Стоило бы начать с "люди мира", но ну их. Для меня все ветра времени дуют в одну точку - в ту, где акушерка кладёт мне на живот тебя, Толик, красного и смешного, где ты, Саша, целуешь меня, а я лежу на твоем плече и вдыхаю твой запах. Я помню. И каждый день жалею, что не с вами. Иногда снится, что всё неправда, примерещилось от усталости, вот сейчас проснусь и Саша скажет: "ты плакала во сне, я не мог добудиться, ты поваляйся до самых полётов, я Толика сам в школу соберу". Просыпаюсь, понимаю, что не сон, и реву, как дура. Надеюсь, вы перешагнули через потерю меня, и живёте жизнь хорошо и интересно. Если вы всё еще по мне скучаете - знайте, что я тоже, всегда, и люблю вас ужасно.
Перехожу к объяснениям. Их нет. Ни хрена не понимаю, что случилось, как и почему. Физики могут взять свои теории темпоральной непрерывности и засунуть их... подальше.
Полагаю, что связь с нами прервалась, когда мы приблизились к астероиду вплотную. Для нас она исчезла именно тогда. Электроника моргнула и мир отключился полностью. Мы вращались в темноте, не слыша, не видя, не дыша. Сознание металось, я от ужаса начала считать. Досчитала до сорока, потом мир мигнул и возник снова - наши приборы, звезды и огромный, серо-желтый Сатурн. Помню завихрение шторма на его поверхности, белое и оранжевое, идеальная двойная спираль. Связи с "Независимостью" не было. Дэвид попробовал установить связь с "Упорством" на орбите Юпитера, со станцией на Марсе, с Землей - эфир был мёртв и пуст.
Дэвид сказал, что топлива до Земли нам хватит, а пищи на три недели - нет, и нужно лечь в химическую кому под глюкозу. Закрывая глаза, я не была уверена, что их снова открою. Очнулась с видом на Африку - кнопочки пирамид и голубой Глаз Сахары. После комы одновременно хочется есть и блевать, слабость ужасная. Олег нас обрадовал, что не видит ни одного спутника или орбитального лифта, а мы уже прошли над Карисимби и Байконуром, так что опускаться придется крылышками, с огоньком. Нам на тот момент хотелось одного - наступить на землю, вдохнуть свежего воздуха и напиться воды, которая через наши тела и фильтры ещё не проходила.
Я думала о том, как через несколько часов буду дома, и страха не было, одно нетерпение. И тут Олег охнул, и Дэвид застонал "мазафака" - и я тоже к поверхности присмотрелась, и сердце провалилось в ледяную яму - огней не было. Темно было по всей Европе, и дальше, в Россию - ни капли света, ни искорки. Вспомнился какой-то сериал из детства - как инопланетяне уничтожили человечество, и лишь группа астронавтов осталась в живых и с ними сражалась. Я разрыдалась неожиданно для себя, глаза зажимала пальцами, а капли просачивались, собирались в шарики и разлетались по кабине. Было ощущение, что я ещё из комы не вышла, что всё нереально.
Садиться решили на "Валдай", выбирал Олег, он единственный из нас до этого сажал челнок вживую, не на тренажерах. Полосы не оказалось, темно, везде деревья, сели на поляну в лесу. Утром оказалось - болото. Наш вес держало, а челнок погружаться начал, медленно, но верно. Весь день с него таскали, что могли, под конец я уже одна в него забиралась, как самая легкая, в скафандре и на стропах, ребята с берега страховали. Генераторы сняли, буры, батареи, лазеры, аптечки, инструменты... Как в "Робинзоне Крузо" - солонина, ружья, бочонок пороха.
Помнишь, Саша, мы должны были вернуться на Землю в августе, собирались оставить Толика с мамой и идти на байдарках? Мы и вернулись в августе - лес вокруг тёплый, грибной, гудит комарами. Ягод много. Дэвид сделал лук из плекси-стержня, охотится, я грибы собираю. Видели медведя и лося, но издали. Перетаскали всё с челнока в пещеру неподалеку. Всё время обсуждали, что могло произойти, и как узнать, и что нам теперь делать. У меня сердце ныло, думала про вас, Саша и Толик, боялась ужасно, что вы погибли, что вас больше нет, и я никогда не узнаю, что с вами случилось. Теперь я думаю, что всё наоборот, и для вас это случилось со мною - я исчезла без следа в точке между Юпитером и Сатурном, когда наш челнок каким-то образом прорвал смётку пространства со временем и завалился за его подкладку.
На прошлой неделе на нас набрели охотники, до их селения - день ходу. Они были вооружены луками и ножами и чрезвычайно бородаты. Их было шестеро и они нас не боялись (ну, пока не увидели Дэвида, и его чернота не навела их на мрачные мысли). Мы поговорили. Понять их было нелегко, но это точно старорусский, я узнала его, как узнаёшь черты старика в его маленьком внуке. На север от нас лежит озеро Ильмень, а за ним - Новый Город, где сидит князь Рюрик и всем владеет. Мне жаль, что я так плохо учила в школе историю и мало читала - мальчики-космолётики, а теперь не понять, в нашем ли мы прошлом, или в какой-то альтернативной реальности. Олег говорит - если в нашем, то, судя по Рюрику, это век десятый. Или девятый. У него тоже были другие увлечения в школе. Так или иначе, я заканчиваю письмо - память капсулы мы поделили на троих, сейчас запечатаем и активируем маяк. Дэвид говорит, что он будет мигать тысячи лет, раз в месяц, сигналом, спутник под который запустили за год до нашего отлёта. Есть шанс, что капсулу засекут и вы узнаете, что со мной случилось. На данный момент. Зимовать в лесу мы, конечно, не будем, пойдём знакомиться с селянами, а времена суровые, как всё сложится - бог весть. Но как бы оно ни было - я умру здесь, на Земле, врасту в неё костями, а потом стану временным парадоксом и рожусь снова, полюблю тебя, Саша, и мы родим Толика. И никто-никогда-никого, конечно, так сильно не любил, как я вас, мои мальчики. Каждым вздохом, всегда. Будьте счастливы, родные мои.
Аня Шарапова, майор авиации, бригада косморазведки "Россия-4", второй пилот челнока "Умиротворение"