"В 1036 году от рождества Христова, когда предпоследний брат Ярослава, Мстислав Черниговский, простудившись на охоте, умер бездетным, Ярослав Владимирович прибрал под себя почти всю Русь и стал править самовластно.
Ровно Иосифа, одиннадцатью взрослыми братьями от разных матерей одарил Ярослава отец. Сыновья Рахели, Леи и наложниц, имена их Господи веси, жили, как волки в стае. По смерти старого Владимира Святополк - трижды Каин - прикончил отцовых любимцев - Бориса и Глеба и сына чешской княжны - Святослава, потому как не хотел делить с ними наследство. Встал тогда Ярослав на брата Давидом против Саула. Бились долго. Ярослав вел варягов и новгородцев - руку Святополка держали поляки и немцы. Решающее сражение произошло на Альте недалеко от места, где был убит Борис. Такой битвы не видели до того на Руси. Кровь текла ручьями, и живые не могли повернуться среди трупов. К вечеру Ярослав одолел и Святополк бежал. Во время бегства напало на него безумие. Сидеть на коне Святополк не мог. Слуги его несли, а он непрерывно кричал: "Бегите! Бегите! Гонятся за нами", хотя никто за ними не гнался. Потом стали являться извергу ведения: окровавленные братья, и громовой голос с небес вопросил: "Каин, всем ли ты доволен? Сыт ли ты, Каин? Пьян ли?". Хотел Святополк перекреститься, но отнялась у него рука. Хотел воззвать: "Отче наш", но язык отказал повиноваться. Так бежал Святополк далеко от пределов Руси, потому что знал, что земля его не примет даже мертвого ни на Волыни, ни в Карпатах, ни у греков и болгар - всюду, где почитают Христа и где только слышали имена Рюрика и его потомков, и спрятал в дальних странах свою могилу.
Чему же научил пример Святополка оставшихся братьев? Ничему! Явился из Тьмутаракани брат Мстислав, потребовал свою долю. И вновь Ярослав нанимал варягов, вновь шел брат на брата. Два войска встретились у Листвена, и была сеча страшная, как на Альте. В конце концов, пришлось отдать Мстиславу Чернигов и Северскую землю. Видит Бог правду: прибрал у мятежника единственного сына. Повинился Мстислав перед смертью и раскаялся, что вовлек Русскую землю в смуту, и просил Ярослава принять назад свои волости.
Младшенький, Вениамин, то есть Судислав, сидел спокойно в своем Пскове, никого не трогал. "А если сидит не так просто, а злоумышляет?" - подумал Ярослав. После истории с Мстиславом рисковать не хотелось. Святополк в подобно ситуации послал бы убийц, и дело с концом, но у Ярослава рука на брата не поднялась. Вызвал Судислава к себе в Киев, якобы, чтобы поделить Мстиславово наследство, и велел заключить в темницу. Правда, содержали Владимировича хорошо, как положено содержать князя.
"Недоверие - липучая болезнь, мор. Я тоже заразился? Почему мы такие? - недоумевал Ярослав. Может, потому что матери разные".
Положа руку на сердце, любил Ярослав только одного брата, единоутробного Изяслава, старшего своего погодка. Знать, разумеется, не мог, но добрые люди просветили еще в детстве - мать их, Рогнеду - дочь полоцкого князя Рогволда, Владимир без чести взял. Добро бы только это - братьев ее и родителей порешил, город их спалил, до того насиловал бедную на глазах отца с матерью. После возил с собой в обозе, подкладывал под себя исключительно пьяный и довел женщину. Раз после попойки Владимир не дождался жены и заснул. Вдруг его что толкнуло. Открывает глаза, а Рогнеда стоит над ним с ножом: глаза безумные, руки трясутся, на губах пена. Выбил у жены нож, вызвал стражу и велел увезти. "Я с тобой утром разделаюсь, - сказал, - готовься к смерти", и отправился дальше досыпать.
Утром, опохмелившись, пошел к Рогнеде вершить суд. Вдруг навстречу сынок, шестилетний Изяслав, с деревянным учебным мечом. Размахивает своим оружием, кричит: "Не смей, папа, мамку обижать, я ее в обиду не дам". Владимир умилился: "Моя кровь!". Подхватил сына, расцеловал: "Никто твою мамку отныне пальцем не тронет. Бери ее и отправляйся княжить на мамкину родину, внук Рогволда. А Ярославу - братику твоему, как придет пора, я тоже дам знатный надел". Велел выстроить в земле полотчан для сына новый город и назвал его Изяславль. Родной Полоцк Рогнеда с Изяславлем тоже со временем отстроили.
"Кажется, был бы жив Изяслав, оставил бы старшему брату Киев и в монастырь душу спасать", думалось иногда Ярославу.
А у полотчан и дреговичей ныне Брячислав Изяславович в князьях. Шустрый парень. Под шумок взял Новгород, захватил новгородцев с их имуществом и пошел обратно к себе в Полоцк с сознанием выполненного долга.
Спускать такое было нельзя. Пришлось срочно собирать, кто попал под руку, и гнаться за племянничком. Тот не ожидал столь быстрой погони, все бросил, но от Ярослава, хоть хромого с рождения, так просто не убежишь. Дружину полоцкую разбил, поставил выродка перед собой:
-Ты что, гаденыш, творишь?
-Я, дядя, хочу крестить язычников по всей Двине.
Ярослав от подобной наглости опешил:
-Ты, дружок, случайно запад с востоком не перепутал. Спускайся вниз по течению. Там литва, и ливы, и летты - делай богоугодное дело. А чего тебя на Новгород понесло?
-Так на богоугодное дело деньги нужны. И люди.
Смотрит невинными глазами. Ярославу тогда брат вспомнился. Последний раз виделись, когда с матерью прощались. Изяслав вызвал его спешным гонцом. Ярослав примчался из Ростова, где тогда правил, бросив дружину и загнав коня, но живой Рогнеду застать не успел. Постояли у холмика, выпили браги, помянули по-христиански и по-язычески. Кажется, отослав людей, они тогда плакали на плече друг у друга, как маленькие, когда отец бил мать. Изяслав весной следующего года провалился под лед, оставив вдову с двумя малолетними детьми. Вот, вырос разбойник во славу отечества! Пришлось дать племяннику Витебск и Усвят, чтобы успокоился. Пошла династия независимых от Киева полоцких князей.
"Не быть вражде между моими сыновьями", - думал Ярослав. Отцовы ошибки он учел. Жена у Ярослава, как положено христианину, одна. Сказано в Священном Писании: "Да прилепится жена к мужу, а муж к жене". Добрая христианка, дочь свейского короля - Ингигерда Олафовна - в православии Ирина - не знает других мужчин и регулярно приносит Ярославу приплод. Дочерей киевского принципала охотно возьмут в жены европейские владетели и они же дадут Ярославу невесток.
Всего сыновей у великого князя Киевского выросло шесть. Для них Ярослав ставит в Руси города, строит храмы, собирает книги и книжников. Сам пристрастился к чтению. Оказалось, интереснейшее дело, а для государственного управления просто незаменимое.
Старшего сына назвал в честь деда. Забудем прошлое: отец есть отец, к тому же равноапостольный святой, авось, при случае замолвит перед Богом словечко за внука.".
--
Вот так будет добре, - сказал Ярослав, последний раз перечитав рукопись
--
Я сомневаюсь, государь, надо ли было писать о Судиславе. Все про это дело забыли, зачем старое ворошить.
Глянул Ярослав на инока -- писца исподлобья, усмехнулся:
--
- Умен ты, Афанасий, Платона читаешь. - Отчеканил. - В безгрешного государя не поверят. Мне Русь от Бога вручена. За малые грехи, что для спокойствия земли учинил, люди простят. За прочее, миру не ведомое, на Страшном Суде отвечу, оправдания мои Господу известны.
--
- Еще такое дело. Стоит ли отца Вашего отца святым прославлять. Царь-град не признает.
--
- Зато мы признаем. Никуда патриарх с римским епископом не денутся. Будет Святой Равноапостольный Владимир и Ольга Святая Равноапостольная будет! Рукопись перебелить. Год поставить не забудь, 1041 от Р.Х.. Списков подготовишь штук пять... Концовки нет. Давай так допишем: "И был мир, и надежда в человеках, и земля процветала".
Рахель и Лея -- жены библейского патриарха Якова. Рахель -- мать Иосифа
Рукопись, которую современные исследователи называют "Начальной летописью", до нас не дошла. Ее следы сохранились в "Повести временных лет" и в "поучении Мономаха"
Празднование святому равноапостольному Владимиру официально было установлено не ранее 1240 года. Княгиня Ольга признана Святой Равноопостольной в 1547году.
Используется для удобства читателей. В те времена летосчисление на Руси было от сотворения мира.