Аннотация: ...а вот у некоторых все получается само собой. Раз — и все уже есть! Не успел даже подумать: "А вот неплохо бы...", а оно уже тут как тут в тапочках по дому ходит. И все у них в жизни как-то без напряга, как-то, извините, "на халяву"...
"Человек создан для счастья, как птица для полета": Очень правильное выска-зывание! Поспорить с ним могут разве что пингвины да люди, которым в жизни хронически не везет. Не везет - и все тут! Они тужатся изо всех сил, лезут из кожи вон, вкалывают до седьмого пота, постепенно, мало-помалу приближаясь к той своей заветной, но на самом деле ничтожной, цели, которую имели глупость себе придумать. И когда-нибудь достигают этого своего маленького локального счастья. А потом все начинается сначала: новые цели, новые трудности и новое недолговременное счастье. И так до бесконечности. И так, наверное, до самой смерти...
Утрамбованный снег возвышался у края дороги заградительным барьером. Взяв его со второй попытки и дважды обругав надоевшие скользкие подошвы, Андрей ступил на проезжую часть.
Слева машин не было и он бодрым шагом двинулся по переходу, поглядывая вправо, где в сотне метров дорога изгибалась и скрывалась из виду за сильно высту-пающей к обочине многоэтажкой. Опасный участок. Но ни пешеходы, ни водители, успокоенные многолетним отсутствием происшествий, как бы не замечали этого.
Кто его знает, только ли поэтому водитель выскочившей из-за поворота "шестерки" несся со скоростью далеко за шестьдесят, или еще почему другому, но факт остает-ся фактом. Как потом рассказывали очевидцы, парень, переходивший в тот момент дорогу, не мог не заметить машину. Он увидел ее совершенно точно, потому что все время смотрел только в ту сторону. Но это никак не повлияло ни на его движение, ни на движение автомобиля.
Водитель заметил Андрея в самый последний момент, вжав в пол педаль тормоза, выкрутив руль больше всякой физической возможности и, как потом констатировали врачи, перенеся обширный инфаркт миокарда. Андрей же до этого самого последнего момента не мог понять, почему он не отскакивает назад, не бежит вперед, не останавливается, в конце концов, а все так же, не изменяя скорости и не меняя траектории, необратимо движется к столкновению. И только лишь тогда, когда его обезображенное переломанными ребрами и позвоночником, неестественно вывернутой рукой и окровавленным лицом тело ударилось об асфальт дороги, когда измазанный кровью капот шестерки сминался от удара в одиноко стоящее у обочины дерево, когда до отключения мозга Андрея оставались считанные мгновения - тогда перед его мысленным взором пронеслась: нет, не вся жизнь: Пронеслись, как в замедленном немом кино, те ее периоды, о которых думалось еще несколько минут назад на остановке и в трамвае. И именно тогда Андрей понял, почему он не захотел избежать вовсе не неминуемой смерти. Почему он сделал этот выбор. И он понял, что счастлив:
Ничем не примечательный молодой человек стоял среди еще нескольких таких же ничем не примечательных и сильно замерзших людей на трамвайной остановке. Ждал трамвая. И о чем-то думал.
Собственно, в этом он был не оригинален. В наше время любой, пожалуй, житель крупного города проводит массу времени за таким вот никому не нужным занятием. Он, этот молодой человек, с радостью делал бы сейчас что-нибудь более полезное для своего морально-материального состояния. А вместо этого стоял и проклинал про себя всех на свете вагоновожатых, из-за которых уже битых полчаса мерз под декоративным навесом остановки. И от нечего делать думал обо всем, что лезло в голову.
Еще какие-то два месяца назад Андрей всерьез подумывал о том, что жизнь его не удалась. В ней не было ничего, что заставляет настроение подниматься, аппетит улучшаться, а сердце радостно биться от предвкушения. Было только грязное серое небо, пронизывающий холод, изматывающая рутина будней, похожих друг на друга в своей безысходности. И полная неопределенность и пессимистичность будущего.
"Дома задрожат при появлении трамвая, и когда откроются двери: Пой мне еще, еще-е-е..." - невесело завывал голос в наушниках стоящей рядом девушки: Вроде бы, девушки: По внешнему виду это с трудом угадывалось.
Дома не задрожали, но трамвай, и вправду, появился, со скрипом выруливая из-за поворота. Словно все эти полчаса он только и дожидался, когда же заиграет условная песня.
Трамвай остановился, и двери распахнулись с каким-то морозным хлопком. Сквозь них повалил согревшийся за время поездки народ, изо ртов выходящего народа повалил пар. Из трамвая скрипуче-искусственным голосом донесся остаток фразы:
- ...переулок. Станция метро "Войковская". Следующая остановка "Мост Победы. Студгородок".
Народ все валил и валил - и, казалось, нет конца этому живому разношерстному потоку. Наконец, изрыгнув из себя почти всех согревшихся пассажиров, трамвай начал потихоньку всасывать живые сосульки с остановки, оставляя на улице ненавистную непогоду.
Поскользнувшись, Андрей забрался на подножку и примостился, ухватившись за обжигающе-ледяной поручень. Никакая оплетка не спасала руку от холода насквозь промерзшей стальной трубы, а перчаток Андрей не носил то ли принципиально, то ли по глупости.
Равнодушно захлопнув двери, трамвай тяжело двинулся по скользкой колее.
Время от времени перехватывая руки и попеременно отогревая их в карманах, Андрей вновь погрузился в прерванные размышления.
Долгие месяцы он почти ни о чем не мечтал, ничему не радовался. Но очень наде-ялся. Не верил, но надеялся. И эта надежда была тем, что согревало его каждый новый безрадостный вечер. Два месяца назад эта наивная надежда растворилась в проштемпелеванной бумаге почтового конверта. Хотя должна была бы исчезнуть гораздо раньше. Но он не верил, он продолжал надеяться пока не получил письменное уведомление. Зачем он это сделал? Потому что не мог забыть.
А потом внезапно, как и все, что надолго, в его жизни появилась новая любовь. Новая и настоящая. Он не мог поверить в это и понять этого, пока не обнаружил, что уже не может без нее.
Оставим писателям и поэтам привилегию говорить о том, что это такое - на-стоящая любовь и чем она отличается от всего остального. Про это уже сказано, и еще только будет сказано столько, сколько не в состоянии услышать за всю свою жизнь ни один человек на свете, даже если он будет слушать круглосуточно, не прерываясь на сон и еду. И каждое мнение противоречит всем остальным. И каждое мнение - чистая правда. И каждое мнение - наглая ложь. Потому что никто и никогда не может любить одинаково.
Вагоновожатая как будто бы нехотя открыла двери. И было отчего не хотеть: с улицы снова прорвался мороз. Мороз, который внутри трамвая вроде как уже начинал поддаваться горячему дыханию нахохлившихся пассажиров. Парочка, стоявшая прямо напротив двери почувствовала этот холод, наверное, сильнее всех. Молоденькие парень и девушка, еще совсем зеленые, с нежностью смотрели друг на друга, как-то целомудренно прижавшись. Почувствовав холодное дуновение, они лишь крепче обнялись, как бы случайно, но на самом деле страстно желая этого - такие взгляды ни с чем не спу-таешь. У них еще все впереди. Сейчас у них самая прекрасная пора. Потом еще будут ссоры, будут разочарования, будут взаимопретензии. Но все равно все у них будет хорошо. Андрей искренне надеялся, что у них все будет хорошо. С недавних пор он вообще видел во всем только хорошее.
Он любил и был любим. И это лишало рассудка, это давало крылья. Каждый но-вый день с тех пор, как Андрей осознал это, он стал бояться только одного: привыкнуть и потерять, записав себе достижение, начать новый этап. И каждый новый день он облегченно понимал, что этого не происходит. Больше ничто уже не было важным.
Был ли он счастлив? Да. Каждую минуту он ловил себя на мысли, что счастлив. Но только в эту самую минуту. Останется ли он таким еще через минуту? Он не знал и боялся, что когда-нибудь, через много-много (или совсем немного) таких вот минут все пропадет. Бабочка счастья превратится в такую привычную, но ненавистную гусеницу тоски. И это обязательно произойдет. Как бы этого ни не хотелось, время все сделает по-своему. Никого не спросив, оно убьет счастье рутиной. Жаль, что нельзя остановить его, навсегда остаться в "сегодня", остаться навсегда счастливым:
- Остановка "Улица Царева". Следующая остановка "Улица Царева, дом 12".
Его остановка. Годы довели до автоматизма привычку выходить из трамвая после этих слов. Андрей, не оборачиваясь, соскользнул с подножки и, обойдя вагон сзади, пошел по направлению к переходу через проезжую часть.
Утрамбованный снег возвышался у края дороги заградительным барьером. Взяв его со второй попытки и дважды обругав надоевшие скользкие подошвы, Андрей сту-пил на проезжую часть:
:а вот у некоторых все получается само собой. Раз - и все уже есть! Не успел даже подумать: "А вот неплохо бы...", а оно уже тут как тут в тапочках по дому ходит. И все у них в жизни как-то без напряга, как-то, извините, "на халяву".
Но это тоже крайность. Исключение, которое вовсе не всегда подтверждает правило. Чаще всего оно как-то иначе, как-то ровнее, что ли...