К закату рынок пустел. Оставались, конечно, мелкие торговцы: те, кто хотел сбыть свой товар по низкой цене и назавтра уехать, - но главные торги заканчивались задолго до этого. Лучших рабов продавали в полдень, и лучшие покупатели уходили немногим позже. В два пополудни из них не было уже никого. В четыре - закрывали главный помост, и торговали уже только на тех, что поменьше.
Бода Уилдур в тот день вернулся на рынок нежданно. Никто не думал снова увидеть его, ведь полдень давно миновал, и все, покупатели даже, почтительно расступались, завидев золотой паланкин. Говорили потом, его привело чутьё. А ещё говорили, что Бода, любитель сластей, захотел снова отведать щербета, который подносила тогда одна из рабынь: юная, с густыми медовыми косами. Её, по крайней мере, не видел больше никто.
Паланкин несли и несли: Бода решил потешить себя, осмотревшись. Ведь обычно он не бывал здесь после того, как главный помост закрывался. Как знать, может, сыщется забавная безделушка.
Помост, у которого он остановился, чтобы выпить щербет, был обычным; обычного даже чуть хуже. Бода, однако, решил досмотреть до конца, благо, как ему доложили, продавцов оставалось лишь трое.
Первые два не заинтересовали его, и он отдал уже рабыне чашу, когда щуплый старик вывел на помост мальчика. Прозвучало обычное описание: сколько лет, откуда взят, что умеет.
Мальчик, с виду лет десяти, но коренастый и крепкий, особыми волшебными умениями не владел. Пламя, вспыхнувшее на его ладони по тычку старика, было слабым и жалким. Из всех, стоявших перед помостом, только Бода Уилдур сумел рассмотреть истинную его способность. (Хотя дернулся в толпе ещё один человек, и напряг память другой; но у них не было денег, чтобы торговаться с третьим наместником).
Так мальчик родом с Шанских гор перешёл в собственность Боды. За очень хорошую цену: старик ещё долго смотрел на россыпь монет, что осталась в его руке, огненную в свете заката. Нужно сказать, его не убили и не ограбили, словно бы в подтверждение той особой, неведомой старику, способности, за которую купил у него мальчика Бода.
Как же завидовали потом третьему наместнику другие богатые посетители рынка, как ругали себя за небрежение к мелким покупкам. Они рассказывали, конечно, что тоже возвращались в тот день, но либо свернули неправильно, либо немного совсем опоздали. На минуту лишь, но всё было уже решено. Бода Уилдур, третий наместник и хранитель казны, купил себе живую удачу.
Именно такой была способность мальчика. Только в Шанских горах, в одной всего деревне, рядом с великим разломом, удавалось случиться этому искажению сущности. Но разлом закрылся, а деревня опустела. Кто знал, что не все, родившиеся в ней, погибли или перешли в собственность. Кто заподозрил бы в простом бездарном рабе.
Бода Уилдур, однако, сумел разглядеть признаки. И теперь все заклинания, что он произносил, обычно ненадёжные, имели безошибочный успех. За какой-то месяц Бода стал из третьего наместника первым, и люди чувствовали, что грядёт куда большая перемена. Отсроченная пока, потому что Бода, преклонив оплывшие жиром колени, поклялся правителю в верности, - но неизбежная, потому что был Бода Уилдур жесток и властолюбив. Сомневался только, что его сил хватит против всех чародеев правителя.
И пока он взвешивал это, а чародеи взвешивали, на свой манер, его, Бода продолжал, как ни в чём не бывало, жить в своё удовольствие. Одежда его, чрезмерная и прежде, была теперь сшита из неслыханных заморских тканей, а рабыни, которых привозили ему, исчезали одна за одной, и обновлявший потери поток не иссякал.
Никто, однако, не сказал бы, что Бода потерял бдительность. И раньше неторопливый, расчётливый, он приобрел паучье терпение. Ясно было, что решаться всё будет между ним и правителем. Более незначительные соперники пали.
Мальчика Бода всегда водил с собой и, казалось, не чаял в нём души. Брал даже в сокровищницу, тайны запоров которой были известны ему одному. Мальчик этот, последний из своего рода и медлительный, почти слабоумный, имел восхитительно круглую голову и кривые ноги. Это, как все понимали, было следствием его вырождения. Ведь затерянная в далеких горах деревня, прежде чем чудесное свойство её жителей обнаружили и разворовали, поколениями не видела новой крови.
Бода одевал мальчика не беднее себя, холил, тешил и, говорили, брал и на те увеселения, с которых не возвращались рабыни. Самые близкие, молчаливые, слуги могли бы сказать, что Боду забавляло, как сонное равнодушие мальчика даёт трещину при виде его беспощадных забав.
Знаком особого доверия - и особой власти (и особой жадности), - Бода приказал выковать цепь, которую прикрепил к своему поясу - и к ошейнику мальчика. Так они и ходили всюду: высокий, расплывшийся Бода, щуривший на каждого встречного свои умные глаза, и с бессмысленным взглядом, преданный хозяину мальчик. Завидев их, власть ещё придержащие холодели внутри, хоть и сохраняли приветливые улыбки.
Все гадали, когда случится переворот. Некоторые жители столицы собрали пожитки и уехали в деревни, а некоторые даже уплыли за море на кораблях, ставших особенно дорогими для путников. Неделей больше, неделей меньше: дворец Боды охраняли не хуже крепостных стен в военное время, а дворец правителя стал угрожающе тих и тёмен.
Случилось, однако, совсем по-другому.
Однажды утром, после обычного увеселения, Бода проснулся и понял, что, хоть один конец цепи ещё крепится к его поясу, второй пуст. Он тут же послал стражников найти мальчика, потому что видел: второй конец разомкнули силой. Он свято верил, что кто-то проник во дворец и украл его талисман; верил в это до последнего, хотя кто и когда заподозрил бы в наивности Боду, первого наместника великого правителя.
Однако всё, что нашли стражники, это пустую казну и золотой посреди её пустоты ошейник.
К полудню Бода бежал из города, а к вечеру его поймали. Днём позже, на закате, таком же огненном, как в тот первый день на рынке, казнили, и голова наместника беспомощно скатилась на помост.
Тогда-то и поползли слухи; то, чего никто прежде просто не хотел сказать вслух, и то, чего Бода не хотел, ослеплённый удачей, увидеть.
Мальчик с Шанских гор, хоть и походил чрезвычайно повадкой на малолетнего, был похож ещё сверх меры на карлика. Поэтому, через столько лет после разорения деревни, и сохранил её волшебство, что не был ребенком. Поэтому, памятуя, откуда послали грабителей, пришёл в этот именно город. Был он ещё, похоже, притворщиком, каких видели редко.
А может, всё это была просто случайность, и мести карлик тот не искал. Сокровища Боды могли купить жизнь, и ещё жизнь. Много жизней; куда больше, чем стоит самое чёрное прошлое. Принося удачу другим, нельзя не захотеть немного и для себя.