Я, наверное, очень скучный человек. Начать хотя бы с того, что я терпеть не могу разговаривать. Любое общение с людьми кажется мне пыткой - в духе тех, что практиковали, а быть может, и сейчас тайком используют мудрые и жестокие китайцы - пыткой однообразным, монотонным, отупляющим отчаянием, приходящим извне и поглощающим тебя целиком, без остатка. Будто размеренно падающие на онемевший лоб капли, ударяют по мне предсказуемые, пошлые, глупые слова, жесты, привычки людей. Именно поэтому я уже давно, очень давно ни с кем не говорю дольше необходимого, а по возможности стараюсь и вовсе обходиться без утомляющего обмена репликами.
Надо сказать, что окружающие совершенно не страдают без моего общества, и их можно понять - я не стараюсь им нравиться, не делаю ничего, чтобы выглядеть лучше в их глазах, а значит, говорю вещи неприятные, грубые, дурно влияющие на их и без того ущемленное во всех местах самолюбие. Спрашивается, кому нужен такой собеседник?
Однако находятся слабоумные, которым кажется, что за моей жестокостью и замкнутостью скрывается нечто другое, что-то, что может им понравится.. Глупцы! Но без них мне было бы куда сложнее заниматься тем, что стало для меня самой сутью моего существования, а значит, они - ценнее прочих, более благоразумных сородичей. Они сами находят меня, стремятся ко мне, как живое противоречие инстинктам самосохранения, данным им щедрой природой в наивной надежде уберечь слабых безволосых приматов хотя бы от самых очевидных опасностей. Не знаю, что толкает их на безумный поступок, но практически в любом общественном месте, будь то библиотека или ночной бар, дешевая забегаловка или слякотный осенний парк, находится кто-то, кого не оттолкнет хмурая физиономия и ненавидящий взгляд, так что мне остается только сидеть и ждать.
Тихий заросший сквер, от запаха сирени начинает болеть голова, приходится снова лезть в левый карман куртки за пачкой дешевых сигарет - табачный дым легко заменяет собой все посторонние запахи и никогда меня не раздражает. Лучше этого только то, что от его сизых облаков шарахаются почти все прохожие, демонстративно зажимая носы и утыкаясь лицом в воротники. Конечно, дома я предпочитаю курить совсем другой продукт табачной промышленности - в правом кармане лежит пачка восхитительных и безумно дорогих по меркам простого обывателя сигарилл, покупка которых составляет чуть ли не две трети от всех моих расходов. Но это удовольствие - для полного уединения, для красивых мыслей и долгой ночи, а сейчас обстановка располагает к обороне, а значит, придется вдыхать едкий, горький, как хина, дым гнуснейшего из наследий Колумба.
Сумерки уже уверенно уползают в ночь, собираюсь уходить - кажется, сегодня улова не будет. Вдруг с другого конца сквера долетает до меня свежий и немного давящий запах чего-то лесного и дикого. Через секунду я понимаю, что это всего лишь духи - их обладательница уже показалась из-за мохнатого куста белой сирени и теперь неспешной походкой лунатика брела к фонтанчику в центре. Задумчиво опустив пальцы в фонтан пальцы, она невидящим взглядом погружается в темную вечернюю воду, вдруг вздрагивает, будто сгоняя дурные мысли, и поднимает глаза на меня. Секунда раздумий, и вот она уже идет к моей скамейке, медленно, но решительно, словно подыгрывающая гипнотизеру фанатка. Смотрю на нее, не отводя пристального и немного надменного взгляда - а как еще можно смотреть на запоздавший и не самый привлекательный ужин?... Знаю, что ее сейчас не отпугнет не то что взгляд, но даже грубый окрик, удар или пощечина - такова сила ее судьбы. Садится рядом, кивает.
-Чудесный вечер, да?
-Я так не думаю.
-Вы чем-то расстроены?
-Ничем конкретным.
-А коньяк Вы любите?
-Только хороший.
-Можно и хороший.
Она улыбается, будто поняв мое настроение, будто узнав что-то. Все как всегда.
Ближайший бар, ее доверительность и лицемерная доброта, мое... мое обычное Я - грубость, скрытность, неразговорчивость. Но ей нравится. Коньяк здесь и правда неплох - надо будет запомнить это место. А сейчас нам уже пора. Мне пора. Выходим на утонувшую в ночи улицу, медленно идем к метро. Останавливаюсь под фонарем - закуриваю. Она смотрит, силится что-то сказать. Поздно. Сжимаю зубами фильтр, ловлю ее смущенный и даже немного испуганный взгляд и делаю первую, самую сладкую затяжку. Я знаю, что сейчас ее тень на рыжем от света фонаря пятне асфальта сократилась совсем чуть-чуть - сантиметров на десять. Вполне можно списать на обман зрения. Хотя кто станет смотреть на тени?... По ее телу пробегает едва заметная волна дрожи - тело уже понимает то, что никак не осознает разум - и пытается спастись. Но я уже не отпущу ее взгляд, а она не сможет отвести глаз, она - кролик. Выдыхаю подобие тумана и тут же затягиваюсь снова - длинная тонкая тень опасливо втягивается в подошвы ее остроносых туфелек. Из-под ресниц Кролика на меня пролилась первая порция ее сущности - воспоминания. Вот она бежит куда-то по проселочной дороге, размазывая слезы по щекам, вот она радостно размахивает отличным аттестатом у ворот школы, а вот целует тайком спящего друга - это воспоминание горит особенно ярко, стыдом и счастьем одновременно. Дальше все сливается в цветные пятна лиц, звуков, ощущений. Торопливо забираю все это с фанатичностью одержимого старьевщика - главное, набрать побольше, а уж разберусь потом. Новая порция дыма - и ее тело начинает понемногу растворяться. Ого, она, оказывается, собиралась стать химиком. Теперь я знаю чуть больше о "биологически активных веществах из животной ткани и микроорганизмов" и методах их получения. Забавно. Остаток сигареты вспыхивает красным и осыпается на землю пепельной пылью - то же происходит и с девушкой, что еще минуту назад стояла передо мной. Делаю шаг в сторону и бросаю обгоревший фильтр в урну - ненавижу мусор. Почти ласково оглядываю пустынную улицу и, не спеша, направляюсь домой.
Обидно, что Кролику оставалось всего два года - ее поджидал пьяный водитель на тихой утренней улочке и - как следствие - перелом черепа. А я-то рассчитывал добавить на свой счет как минимум лет 20. Никогда не угадаешь. Ну да ничего, по таким каплям и собирается море. Успокоенный этой мыслью, я кропотливо вписал полученные восемьсот сорок пять дней в объемистую тетрадку, которую всегда ношу с собой, на всякий случай. Поддавшись внезапному порыву, пролистываю исписанные страницы - цифры, цифры, бесконечные цифры. Множество жизней, ненужных их бывшим владельцам и так кстати подвернувшихся мне. Если верить записям, на сегодняшний день у меня в запасе - двадцать пять тысяч четыреста семьдесят три дня и шесть часов. А моим записям всегда можно доверять - все-таки я очень скучный человек...