Мне страшно, говорит в трубку Мальчик. Я не знаю, где я.
Мальчик говорит, что бензин кончился по его ощущению двое суток назад. Или трое. Он ждал возле машины, но по шоссе так никто и не проехал.
Мальчик говорит, что вокруг лес. Мальчик говорит, что небо за лесом подсвечено грязно-желтым, и там должен быть город. Мальчик говорит, что идет уже очень давно и вокруг ни души, а зарево так и не приблизилось.
Телефон не ловит сеть, говорит мальчик. Он не знает, как удалось дозвониться сейчас, он просто набирал и набирал номер.
Мальчик говорит, что идет двое суток.
И что рассвет так и не наступил.
Я что-то кричу ему в трубку и просыпаюсь.
Я просыпаюсь среди ночи, и Мальчик ровно дышит рядом. Теплый. Трогательно морщит нос во сне. Временами похрапывает, дергает головой и снова вдыхает ровно и вкусно.
А прямо по центру груди у Мальчика - густая черная дыра. Отверстие.
Края ровные и жесткие, хотя мои пальцы заранее вздрагивают, ожидая наткнуться на теплые скользкие стенки. Словно пластиковому пупсу аккуратно вырезали дыру, чтобы вставить туда пищалку.
- Мама, - говорит Мальчик, и по мне наотмашь бьет холодом. И руки дрожат.
Когда я набираюсь все же смелости наклониться над ним, я слышу.
Я слышу, как из черного отверстия доносятся отчаянные телефонные гудки. И просыпаюсь.
Я просыпаюсь посреди ночного леса, и над головой с насекомым шорохом рассыпаются не знакомые мне созвездия.
А на горизонте полыхает зарево.