- Чо ты такой грустный, - вьется Somebody Else, и в теплом густом воздухе пахнет то ли чесноком, то ли спиртом, то ли гнильцой.
Шуршит в углу, перебирает книги. Я было думал, что это сквозняк. Нет, это его пальцы. Меня дергает, когда он дотрагивается до страниц. Это не его, это не для него.
- Давай сказочку расскажу. Ты же любишь сказки, дружочек. Вот смотри, какую нашел, только послушай...
Жили-были дед и бабка. Бабка деду плешь проела, что в доме нечего жрать. Он психанул, пошел в лес, нашел спящего волка. Отрезал ему ногу и припер домой. Волк ПРОСНУЛСЯ, а ноги нет. Пошел искать. Нашел деда, а тот ему говорит: "Это все баба меня надоумила, съешь ее!". Волк сожрал бабку, а потом они стали сожительствовать с дедом, и тот сделал волку новую ногу из топорища. Хэппи-энд.
Хэппи-энд, думаю я, косясь на белеющий рассветным молоком квадрат окна. Особенно для волка-инвалида, попавшего в полную зависимость от того, кто его изувечил. Даже съеденная бабка не может исправить ситуацию. Лапы нет. Каждый раз, когда волк видит беззубую пасть деда, он думает о том, как дед перетирал голыми белесыми деснами его разваренное мясо.
Дед живет в страхе. Огромное жуткое создание рядом с ним в доме. Пахнет лесом, смертью и псиной. Дышит по ночам в затылок, буравит глазами между сведенных лопаток. Сожрало жену. Это сам дед отдал ему свою женщину, чтобы такой ценой выкупить свою жизнь.
Дед помнит, как волк на его глазах заживо рвал кричащую бабку. Та звала мужа на помощь, а дед зажимал уши. А потом растерзанный труп бабки лежал во дворе несколько дней. Над ним роились мухи. Волк подъедал его постепенно. Дед потом зарыл за забором окровавленные тряпки, и теперь боится, что придут соседские свиньи и растащат их по улице. На траве осталось грязное пятно - впитавшаяся в землю кровь и размазанное содержимое желудка. Деду до сих пор чудится хруст костей и запах, запах, запах. Дед себя ненавидит, но еще сильнее - боится волка.
А волк больше никогда не будет гнаться по ночному лесу, полному запахов, не запустит зубы в заячью тушку, не почувствует, как по языку растекается живая кровь. Он вынужден довольствоваться тем, что приносит ему дед. А судя по тому, что они с бабкой голодали, хозяйство худое, урожаи хреновые и охотник дед не очень. Волк отощал, видны ребра, шерсть свалялась и потускнела, нарывает культя.
Волк знает, что когда-нибудь это закончится. Дед, доведенный до ручки, измученный страхом, пригвоздит его, спящего, вилами к полу. Или тихо повесится в сенях, сбежав от постоянного кошмара, и волк с голодухи объест до костей его болтающиеся сухие ноги. Или дом окружат жители деревни с рогатинами и факелами и подожгут, спалив их обоих - колдуна и его зверя. Все это вопрос времени.