В комнате было темно. До верхних этажей свет фонарей не доставал, и с улицы вкрадывалось золото луны, испещренное серебряными звездными прожилками. Ночи тише не припомнить.

Занавески всколыхнулись, и несколько листов из стопки на подоконнике с шелестом посыпались на пол. Любонька открыла глаза.

Письмо лежало на журнальном столике, чуть измятое, припорошенное пылью. Любонька закрыла глаза.

Открыла - письмо никуда не делось.

Она села, помотала головой, стряхивая с разума потусторонний флер. В ее маленький мир вернулся шум машин, гудение холодильника и тяжелый ритм дабстепа откуда-то сверху. Письмо все равно лежало здесь, обманчивое в своей прозаичности.

Любонька осторожно раскрыла сложенный в три части листок, исписанный с обеих сторон. Резкие неровные буквы цеплялись чернилами за шершавую бумагу и издалека кричали:

Любовь моя,

Пишу тебе в последний раз. Надежды нет, и страх - тебе признаться я могу - мой страх велик настолько, что сковывает разум. Спасибо, что слушала меня. За молчаливую поддержку - я чувствовал ее на протяжении всех этих мучительно долгих лет.

У меня нет никого, кроме тебя. Даже ты, я не вполне уверен, из какого мира ты, из моего ли или твое место по ту сторону. Мне все равно. Если слушаешь из мира мертвых - встреть меня у входа. Если же нет... надеюсь, я тебе не слишком досаждал...

Любонькины бровки съезжали все выше по лбу, так что в конце концов стали напоминать разводные мосты Петербурга. Слов было много, но лишь только ее взгляд коснулся последних, как бумага съежилась, почернела и прямо у нее в руках рассыпалась на пепельные хлопья. Она отряхнула ладони - не осталось ни следа.

Любонька никому не рассказывала про своего тайного поклонника. Но сейчас ей чертовски нужен был кто-то, кто помог бы расставить все по местам.

Арина жила минутах в десяти от Любонькиного дома. Летом она часто выходила с кошкой прогуляться перед сном, поэтому Любонька очень рассчитывала застать подругу на моционе, ибо вытащить ее внепланово из домашней цитадели - тот еще гераклов подвиг. На звонок Арина ответила решительным "Да!" и вскоре (через десять минут, если желаете) уже стучала в дверь. Любонька побежала открывать.

В первую очередь на нее налетела кошка, а уже за ней в квартиру вплыла Арина. Она разулась и прямиком отправилась на кухню, оставляя Любоньке семенить следом, придерживая кошку на плече. Хвостатая вредина почему-то относилась к ней с большей любовью, чем к хозяйке, что вызывало у той закономерные приступы ревности.

- Что за срочность?

- Я хочу кое-что тебе рассказать и показать, только, пожалуйста, обещай, что не будешь смеяться.

- Не обещаю. - Арина устроилась в уютно продавленном кресле, а Любонька опустилась на край стула, примостив кошку на коленях. - Ну?

- У меня есть как бы вроде друг по переписке...

- Так.

- Вернее, ну не совсем по переписке. Он сам-то мне пишет уже давно, из всяких там разных мест открытки присылает, вот...

- Молодец какой.

- Да, кхм... А я, в общем-то, еще ему ни разу не писала...

- Правильно, с чего бы.

Любонька поджала губы, но Арина и бровью не повела:

- Рассказывай уже, не мямли.

- Я пытаюсь! Просто сложно все очень...

Арина закатила глаза.

- Давай так: с чего ты вообще решила мне это рассказать?

- Наверное, мне нужен совет. Я уже с ума схожу, если честно. Не уверена, где сплю, а что на самом деле происходит...

- А что происходит?

- Переписка...

...Был у Любоньки давнишний тайный поклонник. Она с ним даже не встречалась ни разу - только письма получала. Однако письма эти проникали сквозь все заслоны квартиры. Они появлялись где угодно, только не в почтовом ящике. В принципе, Любонька была не против тайных обожателей, но всяким жарким чувствам должна быть граница - частной собственности, например.

С другой стороны читать их было, безусловно, приятно. С каждой строки сочилась карамель любви и обожания. Он находил красивые старинные слова, измысливал фразы, ставшие бы смешными, скажи их кто из современных парней. Он вдохновенно и пафосно описывал Любоньку, которую ни разу не видел (литературный язык и не такое позволяет), но вворачивал временами простые и сердечные признания. Однажды, в отчаянии, он ляпнул что-то о призрачности Любоньки - и тут же стер, соскоблил с бумаги бритвой каждую букву, ибо боялся: а вдруг и правда призрачна она. С фантазиями расставаться ой как тяжело, особенно со столь реальными. Ведь куда-то же письма деваются! Не крадут же их матросы, в самом деле, - кому нужны эти трепетные послания, кроме него самого и Любоньки?

Он на мгновение представил, как матросня, собравшись кругом и хохоча, цитирует пассажи его писем, чуть покраснел, но отмахнулся от этих мыслей. Даже если так, пускай. Для него Любонька всегда останется где-то там, куда не доберется близящаяся буря...

- Что, так и сказал - не выживет?

- Прямым текстом. То есть, это уже как я запомнила.

- Ясненько, - Арина покачала головой, напомнив Любоньке кивающую фигурку флегматичного игрушечного бульдога. - Занятная история. Но от меня тебе чего надо?

Любонька всплеснула руками и, ссадив недовольную кошку хозяйке, принялась ходить по кухне, перечисляя вперемешку "за" и "против":

- А вдруг он погибнет?

- А если это все чей-то розыгрыш?

- А что делать, если это не розыгрыш?

- А вдруг ее больше никто так сильно не полюбит?

- А если она встретит любовь всей жизни, а он продолжит писать?

- А как ему можно помочь?

- Написать ответ не пробовала? - спросила Арина отстраненно.

- Что написать?

- Да что угодно. Свой домашний адрес. Анекдот. Или что сама его любишь, например.

- Но я его даже не знаю! Как я его могу любить? А он? Он же меня не видел ни разу.

- Волшебная сила любви на расстоянии, - подруга, усмехнувшись, развела руками.

- Я серьезно!

- Так и я не шучу. Чего ты еще от меня хочешь? Твой возлюбленный либо существует, либо нет. В первом случае неплохо было бы для начала с твоей стороны проявить активность - человек же старается, вкладывает душу в эти отношения, а ты?..

Любонька застыла.

- А во втором?

- Во втором случае? Ну, напишешь письмо, потом порвешь или сожжешь. Можешь даже съесть, но учти, что в больницу я тебя потом не повезу. В общем, ничего критического. А действовать лучше, чем ныть и страдать.

Любонька устыдилась.

- Наверное, ты права.

- Права.

- Может, мне и правда стоит перестать волноваться.

- Стоит.

- Похоже, мне надо просто...

- Надо, - решительно сказала Арина и в нетерпении резко встала. Кошка, издав возмущенное "мр-ряв", свалилась на пол. Бедняжка едва успела подставить под себя лапы, а в следующий миг хозяйка подхватила ее под живот. - Не буду тебе мешать, - заявила она и попрощалась с Любонькой.

- Спасибо, - только и успела сказать вдогонку девушка.

Любонька не сразу села за бумагу. Она ходила по квартире, вроде что-то делая, даже прибираясь, но бесцельно. Она еще долго бродила, прежде чем в порыве устроиться за рабочим столом и, вырвав страницу из ежедневника, занести над ней ручку. В голове было пусто.

"Пиши уже!" - рыкнул в голове Аринин голос, и устрашенная Любонька написала: "Привет, как дела?". А потом, чтобы случайно не остановиться и не прочитать тот бред, что выходит из-под ручки, вылила на бумагу поток сознания со всеми сомнениями и опасениями. Она писала и писала - кажется, полчаса прошло (восемь минут, на самом деле).

Что делать с этим письмом, Любонька не знала - просто оставила на столе, а сама переоделась, расправила диван и нырнула под одеяло, сразу отвернувшись к стенке. Сон ее сморил неожиданно быстро.

Утро Любонька встретила, даже не вспомнив про вчерашние письменные упражнения. Она умылась, оделась, села за чашкой кофе вспомнить планы на выходной - и вспомнила совсем другое. Бросилась к журнальному столику - но там было пусто. Лежала ручка, которая всегда там лежала на всякий случай, лежал ежедневник без следов насилия над собой.

Любонька, неуверенная, вернулась на кухню, где ее настиг дверной звонок. Она удивленно обернулась. В окно ворвался солоноватый бриз и стряхнул со столика остатки пепла.

"Ты не поверишь!" - возгласило сообщение от Любоньки. Арина покачала головой.

- Чудеса. И где бы так удачно свой почтовый адрес засветить...

Кошка ехидно мрявкнула, и хозяйка легонько дернула ее за хвост.

Арина не стесняется менять мнение и предлагает другим поменять ее мнение об этом.