Аннотация: Фанфик по роману М.Семеновой "Волкодав".У кунса Винитария, оказывается,есть дочь.
Жадность и зависть сюда привели
Кунса проклятого род.
Мало вдруг стало ничейной земли:
Влез он в чужой огород.
Добрые венны не ждали беды -
Рухнул сегванский мир.
Было село - нет почти никого!
Вздрогнул Харан Киир.
Радость обуяла кунса-врага:
Веннов легко истреблю!
Лакомый будет кусок пирога -
Мясом людским начиню.
Сколько несчастья принес, урод!
Ты посмотри круг себя.
Веннов продлит героический род
Дочь Златоискра твоя.
Ты не узнаешь о том, тиран!
Смелый задумал месть:
Скоро настанет его пора
В шкуру собачью влезть.
Огненный Пламень тебя пронзит,
В муках окончишь путь.
Зло наказуемо, долг не забудь
Смерти Моране вернуть.
Полная луна осветила выскочившую из плена еловых ветвей фигуру. Обхватив ствол сосны, стоящей у тропинки, молодая женщина прислушалась. Нет, погони не было, но учащенно бившееся сердце, казалось, ухало на весь лес. Переведя дыхание, беглянка продолжила путь. Тропка была усыпана сосновыми иголками, но босые ноги Мары не чувствовали их. Лишь изредка она ойкала, когда наскакивала на упавшую шишку или выпирающий из земли корень. События прожитого дня всплывали в памяти яркими ненавистными картинами.
После первого нападения кунса Винитария на соседнюю деревню прошел год. Уцелевшие после той ночи венны теперь платили дань приходящим стражникам. Та же участь постигнет после сегодняшней ночи её родное селение. На глазах Мары комесы Людоеда перерезали глотку любимому мужу Дару Осетру. Хлынувшая горлом кровь заставила женщину провалиться в глубокий сон, а очнулась она брошенной к ногам Людоеда. "Эту не трогать!" - крикнул убийца своим наемникам, - моей будет. Больно люба для вас", - ощерясь, проговорил он, наматывая на кулак густую черную волну волос. Изловчившись, Мара впилась зубами в руку, покрытую светлыми волосами. "Хёггова сука!" - выдернув руку, разъяренный кунс пнул женщину тяжелым сапогом. Выгнав комесов, долго отыгрывался за укус. Затем, поставив стражников у дверей избы с пленницей, довольный Людоед пошел смотреть других будущих невольниц. Благодаря вытащенным запасам пива, сваренного к празднику, комесы, сторожащие стоящую у околицы избу, скоро свалились на крыльце. Так женщине удалось бежать. Но куда? Она пока не знала. Главное - в лес, и подальше.
Слезы застилали глаза. Одна зима прошла с тех пор, как Мара из рода Шустрого Ерша стала женой Дара Осетра: отдала ему хрустальную бусину, а вместе с ней подарила любимому жаркие ночные ласки. "Ладная пара! " - говорили про них в деревне. Каждому было чем гордиться: Мара лучше всех плела сети, мастерила поплавки из берёсты всем на загляденье; Дар считался самым везучим рыбаком. "Дух предков Мудрого Осетра и сама Светынь любят его!" - разводя руками, выпевала старая Горея, бабушка Дара.
Справа открылась поляна с одинокими деревцами, ниже, облизывая зеленоватые валуны, плескался Звон, младший брат Светыни. Женщина спустилась к реке, попросила духа Воды смыть позор, и, раздевшись, вошла в воду. Соленые слезы стекали по щекам: Мара делилась горем с рекой. На берегу вытерлась порванной поневой, тронула пальцами маленькое колье из златоискра в виде пойманных в сеть одной большой плоской рыбы и пяти маленьких рыбешек, плывущих в левую сторону, к сердцу. Вспомнила, как раскраснелся Дар, преподнося невесте первый подарок: "Моей ершистой зеленоглазке". Горло перехватило, изумрудно мерцающие рыбки расплывались в глазах зелеными каплями. Еще долго сидела она на берегу, раскачиваясь из стороны в сторону, кусая в кровь губы. Но надо было что-то делать. Мара решила дойти до Шалаша - места, где веннские рыбаки всегда отдыхали, закинув сети. Здесь же их и сушили, растянув на выструганных и воткнутых в землю кольях. "Переночую и пойду дальше", - сказала женщина, закидывая в рот горстку черники. Осталось перейти два ручья и небольшое болотце, которое Мара помнила с детства: там Шустрые Ерши собирали морошку.
Ранним утром посланники Ока Богов проникли в шалаш из сосновых и еловых ветвей, разбудив беглянку. Умывшись, Мара не знала, куда идти дальше, где спрятаться. Комесы Винитария обязательно будут её искать.
Сидя на сером камне, женщина начала разговаривать с духом Воды, спрашивая совета. В голову пришла мысль закинуть свою сеть. Она сняла ожерелье и опустила его в воду. Рыбки чудесно переливались, ловя солнечные лучи. Мара невольно залюбовалась зрелищем, как девчонка, и не сразу заметила отражение в воде. Седой высокий старик стоял рядом. Вздрогнув от неожиданности, она чуть не выронила подарок мужа.
Неведомая сила повела красавицу вслед за стариком.
- Кто вы? - Мара попыталась заговорить.
- Не разговаривать! Скажешь все потом, без лишних ушей! - седой незнакомец, не останавливаясь, махнул рукой в сторону леса.
Скоро они очутились в пещере. Здесь было тепло, и пахло молоком. В одном углу на куче сена лежала коза, выпятив чистое вымя с вытянутыми сосками, в другом углу, огороженном прутьями, топтались три курицы, поглядывая на гостью немигающими желтоватыми бусинами глаз. Божья Ладонь в виде серого с красными вкраплениями плоского камня - возле тлеющего очага. Пару луковиц, кусок хлеба, вода в глиняной кружке - то, что сразу предложил беглянке старик. Пока Мара жадно ела, он повел неторопливый рассказ, в котором было много недоговоренностей, но женщина внимала, не задавая вопросов.
- Меня зовут Тамр, Тамр из Арра. Аррантиада - моя родина. Здесь же я оказался случайно - так, видно, пожелала Хозяйка Судеб. Но я не ропщу, с некоторых пор я полюбил эти места и здешних людей. Знаю и чту традиции веннов, хотя в них много странного и непонятного для меня, арранта. Вы поклоняетесь женщине, поэтому я не мог бросить тебя в беде.
В углу завозилась проснувшаяся коза, зачавкала сеном, курицы, словно переругиваясь, закудахтали. Старик приподнялся с места, оглядывая своих питомцев, улыбнулся: "Что, кормилицы, давненько у нас гостей не было?" Снова опустился на постеленную солому, прислонившись спиной к стене пещеры, строго посмотрел на Мару из-под нависших седых бровей.
- Мара из славного рода Шустрого Ерша, я знаю твою родословную.
Испугавшись, - она ведь не называла своего имени, - женщина чуть не подавилась.
- Меня не надо бояться, я здесь для того, чтобы венны остались в памяти людской навсегда. Да и не только венны, - усмехнулся старик. Схватив длинными пальцами светильник, стоявший на камне у очага, он поманил гостью вглубь пещеры. Немного пройдя, поднял светильник, показывая стену, сплошь покрытую рисунками и надписями. Мара не умела читать, но изображения Ершей и Осетров нашла сразу. Обрадованно поползла указательным пальцем по стрелочкам: "Да-да, все правильно. Да здесь вся наша деревня! Тамр, но я ни разу не видела тебя в наших краях. Откуда эти знания? Ты общаешься с духами?" Мудрец улыбнулся, погладил правой рукой седую бороду:
- Это мне диктует Око Богов, оно все видит и знает.
С тех пор Мара осталась жить в пещере, помогая Тамру: справлялась с животными, ловила рыбу, ставила силки на птиц и зверей, возилась на маленьком огороде. И он полюбил её как родную дочь. Старик научил её "отводить взгляды" - никто не должен видеть ни место, где они живут, ни их самих. Как же веселилась Мара, когда, стоя на пригорке, показывала языки комесам Винитария, проплывавшим мимо на своей "косатке". Она-то их видела и ругала последними словами, а они видели только пустой пригорок.
Спустя время женщина поняла, что носит ребенка и поделилась этой новостью с Тамром. Холод схватывал за горло, когда Мара думала, что это младенец Людоеда. Но ведь это мог быть и посмертный подарок мужа. Ворочаясь ночами, пристраивая растущий живот, женщина плакала, тревожась о будущем. Вера веннов заставляла быть на стороне ребенка: независимо от того, кто его отец, он должен был родиться.
Несмотря на свои знания, старый аррант не смог спасти мать, родившую девочку. Сильное кровотечение не останавливали ни плоский холодный камень, приложенный к низу живота, ни отвары целебных трав, ни заговоры. Увидев сегванский разрез серых глаз малышки, её светлый пушок на голове, роженица всхлипнула, скоро зашептала: "Кунс не должен знать, он не должен знать..." Малышка кричала, хватая материнскую грудь, а Мара истончалась, уходила на глазах, беспокойно трогала ожерелье на груди, опять сдавленно шептала: "Назови Златоискрой. Искоркой. Икринкой моей...ей потом отдай. Помнит пусть...В сети попалась рыбка...и репка. Будет большой..." Маре снилось, как она вместе с подругами сажает репу и редис. Голышом, как требовали традиции. Девушки звонко смеялись, хлопая друг дружку по голым задам, каждая старалась быстрее закончить свою борозду и припасть к рыхлой теплой земле, целуя её, прося о хорошем урожае, прося о рождении будущих чад. К вечеру Мары не стало. Напоенная козьим молоком, разбавленным с теплой водой, малышка уснула на руках старика. Переложив её в выдолбленную накануне из сухого дуба люльку, он занялся проводами нареченной дочери в последний путь. Снятую одежду убрал в сундук в тайном углу пещеры, туда же спрятал ожерелье. Когда молитвы были прочитаны и обернутое льняной тканью тело вынесено подальше от входа в пещеру, он услышал зовущий крик. Это проснулась Златоискра. Пришлось взять её на руки. Охваченное пламенем тело покойной горело быстро: Мара еще не успела нагрешить на этой земле. Густой дым поднимался столбом над Звоном. Морана Смерть раскрывала свои объятья. Старый человек баюкал на руках только что начавшуюся жизнь, думая о том, как мало отвела дней Хозяйка Судеб этой славной девочке Маре из рода Шустрых Ершей. Рдеющий закат окрасил край леса, тихий ветер шевелил седые волосы старика, перешептывались стоящие рядом молодые осинки. Девочка безмятежно спала, чувствуя тепло ставших родными рук. Дедушка поднял голову: ему показалось, что из дыма образовалась фигурка рыбки, которая медленно уплывала по небу в ту сторону, где Звон соединялся с могучей Светынью. Он вспомнил последние слова Мары: "Златоискра, Искра, Икринка моя" - и улыбнулся. "Обещаю, милая, все силы, что у меня есть, все, что я умею, я передам малышке, и она еще прославит веннов не единожды."
Наутро старик вытащил полные сети рыбы. И впредь Мара посылала подобные подарки.
Путь Целительницы и Воительницы Златоискры однажды совпадет с дорогой ставшего героем у веннов Волкодава. И он будет вторым, кто узнает её настоящую, а не придуманную в книгах историю рождения.