Меня интересовало нечто иное.

      И, хоть я и не могу назвать себя мастером магии, — в своём-то пока ещё малом возрасте, — но за время, прошедшее с момента, как я осознал себя здесь, в этом теле, живым, я понял, что классическая по меркам этого мира магия, использующая формулы, переработанную силу и специальные жезлы, проводящие эту силу и улучшающие ее ток, — не совсем мое.

      Да, благодаря желанию узнать получше свои возможности я стараюсь не упускать ничего из того, что мне дают семейные преподаватели, но наиболее глубоко я люблю магию, связанную с природой и миром. Не магию природы — ведь я не имею желания заниматься селекцией, как мой дядюшка и его предки, или разводить драконов, чем занимается одна из ветвей семьи Фа, достаточно близкородственная моей.

      Родные были удивлены моему решению, потому как, несмотря на довольно-таки большой потенциал в проведении силы, я выбрал ту ветвь магии, где даже не самый сильный маг способен достичь отличных успехов; где заем сил у природы может быть проведен любым магом всего лишь при помощи знания об использовании особых веществ и реагентов… Как можно понять, я выбрал алхимию.

      Не стерлось из моей памяти, что именно алхимия ведет к достижению бессмертия и всяческих благ, которые вряд ли способна дать обычная магия палочки или даже печатей. Она способна разрушать и создавать, но зелья работают тоньше, и если рассчитать результат… В общем, я просто не хотел снова умереть так же глупо и быстро. Ведь следующая смерть — неизбежная в любом случае, если я не найду способ остаться в живых — пугает меня, потому что я не знаю, последний ли это шанс или нет. Хотя еще очень рано думать о смерти, ведь мне лишь десять лет, но мне кажется, что даже если будет стоять на кону жизнь моих близких, я вряд ли решусь отдать за них свою. Вот такой вот выверт психики.

      Я уже успел освоить основную программу японской школы волшбы, которую маги Японии просто и понятно назвали Местом Магии — если по-японски, то будет Махоутокоро. Конечно, фактически моё обучение было клановым, но мне нужно было проходить сертификацию хотя бы из-за того, что в Китае из-за кризиса и проблем внешнего мира, затронувших мир магии в большей степени, чем обычно, была практически уничтожена единственная государственная школа магии. А то, что от неё осталось, мало котировалось на международной арене и при трудоустройстве.

      Когда я впервые услышал это название — «Махоутокоро», почему-то всплыло чувство смутного узнавания, но я погрешил на всяческие аниме, что приходилось смотреть в прошлой жизни. Родня могла позволить себе обучать отдельно от школ всех детей обеих ветвей нашего семейства, потому имея частный драконий питомник и магические сады с различными сортами так называемых «жезловых» деревьев, включая наиболее популярные в Азии сорта вишни, мы не могли себе позволить не то, что голодать, а даже не жить на широкую ногу.

      Подчеркнутый аскетизм у нас практиковал только прапрадедушка. На первый взгляд он, казалось, уже дышал на ладан, да и на второй тоже — дедуля никогда не расслаблялся в своих попытках показать, что он не бессмертен. Я давно подозревал, что это лишь пыль в глаза непосвященным, а когда узнал основной секрет рода Фа, то понял, что мои ощущения меня не подвели — когда-то давным-давно он лично усилил нашу кровь братанием с одним из последних Истинных Драконов и потому обещал дожить ещё до моих внуков.

      Такой шанс обрести сомнительное бессмертие — один на миллиард, тем более, Истинных уже не осталось в этом почти-не-магическом мире. Хотя я после раскрытия тайны и приставал к прапрадеду с описанием ритуала, но тот и слушать ничего не хотел, угрожающе обещая меня затренировать до смерти. Я даже как-то нарвался на взбучку, не слишком тщательно замаскированную тренировкой, и получил четкий наказ не совать нос в дело, до которого еще дорасти надо.

      Несмотря на в самом деле присутствующую слабость, конечно, физическую, прапрадедушка мой магией умел создавать плотные фантомы, которые и позволяли сейчас, когда ему уже давно исполнилось полтысячелетия, использовать все известные ему формы боевых искусств. Сдал он, кстати, в последнее столетие, когда численность нашего семейства увеличилась, и магия по всем возможным законам сохранения энергии начала перераспределяться. Это заставило его отдать собственным потомкам часть своего могущества. По его рассказам, ничуть не хвастливым, а, скорее, информативным, раньше он мог в бараний рог скрутить пяток драконов и не сильно напрячься. Я думаю, сейчас он и с тремя справится, но только не без помощи источника силы.

      Этот старый человек — между прочим, такой же китаец, как и я, то есть, также имеющий разве что азиатский разрез глаз — все время ворчал, что из-за нас, спиногрызов, может помереть раньше, чем собирался. И если мои двоюродные и троюродные братья с сестрами вряд ли осознавали, что имеет в виду наш прапрапрадед — ведь для них это распределение энергии данность и необходимость, а дед — просто авторитетный раритет, то я с пониманием относился к нежеланию дедули делиться жизненно для него необходимой энергией. Мне было ясно, что он подсознательно винит нас в том, что от нас никогда и не зависело. Но несмотря ни на что, мне всегда думалось, что дедушка всё же ценил и любил каждого из Фа. Что, как кажется, и привело меня именно к той ситуации, в которой я оказался на данный момент.

      Изгнание из клана.

      Но об этом потом. Ведь к подобному бреду необходимо подойти со всей осторожностью, подготовить и потом вывалить на голову со всей возможной тяжестью помыслов, чтобы жизнь медом не казалась!

      И да, все же я понял, что был не совсем прав. Все началось не совсем тогда, когда я умер.

      Все началось даже не тогда, когда я осознал себя членом китайского семейства, представлявшего собой один из кланов тайной элиты всей Магической Азии. Ведь тогда я еще мог отсидеться в стороне и тактично не заметить, в каком мире я нахожусь и в какое время. Потому как подставлять себя под возможную смерть сознательно было не в моих моральных принципах — тем более, делать подобное ради по сути чужих мне людей. Ну и что, что я был знаком с ними при помощи книг, и когда-то они все по-своему мне нравились?! Я им сочувствовал и иногда представлял, что бы я сделал на их месте. Но вряд ли, когда после смерти мне был дарован шанс, я стал бы вмешиваться в известную мне историю. Я ведь не идиот, чтобы так подвергать себя риску, при этом изначально находясь на другом континенте и имея совершенно иные проблемы!

      Как говорится, канон нашел меня сам…

     Помню тот день отчетливее всего.

      Я сидел за построением печати в посохе, стараясь понять, как вместить сюда магическое кольцо, которое также способно вмещать в себя что-либо. Конфликт магии пока что не удавалось перебороть, «сливая» одну из вещей со своим собственным магическим полем, что, вроде бы, обязано нейтрализовать последствия… Мне показалось, что я понял, что надо сделать, но…

      — Шуан! — на меня налетел зеленоглазый ураган под личиной моей двоюродной сестренки из той ветви клана, которая традиционно занимается драконьим заповедником.

      Так как я гостевал в особняке моего дядюшки, находящегося буквально в двух шагах от крайне обширного закрытого пространства драконьих гнезд нашей семьи, появление в моей комнате сестренки было предсказуемо, но крайне нежелательно. Её рыжие волосы были точь-в-точь как мои, но глаза сильно отличались, и если мои характеризовались как чуть посветлевшее болото и были достаточно странными, потому как изменяли свой цвет то на желтоватый, то на серый в зависимости от освещения, то её глазищи можно было описать одним словосочетанием — колдовская зелень.

      Я сбился с заклятья, но, так как уже начал подавать энергию в печать, что-то сработало и громко хлопнуло, временно ослепив нас с сестрой.

      — Киан! Черт возьми! Ты испарила мне посох! — я удивленно смотрел на пустые руки, и для того, чтобы не накричать на сестру, мне понадобилось всё мое самообладание. Я лишь вперил в нее взгляд и прошипел. — Включай зрение, на себе я все равно ничего не увижу!

      Перепуганная, ну, во всяком случае, кажущаяся таковой, девочка быстро кивнула. Её глаза наполнились цветом лазури, и я напряженно всмотрелся в ее лицо, дабы понять, стоит ли паниковать. Сестричка меня не подвела и панику посеяла, ведь на ее личике отразилось выражение, которое я, к страху своему, прочесть не сумел.

      — Что? Я уже проклят? Ты чего молчишь? — напряженно заговорил я. — Киан!

      — Шуан, погоди чуть-чуть, сейчас я приведу отца, и мы окончательно поймем, что произошло… Погоди, ладно, не пугайся пока! И никуда не уходи! И не беспокойся! — последние слова она договаривала, уже выбегая в дверной проем.

      — Восхитительно, — произнес я в воздух и горестно вздохнул. Сейчас и правда лучшим действием было бы бездействие, потому как неудачным колдовством можно испарить даже себя самого, и мне крайне повезло, что я подобного случайно не совершил. — Нет, не стоило мне…

      — Что не стоило? — в зал быстро, но все равно почти незаметно, что беспокоится, прошёл мой дядя. — Ты что-то странное сотворил, как и сказала Киан? Давай-ка посмотрим… Ну, говори-говори, чего там не стоило?

      Он встал рядом со мной и тоже активировал свои глаза.

      Эти глаза, кстати, являются достижением древней магической генетики, если это можно так назвать. Имеет некоторое сходство со всякими там шаринганами да бьякуганами из небезызвестной выдуманной вселенной «Наруто», но, скорее, только для того, кто эту вселенную хоть глазком видел. На самом деле это обыкновенное проявление сильного и направленного течения магии в разумном существе, а также сильной магической крови и роли духов в становлении данного магического рода, как это произошло у нас. Род Фа, к примеру, считает своими предками одних из духов природы, самих лазурных драконов, драконов истинных, ушедших давно и вроде бы с концами, так же как ушли сиды, известные как народ Дану или элфайри, они же эльфы. Собственно, все магические народы, которым было противно засилье на поверхности планеты рода человеческого и веры в единого бога, ушли из нашего мира черт их знает куда. Остались только подземные эльфы, они же гоблины, дварфы, цверги, кобольды или свартальвы. Название на самом деле зависит только от языка, на котором с ними общаешься.

      Хм... Опять я увлекся с этими волшебными существами. Всё же, существование моё, как ни удивительно, склонно быть гораздо более интересным, чем в прошлой жизни, причем хотя бы просто из-за того, что обыкновенная биология здесь становится жизненно важным предметом, ведь мало ли куда меня занесет в будущем. В прошлой жизни я имел хотя бы какую-то стабильность, ну а магия, присутствующая в жизни, причем в таких количествах, как у меня, просто не может не вносить хаотические изменения в размеренное течение даже совершенно обычного дня. Просто — ну — магия!

      Также и с драконьими предками. Мой прапрапрадед был отнюдь не основателем традиции принятия крови драконов в наш род, но, так как в то время в нашей семье не было ни единой женщины — всего два брата, не получилось драконьей крови вновь влиться в нашу кровь, как в стародавние времена. Но договор имелся, и посему пришлось проходить деду Юншэну особый ритуал и увеличивать свою личную мощь, чтобы в дальнейшем при помощи всё тех же ритуалов передать эту мощь следующим поколениям.

      Кстати, беспредельно огромное значение в магии этого мира имеют все эти ритуалы. Ведь физика с химией не отменяется магией, а просто используется. Да даже будущее можно предсказать при помощи астрономии! Конечно, даже Книга Перемен не панацея, но в большинстве случаев зная точный момент рождения и положение звезд на небе, какую-то часть судьбы рассчитать вероятно.

      Но это "магия" доступная каждому завалящему маглу, а если говорить о настоящем волшебстве, то астрономия и расчеты были лишь его частью. Вот, к примеру, про деда. Без сомнений всегда оставался риск, что Юншэн не захочет делиться в дальнейшем, ведь подобный ритуал даёт если не бессмертие, так нечто очень близкое к этому. Но все обошлось, потому как семья для этих людей есть и будет самым важным… Хотя вероятнее всего некие магические узы, которые ему это не позволяли сделать. Мне бы помешало только это.

      Цинично, да, но… Просто... Почему-то даже несмотря на то, что я помню свою прошлую жизнь, вряд ли располагающую к каким-то сантиментам, мне отчего-то кажется, что даже я, человек, безумно опасающийся новой смерти и, как мне кажется, способный прервать чью-то жизнь, если понадобится спасти собственную, сделаю то, что сделал старик Юншэн в своё время. Просто семья и впрямь порой становится настоящей поддержкой и опорой, может быть в этом дело? Хотя нередко это может нехило так поднадоесть, и кажется, что одиночество — есть лучшее лекарство от проблем!

      Но что это я, тут ведь как бы не до размышлений подобного толка. Магия — это дело опасное, и надо бы докопаться, что только что произошло.

      — Киан буквально влетела в комнату и решила засвидетельствовать свое присутствие весьма радикальным способом, — язвительно проговорил я. — Ну а я проводил эксперимент. Безопасный! Иначе я бы закрылся на все замки! — я открестился от осуждающего взора лазурных глаз и перевел стрелки на мелкую — теперь ее буравили взглядом. — Я просто пытался вложить в посох свое кольцо. А теперь ни кольца, ни посоха…

      Дядя тяжко вздохнул и потрепал меня по волосам.

      — Вы случайно приладили к тебе призыв, — усмехнулся он, придав лицу такой вид, будто я должен сразу все понять и даже не попытаться засыпать его вопросами. — Такое часто случается с этим посохом, призови его один раз, и он потом снова станет обычным проводником магии…

      — Не понял, — насупился я и напряженно всмотрелся в лицо дядюшки. — Лучше скажи, это опасно?

      — Нет, — рассмеялся он, наверняка над моим лицом потешаясь, гад. — Ты просто должен постараться увидеть печать, которая осталась в твоем собственном поле магии и научиться напитывать ее силой ровно до такой степени, чтобы она выдала тебе то, что вобрала.

      — Ох-хо-хо… Кажется, я понял… — я нахмурился и тоже подал циркулирующую во мне силу в глаза сильнее. — Та-а-ак…

      Я начал исследовать собственное поле магии, или, как его можно бы назвать по-магловски, ауру. Но при этом я не преминул прислушаться к разговору, происходящему между дядей и его дочерью.

      — Шуан понял, а я нет! — сестричка наседала на своего отца со всем возможным энтузиазмом. — Отец, прошу вас, объясните мне подробнее!

      Я наконец обнаружил то, что выходило за рамки обыкновенности и при этом не было проклятием, потому немного упустил слова дяди.

      — … должен сам, потому что это его рук дело…

      Я опять прислушался к разговору, и у меня чуть было не сорвалось наполнение печати силой. Я цокнул языком и помотал головой.

      — Дайте, прошу, сосредоточиться! — я немного повысил голос, заставив дядю с недовольством на лице кивнуть, а мелкую замолкнуть, но при этом не убрать от меня своих любопытных, все еще сверкающих лазурью, буравчиков.

      — Следи за его действиями, Киан. Может пригодится когда-нибудь, — тихо пробормотал дядя, но тут же замолк, увидев, что я начинаю заполнять наверняка видимую ему печать своей силой.

      Снова хлопнуло и снова ослепило. Как только я смог перестать жмуриться и понял, что некий знакомый и даже несколько ожидаемый предмет находится у меня в ладонях, мой дядя также пришел в себя и подскочил с обличительной речью.

      — Шуан! Ты не говорил, что запихнул посох в кольцо, а кольцо сделал воспринимаемым частью своего силового поля! — дядя буквально выдрал у меня из рук мой родимый посох, попеременно костеря то меня, то своего брата, который додумался обучить меня печатям, то переходил на китайский мат. Я сделал глаза самой невинности и виновато похлопал ресницами. Дядя разозлился еще больше, хотя теперь он веселился. — Шуан! Не смей пытаться выйти чистым из болота только за счет красивых глазок! Все равно не проймешь! — дядя продолжил вопить на меня, а сестренка, развлекаясь, достала свой жезл и нарисовала его кончиком в воздухе три иероглифа.

      — Уо Сяо Ни? (прим.авт. «Я смеюсь над тобой»), — я быстро вытащил из чехла на поясе свой мобан и тоже помахал им, рисуя ответ. — Уо Сян Ша Ни! («Я хочу убить тебя!», кит.)

      — Ты меня слушаешь, Шуан? — дядя выхватил из моих рук волшебную палочку и стукнул по макушке посохом. — Тебе была дарована на время, слышишь, на время, привилегия — посох печатей! А ты, мало того, что привязал его к себе, так еще и сделал так, чтобы его, кроме тебя, больше никто не мог использовать!

      — Так это же хорошо! — но едва я успел заикнуться о положительных качествах произошедшего, как дядюшка снова завел свою шарманку.

      — Ты что же, совсем дурак, Шуан? Это реликвия, которую дали тебе, чтобы ты сумел освоить ее, а потом тебе бы подарили более современный и, главное, гораздо более подходящий посох! Этот посох подходил только одному нашему предку, а ты не сможешь реализовать его потенциал и на треть!

      — В чем дело?

      Со стороны двери раздался знакомый старческий голос. Прапрадед и его трость были для меня неразделимы с того самого момента, как я впервые оказался у него на руках в возрасте около года, но сейчас я видел его впервые опирающимся на полноразмерный посох. Что-то здесь не то, ой не то…

      — Что такое, Кайлун? Шуан опять что-то натворил? Так займи его чем-нибудь! Когда он делом занимается, то ни дедушку не достает, ни проблемы не создает. Давно бы надо было вам это понять. А сейчас его помощь как нельзя кстати будет. Насколько я знаю, наш смышленый малыш, — я на это заявление насупился, чем заставил деда расплыться в беззубой улыбке, — умеет неплохо ладить с такими же детьми, как и он, даже если эти дети несколько более соответствуют своему возрасту. Через двадцать три минуты должен сработать международный портал, который должен перенести к нам группу из Академии Магии Бобатон. Среди них, впервые, кстати, за всю мою практику, будет подготовительная группа для детей магов. С детьми пинфэнхуэн (прим.авт. «обычная душа», кит.) все у них гораздо сложнее. Они… как это сказать… — дедушка даже изменил свой тон, чтобы показать полное несогласие с мнением неких европейских умников. — С гуманизмом относятся к обычным людям и позволяют им решать за своих детей-магов, что для них лучше. Вот странные маги, не так ли? — дедушка посмотрел на меня, понятливо ухмыляющегося, и нахмурился. Дядя с ним был полностью согласен и тоже не слишком довольно посматривал на меня. — Ты что, был бы рад, если бы, родись ты не в нашей семье, твои родители не давали тебе изучать мир, к которому ты, по праву рождения с магией в крови, принадлежишь?

      — Конечно, нет, — я помотал головой. — Я просто думаю, что родители могут опасаться за своих детей, ведь это вы понимаете…

      — Да. Думаю, твоя мать каждый раз опасается, когда ты просто берешься за свой мобан (прим. авт. «магический жезл» кит.). Но ведь она не запрещает, а направляет. Не считаешь, что взрослые маги гораздо лучше разберутся в том, что необходимо таким же, как и они, чем те, кто боится магию? — дед терпеливо разъяснял мне свою позицию, но я вставил в образовавшуюся паузу свое слово.

      — Некоторые взрослые маги не способны к критической оценке современности.

      — Что ты имеешь в виду? — брови деда поползли на лоб.

      — Надеюсь, вы не приняли это на свой счет! — я уважительно поклонился и замотал головой. — Я просто слышал о европейских магах много всего! Вроде бы, замкнуты в традициях похуже, чем мы, потому как во многом потерян смысл этих традиций. Да и статут...

      — Статут о секретности действует везде, — пожал плечами дядя Кайлун. — И у них была Инквизиция, как у нас были гонения на эзотерические практики. Жажда власти ведь везде одинаковая, а религия для пинфэнхуэн и даже их детей-магов, не смотря на их способности, лучший способ контроля и ограничения. Наши маги, как и маги европейские, всегда были клановыми и сильными, потому как ведут свой род от магических духов, разумных созданий. А кланы всегда в конце концов создают возможности основания школы для детей пинфэнхуэн, дабы упрочить свою власть. Но у нас мало стандартизированных школ. Хотя несомненно нестандартность давала и до сих пор даёт разнообразие и силу, благодаря обширной практике, долгой как изустной, так и летописной истории, ну и особой философии. Индусские маги являются традиционно кастовыми и не чурающимися ритуалистики. Крайне близки к нам, между прочим, ведь восприняли и наши древние практики, и практики ариев, и практики шумеров. Маги же, скажем, сегодняшних славян изначально делились на продолжателей арийской ветви магии, включавшей в себя магию ритуалов, артефакторику и малефику, на магов-скандинавов, если обобщить, таких же кельтов как и в Европе, которые первыми воссоздали трансфигурацию в зверя и пользовались магией крови, и на клановых магов, таких же, как и мы, исповедующих тактику философского постижения силы, разлитой вокруг нас, таких же потомков духов этой земли. Это сейчас мы предпочитаем не делить магию, потому как это бессмыслен...

      — Кайлун! — дед Юншэн прервал словоизлияния дядюшки, между прочим видного учёного в магическом мире по многим направлениям, на самом интересном месте, что заставило грустно вздохнуть Киан и впервые за все это время моргнуть вылупившегося на дядюшку меня. — Хватит, позже расскажешь! И, надеюсь, Шуан, ты понял, что обычные люди вряд ли способны оценить то, что было бы лучше для их детей, ведь критерии в кардинально р а з н ы х мирах категорически не сходятся. Как бы то ни было, наши истории проходят параллельно, где-то переплетаются, но… Шуан, ты живешь в магическом мире. И, хоть события мира пинфэнхуэн влияют на нас, у нас цель не влиять на них, а исследовать мир и не давать ему погибнуть. Поддерживать баланс и не нарушать Дао. Мы останавливаем конфликты, переходящие на мировой уровень. Мы постоянно ищем способы поддержания жизни Земли… Многие вропейские и американские маги современности стали проблемой для традиционных магов, потому как не всякий маг способен понять нужду в гармонии магии, не смотря на связь с ней. А там, в результате упущенной возможности воспитания магов с детства, в основном, благодаря этому статуту, люди приходят уже сформированными маленькими личностями в свои школы. А ведь вряд ли они не станут насаждать собственные принципы, гораздо более понятные, чем принципы магии, среди своих сверстников. И если кто из детей магов будет подготовлен к подобному, то хорошо, а вот когда маленький маг не может понять, как опровергнуть заявление своего соученика, что все должны быть, скажем, равны… — дед Юншэн усмехнулся. — То начинаются брожения, мой юный внук. Надеюсь, ты понимаешь, что в магии равенства не бывает.

      — Бывает только труд, старание и кровь, — монотонно продекламировал я, с мукой во взгляде посмотрев на деда. — В обоих смыслах кровь, — уже менее монотонно подчеркнул я. — Как внутри тебя, так и снаружи, — я всё же не дал себе забыть об изначальной цели дедушки, с которой он сюда пришёл. — Так что там по поводу группы из… как его… Боубатонь, или как?

      — Если иероглифами, то так и есть, — рассмеялся дядя и вручил мне ранее отобранную палочку, но посох не отдал, хотя я посматривал на Кайлуна с неудовольствием, причем ярко выраженным. — Как я понимаю, Юншэн хотел бы, чтобы ты помог нам с экскурсией по питомнику Огненных Шаров и показал гибрида по кличке Йо… Ну ты его помнишь ведь?

      — Я называл его Иа, в честь ослика из Винни-Пуха, — насупился я.

      — Он тебе что, виноват, что родился, когда ты к нам в гости приехал? Непонятное имя… — толкнула меня в плечо сестричка, но я перебил ее.

      — Но он был таким меланхоличным, когда вылуплялся! — я возмущенно воскликнул, но тоже был перебит.

      — Гибрид карпатского и льва, самый дружелюбный дракон из всех, что я знал. Именно поэтому мы решили его показать, тем более — ты здесь, а при тебе он точно не нападёт. — сообщил мне дед, невозмутимо почесывая ладонь. — Конечно, любопытно, что ты его так назвал, но на самом деле его теперешнее имя ему очень соответствует. (прим. авт. китайский иероглиф ? (you) означает "дружелюбный"). Единственное, на что он реагирует не очень хорошо, так это на ментальную магию. Так как он умеет общаться с людьми посредством собственных способностей к телепатии, ему очень неприятно, когда кто-либо без его согласия лезет ему в голову. Мы едва сумели привить ему способность ставить ментальный щит вместо того, чтобы сразу бить на поражение!

      — И? С ним надо быть осторожным? — я не совсем понял, к чему мне это говорят.

      — Просто проследи, чтобы никто и не подумал смотреть ему в глаза. Мало ли, на что способны маленькие маги. У тебя самого всплесков нет только потому что во всех кланах магия чаще всего рано пробуждается. Ты сможешь сконцентрировать его внимание на себе, ведь ты первый, кого он увидел, сразу после рождения. Нам платят очень большие деньги, и это отличный ход для увеличения популярности нашего питомника и упрочения семейного благополучия. Мы сумеем расшириться и даже создать свой международный заповедник, Шуан.

      — Хорошо, дедушка Юншэн, — я понуро вздохнул и поплелся переодеваться в защитную униформу.

      Тогда я еще не знал, что меня ожидает.

      * * *

      Я грязно выругался на своем первом родном языке, а потом добавил пару словечек на китайском, чтобы уж точно донести до окружающего мира, в насколько идиотскую я попал ситуацию. Русский мат мне странным образом помог сосредоточиться, потому я глубоко вдохнул и посмотрел на спину маленькой светловолосой девочки, которая, не мигая, смотрела в глаза дракону, с которым это делать было противопоказано даже мне, первому, кого он увидел после рождения. Сейчас я уже успел послать за своим дядей, но надо было что-то делать сиюминутно, ведь девочка могла в любую секунду подвергнуться атаке со стороны дракона. Причем, как физической, так и ментальной.

      Внезапно дракон шумно вздохнул и прикрыл глаза. Он решил поспать? Это даже не смешно, Йо...

      Девочка повернула ко мне лицо, и я понял, что пропадаю.

      В её небесно-голубых глазах я видел всепоглощающую, безумную и страстную любовь.

      Мое сердце сбилось с ритма, а реакция была подобна той, если бы мы оба были гораздо старше, а она была единственной любимой женщиной в моей жизни, которую я бы не променял ни на какое золото мира, а свою жизнь с легкостью отдал бы за ее…

      Черт! На меня совсем не похоже! Я ведь в этом возрасте как тот чурбак! Все вижу, но ничего не могу и не особо хочу — перехотел уже.

      Глаза её будто смотрели мне душу. Они затягивали в себя, гипнотизировали, и я ничего не мог сделать — я хотел быть с ней, защищать ее, обнять ее как можно крепче… Да маг я или половая тряпка?!

      Я рыкнул что-то нечленораздельное, схватившись за голову и не имея шанса отвести глаз от ее предельно суженных зрачков. Это настораживало мою рациональную, забившуюся в глубину души, часть, но я настолько погряз в ее взгляде, что мои чувства притупились настолько, что я не заметил, как сделал шаг вперед.

      Почувствовав эйфорию, в то же время я понимал, что из меня тянут силы, ведь свое физическое состояние, не смотря на возраст, я привык контролировать постоянно. Но эта девочка не давала мне почти никаких шансов безвредно для нас обоих прервать это безумие.

      — Шуан! — воскликнул дядя из-за спины, но он остановился, не дойдя пары шагов.

      Тут я начал замечать детали — девочку трясло, в уголках ее глаз собирались слезы, а губы жалобно искривлялись — она испугалась того, что увидела в голове дракона, наверняка, едва сумев отразить атаку — только на рефлексах, как я также уже успел заметить, полукровки или квартеронки вейлы. Эти существа имели очень сильную ментальную оболочку, а потому имели высокую сопротивляемость, передавая её и своему потомству, которое мало чем от них отличалось магически. Вейлы ведь не бывают мужского пола, а потому, кажется, сегодня я воочию пронаблюдал пробуждение дара. На себе, черт возьми.

      Я не выдержал и, с кровью из носа от перенапряжения, рухнул на пол, прервав контакт с её глазами. Надо мной почти мгновенно нависло лицо дяди. Где ты был пять минут назад, взрослое безответственное существо?

      — Что произошло, Шуан? Что случи… Что с тобой? Почему ты... Быстро зовите Юншэна! — он отдал приказ одному из наших младших служащих, как я успел заметить, прежде чем провалиться в клубящуюся вокруг меня синеватую темноту.

      И даже в этой мгле меня не переставали преследовать ее небесно-голубые глаза.

      Внутри которых я ощутил спрятанную огненную бездну…

     Есть такие деревья, Уотсон, которые растут нормально до определенной высоты, а потом вдруг обнаруживают в своем развитии какое-нибудь уродливое отклонение от нормы. Это часто случается и с людьми. Согласно моей теории, каждый индивидуум повторяет в своем развитии историю развития всех своих предков, и я считаю, что каждый неожиданный поворот в сторону добра или зла объясняется каким-нибудь сильным влиянием, источник которого надо искать в родословной человека. И следовательно, его биография является как бы отражением в миниатюре биографии всей семьи.

      Артур Конан Дойл, Пустой Дом (Шерлок Холмс)

     

      — Да вы хоть понимаете, как ваша девочка повлияла на Шуана? — возмущенно шипел Кайлун в сторону родителей девочки. — Пробудившаяся вейловская суть — это одно дело, с этим поздравляю. Но вот то, что у мальчика перекорежена внешняя духовная оболочка…

      Несмотря на то, что нас еще не представили, ведь я упорно притворялся потерявшим сознание вот уж пару минут, мне было нетрудно определить, что именно эта женщина и этот мужчина являются родителями девочки, которая отправила меня в беспамятство случайным образом. Платиновые волосы и чуть хищное, конечно, только для таких же б л и з к и х потомков духов, лицо матери говорили сами за себя, а тот маг был мужем присутствующей здесь женщины, причем горячо любимым и почитаемым.

      В моей голове до сих пор танцевали канкан, кровь закипала в сторону тридцати девяти по цельсию, и хотелось убивать. А релаксировать за шутерами мне не светит ещё, как бы не сглазить, лет десять-пятнадцать...

      Черт, о чем это я?!

      У меня ведь тут прогнозы неутешительные! С оболочкой что-то не то, а это серьезно!

      — Это, — я подал признаки жизни, заставив магов обратить на меня внимание всем коллективом, — как-то можно исправить, изменить или убрать?

      — Нет! — резко сказал Юншэн, впившись взглядом в мужчину-француза. — Мьсе Делакур, поддержание защиты на мальчике от данного неконтролируемого воздействия тянет силу из всего нашего рода, подобно проклятью. На принадлежащих нам местах силы находятся кладки драконов и гораздо более важные каналы к беременным и недавно родившим матерям из нашего клана. А также к нашим домам и всем чарам, — взгляд дедушки стал жестче и властней. — И если будет надо, то Шуан смирится с тем, что его отрежут от магии ради сохранения идеальности силы, текущей в нашей крови!

      Я, кажется, проснулся не в том мире, да? Первый раз в жизни слышу такой бред из уст родичей. Больно это похоже на приснопамятную теорию о чистоте крови, которую проповедуют европейские аристократы. Ну что за задница! Я опять не в курсе, что происходит, но это напрямую на меня влияет! Это же спектакль, и я это вижу и понимаю! Но... Им это надо, так ведь? Надо... что? Но отсечь меня от рода просто нельзя, у нас нет даже алтаря, у нас есть источник, который подходит только нам. И на него можно кормить ещё десять таких как я. Мы ведь род чертовых наследников драконов, в которых кровь, собственно, и жива как у полукровок за счет этого источника... То есть, меня хотят лишить поддержки рода, перекинув подпитку магии, но не крови. Подпитка крови происходит вне зависимости от желания даже старого Юншэна, и изменить мою принадлежность к Фа может только смерть и перерождение. Зачем отрывать меня от магии? Хороший вопрос.

      Ещё один хороший вопрос — Делакур. Что скажет он? И скажет ли он то, что н а д о моему предку? Думаю, да. Эта фамилия была мне по Гарри Поттеру знакома, если, конечно, не однофамильцы, но я что-то сомневаюсь. Он заметно поморщился после слов деда и выжидающе посмотрел на него.

      — Мне кажется, есть гораздо более приемлемый выход. Ведь бросать мальчика в таком возрасте без поддержки семьи — это верх…

      — Да, но что вы предлагаете?! — встрял мой дядюшка, а я притих, потому как понял, что тут решается моя судьба. Вот так всегда с этими взрослыми! — Мы ведь не можем оставлять утечку, которая последует, родись у него дети. Да он, даже просто живя, будет магию рода потреблять в немереных количествах, чтобы функционировать нормально как маг. Ведь ваша девочка почти привязала его к себе!

      А вот и намеки пошли, угу. Подтекст — забери себе балласт, а мы — чистокровные снобы и лишим нашего ребенка магии, если припрет.

      — Я, господа, предлагаю серию рунических ритуалов по снятию этого недоразумения. Они должны проводиться по мере взросления организма до полного увядания этих чар. И для того, чтобы не напрягать ваш источник для восстановления духовной оболочки и поддержания магии мальчика, ведь виновата моя семья, — француз потер переносицу, — я предлагаю присоединить мальчика к источнику моего рода.

      — Что? — Кайлун будто бы не выдержал. — Да этот малыш — почти обученный маг уже в своем возрасте! Его дар неоценим для нашего рода! Просто так отдавать такой талант на сторону?!

      — Кайлун, — веско сказал дедушка Юншэн, — не стоит так категорично. Тем более, есть и гораздо более сильные маги в нашей семье, кроме твоего любимчика, — с каких это пор?! — Я, несомненно, люблю всю свою семью, но если выбирать между отчуждением от рода и передачей в другой род, то я выберу отчуждение, потому как он уже сейчас знает многое из того, что нельзя доверить постороннему.

      — Но мальчику придется находиться рядом с Флер, пока он не сможет сопротивляться этим чувствам! Иначе с его духовной сутью вообще может непонятно что произойти! Так что, как бы то ни было, а мальчику придется покинуть вас, ведь иначе…

      — Погодите! — выкрикнул я, отчаянно зажмурившись и помотав головой. — Вы упускаете один нюанс!

      — Да? — удивился француз моей активности. — И какой же нюанс могут упускать досточтимый старший вашего клана, лучший драконовед всей Азии и я, отнюдь не любитель в вопросах магических правовых норм?

      — Я могу остаться в роду, но при этом не тянуть столь много магии из нашего родового источника. Вы прикрепите меня на правах сводного брата вашей дочери к вашему источнику силы, на мне оставят заклятие подавления наведенных чувств, которое будет тянуть силы из вашего источника, и каждый год я буду совершать эти ваши ритуалы. Но при этом я буду в вашем роду только временно, а затем вновь вернусь в клан Фа. Я могу магически поклясться, что без ведома глав клана я не упомяну ни о чем, являющимся запретным, и что мне не прикажут упоминать. Я очень уважаю свой клан, — я твердо посмотрел на француза. — И не впал бы в истерику, если бы меня отсоединили от магии рода. Ведь я просто уверен, что меня бы не бросили на улице, это не в правилах моей семьи. Но мне не хотелось бы терять свои преимущества, и можно точно рассчитать все. Тянуть энергию на сдерживание последствий общения с вашей перевозбужденной дочкой я буду из вашего источника, а вот жить и колдовать — при помощи истока, к которому я привык. Ведь на это траты рассчитаны?

      — Да, — дед Юншэн на самом деле призадумался над моими словами. Всё же нагловато получается, да, дедуля? Только вот в чем-таки дело, а? Ведь я сейчас спрашивал специально, чтобы понять нужно ли моё полное изгнание деду или нет. Значит, не нужно и проблему, какая бы она ни была, они собираются решить до моего совершеннолетия. — Шуан предложил компромисс. Если у него будет два источника, на связь с одним из которых мы поставим ограничение поддержания конкретного рода магического сопротивления…

      — Поскольку у меня нет контраргументов, я склонен думать, что мальчик прав. Но вот по поводу жизни рядом с источником и Флер…

      — Это так обязательно? — умоляюще переспросил я. — У меня нет желания учить французский выше базового и жить в совершенно другой культуре до тех самых пор, пока это случайное проклятье не оставит меня в покое!

      — Послушай, мальчик, — вздохнула вейла, не дав сказать своему мужу, хотя он уже открыл было рот, — Флер тоже пострадала. И над ней тоже придется проводить ритуалы. Ведь это она должна отпустить тебя, а не ты, так скажем, отойти в сторону. И твоя духовная оболочка на самом деле напоминает нечто покореженное. И если за связью мы сумеем наблюдать в процессе роста, то мы сумеем избежать нежелательного разрастания её или такого, что у одного из вас негативные последствия связи исчезнут, а у другого наоборот усилятся. Подобные случаи совершенно не изучены, потому может случиться все, что угодно! В древности, знаете ли, подобное решалось лишь насилием, а не сложными ритуалами...

      — Так, — дед Юншэн с кряхтеньем поднялся, опираясь на посох, что до этого перекладывал из руки в руку в раздумьях. — Решено. Мы созываем собрание клана, я выношу на рассмотрение этот случай. И если мы не найдем иных решений, то…

      * * *

      Я мрачно смотрел на пегасов, оценивая стоимость каждого ингредиента, как мне казалось, пропадающего зря без всяких перспектив использования. К примеру, желчь пегасов нередко используется в ряде сложнокомпонентных лечебных зелий… Или особый орган, позволяющий им летать и при этом еще как-то жить. Конечно же полумагический орган.

      Пегасы отвечали мне хмурыми взглядами и молча скалились, но после моих ответных посверкиваний лазурью в глазах, животные успокаивались, не смотря на мои кровожадные желания.

      Беспричинные и никем неоцененные желания, между прочим.

      Мелкая Флер сейчас только и способна, что выводить меня из себя и заливаться плачем от каждого моего лишнего слова… Да, признаюсь, я вел себя с этой маминой принцессой как с обычным чужим мне сверстником, то есть, не жалел, как свою сестренку Киан, не пытался помочь и совершенно не уважал маленькую вейлу. Потому что уважают всегда за что-то, и это что-то — точно не то, что сделала эта мелочь со мной тогда, возле дракона.

      Потепления в отношениях не последовали даже к тому времени, когда я пошел на первый курс Бобатона вместе с Флер. Флер была моей ровесницей, довольно-таки миленькой девочкой, которая обещала вырасти в расхитительницу сердец, но в мои интересы входила лишь учеба, узнавание нового в магии и попытки понять, какую же игру вели мои родичи, когда сплавляли мою задницу в европейское семейство. Было странно, что даже отец не был против. Ребенок бы, в отличие от меня, обиделся на него, подумав, что раз у отца новая жена, да и ребенок другой есть, то он обо мне забудет. Да даже если и так — господи, мне не пять лет, а, скорее, почти пятьдесят пять, если посчитать все мои годы жизни вместе. Собственно, я думаю, что на то и был расчет. Но в чем цель? Не отправить же меня в Бобатон?

      Описывать это учебное заведение нет смысла — оно было необычным, но в меру. Магическим, но не волшебным. Прекрасным, но не таинственным и загадочным. Светлые аллеи не скрывали темное прошлое, красота лугов не оборачивалась пугающими чарами, а люди были в большинстве своем дерзкими, но непугаными. Я и моя мечта закончить Махоутокоро и избежать смерти просто чудовищно не вписывались в картину мира местных людей. Хотя так казалось только мне. Если судить по тому, во сколько компаний меня пытались затащить, то я был одним из наиболее востребованных учеников своего потока. Играла роль внешность, таинственное появление и громкая фамилия.

      Конечно, были оригиналы, на вид, конечно, даже похлеще меня, но на поверку они оказывались либо пафосными идиотами, либо повернутыми на чистоте крови, либо их можно было описать просто и емко — не от мира сего. Я же был и от сего мира, и не от сего, причем одновременно, но ничего мне не мешало жаждать свершений молча, и при этом терпеть абсолютное отсутствие друзей, еженедельные встречи с семьей и заставляющий мое сердце немного сжиматься — уж не знаю от чего — ежеутренний ритуал тихого приветствия Флер перед завтраком.

      В конце концов, ко второму курсу Бобатона я научился дружить с людьми заведомо глупее себя, но при этом не задирать нос — и именно поэтому я говорю «дружить», а не просто «общаться». С Флер же мы, не смотря на мое к ней отношение, начали как-то потихоньку разговаривать о магии и вообще. Нет, началось все, конечно, как и всегда бывает — с домашнего задания. Но договорившись до принципов сотворения чар, я не мог просто взять и замолчать.

      Нет, конечно, я и не собирался совершать случайное предательство семьи, рассказывая ей то, что было нельзя. Но я давал ей в более обработанном виде версию наших преподавателей, а это было полезно и мне самому. Кстати, и здесь магическая школа не была, уж по сравнению с Хогвартсом-то точно, чем-то особенно оригинальным. Зельеделие преподавали на высоком уровне, давали с малых лет статистику и таблицы, на разучивание, а не оставляли все на откуп юным дарованиям, у коих, порой, обнаруживались весьма шаловливые ручонки. Чарами занимались все и всегда — ведь это Академия Изящных Палочек, здесь просто не могут не уделять внимания дуэлям. Так что тут все было очень даже ничего. Правда, мне запретили использование посоха, но уж с этим как-то смириться можно. Тем более, я занялся развитием такой техники использования палочки, которую никогда не показывали в фильмах про Гарри Поттера, потому что, видать, Роулинг совершенно забыла, что как голь на выдумки хитра, так и магически-одаренные люди и нелюди любят извращаться.

      Прикол был в том, чтобы, удерживая палочку между пальцев, крутить ею, вычерчивая необходимые фигуры в воздухе, просто перекатывая ее пальцами, а не используя локоть и кисть вместе. То есть, кисть выкручивалась, да еще как, но таким образом дуэль становилась гораздо более непредсказуемой, ведь рефлекторных движений почти не было, здесь ты четко знал, куда ведешь палочку и зачем. Этот стиль пестрел отсутствием связок, в отличие от традиционного, ведь если ты прокрутил палочку в пальцах, четко следя за ее кончиком, то сумеешь продолжить с конечной точки одного заклинания дальше крутить палочку и выпускать заклятья.

      Это, как ни странно, меня увлекло, но скорее всего из-за того, что Флер захотела уйти оттуда с первого же занятия, а ее отец очень уж был настойчив, но в то же время нерешителен и обходителен. Равно — любит искать обходные пути, что называется. Я поначалу не понял почему Флер так реагировала, но на самом деле все стало ясно, когда я только зашел в их зал — так как девочка уже пробудила в себе вейлу, подавляющие ритуалы на влияние ее силы были не панацеей от всяких идиотов, что решили показать свою смелость и павлинистость двенадцатилетней малышке.

      Ух, сколько же она ритуалов за свою жизнь провела!

      И, самое смешное, ее ведь спасет от всего этого женитьба. Именно! Вейла, привязываясь к единственному партнеру, сосредотачивала все свое внимание и заботу на нем, как нормальная женщина. А после рождения детей — тем более. Думаю, мне теперь становится ясно, что Флер была морально готова влюбляться уже сейчас, но ей этого не позволяло воспитание. Ведь подспудное желание поскорее от всего этого избавиться я чувствовал каждый день, когда она становилась в рунный круг, а ее папаша, тот дядька, который предложил меня ввести в свой род просто из чувства вины, вбухивал в эти руны половину своего резерва. В Академии же, когда ей удавалось лишь по выходным навещать дом, ей помогала Мадам Максим.

      Вообще, именно отсюда пошло, что она ее любимица.

      Не сказать, чтобы Флер была лучшей в чарах, дуэлинге или защите от сил зла. Девушка училась кипятить мозги под чутким руководством своей матери, но у нее мало что получалось, и давался лишь контроль. Но ведь совершенству нет предела, так ведь?

      * * *

      Флер снова ревела.

      И снова из-за меня.

      — Флер… — ее влияние на меня хоть и ослабело, но я все еще был привязан к ней, хоть и пытался отбрасывать все подобные чувства подальше, считая их ложными.

      — Шуан, почему ты меня ненавидишь? — она сидела на бортике фонтана в нашем школьном парке. Сейчас было раннее утро, а я ее обнаружил, потому как привычно выбрался на пробежку.

      — Ты здесь просидела всю ночь? — не отвечая на ее вопрос спросил я. — И как тебя только не заметили? Ты же такая заметная…

      — Почему ты то мягок со мной, то наоборот отталкиваешь меня? — пуще прежнего зарыдала девочка. — Мы ведь почти как братик и сестра, Шуан! А ты…

      — А я боюсь, что мои чувства ненастоящие, — я сел рядом с ней на бортик и рывком притянул к себе эту маленькую егозу. — Но ты просто не можешь не вызывать чувств, Флер. Ты ведь такая хрупкая, нежная, милая… — я высказывал ей все это, чтобы успокоить, ведь вид женских слез меня еще с прошлой жизни напрягал. — Тебе не стоит беспокоиться о моем отношении. Да, так получилось, что мы связаны… Я не знаю, зачем это с нами провернула судьба, но уж точно не для того, чтобы ты лила слезки… — что-то я совсем слащавый стал с этим детством. Хотя с детьми, особенно такими тепличными, только так и можно. Иначе опять — в слезы. — Ты не будешь плакать по пустякам, Флер? — спросил я ее, но нарвался на гневную отповедь.

      — Ты не пустяк, Шуан! Совсем не пустяк! Ты тогда спас меня, ты не понимаешь!

      — Что? — я удивился и почесал нос. — Я просто подошел к тебе сзади и…

      — Ты не понимаешь! Если бы не ты, то я бы утонула в разуме того дракона! Там было так темно…

      И девочку вновь сотрясли рыдания.

      Я гладил ее по серебряным волосам, а она плотно вжималась в меня, чуть ли не сев мне на колени, как к взрослому, но я бы был не я, если бы не испортил момент. Не удержавшись на бортике, мы оба рухнули в фонтан.

      Ненавижу чертовы фонтаны!

      А когда в локоть врезается сикль, я начинаю ненавидеть почему-то еще и гоблинов, сикли, идиотов, кто придумал эту традицию, и идиотов, кто следует этой традиции, а также создателей столь неусидчивого бортика у фонтана, возле которого постоянно тусуется орава детишек. Флер же счастливо приземлилась прямо на меня. Даже умудрилась засмеяться и врезать мне локтем поддых. Что, несомненно, не уберегло ее от несанкционированных омовений, но предотвратило встречу ее нежного тельца с жестокой реальностью.

      Как посмотрю, я тут буфер.

      Хотя Флер вроде бы отошла, что уже немаловажно.

      Спасибо тебе, фонтан. И сдохни создатель твой в жутких мучениях!

     Сыма Ню спросил о благородном муже.

      Учитель ответил:

      — Благородный муж не печалится и не испытывает страха.

      [Сыма Ню] спросил:

      — Того, кто не печалится и не испытывает страха, можно назвать благородным мужем?

      Учитель ответил:

      — Если, взглянув на свои поступки, [видишь], что стыдиться нечего, то отчего же еще можно печалиться и испытывать страх?

      Конфуций, Лунь Юй, Глава XII “Янь Юань”, 4

      У меня вчера был день рождения и весь тот день я провел дома, в Китае. День отметился славным угощением от новой жены отца, обнимашками от всех детей моего возраста из клана Фа и серьезным разговором с отцом. Но я не слишком хотел думать об этом, тем более всё, что невозможно решить сейчас и сиюминутно не должно быть причиной для рефлексии. Иначе я тогда скачусь… Не знаю даже во что! Да ещё тут эта историчка… Всё-таки это дико политизировано всё, да и скучно, всё это можно и в книжке прочесть. Хотя есть тут заинтересованные. Флер уже давно освободилась — она в классе, который больше специализируется на изучении магических существ, чар, артефактов и теории магии, поэтому история у них идет не в таком урезанном виде, втиснутая в один-единственный предмет. Там они изучают разговорники разных рас, их этикет и экономическое значение в мире. Конечно, дуэли являются не менее важной составляющей их подготовки. Я же решил сделать упор на зелья и существ, поэтому я периодически умудряюсь забывать в карманах ингредиенты. Хорошо хоть закрытые в колбочках или завернутые во что-нибудь — я еще не настолько опустился, чтобы засирать лягушачьей икрой свою одежду. В общем, мне не до рефлексий.

      К тому же у меня ещё сегодня по идее должна быть крайне долгожданная встреча. Флер любит пафосные жесты, и просто взять и вручить мне этот подарок у себя дома или в местной общей трапезной ей не к лицу. Поэтому мы с Флер договорились встретиться у любимого фонтана в глубине школьного парка. Она собиралась подарить какую-то безделушку, и когда говорила мне это, то просто безумно мило краснела, веселя меня, что еще больше вгоняло её бледную кожу в румянец. Знает же, что не люблю эти выкрутасы. Мы с ней неплохо подружились, надо сказать.

      Я улыбнулся краями губ и не спеша потянулся всем телом, смотря за окно.

      О! Колокол!

      Кажется, было уже самое время валить с занятия по истории магии, которая убивала меня во всех видах, кроме книжного — книжки воспринимать было в чем-то весело, в чем-то легко, но никогда не скучно. Для меня, хоть я и жил, получается, в фэнтези, всё это было фэнтезятиной той еще. Я прихватил с учительского стола свой пергамент и мельком взглянул на оценку. И подпись.

      Ненавижу эту французскую училку! Эссе написал ей не так. Подписалась под своей недооценкой…

      «Бывало и лучше»!

      Под Бородино, вестимо, сучка. Хотя нет, то была не Курская дуга против фашистов, а достойное сражение равных противников, причем император наш как был дураком, так и продолжал им быть, если по моим ощущениям от восприятия того периода судить.

      Деревья были чуть подернуты инеем, всё же зима на дворе! Мне было хорошо, свежо и прекрасно — я даже мантию не застегнул. Хотя Флер даже при такой температуре умудрялась чуть подмерзать. Я же был морально готов пожертвовать свою не слишком-то плотную верхнюю одежку — это всегда приятно, поухаживать за красивой девушкой, даже если она всего лишь девочка соплячьего возраста.

      Вот так вот, предаваясь размышлениям непонятно о чем, я и углубился в парк.

      Но внезапный возглас знакомым голосом заставил меня сорваться с места и рвануть через живую изгородь. Хорошо, что она на самом деле неживая, с магов-то станется!!!

      И когда я увидел положение дел возле фонтана, любое рациональное мышление и мысли о светлом, добром и вечном укатились в дальние дали. Потому что ситуация была не сказать, чтобы многозначной. Я передал всё своё возмущение в первый же удар по роже одного из участников попытки приставания. Ребята были на вид вполне отчетливо старше нас с Флер на пару курсов, но это делало ситуацию только хуже. Хотел бы я сказать что-нибудь про кровавую пелену на глазах и берсерка в угаре, но нет. Я вполне рационально рассудил, что пачкать палочку не стоит. Магия не для таких как эти. Они достойны только четкого и жесткого мордобоя.

      Так боль… четче.

      Им точно поможет мозги прополоскать.

      * * *

      — Как ты посмел?! — на меня сейчас пялил глаза малолетний ублюдок с замашками лорда, держась за кровоточащую губу и размазывая кровь по роже, на которой было неописуемое выражение удивления напополам с болью. Он опирался о бортик фонтана и пытался подняться, но я ударил его еще и в живот.

      — Да я тебя сгною, грязнокровная мразь! Ты знаешь, кто мой отец?

      — Не знаю и не хочу знать, — я снова врезал по просящей приложения сил морде, только теперь уже в нос. — А за обвинение в нечистокровности я вызываю тебя…

      — Стой, Шуан! — Флер уже оправилась от потрясения, которое было вызвано как действиями малолетнего ссыкуна и его компании, валяющейся без сознания вокруг нас, так и моим внезапным, но очень своевременным появлением. — Он того не стоит! Не надо!

      — Европейские дебилы, — выплюнул я. — Возраст твоего рода меньше, чем моего посоха, убогий. А до дуэли, да, ты не дорос. Куда тебе, сопливая тварь. Только на девочек лезть в компании других, таких же как ты. Извиняйся, тварь! — я злобно ударил ублюдка под колено, заставив его кулем свалиться на землю. — Проси! Прощения!

      — Что здесь происходит? — справа раздался зычный голос мадам Максим. — Делакур! Объяснитесь!

      — Я учу уму-разуму этого уродца. Он пытался насильно поцеловать и облапать Флер.

      — Это было свидание! Ничего не было! А он просто так напал! — начал изворачиваться этот маленький ушлепок, громко вопя, чтобы было слышно еще не приблизившейся директрисе. — Делакур, — зашипело это нечто, — ты ведь знаешь, что твой гонор ничего не стоит! Мой отец…

      Я с раздражением подумал о книжном Малфое и его подобных угрозах. Я, конечно, не Гарри Поттер, но проблем, больших, чем я уже имею, мне этот невольный подражатель точно не доставит. Хотя, если подумать, то год назад мне тоже казалось, что хуже, чем быть отсеченным от магии рода и быть не может. Чего я тогда с успехом избежал, надо сказать.

      Ох, как же я тогда ошибался…

      * * *

      Начнем с того, что я полукровка — мама волшебница из обычного мира. Итальянка, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет в этом совершенно точно, я полагаю. И да, моя мать не умерла, как я до этого думал. Ведь исчезла она, когда мне было слишком мало лет, чтобы меня во всё это посвящать.

      И все бы, блядь, ничего — это нередкая ситуация, как по мне. Но моя мать, всё то время, что я вообще живу, тянула из рода энергию. Через меня. И именно поэтому дракон был с п р о в о ц и р о в а н. В нужный момент. И я сам испортил главе семьи всю и г р у, которую он вел.

      Когда мне исполнилось тринадцать, мне рассказали об этом.

      Не потому что «парень, ты взрослый», а потому что мать стала тянуть больше.

      Зачем?

      Поиски бессмертия, вестимо.

      * * *

      Чистокровным родам, даже менее древним, чем клан Фа, во все времена приходилось туго.

      Конечно, мы могли пережениться внутри клана и радоваться потом вырождению. Но летописная история рода ведется с дохристовых времен, насколько я знаю. И нередко в клан вводились маги, не имеющие за спиной рода, если они имеют достаточную силу и являются при этом объектом страсти взрослого мага. Мы не заключаем помолвок, договорных браков и прочей мути, потому что, оказывается, духи драконов подобной неволи не приемлют, а традиции рода мы бережем. Ну и фиг с ними, с традициями, отличные они. Но, как оказалось, даже взрослый маг из рода Фа может сделать если не фатальную, то очень уж близкую к оной ошибку.

      Cherche la femme, как говорится.

      Энергия нашего рода сама по себе дарует долголетие, так что жить мы можем в два раза дольше, чем обычные маги. А иногда и в три — это зависит от силы самого мага и его развития. Но вот матушка явно не разменивалась на чувства и сомнения, хотя отец и все вокруг были уверены, что она его любит и входить в род даже не очень-то хочет, хотя испытывает умеренный восторг.

      Даже любопытно, что одна из маглорожденных, как их называют в Европе, была способна, во-первых, обнаружить такой шанс на бессмертие, как наш род, и, во-вторых, настолько хорошо притворяться, что никто, даже дед Юншэн, этого не заметил!

      И, черт возьми, как же меня гложет вина! Причем за то, чего я не делал, но чему служу причиной.

      Я — единственная нить, которая ведет от моего рода к настоящей матери.

      Им было бы выгоднее меня убить.

      Но они все-таки настоящая семья.

      * * *

      Я лежал на кровати и задумчиво пялился в балдахин темно-фиолетового цвета.

      Сегодня был насыщенный день, я разругался с Флер из-за того, что, видите ли, считаю её слишком беспомощной и постоянно защищаю. Как по мне, она просто боится, и что я влюбился, и что она влюбилась, и не хочет никакую из наших обоюдных влюбленностей признавать. Я понимал, что она не хочет, чтобы подобное было продиктовано чарами. Но ведь на неё-то эти чары в обратную сторону не действуют. И всё становится ещё более сложно. Я сам себя не понимаю. И её тоже не понимаю. Хотя если задуматься…

      Она не может воспользоваться моими чувствами к себе, когда сама испытывает подобные чувства, думая, что я к ней их испытываю только из-за магии, и она сама начала испытывать свои чувства только из-за того, что я проявлял к ней эти чувства. В общем, логика почти что женская, едва понятная обычному пользователю мозгов. Но рациональное зерно в этом с трудом перевариваемом логическом построении есть. Она-таки влюбилась в меня, раз скандалит и старается меня от себя отвадить. Ну, или она просто так скандалит, потому что потому, хотя это вряд ли.

      Этот мир, если быть честным, всегда меня вымораживал, даже тогда, когда был не частью моей жизни, а просто популярной и прикольной серией книжек от Джоан Роулинг. Но вот сейчас вся эта трудность реальности, помноженная на такую вот магическую отстойную составляющую, заставляла меня не просто отмораживаться и поражаться, как же это так вот. Вся эта дурь происходила именно со мной. Без нормальной магии я бы чувствовал себя неполноценно — я это знал. И это меня угнетало. Магия напоминала наркотик. А магия потомков драконьих высших духов, или как это нормально перевести с китайского на человеческий, разительно отличалась от магии достаточно старого по европейским меркам рода, к которому я на данный момент был прикреплен. И после своей типичной для рода Фа чувствительности к магии, даруемой не только кровью, но и источниками клана, быть в этом своеобразном вакууме, когда видишь разве что всполохи… Утешало лишь то, что обычным магам и этого не дано без артефактов, но всё же мне было плохо. Такое состояние должно было продлиться до совершеннолетия, как сказал дед, но до этого срока, до семнадцати лет, нужно было о б р у б и т ь связь. Иначе магия источников моего клана нашла бы меня самостоятельно, её невозможно было бы сдержать, потому как она тянется к крови и не подчиняется желаниям, ведь источник был изначально драконий.

      Я пока не хотел думать о таких трудных вещах. Я жил в новой стране, с новыми людьми, в чужом менталитете и с чужой магией вокруг. Я боролся с притяжением к Флер, параллельно этому обучаясь в Бобатоне всему, что было можно и нельзя, организовал кружок у-шу, просто потому что на каникулах дома — о счастье для моей иссохшейся и голодной душонки — мой дедок меня прикончил бы в спарринге одним лишь толчком шеста. Ещё я приноровился ухаживать за табуном пегасов вместе с нашим смотрителем, да и занятия по алхимии, сиречь, зельеварению продвигались неплохо.

      Всё мое существование до попадания в этот мир мне вообще никак не помогала, потому что было так — либо что-то забылось, либо что-то в принципе не совпадало с местной реальностью. Так как родился я 6 декабря 1976 года, то сейчас, в свои тринадцать, я учился на третьем курсе, и шел восемьдесят девятый год. Мою исконную родину начинало рвать на части как раз. А Китай, вот, только начал вставать с колен, кстати. Хорошо, что магов та гражданская война почти не затронула, хотя последствия ощущались, несмотря ни на что. Даже на клане Фа, чья история насчитывает тысячелетия, этот безумный двадцатый век сказался. Мы, древний род, не имели заповедника, который был нашим всю жизнь нашего рода!!! Это было бы шокирующим, не будь всё плохо везде.

      А вообще, если говорить в целом, моя жизнь, сравнительно нормальная, с того момента, как я попал под чары Флер, разительно изменилась, и я пока что не понял в сторону чего. Вернее, как это «чего» получше бы обозвать. Во-первых, я начал жить в непривычной для меня обстановке. Франция — это не Китай, и чайнику понятно. Но больше всего меня убивали ежедневные ритуалы надо мной с Флер и отсутствие приятной родной магии, отсутствие того магического наполнения, которое я мог достичь только на любом месте силы, принадлежащем клану Фа.

      Здесь я был вечно голоден до магии, приблизительно так, как был первые несколько лет своего осознания в этом мире был голоден до борща и русского языка. Пельмени к счастью у китайцев имелись, причем не менее вкусные, чем наш их подвид, ведь изначально пельмешки именно ханьская придумка. А вот во Франции за все кулинарные изыски для самого себя, причем как китайские, так и русские, отвечал я сам, потому как у меня было не настолько много денег, чтобы иметь домовика, и не настолько много свободы, чтобы каждый раз, когда я захочу поесть и поесть вкусно, идти в специализированный ресторан. Да и деньги на это тоже нужны, кстати. Другое дело — заказать продукты через ответственных за кухню манора приютивших меня-страдальца Делакуров и потом приготовить все, что хотелось, самому, что я и проделывал с завидной регулярностью, поэтому уже неплохо готовил к своему возрасту. Так сказать, навык был непросто восстановлен, а переустановлен с обновлениями и дополнениями.

      Кстати, если думать несколько глубже о моей возможной магической недееспособности из-за всей этой кутерьмы с моей матушкой, кланом и вейлой на закуску. Казалось бы, что такое магия для человека, который всю прошлую жизнь к магии относился только как к сказочке для детишек, и неважно малый у них возраст или большой. Несерьезно это, как мне казалось, верить в магию, когда ты ни её следов, ни её проявлений не видишь. Но магия сейчас это нечто большее, чем просто пристрастие к какой-то еде, хотя я вполне верно сравнил ощущения.

      Магия для меня стала частью жизни, и именно магия рода Фа наполняла меня, когда я рос еще в чреве матери, когда я впервые осознал себя, и даже тогда, когда меня отсекали от главного источника рода, она поддерживала меня и напоследок легонько коснулась души, оставляя свой след и помечая, говоря, будто, «я вернусь, не беспокойся». И магическая энергия всё еще присутствовала во мне, я всё ещё принадлежал клану Фа, но ради самого же клана это наполнение энергией было необходимо снизить.

      Наверное, в последствии я бы стал человеком с закупоренной магией, сквибом, как их называют в Европе, если бы не Делакур. Мне было даже немного стыдно перед ним, ведь мой клан использовал его, чтобы не потерять меня, как мага. Юншэн предугадал его совестливость и, конечно, в большей степени опасение, что мы раструбим на всё магическое сообщество, что Флер опасна, несмотря на то, что она уже четверть-вейла. Это бы добавило ему гораздо большее количество проблем, чем ему добавил я, когда меня официально признали частью рода Делакур. Андре Мари Николя Шуан Фа Делакур. И придумают ведь только. А ведь именно так я записан в своих европейских документах. Просто Фа Шуаном мне быть явно не судьба. Хотя я им никогда и не был.

      Интересно, а я поеду на Триволшебный Турнир от Академии Бобатон? Хотя сейчас пока рано об этом говорить. Ведь я всего лишь ученик второго курса. Но на занятиях дуэлей я один из лучших, как и на уходе за животными — у меня опыт, полученный в одном из лучших драконьих питомников Азии, а это неслабо. И я совсем не хочу допустить на турнир Флер. Там ей по оригинальным событиям неслабо досталось, как по мне.

      Я прикрыл глаза и задумался.

      Я вошёл в рутину, как сделал бы это с любой другой деятельностью. Не надо было спасать мир от вселенского зла, а сам я никаким злом становиться тоже не собирался. Обычная рутинная жизнь.

      Мастер зельеварения после школы в перспективе. Также меня заинтересовали эксперименты с разведением драконов — ведь как-то же получился миролюбивый и тихий наполовину китайский шар, наполовину карпатский? А это напрямую связано с зельеварением и драконологией, которой занимался мой клан, и даже отсечение от магии рода не убирало из моего тела кровь, которая давала преимущество — драконы подчинялись, если мы их просили и в том случае, если мы знали, как и что просить. А этому-то меня вообще обучили в первую очередь, когда я только начал приезжать к своему дяде в заповедник для обучения. Рутина, разбавленная магической составляющей, которая делала всё необыкновенным, и потому я не имел ни малейшей возможности погрузиться в депрессию, ведь магия, повторюсь, как наркотик. Она дает возможность отвлечься от чего угодно и завлекает своими тайнами. Так о проблемах думается меньше. Сравнимо разве что с полетами на драконах — не меньше приводит в восторг, чем любая удачная магия!

      Только вот на горизонте маячило убийство родной матери. Для того, чтобы самому выжить. А я помнил её, когда она ещё была частью нашей семьи. Когда я, Шуан Фа, был ещё малышом. Я помнил её, хотя многое из тех лет уже было покрыто туманом.

      И от того, что я был повязан с магией своего рода, без шансов ускользнуть от встречи с неизбежным, мне становилось еще более погано. Магия давала силу, служила путем к бессмертию и… она забрала у меня мать. Конечно, я помню, хоть и уже смутно, если говорить о деталях, тех своих родителей, из прошлого мира. Но именно желание некоего всевластия заставило её сделать то, что она совершила со всей нашей семьей, со мной-Шуаном. Ведь это не было чем-то вынужденным, она не спасала свою или чью-то жизнь. Она просто нашла источник вечной жизни, как тот же Волдеморт, и решила его, как сильный и свободный маг, попытаться использовать.

      Я зажмурился и попытался вытряхнуть из своей головы все мысли, а затем накрылся с головой одеялом и попинал сбившийся в ногах плед из овечьей шерсти.

      Я дышал магией, понимал её, она была другом и помощником. Зелья — да, это инструмент, для них нужен тонкий расчет и холодная голова. Но магия… Для женщины, которая меня родила, она была лишь пустым инструментом. А для меня магия драконьих источников стала неотъемлемой частью. Именно поэтому Юншэн, как и его предшественники-хранители, когда-нибудь умрет. Он не имеет право накапливать в себе всю силу и все знания рода. Тогда не будет развития, и в итоге мы потеряем всё, когда свихнувшегося мага вместе со всеми источниками уничтожат. Магия потеряет жизнь, а мир потеряет последний род потомков драконов, если такое произойдет.

      А мать считает магию нашего рода лишь с п о с о б о м достичь бессмертие.

      Нам нужно пресечь любую возможность подобного.

      А через меня и, скорее всего, мне самому придется искать мать и убивать её.

      Быть соучастником.

      Я не понимал, почему сейчас, когда за окном едва меньше нуля, а декабрь и не думает становиться настоящей зимой, в моей душе самая настоящая таёжная метель.

      В ту ночь я быстро заснул.

      Хотя следы от зубов на кулаке с утра меня ничуть не удивили.

      Кусать подушку я той ночью посчитал не слишком хорошей идеей.

      А плакать надо было молча.

     — А у тебя проблемы с доверием?

      — Такое случается, когда самый близкий предаёт тебя и выбрасывает, как ненужную тряпку.

      Из х.ф. «Американская история ужасов»

      Я пялился в никуда, глядя сквозь сидящего напротив меня человека и тем самым жутко его зля. Он вертел в пальцах свою палочку, уже который раз скрежеща зубами и слегка матерясь по-французски. Маг этот не имел ни малейшего права как допрашивать меня, так и делать попытки на меня надавить. И я знал об этом.

      Стол, за которым мы сидели, был развернут к двери так, что временный хозяин кабинета был к ней задом, а я не мог бы выбежать, не преодолев его. На столешнице было, кажется, мое личное дело и вредноскоп, подрагивавший и искрившийся желтым.

      Потому я молчал с постным лицом, внутри себя радуясь тому, что скоро встречусь с дядей Кайлунгом, хоть это и спровоцировано такой неоднозначной ситуацией.

      — Твой защитник прибудет не скоро. Ты так и будешь молчать?

      — Я не убивал, я уже все сказал. Не убивал. Когда здесь будет мой дядя?

      — Он сейчас проходит проверку на темную магию в отделе Безопасности Путешествий. В Бобатон его допустят только тогда, когда он сдаст все темные артефакты. Их у дома Фа, как всегда, навалом…

      — Мой род не имеет темных артефактов по китайской классификации…

      — Ты изгнан из рода, сопляк! — громыхнул по столу кулаком маг. — И ты посмел вызвать на собственную защиту тех, кто тебя из него изгнал!

      — Магия рода Фа доступна мне, меня просто отрезали от основного канала силы, чтобы… это не ваше дело! — я зажег лазурью глаза, заставив волшебника оцепенеть и схватиться за палочку крепче — но он применил ко мне заклятье или же артефакт доверия, чего я не мог не заметить, а потому разозлился. — И я до сих пор не знаю ваше имя, — я взял себя в руки, — господин следователь.

      — Меня зовут Филлип Аркур. Я глава корпуса Магической Безопасности Франции. И ты убил моего племянника.

      — Я никого не убивал! — я дернулся вперед, не погасив глаз, чем заслужил палочку у горла и оскал на лице мага. — Под сывороткой признаюсь! Дракон тебя сожри, просто дай мне сыворотку!

      — Сыворотку таким как ты давать нельзя. Ты полукровка-дракон и потому на тебя подобное вряд ли подей…

      — Что? — я помотал головой. — Какой, к драконам, полукровка? Нет, моя мать, конечно, маглорожденная, но это не значит, что…

      — Маглорожденная?! — рассмеялся Аркур и прошипел мне прямо в лицо. — Эту «маглорожденную» темную волшебницу все безопасники Европы ищут, каждый в своей стране. У тебя плохая наследственность, мальчик, очень плохая. Так что не смей убеждать меня в том, что ты не убивал Себастьена! Все знают, что вы подрались из-за Флер несколько дней назад, и у тебя был мотив! Использовалось заклятье, которым славится твоя матушка — и оно завязано на крови, его не мог применить кто-то не её рода! Как ты понимаешь, матери тут твоей быть не могло, она по нашим прикидкам сейчас прячется от правосудия в странах Латинской Америки, а вот ты, её сыночек…

      — Что произошло с Себастьеном?

      — Ты вывернул его наизнанку. Это темная магия, Фа Шуан, лучше признайся, и мы отправим тебя не в Азкабан, а в тюрьму попроще. Когда ты видел свою мать в последний раз?

      — Я не могу выворачивать людей наизнанку. Я не знаю этого заклятья… Да проверьте вы чертову палочку! Там ведь должны остаться следы от темной магии! Мое последнее заклятье — левитации, и я сплю с этой палкой, её не могли украсть!

      — Ты мог колдовать посохом. Мы знаем, что у каждого из клана Фа есть посох, который никто не регистрирует в официальных реестрах!

      — Я привык колдовать при помощи мобан, господин Аркур, — устало произнес я, смотря прямо в глаза следователю. — Меня мало интересуют ваши предположения по поводу моей причастности к убийству. Я не мог убить, потому что, во-первых, не знаю подобных заклятий, и во-вторых, это слишком для меня. Себастьен попросил прощения перед Флер и сказал, что сам не знал, что на него нашло, а его подхалимы подтвердили, что им просто стало нехорошо от Шарма Флер, которая волновалась из-за подарка мне, находясь в одиночестве. Неконтролируемый Шарм — это, понимаете ли, вполне нормально для не совсем… м-м-м… взрослой четверть-вейлы. Поэтому мы решили проблему полюбовно, господин Аркур. Себастьен даже пожал мне руку и попросил прощения за обвинение в грязной крови. Я простил его. И мне не было смысла его выворачивать наизнанку!

      — А над его мертвым телом… — тихо начал Аркур, заставив меня от подскочившего давления в комнате вздрогнуть и сглотнуть. — Над мертвым телом моего племянника написан иероглиф, над расшифровкой которого мы бьемся который час. Есть мнение, что это один иероглиф, наложенный на другой. И скажи теперь, кто в этом здании ещё, кроме тебя, знает, как вообще их писать?

      — Я не убивал! — я смотрел на следователя, а на глаза наворачивались слезы от непонимания как они вообще могут меня подозревать, когда я на самом деле простил того паренька и мы даже договорились встретиться… Да! — Откройте мой дневник, он магический, я веду его с малых лет! Мы договаривались встретиться на следующей неделе в дуэльном комплексе! Он хотел потренироваться в средний и полный контакт, потому что я всё-таки расквасил ему нос! Он хотел узнать, смог бы он в относительно реальном бою против меня встать! Зачем бы мне убивать его вообще? Мы ведь даже договорились тренироваться вместе! Как вы не поймете, мне это не нужно было!

      — Мы не нашли никакого дневника в твоих вещах, парень. Пойми, будет лучше, если ты признаешься…

      Вредноскоп внезапно засверкал алым, но Аркур это заметил слишком поздно, чтобы что-то предпринять.

      — Фа Шуан… — начал было маг и скосил, прервав себя, взгляд на покрасневший определитель врагов, но тут дверь за его спиной открылась с пол пинка — хотя была закрыта на явно магический засов — и в помещение влетел мой дядя.

      — Шуан! Отец рассказал мне! Это всё-таки произошло! Её наследие пробудилось в тебе! Нельзя было держать тебя в неведении, нельзя! Но Юншэн и Цзылун были против! — он подбежал ко мне и обнял. — Отпустите его, — обратился он уже к Аркуру. — Если это была её сила, то он мог просто не помнить себя и напасть! Мы поставим ему блок и вышлем из вашей страны, он в любом случае не виноват, но…

      — Я НЕ УБИВАЛ!

      Если Арктур и верил мне до этого, то сейчас его взгляд, направленный в мою сторону, не предвещал ничего хорошего.

      — Дядя… Дядя… Зачем? — попытался я выдавить из себя.

      — Так надо, — скривил губы он.

      — Кому… надо? Я не убивал…

      — Так значит, — Аркур потер переносицу и выдохнул, — он просто не помнит?

      — Я не убивал! И не хотел его убить! Честно! Дядя! Хотя бы ты поверь! Что за бред!

      — Вероятнее всего — да, — повернул голову Кайлунг к следователю. — Он мог и не желать никого убивать. Дело в половом взрослении, вероятнее всего. Магия проявляется сильнее. А первый посох его — посох древнего полу-дракона, случайно ему доставшийся — не добавляет стабильности магии...

      — Значит, вы поставите блок на эту магию, — прищурился Аркур и договорил, — и увезете его в Китай.

      — Нет, — покачал головой Кайлунг и зажег лазурь в глазах, пристально взглянув на Аркура. — Я чувствую в вашей ауре печать Посвящения, Филлип Дидье Аркур. Вы знаете о…

      — Да, — перебил следователь моего дядю и бросил на меня быстрый взгляд. — Ему и название слышать не стоит. Во многих знаниях таятся многие проблемы, господин Фа Кайлунг. Я в курсе о ваших особенностях, и этого должно быть достаточно.

      — Источники Драконов сохраняют магию в этом мире в относительной стабильности. Если произойдет перекос в тех, кто принадлежит самому источнику, то всё будет не слишком уж… хм… хорошо. Шуан — светлый маг по нашей квалификации. Но частичка не-нашей крови дала ему определенный шанс на успех в… определенных областях темного искусства. И ему стоит отправиться подальше от драконьих источников нашего рода. Туда, где есть не менее сильный источник, на котором, правда, драконов нет.

      — Но есть школьники, — Аркур усмехнулся. — Светлый маг Дамблдор убьет или обезвредит его в случае проявления силы. Вы должны ему будете как-то такую опасность компенсировать, не так ли? Каким образом, если не секрет, раз уж мы с вами принадлежим… к одним и тем же Посвященным?

      — Взамен на помощь нашему клану, мы отдадим ему скорлупу и линялую кожу — размером в три стандартные партии, необходимые такой большой школе как Хогвартс. Это поможет нам избежать излишних хлопот с официальными пожертвованиями через Министерства Магии. Останется только оплатить его обучение... И это не запрещено законом.

      — Не отправляйте меня туда! — взвыл я, понимая, что кто бы ни был тот, кто меня сюда засунул, в этот мир — он явно решил проявиться. Иначе я этот злой умысел вообще не могу истолковать! Моё присутствие наверняка изменит канон! — Я чувствую, что там у меня будет больше проблем, чем в этом вашем Азкабане! И школа эта отстой! Там историю преподает не наша ла белль, а какой-то там призрак! И Я ПРАВДА НЕ УБИВАЛ СЕБАСТЬЕНА! И Флер! Как Флер будет без меня? Мы же… Дядя, ты же знаешь, что мне нельзя!

      — Замолкни, — Кайлунг шикнул на меня и положил мне ладонь на плечо. — Мы уже решили всё, как только узнали об этом происшествии. У тебя нет выбора.

      — Вы разрешите… разрешите попрощаться? — я поднял взгляд на Аркура, уже в самом деле начиная сомневаться в себе.

      Ведь раз дядя говорит, что это магия моей мамы, которая пробудилась, и я мог позабыть всё… Ведь может быть, что это правда?

      Но тогда… Я убийца?

      Последнее я сказал вслух.

      Последнее, что я помню — это то, как я молча глотал слезы, смотря в сочувственно и как-то болезненно исказившееся лицо Аркура и чувствуя ладонь дяди Кайлунга на своём плече.

      Меня капитально вырубило от нервного напряжения.

      Но с Флер я в этот день всё же попрощался. Затем я сдал экзамены за курс экстерном, просто потому что мог, и отправился в Англию вначале порт-ключом до городка возле Ламанша, а затем на летающей карете через пролив. Меня всё так же сопровождал дядя Кайлунг. Клан Фа выделил мне денег на съем комнатушки в Косом переулке и учителя, который бы помог мне выучить английский язык на приемлемом уровне до момента официального перевода в Хогвартс. Жил я хоть и не впроголодь, но хватало только на основное, а выпрашивать деньги я попросту не мог, мне что-то ещё из прошлой жизни не позволяло этого. Потому пришлось вынашивать планы по заработку, невыполнимые, конечно же, пока со мной был дядя, контролировавший каждый мой шаг в сторону от запланированного расписания.

      С дядей мы распрощались тогда, когда он убедился, что я хорошо устроен, и когда он наложил на меня пару следилок и маяков — он предупредил, что мать может объявиться и здесь, а пока я не в школе — я нахожусь в опасности. Потому мне был дан порт-ключ в Гринготтс, где находился мой школьный сейф, не слишком уж большой по своему наполнению. Гоблины не очень жалуют магов, но это мало относится к Клану Фа. Мы-то их никогда и ничем не задевали. Всё своё, так сказать, в Китае никогда не было проблем с использованием палочек не только магами, но и магическими существами, потому как большая часть магических существ в этих палочках не нуждалась, как и многие маги на начальном этапе своего обучения. Хотя так было только в древних семействах, конечно же. Обыкновенному мальчику-магу из обычной семьи вряд ли доверили бы уход за драконами в одно лицо, если бы вообще доверили, не так ли? И именно потому, что гоблины не имели ничего против китайских кланов, но имели многое против европейских магов, к которым принадлежала моя матушка, в данный момент пара десятков гоблинов вели по этому поводу дела с нашим родом в Европе по просьбе Юншэна. Ведь им нужно было изловить мою мать любыми способами.

      И всё бы ничего, но когда я узнал, что мне придется отстать на год от своих сверстников из Хогвартса, потому что администрация школы решила, что в Бобатоне я чего-то не добрал, при этом даже не проверив мои знания, я жутко разозлился. Пустая трата времени! И я совершенно точно НЕ хочу встревать в проблемы с Темным Лордом в этой Британии! Своих проблем хватает!

      Дядя настойчиво попросил меня не поступать на Гриффиндор или Слизерин, прежде чем уехать.

      Мне кажется, он что-то точно знает по поводу Темного Лорда и их противостоянии с Дамблдором, но совершенно точно не скажет об этом мне.

     Я смотрел на распределяющую шляпу в руках Минервы Макгонагалл, протянутых ко мне в приглашающем жесте, и упорно прятал ладони в длинных рукавах традиционной китайской мантии, ханьфу, щупая рукояти палочек в спасительном и несколько нервном порыве.

     

      Я провентилировал легкие парой вздохов и посмотрел теперь уже не на шляпу, а в глаза самой профессору трансфигурации. Увы, мне ничего не оставалось, как посмотреть ей в глаза и задать вопрос, над которым я, признаться, ранее не задумывался, потому как искренне предполагал, что мне просто можно будет сесть за понравившийся стол, желательно Рейвенкло, чтобы никто не отвлекал от занятий, ну и в дальнейшем за этим столом принимать пищу, с этими цветами носить шарфы и в их башне спать.

     

      Шляпу можно уговорить — единственная мысль, которая не давала мне просто плюнуть на всё и свалить из этого бреда в людской мир, где нет ни магии, ни сопутствующих ей проблем. Вернее, не совсем магии, а тому, что все обычные проблемы, когда начинают совмещаться с магией, превращаются в сущее дерьмо. Опять же — моё семейство, которое я называю таковым с натяжкой, конечно, с некоторых пор, вряд ли оставит меня в покое. И вряд ли у них нет возможности меня отыскать где угодно. Тем более, до моего совершеннолетия.

     

      Пауза между мной и Макгонагалл затянулась, потому я всё же выдал нечто связное.

     

      — Значит, я не могу выбрать? — обратился я к строгой и высокой, выше меня сейчас на целых две головы, женщине в традиционной для британских магов теплой мантии, идущей в комплекте со шляпой. Мой единственный комплект был в хлам изничтожен ещё в поезде.

     

      Близнецы Уизли вначале перепутали меня из-за рыжего цвета макушки со своим младшим братом и ворвались в купе. Ну а затем испортили мне книгу. Книга была немагической, и тем, собственно, ценна — иллюстрированный «Хоббит», мечта, а не издание, была разорвана на две половины, затем, конечно, склеена репаро, но сама наглость и их нежелание даже просто признать свою вину, сделали своё дело. Я подрался с близнецами, мне прожгло обычную школьную мантию, и пришлось переодеваться в традиционный наряд. Благо, не запрещено в праздничный вечер первого дня школы нечто подобное, но вот что я буду делать на день следующий — это уже вопрос. Сказать, что у меня нет на мантию денег — нельзя. Позор ведь. Семейство моё — одно из богатейших в мире, и тот факт, что я к ним отношусь только магической принадлежностью, не должен быть известен всем и каждому. Не все это правильно поймут и безобидно отреагируют.

     

      Перваки уже расселись по своим местам, все похлопали Гарри Поттеру, и я собирался пойти куда угодно, но не на Гриффиндор или Слизерин, как и просил меня дядюшка Кайлунг. Да и сам я тоже как-то не мечтаю о вовлечении в противостояние.

     

      Сейчас, разбежался. Шляпа уж пошлёт так пошлёт — я знаю своё везение.

     

      Я взглянул на Макгонагалл, затем перевел взгляд на преподавательский стол и учуял основное желание и направление мыслей большинства присутствующих в этом зале. Им хотелось поесть гораздо больше, чем смотреть на сценку «идиот и профессор». Профессора за столом тоже поддерживали общий вектор дум. Разве что Снейп и Дамблдор были хоть как-то заинтересованы в происходящем. Из преподавателей меня, не считая Дамблдора, видел до этого распределения как раз-таки только Снейп, которого отправили сопровождать меня с Кайлунгом в Хогсмид. Там было назначено проведение собеседования с Дамблдором по поводу поступления на четвертый курс. В итоге поступаю я на третий, чему сокрушался на протяжении всех этих месяцев.

     

      В голове сейчас роятся беспокойные мысли, но основная «только не Гриффиндор», потому как тогда я всё же не выдержу и убью этих близнецов, ведь мы будем одноклассниками. Хотя в моём случае даже шуточное «убью нафиг» может создать проблем, особенно если это дойдет до тех, кто в курсе, почему меня выгнали из Бобатона. А это все деканы и сам Дамблдор, если я правильно понял намеки Макгонагалл, когда она строила первоклашек, а меня от них старательно оттерла со слегка опасливым взглядом и палочкой в руке. Старик, кстати, пока что мне казался именно тем, кем я его видел на портретах — не больше и не меньше. Слегка сумасшедший и немного величавый, с плавными движениями и всегда прямой спиной.

     

      Я сел на табурет, молча и быстро.

     

      Макгонагалл вздохнула и опустила Распределяющую Шляпу мне на голову.

     

      Волшебная Шапка Основателей — я решил её именно так именовать в своих мыслях — успела только коснуться моей головы и без всяких уговоров или вопросов, как это было у Гарри Поттера, описанного Мамой Ро, проорала.

     

      — СЛИЗЕРИН!!!

      * * *

      Я выблевывал остатки праздничного ужина из своего желудка под чутким руководством профессора Северуса Снейпа. Как оказалось, добрый профессор Снейп и ещё более добрый профессор Дамблдор почти сразу просекли, что что-то со мной не так. И я это просёк — сейчас, в блевотине и желчи, как не просечь-то? Но раньше всё казалось мне таким, как и должно быть. А оказалось, что кто-то исправно подчищал мне память и, главное, образы вместе с чувствами, изменяя мой характер и отношение к миру в ту сторону, в которую им это было нужно.

      А сейчас я могу думать только о том, что воняю как бомж — это в краткосрочной перспективе, и о том, что неплохо было бы не подпасть под это дерьмо ещё раз — в долгосрочной. Я ничего не вспомнил, нет, так оно не бывает, но я теперь точно знал, что эти лакуны в моей памяти, которые я упорно не замечал — это результат многоразовых изменений сознания на протяжении всей моей жизни.

      — Что будем делать, мистер Фа?

      — Не называйте меня так! — я почти прорычал это. — В гробу я видал эту семейку!

      — Так это сделало ваше семейство? — тут Снейп отвесил мне подзатыльник. — Не смейте говорить плохо о семье, это не поощряется на Слизерине, — он закатил глаза и вздохнул. — И почему вы, мистер Фа, достались именно мне. Пошли бы на Гриффиндор или Хаффлпаф. У львов — Минерва, которой не до студентов, а у Спраут — нет привычки легиллиментить подозрительные сознания. Да и у воронов вашему хрупкому сознанию ничего бы не грозило, всё бы оставалось, как надо вашим неведомым благодетелям...

      — Что вы сделали, профессор? — хрипло спросил я и уселся прямо на пол. — Я не слишком хорош в защите своих мозгов, как вы можете понимать из моего настоящего положения. Потому я вообще не представляю, что именно вы сделали, профессор.

      Мужчина присел на корточки и изучающе склонил лицо набок. Его волшебная палочка уперлась мне под подбородок, это заставило меня поднять на него взгляд.

      — Вначале я наладил контакт глаза-в-глаза. Вы долго пытались не смотреть, мистер Фа, — он начал говорить это монотонным и слегка поучающим тоном. — Затем, мистер Фа, я добавил магии в этот контакт и вполне явно атаковал вас известным в определенных кругах заклятьем Легиллименс. Начал читать визуальные образы в вашем сознании — это как обычно. Мне были не нужны ваши переживания, или то, что и как вы поели, мистер Фа. Я искал эти лакуны целенаправленно. Профессор Дамблдор сообщил мне о том, что ваша мать, мистер Фа, родом из Соединенного Королевства и принадлежала к священным двадцати восьми. Если вы не в курсе, мистер Фа, для вашего же успешного нахождения на моём факультете, очень важно узнать к какому именно из семейств. Мне нужно имя вашей матери, мистер Фа.

      — Я не помню, профессор.

      — Я уже знаю, мистер Фа. В вашей голове слишком много пустых мест. И именно поэтому я буду за вами пристально следить. Вашим родственникам не хватило просто подменить вам воспоминания, нет. Они опасались, что правда всплывет, вероятнее всего. И потому попросту вынули у вас часть образов и воспоминаний. Их будто и не было, мистер Фа. Я не слишком опасаюсь подобной магии, потому как только полный профан в окклюменции мог бы дать с собой подобное сотворить. Но, как я понимаю, у вас и выбора-то не было, мистер Фа.

      — Я... я даже не знаю что сказать, профессор, — я посмотрел на Снейпа и нахмурился. — Я, конечно, не в том положении, чтобы ставить условия, но... Профессор, не хочется ли вам полностью лояльного подмастерье и ученика?

      — Ты ведь знаешь о Темном Лорде? — посерьезнел зельевар.

      — Он убился о младенца, даже в Бобатоне над этим до сих пор посмеиваются, — я пожал плечами. — Вы имеете к нему отношение? Так в чем проблема? Давайте договоримся с Дамблдором, и он меня вам навяжет. Договоримся под предлогом обучения окклюменции против моего семейства. Не думаю, что мертвый Темный Лорд может помешать директору Дамблдору разрешить вам иметь личного ученика.

      — У тебя всё слишком легко получается, — Снейп усмехнулся. — Знаешь, кто такой Гарри Поттер? Так вот, мистер Фа. Если ты станешь моим подмастерье, то для начала влипнешь в слежку за мистером Поттером по мере возможностей и сил. Ты будешь стучать как божий дятел на всех и вся, потому что ты богом проклятый слизеринец без какого-либо существенно весомого рода за спиной, и тебе нужна моя поддержка. А мне нужен контроль за происходящим на факультете, да и в самом деле, если из тебя получится ассистент, то в долгосрочной перспективе это было бы крайне выгодно. Но я всё равно тебе нужнее больше, чем ты мне.

      — Даже если у меня есть проблемы с представителями клана Фа, — огрызнулся я и оскалился. — С магией Фа у меня проблем нет. А теперь нет и с её боевым применением. Я в последнее время превратился в пассивную приманку для матери с магическими способностями ленивого маглорожденного. Ваша встряска, профессор, мне, конечно, много веселья доставила, голова вряд ли до завтра пройдет, но...

      Я злобно ухмыльнулся и поднялся с изумрудно-зеленых мраморных плит, выстилавших пол в туалете слизеринских подземелий..

      — На Слизерин просто так не распределяют, профессор. И как бы я в глубине души ни хотел на Рейвенкло, она даже слушать меня не стала. Так что, профессор, ваше покровительство мне нужно, оно многое облегчит, но не удивляйтесь, что если я не найду того, что ищу, в одном месте, то примусь за иные методы наработки репутации. Я не способен на убийство, нет, профессор. Меня очень грамотно подставили, чтобы я уехал из Бобатона без права на возврат. Я правда никого не убивал.

      — Но вы не знаете ни почему вас подставили, мистер Фа, ни по какой причине вы настолько поменяли свое поведение, как только наваждение спало... Как интересно, мистер Фа. Судя по всему, это д в а р а з н ы х воздействия. Вернее сказать, два разных способа воздействия, и различны они как по принципу, так и по результату. Та память, что есть у вас по сей день в неизменном состоянии, была подвержена, скажем так, чувственной переработке. Я до сих пор ощущаю это в тех образах, что были мне доступны на те краткие мгновения пребывания в ваших мозгах, мистер Фа. Вы могли мечтать, но не совершать сообразные вашим мечтам деяния. Вас всегда что-то останавливало, вам прививали определенную ленность и скромность, но это ни в коей мере не мешало набивать мозги знаниями и учиться. Вам, собственно, и не пытались слишком навредить, всего-то поменяли вектор, чтобы сам себе не навредил, и слегка перестарались. Это я понять в состоянии. Ну а второе...

      — Да уж! — воскликнул я в образовавшуюся паузу. — Мне от этого легче. Ну а второе? Второе-то что?

      — Второе? — Снейп усмехнулся и прошёл к двери, взяв палочку наизготовку. — А второе — это то, о чем говорят "не увижу — не поверю", мистер Фа. У вас единовременно и планомерно отобрали целый пласт — огромный пласт — воспоминаний. Одно утянуло другое, другое затянуло вслед за собой третье и так по цепочке. Но при этом личность не была повреждена, хотя вы потеряли часть сознания в буквальном смысле слова. То, от чего эту цепочку оторвало, всё ещё в вашем мозгу, мистер Фа. И я бы руку отдал на отсечение, чтобы узнать, как именно было возможно столь ювелирное полное извлечение памяти с сохранением закрытого от вторжения якоря.

      — Мне это ни о чем не сказало, профессор Снейп, — я глухо вздохнул и прижмурил глаза. — Пойдемте, профессор Снейп. Или вы прямо сейчас заключите со мной ученический контракт?

      — Попридержите коней, мистер Фа, — зельевар приподнял бровь и посмотрел на меня, как на придурка. — Ваш клан не должен знать о подобных телодвижениях. Зачем-то же они вас пытались ограничивать? Так что, мистер Фа, обучение вам придется оплачивать из собственного кармана. И, вероятнее всего, вы вряд ли сумеете это сделать сейчас, не так ли?

      Я выругался. Потом ещё раз. Заработал минус десять баллов — у Снейпа сработала инерция мышления — ведь слизеринцы обычно не позволяют себе подобного при своём декане. Я же понимал, что всё пошло совсем не так, как должно бы. И мне надо срочно понять, что же именно я не помню.

      Ведь я точно помню, что попаданец. И если бы кто-то захотел меня изменить, то он бы начал именно с этого.

      — Я не знаю, как заработать легально, профессор Снейп. Мне сейчас совсем не рекомендуется участвовать в сомнительных предприятиях. Так что может быть как-то сойдемся на чём-то ином, не на галлеонах?

      Снейп снял коллопортус и посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, а губы его из противной ухмылки медленно, но верно превращались в самую что ни на есть улыбку, не менее гадкую, как по мне, но вполне себе довольную.

      — А ты мне нравишься, ученик. Как сможешь — так отдашь. Заключим контракт. В ближайшие выходные я заберу тебя в Гринготтс для нотариального заверения.

      — Спасибо, профессор Снейп. И я очень, повторюсь, очень сильно хочу всё вспомнить.

      — Да-да. Я постараюсь довести до сведения профессора Дамблдора всё именно с того ракурса, о котором ты говорил. И мне в самом деле не помешает кто-то наименее заинтересованный и вовлеченный в те интриги, что уже есть среди взрослых особей представителей твоего факультета. Постарайся быть лучше их — и они себя проявят, мой тебе совет. Используй это и не давай использовать себя больше, чем тебе самому это надо. Посыл ясен?

      — Итак, контракт, — заключил я и кивнул.

      Мы вышли из туалета и уже в гостиной меня ждало несколько крайне неприязненных, множество любопытствующих и парочка симпатизирующих взглядов.

      Я ясно улыбнулся и пошёл искать старосту. Всё же, надо где-то спать!

     — Добрый вечер, — я поздоровался с замеченным мной у доски с объявлениями старостой Слизерина, правда то, что он был старостой я понял лишь тогда, когда парень развернулся, позволив рассмотреть значок на зелёном воротнике мантии, и взглянул из-под густых бровей так, что захотелось развернуться уже мне и отчалить обратно в изумрудную комнату раздумий. — Мы не представлены, староста. И я прослушал твою речь для первокурсников.

      — Я Сандей МакФасти, — он вежливо улыбнулся мне и тряхнул каштановыми, цвета жженой умбры, волосами, убирая этот грубый взгляд куда-то глубже, внутрь глаз того самого любопытного оттенка, который бы в Китае обозвали "цин" — не то серый, не то зеленый, не то голубой. — Из клана МакФасти.

      — А я его сестра, Канна, — сказала девушка за моей спиной, и я мгновенно развернулся, не меняя выражения лица. — Мы близнецы. И нет, я не староста. Но если ты решишь трепать нервы моему братику, то я вышвырну тебя из окна башни.

      — Какой башни? — это, признаться, был единственный вопрос, когда я удивлённо смотрел в лицо этой слизеринке, даже не пытаясь поднять бровь а ля Снейп, потому как за меня как обычно всё говорил искривлённый рот и поджатые губы. — Мы же в подземелье?

      — Наша младшенькая учится на Рейвенкло, — ответил мне староста, оскалившись уже более похоже на злобного, ага, слизеринца и переглянувшись с сестрицей. — А у Рейвенкло одна из тех башенок, что тебе наверняка были видны, когда ты сюда добирался.

      Я быстро собрал все свои мысли в кучку и проигнорировал явную угрозу, исполнение которой мне обещали представители клана МакФасти, и улыбнулся на полную одной стороной лица, заставив чуть вздрогнуть девушку и скривиться парнишку. Это слегка удивило, но они показали свою слабость к этому выражению лица и, кажется, я чего-то слишком пересрал после того, что произошло со Снейпом — тут не все двойные шпионы, а очень даже сопливые ребятки с гормон-играй на марше. Так что покрокодилили.

      — К сожалению, не довелось, — я убрал с морды оскал и сокрушённо покачал головой. — Меня аппарировали домовиком после того, как я подрался в поезде. Я именно поэтому в ханьфу, а не в ваших мантиях, мне порвали единственный комплект. Слишком уж я второпях собирался, — я почесал затылок и снова скривил что-то вроде презрительной гримасы. — Надеюсь, мне разрешат его носить во внеурочное время. В Бобатоне, к примеру, ничего, кроме формы непозволительно было. Здесь с этим как?

      — На уроках нельзя, — пожал плечами МакФасти. — Вне уроков — я порой заворачиваюсь в килт. Ну а что, МакГонагалл можно кошкой ходить, а МакФасти в килте — нет? Кстати, а что значат эти цвета и вышивка, — его глаза загорелись любопытством и он добавил к своему уже прозвучавшему вопросу, — и почему у тебя две палочки, а не одна?

      Сестра этого ярого шотландского мачо едва сумела подавить смешок. Причём было ей смешно как с меня, напрягшегося по самое не могу с руками, спрятанными в длинных и широких рукавах моего одеяния, так и с собственного братца, который и впрямь заинтересовался нюансами моего прикида.

      — Дайте мне для начала представиться как полагается. Меня зовут по европейским документам Андре Мари Николя Шуан Фа Делакур. Но вообще я Фа Шуан из китайского клана Фа. В результате сложных жизненных выборов и ситуаций оказался в Хогвартсе, хотя до десяти лет мечтал о Махоутокоро. Этому виду нарядов приблизительно четыре тысячи лет, если мне не изменяет память. Очень удобно, при этом нарядно, да и тепло в принципе. Единственно, по ногам холодок вначале пробегать начал, но потом я понял, что это меня ваш местный полтергейст за лодыжки хватает...

      Сестрица МакФасти не выдержала моего будничного тона, пока я сообщал всё это в режиме нон-стоп, и рассмеялась.

      — И что ты сделал? — с любопытством осведомился староста, прокрутив в руке палочку и добавив заклятье. — Темпус.

      Над ладонью образовался циферблат, показавший точное местное время, я тоже заинтересованно взглянул, потому как было любопытно, сколько же я там проблевал? Оказалось, не так уж долго, но достаточно, чтобы детишки уже рассосались, а старшие разбились на кучки. Было пол десятого, я совершенно не хотел спать после такой ядрёной встряски, ну а магические уроки повторять — всё та же встряска усидчивости не даст. Потому мне ничего не оставалось, как позвать МакФасти по фамилии и обратить на себя внимание обоих близнецов.

      — Что? — всё ещё с улыбкой на губах отозвалась девушка, а её брат слегка удивил, поддержав мой будничный тон.

      — Ты так и не ответил, почему у тебя две палочки.

      — А ты так и не ответил с чего бы тебе так думать, — я не собирался оставаться в долгу или палить себя самостоятельно перед этими двумя не самыми плохими магами.

      — У тебя нет кобуры и есть такие удобные рукава, — пожал плечами паренёк и прищёлкнул пальцами, невербально и беспалочково накладывая фините на собственное заклятье. — Я бы использовал. А ты не выглядишь тупым.

      — Ух, лесть, не дай мне привыкнуть, — я рассмеялся и всё-таки предложил то, зачем позвал их обоих. — Нам бы куда присесть. Я должен рассказать...

      — Ты! — я услышал восклицание за спиной, но это если честно уже начинало подбешивать, когда подкрадываются, но не доходят до того рубежа, когда я уже могу почуять опасность поблизости от тела. — Руки из рукавов, быстро.

      — Это не успокаивает, — прокомментировал я, но руки всё же вынул. — Кто говорит?

      — Это Джемма, — удивлённо констатировал МакФасти, глянув мне за спину и удивлённо сведя свои брежневские брови на переносице. — И она обычно так себя не ведёт.

      — Джемма, значит, — кивнул я и развернулся к девушке, а затем констатировал. — Джемма-ещё-одна-староста, значит. Что тебя заставляет делать то, что ты делаешь?

      — МакФасти, я знаю, что вы не робкого десятка, но этого парня выперли из Академии Бобатон за то, что он убил племянника главы Корпуса Магической Безопасности...

      — Снейп...

      Я прошипел фамилию декана яростно и вполне целенаправленно рванул мимо старосты к выходу, но она явно восприняла это как атаку, потому мне прилетело оглушающим заклятьем, которое стекло по рукаву, подставленному под луч, вылетевший из палочки. Я остановился и развернулся в пол оборота к МакФасти, открывшим рты. Не только они, признаться, были удивлены — та же Джемма хлопала глазами и ловила воздух как рыбка попавшая за пределы среды обитания. Звуки, которыми полнилась гостиная факультета до произошедшего мгновения назад, резко оборвались, и за этой ситуацией стало следить куда больше глаз, чем она того стоила. Головы подняли те, кто что-то медленно писал за столами для занятий; ребята, попивавшие на диванах некое нечто из серебряных кубков, отставили свой алкоголь, готовясь к зрелищам... Даже те беспредельно занятые ребята, которые обсуждали какой-то совместный проект за круглым столом, стоящим чуть поодаль, оторвались от своего занятия и перехватили поудобнее палочки, потому как судя по всему Джемма была им ровесницей.

      — Именно для этого нужна вышивка, Сандей, — я совершенно спокойно сказал это в образовавшемся вакууме тишины и щелкнул пальцами, призывая посох, чтобы просто опереться на него, ну и иметь возможность отразить атаку, если ситуация всё же накалится. — Как ты себя чувствуешь, Джемма, прости, не знаю твоей фамилии, но мне кажется, с тобой что-то не так. Может, тебе дать успокоительное зелье? У меня есть, я на нём сижу с тех самых пор, как меня обвинили в убийстве и бездоказательно выкинули из школы просто потому что не могли меня допросить с сывороткой правды.

      — Фарли, её зовут Джемма Фарли, — Макфасти подошли и встали рядом. — Она моя напарница и довольно-таки умная девушка, пока не... не начинает швыряться всяким.

      — Обвинениями в том числе, — дополнила его речь Канна, ставя руки в боки и усмехаясь. — Они будут посерьёзнее её ступефая! Впрочем как и всегда.

      — Если бы я был в ваших мантиях, то всё бы прекрасно сработало, — я не знал, успокаиваю ли я Фарли или пытаюсь противостоять Макфасти в милом и легком гноблении второй старосты факультета просто из спортивного интереса, спавшего во мне где-то далеко до момента встречи с этой любительницей угроз. — Не беспокойся, Канна, она переживёт парочку стычек, если не станет нарываться.

      — Ох, боюсь ты ей льстишь, — Макфасти наигранно обеспокоенно покачала головой и выдала смешок. — Надеюсь, ты не станешь её заставлять нарываться своим поведением? Мы ведь уже обсудили тот вариант, при котором ты летишь с башни без метлы, правда?

      — Для справки, не я первый начал бросаться на людей, — я тоже наигранно заобижался вслух. — И если бы я был виноват, меня бы посадили. И клан бы не помог, они отнюдь не всемогущи на территории Европы.

      — На территории Европы, значит, — МакФасти прикрыл глаза и взглянул на Фарли, что уже бережно была прижата каким-то пареньком из тех, что были за круглым столом в самом начале заварушки, к его достаточно тощим рёбрам. — Джемма, что тебе сказал профессор Снейп?

      — Он... Он сказал, чтобы я предупредила всех, в чем именно был обвинён этот парень. Чтобы все сами сделали выводы о своём дальнейшем поведении. Вы же знаете декана!

      — Но он не говорил тебе остерегаться его и швыряться магией?

      Девчонка лишь помотала головой, а затем Макфасти по-дебильному улыбнулся во все тридцать два и сообщил мне крайне важную, ага, вещицу.

      — Тогда тебе не надо идти убиваться об нашего Декана. Этот вечер начинает скучнеть, ты так не думаешь?

      Он даже не повернул головы к своей сестре, а я не успел ответить на заданный будто бы мне вопрос, потому как ожидается, что фраза предназначена именно тому, на кого ты смотришь, но с близнецами Макфасти всё было явно не так. Канна договорила за него, давя ухмылку.

      — Я не могу так думать, пока меня прожигают эти глазки, дорогой братец.

      И тут я понял, что она знает.

      И что она хочет эти глазки выковырять себе на трофей.

      * * *

      — Так что ты хотел рассказать? — спросил Сандей Макфасти, а его сестра ухмыльнулась и прокрутила палочку в пальцах.

      Я подсознательно ожидал какой-то магии от этого прокручивания, но потом вспомнил, что в Англии учат немного иначе — нет этой изысканной работы, будто ты прокалываешь ткань бытия и используешь каждое движение кисти и фаланг, чтобы сотворить магию. Здесь учат работать рукой целиком, и такое вот прокручивание можно воспринять разве что как попытку покрасоваться. Ситуация с Джеммой Фарли, второй старостой, сама собой рассосалась. Её тощий парень, чьё имя я наверное скоро узнаю, взглянул мне в лицо и, презрительно фыркнув, отошёл к диванчикам, чтобы усадить свою зазнобу рядом и успокоить чуть более качественно, чем простые обжимания в попытках морально защитить.

      — Придурочная, — я высказал своё мнение о случившемся, закатывая глаза. — Что она делает на Слизерине с таким методом решения проблем?

      — Она думала, что мы начнём драться, — Сандей бережно взращивал в себе философскую сущность — его флегматичность была на высоте, и мне внезапно показалось, что мы будем неплохими друзьями, если ничего не помешает. — Не знаю, правда, почему она так думала... — он посмотрел на меня. — А ты знаешь?

      — Не в курсе.

      Я перехватил посох в горизонтальное положение и взял его правой рукой, на которой был перстень с печатью, хранившей в себе посох, так, чтобы металлическое кольцо на посохе соприкоснулось со всегда холодным металлом моей печатки. Посох исчез под пристальными взглядами как моих собеседников, так и всех прочих зрителей, не слишком привычных к подобной магии.

      — У нашего клана деловое соперничество с вашим, — всё так же равнодушно сообщил мне староста, а я даже и не подумал напрягаться, направившись к свободному креслу подальше от камина, чем заставил близняшек двинуться за мной. — МакФасти не могут нормально занять часть восточного рынка, хотя драконы с Гебридских Островов имеют ряд преимуществ по сравнению с Китайскими Огненными Шарами, если говорить об ингредиентах, кроме сердечной жилы и крови. Клан Фа один из монополистов рынка.

      — Мне должно быть не насрать? — я присел в одно из кресел, а Канна взобралась на подлокотник кресла, которое занял её брат. — Моя ветвь клана даже не занимается драконами как таковыми, я в заповедник только для общего развития ездил...

      Мою удивлённо-оправдательную речь прервало возвращение головной боли и переход её на новый уровень. Во рту снова появился привкус желчи, но я удержал отрыжку в себе. МакФасти сразу заметили, что со мной что-то не так, потому как даже Канна перестала хищно скалить зубы где-то над головой своего флегматичного братца, а сам этот братец подался вперёд, но всё же ничего не предпринял — мы были едва знакомы, а он был явным интровертом. Я чуть было не сжался в клубок от боли во всем содержимом черепа, отдававшейся во всём теле, прошибавшей весь позвоночник и даже пальцы на руках, отчего я, кажется, начал дрожать всем телом. Пока моё состояние не ухудшилось до той степени, когда объяснить это чем-то, кроме сенсорного шока я бы не смог или вообще вырубился бы к чертям, я выбежал без всяких объяснений из гостиной, снова почтив присутствием изумрудную комнату раздумий, и сунул голову под первый замеченный кран, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. Холодная вода, конечно, добавила неприятных ощущений, но меня трясло всё сильнее, а в глазах начало темнеть.

      Я полностью отключился парой минут позже, хотя они тянулись словно пара часов из-за испытываемой боли, когда МакФасти выдернул меня за плечо из под струи воды, и я посмотрел в его голубые глаза, в которых я не видел сейчас ничего, кроме непредвиденной жесткости после той равнодушной флегмы и нелогичного страха, ведь ему было на меня по большому счёту плевать.

      Кажется, он боялся меня.

     Почему-то я чётко помню только одно мгновение.

      Бескрайнее небо вокруг и почти обжигающее ладони тело дракона, несущее меня над туманными гранитными, заросшими сосновым лесом, горами. Он был счастлив со мной рядом, а я был счастлив, ощущая ветер, толкающий крылья, и чувствуя под верёвочным седлом вздохи дракона, который понимает меня без слов.

      Полёт был прекрасен.

      Моя мама этого никогда не понимала, как не понимала и страсти к паровым пельмешкам. Отца как обычно не было — он был личным учеником дедушки Юншэна, и ему было совсем не до нашей семьи в локальном смысле этого слова; если говорить глобально — папа только и делал, что занимался семейными, вернее, клановыми делами. Он так говорил.

      Об отце вообще в нашем с мамой маленьком домике, затерянном посреди величественных горных гряд, было говорить не принято. Мне было бы и так хорошо, не будь моя память наполнена мироощущением вполне адекватного и здорового мужчины в самом расцвете сил из другого мира. Всё поведение матери, все её недоговорки и прохладное отношение папашки к нам обоим говорило о каких-то явственных неполадках в этой, с позволения сказать, семье. Меня примиряло с нашим отделённым от всего остального мира, что находился где-то там за горной грядой, ущемлённым положением только наличие у меня собственного дракона, на котором можно полетать, пока он ещё маленький, и тем, что меня очень даже неплохо обучали магии. У нас была небольшая библиотека, а мама давала мне свою палочку — цвета слоновой кости, серебристую и горячую, искрящуюся от моих прикосновений.

      Я помню маму тёплой и ласковой, всегда готовой поддержать меня на земле и не пустить в небо. "Дракон должен быть в небесах," — вздыхала она, когда я бежал с горящими глазами и с седлом в руках к своему единственному другу. Конечно, я дружил со всеми драконами, я даже дал им имена, которые они благосклонно приняли, но именно Йо был моей причиной вновь и вновь возвращаться в небеса при всей бесполезности этого занятия. Дракон делил со мной мысли, пламя и небо над горами, но магия была полезнее и интереснее. И я бы ни за что не хотел утерять те мгновения спокойствия, счастья и любви, которые мне дарили моя мама и мой дракон.

      Мне было семь, когда всё изменилось.

      Я забыл её лицо.

      И забыл драконьи гнёзда.

     

     Страница произведения: http://fanfics.me/fic60830