Этой ночью Тургеневский Мальчик обнаруживается в кресле, почти целиком спрятавшись за книгой. Кресло родилось вместе с хрущевкой, доковыляв на шатких ножках с рыжими чешуйками облупившегося лака до две тысячи восемнадцатого, чтобы оказаться слишком тесным даже для коленок и локтей птицы-Мальчика.
Даже сквозь прокуренный воздух - пахнет сладковато и тепло, как пахнут только мертвые книги.
Черт его знает, откуда в этой квартире вообще берутся книги. Кажется, материализуются прямо у Мальчика в руках.
Но я аккуратно подбираю их наутро и ставлю на полку. По соседству с "Молотом ведьм" там теперь стоят любовные романы в мягких обложках, стихи никогда не существовавших поэтов (плохие стихи), медицинские трактаты, "Поваренная книга анархиста" и десяток зачитанных томов на неизвестных языках.
Вавилонская библиотека, Мальчик.
Там, откуда ты их приносишь, наверняка где-то есть книга о том, как мы жили долго и счастливо.
И о том, как мы никогда не встретились.
И о том, как правильно солить огурцы.
Мальчик то и дело вскидывает глаза и порой зачитывает вслух.
Я курю в форточку, почему-то растерянный таким до нелепости мирным трипом.
- В некоторых племенах Новой Гвинеи бытует странная идея, что количество имен в мире - величина ограниченная. Чтобы дать имя, его надо сначала у кого-то отнять. Отец новорожденного мальчика идет к соседней деревне, подстерегает там проходящего мужчину и повергает его наземь. Но перед последним смертельным ударом наклоняется и вопрошает: "Как тебя зовут?".
- А если он не ответит? - половина вопроса вылетает дымом. То ли мне в самом деле любопытно, то ли шелестящей тишине комнаты не хватает одного голоса. Нужен второй. Всегда нужен второй, чтобы задавать вопросы.
Мальчик смеется.
- Один этнограф, слушая про эту традицию, не удержался и спросил: "А если он не ответит?". На что получил исполненный возмущения ответ пораженных такой мыслью папуасов: "Но это же бесчеловечно!".
- Как тебя зовут? - зачем-то спрашиваю я.
Мальчик словно не слышит, переворачивая сразу пару страниц. Поскрипывая креслом.