Жизнь великих людей начинается с момента их смерти.
Ж. Арреа

Доктор Шанцев работал в маленькой психиатрической больнице города, который он сам и все его окружающие называли "маленьким". Возможно, потому, что словосочетание "маленький город" здорово звучит. Но, как ни странно, город и в самом деле был небольшим. Та же история и с психиатрической больницей.

Собственно говоря, стал доктор Шанцев доктором Шанцевым почти с самого рождения. То есть Шанцевым он стал сразу же, как только его лысая макушка покинула место своего девятимесячного пребывания: просто по странному стечению обстоятельств родители его тоже были Шанцевыми, равно как и дед с бабкой. Ну не называть же при таком раскладе сына каким-нибудь Эйнштейном, в самом деле!? "Доктором" же Шанцев стал немного позже, в детском саду. Дело в том, что папа с мамой как-то забыли сообщить воспитателям имя мальчика. Но надо же было труженикам горшка и пряника к нему как-то обращаться! Вариант "товарищ Шанцев" испугал полгруппы нетрудоспособной ясельной молодежи, а при словах "дядя Шанцев" всему детсадовскому персоналу сразу начинало хотеться уехать в Простоквашино. Поэтому, в конце концов, никому уже не казалось странным называть трехлетнего мальчика "доктором Шанцевым".

Само собой, в такой обстановке доктор Шанцев с детства мечтал стать доктором. Ну или на худой конец врачом. Однако вся его жизнь как бы противилась этому естественному желанию. Начнем с того, что первым врачом, которого увидел Шанцев был вовсе не акушер, а совсем даже отоларинголог. Дело в том, что никто не верил, что с таким умищем можно родиться естественным образом. Правда родители доктора Шанцева так и не смогли объяснить окружающим, как они надеялись получить его ухо-горло-носовым способом. Пусть даже и с таким умищем.

В дальнейшем Шанцеву тоже не везло с врачами. В пятилетнем возрасте у него, в отличие от других детей, не выпадали зубы. Просто к этому времени они у него еще не начали расти. Как, впрочем, и после. Так доктор Шанцев, к своему глубокому сожалению, избежал встречи со стоматологом и понятием "хрустящая корочка". К пятнадцати годам он, безнадежно отстав от моды, все еще не сломал ни одну конечность. Так они разминулись с хирургом. Когда выяснилось, что к военной службе Шанцев не годен даже внешне, он не встретился еще с целым рядом врачей из призывной медкомиссии. После всего этого ему ничего не оставалось, кроме как стать психиатром. Тем более что в своей очень средней школе он проявил феноменальные неспособности ко всем предметам, а ГАИшником не стал, потому что фуражка не налезала...

Доктор Шанцев был человеком довольно неординарным. Он никогда не бывал в ординаторской и не догадывался, что это такое, хотя точно знал, что в его маленькой психиатрической больнице такое место есть. Кроме того он не верил в Бога. Нет, разумеется, если бы он был обычным атеистом, ничего неординарного никто бы в этом не усмотрел. Он же всяческими способами выражал свою радость и удовольствие, когда кто-нибудь из коллег рассказывал, как он сходил в церковь или помолился. Конечно, по-настоящему молиться не умел никто, даже доктор Шанцев, но он часто поучал других, как это надо делать и исправлял некоторые распространенные ошибки. Но сам в Бога не верил.

Как и всякий нормальный врач-психиатр, доктор Шанцев был уверен в том, что единственный полностью психически здоровый человек - это он сам, а также в том, что Вузускр Великолепный, ластокрылый из подотряда чреворуких, единый во множестве, - это хоть и непосредственный предтеча и пастырь всего сущего во всей множественной вселенной, но все же просто-напросто добрый фейхоа.

Доктор Шанцев любил применять к своим пациентам грязелечение. В принципе, он был первым человеком, который ввел этот метод в психиатрической практике. Широко известные чудодейственные свойства лечебной грязи Шанцев решил направить не на улучшение физического здоровья больных, а на укрепление их душевного равновесия. Больница же закупать специально приготовленную и унавоженную грязь не собиралась. Она и свою-то никак вывезти не могла. Поэтому доктор Шанцев, проявив нехарактерную для себя смекалку, пришел к выводу, что естественно накопленная грязь нисколько не хуже. Невозможность организации грязевых ванн ввиду полного отсутствия в маленькой психиатрической больнице ванн как таковых Шанцева нисколько не смутила. А круглосуточная подача холодной воды в оба душевых крана и хроническая нехватка моющих средств в находящемся на полном гособеспечении хозарсенале больницы только подстегнули темпы внедрения его ноу-хау.

Грязные, по несколько месяцев подряд немытые и оттого необыкновенно душевно крепкие пациенты быстро шли на поправку. Просто каждый рано или поздно понимает, что отсутствие стойкого запаха и лечебных нечистот по всему телу важнее, чем всеобщая уверенность в твоей божественности.

О том, как доктор Шанцев попал в маленькую психиатрическую больницу (в качестве психиатра) не упоминают даже летописи этого учреждения, бережно ведущиеся сторожем в моменты протрезвления. Есть две гипотезы его появления в больнице, одна из которых, придуманная сторожем и, в общем-то, устраивающая всех остальных, кто этим интересуется, гласит, что доктор Шанцев был всегда. Другую гипотезу никто не помнит.

Коллеги любили доктора Шанцева и называли его "наш доктор Шанцев". Почему - опять же никто точно не знает. Сам Шанцев тоже любил коллег и называл их "мои коллеги". Почему - он знал, но никому не говорил. Так они и работали вместе в любви и согласии.

С пациентами же все обстояло далеко не так однозначно. Некоторые из них его действительно любили, как впрочем и всех остальных. Эти пациенты находились в специальной палате и их никто не лечил, даже доктор Шанцев. Потому что никто не знал, чем они больны. Возможно, именно поэтому они всех и любили. Те же пациенты, кого доктор Шанцев начинал лечить, были этим недовольны, а Шанцев терпеть не мог, когда им были недовольны. Поэтому он их тоже не лечил, приговаривая: "Когда пациент всем доволен, он и сам на поправку пойдет. И медицина в этом случае бессильна..."

Иногда доктору Шанцеву казалось, что он способен творить чудеса. Вообще-то это было вполне нормально, потому что чудом он считал все, что было устроено сложнее будильника (о том, почему будильник был для него такой простой штукой, Шанцев загадочно умалчивал). Так, доктор Шанцев всегда безошибочно предсказывал, какая погода будет через пять минут. Еще он почти всегда правильно отвечал на вопрос: "В какой руке?". "В правой!" - говорил Шанцев и, если слышал в ответ: "А вот и нет!", быстренько поправлялся: "Тогда в левой!". То есть угадывал всегда. Чем и заслужил репутацию ясновидящего. Хотя, может быть и не этим, а тем, что хорошо видел он только в ясную погоду и только себя.

С этой особенностью его зрительных анализаторов связана еще одна забавная история, которую сам Шанцев предпочитает тоже относить к собственному чудотворчеству. Дело в том, что доктор Шанцев, в отличие от большинства людей, придумавших поговорку "не видать, как своих ушей", свои уши видел! То есть вполне натурально лицезрел обе свои слуховые раковины во всей их лопоухости. Причем несколько раз на дню. В зеркале...

А еще доктор Шанцев просто обожал, когда пациенты писали про него истории. Он эти истории с большим интересом прочитывал, рвал на мелкие кусочки, сжигал в мартеновской печи и пускал прах по ветру. Отличившихся же пациентов-писателей хвалил, привечал, отправлял на дополнительное грязелечение и держал на вкусном хлебе и родниковой воде две недели. За что они все лично и публично ежевечерне выражали ему большое человеческое спасибо. "Пожалуйста!" - говорил доктор Шанцев и улыбался. В этом он весь: доброта и вежливость к окружающим, строгость и предвзятость к себе!

Армавир-Москва, 2000-2002