Аннотация: Рассказ на конкурс "Причуды эволюции", о возможных путях развития человеческой цивилизации.
- Сью! - Ю гневно прошлепала тремя босыми пятками по теплому пластику и выкатив глаза уставилась на мой рабочий стол, заваленный камешками. - Жрать нечего, Сью!
- Уже что, утро? - я только что закончила покрывать камешки розовой глазурью и устало вытирала руки тряпочками.
- Да вот представь себе! - на Ю была пижама в нежно-голубую полоску, которая так не шла к ее разъяренному красному личику. Она раздраженно потрясла копной разноцветных волос-трубочек - взметнувшиеся стеклянные струйки чуть не зацепили мою старинную люстру. - Я говорю, есть нечего, Сью! Это ты отключила пищепровод от общей канализационной сети?
- Да не ори, детка, я это, я отключил.
На пороге моего кабинета стоял Войд. Он был лыс, небрежен и скупо одет в одни трусы, как и положено поэту аскетической школы. Позади него змеился длинный пластинчатый хвост.
- Зачем, дурак?!
- Надо жить автономно и ни от кого не зависеть в этой жизни, - изрек Войд, пошевелив хвостом, - Да не переживай ты так. У меня что-то с желудком не ладится с утра, пойду-ка, посижу... Вот пищепровод и запустим. В природе все происходит вовремя, - и направился в туалет.
Я аккуратно разложила камешки по коробкам и пошла на кухню. Ю уже нетерпеливо набирала коды чего-то на завтрак. Пищепровод глухо урчал.
- Я ведь просила не называть меня по имени, Ю.
- Ой, ну только вот не надо опять начинать, а! Ты же прекрасно знаешь, что от тебя у меня только цвет глаз. Форму носа задавала тетя Ню, зубы так вообще Бобби, а грудь и задница - по пропорциям Ди-Ди. Мне что, всех матерями называть? Ты старомодна как твоя дурацкая люстра. Омаров будешь?
- Нет... - я помолчала. - А как в школе дела?
- О, я выбрала самый нужный предмет.
- И какой же?
- Затычки для волос, конечно! Там еще дизайн носов был, но он не такой денежный. Да, Сью, я теперь буду жить у Бобби. Его теперь зовут Люси. А эклеры? Я пять штук возьму. Они вообще супер!
- Мужчины, женщины - все это безнадежно устарело. Надо жить проще и отдаваться творчеству. Вот как мы, поэты, - Войд тоже пришел на кухню и расслабленно плюхнулся на диван, подвернув под себя хвост. - Сделай-ка мне омаров, Ю. Впрочем, - он вдруг сморщился, поглаживая живот, - лучше сухариков. Надо бы мне желудок снова поменять. Выпустили, говорят, новую автономную модель с замкнутым циклом и никаких тебе пищепроводов. Человек должен быть независим!
- Прикольный хвост, я тоже хочу! - Ю вытаскивала из приемника большую тарелку с эклерами.
- И правильно. Лицо и слова безобразно маловыразительны. Надо же как-то передавать человечеству распирающие чувства!
Я выпила ароматный кофе с хрустящей булочкой и поехала на работу. Когда Войд был женщиной, он нравился мне больше.
Мягкое кресло плавно скользило по рельсам узкого туннеля. Сквозь прозрачную поверхность мелькали тысячи трубочек других туннелей, извиваясь в многокилометровой громаде Города.
Ю, конечно, права, а я все никак не желаю идти в ноги со временем. С другой стороны, почти два десятка человек ждали много лет, платили немалые деньги взносов, чтобы позволить себе одного ребенка. Ю могла бы быть хоть немного благодарной и мне тоже.
Мой путь лежал вниз, мимо центра Города, где туннели занимали почти все пространство, сплетаясь огромным клубком. Те, кто побогаче, могли позволить себе множество таких вот личных туннелей-дорожек, беднякам же путешествия по Городу были недоступны, они довольствовались крохотными квартирками - но с полным бесплатным обеспечением, так что, думаю, жаловаться им не приходилось. Мой Город не только разумно устроен, но и очень красив. Тысячи прозрачных дорожек пронизывают разноцветные сферы парков, развлекательных центров и прочих заведений, эти парящие в пространстве легкие конструкции напоминают мне прическу Ю. Жилые квартирки - как гроздья разноцветных шариков, соединяющихся туннелями.
Мой туннель вел меня вниз, к основанию Города, к одному из люков-выходов.
Я ученый. Таких эрудитов как я остались единицы. Моя работа - делать сады камней. Я собираю камни, придаю им правильные приятные формы, крашу особым составом и выкладываю из них листья, цветы и деревья, находя нужные образы в старинных электронных книгах. Город тоже напоминает мне огромный полый камень.
Каждую пятницу мне приходилось покидать Город для поиска необходимого материала.
Снаружи, как всегда, было холодно, сыро и дул ветер. Город торжественно уходил ввысь точеной неподвижной громадой. Тусклое небо, испещренное какими-то бесформенными белыми пятнами, наводило тоску размытыми красками. Густые бурые волны, покрытые маслянистой пленкой, лениво накатывали на усыпанный камнями берег. А вдали от берега вода была уже гладкой как стекло, бурый цвет уступал перламутровому. Я быстро начала собирать камни двумя руками, складывая в большие сумки.
Поиски увлекли меня. Один великолепный образец, черный камень величиной почти с мою голову, прочно засел в ноздреватой поверхности огромного серого валуна.
- Ай! - я отпрыгнула в сторону, испуганно выронив сумки. Валун завозился, распрямился. Разгладились складки грубой кожи, сверху вниз на меня надвинулось широкое лицо, с подвижным ртом и глубоко посаженными внимательными голубыми глазами. Я облегченно вздохнула.
-О, нижайше прошу меня извинить, - деликатно прогудело существо, - Извините меня, ради бога, я просто замечтался, разлегся посреди дороги. Я не ушиб вас?
- Нет.
Во время своих прогулок я много раз видела этих больших неуклюжих ластоногих. Они жили в океане и любили резвиться на каменистых пляжах. Они всегда приветливо здоровались со мной, а я отвечала им тем же. Впрочем, так близко я видела их впервые.
- Я тут с женой и детьми в воскресный денек вышел посмотреть на облака, - мой собеседник доверительно улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки, на щеках обозначились трогательно-доверчивые ямочки. Все его выразительное дружелюбное лицо словно приглашало продолжить разговор.
- Сегодня пятница, - заметила я.
- Возможно, наши календари не совпадают.
Существо с деликатным любопытством продолжало меня разглядывать. Мы помолчали. Как-то мне не о чем было с ним говорить. Вряд ли его заинтересуют мои камни, у него даже рук не имеется. А что такое "облака" я не знала.
Существо кашлянуло.
- Видите ли, пожалуй, даже и хорошо, что вы вот так, пусть даже и случайно, но в некотором роде очень символично.
- Простите... Что?
- Ах, нет! - собеседник вздернул брови, его тонкие ноздри задрожали и напряглись, - Да, я, вероятно, слишком многословен и неуклюж. Просто я всегда хотел спросить, ну, кого-то из вас, из живущих там, - он неопределенно махнул ластом, - одним словом, как долго, ну, по прогнозам ваших ученых, будут еще существовать ваши Города?
- Что?
- Вы не подумайте, я не в том смысле! Я сейчас объясню свой вопрос, - ластоногий неуклюже уселся на камни. Несколько раз торопливо облизнул губы, точно выбирая на вкус самые важные аргументы.
Я переминалась с ног на ноги. Собеседник начинал утомлять непривычной для меня многословностью.
- Ваши обиталища были созданы очень давно. Очень давно большинство людей переселилось в них, чтобы жить... как бы мне кратко определить мотивацию ваших уважаемых предков... в постоянно комфортных условиях.
- Так и что? И почему вы говорите о Городе во множественном числе? - нетерпеливо спросила я. История создания Города давно уже перестала интересовать кого бы то ни было.
- О, ну как же! Ведь Городов очень много.
- В самом деле? - искренне удивилась я. Я как-то никогда не задумывалась об этом.
Существо странно глянуло на меня, поморгало, снова кашлянуло.
- На западе, на побережье, примерно в двадцати километрах отсюда находится группа подобных строений. Город Городов, если следовать вашей терминологии. Каждый из них выше примерно в четыре раза.
- О... Правда? Такие большие? И сколько их?
- Несколько десятков. Только они не так уж и велики. В глубине материка, к примеру, встречаются строения выше в сто или даже двести раз.
Я была потрясена. Впрочем, мало ли что говорит это ластоногое!
- Так, собственно, я вот что хотел спросить. Сначала сказать, а потом уж спросить. Вы стали независимы от капризов природы, но сами Города - нет, ведь закон сохранения энергии никто не отменял. Города брали, а многие и продолжают брать... как бы мне короче сформулировать... землю и воду, чтобы обеспечивать свои так называемые "замкнутые циклы жизнедеятельности". А шлаки выбрасывают назад. Для нас Города стали создателями новых законов природы.
- Для кого это "вас"?
- Для тех, которые остались, которые не ушли в Города, - сказало существо, и торопливо продолжило, видя мое нетерпение, - мы, оставшиеся, эволюционировали. О, как много заключено в одном этом слове! Но я вижу, я вижу, вы торопитесь... Я буду краток, да! Мы эволюционировали, и уже не по законам природы, а по законам обмена веществ ваших городов. И мы полностью приспособились к окружающим условиям, мир давно достиг равновесия, он воспроизводит сам себя и больше не зависит от ваших городов. Хоть ваши города продолжают и брать, и отдавать, они больше не могут ничего изменить.
- Нет, позвольте, - перебила я его, - как это? Сначала вы сказали, что Города полностью определяют жизнь вне себя, а теперь говорите, что они ничего не меняют?
- Есть Города, которые больше века назад перестали... брать и давать. Так вот вокруг них ничего не изменилось, ни физико-химический состав почвы, ни концентрация углекислого газа в атмосфере, ни...
- Простите, что?
- О, да, опустим научные термины, простите великодушно! Окружающая среда достигла состояния насыщения. Одним словом, вы выпали из эволюционной цепочки, ваши Города перестали быть фактором, определяющим эволюцию. Вот я вас и спрашиваю, - мой собеседник воодушевленно привскочил, намереваясь задать главный вопрос, - что вы намерены предпринять?
- Гм, - честно признаюсь, я мало что поняла из эмоциональной речи моего собеседника, - наши ученые не занимаются такими странными вопросами.
- А вы, к примеру, кто?
- Я ученый и есть.
- И чем занимаетесь, позвольте узнать?
- Собираю камни для садов.
Ластногий хмыкнул.
- Вам этого не понять, - я неожиданно почувствовала себя задетой, - Тут сложнейшие вопросы форм, цветов, пропорций, точнейшая обработка, тонкий вкус...
- О, нет, это не имеет никакого отношения к науке, это же искусство.
- Заниматься наукой есть большое искусство! - запальчиво выкрикнула я.
- Сейчас я вам все объясню, - существо снова плюхнулось на камни и развело в стороны ласты, готовясь азартно разразиться новой речью. К счастью, его прервали.
- Мама, мамочка милая, а что это за паучок? - подбежал ко мне малыш, уменьшенная копия моего собеседника. За ним неспешно продвигалась еще одна большая серая туша. Я и не заметила, как из воды выбралась целая группа таких существ.
- Сью, - автоматически отозвалась я, - меня зовут Сью.
- Моя жена и мои дети.
Много малышей, штук десять, если не больше.
- И много... вас? - вдруг спросила я.
Мой многословный собеседник широким жестом махнул на простирающуюся до горизонта масляную жижу позади себя и скупо ограничился всего тремя словами.
- Нас, людей, океаны!
- Людей? - повторила я, как-то по-новому, растерянно, переводя взгляд с одного на другого.
А почему это я паучок? Просто лишние руки и ноги нужны мне для научной работы, я же могу в любой момент стать снова с двумя ногами и тремя руками, как положено людям. То есть, с двумя руками. У людей две руки, да... и, кстати, именно рук, а не каких-то там ластов!
- Извините, - сухо сказала я, - мне пора.
Волоча всеми шестью руками переполненные камнями сумки, я шла назад, к городскому люку, и думала. Ну не глупо ли вопрошать о том, что намерен предпринять целый Город! Жить дальше и заниматься своими важными делами, вот что он намерен предпринять! Важными делами, да... например, затычками для волос... ну и что? И ими тоже, если это востребовано, почему ж нет!? Непонятная досада охватывала меня все больше и больше. Ну, допустим, эти болтливые и любознательные ластоногие - потомки тех, гордых и глупых, что в незапамятные времена не ушли в Города. Ну, так и пусть живут себе, они же никому не мешают. За что же я так злюсь на них, они не сделали мне ничего плохого. Пусть проводят свою жизнь в огромном вонючем океане... ну, хорошо, хорошо, допустим, наша жизнь замкнутого цикла, в котором отходы снова становятся едой, только приукрашивает правду, но не в этом дело. По крайней мере, они, эти ластоногие, эти, называющие себя людьми, не лучше нас, у них нет ничего, что было бы лучше...
Я прошла совсем немного, и вдруг мне очень захотелось обернуться. Жена большого серого ластоногого встретилась со мной взглядом. Она словно ждала, что я обернусь. Вокруг нее весело переваливались на своих маленьких ластах толстые малыши. Она улыбнулась мне и нежно похлопала по своему большому округлившемуся животу. У нее были красивые перламутровые глаза, спокойные как ее огромный дом, океан.