Утром Кейт долго не выходила из комнаты. Я увидела её лишь тогда, когда пошла в свою комнату за школьной сумкой. Перед этим же я долго слышала голос бабушки, то приказывающий, то просящий Кейт выйти. Она не разрешила девушке прогулять второй раз.
Все мои попытки поговорить с кузиной не увенчались успехом. Она лишь огрызалась и уходила. На неё была страшно взглянуть. Глаза красные, нос опухший и тоже красный, на щеках остались разводы туши, которую она не смыла перед сном. Правда, когда она вышла из ванной, лицо приобрело нормальный вид, но следы ночных рыданий остались.
Я переживала за неё. Искренне переживала, но, видимо, ничего не могла сделать.
***
Обещанное "бабье лето" так и не начиналось. На улице было также холодно, как и вчера, и позавчера. В целом, несмотря на серость, можно было назвать такую погоду хорошей. Только пронизывающий ветер напоминал о том, что наступила осень. Жакет уже не защищал от холода, и я пожалела, что отказалась от теплой осенней куртки и шапки.
- Ты можешь заболеть, - послышался шелест крыльев и рядом со мной, мягко ступив на асфальт, приземлился Саша.
- Я знаю, - кивнула я. - Завтра оденусь теплее.
- Как ты? - поинтересовался ангел. - Я чувствую, что ты очень взволнована.
- Да, это правда, - ответила я и задумчиво посмотрела вперед, на пустую улицу. Я вышла из дома очень рано. - Я действительно немного переживаю. Только не знаю из - за чего больше: из - за сердца, способного чувствовать, или из - за Кейт. В последнее время она ведёт себя странно.
- А ты не догадываешься почему? - спросил парень, слегка улыбнувшись.
- Нет, - неуверенно ответила я. - Я не так хорошо знаю её, чтобы строить догадки.
- Думаю, скоро ты все поймешь. Когда твои чувства возродятся, ты будешь лучше понимать своих друзей, - сказал ангел. - Ведь люди и не подозревают что их чувства и чувства их близких соединены тоненькими ниточками, благодаря которым они могут чувствовать настроение друг друга.
- Мы с Кейт не так близки, чтобы нас соединяли такие нити, - с горечью заметила я.
Птицы вылетели из своих гнезд и запели звонко и громко. Они наслаждались последними деньками, которые могли провести на родных деревьях. Скоро совсем похолодает, царевна - зима накинет на ветки своё серебристое покрывало, и птицы будут вынуждены улететь в далёкие, чужие, но теплые страны, где
переждут три холодных месяца.
- Это неправда. Вы обе просто не замечаете этой связи, - проговорил ангел, глядя на птиц, летающих высоко в небе.
Я не ответила, но задумалась над его словами. Больше мы не разговаривали. Каждый думал о своём, и только изредка переглядывались. Может, ангел читал мои мысли, а может просто хотел встретиться со мной взглядом, ведь глаза - зеркало души, и в них он мог прочитать все, что у меня на душе, и без помощи ангельского дара.
У ворот школы он попрощался. Бесшумно взмахнув крыльями, он поднялся в воздух и растворился, оставив лежать на дороге лишь несколько белоснежных перышек. И я вдруг поняла, что с его исчезновением что - то исчезло и внутри меня. Рядом с ним все было по - другом: тихо, спокойно и так хорошо. И можно просто идти в полном молчании, ведь такая безмолвность вовсе не напрягает. Или разговаривать о чём - то особенном, о чём знают только ангелы и не понимают люди, или о том, что волнует меня, ведь он, как ангел - хранитель, понимает абсолютно всё. Мне не хочется, чтобы он покидал меня.
А в классе всё совсем иначе: весело, шумно, оживленно. Кто - то ругается, кто - то смеется, и ты окунаешься в это море голосов и эмоций. Первые минуты может даже закружиться голова, и ты совсем не хочешь принимать участие в этом балагане, но рано или поздно кто - то, подобно волне, затягивает тебя в это море. Тогда ты понимаешь, как здорово жить на свете и забываешь обо всем. Сейчас ты веселишься, а остальное подождет.
- Я даже смотреть на неё не могу, - сказала Алина во время большой перемены. Мы выходили из класса русского вдвоем. Для нашей команды по волейболу
устроили внеплановую тренировку, да такую срочную, что их даже отпросили с уроков.
- Я не знаю, что с ней случилось. Только слышала, что она плакала ночью, - сказала я. - И вид у неё был не лучший, когда она вернулась домой.
- Ой, Дашь, а если она связалась с плохой компанией? - испугалась Аля. - Каким бы человеком она не была, но это не повод бросать её в беде.
- Да никто её не бросает. Просто я уверена, что дело не в этом. Сегодня утром я шла к крыльцу и вдруг услышала за школой крики. Один голос принадлежал Кольке, а второй - Кейт. Я ещё очень удивилась. Она проснулась позже меня. Я решила проверить и украдкой заглянула за угол. Там действительно были они. Кейт страшно ругала Кольку, а он недовольно морщился. Она залепила ему пощёчину, - рассказала я.
- Так вот почему у него такая красная щека! - вставила моя подруга.
- Да. Я не видела, что было дальше, потому что ушла. Но, похоже, они сильно поссорились, - кивнула я.
- Не просто "сильно", а "очень сильно"! - воскликнула Алина. - Она на него и не смотрит, а Колька, как последний дурак, глаз от неё не отрывает. И краснеет постоянно. Думаю, он уже жалеет об их ссоре. Как пить дать скоро побежит извиняться!
И действительно, как только мы поднялись на второй этаж - у нас был английский - нас сразу у лестницы перехватил один из близнецов.
- Есть минутка? - спросил он.
Алина прищурилась, оглядела парня с ног до головы, закрыла глаза и вздохнула.
- Только скажи сначала кто ты? Толя? Коля? - попросила она.
Я слегка улыбнулась, хотя настоящей улыбкой это назвать было нельзя. Алина так забавно разглядывала парня, надеясь узнать в нём кого - то из близнецов, что со стороны выглядела как подслеповатая старушка. Парень же рассмеялся. Обоим близнецам было весело, когда кто - то не мог различить их, и они не раз подшучивали над незадачливыми приятелями. К тому же все старались скрыть свое смешение, хитрили, и только Аля всегда спрашивала напрямую. Это ещё больше забавляло братьев.
- Николай, - поклонившись, представился парень. - Но если тебе больше нравится Анатолий, то на время я могу стать им. К тому же, мы весьма похожи, не находишь?
- Да, какое - то сходство есть, - улыбнулась Алина.
- Вообще - то я хотел поговорить с твоей подругой, - он посмотрел на меня. - Ты не против?
Я уже догадывалась о чем, а точнее о ком он хочет поговорить, и кивнула.
- Мне уйти? - спросила Алина, косясь на дверь, ведущую в кабинет английского языка.
- Нет, ты можешь остаться. Дашка все равно тебе потом расскажет во всех подробностях, - он подмигнул мне, а я ещё раз кивнула. Коля вздохнул и деловито заговорил. - В общем - то дело пустяковое. Мне просто надо, чтобы ты передала этот конверт своей сестре.
- Не хочу показаться любопытной, но там лежат записка с просьбой об извинении и, - я взяла протянутый нежно - голубой пухлый конверт, понесла к уху и потрясла. Там что - то зазвякало. - Само извинение. Правда?
- Да, - сквозь зубы проговорил Колька, начиная краснеть.
- Я никому не скажу, не думай, - пообещала я.
- И я, - вставила Алина.
- Только ты не обижайся, но мне кажется, что ты не нужен Кейт. То есть, я хотела сказать... - но я не договорила.
- Спасибо за совет, но я разберусь сам, - прервал меня Коля, кивнул в знак благодарности и, развернувшись на пятках, зашагал прочь.
Сердце кольнула обида. Неприятное ощущение разлилось по телу. Я же дружески стараюсь ему помочь, а он так себя ведёт! К тому же согласилась выполнить его просьбу, но ведь ничего ему не должна. А я что, почтальон? Вот возьму и не передам этот милый конверт с какой - нибудь душещипательной запиской и дешевой побрякушкой! Как он вообще смеет так со мной разговаривать?
И тут я очнулась. Обида так ярко вспыхнула в сердце, что с непривычки я потерялась в ней. Нельзя терять голову и растворяться в таких злых эмоциях. Конечно, это неприятно, но ведь в словах Коли была доля правды.
Обида - это одно из тех "серых" чувств, о которых говорил мне Саша. Правда, "серое" здесь не совсем подходит. Обида - это что - то темно - фиолетовое, неприятное, но затягивающее.
Я покачала головой, выплескивая последние капли темно - фиолетового чувства.
- Он был прав, - подтвердила мои мысли Алина.
Я кивнула и пошла вслед за одноклассником. Он скрылся за углом, ведущим в большой коридор. Я действительно увидела его там. Его и его - обоих братьев - близнецов. Кто есть, кто я не смогла разобрать, поэтому я решительно направилась к ним, глядя на стену между близнецами.
- Ты был прав, я лезу не в своё дело. Прости, - сказала я стене и тут же направилась обратно, не удостоив взглядом ни одного из братьев. Но один из них схватил меня за руку, заставив обернуться.
- Ты тоже меня прости. Ты ведь лучше знаешь Кейт, чем я, - сказал Коля, отпуская меня. Я редко вижу его таким серьезным, как сейчас. Видимо он и правда переживает. Я стала отвратительна сама себе. Те слова, что я сказала минутой раньше, наверное, причинили ему боль, а я не поняла этого сразу.
- Ты не прав, мы почти не общаемся дома, - возразила я.
- И всё же вы обе дороги друг другу по своему, только не замечаете этого, - произнёс Толя, а мои брови удивленно поползли вверх. Он пояснил. - Хоть вы и не разговариваете, но вы сестры, пускай и двоюродные. Между братьями и сестрами существует какая - то связь. Ты же чувствуешь, когда ей плохо? Вот видишь, я прав. Поверь мне, мы ведь знаем в этом толк.
- Вы близнецы, к тому же родные, - заметила я. - Вы лучше понимаете друг друга.
- Может быть. Просто между нами связь сильнее, - серьезно сказал Толя. - Если вы захотите, то станете "близняшками". Близнецы это не всегда копии, кристальное отражение другого. Мы похожи, но наши интересы и мысли не всегда совпадают.
- Разве нет? - вырвалось у меня.
- Это распространённое мнение, но мы не клоны друг друга, - засмеялся Коля.
- Если ты и Кейт поговорите нормально, без крика и оскорблений, то станете "близняшками". Не внешне, а душевно, - продолжил Толя. - Все зависит от вашего желания.
- Я - то желаю этого, а она нет, - вздохнула я.
- С чего ты взяла? - поинтересовался парень.
- Она сказала это напрямую, - ответила я.
- Но люди не всегда говорят то, что думают, - заметил Коля.
- Да вы прямо философы! - заметила я.
- Подумай об этом, - сказал Толя.
- Хорошо, - кивнула я. - Спасибо! Я передам твой конверт, не волнуйся.
И я пошла прочь, погруженная в раздумья.
***
После урока физики, проходившего как раз после английского, мы с Алей не торопясь прогуливались по большому коридору на первом этаже и обсуждали голубой конверт и ссору Кейт и Коли.
- Я все понимаю, но Колька ведёт себя очень глупо! - рассуждала Алина. - Она, кажется, всегда ясно давала понять: он нужен ей только для образа звездной девочки! И я это знаю, и ты, и вообще все в классе!
- Раз он так расстроился, то, вероятно, очень любит её, - встала на защиту одноклассника и сестры я, хотя в душе была согласна с подругой.
- Вообще не понимаю, как можно любить такую мегеру, - проворчала Алина.
Вдруг она замерла, глядя на другой конец коридора, а потом неожиданно рванулась вперёд. Я проследила за ней взглядом и, поняв причину её поступка, побежала за ней.
В другом конце коридора шла наша троица - Димка, Мишка и Никита. Виноградов хмурился и что - то с жаром доказывал, активно жестикулируя, но вид у него всё же был обеспокоенный. Серебряков же как всегда смеялся, но шел как - то неуверенно, будто по льду. Я не заметила его очков. Интересно, где же они? На Никиту вообще страшно было взглянуть. Он шел, прижав к носу платок, покрытый ярко - красными пятнами.
- Что случилось? - обеспокоенно спросила я, подбежав к ребятам, пока Алина суетилась около Шереметьева и никого больше не замечала.
- Аль, да все нормально. Я просто неудачно упал, а теперь, похоже, упал и в твоих глазах, - отшучивался Никита, немного гнусавя.
- Не сломал? - Алина не на шутку взволновалась.
- Нет, конечно! Аль, ну перестань, - улыбался Никита, но тут же ещё сильнее прижал красный от крови платок к носу.
- Вот, возьми, - девушка протянула ему свой белоснежный платок с вышитыми инициалами "Н. Ш.". Я знала, что у неё есть ещё один такой платок, точно такой же, только инициалы там совсем другие - её, Алинины. Видимо сейчас она, в спешке, достала не тот, но совсем не обратила на это внимания. Я сама заметила это, лишь когда платок оказался около лица Никиты, и отбирать его было как - то невежливо. - Не бойся, он чистый.
- Да нет, он же белый, - противился Шереметьев, но Алина без слов отобрала грязную тряпочку и сунула в руку парня чистый платок.
- Ничего, я потом постираю, - сказала она.
- Как он умудрился? - решив не мешать упирающемуся Никите и заботливой Алине, обратилась я к Димке и Мишке.
- Не устоял на ногах, когда хотел отбить мяч, и со всего маху грохнулся на пол, задев своей физиономией лавку, - ответил Виноградов, морщась. - Не нужно было так буквально понимать мои слова о том, что нужно отбивать любой ценой.
Он винил себя, я это понимала. Поэтому морщится, строит из себя недовольного. На самом же деле жутко переживает.
- Ты не виноват, - произнесла я.
- А кто по - твоему? Сам Шереметьев? - вспылил Димка.
- Нет. Никто не виноват, - покачала головой я. Я думала, что и сейчас в душе вскипят злость и негодование, но почему - то этого не было. Потому что я ещё не до конца пробудила свои чувства? Или потому что это сказал Димка, которого и самого нужно было успокоить?
- Прости, я просто на нервах. В этот раз играли из рук вон плохо. Если бы это был матч, то мы с треском провалились бы. Все будто разучились играть! - мальчишки извинялись на удивление быстро, отодвинув свою гордость на второй план.
- Просто вас так неожиданно забрали на тренировку, вот все и растерялись, - предположила я и посмотрела на неуверенно шагающего рядом Мишку. Он засунул руки в карманы брюк, делая вид, что все идет как обычно. Но это желание не выделяться, делало ещё более видимым то, что он шагает неуверенно. - А с тобой что?
- Неудачно упал, - усмехнулся Мишка.
- Да, я так и поверила, - перекрестила руки на груди я. - Не строй из себя героя, эта роль уже принадлежит Винограду.
- Упал, подвернув ногу. Ну, кто так играет? - встрял в разговор Димка, донельзя раздраженный и злой.
- Давай начнем с того, что перед нами в зале были наши главные противники. Ты видел зал? Да они специально разлили воду повсюду. А наша уборщица, конечно, не собиралась там мыть полы, если "вы сейчас снова поднимите пыль, а мне заново перемывать", - воскликнул Мишка. - Они специально все устроили.
- Ладно, не кипятись, - буркнул Димка, старающийся справить с собственным раздражением.
- Ты очки разбил? - догадалась я.
- Да, - кивнул Мишка. - Хоть на несколько часов, но я избавился от этих дурацких стекол!
- А у тебя дома - то хоть есть запасные? - поинтересовалась я.
- Конечно, куда я без них, - поморщился Мишка. Он до жути не любил свои очки. - У меня их целый ящик. Слишком уж часто я их разбиваю.
- Специально, между прочим - усмехнулся Димка.
- Не всегда, - не стал отрицать Мишка. - Ладно, идемте на урок.
- Давай я тебе помогу, - сказала я, взяв одноклассника за руку, таким образом показывая ему, куда идти.
- То, что меня ведёт за ручку хрупкая девушка, словно пёсика, конечно, стыдно, но зато очень даже приятно, - улыбнулся Серебряков.
Мы дошли до кабинета без приключений. А на уроке я села к Мишке, чтобы диктовать ему на ухо условия задач и формулировки. Писать он не писал, зато мгновенно решал все задачи на слух, чем очень помог мне. Урок закончился под общее хихиканье некоторых наших одноклассниц, видимо, находивших эту ситуацию весьма забавной.
- Спасибо тебе, о великая! - поблагодарил Мишка, когда прозвенел звонок. - Без тебя, Дарька, я бы пропал!
- Да не за что, - махнула рукой я. - Ой, осторожно, там на полу сумка! Давай - ка я буду пока твоим поводырем, иначе ты споткнешься обо что - нибудь ещё.
***
- Оставь себе, нам все равно в одну сторону, - сказала Алина, когда мы впятером стояли у ворот школы. - А завтра принесешь - я постираю. А то без него ты не дойдешь домой, вдруг кровь опять пойдет?
- Ладно. Спасибо! - кивнул Никита.
- Выходит, я сегодня балласт, - усмехнулся Мишка, когда мы медленно побрели по улице. Он по - прежнему ничего не видел, и я вела его за руку, заставляя обходить каждую лужу или яму.
- Подумаешь, с кем не бывает, - махнул рукой Димка. Настроение у него немного улучшилось.
- Да, например, с нашим Шереметьевым, - хмыкнул Мишка и обратился к Никите. - Придёшь завтра с распухшим "пятаком".
Миша тоже переживал, но не любил показывать свои чувства. В отличии от Алины. Она шла помрачневшая, расстроенная и молчаливая.
- Ну и ладно, - пожал плечами Никита.
- А что? Неплохой способ отшить Людмилу Самойлову, - веселился Серебряков. - Но, если ты к ней не равнодушен, то лучше тебе в школе завтра в школе не появляться. Такая рожа ей скорее в кошмарах, чем в мечтах сниться будет.
- Все, завтра в школе меня не ждите, - засмеялся Никита.
Алина вздрогнула. Эти слова, хоть и были шуткой, больно ударили её. Я заметила, как её глаза заволокла влажная пленка. Я смотрела на неё не отрываясь несколько секунд. Она, наконец, почувствовала мой взгляд и повернулась. Я покачала головой, она поняла, что я имела в виду и отвернулась, украдкой проведя ладонью по щекам.
- А когда матч - то? - поинтересовалась Аля, стараясь вести себя нормально, чтобы никто ничего не заметил.
- Через две недели, - ответил Димка.
- Ну, мы придем за вас болеть, - улыбнулась девушка.
- Да, обязательно придём! - пообещала я. - Нарисуем огромные плакаты, чтобы вы обязательно победили!
- Ну, думаю, с такими болельщиками мы точно победим, - кивнул Виноградов.
Все подняли головы вверх. Действительно, небо стало ясным, тучи медленно уплывали прочь, и засияло яркое солнце.
- Похоже, лето все же решило вернуться к нам, - улыбнулся Димка.
Я посмотрела на него - случайно, мельком, невзначай. И не смогла оторвать глаз. Его светлые волосы блестели, когда в них случайно запрыгивал солнечный зайчик. Приветливые лучи падали на его лицо, плечи. Он весь слово светился, сиял и был так похож на...ангела. Глаза горели. Горели ярким огнем, совсем как солнце, только другого цвета. Наверное, такого же цвета, что и небо. Все говорили, что у Димки голубые глаза. Но сколько бы я не присматривалась, то так и не могла сказать так же. "Голубые" - не передает всей глубины цвета его глаз. Я до сих пор не поняла, какими глазами обладает мой друг. Знаю лишь, что есть опасность утонуть в них.
Он спокойно, будто знал все наперёд, повернул голову и посмотрел на меня. Он улыбался. Эта улыбка была такая родная, с детства знакомая. Внутри потеплело. Я хотела было отвернуться, но не смогла. Он тоже не отворачивался. Продолжал смотреть на меня, а я продолжала смотреть на него. И мне было так приятно и хорошо, что я простояла бы так вечность. И я вдруг почувствовала себя счастливой - такой счастливой, что захотелось петь, такой, что захотелось танцевать, такой, какой не чувствовала себя давно. И я улыбнулась, глядя в его красивые не голубые глаза. И внутри разгорался маленький огонёк...