Ренью Вячеслав : другие произведения.

Обрывки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каждый человек индивидуальность, но при этом, где-то на свете у него обязательно есть половинка. Важно встретить ее вовремя

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Обрывки
  
  
  
   романСодержание
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  -- Серафим...
  -- Сегодня меня зовут Семен!
  -- Ой! Прости Андрей.... Я по привычке. Мы так долго стоим.... Интересно... аэропорты, закрываются на ночь...? Мне показалось.... На тебе лица нет.
   Мужчина погладил ладонью плохо выбритые щеки, скорчил недовольную гримасу и, успокоенный тем обстоятельством, что лицо все же на месте, грустно усмехнулся.
   Преломляясь в оконных витражах, по небу робко поплыли первые звезды. Спутница внимательно проследила за его взглядом.
  -- Знаешь...? Свет этих звезд идет до Земли сотни, тысячи лет... Возможно, в данный момент, их уже и нет...
  -- В живых? - грустно усмехнулся мужчина, - Как и нас с тобой. Впрочем, есть другие.
   Мужчина еще раз внимательно посмотрел на небо, потом на сложенный вдвое листок бумаги. Отогнутый уголок прилип к вспотевшим пальцам. Взгляд рассеянно скользнул по ладной фигуре спутницы.
  -- Почему не читаешь? - стараясь разрушить гнетущую тишину, заискивающе спросила женщина.
  -- Боюсь!
  
  
  
   Поминки тоже праздник?
   Обрывок из части второй случайно оказавшийся сверху.
  
   Ранняя весна - самое противоречивое время года. Поздняя весна, конечно, тоже противоречива по сути своей, но ранняя....Это -нечто! Ни в какие ворота не лезет!
   Солнце, с утра холодное и чужое, заставляет осторожных прохожих плотнее натягивать на истертые за зиму макушки поношенных и разбитых в бесконечных сражениях с общественными вешалками "кроликов", "лис" и "уханов".
   Как бы чего не вышло! Как бы не отморозить заветные части тела....
   Но к обеду, словно издеваясь, щедрое светило прожаривает меха точно заботливая хозяйка розовые, в полосочку, матрацы, делая зимние головные уборы бесполезными и даже отчасти обременительными.
   Озадаченные прохожие возмущенно опускают взгляды ниц в надежде высказать претензии ещё вчера такому белому, рассыпчатому и пушистому снегу, но с изумлением восклицают: "А где же...?" А был ли...?
   Был. И теперь прямо на глазах у изумленных прохожих, под их измученной соляными растворами обувью, хитрый снег ловко уходит от ответственности, растекаясь жидко - бурой массой по тротуарам и газонам суетливой столицы.
   Вода везде. На асфальте, в сапогах и ботинках, на стенах, на автомобилях, на крышах, в воздухе, и даже в метро. Вода везде, она - сама по себе, она не подвластна нашим желаниям и чаяниям, она не подвластна даже великим и ужасным служителям культа коммунального хозяйства. Она правдиво и беззастенчиво обнажает все то, чего до срока видеть было не дано: горы мусора, разнообразные обертки, пачки из-под сигарет, окурки, ржавый хлам, продукты собачьей жизнедеятельности...
   И вот уж доверчивые горожане спешат из города вон, в том числе и на вокзалы столицы, что бы укрыться от этого безобразия на лоне природы, там - где, по их мнению, мусора быть никак не должно, там, где вот-вот появятся и расцветут нежные и удивительные цветы, именуемые в народе подснежниками. Милиция тоже готовится к сбору подснежников только "подснежники" у них свои....
  
   На вокзале суета и давка, но Сашку это обстоятельство мало волнует. Сашка сейчас на небе!
   И ни на каком-то там мифическом, а на самом настоящем. Ее не смущает разношерстная публика, она, улыбаясь, выходит на перрон и, шлепая по лужам потрескавшимися от сильных февральских морозов зимними ботинками на рифленой подошве, без суеверия смело ступает на платформу под номером тринадцать, где уже ждет своих пассажиров до боли знакомая электричка.
   Следом, в небрежно распахнутой шубе, поедая на ходу сто двадцать восьмой бутерброд, устало бредет ее подружка - Ирка Нечаева. Ирка голодна и расстроена, она совсем не на небе - она на земле. В душе Ирка жутко сожалеет о том, что связалась с Сашкой. Жалеет, что уже пол года не может нормально выспаться по воскресеньям, рано утром отправляясь на подготовительные курсы в Московский Государственный Университет. Она возмущена тем, что приходится сидеть и скучать, на этих дурацких занятиях без пищи и воды в огромной "продуваемой всеми ветрами" лекционной аудитории, а потом снова тащиться вслед за Сашкой в ещё более дурацкий планетарий. Ирка совсем не разделяет Сашкиного фанатизма и любви к астрономии, хоть и прекрасно осознает, что поучиться в престижном столичном вузе было бы очень даже не плохо: цивилизация, театры, модные мальчики.... Но! Причем здесь планетарий? Зачем тратить деньги, которые можно было бы употребить с большей пользой? Например, на пирожки с мясом, или на шикарное московское мороженое! Зачем тратить время на нудные лекции по математике, а потом таращить слипающиеся глаза в беспросветно черное искусственное небо? Зачем? Ирке непонятно восхищение подруги от медленно затухающего "закатного" потолка, постепенно превращающегося в полное тайн и загадок звездное скопление. Ей невдомек, что каждый раз, когда Сашка вновь и вновь переживает это действо, внутри у нее все холодеет и напрягается, по телу приятной волной пробегают мурашки, а душа переполняется торжеством и счастьем. Даже по прошествии времени, восторженные чувства не оставляют девушку. Вот и электропоезд тронулся, судя по тому, что оставшиеся на платформе граждане побежали, точно при обратной перемотке кинопленки, спиной вперед, а перед глазами все мелькают и мелькают обрывки прекрасного весеннего неба, усыпанного разноцветными точками таинственных звезд.
   Сашка тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение, осмотрелась. Девушкам повезло, им попался теплый вагон. Пассажиры быстро угомонились: кто уставился в окно, кто поспешил вздремнуть, надеясь таким образом сократить долгую дорогу. Сашка тоже повернулась к окну. Смотрела сквозь грязное стекло и ничего не видела, не замечая пролетавших мимо пейзажей, не обращая внимания на нескончаемое обжорство подруги, которая, облизываясь и пуская слюну, достала из своих тайников очередной бутерброд и аппетитно принялась жевать его. Тяга подружки к пище насущной в совокупности с ее хрупким телосложением, давно стала предметом шуток в их компании, а потому не вызывала особенных эмоций.
   Неожиданно всеобщее спокойствие разорвал хлопок тамбурной двери и громкий поставленный голос возвестил:
  -- Покупайте свежий номер газеты "Московский Комсомолец"! Свежий номер, низкие цены! Сегодня в номере...
  -- Козел, - тихо выругалась Ирка. - Испугал. Я аж подавилась.
   Сашка не возражала: козел так козел. Ей свежий номер газеты был ни к чему, в ее сумочке лежала только что купленная, священная брошюра с новыми научными данными о космических черных дырах.
   Единственным, в их небольшом "купе", кого заинтересовала газета, оказался молодой, улыбчивый парнишка которого Сашка мысленно окрестила "Ёксель-Дрыкселем". Уж очень часто он употреблял это забавное и непонятное словосочетание в разговоре.
   Парень постоянно кивал головой, подмигивал то одной девушке, то другой, хитро улыбался, явно пытаясь привлечь к себе внимание. Сашка улыбнулась в ответ, Ирка безучастно жевала. Ободренный Сашкиной улыбкой молодой человек раскрыл купленную газету, и принялся читать вслух заметку об удивительно способном мальчике - экстрасенсе, который в свои неполные семь лет читает по-французски, пишет по-английски, думает на хинди, лечит взглядом болезни, а за дополнительную плату обучает игре на фортепиано по фотографии.
   Ирка критически осмотрела веснушчатую, хитрую физиономию нового знакомого, рыжие кудрявившиеся волосы, узкие бесцветные глазки со светлыми, почти невидимыми ресницами, простоватую немодную одежду и, улучшив момент, одними губами прошептала Сашке:
  -- Чмо! - всем своим видом давая понять, что данный субъект им обоим ни при каких обстоятельствах интересен, быть не может. Ирка отвернулась к окну и притворилась спящей.
   Сашка так не могла! Ей неудобно выказывать пренебрежение человеку, который в сущности ничего дурного не делал, а как бы даже и наоборот, всячески пытался скрасить им дорогу. Сашка не выглядела на свои шестнадцать с гаком. В сущности, так..., полу - ребенок, а потому вниманием людей противоположного пола избалована не была. Это внимание ей сейчас очень даже льстило....
   Пейзажи со столичными многоэтажками закончились. За окном замелькало одноэтажное Подмосковье, демонстрируя, точно на показ, черноту проталин полей, разбавляя ее кажущейся белизной перелесков. Нет! Все-таки в однообразии тоже есть своя красота. Сашка, невольно залюбовавшись родными пейзажами, задумалась, и тут снова с грохотом растворилась тамбурная дверь и другой, теперь уже жалостливо - зовущий голос заблеял:
  -- Покупайте газету "Московский Комсомолец". Сегодня в номере.... Покупайте!... Ну что же вы?!
   Последнее было сказано с таким надрывом, с такой слезой в голосе, что невольно привлекло всеобщее внимание. Проснулись даже те граждане, которым посчастливилось забыться в тревожном железнодорожном сне.
   Сашка, как и все, повернула голову на шум. В проходе стоял толстый, растрепанный дядечка, с кипой газет в руках, одет он был в засаленную кожаную куртку неопределенного цвета, воротник которой смешно оттопырился, словно хозяина её долго таскали по вагонам за шкирку точно нашкодившего неразумного щенка. Толстые слюнявые губы продавца шевелились как две огромные улитки, распухшие бесформенные веки то и дело вздымались и опускались, вызывая иллюзию надуваемых ветром парусов.
  -- Что это у Вас такое? Позвольте? Где вы взяли газету? - толстяк - распространитель попытался вырвать из рук читающего мужчины печатный листок.
  -- С ума сошел что ли...? - изумился мужчина, отодвигая газету в сторону, подальше от пухлых шаловливых ручонок. - Где взял?! Где взял?! Купил! Пять минут назад точно такой же горлопан продавал. Кстати! Дешевле в два раза....
   Толстяка - распространителя от услышанного аж передернуло: скрючило, распрямило и подбросило вверх.
  -- Худой!? Лицо в прыщах? В черной куртке?
  -- Товарищи! Сограждане! Господа! - продавец с пафосом вытянул свободную от газет руку, мгновенно превращаясь в пламенного трибуна. - Будьте бдительны! Не покупайте газеты у этих проходимцев. Это наши конкуренты! Они ведут не честную игру. Они специально занижают цену! Товарищи! Покупайте газеты только у меня! Только у меня правильные газеты!
  -- Мужик! Свали в туман, а то в оралку получишь, - мягко посоветовал выразительного вида небритый господин-товарищ расплескавшемуся трибуну
   Сограждане одобрительно захихикали. Толстый дядька попытался что- то объяснять: про коньюктуру рынка, про сложности с поставками, врагов конкурентов... потом притух, махнул рукой и обиженно засеменил по проходу в другой конец вагона, не забывая жалобно - просящим тоном предлагать "настоящую" газету ехидно улыбающимся пассажирам. Изредка, он воспроизводил пару - тройку негромких, но ядреных проклятий в адрес нечестных конкурентов, что, безусловно, веселило пассажиров еще больше.
  -- Постой отец. Продай мне газету, - задорно подмигнул Сашке Ексель-Дрыксель, пытаясь произвести на девушку впечатление.
   Сашка подумала: "Что это он подмигивает без конца? Нервный тик поразил его!"
  -- Теперь у меня будет два одинаковых номера... Жалко человека... ексиль-дрыксель!
   Продавец, споткнувшись о стоявшую в проходе сумку на колесиках, с готовностью поспешил к потенциальному покупателю: воровато спрятал в боковой карман куртки полученные деньги, выдал газету, отсчитал сдачу. Взглядом полным надежд окинул прячущую в стороны глаза окрестную публику, тяжело вздохнул и снова двинулся по проходу в свой бесконечный бизнес - тур надрывно и нудно предлагая приобретать "правильное" печатное слово.
  -- Придурок, - прошептала Ирка непонятно кого, имея в виду: продавца или нового Сашкиного знакомого. Она покрутила пальцем у виска и, отвернувшись к окну, снова демонстративно погрузилась в сон
  -- Все они жулики! - согласно закивала сидящая напротив пожилая тетечка, - Работать не хотят - газетки носят. Их бы в колхоз! Да на грядку! И откуда столько жуликов взялось?!
  -- Я вот служил на границе и у нас там был такой забавный случай, - радостно включился в занимательную дискуссию "Ексель-Дрыксель"....
  
   Пока ехали - Сашка узнала о новом знакомом очень многое. И то, что родился он в Одессе, и то, что служил в пограничных войсках, но больше всего "Ексель-Дрыксель" вешал лапшу девушке про любимого сторожевого пса "Верного" и свои геройства. Даже утомил немного.
   За разговорами дорога пролетела быстро. Подъезжая к своей остановке, парень стал настойчиво просить у девушек номер телефона или на крайний случай адресочек.
  -- Вот соберусь, ексиль-дрыксель, и обязательно загляну к вам в гости. Ждите ...
  -- От ещё! - надменно надула губки Ирка
   Парень не отставал. Ирка снова ушла в мнимый сон. Сашка так не могла. Зачем обижать хорошего человека? Она достала авторучку, листочек бумаги и аккуратным красивым подчерком записала адрес. Адрес своей учительницы по химии, живущей в доме напротив. Нельзя лишать человека надежды. Пусть навестит их пожилую, одинокую химичку, ей это будет приятно. Кстати! За этим действом можно будет с интересом понаблюдать с балкона. Должно быть, очень весело, если конечно поймать момент....
  
  -- Охота тебе выслушивать эти бредни? - Удивлялась Ирка. - Нигде он не служил, видишь ли, герой.... Все они в электричках герои. Адресочек ему дай! Ждите! Он приедет! Гоголь-моголь! Или как ты его там зовешь: "Ексиль-моксиль"?....
   Сашка улыбалась. Улыбалась от уха до уха. Жизнь была прекрасна. Сегодня отличный день. Воскресенье. Сегодня она снова видела звезды...
  
   Дверь в квартиру, почему-то, оказалась открытой. Девушка вошла, и нехорошие предчувствия тут же захлестнули волной, придавив, разрушив желание запеть с порога. В прихожей стоял чужой, незнакомый запах. У зеркала ревел Вовка. На встречу ей бросилась тетя Таня:
  -- Саша! Милая Саша! Папа умер.....
  
   Здания точно люди: одни вызывают уважение, восхищение, трепет; другие - маниакальную жалось переходящую в легкое раздражение; третьи вообще не вызывают никаких эмоций словно их нет и никогда не было.
   Особенно остро это заметно в так называемой "старой", исторической части города, где за каждым фасадом человеку с развитым воображение может привидеться - чёрте-что: деревянный чан; красные, распаренные от бесконечной стирки руки; мышиный писк; веселый смех и похотливый шепот под дребезжащие звуки патефона; стук чайных ложечек о упрятанные в массивные серебряные подстаканники, точно в раковины, стаканы; громкий срывающийся на фальцет голос: "Маша! Маша! Куда Ты задевала мои носки?"; грудной кашель больного ребенка; едкий дым церковной свечки под потемневшей от времени иконой, а следом, резкой тревожной волной, точно ветер с костровища, запах ладана: и тихое бормотание, и песня - плачь....
  
   По кривым разбитым весенней распутицей улочкам от одного дома к другому неспешно продвигался молодой человек: роста чуть выше среднего, одетый в синие потертые джинсы и простенькую, не по сезону легкую, матерчатую курточку стального цвета. Человек аккуратно ставил ноги обутые в светло-серые модные ботинки, так, чтобы не запачкать обувь продуктами весенней распутицы. Иногда он делал более широкий шаг, иногда очень узкий, иногда приходилось перепрыгивать остатки снега и лужи.
   Возможно, гордо поднятая голова, светлые вьющиеся волосы, стройная фигура вызывали бы гораздо больший интерес к его персоне у снующих мимо девиц из медицинского училища, если бы не распутица. Да если бы не круглые очки незнакомца с непроницаемо черными стеклами. Было что-то настораживающее и даже отталкивающее в этих стеклах.
   Молодой человек на юных медичек внимания не обращал, никуда не торопился. Периодически останавливался, засовывая при этом большой палец правой руки в карман куртки, распрямляя ладонь и выставив локоть в сторону, внимательно оглядывал попадавшиеся на пути разнообразные строения старинной постройки, удивленно качал головой, цокал языком. Иногда он снимал темные очки, чтобы лучше рассмотреть детали, иногда жевал во рту черный пластик душки, но по прошествии времени обязательно водружал тонкую металлическую оправу на аккуратный, слегка вздернутый вверх носик. В одном месте под его проницательным взглядом упала с лавки вышедшая подышать свежим весенним воздухом старушка.
  -- Овощ созрел, - без тени иронии констатировал факт молодой человек, помог бабушке подняться с земли и под ее жалостливые оханья и кряхтение продолжил свою познавательную экскурсию вдоль по улице.
   У рассыпающейся от времени старой церквушки, превращенной кем-то толи с дури, толи по пьяни в склад лакокрасочных материалов он задержался дольше обычного. Снова снял очки. Задумался. Обманчивый весенний ветерок излишне вольно трепал его шевелюру, на мгновение выглянуло солнышко...
  -- Товарищ! Вы, с какого бока свободны? - окликнул "задумчивого туриста" стоявший на противоположной стороне Т - образного перекрестка прохожий.
  -- Стас!
  -- Андрюха! - в тон молодому человеку отозвался прохожий, и, также как и он, в комичном приветствии широко раскинул руки в стороны.
   Молодой человек не замедлил поспешить в дружеские объятия, по пути небрежно пряча надоевшие очки в боковой карман куртки. Объятия получились крепкими. С хрустом. Хрустнула и сломалась тонкая металлическая оправа. Молодому человеку, всего на миг, показалось, что тот, кого он называл Стасом, намеренно сильно прижал к себе приятеля, но, только на миг..., и он отогнал глупую мысль как недостойную внимания.
  -- Вот так встреча, - растерянно улыбаясь, вертел он в руках теперь уже бесполезный предмет.
  -- Да уж дорогой мой! Ты куда пропал!? - Стас осторожно, но настойчиво вынул из рук приятеля сломанные очки и выбросил их в стоящую у соседнего дома урну.
   Урна того стоила: этакий черный, нагло блестящий свежим лаком пингвинчик с голубенькой грудкой и широко раскрытым клювом.
  -- Поносил - дай другому поносить, - взял Андрея под руку Стас, - Рассказывай! Как ты? Где ты? Живем в одном городе, а уж почитай больше года не видимся. Это дело следует вспрыснуть.
  -- Да я, в общем - то, не пью, - пряча взгляд в сторону, смущенно ответил Андрей.
  -- Господи! Павлов! Ты ли это? А ну-ка поворотись, рассмотрю сие творение. Да нет! Ну что вы?! Это же он! Наш добрый, старый Андрюха!
  -- Да я это! Я! И в магазинах-то ничего толкового не купишь с этой перестройкой, ускорением и Михал Сергеечем.... Да и денег...
  -- Есть тут одно местечко.
  -- Ну,...Не знаю...
  -- Пошли мой френд. Угощаю. Поддержи товарища в беде. У меня траур...
   Пока приятели пробирались по узким улочкам к площади, где наглые голуби, почувствовав весну, беззастенчиво оккупировали памятник вождю революции, всегда скрытный Стас, как ни странно, изменил своим принципам и поведал товарищу подробности личной драмы.
  -- Представляешь!? Родственники меня замучили. Тебя когда-нибудь мучили родственники?
  -- Ну,... бывало.
  -- Понимаю. Пытали огнем, мячом и...шайбой. Шучу! Мои родственники - пытают меня водными процедурами. Ты у меня дома был и помнишь, что вода у нас дозированная - как в пустыне. А все почему?
  -- Почему? - удивился сбитый с толку Андрей.
  -- Потому что за водой, нужно идти в колонку. Ту - что у соседнего дома. Помнишь? Сегодня с утра домашние кровососы насели на Стаса особенно активно: "Стас! Сходи за водой! Стас сходи..." Стас ведь не каменный, у него тоже есть сердце! К обеду Стас сдался. Взял ведро, подумал; взял ведро второе. Вышел Стасик на крыльцо..., а на улице - так хорошо! Весной пахнет! Думаю: "Что же я буду пешком тащиться? Греметь пустыми ведрами - туда, тужится с полными - обратно! А не проехать ли за водой на машине?!" Благо отец ее во дворе ремонтировал, ключи в замке зажигания торчат. Не плохая мысль?! Правда?!.... Вот и я так подумал! Кинул ведра на заднее сиденье, распахнул ворота и мигом до колонки доехал....
  -- Сам понимаешь, налить два ведра воды, для нас технарей,- дело техники. Ну, не зря же я пять лет в институте обучался?! Гораздо сложнее доставить воду до адресата, не расплескав её по пути. Ведь доставка осуществляется автотранспортом. Однако чем задача сложней - тем она что? Правильно! Интересней! Одно ведро мне удалось пристроить на коврике, рядом с пассажирским сиденьем. Остро встал вопрос, куда деть ведро второе? "Ребус!?". Стас покурил, подумал и решил: лучшего места, чем само сиденье не найти. Беда в том, что сиденье, у нашей "копейки" изношенное, наклон большой, а опорная поверхность ребристая. Тронешься резко - ведро может перевернуться. Но есть ещё смекалка в этом мощном мозговом центре! Стас снова покурил; подумал: "А не привязать ли неустойчивый сосуд к спинке сиденья?!" Пошел за веревкой в дом, а там у родственников - прямо предэкстазное состояние: "Принес?!"
   " Терпите! Будет вам счастье!"
  -- С боем отрезал от мотка бельевой веревки кусок, вернулся к машине, привязал ведро к спинке сиденья. Получилось очень даже здорово. И до такой степени мне все это понравилось, что я снова вернулся домой, отрезал ещё один кусок веревки, и привязал к сиденью второе ведро. На этом терпение родственников закончилось. Полный экстаз. Смотрю - парламентариев выслали. Жена бежит и такая она вся напряженная.... Кричит: "Стас! Ты с ума сошел? Зачем на машине...?!". А я ласково так и нежно: "Цыпа - цыц! Лучше не мешай! Створку ворот придержи, чтобы ее ветром случайно не захлопнуло, когда хозяин с добычей во двор въезжать будут!"
   Посмотрела жена на мои художества и с естественной женской вредностью качает головой:
  -- Расплескаешь!
  -- Не расплекаю!
  -- На спор? Расплескаешь!
  -- Спорим - нет!
   Ударили по рукам, сели в машину она на заднее сиденье, я - за руль. Выжимаю сцепление, врубаю заднюю, плавно трогаюсь. А по воде, только круги, ни одна капля не пролилась. Мастер...! Откуда взялся этот "Запорожец"?! До сих пор не пойму....
  -- И что? - не удержался от вопроса Андрей.
  -- Вода во все стороны. Жена визжит: "Аааа! Говорила расплескаешь!" Из "Запора" дедок взъерошенный выскочил - орет на всю улицу! На его призывный шум - папенька мой подтянулся. Разбитый бампер увидел - и давай матом крыть! Он умеет! Сам знаешь. В общем - кошмар. Еле ноги унес.... Смешно!? Да?
   В этот самый момент приятели, обойдя уже упомянутый выше памятник, вышли к дверям ресторана.
  -- Стас! Может не стоит? - с сомнением покачал головой Андрей, подсчитывая в уме предстоящие убытки, и прикидывая, сколько денег у него останется до получки после предстоящего банкета.
  -- Стоит! И не только стОит, но и... стоИт! - Во втором случае Стас изменил ударение.
   Не везет так не везет во всем. Оказалось, что сегодня оба ресторанных зала заказаны. Оставался третий, который в дневное время использовался как столовая, и в котором добыть спиртное практически невозможно.
  -- Ничего! Не теряйся в критических ситуациях! Сообразим на двоих!? - Подбодрил приятеля Стас, - ты в темпе вальса бери две порции пельменей и пару компотов. Неважно что, главное - стаканы, а я пойду с техническим персоналом пообщаюсь. Сдается мне, где-то тут обитает моя одноклассница. Эх! "Старушка дряхлая моя...!"
  
   Народу в столовой было не много, ассортимент впрочем, тоже изобилием не отличался. Оказалось, что все пельмени в городе давно поели враги, пришлось удовлетвориться двумя порциями сомнительных котлет с холодными макаронами. Не забыл Андрей и пару яблочных компотов. Хорошо еще, что проблем с хлебом не возникло, на закуску все сгодится.
   Андрей занял столик и принялся терпеливо ждать приятеля. Стас вернулся с улыбкой на устах, но по ее ядовито-скептической форме было заметно, что итогом своей миссии он удовлетворен только отчасти. В руке сиротливо покачивался треугольный бумажный пакет из-под молока.
  -- Пусто? - спросил Андрей и по большему счету не расстроился.
  -- Ещё чего! - поболтал в воздухе пакетиком Стас. Внутри с характерным звуком плескалась жидкость. - Много нацедить не удалось, и все таки - это молочко от бешенной коровки. Коньяк! Пей компот.
  -- Я бы... запивать, - растерянно посмотрел на приятеля Андрей, словно извиняясь за глупую привычку запивать бесценную жидкость компотом.
  -- Ух-ты горе мое! Если будем пить из одного стакана, заметят. Нам, конечно, все рано....
  -- Уговорил, - пришлось изменить привычкам.
   Коньяк по цвету был похож на компот. Ну, может чуть темнее. Пили маленькими порциями, стараясь растянуть удовольствие. Правда, удовольствием сам процесс пития Андрей не назвал бы. После первых пятидесяти грамм в нос ударила резкая струя, горло обожгло так, что продукт чуть не возвратился обратно.
  -- Чем ты занимаешься?! В своем институте!- Удивился Стас - О поле, поле кто тебя испортил? Или усеял? Не помню уже.... Павлов! Я тебя не узнаю. А ну-ка - рассказывай!
  -- Да что рассказывать? Сижу на ВЦ. Креплю железнодорожную мощь страны. Занимаюсь, по большей части, прочностными расчетами. Приходит человек приносит задачу, я ее программирую, ввожу в машину, выдаю результат. За два года столько нового узнал...
  -- Скольких новых ты узнал, сын мой?
  -- Что? Ах, ты про это? Да ладно тебе...
  -- Давай колись, скольких вдов ты осчастливил?!...
   Иногда хочется спрятаться от своих проблем в большой морской раковине, уткнуться носом в ее пропахший тиной витиеватый уголок и просидеть так всю жизнь, но, спустя энное количество времени, начинаешь понимать: что бы ни остаться в этом иллюзорном мире навечно нужно срочно поделиться с кем-то переживаниями и страхами. В такие моменты на роль духовника нет никого лучше, чем человек, с которым тебя связывает счастливое студенческое прошлое. Андрея прорвало. Он с упоением, иногда переходящим в легкую форму мазохизма, принялся рассказывать институтскому приятелю про "бесконечные годы тревог и мытарств": что техника в институте стара и не перспективна; что весь мир давно перешел на персоналки, и только их начальник, пофигист и зануда от рождения, тянет какую то там резиновую Зину непонятно за какие части тела; что коэффициенты для расчетов берутся с потолка....
  -- Стоп! - слегка захмелевшим голосом прервал "плачь Ярославны" Стас, - Эт конечно важно, но...! Ты давай на личное, на личное налегай...
  -- Ничего личного нет и быть не может! - с безнадежной тоской в голосе категорично выпалил Андрей. - Личное - это сказки.
  -- Как это? Колись, как ты до сих пор жив с таким поистине философским восприятием мира?!
  -- Жив? Как и прежде! Живу в трехкомнатной квартире переоборудованной институтом под общежитие. Ты же знаешь.... Кормлю клопов. Борюсь с соседями.... Один баран - весь в науке. У него режим. Приходит с работы - ложится спать. Тихий час! Иногда два, иногда все три. Часам к девяти - десяти вечера проснется, начинает готовить себе ужин. Особенно гадский гад - любит капусту тушить. Представляешь? Мой нечастный желудок, давно переварил все, что можно и даже то, что нельзя, а эта маниакальная сволочь изощренно издевается. Жарит, парит, да так - что по квартире такие запахи витают - с ума можно сойти! Как туман над Лондоном. Вот и ворочаюсь с одного голодного бока на другой до часу, а то и до двух ночи. А этот...! Пожрет - садится диссертацию писать. И пишет до утра. Слово напишет - ходит из угла в угол за стенкой, вздыхает! Так пол ночи и пролетит... словно в общественном туалете.
  -- Помню! Помню! У вас еще Гена, качок такой был...
  -- Гена? Ему бы выпить и на рыбалку. Больше этого субъекта ничего в жизни не интересует. Его сутками дома нет...
  -- Как удачно ты попал! Соседи люди занятые, площади свободные. Наверное уже, пол института перетрахал?!
  -- Не...! - вздохнул Андрей и устремил задумчивый взгляд в лепной потолок.
   Потолок был в нескольких местах покрыт тонкой сеточкой грязных разводов от весенних протечек крыши. Размышляя на тему причудливых художеств, совместно созданных великой матушкой природой и бесхозяйственностью человека, Андрей вздохнул и продолжил свой рассказ:
  -- Не получается у меня с женским полом!
  -- Как так? - хохотнул Стас. - В каком смысле?
  -- В прямом. Однажды..., зимой поддался на уговоры... Сходил на рыбалку с Генашей, на свою голову... Вернее на другую часть тела! Ну, я же не могу столько выпить...! Итог?! Отморозил себе все... Все, что висит....
   Стас засмеялся, упирая на слово "висит" и стал требовать продолжения "хохмы"
  -- Да что там... -растерялся Андрей, - Воспоминания мои о том кошмаре носят достаточно отрывочный характер! Помню: зуд и жжение во всем теле когда тело стало от холода отходить. Вечером ужасная головная боль и слабость, кошмар, потом редкие вспышки дневного света, Помню: очень хотелось пить, потом какие то люди пришли, белый халат, машина скорой помощи, больница. Итог - двухстороннее воспаление легких с букетом осложнений. Месяц провалялся в больнице, потом ещё месяц таскался по разнообразным врачам в поликлинику.
  -- Так вот куда неожиданно пропал мой боевой товарищ?! Мне друг не пишет, не звонит. Я весь извелся.
   Андрею показалось сказанное Стасом не искренним. Было огромное желание возмутиться и надув губы обиженно бросить: "Почему же ты так и не нашел времени чтобы посетить больного друга?!", но поостыв немного, он решил - такое поведение будет сильно смахивать на каприз маленького ребенка и промолчал.
  -- Ну!? - поднял стакан с остатками коньяка Стас, - Хорошо да мало?! За тебя дорогой! За твое богатырское здоровье! Ха-ха-ха! Отморозил! Надо же!... Давай вон тех баб снимем! Забуримся в общагу...! Уверяю тебя! Вся отморозка пройдет! Как рукой...
   Стас кивнул глазами на неспешно жующих холодные макароны "девиц" из клуба кому за сорок и засмеялся.
  -- Да в том-то и беда! Стас!... Дела мои совсем хре-но-вые..., -не обращая внимания на шутливый тон предложения, нервно зашептал Андрей. - Не пройдет! Не могу я!
  -- Я "замужний" человек - могу! А он не может!? Что? Совсем - совсем?
  -- Выпить бы ещё! Понимаешь Стас?! - опустив взгляд в пол смутился Андрей, - Не могу я с бабами.... Совсем-совсем...!
  -- Импотент что ли?
  -- Полный...
  -- Не.... Не понимаю! А врачи что говорят?
  -- Да не удобно ... спрашивать. Выпить бы!
  -- Стоп! Понял! Будем лечить! Мы должны...! Мы просто обязаны вернуть обществу нормального, здорового производителя! Бу-гагага!
   Однако, пустой пакет из под молока делиться живительной влагой с приятелями больше не захотел. Он только хрюкал, издавал свистящие звуки и морщился, словно высохшее от долгого лежания на солнце яблоко.
  -- Приехали! - печально констатировал факт Стас
  -- Пойдем домой? - принялся собирать тарелки и стаканы грустный Андрей. - Мы с тобой итак засиделись. Вон уборщица недвусмысленно косится...
   Приятели отнесли грязную посуду на столик, над которым красовался самодельный плакат с классической столовской надписью: "Помоги немного нам, убери посуду сам" и двинулись к выходу. В этот момент в вестибюле послышался грохот, шарканье ног и приглушенные разговоры.
   Едва приятели вышли из столовой, как оказались в самой гуще новых посетителей. По одежде, по хмурым печальным взглядам, по темным платкам, покрывавшим головы женщин, можно было сообразить: люди только прибыли с похорон. Теперь приятелям стало понятно, каким мероприятием был занят один из залов ресторана. Он был арендован под поминки. Граждане раздевались в холле, сдавали верхнюю одежду в гардероб и поднимались по пологим ступенькам ресторанной лестницы на второй этаж. Туда где как раз и находились "золотой" и "серебряный" залы.
   В глазах Стаса мелькнула сумасшедшая мысль. Перехватив этот полный озорного безумства взгляд, Андрей понял все без слов:
  -- Нет! Не стоит! Неудобно это! Стыдно. Мы здесь никого не знаем...- зашептал он в самое ухо приятелю.
  -- Не дрейф. То-то и оно. Здесь половина не знает друг друга, а вторая половина не знает кто такой... или такая покойник. Пристойно помянуть усопшего - дело святое. За мной отмороженный.
   Андрей и сам не понял: почему в тот момент он подчинился приятелю? Почему не вернулся в гардероб за вещами? Почему не отправился домой? Он точно под гипнозом потянулся вверх по лестнице, стараясь не отстать от Стаса.
   В "золотом" зале, название и обстановка которого явно не соответствовали глубине и трагизму мероприятия, столы были сдвинуты в один ряд, так что получался длинный сплошной стол протянувшийся от входа до маленькой сцены в глубине которой виднелись зачехленные барабаны и электромузыкальный инструмент.
   Народу на поминках собралось много. Ребята пристроились с краю, у дверей, рядом с пропитанным табаком и алкоголем пролетариатом. В сущности, как и предполагал Стас никто их не одернул, никто не спросил: кто они такие и за чем пожаловали на столь специфическое мероприятие. И все же Андрей чувствовал себя очень неудобно, точно он явился на страшный суд, а грехи его тяжкие пудовыми гирями повисли на шее.
   Когда все расселись и выпили, а церемония пошла своим чередом, стало ясно - поминали какого-то бедолагу, Николая Петровича. Много говорилось о том, как он любил свой завод, любил свой цех, и что без него все вокруг осиротеет и промышленность в стране остановится. В принципе - как обычно. Стас периодически шепотом пытался вставлять лукавые комментарии, а Андрей упрямо рассматривал задники своих ботинок или, в лучшем случае, ногти на пальцах рук.
   Жалобно и грустно, так что мороз пошел по коже, запели на другом конце стола женщины.
  -- Не нравится мне тут. Скучно. Я бы даже сказал - трагично! - в очередной раз, разливая водку по стаканам, резюмировал ситуацию Стас. - Давай позаимствуем бутылочку и пойдем отсюда. Свой долг перед покойным мы уже исполнили...
  -- Нет! - В Андрее взыграл дух противоречий, - Ничего мы со стола заимствовать не будем! Давай по тихо...
   На полуслове он осекся. Впервые поднял глаза, посмотрел на другой конец стола.
  -- Куда смотришь? На кого глаз положил? - нетерпеливо дергал приятеля за рукав свитера любопытный Стас, - А эта! С косой! Это дочь покойного. Сашунька...
  -- Откуда ты знаешь?!
  -- Тихо! Не шуми! Пока некоторые под столом обмороженные яйца разглядывали, Стас не дремал. Ты Павлов - серьезно? Она хоть и ничего, но еще малолетка. Впрочем...
  -- Какие у нее глаза. Сколько в них тоски....
  -- Знаешь что?! Пошли отсюда или ты на детей кидаться начнешь. А еще прибедняется...
  -- Тебе не понять!
  -- Соседи курить собираются и мы с ними под шумок. Смываемся.
   В коридоре Стас, точно фокусник, вытащил из-под полы початую, но почти полную бутылку водки. Когда он успел прихватить ее со стола? От неожиданности Андрей замер на месте. Слышно было, как гремели вилками о тарелки в соседнем, "Серебряном" зале, у дверей которого приятели остановились.
  -- Живем! - радостно поднял большой палец вверх Стас.
  -- Зачем?! Не буду ее пить!
  -- Павлов не зли меня! Будешь!
   Однако, сколько Стас не уговаривал приятеля, тот уперся точно осел и стоял на своем:
  -- Не хочу! Не буду!
  -- Господи! Почему на моем жизненном пути сплошь и рядом попадаются одни упрямые ингибиторы?!! - закатил вверх глаза Стас. - Ты пойми, глупый, все оплачивает завод, а не эта грусноглазая дочка покойного...! Царство ему небесное... Что теперь делать? По домам расходиться?! Ну, уж нет! Давай посмотрим. Может тут мероприятие повеселее? Свадьба к примеру...
   Стас быстро произвел манипуляции с обмякшим от приличной дозы алкоголя телом товарища, да так ловко, что Андрей даже и не понял, каким образом он оказался внутри "серебряного" зала.
   Теперь ему на собственном опыте предстояло убедиться, что учение Маркса хотя бы частично, но все-таки верно. Помните про историю, которая повторяется дважды? Первый раз в виде трагедии, а второй в виде фарса. Не такой уж и глупый был этот бородатый парень Маркс! Он словно предвидел, что с одних поминок человек запросто может попасть на другие. Для этого достаточно просто иметь заводного приятеля.
   "Серебряный" зал был меньше "Золотого", столы здесь стояли буквой П, а атмосфера судя по первым ощущениям была не такая трагическая и подавленная как на аналогичном мероприятии в зале соседнем. Тем ни менее, когда на приятелей уставилось три десятка вопрошающих глаз, Андрей растерялся. После не продолжительной паузы - с трагической миной на лице в дело вступил Стас.
  -- Мир вам, - почему-то в духе классических католических священников начал он свою речь. - Мы зашли с соседних похоронов..., похорон, - Стас сделал неопределенное движение рукой в бесконечность, той рукой, что сжимала злосчастную бутылку водки, - От имени... и по поручению ...мы хотим засвидетельствовать вам свою скорбь и разделить вашу..., так сказать, боль.... Сегодня очень тяжело: и нам и вам..., потому что все мы понесли невосполнимую утрату. От нас ушел хороший товарищ, можно сказать - настоящий человек! Наставник молодежи, честный гражданин, передовик производства, активный строитель коммунистического общества, прекрасный семьянин - Николай Петрович. У вас тоже горе..., и в этот трудный час, как никто другой, мы понимаем всю боль утраты, родных и близких и хотим поддержать.... Разрешите выразить вам искренние соболезнования.... Помним...! Любим...! Скорбим...!
   Стас замолчал, видимо соображая, что ещё можно наплести, но, как ни странно, говорить больше ничего не пришлось. Навстречу приятелям поднялась от стола женщина, одетая в темный отнюдь не дешевый костюм классического покроя. Голова женщины была покрыта черной шифоновой косынкой. На первый взгляд ее возраст приближался к пятидесяти. Ласковые, чуть печальные глаза располагали и завораживали точно омут. Жил в этих глазах небольшой бесенок. Ой, жил! Андрей сразу успокоился, понял - все будет в порядке. Так и вышло, женщина отнеслась к незваным гостям "с теплотой и любовью". "Наверное, вдова" - подумалось Андрею, и тут же вдогон промелькнуло: - "Веселая вдова!". Несмотря на трагичность ситуации, она улыбнулась. Не губами - глазами. Ребят снова усадили на край стола, подали чистые столовые предметы и поручили заботу о них приятной молодой особе.
   Стас с ходу, так как умел делать только он, сбросив с лица трагическую маску, не преминул наговорить девушке кучу комплиментов. Не откладывая дело в долгий ящик, познакомились: оказалось, что их симпатичную опекуншу зовут Марина.
   Выпили за упокой души новопреставленных. Сразу за двоих. В комплекте. А дальше, на удивление, народ за столом включился в обычную, дружескую беседу, словно и не поминки это были вовсе, а так, встретились в тесном кругу сослуживцы с целью отдохновения и увеселительного времяпрепровождения.
   Ребята переглянулись. Взгляды их, не сговариваясь, обратились к девушке. Свой рассказ Марина начала шепотом, но поскольку общий гул все усиливался, то тут, то там за столом стали раздаваться смешки, а сосед справа вообще принялся рассказывать полненькой пышногрудой брюнетке анекдоты, Марина перешла на обычный тембр голоса.
   Итак, приятели попали на поминки некоего Евгения Ивановича Колоды. Евгений Иванович стойко служил в чине начальника толи отдела толи подотдела одной хитрой конторы, деятельность которой простиралась на область архитектуры и градостроительства. Служащие данной конторы как раз и составляли основной костяк данного мероприятия, в частности Марина работала в бухгалтерии.
   Последние пару лет Евгения Иванович проживал гордым, одиноким орлом в собственном доме на окраине города. Родители покойного уже достаточно давно проторили дорогу в мир иной, братьев и сестер у него никогда не было, а семейная жизнь Колоды как-то не складывалась.
   Данное обстоятельство Марина объясняла здоровой долей эгоизма присутствовавшей от рождения у ныне покойного, а также особенной, можно сказать трепетной, тягой его к женскому полу. Стоило на горизонте замелькать симпатичным ножкам или выдающемуся бюсту как Евгений сходил с ума! Ну, а если над этими эффектными частями женского тела имелась ещё и симпатичная головка, его тут же начинало пробивать и плющить на стихи. И ведь какие стихи писал! Классики завидовали!
   Большинство связей Колоды так и оставались на уровне "разработки", но некоторое количество благополучно завершалось счастливыми, хоть и краткосрочными браками. В частности первая и предпоследняя жены покойного присутствовали сегодня на процедуре поминания, поскольку работали в той же организации что и он. Именно одна из них определила ребят за стол. Андрей тут же подумал: судя по возрасту, должно быть, первая. И не ошибся. Были у Евгения Ивановича и дети, но поскольку он терял к ним интерес сразу по завершении небезызвестного для большинства читателей процесса,... дети в общей массе своей платили ему тем же. Итак, усопший на момент кончины жил не тужил в гордом одиночестве, и страдать по этому поводу категорически отказывался. Был он человеком отнюдь не старым, жизнелюбивым: уважал хорошее вино, качественную кухню, здоровый образ жизни. Не курил, любил постучать теннисной ракеткой, призадуматься над шахматной партией, но более всего предпочитал йогу.
  -- Так с какого же перепугу он... окочурился? - в нетерпении громче обычного вскрикнул Стас, прерывая рассказчицу.
  -- Стас...- попытался сгладить грубость приятеля Андрей и тревожно огляделся по сторонам, однако, никого из сидящих поблизости граждан реплика Стаса не тронула за живое. Все были заняты исключительно беседами по интересам.
  -- Судьба! - В первый раз за вечер мило улыбнулась Марина. И тут Андрею показалось, что улыбнулась она только ему. Наверное, так оно и было. Для себя из двух новых знакомых Марина однозначно выделила Андрея. Стас ей не очень понравился. Он ей показался излишне развязным. Хамоватым.
  -- Представляете? Это судьба. Евгений Иванович погиб очень странно, даже можно сказать - мистически. Я уже говорила, что живет он в частном доме, на окраине города.... Ой! Извините! Конечно же - жил! Никак не могу привыкнуть, что его больше нет с нами. Так вот, домой с работы он обычно любил ходить пешком. С неделю назад Евгений Иванович пожаловался, что из-за распутицы не может совершать свои ежевечерние моционы. Там..., по пути, есть один участок, где трасса делает поворот, огибая овраг, тротуаров нет, а по обочине весной разливается большая лужа. В тот трагический день - выглянуло солнышко, немного подсохло. Помню вечером, я встретила его в коридоре, он был такой радостный, стихи читал, он любил остановить женщину в коридоре и читать ей стихи. Просто так.... Прощаясь, Евгений Иванович сказал: "А у меня сегодня праздник! Иду пешком. Не желаете ли Мариночка составить компанию?"". Все смеялся... И надо же было такому случиться, что именно в тот вечер, в том месте, где овраг..., водитель фургона не справился с управлением, врезался в столб, столб упал и попал прямо на голову Евгению Ивановичу. Мистика! Правда?
  -- Да уж гы -гы - гы - точно молодой жеребец заржал Стас, но снова никто не обратил внимания на его вольности. Компания дошла до кондиции, и казалось, вот-вот готова весело переключиться на хоровое пение.
  -- Товарищи я предлагаю пойти и выразить соболезнования от ваших похорон - нашим похоронам! - хватая со стола полную бутылку водки, пьяно осклабился Стас.
   В ответ послышалось одобрительное гудение. Хорошо, что нашлись трезвые головы и свернули мероприятие. В суматохе даже те, кто было согласился вслед за Стасом "пойти и выразить", стали собираться по домам.
  -- Хватай ее, - больно ткнул Андрея в бок кулаком Стас и кивнул в сторону Марины, а сам спрятал бутылку водки в карман пиджака. - Водка понравилась мне. А ты понравился Маришке.
  -- Да ну тебя, - огрызнулся Андрей.
  -- Поверь старому морскому волку!
   Вокруг, слезно прощаясь, гремя стульями, группировался в кучки народ. Андрей вынырнул из зала в числе первых. Что-то непонятно-тревожное и вместе с тем сладостное тянуло его назад, в "Золотой" зал. Туда, откуда они начали свое позорное путешествие в мир теней. Он вышел в коридор, миновал лестничный проход, остановился у массивной дубовой двери, мгновение постоял в нерешительности, словно прислушиваясь к чему-то происходящему внутри, и плавно потянул на себя позолоченную ручку.
   За исключением пары официанток - зал был пуст, он готовился к обычному, вечернему режиму работы.
   Мимо по лестнице, с шутками и подколками обычными в спитом коллективе, спускались беззаботные "архитекторы" и "градостроители". Пораженный происходящим Андрей стоял как истукан и упрямо смотрел вдаль, поверх голов, на покрытую фигурной штукатуркой стену:
  -- Ах, не ужели им постыл, тот, кто от жизни уж остыл? - Задумчиво произнес он.
  -- А знаете? - Неожиданно, из-за плеча, раздался знакомый голос. - Знаете!? Я бы тоже не возражала.... Пусть на моих поминках люди больше вселяться, чем плачут.
   Молодой человек вздрогнул, повернулся на голос.
  -- Вам, в какую сторону? - доверчиво и мило улыбнулась ему Марина...
  
   Козлов посмотрел в пространство, сладко потянулся, почесал лысеющий затылок и зевнул. Потом он словно завороженный уставился на часы, грустно покачал головой и, наконец, перевел взгляд на оконное стекло. По стеклу ползла муха.
   "Надо же, - с хрустом в мозгу подумал Козлов, - Животное пробудилось ото сна! Скоро лето!" Муха никакого внимания на философствующего индивидуума не обратила и лениво поползла дальше, по своим делам. Козлов не вставая со стула, следил за ее движением. Скрипнула дверь. Напуганный тем, что его могут застать за столь неблаговидным занятием, Козлов постарался "изобразить умное лицо", уставившись в разбросанные по столу бумаги.
   Бумаги читаться не хотели, осоловевшие глаза, уставшие от обилия размазанного по полированной поверхности белого цвета, стали предательски закрываться сами собой. Хорошо хоть тревога оказалась ложной. Чтобы не уснуть окончательно, Козлов решил сделать гимнастику для ума. Он снова подумал.
   Ободренный тем обстоятельством, что думать хоть и со скрипом, но все-таки удается, он подумал ещё, а потом и ещё раз. Наконец, мысли сплелись в более-менее разумную сентенцию: "Советская наука -великая вещь!"
   Козлов зевнул. Думать - было здорово! Попробовать что ли ещё? А запросто: "Наука - может все! Буквально все! А как прекрасен человек в науке. Он может совершать открытия, может заглядывать в будущее, может пронзить мыслью космос!" Проснувшаяся от таких громких раздумий вторая половина Козловского мозга услужливо добавила: "Ага! А может не делать ни хрена и при этом быть начальником ВЦ научно исследовательского института!" Возмутиться вопиющим поведением своей второй, естественно не самой лучшей половины, Козлов не успел. Резко зазвонил телефон.
  -- ЁПРэСТ! - Выругался разом пробудившийся ото сна начальник ВЦ, - Какой гад подкручивает колесико на максимум.
  -- Ало! - отработанным грудным баритоном успокоил трубку Козлов, но по лицу его гуляли необузданные эмоции, - Кого?... Павлова? Павлов сгорел!... Как сгорел?! А как горят?! На работе сгорел.... Шучу! Сейчас!... Секундочку! Он у меня систему генерирует на эСМке... Павлов! Павлов!
   Андрей явился не сразу. Он был явно не в лучшем расположении духа. С порога забурчал:
  -- Вот! Весь мир на персоналки перешел! Одни мы как дураки на этом старье работаем. Я тут читал: фирма IBM анонсирует...
  -- Да плевал я на твое ЕБеэМ. Трубу возьми.
  -- Ало, - перенося свою печаль на телефонную трубку, вздохнул Андрей.
  -- Да что ж вы все на микрофон плюете!? Трубка чай казенная, - для порядка выругался начальник и не в силах смотреть на такие безобразия вышел в коридор покурить.
   Звонил Стас.
  -- Вячеславович! Привет! Как сам?.... А у самого?... Тоже ничего?! Ты в субботу, что делаешь?
  -- Да я собирался,... вернее мы собирались...
  -- Ну и славненько. Слушай, Вячеславович ты мне на субботу нужен. Мы с папенькой задумали крышу гаража битумом залить, и очень хотели, чтоб ты помог старому другу!
  -- Вообще то... Ладно! Во сколько?
  -- Андрюш часикам к девяти подгребай. Лады?
  -- Угу
  -- Как дела на личном фронте? Как у вас с Маришкой?
  -- Да вроде ничего, - замялся Андрей и вдруг выпалил, - Стас! По-моему я женюсь!
   Трубка на той стороне на мгновение притихла, а потом в ней раздались непонятные хрюканья. Дождавшись, когда хрюканья утихнут, Андрей обиженно пробурчал:
  -- А что такого? Зря я тебе сказал....
  -- Да не суетись ты. Нельзя так сразу и по голове. Ты знаешь - я рад! Искренне рад! Мой товарищ нашел свою судьбу...так сказать. А вообще - ты сверх-скоростник Павлов. Но я все равно рад. Значит у тебя все в порядке?
  -- Нормально
  -- И со здоровьем наладилось? - Снова хрюканья, - Расскажи, как там у вас было?... Ты ей вдул? Бродяга!
  -- Да!... Нет! С этим делом все по-прежнему... проблемы. Хожу на процедуры, - Андрей хотел скрыть расстройство, но не смог.
  -- Так вы что и не пробовали даже?
  -- Почему не пробовали? - ещё больше обиделась Андрей, и вздохнул, - Попробовали. Не получилось... пока.
  -- И она согласилась? В смысле замуж.... Ну, вы ребята даете. Ладно! Поздравляю. Бывай. В субботу увидимся - поговорим.
  -- Стас! Стас!
  -- Чо...?
  -- Ты помнишь ту девчонку на поминках?... С косой. Ту, о которой ты сказал, мол, молодая, то - се...
  -- Ну.
  -- Случайно не знаешь? Откуда она...? Где живет?
  -- Где- то в центре. Тебе зачем?
  -- Да так. Поискать ее хочу. Правда, я ее помню смутно.... Помню ее глаза, ах какие глаза! Знаешь, они мне снятся. А ещё помню - косу, по такой шикарной косе, я думаю, найти ее будет не сложно. Знать бы хоть примерно где она живет. Хотя бы район...
  -- Павлов! Ты женишься - вот и женись. А вообще - тебе лечится нужно. Все! До субботы.
  
   Пора, когда весна переходит в лето зыбка и незаметна. Кажется, вот он вечер только что шумел у ног бесконечным и беспечным ветром, кажется, он ещё здесь и никуда не собирается удаляться, а россыпь чуть заметных огоньков над головой это вовсе не звезды, слишком эфемерны и зыбки их видения. И все-таки вечер уходит. Плавно и незаметно растворяется в вечности вслед за оступившимся в небытие днем.
   Екатерина глубоко вдохнула воздух, стараясь, снова и снова, ухватить чутким носом новый ароматы запахов, вдохнула ещё раз и тихо прикрыла створку кухонного окна. Вечер плавно переходящий в новую летнюю ночь никак не хотел отпускать от себя: глаза, чувства, разум. В комнате послышалась возня, возмущенное восклицание дочкиной подружки Светы, писк сына Вовки и дружный смех. Катя невольно улыбнулась. Жизнь налаживается. Сзади незаметно подошла дочь, нежно обняла мать за плечи, уткнулась носом в родное плечо и уютно засопела.
  -- Кушать хочешь? Мое солнышко..., - не поворачивая головы, спросила у дочери Катя.
  -- Я - как ты мам...
  -- Мне нужно с тобой поговорить Сашенька... Одуванчик мой нежный.
  -- Нам без папы трудно? Да?
  -- Да моя веточка.
  -- Я знаю, о чем ты хочешь говорить со мной мама. Я все знаю.... Нам трудно без папы. Денег не хватает.... А ведь у нас с тобой Вовка..... Знаешь, мне что-то расхотелось поступать в МГУ....
  -- Ну, уж?! Так и расхотелось?
  -- Да! Я пойду работать. На завод. Как папа. А учиться поступлю на заочное или вечернее... в наш политехнический.
  -- Учиться на вечернем отделении очень трудно....
  -- Многие учатся и ничего. Живы.
  -- Ладно! Свете пора домой. Вовку нужно укладывать спать. Утро вечера мудренее....
   Мать повернулась к дочери:
  -- Господи! Саша! Что ты с собой сделала?! Где твоя коса?!!
  -- Мне ее Света остригла. Знаешь.... Надоело заплетать и все такое..., да и папе она не нравилась....
  
   Часть1 "У попа была..."
   Летом звезды теплее
  
   Детство в памяти Андрея навсегда отложилось в виде быстротечных, но таких счастливых и радостных летних месяцев. Словно и не было ничего другого: ни детского садика, а потом семьи и школы, ни пионерской зорьки в одном месте. Впрочем, семья, конечно, была, но в усеченном варианте, а именно бабушка, да младший двоюродный братишка Игоряшка - москвич по призванию. Родители всегда работали, словно отпусков в те далекие времена им не давали вовсе, а если и давали, то по великому блату и только зимой. Жили в рабочем поселке: частный дом; река под боком; лес; вечно изодранные, грязные коленки и журавль колодца над крышей соседского дома...
   А ещё, с тех самых босоногих лет в памяти засела крамольная до безобразия мысль, настолько крамольная, что вслух и произнести страшно. Мальчишке казалось, что в Москве народ живет очень плохо и бедно. Не так, чтобы бедно совсем, чтобы в лохмотьях да с клюкой. Нет. Насчет одежды таких ассоциаций никогда не возникало. А вот насчет продуктов.... Тут уж увольте. Тут Андрей мог поспорить с кем угодно. Даже на кулаках, если до первой крови....
   Впоследствии Андрей, осознавая глубину своей вины, покаялся, но долго и мучительно не мог понять: что же послужило причиной столь жестокого заблуждения?
   А между тем ларчик открывался просто:
   Каждое лето Игорь приезжал из стольного города по выражению бабушки весь "синюшно недокормленный".
   Встречая на пороге дорогого "заморского" гостя, бабушка Мария Ивановна, слегка присев, ударяла длинными руками о свои пухлые колени, прикрытые одним и тем же застиранным и залатанным передником, и долго причитала на тему узников концлагерей и голодающих африканских братьев.
   По приезду Игорь, в первую неделю, ставился на усиленный откорм.
   И варился чугун картофеля, и скворчала сковорода полная тонко наструганного сала зажаренного с луком, а на закуску огурчики, помидорчики, пока ещё соленые, прошлогоднего засола, но бабушка так прекрасно умела их готовить!
   Как правило заканчивалось все печально. Рвота и понос считались нормальным явлением, так сказать, побочным эффектом. И если к концу откормочного периода братцу удавалось избежать попадания в больницу с желудочными коликами - такой сезон для него можно было назвать вполне удачным.
   Ближе к августу период "откорма" возобновлялся вновь. Впрок! Это природа и бабушка брали свое. Согласно бабушкиной теории, Игоряшка, как почувствовавший холода молодой медвежонок, должен был готовиться к очередному сезону зимней спячки, который неумолимо приближался в связи со скорым завершением "прожорливого" лета. Москва уже звала своего героя. Москва ждала его.
   Ясным, теплым утром, как раз на стыке двух последних периодов пребывания на бабушкиных харчах, ребята были раньше обычного предательски разбужены наглым солнечным зайчиком, пробивавшим себе путь сквозь неплотно закрытые шторы.
   Бабушка возилась с керогазом на летней веранде. Дощатый порожек оседлала корзина, почти доверху заполненная грибами. Старушка с утра уже успела пробежаться по лесу. Игорь любил жареные грибы до трясучки.
  -- Ого! - обрадовался он, - Сегодня много принесла! Молодец! Я вчера не наелся! Сегодня МНОГО! Сегодня бабуль мы и тебе, грибов дадим. Правда Андрюха!?
  -- Угу!
  -- Сейчас, сейчас милые мои. Вот кашка дойдет...
  -- Кашка!? - возмутился "гость". - Какая кашка?! Грибов хочу!
  -- Грибки чистить нужно, отварить, обжарить, а я только из леса вернулась, - виновато оправдывалась бабушка.
  -- Хочу грибов!
  -- Ешьте кашу, - выставила на стол горячую кастрюлю старушка, - а я скоро. Минуток через сорок грибки будут готовы. Андрюш разлей по тарелкам.
   Бабушка, подхватив ведро, трусцой побежала на колодец. Андрей покрутил головой, половника не нашел, да и лениво было искать. А рядом стоял и гундосил о несчастной, голодной доле двоюродный братец.
  -- Фиг с ним! Будем, есть по-солдатски, - решил старший
  -- Это как? - удивился младший.
  -- Прям из котелка. Бери ложку - наворачивай!
   Оба взялись за ложки: Андрей размеренно и степенно, Игорь суетливо и с опаской, что каши на всех не хватит.
  -- У! Манная! Жидкая! - разочаровано протянул он, - А мало то как...
   Ложка ворвалась в мягкое, покрытое золотистой корочкой "сердце" кастрюли, взлетела вверх к губам, и ... с грохотом отскочила в угол. Помещение разорвал нарастающий рев обиженного бегемота. Уж чего-чего, а вопить младший умел.
  -- Что случилось? - искренне удивился Андрей.
  -- Горяячааяяя, - простонал братец, громко отдуваясь. Теперь он походил на маленького дракончика
  -- Не спеши чудак! Дуть нужно.
   Но дуть не получалось никак, слишком велико было желание!
  -- Это нечестно! - сдался, наконец, Игорь - Нечестно! Ты ешь, мою долю!
  -- Хорошо, - подумав, предложил старший брат, - Давай так: Я провожу черту, прямо посередине и ем кашу только со своей половины, а ты жди, пока остынет твоя. Идет?
  -- Я буду следить.
   Слежка оказалась мучительной! Мало того, что слюни пузырились у рта бесполезной пеной, так ещё и всякие смутные сомнения одолевали душу. Андрей, тем временем, разошелся не на шутку: махнет ложкой посредине, обновит черту и черпает со своего бока, махнет, и черпает, дунет и в рот. Сомнения и подозрения материализовались в факт обмана довольно скоро, а именно в тот момент, когда ложка застучала по дну. Черта оставалась на месте, а каша, поскольку жидкая, была съедена в одно лицо до основания.
   Дракончик снова трансформировался в бегемота и его рев потряс поселок до основания. Была даже предпринята попытка физического демарша, но она оказалась подавленной в зародыше более сильным и сытым противником.
   На рев сбежались все домашние: куры, кот и, конечно же, бабушка.
  -- Ах, Андрюша, Андрюша! - всплеснула она руками, быстро разобравшись в ситуации.
   Бабушка попыталась обнять и утешить "обиженного лишенца", но тот, надув щеки, убежал в огород.
  -- Ивановна! - противно заверещал голос с улицы. - Ивановна!
   Это пришла соседка. Бабушка поспешила на зов, и как говорится "зацепилась языком". Андрей одиноко бродил по двору. Чувство вины не давало покоя, требовало искупления. Его одолевала скука. Наконец, мальчишка твердо решил помириться с братом.
  -- Может, постреляем из арбалета? - услужливо предложил Андрей, без труда отыскав лишенца в зарослях крыжовника.
  -- Не...! Неохота. Кто мою стрелу на крышу запулил?!
  -- Достроим командный пункт на свинарнике?
  -- Нет уж! Мы в прошлый раз там крышу проломили....
   По небу плавно плыли нежные и ласковые облачка, шелестели листвой бесплодные в этом году яблони, а от соседнего забора настойчиво веяло навозом. Жизнь била ключом и дело для двоих активных, отнюдь не обделенных воображением, молодых людей в том нежном возрасте, когда скука противоестественна, нашлось само собой.
   Ребята с надеждой осмотрели окрестности, взгляды, не сговариваясь, остановились на затянутом по периметру вольере, где радостно и звонко паслись молодые бройлерные курочки и петушки. Гордость отца. В этом году смертность среди цыплят оказалась как никогда низкой....
  -- Грязные! - Кратко констатировал факт Андрей.
  -- Ага! Помоем?
   Два раза предлагать не пришлось. Гревшаяся на солнце вода в ведре пришлась кстати.
  -- Приготовьте больного. Ассистент скальпель, - старший уверенно повторил фразу, услышанную в одном из кинофильмов, аккуратно закатывая рукава рубашки.
  -- Цып! Цып! Цып! Сейчас мы вас помоем. - Глядя на брата, потирал руки младший, - Кур! Кур! Курочки мои. Будете красивыми! Красивее соседских.... Правда, Андрюха?!
   Технологический процесс продумали до мелочей. Андрей медленно, крадучись заходил в вольер, напоминая нечто, среднее между рекламным агентом и колхозным забойщиком скота, ловил не понимающего своего счастья клиента, при этом клиент отчаянно сопротивлялся изо всех куриных сил. Затем следовала процедура омовения, и только после нее клиент передавался в заботливые руки младшего персонала.
   Поскольку при омовении глупые птицы лезть в ведро лапами категорически отказывались, приходилось перехватывать их за рвущиеся непонятно куда конечности и окунать головой вниз, что причиняло "банщикам" определенные трудности и сулило серьезные опасности. Главная - опасность быть оцарапанным отросшими молодыми коготками. Операцию выполняли с особой осторожностью.
   После купания младший брат бережно принимал разомлевшую тушку и тщательно с чувством, выжимал двумя руками, словно половую тряпку, благо, к тому времени сопротивления клиент уже не оказывал.
   Затем куры рядами, точно отдыхающие на южном пляже, аккуратно укладывались на солнышко для просушки....
  
   Пели птички, кружили бабочки лимонницы, за околицей настойчиво и призывно трубил бык, собирая невест на очередное совещание, ребята возвращались во двор с чувством выполненного долга.
  -- Дрюня! Шуба! Бабуля! - Резво бросился за угол дома Игорь и оттуда стал призывно махать руками и шипеть как змея, - Сейчас заметит, что у нас руки мокрые, будет ругать....
   Однако, прятаться было поздно.
  -- Ты где был? - гремя кастрюлями, окликнула внука бабушка.
  -- Журнал читал.... "Мурзилка"! - пряча за спину мокрые руки, потупил взгляд Андрей.
  -- А Игорь...? Тьфу ты! Раз -миллион твою мать! Рыжий! Куда полез?! Вот я тебя сейчас!
   На счастье в этот момент кот-разбойник отвлек внимание старушки неудачной попыткой кражи со стола терраски.
  
   Солнце перевалило за экватор небесного пути. Руки сорванцов давно высохли, были неоднократно измазаны, вытерты об штаны и рубашки, затем измазаны вновь. Ссадины перестали чесаться, и ребята благополучно забыли о "добром" деле, которое успели совершить сегодня. Соблюдая очередность, братья безуспешно пытались с расстояния нескольких метров воткнуть старенький перочинный нож в трухлявый пень, так негармонично торчащий на краю близлежащей к огородам лесополосы, когда плотный от жары сонный воздух разорвал душераздирающий крик со стороны двора:
  -- Раз миллион Вашу мать! Загубили! Всех загубили! Под корень....- Далее следовала куча не печатных эпитетов. Бабушка, конечно, могла поругаться, но чтобы так ...!
  -- Почти всех потопили! Курочек! Петушков! Где вы!? Злодеи! А, ну, выходи! Лихоимцы! Спали вас антонов огонь! Вот отец с работы вернется! Он вас поубивает! Обязательно поубивает! По три раза!
   Угроза отцом подействовала моментально....
  
   Летний вечер в рабочем поселке - это разнообразие красок и звуков. Треск ночных насекомых на минуту перекрывается шумом проходящей мимо электрички, надрывный звук доильных аппаратов, доносящийся из расположенной на другом берегу реки деревни, перемешивается с отдаленным боем ритмичной музыки танцплощадки. А краски! Какие краски! Справа небо расцвечено фонарями центральной улицы, а с лева переулок скрытно убегает в пугающую черноту. Сполохи сварочного аппарата режут горизонт на юге, север отзывается в ответ вспышками далеких молний. Смех, лай собак, мычание и возня в хлеву, и вдруг, как по команде, в один момент - тишина. Тишина и звезды. Даже из под колпака уличного фонаря жизнь улетучилась. Кажется - всё! Улица вымерла. Но - нет! Есть ещё живые на бескрайних просторах вселенной! Вон зашевелилась ветви кустарника, и четыре зорких глаза заблестели надеждой. Громкий шепот звенит над пустотой:
  -- Брр! Холодно!
  -- Жрать охота!
  -- Спит батяня! Спит, я тебе говорю. Видишь, и окно погасло. Пошли
  -- А вдруг как не спит? Страшно.
  -- Да спит! Спит! Индеец ты или нет?
  -- Чингачгук не боится белых собак. Чингачгук настоящий разведчик.
  -- Тогда иди вперед.
  -- Ну, нет! Иди сам!
  -- Бледнолицый охотник будет прикрывать тылы. Сам знаешь, враги обычно нападают сзади. Пошли Игорюнь
  -- Ладно! Только прикрывай тылы как следует мой белый брат.
   Две гибкие тени, крадучись и постоянно припадая то на одно, то на другое колено, скользнули на крыльцо. Рука взлетела вверх и застыла. Тени застыли вместе с ней. Прислушались. Затем рука упала вниз, и тени двинулись дальше.
   Входная дверь предательски скрипнула. Дом встретил разведчиков подозрительной тишиной. Первый скользнул внутрь, второй как бы случайно задержался, осматривая окрестности. В этот момент раздались два хлестких выстрела. Это отцовский ремень со свистом впился в спину авангарда. Затем секундная пауза и дикий вопль бегемота:
  -- Уйаааа!!!! Аааааа!
   Хлопнула дверь терраски. Удовлетворенный свершившимся правосудием отец отправился спать.
   Заиграла музыка на танцплощадке, ей ответил собачий перезвон, проехал запоздалый грузовик. Мир ожил....
  
   За печкой трещал сверчок, наполняя пустоту темной комнаты звездным ожиданием. Андрей смотрел сквозь потолок на воображаемые звезды и горько вздыхал. На соседней кровати, тонко всхлипывая, ворочался несчастный двоюродный братец. Андрею было жалко его, жалко непонятного сверчка, который вынужден ночь на пролет, не понятно для кого, пиликать на своей скрипочке, жалко безвременно ушедших цыплят, хотя мальчик в силу своего возраста еще не мог полностью осмыслить такого понятия как "смерть". Для него смерти не существовало. Для него не существовало ничего, с чем он ни сталкивался лично: на свете не было ни пустыни Каракумы, ни города Урюпинска, ни Северного ледовитого океана. Не было даже несчастного угнетенного негра, бесконечно эксплуатируемого на жестоких плантациях капитализма. Того самого, о котором в те далекие времена очень любили рассказывать дяди и тети по радио и телевизору. Для Андрея не существовало никого и ничего кроме поющего за печкой сверчка, всхлипывающего на соседней кровати брата, да звездного неба над невидимым в темноте ночи потолком.
   Он даже не подозревал, что в бесконечных просторах вселенной, именно в этот момент, происходят разнообразные события, многие из которых так или иначе будут связаны в дальнейшем с маленьким мечтателем....
  
  
   Рождение сверхновой
  
   Николай Петрович Одуванчиков появился на территории заводской проходной на десять минут раньше положенного срока. Такое с ним случилось впервые. В жизни он стеснялся только двух вещей: своей фамилии и отпрашиваться у начальства с работы.
  -- Как дела, Коль? - улыбнулся в порыжевшие от неумеренного потребления табака усы сосед он же по совместительству вахтер.
  -- Да пока не родила! - Прокричал привыкший к грохоту горячего цеха Николай. - Вот- вот жду первенца. Сына!
  -- Знаешь, что я тебе скажу парень?! Девка будет. Как пить дать- девка. Это тебе спесиалист говорит. Если пацан, то он живот клинышком. Понимаешь, петрушка какая? А у тебе - девка родится.
  -- Типун тебе на язык. Дед! Ты чего глупости болтаешь?! Парень и только парень.... Если вдруг родится девка, в роддоме оставлю!
  -- Ну, ну.... Самих вас ещё в роддоме... нужно того..., а оне плодятся как кролики. Раскудрит твою через коромысло! - Пожелал соседу удачи бравый вахтер.
  -- Знаешь Василич?
  -- Чо?
  -- Ты - большой Мук.
  -- Как это? - удивился дед.
   "Старый мудак", - подумал Николай и, улыбнувшись, нащупал в правом кармане пиджака набор ключей-головок без спросу позаимствованный у родного завода.
  -- Мудрец большой говорю. В смысле мудрый ты очень.
  -- С мое поживешь - поумнеешь!
  -- Пистолет на веревку привяжи, чтобы в туалете не выпал. - Душевно простился с вахтером Николай и, ещё раз ощупав коробку с ключами, вышел на улицу.
   "Своему сыну! Сашке подарю! Вот родится сын - сразу и подарю!" - решил он и зашагал в сторону дома по ночному городу.
   Издержки работы во вторую смену. Город спит, а ты его догоняешь. И лишь редкие огоньки.... Впрочем, Коле как деревенскому жителю это все очень нравилось. На ум приходили диковинные картины ночного. Когда на целой планете только ты, лошадь и звезды...
   Дома, у порога, его уже ждала суетливая тёща. Сердце сразу ушло в пятки, а в душе разгорелся радостный костер предчувствий.
  -- Что? - сорвавшимся на фальцет голосом испуганно воскликнул Николай, - Родила?
  -- Тетя Паша звонила! Она сегодня дежурная.... Звонила, говорю....
  -- Мама! Скажите прямо: родила или нет? - нетерпеливо перебил суетливую женщину зять.
  -- Дык, знамо дело. Куда ж она денется. Баба есть баба! Сроки подошли. Тетя Паша звонила....
   Окончание фразы Коля не дослушал. Он, уже неся в сторону роддома. Два квартала вниз, затем налево, мимо городского парка. У парка новоиспеченный папаша задержался, чтобы надрать цветов с клумбы.
  -- Это я Катьке! За моего сынка Сашку! Спасибо тебе родная! - рвал и приговаривал он словно оправдываясь перед невидимым садовником
   Миновав парк, Коля свернул направо, чуть не сшиб проезжавший мимо легковой автомобиль. Водитель посигналил: "Куда прешь?!".
  -- У меня сын родился! Сын! - в след габаритным огням поделился радостью Коля, перемахнул через забор и вот он уже двери роддома....
  
  -- Ты чего долбишь!? Окаянный! Рожениц разбудишь, - открыла дверь на его требовательный стук, дежурившая в ночь заспанная тетя Паша, старая подруга Колиной тещи, а возможно, даже, дальняя родственница.
  -- Теть Паша. Моя родила!? - толи спросил, толи поделился радостью Николай и стал совать цветы в лицо нянечке. - Отнеси, пожалуйста, Катьке. Катька моя родила! Представляешь?!
  -- Тихо, тихо! А то я не знаю!
  -- Как сын-то теть Паш?! Руки ноги на месте?
  -- Какой сын-то?
  -- Сашка!
  -- Какой Сашка? Дочка у тебя Коленька. Дочка! Красавица. И ручки на месте и ножки. Королева прямо.
  -- Откуда дочка? - удивился Николай - А как же Сашка?
   Цветы, небрежно брошенные на пол, смотрятся как обычный веник....
  
  -- Проснулись красавицы? Готовьтесь к водным процедурам. - Это затопала по палате нянечка.
   Катя открыла глаза. Странно, но боли в данный момент она не почувствовала. Все, что было вчера, казалось страшным сном. А сейчас, сейчас только солнце в окошке и белые стены.
   Взгляд упал на прикроватную тумбочку. Там в литровой банке стоял букетик разнокалиберных цветов наспех собранный неумелой мужской рукой. А еще... на краю тумбочки лежала небольшая, прямоугольной формы коробочка, обернутая в целлофан, а из-под нее призывно торчал кончик тетрадного листа.
   Катя протянула руку, только теперь ощутив тупую боль в нижней части туловища, развернула листок бумаги, и в тот же миг веселая улыбка поселилась на ее лице. В записке были две фразы
   "Милая это набор ключей для нашего Сашеньки. Спасибо тебе родная".
   Слово "нашего" было неаккуратно зачеркнуто, а сверху, неуклюжей рукой мужа, больше привыкшей к общению с железом, чем к перу коряво выведено "нашей".
  
  
   Порванная мечта
  
   Хорошо когда у человека есть идеалы. Нет! Это не просто хорошо! Это - превосходно! Думать не нужно. А чего думать-то? Смотри на идеал, ровняйся, бери пример. Одна беда - идеалы имеют свойство: низвергаться, развенчиваться, да просто рваться...
   Праздники - вещь замечательная. День Пионерии - не Новый Год, и все же.... Вторая половина благословенного месяца мая, светло и бережно ласкает ребят солнечными лучами. Ласкает так, чтобы не дай бог не перегреть юные, не окрепшие организмы. На улице тепло, и вместе с тем комары с мухами не досаждают. В общем - праздник. Впрочем, любая замечательная вещь замечательна лишь при условии, если вас ею не особенно напрягают.
   Подготовка к очередному дню пионерии в школе велась основательно, продуманно и в итоге обещала вылиться в грандиозное шоу, или, как говорили в те времена, в большое мероприятие.
   Что нужно чтобы мероприятие, читай шоу, удалось на славу? Ну, конечно же, хорошую песню. И не одну, а побольше, побольше!
   Коллективный разум - великая сила. В смысле придумать, на кого большое дело спихнуть. В итоге, подготовку поручили заслуженной пионерке-ветеранке Неле Михайловне. Неля Михайловна - это конечно не человек-пароход, но тоже легендарная личность. Неля Михайловна - человек-аккордеон. Музыкальный работник школы. Почти, народный артист! Да к тому же руководитель местного хора мальчиков "туберкулезников", по совместительству.
   Неля Михайловна, не смотря на свой гренадерский рост, внушительные габариты атомной подводной лодки и не слабый вес, центнера в полтора, женщина деятельная и очень активная.
   Своей активностью она моментально заполонила школу и местный народ, вздыхая, отдуваясь и охая, был вынужден читать сценарии, учить роли, готовить реквизит и костюмы. Ох, и трудная это работа, когда над душою стоят бегемоты.
   Дни наполнили бесконечные репетиции, прогоны, слезы, обиды. Все то, что является неизменным атрибутом большого дела, особенно если за него берется мастер. Школа сошла с ума, и лишь Андрей был спокоен и счастлив. Его мечта материализовалась за долго до описываемых событий и ожидаемый праздник являлся лишь очередным ее отблеском в сплошной череде унылых будней. Человек по натуре амбициозный, он гордился своей ролью пионера-барабанщика, был счастлив своим реквизитом - настоящим пионерским барабаном. А ещё...! Ещё любил, даже больше чем соседку Ксюшу Петрову, свои барабанные палочки, которыми так удобно отбивать исподтишка дробь по толстому заду одноклассника Юрика Баранова.
   Время шло, праздник приближался. Незаметно, наступило то самое "накануне", когда всё уже в кусках готово, но как оно будет выглядеть в собранном виде - никто кроме всевышнего и "старой пионерки" Нели не представляет. Да и готово ли? Думаю всевышний тех времен, в смысле дедушка Ленин, и тот до конца не был уверен. А посему нужна была генеральная репетиция. Странно, почему она так называется? Ведь мучают на ней отнюдь не генералов. Наверное, потому, что "генералы" имеют привычку слетаться на смотрины как мухи. Вот и сегодня, на прогон в школе ожидалось появление, какого то товарища не то из обкома не то из парткома. Кто их там разберет этих странных взрослых. В общем, ожидали "генерала".
   А пионерам - им что? Надо, значит: "Есть"! Всех, по этому случаю, сняли со второго урока. Якобы на пол часика. Сняли и вывели на широкий плац перед школой. Зашумел словно рассерженный улей школьный двор. Придумали тоже, полчасика. Наивные! Минут двадцать ушло на построение этой кипящей, дергающейся, разрушающей строй толпы. Потом классные руководители ещё столько же искали и выдергивали из чужих рядов своих юных заблудших овечек.
   Неля Михайловна вообразила себя быком, но даже она не могла совладать с этим стадом. К тому же, как обычно встали не так. Пришлось быстренько затеять перестроение. Данная процедура, ввиду постоянно проистекавшего Броуновского движения заняла ещё как минимум пол часа. Потом долго искали и раздавали плакаты с различными, умными девизами типа: "Пионер держит равнение на героев борьбы и труда" или "Пионер - друг пионерам и детям трудящихся всех стран". Девизы в виде картонных щитов с обернутыми в красную бумагу железными стержнями-ручками достались правофланговым. Половину щитов любопытные пионеры поломали так же просто как и равнение строя, вторую половину развернули задом наперед, чем довели Нелю Михайловну до частичной потери самого дорогого... музыкального слуха.
   Ожидаемо подоспела новая напасть: знаменосец совета дружины оказался, облит с ног до головы невесть откуда взявшейся томатной пастой и как результат: отправлен домой для приведения внешнего вида в надлежащее состояние. Какие же они не серьезные эти знаменосцы!
   Срочно была сделана замена, и после нескольких неудачных попыток знамя совета дружины с грехом пополам вынесли на середину без падений и сбоев.
   Затем действо стало разворачиваться живее, можно даже сказать "как по маслу". На бодрое приветствие: "Юные пионеры! К борьбе за дело ... будьте готовы!" послышалось браво - текучее:
  -- Всегда гав!
   Вышла юная, звенящая пионерка из седьмого "Б" и продекламировала стихи собственного сочинения. Впрочем, сути данного творения никто с первого раза не расслышал ввиду появления на авансцене большой рыжей собаки.
  -- Наше дело правое! Враг слева, - погрозил непрошеной гостье учитель физкультуры и зачем-то принялся ее ловить.
   К моменту, когда физкультурнику удалось нейтрализовать любопытное животное, а затем погасить всеобщее ликование оказалось, что стихи, собственно, уже закончились. Пришлось повторять заново.
   И тут случилось почти самое страшное..., нет, генерал ещё не приехал, просто выяснилось, что продвинутых октябрят, которых следующим номером программы должны были посвящать в пионеры, предупредить забыли, а уроки у них давно закончились.
   Поиски октябрят проходили долго и тягостно. За это время стихи успели заучить наизусть даже те отъявленные хулиганы и двоечники, на которых давно махнули рукой семья и школа. По нестройным рядам пошел тихий ропот. Время-то к обеду. Но железная Неля была непреклонна!
   Выход нашелся сам собой. Потенциальных ленинцев заменили физкультурником, и весь ритуал проутюжили от "А" до твердого знака.
   И тут по усталым, потрепанным рядам вихрем пронеслась весть: "Генерала не будет"!
   Радостный стон облегчения в момент разрушил и без того нестройные ряды. Каждый праздновал окончание репетиции по своему. Андрей ударил палочками в барабан и гордо прошествовал в сопровождении нескольких приятелей вдоль строя до угла школьного здания.
   Оказавшись за углом, они неожиданно столкнулись с веселенькой компанией старшеклассников: двоечников, курильщиков и прогульщиков. Дело в том, что именно на эту сторону здания, куда Андрей в порыве барабанного экстаза так неожиданно для себя завернул, выходили окна служебных помещений школьной столовой. Тут, не боясь быть замеченными педагогическим коллективом, любили покурить неблагонадежные элементы школьной тусовки.
  -- Тебе чего? Козел! - Просто и доходчиво спросили Андрея. - Сдерни, а то барабан на уши натянем....
  -- Вот еще! - Стараясь сохранить лицо перед одноклассниками уперся глупый барабанщик и еще сильнее ударил в свой инструмент
  -- Козел не понимает?! - грозно сплюнул на землю главный хулиган школы по кличке "Кассил". - Горыныч! Замени башку барабаном.
   Через мгновение Андрей понял, что барабаны, оказывается, тоже рвутся, только ушам при этом очень больно.
  
   Праздник состоялся! В нем участвовали другой барабан и другой барабанщик. А дело о порванном инструменте замяли. Выяснить у Андрея кто и как совершил кощунство, так и не удалось. Молчал он как партизан, в одиночестве переживая крушение мечты....
   Минуло несколько дней после описанных событий. Теплым весенним утром, когда уже не только ученики, но и весь педагогический коллектив мечтал о каникулах, Андрей пришел в школу с огромным синяком под глазом и распухшей нижней губой. Впрочем, это обстоятельство его, кажется, не смущало. Наоборот был он как ни странно доволен собой и даже весел. На все расспросы одноклассников отвечал уклончиво: "Исполнял пионерский долг. Бился со змеем!". Только никто ему не поверил, но и дразниться не стали. Подразни такого, если с ним при встрече уважительно здоровается за руку верный оруженосец самого Кассила, Горыныч. Что-то тут было не чисто, ведь известно даже детям: хулиганы "пионеров героев" не любят...
  
  
   Магнолия
  
  -- Сашка привет! - Радостно с порога прокричал отец. - Алексашка, где ты?
   Отец снял туфли, не развязывая шнурков. Просто уперся носком одной ноги в пятку и стянул. По всему было заметно - он сегодня в хорошем настроении. Из кухни на шум выглянула жена.
  -- Где моя дочь?! - обнял и поцеловал её Николай.
  -- В зале, телевизор смотрит. Как дела?
  -- Как дела?! А ну-ка свистать всех наверх! Сашка, где же ты?! Бегом ко мне ушастая Чебурашка. Сашка!?
  -- Чебуаашка смотиит мультики! - Соизволило появиться в дверях любимое создание.
  -- Коля! Не томи! Быстрее говори! Решился вопрос с командировкой?! - теребила жена за руку.
  -- Держитесь крепче за воздух.... - сделал паузу отец - Мы едем на три года в Монголию
  -- В Монголию? - Как показалось, с некоторым беспокойством переспросила жена, словно ожидала другого варианта, острова Фиджи, например. Зато дочь запрыгала точно мячик, маленький и тщедушный, но такой симпатично-желтый под цвет сарафана. Мячик в горошек
  -- Уаа! Мы едем в Магнолию! Уаа!
  -- В Монголию глупенькая, - попытался поправить её отец. Бесполезно! Дочь веселым ветерком унеслась в свою крохотную комнатку, переделанную из кладовки, и принялась настойчиво шуршать и греметь неведомыми предметами.
  -- Вещи собирает, - улыбнулся Коля.
  -- В стаане магнолий плещет моее! В стаане магнолий плещет моее,...- запела дочкиным голоском бывшая кладовка.
   И так весь вечер. Уж и мать ругалась, и Николай пытался объяснить своей "Чебурашке": что страна, в которой они временно будут жить, поскольку родителей туда посылают работать, называется Монголия; что живут там люди - монголы и есть у них этакие маленькие лошадки.... Все бесполезно. Дочь согласно кивала головой, убегала прочь, но через некоторое время возвращалась вновь, чтобы показать отцу то картинку из журнала, то собственный рисунок.
  -- Пап смотии - это Магнолия! - на картинке плескалось море, а рисунки были испещрены по-детски наивными изображениями замков упирающихся в облака шпилями башен, сказочных богатырей, неведомых зверушек, огромных деревьев и подстать им непропорциональных цветов....
   Лишь ближе к полуночи родителям удалось, успокоить неугомонного ребенка и уложить его в постель
   Они заперлись на кухне и ещё долго обсуждали перипетии предстоящей поездки. Забот хватало: вещи собери, матери объясни, да и квартиру так просто не оставишь....
   Город сладко спал, и только одно окно светилось в темноте ночи, а рядом, буквально в нескольких метрах, там, где ещё недавно была кладовка, сопело маленькое счастливое существо, и розовые облачка кружили над её светлой головкой, кружили и улетали в даль в направлении прекрасной сказочной страны.
  
   Утро свело в степи двух всадников. Розовые холмы переливались и катились душистой волной Иван-чая вслед улетающему ветру.
  -- Сан бай нуу! - важно приветствовал один другого.
  -- Сан бай нуу!
   Больше говорить вроде как было и не о чем, но в иных случаях имеет смысл молча постоять рядом. Почувствовать свободу и силу незатейливой степной красоты.
   Вдруг, что-то случилось. Что-то пронеслось по колышущейся степи, пронеслось и взлетело к небу у самого горизонта. Взлетело и рассыпалось розовыми брызгами. Заструились в лучах восходящего солнца разноцветные капли живительной влаги, зашумели морским прибоем и стали накатываться ласковыми волнами на шелковый берег, где вскинул зубцы сказочный замок.
   Удивленно захрапели низкорослые, выносливые лошадки, завертели мордами, заржали.
  -- Вода?! - удивился первый всадник.
  -- Вода, однако! - ответил второй.
  -- Не говорит так... брат
  -- Не говорить как? Брат.
  -- Не говори "однако" брат, - поправил первый
  -- Почему, ...однако?
  -- Мы же не маленький северный народ! Мы - МАГНОЛЫ!
  
  
   Судьба
  
   Хорошо когда у человека есть мечта. Нет! Это не просто хорошо! Это - прекрасно! Особенно если мечта высокая и звенящая. В этом случае можно холить и лелеять её, можно стремиться к ней по мере сил, и даже иногда достигать, если она не слишком заоблачная.
   Мечты не лопаются как мыльные пузыри и не рвутся точно барабаны. Мечта если и умирает - делает это тихо, буднично и незаметно, ибо приходит к человеку судьба, завладевая им полностью и безраздельно, то вознося, то опуская наземь. На этих горках, увы, не до мечтаний. Удержаться бы. Горки такие, сродни пытке....
   Пытки бывают разными. Например, пытка щекоткой - весело и со вкусом, или пытка насекомыми, тоже ничего - по крайней мере, маленькие, неприкаянные жучки и паучки останутся сыты. А в феодальном Китае вообще придумали потешный вид пыток. Скажите, что может быть интереснее, чем взять и покончить с собой на зло врагу? Пришел на порог его дома, обожрался немытым рисом и умер. И пусть супостата всю жизнь мучает совесть. А ведь можно ещё для всеобщего веселья устроить многократный спуск причинным местом по наклонному бревну, утыканному гвоздями....
   Абсолютно случайно и между делом Андрей "проглотил" книжицу о пытках народов мира и, подумав немного, решил, что в палачи он, пожалуй, работать не пойдет. Не понравилась ему данная специальность и все тут. Посудите сами: спецодежда вечно грязная, дышать под колпаком трудно, опять таки гаишники из-за чертова колпака на улицах не узнают, да и работу на дом брать - только родственников и близких нервировать. Вон папа каждый день полный портфель бумаг с работы приносит, а потом сидит с ними допоздна. Он у Андрея бухгалтер. Бумаги перебирать - это тебе не головы рубить! Сидит папа себе, ни кому из домашних не мешает и...пусть сидит, главное, что бы сидел дома, а не в другом месте.....
   Работать учителем в школе Андрей тоже не собирается. Где, где, а там точно одни специалисты по пыткам собраны! Скажите, ну кому в здравом уме и с добрым сердцем придет в голову поднимать детей в такую рань? А если ты сова, если читал под одеялом до часу ночи ...? Мало того, так ещё и тяжеленную сумку с учебниками в школу таскать заставляют. Впрочем, с учебой у Андрея проблем никогда не было. Все предметы давались ему легко и без скрипа, а по физике так и вообще через клетку в журнале пятерки стояли. Благо, что на первой парте сидел. Только учительница отвернется, будьте любезны, Андрей Вячеславович, получите пятерочку. Шутка.
   Но самым любимым предметом долгое время была - история. Книги о сфинксах, курганах, раскопках, пунических войнах и прочих исторических безобразиях абсолютно вытеснили прочую литературу из повседневного рациона, да так, что учителя забили тревогу. После серьезного вмешательства отца тревогу решили считать ложной, а место, на котором сидят - временно нетрудоспособным. Но любовь к предмету, открывающему путь в затянутые паутиной ворота прошлого, не умерла, а только ушла в подполье. Да и не могло быть по-другому! Мощным источником, питавшим эту любовь, была личность учительницы.
   Вера Васильевна, жгучая стройная брюнетка, фактурной наружности одним только внешним видом могла влюбить в свой предмет кого угодно. А как она одевалась! Какой удивительный шарм распространяла по классной комнате. Как чарующе звучал ее голос... Сорок пять минут урока пролетали как одно мгновение.
   Два года назад, на летних каникулах, ребята под руководством учительницы даже умудрились сходить в "настоящую" археологическую экспедицию на раскопки древних курганов. Там они познакомились с "живыми" археологами, и Андрей заболел этой романтической профессией серьезно. Решил готовиться к поступлению в исторический институт....
  
   Первый звонок в выпускном классе прошел весело и бестолково, впереди был целый учебный год, а жизнь казалась ясной и замечательной. В кабинет истории Андрей въехал на плечах одного из одноклассников, но тут же опомнился. Нельзя. Святыня!
   Он уселся за свой стол: чинно и важно, но в последний момент не удержавшись, по традиции дернул за косу соседку по парте.
  -- Павлов, твои шутки так и остались на уровне второго класса.
  -- Верочка, постоянство залог стабильности. Стабильность признак мастерства.
   Возможно, в другое время, они ещё долго спорили, незлобно подтрунивая друг над другом, но тут дверь с шумом распахнулась, и в класс колобком вкатилось нечто неряшливо- растрепанное.
   О боже! Оно совсем не было похоже на их любимую Веру Васильевну! Оно и не могло быть на неё похоже. Это было существо абсолютно с другой планеты. Планеты варваров и варварок. Нечто лишенное половых признаков.
  -- Дети, - как ни странно человечьим голосом заговорило чудовище. Лишенный эмоций голос навевал тяжелые сны. - С этого дня уроки истории у вас буду вести я. Мы с вами будем изучать новейшую историю.
   Сказала и не обратила никакого внимания на мизансцену "К нам едет ревизор", исполненную, думается, не хуже чем, в знаменитом спектакле, постановки театра имени Вахтангова.
   В жизни случается всякое, например любимая учительница ни с того ни с сего уходит в декретный отпуск, или вдруг появляется непонятно откуда новейшая история. Кстати это как? Она что, новее новой? Прямо из разряда "живее всех живых"
   Впрочем, может, и не стоило так убиваться несчастным юным созданиям? Погрустили, повздыхали - дальше побежали?
   Может быть, только доподлинно известно, что по истечении несколько месяцев Андрей переключился на фантастику Лемма, бросив недочитанным собрание сочинений Яна, а через пол года наука о прошлом навсегда вычеркнула из своих рядов, возможно, самого гениального продолжателя дел великого Никколо Макиавелли.
   Как ни прискорбно, мечта увяла сама собой точно экзотический комнатный цветок, переживший бурную весну, и незаметно потухший к началу активного жизненного цикла.
   Близилось окончание выпускного класса, когда большинство его сверстников уже примеривали на себя кто высоты родного неба и бескрайнего космоса, а кто глубины закромов Родины, как говорится от каждого по способности. Андрей находился на абсолютно голом распутье. Даже тривиального камня с классической надписью "налево пойдешь - коня потеряешь, на право - козленочком станешь..." на горизонте не наблюдалось.
   Тут и подвернулось предложение отца попробовать свои силы на ниве финансового рынка
  -- Поедем сынок в Москву. В Финансово-экономический институт. Будешь в жизни при деньгах - не прогадаешь.
  -- А может лучше в наш, областной, медицинский? - робко сокрушалась мама, - Блат наведем,...
  -- Медицинский?! Медицинский подождет. Только Финансово-экономический! В армию ему только следующей осенью. Не поступит в Москву - на будущий год пойдет в медицинский, - резонно заключил отец.
   Эх! Знал бы ты тогда папа, что сыну попадется на экзамене "Доклад генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева "Октябрь-весна человечества"", никогда бы так не сказал! И это притом, что первый вопрос, революционеры разночинцы, был буквально любимым и желанным детищем экзаменуемого!
   Скажите? Как можно читать престарелого маразматика Брежнева в зрелом уме и твердой памяти молодому и быстро растущему организму? Очень много, очень скучно, мелким шрифтом. Да этот самый организм, устойчиво засыпал на третьем же абзаце!
   Эх! Знать бы заранее... А теперь, выходя к экзаменаторам, словно на казнь, несчастный абитуриент хоть и за рамками литературных форм, но очень тихо, можно сказать даже про себя, помянул гулящую женщину, бессмертное творение великого Чернышевского, помянул маму автора доклада, в контексте удивленно -встревоженного но очень сладкого состояния тела и души в той или иной степени знакомого всякому половозрелому индивидууму при тесном контакте с особью противоположного пола....
   Глаза затянула серая пелена тумана, в которую без следа плавно проваливались закалившие, укрепившие, расширившие и что-то там подхватившие революционеры - разночинцы, обремененные тесными связями с народом.
   Самое интересное, что буквально накануне Андрей держал в руках заботливо приготовленную отцом газету "Правда" с передовицей в виде вышеуказанного творения. Подержал, подержал - да и бросил за диван. Однако ситуация разворачивалась как в сказке! Страшно - а деваться некуда.
   "Будь что будет" - подумал Андрей - "Прорвемся! Ну, что он мог нового наплести?! Болтает вечно одно и то же! Нужно сосредоточится! Нужно вспомнить: что обычно говорит Леонид Ильич?"
   Как ни старался, ничего за исключением легендарного: "Дарагие товаришчи!" да пары анекдотов про генсека ничего не вспоминалось. Память услужливо предлагала: "Брови черные густые, речи длинные пустые. Нет колготок, нет конфет...", и снова бессмертное: "Дарагие...". Как назло! Ах! Вечно у него одно и тоже! Пора....
  
   В процессе изложения первого вопроса, лица членов приемной комиссии из просто светлых на глазах превращались в наисветлейшие. Особенно усердствовал председатель. Он кивал головой в такт повествованию, периодически поднимал вверх вытянутый палец правой руки, словно хотел сказать с помощью этого жеста: "Видите! Я же знал! Я сам знал все, о чем он рассказывает. Только выразить не мог. Как собака! А он, он так прекрасно излагает мои мысли. Вы слышали!? Как он дал!".
   Уголки председательских губ растянулись в улыбке и потянулись вверх, в один из моментов показалось - все! Подошли к критической отметке! "Уж не порвал бы губки бедняжка", - испугался Андрей.
   Наконец председатель взмахнул указательным пальцем в последний раз и с явным сожалением, что все хорошее когда-либо кончается, что придется таки прервать сладостные минуты счастья, посмотрел на своих женщин, кивнул в последний раз и приятным баритоном предложил:
  -- Достаточно, молодой человек. Переходите к следующему вопросу.
   Легко сказать!
  -- Может ещё немного?
  -- Достаточно! Достаточно! Вы хорошо знаете, данный вопрос.
   Вначале робко, сбиваясь и путая слоги, потом все увереннее Андрей начал:
  -- В своем долкаде. Извиняюсь..., докладе.... "Октябрь-весна человечества", генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета..., Председатель Совета Обороны..., Верховный Главнокомандующий..., Маршал Советского Союза Леонид Ильич Брежнев сказал, ... Великий Октябрь есть прогресс человечества в целом, и ...советского человечества в частности.
   Дальше, должно было придти вдохновение. Вдохновение задерживалось. Язык стал ватным и громадным. Андрей залепетал о том, как октябрь открыл дорогу прогрессу, а в голову все лезло ни к селу, ни к городу: "Брови черные! Густые...!" Господа декабристы! Ну, вот на кой Вы разбудили Герцена?
   Впрочем, мысль интересная. И он продолжал о том, как октябрь разбудил прогресс, поднял, подтолкнул, инициировал и расширил его. На этом набор синонимов и похожих по смыслу слов иссяк. Пришлось взять временную паузу. Раскрыть приемной комиссии глаза на то, что "октябрь был вовсе не тем за кого себя выдавал, а на самом деле..., как потом выяснилось, он был ноябрем. По новому стилю". Пока заливал про календарь, в голову пришли умные мысли из программы "Время" о бурном прогрессе в области отечественных наукоемких технологий. Как водится, ввернул про "железного коня"..., про умные машины на службе у народного хозяйства..., про кибернетику..., а так же про "космические корабли, которые бороздят".... Куда ж без них то?!
   Лица членов комиссии вытянулись и посерели, глаза уткнулись в пол. Осознали, видимо все глубины прогресса. А тут ещё Андрей подлил масла в огонь. Исчерпав познания в области реального прогресса отечественной науки и техники, он не придумал ничего лучшего, чем заявить что, в конце концов, октябрь подарил миру лампочку Ильича.
   Председатель аж подскочил на стуле, брови его взлетели до потолка, в глазах засверкал ядовито-зеленый блеск с искорками сумасшедшинки.
  -- А ещё почту и телефон, - услужливо подсказал он.
  -- Ну да! - послушно согласился Андрей. - И телеграф.... И ещё это...радио,... изобрел.
  -- Кто?! Октябрь? - удивился председатель.
  -- Да нет. Попов.
   А голову предательски точит мысль-заноза: "Нет колготок, нет конфет..."
  -- Попов, - упрямо повторил Андрей. - Но страшно далеки они были от народа, а потому никак не могли донести до него свои изобретения.... А Октябрь, ...это... как его..., смог....
  
  -- Андрей! Андрей!? - тяжело дыша, отец догнал его на улице.
  -- Ты где был?
  -- В холле стоял. Тебя ожидал. Ты проскочил мимо, даже не заметив. А я кричу: "Андрей!" "Андрей!", ... еле догнал вот. Как дела? Что получил?
  -- Знаешь пап. Я подумал и решил - медицина это мое истинное призвание.
  
   С призванием не поспоришь! Бесславно возвратившись в родные пенаты, на семейном совете Павловы единогласно приняли решение отныне вспахивать ниву медицины. Тем более, что традиции в этой области человеческих познаний, с маминой стороны, были заложены серьезные, преемственность соблюдалась, да и ходы в местный институт имелись. Одна беда, прием документов на текущий год был окончен, а посему решили ознакомить будущее светило с профессией не понаслышке, а на личном опыте.
  -- Устрою тебя к себе, в областную больницу, - погладила несчастного сыночка по головке мама, - А чего? Направление в институт сделают, стаж опять же.... Конечно, придется до города и обратно мотаться на электричках, ну так всего двадцать минут. Мы с папой каждый день ездим. Семь минут от станции до больницы быстрым шагом. В вашей Москве люди по пол дня тратят на общественный транспорт и ничего. Все живы. Опять же, под присмотром будет. - Это отцу.
   Сказано - сделано. Да и мать обнадежила - обещала устроить к себе в хирургию. Накануне первого рабочего дня Андрей не спал пол ночи, он представлял, как пойдет по больнице в белом халате, в белых штанах и почему-то в белых резиновых бахилах очень похожих на сапоги из комплекта общевойсковой защиты, которые им давали примерить на уроках начальной военной подготовки. Вот идет он гордый и уверенный в себе, молодой начинающий, но уже подающий..., а вокруг полные надежд и благодарностей взгляды больных, восхищенные брызги жемчужных глаз молоденьких симпатичных медицинских сестер, уважительные кивки коллег врачей. Он входит в огромное освещенное помещение, свет так ярок, что ничего кроме режущего глаз накала спиралей разобрать невозможно. Но он твердо знает, здесь он необходим, здесь его очень ждут!
  -- Личный, именной скальпель Андрея Вячеславовича, - слышится голос ассистента. Скальпель сам собой впрыгивает в подставленную ладонь. И понеслось...
  
   Говорят, что театр начинается с вешалки. Так вот! Больница оказывается - тоже. В этом Андрей убедился на собственном опыте. В молодости мы склонны мечтать и видеть себя если не великими то, по крайней мере, значительными. Мы грезим о карьере космонавта или актера, фотомодели или военного-супермена, в крайнем случае, врача - гинеколога, героя или повара-кондитера. Много профессий хороших и важных! Но думается, вряд ли кто из вас мечтал в юности стать гардеробщиком. Вы даже и не мечтали, а Андрей им стал.
   Толстая, усатая женщина в белом халате привела его на рабочее место, выдала реквизит: - стул, и напутствовала на трудовой подвиг, пробасив, что-то такое не для средних умов:
  -- Одежду берешь, нумерок отдаешь. Нумерок берешь - одежду отдаешь. Лучше, конечно, если отдаешь, ту - которую берешь.
   К обеду рабочее место сына посетила мама.
  -- Любая работа почетна. Посидишь тут месяц пока тетя Катя из отпуска не выйдет, а потом мы для тебя придумаем, что ни будь поинтереснее. Вот только переживаю. Ты же у нас такой простофиля, такой доверчивый. Следи внимательно за вещами, что бы ничего с вешалок не пропало. Смотри - не перепутай. Не подводи меня. Ой, переживаю я!
   Переживала мама напрасно! К концу срока "гардеробной" деятельности, у сына ни то, чтобы недостачи не было, наоборот, прибыток появился. Бесполая старенькая, но вполне пригодная для носки куртка, две пары стоптанных тапок и рваный целлофановый пакет с грязно рыжим медвежонком, которого Андрей сдал в фонд помощи голодающим детям слаборазвитой, экзотической страны в обмен на поставки одноразовых шприцев.
   Правда, непонятно как, пропало несколько блестящих кружочков-номерков, может, поклонницы утащили на сувениры, а может, выкрали злобные враги, естественно ночью и естественно не в его смену, но и тут Андрей проявил недюжинную сообразительность и изворотливость. Нашел старую коробку из-под обуви, вырезал недостающее количество фурнитуры, написал на них красной пастой жирные номера, а по ободу умную фразу, неоднократно слышанную от бабушки: "Дорогие гости, не надоели ли Вам хозяева!?", смотал для каждой бирки колечко из проволоки, водрузил их на пустые крючки, и с чистым сердцем ушел на повышение.
   Новая работа по сравнению с прозябанием в гардеробе была полна опасностей, неожиданностей и приключений. Личным распоряжением главврача ему были вверены жизнь и здоровье многих больных, а в качестве компенсации за столь высокую ответственность выдан персональный служебный транспорт.
   Здесь следует пояснить особо: областная больница размещалась на достаточно обширной территории, и включала в себя немалое количество разнообразных зданий, зданийц и флигельков в которых прозябали различные отделения. Далеко не во всех из них имелась возможность приготовить горячую пищу, а, как это ни странно, кушать хотели все.
   В обязанности Андрея входила доставка пищи насущной три раза в день по указанным адресам. Дабы не таскать бачки и термосы на пузе, в состав мобильной группы входила транспортная единица - шикарная трехколесная тележка на скрипучем ходу. В качестве наставника-надзирателя, к ней была приставлена пожилая, словоохотливая нянечка Макаровна.
   Макаровна выходила на крыльцо пищеблока, зорко следила за погрузкой термосов и кастрюль, указывала адрес клиента, давала добро на взлет и неспешно возвращалась назад, в помещение пищеблока, что бы насладится бесконечными беседами с радушным контингентом поваров и посудомоек.
   Андрея такое отношение со стороны начальственного персонала к их ответственной миссии совсем не обижало, но, поначалу, причиняло небольшие неудобства.
   Так в дебюте карьеры возчика он случайно вместо урологического отделения доставил пищу в морг, но не зря же говорят "Не ошибается тот, кто ничего не делает"! Все эти флигельки и мазанки послевоенной постройки были как близнецы на одно лицо, и выкрашены в один и тот же бравурно-лимонный цвет. Да если хотите знать, в условиях незнакомой, пересеченной местности сам Сусанин бы заплутал так, что не нашел бы никто ни его ни тележки, ни пищи. А, Андрей нашелся!
  -- Тебе чего шелопиздик? - приветливо поинтересовался у надувшегося как клоп под тяжестью тележки Андрея, скучающий мужик, судя по небрежно наброшенному на плечи грязно-серому халату, коллега по творческому цеху.
   Коллега был старше Андрея всего то лет на пять-шесть и с наслаждением курил сигарету на маленьком приемном крылечке. К сожалению, в юношеском возрасте разница в каких то пять-шесть лет выглядит очень значительной.
  -- Я Вам пищу привез, - обиженно, но уважительно ответил Андрей.
  -- Пищу?! - С философской задумчивостью подвел к небу глаза коллега, - А ну-ка покажь?
   Коллега сделал несколько широких шагов вниз по деревянным ступеням и бесцеремонно осмотрел содержимое емкостей.
  -- О! Котлетки! А, что это они у тебя такие маленькие?! - Подцепив сразу несколько штук, возмутился он.
  -- Это не для вас, это для пациентов.
  -- Нафы пафиенты, - роняя крошки из набитого котлетами рта, умничал коллега, - такую гадость жвать не будут. Здесь морг шелопиздик! Морг, а не тюрьма!
  -- А где же урология? - растерянно заморгал глазами Андрей.
  -- Это тебе нужно взад и направо, разворачивай катафалк....
  
   Котлеты, конечно остыли. Дабы в дальнейшем исключить подобные издержки, Андрей тщательно изучил и спланировал маршруты передвижения. Ближе к концу октября он гонял по территории на своей телеге не хуже чем лихой, заправский ямщик на тройке вороных.
   Мастерство крепло день ото дня. Он научился эффективно использовать рельеф местности. Там где дорога шла под уклон, он разгонял скрипучий снаряд, словно спортсмен бобслеист красавец боб по снежному желобу, запрыгивал на телегу, и с гиканьем несся вниз, пугая обалдевших, зазевавшихся посетителей, местных зажравшихся птиц и несчастных психически неуравновешенных больных.
   Продукты стали поступать по назначению без задержек: теплыми и в срок. Кривая выздоравливающих уверенно поползла вверх. Макаровна цвела от счастья, а её философские наклонности обрели новый смысл и поразительную бесконечность.
   И все было бы прекрасно, если б не подвела голая резина. В ноябре выпал первый снег, соответственно пустив под откос не только статистические показатели аварийности и травматизма у работников Госавтоинспекции, но и похожие показатели на внутренних авиалиниях больничного городка.
   Сначала под колеса "Андреевского" экипажа угодил больничный УАЗик. Смотреть нужно, куда едешь! Тем более, когда с горки прямо навстречу, несется почти неуправляемый, уставленный бачками, снаряд на скрипучем ходу! Но это было бы ещё пол беды. Бачки в тот раз были пусты. Разбитый поворотник машины и инфаркт у водителя не в счет. Беда пришла, когда Андрей на своей "конармейской тачанке" до отказа уставленной бомбами, начиненными горячим борщом, чаем и рисом со всего маха налетел на заведующего терапевтическим отделением.
   Андрей не спал всю ночь. Переживал: "Как там дедок? Выживет? Нет ли?" "Зав" оказался мужиком крепким, его не сломил ни двойной перелом голени, ни обширный ожог паховой области. Но Андрею это слабо помогло, от почетной должности его отстранили, права отобрали окончательно и бесповоротно. Целых две недели молодой человек бродил по территории больницы неприкаянный и безлошадный, обиженно оправдываясь перед местным медперсоналом:
  -- Разве это дело? Разве это настоящее дело? Я ведь в медицинский собираюсь поступать, а не на водительские курсы! Я "настоящих" больных не видел ни разу в деле....
  -- Как же не видел? А "Зав"? - посмеивались над ним больничные остряки.
   Опала закончилась так же неожиданно, как и началась. Не смотря на подмоченную репутацию, нашелся все же рисковый руководитель готовый взять под свое крыло будущее светило медицины. Андрей сильно подозревал, что не обошлось без протекции со стороны одного своего ближайшего родственника, но доказательств тому у него не было.
   Заведующий общей хирургией, человек моложаво-амбициозный, плотного телосложения с забавной залысиной в области темени любил делать все быстро и четко. Он вихрем влетел в ординаторскую, по пути распекая своих нерадивых сотрудников, тайфуном провел инструктаж, и только затем обратил внимание на молодого сотрудника.
  -- Мечтаешь стать врачом? Гым...гым.
  -- Ну, да.
  -- Похвально.
  -- Ну, да.
   Заведующий с сомнением оглядел будущего коллегу с ног до головы
  -- Похвально. У нас ты получишь очень ценный опыт. Смотри, впитывай, запоминай.
  -- А аппендицит вырезать дадите? - набрался храбрости Андрей.
  -- Аппендицит? Гым...гым. Резвый какой. Будешь себя примерно вести и хорошо работать, не только аппендицит дадим вырезать, но и коронарное шунтирование проведешь. Гым...гым. Будешь плохим мальчиком - я тебе самому аппендицит вырежу.... Лично!.... Без наркоза. Гым...гым!
  -- А что я буду делать? А можно будет хоть иногда вам на операциях ассистировать? А хотя бы смотреть, как вы... того?!
  -- Гым...гым! Шустрый паренек. Поручу-ка я тебе дело гораздо более важное и сложное. Будешь, старшим куда пошлют!
  -- Это как? Гым...гым - заволновался Андрей.
  -- Очень просто. Куда пошлют - туда и пойдешь. И будешь старшим! Гым...гым! Вот сейчас, например, пойдешь к сестре - хозяйке, черненькая такая, поможешь ей бельё в прачечную доставить. Гым...гым. Двигай! Все будет хорошо! Ты человек взрослый. Всё у нас получится ... Я рад....
   "Да не то слово!" - подумалось Андрею - "Знал бы ты, что я иногда под настроение еще в солдатиков играю! Умер бы от счастья! А в остальном..., так без сомненья о-го-го какой взрослый! Гым! Гым! Всё у нас получится!"
  
   Проработав пару недель "старшим куда пошлют", Андрей слег с температурой, причем сильно подозревал, что вся его болезнь была связана вовсе не с противными вирусами, а с нервами. Да! Да! С обычными такими, нервишками: тонкими, но прочными как канаты.
   Только окунувшись с головой в больничную среду, он, понял смысл фразы: "Холодец в степени ужас!" Больница - вот где степень в кубе! Такой ужас, что волосы шевелятся по всему телу. Не от страха - от тоски.
   Куда там Толстому с его "Севастопольскими рассказами". "В крови, в страдании, в смерти...", - вспоминались пафосные слова учительницы литературы. Ха! Да - кровь! Да - смерть! Да - страдания! Но ведь шла война, а тут в мирное время, когда за окнами дружный советский народ семимильными шагами идет по пути прогресса, чирикают воробьи, целуются влюбленные, лежит себе стонущая старая женщина с запрокинутой кверху головой. Лежит с бессмысленно выпученными глазами, единственным утешением для которых является пустой, беленый потолок и грязно серые стены, Лежит - на несвежем белье и, в сущности, никому до нее нет дела: ни родственникам, ни медперсоналу. Бывает и такое! Вот где оказывается правда жизни!
   А каково в больнице выздоравливающим?! Эх! Тоже не сахар. Все что можно было - рассказано, книжки перечитаны, телевизор в холле показывает только рябь, жрать охота....
   Наивный Андрей всегда считал: болеть - это хорошо. Вначале, конечно, есть маленькие неудобства, связанные с температурой или, например, с тем, что в горле першит. Но ты лежишь, как король на чистом белье, а вокруг снуют обеспокоенные родственники и с надеждой заглядывают в твои глаза с одной целью угадать малейшее желание, выполнить любую прихоть. А если, что и не так, достаточно громко крикнуть - "Бааа!"
   И вот уже бежит милая, добрая, заботливая бабушка, и пичкает тебя горячим молоком с медом, режет дольками яблоки и груши, а ты, изображаешь из себя умирающего лебедя, вредничаешь и кочевряжишься.
   Оказывается жизнь сложнее....
   Находясь в "коматозном" состоянии Андрей усиленно размышлял на тему: как и чем лично он может скрасить страдания несчастных пациентов, а тут как раз по телевизору передачу забавную показали о позитивном влиянии домашних животных....
   Андрей решил: Пришло время распространить новаторские методы лечения в массы! Вон на больничной помойке и котов и крыс навалом.
   С крысами юный новатор решил повременить, а вот полосатое чудовище приволок в первый же день как вышел с больничного, за что имел втык от старшей медсестры с бодрыми пожеланиями счастливого совместного путешествия в обнимку с "этой грязной тварью" туда, куда говорить неприлично. В отличии от медперсонала пациентам зверь понравился, правда, животное оказался довольно таки странным. Местом постоянного обитания кот выбрал для себя туалетную комнату, где философски возлежал на краешке унитаза и, не мигая, следил за бесконечной струйкой воды вытекавшей из неплотно пригнанного горлышка смывного бачка. Прямо этакий: кот- Диоген. Что ж, будет проще прятать его от суровых глаз этих ретроградов, этих управленцев от медицины ничего не смыслящих в передовых технологиях.
   Почти сутки все шло отлично, а потом неблагодарное матрасоподобное создание, откормленное совместными усилиями инициативной группы по защите животных от старшей сестры, обнаглело до такой степени, что нагадило одной старушке на простынь. Андрей попытался убедить кота по-хорошему; мол, так делать нельзя, сортир как раз и предназначен для этих целей, а вовсе не для того чтобы в нем медитировать; больным нужно дарить радость, а не гадость. Но, бестолковая усатая тварь упорно отказывалась осознать все величие возложенной на неё миссии и как результат - завалила дело!
   Апофеозом котовьих безобразий стал возмутительный, циничный акт вандализма, выраженный в опрокидывании анализов мочи пациентов на брюки заместителя заведующего отделением, врача-хирурга высшей квалификации и просто честного добропорядочного гражданина Соломона Яковлевича Гуревича.
   Как и почему наглый зверь покинул свое лежбище в туалете? Что заставило его взобраться на священный столик с баночками? Зачем он полез дегустировать их содержимое? История умалчивает. Равно как и о том, зачем Соломону Яковлевичу понадобилось истошно кричать "Брысь собака!".
   К сожалению, а может и по счастью, Андрея в отделении в этот момент не было, и все перипетии событий он узнал постфактум.
  -- Видели ли Вы, юноша, как грациозно вылетают из форточек коты? Как они величественно парят с высоты третьего этажа? - Спросил с философской задумчивостью у "ведущего котовода" больницы, заведующий отделением. - Нет? Очень жаль. В следующий раз я предоставлю вам такую возможность. Вы поняли меня?
   Спросил и, не дожидаясь ответа, рассерженно удалился в операционную даль.
   Не беда! К тому времени Андрей сам засомневался в эффективности данного метода лечения. В его голове зрел новый план. Изучив случайно попавшуюся на глаза, брошюру по спортивной медицине он решил поднимать боевой дух больных путем приобщения их к большому спорту.
   Из всех доступных видов спорта больше всего соответствовал обстановке настольный теннис в виду его достаточной компактности и вместе с тем динамичности.
   Но стоило заикнуться об установке теннисного стола, как на него тут же посмотрели с интересом, но как-то уж очень плотоядно, короче идеей взращивания чемпионов в больничных условиях не проникся никто.
   Человека изобретательного от природы, русского по образу жизни, никакими трудностями не запугаешь. В коридоре, прямо напротив входа в третью палату стоял большой старый двух-тумбовый стол, который дежурные медсестры и нянечки использовали в качестве "аэродрома подскока", когда лекарства временно положить, разнося их по палатам, когда поднос с пищей для "лежачих" оставить. В общем, большую часть времени стол пустовал или являлся местом посиделок ходячих больных. Андрей объявил его "теннисным кортом".
   В виду ограниченности размеров столешницы, о том чтобы натянуть сетку не приходилось и мечтать. Посему придумался новый вид спорта "ХокТеннис", который, измученный продолжительным отсутствием интимных контактов с женскими особями, почетный больной первой палаты Петрович, тут же окрестил "Хоттенисом".
   Суть игры была довольно проста, Андрей притащил из дома небольшой металлический шарик от шарикоподшипника, лобзиком выпилил из дерева две миниатюрные клюшки, похожие на хоккейные, фломастером нарисовал ворота.
   Матч проводился на время, играть нужно было в одно касание, выигрывал тот, кому чаще удавалось забить металлический "пузырь" в ворота соперника. В случае нарушения правил одного касания или вылета шарика за пределы стола он передавался сопернику. За соблюдением правил Андрей следил лично. Получился эдакий симбиоз настольных игр: тенниса и хоккея.
   Как всегда "великое" испортил случай. Тот самый "хоттельщик" Петрович из первой палаты, человек с уникальнейшей судьбой скрупулезно описанной в его истории болезни, до поры до времени относившийся равнодушно к новому виду спорта, вдруг воспылал желанием постичь неизведанное. Стоит отметить, что Петрович был "лежачим", но в силу своего возраста и куркульских наклонностей характера пользовался в среде находящегося на излечении контингента непререкаемым авторитетом. По принципу "Не трогай г...."
   Куда от него деться? Выбрали момент, когда никого из старшего медперсонала на горизонте не наблюдалось, затащили стол - площадку в палату, пододвинули к постели страдальца.
   Дали клюшку в руки.
  -- К...хык... твою мать! - только и успел сказать ветеран всех спортивных игр на свете и весело разрубил тишину звуком разбитого оконного стекла. А за окном декабрь....
   Естественно забаву запретили, а с очередной зарплаты ещё и деньги с Андрея вычли за порчу государственного имущества.
  -- Не грусти Андрюха! - Успокаивал парня взявшийся вдруг активно опекать молодое дарование Петрович - Смотри на жизнь оптимистически! При Сталине за такое тебя бы расстреляли, или в лучшем случае дали пожизненно лагерей.
   Нет! Было! Было, что-то неприятное в этом Петровиче. Что? Андрей до поры до времени разобрать не мог. Он всех больных жалел априори. Петровича, человека легендарной судьбы, жалел тоже!
   По жизни Петрович отличался тремя талантами: отменным лошадиным здоровьем, о чем свидетельствовала круглая, розовощекая "будка" лица, а так же пристрастием к мотоциклам и женщинам.
   Петрович не пропускал ни одной юбки, о чем живописно свидетельствовали его личные рассказы, а в вынужденных перерывах между юбками холил и лелеял мотоцикл "Урал". Холил так, как ни каждая заботливая мать лелеет своего первенца.
   И надо ж было такому случиться: однажды "петровичевской" теще приспичило пройтись пионерским маршем по тропам босоногой юности, посетить, так сказать, свою малую историческую родину.
   Ну, что с бабой поделаешь? Зудела, зудела довела таки Петровича до белого каления. Сердце кровью обливалось, до того мотоциклетку жалко, но ехать в деревню, откуда теща была родом, пришлось.
   Нацепил он на тещу шлем, погрузил её в коляску и, повез. Только теща дама своеобразная, долго высидеть без общения не смогла, и стала она дергать зятя по пустякам. Как водится, на скользкой дороге кончилось это все плачевно - улетели в кювет. Мотоцикл цел! На теще - перечнице старой - ни царапины! Петрович - вдребезги! Привезли его в областную больницу, поместили в травматологию. Собирали - по кускам. Собрали. Но тут случилась новая напасть. Ни с того ни с сего обнаружился у него в крови вирус гепатита. Взяли матерящегося Петровича и вместе с растяжками перенесли в инфекционное.
  -- Гады! Заразили падлы! При переливании крови заразили! - бушевал "мотогонщик" - Я вам устрою Гиппократову клятву!
   Неизвестно, жил ли подлый вирус в теле Петровича изначально или действительно был привнесен в кровь при её переливании, только сам Петрович был уверен в последнем на все сто!
   Отлежав положенное, кое-как зализав раны, он пошел в травму устраивать разборки. В поисках тамошнего заведующего отделением, Петрович долго и некрасиво плевался, грубо матерился и вообще вел себя неадекватно, уж так хотелось ему справедливости, так хотелось посмотреть в честные медицинские глаза, что в порыве желания сей борец за справедливость неожиданно упал с лестничного марша, сломав себе два ребра и раздробив тазобедренный сустав. В травме отреагировали молниеносно: "А у нас мест нет! И на ближайшую пятилетку не предвидится!". Пришлось определить Петровича в общую хирургию.
  -- Хороший ты парень Андрюха! Добрый, отзывчивый! Не то, что эти..., - в который раз смущал целомудренного юношу своими речами "инвалид". - Бабу тебе надо! Ничего не грусти! Найдем мы тебе бабу!
  -- Скажи Андрюх?! Тебе Верка, медсестра,... как? Нравится? Ух! Жопастая и сисястая просто жуть!
  -- Ну, нравится, - шептал, краснея, Андрей.
  -- О! Сейчас все устроим, - заговорщицки подмигивал Петрович, - Я её позову, а ты не зевай, хватай за задницу и она твоя. Я их с...к толстожопых насквозь вижу. Ей Верка! Сестра! Сестра!
  -- Нет! - категорически запротестовал Андрей.
  -- Эх! Андрюха! Пацан ты ещё! - горько вздохнул Петрович, - Тогда держи яблоко! Мытое. Бери, говорю! Обидишь! Грызи. Твои невесты ещё в школе учатся. В пятом классе. Можешь и в четвертом посмотреть тож...! - смеялся Петрович в след: убегающему из палаты, раскрасневшемуся точно роза Андрею.
  
   Ближе к новому году больных стали выписывать гораздо интенсивнее. Кому охота встречать самый замечательный праздник в тусклых больничных стенах. Соответственно пошла под выписку и большая часть пациентов первой палаты. А там, как водится, лежал народ взрослый, серьезный и любил в свободное от процедур, обходов и посещений время расписать пульку в преферанс.
   Петрович пристал как банный лист: "Сыграй Андрюха! Сыграй! Ты же клятву Гиппократову давал! Ты больным заместо отца и матери должен..., а у нас как раз третьего не хватает!"
   Как ни отказывался Андрей, сколько он не убеждал Петровича, что ни какой клятвы пока не давал, и играть в эту игру не умеет - ничего не помогло. До того липучим и настойчивым был данный субъект
   Пришлось уступить, больных обижать нельзя - таково правило профессиональной этики.
   По началу Андрей волновался, все-таки играл на деньги первый раз в жизни, и за несколько раз проиграл целых восемь рублей, потом ещё три рубля с мелочью, но через пару недель уже выигрывал у Петровича не только жену и кошку, но даже его любимый мотоцикл. Петрович злился, матерился, зорко следил за партнерами, рисковал и влетал по самые помидоры на мизере. Влетал с "паровозом". Тогда он начинал играть осторожно. Заказывал с запасом. Пасовал на трех тузах. Но...снова влетал.
  -- Полетели на всю зарплату! - смеялся третий партнер Боря, обладатель целого букета желудочных заболеваний.
   Игры продолжались примерно с месяц. И вдруг ....
   В то утро Андрей маялся животом в результате неумеренного приема бабушкиных пирожков. Страдая и охая, он мыл полы в ординаторской. Одной рукой с трудом передвигал швабру, другой поддерживал тугой как барабан живот. Неожиданно подуло сквозняком на ноги и следом, в комнату влетела мать. Лицо по цвету ничуть не отличалось от цвета халата, губы дрожали, в глазах сверкал металлический блеск.
  -- Как ты посмел?! Как ты посмел брать продукты у больных! Обманывать и обжуливать людей. Как ты посмел!? Ты же комсомолец!
  -- Мам ты что? Ты что мам? - растерялся Андрей
  -- Скажи, с кем ты играешь в карты на деньги? У кого ты брал продукты?! У кого ты брал деньги?! Господи! Дожила! Мой сын - шулер и вымогатель! - мать заплакала.
  -- Постой, постой. Объясни, что случилось?!
   История оказалась очень неприятной и до конца для Андрея не понятной.
   Гораздо позже удалось выяснить, что на утреннем обходе Петрович схватился с заведующим отделением. Накануне больной был уличен медперсоналом в злостном нарушении режима посредством неумеренного потребления спиртосодержащих продуктов.
   Зав вспылил. На что Петрович заявил, что тут одни бандиты, шулера и коррупционеры. Мало того, что неквалифицированный персонал вливает здоровому советскому человеку "прокисшую" кровь, так ещё и обжуливают честных людей на каждом шагу, заставляют играть в карты на деньги. Воруют у больных продукты, и бесстыдно пожирают их передачи. Естественно, главным шулером и пожирателем продуктов оказался Андрей.
   Так плохо Андрей себя ещё не чувствовал никогда. Он не мог поверить во все это. Бред! Враньё! Не мог понять как люди вообще способны на такое..., на такую циничную подлость? На душе было гадко, страшно и мерзопакостно. Он пытался оправдаться, объяснить что- то, хотя в сущности мнения чужих людей его не очень заботили. Ему важно было, чтобы мама, его мама, не думала о сыне плохо. В душе он не считал себя виновным ни в чем. Да! Он совершил глупость. И не одну! Хотя, по большому счету, вся эта ерунда не стоила и выеденного яйца. Но юношеский максимализм, идеалистичный подход к жизни свойственный его возрасту не давали покоя. Совесть мучила его. И переживал он в основном потому, что подвел близкого человека.
   Хорошо, что отец в итоге все понял.
  -- Может, поработаешь до поступления в институт у меня?
  -- Нет пап, я вернусь в больницу.
  -- Смотри сам.
   Было неприятно, стыдно и неудобно, но Андрей вернулся. Иначе он просто перестал бы себя уважать. Естественно, что теперь его отправили трудиться в другое место. Назначили старшим помощником местного электрика, при этом строго наказав:
  -- Работает у нас электриком один товарищ. Витя. Прекрасный специалист, но больной человек. Держать его на этой должности - не имеем права. Есть такой недуг - эпилепсия. При этом заболевании у человека иногда бывают сильные приступы. ... Но! Специалист хороший. К тому же, все мы живые люди, всем семьи кормить нужно. Твоя задача постоянно находится рядом. Особенно когда будете работать на высоте! Если случится приступ - ты его подстрахуешь....
   Витя, оказался сорокалетним лысеющим мужчиной Виктором Михайловичем, по меркам Андрея человеком уже пожившим, если не сказать пожилым.
   Виктор Михайлович имел невысокий рост и плотное телосложение. Приятное отрытое лицо, обрамленное коротко стриженными черными волосами. А ещё Витя являлся обладателем бархатного красивого голоса.
   По всей видимости, о прибытии нового помощника он знал заранее, а потому встретил его появление хоть и с неким налетом философской грусти, но достаточно радушно:
  -- Где одному делать нечего, там для двоих всегда работа найдется. Проходи дорогой.
   По началу, Андрея все в этом человеке немножко настораживало. И не то, что бы он боялся, а так, относился к наставнику с некоторой опаской. Словно человек при встрече с чужой собакой серьезной породы. Вроде бы и не агрессивная она вовсе, и добродушно взирает на штанины ваших брюк, и хозяин улыбается "Вы не бойтесь, не укусит", а все равно страшно.
   Они трудились вместе каких-то жалких четыре месяца, и потом больше никогда в жизни не встретились, но столько, сколько Виктор дал Андрею из посторонних людей в его жизни ни дал юноше никто.
   Виктор оказался очень разносторонне развитой личностью. Он увлекался радиотехникой, и буквально на второй день их знакомства ввел Андрея в этот удивительный и интересный мир.
  -- Жаль, что новогодние праздники закончились, - вздохнул Виктор. У меня есть замечательная и очень простая электронная схема для елочной гирлянды. Начинающему - просто блеск. Попробуй, собери. Пригодится на будущее. Позже мы с тобой перейдем, к чему ни будь более интересному.
  -- А как же детали? Плата? Где взять? - испуганно удивился Андрей.
  -- Не дрейфь! Плату сделаем и протравим сами, а детали - вот они, - выдвинул ящик стола Виктор.
   Кроме того, Виктор сам изготавливал акустические и электрические гитары, довольно прилично играл на них. Ни прошло и месяца со времени их знакомства, как Андрей во всю переписывал аккорды в толстую общую тетрадь, а по вечерам стирал в кровь пальцы о струны щедро подаренного больничным электриком экземпляра своего электронно-музыкального творчества. Гитару Андрей подключал к усилителю их старенького проигрывателя "Аккорд". Для того чтобы поставить на уши домашних, включая кошку - громкости хватало.
   Виктор пытался увлечь коллегу еще и хоровым пением, но тут, как говорится, "не срослось".
  -- Живи редиска! - добродушно посмеивался наставник, - Но! Мужик должен уметь постоять за себя! Как ты относишься ко всем этим новомодным штучкам?... Я имею ввиду восточные единоборства. Карате, кунг-фу...
  -- Хорошо отношусь, - откусив пол котлеты зараз, кивал головой Андрей, - Да только разве у нас есть такие секции?
  -- Есть. Есть у меня один приятель. - Загадочно улыбался Виктор. - Я ему телевизор и еще кое-какую радиоаппаратуру ремонтирую. Он во дворце ведет группу восточной гимнастики. Это она у них так называется. Сам понимаешь, каратэ то разрешают, то запрещают. А они люди хитрые: "Мы", - говорят, - "гимнастикой занимаемся. И ни каких каратэ". А что они на самом деле делают.... Секция полу-подпольная, достаточно закрытая, с улицы они никого не берут, но тебя я устрою.
   И устроил. Да так что Андрей увлекся этим делом надолго.
   Но больше всего начинающий медик любил просто сидеть рядом с Виктором в их коморке, вместе паять схемы и слушать удивительные истории из жизни разнообразных друзей и знакомых последнего, слушать его философские рассуждения о жизни. Вот только плакаться себе в жилетку Виктор Андрею не позволял.
  -- Жизнь она такая, какой ты её ощущаешь. Учись быть добрым и сильным сынок.
   И Андрей учился. Чувствуя уважение и заботу старшего товарища, он платил ему той же монетой. Помня о данном слове, всегда и везде старался опекать Виктора. Заглядывал ему в глаза, когда тот лез по необходимости на стремянку, не давал носить не только тяжелые вещи, но даже обычный монтерский чемоданчик.
  
   В то злосчастное утро они пришли в кабинет глав врача менять лампы дневного освещения.
   Пришли, разложили инструмент, достали из бумажных чехлов лампы, поставили стремянку.
  -- Давай я? - зевая от хронического юношеского недосыпания, предложил свои услуги молодой.
  -- Я сам - пожалел его Виктор, карабкаясь по стремянке вверх.
   И тут на самой последней ступеньке глаза у него вдруг застыли, лицо скривила гримаса боли. В голове у Андрея пронеслись страшные мысли: "Вот оно! Припадок!"
  -- Прежде всего, поймать тело, положить на пол. Под голову... что-либо мягкое. Чтобы не запал язык, повернуть на бок голову, - лихорадочно вспоминал он мамины наставления.
   С криком:
  -- Держись Витя. Я тебя спасу! - Юноша бросился на помощь.
   Виктор едва успел опустить изумленный взгляд вниз и крякнуть. Дальше он уже парил в свободном падении, налетев сверху на распростертое тело споткнувшегося о ножку стремянки Андрея. Рассыпавшаяся стремянка довершила начатое дело.
   Когда на грохот сбежался народ во главе с главным врачом больницы, все увидели груду древесностружечных плит ещё недавно бывшую столом. Порванные, раскиданные по всей комнате бумаги и двух испачканных толи чернилами толи тушью бравых электриков
  -- Ух! Похоже перелом, - щурясь от боли, тупо уставился на висящую плетью руку. наставник.
  -- Виктор Михайлович! Простите! - всхлипнул Андрей. - Я подумал...
  -- Опять этот...! - Вознес руки к небу главврач злосчастной больницы, - Пострадавшего в травму. А Вам, молодой человек,....! Вам, кажется, нужно направление в институт?! Знайте! Только через мой труп! Вы у меня пойдете... в колледж! Да! Именно! В американский колледж! Такие люди должны лечить...! Нет! Они просто обязаны, лечить больных вероятного противника!
  
   Неизвестно состоялся ли обещанный труп главврача, но какую-то справку мама для Андрея все-таки выхлопотала. Наверное, они там у себя в больнице здраво рассудили, что в случае неудачи парня придется трудоустраивать вновь.
   "Хорошо, когда тебя любят и уважают в родном коллективе" - улыбаясь, думал Андрей, ерзая на жестком неудобном сидении вагона электрички. Сегодня у него был знаменательный день. Он ехал подавать документы в медицинский институт. Неожиданно в голову пришла бредовая мысль: "Интересно, а на каких принципах на железной дороге работает семафорная сигнализация?" И эта мысль не отпускала до самого города.
   На платформе парень уперся в веселую стайку студентов стройотрядовцев. Открыв от восхищения рот, он тупо смотрел на разрисованные спины в зеленых рабочих куртках и вдруг поймал себя на мысли, что завидует этим ребятам. Завидует просто до слез.
  -- Генка! - Заметил он знакомое лицо в пестрой веселой толпе. - Генка Горелов!
   Загорелый и гордый перед ним стоял его бывший одноклассник Гена Горелов. Гена возмужал и изменился за тот год, который они не виделись. Год не год, а уж пол года точно!
  -- Генка! Вы куда? - задал глупый вопрос Андрей и смутился. Несмотря на то, что были они одногодками, школьный приятель казался старше, красивее и опытнее его самого лет на двести.
  -- Едем поднимать Нечерноземье, - гордо, по взрослому ответил бывший одноклассник, доставая из кармана пачку "Примы"
  -- Спасибо не курю. А ты где учишься?
  -- Читай, - гордо повернул спину Геннадий, на которой большими красными буквами было выбито: ССО "ДИОД".
  -- Ух, ты! Буквы "И" в начале слова не хватает, - борясь с распиравшим его чувством зависти, попытался съязвить Андрей. - А я иду подавать документы в медицинский.
  -- Клистирные трубки!? - Пренебрежительно скривил рожицу Генка, при этом, бодро схватившись за вещмешок. Группка студентов заволновалась - Все! Пока Андрюха! Пора. А вообще.... Поступай лучше к нам в Радиотех. ЭВМ - будущее! Запомни! Не пожалеешь!
   Последние слова парень прокричал уже на бегу и ветер как-то по-особому весело теребил его гордую шевелюру. Величественно и загадочно интересно.
  
   О том, что Андрей поступил в радиотехнический вуз, родители узнали ближе к сентябрю. С мамой был маленький шок, отец же пережил все, так как и подобает настоящему мужчине.
  -- Пусть сам выбирает дорогу жизни. Сам идет по ней, сам владеет судьбой....
  
  
   От любви до ненависти...
  
   Новая школа для малышей была очень удобной. Младшие классы занимались в одноэтажной пристройке заканчивающейся длинным кирпичным переходом, соединяющим её с основным зданием. С другого конца к пристройке примыкал коридор, ведущий в раздевалку спортивного зала. Места было предостаточно. А что ещё нужно для успешного развития ребенка? Уроки бы отменить! Но разве это возможно?!
   Раскрасневшаяся Сашка не обращая внимания на сбитый набок передник, летела по коридору точно низкорослая монгольская лошадка, а сзади, цепляясь за препятствия, точно сплетенная светлая грива, развивалась длинная коса.
   Неожиданно на пути возник предательски выставленный грязный ботинок, и Сашка, зацепившись за него, ласточкой взмыла в воздух. Рожденный ползать - летает плохо. Сашка была рождена летать, летала хорошо: легко и весело; вот только с приземлениями были некоторые проблемы. На этот раз посадка выдалась относительно мягкой. Прямо на небольшую группу девочек - тихушниц, забившихся в уголок и ехидно обсуждавших последние сплетни. Бывают такие девочки! Они не бегают по коридорам, не шумят, строят из себя примерных, а сами только и думают о том, как бы кому пакость сделать да сплетню попротивней выдумать. Девочки-старушки.
  -- Ууу! Монголка противная! - забрюзжали, заплакали девочки-старушки. Особенно усердствовала отличница Галя, считавшая себя первой красавицей класса. - Мы все Елене Анатольевне расскажем. Пусть она тебя накажет.
  -- Лягушки мохнорылые! - не мешкая, вскочила Сашка, потирая ушибленное колено. Была нужда перед такими извиняться. Ещё и обзываются. Завидуют, что Сашка целых три года жила с родителями в Монголии. Там было здорово. Там таких дур не было. Ей там нравилось.
  -- Сама ушастая! - Ещё больше обиделись тихушницы. Что-то кричали в след, но Сашка их уже не слышала. Плевать на них. У нее своя компания.
  -- Я убью тебя Трухачев!
   В перекрестие прицела, она поймала цель. За подножку толстяк должен "заплатить кровью". Трухачев - мал ростом, прыщав, очень толст и противен характером. Вечно кому-то завидует, вечно всех закладывает. Он ещё хуже, чем эти липкие лягушки - тихоквакушки. Его не любили мальчишки их класса, не любили и Сашка с подружкой Светкой. Ничего удивительного в этом не было. Так уж получилось, что Сашка в новом коллективе подружилась именно со Светкой, а Светка в мальчишеской среде всегда считались "своим парнем".
   Почувствовав, что расплата грядет, Трухачев покатился по коридору точно одетый в несуразную школьную форму колобок. Скорее, скорее по переходу в основное здание, поближе к спасительной учительской. Сашка рванулась следом, стараясь не терять из виду мелькавшую точно буй на волнах засаленную шевелюру обидчика. Огибая "уставших" от занятий, весело прыгающих, орущих, бегающих школьников, то и дело натыкаясь, на кого ни будь из них, беглец почти достиг желанной цели. Как раз в этот момент на помощь пришла подруга.
   Обидчик забился в длинных Светкиных руках, распластав свои коротенькие конечности, словно пойманный таракан.
  -- Держи его!
   Но к тому моменту, когда Сашке удалось добраться до злодея, одноклассники уже успели устроить веселую кучу-малу. Это ведь и правда интересно, когда кто-то кого-то ловит.
  -- Дайте мне! - грозно схватилась за грязный ботинок Сашка, пытаясь достать толстяка из кучи.
  -- Тащи толстого! - с радостью помог Юрка Гришин по прозвищу Гриня.
  -- Этот гад Одуванчику подножку поставил. Одуванчик чуть не разбилась, - пояснила разгоряченная погоней Светка. Одуванчик, это было прозвище Сашки. Сокращение от фамилии.
  -- Вали толстого на бок! По тыкве ему! По тыкве! - возмутился Гриня.
   По преимуществу своему коллектив это стая, в лучшем случае - стадо. Куда сильный - туда большинство, куда большинство - туда остальные. Детский коллектив - стадо в квадрате.
   Трухачев тут же получил несколько пинков и подзатыльников.
  -- Ребята! Давайте запихнем толстого в женский туалет!? - весело предложил звонкий голос из толпы.
  -- Айда!
   Бедный Виталик Трухачев попытался вырваться из цепких лап общественности, да куда там! Волна понесла его к запретной двери, за которой при других обстоятельствах скрывалось бы много интересного для любопытного мальчика. Сегодня любопытство молчало.
   Нет! Нет! Ему туда не нужно! Вблизи оказалось, что дверь туалета довольно грубо окрашена, пятна, и потеки краски были видны тут и там. Да и открывается она натужно, со скрипом. "Не смазана" - неожиданно пронеслось в голове у Виталика.
   Он расставил ноги точно циркуль, пытаясь зацепиться за дверной косяк. Тяжело жить на свете, когда у тебя коротенькие ножки, а ручки слабенькие и пухлые. Вот если бы можно было тормозить выпученными глазами, его никто никогда не смог бы запихнуть в это постыдное место.
   Тормозить глазами не получилось, бедняга влетел в дамскую комнату пухлым растрепанным теннисным мячиком.
   Надо же! Женский туалет почти ничем не отличался от мужского! Пожалуй, только белые настенные горшки отсутствовали. По молодости своей Виталик не знал, что "белые горшки" называются писсуарами. Да и вообще он много ещё чего не знал и не понимал в этой жизни, а потому, как любознательный ребенок, резонно подумал: "Интересно! Как они без них обходятся, когда народу много?!"
   И еще одно важное открытие сделал для себя Виталик: Оказывается, учителя тоже ходят в туалет! Как обычные смертные.
  -- Здрсссти - не придумал он ничего лучшего, глядя в распахнутые наивно - изумленные глаза рассевшейся точно белка на суку учительницы.
   Потом, осознав всю глубину момента, услужливо сказал "Ой!" и боком, боком стал выбираться в холл, подобострастно оправдываясь: "Это не я! ... Это все Сашка Одуванчикова... из третьего "Б"! Одуванчикова!"
  
   Весь следующий урок Трухачев неспешно и вдумчиво изобретал разнообразные планы мести. Он долго изучал Сашкин профиль, воображая как уверенными и сильными руками, возьмет её за воротник школьного платьица и зашвырнет в мужской туалет. Нет! Они сильнее его! Их много! Одна её подружка Светка чего стоит!
   "Какие у этой противной Сашки интересные кружева на воротнике. И на манжетах. Кружевные. Пальцы тонкие. Наверное, ими очень удобно ковыряться в носу.
   Хорошо бы запихнуть эту вредину в кабинет директора! Директор непременно, ее накажет! Однако она может сказать, что во всем виноват он: Трухачев!
   Попробовать незаметно вымазать ее чернилами!? Не! Пожалуй незаметно это сделать не получится! Побьют!
   Красивый у нее пенал. Спереть что ли? На перемене, когда в классе никого не будет разбросать вещи из портфеля и... спереть? Стоп! Так ведь на перемене в классе никого не будет!"
   Злорадно улыбнувшись, маленький мститель успокоился, а, успокоившись, решил перекусить. Основательно запустил палец в нос, поковырялся, вынул здоровую зеленую "козу" и, не спеша, с аппетитом съел её.
  -- Фу! Как противно! - громко возмутилась соседка по парте - Елена Анатольевна можно я пересяду от Трухачева?
   "Ябеда" - прошипел Трухачев, краснея потому, что двадцать восемь пар глаз одновременно уставились на него. И, конечно же, с отвращением смотрела она... противная Сашка. Он ей покажет!
  
   На перемене молоденькая учительница начальных классов Елена Анатольевна, построила своих ребят по парам и повела в столовую. В общей суматохе "отряд не заметил, потери бойца".
   О! Школьная столовая! Адский рай и райский ад одновременно. Место всеобщего поклонения школьников. Всяк сюда стремится, пусть далеко ни каждый выживет после посещения. Затеряться в этом благословенном месте очень просто. Суета и толкотня способствуют этому.
  -- Дети! Чья порция? Кого не хватает за столами? - заволновалась учительница, когда завтрак подходил к концу - Трухачев! Ты где ходишь?! Быстро за стол.
   Школьный завтрак - дело святое. Тут не скомандуешь: "Рота подъем! Выходи строиться в противогазах!" Ждали отстающих. На урок шли тоже организованно, но толпой. И каждый входящий в класс останавливался у доски в немом восторге. Каждый считал своим долгом хохотнуть и обернуться назад, словно в поисках того неведомого адресата кому изображенное художество предназначалось.
   А там, язвительной рукой злопыхателя, небесталанно была нарисована картина "Татарская княжна поит свою лошадку из унитаза в мужском туалете" Над изображением княжны была приписка "Светка". Ну а лошадь явно писалась с её подружки Сашки. Тут даже и подписывать не стоило. Достаточно посмотреть на гриву. Вылитая Сашкина коса.
   Последним вошел Трухачев. Физиономия его сияла радостным нетерпением. Вошел и тут же получил с двух сторон по затрещине. Да так что из носа брызнула кровь.
  -- Девочки! - изумилась Елена Анатольевна. - Как можно?! Вы что? Девочкам драться не пристало.... Не плачь Виталик.... Иди, умойся и возвращайся в класс. Гончарова и Одуванчикова дневники на стол.
  -- А чего он! - возмутилась Светка. Саша промолчала. Первый гнев прошел, ей стало стыдно.
  
   Вечером Сашка бродила за матерью как собачонка на поводке: из комнаты в кухню, из кухни в комнату и снова на кухню. Ей было очень любопытно, как мама отреагирует на пространное, грозное замечание, написанное тревожными, красными чернилами. Ей было любопытно и вместе с тем немного страшно. Но мама, как это часто бывало в последнее время, с тех пор как у Сашки появился маленький братик Вовка, была занята другими проблемами и совсем забыла поинтересоваться успехами дочери на ниве просвещения. Что поделаешь, если почти все женщины в этот трудный, но сладкий период прибавления в семействе одинаковы: врачи и асфальтоукладчицы, милиционеры и даже инженеры, в славной когорте которых счастливо трудилась до ухода в декретный отпуск Сашина мама.
   Наконец дочь не выдержала:
  -- Мама! А ты знаешь, мне сегодня в школе один очень противный мальчик поставил подножку. Я упала и сильно ударилась.
  -- Шурочка милая. Сколько раз я тебя просила быть осторожней, - аккуратно переливая молочную смесь в детскую бутылочку, рассеяно ответила мама.
  -- Мама это такой противный мальчик. Представляешь, он всегда потный, жирный, от него всегда плохо пахнет! А ещё он жадный!... А ещё ест сопли!
  -- Ну, ну! Прямо Квазимодо.
  -- Да мама! Да! А мне из-за него учительница в дневник замечание написала, - поджала губки Саша и, смешно повернув на бок головку, задумчиво стала разглядывать цветочные горшки на подоконнике.
  -- Так! Вот с этого и нужно было начинать. Подружка моя! Принеси-ка свой дневник.
  -- Вот! Я так и знала, что ты будешь ругаться, - бурчала Сашка, неохотно открывая портфель, - Всё этот противный Трухачев виноват. Я его не трогала. Гадкий!
   Мама пролистала дневник, нашла запись с замечанием. Долго читала, качая головой:
  -- Ах, Шурочка, Шурочка! Придется лишить тебя подарка. Помнишь, ты просила ту розовую заколку с цветочком? Я, пожалуй, отдам её соседской девочке.
   Сашка надулась, но молчала, едва сдерживая слезы. Её даже не возмутил тот факт, что мать упорно называла её Шурочкой. При других обстоятельствах это вызвало бы бурю эмоций. Она - Сашка! А, не кокая-то, там, девчоночья Шурочка!
   Слезы подступали к глазам крупными бусинками точно предвестники летнего ливня. Сашке было очень жалко симпатичную розовую заколку, которую, оказывается, в тайне от нее мама все-таки купила и которую, теперь будет носить другая девочка.
  -- Отец расстроится. Ругаться будет. Ты же знаешь, какой он у нас добрый, но вспыльчивый.
  -- Знаю, - послушно всхлипнула Сашка, - Вот появился у вас этот противный маленький Вовка, и вы меня совсем разлюбили.
   Сказала и горько заплакала. Мать растерялась, всплеснула руками, схватила кухонную тряпку, которой обычно вытирала стол, бросила её зачем-то в угол, снова всплеснула руками. Обняла дочь
  -- Глупости. Горе ты мое.
  -- Папа будет ругаться на свою Чебурашку из-за противного замечания! Противный! Противный Трухачев! Не люблю его! Ненавижу! - Рыдала девочка.
  -- Успокойся милая.... Это все... твоя подружка Светка... тебя сбивает. Не дружи с ней больше ...
  
   В то же самое время ничего не подозревавшая Светка в полутемной комнате сидя на стареньком ощетинившемся продавленными пружинами диване играла со старшей сестрой в подкидного дурака.
   С кухни, где хозяйничала мать, полная женщина с признаками отдышки, доносился специфический запах свежеквашенной капусты.
  -- Не жульничай! - тихо попросила Светку сестра. Сестры были не похожи друг на друга, ни внешне, ни по характеру. Иногда создавалось впечатление, будто они рождены от разных родителей. Старшая спокойная, тихая скромная девушка, наделенная особым малозаметным шармом полевого цветка, и в противоположность ей младшая: буйная, с неправильными, волевыми чертами лица.
   В прихожей что-то заскреблось в дверь, словно вернулся с прогулки справивший свои естественные потребности шкодливый кот-гуляка. Старенькая залатанная в нескольких местах дверь завибрировала под натиском шаловливых лап и после нескольких пинков с наружной стороны - подалась, о чем услужливо известил её натужный предсмертный скрип и через мгновение глухой удар: словно мешок картошки на пол. Бум! Пауза.
  -- Ррроодствееенникии! Ваш папа пришел, - подало голос то, что имитировало вначале кота, а потом мешок.
  -- Пришел гад! Опять пьяный, - с нескрываемой ненавистью прошептала старшая сестра.
  -- Мы сегодня одного такого козла в женский туалет запихнули, - подражая ей, играла мимикой лица Светка - Мне училка чернуху в дневник накатала! Кстати! Кать! Распишись за предков. Пожалуйста. Их разве допросишься?!
   Светка вскочила с кровати, ежась от холода, зашлепала босыми пятками по не застеленному полу. Подняв валявшийся в углу портфель, поставила его на подоконник, и принялась небрежно рыться в поисках дневника, изредка бросая косые взгляды, на вспыхивающие светлячки окон дома напротив.
  
   А там, в просторной, ярко освещенной столовой, дома сталинской постройки с высокими потолками, за покрытым чистейшей скатертью столом восседало семейство Трухачевых.
  -- Почему Заинька сегодня такой грустный? - ласково, даже немного заискивающе поинтересовалась у своего чада мама.
  -- Григорий, - грозный окрик в сторону мужа потянувшегося было под шумок к манящему прохладой графинчику с водочкой.
  -- Брр! - буркнул в ответ рассерженный Виталик.
   "Заинька" был единственным, к тому же поздним ребенком в семье ни обделенной достатком. Благо и папа и мама усердно помогали советским гражданам разрушать знаменательные успехи страны на ниве выполнения продовольственной программы. В последствии они даже гордо и вполне искренне именовали себя диссидентами, так как успешно, хоть и не бескорыстно заменяли гражданам изношенные естественные зубы на искусственные. Папа: здоровенный мужик с крупным, мясистым носом, мощными волосатыми руками и не уступающей им в лохматости грудью в заводской поликлинике эти самые зубы удалял, а мама, сухая, строгая женщина с вытянутым плоским лицом, таким же плоским туловищем, волосами, постоянно убранными в пучок, заменяла на новые, пусть и искусственные.
  -- Витасинька! Скушай мой маленький ещё кусочек курочки.
  -- Не хочу!
  -- Что случилось с моим зайчиком? Почему он не хочет порадовать свою мамочку? Почему ты так мало кушаешь сегодня? Заинька любит куриную ножку? Гриша мальчик съел две ножки и хочет ещё!
  -- Тоня, где я тебе возьму третью куриную ножку?! Ребенок съел достаточно, - попытался успокоить жену отец семейства, с вожделением поглядывая на заветный графин. Уж лучше б он промолчал.
   Пришлось выслушивать обвинения во всех смертных грехах, начиная от нового гарнитура Хаимовых и заканчивая тем обстоятельством, что у отечественных кур всего две "куриные ножки", что явно недостаточно для полноценного здорового питания их дорогого чада.
  -- Витасинька скушай грудку. Смотри здесь тоже много мяса. Ну, что случилось с моим соловушкой? Расскажи своей мамочке. Заинька! Мама очень переживает!
   Какое же сердце добропорядочного, любящего сына выдержит такие страдания матери. Даваясь слезами и мясом куриной грудки, отпрыск сначала нехотя, потом все живее и живее стал рассказывать перипетии неудачного дня, приукрашивая события выдуманными подробностями
  -- Какой ужас! Ты слышишь Гриша, что говорит наш мальчик? - Прикрывая от страха ладошкой рот, по ходу сбивчивого повествования сына ужасалась Антонина Евгеньевна, - Это безобразие! Я завтра же пойду в их варварскую школу! К директору! К классному руководителю! Гриша оставь графин в покое. Это форменное безобразие! Необходимо, что-то делать с этой шайкой разбойников. Гриша если они сейчас так издеваются над бедным, порядочным мальчиком, ты представляешь, какие преступники из них вырастут завтра?
   Гриша окинул комнату потухшим взглядом. Занимавший его заветный графин медленно исчезал в бездонных глубинах огромного кухонного шкафа. Пробурчал: "Дети сами разберутся", за что был обвинен в безразличном отношении к семье, автоматически заподозрен в наличии любовницы и уличен в сокрытии доходов.
   В ответ Гриша замкнулся, потух и был отправлен, точно вымуштрованный пес на место, а именно на большой черный кожаный диван читать свежую прессу. Из столовой ещё некоторое время доносились всхлипывания Трухачева - младшего да набившее оскомину: "Скушай заинька ещё кусочек!".
  
   Утро всегда мудренее вечера. Всегда, но не для всех. Мама Виталика Трухачева прилетела в школу вместе с сыном к первому уроку, устроила скандал Елене Анатольевне, учительнице "драгоценного Витасика". Лично передвинула "неудобную" парту, за которой "мучался её зайчик" заменив её такой же, но с соседнего ряда, и долго растворялась в рекреации, сведя с ума при этом всех, от уборщицы до завуча. Затем все же растворилась, а "Витасик" остался.
  -- Ябеда - корябеда соленый огурец, по полу катается, никто его не ест! - Дразнили в перерыве Виталика "малолетние преступницы" Светка с Сашкой, которым тоже порядочно досталось от Трухачевой-мамы.
   Виталик попытался дать отпор лживым девчоночьим проискам, даже замахнулся на них пухлым кулачком, но кто-то из ребят больно ударил его в спину. Ударил так, что Виталик согнувшись пополам, заплакал.
  -- Рева корова дай молока...
   Виталику было обидно за свое бессилие. А ещё - было очень стыдно за слезы.
  -- Давайте больше никогда не будем с ним разговаривать?! - Предложила Светка
  -- Давайте! - Поддержала Сашка
  -- Молчанку толстому! - загалдели ребята.
   Чтобы не слышать всего этого безобразия Виталик под улюлюканье одноклассников побежал в сторону спортивного зала с одной мыслью, укрыться там от ненавистных глаз и жестоких языков. Переход в раздевалку спортивного зала не был оборудован окнами, да и освещался плохо. Часто там вообще царил сплошной полумрак. Толи место здесь было особое, с геомагнитными отклонениями? Толи школьные лодыри что-то нахимичили? Только завхоз, замучившись менять лампочки, плюнул на этот "бермудский треугольник" и постарался забыть о нем покрепче. Чем не богом забытое место?
   А неблагоприятные с точки зрения геомагнитного фона места всегда притягивают к себе неблагонадежный контингент. В полутемном коридоре заговорщицки шушукалась маленькая, но очень тесная компания.
  -- Труха! Иди к нам, - узнал Виталик голос Грини.
   Гриня вместе с парочкой таких же "неблагонадежных" прятался от здорового школьного общества не зря. Облюбовав полутемный коридор, они в углу его открыли казино, где азартно играли на деньги.
  -- Труха наш человек! Давай по пятачку в трусилочку?!
   Трусилочка не требовала никаких игровых автоматов. Вернее в качестве автомата выступал один из играющих. Денежки опускаются на ладонь, накрываются второй ладонью и перемешиваются. Человек- автомат активно трясет их в ладонях. Затем второй играющий останавливает процесс, говорит, например - "Орел", и, соответственно, забирает себе все монетки, которые оказываются повернутыми "орлом" вверх. Всё что останется, достается игроку-автомату.
   В любой другой ситуации Виталик, конечно же, отказался б от такого "темного" предложения. Но именно сейчас он имел непреодолимую потребность в человеческом обществе...
   Начали по пятачку, потом по "десюньчику". Дальше - больше. Звонок на урок застал игроков в тот момент, когда разыгрывались баснословные суммы. Аж, по двадцать копеек!
  -- Орешка! - остановил Гриню Виталик.
  -- Ха! Толстый проиграл! - Быстро сунул Виталику под нос и тут же убрал в карман брюк ладонь с мелочью Гриня, воровато озираясь по сторонам.
  -- Постой! Там же орешка была... - возмутился Виталик, но тут же получил тычок остреньким кулачком в бок.
  -- Увянь! Там одни "орлы" были.
  -- Постой. Это же мои деньги - захныкал Виталик.
  -- Денежный долг. Долг чести. А скажешь кому, получишь...
   Гриня так грозно произнес матерное слово, что у Виталика пропало всякое желание, что-либо кому-либо рассказывать. Теперь уж он научен горьким опытом. Теперь он будет умнее.
  
   Странная эта штука жизнь. Ещё вчера дела у тебя вроде бы шли нормально. Пусть и не совсем блестяще, но нормально. Калякаешь себе в тетради разные закорючки, обливая пальцы чернилами. Устанешь - можно "козой" подкрепиться. Захочешь развлечься - на перемене девочек за косички подергаешь или, на худой конец, подножку поставишь. "Яму" ближнему выроешь. А дома любящая мама у плиты. Можно наестся до икоты вкусной питательной стряпни, потом поваляться в собственной комнате на коечке, пукнуть в свое удовольствие....
   И вдруг все рушится в один момент.
   Следующие несколько месяцев стали для Виталика Трухачева настоящим кошмаром. Одноклассники избегали общения с ним, своим видом выказывая мальчику презрение. Конечно не все в одинаковой степени. Но эта противная Сашка, будто вообще перестала его замечать. Только Гриня и его преданная "мафия" проявляли к Виталику живой, неподдельный интерес. Каждое утро, на первой же перемене они почти силком тащили мальчика в полутемный коридор, к спортзалу, где беззастенчиво обыгрывали вчистую, вытрясая всю карманную мелочь. Виталик пробовал возмущаться, но тут же получал тычок в бок или окрик для острастки. Оказать достойное сопротивление ни хватало смелости. Он, конечно, понимал, что влип в нехорошую историю. Что должен был бы проявить волю и твердо сказать "Нет!". Подраться, в конце концов. Но здравые рассуждения всегда оседали на уровне фантазий. Действительность же оказывалась: трусливой, печальной, и подавленной. От этого Виталик страдал вдвойне. Он даже похудел. Чем довел до паники чадолюбивую мамашу, заподозрившую наличие у ребенка целого букета разнообразных заболеваний самым безвредным из которых считался авитаминоз. Виталик стал замкнутым, часами сидел у себя в комнате и фантазировал, а ещё - рисовал. Откуда что взялось? В нем внезапно проснулись способности к портретной графике. И просиживал он вечера напролет, малюя женские фигурки и профили. Да ещё коней, только все они, почему - то, с девичьими лицами и заплетенными в косы гривами. В другой ситуации эта тяга ребенка к творчеству только порадовала бы маму, но теперь она пугала и настораживала чуткое материнское сердце.
  
   Зимним утром, когда на улице темно, идти в школу совсем не хочется. Виталик проснулся с тяжелым чувством, обещающим очередную серию кошмаров.
   "Может прикинуться больным?" - засверкал в мозгу спасительный лучик. "Нет. Вряд ли удастся. Только позавчера притворялся. Да и на прошлой неделе два дня пропустил. Придется идти" - безрадостно вздохнул он.
  -- Зайчик. Возьми тридцать копеек. Поешь дополнительно. Купи себе булочку и обязательно запей ее горячим чаем. Ну почему зайчик такой грустный? - суетилась в прихожей Трухачева - мама.
  -- Угу. - Кивнул расстроенный "зайчик" подставляя ладонь под звенящую мелочь.
  -- Не трать деньги на мороженое. Купи лучше "пингвинчика".... Или даже два....
  -- Угу - согласно кивнул отпрыск, и незаметно для матери сунул деньги в карман своей старой спортивной куртки висевшей тут же в шкафу рядом с зимним пальто. Уже затворяя дверь "Зайчик" решительно произнес, пугая пустоту неприличным жестом - Вот вам, а не деньги!
  -- Что? Заинька!? - переспросила мама, но ответом ей был лишь топот ног по лестнице.
   Трухачев опаздывал. По дороге к школе нужно было перейти по небольшому мосту даже в лютые морозы не замерзавшую, речушку, послушно транспортировавшую в далекий и неведомый океан отходы производства местного химзавода.
   Съёжившись от холода, он бежал, срезая угол, по протоптанной тропинке вдоль небольшой лесополосы. Уж вот и мостик. Но тут Виталик неожиданно натолкнулся на препятствие.
  -- Ой!
   Впереди два "здоровых верзилы" мутузили местного "мафиози" игорного бизнеса Гриню. Гриня выглядел совсем не так грозно как обычно. Прямо скажем - отнюдь не презентабельно. Он от природы был не высок ростом, а тут, казалось, сжался уменьшился в размерах вдвое.
   "Класса из восьмого, девятого" - подумал Трухачев о "верзилах", больше он ничего подумать не успел.
  -- Артур я вечером отдам! Вот! Он мне денег должен! У него возьмите, - плаксивым голосом затараторил Гриня, указывая пальцем в сторону Виталика.
  -- Давай все что есть, - скалой придвинулся к Трухачеву тот, которого Гриня только что назвал Артуром.
  -- У меня ничего нет - испуганно отшатнулся Виталик.
  -- Выворачивай карманы.
   Снова липкий страх сковал Виталика с ног до головы. Подчиняясь грубой силе, он вывернул карманы пальто и брюк. Пришлось даже расстегнуть пуговицы пальто, чтобы бандиты смогли проверить содержимое школьной курточки.
  -- Портфель! - потребовал Артур.
   Выхватив его из рук Виталика, "верзила" стал методично выбрасывать тетради, книги, ручки. Все полетело прямо в "химическую" реку. Убедившись в тщетности поисков старшеклассники отвесили Виталику с Гриней по смачному пинку в заднее место и пригрозив последнему:
   - Рыжий! Чтобы к вечеру должок вернул! Иначе морду набьем, - побежали в противоположном от школы направлении.
   Немного оклемавшись, друзья по несчастью утерли сопли и слезы. Попытались собрать раскиданные вещи. Да куда там. Из всего имущества удалось достать мокрый грязный портфель, порванную тетрадь и пару карандашей из набора. Остальное унесла или поглотила "химическая" река.
  -- Что теперь будет?! - снова заплакал Виталик, - Разбойники! Пусть мне все новое покупают!
  -- А ты их знаешь? Я нет! - охладил возмущенный пыл Трухачева Гриня - Уж лучше скажем, что по дороге на тебя напал и ограбил здоровенный дядька в ватнике. Все, что было в портфеле - отобрал. Или, что портфель за машину зацепился и уехал вместе с ней. Эта мысль - клевая! А то побьют. Сильно побьют.... И не раз!
   Виталик молчал. Только всхлипывал иногда.
  -- Пошли. В подъезде посидим. В трусилку сыграем. На урок мы все равно опоздали.
  -- Денег нет, - удивился Виталик
  -- Я тебе в долг дам.
   Виталик заплакал от обиды, схватил пустой ни застегнутый портфель и побежал в сторону школы.
  -- ... толстый ...поиграем... прежний долг прощу - уже на мосту донес до него ветер обрывки фразы. Но Виталик не хотел больше общаться с этим подлецом Гриней.
   В вестибюле здания школы Трухачев растерялся. С одной стороны без книжек и тетрадей на уроках делать было нечего, с другой - как послушный ученик занятия пропустить он не имел права. Помявшись немного в гардеробе, мальчик решился: "Пойду!".
   И надо же такому случится. Прямо у дверей классной комнаты, его остановил грозный окрик бдительного директора:
  -- Ученик! Ты, по какой причине...?!
   Директор имел в "народе" прозвище "Генерал". Про "Генерала" ходили разнообразные слухи. В общем, ничего необычного: в младших классах искренне верили, например, что он бывший Карабас-Барабас, школьники постарше утверждали, что директор законспирированный Гудвин. Великий и ужасный. Мнения старшеклассников разделились, одни говорили, что их "Генерал" - тайный агент "папаша Мюллер", другие, загадочно улыбаясь, утверждали, что доподлинно известно - директор никто иной, как легендарный и бескомпромиссный, пардон, Лука Мудищев, жизнеописание которого начато ещё фривольным поэтом Барковым.
   Скорее всего, правы были и те, и другие, и третьи. Поскольку "Генерал" будучи отставным полковником, прошедшим боевые действия, воинские гарнизоны, академию генштаба, преподавание в военном училище, был действительно человеком суровым, требовательным и бескомпромиссным. А уж, какой только карабасины - барабасины он в своей жизни ни повидал и ни изведал....
  -- Ученик! Ты, по какой причине опаздываешь на занятия?! Ты, из какого класса?
   Виталик потерял дар речи. Только и смог ватной рукой указать в направлении кабинета.
  -- Ты, почему нарушаешь общественную дисциплину? Ты знаешь, что наши враги ждут, не дождутся того момента, когда ты расслабишься?! - твердым голосом отчеканил директор, стоя перед Виталиком по стойке "смирно".
   Виталику стало страшно, за себя, за маму, за родную страну.
  -- Ты, по какой причине опоздал на занятия?
  -- Проспал, - не зная, что придумать, дрожащим голосом соврал Виталик
   Могучая директорская ладонь опустилась на плечо. Настойчиво и требовательно пододвинула мальчика к двери кабинета. Виталик стоял: ни жив, ни мертв. Он даже не понял, каким образом оказался внутри классной комнаты.
  -- Ваш? - грозно спросил "Генерал" у Елены Анатольевны.
  -- Да...а - дрогнул голос молоденькой учительницы
  -- Дети! Перед вами редкий экземпляр дезертира и разгельдяя. Он бросил свой пост. Проспал его! А если бы была война? Посмотрите! Разве может такой человек стать настоящим советским пионером? Потом стать комсомольцем, а потом гражданином!?
   Дети опустили глаза и вжались в парты. Им явственно представилось, что вот сейчас из-за плеча директора волшебным образом упадет на пол громадная черная борода, в руках его окажется длинная плетка, и свист ее разрежет воздух печальным криком.
  -- Пипец кролику! - злорадно прошептала Светка с соседней парты.
   Сашке стало очень жалко, маленького, в одно мгновение похудевшего, дрожащего и всхлипывающего Трухачева.
  
  -- Ученик! Почему у тебя такой неопрятный вид? Разве так должен выглядеть советский школьник? Портфель расстегнут, - выхватил из рук Виталика его пустой саквояж директор - В портфеле я уверен - беспорядок.
   Директор откинул крышку, побледнел, потом позеленел и, наконец, выдохнул:
  -- Где тетради? Где книги? Где дневник?
  -- Потерял - прошептал раздавленный Виталик
  -- Что?!... - в свою очередь на мгновение потерял дар речи директор.
  -- Громче говори. Чтобы все слышали.
  -- Потерял.
  -- Твои товарищи не слышат!
   Но Виталик замолчал окончательно и бесповоротно. Замолчал как партизан. Навеки.
  -- Дети! - трагически закатил глаза к небу директор, - Этот человек потерял самое святое, что есть у советского школьника. Дневник! Дневник для ученика - все равно, что знамя для солдата! А вы знаете, что делают с солдатами потерявшими дневн.... Отставить! Потерявшими боевое знамя?!
  -- Не пускают в столовую, - брякнула Светка, и по классу покатился нервный смешок.
  -- Нет, дети! Таких солдат расстреливают, - опустил взгляд на пол директор, словно пригвоздил к нему нерадивого солдата.
  -- А этот ... ученик. Теперь уже, наверное, бывший, - решил по полной программе запугать "злостного нарушителя" директор, - потерял свое знамя! Я буду вынужден исключить его из школы. Позор. Он подвел вашу учительницу, подвел ваш коллектив, подвел меня....
   Возможно, Mon General ещё долго распространялся бы на эту тему, если бы неожиданно, в наступившей паузе все явственно ни услышали, характерный шум струившейся жидкости.
   Внимательные взгляды школьников как по команде отреагировали на звук и уперлись в Трухачева. Он стоял в луже. Такой маленький, испуганный и беззащитный как котенок.
   На штанишках прямо от области ширинки вниз явственно просматривались мокрые пятна. Ветерок оживления загулял по классу, срывая взволнованный шепот в редкие смешки
   От жалости у Сашки сжалось сердце.
   Директор, сообразив видимо, что явно перегнул палку, стал искать педагогичный выход из создавшейся ситуации:
  -- Хгы-хгы! Правда возможен вариант, когда кто-то из товарищей этого ... нарушителя дисциплины возьмет над ним шефство, - с надеждой окинул директор взглядом внимательно разглядывавших крышки своих парт учеников.
  -- Возьмет... так сказать... товарища на поруки...
   Пауза затягивалась и тут, неожиданно для всех в тишине, раздался звенящий от волнения голос Сашки:
  -- Я возьму шефство! Только не выгоняйте его,... пожалуйста.
   Когда Сашка, пунцовая как рак оправилась от волнения и подняла глаза, два десятка удивленных взглядов с тревогой вопрошали "Уж не заболела ли?", но все они утонули во взгляде одном: полном благодарности и собачьей преданности....
  
   Учительская была почти пуста. У окна, сидя за столом, дремала пожилая географичка Евдокия Петровна да молоденькая "химичка" Марина лениво поливала цветы. Марине было скучно. Ужасно скучно! Человеку ведь нужно как-то скоротать время, если впереди у него, до посещения парикмахерской, целый час. В присутствии Евдокии Петровны скука грозила перерасти просто в смертную тоску. О чем с ней говорить? Не будешь же старой перечнице рассказывать о том, какие шикарные трусики тебе удалось урвать по блату! А так хочется поделиться радостью. Хоть цветам рассказывай. Марина вся извелась. На её счастье открылась дверь и в комнату впорхнула учительница младших классов Леночка Соколова.
  -- Ленка! Рассказывай как ты?! - набросилась Марина на подругу точно клоп на свеженького клиента. - Как дела?
  -- Ой, Марин! Этот Трухачев меня просто достал!
  -- У тебя новый?! - Изумилась Марина - А как же Виктор?
  -- Причем здесь Виктор? - В ответ удивилась Лена, - Да и никакой он не новый! Он у меня с первого класса учится. Представляешь? Учиться перестал, занятия прогуливает, одноклассникам грубит, а сегодня...
  -- А!!! Ты об учениках? Плюнь Ленка! Отработала и забыла. Я тебя о делах на личном фронте спрашиваю. Как у тебя с этим?... Спортсменом.... С Виктором?
   Лена опасливо посмотрела в сторону "спящей" географички. Маринка пренебрежительно кивнула мол "Спит вечным сном! Да бог с ней!".
  -- Не важно, - понизила голос почти до шепота Елена, - Раньше казалось - такой парень! Умница. Красавец. Цветы дарил. В парк..., в кино.... А сейчас - словно подменили. Знаешь, что он мне в прошлое воскресение выдал: "Для меня - главное мои друзья и футбол! А ты для меня на втором плане". Представляешь? В общем - слышать о нем больше не хочу! Забыли. Как я могла ошибиться? Полюбить такого?! Не пойму.
   Марина довольная тем обстоятельством, что этикет соблюден, подруга выслушана, собралась, уж поделиться собственной радостью, уж и рот открыла, только неожиданно от окна, там, где дремала до времени пожилая учительница, сентиментальный, грустный голос произнес:
  -- Ах, девочки, девочки. Не зря в народе говорят "От любви до ненависти - один шаг"
   Девушки смутились. Извиняясь и пряча глаза, они разбежались по углам.
  -- Да! От любви до ненависти - один шаг! - Философски прищурив один глаз, рассеянно посмотрела в окно Евдокия Петровна, - Но тогда, что же получается? От ненависти до любви....
  
  
   "Мячик"
  
   Василий Кукиш по прозвищу "Мячик" размеренно и неспешно брел по институтскому коридору в сторону вычислительного центра. Студенты, в общей массе своей, народ занятой, но веселый, радостно улыбались ему, кричали: "Привет!", "Как дела!?".
   "Замечательно! Превосходно! Великолепно!" - жестами отвечал Василий. Кое с кем здоровался за руку.
   Следует отметить, что легендарной личностью Василий считался не только в институтских кругах. В среде местного, городского бомонда он по своей популярности уступал разве что Жану Полю Бельмондо. Немного. Совсем чуть-чуть. Да и то исключительно в трезвом виде. А поскольку в таком "неестественном" для себя состоянии Василий появлялся в обществе крайне редко, то пальма первенства почти всегда доставалась именно ему.
   В Василии оригинальным было все. Начиная от одежды и заканчивая мыслями. К душе же своей он подпускал далеко не каждого, но по рассказам счастливчиков можно было сделать вывод, что и она была отнюдь нетривиальной.
   Василий, двухметровый гигант с огненно рыжей бородой и немалым поперечным сечением, любил одеваться в светлые тона. Добрый, слегка наивный взгляд больших широко поставленных глаз располагал с первого знакомства не только женскую, но и мужскую половину человечества. Это самое человечество Василий тоже любил, особенно если оно группировалось вокруг него в веселую, хмельную компанию. Но больше всего на свете он обожал две вещи: ЭВМ и хоккей. В его комнате вместо шторы на окне вечно болтался клубный флаг, или флаг любимой на данный момент национальной сборной. Флаги Василий коллекционировал. Как, где, какой ценой они ему доставались? Для большинства оставалось тайной.
   Василий состоял в тесных, дружеских отношениях почти со всеми игроками местной хоккейной команды, чем в немалой степени способствовал росту своей популярности в глазах сильного пола, а в драматическом театре имел "собственную" ложу. Поговаривали, будто у него вялотекущий, но жестокий роман с администратором данного театра. И словно в подтверждение слухам, по понедельникам какая-то экзальтированная особа частенько закатывала бородачу жуткие скандалы и истерики. Обычно посредством телефона, но бывало и лично.
   Повод, скорее всего, был! В последнее время Василий предпочитал тратить выходные, на посещение разнообразных увеселительных мероприятий, избегая при этом общества отнюдь не юной администраторши. Его точно магнитом притягивали городские свадьбы, благо холостых друзей за время работы в институте накопилось предостаточно, а пригласить Василия считалось не менее почетно, чем пригласить генерала. И не беда, что во время торжества у бородатого гиганта было всего два коронных номера: в укромном месте поиметь свидетельницу и в финале упасть в салат. Ему прощалось все.
   Впрочем, любые похождения Мячика тут же обрастали легендами, из которых сложно было понять где - правда, а где наивный вымысел, а потому, что бы ни вводить читателя в заблуждения о легендах лучше умолчать. Постараемся приводить в повествовании лишь факты, не вызывающие сомнений в достоверности.
   А таковых в устном жизнеописании нашего героя наберется немного: во-первых, по паспорту его действительно звали Василий Кукиш, ну, а во- вторых - работал он в должности инженера вычислительного центра. Все!
   Дальше снова начинались легенды. Говорили, будто наш герой окончил с красным дипломом МВТУ но, отказавшись от прекрасной карьеры в столице, вернулся на родину, так сказать, "из любви к искусству". Злые языки в ответ распускали по городу компрометирующие Василия слухи: "Ха! - возражали они, - Ваш Мячик окончил совсем не МВТУ, а ХМЫЗ - Академию! ПТУ номер 28. И не с красным дипломом, а с красным носом".
   "Ху! Как же такой человек мог оказаться в вычислительном центре института?!" - резонно возмущались хранители "святого".
   "Ха!" - смеялись им в лицо клеветники, - "Так он же приемный сын дочери заведующего военной кафедры. А вы не знали?!"
   Впрочем, опять-таки, все это, из области легенд и фантазий, а мы договорились повествовать о проверенных фактах. Прошу прощения! Не получается! Что поделаешь? Личность то - легендарная!
  
   Итак, Василий, преодолев массу дружеских приветствий, и бурю оваций добрался до вычислительного центра. ВЦ - это храм. Разве можно сравнить его удивительно таинственную атмосферу с шумом и гамом институтских коридоров? Здесь всё и всегда чинно, размеренно, спокойно. Даже звуки и те по большей части монотонны.
   Всегда - но не сегодня! Лаборантка Верочка и оператор Нина Михайловна бегали из угла в угол, словно под их белые, обольстительные халатики забралось по шалунишке Карлсону.
   Это обстоятельство неприятно поразило Василия. Он ожидал увидеть мирное чаепитие, в крайнем случае, женский клуб по интересам, а тут такое... безобразие. Из полуоткрытой двери операторской раздавалось заунывное ворчание лобастого аспиранта Пиюка. Пиюк воевал с перфоратором.
  -- Кто пустил сюда это чудовище? - беззлобно спросил Василий
  -- Пришел?! Ходит тут...! Здрасссте! - вместо приветствия погрозила ему пальчиком Нина Михайловна.
  -- В чем дело?
  -- Зоя прибегала! Расшумелась, - пояснила испуганная Верочка.
   Верочка боялась всех и вся. Боялась даже самое себя. Ее большие широко, раскрытые глаза окружающий мир заполнял только одним - страхом, за что Кукиш резонно прозвал девушку "Чучундрой".
   При виде доцента, заместителя декана факультета вычислительной техники, заведующей одной из его кафедр Зои Семеновны Долговой, Верочка тряслась и теряла рассудок. С мужиками было проще. Улыбнешься ему пару раз - глядишь растает. А стерве Зое- улыбайся ни улыбайся все едино.
  -- Чьего тела она хотела? - небрежно уселся на стул Василий.
  -- Твоего! - Не обращая внимания на сарказм собеседника, укоризненно выпалила Вера-Чучундра, - У нее сегодня толи экскурсия, толи факультатив с первокурсниками. Сказала: "Ваш Шиш который Кукиш- в курсе!" Просила машину подготовить. "Вечно", - говорит, - "этот Шиш на постном масле шляется без дела в рабочее время"
  -- В следующий раз ответь ей, что Василий Павлович Кукиш, в рабочее время, не шляется без дела! А сидит в мужском туалете. По надобности.... Вторая кабинка от окна. Welcome!
   Василий поднялся со стула, постоял немного в задумчивости у дверей ведущих в святая-святых, в машинный зал, словно обдумывая что-то очень важное, потом развернулся и пошел к выходу.
  -- Вась! Ты куда? - удивилась Верочка
  -- На объект.
  -- А как же я?
  -- "Наири" запустишь.
  
  -- С точки зрения информационной системы в целом, система вос­приятия осуществляет первичную обработку собираемой извне ин­формации. В свою очередь, для системы восприятия первичную об­работку информации производит система сбора информации. Неред­ко на практике встречаются информационные системы, не обладаю­щие развитой системой восприятия информации....
   Студенты первокурсники слушали Зою Семеновну, затаив дыхание. "Какая умная женщина! Нам никогда не постичь всего этого", - читала она изумление и испуг в их глазах. Толи ещё будет!
   Не удивительно. Специалистом такого класса так просто не становятся. Зоя Владимировна прошла тернистый путь от инженера научно-исследовательского радиотехнического института, до доцента, заместителя декана факультета пусть и провинциального, но все же уважаемого вуза. У Зои Семеновны вон и докторская на подходе...
  -- Вычисли­тельная задача, формируемая источником вычислительных задач, по мере необходимости решения обращается с запросами в вычислительную систему. Организация вычислительного процесса предполагает определение последовательности решения задач и реа­лизацию вычислений....
   А чего стоит 56 публикаций в различных научно-технических изданиях?!
  -- Внутримашинная технология решения задач на ЭВМ, как правило, реализует следую­щие типовые процессы преобразования информации: формирование новых массивов информации; упорядочение информа­ционных массивов....
   А три изобретения? Впрочем, не так много конечно. Зато одно в соавторстве с самим академиком А....
  -- Хранение и накопление информации вызвано многократным ее использованием, применением постоянной информации, необходи­мостью комплектации первичных данных...
   "Как же здесь все умно, и таинственно. Умно - значит красиво" - подумал Андрей подсознательно примеряя себя к обстановке вычислительного центра.
   Чисто внешне Андрей себе очень нравился. Светловолосый симпатяга. Маленький аккуратный носик, большие голубые глазищи. В последнее время Андрей снова отрастил достаточно пышную шевелюру, волосы закудрявились, так, что он стал очень похож на юного Сережу Есенина. Одна беда - малый рост. По этому поводу Андрей комплексовал жутко. "Не переживай. Нормальный у тебя рост! Вырастишь ещё!" - твердили родственники. Только вот что-то никак!
  -- Бугор! Подвинься! - попытался он сдвинуть в сторону старосту группы Юрика Титова.
   Юрик гренадерским ростом тоже не отличался, зато по ширине не уступал трехстворчатому платяному шкафу, за что в совокупности с занимаемым постом получил свое гордое прозвище "Бугор".
  -- А теперь пройдите сюда, - скомандовала Зоя Семеновна и монотонное гудение комнаты, дополнилось тихими шаркающими шагами.
   В этот раз Андрей постарался проскочить в передний ряд слушателей, оттеснив Титова на второй план.
  -- Перед вами электронно-вычислительная машина серии "Наири" разработчик: Ереванский научно-исследовательский институт математических машин. Система команд - двухадресная. Машина предназначена для решения широкого круга инженерных, научно-технических, а также некоторых типов планово-экономических и учетно-статистических задач.
  -- Форма представления чисел - двоичная с фиксированной запятой. Операции с плавающей запятой выполняются по подпрограмме. Длина слова - 36 двоичных разрядов...
   И дальше слова, слова: устройство ввода, ферритовые сердечники, микропрограммный принцип действия. Как же все это занимательно и интересно.
   "Как много знает и умеет эта женщина. Вот бы мне, когда ни будь научиться так...." - восхищался Андрей и, пугаясь себя самого, неоднократно переспрашивал - "А хватит ли мозгов?!"
  -- Теперь мы с вами попробуем, решить какую ни будь интересную практическую задачу, - парила над студентами Зоя Семеновна. - Например...
  -- Как прожить месяц на одну стипендию, - прячась за спины сокурсников, подсказал отслуживший в армии Витька Новиков. Хохмач и балагур.
  -- Вам молодой человек пора задуматься над другой задачей: Как прожить месяц без стипендии. - Слово "без" Зоя Семеновна выделила особо.
  -- Итак! Решим с вами следующую задачу: Сколько в полном рулоне автобусных билетов, билетов со счастливыми номерами?
  -- Ууууу - одобрительно загудели студенты.
  -- Что по этому поводу думает наш самый разговорчивый молодой человек? Да! Да! Вы.
  -- Я? - переспросил Витька, состроив глупую рожу.
  -- Вы.
  -- Сто
  -- Ну?! Маловато.
  -- Тогда ...сто два - не растерялся Новиков
  -- Сейчас проверим. - Снисходительно до степени уничижения окинула взглядом макушку прятавшегося за спинами студентов Виктора Зоя Семеновна.
  -- Для ввода, а в данном варианте исполнения, и вывода информации, ЭВМ снабжена печатной машинкой "Консул-254". Сейчас мы попросим лаборанта ввести условие задачи. Пожалуйста.
   Верочка-Чучундра ловко застучала пальчиками- коготками по клавишам пригнув головку к самой клавиатуре печатной машинки. Зоя Семеновна ходила за ее спиной точно полководец, вскинув подбородок вверх. То и дело она притрагивалась к корпусу машины, словно оглаживая его. Казалось, она хотела нажать на тумблер или на одну из мигающих лампочек, да только никак не могла решить на какую.
   Машина напоминала изогнутый буквой "Г" письменный стол с установленными на нем электронными приборами. Андрей попытался подробно рассмотреть это "чудо техники" но тут кто-то требовательно потянул его сзади за свитер.
  -- Смотри Андрюха! Вон где настоящие чудеса! Техника будущего. "эС эМка" наверное. - Бугор указал кивком на стеклянную перегородку, за которой в сумраке виднелись шкафы совсем другого, более мощного агрегата. Андрей и сам неоднократно посматривал в ту сторону. Круто. И везде лампочки, бабинки какие-то...
   Они отвлеклись. Казалось совсем не надолго. На минуту. От силы на две. А, в это время с решением задачи явно что-то не заладилось. Над толпой студентов пролетел тревожный шорох. С машиной случился конфуз. Она замерла на самом интересном месте. Верочка покраснела, потом побелела и, опустив руки, растерянно смотрела на клавиатуру большими испуганными глазами. Зоя Семеновна суетилась рядом, пытаясь где-то что-то нажать, потрясти, постучать, потереть. Машина не джин и на все поглаживания, стуки и встряски отвечала только недовольным: "Чмяк!"
   Нимб над головой Зои Семеновны таял на глазах.
  -- Говорил же я! Про стипендию считать нужно было, - бубнил Витька Новиков, но его никто не слушал.
  -- Василий Павлович! - сдалась, наконец, Зоя Семеновна - Где Василий Павлович?!
  -- Тут я - неведомо откуда появился здоровенный бородач.
  -- Василий Павлович у нас проблемы, - растерянно развела руки в стороны доцент, кандидат наук, будущий доктор Зоя Семеновна.
  -- Мячик - шепнули Андрею сразу в оба уха братья-близнецы Шорошевы, в народе называемые Шершнями.
   Мячик навис всем телом над бастующим электронно-вычислительным агрегатом, чем-то щелкнул, несмотря на тучную комплекцию, резво нагнулся, сунул, плюнул и к радости всех без исключения зрителей агрегат разродился треском печатной машинки.
  -- За техникой нужно лучше следить, - не понятно к кому обращаясь, назидательно произнесла Зоя Семеновна.
  -- Накормить собак и ничего руками не трогать..., - буркнул Василий и, не глядя по сторонам, степенно направился к выходу, - Техника в руках дикарей....
   Повисла неприятная пауза. Паузу бесцеремонно нарушил староста группы Юрик Бугор, заискивающе спросив:
  -- Зоя Семеновна, а в том зале эСэМка стоит?
  -- В следующем машинном зале стоит электронно-вычислительная машина нового поколения ЕС- 1033. Разрядная сетка - 32 двойных разряда, производительность 200 тысяч операций в секунду, емкость ОЗУ 512 килобайт....
   Нимб снова начал проявляться над ее головой....
  
   В коридоре, в тени лестницы ведущей на второй этаж здания мечтательно курил недосягаемый Василий Кукиш. Подавленные величием вычислительного центра студенты первого курса с легким шепотом скользили мимо, искоса бросая на гиганта восхищенные взгляды. Андрей и Юрик шли последними.
   Вдруг неведомая сила схватила Андрея под руки и бросила в полумрак лестницы. Туда где стояла и курила живая легенда.
  -- Дядь! - Неожиданно для себя срывающимся на подростковый бас голосом протрубил Андрей, - А можно мне...тут... прийти... на машинке посчитать,...как ни будь?
  -- Не можно! - спокойно и уверенно ответил Василий. Затянулся сигаретой. Выпустил дым, - Мой юный друг! Если Вы хотите чтобы Вас уважали, Вы должны уметь в этой жизни делать то, что собираетесь делать. Иначе просто не стоит тратить своего времени. А для этого нужно учиться.
   Мячик снова затянулся сигаретой, кольца дыма плавно полетели вверх. Василий улыбнулся и уже по-простому, по-доброму, как равный равному сказал:
  -- Если интересуешься, если не терпится,... зайди, ко мне на досуге. Для начала дам кое-какую литературу почитать.
  -- Здорово! Спасибо! Обязательно приду! - Наполняясь радостью точно шар гелием громко, что бы все услышали, воскликнул Андрей. Сорвался с места и стрелой понесся догонять товарищей.
   Подбежав к ребятам и увидев их глаза, юноша в первый раз пожалел о том, что в их группе учится всего две девчонки. Да и те - девчонки только по паспорту. Во взглядах сокурсников он уловил восхищение и зависть.
   Прощаясь балагур Витька Новиков хлопнул Андрея по плечу и продекламировал, коверкая Маяковского:
   Да будь он хоть негром преклонных годов,
   И то, без тычков и хуячек,
   Фортран, он бы выучил только за то,
   Что с ним разговаривал Мячик!
  
  
   "Рэксик"
  
   Сашка проснулась от обилия запахов. Было много-много всего и все такое разное! Пахло зеленкой, которую она накануне щедро пролила на маленький коврик у кровати. Из кухни степенно приплывал запах жареной колбасы и яичницы. Только Сашке "кукарекать" сегодня не придется. Яичницы ей не дадут. Она - болеет. У Сашки - диета. Впрочем, не важно! Сашка все равно стащит кусочек колбаски.
   А что сейчас важно? Запахи! Запахи! Запахи! Ещё целый букет неизвестных, а от того чарующих и настораживающих запахов будит воображение. Обычно проснувшись, Сашка любила поваляться, понежится в теплой мягкой постельке. Но любопытство - великая вещь.
   Живо вскочив с кровати, она, шлепая по полу голыми пятками, выбежала из своей малогабаритной комнатки в прихожую.
  -- Ой! Цветочки!
   Прижавшись лицом к огромному букету, девочка с удовольствием вдохнула пьянящий, чуть терпкий аромат. Её распушенные волосы светлым дождем упали на цветы, на вазу, на маленький журнальный столик:
  -- Мама! Мама! Мы едем в деревню?!
  -- Тихо! Маленький звонок. Вовку разбудишь, - выглянув из кухни, прошептал отец.
  -- Я уже большая! - Понизив голос, скривила ему рожицу Сашка.
  -- Умывайся. Одевайся. Мелочь пузатая. Иди, завтракай.... Да! Одевайся проще. Как ни будь так... в спортивном стиле. Будем с тобой быкам хвосты крутить.
  -- Ух, ты!
  -- Тссс.
   Пока Сашка плескалась в ванной, на кухне между родителями разгорелись жаркие дебаты.
  -- Коля! Она же девочка! А ты её воспитываешь как мальчишку. На футбол с собой таскаешь...
  -- Катя ну что в этом плохого? Ребенок на свежем воздухе.... И потом, ты сама ведь сказала, чтобы я больше внимания дочери уделял...
  -- Да! Но я совсем не предполагала, что после такого с позволения сказать "внимания", наша дочь будет орать на всю квартиру как пьяный сапожник: "Судья! Дуди! Люди ссать хотят!" Коля, и это было самое безобидное...
  -- Катя! Ребенок познает мир таким, каков он есть на самом деле. Так пусть уж лучше узнает его под контролем отца....
  -- Хорошо! Скажи, а что ты подарил ей на день рождения? Что?
  -- Подарок подарил.
  -- Коля не юли. Посмотри мне в глаза. Ответь мне, зачем двенадцатилетней девочке модель боевого танка?!
  -- Мы с ней его склеили. Теперь ребенок на примерах будет изучать историю, технику своей страны ...
  -- Ой! Замолчи! Знаю я вас клеильщиков, были Вы у нас! Вон обломки по всему дому валяются. Я то и дело на них наступаю. Все ноги исколола. Да и малыш может проглотить случайно. А эти спортивные одежды?! А быкам хвосты крутить?! Нет! Всё! Она Девочка! Коля! И одевать и воспитывать её нужно как ДЕВОЧКУ...!
   Лесопилка продолжалась бы ещё долго. Спас Николая звонок во входную дверь.
  -- Здравствуйте мама! - обрадовался появлению тещи Николай. Бывает же такое!
  -- Здравствуй зятек!
  -- Бабушка! Мы едем в деревню! - повисла на шее у тещи довольная Сашка.
  -- Съезди миленькая. Чего ж не съездить. Повидай вторую бабушку. Давно ты у нее не гостила. Как? Вы ещё не собрались? - Последняя фраза предназначалась зятю.
  -- Тише мама! Не шумите. Вовку разбудите, - парировал Коля тоже отнюдь не шепотом.
  -- А чего теперь? Шуми, не шуми. Сиделка пришла. Вы к ночи вернетесь или заночуете?
  -- Не зна... - с кухни прокричала занятая сборами дочь
  -- Вернемся - буркнул Коля.
  -- Где мой "Золотеннай"? Пора просыпаться. - бабушка погладила по кудрявой головке Одуванчикова - младшего. - Будем воевать с тобой... вдвоем....
  
   Давненько Одуванчиковы не наведывалась в родные пенаты главы семьи. Деревня, где благополучно родился и здравствовал вплоть до призыва в армию Николай Петрович, располагалась в соседнем районе. Ехать туда на общественном транспорте: далеко и неудобно, а потому отпочковавшееся семейство редко навещало родственников отца и мужа. Каждое посещение для них было событием. Сегодня для поездки нашелся серьезный повод. Даже два.
   Младшая сестра Николая Петровича - Анюта, наконец, сподобилась выйти замуж, и по этому поводу на текущие выходные были назначены смотрины. Сватовство если вам будет угодно. Но главная! Главная причина поездки крылась совсем в другом. Недавно у Николая Петровича случилось одно из самых замечательных событий в жизни. Семья Одуванчиковых наконец таки приобрела в личную собственность новенький автомобиль! Враги! Враги распространяют слухи о несостоятельности отечественного автопрома. Нет господа враги! Жив курилка! Подошла! Подошла, таки, очередь и трех лет не прошло. Смотрите! Завидуйте! Вон она новенькая зеленая "копейка" блестит свежей краской под окнами.
   При таком раскладе пропустить сватовство собственной любимой сестры, золовки, тетки было бы просто преступлением. Не бесчувственные ведь они люди. Родственные связи, родные места, ностальгия. Опять таки - мир посмотреть. Да и себя на новой машине показать!
   "Малого" брать не стали. На попечение тещи оставили. Дорога не сахар. Устанет, закапризничает. Да и мероприятие намечается серьезное. Не детского ума это дело тетку замуж выдавать....
  
   Пока ехали по трассе, мать и дочь задыхались от тошнотворных испарений перегретого асфальта. Николай молча терпел и даже говорил, что ему нравится. Врал, поди.
   Зато деревня отблагодарила Одуванчиковых прелестями просторов и глубиной запахов.
  -- Надо же черти! Дорог нормальных у себя построить не могут, - ругал местные власти "матерый" автолюбитель Николай. Будто бы и не он собственной персоной прожил в здешних местах, хаживал по здешним убогим дорогам восемнадцать счастливых лет своей жизни.
  -- Эх! Темнота россейская!
   На въезде, у оврага, там, где старый деревянный мосток со сломанными перилами, сердце все-таки дрогнуло. Эх! "Вот моя деревня!"
   Как ни странно на шум клаксона никто из "родового поместья" Одуванчиковых встречать дорогих гостей не вышел. Стайка деревенских ребятишек не в счет. Пока Николай закрывал, открывал и снова закрывал дверцы машины, обходил её справа и слева, женская половина, подхватив сумки, устремилась к дому.
  -- Коля! Букет не забудь!
   Неожиданно, у самого крыльца, дорогу им преградило странное, лохматое "чудище-юдище".
   Гремя "якорной" цепью животное лениво выползло из установленной поодаль от входа собачьей конуры. Словно нехотя окинуло взглядом посетителей, медленно проследовало к ступенькам крыльца. Там оно задержалось на мгновение, словно решая сложную задачу уйти или остаться. Вильнуло хвостом. Почесалось. Сделало поворот вокруг своей оси, наматывая на хвост звенья цепи, и устало плюхнулось в пыли перед входом.
  -- Собачка! - Радостно констатировала факт Сашка
   "Нечто" ударило хвостом в знак согласия.
   Действительно. Присмотревшись внимательно можно было уловить некоторое сходство "чудища-юдища" с верным спутником человека - собакой. Мохнатое, кудрявое как у болонки грязно серое туловище венчала вислоухая утыканная репейником голова с козлиной, светло-рыжей бородкой. Длинные лапы стройности животному не придавали, а как бы наоборот, косили и выгибались в разные стороны, отчего казалось что оно, в смысле животное, застыло в диком танце. Однако за счет длины лап зверь значительно выигрывал в росте у своих сородичей по "дворянской" породе. А потому выглядел довольно устрашающе. Ростом был с хорошую восточноевропейскую овчарку.
   Венцом же данного творения природы можно было считать всклоченный, волосатый, длинный хвост, который у кончика перегибался колечком.
  -- Ой! Не подходи ради бога! Не трогай её. - Испуганно приказала мать, - Родственники! Есть кто в доме?!
  -- Уааа -сь! - зевнула собачка словно сообщая приезжим: в доме конечно же кто-то есть и этот кто-то перед вами.
  -- Мама! Собачка хорошая, добрая...
  -- Королевна моя приехала! А выросла как! - это появилась на крыльце бабушка - Пошел вон отсюдова! Брысь! - прикрикнула она на лохматого барбоса, поддав ему для скорости пинка резиновым ботом.
  -- Бабушка не бей собачку. Бабушка, а как её зовут?
  -- Давненько вы у нас не были. Гости дорогие. А внучка то! Красавицей стала! Прям королевна! Здравствуй Кать.
  -- Здравствуйте мама, - как показалось, немного сухо ответила свекрови Екатерина, проходя с сумками на терраску.
  -- Бабушка как её зовут? - трясла за подол грозную старушку неугомонная Сашка.
  -- Кого доченька? - занятая своими заботами уже гремела бидонами хозяйка.
  -- Бабушка! Я не доченька! Я внученька!
  -- Пса себе нового завели? - включился в тему Николай.
  -- Здравствуй сынок. Здравствуй редкий гостек.
  -- Бабушка ну как его зовут?
  -- Кого? Ах, этого. Лохматого. Рэксик доченька. Рэксиком его кличем.
  -- Хм! Чудной пес! - хохотнул Николай.
  -- Дети подобрали. У! Злыдень! - погрозила Рэксику старушка. Пес её понял правильно, послушно юркнув в будку.
  -- Тут того месяца кум зашел за мясорубкой. Дала я ему мясорубку. Он положил её на крыльцо. Покалякали немного. А этот злодей лежал себе в углу, будто ему ничего и не надо. Только глазом косил. Ну, кум прощаться стал мясорубку взял да к калитке. Три шага ступить не успел, эта сволочь прыг ему в след и за голень как тяпнет. Кум больше месяца на ногу наступить не может. Орет на меня благим матом. А этот.... У леший! В расход отправлю. С тех пор его вот только на цепи и держим.
  -- О! Бу! Бу! Бу! О! - зашумело, закружило. Родственники высыпали на терраску толпой.
  -- Какая ты у нас красивая девочка, - тискали Сашку тетки Анна и Дарья. - Какой шикарный бант в горошек! А платье то! Платье! Настоящая царевна Будур!
  -- Дай на свадьбу платье поносить!
  -- Если каждому давать, поломается кровать, - съежилась в ответ смущенная Сашка.
  -- Саша! Милая! Что ты такое говоришь!? - испуганно переглянулись тетки - Катя! Катя! Ты послушай, что говорит твой ребенок!
   Вот только выяснить до конца кто, что и по какому поводу сказал, так и не удалось. Суета. Не до этого сегодня. Не до Сашки им сейчас. Вон и мать её активно включилась во всеобщий психоз подготовки церемонии.
   А в принципе! Что такого Сашка сказала?! У них в школе все девочки и мальчики так говорят. Да и справедливо это. Сами подумайте. Если каждого пускать спать на свою кроватку, она ж сломается быстро.
   Вот и пример наглядный. Тетя Аня в спешке сломала гребень тети Даши. А с улицы уже кричат:
  -- Сваты идут! Сваты!
   Сашку чуть было, ни затоптали. Родственники называется! Бедного ребенка в угол оттерли, и посмотреть не дают! Здоровые все лбы, а ведут себя - ну, точно дети! Впрочем, Сашке тоже интересно. Правда, сваты её по началу немного разочаровали. Она ожидала увидеть молодцов в красивых расшитых деревенских рубахах, с залихватскими чубами да с розочками над козырьками лихо сдвинутых набок картузов. А пришел, плюгавенький дедок в мешковатом пиджачке. Галстук мятый. Селедочкой. Да тетка толстая с ним в цветастом платье. И все улыбается. Глупая какая-то! Да и жених хорош. Как папа говорит: "мелочь пузатая".
   Потом Сашка испугалась. А вдруг эти сваты совсем не затем пришли. Вдруг они просто мимо проходили. Потому как разговор завели довольно странный и абсолютно далекий от темы посещения. Про погоду да, про урожай. А потом так и вообще начали нести глупости всякие: "У Вас товар, у нас купец....".
   Когда Сашка поняла, что под товаром подразумевается её родная тетя Аня, то испугалась ещё больше: "А вдруг товар не понравится!?..."
   Но кончилось все хорошо. Дело сладилось. На радостях взрослые с ещё большим нетерпением устремились за предусмотрительно накрытые столы. Бабушка и Сашку сажала, да только мать не пустила.
  -- Мама! Нечего ей за взрослым столом делать. Они у меня дома поели всего два часа назад. Да и нельзя ей есть все подряд. Диета у нее. Я её потом отдельно покормлю. Иди доченька. Иди с Мишей на велосипеде покатайся или с маленькой Аней в куклы поиграй.
   Мишка и Аня - Сашкины двоюродные. Дети тети Даши. Легко сказать поиграй! Мишка вон сел на велосипед и укатил. Иди его догони. А маленькая Аня - совсем маленькая и к тому же глупая. Ей ещё и четырех годиков не исполнилось. Во что с такой играть? Сашка попыталась уговорить сестренку: в дочки - матери. Да куда там. Она только песком обсыпается да плюется. А у Сашки новое нарядное платье. Загрустила Сашка, бродит как неприкаянная по двору. И вдруг! Чу! Звон цепей. А из конуры два глаза точно бусины. И взгляд такой грустный!
  -- Рэксик! Собачка моя! Какой же ты хорошенький и... несчастный! Что милый мой? Плохо тебе?....
  
   А за столом.... За столом - все хорошо. Все по-русски. Текут ручейки разговоров, да льётся рекой самогон. Будущие молодые сидят под образами, потупив взоры. Невеста раскраснелась как роза. Жених нервно вилкой ковыряет грибочек. Волнуется. Да только никому до них уже нет дела. Тут у каждого "своя свадьба". Впрочем, давно уже не пили. От предыдущего тоста счет времени уж на минуты пошел. Не порядок.
   "Митрич! Скажи!".
   "Вздрогнем!".
   "Было Митрич! Было!"
   "Тогда?! Чтоб хотелось и моглось!"
   "Было Митрич! Тоже было!"
   "Так, за здоровье не грех и по второй!"
   "Здоровья! Совет да любовь! Ура!"
   И вот уж кто-то затянул - "Горько!". Да только зашикали на беднягу с разных сторон: "Цыц! Не время ещё! Чай, не свадьба, а смотрины!"
   "А когда время?"
   "Да вот после пятой...бутыли! Глядишь - и время подойдет!"
   Николай - страдал. Выпить то нельзя. За рулем как никак. Он и так повернется, и эдак. Салат не вкусный, соленые грибы - горчат. Терпел, терпел, а потом точно прорвало.
  -- Нет! Так жить нельзя! Завтра поедем! Баста!
   И понеслась печаль по кочкам. Да так растрясло ее, что и следа не осталось. Долго ли умеючи!? Всех догнал в одно мгновение, а женскую половину компании так и перегнал почти всю.
   И пошли рекой разговоры. Все больше про страду, да про сенокос. Но и про завод, про Монголию. Эх! Хорошо! Хорошо пошло! Про политику пошептались. Что в мире деется! Вон генеральные секи мрут как мухи. Митрич - он мужик с головой! С таким и выпить и покалякать приятно.
  -- В хорошую семью тебя отдаем Анька! В хорошие руки!... Я сказал! Баста! Береги её брат! - покатилась предательски скупая мужская слеза по щеке.
  -- Все будет в порядке! Вот только председатель жулик. Колхозным тесом личный сарай покрыл...
  -- Знаем! Знаем!
  -- А мы ему сейчас морду набьем!
  -- Ой, разошлись! Завтра! Завтра морды будете бить!
  -- Кто ж по трезвому морды бьёт?! Не по-людски это. Не по-русски
  -- Сегодня грех! Праздник!
  -- Ах, вона как?! Ну, хорошо! Тогда завтра.
  -- Ой! Как же хорошо то сидим!
   Жалко только все хорошее рано или поздно кончается.
  -- Как? Да только ж сели? Ой! А, правда! На улице вечереет.
   Объятия, сопливые поцелуи, слезные признания в любви. И тут в голове у Николая точно прострелило.
  -- Машина - на месте. Катя! Катя! А где Саша? Где дочка наша?
   И, правда. А где Саша?
  -- Тут была. Во дворе!
  -- Давно ты её видела?
  -- А... и не помню.
  -- Дура! Сука! За ребенком смотреть надо!
  -- А сам то! Сам! Козёл! Зенки залил свои бычьи....
  -- Дура! Дети! Мишка ты не видел Сашу?
  -- Не...
  -- Дай свой велосипед. Давай скорее болван! - Николай разбушевался.
  -- Так он же детский.
  -- Давай сюда!
   Народ заволновался. Николай вскочил на Мишкин "школьник" и точно волк из мультфильма "Ну погоди!" расставив в стороны длинные коленки, комично вращая педальки, рванулся сначала в одну сторону, вдоль по улице, потом в другую. Сестры во главе с женихом побежали к деревенскому озеру. Жених все порывался "заскочить" домой за ластами, чем довел Катю до истерики.
  -- Да куда она из деревни денется? Здесь - ни то, что у Вас в городе! Здесь все свои. Люди хорошие. Ребенка не обидят. Если только заезжий кто?! - успокаивала испуганную невестку свекровь.
  -- Я ей задам, - в гневе металась Катя. - Только путь домой вернется! Я её так отлуплю!
   Вернулся Николай, таща на плече сломанный велик. Безрезультатно. Вернулись сестры. Нет успеха. Не сдавалась только ребятня во главе с обиженным Мишкой. Темнело. Родственники собрались у крыльца, чтобы обсудить диспозицию. Николай был зол и напуган. Катя вся в слезах. Да тут ещё Митрич подлил масла в огонь:
  -- А собаки то, тоже нет! Может она девочку...того! Съела!? У вас собачка сурьёзная. Могла ведь ребенка того...этого... сожрать.
   Обезумевший Николай кинулся к будке. Разыскивать останки. Впопыхах перевернул её прямо на себя и принялся трясти. Оттуда на него ворохом посыпался всякий мусор: солома, палочки, косточки. Человеческих останков не наблюдалось.
  -- Едрить твою мать! С потрохами сожрал! - Закудахтал Митрич
  -- Ой!
  -- Да вон же она!
  -- Где!? Где?!
  -- Где!?
   Калитка скрипнула и в образовавшуюся щель просунулась лохматая морда. Пес осмотрел присутствующих лукавым взглядом и радостно поприветствовал звонким:
  -- Гав
   Родственники замерли. Рексик постояв мгновение в нерешительности, двинулся навстречу честной компании, звеня, точно узник на галерах, "якорной" цепью. Словно буксир он втащил вслед за собой довольную, улыбающуюся Сашку. Сашка была жива и здорова, и даже ни отъедена, ни с одного бока. Правда, платье её выглядело совсем не так презентабельно как утром. Бурые пятна грязи прилипли к нему тут и там. Кружева на рукаве порваны. Ленты расплелись, беспорядочно болтались и путались обрывками боевого вымпела. На руке у локтя синяк. Новые сандалии измазаны толи ряской толи болотной тиной.
  -- Доченька... - охнула Катя
  -- Мамочка мы тут с Рэксиком погуляли немножко ....
  -- Доченька! Миленькая моя. Нашлась! - Бросилась обнимать удивленную Сашку Катя.
  -- Мамочка я и не терялась. Рэксик так скучал.... Плакал. Мамочка давай возьмем его к себе. Ему тут плохо. Он мне сам сказал....
  -- Платьице вот порвала - причитала мать.
  -- Это мы с ним за кошкой по кустам гонялись. Он сильный такой, а я его все равно за цепь удержала. Чтобы не убежал и не потерялся.
  -- Ребенка покормить нужно, - хмуро, но миролюбиво посоветовал жене Николай. Подошел к Сашке и стал аккуратно отчищать грязь с ее платья
  -- А чего ж только ребенка то? - удивилась бабушка, - А ну-ка гости дорогие! Прошу всех за стол.
  -- Мама, а у нас, по-моему, ничего не осталось... - испуганно зашептала тетя Аня, делая характерный, понятный каждому русскому человеку щелчок пальцами по горлу.
  -- Щас сбегаем! - услужливо предложил Митрич. - Так сказать за счастливое избавление ребенка из лапов злодея. У! Лохматая кобелина! Гляди как зенками зыркает.
  -- Осталось! Осталось! Гости дорогие! Прошу к столу!
  
  
   Член в кандидаты и менты на КраЗах
  
   Бугра - вспучило. Слава богу, не физически, а только морально. Бугор захотел в партию.
  -- Андрюха! Ты комсорг группы? Комсорг! Реши, пожалуйста, этот вопрос, - заискивающе потрепал он друга по плечу.
   Кому другому, Андрей без стеснения ответил бы: "Да пошел ты...!". Бугру нельзя. Он партию - заслужил. Так "гнуться" как Юрик не мог никто. Хотя, в сущности, Юрик парень не плохой. Свойский. Несмотря на то, что староста группы.
   Дело свое Юрик знал туго. Крестики в журнал посещения занятий ставил исправно. Мало того, ставил их умно, не допуская излишней жалости, но в тоже время, никогда не переводя ситуацию в категорию перерасхода.
   "Кого сегодня нет? Вити Новика? У Вити много пропусков в этом семестре! Пожалуй, поставим ему плюсик. А вот Гординой - минус".
   "Юрик! Ты что?! Вон же она сидит! Отличница наша хренова! С синим носом".
   "Вижу! Ничего! Пусть пострадает во благо обществу!"
   Может именно поэтому, не смотря на всю "гнутость" бугровской натуры, студенты старосту группы уважали. Юрик был толстым, добрым и каким-то до безобразия домашним.
  -- Пора Андрюха! Пора! Чувствую, созрел я для партии.
  -- Хорошо! Ты, в какую желаешь? В "КП"? Или в "СС"?
  -- В обе! Ых!Ых! - захрюкал от удовольствия Бугор.
  -- Чего ржете? - одновременно заинтересовались с двух сторон скучающие близнецы Шершени.
  -- Да вот! "Наитолстейшего" пучит. В партию потянуло.
  -- А! Всё шутите?!
  -- Ага.
   Только Бугра всколыхнуло всерьез. Как этот так?! Раз весь советский народ строит светлое будущее, он должен проникнуть в это самое будущее в первых рядах. Пристал к Андрею как банный лист: "Узнай да узнай!". Пиявка.
   Пришлось идти разыскивать секретаря институтского комитета комсомола Глаголева. Если честно, Андрей в последнее время посещал располагавшееся на первом этаже главного корпуса помещение комитета комсомола с радостью и трепетом. И связанно это было отнюдь не с общественной нагрузкой возложенной на него. Тоже мне интересное занятие - собирать членские взносы раз в месяц. Нет! У Андрея там был амурный интерес. И звался он прекрасным именем Инна. Член комитета комсомола Инна училась на выпускном курсе, была стройна, черноволоса и прекрасна как богиня. Её алые губки, её бархатный голос, высокая грудь.... А бедра!? Обтянутые синими джинсами бедра....
   В общем - Инна очень нравилась Андрею. "Мой идеал" - ночами вздыхал он, воображая себя рядом с любимой в роли крутого супермена.
  
   Смазливую мордашку нового секретаря комитета комсомола Петра Глаголева Андрей заметил издалека. Секретарь руководил губастым первокурсником, вещающим длинную простынь стенгазеты на деревянной стене гардероба. Глаголев как обычно суетился и, естественно, как обычно, был занят. Впрочем, нет. Занят он сегодня был больше обычного. Отойдет. Посмотрит критически! Глаз сощурит, а ля дедушка Ленин. Губу подожмет. Обычное проявление занятости ограничивалось прищуренным глазом....
   Андрей терпеливо ждал в сторонке.
  -- А! Привет Сергей! Как дела на комсомольском фронте? - наконец то заметил его Глаголев.
  -- Нормально. Андрей я.
  -- Извини. Взносы за прошлый месяц сдал?
  -- Угу.
   "Так чего же тебе ещё надо?!" - красноречиво возопил взгляд секретаря.
   Андрей как мог, сбиваясь и путаясь, объяснил проблему. "Хочет, мол, мой Бугор чуда и все тут!"
  -- Это ваш староста?! Юра Титов? Знаю его. Как же. Достойный член... в кандидаты в члены.... Вернее... кандидат в кандидаты в члены .... Тьфу! Запутал ты меня совсем! В общем, сам знаешь кто.
  -- Кто?
  -- Прежде чем принять нового товарища, так сказать, в ряды... сначала нужно год в кандидатах отбарабанить. Ферштэйн? Товарищ должен проявить себя. Показать свою политическую и моральную зрелость.... Вот, как я, например...
  -- Мы в курсе.
  -- Лады комсорг. Пусть твой староста собирает документы. Характеристику, две рекомендации от членов партии.... Постой! Он у вас после армии? Верно? В смысле - армию отслужил?
  -- Не... - удивился Андрей
  -- Да?! Значит прямо со школьной скамьи? Странно! А казался таким взрослым. Серьезным.... Знаешь, Сергей... - понизив голос, стал откручивать ему пуговицу на пиджаке секретарь.
  -- Андрей
  -- Не важно! Понимаешь? Есть одно маленькое препятствие. Будет время, зайди ко мне на досуге.... Например, завтра. Потолкуем - может, что придумаем.
  -- А если сегодня, только попозже?
  -- Юрий Титов! - с пафосом произнес секретарь. - Надо же? А на первый взгляд звучит красиво! Как у космонавта. До завтра. Лады Серега?
  -- Герман.
  -- Что Герман?
  -- И это..., взгляд звучать - не может.
  -- Звучит! Еще как звучит! Ты плакат "Родина мать..." помнишь? То-то! И потом! Почему ты меня постоянно путаешь?
  -- Космонавта зовут Герман Титов.
  -- Сам знаю.... Не важно это!
  -- Выше, чуть выше. Теперь вниз. Уже лучше! - Это секретарь командует губастым первокурсником. С жаром и крайней озабоченностью. Так чтобы Андрей понял, что аудиенция окончена.
   Тоже мне! Строит из себя первопечатника Федорова. Кому нужна его стенгазета с лозунгами?
  
   На лекции Андрей шепотом изложил Юрику детали разговора с секретарем комсомольской организации. Бугор позеленел. Закатил к небу глаза, зашептал какой то бред себе под нос.
  -- Юрик! Ты опух?
  -- Не мешай. Думаю я! Прикидываю! Какое такое маленькое препятствие? Родственников вроде за границей у нас в семье ни у кого нет. Дед в полицаях не был. Национальность - в порядке.... Слушай! Андрюха! Может я, ляпнул чего лишнего!? Точно! Тут как-то летом на футболе кричал, что только в нашей дурацкой стране может быть такое убогое судейство. Ай! Ай! Что же я наделал то!?
  -- Расстреляют! Обязательно расстреляют, - округлил до невероятных размеров глаза сидевший рядом с товарищами Витька Новиков.
  -- Оуо! - вой смертельно раненного Бугра.
  -- Что такое молодой человек? - удивился преподаватель. - Вам непонятно?
  -- Понятно Петр Михайлович! Все понятно! - испуганно закивал головой Юрик.
   Веселье в студенческой аудитории резко сменилось удивлением. Дело в том, что Петр Михайлович вел специфичный для данного вуза, а тем более для специальности вычтехов предмет: "теоретическую механику".
   Ладно бы читал он его на первом курсе, пока студент ещё слаб, напуган и не въехал до конца, в общей массе своей, в специфику будущей профессии! Со скрипом с данным предметом можно примириться на курсе втором. Но вот на третьем! Да ещё с элементами сопромата. Кому он нужен "этот Васька"? Электронщику или программисту - уж точно ни к чему. Народ роптал, забивал и косил.
   Термех - наука "суровая"! Её без ста граммов понять мудрено. Тем более если она с элементами сопромата. Не верите? Спросите у механиков.
   Безусловно, и то, что отсутствие у студентов энтузиазма в значительной степени определялось личностью преподавателя: "великого и ужасного" Петра Михайловича.
   Представьте себе чудо, ростом полтора метра вместе с кепкой. Во все лицо старый, но довольно заметный шрам, значительно приподнимающий один угол рта кверху. Мало того, что лицо смахивает на маску арлекина, так ещё и дефекты дикции. Левая рука неестественно согнута в локтевом суставе и вывернута кистью вперед. Правая же - зеркально симметрична левой. То есть, вывернута кистью назад, словно в танце маленьких утят. Мел Петр Михалыч мужественно пытается держать в левой руке, что не всегда удается без посторонней помощи, а уж о том, что бы внятно писать на доске и речи быть не может.
   Правой рукой - и того хуже. Станьте спиной к доске, выверните кисть на изнанку и попробуйте сами. Может, поймете.
   Наверное, именно поэтому стиль письма у Петра Михайловича своеобразный. Под углом. Начинает он свои каракули из левого верхнего угла доски и постепенно смещается к правому нижнему. Затем востребованным становится правый верхний угол, из которого тексты формул змеей переползают в левый нижний. Далее ищется любое свободное от писанины пространство, и формулы снова убого ползут вкривь и вкось, теперь уж куда бог на душу положит. При этом с доски Петр Михайлович, как правило, ничего не стирает, разве только рукавами своего пиджака. В результате, каракули, наползая друг на друга, создают на доске такую мешанину и путаницу, в которой не всегда способен разобраться и сам автор сего безобразия. Что уж говорить о бедных "смертных" студентах! Только нервные смешки да радостный шепот...
   А как скажет Петр Михайлович свое любимое: - "Видитя!?", в смысле "Видите!?", так половина аудитории в конвульсиях сразу падает под столы. Ну, а поскольку, любил, ох любил он повторять это магическое слово - некоторые особо смешливые граждане большую часть лекции там и проводили. Под столами.
   Поговаривали, что в юности, стесняясь ущербного роста своего, Петр Михайлович грезил о небе. Все мечтал самолет с реактивным двигателем изобрести. А что? Одна бочка начиненная порохом - двигатель, вторая, привязанная к первой конскими вожжами - кабина пилота. Реально? Более чем! Особенно если детство твое пришлось на суровые послевоенные годы. "Молодость моя - Белоруссия" А там, в эти самые суровые послевоенные, бесхозного боезапаса хватало.
   В общем, опять таки по слухам: "Один маленький, но очень гордый питичка...".
   Все, все молчу. Грешно смеяться. Жалко конечно человека. Только студентам от этого не легче. А потому студенты и Петр Михайлович старались сосуществовать по принципу: "Нас не трогай - мы не тронем!"
   Петр Михайлович стойко бубнил свое: "Дубиль ве осявое. Дубиль ве нулявое". Студенты на его лекциях занимались делами личного характера.
   Люди спят. В "быков и коров" играют. Обсуждают новости футбола. Препод. бубнит. Все в порядке, все довольны. И тут на тебе! Юрика прорвало. Да мало того! Он ещё смеет заявлять, что ему в этой белиберде все понятно. А вдруг преподаватель подумает, что и правда понятно?! Да спросит на экзамене по полной программе?! А?
  -- У! Ты! Цыц! А то ни посмотрим что "бугор"....
   Тихо. Тихо. Юрик и сам осознал глубины глубин. Голову склонил. Разве не понятно? Человек не в своей тарелке! Горе у него!
   Шепот потихоньку стих. Петр Михайлович успокоился. Знай, талдычит: "Дубиль ве осявое." да: "Дубиль ве нулявое". Благодать.
  -- Занумяруем эту формулу. Семь - точка - девять.
  -- Ха! Петр Михалыч. Петр Михалыч! Семь - точка - девять уже было! - Это опять Бугра прорвало. Ну, неймется человеку! Натура такая!
  -- Было? Тогда девять - точка - семь, - не смущаясь, поправился Петр Михайлович и опять затарахтел о своем: таинственном и недоступном.
  -- Фу! - в очередной раз перевели дух студенты, - Вроде опять пронесло!
   И снова все тихо и мирно. Стук мела о доску, легкий шорох и осторожный ненавязчивый шепот, переходящий в отдельные вспышки похрапывания.
  -- Андрей! - неожиданно с жаром прижал губы к уху товарища Бугор. Андрей испугался.
  -- Что?!
  -- Он так и сказал: "Может, придумаем?!"
  -- Кто?
  -- Да секретарь.
  -- Так и сказал.
  -- Тогда пойдем до куратора дойдем: попросим для меня рекомендацию.
  -- Сейчас что ли?
  -- Нет после занятий.
  -- Ой! Юрик! Сходи сам.
  -- А ещё друг называется! - Надул губы Бугор, отодвигаясь в сторону.
  -- Ох! Схожу я с тобой. Схожу! Ты только не обижайся. Лады? - прошептал Андрей и подумал "Тьфу, черт! Приклеилось это дурацкое, глаголевское: "Лады"".
   Однако выполнить намеченное дело в тот вечер ребятам не удалось. На кафедре, секретарь им объяснила, что куратор их группы Семенов ушел и будет только завтра, да и то, возможно, лишь до обеда.
  -- Придется прогулять первую пару. Что у нас там? О! Физкультура. Это хорошо. Встречаемся в восемь на кафедре, - не приемлющим возражений тоном произнес Бугор
  -- Вот ещё! Я прогуливать физру не собираюсь, - заупрямился Андрей.
  -- Друг называется! - Снова обиделся Юрик, - Я вот ради тебя готов и в соус и в уксус. А ты?! Эх ты!
  -- Ну, извини! - сделав невинное лицо, вздохнул Андрей. Бугор смягчился.
  -- Андрюша! Зачем тебе физкультура? Ты у нас, вон какой крепкий. Каратист. Андрюша! Ну, пожалуйста! Пойдем со мной. Я один боюсь. Честное кандидатское слово боюсь! Пожалуйста!
  -- Лады!
  
   Виталий Анатольевич Семенов являл собой классический пример литературного образа ученого в самой гротесковой форме его проявления. Вечно всклоченные волосы, пронзающий время и пространство, отрешенный от будничной суеты взгляд, обкапанные жирным соусом в самых интересных местах рубашка и галстук, мятый пиджак, в складку брюки, постоянно нарушающие закон сохранения материи и энергии очки.
   В мозгу Виталия Анатольевича непрестанно кипели бурные электрохимические процессы, подвигавшие сего почтенного индивида на решение бесконечных теоретических задач, вплоть до сложных математических вычислений, часто заканчивающихся мысленным построением объемных графиков, схем и диаграмм.
   При этом, было не так уж важно, к какой области бытия относилась задача, важно было получить посыл, сформулировать её исходные данные, ну а далее мощным фронтом, во всю разворачивался процесс алгоритмизации.
   Виталию Анатольевичу остановиться б хоть на секунду, отдохнуть, ни о чем не думать, не решать задач. Да полно те! Это все равно, что не дышать. Сама мысль о том, что можно жить и не мыслить тут же наводила его на новые мысли...
   По большому счету ничего страшного в этом не было, если б не фанатизм, с которым наш герой отдавался своему любимому занятию. В эти сладкие минуты "запоя" никто и ни что не способно было свернуть его с пути.
   Итогом интенсивных мыслительных процессов, как правило, являлась жуткая, просто беспредельная рассеянность, что создавало для окружающих, и, прежде всего, для самого преподавателя массу проблем, и, как следствие, поводов для новых бесконечных мыслей и бессонных ночей.
   Вот и теперь Виталий Анатольевич существовал! В смысле мылил:
   "...Оптимизация на логическом уровне представляет в нашем случае достаточно простую задачу. На этом этапе я просто минимизирую число операторов. Жаль только, проблема осложняется тем, что ещё не до конца выработаны соответствующие критерии оптимизации..."
   Да! Проблема была не рядовой, но мыслитель ни секунды не сомневался, что с ней так или иначе удастся справиться. Правда, последние три четверти вечности его постоянно отвлекал от любимого занятия какой-то странный настойчивый шорох. Назойливое покряхтывание.
   "Мышь что ли завелась?! Ортогональный полином ей в... голову!" - подумал Виталий Анатольевич, - "Интересно какова собственная частота электромагнитного поля мыши домашней? Нужно будет почитать..."
  -- Виталий Анатольевич! - точно корабль сквозь молоко тумана пробился в его натруженный мозг импульс, посланный слуховым аппаратом. - Виталий Анатольевич! К Вам ребята пришли.
   Голос принадлежал секретарю кафедры, работавшей на ней, кажется, ещё со времен изобретения абаков.
   Вера Андреевна слыла в коллективе женщиной строгой, и повторять одно и тоже по три раза не любила. Пришлось отвлечься. Виталий Анатольевич усилием воли сфокусировал зрение. Прямо перед собой, с другой стороны стола, он увидел две смущенные, шаркающие ножками личности. На переднем плане мелькала довольная, светловолосая мордашка, а из-за нее, словно качаясь в волнах, периодически выныривала толстая раскормленная "будка".
  -- Павлов и Титов! - узнал комсорга и старосту своей подшефной группы куратор. Узнал и успокоился, снова готовясь нырнуть в океан размышлений.
  -- Что Вам ребята? - Спросил Виталий Анатольевич больше из вежливости.
  -- Витал.. толич, - растянулась улыбкой светловолосая мордашка Павлова, - Тут Вам Титов хочет, одну вещь сказать...
  -- У!... Ту!... Ты!... Бе! - заблеял Бугор, грозно окинув взглядом своего товарища, состроив при этом на лице такую мину, которой позавидовал бы самый обиженный засранец в мире. В его взгляде явно читался немой укор: "Ты ведь мне обещал, что сам все скажешь!" Однако выхода не было. Пришлось Юрику брать инициативу в свои руки.
  -- Мне бы... Как бы... Написать бы....
   Слово "написать" он произнес совершенно напрасно. Мозг Виталия Анатольевича высоковольтным разрядом поразила мысль: "Ешкин кот! Какой же я олух! Я ведь ещё вчера слезно обещал доценту Вострикову передать рецензию на его работу! Ладно бы старый пень забыл написать. Ведь написал же! И не отдал. Где ж она у меня?"
  -- Мне бы.... Как бы.... Рекомендацию написать бы. Вот! - продолжал смущенно блеять Бугор, в то время как Семенов не обращая на него ни малейшего внимания, стал усиленно рыться сначала в бумагах на своем письменном столе, потом в портфеле, затем дело дошло и до мусорной корзины...
  -- Вот же она! - облегченно вздохнул рассеянный куратор.
  -- Так! Ребятки! Пожалуйста, подождите меня пару минут. Я забыл кое-что срочное сделать, - скороговоркой выпалил Виталий Анатольевич, и стремглав выбежал из помещения кафедры.
   Семенов живо затрусил по коридору до лестничного марша. Поднялся на один этаж вверх и направился в сторону кафедры "Конструирование радиоаппаратуры" в надежде застать там страдающего от обиды доцента Вострикова или, по крайней мере, оставить для него два исписанных мелким подчерком листа бумаги с хвалебной рецензией на работу посвященную полупроводникам. Саму работу Семенов прочел через строчку, времени жаль, но рецензию состряпал положительную. Востриков был мужиком не плохим! Почти таким же умным как сам Семенов.
   "А кстати!" - неожиданно пришла в голову Семенову грустная мысль - "Погрешность установки частоты при электронной перестройке канала у нас больше одного процента. Это многовато!"
   Хлопнув ладонью себя по лбу, мыслитель вспомнил о том, что в лаборатории у Вострикова лежит почти готовый с горем пополам слепленный макет одного очень интересного приборчика, с помощью которого они совместно собирались немножко, из чисто спортивного интереса, заняться исследованиями спектральных составляющих в диапазоне звуковых и ультразвуковых частот. Мысль автоматически развилась в затронутом направлении, живенько обрисовывая в памяти схемы электронных составляющих прибора. Всё! На ближайшие сутки Семенов для общества умер, превратившись в сомнамбулу.
   Дальнейший путь его пролегал мимо кафедры "Философии", размещавшейся в небольшой комнатке которую с одной стороны настойчиво подпирало помещение туалета женского, а с другой - мужского. Таковы уж были конструктивные особенности здания.
   Это соседство давно являлось институтской притчей во языцах. Сотрудники с других кафедр по-доброму подшучивали над философами мол: "Там, вам и место". На что мудрые философы, устав от борьбы за более престижное размещение своего святилища, с философским же спокойствием и рассудительностью отвечали: " С точки зрения материальных субстанций бытие есть для всего сущего суть, определяющая сознание...". Что означало "У кого что болит....!"
   И это правильно! Хоть Семенову по большому счету на все это было наплевать. Он о таком странном соседстве кафедры чудаков, скорее всего и не знал, а если и знал - забыл давно. Виталий Анатольевич никогда не рассеивал внимания по мелочам. Правда...
   Миновав двери мужского туалета, Семенов подсознательно почувствовал дискомфорт и сильные позывы. В воздухе просто витали специфические флюиды шепчущие, зовущие, манящие исполнить обычные физиологические потребности. Однако прежде чем Семенов созрел, прежде чем он окончательно осознал, чего хочет бренное тело, руководимые двигательными рефлексами ноги по инерции успели сделать несколько широких шагов вперед и поднесли его к двери помещения, в котором располагалась упомянутая выше кафедра
   Мыслитель, не замечая подвоха, уверенно распахнул злосчастную дверь, а далее ноги довершили свою работу все в том же автоматическом режиме....
   На кафедре "Философии" в столь раннее время народу было немного. Сидели за столами только секретарь Ниночка, да роющая носом навоз науки ассистент Матвеева: дама хрупкого телосложения в сильных минусовых очках. Дама без возраста, но с огромным багажом комплексов.
   "Господи! Как непосредственны, как наивны в своей идеалистической сущности Мах и Авенариус! А, Ницше?! Бедный, больной, полуслепой Ницше! В своей несчастной любви! Насколько глубоки, противоречивы и в месте с тем чувственны его мысленные сентенции! "Идешь к женщине? Возьми с собой плетку!" Как это все... романтично! " - вздыхала растревоженная душа впечатлительной ассистентки Матвеевой.
   "Господи! Где же мне колготки-то приличные достать...?" - сокрушалась, разглядывая сломанный в неравной борьбе со стиральной машинкой "Ока" ноготь секретарша
   Именно в этот момент в тишину и спокойствие пропитанной философским нафталином комнаты неожиданно грубо вторгся доцент Семенов.
   Всклоченный, с горящим, устремленным в бесконечность взглядом, беспардонный субъект беркутом влетел в комнату, на ходу бросая свои бумаги на край Ниночкиного стола, с отрешенным видом придвинулся вплотную к стоящей на соседнем столике пишущей машинке "Robotron", развернулся к ней лицом и нетерпеливо принялся расстегивать ширинку брюк. При этом он комично закатил к потолку глаза шепотом произнося странные заклинания.
   Ниночка, попыталась открыть сморщенный от ужаса ротик, готовясь задать дежурный вопрос по типу: "А собственно говоря, какого.... Вам надо?". Но оцепенела в недобром предчувствии, хватая воздух, принявшими форму домика, губами. Ниночка в шоке.
   Очки ассистента Матвеевой, переваливаясь через голову, поползли от удивления на затылок.
   Куратор Семенов, из чувства врожденной интеллигентности, на автомате, вместо приветствия, кивнул дамам и тут же забыл о них. Порядком притомившись в осязательных поисках своих "принадлежностей", бедный доцент на мгновение замер, держа правую руку "на пульсе": в готовности у клапана брюк, от утомления он даже принялся характерно пританцовывать, но вдруг сраженный неожиданной технической мыслью вскинул вверх палец свободной левой руки и громко крикнул: "О!!!"
   Его посетила муза. Помедлив мгновение, Семенов так же неожиданно как и появился, с просветлением на лице, выбежал из комнаты прочь. И не беда, что не удалось справить естественные потребности! И совсем уж не страшно, что в спешке не удалось уделить должного внимания присутствующим при данном событии дамам. Главное - идея!
   Несколько секунд помещение кафедры философии заполняла гнетущая тишина, и вдруг, откуда ни возьмись, душераздирающий животный смех:
  -- Буггггааа!
   Которому вторит робкое тоненькое подтявкивание:
  -- Их! Их! Их!
   А в мозгу у Виталия Анатольевича уже рождается великая субстанция. Он бежит по коридорам, по лестничным маршам и твердит, словно подстегивая себя: "Скорее! Скорее в лабораторный корпус!".
  
   Семенов хотел отправиться в "лабораторный" не заходя на кафедру, но вовремя одумался. На улице зима. Минус двадцать. Пальто, шапка и теплый шарф не помешают. Нужно беречь себя! Ради науки!
   А на кафедре Виталия Анатольевича упрямо ждут два настойчивых просителя.
   "Ах! Как не кстати эти дети!"
  -- Ребятки! Миленькие! Через пол часика?! Угу? - куратор торопливо накинул на плечи сначала шарф; как всегда мимо, потом пальто. - Что такое?! Где же рукава?
  -- Виталь Анатолич! Виталь Анатолич! - заговорщицки согнулся Бугор, кивая и подмигивая.
  -- А? Что?
  -- Ши...ринка! Ши...ринка! - точно сдувающийся воздушный шарик шипел Юрик, при этом, смешно кривляясь и убирая глаза куда-то в пол, - Ширинку застегните.
  -- Ах! Это?! Дорогие мои! Вы об этом?! А я подумал.... Шут с ней с ширинкой! Покойник в доме - двери не закрываются!
   Сказал и улетел точно вихрь. Больше в тот день Семенова на кафедре никто не видел.
  
  -- Я в шоке! В шоке! Что-то со мной не так!
  -- Сальце! - потрепал Андрей складки жира на свисающем из-под ремня пузе товарища. Но тот даже не среагировал - Юр ты не заболел?
  -- Заболеешь тут. Один говорит: есть, мол, какие то таинственные причины, мешающие вступлению в партию, второй убегает от меня как ошпаренный стоит только попросить его о сущем пустяке: написать рекомендацию. Что-то тут не так! Я волнуюсь. Узнай у Глаголева.... Только аккуратно. Как бы, между прочим.
  -- Товарищ! А ты что думал?! Быть коммунистом это просто?! - с пафосом спросил Андрей растерянного друга.
  -- Тише! Тише! Я серьезно. Не хочу больше ни в какую партию. Просто ...любопытно. Узнай, будь человеком!
  
   Весь следующий день в перерывах между занятиями Павлов куда-то таинственно исчезал.
   И каждый раз с нетерпением на лице Бугор встречал его в аудитории немым вопросом: "Ну!? Что?!".
   И каждый раз незамысловатым жестом в пол руки Андрей давал понять своему другу: "Не выходит каменный цветок!"
   Впрочем, Андрей не особенно переживал по этому поводу. В его походах до помещения комитета комсомола и обратно был второй, скрытый смысл. В душе юного влюбленного создания теплилась надежда хоть одним глазком увидеть завладевшую разумом и сердцем красавицу Инну. Но в тот день, как назло, Инна в комсомольской вотчине не появлялась. Однажды ему показалось, что в толпе на лестнице мелькнула ее шикарная с вороным отливом шевелюра мелко завитых тончайших волос.
   Андрей бросился по параллельной лестнице на второй этаж. Но - нет! Скорее всего, он ошибся....
  
   После занятий друзья шли себе спокойно по важному делу, никого не трогали. И тут, откуда ни возьмись:
  -- Юр! Ты идешь на матч? - в холле у раздевалки главного корпуса точно клещ прицепился к ребятам длинный, нескладный студент по прозвищу Дед.
   Дед учился на другом факультете, а потому Андрей его практически не знал. Не ведомы ему были ни имя, ни фамилия данного субъекта. Известно было только одно: Дед такой же любитель хоккея, как и Бугор, и они на пару частенько посещают матчи местной хоккейной команды игравшей во второй лиге.
  -- Юр! Так ты идешь или нет?
  -- Нет.
  -- Может, все-таки, пойдем, поболеем!? Безногого подразним...
  -- Ну! С богом! - напутствовал Андрея Бугор.
   Его сегодня не интересовала любимая забава местных болельщиков: заключавшаяся в выкрикивании в адрес хоккеиста по фамилии Безногий всевозможных колкостей. Дед понял -: случилось страшное.
  -- С богом! - повторил Бугор, подтолкнув Андрея в сторону двери комитета комсомола, а сам, заложив руки за спину, с безразличной скучающей миной на лице, стал прогуливаться по коридору в отдалении.
  -- Важные вопросы решаете?- уважительно спросил Дед.
  -- Готовимся к публичному диспуту по работе "Государство и религия" - отмахнулся от него Бугор....
  
   Помещение комитета комсомола разделялось тонкой некапитальной перегородкой на две комнаты. В маленькой клетушке на пол-окна ютился САМ. Тесно? Зато личный кабинет! Как у ректора. В той комнате, что побольше: стоял длинный стол, за которым обычно проходили заседания институтского комитета комсомола, ряд стульев и ещё столик поменьше с зачехленной печатной машинкой. Глаголев был у себя, о чем свидетельствовало громкое секретарское: "Алё!" "Алё!" "Алё!".
   Большая комната, называемая местными комсомольцами не иначе как предбанник, тоже не пустовала.
   Несколько знакомых и не знакомых Андрею ребят сгрудившись в тесный кружок, что-то увлеченно обсуждали.
   Периодические взрывы хохота вызывали явное недовольство в маленькой клетушке секретаря, откуда, то и дело доносилось безнадежное: "Тише! Ну, сколько вас можно просить!? Жирафы...!".
   Андрей хотел уж, чертыхнувшись ретироваться, понимая, что в такой скученности молодых активных организмов пробиться к Телу по интимному вопросу будет не так то просто, но вдруг краем глаза заметил ЕЁ! Инна сидела у печатной машинки, очаровательно вращая в изящных пальчиках плакатное перо и с интересом прислушиваясь к забавным байкам рассказчиков.
   А точнее рассказчик был один. Остальные присутствующие только дополняли его повествование комментариями. Рассказывал некто Степанов: вечный студент, личность темная, загадочная, за свою неуемную разговорчивость, заслужившая неприличное и смешное прозвище, заканчивающееся на три буквы "...бол".
   Степанов делал для общества доклад о проведении бывшим секретарем комитета комсомола Трофимовым мероприятия приуроченного к фестивалю молодежи и студентов.
   Инна слушала рассказ с удовольствием, если не сказать с восторгом. Ямочки на ее щеках так и прыгали от смеха. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.
   Андрей тут же проникся к Степанову неприятным чувством, которое можно было бы запросто охарактеризовать одним словом - ревность. Вот только гамму переживаний не опишешь и дюжиной предложений. "Ишь как выкаблучивается!" - звонко стучала в мозгу едкая мысль.
   Тем временем Степанов, живо жестикулируя под смешки и дружный хохот благодарной аудитории, весело повествовал о приуроченном к фестивалю пешем походе комсомольского актива института в столицу нашей родины Москву:
  -- ....тридцать бутылок красного. В основном - молдавский розовый. Почти столько же белой.
  -- Степанов! Ну, ты даешь! А провиант? А нести все это как?
  -- Сколько можно просить!? Жирафы! Слоны одноклеточные! - Застонал за тонкой перегородкой секретарь.
  -- Тсс!
  -- Естественно возник вопрос как это все транспортировать в пешем переходе активистов на расстояние в... много километров, - понизив голос, упивался всеобщим вниманием Степанов - "Орешек тверд! Увы! Но все же! Мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет..."
   И хором.
  -- Киножурнал "Хочу все знать"
  -- Уууу! Кабаны! Кастрирую! - это секретарь
  -- Тсс!
  -- Ларчик открывается просто! Провиант.... Стоп! Кто сказал провиант?! - Степанов состроил ужасную физиономию, словно предупреждая слушателей: "Поубиваю за политически не грамотные термины!" - Не провиант! Закуску! Закуску каждый брал свою. А для транспортировки горючего элементарно была приспособлена обычная детская коляска.
  -- Трофим как увидел меня с коляской на площади у института - аж побелел. Руками машет, шипит. Иди, мол, огородами отсюда. Иди! Гы! А они там все такие сурьезные.... Транспарант развернули: "Даешь ...Э... Что-то там... Всемирному от студентов алкоголиков". Вот! Корреспонденты суетятся. Ректор речугу толкает, кулачком машет, типа "Они не пройдут". И я с коляской прусь. А внутри неё приятно так позвякивает и побулькивает.... Короче: влился я в тесные ряды только на соседней улице. У автобуса.
  -- И много вас в рядах то было?
  -- Что же мы сами себе враги!? Человек пятнадцать. Да Инн?!
  -- Трофим как увидел содержимое коляски - так за сердце схватился. Говорит "Столько нам не пройти!". А чего там идти то было?! Посадили нас автобус и вывезли на окраину города.
  -- У! Так вы жулик батенька, - улыбнулся Илья, которого Андрей немного знал по совместному труду на апрельском субботнике. - Вы оказывается на транспорте свой пеший "переход к полюсу" осуществляли!?
  -- Мы не жулики, мы хитрые, - помахал оппоненту пальчиком Степанов, - Довезли нас только до выезда из города, а дальше сказали - идите вы в...Москву! Мы и пошли Гы-гы! Маршем. Миновали стэллу с названием города, внутри коляски так сладко и призывно побулькивает, - Степанов зажмурился от удовольствия, - А мы все идем! Тут я замечаю, что некоторые особо горячие головы стали кучковаться рядом с транспортным средством, вожделенно заглядывать под тент и требовать привала. Трофимов вначале сопротивлялся - да мы его уломали. Мол: "Ножки обмыть, чтоб дорога легкой была! Буквально по десять грамм за удачу". Нашли полянку. Озерцо рядом. Постелили транспарант на травку. Сели в кружок. Горлышко промочили. И так оно хорошо пошло, что посидели ещё и ещё и ещё. К вечеру костерок развели. А там и ночь на дворе, ночью идти страшно.
  -- Утром, на больную голову, никто маршами мира не ходит. Днем - жарко. Вечером костерок развели. Те - кто ещё в состоянии был. Ночью идти страшно. Да и разбрелись все по окрестным кустам: кто - блевать, а кто - по другим каким делам. Амурным.
  -- А там глядишь и полдень следующего дня. А в полдень да на больную голову идти маршем мира жарко и страшно. В общем, очнулся я от холода.... Светало.... Какое число - не знаю. Какой день недели не ведаю. Как зовут - не помню. К обеду собрал остатки войска. Человек десять не больше. Трофима нет. По сусекам поскребли, по амбарам помели - пусто. Весь провиант выпит. А голова - просто раскалывается. Тепла и ласки просит. Скинулись, послали гонцов в деревню. К вечеру почти весь контингент собрать удалось. Только Трофим пропал, да гонцы. Как потом выяснилось: эти уроды купили горючки, сели на пенек, хоть и предупреждал, что следить буду, да так возле того самого пенька и уснули. Черти! А Трофим на всех обиделся и решил маршем мира идти в одиночку. Да только перепутал направление и забурился куда то в соседнюю область.
  -- Ну а вы? Как же вы без командира, без горючего? Дошли?!
  -- Ага! Дошли! На трассу вернулись, попутку тормознули и айда по домам.
  -- Усталые, но довольные они возвращались домой, - скорбным тоном продекламировал кто-то и дружный хохот сотряс стены комитета комсомола.
  -- Так! - выскочил из своей коморки взбешенный секретарь. Терпение его лопнуло, - Так! Ты! Ты и ты!
  -- А я?
  -- И ты тоже! Вон отсюда! ...
   Народ, хохоча и толкаясь, весело выскакивал в коридор
  -- Габоны плешивые!
   В комнате остались Андрей, смеющаяся Инна и раздосадованный секретарь.
  -- Гиббоны... - поправил секретаря Андрей.
  -- Что? - Не понял тот
  -- Они гиббоны..., а не габоны.
   Секретарь ошалело уставился на Андрея, Инна упала на крышку стола, давясь от смеха.
  -- Тебе чего? - грозно сделал шаг навстречу Андрею сбитый с толку Глаголев, сжав кулачки точно готовясь к драке.
  -- Да я собственно узнать про особые причины, - залепетал Андрей, смущенный присутствием Инны и грозным видом Глаголева, - Бугор..., тьфу Юрик Титов вот волнуется, почему ему в партию нельзя?
  -- Напомни, - окинул Андрея мутным, ничего не понимающим взглядом секретарь.
   Сбиваясь и путаясь, Андрей вкратце изложил Глаголеву проблему, терзавшую Юрика последние два дня, лишившую его здорового юношеского сна и чрезмерного молодецкого аппетита. Проблему, к которой секретарь имел непосредственное отношение.
  -- Да ну вас к лешему,- выслушав сбивчивую речь, отмахнулся Глаголев. - Детский сад! Вся Ваша проблема выеденного яйца не стоит и состоит в том, что на одного учащегося без трудового стажа я должен буду представить трех достойных кандидатов имеющих трудовой стаж по рабочей сетке. Где я вам их искать буду? Ищите сами. Мне некогда. Вон она все объяснит.
   Секретарь кивнул в сторону Инны и раздосадованный тем, что его по пустякам отвлекают от важных дел, ушел в свою коморку.
   Инна с интересом оглядела чуть ссутуленную от смущения фигуру Андрея. Этого паренька она уже давно приметила и выделила среди студентов младших курсов.
  -- Понимаете, существует такое негласное правило на одного принятого служащего нужно принять трех рабочих. Все очень просто....
  -- Спасибо я понял, - сухо ответил Андрей и вышел, громко хлопнув дверью.
   Он был расстроен, зол и глуп. Он не мог простить Инне того самого марша мира, о котором пять минут назад во всеуслышание рассказал Степанов. Он ревновал. О! Отелло! Ты никогда не будешь один!
  
   Страданий друга Бугор не понял. Не осознал, даже если б знал их истинную причину. Выслушав доклад Андрея о посещении комитета комсомола, Юрик вздохнул легко и счастливо. Он вдруг почувствовал себя удачливой собачкой Муму в последний момент счастливо избежавшей неприятной участи: "Нужно искать троих для компании? Будем искать! Вот с завтрашнего дня и начнем!"
  -- Идем с нами на хоккей? - предложил он.
   Андрею было абсолютно все равно куда идти, одиночество его пугало.
   Проходя мимо общежития, ребята встретили скучающего Витю Новикова. Новик, как и Андрей к местному хоккею относился равнодушно, а вот добрую компанию любил, ценил и уважал, потому с радостью влился в стройные ряды болельщиков. Более того: у винного магазина он встал как упрямый осел и дальше ни с места.
  -- Скинемся?!
   Дед не возражал, Андрею было все равно, Бугор немного поломался для приличия: "Есть, мол, в нашем коллективе солидные члены, можно сказать без пяти минут кандидаты в члены, люди при должности. Кабы чего не вышло!". Но Новик был непреклонен.
  -- Надоело нам мяукать! Мы хотим как поросята - хрюкать!
   Хрюкать - так хрюкать. Сбросились по рублю, купили три бутылки "Золотой Осени" и плавленый сырок.
   Разминку решили устроить по дороге на стадион в подъезде невзрачного жилого двухэтажного дома. Внутри подъезд выглядел очень даже ничего: приличный и чистенький. Спасибо Вам граждане проживающие, и гости граждан проживающих и гости гостей... за то, что вы такие аккуратные и порядочные. На стенах ни одной надписи! Двери оббиты кожей или дерматином, стекла целы. Не дом - а мечта алкоголика.
  -- Граждане! Надо бы это... потише..., - подавленный великолепием апартаментов обратился к сотоварищам Бугор
  -- Что Юрик? Не хочешь в армию идти? - злорадно спросил Новик, усаживаясь с бутылкой в руках на изумительно белый и чистый подоконник.
  -- Почему... в армию? От чего...?
  -- От этого подъезда. Вот позвонит, какая ни будь сердобольная старушка куда следует. Примчатся "менты на КраЗах". "Распитие спиртных напитков в общественном месте?! А подать сюда кандидата в члены!" И тебя под белы рученьки: "Пройдемтес! Пожалуйте в мойку". А потом....
  -- Потом в институт телегу накатают... - подхватил Андрей.
   Бугор заволновался в предчувствии подобной перспективы. Засуетился. Предложил свернуть процедуру, ограничив регламент. Его удалось успокоить только угрозой: "настучать" в первичную партийную ячейку, что он срывает важное общественно-политическое мероприятие. Юрику мысль понравилась, а вино расслабило, и окончательно успокоила его.
   Пили по очереди прямо из горла. Закусывали кусочками плавленого сыра. Снова ругали Бугра. Эта скотина выпила меньше всех, а сыру сожрала за троих.
   Незаметно все три бутылки опустели, и компания оказалась в неприличном положении. Прийти на матч без стратегического запаса горючего? Это абсолютно невозможно! Моветон! Пришлось посылать гонца. Пошли всем миром
   Как-то так само собой получилось, что про хоккей разом забыли. Пили водку. Из горла и без закуски. Андрей морщился и терпел. Ух! Зараза! Забрало! Занюхал рукавом искусственной шубы деда. Непонятно откуда появилась сигарета. Закурил. Жизнь приобретала расплывчатые очертания и необыкновенно забавные горизонты. Душа настойчиво требовала радостей, а тело - обрело плавность движений: пусть неуверенных и сбивчивых, но все же! Да вот проблема - деньги закончились. Выручил Новик. Сказал: "Щаз! Всё будет!" и исчез.
   Пока ждали, ренегат Бугор намылился домой.
  -- Ну, толстый, я к тебе в кандидаты не пойду, - попробовал образумить приятеля Андрей. Не помогло. - Шуруй! Нам больше достанется. Гнутый.
  -- Ты не болельщик - горячился Дед, размахивая руками-спичками в след уходящей прочь колышущейся массе ещё недавно бывшей своим в доску парнем Юриком - Ты не болельщик!
   Но тут добытчик Новик, принес две бутылки ликера, чем оттенил горечь предательства. Бугор был, вычеркнут из сердца напрочь.
   Андрей плохо соображал. Не так важно, что пить, важен сам процесс. "Ну! Поехали!?" "С богом!" И бесконечный разговор вроде бы ни о чем, но наизнанку выворачивающий душу.
   Пили в парке на летней эстраде. Затем прошли через площадь во дворики расположенных колодцем жилых домов. По дороге Андрей с ходу засветил ногой в лицо, какому то противному субъекту. Прохожий упал в сугроб, раскинув руки в стороны, чем вызвал взрыв веселья у хмельной компании. Видите ли, товарищ посчитал поведение трех приятелей неприличным. Ну, обнял Новик девушку! И что такого? Кого хотим того и обнимаем! Или может, девушка от этого рассыпалась?
   Потом они все вместе и каждый по очереди катались на детских качелях, пока Новик их не сломал. Когда запасы вина иссякли, общество погрустнело. Но Дед предложил прошвырнуться к нему домой, всего-то три остановки на автобусе, обещая при этом сладостный нектар домашнего производства, пробуждающий души и разрывающий тела.
   Пока ждали автобус, пока ехали - Андрей отключился. По прибытии на место неожиданно обнаружилось, что где-то по дороге безвозвратно был утерян бедолага Новик. Скорее всего, Витю просто забыли выковырнуть из автобуса на нужной остановке, но Дед увидел в случившемся происки некоей космической силы и обвинил во всех смертных грехах инопланетян-пришельцев.
  
   В квартире пахло неприятно. Андрей подумал что нафталином, хотя запаха нафталина не помнил. Странно, но запах засел в голове надолго, а вот обстановка квартиры нет. Припоминалась узкая маленькая комната, куда Дед затолкал приятеля подальше от глаз всевидящей толи старшей сестры толи невестки. А в комнате что? Заваленный журналами, исцарапанный письменный стол, одна половина которого накрыта куском плексигласа. А может, и не было никакого стола...? Нет! Стол все же был!
   "Нужно будет поинтересоваться, как этого Деда на самом деле зовут" - подумал Андрей, непроизвольно икнул и забыл, о чем подумал, почувствовав, как что-то нехорошее и вязкое подкатывает к горлу. Неявно объявился хозяин, притащив пару стаканов, тарелку квашеной капусты, пару ломтей черствого хлеба и несколько в спешке нарезанных кусков вареной колбасы. Точно фокусник он выхватил из-за спины на две трети заполненную бутылку самогонки.
  -- А... запить? - С трудом удержался от икоты Андрей.
  -- Сделаем.
   Через пару минут перед его носом стояла большая железная кружка, почти до краев заполненная мутным раствором воды наспех перемешанной со смородиновым вареньем. Марганцовка чистой воды.
   Выпили по одной, по второй... Дед взялся, излагать что-то, очень заумное, философски не обоснованное. Что конкретно - Андрей не врубился.
  -- Пджд.... Я сейчас - пробормотал он и, опрокинув стул, устремился в то место где, по расчетам, должен был располагаться туалет. Не повезло! Оказалось, что там, куда он так стремился - комната сестры-невестки.
  -- Ты что? - испуганно вспорхнула она с маленького диванчика точно курица с насеста.
  -- Буааааа! - был ответ. Андрея рвало.
  -- Саш! - Истошно закричала перепуганная родственница, - Саша! Смотри, что этот гад творит! Выкинь его на лестницу.
   "Откуда тут взялся, какой то Саш?" удивился Андрей и отключился.
  
   Сознание возвращалось вспышками. Вот он лежит в чужом, грязном подъезде, ему очень плохо, почему-то пахнет рвотными массами. Чуть позже Андрей соображает, этот ужасный запах - его "рук" дело. Вернее и не рук вовсе.... Затем он видит испуганные, жалостливые глазенки маленькой девочки. Взгляд теряет фокус, а когда фокусируется вновь, на переднем плане появляется лицо женщины - и снова глаза, а в них бесконечное чувство брезгливости. Брезгливости и омерзения. Потом он вдруг замечает испуганное и удивленно лицо прекрасной Инны. И слышит её нежный голос:
  -- Ах ты горе какое! Где же ты так налакался? Бедненький. А ну-ка вставай!
   И тепло её рук, тепло домашнего уюта обволакивают его. Он размякает, точно воск в умелых руках мастера. Окончательно теряет ориентацию. Сознание медленно уплывает. И вдруг! Вода! Вода! Пересохшими от бесконечных, унылых песков пустыни губами он хватает воду ртом и никак не может напиться. Вода стекает по щекам, по лицу, плечам. Вот она стала холодней. Остановите! Все! Достаточно! Он не хочет больше пить. Он весь вымок и замерз. Словно по волшебству напор воды стихает и последние капли, точно прощальные слезы уходящего дождя медленно и настойчиво стучат ему в макушку. На плечи падает, что-то пушистое мягкое и очень теплое. Что-то, что до головокружения пахнет прекрасной девушкой Инной. Пара неловких движений, и вот уже добрые, нежные руки, подхватив его под локоть, уверенно ведут по бесконечному коридору к теплу и уюту. Кто это?
  -- Бабушка?! Нет! Инна! Я люблю тебя Инна!- шепчет Андрей и с улыбкой на устах падает, словно нестойкий оловянный солдатик на приготовленную постель. Ещё не коснувшись головой подушки, он засыпает, проваливаясь в бездну.
   Симпатичная черноволосая девушка с грустью смотрит на его красивое спортивное тело. Осторожно, точно боясь разбудить, укрывает пуховым одеялом, гладит влажные соломенные волосы. Да куда там! Сейчас его и пушкой не разбудишь. Девушка вздыхает, выключает ночник и аккуратно, стараясь не шуметь, выходит в соседнюю комнату. А за окном в унылой желтизне фонарей видно как разрывает в клочья серое небо метель. Не уютно и зябко за окном. За окном ночь.
  
   Пробуждение всегда давалось нелегко. Но то, что было на этот раз, переходило всяческие границы. Намеренно опустим внутренне состояние организма пробуждаемого, русскому человеку оно и так понятно без слов, для остальных же рецепт достаточно прост: станьте хоть на одно утро русским - не пожалеете. Такой гаммы ощущений не подарит вам ни один аттракцион в мире.
   И все- таки причиной пробуждения был холод. Одеяло, неоднократно сбрасываемое за ночь страдающим от алкогольного отравления неокрепшим организмом и так же неоднократно водружаемое на место чьей-то заботливой рукой, на этот раз оказалось закрученным и вжатым в стену. Кожа Андрея покрылась мелким бисером пупырышков, колени он поджал к животу, голову втянул в плечи.
   Первая мысль была: "Господи! Где я?" И тут же ответ точно с небес:
   "Ты в мойке! Сын мой! Буга-га-га!".
   "Нет! Нет! Только не это!"
   Вспомнились злосчастные "менты на КраЗах".
  -- И что теперь? Прощай институт?! Флаг! Флаг вьется над моей головой! Господи! Да ведь я усоп! Ну, да! Я генеральный секретарь и меня хоронят! Фу! Отлегло от сердца! Спасибо партии родной! А то я уже испугался. Менты!? Сосите!
  -- Стоп! Почему флаг канадский?! С кленовым листом! Выходит что я канадский президент?! Что-то тут не так! В Канаде не бывает президентов! Тогда кто же я? Премьер министр?! Это было бы неплохо, потому что, тогда я уж точно не в мойке. Премьер-министров Канады в мед вытрезвитель не забирают!
  -- Эй, кто ни будь!!!
   Покачиваясь точно маятник, и медленно закручиваясь в спираль, Андрей с трудом приподнялся. Осознание реальности возвращалось толчками, словно схватки у беременной женщины. В момент очередного прояснения Андрей имел возможность убедиться в том, что он вовсе не премьер Канады, хоть и спал всю ночь в чужой постели. Тогда почему он провел ночь в незнакомой комнате увешенной различными флагами и вымпелами? Ладно, хоть ни в медвытрезвителе. И на том спасибо добрая душа!
   "А что это светится там, в углу?" - уловил неяркие сполохи молодой человек и поморщился точно от зубной боли. Думать - больно. Голова раскалывалась, как качан капусты. Переборов себя он заковылял на свет. - "Вода! Вода! Я так и знал!"
   В углу жил своей загадочной жизнью средних размеров квадратный аквариум, смягчающий полутемную комнату мутным неестественным светом.
  -- Пить! - Прошептал Андрей, припадая ссохшимися точно после суховея губами к специфической на вкус аквариумной воде. Впрочем, привкуса он не почувствовал. Несколько цедящих глотков остудили и очистили горло. Рыбку б не проглотить...
   С трудом, разыскав развешенные на стуле, чьей то аккуратной, заботливой рукой рубашку и брюки он непослушными движениями натянул их на свое больное тело, осторожно приоткрыл дверь, высунул голову в соседнюю комнату, обвел её мутным взглядом. В голову не ко времени постучалась мысль, которую наш герой поспешил озвучить:
  -- Господи! Как же там мои мама и бабушка!? Они, наверное, сходят с ума! Я же не предупредил...
   От поселка, где жил Андрей, до города можно было добраться только на электричках, расписание движения которых не всегда совпадало с чаяниями деловой личности со студенческим билетом в кармане. За время учебы он неоднократно, когда того требовали обстоятельства, оставался на ночь в городе у родственников или приятелей, но всегда предупреждал об этом близких.
  -- Плохо батенька. Очень плохо - услышал он знакомый голос и вздрогнул.
   Комната, в которую просунулась через полуоткрытую дверь его больная голова, была обставлена достаточно хорошей мебелью. Изящная стенка под старину из темного дуба, в середине большой круглый стол, окруженный точно солдатами почетного караула гордыми стульями с высокими спинками, и все это грубо попирало пренебрежением дорогой кремовый ковер с длинным пушистым ворсом. Справа на тумбочке кичился своими деревянными боками огромный цветной телевизор, слева - выпятил живот диван, застеленный ковровым покрывалом в тон ковру напольному, а на стене над диваном ещё один ковер с удивительно интересным, геометрически правильным узором.
   На диване, скрестив руки на груди, гордо восседал, скептически осматривая Андрея, гений вычислительных машин Василий Кукиш, обладатель удивительного прозвища - Мячик. Его рыжая борода надежно скрывала, добрую улыбку.
   "Господи! Как я здесь оказался?" Андрей попытался вспоминать финальные аккорды бурного и противоречивого вечера: "Что же я натворил!? Какая же я скотина. А что я болтал! Бугор! А на летней эстраде.... А мужику в челюсть..... Да?! Но тогда откуда взялась Инна?" На душе стало ещё неспокойнее и противнее.
  -- Василий Павлович... Я Вам книгу по языку программирования "ПЛ" обязательно верну.... Позже.... Вы уж простите.... Я на неделе пару раз заходил на ВЦ...
  -- Правильно, - ещё ярче улыбнулся Мячик, - Меня там и не должно было быть. Все! Я батенька из института уволился. Достали меня там некоторые граждане...
  -- Простите - опустил глаза Андрей, приняв последние слова на свой счет. Голова его все ещё торчала в дверях, в то время как остальные части тела по-прежнему находились в увешанной флагами комнате, где он провел тревожную ночь.
  -- Шучу я, - рассмеялся Мячик, - Просто работу себе более интересную нашел. В одной забавной конторе. Правда частенько приходится "выходить в ночное", но это даже экзотично. Одно смущает! Вот так приходишь домой по утру, а твоя постель занята...
  -- Простите.
  -- Вот заладил! Чего встал и глядишь исподлобья точно шуруп из-под обоев. Пройди в комнату! Не бойся, не съем. Насчет меня не переживай - высплюсь ещё. Плохо во всей этой истории то, что твои домашние не знают где их блудный сын. Болит голова?
  -- Мя ... - утвердительно ответил Андрей.
  -- Пойдем завтракать, - предложил Мячик и, от вида кислой, сморщенной физиономии собеседника не сдержался. Рассмеялся от души
  -- Похмелиться не предложу, хотя и есть. Лучше ты дружок переболей. Ни к чему привыкать к этой заразе. Уж поверь моему опыту. Марш на кухню. Поешь и бегом домой.
   Андрей нетвердо направился по удивительно мягкому ковру вслед за хозяином, но вздрогнул, словно от удара электрическим током заметив в стеклянном отсеке стенного шкафа фотографию, с которой на него ласково смотрели знакомые глаза. Инна!
  -- Сестра. Скажи ей спасибо. А то так и умер бы в чистом поле - перехватил Мячик взгляд члена клуба "юных алкоголиков".
   Как показалось Андрею, сказал он это не без нотки гордости в голосе.
  -- Сводная, - пояснил Василий, отвечая на немой вопрос Андрея и добродушно погладил ладонью свою роскошную рыжую бороду. - Проходи на кухню. Алкаш! Что будешь есть?
  -- Пииить!...
  
   Дома Андрею, конечно всыпали. Били морально - но лучше б ногами. Легче б было. Мало того! Ещё и Бугор обиделся на друга не шуточно. В понедельник утром он отрешенно пожал Андрею руку и сухо спросил:
  -- Будешь вступать со мной в партию?
  -- Не, - не думая, ответил Андрей.
   Бугор фыркнул. Обиделся, значит. Пошел и сел за другой стол. Андрей хотел объяснить товарищу, что на самом деле он и не прочь бы вступить в партию, но пока считает себя не достойным. Вот если б его уговаривали.... Но Юрик взял - и ушел. Разве так друзья поступают? Ничего Андрей не станет ему объяснять. Пусть вступает в свою партию, когда хочет и с кем хочет.
   Друзья не разговаривали друг с другом долго - целых три часа, но потом все потихоньку наладилось. Бугор и без Андрея нашел себе кандидатуры среди студентов их потока. Андрей на друга не обиделся, но неприятный осадок все равно остался.
   Впрочем, в этот день случилось в его жизни и одно положительное событие. В коридоре, когда они переходили из одной аудитории в другую, к нему запросто, на виду у всей группы подошла Инна.
  -- Ты обронил у нас брелок, - улыбнулась она, и сунула в ладонь Андрею блестящий предмет с ромбом на цепочке, в центре которого размещалась перечеркнутая буква "С", - Как ты себя чувствуешь?
   Андрей бледнел, краснел, мычал, но так и не решился хоть что-то вразумительное ответить девушке. Инна, видя его смущение, весело засмеялась: постукивая каблучками, точно прекрасная горная серна, она, убежала вверх по лестнице на второй этаж. А ведь брелок был не его. Сжигаемый желанием увидеть свою любовь хоть одним глазком Андрей весь день ходил сам не свой. Да ещё ребята подсмеивались.
  -- Вот это чувиха! Блеск! Скажи!? Скажи!? У вас с ней что-то было? Как она!?
   Глупцы! Таким разве объяснишь про настоящую, искреннюю и светлую платоническую любовь! Это и себе то самому объяснить непросто. Андрей долго мучался, обдумывая, стоит ли разыскать Инну, чтобы вернуть брелок. К концу дня решился - стоит.
   Среди согнутых под тяжелым бременем науки шей, и спин читального зала прекрасные черные завитушки воздушных локонов бросились в глаза сразу.
  -- Это не мой брелок! - Громко выпалил юноша, бодро осадив бег и раскачиваясь на пятках у стола, за которым восседала богиня. Сказал так громко, что на них покосились соседи.
  -- Тсс - приложила Инна свой нежный пальчик к его губам. Глаза её скомандовали: "Пошли!"
  -- Я знаю, - уже на улице кутаясь в свою милую кроличью шубку, кокетливо призналась она, - Мне просто очень захотелось узнать: Как ты? Как твое здоровье? А повода чтобы подойти и спросить - не нашлось.
   Андрей долго провожал девушку домой, а на следующий день они снова встретились словно случайно. И опять шли рядом по хорошо знакомой улице. Потом они стали встречаться регулярно и вполне осознанно. Вместе, в одной компании встречали новогодние праздники. Было так хорошо и загадочно. Казалось вот-вот и наступит чудо!
   И он наступило! Только было ли это чудо чудом?!
   Просто произошло то, о чем мечтал и чем грезил Андрей в самых затаенных мальчишеских фантазиях. То - чего так ждал и так боялся. То - о чем в разговорах со сверстниками намеренно грубо шутил и над чем снисходительно посмеивался.
   Тело Инны было так близко и так удивительно ново без одежды, а в голове - туман и трепет. В голове стучало: Случилось! Случилось! Случилось!
  
   Позже пришло осознание: возможно, все совсем не так как виделось в мечтах и фантазиях!? Все случилось очень быстро и не ловко, можно даже сказать смешно. А потом он лежал абсолютно голый на свежайшей льняной простыни в розовый цветочек, а рядом струилось тепло прекрасной мальчишеской мечты. Он лежал и как ни странно совсем не ощущал, что в этот миг стал мужчиной. Горячее тело Инны согревало левый бок, но справа уже сгущались холодные тучи сомнений.
  -- Тебе было хорошо милый? Что с тобой? - горячо шептала Инна. - Почему ты такой расстроенный?
  -- Я в порядке, - хрипло прошептал Андрей.
  -- Не переживай милый. Все хорошо! Все было очень хорошо. Ты стесняешься?
  -- Нет
  -- Не бойся! Дома только бабушка, а она ничего не услышит. До утра нас никто не потревожит. Ну, что случилось?! Дай мне свою руку. Андрюша... любимый.... Что с тобой?
  -- Ничего.
  -- Не обманывай - я же вижу. Скажи, что тебя смущает?
  -- Я вот слышал, - уязвленный жабой сомнения зло прошептал Андрей, - что у девушек после этого...ну того самого..., что у вас кровь должна идти.
  -- Глупый! Тебе это так важно? - Склонила голову ему на плечо Инна. Она что-то усиленно рассматривала на противоположной стене. Она не надолго задумалась. Андрей тоже молчал, невесело наблюдая блики света на потолке.
  -- Да у меня был мужчина до тебя. И что? Разве для человека, который любит это так важно? Я люблю тебя.
  -- Любишь? Был Мужчина?! Один ли? - язвительно и безжалостно спрашивал и спрашивал Андрей - Уж, не в тех ли кустах? Там! На марше мира! Из которых вас вынимал Степанов....
  -- Знаешь что? Пошел вон! - устало сказала Инна, села, опершись спиной на подушку, стыдливо прикрыв руками грудь. Затем отвернулась к стене и вдруг - тихо заплакала
   Значит: "Пошел вон!?" Да была нужда!
  
   В институте во всю шли суровые будни. Зачетная неделя, а следом сессия. Живут студенты весело от сессии до сессии. Обиженный на весь свет Андрей не искал встреч с Инной. "Пусть сама приходит и извиняется" - по детски надув губки думал он, сидя в холодном вагоне электрички, за домашним письменным столом или готовясь к ответу на экзамене. Но Инна, почему-то с извинениями не спешила. Она вообще исчезла с его горизонта. Вот и следующий семестр начался, а от нее не было никаких известий. Андрей загрустил. Мало того, что сессию сдал кое-как, так ещё занятия стал пропускать без уважительной причины. Даже Бугор заволновался.
  -- Андрюша - ты мне конечно друг, но я уже устал тебя покрывать. Тем более в моем теперешнем положении. Как никак кандидат в члены! И такое безобразие. Давай ходи на занятия, а то я не посмотрю, что ты у нас весь из себя такой кабан возьму и по тыкве настучу.
   Глупый, добрый Юрик. Эх! Не объяснишь ведь бегемоту, что ничего в этой жизни уже не хочется. Ничего - кроме одного. Увидеть замечательные, прекрасные глаза. Упасть в них и молить о прощении.
   Андрей и сам не рад был тому, что творил. Да что поделать? Пока не переболело юношеское самолюбие его не потушить. Самое плохое заключалось в том, что пятый курс больше не посещал занятий. Пятый курс ушел на диплом. Что ж. Пойдем другим путем. Андрей стал караулить Инну у подъезда ее дома. Тщетно. Инна не появлялась день, другой, третий, а просто зайти и спросить где она - влюбленный юноша боялся.
   "А вдруг Инна рассказала все брату!? Позор!" - накручивал он себя сам. Эх! Жаль, что вырвал страничку из блокнота, на которой был записан ее телефон!
   Но однажды он все же решился. Зашел в знакомый подъезд, позвонил в знакомую дверь. Внутри все тряслось и колотилось, точно ему предстояло совершить прыжок вниз с немыслимой высоты с зонтиком вместо парашюта. Дверь открыла бабушка и долго рассматривала гостя подслеповатыми глазами.
  -- Здравствуйте, - съежился под ее взглядом молодой человек, - Инну можно увидеть?
   Бабушка зашамкала беззубым старческим ртом и переспросила.
  -- Что?
  -- Инну можно? - Тревожно пробасил Андрей готовый сорваться с места и бросится вниз в любую секунду.
  -- Ты кто мил человек? - не сдавалась Иннина бабушка.
  -- Андрей.
  -- Антей?
  -- Андрей, - поправил старушку воздыхатель и отступил назад ближе к спасительному выходу.
  -- Сейчас милок. Узнаю.
   Дверь затворилась. И больше не открылась. Андрей честно прождал десять минут и в отчаянии удалился, дав себе слово никогда больше не искать встреч с этой "вероломной обманщицей". Он бессмысленно шел вниз по лестнице в неизвестность. Шел - куда глаза глядят.
   Вечером он снова напился до поросячьего визга, и было ему совсем невдомек, что в это самое время его незаслуженно ругаемая любимая находилась совсем в другом месте, в другом городе на преддипломной практике. А бабушка, сделав всего три шага от двери, напрочь забыла о том, куда, зачем и с какой целью двигалась. Бабушка была старенькой.
  -- Кто там мама? - Спросил её, тщательно разглаживавший ворот военной рубашки зять.
  -- А разве кто-то был? - всплеснула руками старушка, вздохнула и виновато посмотрела на него выцветшими от старости глазами.
  -- Мне показалось - звонили в дверь.
  -- Сашенька! Так это, наверное, по телевизору, аль на улице сосулька упала....
  
   В преддверии весны сосульки часто падают с крыш и, разбиваясь о проталины, рассыпаются на мелкие кусочки. Пришла весна. Она принесла с собой новые заботы, новые встречи и новые увлечения. Так случилось, что больше с прекрасной девушкой по имени Инна Андрей уже не встретился.
   Инна уехала по распределению на небольшой оборонный заводик, спрятавшийся от посторонних глаз в неприметном населенном пункте, коих несметное количество затерялось под чудными именами на просторах Нижегородской области. Через год она совершенно неожиданно вышла замуж за разведенного мужчину с ребенком. Жила с ним тихо без бурных сумасшедших всплесков любви и эмоций, но и без эксцессов. В прошлом остались бесконечные восхищенные поклонники и веселый шум комсомольской юности.
   Через год после скромной свадьбы она родила симпатичного мальчугана. По счастливому стечению обстоятельств, или по какой другой причине назвали его Андреем. Жизнь, оживившаяся после рождения сына, вскоре вновь потекла размеренно и буднично. Казалось она так незаметно и закончится привычными морщинами и сединой, но однажды осенью в подшефном совхозе по вине пьяного механизатора руку Инны случайно затянуло в механизм картофелеуборочного комбайна. Холодное железо катком прошлось по нежной теплой, живой ткани. Руку оторвало по локоть. Её душа испугалась даже ни боли как таковой, скорее всего ее погубил ужас растерзанной, искореженной плоти. Инна умерла тут же, на месте. Умерла от разрыва сердца. Неизвестно вспоминала ли она в последние годы своей жизни среди будничных забот того смешного светловолосого мальчика, которого однажды подобрала в невменяемом состоянии на лестничной площадке? Того самого, который искренне и нежно любил её первой, глупой и наивной любовью? Любил и очень сильно обидел.
   Может, она постаралась забыть его образ, упрятав в самые отдаленные уголки своей памяти? Может быть, но в памяти Андрея эта прекрасная хрупкая женщина всплывала постоянно. Много позже услышав от её брата эту жуткую историю, он долго бродил по городу пока не забился точно загнанный волчонок в укромный угол симпатичного городского парка, где беззаботными юнцами они пили прямо из горлышек бутылок холодное вино. Повалился на укрытую от посторонних глаз, отмеченную летним ливнем скамейку, обхватил голову руками, и долго, долго плакал. Душа его оцепенела. Что творилось в ней в те горькие минуты? Об этом Андрей ни рассказывал никому. Может быть, в ней выгорала боль? Боль ошибок прошлого...
  
  
   Нет проблем? Будут!
  
   Николай Петрович Одуванчиков сделал финт ушами: ушел на рабочую сетку. В бригадиры. Завистники непонимающе крутили пальцами у виска: "Совсем мужик умом тронулся из заместителей начальника цеха!..."
   А что было делать после микроинфаркта? Слишком близко к сердцу принимал Николай Петрович и успехи и неудачи родного цеха, в котором трудился без малого два десятка лет за вычетом периода, когда он добросовестно, пусть и не бескорыстно, помогал "братьям меньшим" строить светлое социалистическое будущее.
   Была бы у него фамилия Одуванидзе или Одуван Вахаб Заде - Николай Петрович отправился бы искать свое счастье на колхозный рынок. Был бы он Одуванцманом - устроился б в зав. склады или на худой конец подался в медицину: клизмы прописывать. Но, как назло, "подгуляла" не только фамилия, "подгуляла" ещё и наследственность, а потому обладателю её ничего не оставалось делать, как "уйти в народ". Впрочем, во всем есть свои плюсы и немалые. Нужно только посмотреть на ситуацию сквозь розовые очки с картонным носом и накладными усами: В зарплате он не проигрывал. Премии больше не делит? Так и выбивать их тоже не нужно, а потом за свои же старания ещё и выслушивать ропот недовольных - удовольствие скажем так - не из приятных! О плане голова ночами не болит, на материалы и смежников наплевать, охрана труда и дисциплина и те постольку поскольку.... Отпахал смену - гуляй смело.
   Все это так. Только Николай Петрович все равно переживал и болел душой: за план, за дисциплину, за премию для родного цеха...
   Вот за проходными - жизнь действительно светла и удивительна. Можно с друзьями по пивку пройтись, можно в скверике принять по маленькой. Но только по маленькой! Больше ни-ни. Мотор шалит.
   И не беда, что в последнее время процесс отдохновения тружеников стал тернист и труден. Процесс пошел, да не в ту сторону! Есть один змей Горыныч - "лысый и горбатый"! Придумал какую-то там хурню - антиалкогольную компанию.
   Разве можно сломить русский дух?! Нас так просто "не задушишь, не убьешь"! Пили, пьем, и будем пить! Проблемы с водкой? Будем пить спирт, самогон, одеколон. Денатурат наконец! Николай Петрович до двух последних пунктов меню, как правило, не опускался, а вот стаканчиком самогоночки, особенно проверенной, свойской - не брезговал.
   Итак: на улице тепло, птички поют, женщины такие красивые в коротких юбочках, и самогоночка у Степаныча ничего! Чистяк. У них в бригаде закон: на работе - ни-ни! Даже в обеденный перерыв. А после трудового дня - расслабиться, успокоить нервы, посидеть на травке - красота.
   Но сегодня - душа болела. Не за себя - за державу обидно!
  -- Степаныч давайте еще поспорим? - осклабился злорадной улыбкой "молодой балбес" Колька Плющ
  -- Да пошел ты! - устало отмахнулся точно от назойливой мухи ветеран Степаныч, смешно выпучив переднюю губу
  -- Хватит ребятки! Два дня подряд пьем, - по-отечески урезонил и старых и малых членов бригады Николай Петрович.
  
   Несколько дней назад молодой запорол сборочную единицу. Резьбу сорвал, дури то много! А Степаныч он мужик нервный, за словом в карман не полезет, не смолчит! Завелся Степаныч! Да так, что его высокопрофессиональные фигурные обороты чуть крановщицу с крана не сбросили. В переводе на литературный язык тирада выглядела примерно следующим образом: "Преподавать уроки камасутры некому этому извращенному сыну похотливой собаки! Вся современная молодежь глупа, испорченна и очень напоминает неопытных женщин легкого поведения. Всех их нужно много учить камасутре. Учить, учить и ещё раз учить! По пять раз на дню! Особенно Кольку Плюща, чтоб ему небо с овчинку, и чтоб учился у умных людей, пока они живы, а не у каких то там... мужчин не традиционной ориентации".
  -- Учителя блин! Песок из одного места подберите. Сыпется, - бурчал под нос молодой, чем ещё больше распалял гнев ветерана.
   Уж и резьбу под больший диаметр рассверлили, и метчиками прошлись, а из Степаныча все перло и перло широкой и звонкой волной воспитательное сквернословие. Таков уж у человека характер. Прирожденный педагог.
   Смена давно закончилась: в душе обмылись, переоделись за проходную вышли, а Степаныч все не унимается:
  -- Да что вы можете? Что вы можете? Вот ты на "вилисипетке" на работу ездишь, а опаздываешь. Я пешком хожу - а на рабочем месте за полчаса как штык.
  -- Знаем мы Ваши полчаса. Специально пораньше приходите, что бы "козла забить", - угрюмо огрызался молодой, - Вам никто не мешает купить себе велосипед и ездить.
  -- Да вы - молодежь долбанная, даже на "вилисипетках" как следует ездить не умеете. Да я тебя на своих двоих обгоню! Пьяный и связанный!
  -- Спорим? - Подхватил идею молодой. - На литр самогона?
   Ударили по рукам, отметили на асфальте линию старта. Откуда ни возьмись, народу набежало, чуть ли не половина заводской смены. Под бурные и продолжительные аплодисменты болельщиков Степаныч сбросил с плеч свой куцый пиджачок, сделал пару неуклюжих взмахов руками, якобы разминаясь перед стартом, затянулся папироской.
  -- Покажи ему мастерство Степаныч!
  -- Смотри, не рассыпься дед!
  -- Да он допинг принимал! Скажи дед, махнул, небось, граммов сто пятьдесят?! Дисквалифицировать деда! - глумилась веселая толпа.
  -- Смейтесь по яйцы, - бубнил себе под нос Степаныч - Глупые люди. Толпа!
   Он попробовал стать на низкий старт, да поясницу прихватило ревматизмом, пришлось брать старт высокий.
   В ответ молодой только щерился довольной улыбкой, да поглаживал руль велосипеда, всем своим видом выказывая пренебрежение к сопернику.
   Дали отмашку, Степаныч, неуклюже переступая на негнущихся в коленях, скованных ревматизмом ногах-ходулях точно на ножках циркуля, поначалу вырвался вперед. Тем временем молодой спорщик, не спеша и основательно оттолкнувшись от земли, уселся в седло велосипеда, пару раз легко и не принужденно коснулся ногами педалей, и точно фокусник вмиг оказался за линией финиша, в то время как ветеран не преодолел ещё и половины дистанции.
   Спор есть спор. На следующий день к радости членов бригады в авоське у Степаныча аппетитно булькала до краев наполненная драгоценной жидкостью литровая банка самогона. Все подколки заводчан ветеран либо стойко игнорировал, либо, когда уж становилось совсем невмоготу, парировал в изыскано - матерном стиле. Твердый старик старой закалки! И лишь по окончанию смены, когда в предвкушении выпивки на общем собрании стали живо обсуждать насущный вопрос, куда податься для дегустации трофея, Степаныч не выдержал: вошел таки в ступор. Проигравший стал требовать сатисфакции. Мотивировал Степныч свои претензии наличием у молодого дополнительного преимущества в виде велосипеда:
  -- Давай сегодня наоборот?! Теперь я на "вилисипетке"! Давай?! - горячился он.
   Почему бы и нет? Снова отметили на асфальте линию старта, снова собралась поглазеть на диковинное зрелище половина завода, снова под бурные и продолжительные аплодисменты болельщиков Степаныч сбросил с плеч свой куцый пиджачок и затянулся папироской...
   Дали старт, пока ветеран задирал ногу-циркуль, пока с третьей попытки взгромоздил, наконец, свое седалище на потрепанное сиденье старенького велосипеда, пока педали нашел, да чуть в кусты при этом не уехал, молодой его уже у финиша дожидается.
   Как ни крути, пришлось старику проставляться ещё раз. Зато теперь профоргу цеха думать не придется: целый букет культурно массовых мероприятий провели!
  -- Степаныч давайте еще поспорим? - осклабился злорадной улыбкой "молодой балбес" Колька Плющ, - Вы с аквалангом случайно не плаваете?
  -- Да пошел ты! - отмахнулся Степаныч, смешно выпучив переднюю губу
  -- Хватит ребятки! Два дня подряд пьем, - по-отечески урезонил и старых и малых членов бригады Николай Петрович.
   Хоть на улице и хорошо да пора по домам. К семьям. Естественно пора тому - у кого семьи есть. Остальным до понедельника гуляй - не хочу.
  
   К вечеру жара начинает спадать, да дневной перегрев так просто не остудишь: "Сейчас бы холодной окрошки!" - подумал Николай Петрович, вставляя ключ в замочную скважину, и от удовольствия облизнул пересохшие губы.
   Вместо окрошки в дверях его встретил Одуванчиков - младший
  -- Здорово пивное пузо, - чувствительно боднул папашу головой наследник.
   "Долбануть? - призадумался родитель, - "Нет! Пожалуй, не стоит! Вырастет - припомнит"
   Проблему разрешила жена:
  -- Почему так долго? Машину из гаража взял?
  -- Катя...
  -- Ну-ка дыхни! Зараза! Мы же договорились ехать на дачу. Сегодня воду дают - полить нужно, а ты опять нализался.
  -- Да причем тут нализался?! Это от усталости...
  -- Я тебе покажу усталость!
   Николай Петрович проявил мужской характер - топнул ногой обутой в мягкий плюшевый тапочек - подарок тещи. Шума немного зато эффект замечательный.
  -- Я смену отпахал! Устал как вол! А ты ... мужа ... ужином должна...
  -- Вовка собирайся, - поедем на автобусе - вспылила жена
  -- Сашку с собой возьмите, - довольный, что его оставили в покое, отозвался из туалета Николай Петрович. В ответ дверной замок язвительно щелкнул язычком, сообщая незадачливому отцу семейства о том, что его совет был грубо проигнорирован.
   Николай Петрович сбросил с потных ног тапки и пробежался босиком, в одних трусах по квартире. Хорошо! Тело, нагретое за день как сковородка на электрической печи, отдыхало. Сашка, лежа на постели в своей комнатке-кладовке читала толстую книгу. На приветствие отца ответила слабой улыбкой. В ярком свете настольной лампы лицо ее выглядело бледнее обычного.
  -- Ты что? Дочка! Чего сидишь как суслик в норе? Пошла бы - погуляла, - проявил отеческую заботу Николай Петрович
  -- Не хочу пап - снова вяло улыбнулась дочь в ответ.
  -- Вот за что тебя люблю - за твою улыбку, - не сдержался от проявления скупой отцовской нежности Николай Петрович и тут же удивленно заметил - Заболела что ли?
   "Нужно будет сказать ей, что-либо ласковое" - мелькнула здравая мысль.
  -- Дурында моя ... мыша... подземная! Захворала?
  -- Немножко.
  -- Эх, давно я тебе предлагаю, перебирайся из этого чулана в комнату. Так - нет! Привыкла к своей конуре!... Как дура! - Не зная, чем бы ещё подбодрить дочь Николай Петрович озабоченно взмахнул руками и отправился на кухню с желанием подкрепиться.
   Холодильник оказался забит всяческой чепухой: пакетики с лекарствами, травы какие-то сушеные и не очень, настойки. Вот только еды в нем раз два да обчелся. Петрович загрустил. Пора посылать жену в Москву. За продуктами.
   Наконец трудные поиски увенчались успехом, он отыскал в морозилке твердый кусок сала, аппетитно причмокивая, настрогал его на хлеб, налил полную кружку холодного молока, намешал бадью творога с молоком, сметаной и сахарным песком .... На душе стало светлее. И за окном хорошо! Трубы дымят, старушки сплетничают, молодежь гуляет. Нет! Хорошо. Жизнь ....
   Одуванчиков прислушался к хрипящим ноткам радиоприемника. Там передавали последние новости:
   Страда в разгаре? Отлично! Будет страна с хлебом и салом! Металлурги перевыполнили план на двести процентов, значит, будет в стране металл, значит, будет металл на родном заводе, а, следовательно, и в гараже у Николая Петровича, тоже будет! Строители строили. Медики лечили. Благодать. Вот только... Генеральный опять огорчил! Призывал: "Начать и углубить!" Да все про свою компанию "алкогольную" бубнил. Это не есть хорошо. Под сердце закрался маленький кристаллик тревоги.
   "Почитать что ли прессу? Развеяться?" - подумалось сквозь сладкую дрему. - "Да! Пора в избу читальню!"
   Николай Петрович прошел в зал, плюхнулся на свой любимый, верный диван, накрылся с головой газетой "Известия" и... сладко уснул. И проспал он так без малого два часа, а все это время что-то нехорошее снилось ему. Будто бы сало объявили алкогольной продукцией и стали продавать с одиннадцати до семи по специальной справке из кожно-венерического диспансера лично заверенной женой Екатериной.
   Проснувшись, Одуванчиков для контроля снова пробежался по квартире, заскочил на кухню за пищей насущной, сало было на месте, затем в туалет - по делу! Потом заглянул в комнатку к дочке, та - что-то рисовала в тетради. "Молодец девка, но дура! Зря не хочет перебираться в родительскую комнату, уж и так все им отдаешь! Всего себя! Даже комнату им с женой освободили, сами в зал перебрались жить, как собаки подзаборные. А эта - уперлась точно корова. Привыкла к собственному углу, видишь ли! Ну, что с ней поделаешь? Пусть тогда в отдельной комнате живет малой Вовка! А глупые бабы - по норам ютятся. Одно слово - бабы! А вообще - растут дети. И это хорошо. Пойти, что ли, ещё прессу почитать? Нужно!...Нужно... просвещаться! Что у нас там газеты пишут?
   Страда в разгаре. Отлично! Будет страна с хлебом и салом! Металлурги перевыполнили на двести процентов .... Будет в стране металл. А значит... и в гараже у Николая Петровича тоже. Корабль заложили на стапелях. Строители строят! Медики лечат? Хорошо. Вот только... Генеральный...! Опять выступал! "Начать да углубить!". А кончать когда будем? А главное на ком? Нет! Не генеральный ты - а генитальный! Ага! Вот интересно! Новости из-за рубежа. Да! У них там за бугром, судя по всему - дела не важные. Безработица, коррупция, нищета, террор, опять-же корабль пираты угнали.... А мы - заложили! - гордость за свою страну обуяла Николая Петровича. Магазины пустые? Зато металл в гараже будет! - "Хорошо. А это что тут? Ну-ка? Ну-ка? Дожили! Детская проституция. Ух, ты! Ух! Совсем разлагаются эти проклятые капиталисты" - читал и хватался за сердце Николай Петрович. Как никак у самого дочка растет. Понимает.
  -- Фу ты, ну ты! Напечатают же такое! Нужно отвлечься. А не посмотреть ли мне телевизор? - в слух произнес Николай Петрович. И сам себе утвердительно кивнул в ответ. Вот только как, не вставая с дивана, кнопку нажать?
   Петрович поднял с пола тапок, кинул в направление телевизора, но с первого раза по кнопке не попал. Взял тапок второй - чуть не разбил вазу с хрустальным цветком.
  -- Санька! Поди сюда!... Чего?! Чего?! Иди сюда - узнаешь .... Включи телек папашке! - сам собой нашелся мудрый выход. Нет! Степаныч не прав! Хорошая все-таки молодежь у нас растет! Ответственная!
  -- Что там по первой? Щелкни.... А по второй? Оставь первую. Свободна...! Как там? ...Страда в разгаре?! Отлично! Будет страна с хлебом и салом....
  
   И все же на душе было не спокойно. Непонятная тревога засела под сердцем железной занозой и не отпускала. Толи смущал возможный прогрессирующий рост цен на алкогольную продукцию, толи из головы не выходила проблема детского полового воспитания. Николай Петрович решил проделать успокаивающие процедуры. Например - ноги в горячей воде попарить или сделать внутренний спиртовой компресс желудка. Второе - предпочтительнее, зато первое безопасней! Вот- вот должна была вернуться с дачи Катерина.
   Принимать ванну Одуванчиков не любил. Толи дело баня по воскресеньям с друзьями и пивом. Баня - есть баня! Хоть, и была она ему в последнее время, после болезни, противопоказана.
   А ванна - это ж лужа, разве что ножки попарить ....
   Одуванчиков пустил струю воды, включил нагревательную колонку, отрегулировал температуру, поискал пробку, как обычно не нашел. Пришлось затыкать сливное отверстие своим боевым носком. Подумалось: "Заодно и откиснет".
   Затем он сел на край большой чугунной лохани, аккуратно опустил в ее бездонное нутро ноги и некоторое время пыхтел, наслаждаясь теплом и покоем. Ноги до колен стали буро-красными, словно клешни у сваренного рака, а вот по спине бродил предательский холодок. Николай Петрович вынул пробку-носок, зачем-то понюхал и, сказав ядреное: "Бырр!" задумался. Немного погодя он снова заткнул носком сливную горловину, сбросил с себя трусы и плюхнулся в ванну всем телом. По членам разлилась приятная истома, однако чем дольше он лежал в ванной, тем больше начинал ощущать дискомфорт. В глазах потемнело и на этом предательски темном фоне, мелкими искрами, пошел белый снег, сердце забилось чаще, а потом вроде как совсем остановилось. "Нужно выбираться!" тревожно подумал Одуванчиков - "Кабы чего с сердечком не приключилось"
   С трудом, подтянувшись на руках, он уселся на край и принялся искать глазами тряпку, на которую можно было бы встать. Взгляд упал на висевший тут же, на самодельном металлическом крючке, халатик жены. Заманчиво конечно - но не время! Не сейчас. Уставшему от непосильных водных процедур Николаю Петровичу не хватало сейчас только лишних скандалов со своей половиной....
   Одуванчиков порылся в кучке приготовленного к стирке белья. Вот! Сашкина простынь в цветочек как раз подойдет! Растянув один ее конец на истертом, стареньком кафеле пола, он собрался уж опустить ногу, но тут взгляд выхватил нечто странное. Прямо под тем местом, над которым свешивалась розовая пятка, зияло достаточно большое бесформенное бурое пятно.
  -- Кровь! - ахнул Одуванчиков, Сердце затрепетало раненой птичкой, - Точно! Кровь!
   Расправив льняную ткань, он приблизил пятно к глазам, понюхал, и чуть ли не лизнув его, стал вертеть простынь в руках. Размещение, характерный цвет, и вычурность формы сомнений не оставляли. В голову пришли дурные мысли, а сердце посетил червяк сомнения. Вспомнилась, почему-то молодость, первая брачная ночь и в точности такое же пятно на простыне, которое потом его мамаша гордо демонстрировала всей деревне.
  -- Господи! Неужели и до нас докатилась детская половая распущенность!?
   Позабыв про мокрое тело, Одуванчиков наспех натянул на себя нижнее белье и зашлепал босыми пятками по коридору. У Сашкиной двери он замер на мгновение. Ой, как не удобно! Что ей сказать? Как спросить? Сжигаемый сомнениями, отец семейства топтался в коридоре: туда - сюда, туда - сюда точно не отбалансированный маятник часов, а Сашка, нарисовав в тетради новую коллекцию одежды для бумажных кукол, готовилась аккуратно вырезать ее, чтоб затем примерить на свою любимую модель Зину.
  -- Ты чего пап?
  -- Привет, доча. В куклы играешь? - всхлипнул Николай Петрович, подумав при этом: "Вот! Материнский инстинкт просыпается!? Надо же, девка-то у меня оказывается совсем взрослая, а я с ней так и не поговорил ни разу об этом..."
  -- Э.... А как у тебя дела в отношении... того - сего?
  -- В отношении чего? - удивилась и немного испугалась Сашка.
  -- Ну там... шуры -муры всякие.... Там мальчиков. У тебя мальчик есть дочя?
   Девочки физически взрослеют рано. Но Сашка была особенной: при всей неизбежности процесса превращения тщедушной девчонки в пока ещё только формирующуюся девушку, она с трудом, нехотя расставалась со своей девчоночьей сущностью. А ещё: сегодня у нее немного болела голова..., да, кроме того, именно этим летом началось безмерное увлечение космосом. Она "глотала" любые книги по данной тематике, которые только попадались ей под руки. Теперь все мысли занимала новая игрушка: подружка дала почитать настоящий астрономический атлас. Толстый, большой с красивыми картинками он будоражил воображение и вызывал бесконечные фантазии. Как раз эти самые фантазии и заставили Сашку заняться конструированием феерических костюмов для космических межпланетных приемов. Мечты рисовали неясные, зыбкие картины удивительных безразмерных залов заполненных чудесными персонажами, и фантастическими инопланетными принцами. Её куклы как единственные представители от планеты Земля должны были достойно выглядеть на межгалактическом балу. Быть там самыми изысканными и красивыми. А кто такие эти Шура и уж тем более Мура, которых имел в виду папа, Сашка не поняла. Кукол с такими именами у нее не было.
  -- Мальчик есть. Я зову его Вахмурка.
  -- Иностранец? - втянул в себя воздух Николай Петрович, в его глазах было и так темно, а тут почему-то совсем наступила ночь.
   Сашка хотела показать отцу куклу мальчика - по имени Вахмурка, принялась искать его среди своих бумаг и книжек, наваленных грудой на маленькой тумбочке. "Мальчик" куда-то затерялся. В этот момент послышался скрежет ключа в замке. Это возвращались с дачи мама и Вовка.
  -- Сашка! Сашка скорее звони...! Скорую вызывай! Отцу плохо! - закричала с порога мать....
  
   На следующий день, когда Одуванчикову стало легче, Сашка вместе с матерью возвращалась поздно вечером из больницы домой. Шли пешком.
  -- Мам, а папа поправиться?
  -- Все будет хорошо дочка. Как твое здоровье? Болит?...
  -- Да терпимо. А почему папе стало плохо?
  -- Ума у твоего папаши нет! Куда он в горячую ванну.... Не переживай дочка. Все будет хорошо. Совет тебе на будущее: простынь нужно сразу замачивать и застирывать ... в такой ситуации. Я же тебе объясняла, если ты заметила, что начинаются месячные...
   Мать в который раз стала читать дочери лекции по личной гигиене.
  -- Хорошо мама, - кивала в ответ головой Сашка
   Выговорившись, Екатерина замолчала. Задумалась о своем. А Сашка увлеченно смотрела на яркие мерцающие звезды и думала: "Интересно, что там скрывается за светом этих таинственных, неведомых бесконечно далеких лампад называемых звездами? Действительно ли все так просто как написано в книжках? Откуда знать человечеству об однообразности вселенных, о скоплениях и сверхскоплениях звезд, о звездных гигантах и звездных карликах? Зачем создан человек? Кто мы такие? Люди! Может в этом бесконечном космосе мы как тараканы на кухне?
  -- Мам, а вон то созвездие называется Кассиопея.
  -- Мама, а ты знаешь, что такие звезды как наше Солнце живут не больше чем 10-15 миллиардов лет?...
   Дочка увлеклась, все говорила и говорила о планетах, кометах и звездной пыли. Мать невольно подняла глаза к небу:
  -- Дурак! Старый дурак! Попариться ему захотелось! - тихо шептала себе под нос Екатерина, - Все мужики дураки, и на уме у них вечно одно и тоже! А мой дурак - дурнее всех! Прости меня господи...
  
  
   Карусель
  
   Страшная это штука - время! Самая странная и удивительная вещь на свете. Да и на свете ли? Может быть как раз, всё наоборот? Словно громадный вихрь, кружась в безумном танце, время засасывает в себя миллиарды тонн руды, вычленяя из нее самое значительное, а мелкое выплевывая за ненадобностью в бездонные подвалы вечности.
   Иногда правда это мелкое всплывает тут и там, и время поднимает его снова и снова на свой гребень точно пену волна. И тогда оказывается - что это вовсе не мелкое. Это - жизнь, и для каждого она своя, собственная. И время - своё. То оно летит как сумасшедшее, а то вдруг замедляет бег и тянется лениво, неохотно точно заросшая тиной и ряской равнинная речка. Время - это карусель! Вернее так: карусель из детства очень похожа на время. Можно раскрутить ее до ряби в глазах и тошноты в горле, а можно замедлить бег и пересесть на другую лошадь. Вот только остановить время нельзя. Иначе - ничего. Иначе - вечность.
   Летом 19... . Да, в общем, неважно какого года время летело в вихре урагана. Сначала летняя сессия четвертого курса, затем в конце июля - на горизонте грозно замаячили непонятные и заманчивые военные сборы.
   Но в промежутке между сессией и сборами удалось таки вырваться в стройотряд. Студенту всегда чего-то не хватает. Я даже знаю чего! Денег. Так, самую малость: на вино, сигареты, подарок любимой девушке, новые джинсы, кино, снова вино и так далее..., а потом ещё много раз по кругу.
   В принципе для Андрея финансовый вопрос актуально не стоял: слава богу, родители пока исправно работали и были в силах. Да только денег все равно не хватало, а ещё манила за собой удивительно розовая вещь называемая в книгах романтикой. И когда "общежитские" предложили: "Рванем в ССО!?", он с радостью поддержал идею.
   Собрались группой и большинством решили - ехать стоит!
   Кто не захотел - неволить не стали. "Отказников" набралось немного: несколько "вечно больных", да Сашка Непомнящий. Сашку жаль - парень - что надо! И в работе и в отдыхе заводила. Вот только вбил себе человек бредятину в голову, решил по окончании института погоны одеть. Мало того! Стал соблазнять погонами сокурсников мужского пола, благо военная кафедра должна была вылепить из незадачливого вольнолюбивого студенчества полноценных лейтенантов запаса. Мотивировал Непомнящий свою тягу к армейскому бытию повышенной, по сравнению с инженерской, зарплатой, полным гособеспечением, но главное: красивой формой одежды от которой девчонки будут "визжать и плакать". Желающих обуться в казенные ботинки как-то не наблюдалось, а потому Сашка махнул на всех рукой. На всех - кроме Андрея.
  -- Представь себе Андрюха. Лето! Жара! Парк! Девчонки полураздетые! И мы с тобой в лейтенантских погонах!
  -- На голое тело? - Отшучивался Андрей.
   Чудак он этот Сашка. Даже в стройотряд не поехал, чтобы посвятить оставшиеся до сборов три недели подготовке к военным лагерям. А чего к ним готовиться? Лагеря они и есть лагеря. Впрочем, в практике Андрей даже опыта посещения пионерских лагерей не было, не говоря уж о военных, но Андрей твердо решил рвануть на "великие студенческие стройки", и уж если до конца быть честным не только решил, но и организовал поездку.
   Они с Бугром пошли в комитет комсомола и выбили путевку, на строительство жилого дома в дикой глубинке Нечерноземья. Что нам стоит меньше чем за месяц дом построить!? Для пятнадцати крепких, спитых и спетых студенческих рыл - пустяк.
   По началу все действительно было хорошо и пристойно. Нужны материалы? Пожалуйста! Кирпич, цемент, песок. Только строй на радость людям.
   Нужны оконные блоки? Завтра будут!
   Но потом начались странности. "Стропила на крышу? А вам и стропила нужны?! Подумаем"
   Хотя, в сущности, ничего удивительного в этом не было: дом под ключ вместе с премией стоил в районе семи тысяч рублей, а вот если его немного не доделать - тогда расчет со студентами можно произвести по факту. А это сколько не прикидывай, какие работы не плюсуй, получается почти в два раза дешевле. Идем дальше! Если надоедливых студентов благополучно сплавить с этим самым фактом с глаз долой, не дав им закончить дело совсем чуть-чуть, самую малость, то премию ведь и поделить можно. Например, между прорабом из строительно-монтажного управления, мастером и председателем колхоза.
   Вот эта хитрость и стала активно проявляться к концу месяца. "Утеплитель на крышу? А нет утеплителя на складе. Что? Почему козлы?! Что вы такое говорите! Заказали. Везут с Камчатки. Нет! Самолетом дорого. В данный момент везут по бескрайней тундре Ямала - на оленях. Отслеживаем! Ещё как отлеживаем!"
   Бугор и Андрей - командир и комиссар с ног сбились: и в штаб студенческих отрядов ездили, и у руководства СМУ пороги кедами шлифовали. И везде вроде бы находили полное взаимопонимание. По крайней мере, начальство дружным хором клятвенно обещало разобраться. Наказать! Помочь! Но воз как стоял - так стоять и остался.
   "Доски половые? Бруски? Будут. Сейчас активно прорабатываем вопросы поставки леса из пустыни Каракумы", - издевались над ребятами те, кто действительно заведовал материалами. - "Стекла оконные? А что это такое?"
   Тут ещё и председатель колхоза, для которого ребята строили этот злосчастный дом воду мутить начал. На улице жарко, бойцы топорами штанины джинсов обрубили, получились элегантные такие шорты. Председатель как увидел студентов в столовой за обедом в обновках, разорался точно свинья недорезанная:
  -- Вы! Интеллигенция! Вы должны в село культуру нести, а Вы в трусах в столовую пришли! Я вот начальству вашему бумагу напишу! Я все изложу: матом ругаетесь....
  -- А как нам не ругаться когда на обед одни сплошные поросячьи ушки да пятачки подают. У вас тут что? Свиньи особой породы?!
  -- Пьете! Песни непристойные орете...
  -- Пьем?! Да вы что?! Ах, какой политически неграмотный председатель! Вы что газеты не читаете? Да у нас у стройотрядовцев - сухой закон. А то, что песни ночами горланим - так исключительно колыбельные. Ребята так за день наломаются - уснуть не могут.
  -- Молодежь местную обижаете. Кто на днях всех деревенских парней из клуба выгнал и на болота загнал?!
  -- Да, что Вы говорите?! Правда!? Кто бы это мог быть?! Мы по парням не специалисты. Может, к вам злобные гости из соседней деревни заглянули?
  
   В общем, к концу июля, когда сроки во всю поджимали, ребята настолько устали бороться с местной бюрократией, что согласны были на любые уступки.
  -- Что я не понимаю? - слезливо бил себя в грудь мастер Горовец за бутылкой водки "Кальвадос". - Неужто мы сами молодыми никогда не были!? Девки - шмевки там.... Понимаю! Все закроем чики-чики! Небось! Не обидим! Не успеваете дом под ключ сдать? Не беда. Пара дней у нас есть? Вот тут под новострой нужно три туалета сробить. Работа не пыльная, яму вырыл, в четверть кирпича обложил и будочку сверху надстроил. Двоим - на пол дня, а денежки приличные. Почитай три сотни целковых за единицу продукции.
  -- Ха! - быстро прикинул в уме Андрей, - Гаврилыч! На хрена сельским бандерлогам дома? Давай мы тебе за три дня целую улицу туалетов построим?!
  -- Вам все смехуёчки, - лукаво покачивал пьяненькой головкой мастер. А мне нужно план давать. Вы еще сарайчик достройте. Прямо от сердца отрываю. У шабашников армян...
   Дом под ключ сдать не успели. Даже по четыре сотни чистыми на брата не наскребли. Народ, конечно, роптал. На Бугра с Андреем волком поглядывал. Да куда денешься? Мафия!
  
   Вернулись из строй отряда: рюкзаки разобрали, грязь смыть не успели, а уже пора собираться в военные лагеря.
   Накануне отъезда на сборы Андрей случайно встретил на улице бывшего одноклассника Баранова по прозвищу Бяша. Андрей хотел по привычке сказать: "Здорово толстый", да осекся. От прежнего Юрика, дай бог, если половина осталась. Баранов в институт не поступил, а потому долго и упорно косил от армии. То родные пристроили его в какой-то строительный техникум, затем справки доставали. Время шло, Юрик косил. Но однажды что-то, где-то не сработало и ранним утром, под прощание славянки, отбыл Юрий в старенькой телогрейке для прохождения срочной службы в ряды СА. На какое-то время Андрей потерял школьного товарища из вида, и лишь недавно краем уха услышал, что вроде как Юрка вернулся. Причем вернулся до срока и весь больной.
  -- Юра! Ты ли это!? - искренне удивился и обрадовался Андрей - Ты откуда?! Почему пропал?! Где служил?!
  -- В Афгане, - нехотя выдавил из себя Юрик.
  -- Как там? Расскажи! - заинтересовался Андрей.
  -- Повоевали.
  -- Ты говорят, раньше срока вернулся? Да? Друг мой! Выглядишь ты неважнецки...
  -- Ранен был.
  -- Расскажи!!!
  -- Да что рассказывать, ехали колонной по серпантину. Машина моя забарахлила. Нас к БэТэРу прицепили. Поставили в хвост.... БэТэР тоже зачихал. Не тянет на тягун. Отцепили. Оставили меня...с молодым летехой, а сами рванули колонну догонять, чтобы другой тягач выслать. Летёха меня в охранение поставил, сидит в кабине сало жрет.
  -- Жарко там?
  -- Жарко. А впрочем, зима была, не очень жарко. Ветрено, - оживился Юрик, но спустя мгновение снова перешел на монотонно-тягучий стиль повествования, - Стою в карауле. Вижу - дух по дороге идет. Спокойно идет никого не трогает, резких телодвижений не совершает. Халат до пят, рукава длинные - до колен. Я ему: "Стой стрелять буду!" Он остановился и кланяется. Я стою не знаю что делать. Он опять кланяется. Ну, думаю, значит, у них тут так принято и тоже в ответ поклонился. А дальше вспышка, боль, сознание ушло.... Чувствую - падаю. Упал. Выстрелы; бах, бах! А у меня перед глазами полы халата, ступни ног, дорога и провал в памяти.... Ладно, Андрюша некогда мне. Пойду я. А?
  -- Пока Юрик. Я тоже завтра в армию...
  -- Да? - удивился Юрик. Его аж передернуло.
  -- В лагеря на сборы, - пояснил Андрей, - Приеду - обязательно увидимся. Слышишь? Обязательно зайду. Выпьем, поговорим. Вспомним школу....
  -- Счастливо, - взгляд у Юрик стал тоскливым, тоскливым. Отвернувшись, он зашагал прочь.
   Армия меняет людей. Меняет! А какой балагур был! Весельчак и толстячок к тому же....
  
   Ребят завезли в самую глухую глушь, которую только можно было отыскать на карте "необъятной родины моей". Представьте себе: лес и только узкая грунтовая дорожка петляет то вправо, то влево ненавязчивым, душистым серпантином. Пьяный Новик потеет, матерится, постоянно останавливается, чтобы поправить тяжелый вещь-мешок, а, остановившись, визгливо кричит, обращаясь к начальнику военной кафедры:
  -- Кайгородов! Хватит! Перевал! - да тот не слышит, проскочил мимо на армейском УАЗике - даже честь не отдал....
   На место пришли во второй половине дня, расселились по палаткам. Всем выдали форму образца тридцать седьмого года: гимнастерки, галифе, пилотки со звездочками, сапоги неподъемные, да курсантские погоны. Бойцы ещё сапоги не успели на голенища натянуть, как начались суровые армейские будни.
  -- Та-ка! Взвод! Смирна! Художники есть?
  -- Конечно, - радостно отозвался Игорек Игнатов. Он действительно не плохо рисовал. Ему б в художественное училище, да только пил мало, профессиональный живописец из него вряд ли получится.
  -- Не "конюшня", а "Так точно!".
  -- Так тошно, - вздохнул Игорь.
  -- Два шага вперед. Кто есчё!?
  -- Я
  -- Головка от... снаряда. Гы-гы!
  -- Есть головка от снаряда!
  -- И вы двое одинаковые с лица. Все Достаточно. Получите в каптерке ведро краски, кисти и быстренько вон те скамейки покрасить.
  -- Дык мы ж...
  -- Не мышь, а "Есть!". Исполнять быстро, доложить бодро. Вот так-то сынки.
   Через десять минут следующий крендель в фуражке:
  -- Взвод смирно! Художники есть?
   Ага! Ищи дураков. Так мы тебе и признались.
  -- Что? Ни одного? - он ещё и удивляется. - Научим! Комсорг взвода - два шага вперед. Подобрать одного курсанта и следуйте за мной.
   Пришлось Андрею давить мох каблуками сапог. Взял с собой Саньку Настина, самого безобидного и бестолкового из группы. Не будешь же обижать друзей - приятелей.
  -- Товарищи курсанты! Пока личный состав взвода будет занят переноской, и расстановкой мебели в классах для занятий, Ваша задача политически грамотно оформить клумбу у ленинской комнаты - наставлял фуражковладелец.
   Ну и нравы в этой армии. Поди, разберись. Этот - замполитом оказался. Андрея так и подмывало в присутствии грозного политического работника спросить бессмертным слоганом у приятеля Настина: "Киса! Как художник по клумбам художнику..."
   Делать нечего. Тут не спрашивают: взялся ли ты за гуж?
   Посовещавшись, ребята решили: если служить честно, так только Родине. Принесли пару ведер белого песка от реки, мелко натолкли красного кирпича. Аккуратненько покрыли клумбу свежим песочком. Параллельно думали над композицией, чтоб так сказать: "дешево и сердито". Поскольку, с воображением у Настина всегда было туго, а голова Андрея находилась не на месте после бурных, подкрепленных излишней дозой спиртного возлияний, позвали на помощь перемазанного жирной синей краской Игорька Игнатова.
   Мастер за двадцать секунд нарисовал палочкой на песке голубя мира, почти так же искусно как сам Пикассо. Талант. Ребятам осталось только толченую, красную крошку внутри контура аккуратненько рассыпать. Получилось очень даже ничего. Довольные они уселись в тенек ждать своего замполита, да над остальными посмеиваться.
   Через полчаса прилетел взмыленный замполит, и сходу заорал благим матом:
  -- Убрать!... Убрать!...Убрать!...
  -- Товарищ подполковник это же голубь мира. Пикассо! - попробовал возразить по неопытности Настин.
  -- Голубь!!!!? Овощи! Голуби красными не бывают! Убрать!
   Пришлось в темпе вальса менять композицию. Клумбу толченым красным кирпичом засыпали, а голубя - белым. А клумба метра три квадратных. Умучились! На ладонях мозоли вздулись. Настину на кирпич колено уронили. Хэбэ измазали так, что к закату, оба стали похожи на два немытых овоща.
  -- Можете ведь! - на этот раз остался доволен замполит, - Голубь на фоне красного знамени. Патриотично. Еще снизу штык приделайте, что бы так сказать ... героично... Как фамилия?... Ну, естественно не голубя! Объявляю вам товарищи курсанты благодарность!
   Андрей хотел, объяснить отцу-командиру, что задумка была иной: голубь летит на фоне рассветного неба, и пинать птицу штыком это, по меньшей мере, не гуманно.... Рот открыл, да промолчал. Зачем человека расстраивать? Может быть для него, птица на фоне знамени да со штыком в заднице - единственное, светлое пятно в политической жизни вверенного гарнизона, за исключением алкоголя, естественно.
   Штык ребята "приделали". Правда, штык больше смахивал на весеннюю веточку сирени, ну да это чьим глазом посмотреть.
   А вообще..., хорошо, что искусство каждый понимает по-своему, да и время пока не всегда подвластно руководящим прихотям. Оно совьет событья в тугую ленту серпантина и не беда, что станет однообразным, иногда только цвет и меняется, да и тот в суете похожих дней все более приближается к хаки. В однообразности при желании тоже можно отыскать приятные моменты: например сон, прием пищи или благодушное настроение отца-командира....
   Вот так и жили. С утра подъем, поверка, зарядка. Затем первое приятное событие в виде завтрака. Далее занятия в переполненных жарой, завоеванных ветром, прикрытых маскировочной сеткой и дырявым брезентом верандах гордо именуемых классами. Снова приятное в распорядке дня - именуемое обедом. Потом занятия, плавно перетекающие в хоз. работы. Свободное время в курилке за подшивкой подворотничков, и словно на десерт - гадостно приятное событие: проваренный вместе с картофелем консервированный минтай на ужин.
   В перерывах и вечерами - лес, а из леса звуки беспрерывно репетирующего военного оркестра собранного в спешном порядке из студентов-сачков. Потом, вечерняя поверка. Нежное письмо близким написанное мысленно, анекдоты, истории, и, наконец, самое приятное - сон.
   Однажды вместо гадостно - приятного проваренного консервированного минтая на ужин подали картофель, также проваренный с консервами, но в томате. В охотку голодные студенты смолотили все, даже бачки хлебными корками вылезали до дыр. Ах! Какой это был замечательный вечер! Какой вечер! И не беда, что треть провела его остатки в сортире, треть, за недостатком места, в окрестных кустах, а треть, самых сильных, до утра промучилась изжогой. Все равно- это было незабываемо! Точно бал для Золушки!
   Почти столь же восхитительным событием, как и консервы в томате, стал пистолет Макарова. Сие грозное оружие курсантам дали подержать в руках однажды, перед присягой, а чтобы не было совсем скучно, каждого снабдили целой горстью патронов, аж по пять штук на брата, да одной на всех большой грудной мишенью установленной в нескольких метрах от огневого рубежа.
  -- Товарищ майор, а одной мишени не маловато будет? - иронично посмеивались остряки, глядя на "детское" расстояние до "противника".
  -- Вы сначала в эту попадите, слоны хреновы, - озорно двигал усами преподаватель по огневой подготовке майор Харченко.
   Издевался! Первым же выстрелом Андрей выбил девятку на семь часов. А вот все остальные пули ушли вообще непонятно куда. Даже в "молоко" ни одна не попала.... Впрочем, весь взвод стрелял ненамного лучше. Да! Непонятное это оружие пистолет Макарова! Непонятное, а потому - грозное. Толи дело "Калаш" ...! Это ж просто песня! Вот из чего стрелял и стрелял бы без перерыва....
   А потом снова начались серые будни, скрашенные вкраплениями своеобразного офицерского юмора, да перемещениями войск по "зараженной местности" в костюмах общевойсковой защиты, с рациями за плечами. Душу немного согревала бравурная музыка "полкового" оркестра, набранного, как уже было сказано выше, из музыкально одаренных шлангов. Ах! Как они старались на разводах и построениях. Как самоотверженно репетировали! Бывало, уйдут по утру подальше в лес, разлягутся на травке и дуют в свои трубы, распластав щеки точно меха, пока остальные в ОЗК "прохлаждаются". А как нежно их любили курсанты! Какими ласковыми эпитетами одаривали! Особенно доставалось трубачу Мише, который по утрам будил не только лагерь, но и все окрестные деревни своей чертовой дудкой. Народ искренне беспокоился об его здравии: "Чтоб тебе! Чтобы ты щечки порвал сукин кот!"
   До сих пор, наверное, окрест звучит бравое эхо: Тын ды дын, тын тын.... Слышите? Да!? Какая музыка! Просто песня...! Но, чу! Что такое?! Смолкла одна труба, затем вторая, вот кларнет из общего ряда вывалился, бас умолк на веки. Вражеские пули? Ага! Половина за водкой побежала в соседнее село, вторую половину сморил крепкий, здоровый, юношеский сон! И только стоически-сиротливо вспенивает воздух барабано-подобное: "Бум! Бум! Бум!" Маскируются сволочи для прикрытия.
   "Ничего! Мы ночью тоже оторвемся!" Плевать, что до деревни не близко, зато как притягивают к себе подернутые тонкой пеленой поволоки глаза молодой деревенской учительницы, в которых есть все: животная страсть и нежность, стыд и обожание. Неутолимый в среднерусской глуши голод общения и паническое желание вырваться из этой дыры куда и как угодно. Очень многое можно прочесть в этих глазах, если конечно читать внимательно: надежда, любовь, трепет и при этом удивительное, абсолютное чувство безразличия. Безразличия к тому с кем, когда и как будет ложиться в постель их обладательница.
   Да курсантам то что?! Лишь бы не порожняком. И бежали в ночную тьму, не смотря на голод и усталость. А может благодаря всему этому? Бежали, в сущности, без опаски и угрызений совести. Не все конечно, но многие. Так продолжалось до тех пор, пока не приключилась следующая история:
   Пара особо пугливых, но охочих до сельского самогона и тел доярок любителей свободы возвращаясь среди ночи из самохода, наткнулась у "грибка" на дежурного офицера. Хорошо хоть своевременно его заметили. Офицерам, даже дежурным, положено в это время суток спать сладким сном или на худой конец водку пьянствовать. Это известно даже детям. А этот - толи из космоса прибыл, толи живот скрутило с перепою, толи ещё чего? Но, факт остается фактом; дежурный офицер был на посту, вернее посты эти самые проверял.
   На ту пору, как на грех, из столовой возвращался в подогретом состоянии дежурный взвод. Сытые. Довольные. Немного пьяные. Они тоже были нормальными курсантами, а потому дежурного на посту увидеть не ожидали. Естественно, пошумели немного бойцы, пока тот им мозги не вправил.
   Все это в комплексе: шум, плюс офицер у грибка произвело на "самоходчиков" неизгладимое впечатление, ребятам показалось, будто все прогрессивно - военное человечество затеяло на них облаву. Маскируясь, бойцы решили ползком пробираться к своей палатке а там будь что будет, да на беду за пять минут до них, в нее уже юркнул ещё один искатель ночных приключений. В силу достаточной порции адреналина и самогона в крови ему было и скучно и весело одновременно. Но те-то двое об этом не знали!
   Стоило нашим героям приподнять полог палатки, дабы поскорее укрыться под сень спасительного брезента, весельчак возьми и грозно так скажи шепотом, имитируя интонации начальника сборов:
  -- Товарищи курсанты!
  -- Ах! Моншер! И впрямь облава! - Сердца "самоходчиков" ушли в пятки, а ноги понесли непонятно куда.
   Но это было бы пол беды. Беда поджидала страдальцев впереди. Накануне, начальник сборов отдал приказ: "Почистить сортир!"
   Туалет, спрятавшийся в тени деревьев особыми изысками не отличался: обычное деревянное строение, рассчитанное на несколько посадочных человеко-мест, но, эти "человеки" трудились на своих местах посменно и очень усердно.
   Весь предыдущий день штрафники, коих при желании в армии всегда можно найти в достатке, копали недалеко от стратегически важного объекта сливную яму, а затем вычерпывали в нее отходы жизнедеятельности лагеря. На ночь яму, не утруждаясь особо, прикрыли кое-как досками и сверху застелили рубероидом. Бойцы "самоходчики" об этом толи впопыхах забыли, толи не знали вовсе. И надо ж им было умудриться.... Короче, провалились в дерьмо по самое некуда. Если во всем стараться искать позитив, то можно сказать так: Слава генералиссимусу, что не утонули!!
   Не утонули..., но поизмазались изрядно. А что делать двум измазанным по уши в дерьме бойцам? Как им жить если гавно по самые звездочки на пилотках? Куда податься, когда весь мир утроил на тебя "облаву"?
   Думали они думали и решили так: Повинную голову меч не сечет!
   Тем временем в офицерских домиках было тепло и сухо. Офицеры приняли баньку, основательно посидели за "картами", обсудили планы грядущих "победоносных операций". Выпили. Самые стойкие, те, кто ещё не уснул под столом, вяло как раз и собрались это проделать.
   Вернулся с обхода дежурный. Доложил сам себе, что во вверенном ему подразделении как в Багдаде. Все спокойно. С устатку и с холода налил штрафную....
  -- Господа офицеры...
   Неожиданно благодать нарушил робкий стук в дверь.
  -- Ик!
   Дверь плавно открылась, и для тех кто еще не смотрел "Спокойной ночи малыши" явилось явление: сначала запах..., а потом... два чудика с ног до головы облитые дерьмом точно шоколадом. Стоят, воняют и всхлипывают:
  -- Мы... сдаваться пришли!
   Говорят, что офицеры, когда разобрались в ситуации, смеялись так, что соседнюю часть ПВО подняли по тревоге. Там с испугу померещился налет вражеской авиации.
   К чести командиров они отпустили засранцев-неудачников без особых последствий, впаяв им для острастки по два наряда вне очереди. Но после этого случая "генералитет" стал периодически устраивать ночные облавы, тревоги и засады опасаясь как бы придурки в собственном дерьме не утонули.
  
   Однажды утром начались дожди. Осень. Дожди оказались бесконечными и круглыми как карусель. Капли мелькали и исчезали в небытие, разбиваясь о мокрое сукно шинели. Разбивались и таяли в ней.
   Унылая пора уныла только из окна. На утреннем разводе, когда целый час стоишь, как в купели, а твоя шинель мокрая еще с позавчерашнего вечера, "очей очарование" из унылого постепенно превращается в хреновое.
   Даже начальник военной кафедры института, полковник Кайгородов загрустил. Стоит под крышей импровизированной трибуны, смотрит на плац, смотрит на косой скучный дождь, на мокрые шеренги своего усталого воинства и душа его плачет. А сзади икает майор Михеев человек с оплывшим лицом, остекленевшим взглядом и неприятным запахом, исходящим от всего Михеева в целом. Под утро кто-то из коллег офицеров предательски облевал сего храброго воина. Облевал и скрылся. По причине почти полной потери самостоятельной транспортабельности, распознать, а тем более потребовать сатисфакции Михеев просто физически не мог и вот теперь стоял за широкими плечами начальника кафедры и думал: "Господи! Пронеси! Господи! Предоставь мне, пожалуйста, внеочередной, горячий душ. Господи! Сделай так, чтобы у командира настроение улучшилось!" Но бог не спешит на помощь к офицеру Михееву, и он по-прежнему переминается с ноги на ногу, расточая во все стороны мерзкий своеобразный аромат.
   Кайгородов вспоминает до одури жаркие, потрескавшиеся от зноя, плывущие по ветру пески средней Азии, где он в бытность командовал одним геройским мотострелковым подразделением, жутко теплую водку, и любимца варана Сеню, заменявшего в те далекие времена военному и семью и домашнего пса.
   Сеню подобрали в пустыне и принесли в дар дорогому командиру бойцы вверенного подразделения и тот, как-то сразу, проникся к животному уважением.
   Души в нем не чаял, везде с собой на шлейке водил, по головке гладил. Бывало, сядет в командирской палатке, Сеня к нему на колени заберется, свою шершавую голову поднимет, зоб раздует, а Кай в это время какого ни будь урода из младшего комсостава распекает! Хорошо! Сеню ладошкой по головке гладит: "Сеня!", "Сеня!". Варан урчит и шипит от удовольствия точно кот.
   Только не доглядели суки. Во время учений не доглядели. Кай специально выделил для своего любимца отдельный БэТэР и двух "слонов" в качестве личной охраны к нему приставил. А в пустыне днем жара - за пятьдесят. В БэТэРе так и вообще все восемьдесят с гаком. Сволочи слоны - уснули. Да так уснули, что конец учений проспали. Пришлось крепким отцовским словом будить разгильдяев. Бойцы от слова отцовского проснулись, а вот Сеня - нет. Сгорел! Спекся прямо на боевом посту.
   Варана хоронили всем подразделением, с воинскими почестями - под салют. А потом эти два гада, два "слона" беременных те которые погубили душу невинную, три дня стояли в бессменном карауле у могилы героя. Эх! Была бы командирская рука владыкой - ей богу расстрелял бы злодеев Кайгородов. Расстрелял как врагов народа.
   На тернистом жизненном пути военного по настоящему близких людей судьба посылает не часто, все больше встречаются алкоголики да тыловые вонючки типа этого сукиного сына Михеева. Эх! Сеня! Сеня! Знал бы ты, какой у нас тут дождик поливает!
  -- Погода благоприятствует проведению военных сборов - с ехидцей в голосе кричит Кайгородов своему растекшемуся под осенним ливнем воинству, - Плохо поем товарищи курсанты. Плохо! Без огонька поем! А ну-ка ещё раз! Слушай мою команду! Смирно! Равнение на... пррраво. Повзводно, с песней, дистанция на одного линейного....
  
   И опять мокрые серые будни как лес за окном поезда. На улице сыро, в классах-верандах сыро, в столовой сыро. Сухо только в сушилке: небольшой комнатушке пять на пять метров, в которой стоит буржуйка, и друг на друге сидит одновременно сотня человек. Запах - наркоманы отдыхают.
   В палатках тоже сыро! Эх! Скорее бы зарыться под одеяло, прижаться к соседу справа, прижаться к соседу слева и уснуть, ассоциируя стук дождя о намокший брезент со сказочным шумом колес поезда. Сейчас бы домой...
   Но, нет! Слышен грохот кирзовых сапог и строгий командирский голос:
  -- Товарищ курсант! Смирна! Какой взвод? Фамилия?! Непомнящий!? Ну, вот сынок - теперь ты запомнишь!
  
  
   Карусель будто остановилась вовсе. Казалось, каждый прожил как минимум по три жизни. Что ж, тем слаще, приятней и пьянее была свобода. В жизни нужно все испытать.
  -- Армия!!! Она начало всех начал...! Суть бытия, мать учения - гундел над ухом какую-то ересь пьяный Сашка Непомнящий, - Вот приеду домой - и в военкомат.... Завербуюсь на два года. Айда со мной?!
  
   Дома Андрей вместо военкомата попал на похороны. Юрик Баранов повесился. Повесился в сарае своего дома. На чердаке...
  
   С поминок Павлова вели под руки две бывшие одноклассницы. Маринка со Светкой. Стоп. Или Светка с Маринкой? Уж очень крепкая самогонка у Барановых была. В тот вечер Андрей соображал неважно. Голова кружилась, хотелось плакать и блевать, блевать и плакать. А ещё очень хотелось отлить.
  -- Девки стой! Раз- два! - скомандовал он заплетающимся языком, - Равнение на... Хрен с ним! Слушайте девчонки, расстегните мне ширинку! Пожалуйста. Ну, что вы стоите. Помираю. Отставить: "Гы-Гы"! Командир сейчас в штаны нальет! А Вам одни смехуёчки.
  -- Эх! Девки! Вы ведь для меня - такие родные! Как братья и сестры. Вы не представляете, как я всех вас люблю! Знаете?! Это начинаешь понимать, когда близкие люди уходят.... Был человек - и нет! Нету его! Эх! Человек Афган прошел, а тут..., - из глаз закапали слезы.
  -- Какой Афган? - перебила бывшего одноклассника ни то Светка, ни то Маринка. - Все он придумал. На Байконуре он служил. Вместе с моим двоюродным братом одну учебку заканчивали. А потом - двоюродного оставили при учебке, а нашего Юрика кинули в степь. На точку. А в степи на пятьдесят километров никого вокруг и часть у них на девяносто процентов из чурок состояла. Говорят он бедненький, перед тем как в госпиталь попасть в кабине крана больше месяца ночевал...
  -- Эх! Девки... Дуры вы! Ничего в этой жизни не понимаете! Он ... герой. А вы....
   Перед глазами у Андрея закружилась земля, словно его только что ссадили с самой быстрой в мире карусели. Земля поплыла из-под ног и улетела вверх.
  -- Ну и ладно! Надоело мне мчаться на карусели. Вот сейчас отолью и прилягу. Или наоборот...?
  -- Светка. Поднимай скорей дуралея. Давай...! Ну! Ещё чуть - чуть. Тяжелый, какой гад.
  -- Ой! Маринка он меня облевал...
  -- Поднимай его Света! Не бросать же на улице. Замерзнет. Эй! Карусельщик! Вставай! Деревянные лошадки разбежались....
  
  
   Сапоги из Португалии
  
   Почему в жизни происходит так? Почему наше счастье часто рождается из несчастья других? Вот, например: "Купила мама Леше отличные калоши...". Леша в калошах, конечно же, счастлив, а вот Петя - нет, потому что ему Лешина мама таких калош не купила. А не было бы у Леши новых калош и Петя в своих драных валенках на босу ногу чувствовал бы себя прекрасно!
   Да что там говорить! Сколько уж веков подряд: художники постоянно что-то рисуют, поэты воспевают, скульпторы ваяют великую силу счастья, но все они, в лучшем случае, подмастерья у творца по имени Жизнь. Невозможно никакими словами, никакими мазками кисти передать всю глубину творений главного мастера и льется из уст человеческих пусть и самых великих: "Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной..." Естественно счастлив! Кто бы в этом сомневался! А вы не подумали, каково мужу этой самой красавицы, которая черте где, черте с кем да ещё к тому же в объятиях? А время, между прочим, заполночь уже. Дети не кормлены, корова не доена.... Даже если на мгновение предположить что у нее и мужа то отродясь не было - раз она такая красивая, да ещё и нежная голову даю на отсечение, что пара тройка воздыхателей обязательно найдется! Как им ее делить? Красавица одна, да и та нынче занята, она сегодня - в объятиях нежных. И плачут воздыхатели горькими крокодиловыми слезами.
   Да что там говорить! Обычный воздух, которого, казалось бы, завались, и тот мы порой отнимаем у ближнего своего. Помните? "Что-то воздуху мне мало..." Естественно помните! Как такое забудешь, если вырос в далекие семидесятые- восьмидесятые и сам невольно отнимал этот самый воздух....
  
   Тетя Таня, двоюродная сестра Сашкиной мамы, купила себе сапоги. Не простые сапоги, а почти золотые. Импортные. Португальские. Стояла за ними в ГУМе три часа, а потом, в электричке, всю дорогу до дома нежно гладила потной ладошкой пакет с заветной коробкой, прижимая его к трепещущей от счастья груди.
   С поезда первым делом побежала к сестре отдать продуктовые заказы, за которыми по магазинам моталась, в очередях корячилась, да обновкой похвастаться, а ещё, если не забудет одурманенная сапожным счастьем, поделиться с родным человеком мыслями о столице, сказать что Москва нынче стала не та. За вареной колбасой - и той бой.
  -- Катя! Катя! Смотри, какое чудо! - с порога огорошила двоюродную сестру обладательница счастья, пугая при этом растрепанного в бесконечных домашних безобразиях Вовку, заглушая звук телевизора, выводя из сладкого пивного равновесия хозяина - Николая Петровича.
   Черные, изящные, с красивыми элегантно охватывающими лодыжки и икры голенищами осенние сапоги на высоком каблуке сводили с ума. Будили воображение. Это Вам не сапоги-чулки, это - фирма!
  -- Сколько?
  -- Сто двадцать рэ.
  -- Ой!
   "Господи, а мои боты совсем прохудились. Мне б заплаточку наложить глядишь, следующую весну ещё отбегаю" - отряхнув мечты и приструнив воображение, подумала Катя.
   "Млин! Это сколько ж можно запчастей к машине купить на такие деньжищи?" - завистливо размечтался Николай Петрович
   "Плохо, что сапоги без шнурков! - подумал Вовка, - А то бы я их узлом между собой связал. Был бы прикол! Не! Плохие сапоги! Неинтересные! Даже молнии на них нет!"
   Сашка ничего не подумала, потому что в самом радужном, сказочном сне мечтать о таком великолепии ей не приходилось.
   Женщины есть женщины. Тут же стали обновку примерять. И! О горе! Лицо тети Тани сначала медленно, а потом все увереннее, сочнее покрыла неестественная пунцовость. Увы! Сапоги налезать на икры не хотели. Уж и колготы самые тонкие одели, и без колгот пробовали и мылом ноги натирали, а они никак. И размер вроде её: тридцать шесть, да голенища у сапог узкие. Что делать?
  -- Купи себе Кать, - прижимая несостоявшуюся обновку к груди, обильно поливая ее слезами, предложила сестре тетя Таня.
  -- Да куда ж мне... - растерянно всплеснула руками Катя, - У меня тридцать девятый. Это у Вас с Сашкой ножки как у Золушки.
  -- А ты - Сашке купи, - с надеждой и болью в голосе смущала умы тетка, - Сейчас разве хорошую обувь достанешь?! А это - натуральная кожа. Красота какаяяя.....
   Тетя Таня перешла на рыдания. Сашкины родители переглянулись: вещь дорогая, а девка ещё молодая и глупая. Сердце девушки замерло от восторга, оно очень боялось невзначай стукнуть громче обычного, и спугнуть удачу.
  -- Примерь племяшка.
   Сашку два раз просить не нужно. Не успели родители, сообразить, что к чему, дочь быстренько уселась на маленький стульчик брата, кокетливо выставила свою стройную ножку, раз - и готово. За первым сапогом так же легко свое место занял и второй. Сапоги сидели как влитые.
  -- Королевна! - с восхищением произнес отец. В принципе этой фразой судьба сапог была решена.
  -- Бери племяшка, - тетка Таня в последний раз уронила слезу и улыбнулась, - Гулять - так гулять! Знаешь?! Я тебе двадцать рублей скину. Подарок от меня будет ко дню рождения.
   В радостной суматохе всеобщего азарта и веселья никто и не вспомнил, что день рождения у девушки давно прошел, а до следующего - было ещё ох как далеко. Да какая разница, когда удача сама плывет тебе в руки, вот и новый год на носу. Пусть сапоги станут ей подарком от деда мороза.
   Жалко - зимой такую красоту не оденешь. Ничего! Сашка терпеливая. Она дождется своего часа.
   В ту ночь девушка спала сладко, спокойно и возвышенно, мечтательно улыбаясь, шептала себе что-то под нос. Ей снова, как в детстве, снились розовые сны, наполненные чудесными фантазиями, а под кроватью дремала заветная коробка с новой обувью, источая удивительный едва уловимый аромат кожаного благополучия.
   Была бы Сашкина воля, она легла б в постель, не разуваясь, но отец с Вовкой подняли её на смех и довели почти до слез своими глупыми шутками. Выглядеть маленькой и смешной, имея такую обувь, не хотелось...
   Шли дни, как на зло, зима в тот год завершаться не спешила. Бывают такие периоды в природе, тянуться и тянуться целую вечность.
   С тоской, поглядывала Сашка на разрисованное морозом кухонное окно: "Ну, когда же!? Когда?!" Уж и сама сапоги мерила - перемеряла, и подружкам хвалилась: Светке с Иркой Нечаевой, да только все это не то! Нет истинного чувства удовлетворения от вещи, которую нельзя продемонстрировать на суд широких народных масс. Тем временем в моду вошли длинные свитера и Сашке, каким то чудом удалось уговорить мамку за девяносто рублей купить в "первом номере" модный, весь в разводах, длинный свитер, с воротником шалькой и широкой резинкой по низу. Правда, отец пошумел немного, увидев новомодную штучку, ну да ему простительно, ему одеть бы всех в валенки и ватники и порядок. Не разбирается он в извилистых течениях современной молодежной моды! Мышей не ловит! А для Сашки - новое счастье. Томительное, свербящее, мучительно лежащее без дела на полке в шкафу, рядом с сапогами, но все же счастье!
Если как следует пораскинуть мозгами: на эту зиму ей вообще грех было жаловаться: одноклассник Виталик Трухачев подарил девушке замечательный карандаш с автоматическим выдвигающимся стержнем, жмешь на кнопочку сверху - стержень выезжает сам собой.
   Сразу после новогодних каникул, в классе появился новый мальчик по фамилии Смирнов. И что самое интересное звали его тоже Саша. Отец мальчика, толи военный, толи работник внутренних органов прибыл с семьей в их небольшой подмосковный городок на новое место службы.
   Новичок буквально свел с ума девчоночье народонаселение класса. Он разительно отличался от своих сверстников, какой то недетской серьезностью, гордой осанкой, умом и благородством. Он и одевался по-особому, не так как надоевшие до соплей одноклассники - всегда в свежей рубашке, с неизменным галстуком, на строгих черных брюках отточенные, словно бритвы у самых искусных парикмахеров мира стрелочки. Не мальчик - конфетка! Причина счастья и вдохновения, от которой ночной репертуар мечтательницы Сашки снова окрасился в голубые и розовые тона ....
   А всему виной это сладко-романное слово любовь! Кто бы только объяснил ей, что это такое!? Кто бы подсказал как нужно вести себя с предметом воздыханий. Может не стоит бить его книжкой по голове, да озорно смеяться, когда он с тобой заговаривает? Рожицы ему строить и жеваной бумагой стрелять в него из трубочки может не стоит? А возможно и не любовь это вовсе? Но, почему тогда все мысли только о нем одном? Почему на людях взглянуть лишний раз в его сторону без дурашливых кривляний боязно, а вот если никто не видит так бы и смотрела, на этот притягательный волевой профиль, на высоко зачесанную гордую челку русых волос.... Почему вечерами вдыхается, а во всех полуночных мечтаниях только он один рядом?
   Как ни странно, молодой человек тоже стал выделять Сашку из общей массы: то предложит ей во время контрольной работы решение задачи списать, просто так, без ничего! То сядет рядом на перемене и заговорит о чем-нибудь отвлеченном, а то в столовой пирожок без очереди для Сашки купит.
  -- Быка нужно брать за рога! И, чем скорее - тем лучше!- В одну из минут девического откровения посоветовала подружка Светка. - На этой неделе у нас школьный вечер, посвященный восьмому марта, после - дискотека. На вечере мы его за это самое место и возьмем!
  
   На праздничный вечер Сашка хотела одеться по проще: черную юбочку, белую блузку и светло розовый жакетик который они сшили вместе с мамой, но Светка убедила подругу: "Чтобы завоевывать сердце мужчины - его воображение нужно поразить!"
   Дискотека должна была состояться накануне международного женского дня: в пятницу седьмого, но подготовку к этому торжественному событию Сашка начала с вечера четверга. Она точно великий полководец доставала из шкафов все свое тряпичное воинство и аккуратно раскладывала его на кровати.
  -- Новые сапоги одевать не смей. На дворе снег. В этих сапогах ещё холодно ходить! На танцы туфли с собой возьми, - отметила дочкины приготовления мать.
   Разве способна мама понять всю глубину чувств девичьего сердца?! Ей хорошо, у нее вон папка есть, а у Сашки такого замечательного "папы" пока нет. Да и будет ли? А вдруг она никогда не встретит того самого? Единственного! Или встретит, но суженый ее не захочет? А вдруг - это он и есть? Нет! Все-таки хорошо, что мама в день бала будет занята на работе ...
   В пятницу после уроков, Сашка, нигде не задерживаясь, поспешила домой. В душе ее одновременно хоть и не без труда сосуществовали "Маленькие мелодии" Моцарта и жуткие сомнения. При выборе наряда девушке хотелось быть легкой, экстравагантной, беспечной, смелой, но, в то же время, разум точил червячок сомнений: Что подумают люди?
   Грозный Светкин голос постоянно пробивался сквозь пелену стеснения и, в конце концов, сыграл определяющую роль. Сашка достала новые сапоги, свитер и черные колготы в сеточку. Примерила. Долго смотрела на себя в зеркало, соображая, что же сотворить с шикарной косой, чтобы она не выглядела этакой "белой вороной" на фоне модернового прикида.
  -- Может остричь ее на фиг? - услужливо спросил внутренний бесенок - пакостник.
   Нет! Рука на такое зверство не поднимется.
  -- Ах! Будем брать за рога! - точно кролик в пасти у удава вздохнула девушка, решительно открывая ящик комода с маминой косметикой....
  
   Вероника Степановна Огурцова, возвращалась домой из молочного магазина, скрупулезно высчитывая в уме на какое число выпадает пасха. Странно, но она никак не могла точно определиться. Молоко Вероника Степановна купила ещё утром, а сейчас просто пошла на разведку. Зачем? Она и сама не знала. Может быть потому, что в старческом возрасте одинокому человеку порой так не хватает общения?
   На подходе к дому старушка нежданно-негаданно, нос к носу столкнулась с Зинаидой Ивановной, такой же пенсионеркой местного значения проживавшей в соседнем подъезде. Зинаида Ивановна слыла женщиной суетливой, обладающей огромным количеством внуков и правнуков разнообразной степени родства, домашних животных и забот, а потому где-то там, в глубине души, за эту самую суетливость, Вероника Степановна свою соседку недолюбливала. Но все-таки Зинаида Ивановна - это лучше чем ничего.
   Две соседки остановились на углу дома, и с разной степенью желания окунулись в содержательную беседу. Беседа в основном проистекала в форме монолога: Вера Степановна бодренько рассказывала последние известия, а ее соседка, активно кивая головой, изредка вставляла по тексту многозначительное:
  -- Угу!
   Все было чинно, спокойно и буднично до той поры пока не явилось вдруг двум благообразным старушкам, повидавшим за свою жизнь ни мало удивительного: чудо - чудное, диво - дивное, в облике примечательном, если ни сказать жутковатом. По грязно бурому, больному проказой проталин снегу неустойчиво, нетвердо, с опаской двигалось на высоких каблуках и в рыжей искусственной шубе нараспашку похожее на человека создание. Из-под короткой шубы негнущимися палочками выпрыгивали несуразные ноги, покрытые точно рыбьей чешуей черно-белой сеточкой колготок. Значительно выше колен ноги-палочки были срамно открыты на всеобщее обозрение и только у критической, так сказать, отметки, завершались вязаной хламидой странной расцветки, по форме своей напомнившей старушкам мешкообразную одежду нищенок коих они немало повидали в тяжелые годы старушечьей юности, совпавшие по времени с угаром НЭПа и лишениями продразверстки. Старушек очень удивило то обстоятельство, что никакого намека на юбку, платье или хотя бы брюки в одеянии странного создания не наблюдалось! Однако самое интересное зрелище их все-таки ожидало впереди. Когда чудище приблизилось вплотную, подслеповатые глаза с удивлением отметили: в том месте, где у нормального человека покоится предмет, гордо именуемый головой, чудище носило копну активно разбросанных в разные стороны ниспадающими водопадами длинных волос. Сверху прическу венчал попугайский хохолок, из-под которого потусторонне выглядывали два ядовито синих глаза, явно принадлежавших утопленнику со стажем. Глаза точно на подставках лежали на ярко розовых предметах очень напоминавших симметрично расположенные запрещающие светофорчики-блюдца. Господи! Свят - свят! Да это же щеки! А под ними - залихватской маской Арлекина - буйное пиршество ярко фиолетовых губ.
  -- Свят! Свят! Что это? - удивленно спросила соседку Вера Степановна, прикрыв рот ладошкой и машинально сделав шаг назад
  -- Это - этот!... Индеец, - с разных ракурсов осмотрев прошествовавшее мимо создание, предположила Зинаида Ивановна. - Я ту с внуками в кинотеатр ходила. Видела.... Гойко Митич его фамилия....
   Хорошо ещё, что старушки не признали в разряженной "индейке" свою примерную соседку Сашу Одуванчикову, иначе разнеслась бы молва да по белу светушку.... А ещё Сашке повезло, что не вышел к тому времени в прокат фильм "Интердевочка", не то у старушек на уме возникли бы ассоциации совсем другого толка.
  
   Зато в среде школьных подружек Сашка произвела настоящий фурор. В восторге Светка ей шептала:
  -- Потрясно! Где такую помаду достала?
  -- Угадай с трех раз, - кокетливо рассмеялась Сашка, - Да ладно скажу! Тени мамкины взяла и накрасила ими губы!
  -- Потрясно!
   Ещё более емкое выражение подобрали опасливо курившие в женском туалете старшеклассницы.
  -- Ну, мать! Ты даешь! Клево!
  -- Да! Клёвая чувиха!
   Одна из курильщиц в порыве восторженного изумления предложила Сашке сигарету из длинной черной пачки, на которой золотом было написано "Ява 100". Смутившись, Сашка отказалась и быстро ретировалась прочь.
   Оставшееся до дискотеки время она ходила гордая и немного смущенная всеобщим неподдельным вниманием. Народ шептался, посмеивался, но смотрел во все глаза. Учителя хватались за сердце и требовали валидола.
   Однако вопреки ожиданиям, на дискотеке очередь из кавалеров к Сашке не выстроилась, а даже как бы наоборот. Наверное, это не самое страшное, плохо, что ее идеал, ее кумир Смирнов, девушку не замечал, демонстративно уделяя львиную долю своего внимания вредной отличнице Галечке Курзовой. Три раза он приглашал на танец кривляку Гальку, а Сашку не пригласил ни разу.
   Сашка уж и глазки пыталась строить и выказывала субъекту своих мечтаний полное равнодушие, и прогуливалась под ручку со Светкой вдоль группки мальчишек из их класса - ничего не помогает. Чурбан он! Деревянный!
   Да что говорить! Даже толстый Виталик Трухачев в другое время не скрывавший своих симпатий к Сашке и тот не подошел. Не пригласил на танец. Впрочем - куда ему! У него на губах ещё молоко не обсохло.
   С каждой секундой Сашка чувствовала себя все более неуютно и скованно. А когда за своей спиной она услышала громкий возглас: "Смотрите, какое Пугало!" - и вслед ей точно горох посыпался дружный смех, нервы девушки не выдержали. Едва сдерживая слезы, она бросилась в туалет. Не жалея себя плескала холодной хлорированной водой на лицо, терла глаза, губы, щеки и плакала. Праздничный вечер оказался испорченным напрочь.
   Возвращаться в зал не хотелось, домой идти тем более, мама ведь обязательно спросит: "Как дела дочка? С кем танцевала? Почему так рано?".
  -- Давай ещё попляшем? - предложила Светка, - Жалко уходить....
  -- Оставайся. Я пойду по городу погуляю, - грустно вздохнула Сашка, направляясь в раздевалку.
   Светка, поколебавшись одно мгновение, нехотя поплелась следом. Подруги все-таки!
   Одевались быстро и молча. Сашка укутала голову в старенький широкий шарф, словно в платок, и все равно сквозь неплотно прилегающую ткань выбивались, сползая вниз растрепанные длинные волосы. Сашке это не понравилось: она собрала их в пучок, а пучок спрятала под шубу...
   К вечеру на улице похолодало. Образовавшиеся на асфальте под дневным солнцем лужицы покрылись ледяной корочкой.
   Светка зачем-то, потащила подругу в противоположную от дома сторону к железнодорожному вокзалу. Передвигаться на высоких каблуках и без того было не привычно, да тут ещё противный лед. Все одно к одному!
   Смеркалось. Озабоченные своими делами прохожие торопливо расползались по домам. Многие женщины шли с цветами. В сущности, им всем было наплевать на двух праздно шатающихся девчонок, но Сашке в каждом встречном виделся потенциальный насмешник готовый язвительно бросить в спину обидное слово: "Пугало"
   Проходя мимо чудом сохранившихся, зажатых многоэтажками, домов частного сектора, девчонки заметили слабо копошившийся у забора меховой комочек.
  -- Смотри Светка, котенок! - оживилась Сашка. Она нагнулась, аккуратно подхватив в ладошки дрожащее тщедушное рыжее с белыми пятнами тельце. Котенок не сопротивлялся. Сашка прижала его пушистую шубку к груди, погладила по головке. - Бедненький. Замерз.
  -- Брось его! Блох подцепишь, лишаев там..., - посоветовала подруге Светка.
   Сашка послушно опустила мягкий комочек на землю. Эх! Его бы домой взять! Отогреть, покормить! Да родители буду ругаться. Девушки тронулись дальше, но пушистый зверек проявив завидную прыть кинулся за ними следом. Жалобно мяукая, он стал тереться о Сашкины ноги.
  -- Брысь! - пантерой рыкнула на животное Светка.
  -- Эх! Его бы домой взять, на улице холодно. Пропадет, замерзнет, - озвучила свои мысли Сашка
  -- Ага! Возьми! Тебе тетя Катя покажет! Вместе с котом из дома выгонит!
  -- А! Пусть выгоняет! Должны же мы помогать, когда плохо... - решилась Сашка. Снова подняла животное с земли, расстегнула шубу и бережно уложила у себя на груди мягкий трясущийся от холода комок. Второй рукой она подхватила его снизу.
  -- Пусть выгоняет!
  -- Сашка! Какая ты .... Смотри сама - с сомнением покачала головой Светка.
   Котенок под шубой быстро согрелся и замурчал. Как и положено живой грелке он стал щедро делиться теплом со своей новой мамой.
  
  -- Что дальше? - спросила подругу Сашка, когда девчонки добрались до привокзальной площади.
   Ничего интересного на горизонте не наблюдалось. Даже фонари и те почему-то загорались медленно, как бы нехотя. На площади, несмотря на снующих мимо прохожих было темно, холодно и одиноко. Мимо просвистел товарный поезд.
   Деятельная Светка крутила головой по сторонам в надежде обнаружить хоть что-то интересное, но все ее старания были тщетны.
  -- Может, рванем в шестое ПТУ? Там тоже сегодня дискотека. У меня там приятелей полно.
  -- Ты как хочешь, а я пойду домой, - решительно ответила подруге Сашка, чувствуя как ее озябшие от холода ноги, постепенно начинают жить чужой жизнью.
  -- Гы! Смотри Саха! Чудной плакат на здание вокзала повесили.
   Плакат действительно притягивал к себе взгляд едва уловимыми неестественными деталями. С выполненного в бледно голубых тонах фона насмешливо уставилось в окружающий мир до одури довольное жизнью существо предположительно женского пола. Несмотря на все потуги автора придать лицу существа изящные женские черты оно, толи в силу излишней вытянутости формы овала, толи по другой какой причине, неизбежно ассоциировалось с лошадиной мордой. Ассоциацию дополняло одно немаловажное обстоятельство: здоровой, белозубой улыбке плакатной женщины позавидовал бы любой коневод мира. Впрочем, возможно лицо казалось излишне большим только потому, что на голове пирожком пристроилась, непропорционально маленькая, можно сказать дошкольная, синяя пилотка с железнодорожной кокардой. Мощная грудь и плечи походили на грудь коренного жеребца, и явственно кричали о великих трудовых подвигах данной особы на ниве ручной укладки железобетонных шпал. Плакат был неудачным. Не спасала его и надпись "Добро пожаловать" наискось выведенная под углом в сорок пять градусов к горизонту. Пожаловать то - добро. Но куда пожаловать? Вот в чем вопрос. Влиться в стройные ряды потенциальных пассажиров? Сашке после знакомства с плакатом ехать по железной дороге никуда не хотелось. Скорее наоборот.
  -- Ха! - подала голос Светка - Проводница. Эх! Пойти, что ли, на проводницу учиться? Не! Лучше на стюардессу.
  -- Пошли домой?!
  -- Зачем я поперлась в девятый класс? Говорили мне умные люди - ступай в ПТУ. Так нет! Сестрицу свою послушалась.
  -- Светка, пошли на трамвай! Холодно!
   Постояв ещё немного, девушки зашагали к трамвайной остановке. Внезапно Сашка чуть приотстала. Оглянулась на улыбающуюся с плаката "проводницу", погладила урчащего за пазухой котенка и, скорчив смешную рожицу, прошептала в неестественно широкие, обезумевшие от счастья глаза железнодорожной дивы:
  -- Сама ты Пугало!
  
  
  
   Стас
  
   Эх, дороги.... Те самые, с камнем-указателем на развилке: "Налево пойдешь - коня потеряешь...". Где вы? Ау? Сколько Андрей ходил по белу свету: и по асфальту, и по грунтовке, и по лесной тропинке бывало - дорог таких не встречал ни разу. О чем это говорит? Да, в сущности, все просто: толи ходишь ты ни по тем дорогам, толи жизнь, увы - не сказка.
   А если человеку ни от праздности сказки хочется? Если у него в этой жизни - жизнь решается? Что тогда? А кругом все умные такие - просто жуть. Волнующие кровь слова произносят. Чаще других одно слово - "Распределение". Именно оно для студента выпускного курса звучало в те времена наиболее тревожно и волнующе, снова и снова напоминая о том, что "жизнь прожить - не поле перейти". Стоит пойти налево - козленочком станешь, естественно в рамках успеваемости и согласно табелю о рангах.
   Как быть? Что выбрать?
   Женской половине семейства Павловых очень хотелось, чтобы их "несмышленое дитяте" осталось после окончания института дома, под присмотром. Вроде взрослые люди и не глупые, а все туда же - в сказки верят.
   Учился Андрей не плохо, но на красный диплом, в отличие от своего друга Бугра ни сподобился. Вроде и умом природа матушка не обидела, и внешними данными не обделила, и характером пытливым наградила. Да только кое-чего дала через край. Уж очень увлекающаяся натура получилась. Можно сказать: чрезмерно и однобоко увлекающаяся. Если дело по душе, Андрей разобьется, но изучит все до тонкостей, а коли, не легло на душу - ничего с собой поделать не может! Ноги сами идут в сторону пивного ларька.
   А в областном центре, где родной институт из года в год выплевывает новые штабеля молодых специалистов, которыми с лихвой можно покрыть потребности: Люксембурга, Лихтенштейна, Дании, да ещё и на Фарерские острова останется, устроиться по специальности, а тем более получить распределение на одно из городских предприятий - ой как трудно. На пять десятков рыл - три места, за которые даже красно - дипломникам приходится молотить друг друга по синим физиономиям своими пурпурными книжицами.
   В минуты, свободные от философских изысков, Андрей трезво оценивал реалии сложившейся ситуации, да и, скажем прямо, особого желания остаться дома, при родителях, не испытывал. На то были свои причины, может быть по детски глупые, но ведь критерии глупости вещь достаточно условная.
   Антагонизм в отношениях старшего и младшего представителей семейства Павловых ширился, креп и приближался к критической отметке, а если гнойник зародился - остальное дело времени. Не сегодня так завтра - он прорвется.
   Случилось все буднично и просто. По весне Андрея, Бугра и ещё нескольких ребят из их группы пригласил на свою свадьбу некто Стас: личность загадочная и интересная. Стас учился в параллельной группе, жил в общаге, и слыл в студенческой среде комиком без улыбки. Эдакий Бастер Китон только в современном оформлении.
   Изящно жестикулируя, он мог, не стесняясь присутствия девушек, рассказать самый пошлый анекдот, из серии "Поручик Ржевский", и при этом оставить ощущение полного приличия и адекватности ситуации. А в чисто мужском компании, когда никто и так не стесняется в выборе выражений, бросить пару несложных фраз и тем самым вогнать в краску отъявленных пошляков.
   И то и другое Стас делал с невозмутимым видом, как бы нехотя, зачастую оставляя у собеседников обманчивое ощущение манерности, за которой обычно скрывалось высокомерие.
   Впрочем, он тонко чувствовал: где, что и в каких пропорциях следует говорить, что бы привлечь к себе внимание. Стас чувствовал место, чувствовал время. Порой он был щедр безмерно, а порой мог изящно и элегантно отказать просителю в сущем пустяке, да так, что никакого намека на обиду у того и возникнуть не могло. Скорее даже наоборот! Проситель оставленный с носом начинал ощущать себя должником.
   Входя с девушкой в троллейбус, от щедрот своих Стас мог прокомпостировать четыре, а то и пять талончиков одновременно.
  -- Один мне - все остальное для тебя дорогая! - Сверкая благородством, елейно произносил кавалер, и дорогая до корней волос проникалась мыслью насколько она дорога.
   В мужской компании повторялось нечто похожее, но с другим подтекстом:
  -- Вы себе пробивайте по одному, а я пробью четыре. Прокомпостируйте, пожалуйста!
   На удивленные взгляды товарищей незамедлительно следовал ответ:
  -- Просто я ценю себя так. На три талона больше.
   Эти чудачества, конечно же, ни оставались незамеченными и создали Стасу определенную репутацию. Но, более всего он прославился во время одной из сессий. Сдавали экзамен по разновидности теории вероятности: нечто экстраординарное, что и произнести неподготовленному человеку сложно не то что - понять. Что-то типа: "Применение стохастического анализа в расчетах на ЭВМ".
   В день экзамена, в отличие от остальных сокурсников, Стас чувствовал себя спокойно и уверенно, потому как суть сдаваемого предмета была ему абсолютно неведома.
   Не смущало Стаса и то обстоятельство что преподаватель по фамилии Черникин: вредный, больной человек с ярко выраженными садистскими наклонностями, мелочно и скрупулезно учитывал и недолюбливал студентов, регулярно не посещавших его занятий. Стас был в первых рядах черного списка но, будучи в душе неисправимым оптимистом свято верил в свою звезду, а потому, даже оделся на экзамен по-будничному просто: в старые потертые джинсы и выцветший серо-зеленый свитер на голое тело.
   Чтобы не томить себя драгоценного бесцельным ожиданием он пошел "сдаваться" в числе первых. Взял билет, сел готовится. За отведенное время умудрился что-то написать. Что-то по типу бессмертного и легендарного: "Статистика знает все...".
   Хоть, в сущности, причем тут статистика он сам так и не понял. Да и неважно. Такая аналогия созрела в его буйной голове. Хорошо, вообще хоть что-то созрело. Лично Стас - был удовлетворен и этим.
   Когда подошла очередь отвечать - экзаменуемый бодро сел напротив преподавателя и без тени стеснения подсунул ему под нос неисписанный и на треть листок бумаги с ответами на вопросы билета. Черникин страдал от гайморита, причем не только в тот самый злосчастный момент, а вообще по жизни. Гайморит это конечно не геморрой - но судя опять таки по доценту Черникину вещь тоже достаточно неприятная.
  -- Слуфаю Ваф, - гундосо, а потому немного комично произнес преподаватель и засопел в ожидании чуда точно нетерпеливый, помятый жизнью паровозик.
   Стас - изобразил каменное изваяние в стиле древних инков.
  -- Это я слушаю Вас, - указал он глазами на листок с жидкими записями.
   Черникин внимательно осмотрел листок, не забыв проверить девственно чистую обратную сторону.
  -- Фу и?
  -- Что фуи?
  -- Расскафывайте.
  -- Что?
  -- Фелательно ответ на перфый фопрос.
  -- Есть он у меня - снова кивает Стас на свой листок.
   Вновь Черникин внимательно осматривает бумагу с двух сторон.
  -- Вы фто Ленин?
  -- Нет. Я Стас. - В аудитории легкое возбуждение и шуршание точно пролетел весенний ветерок.
   Буквально на секунду Черникин теряется, но держит удар и с нервным смешком старается соответствовать взятому ранее тону.
  -- А я по скуфности ума своего фумал вы Ленин. Фумал, фто фы написали свой ответ молоком из флебной чернильницы. - Черникин гордый собственным остроумием радостно демонстрирует заинтересованным сверх всякой меры студентам лист бумаги с несколькими строчками текста написанного рукой экзаменуемого. - Нусс! Флушаю.
  -- Дык, там все написано. Обычной шариковой ручкой - в аудитории снова волна.
  -- Смофрю я на вас и думаю: У вас есть фолова на плечах или нет?
  -- Есть! Но очень маленькая.
  -- Знаете фто молодой человек, по имени Стас фы мне надоели. - Кидает преподаватель Стасу листок, следом летит зачетка. - Забирайте сфои мандаты и фон отсюда.
   Под смех аудитории Стас спокойно, не торопясь, встает со стула, размеренно прячет авторучку в карман и, твердо глядя в покрасневшие, болезненные глаза преподавателя тихо, с нотками назидания и печальной обиды в голосе отвечает:
  -- Зачем вы так Алексей Степанович? Обзываетесь. При всех. Матом. Здесь же девушки, здесь мои товарищи. Ну, вывели б меня в коридор, сказали б тет-а-тет, без свидетелей.... Я б не обиделся.
   Аудитория притихла. Стал отчетливо слышен шепот студентов ожидающих за дверью своей очереди. Сказать, что Черникин обалдел - значит, ничего не сказать. Черникина точно подменили, взгляд его застыл, стал мутным и неподвижным, больной нос с повышенной частотой засопел в более высокой тональности
  -- Как я фас обзыфал? - очнулся после короткой паузы преподаватель. Было заметно, что он сильно взволнован, оттого и "гундосость" заметно повысилась. - Фто фы прифумыфаете?
  -- Я ничего не прифумыфаю, - с невозмутимым видом парировал Стас. - Только что, при всех, Вы сказали мне: "Молодой человек по имени Стас.... манда ты, вон отсюда".
   В аудитории пауза, а потом сдавленный смех, переходящий в пугливую истерику.
   И визгливый, возмущенный, чуточку испуганный голос доцента Черникина:
  -- Я такого не фофорил! Я фкафал манфаты!
  -- Ну вот! Опять! Все слышали? - победно развел руки в стороны Стас.
  
   Под веселый смех аудитории возмутитель спокойствия был выдворен вон. Только рано студенты радовались. Пришлось тем, кто не успел еще получить оценку за экзамен во всей полноте испытать гнев "раненого зверя" пораженного вероломством и гайморитом одновременно. Далее студенты стали вылетать из аудитории пачками, растерянно демонстрируя, друг другу печальные зачетки, а там, в лучшем случае красовались выведенные кривым торопливым подчерком международные "уды".
   Не смотря на репрессии, поначалу никто на Стаса не обиделся. Наоборот, все, затаив дыхание, ждали скандала, жалея непокорного и смелого. Однако скандала не последовало. По окончании сессии Стаса вызывал заведующим кафедрой. О чем они говорили? Как оправдывался Стас? Для большинства это так и осталось тайной, но в итоге он спокойно сдал экзамен другому преподавателю на оценку "хорошо". Вот тут народ сообразил, как его подставили. В результате почти половина группы на Стаса ужасно рассердилась, зато в параллельных группах он прослыл национальным героем.
   Андрей собирался на свадьбу с удовольствием, я бы даже сказал, с некоторой гордостью, что его пригласила такая легендарная личность, предвкушая неординарность данного события во всех его аспектах. Однако накануне торжества праздничное настроение испортил отец:
  -- Смотри! Вернешься пьяным - будет серьезный разговор. Я понимаю, что свадьба! Понимаю что мероприятие увеселительное, и все-таки меру знай. Проконтролирую.
   "Вот ещё! Что я маленький?" - расстроился Андрей.
  -- Ты съешь кусок масла натощак, - сочувственно посоветовал другу Бугор, - оно создаст в животе тонкую пленку - не захмелеешь ни капельки.
  -- Правда?
  -- Проверено! - многозначительно поднял вверх указательный палец Юрик точно заправский врач-нарколог.
  
   В ресторане Андрей первым делом прошел на кухню, стребовал там большой кусок масла и, немного смущаясь, проглотил его на виду у всех. Впрочем, внешне обслуживающий персонал и родственники Стаса отнеслись с пониманием к гастрономическим причудам гостя.
   А дальше все пошло как по накатанному. Андрей опрокидывал рюмку за рюмкой, при этом чувствуя себя абсолютно трезвым и в меру веселым гостем. Ему все вокруг нравилось: и музыка, и шампанское в бутылках с обернутыми белой фольгой пробками, и девчонки, и драка между своими ребятами из-за малолетки. Все вокруг было чудесно, озорно и весело, хотелось и самому веселиться от души, а так как танцевать он не любил, быстро нашел для себя иное увлечение в виде интересных встреч, и новых знакомств.
   То и дело вокруг него образовывались разнообразные группки знакомых и незнакомых гостей, и каждый раз эти самые группки плавно перетекали к столу. Хлопали за дружбу по маленькой, а иногда и по две.
   В итоге неуемная тяга к общению привела молодого человека к тому, что к концу вечера в его организм было влито столько алкоголя, что с лихвой хватило бы на троих. А он, тем не менее, до поры до времени, чувствовал себя все так же хорошо, комфортно и весело как в начале вечера. Вот что значит масло натощак! Ай да Юрик! Ай да настоящий друг! А почему бы и ни спеть в его честь? Андрей вырвал из рук опешившего тамады микрофон!
  -- Если друк, оказался вдрук...
   Но что такое?! В самое ответственное мгновение ноги перестали слушаться хозяина, голова соображала, а ноги - нет. Сходу он сел на колени кому-то из гостей и с удивлением осмотрел окружающий мир.
   Мир был из хрусталя, под ним, что-то упрямо шевелилось, голосило на повышенных тонах и дергалось. Хорошо, что подоспевшие приятели помогли несчастному "калеке". Андрей попробовал поправиться рюмочкой коньяка, да только усугубил. Защита рухнула окончательно, пленка порвалась, и хлынула на неподготовленный организм волна огромных размеров, сознание точно под воздействием невидимого выключателя погасло.
  -- Вот черт! Нехорошо как вышло, - с трудом поднимая друга за брючный ремень, точно тяжелый чемодан за ручку охал Бугор - Вот вам и груз двести.
   Домой доставить нужно? Нужно. Погрузили груз в такси, отправили сопровождающим Бугра. По дороге Юрик памятуя о возможных последствиях ожидающих Павлова младшего, в случае появления пред ликом предков в "чемоданном" состоянии, постарался привести товарища в порядок. Да куда там! Голова на плечах не держится, ноги болтаются как канаты. Одно слово - транспарант!
   Кое-как затащив бездыханное тело на лестничную площадку нужного этажа, Юрик поднял приятеля с пола за шкирку, прислонил лбом к стене, стараясь придать конструкции хоть какую-то устойчивость. Однако ноги у "транспаранта" упорно сгибались в коленях точно это и не ноги были вовсе, а узлы робота-автомата, сплошь состоящие из незакрепленных шарниров. После долгих и продолжительных усилий, подкрепленных приличной порцией крепких словосочетаний сказанных в сердцах шепотом, Юрику, наконец, удалось добиться от "расплавленного" клиента некоторого намека на устойчивое состояние. Клиент, упершись лбом и слабенькими "детскими" ручонками в дверной косяк, цепляясь за него из последних сил, точно паук за зыбкую уносимую резким осенним ветром паутину смог непродолжительное время продержаться "на ногах" без посторонней помощи. Не мешкая, и не дожидаясь пока силы земного притяжения сыграют роковую роль, Бугор позвонил в дверной звонок и шустро, насколько позволяла его тучная комплекция кинулся вниз по лестнице. Между первым и вторым этажом он на мгновение задержался, уловив щелчок замка, специфичный слабый скрип двери и глухой удар упавшего внутрь квартиры тела. Вот теперь все в порядке. Транспарант прибыл на место назначения. Фу! Теперь можно и самому отправляться на заслуженный отдых....
  
   Наивно было бы думать, что подобный инцидент прошел для Андрея без значимых последствий. Мать долго и нудно выговаривала ему все, что она думает по поводу его недостойного поведения, а отец, тот вообще на какое то время перестал разговаривать с сыном.
   А между тем подошел черед распределению. Где-то за месяц до означенного события отец вдруг заговорил.
  -- Мы тут с матерью посоветовались - отводя в сторону взгляд, сказал он, - и решили, что для тебя будет лучше, если ты останешься дома.
  -- Папа! Как!?
  -- Я на днях пообщался с друзьями. Они обещали помочь в решении этого вопроса.
  -- А как я буду выглядеть после этого!? Ты не подумал?
  -- Понимаю. Ты не хочешь плохо выглядеть в глазах своих товарищей. Что ж. Ты мой сын. И зная тебя, я подумал об этом обстоятельстве. Бери самое не престижное место, на которое никто из твоих товарищей не претендует. В итоге ты никуда не поедешь, мы все устроим....
  -- А вот зав. кафедрой нам советует ехать в Прибалтику. Говорит, что, выбрав ее, мы в настоящей Европе поживем!
  -- Ты и так живешь в Европе.
  -- А Сашка Непомнящий в армию зовет. Родина ждет героев....
   Почему-то после этих слов отец завелся. Андрей даже не стал говорить ему, что руководитель дипломного проекта настоятельно рекомендует выбрать в качестве распределения тот небольшой оборонный заводик, где Андрей проходил преддипломную практику. И городок сравнительно недалеко, да и коллектив для Андрея знакомый. А начальник ВЦ так и вообще бывший выпускник их кафедры....
  
   В день распределения Андрей, как и остальная масса, окончательно не определившегося со своей судьбой студенчества был чрезмерно взволнован, озабочен и задумчив.
   Не волновался только Стас. Он ходил по кафедре с обвязанным черной повязкой глазом точно пират по боевому кораблю, ходил и посмеивался над ошалевшими от "богатства выбора" сотоварищами:
  -- А я не волнуюсь! У меня - все схвачено. Я еду по направлению в свой родной замечательный город К.
  -- Что с глазом - с тревогой в голосе спросил его при встрече Андрей.
  -- Маскируюсь - без тени улыбки ответил Стас, и сдвинул повязку набок, демонстрируя вполне здоровый жизнеспособный орган зрения.
  -- Слышь Андрюха!? Поехали со мной в мой замечательный город К.? Да! Это не столица! И даже не областной центр, но ведь - Подмосковье! Черт вас возьми. И не так далеко от дома. Это вам не Сибирь. На электричках добраться можно. Я местной публике объясняю - но точно воду в песок лью. Им же либо Париж подавай, либо мамкину юбку. На меньшее они не согласны.
  -- А сам домой едешь...- укоризненно качала головой в ответ "местная публика"
  -- У меня судьба такая. Планида! Я тайный агент, - снова водружая повязку на место, моргал не прикрытым глазом Стас, - Эх! Андрюха - голова два уха! Один ты здесь человек - посреди вечного океана. Там одно заманчивое местечко есть, как раз в мой город - научно исследовательский институт. Выбирай, не пожалеешь! Ерунда, что не по профилю! Так даже лучше. Это ж просто - консенсус!
   А почему нет? Андрей пошел и выбрал для себя распределение в научно - исследовательский институт, тот самый, что притаился в небольшом, уютном подмосковном городе К. Может потому, что со Стасом ему было интересно?
   Дома новость о выборе свободолюбивого чада встретили внешне спокойно. Мать стала потихоньку собирать сына в дорогу. Где-то по блату купила ему новую куртку модели "Аляска", сводила в ателье, где они отдали в пошив ткань для нового костюма, накупила много разных мелочей, начиная от зубной щетки и заканчивая ненавистными галстуками. Отец молчал. Толи обиделся, толи смирился с решением отпрыска.
   Чтобы не мозолить ему глаза практически весь июль рыбачил, купался, гонял по поселку на мопеде, встречался с друзьями.
   Наконец наступил долгожданный и тревожный август. День отъезда приближался неотвратимо. Неожиданно объявился Стас. Вначале Андрей подумал, что он вернулся чтобы навестить оставшуюся в городе на практике жену, студентку младшего курса, но Стас огорошил и одновременно польстил его самолюбию:
  -- Сэр! Мой визит в ваши благословенные Палестины вызван исключительно вашей персоной. И ни чем иным. Только чувство глубокого гостеприимства толкнуло меня на этот неоправданный поступок, результатом которого стало неодолимое желание лично сопроводить вас к будущему месту проживания.
   Что ж может так и лучше. Точно! Так - безусловно, будет лучше ....
  
   Отъезд произошел хоть и ожидаемо, но неожиданно, а потому утро было ранним, и трепетным....
   Со Стасом договорились встретиться на вокзале в городе. Провожать Андрея поехали отец и бабушка. Мать осталась дома. Быстрые проводы- легкие слезы.
   Правда, быстрыми проводы так и не получились, мать то совала какие-то вещи в доверху набитый чемодан, то вспоминала о приготовленных с вечера в отдельном пакетике пирогах на дорожку. В итоге на вокзал Павловы прибыли с небольшим опозданием.
  -- Кто рано встает тому бог дает. Долго спите молодой человек, - встретил Андрея Стас, протягивая ему железнодорожный билет.
   Бабушка с первых секунд знакомства прониклась к Стасу уважением и доверием. Словами о боге он сразил сердце богобоязненной старушки напрочь. Стоило только их компании сойти с бойкого места, бабушка тут же забросала нового знакомого вопросами. Куда едет ее драгоценный внучек? Что за город? Какие там люди? Как там с питанием? Есть ли хорошая столовая и где она располагается?
  -- Ба! - пытался урезонить любопытную старушку смущенный внук.
  -- Станислав. Вы уж, пожалуйста, присмотрите за ним. Он у нас мальчик очень хороший. Простой. Обидеть могут...
  -- Не волнуйтесь. Я буду его патронировать, - кивал в ответ Стас, смущая бабушку непонятными словами.
  -- Ба...
  -- Он у нас прилежный. Вы вместе будете работать?
  -- Бабушка Стас будет работать на другом предприятии. Я же тебе говорил. Успокойся, все будет хорошо.
  -- Да! - смахнув слезу, кивала старушка, - главное - чтобы питался вовремя, и насчет спиртного за ним присматривайте.... Что бы ни-ни!
  -- А он у вас выпивает? - сделал удивленное лицо Стас и незаметно подмигнул Андрею - Не переживайте бабушка и это я возьму под свой жесткий контроль.
   В этот момент объявили поезд. Вокруг поднялась обычная в таких случаях суета. Андрей, охваченный всеобщим оживлением заметался то, хватая чемодан то, отбирая у отца пакет с дорожным провиантом.
  -- Какой у нас вагон? - широко открытыми глазами уставился он на Стаса, позабыв о том, что в его кармане тоже лежит билет.
  -- Андрюша у нас не вагон. У нас только два места, - многозначительно поправил товарища Стас.
   Когда поезд тронулся от платформы, и до боли знакомые очертания вокзала стали вдруг уплывать в неизвестность, Андрей понял, что уезжает из города навсегда, и от осознания этого стало очень грустно. На глаза навернулись слезы.
  -- Не грустите товарищ! - заметил его состояние Стас, - Сейчас едем с тобой до Москвы, покрутимся там до вечера, культурно отдохнем.... Не переживай. Вещи в камеру хранения сдадим. А к ночи - домой. Выше нос! Место ночлега для тебя - гарантировано. Есть очень симпатичный и почти свободный от домашней скотины сарайчик...
   Возможно, первый раз в жизни Андрей заметил слабую улыбку на губах у Стаса. Стас распахнул дипломат, доставая оттуда пачку земляничного печенья, плавленый сырок и бутылку "Столичной".
  -- Я же обещал бабушке контролировать процесс!
   Под стук колес противная, теплая жидкость лилась не в то горло. "Господи, зачем мне все это? Почему я уехал из дома?". Вразумительного ответа не было.
   На память пришли знакомые с детских лет стишки: "У попа была собака...." Странно. Почему? У Андрея собаки никогда не было.
   А что у него было в этой жизни? Что он любил? Семью? Товарищей? Родной поселок? Город? Вот и город улетел, куда то в тартарары, будто и не было его никогда. Может быть больше всего на свете, он любил себя? Но если не лицемерить перед самим собой - так делает каждый.
   Почему же сейчас все это рядом с ним? Семья. Товарищи. Родной поселок. Город. Все это в нем. Внутри. Все это больше и ближе чем Стас, чем окружающие его, спешащие по своим делам пассажиры, чем этот скрипучий вагон .... У попа была собака? Была. Он ее любил. Что ждет Андрея впереди? Кого он встретит на новом месте?
  -- Там видно будет!
  -- Разливай...!
  
   Как и обещал Стас, на место приехали поздно вечером. Моторы электропоезда, тревожно завывая, пугали притаившуюся в окрестной темноте неизвестность. Неожиданно, точно палками по железной бочке, колеса состава загремели по пролетам моста. Андрей вздрогнул. Мутным зеркалом блеснула водная гладь, и только потом появились огоньки. Он прильнул горячим лбом к холодному оконному стеклу. За окном темно. Мало чего видно. Замелькали странные сарайчики, склады, погребки. Вот и новое отечество. Хорошо бы встретить на пироне симпатичную девчонку. Да чтобы подошла, протянула руку и сказала: "Здравствуй! Ты мой принц! Я тебя ждала!"
   На привокзальной площади было пусто. Пусто и темно. Казалось, что выставленные на страже света и благополучия светильники не освещают положенное им пространство, а просто играют друг с другом в прятки. С электрички народ кинулся бегом к трамвайной линии, желая как можно быстрее расстаться с липкой пугающей темнотой. Андрей, было, побежал следом, как и все, да только Стас приотстал, отчего-то решив именно сейчас заняться изучением расписания пригородных поездов вывешенного на стенде у здания вокзала. Чтобы не потеряться в незнакомом городе Андрей остановился, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, снова и снова всматриваясь в размытые тьмой чужие, странные очертания. Его взгляд привлек одинокий плакат, слабо освещенный привокзальными фонарями. Плакат как плакат ничего особенного. Типичное "Добро пожаловать!". С выцветшего бледно голубого фона насмешливо уставилось в окружающий мир до одури довольное жизнью существо предположительно женского пола...
  -- Карета подана, - возник из темноты Стас.- Поспешите милорд. Нас ждет трамвай!
   Андрей ещё раз окинул взглядом потрепанное полотнище плаката, буркнул себе под нос: "Ну и пугало!" и подхватив чемодан, бросился догонять товарища.
  
   Часть 2 "В городе К."
  
  
  
   Тонкая штучка
  
   Борис Иванович, невысокого роста мужичонка 50 лет отроду, высушенный табаком и алкоголем точно пожухлый, осенний лист, совместно с собственной супругой, располневшей, с возрастом, Тамарой Иосифовной смотрел телевизор.
   Показывали фильм про любовь. Тамара Иосифовна в процессе просмотра киноленты то охала и ахала, то прижимала руки к груди, то умильно улыбалась. Борис Иванович, периодически "косил лиловым глазом" на свою половину и в самых напряженных местах киноленты натужно кряхтел дабы продемонстрировать жене сопричастность действу.
   Не дай бог выказать истинные чувства. Не дай бог, если она заметит, что культурная программа тяготит супруга. Снова будут слезы, сопли.... Снова будет скандал. И это после того, что случилось вчера! Нет! Нового скандала Борис Иванович ни в коей мере не желал. А потом: мужик он или не мужик?! Дал слова - держи.
   А вчера случилось знаменательное, хоть и не редкое, можно даже сказать обыденное, событие! Борис Иванович вышел из запоя. И так он клялся - божился: мол - все, мол - больше ни-ни, ни капли в рот, да чтоб ему сгореть, да чтоб водку все жизнь отпускали только по талонам.... Впрочем, насчет водки по талонам это он обмолвился зря. Ой, зря! Да только слово не воробей, вылетело - не поймаешь. Но супруга, как ни странно, поверила. С трудом, со скрипом - но поверила. А что ей бедненькой оставалось делать?.... И теперь Борис Иванович со зловредным похмельным синдромом, тем, что до трясучки в руках, с тяжелой головой, непомерно большой печенью и тоскующим сердцем шагал в новую жизнь. Вернее он сидел, но все равно - как бы шагал.
   Когда закончился фильм, страждущая душа его, едва заслышав с улицы знакомые звуки: хмельные голоса да ласкающий ухо стук доминошных костяшек - подхватилась, вспорхнула, словно маленькая игривая птичка. Однако следующим пунктом по плану культурных мероприятий был семейный просмотр информационной программы "Время". Что ж: надо - значит надо. Борис Иванович заискивающе улыбнулся встревоженной половине и снова устроился на маленькой самодельной скамеечке подле ее ноги.
   После просмотра программы "Время" ему милостиво было разрешено покурить. Шаркая тапками со сбитыми задниками, косолапя в растянутых на коленках, застиранных тренировочных брюках, точно медвежонок на арене цирка, он выкатился с зажатой в пальцах папироской на балкон. На улице было хорошо. Ни жарко, но и не холодно. Свежо. Сыпался, точно с небес, увядший лист. Эх! Бабье лето!
   Его заметили товарищи "по оружию", стали звать к себе. Для большей убедительности гремели по столу костяшками домино, стучали пальцами по горлу. На шум, точно растревоженная приближением чужака самка, выскочила на балкон Тамара Иосифовна.
  -- Не!... Не! - отрицательно мотал головой сплюснутый под грозным взглядом супруги Борис Иванович, - Не выйду!
   А так хотелось! Вместо этого пришлось долго и нудно гонять за кухонным столом бесполезные чаи, от которых в лучшем случае лишний раз сбегаешь в туалет. Выслушивать пересуды и сплетни, изредка поддакивать и натужно улыбаться.
   Потом пришло время, отходить ко сну. За долгие, трудные, если не сказать фронтовые, семейные будни, понятие "совместная постель" давно исчезло из обихода, а возраст и потенциальные возможности только способствовали этому безрадостному факту. Тамара Иосифовна, покряхтывая и стеная, улеглась на высокую перину, супруг же покорно поплелся почивать на свою односпальную солдатскую коечку с истертыми металлическими спинками. Кровати стояли хоть и против друг-друга, но по разным стенам комнаты.
   Тамара Иосифовна некоторое время находилась в неопределенном состоянии, то, сладко посапывая, то, вдруг начиная ворочаться с боку на бок. К Борису Ивановичу сон не шел. Не шел, зараза, хоть ты тресни! Каждое касание доминошных костей друг о друга за окном он ощущал как пощечину. Каждый возглас бывших собутыльников ранил истерзанную душу. Но, нет, он дал слово! Нужно потерпеть. Нужно выстоять, вылежаться, если быть точнее....
   Вскоре супруга устойчиво засопела, а к Борису Ивановичу сон все не шел. Не шел сон, едрит его в печень! Душа горела. Сейчас бы... да вот незадача, приятели, судя по тому, что на улице стихли характерные звуки, благополучно разбрелись по домам. Грешным делом Борис Иванович подумал: не осушить ли ему заветный родник? Его тайник, спрятанный в электрощите за тамбурной дверью. Новую жизнь ведь можно начать и завтра...
   Преступная мысль точила сознание, руки предательски тряслись, а сон...да чтоб ему пусто было! Сила воли до поры до времени собранная в единый кулак несла жестокие потери в борьбе со сладострастным искушением. Тем временем жена захрапела серьезно, выводя и ртом и носом неимоверные по своей жестокой сущности фуги.
   Борис Иванович зарылся с головой в хлипкую подушку, стараясь упрятать уши как можно глубже. Помогло, но слабо. Он уж было, собрался кинуть в эту жестокую женщину, чем ни будь тяжелым. Уж и привстал на кровати, и поднял над головой первое, что попалось под руку, измятую, одетую в старенькую заштопанную наволочку подушку, но тут, словно с небес, раздались сначала далекие, потом все более приближающиеся звуки гармони, и буквально следом в притихшую комнату скользнула веселая пьяная песня.
   Аккуратно, чтобы не дай бог не разбудить "царицу Тамару", Борис Иванович опустил подушку на кровать, осмотрелся, встал одной ногой на приятно холодный пол, замер на мгновение и крадучись на цыпочках засеменил в соседнюю комнату. К балконной двери.
   Не смотря на поздний вечер, улица была удивительно светла, горели все фонари:
  -- Работают все радиостанции Советского Союза, - непонятно почему вытащил из своего подсознания данную ассоциацию Борис Иванович, внимательно всматриваясь в приближающуюся к подъезду дома напротив группу граждан.
  -- Свадьба! Едрит твою мать! Свадьба, - толи, боясь спугнуть удачу, толи, опасаясь разбудить жену, одними губами прошептал он.
   Борис Иванович оказался прав. Прав на все сто! По белому воздушному платью, по длинной ниспадающей до земли фате невесту можно было распознать и с гораздо большего расстояния.
  -- Горько! Горько! Горько! - точно в горячке зашептал он, опрометью кинулся в комнату, тихо, стараясь не шуметь, нащупал висевшие у изголовья кровати старые треники, трясущимися руками натянул их на себя, а следом накинул на худые кочкообразные плечи застиранную байковую рубашку.
   Медленно, чуть приподнимая дверь за ручку, чтобы ни дай бог, не скрипнула, открыл ее и выскользнул в тамбур. Туда где в заветном электрощите лежала милая сердцу "влага жизни".
  -- Горько! Горько! Горько! - продолжал нашептывать он как заведенный сложенными в трубочку губами, нацеливая трясущимися руками тонкое горлышко бутылки. Затем, резко выдохнул воздух, точно горнист присосался жадным глотком к сосуду, хрюкнул, отдышался и полный жизненной энергии засеменил вниз по подъездной лестнице.
  
  -- Дети! Счастливой Вам брачной ночи, - со смехом пожелала молодым полная женщина.
  -- Андрюша береги Марину! Чтобы ее никто у тебя не украл! Ха-ха-ха! - вторила ей еще одна тетечка в годах, беря полную даму под руку, второй же рукой загребая за талию гармониста, - Пошли сватья! Растяни меха гармонь! Меня миленький не любит...
  -- Феликс идем! - Командным тоном приказала третья дама, в цветастом платье с висячими рюшками. Судя по тону, которым была выпущена фраза из ее накрашенных ярко красной помадой уст, дама явно имела на Феликса не только влияние, но и определенные права.
  -- Феликс ночью будет руководить молодыми. Советом им помогать! Ха-ха-ха.
  -- Феликс!
  -- Я сейчас. Посижу на воздухе с молодежью и приду, - помахал рукой вслед удаляющейся компании, высокий, худощавый Феликс с мужественной сединой на висках.
  -- Дядя Феликс, а правда, айда с нами! Спать! До кучи, - звонко и весело предложила невеста.
  -- Феликс! Им и так тесно! - сквозь трели гармони снова прорвался командный женский голос в тот момент, когда веселая компания уже поворачивала за угол дома. Песня стала тише, но некоторое время все еще будила окрестности нестройным хором голосов, - Ай эта свадьба, свадьба, свадьба пела....
  -- Ничего! В тесноте да ни в обиде, - жалобно вздохнул Феликс и присел на лавочку. Идти с настырной теткой ему явно не хотелось, - Мне с молодежью интереснее....
   Ситуация действительно была аховая. Такого наплыва гостей ни ожидал никто. Вообще - гости это конечно здорово! Плохо, когда среди гостей слишком много приезжих. Размещать их негде. А тут все один к одному сложилось: и то, что жених не местный, и то, что невеста хоть и здешняя, но окончила вуз в Москве. Родственников и друзей жениха понаехало, приехали несколько бывших сокурсниц невесты, а еще - родня ее как с цепи сорвалась, ближняя и не очень, и даже дальняя, о которой уж и забывать стали. Откуда только ни понаехал народ на свадьбу. Прибыла даже двоюродная тетка из Петропавловска- Камчатского. Да, да именно из того, где всегда полночь!
   Приезжих родственников с той и с другой стороны, кое-как удалось разместить на ночлег у родителей невесты да распределить по местной родне. Бывших сокурсников молодых приютила квартира-общежитие, в которой жених жил до свадьбы. Но это было ещё не все. Осталось несколько особо приближенных к молодым гостей. Этих девать было абсолютно не куда, а потому решено было устроить их на одну ночь в малогабаритном убежище вновь созданной ячейки общества. В общем, первая брачная ночь обещала много интересного, ведь на ночлег в однокомнатной квартире, из которой в срочном порядке была эвакуирована старенькая бабушка, претендовало ни много, ни мало восемь человек. И это без учета жениха с невестой, да непонятно с какой стати затесавшегося в молодежную компанию дяди Феликса.
   Судите сами: двоюродный брат жениха Игорь с женой - раз! Двоюродная сестра невесты с мужем - два! Лучшая подруга невесты ещё с институтских времен, а по совместительству и ее свидетельница Инка - три! Младшая сестра свидетельницы Олеся: миниатюрная, юная студентка, будущее светило психологии, прозванная за свою воздушность отцом невесты "тонкой штучкой" со своим мальчиком - четыре! Ну и, наконец, приклеившийся к Инне точно клещ, свидетель со стороны жениха Стас. Итого восемь! Кстати, последнего индивидуума следовало бы уже давно спровадить домой, но любые ненавязчивые попытки сделать это вызывали со стороны свидетеля не поддельное возмущение:
  -- Какой дом? - удивлялся Стас, стоило только намекнуть ему на стесненные жилищные условия. - Какой дом!? Я распорядитель бала!
   И вот теперь вся эта разношерстная, веселая, но уже порядком притомившаяся компания, в ожидании сигнала нетерпеливо паслась у дверей подъезда, дабы как только этот самый сигнал поступит дружно рвануть вверх по лестнице до заветной квартиры с благоухающей чистотой и свежестью брачной постелью.
  -- Олесь, пошли! - Позвала сестренку свидетельница невесты Инна.
  -- Идите. Мы с Алексом ещё немного на воздухе посидим. Какой номер квартиры?
  -- Мы ещё посидим... немного, - взволнованно закивал головой дядя Феликс. Икнул, с шумом втянул в легкие воздух и так же с шумом вытолкнул его обратно, словно стараясь таким образом избавиться от излишков алкоголя.
   Компания сдвинулась с места и змейкой постепенно скрылась в подъезде точно длинный, товарный поезд в тоннеле, не забыв на радость ворочавшихся с боку на бок и проклинающих все торжества на свете жильцов нижних этажей громко хлопнуть входной дверью. На улице осталась только молодая пара да словоохотливый дядя Феликс, последний, не преминул, завладеть вниманием аудитории.
  -- Какая погода! Какая чудесная погода.... Самое время взять рейку, теодолит, нивелир и отправиться на съемку..., - следует сказать, что дядя Феликс работал геодезистом в структурах городского управления, и был специалистом отнюдь не рядовым, он был фанатом своего дела. Этой радостной звездной ночью вся душа его тянулась к любимой профессии - Ах! Как же хорошо по такой тихой погоде в поле.... Бывало с утра пройдешься по реперам, по закрепленным точкам...
   Однако молодежь беседовать с заслуженным геодезистом была явно не расположена. Олеся и Алексей уселись на противоположную лавочку и принялись о чем-то активно шептаться. У них были свои интересы в этой жизни. У девушки ее замечательная будущая профессия, у парня - девушка.
   Думаю, стоит открыть секрет: Олеся, как натура тонкая и увлекающаяся, просто бредила психологией. В последнее время ее лексикон пополнился большим количеством новых слов и словосочетаний типа: ассимиляция, субъективный контроль, схемы поведения....
   Из списка своих кумиров она без сожаления вычеркнула и звезд эстрады, и новомодных телевизионных журналистов, а в высказываниях девушки все чаще стали появляться цитаты из работ известных отечественных и зарубежных психологов. Она буквально была начинена Выготским, Платоновым, Пиаже, Фрейдом и Карнеги. Ну, скажите, как могла такая девушка остаться безучастной к столь значимому мероприятию как свадьба?! Тем более если ее любимой научной темой с недавних пор являлась тема, связанная с образованием пар и браками.
  -- Какая тонкая штучка..., - неумело обнял Олесю за хрупкую талию Алексей, передразнивая папашу невесты, и улыбнулся, и возгордился собственным остроумием и переполнился храбростью. Потом, отчего-то смутившись, отдернул руки.
   Впрочем, дядю Феликса в расчет можно было не принимать. Дядя Феликс в силу бесконечной любви своей к геодезии был Блаженным.
  -- Лешенька, ты лучше послушай, какой замечательный материал мне сегодня удалось собрать! Как мне повезло!... Я ведь теперь смогу проследить за этой парой в их дальнейшей супружеской жизни! - самозабвенно зашептала Олеся, сосредоточенно доставая из складок пышного платья свою любовь и гордость, подвешенный на шнурке импортный портативный диктофон, подаренный дочери родителями в честь поступления чада в вуз.
  -- ...Вот пять лет назад - это была аэрофотосъемка. Эх! А в прошлом году - ерунда! Данные отрывчатые, много испорченной фотопленки... - непонятно кому рассказывал дядя Феликс.
   Нерешительный Алексей не чувствуя ответной реакции со стороны своей дамы сердца заскучал. От нечего делать он стал прислушиваться к бредням Феликса.
  -- Леша! - дернула приятеля за рукав Олеся.
  -- Угу! Сейчас.... Человек интересно рассказывает....
   Олеся напряглась. Как же так!? На нее не обращают внимания! И кто?!
   Олеся вспылила, но по счастью своевременно вспомнила о своей будущей профессии. Девушка не стала устраивать скандала, она задумалась: какой из известных ей приемов по привлечению внимания собеседника лучше применить в данной ситуации?
   На счастье ситуация разрешилась сама собой, так как в этот момент на авансцене появился новый персонаж
  -- Эта! А где тута?.... Свадьба! - обеспокоено спросил Борис Иванович, поскольку новым персонажем был именно он.
  -- Мы и есть свадьба - радостно ответил дядя Феликс.
  -- Ну, и, слава богу! - Борис Иванович успокоился, присаживаясь рядом с Феликсом, по-хозяйски достал из кармана смятую пачку "Беломора", закурил, принялся угощать....
  -- А вы знаете, что на церкви крест упал? - спросил его дядя Феликс.
  -- Да?! Едрит твою...! Беда! - вздохнул новый "гость" и закашлялся от неудачно пошедшего по гортани табачного дыма.
  -- Да! Жаль! Какой репер мы потеряли... - оживился дядя Феликс счастливый тому обстоятельству, что у него наконец-то появился полноценный слушатель.
   Слушатель искренне воспылал интересом к проблемам геодезии тем самым, разрушая и без того хрупкую стройность рассказов дяди Феликса нелепыми вопросами в стиле юродивого:
  -- Ась?
   Зато девушке осталось только разрешить своему молодому человеку нежно обнять себя за талию, чтобы полностью и безраздельно завладеть его вниманием.
  -- Оставим в покое психодиагностику, оставим в покое сознательные или бессознательные побуждения....- таинственно заговорила она. В ответ размякший Алексей доверчиво уткнулся подбородком в острое плечико.
  -- Прежде всего, я решила выяснить вещи очень важные, кажущиеся простыми, но тем ни менее сильно влияющие на отношения в молодой семье. Всем опрашиваемым респондентам я задала три простейших вопроса, естественно с небольшой корректировкой, не меняющей их логической сути. А именно: "Что вы ждете от брака?"; "Чего ожидаете от партнера?"; "Кто будет в доме хозяином?" Итак, послушаем для начала ответы Андрея. В смысле жениха.
   Олеся мило улыбнулась, нажимая клавишу с надписью "Play". Диктофон заговорил:
  -- Чего я жду от брака? Я даже и не знаю.... Наверное, любви,... добра,... уюта... чтобы все делать вместе и не ссориться.... А вообще хочу теплоты и понимания. Больше я и не знаю что сказать.... Может маме с папой привет передать?
  -- Хорошо, это мы сделаем чуть позже! А теперь скажите Андрей чего, вы ожидаете от своей партнерши?
  -- Любви ...
  -- А если расшифровать...
  -- Олеся ты меня ставишь в тупик!... Хорошо, я попробую.... Чтобы жить душа в душу.... Ожидаю, что моя жена будет понимать меня... прежде всего понимать...Что она будет доброй и нежной, заботливой хозяйкой, а за это я буду читать ей стихи и петь ради нее серенады. И от этого Марина станет самой нежной и любящей женой на свете. Правда, котик?!
   Олеся щелкнула кнопкой диктофона, наморщив по детски гладкий и нежный лобик, с сожалением покачала головой.
  -- Тут к нам подошла Марина. А то, что будет сказано при ней, может оказаться не совсем объективным. Промотаем пленку дальше.... Мне удалось поймать жениха ещё раз. Где же этот эпизод?! Вот:
  -- Кто в доме хозяин? Я!!! А если серьезно: мне кажется, хозяина в семье быть не должно, - снова послышались из диктофона рассуждения Андрея. - Все должно строится на полном взаимопонимании.... Роль мужчины? Гым! Сложный вопрос...
   Олеся остановила диктофон.
  -- Хозяином буду я - задурачился Алексей
  -- Сейчас ты узнаешь, кто должен быть хозяином в доме. Послушаем мнение молодой жены.
   Кнопка снова щелкнула. В начале была слышна удаляющаяся музыка, и звуки тяжелого дыхания, словно собеседника только что выдернули из бешенного, марафонского танца, затем усталый грудной голос произнес:
  -- Чего может женщина желать от брака? Уверенности в завтрашнем дне, чтобы рядом был нормальный мужик, который мог бы и заработать и защитить. Чтобы был дом - полная чаша, уютный теплый и красивый. Счастья жду. Любви.
  -- А чего вы ожидаете от партнера?
  -- Ну и вопрос!... В сущности, я уже все сказала. Смотри выше. Инка, приколи, пожалуйста, цветочек, а то он сейчас оторвется....
  -- Хорошо. Кто в вашем доме будет хозяин?
  -- Ну, это как раз - просто. Любой мужчина думает, что хозяин в доме именно он! На самом деле - кто тащит на себе дом? Мы! Женщины. Значит, кто должен быть в доме настоящим хозяином?... А мужики они как дети, и сами не прочь, чтобы ими командовали. Впрочем, иногда конечно хочется спрятаться за широкую сильную спину. Вот у моего Андрюшки - спина широкая. Я специально такую спину подбирала.... Что? Да! Бегу. Уже бегу. Извини Олесечка.
  -- Ты у меня молодчинка! - вздохнул Алексей и крепче обнял девушку, - А что ты сама думаешь по этому поводу?
  -- Что, думаю я - не важно. Мне как раз нужно абстрагироваться..., давай послушаем, что о данной паре думают их свидетели. Чаще всего свидетели самые близкие друзья молодых. Вот что думает моя сестричка Инна.
   Олеся снова защелкала кнопками диктофона, отыскивая нужный фрагмент записи. Наконец необходимое место было найдено.
  -- Что я жду от этого брака? Каким он будет? Олеська - отстань! Иди лучше танцуй. Ну, не знаю я! Правда! Не знаю! Не знаю.... Я вот где-то читала, что для того чтобы брак был счастливым достаточно, когда одна сторона любит, а вторая позволяет себя любить. По-моему жених невесту любит. Да и невеста к нему очень хорошо относится. Значит, их брак может быть счастливым.
  -- А невеста любит жениха?
  -- Ой! Олеська! Ну, какая же ты глупая.... Я ведь тебе рассказывала. У Маринки был парень, которого она любила. Другой парень. Не Андрей. Марина посчитала, что он для нее очень легкомысленный. Сегодня здесь, завтра там. Может пропасть куда-то на месяц и ей ничего не сказать. Потом является, как ни в чем не бывало.... А Андрей - положительный. С перспективой. И симпатичный. И вообще... что такое любовь? Не знаешь? Вот! Ты сама этого не знаешь! Тогда иди и танцуй. Маленькая ты ещё...
   Диктофон замолчал, Алексей зевнул.
  -- Пойдем спать?!
  -- Сейчас! У меня тут несколько интересных высказываний свидетеля со стороны жениха есть...
   Диктофон хрюкнул, и снова из его динамиков послышалась приглушенная музыка, а на ее фоне вальяжный слегка пьяный голос Стаса рассуждал:
  -- Основа всему в отношениях между мужчиной и женщиной - секс. Каков будет секс такая и семья получится. Вот вы, сударыня, что делаете вечером? Я бы хотел вас...
  -- Ой! Это слушать не надо!
   Олеся, сбиваясь и путаясь в кнопках, стала нажимать их все подряд, иногда включая несколько клавиш сразу. Алексей вздохнул, снял с шеи девушки диктофон, аккуратно выключил его, встал, потянулся:
  -- Вот ты и попалась! Сударыня! Пошли спать?! Ты номер квартиры запомнила?
  -- Номер...? Найдем! - прерывая цикл занимательных бесед, с готовностью подхватился со скамейки дядя Феликс.
  -- Ща все будет! Ща найдем! - Согласился с ним Борис Иванович.
  
   Разместить на ночлег двенадцать человек в стандартной однокомнатной хрущевке не сложно. Уж если общественный транспорт умудряется в критические часы пик не только вместить в себя на порядок большее число пассажиров чем указано в техпаспорте, но при этом еще и двигаться, то в не перемещающейся, забудем на время о теории относительности, квартире задача решается сама собой. От хозяев всего-то и требуется - согласие да непротивление разумной инициативе гостей.
   Молодых уложили на самое почетное место: на древнюю бабкину койку, к явным достоинствам которой следовало бы отнести то что, судя по ее антропологическим особенностям, первая брачная ночь на ней происходила отнюдь не впервые, хоть этот факт стыдливо скрывался пышной самодельной периной.
   Еще одну пару: брата жениха с женой, уложили на маленьком, детском диванчике, расположенном сбоку от балконной двери. Ребятам пришлось тесно прижаться друг к другу, а поворачиваться с боку на бок с синхронностью достойной чемпионок мира по синхронному плаванию, дабы случайно не уронить лежащего с краю диванчика Игоря на пол. А пол тем временем тоже был занят. На полу, на двух полуторных матрацах разместились сестра невесты с мужем и Олеся. Рядом с девушкой, но отдельно, на старом одеяле уложили ее приятеля Алексея.
   Кухню оккупировали неугомонные свидетели Инна и Стас. Их ничто не могло свалить с ног. Из кухни доносился звон бокалов, масляный шепот и приглушенный смех. А вот из совмещенного санузла периодически слышался другой звук - глухой. Стук менее притязательной посудой. Там облюбовали себе место дядя Феликс и его новый приятель, ужом затесавшийся в свадебную компанию, Борис Иванович. И на кухне и в ванной было не до сна. Там продолжался праздник.
   Некоторое время, после того как в комнате погасили свет, народ лежал тихо, точно прислушиваясь к таинству, заполненного людьми, точно селедками бочка, помещения. Несмотря на усталость, никто не спал. Казалось, все так и будут маяться с открытыми глазами до утра, но тут мужской голос с философским подтекстом промолвил:
  -- Да!
   И публику прорвало. Заговорили хором:
  -- Да! Такой брачной ночи еще не было....
  -- А может лучше на вокзал...?
  -- Чудно! Гы-гы-гы.... Уххххх! Молодые! Может, приступим? Вам тут не слишком людно?
  -- Мы вам не мешаем?...
  -- Вы не переживайте! Мы уж, как ни будь в другой раз! - пытался успокоить гостей жених.
  -- Нам сегодня ни до чего. Я так устала.... Ноги просто отваливаются - поддержала его невеста.
   Алексей засмеялся первым. Засмеялся заразительно с юношеской бесшабашностью и веселостью. Его дружно поддержали остальные "отдыхающие". Волна смеха прокатилась по комнате, не преминув посетить каждое койкоместо, и ещё некоторое время отголоски ее бродили мелкими трелями по углам. Стало душно. Приоткрыли балконную дверь, совсем чуть-чуть, чтобы не простудить тех, кто расположился на ночлег возле двери. Потихоньку все успокоились. Слышно было: "Бу-Бу-Бу" - из ванной комнаты, там монолог уверенно вел дядя Феликс. Да ещё: странные, чудные звуки, не то чмоки, не то легкие пощечины, пробивались вместе с полоской света из-за не плотно прикрытой кухонной двери.
   Олеся чувствовала себя очень не уютно: в такой атмосфере, на чужом белье, в окружении чужих людей.... Ее терзали навязчивые мысли: "Почему сестра не ложится спать?! Что она там делает, с этим развязным, приторно сладким свидетелем? Почему они с Алешкой не поехали домой, в Москву, пусть и с последней электричкой?"
   Неожиданно, из кухни послышалось учащенное ритмичное дыхание и глухие, в такт дыханию, периодичные постукивающие звуки, точно кто-то большой, грузный и разгоряченный упорно раскачивался в кресле качалке.
  -- Леша. Что это? - испуганно зашептала Олеся, пытаясь в темноте нащупать рукой руку своего приятеля, - Что там? Может там, кому ни будь плохо?...
  -- Ах, девушка! По-моему им там хорошо! Очень хорошо, - еле сдерживая смех, сдавленным голосом ответил ей Игорь, брат жениха.
   И словно по команде со всех сторон снова посыпался точно снег из мешка сначала сдержанный и робкий, а потом все более необузданный, точно шторм, переходящий в цунами животный смех, перемежаемый икотой и конвульсиями.
  -- Ложись... Я тебе, потом объясню, - превознемогая хохот бросился головой в подушку Алексей....
  
   Когда все успокоилось, и только утянутые бретельками майки плечи Алексея еще продолжали содрогаться в периодических приступах смеха, Олеся всплакнула:
  -- Как же так!? - со слезами на глазах беззвучно шептала она себе под нос - Как же так?! У нее же есть Володя. Да и этот... свидетель, он ведь женат...
  
   Окончательно квартира угомонилась только часам к четырем утра. Слышно было дружное посапывание, кое-где переходящее в легкий храп. По углам витали загадочные призраки тревожного совместного сна. Они надежно взяли власть над людьми в свои невидимые цепкие лапы.
   В большой комнате кто-то активно выводил сладкие носовые трели, перемежаемые легкими всхлипываниями.
   Прямо на кухонный пол был брошен байковый передник, а на нем обнявшись, спали возмутители всеобщего спокойствия ещё несколько часов назад бывшие свидетелями на веселой шумной свадьбе.
   В ванной, выводя губами полевую песенку геодезиста, подогнув ноги в коленях, уютно устроился дядя Феликс, а рядом на стареньком тростниковом коврике, в обнимку с унитазом, храпел Борис Иванович.
   Казалось, мир, и спокойствие надолго поселились в этой благословенной квартире. Ну и ладно! Ну и славно! А то знаете, эти русские свадьбы,... не побьют кого, так сами покалечатся...
   Казалось....
   Только в утреннем сумраке; когда зыбкий свет проходит по комнатам робкими шажками; когда хорошо знакомые предметы, сливаясь и плавая в нем, изменяют привычные очертания, точно песчаные барханы под действием суховея; когда все неопределенно и вместе с тем величественно; в тот самый, торжественный момент явления миру новорожденного дня - Борису Ивановичу приспичило пописать.
   Что уж ему приснилось? Что взбрело в голову? Почему он от своего счастья отправился на поиски счастья иного? Теперь никто не ответит. Толи он не заметил в алкогольном угаре, что всю ночь обнимал предмет своего вожделения, толи не смог поверить в собственное счастье, но только почему-то данный субъект отправился на поиски отхожего места в сторону кухни. А на кухне с ним так же произошла таинственная история. Не понятно - как он мог не обратить внимания на лежащих посреди комнаты свидетелей? Да только вот не обратил и все тут! Не заметил и наступил сгоряча Стасу на место, которое располагается прямо в области места мягкого только с противоположной стороны. Данный, трагический момент потряс квартиру звериным ревом и устрашающим грохотом....
   Когда ничего не понимающая, полуголая, полусонная публика примчалась встревоженной толпой на шум, она застала посреди кухни на плече у Инны изогнутого в бараний рог рыдающего и матерящегося Стаса, а в углу обломки навесного стенного шкафа, да под ними устремившего в бесконечность задумчивый взгляд Бориса Ивановича. Этот выстраданный взгляд мучительно вопрошал:
  -- За что?!
   За дело Борис Иванович! За дело. Уж коли, завязал - так и не суйся в калошный ряд.... Вам еще Борис Иванович повезло! Вы отделались сиреневой шишкой на макушке да мокрыми брюками. А впрочем.... Кто его знает? Повезло ли? Да и что это за понятие такое - везение?
   Иногда кажется: Вот она птица удачи! Ан нет! Выходит совсем наоборот. Взять, к примеру, Инну. Утром невеста отвела подругу в сторону и тихо спросила:
  -- Как?
  -- Обижаешь...
  -- Повезло тебе девушка! Оторвалась по полной программе?! Можно только позавидовать!
   Сказала и забыла. Да, как оказалось, все не так просто. За наслаждения, пусть и мимолетные, тоже иногда приходится платить высокую цену.
   И нечего после драки кулаками махать. Взрослые ведь люди! Всё знаем! Знаем, например, откуда дети на свет появляются. Так что жизнь - она тонкая штучка ....
  
  
   Один день из дневника Сашки Одуванчиковой
  
   10.10.19..
   Вчера целый день шел дождь, и я плакала, глядя в окно....
   А сегодня понедельник. Понедельник - тяжелый день! Иногда, утром в понедельник кажется, что жизнь закончилась.
   Не знаю! Что я за человек такой? Скоро мне будет восемнадцать, а со мной ещё ничего интересного не произошло!
   И мало того! Сегодня я опоздала на работу! А все потому, что я несобранная. Первый раз в жизни решила пройтись до завода пешком и упала. Натуральным образом упала. Народ веселился. В общем, не Сашка, а сплошная укатайка.
   Обиднее всего, что я уделала свое новое светлое пальто, которое мы с мамой купили с первой получки в комиссионке. Мама права! В комиссионке тоже иногда хорошие вещи можно купить! Почти не ношенные. И гораздо дешевле. Впрочем, я об этом никому не говорю. Пусть они все думают, что пальто у меня новое. Оно очень даже ничего на мне смотрится: светло-светло голубого цвета, почти белое, с белой меховой овчинной подкладкой, прямое, до колен, с капюшоном, который завязывается на белый шарф.... И надо же такому случиться! Я в этом своем пальто плюхнулась в грязь. Грудью. Как Александр Матросов.
   Пришлось идти переодеваться. Хорошо, что мама спала и ничего не видела. Впрочем, скоро она вернется домой со второй смены и мне все равно будет "на орехи"....
   Ну, да ладно! В результате этой грустной аварии на работу я опоздала больше, чем на час. Правда, в отделе никто ничего не сказал, сделали вид, что не заметили. А может, и правда не заметили? Я хоть и числюсь чертежницей, но ещё ни одного чертежа за свою жизнь не нарисовала. Сашка Одуванчикова - чертежница! Смех! Вот встретимся с ребятами, то-то будет укатайка!
   А на работе скукота. Не то, что в школе! Эх, ребята мои дорогие - где вы? Про некоторых я вообще ещё ничего не знаю. ... Но главное - Сашка Смирнов мне не пишет. А ведь обещал. Я ему в выходные отправила уже третье письмо, а от него ни весточки. Наверное, ему в этом его противном военном училище просто некогда. Да. Наверное, просто некогда. Новые требования, новые друзья...
   Если не ответит - больше писать не буду. Мне то что!? Не хочет - не надо! Вот! Опять я заплакала.
   Нужно быть твердой и идти к намеченной цели. Впрочем, а какая у меня цель? Цели то, как раз у меня и нет. На работе, за целый день, два раза сходила за документами в соседний корпус, напечатала три листа глупых протоколов для цехкома, да подготовила и развесила объявления о турслете. Все.
   Плохо, что Валерия Сергеевна заболела. Очень плохо. Она старше меня на целых десять лет, но мы теперь с ней подруги. С ней можно разговариваем обо всем. Даже о том, о чем с мамой я говорить стесняюсь. Например, о мальчиках.... А недавно она мне свою новую косметику показывала. Дзинтерс. Блеск. Как же я хочу!!!
   А ещё, вот тут подумала: неужели и я буду такой же веселой и симпатичной, когда доживу до ее возраста? Нет! Мне такой не быть. Я, пожалуй, в двадцать восемь стану старой брюзгой! Если доживу, конечно. Но, я так думаю, с этим Смирновым - вряд ли! А может и доживу!? Не все ведь так плохо? Вот сегодня снова приходил Он. Наш комсорг - Славка Шапиро. Пришел и все сидел возле меня целый час. Сидел, сидел мимо меня куда-то смотрел. Нахохлился. Я ему сказала, что он похож на птичку. Он спросил: "На сокола?" А я ответила: "На встрепанного воробышка!" и засмеялась. Он покраснел и стал собираться. А я все смеялась. Может зря? По-моему я ему очень нравлюсь. А что? Явно нравлюсь. Хотя - нет! Я его на прошлой неделе в кино с девушкой видела. И чего спрашивается тогда ко мне ходит?! Мозги честному человеку пудрит!
   После обеда на работу пришла мама. У них испытания важного узла на стенде и она сейчас днюет и ночует в цеху. Вот Вовке лафа! Балбесничает после школы и уроки не учит. Пользуется тем, что мать и старшая сестра трудятся, не покладая рук. Ой! Я у него уроки забыла проверить. Ничего! Сейчас допишу и проверю. Ух! Вовка держись!
   Ну, так вот. Мама меня отвела в сторону и стала спрашивать, что случилось с новым пальто. А мне было очень интересно: не пришло ли письмо от Сашки. Мама посмотрела на меня как-то странно, и ругать за пальто не стала. Она только вздохнула. Она переживает за меня. Потому, что у меня в жизни нет цели.
   А ещё мама спросила: подготовилась ли я к занятиям в институте? Ой! Лучше бы она мне о нем и не напоминала. Этот противный институт! Мне кажется, что я его никогда не смогу окончить. Там все так не интересно. Зачем мне эти двигатели внутреннего сгорания сдались? Вот дура! Александра Одуванчикова! Вы - набитая дура! Вас скоро выгонят из института. И поделом Вам. И хорошо. Не нужно будет каждый вечер туда ходить. Жаль только, мама расстроится....
   Но это пока все в будущем! А сегодня пришлось горемыке тащиться вечером на занятия.
   В институте я первым делом встретила нашу старосту группы Ленку. Вот человек геройский. Двое детей, а ни одного занятия не пропускает. Она мне говорит: "Одуванчикова! Ты хотя бы сегодня придешь на лекцию?". А я вся ушла в задумчивость, один глаз прикрыла и с хитрой улыбочкой отвечаю: " Ой! Даже и не знаю что делать. Так хочется праздника...." А она мне на это испуганно: "Тогда иди отсюда. Иди! Группу не сбивай. А то в прошлый раз увела всех в кино, а мне за вас попало".
   Ленка - она ничего. Она все-таки добрая. Хоть и немножко злая. Да у нас в институте - все ребята хорошие подобрались: и Ирка Гордиевская и две Кати и Толик с Витей и Вадик Луковкин и Дима с Наташей Ивановы....
   Я подумала, подумала. И правда не пошла. А чего мне на Истории КПСС делать? Слушать этого зануду Шапкина? Кстати! Я называю его Кепкиным. Ребята смеются.
   А ещё... сегодня я вдруг вспомнила, что давно не каталась на трамвае. А что? Здорово! Только смена схлынет, сядешь в полупустой вагон и едешь по кругу. А вокруг: огоньки, огоньки, огоньки... как звезды.... Да только в этот раз мне все удовольствие испортил тип один. Встал напротив и всю дорогу смотрел, смотрел. Чуть дырку на мне не протер. Интересно, куда он ехал? Может, тоже катался? А с виду - симпатичный такой, чем то на поэта Есенина похож. Но, вот так смотреть.... Простите! По-моему - это неприлично. Уж если тебе что-то от человека нужно, ты подойди и спроси.
   Да! Вот тебе Сашка Одуванчикова ещё одна истина: Внешность часто бывает обманчива....
   И вообще я бы к Светке поехала, погуляли бы с ней или может, в кино сходили, да только после истории у нас математика, а математику очень строгий дядечка ведет. Он сразу сказал: тот, кто будет пропускать занятия, экзамен не сдаст. Чудак человек. Я и так его не сдам. Все-таки чудаков на свете много! И это хорошо.... Иначе скучно было бы жить.
   Впрочем, что-то я отвлеклась. Итак, пришла я в институт, а мне Вадик с порога и говорит: "Пляши Одуванчикова!" Я почему-то подумала, что письмо пришло, от Сашки, и как дура сплясала. Господи! Какая же я глупая. Вадик посмеялся и говорит - "Достаточно! Тебя молодой человек дожидается!"
   Тут внутри меня прямо революция произошла. Все сжалось, сердце ушло в пятки. Забилось, точно маленькая птичка: "Где!?"
   "Да вот же он!" - смеется Вадик
   Я сама не помню, как повернулась. Гляжу - а глядеть боюсь, и сердце все бьется. Наконец собралась с духом: - Ууу! Виталька Трухачев! Тоже мне молодой человек! А я то подумала....
   И все равно я ему была очень рада! Интересно как он меня нашел!?
   Виталька похудел. Вытянулся. Оказывается, он поступил в художественное училище. Вот - человек! Воплотил таки свою мечту в жизнь. Молодец! Мне на него стоит равняться. Да куда там - я такая растяпа.
   Проболтали с Виталькой так, что про занятия я совсем забыла! Опомнилась, когда уж полчаса прошло. Вот какая я! И ладно. Мы с Виталькой домой пошли. Пешком. Он провожал меня, как настоящий джентльмен. Ручку подавал. По-моему, за те четыре месяца, что я его не видела, он здорово изменился. А может, я просто соскучилась по ним, по всем? Как же иногда не хватает школьных друзей-приятелей!!!
   По дороге Виталька рассказывал много интересного. Как им преподают технику живописи, композицию и даже анатомию. Как их учат рисовать примитивы. Ну, или что-то там такое. Я не запомнила.
   Виталька говорит, у него здорово получается. Я в начале не верила и даже смеялась над ним, а он обиделся. А потом у самой двери подарил мне свою картину. Догадайтесь с трех раз, кто на ней изображен?! Правильно! Александра Одуванчикова - собственной персоной! Я там так похожа! Просто ужас! И даже... по секрету... лучше, чем есть на самом деле. Недаром я выспрашивала, что он такое несет! Я ведь жутко любопытная. Теперь повешу свой портрет над кроватью. Нет! Лучше в зале. Там виднее!
   А ещё, мы с ним повстречали собачку на трех лапках, и мне ее стало ужасно жалко. Даже плакать захотелось. Почему-то подумалось: вот бедные животные. Их ведь ещё и для опытов используют. Как же это страшно. Но Виталька меня успокоил. Сказал, что они людям жизни спасают. Как Белка со Стрелкой. И вообще животные - такие лапочки. Когда я выйду замуж, и у меня будет собственный дом, я обязательно заведу целый зоопарк.
   А вот, кстати, пришел мой найденыш Мурыч и машет своим рыжим хвостом. Он со мной согласен. Ой! Ну, потешный! Сплошная укатайка! Сейчас я его потреплю за пухленькие щечки....
   Все! Сегодня мне пора! Пора дела делать, а то мама скоро вернется. Вовка - держись!
  
  
   Мы хотим всем рекордам...?
  
   Москва - город особенный. Это ни для кого не новость. Москва вокзальная - особая страна.
   В раннее, августовское, молочно-серое утро, Москва - вокзальная встретила Светку не так как обычно. Москва была мглистой, напряженной и заспанной. И дело даже не в зябкой промозглой погоде....
   Витала над городом странная пустота и отчужденность, туго сплетенная с непонятно откуда нахлынувшей вдруг волной тревоги. Вначале Светка подумала, что дело в ней самой. В ее маленьких и больших трагедиях, в ее личных переживаниях и бедах неотступно преследовавших молодую женщину на протяжении нескольких последних дней. Но нет. Помимо собственных переживаний было в этой утренней Москве всегда щедрого месяца августа что-то особенное, что-то гнетущее. Серые лица, хмурые взгляды....
   Впрочем, у каждого свои проблемы, даже если проблемы становятся общими они все равно остаются личными. С трудом, удерживая двумя руками тяжелый черный чемодан, Светка, стараясь нигде не задерживаться, спустилась в метро. Носить тяжелые вещи в ее положении было не желательно, но... она и так уж опоздала на свадьбу к своей лучшей подруге Сашке Одуванчиковой, свадьба была вчера, а сегодня: может, удастся попасть хотя бы на второй день?
   Для начала неплохо перебраться с вокзала на вокзал, взять билет в пригородных кассах и занять место в электричке.
   Светка ехала домой. В принципе поездка плановая, вот только сроки немного сдвинулись, да ещё, изначально предполагалось, что продлится поездка всего несколько дней: на свадьбу к подруге и обратно, однако по всему выходило, что домой она, ехала навсегда.
   Что ж! Сама виновата! Но это не главное. Главное добраться до дома. Плакать будем потом. Пусть неудачник плачет,... а чем ещё занять себя в электричке? Не смеяться же? Подумают ещё, что Светка больна. Нет! Плакать в общественном транспорте более пристойно, особенно если у пассажиров хмурые тревожные лица, а у тебя болит голова, режет глаза и ноет душа.
   Первое и второе объяснялось достаточно просто - бессонной ночью. Бессонные ночи в последнее время были для Светки отнюдь не редкостью, но в поездах она обычно спала как убитая. Надеялась, что так будет и на этот раз. Надеялась - но ошиблась. И все - по собственной глупости. Кому рассказать - не поверят! Ей же соседи по купе, трое командировочных, предлагали лечь внизу. Особенно один мужчина очень старался, уговаривал. Староват, правда, немного для Светки, но обходительный - просто блеск...
   Может, стало заметно, что она беременна? Вроде нет! А если и да? Что такого? Светка уперлась: хочу верхнюю полку и баста!
   "Не волнуйтесь дядечки, все в порядке, я высоту люблю", - твердила она, и это было правдой. В дороге спать внизу ей нравилось меньше. Только вот не учла она, что высота требует ясного ума и предельной концентрации внимания.
   Светка легко, точно мохнатая рыжая белочка, запрыгнула на верхнюю полку, пожелала спутникам по купе спокойной ночи, согласилась с общим мнением погасить свет и уже, было, приготовилась вздремнуть под мерный, успокаивающий стук колес, как вдруг озадачилась. Что делать с жевательной резинкой: той самой, которую она в последние полчаса усиленно жевала, и которую, по забывчивости, до сей поры, не выплюнула? Если оставить ее во рту, то за ночь она превратится в кашу, а ведь можно и вообще подавиться во сне...
   В свете тусклых придорожных фонарей Светка всматривалась в окружающие ее предметы: выбросить ставший обузой клейкий невкусный комок было абсолютно некуда! Снова слезать вниз? Лениво, да и тело сковала усталость. Оставался один выход - прилепить резинку на подходящее место, а утром выбросить в мусор.
   Светка скатала шарик, откинула руку назад, пытаясь нащупать деревянный угол оконной рамы, чтобы на него сверху пристроить мешавший предмет, и вдруг, в тот момент, когда кисть руки внешней стороной уперлась во что-то бугристое и твердое, шарик предательски выскользнул из пальцев. В темноте не было видно, куда и как он спикировал, а потому молодая женщина включила светильник над головой и осмотрелась. По телу ее прошла тревожная дрожь, ей стало понятно: жвачка упала вниз, в неширокий промежуток между полкой на которой она лежала и обшивкой вагонной стены. Как раз туда, где должна была располагаться обрамленная густым волосяным покровом, голова пассажира снизу. Господи! Зачем Светка родилась на этот свет? А если уж родилась, тогда почему она отодвинула свою подушку от стены? Уж лучше б ей надуло уши!
   Женщина, воровато озираясь, погасила лампу и несколько минут лежала тихо как мышка в ожидании реакции "оплеванного" соседа снизу. Воображение услужливо рисовало разнообразные картинки: хоть краски в руки бери и раскрашивай! Светка явственно представляла: как злосчастный кусок резинки хлестко падает на волосы; как тут же запутывается в них, да ещё, для верности растирается подушкой по всей поверхности; как обескураженный товарищ ощупывает свою "загаженную" голову и недоумевает: Почему его пальцы то и дело застревают в волосах? Почему путаются в липкой отвратительной массе? Далее включается свет, для начала маленькая лампочка у изголовья: "Что это?! Кто!? Откуда!?". Потом точно лучи софитов вспыхивает свет верхний и вот уже он: грозный матерный окрик.... Ой как стыдно!
   Тело напряглось и вдруг стало влажным. Светку прошиб пот. Аккуратно, стараясь слиться с окружающей средой, она перевернулась на живот, медленно наклонила голову вниз и стала с тревогой всматриваться в полумрак. Внизу было темно, и лишь ближе ко второму ярусу тамбурный рассеянный свет выхватывал из темноты отдельные предметы. Как ни странно, было тихо. Тихо - но тревожно. Под стук колес слышалось равномерное сопение, а в редких отблесках пробивавшегося сквозь неплотные шторы станционными сполохами внешнего освещения, можно было разобрать у самой стены голову сладко посапывающего, ничего ни подозревавшего, несчастного пассажира. Если жвачка не зависла, где ни будь в воздухе, тогда она, несомненно, должна была сейчас находиться, там, внутри его всклоченной шевелюры.
   Естественным желанием было желание соскочить с полки, нагнуться над спящим товарищем и аккуратненько так покопаться в его волосах. Светка уж было, рванулась да вовремя остановила себя. А вдруг не спит еще!? Или соседи по купе заметят..., чего доброго подумают про нее всяческие гадости. Каждому встречному ведь не станешь рассказывать сокровенное...
   Может разбудить его и во всем чистосердечно сознаться? Ой! Как неудобно! Господи!
   А вдруг жвачка мимо пролетела? Вдруг не запуталась в волосах? Как после этого людям в глаза потом смотреть? Нет! Этот вариант тоже отпадает....
   Так, мучаясь и страдая, Светка ворочалась сбоку на бок до утра, и лишь когда поезд радостным гудком разорвал тишину Подмосковья, ее сморил таки тяжелый, полный сумбурных видений, короткий сон. А может, и не сон это был вовсе? А, так! Забытье.... Судя потому, что она подскочила раньше других пассажиров, едва заслышав хриплый грудной голос проводницы, так оно и было.
   Светка с полки скок и сразу глазами шасть! Где? Где она? Да вот же она зараза! Прилипла к крышке плафона. Аккурат над головой товарища. Фу! Слава богу! Как все-таки мало человеку для счастья нужно!
   Зачем было переживать всю ночь?! Впрочем, может так даже лучше. От своих забот и тревог отвлеклась.
   А тревоги были. И забот было выше крыши. Не спроста ж так ныло и болело сердце...
   Год назад Светка вышла замуж. В народе про такие замужества говорят: выскочила. Вскружил девушке голову молодой красавец лейтенант, выпускник военного училища. С ним, да именно так: без имени, без фамилии, потому как ни того, ни другого ей сейчас даже в мыслях поминать не хотелось, так вот: с ним она встречалась до свадьбы больше года. Но как-то так, от случая к случаю. Человек военный - государственный человек, сам себе не принадлежит. Это понятно. Но какие это были встречи! Редкие, короткие, счастливые и долгожданные! А когда Он, освещая звездочками погон все мыслимые и не мыслимые горизонты, предложил девушке руку и сердце, Светка не раздумывала ни секунды.
   Свадьба была шумная, хоть и не очень богатая, а потом, соответственно, целый день тихого семейного счастья, на закате которого, молодой супруг отбыл согласно предписанию на новое место службы. Отбыл со слезами на глазах, со словами любви, и клятвенными заверениями: как только - так сразу заберет к себе свою половину.
   Первые месяцы раздельно - совместной семейной жизни молодая женщина пребывала на вершине счастья, не забывая при этом активно нагружать работой почтовую службу страны.
   Изредка, но с завидной периодичностью ей приходили полные оптимизма и обещаний ответные послания, а к новому году муж, прибыл в краткосрочный отпуск собственной персоной. Этот отпуск подарил Светке ещё целых три дня семейного счастья, а в довесок снабдил несколькими месяцами оптимистического ожидания.
   К весне оптимизм сообразно потоку корреспонденции от суженого, стал заметно иссякать, Светка запаниковала и решилась наведаться в гости к мужу сама. Прибавив к майским праздникам пару отгулов, прихватив с собой свою подружку Сашку Одуванчикову, она без приглашения отправилась искать по миру объятий нежно любимого, измотанного суровой военной службой супруга.
   По прибытии на место в ее сердце сразу закрался червячок сомнений. Суженный гостьям был как бы и не рад, вернее явного недовольства он, конечно, не выказал, но все же...: краснел, бледнел и даже ругался, что приехали без предупреждения.
   Совместная постель быстро расставила все по своим местам, оставив в прошлом тревоги, сомнения и проблемы. Снова вооружившись клятвенными заверениями потерпеть ещё чуть-чуть, совсем немного, буквально месяц пока пресловутое командование наконец-то соизволит определиться с жильем для молодой семьи, Светка укатила домой полная надежд и уверенности в завтрашнем дне.
   Прошел месяц, наступило лето, потом минул месяц второй, а за ним и третий. Ее "прекрасный принц на вороном коне" окончательно ушел в подполье. Признаков жизни ни он, ни его конь не подавали: звонить - не звонили, писать - не писали, а тем временем Светка вдруг явственно ощутила себя одинокой женщиной без аквариума, зато на четвертом месяце беременности.
  -- Все! Еду! В конце концов, жилье можно снимать! Не обязательно ведь ждать манны небесной!?
  -- А как же моя свадьба? - Расстроилась подруга Сашка.
  -- Не переживай Одуванчик, - я хоть на пару дней - а вырвусь. Да и вещи за один раз не увезешь. Обязательно вырвусь!
   На этот раз наученная горьким опытом Светка заранее дала телеграмму, однако муж снова не встретил ее. Мало того, когда Светка добралась до военного городка, туда ее даже не пустили. Сказали - не велено. Такой-то, такой-то? В командировке. Когда будет? Не знаем, ждите!
   Что ж служба есть служба. Светка была верной женой, немножко повздыхала, пересчитывая и без того скудные финансовые средства, и поселилась в гостинице. А что делать? Пришлось администратору червонец на лапу дать.
   На шестой день беспрестанных хождений до КПП и обратно Супруг наконец-то объявился. Но ни радости, ни объятий вовсе не выказал. Он вышел из ворот, молча закурил, присел на лавочку. Молчал пока Светка, как глупая курица, хлопотала и прыгала вокруг, а потом сказал - точно ведро ледяной воды на голову вылил: Мол, все! Мол, прости! Встретил другую. Подаю на развод.
   Обескураженная Светка ещё некоторое время не могла поверить в свое несчастье. Пыталась что-то выяснить, кого-то ждала, даже к командиру части сходила. Да что толку?
   Сейчас ей казалось, что все это было не с ней или, по крайней мере, не наяву, что это ей дурной сон приснился. Вот взмахнет она своей кудрявой головой, и сон закончится.
   Может, и не было никакой свадьбы? Не было любви, надежд, мужа? Да! А ребенок, откуда взялся? От святого духа!? И пусть! Уж лучше от святого...
   Жаль, Сашкину свадьбу пропустила. Два дня на вокзале просидела. Билетов не было. Еле, еле денег удалось наскрести на случайно подвернувшийся билет в купированный вагон....
   Светка, почувствовала - ещё немного и она заплачет. Эх! Не гоже нам одиноким женщинам сырость разводить.
  -- Вот до дома доберусь, приму ванну и сразу пойду поздравлять Сашку. Дай бог ей счастья. Пусть уж все напасти на мне закончатся. Кому сказать - не поверят. Если брать те дни, что мы с Ним вместе прожили - от силы неделя наберется. Вот блин! Рекордсменка! Таких ещё поискать...
  
   Однако сразу отправиться в гости к подружке не удалось. Пока доехала, пока выслушала мамкины охи да ахи, пока мылась и завтракала без аппетита, потом соседка снизу прилетела за нитками, настырная не отвяжешься...
   Из дома Светка вышла ближе к обеду, а ведь ещё нужно узнать куда "бросать кости": то, что жить молодые собираются в доме мужа, она знала, а вот где праздновать второй день будут? Это вопрос! И на рынок за цветами не мешало бы.... Эх! Плохо жить без телефона.
   Светка решила по дороге заскочить к тете Кате, Сашкиной маме. Так, на всякий случай, без особой надежды на успех, а вдруг кого застанет?!
   Поднялась, позвонила. Квартира молчала. Она уж было, собралась двинуться дальше, но вдруг заметила, как мутно-серый хрусталик дверного глазка потемнел. Кто-то упорно рассматривал ее с той стороны. Слава богу! Светка ещё раз нажала кнопку звонка, потревожив неуютную тишину мелодичным звуком "Ку-ку!"
   Дверь открылась и в проеме показалась удивленная, заплаканная Сашкина физиономия:
  -- Ты одна? - тревожно озираясь по сторонам, пропустила она подругу в прихожую.
  -- Одна! Как перст! Я теперь навсегда одна! Развод и девичья фамилия! Дай-ка моя дорогая я обниму тебя. Поздравля.... Что случилось?
  -- Я тоже одна! Навсегда! - Сашка громко всхлипнула, и бросилась в объятия подруги. Она рыдала как младенец.
   Минут пятнадцать у Светки ушло на то чтобы успокоить плачущее создание.
  -- Теперь рассказывай! Что произошло?! Он тебя бросил?! Накануне свадьбы!?
  -- Хуже, - уголки Сашкиных губ снова безнадежно опустились вниз и из сузившихся, покрасневших глаз закапали слезы.
  -- Так! Взяли себя в руки. Эка невидаль - мужик бросил...
  -- Да, не бросил! Не бросил! Хуже!
  -- А что? Поругались?!
  -- Угу!
  -- А тетя Катя где?
  -- Родственников про...во....жать пошла.
  -- Одуванчик! Ну, все! Кончай сырость разводить, а то я тоже зареву. Что же у вас случилось? Ты внятно расскажи! Тебе же все наши девчонки в тайне завидуют. Такого богатого жениха отхватила! А уж как он за тобой ухаживал...
  -- Вчера с утра все было в порядке, - тяжким вздохом начала свой рассказ Сашка, Беды ничего не предвещало.
   Губки ее поджались, глазки забегали: это от нервов. Всегда аккуратный, а теперь красный и мокрый от слез носик превратился в маленький помидор. Было в Сашке в тот момент что-то детское и чрезвычайно наивное, что-то - от чего Светке захотелось прижать ее встрепанную головку к своему плечу и ласково погладить ладошкой сбитый на бок ореол золотистых волос. В Светке проснулись материнские чувства.
  -- Не плачь. Он ни одной твоей слезинки не стоит. Рассказывай
  -- С утра пришла Ирка Нечаева. Мы побежали в салон волосы укладывать. Тебя же нет...
  -- Прости Дюся. Так получилось....
  -- Я понимаю.... Уложили волосы.... Потом Ирка и мамка мне помогали платье надевать. Знаешь, я, когда на себя в зеркало посмотрела, такая дурная мысль в голову пришла... ну,... что я и замуж-то пошла, только чтобы в этой красоте пощеголять....
  -- Сашка - ты всегда была ребенком - ребенком и осталась! Кто из наших был?
  -- Наши девчонки позже подъехали, в ресторан, а с утра ребята с завода пришли и институтские мои: Ирка Гордиевская тире Семенова да Катька.... Потом приехали свадебные машины: жених, свидетель их родственники. Пока выкуп да то да се...
  -- За сколько?
  -- Смешно сказать. За пять рублей с мелочью.
  -- Эх! Жаль, меня там не было. Я бы мою красавицу этим жиртрестам меньше чем за пятьдесят не отдала. Ух, я бы им!
  -- Да! Жалко, что тебя не было! Вот!... Сели мы в машины. Я Ирка Нечаева, Гордиевскаяя тире Семенова и Славка Шапиро с нами.
  -- А этого, зачем взяла? Все-таки признайся - ты его любишь!
  -- Глупости! Славка - мой друг. Мы с ним просто балбесничаем! Ладно, не преставай к несчастной брошенной девушке! Итак, все расселись по машинам - поехали. До загса мы ехали на нашей заводской директорской волге. Шофер Сашка - свой человек! Хитро улыбнулся и говорит: "Сейчас мы твоему барсуку нервы потреплем!" И проскочил на красный свет, а потом в другую сторону от загса свернул и по кругу объехал. Короче, оторвались мы от них, спрятались во дворике, смотрим внимательно. Веселуха! Они остановились посреди проспекта, не знают, что дальше делать. И тут мы сзади...раз... их обогнали! Так лихо получилось.... Ладно! Подъехали к загсу - смотрю - мой надулся как мышь на крупу. Сквозь зубы цедит. На меня не смотрит. Обиделся, что мы сбежали! Думаю: ах так!? Черт с тобой! Больно надо было тебя успокаивать. Дальше - больше! Он как с цепи сорвался: и смеюсь я как идиотка, и на шею всем вешаюсь как... девка распутная. Кому я на шеи то вешалась!? Мамке да теткам своим любимым!
  -- Ну! Ну! Успокойся
  -- Обидно Свет! В ресторан приехали - он даже руки не подал...
  -- Вы таки решили в ресторане справлять? Как стол был? При нынешнем дефиците когда и на талоны то ничего не купишь - представляю как трудно было....
  -- Да стол был отличный. Спасибо его родне. Тут конечно его мама с папой постарались. Денег не жали. Ничего не могу сказать. Светка у них связи - везде.
  -- Зубы лечить нужно всем. Я же говорю: повезло тебе подруга, в богатую семью ты попала! Деньги и связи это ещё конечно не все счастье но - немалая его часть! Базис, так сказать, хоть я и не помню что это такое.... С их деньгами и связями будешь ты миленькая моя у них как сыр в масле...
  -- Нет! Все Светка! Наверное - ничего уж не будет. Кончено. Я тебе ведь не все ещё рассказала. Пришли мы в ресторан, а там так весело и здорово, поздравляют нас все. Стол, конкурсы всякие,... танцы начались, настроение поднялось.... А потом меня Славка на танец пригласил. Ну, спрашивается: что в этом плохого? Славка мой старый друг, у нас с ним никогда ничего серьезного не было. Так: пару раз целовались да вместе в кино ходили, а ещё вместе мероприятия проводили по комсомольской линии. И что? Этот вспыхнул! Надулся. Перестал со мной разговаривать. И опять я подумала: ладно, обойдется. А Он так до конца вечера надутый и сидел. Ладно! Стали собираться домой, я кинулась подарочки смотреть. Я же "любопытная Варвара" - просто ужас! Он рожу скривил: "Пошли домой, - говорит, - дефективная". Ты знаешь - это меня совсем убило! Тут как раз девчонки прощаться прилетели, благодарят, поздравляют, смеются.... А он при всех... такое. Ну,... пошла я, провожать гостей до выхода, нужно же быть гостеприимным! Правда? А этот посмотрел злобно и говорит: "Ну и уматывайся вместе с ними..."
  -- А ты?
  -- А я развернулась и ушла с девчонками! Все! Кончилась моя замужняя жизнь! Да она практически и не начиналась.
  -- Ой, Саха! Может ещё обойдется? Ведь не зря ж в народе говорят, что противоположности сходятся!
  -- Светка! Ты его не знаешь! Это такой вредный тип..., он теперь пол года со мной разговаривать не будет. Да и мне с ним общаться не хочется. Разве это жизнь? Нет! Все!
  -- Эх! Мы с тобой две девчонки - две разведенки! Я то думала - я рекордсменка мира по краткости семейной жизни, а ты, подружка моя, умудрилась все рекорды побить!
  -- Ага! Даже до брачной ночи не дотянула!
   Впервые со вчерашнего вечера Сашка улыбнулась полудетской улыбкой, пусть жалостливой и виноватой, но все же это была улыбка.
  -- Ой! Светка! Я все о себе, да о себе! А как же ты? Светка! А как же ...? У тебя ведь будет ребенок!
  -- А что ребенок? Рожать будем! Девочку!
  -- Знаешь.... Возможно, рожать придется вместе... - смутившись, опустила глаза Сашка.
  -- Что? Что?! Не ужели уже успела?...
  -- Похоже да...
  -- Вот так сюрприз! А кто всегда был таким целомудренным?! Кто говорил до свадьбы ни-ни?! Да ты не красней. Не красней моя глупышка. Я просто смеюсь. Все ведь естественно. Не переживай. В случае чего у тебя срок маленький... можно и того...
  -- Ой! Я так боюсь... того. Лучше ... этого....
   Подружки посмотрели друг другу в глаза и нервно засмеялись.
  -- У тебя, что ни будь, выпить есть?
  -- Посмотрим. Пошли на кухню?!
   В шкафчике нашлась рябиновая настойка: горькая, терпкая жидкость полностью соответствующая ситуации.
  -- Давай за нас молодых, и не замужних?!
  -- Давай! За молодых, свободных и обил...обес... Тьфу! Чуть ни сказала обилеченных. Прям - как в трамвае!
  -- Давай просто! Чтобы все у нас в итоге было!
   Маленькая, уютная кухонька Одуванчиковых озарилась глухим стеклянным звоном, и от этого на душе у обеих подруг сразу полегчало. Теперь они были вместе, теперь их было двое! Они наперебой принялись рассказывать друг другу подробности: каждая о своем горе и так беседовали до тех пор, пока неожиданно ни распахнулась входная дверь.
   На пороге стояла тетя Катя, ее сзади подпирала своим тщедушным, спрятанным в большой розовый сарафан телом Сашкина свекровь, а замыкал прецессию притаившийся в глубоком арьергарде с огромным букетом роз горе- муж Виталик Трухачев.
   Вся присутствующие, четко разделенные дверным проемом на два противоположных лагеря, в смятении замерли, точно ожидая друг от друга провокации. По лицам мелкой вибрацией скользило смущение.
   Светка внимательно посмотрела на Сашку, потом наметанным опытным взглядом ощупала притаившуюся в дверях компанию и с внутренней, какой-то непонятной грустью, осознала, что уже через пару минут одной разведенкой на этом свете станет меньше...
  
  
   История болезни
  
   У Андрея закончились мозги. Натурально закончились, словно прямо перед твоим носом кончается молоко в бакалейном отделе гастронома, и это несмотря на то, что талоны на него не отоварены ещё с прошлого месяца.
   Андрей сидел на своем "диком" ВЦ и, под холодный шелест августовской листвы за окном, бодро паял цветомузыку по схеме взятой из журнала "Радио", а затем удачно усовершенствованной совместно с ребятами из отдела электропередач.
   Все это явственно попахивало нарушением трудовой дисциплины, поскольку делал он, свое "черное" дело не по производственной необходимости, а исключительно в личных целях, в искреннем стремлении преподнести сюрприз дорогой жене Марине к намечавшемуся семейному торжеству.
   Но суть даже не в том, что за чудо он мастерил на рабочем месте!
   Как он это делал!? Вот в чем суть.
   Он паял схему открыто, никого не стесняясь и что самое крамольное - источая при этом бурное граничащее с помешательством веселье. Только слюни самопроизвольно не пускал, а так - просто вылитый клиент психиатрической лечебницы.
   И это в судьбоносный день!
   Когда всю страну, понимаешь ли, три дня "путчило" и вот, наконец, - пронесло!
   Когда каждые десять минут на горизонте появлялась всклоченная, разгоряченная азартом репа и глядя в упор, грозно вопрошала: "А где вы, гражданин такой-то, были? Что делали "нандцатого" августа с семи и до одиннадцати часов?!"
   Да! В стране явно произошло что-то неординарное. Что-то такое, что заставляет массы двигаться не только в сторону столовой или скажем в направлении кассы! Это Андрей уразумел ещё утром, когда увидел глаза начальника ВЦ.
   Козлов вихрем ворвался в помещение, и, словно играя с подчиненными в мяч, стал кидаться в них своим партбилетом. Подчиненные опасливо отфутболивали краснокожую книжицу начальнику, а тот никого не стесняясь громко и нецензурно низвергал изо рта вместе с обильной пеной горы проклятий:
  -- Сволочи! Гады!... Трын- тын - тын! Чтоб Вам всем повылазило...! Трын - тын - тын! Коммуняки паршивые! Трын - тын - тын- тын - тын - тын - тын - тын! Довели страну! Теперь за все ответите перед народом! За все ответите! Теперь мы вам покажем! Теперь с вас спросится!....
   Одна только, скандальная, вечно беременная, а потому давно забывшая свои прямые должностные обязанности оператор Галька Морозова не испугалась. Галька, благодаря природной наглости, естественного чувства опасности лишена была напрочь:
  -- Михал Михалыч! А, между прочим, Вы у нас на ВЦ единственный "паршивый коммуняка"!
   Козлов взвился в высь чуть ни до самого потолка, но крыть голые факты ему было нечем. Разве только снова покрыть всех и вся матом.... Он бы и рад аргументировано возразить, да только как? Как? Если совсем недавно вещал на каждом углу: Партия - мой рулевой, парторг мой учитель, а библия моя - "Целина".
   Впрочем, народная присказка про глаза и божью росу это как раз про Козлова.
  -- Я! Да!?... Да чтоб я,... когда ни будь, ещё,... в этой презервативной партии!...
   Словно чувствующий приближение стада племенной бык, Козлов повертел в разные стороны мутными глазенками, заметил в углу мусорное ведро, со злостью швырнул в него партбилет и, громко хлопнув дверью, выскочил вон.
  -- Хамелеон! Вчера одно говорил, сегодня поет другое! - Саркастически прокомментировала ситуацию госпожа Морозова и в туже секунду волшебным образом растворилась в коридорах научно-исследовательского института.
   Витька Безуглов попинал для порядка ногой убогий сломанный стул, повертелся точно блохастый пес вокруг своей оси и ... тоже исчез.
   Андрей остался один. Он широко и счастливо улыбнулся этому обстоятельству, почесал затылок и, забыв убрать с лица глупую улыбку, уселся паять цветомузыку.
   Настроение было просто прекрасным: прекрасным вовсе ни потому, что страна боязливо и тревожно вступала в новую эпоху, скорее здесь уместен был бы термин "вопреки", ведь ни даром же Конфуций предупреждал: "Не дай вам Бог жить в эпоху перемен...". Прекрасным настроение было по ряду других причин, и все они носили исключительно личный характер.
   Во-первых, Андрей получил очередное подтверждение важному жизненному тезису: Добро часто выходит боком для того, кто его совершает, а не для того в отношении кого оно направленно. Добродетель - это вам не просто так! Это не за ухом пяткой чесать! Оказывается, творить добро нужно уметь!
   Взять хотя бы Андрея. Решил он для приятеля Стаса доброе дело сделать - на постой того пустить, временно конечно, пока друг со своими бабами не разберется. Развел, понимаешь ли, кучу женщин в разных городах одной шестой части суши: дома жена с двумя детьми, в Москве ещё одна дама сердца с ребенком. Демографическую ситуацию в стране он, таким образом, конечно, подсластил, но о последствиях для себя лично не подумал. Как результат - из отчей избушки его выгнали, причем не кто ни будь, а его же собственные родители. Жену с детьми оставили, а Стаса попросили.
   На радостях Стас подался в Москву, да только ничего путного там тоже не сложилось, пришлось в родной город побитой собакой возвращаться. Остро встал важный вопрос: где беспутному многоженцу жить? Ну, не на вокзале ж ночевать?
   Коль домой нельзя, значит, нужно аккуратно почву готовить: давить на женскую жалость, упирать на сиротство детей при живом родителе. Пока "суд да дело" Андрей с Мариной сжалились над беднягой, пустили к себе погреться. Исключительно ради восстановления семейного счастья! Да только как оказалось и тут все не просто! Если бы они, к примеру, дворцом Букенгемским владели, а не стандартной однокомнатной хрущевской избушкой, тогда все может, и обошлось бы нормально, встречались бы с гостем раз в пол года в бесконечных залах да переходах и были бы счастливы! В хрущевке переходов и залов не много, и если уж быть до конца честным - их там вообще почти нет, а потому пришлось сталкиваться с гостем нос к носу каждую минуту.
   Сначала было весело, вносило новизну, и некий шарм в семейные отношения. Всех троих даже совмещенный санузел не очень то раздражал.
   Через две недели стали коситься друг на друга, через месяц Андрей со Стасом перестали нормально общаться, а потом и вовсе чуть не подрались. Ну, скажите, зачем человеку спросонья первым делом нестись в туалет, что бы там сидя на унитазе как кот на жердочке курить, курить, курить до посинения?! Возмутительная привычка. Впрочем, разве только в этом дело? Это - так! Для примера.
   Но все на свете подходит к логическому завершению. Добро, наверное - тоже не исключение. Отозвалось - как говорят в народе. Блудный сын, а по совместительству неверный муж, поняв бесперспективность проживания в семействе Павловых на правах домашнего питомца, наконец-то вернулся в лоно семьи. Данному обстоятельству Андрей был несказанно рад. Превеликое счастье! Теперь они смогут спокойно отдохнуть в собственном доме! Вечером, собраться за ужином маленькой семьей: он и жена Марина, а к ночи, если конечно повезет, никого не стесняясь, не дожидаясь пока этот кто-то уснет, заняться тем, чем частенько нравится заниматься мужчине и женщине ради укрепления пресловутой демографической ситуации в стране....
   Но была и ещё одна радость! Очень большая, можно сказать - огромная. О ней Андрей даже боялся мечтать. Старался не думать, чтоб не сглазить, не спугнуть удачу. От греха подальше! Чур меня! Чур меня!
   А может все же попробовать? Он приготовился, прикрыл веки и ..., как назло тревожно хлопнула входная дверь.
  -- Здрст! Михал Михайлович у себя? - робко спросил быстро лысеющий гражданин средних лет, с трудом удерживая под мышкой разваливающуюся кипу папок-скоросшивателей. Андрей натужно выскочил из коматозного состояния и тупо уставился на посетителя.
  -- Не подскажете где Михаил Михайлович? Вы - Андрей? Если не ошибаюсь...
  -- Андрей! - обалдел от такой возмутительной наглости компьютерщик. И тут до него дошло. Он вспомнил эти глаза: только не покрасневшие и бегающие точно маятник у ходиков, а масляно- уверенные, стальные. Он вспомнил эту вспотевшую лысину.... Перед ним, переминаясь с ноги на ногу, стоял некогда грозный, а теперь устало - запуганный институтский секретарь парткома.
  -- Михал Михалыч вышел.
   Тишина повисла точно растерянный школьник на штакетнике забора.
  -- Уф! Извините,... а у вас... там ...кто-то есть? - загадочно и жалко вздохнув, кивнул головой в сторону стеклянной двери машинного зала парторг. Выглядел он расстроенным и несчастным, сердце при взгляде на него невольно сжималось, словно вместо вчерашнего вождя народов местного масштаба перед Андреем стоял лишенный сладкого ребенок.
  -- Никого...
  -- Извините.... Скажите Андрей, а нельзя ли мне у вас..., где ни будь, там,... посидеть?... В тишине..., а то в кабинете слишком уж....
   Андрей так и не понял, что означает парторговское "слишком уж", но вопреки своим убеждениям пустил таки товарища в святая святых. И непросто пустил, а лично провел сквозь стеклянные двери в машинный зал и лично усадил за маленький столик у окна. В другой раз - послал бы подальше, а тут хоть в голове и крутилась мыслишка: "Так ему и надо! Мироеду!" - пожалел. Силен этот дух жалости к сирым да обиженным в русской душе!
   Пожалел и тут же забыл. Не зная на чем сосредоточить свое внимание: то ли на цветомузыке, толи на собственных ощущениях. Когда много всего - тоже плохо. Сиди вот и думай чему отдать предпочтение.
   Интересно, сколько времени? К одиннадцати придет их местный эскулап, Андрею кровь из носа нужно попасть на прием к доктору. Нет! Он не болен вовсе. Ему необходим больничный лист! По семейным обстоятельствам... Время, тем временем, извиняюсь за каламбур, приближалось к критической отметке.
   И тут на сцене снова появился Козлов. Злой, деятельный и воинственный. Андрей, как только его увидел, сразу понял: сейчас начальник будет морозить чепуху. Парить глупость. Так и получилось. Козлов, принялся метать громы и молнии, которые все больше были направлены на головы местных политработников. Андрей и рад был бы не прислушиваться, своих мыслей навалом, да уж очень щекотливая ситуация получалась.
  -- Все попрятались! Как крысы с корабля, бля..., - с порога выдал стихами Козлов, - Ни гребанного парторга, ни комсорга, ни даже вшивого профорга нет! Трын их мать. Чуют гады гнев народный! Ух, я бы им!... Если б под горячую руку.... Что за страна дураков!?
   Глупый, глупый Козлов! Знал бы он, что пройдет всего несколько лет, и он будет, сглатывая слюну, с завистью наблюдать сквозь шикарный оконный витраж как начальник отдела коммерческого банка, в прошлом парторг института, покупает себе дорогую итальянскую обувь в личном магазине упомянутого им только что всуе профорга.... Что поделаешь?!! Не дальновидный он был - этот Козлов. Иначе, сообразно своей натуре, не матерился б как сапожник, а с пристрастием ботинки парторга шершавым языком облизывал.
   Андрей ткнул пальцем в стеклянную дверь машинного зала и заговорщицки прошептал:
  -- "Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами...", - прыснул в кулак веселым смехом, - Михал Михалыч я отойду до "медсанбата"?
   Козлов вскинул брови вверх, словно удивляясь как это можно болеть в такое судьбоносное время, но, заглянув за стеклянную дверь, согласно закивал головой. Уходи! Уходя, Андрей краем глаза заметил, как его начальник суетливо склонился над мусорной корзиной. Что уж он там искал?! Может свой партбилет?
   Губы Андрея расплылись в улыбке, и вот так улыбаясь, он побрел в медпункт. Ох, что-то часто он сегодня улыбается. Не к добру это!
  
   В медпункте было тихо и пусто. Совсем другая жизнь. Тишина испугала. А вдруг их Айболит в связи с текущими событиями в стране отправился на баррикады?
  -- Семен Моисеевич сегодня будет принимать?
  -- Да кто ж... - развела в сторону руки скучающая медсестра - Гляди - вон чего в мире деется...
   Семен Моисеевич Форсунский по прозвищу Шаман считался в институтских кругах личностью легендарной и уважаемой, поскольку нес людям счастье в виде больничных листов разной степени продолжительности. Работал он заведующим терапевтическим отделением местной больницы, а по совместительству два раза в неделю надевал белый халат в институтском медпункте, чтобы потчевать глубоко научные кадры, не отходя, так сказать, от их лабораторий и приборов.
   Излюбленным врагом Семена Моисеевича, с которым он изощренно и изобретательно боролся, было в основном заболевание с кратким и страшным названием ОРЗ. Хоть и веяло звериной злобой от данного названия, Моисеевич дело знал туго:
  -- Доктор у меня шея стреляет.
  -- Да у вас батенька ОРЗ.
  -- А ещё ухо хлопает
  -- Что ж! У слонов ОРЗ тоже бывает.
  -- Семен Моисеевич меня насморк замучил. Сопли так и прут.
  -- Сопли? Это хорошо. Сопли - это просто чудесно! Значит - борется организм! Вам дорогой товарищ показан постельный режим, горчичники и травки, травки, травки.... Лежать! Лежать! Лежать! А чтобы не скучали... походите Вы, пожалуйста, милейший на УВЧ. Каждое утро к девяти часикам.... Ага?! Организм должен двигаться, бороться должен организм.... Но в остальное время... лежать!
  -- Доктор, а вот нога...
  -- Что же вы хотите? Любезный мой! ОРЗ есть ОРЗ! Осложнения! Понимаете? Ничего Вы не понимаете! Вот что! Ногу мы ... тоже погреем!
  -- Уф! Доктор! Вы это так говорите, что лучше я на работу выйду...
   Справедливости ради, следует отметить, что справлялся Шаман с околонаучной братией просто мастерски, ведь за все годы его безупречной службы никто от ОРЗ в институте так и не умер. От других болезней - бывало..., но от ОРЗ - ни-ни!
   Не потому ль безжалостно отринув смешки и ухмылки местных остряков, Шамана терпели, прощая ему своеобразные методики лечения и мелкие чудачества.
  
  -- Что ж! Будем ждать, - решительно вздохнул Андрей, усаживаясь на мягкий больничный стул.
   Но чем дольше продолжалась тишина и одиночество, тем быстрее утекала решимость, и тем явственнее в душу закрадывались сомнения. А вдруг не придет?!
   Неожиданно входная дверь медленно отворилась. Душа Андрея затрепетала, но вместо маленькой плюгавой фигурки Айболита в помещение ввалился кашляющий и чихающий начальник отдела электропередач Роман Быстрицкий. Роман славился на весь институт тремя глобальными вещами: во-первых, прогрессивным научным мышлением, во-вторых, необъятными габаритами и в - третьих, неуемным жизнелюбием. А ещё злые языки туманно намекали о его нездоровом карьеризме, способствующем тому что, не смотря на сравнительно молодой возраст, Роман быстро продвинулся по служебной лестнице. Но это ведь злые языки... Они и не такое способны молоть. Впрочем, Быстрицкого Андрей не то что бы побаивался,... скажем..., уважал с трепетом.
  -- Последний? - с трудом откашлявшись, сипло выдавил из себя Быстрицкий, кивая Андрею в знак приветствия.
  -- Первый - подражая, просипел в ответ Андрей.
  -- Хорошо! Буду за тобой.
   Помолчали немного, привыкая к ситуации.
  -- А скажите-ка мне товарищ! Как там у нас дела на ниве вычислительного прогресса? - решил нарушить тишину Роман.
  -- Да так.... Не очень... - грустно вздохнул Андрей, - У нас на ВЦ вообще не прогресс, у нас регресс...
  -- А я вот для своего отдела две новенькие персоналки купил. Правда, одна без какого то жесткого диска, что ли... Я пока в этом не силен.
  -- Это не беда, - глаза Андрея загорелись зеленым огнем, в нем проснулся профессионал, - Это не беда. Можно с дискеты загружаться. А какой процессор? Сколько оперативной памяти? А дисковод...
  -- Ну, брат ты и вопросы задаешь...
  -- Простите Роман Анатольевич. А почему на ВЦ новые машины не ставят? - никак не мог смириться в Андрее злостный компьютерный дух.
   Роман посмотрел на молодого человека, словно на маленького ребенка, хотел, ответить, но тут видимо в носу у него здорово засвербело. Он долго готовился, потом сладко чихнул и с усилием высморкался в видавший сопливые виды носовой платок.
  -- Извини дружище. Вот история! Хочешь - смейся, хочешь - плач. Подхватил простуду летом. Вроде и на больничный пойти недосуг, дел по горло, а сил нет: температура, тело ломит, слюни - сопли рекой текут. Порыбачил, называется. В выходные с лодки упал.... Я в пылу борьбы не сразу и заметил.... Ах! Какой сом сошел! Чуть меня под воду не утащил.... Эх! Не будем душу травить. А про ВЦ ты мне дружище ситный и не напоминай. Сейчас отделы сами своими деньгами распоряжаются. Вот и подумай, кто ж будет для чужого дяди технику покупать?
  -- Плохо это, - вздохнул Андрей, - учился, учился, а приходится на таком старье работать...
   Роман снова принялся бороться с последствиями насморка, Андрей подумал и решил тактично отвернуться, рассмотреть пока отпечатанный в начале века плакат по оказанию первой медицинской помощи при переломах конечностей. В воздухе повисла тревожная тишина. И из этой тишины словно из не видимой, но легко осязаемой субстанции материализовался доктор Семен Моисеевич.
  -- Я всегда говорил! Государства создаются и рушатся, а больные - остаются! Я всегда говорил! - гордо выдал Шаман, и со значением подмигнув пациентам, прошествовал в кабинет, - Сейчас начнем прием. Ждите.
  -- Орел - откашлявшись, пробурчал Роман и запросто спросил у Андрея, - А ты где умудрился заразу подхватить?
  -- Я?.... Да я так... приболел.... А вообще-то мне просто больничный нужен, - неожиданно для себя самого выпалил он правду-матку.
  -- Как это?!
  -- Понимаете, у меня в жизни очень важное событие. У меня ребенок будет.... Хочу жену поддержать, помочь... разделить, так сказать....
  -- А! Понятно. Жена рожает?
  -- Да нет, не рожает ещё. До этого ещё далеко. Просто мы только узнали эту радостную новость..., ну, что у нас будет ребенок, вот я и решил побыть с ней рядом. Она у меня в отпуске сейчас...
  -- Ах, вон оно кааак, - задумчиво ответил Роман, но по его осоловевшим, красным глазам было заметно, что он так ничего толком и не понял.
  -- Понимаете, у нас долгое время проблемы с этим делом были.... Ну... Ребенка сделать. Все не получалось никак... и вот наконец получилось!
   С одной стороны вроде бы и неудобно делиться собственными интимными проблемами с каждым встречным, но что-то такое расположило Андрея к Роману: может простота в общении? Не каждый начальник отдела будет вот так запросто общаться с "обычным смертным". А еще,... ещё выхода просила внутренняя радость, распиравшая его равномерно во все стороны, точно сосуд под давлением. Наконец мечта сбылась! Он станет отцом! Он будет держать на руках свое крохотное создание, его плоть от плоти, он будет чувствовать тепло и беззащитность маленького тельца, говорить ему: "Агу! Агу!" Делать козу.... Нет! Молчать просто не было сил. Ну не Козлову же все рассказывать!?
  -- Ааа, - глубокомысленно закивал головой Роман, - Вон оно как...
   К сожалению, завершить свою глубокую мысль, ему было не суждено, потому как именно в этот момент дверь врачебного кабинета распахнулась, и хмурая, вечно заспанная медсестра отработанным голосом бросила:
  -- Следующий.
  -- Интересно, а кто предыдущий?...Даже градусник как обычно не впендюрили! - Последняя фраза была сказана с понятной обидой, ведь в кармане кофты лежал теперь уж бесполезный пузырек с заранее налитой в него горячей водой. Средство борьбы с больничным градусником. Нервно хмыкнув, Андрей шагнул в кабинет - точно бросился в омут.
  
   Некоторые граждане просто патологически боятся всего, что так или иначе связано с больницей, за Андреем данного греха никогда не замечалось. Наоборот, памятуя о своем пусть и бесславном, но все - таки больничном прошлом, когда он, будучи наивным юношей, почти год отработал в медицине на должности "старший - куда пошлют", Андрей искренне считал людей в белых халатах своими коллегами. Если уж не прямыми - то косвенными точно. Впрочем, термин "косвенные" конечно термин странный, в чем-то спорный, но что поделаешь, коли Андрей, искренне так считал!
   Сегодня в кабинете врача ему было неуютно, неудобно, и даже стыдно. Стыдно за то, что сейчас придется изворачиваться и обманывать этих милейших людей, безосновательно выпрашивая у них липовый больничный лист. Но... не только искусство требует жертв.
  -- На что жалуетесь? - Задал привычный вопрос Шаман, не отрываясь от обсуждения с медицинской сестрой последних, грандиозных событий потрясших страну до основания.
  -- Доктор.... У меня - ыыы! Простуда.... Тело ломит, глаза режет, дышать тяжело и вообще самочувствие...
  -- Раздевайтесь до пояса.
   Кряхтя и натужно постанывая, только бы не переиграть, отмечая, про себя, что щеки покрывает удушливый предательский пурпур, Андрей сбросил с себя кофту, затем черед дошел и до рубашки. От волнения показалось, что температура тела правда поднялась. Ну и хорошо! Ну и славно!
   Шаман долго выслушивал программистские внутренности и ощупывал "больную" грудную клетку.
  -- Тут больно?
  -- У
  -- А так?
  -- Ууу! - урчал точно осиный улей Андрей, не забывая напрягать "истерзанные" ужаснейшим заболеванием мышцы.
  -- Как сон? Аппетит?
  -- Неее.... Кгы! Кгы! - изобразил мнимый больной утробный предсмертный кашель.
  -- Лето на дворе! Где вы только умудряетесь, болезни хватать?!- Возмутилась внимательно следящая за процессом осмотра медицинская сестра.
  -- Аааа....Эээ... В воду упал, - не придумал ничего лучшего Андрей. - С лодки.
  -- Нажрался что ль? - не унималась скептически настроенная женщина.
  -- Что вы! - возмутился Андрей - Я не пью! Я спортсмен...бывший. Ещё великий академик Павлов говорил: "Не пейте вина, не огорчайте сердце табачищем - и проживете столько, сколько жил Тициан", - ах как, кстати, пришлась недавно прочитанная от нечего делать брошюра о вреде пороков.
  -- Вот это правильно! - взвился Семен Моисеевич, точно ему наступили на больную мозоль. - Но! Умеренно выпить иногда можно, а вот курение - это яд! Я вообще удивляюсь на людей! Как можно так не любить себя?! Смертность среди курильщиков на пятьдесят процентов выше, чем среди некурящих.
  -- А Тициан прожил до 99 лет и умер от чумы, - подлил масла в огонь Андрей.
  -- Да! Губят здоровье! Свое и чужое, - не забыла вставить свою лепту и медсестра.
  -- После проникновения сигаретного дыма в легкие никотин попадает в мозг уже через семь секунд. Никотин обладает очень широким спектром действия. Он повышает частоту пульса, кровоток, концентрацию сахара в крови... - научно просвещал присутствующих Шаман. - Курение приводит к развитию трех основных заболеваний с летальным исходом: рак легкого; хронический бронхит и эмфизема; коронарная болезнь....
  -- Сами себя сгубят, а потом приходят: мол, лечите нас доктор....
  -- Да я бы вообще курильщикам и алкоголикам больничных листов не давал. Не хотят беречь свое здоровье - пусть трудятся на благо обществу, - стараясь польстить доктору, внес категоричное предложение Андрей.
  -- Знаете!!? И это правильно! А Вас молодой человек, мы немного погреем, в остальном - постельный режим! Обильное, теплое питье, чай с малиной и травками..., - подытожил осмотр пациента Шаман. - Лечить нужно не болезнь, лечить нужно человека, при условии, что человек сам заботится о своем здоровье!
  -- Доктор, а... - мялся Андрей, переступая в нетерпении с ноги на ногу.
  -- Мария Ивановна выпишите товарищу больничный лист, и ещё ...необходимо срочно обновить стенд о вреде пьянства и курения....
   Точно мальчишка готовящийся запустить в небо легкокрылого змея, Андрей, радостно размахивая заветным, голубым листком выскочил из кабинета врача, при этом он безуспешно пытался свободной рукой застегнуть на рубашке упрямые пуговицы. Впрочем, ради такого случая можно немного побыть неряхой!
  -- Порядок! Удачи! - пожелал он исходящему соплями Роману и понесся на ВЦ собирать вещи.
   Все складывалось просто замечательно. Сейчас он покашляет для порядка, покажет Козлову больничный и под завистливые взгляды сослуживцев со скорбной миной на лице отправится домой. А дома Марина наверняка уже приготовила обед. Они с аппетитом покушают, затем,... наверное, следует поваляться, понежится в мягкой постельке, прижавшись к теплому телу жены. К вечеру супруги отправятся гулять по мемориальному парку, потом будут смотреть бесконечные новости по телевизору, благо балет за последнее время здорово утомил, и грызть семечки. Украдкой, чтобы не раздражать жену, Андрей начнет читать свеженькую распечатку по устройству персональных компьютеров.... Вот! Не забыть захватить ее с работы! Да! И ещё! Что он забыл ещё? Чего-то не хватает! Кофта! Он оставил ее в кабинете врача. Пришлось, описав в просторном коридоре широкую дугу, поворачивать обратно.
   У дверей в медпункт он снова встретился с Быстрицким. Нос Романа был похож на красную спелую сливу, во взгляде горел таинственный бешеный огонек, а физиономия выражала крайнюю степень изумления.
  -- Порядок?! - радостно, а от того немного фамильярно спросил Андрей.
  -- Какой к черту порядок? - Расстроено прогнусавил Роман. - Какая муха сегодня нашего Шамана покусала?! Ты не знаешь? Я только зашел в кабинет он мне с порога:
  -- Пьете батенька?
  -- Ну, бывает, - говорю, - Не без этого.
  -- Курите?
  -- Дымлю как паровоз доктор, - отвечаю я, - А он эдак мне ручкой машет и говорит: "До свиданья!!". Даже слушать не стал.
  -- Но больничный дал?! - прикусил губу Андрей
  -- Какой, к черту, больничный?! Я же говорю - слушать не стал. Говорит: Когда сами свое здоровье гробить перестанете тогда и приходите! Мы тут батенька больных лечим, а не самоубийц. Кино, да и только. Я бы тому чукче, который нашему Шаману эту подлую мыслишку внушил, седалищный нерв к электропроводке подключил бы ей богу!
  -- Да! Кино, - покачал головой Андрей и боком, боком стал утекать в сторону.
  -- Кстати Павлов...
   Андрей напрягся, втянул голову в плечи.
  -- Я тут на досуге вот что подумал.... Переходи ко мне в отдел работать.
  -- А можно?!
  -- Почему нет? Отболеешь, жену подбодришь - и милости прошу. Мне специалист по компьютерам во как нужен. Я тебе оклад хороший положу. Премии опять таки. А ваше ВЦ все равно загнется ни сегодня - так завтра. Пойдешь?
  -- Да!!!!!!
   Андрей аж подпрыгнул от удовольствия. Что за день такой счастливый! Уж коли, везет - так во всем. Пора, пора, пора домой. И не забыть заскочить на рынок за цветами для жены...
   Роман покачал головой, вздохнул, смачно высморкался и, перемежая обрывки фраз приличными и не очень междометиями, отправился в тяжелое путешествие вверх по лестнице на свое рабочее место.
  
  
   Трещина
  
   Он с тоской смотрит на окно. Тюрьма. Почему? За что? Зачем его поместили сюда?!
   С того места, где он сидит, виден только голубой в светлой дымке кусочек неба: волшебный пейзаж в безнадежной серости опостылевших стен. У него плохое зрение. Жаль...!
   Он исследовал помещение тюрьмы вдоль и поперек. Но, за исключением расположенных высоко вверху прямоугольников окон точно по волшебству меняющих свои цвета в зависимости от погоды и времени суток, никаких других щелей и лазеек на волю не обнаружил. А он искал. Искал тщательно. И теперь, несчастный, одинокий, заброшенный узник, он сидит и заворожено смотрит в синеву равномерно двумя прямоугольными лужами пролитую по стене
   Иногда наверху мелькают редкие птицы. Птицы! Господи! Птицы это просто замечательная вещь. Птицы! Его любовь и слабость. Он никогда не читал пьесы Островского "Гроза", он не умел читать, не слышал знаменитого монолога Катерины: "Почему люди не летают?... не летают, так как птицы?...", но если бы представилась возможность полететь, он не пожалел бы за это отдать свой завтрак..., а может и обед.
   Как интересно устроен мир! В этом мире все прочувствованно и продумано до мелочей. Заведено давно и надолго. Все решено до нас и наши внутренние ощущения, лишь достоверный слепок ощущений и чувств, испытываемых тысячи и тысячи раз другими живыми существам. Он не знал об этом, но смутно догадывался....
   В сущности, его никто и никогда за человека не считал. Есть одна женщина, тепло которой он остро ощущал на протяжении всей своей жизни, женщина - душа которой сливалась с его душой в сладкие минуты их внутренней близости, но в последнее время и она сама, и ее душа стали навещать его гораздо реже. Теперь он арестант. Арестант - никто.
   Глаза впились в спасительный прямоугольник свободы и в эту секунду, когда тело было полностью готово к прыжку, внутренним чутьем он уловил - дверь его темницы не заперта, мало того: она приоткрыта. Он услышал запах. Запах воли.
   Он вздрогнул, наполняясь неведомой силой, той, что влечет за собой в сладкий омут свободы, он сделал несколько плавных, осторожных движений. Чутье не подвело - проход действительно открыт! Можно осторожно высунув голову опасливо осмотреть полутемный коридор, серый в крапинку потолок с облупившейся в нескольких местах побелкой, крашенные темно зеленые стены....
   Вначале медленно и осторожно затем все быстрее и быстрее он побежал и лучшего проводника, чем пьянящий свежий воздух в конце пути сложно было бы пожелать и придумать....
  
   Сашка и Виталик вернулись из кино поздно. Осторожно, чтобы не разбудить свекра со свекровью, молодые прокрались на кухню, и там, разом с двух сторон, атаковали холодильник. С беззвучным смехом они дружно жевали холодную курятину, заедая ее твердым хрумкающим на зубах соленым огурцом, одним на двоих, запивая пищу, обжигающим губы чаем. Потом немного целовались, а потом Сашка ушла в душ, а Виталик, прислушиваясь к равномерно ударявшим по телу жены упругим струям воды пил пиво то, напрягая, то, расслабляя мышцы ног. Затем он занял место под импортной итальянской лейкой, а Сашка активно принялась сушить свои волосы. Мысли молодой женщины плясали и путались и неожиданно споткнулись о странное препятствие. Она сразу не сообразила, что это было за препятствие, просто вдруг явственно почувствовала: в этой жизни ей чего-то не хватает. Так. Самой малости, но малости важной. Вскоре Сашка осознала причину своих тревог:
  -- Мурыч! Мурыч! Кис -кис - кис.
   Однако вопреки привычке животное на зов являться не спешило. Мало того: всегда ласково и верно встречавшее ее поднятым вверх рыжим хвостом лохматое создание, бесстрашно, хоть и против своей воли сменившее после Сашкиной свадьбы вслед за хозяйкой жилище, не подавало признаков жизни даже голосом. Сашка заволновалась, но появившийся из ванной точно Нептун из морской пены Виталик успокоил впечатлительную женушку.
  -- Не переживай. Забился твой ушастый, куда ни будь в угол и дрыхнет как сурок. Утром жрать захочет - разбудит. Да хрен с ним! Пошли в постельку! Ну, же... желанная моя...
   Однако утром кот не появился. Все попытки отыскать его, в большой четырех комнатной квартире Трухачевых, успехом не увенчались. Сашка вошла в штопор.
  -- Зачем?! Зачем я его взяла с собой?! Лучше бы оставила Мурыча у мамки!
  -- Говорила вам, не тащите в дом всякую гадость - язвительно поучала сына Трухачева - мать.
   Сначала Сашка просто плакала, потом долго бегала по зимним улицам в поисках пропавшего питомца, потом плакала снова и, наконец, дело дошло до взаимных обвинений.
   Если женщина обвиняет женщину, то это очень похоже на термоядерную войну в отдельно взятой квартире. После длительной словесной артподготовки Сашка собрала вещи и ушла к маме.
   Казалось семейное счастье утрачено навсегда, однако, через неделю после описанных выше событий ободранный и голодный Мурыч объявился на квартире Одуванчиковых. Объявился сам. Не раздумывая долго о прелестях свободы и превратностях судьбы отмытый, и накормленный он сладко развалился на любимом диване, заметно улучшая своим уютным урчанием Сашкино настроение.
   Все успокоилось, и как - то так незаметно вернулось на круги своя: Сашка снова переехала жить к мужу, кот остался на вечное поселение в квартире матери, жизнь потекла сама собой дальше, оставив на зеркале семейного счастья новую не заметную с виду кривую трещинку по толщине не больше кошачьего волоса ....
  
   Люди живут
  
   Андрей наклонился, пытаясь завязать шнурки на стареньких, не по сезону легких кроссовках, и в который раз оглянулся назад: с виду обычное, ни чем не примечательное строение. Чтобы лучше рассмотреть его он выгнул шею вниз и вправо, точно опасливо засовывающая голову под крыло большая черная птица.
   Темно-сиреневый, крашеный, кирпичный, продолговатый прямоугольник со стандартными рамами в оконных проемах: ничего особенного, но, сколько загадочного несет в себе его аура. Дом - где свершается самое большое таинство на земле. Дом - где рождается на свет новая жизнь. Дом - где возможно именно сейчас, в данный момент, в эту минуту, секунду, мгновение делает свой первый неуверенный глоток воздуха крошечное создание, в котором одновременно заключены и пороки и добродетели будущего мира: все великое, прекрасное, смешное, обыденное, убогое, ужасное..., все, что есть на свете. Господи! Да разве можно описать словами бесконечную гамму жизни....
   Андрей вздрогнул под напором противоречивых обрывчатых мыслей и от внутренней дрожи излишне сместил центр тяжести на левую ногу. Тело моментально отреагировало на столь вольное обращение своего хозяина с всемирным законом тяготения: оно плавно, но уверенно, точно небрежно собранная кучка мусора, завалилось на бок. Вот потеха! Хорошо, что упал на асфальт, а не в грязь обочины!
   Воинственно оглядевшись по сторонам: уж не смеется ли кто над ним, молодой человек вскочил на ноги, более для успокоения совести, чем по необходимости отряхнул штанину брюк, и быстро пошел вдоль аллеи парка к ближайшей остановке автобуса, размахивая из стороны в сторону не завязанными концами шнурков точно крейсер на параде праздничными вымпелами.
   В целом настроение его было достаточно благожелательным, правда, немного смущал некий осадок на душе, состоящий точно коктейль из целого ряда ингредиентов: основными компонентами были чувство несправедливости и чувство собственной неполноценности.
   А во всем виноват один неприятный "крендель"! Все настроение испортил. Достал он Андрея своей простотой....
   Представляете? Ходит эдакий молодой лощеный бегемот по вестибюлю роддома: морда кирпичом, одет с иголочки, пузо вперед, словно он не передачу принес, а сам рожать собрался, в руках полная сетка продуктов, и точно первомайский транспарант над головой торчит гордо поднятый огромный букет роз.
   Ходит, пыхтит как паровоз, ко всем с расспросами пристает: скажите, кого там родила его Александра Николаевна?!
   Разве Андрей похож на справочное бюро? Посмотри сам на доске объявлений, какую такую зверушку родила тебе твоя мадам. Не можешь? Кое- кто эту самую доску загораживает? Тогда дождись своей очереди, отдохни в сторонке, покури, пока другие счастьем насладятся и данные своего малыша отсканируют да сопоставят.
   А небрежно оттирать людей животом не стоит. Да и разговаривать с незнакомым человеком лучше уважительно, а не грубо заявляя: "Ну-ка подвинься". Ты ведь не знаешь, на что незнакомец в итоге окажется способен.
   Андрей некоторое время терпел неприятное спертое дыхание над ухом, но когда в очередной раз почувствовал, как чужой живот проминает его поясницу - рассердился ни на шутку. Сколько можно?! Пришлось немного этот самый живот на место вправить, буквально самую малость, ласково выставив назад локоть.
   А Бегемот то и не гиппопотам вовсе, а так... симулянт паршивый! Притворился что ему больно. Еще и цветами в лицо тычет.
   Позвольте - Андрей человек культурный, к переговорам открытый, а потому миролюбиво спросил:
  -- Ты что кабан? Да?!
   Спросил без всякой задней мысли, без намека на то, что кабаны обычно в пятак получают. Просто из любопытства. А этот взвился, задергался нервно. Нет! Все-таки на сто процентов правы те, кто утверждает, что все наши неприятности от нервов.
   От нервов батенька! Именно от них! А совсем не оттого, что Андрей якобы дотронулся до чужого носа. Боже упаси. Если его вдруг любопытство разберет, если захочется узнать, как данный орган обоняния устроен, он и свой нос потрогать может.
   За букет схватился. Да! Это он и не отрицает. Схватился исключительно потому, что цветов жалко стало. Упадут - помнутся. Он же не виноват, что кто-то у него перед глазами неосторожно цветами размахивает. Он совсем не виноват, что этот кто-то нос свой под руку Андрея подставляет. Кстати в цветах иногда пчелы водятся, может вовсе и не Андрей этот злосчастный пятачок задел, может пчела, какая дикая?!
   Но несправедливый местный медперсонал, не разобравшись в ситуации, тут же Андрея во всех смертных грехах обвинил. Бабульки стали хором кричать:
  -- Милиция!
   Эх, женщины! Что с них возьмешь! Не понимают прописных истин: не встревай, когда кабан с медведем бьются; не шуми в святом месте; не мешай роженицам благое дело делать.
   И ещё: не пугай милицию! Дети и милиция - это святое!
   Андрею прохлаждаться по казенным кабинетам недосуг - Родина ждет своего героя, а герою просто необходимо срочно засесть за компьютер, чтобы программировать искусственный интеллект. И пусть новую программу, которую он сейчас пишет для души и с душой, интеллектом назвать пока трудно, зато термин "искусственный" к ней вполне применим.
   А ещё, его ждет обычная рутинная работа в институте. Ждет, не дождется. Как ни крути - а с завершением первого, расчетного, этапа по договору с МПС они в сроки не укладываются. Здесь каждая минута на счету, каждая секунда чувствительна. Впрочем, этап вот-вот закончится, а договор на выполняемые исследования так до сих пор и не подписан. Да и будет ли подписан? Вполне может так случиться, что все их старания останутся "безнаказанными"?! То есть работу они, конечно, сделают, а вот оплату им "простят".
   Ах, Россия в эпоху перемен - страна контрастов! Особенно остро это ощущаешь когда твое состояние после хмельной пирушки с друзьями и сослуживцами по поводу рождения первенца не самое комфортное....
   Андрея немного поташнивает. Ему врача нужно, а не милицию. Впрочем, не хотите звать врача - и не надо. И милиции не надо - Андрей сам уйдет. Он - мирные люди, хоть и человек-бронепоезд, а ещё - его бесит, когда вот такие навороченные кабаны: с огромными сумками и шикарными букетами роз думают что им все дозволено.
   Да! Андрей без цветов! Да! С маленьким сверточком, а не с шикарной передачей.... Зато он очень пространную и теплую записку жене написал. А завтра нарвет ей целый пук распустившейся вербы.
   И не беда что Андрей скромно одет, а волосы его всклочены - зато он жене мяса принес! В мясе много белка, протеина ещё чего-то там..., в общем, полным-полно всякой всячины.
   Пусть кормит пацана и ни о чем не переживает, в их семье есть настоящий мужчина! Есть добытчик!
   Эх! Были бы у него деньги - накупил бы кучу всяких вкусных штук и даже больше в сто раз, чем этот гамадрил плащеносный.
   Кстати! А что наш добытчик сам на ужин кушать будет!? Зарплату задерживают, денег ноль, в холодильнике пусто, на кабанов лицензию не дают, а мамонты, похоже и, правда, вымерли....
  
   Сашка склонила голову над красненьким сморщенным личиком дочурки и загадочно улыбнулась. Надо же - это ее ребенок! Даже не верится! Ой! Укатайка! Но что бы Сашка ещё, когда ни будь, согласилась рожать... да ни в жизнь! Еще раз пройти через все мучения, больше похожие на пытки гестапо?! Бррр!
   Мысль промелькнула, но тут же откатилась куда-то в даль, ближе к горизонту сознания, точно затухающая волна, а ее место заняли другие мысли. Сашку переполняли разнообразные чувства, но до того беспорядочными они были, что и не передать: восторг, счастье, слабость, физическая боль во всем теле - все сплелось воедино.
  -- Ути - Пути! Какие мы красивые! Фекла... моя.
   Молодая мама назвала дочку Феклой специально - назло родственникам и мухам, и не беда что никто из них ее сейчас не слышит, главное - она сама себя слышала.
   Муж очень хотел мальчика, да и Сашка мальчика хотела. Если б родился сын, она обязательно уговорила бы Виталика назвать его Николаем. В честь своего отца.
   Родилось дочь, и как раз сегодня утром муж ей в письме написать: "Мы решили назвать девочку Антониной. В честь моей матери". Они решили! Даже с Сашкой не посоветовались!
   Имя Тоня ей категорически не нравилось, произнося его в слух либо думая о нем, она чувствовала противный холодок в области сердца и стальной привкус во рту. Может потому, что имя ассоциировалось со свекровью?
   Но ссориться с любимым человеком из-за такой мелочи не хотелось. Да и не поймет муж Сашку.
   Эх - Фекла, ну почему мы с тобой не мальчики?! Впрочем, все вокруг активно убеждали Сашку: "Девочка - даже лучше!" - убеждали сестры и нянечки и соседки по палате. Соседки для Сашки не авторитет, они сами ещё молодые и "сопливые": одной семнадцать, второй едва за восемнадцать перевалило. Не палата - детский сад какой-то. Но если здраво рассудить - девочка и, правда, лучше, маме помощница. А называть ее каждый имеет право так, как ему хочется: Тоней, Феклой или миленькой Заинькой.
   Малышка, словно почувствовав материнские метания: скривила смешную рожицу и, не открывая маленьких безбровых глазенок, зачмокала губками. Сашка, бережно держа свое сокровище на полусогнутой в локте левой руке, прищуриваясь от боли, постаралась удобнее устроится на продавленной роддомовской койке, готовясь к первому в своей жизни кормлению. Лицо малышки погладил солнечный весенний лучик, от чего девочка заволновалась ещё больше, стала смешно вздергивать вверх носик-кнопку и потешно двигать щечками. Убрав в сторону край ситцевого халатика, Сашка освободила грудь.
  -- Ну? Ну? Миленький мой! Сейчас будешь кушать. Сейчас. А мама тебе стишок расскажет. Хороший стишок. А ты кушай и слушай:
   Солнышку не спится,
   Солнышко искриться.
   Солнышко играет,
   Детке спать мешает.
   Лезет под подушку,
   Теребит за ушко.
   Радостно хохочет,
   В носике щекочет.
   Теплых бликов краски
   Сыплются на глазки.
   Не уснуть с тобою,
   Глазки я открою.
   Ой! Яркое какое...
  -- Ну что же ты не ешь? Зайчик мой.... Надо же - грудь не берет, - удивилась Сашка.
   Девочка куксилась, пытаясь тонкими губками захватить твердый сосок, но, помусолив его во рту, упрямо выплевывала. Так повторилась несколько раз. Малышка злилась и капризничала. Ее состояние точно в зеркале отражалась в недовольной мордашке и эстафетной палочкой передавалась Сашке. С надеждой молодая мама посмотрела на соседок по палате, однако у тех дела шли не лучше. Глубоко и отчаянно вздохнув, Сашка неожиданно заплакала.
  -- Эй! Не плачь. Молоко пропадет - робко пожалели ее соседки.
   Всеобщее мучение прекратила медицинская сестра, своевременно появившись в палате со своей неизменной спутницей-тележкой. Она уложила малышей в рядок, и повезла их в детскую. На робкое Сашкино замечание: мол, грудь не берет, озабоченная собственными проблемами медицинская женщина вскользь бросила: "Цедится надо". И никаких объяснений. Эх! Креста на тебе нет! Медицинского. Как цедиться?!
   Сашка упала на кровать и, немного поплакав, погрузилась в муторные раздумья. Она ужасно злилась на себя, злилась на "Феклу", злилась на весь мир. А ещё ей было немного страшно: ее терзал тревожный червячок сомнений: вдруг она, какая ни будь недоделанная; вдруг у нее, что ни будь в организме не так; вдруг ее снова будут резать, пытать, зашивать? Сашка панически боялась боли. Страх усиливался оттого, что грудь стала слегка побаливать, точно ее распирала изнутри мощная сила. Молодой маме спросить бы совета у кого-то более опытного и отзывчивого: только у кого? Да и боялась она спрашивать, а от того и фантазировала себе черте чего, уткнувшись носом в незатейливо окрашенную масляной светло-серой краской стену. Было скучно, тревожно и грустно.
   В момент, когда казалось, что упавшее ниже нулевой отметки настроение уже не поднять, дверь палаты распахнулась, и на пороге появилась пожилая медсестра, которую все любовно называли Баба Люба.
  -- Лежите сердешные? - ободрила Баба Люба присутствующих оптимистичным вопросом, - Трухачева табе передача. Мамка пришла. А ты чего такая тихая? Угомонилась, наконец!? А кто во время родов хулиганил? Кто кричал - не трогайте меня?! Стой милка что-то лицо твое подозрительно красное?! Ну-ка дай голову, пощупаю... Грудь покаж.... Ах, ты Бабайка дикая! Ты, почему не сцеживаешься?!
  -- А как?
  -- Вы тож покажте, - грозно скомандовала Баба Люба Сашкиным соседкам, и внимательно осмотрев их причиндалы, всплеснула руками - Ах вы глупые матрешки! Господи! Прости мою душу грешную. Щас! Щас девки, я минут через двадцать освобожусь, принесу банки - будем сцеживать молоко.
   Грозная старушка, шаркая ногами, убежала прочь, но Сашке от ее прихода стало гораздо легче. А ещё,... ещё к ней мамка пришла! Как здорово! Сейчас Сашка прильнет к оконному стеклу и наговорится вдоволь: расскажет о своих бедах, поделится тревогами и радостями. Ничего что третий этаж! Можно форточку пошире растворить - будет слышно. А на улице тепло. Весна.
  -- Саш. У тебя случайно бараночки нет? - робко спросила подругу по несчастью самая молоденькая обитательница палаты Вика.
  -- Ой, девчонки! Вы ешьте! Берите! У меня всего полно. Мне с утра ещё муж кучу продуктов принес. Берите, не стесняйтесь, есть компот персиковый..., - с готовностью распахнула безлико-серую прикроватную тумбочку Сашка.
  -- Да мне б бараночку... очень хочется.
  -- Берите сами! Все, что душе захочется берите! - Одуваничикову тире Трухачеву в невнимательности и черствости за всю ее сознательную жизнь вроде бы никто никогда не упрекал. Просто к ней мамка пришла! Некогда ей сейчас.
  -- Мамка! Мамка! Привет! - стукнула костяшками пальцев в оконное стекло Сашка, едва заметив внизу знакомую сутулую фигуру, и от умиления прослезилась. В суете, она прикусила нижнюю губу, но на боль не обратила внимания...
  
   В соседней палате восторг Сашки не одобрили.
  -- Господи! Зачем так орать!? Будто век не виделись. Какие же у нас все-таки дикие и не воспитанные люди, - недовольно проворчала полная женщина по имени Галина. Прошлой ночью она благополучно разрешилась третьим, поздним ребенком и теперь прибывала в слегка разобранном состоянии.
  -- Да уж! - смущенно поддержала соседку Марина.
   Смущение ее было легко объяснимо. Как говорится: чья бы корова мычала.... Да и как помычишь, когда твой собственный муж Андрей успел прославить твою фамилию на весь роддом. Марина до сих пор не могла прийти в себя, не могла понять: как это он всегда добрый и покладистый, мог устроить в приемном покое "настоящую бойню"?! Ей уже все рассказала старшая сестра, успела высказать свое "Фи". Странно все это. Может они, там чего напутали? От волнения Марина почувствовала некомфортную пустоту в желудке:
  -- Ой, девочки. Я когда на последнем месяце беременной была, так много есть стала. Вот и теперь жрать охота - просто ужас. Думала рожу - аппетит сам собой иссякнет...
   Пропустив мимо ушей, смешки и ухмылки соседок по палате Марина, точно мышь в нору, полезла в свою тумбочку, достала оттуда небольшой измятый целлофановый пакет и, тяжело вздохнув в который раз развернула его. В который раз презрительно осмотрела содержимое и засмеялась и тихо выругалась.
   В обрамлении толстых, криво нарезанных кусков хлеба на коленях женщины возлежал странного вида серый ошметок очень похожий на сморщенный кусок грязи. При более близком, так сказать, детальном, рассмотрении столь не симпатичного объекта хороший эксперт-криминалист мог бы сделать заключение, что вещь сия вовсе не засохшая грязь, а скорее даже небрежно оторванный кусок старой каучуковой подметки. И был бы в корне не прав. Объект, который Марина пристально рассматривала, являлся обычным куском мяса, приготовленным ее нерадивым супругом с нарушением всех традиционных рецептов и технологий. Еще недавно шикарный бизон вольно пасся на гордых полях далекой заморской страны и вот теперь его часть в результате критичного уменьшения объема жидкости в кастрюле посредством ее выкипания превратился в столь неприглядного заморыша,
  -- Эх, мужики! И смех, и грех с ними, - Галина, хохотнув, упала головой на подушку, - Ты мать все свой бифштекс рассматриваешь? Да уж! Кормильцы.
  -- Ох, и не говорите девочки - с удовольствием включилась в разговор Тамара, обитательница койки в углу рядом с входной дверью, - Зачем только нам эти мужики сдались? Одни проблемы от них! Одни убытки.
  -- Не скажи! Это как мужика воспитать! - сладко потягиваясь и зевая, ответила Галина, - Вот мой, например, очень хорошо поддается дрессировке. Я ему всю плешь проела: кончай валяться на диване, займись делом, займись делом.... Теперь он у меня - коммерсант. Открыл производство резинок для волос. Возит товар из Москвы - торгует. У меня от муженька только прибытки. Скоро продуктовую палатку у вокзала открываем. Так что девочки - милости прошу...
  -- Ага! - вздохнула Тамара, - Мой тоже коммерцией занялся. Потихоньку вещи из дома таскает, продает да пропивает...
  -- И я своему дурачку говорю, бросай этот полудохлый институт займись делом, - поспешила вставить свою лепту в разговор Марина, завистливо посмотрев на Галю, - Представляете девчонки...?
  -- ...они мне стали колоть столько уколов в руку, а я все спрашивала: что вы там колите? А это для чего?..., - вклинивался в их неспешный разговор излишне звонкий голос Сашки.
  -- Дамочка! На пол тона ниже, пожалуйста. Голова - просто раскалывается, - играя на публику, постучала пухлым кулачком в стену Галина. - Что ты сказала Мариш?
  -- Я говорю: мужу тут зарплату задержали на две недели, так мы чуть с голоду не умерли. Денег ни копейки, занять не у кого, а у кого можно было - давно заняли. В холодильнике десяток яиц, да сахарного песка чуток в сахарнице, да муки пакет в заначке у меня лежал. И все! Представляете девочки - мы целую неделю питались одними блинами. Я мужу говорю: Андрей, блин ты горелый, займись делом. На своего приятеля Стаса посмотри - открыл видео-зал, показывает фильмы и живет припеваючи. А ты?
  -- А он?
  -- А он несет всякую чушь. Ты дорогая, - говорит, - ничего не понимаешь. Я профессионал. Я компьютерщик. Знаешь, - говорит, - какие деньги компьютерщики на западе зарабатывают...?
  -- ... а я им кричу: "Не трогайте меня! У меня все само заживет!"
  -- Так то на западе! В нашей Азиопе нужно работать только на себя. Свое Дело открыть или торговать. Торговать - лучше оптом. А ещё сейчас модно ваучеры да различные акции скупать. Но кажется мне что это - поле чудес. Уж поверьте, девочки, - больше не обращая внимания на шум от окна, уверенно поучала соседок Галина, смирившись с неизбежным присутствием в их разговоре посторонних реплик.
  -- Вот и я своему говорю: мне насрать, извиняюсь девочки, как там зарабатывают компьютерщики на западе, меня волнует только моя семья. Я - переживу. Но теперь у нас ребенок появился. Его кормить и обувать и одевать нужно.
  -- Правильно Мариш. Нечего сидеть на заднице. Нужно свое дело открывать. Нужно.
  -- Ой! Только не с моим охламоном. Горе луковое. Я тут у Стаса взяла ящик итальянской тушенки на реализацию и говорю: продай на работе - все, какие ни какие, а деньги. Потихонечку будем раскручиваться.... Так он ни банки продать не смог, видите ли - ему стыдно и неудобно торговать. Он, видите ли, не торгаш. Давай, говорит, мы его сами у себя купим и таким образом реализуем...
  -- Класс....
  -- ...сейчас цедиться велят. Це-дить-ся. Да! Сейчас буду!- делилась своими проблемами с общественностью неугомонная Сашка.
  -- Нет! Это просто невыносимо! Ну, научите же вы ее доиться, наконец!
  -- Вот что девочки: предлагаю организовать свое дело, - подмигнула соседкам по палате Марина, - Будем ходить по роддому и сцеживать глупых мамочек.
  -- С этой чудачки, из соседней палаты и начнем - поддержала ее Галина.
  -- Да уж! Чему их только в школе учат?! - вздохнула Тамара
  -- Ну не всем же быть такими умненькими девчонками как мы....
  
   Сашка спешно переодевалась в принесенные ей вещи. Вот и дождалась. Вот и отмучилась. Сейчас она выйдет в приемный покой, а там ее встретят муж и мамка, будут поздравлять, будут обнимать и целовать. Потом вынесут их маленькую замечательную кроху.... Как славно! Какие же они все-таки молодцы. Ее родные. Сегодня многих девчонок выписывают, но Сашкины родственники - приехали первыми.
   Ну же. Быстрее. Блузку застегнули. Да что же это такое?! Пуговицы противные не слушаются. Вот так. Теперь привести лицо в порядок: Ой, господи кто это?! Не ужели это Александра Николаевна?! Какой ужас! Какая страшная мымра. Сейчас карандашиком подведем губки. Вот так! Вот так!.... Что-то на душе неспокойно стало. Сашка прислушалась к себе: ощущение такое словно она заключенный, которого выпускают из тюрьмы. Вроде все позади, а с другой стороны неизвестно что же ждет тебя впереди....
   Наконец, после долгой и мучительно трудной борьбы за красоту она была готова выйти в люди. Забыв про свои тревоги, боли, минутную слабость молодая женщина, точно серна, вихрем вырвалась на простор. Вот и они. Ее дорогие.
  -- Мамка! Ой! Виталька! Как здорово!
   Сашка бросилась к мужу в объятья. Но тот, двумя пальцами перехватив букет гвоздик, небрежно взял ее за плечи, снял с себя и поставил в сторону. Сашка попала в клещи между свекровью и свекром.
  -- Здрасте! - кивнула она им, испытывая некоторую неловкость оттого, что не заметила родственников с самого начала. Да и вообще - на душе сразу похолодало. Зачем он так?! Понятно - вокруг много народа, понятно - Сашка повела себя как глупая девчонка, но вот так небрежно отбрасывать ее в сторону точно шкодливого котенка..., настроение было испорчено. А кстати что это у мужа с носом?
  -- Господи бедненький мой, - прошептала Сашка, дернувшись к Виталику, чтобы расспросить, пожалеть,... но в это время медсестры вынесли ребенка.
   Виталий неумело и боязливо взял девочку на руки, а свекровь со свекром одарили медперсонал традиционными цветами и конфетами. Когда все формальности были соблюдены, семейство гуськом двинулось к выходу. На улице Сашка полной грудью вдохнула чистого весеннего воздуха и у нее сразу же закружилась голова. Медленно мать повела ее под руку к трухачевской белой волге.
  -- Как ты милая моя? Бледненькая какая..., - жалостливо притянула к себе дочь мама Катя.
  -- Ой, мамка! Я тебе так много хочу рассказать.... Ты не представляешь, что тут со мной делали! Сейчас приедем к нам...
  -- Солнышко я с вами не поеду. Мне нужно к Вовке в школу сходить опять нашкодил проказник.
   Эти слова точно ледяная струя обожгли Сашкину душу.
  -- Мама! Не бросай меня, пожалуйста. Ну, хоть сегодня не бросай. Опять эти, - кивнула она на усаживающихся в машину родителей мужа, - будут поучать, нудить: это не бери, это не трогай, с кухни уходи здесь тебе не место, а потом шептаться по углам, мол, делать в доме ничего не хочет. Так сами же и не дают! К секретеру не подходи, потому что он антиквариат, ни дай бог на драгоценный сервиз криво глянуть - он бешеных денег стоит. А еще будут хвалиться родственникам, что меня на улице подобрали. Будто я вещь.... Знаешь? Я в последнее время часто ловлю себя на мысли, что становлюсь в их доме совсем не такой как раньше.... Какая то... зло-покорная что ли? Даже и не знаю как сказать.... Мамка не оставляй меня сегодня. Ладно?
  -- Глупенькая. Что ты выдумываешь?! Ты просто устала. Тебе нужно отдохнуть. Нужно как следует выспаться. Я приду. Обязательно приду. Вот только в школу схожу...
  -- Правда?!
   В глазах у Сашки неистребимым огнем загорелась радость и надежда....
  
  -- Счастливая ты Мариш! - пристроилась у окна рядом с Мариной Галя, - Скоро домой поедешь. А мы, я чувствую, ещё надолго здесь зависли. У ребенка патологию обнаружили.
  -- Да уж, - грустно вздохнула Марина, наблюдая в окно как, в сверкающую хромом и никелем автомашину, усаживается семейство Трухачевых. - Надоело тут до чертиков...
  -- А почему так грустно? Подружка моя! Не слышу оптимизма в голосе!
  -- Да так! Живут же люди, - вздохнула Марина, кивая в сторону оконного стекла, - А у меня все кувырком. После смерти отца, мать пьет беспробудно. С деньгами вечные проблемы.... А эту чудную... из соседней палаты, виш как забирают... как принцессу. Галь! Почему все так не справедливо устроено на свете?! Почему одним все - а другим ничего? Почему?
   Галина вздохнула и по матерински нежно погладила молодую женщину по увязанным в пучок жестким волосам:
  -- Можно с завистью промолвить - "Живут люди", но лучше сказать с оптимизмом - Люди живут! У каждого свои радости, но и проблемы тоже...свои.
  
  
   Практика двойных стандартов
  
   Думать о природе счастья трехлетний Леха Павлов просто не мог. Да и зачем об этом думать? Глупости, какие! Леха был счастлив и все тут! И не правы те, кто априори считает, будто его нежный возраст сам по себе предполагает наличие счастья как естественного и неизменного состояния души. Ну не идиот же Леха!? Он вполне нормальный, "взрослый", здоровый человечек со своими проблемами, заботами и печалями. Вас бы каждое утро ни свет, ни заря вынимали из теплой постельки, да полусонного тащили через весь город в детский сад! А там любимой мамочки нет, там все по струнке ходят, и всё поперек свободолюбивой Лехиной душе! Посмотрел бы Леха на Вас после всего этого безобразия! На ваше естественное и неизменное счастье.
   Впрочем, это ещё не самое страшное. Хуже когда в игровом тонусе не уследишь за собой и ненароком в штаны наложишь! Вот тогда - действительно караул! Пиши, пропало! Вы пробовали в таком состоянии на деревянной лошадке кататься? Очень неудобно! Так что всяко в жизни у Лехи случалось... и собственное счастье тоже.
   Например, как сейчас: выходной день, тепло, светло и Леха гордо ведет папу за руку в городской парк. Сзади на веревке за ними катится семейная гордость - подаренный дедушкой и бабушкой огромный желто-красный автомобиль с шинами на резиновом ходу, "настоящим" рулем и педалями, а мимо по проспекту с шумом и шуршанием проносятся быстрые легковушки, змееподобные автобусы, трудолюбивые грузовики, но, справедливости ради, - их педалемобильчик самый симпатичный.
  -- Пап! А почему маленькие машины едут: "Шшшш", а автобус -"Вууу"? - глубокомысленно смотрит на отца Леха.
  -- Ну,... двигатели у них разные. У автобуса движок мощнее...
  -- Ааа! На автобусе дядя шофер педали сильнее крутит?!
  -- Да. Примерно так, - улыбнулся Андрей сыну.
  -- Мы себе такой автобус покупать не будем, - критически посмотрел в след оранжевой "колбасе" Леха - Пап, а ты умеешь на машине...? А на автобусе?
  -- Да сынок! Права у меня есть. Осталось потренироваться немного. Ты не мог бы одолжить мне свой автомобиль? Для тренировок...
   Леха с сомнением смотрит на отца огромными голубыми глазенками. Видно как внутри у него борются между собой противоречивые чувства.
  -- А ты сам себе купи...
  -- Зачем? У нас же есть твоя машина, есть машина дедушки - моего папы....
  -- Ага! Моя машина детская.... Пап! Папа, а почему нам дедушка свою машину не отдает? Он ведь старенький пень, неужели ещё не накатался?
  -- Леша как не стыдно?! Кто тебя этому научил?
  -- Мама так говорила...
  -- Вот что! Не болтай глупостей! ...Лучше садись за руль и газуй.
   Андрей помог сыну усесться в авто: гордый и счастливый Леха тут же зарычал, заурчал, изображая звук работающего двигателя, да так активно, что только слюни в разные стороны полетели.
  -- Педали ногами не трогай, а то ножка застрянет - больно будет. Все равно ведь пока не достаешь..., - погрозил сыну пальцем отец и чтобы доставить ему удовольствие перешел на бег, таща на буксире веселый детский автомобильчик.
  
   В парке народа много. Интересно. Жизнь постепенно налаживается. Ещё год назад этот искусственный природный массив считался прибежищем лихих людишек стоял посреди города как бельмо на глазу одинокий и запущенный, наводя ужас на окрестных жителей. И вот привели ж таки все в порядок! Почистили, карусели восстановили, кафэшка заработала, вон кусты постригают и не беда что асфальт на дорожках кое - где выбит, у Павловых не машина - вездеход.
   Первым делом, довольно щурясь на солнце, Леха потащил отца к каруселям.
  -- На лошадки хочу, на паровозики хочу, на качельки хочу и на эту ждоровую тоже хочу, - сбиваясь от нетерпения, твердил малыш в очереди у кассы, - Пап, а почему у той лошадки головка отбита? А вон ту толстую тетю с шариком на паровозики пустят? А к фонтану мы пойдем воду пить?
  -- Какой ты у меня любопытный! - смеялся Андрей
  -- Пап, а это плохо?
  -- Что ты зайчик это очень хорошо. Вот подрастешь, будешь в передаче "Что? Где? Когда?" участвовать.
  -- Хочу на "Поле чудес"...
   Поле чудес началось сразу после приобретения билетов. Леха позабыв на время про свой шикарный автомобиль, боялся опоздать, пропустить, не докататься. Даже свои бесконечные вопросы до конца не проговаривал и успокоился только тогда, когда, основательно опустошив финансовые ресурсы отца, заработал икоту от переизбытка чувств.
  -- Накатался? Горе мое... - спросил Андрей, вытирая сопли и слюни с довольной раскрасневшейся физиономии сына, - Пойдем домой?
  -- Не...ик!
  -- Мама вернется с работы, а нас с тобой нет. Опять ругаться будет...
  -- А почему тетя не работает...ик, а наша мам работает? Тетя пис...ик...дельница? -коверкая последнее слово задал очередной вопрос малыш ткнув пальцем в сидящую на соседней лавочке молодую женщину на голове которой разноцветным павлином возлежала широкополая панама южного покроя.
  -- Леш! - смутился Андрей и одновременно удивился: надо же и откуда только слово такое знает?
  -- Извините, - виновато улыбнулся молодой папаша уязвленной даме.
  -- Пошли горе мое, - взял он сорванца, за руку стараясь как можно быстрее ретироваться.
  -- А что такое горе мое? - не унимался малыш.
  -- Горе мое - это ты. Пойми чудак наша мама бухгалтер, а у бухгалтеров иногда бывают периоды, когда им приходится работать даже по выходным, - пояснял Андрей, в то время как мелкий непоседа всеми силами старался высвободить свою ручонку из отцовской ладони
  -- Ты обещал на машине катать! - Громко закричал Леха, и, воспользовавшись секундным замешательством отца, врывался на свободу. - Домой не хочу! Не хочу, не хочу, не хочу...
  -- Хорошо пойдем немного покатаемся, но потом - домой без капризок. Идет?
  -- Угу.
   Они вышли за ограждения карусельной площадки, и тут случилось так, что Андрей потерял сына. Не мудрено. Как же все-таки красивы женщины летом. В сотни, раз привлекательнее, чем зимой. Андрей с трудом переносил жару, но ради мини юбок готов был терпеть лето круглый год. Вы только не подумайте чего плохого..., исключительно чисто спортивный интерес.... И все-таки жаль! Жаль, что его Марина после родов заметно прибавила в весе, а ведь.... Стоп? Где Лешка?!
   Незадачливого отца прошиб холодный пот. Куда подевался этот несносный мальчишка? Только что был рядом! Андрей вертел головой из стороны в сторону, путаясь взглядом в чужих ногах и головах, заглянул за дерево, приподнял ветку соседних кустов, напугав маленькую бродячую собачонку.... Неужели сын решил вернуться к каруселям? Ах, барбос! Пугая отдыхающих граждан мотающимся на веревке педалемобилем, Андрей быстро зашагал назад к свежеокрашенным черным лаком незатейливым железным воротам, открывающим доступ в царство развлечений. Где он? Где ребенок?
  -- Вот он! Слава богу!
   В стороне, на парковой лавочке сидели и, активно жестикулируя, увлеченно беседовали между собой две женщины среднего возраста:
  -- ... он такой замечательный, такой мягкий, так легко наносится на кожу пульверизатором ...
  -- Нет! Я предпочитаю нетрадиционные средства ...
   Леха стоял рядом с ними на асфальтовой дорожке и, засунув палец в рот, внимательно слушал.
   "А "нетрадиционная" ничего! Эффектная женщина!" - отметил про себя Андрей.
  -- Пупсик, ты, чей такой красивый? - только сейчас заметили Леху женщины.
  -- Мой! Мой! - обрадованный эпитетом "красивый" подхватил сына на руки Андрей.
  -- А... я смотрю, мальчик маленький один, стоит и слушает, - улыбнулась нерадивому папаше "нетрадиционная"
  -- Извините, - уже привычно отчеканил Андрей, думая о том, что ещё немного и данное слово прочно войдет у него в обиход, - очень любопытный мне сорванец достался.
  -- Да Вы не переживайте! У самой двое... таких же ...
  -- Близнецы?
  -- Погодки.
  -- Ааа, - растерялся Андрей, не зная, что ещё сказать. Да и стоило ли чего-то говорить? Главное - Леха нашелся! И все-таки...
   "Не уклюжий я какой-то! - подумалось Андрею, - Вот уж и элементарного разговора поддержать не могу! Старею".
   Он усадил сына в машину, не забыв при этом сделать выговор.
  -- Леш! Очень не красиво подслушивать чужие разговоры. Очень.
  -- Почему?
  -- Потому что... потому, - растерялся Андрей. Как ни странно он никогда не задумывался над этим вопросом, просто знал, что подслушивать некрасиво и все.
  -- Леш я, конечно, понимаю... любопытство не порок, а всего лишь способ получения информации, но пойми и ты - это не красиво! Нетактично...
  -- А что такое некактично?
  -- Нетактично? Это значит очень и очень плохо, - разозлился сам на себя Андрей, - Поехали.
   Леха понял, что отец им недоволен, но так и не понял почему. Леха замкнулся, притих, лишь изредка позволяя себе любимое "Вууу".
   Андрей тоже ушел в себя, задумался о хитросплетениях жизненных ситуаций и роли личности в истории, просто брел, куда глаза глядят, по аллеям парка, таща за собой на буксире сына в автомобиле. Так незаметно они забрались на окраину парка. Здесь большая аллея переходила в несколько маленьких разделенных между собой густыми кустами жасмина. Тут и там на этих мелких аллейках в тени кустов уютно прятались старенькие, но вполне ещё приличные скамеечки. Народу было немного. В основном жмущиеся друг к другу парочки. Андрей остановился в нерешительности.
  -- Поворачиваем домой? Пор..., - заговорил и осекся он. Леха сладко спал, уткнувшись светлой головенкой в красный пластмассовый руль.
   Поразмыслив, Андрей решился не будить мирно сопящее создание, и смело шагнул в ближайшую аллею: "Пусть ребенок дышит свежим воздухом, а я пока прессу почитаю" - к месту вспомнился купленный по дороге в парк и аккуратно уложенный в задний карман джинсов свежий номер газеты "Спорт экспресс".
   Свободная и при этом относительно чистая скамейка отыскалась достаточно быстро, но заботливый отец снова столкнулся с дилеммой: оставить ребенка в машине или уложить рядом с собой?
   "Спит за рулем как настоящий шофер, начну перекладывать разбужу ещё ненароком. Не стоит беспокоить"
   Опасливо потрогав рукой слегка подернутые гниением доски, не мажется ли, умиротворенный папаша удобно уселся на скамейку и, развернув газету, углубился в чтение.
   Как же здорово быть бездельником! А летом, да в тенечке, да под шелест листвы и непритязательные пересуды птах небесных - и подавно.
   Спустя десять минут время вовсе уплыло в никуда, большим и сочным куском сахара растворяясь в летнем мареве. Все исчезло из жизни: все - за исключением угла парковой аллеи, черных пляшущих по газетной полосе букв и цифр да сопящего во сне Лехи. Сколько продолжалось это удивительно приятное забытье, Андрей не знал, но было очень здорово.
   Вдруг, тревожное предчувствие холодком скользнуло по груди.
   Тревога исходила от органов слуха. Андрей напрягся в попытке понять: Что не так? Прислушался и неожиданно уловил где-то совсем близко хорошо знакомый голос жены. Вот тебе раз! Ему вторил ещё один знакомый голос. Чей? Ах да! Характерная томная манера произносить слова. Очень похоже на голос Стаса. Как интересно! Голоса доносились прямо из кустов за спиной.
   Андрей тревожно оглянулся через плечо, но сквозь буйную зелень растительности разглядеть толком ничего не смог. По всей видимости, на соседней аллее в том же самом месте симметрично стояла еще одна скамейка, на которой сидели и беседовали люди, голоса которых Андрей опознал почти со сто процентной уверенностью. В душе промелькнула гамма разнообразных чувств от первого спонтанного желания окликнуть до стыдливого осознания своей бестактности.
   Окликать он никого не стал впрочем, и уши не заткнул, а наоборот погрузился в слух, отгоняя от себя робкие попытки добропорядочного внутреннего голоса, услужливо напоминающего, как совсем недавно сам учил сына простой истине - подслушивать некрасиво. Любопытство не порок, любопытство это один из способов получения информации! Клыки и бивни, когти и жало... ерунда все это! Главное - уши!
  -- ... ты не понимаешь, что все это значит?! Ты, правда, ничего не понимаешь?! Все гораздо хуже, - с жаром воскликнул тот, голос которого был похож на голос Стаса. "Почти Стас!..." окрестил его Андрей про себя и добавил не печатное слово.
  -- Ты не понимаешь? Я ведь на это масло кредит у не добрых людей взял. Взял под большие проценты, и теперь цистерна с маслом на станции стоит. На мне висит кредит, проценты капают, простой вагона, штраф за просрочку. А еще эти самые "не добрые люди" меня на счетчик поставили...
  -- И что? Нельзя продать это масло?
  -- Ну, ты даешь мать! Кто его купит?! Оно же горькое как полынь...
  -- А ты продай его оптом. Как и купил. Покупателям пробовать давать необязательно
  -- Б...,- грубо выругался "почти Стас", - да об этом масле уже весь регион знает. Кому я его продам? Разве что все себе самому скормить.... В Москву отвезти? Меня грохнут как котенка. В этом самом масле и утопят. Хотя - все едино: продам - грохнут, и не продам тоже.
  -- У тебя и без масла этого долгов хватает.... Что теперь?
  -- Вот что. Есть предложение. Хочу залечь на дно. Рванем со мной в Киев у меня там тетка двоюродная.... Ты не сомневайся, кое какие активы у Стаса остались. На первое время нам хватит, а потом дело наладим.
  -- Вот это да! Ты долго думал над своим предложением? У меня ребенок, если ты не забыл...
  -- Люблю я тебя Мариш.... Люблю.... Бросай своего тюфяка. Все равно ведь его не любишь.... Бери сына,... пацан сдается мне у тебя от Стаса.... от меня в смысле.
  -- С чего это ты взял?! - по голосу чувствовалось, что Марина удивлена, а Андрей -заледенел просто, - Ребенок не твой. Почему ты думаешь, что я ради тебя готова разрушить семью и бросить мужа?
  -- Ой, да брось. Забыла, как мы с тобой,... когда я из Москвы вернулся. Да и после разве у нас ничего такого не было? ...
  -- Ребенок не твой....
   Дальше Андрей ничего не слышал. Словно сработала невидимая защита. Он сидел, а в голове хор членов - молотобойцев упрямо твердил: "Ребенок не твой! Ребенок не твой! Ребенок не твой!". Только так и ничего больше: ни голосов за кустами, ни шума листвы, ни птичьего гомона. Только эти слова да сопение своего самого любимого на свете существа. Единственно любимого.
   Очнулся он, только когда уловил, что сын просыпаясь: заворочался, заерзал, захныкал. Не обращая внимания на то, что голоса в соседней аллее давно утихли, а, следовательно, люди, произносившие их, ушли, Андрей схватился за веревку точно за спасательный круг и, постоянно оглядываясь назад, протащил автомобильчик вместе с сыном вдоль по аллее до конца парка. Оттуда, не задумываясь, махнул сквозь кусты к "черному" выходу, по пути больно царапая и себя и плачущего ребенка о непокорные ветви шиповника. Идти через главный вход он побоялся: очень уж не хотелось встречаться там с определенными личностями...
  
   ...вечером Андрей вопреки своему обыкновению даже телевизор не включил. Он молча сидел на диване, подогнув под себя одну ногу, тупо смотрел на раскладывающего посреди комнаты кубики пацана, и так же тупо напевал одну и ту же строчку из врезавшейся в память старой песенки:
  -- Дети разных народов...
   На душе было мерзко. В голове крутились глупые обрывки мыслей. Говорить о чем-либо с женой не хотелось. Андрей понимал: стоит только начать разговор по существу - он сорвется и потеряет этого замечательного светловолосого, голубоглазого Леху навсегда ...
  -- Дети разных народов...
   С кухни пришла раскрасневшаяся от активного мытья посуды Марина. Увидев сына сидящим на полу, всплеснула руками:
  -- Балкон открыт! Ребенок сидит голой попой прямо на полу, а отец чем-то груши околачивает. Ты, почему за сыном не следишь?
  -- А нужно?
  -- Господи, какой же ты у меня безалаберный! О доме совсем не думаешь. Все в облаках витаешь! Сыну вон давно пора кроватку менять. У него уже ноги упираются. Вырастет кособоким уродом по твоей милости! Может мы, ему большой диван купим? Вот только куда его поставить? А давай передвинем одежный шкаф и вместо него в угол впихнем?... Эй!... Муж! Я с тобой разговариваю!
  -- Что?
  -- Сыну новый диван покупать пора!
  -- Какому сыну?
  -- Как какому?! Твоему родному!
  -- Моему ли?
  -- Ну да! Твоему и моему. А чьему же ещё?
  -- А как же Стас? - Неожиданно вырвалось у Андрея.
  -- А что Стас? Ой! Я тебе сейчас новость расскажу. Ты только никому. Стас оказывается - влетел. Представляешь? Круто на деньги попал...
   Андрей слушал и не слышал. Такое бывает иногда. В голову его крутилось и вертелось: "Твоему и моему..." а жена увлеченно щебетала, рассказывая о том, о чем Андрею в сущности уже было известно.
  -- "Что там было? Как ты спасся?...". Ладно! Прорвемся! - твердо сказал он, вставая с дивана, закрыл балконную дверь, включил телевизор....
  
  
   Перемирие на время ужастиков
  
   Площадь цвела. И, ни потому что так уж была усеяна цветами, на асфальте цветы растут плохо, просто над площадью, сверкая белозубой улыбкой от уха до уха, парила Сашка. Сашка вырвалась на свободу. Долой кухню-тюрьму с ее монстроподобной газовой плитой, долой пыль и бесконечные приборки в одни руки, новую стиральную машину автомат конечно жалко,... но сегодня и ее туда же! Долой!
   А объяснялось данное "вольнодумство" достаточно просто: с утра семья Трухачевых собралась поехать на шашлыки вместе с семьей Светки Гончаровой тире Хруст. Скоро осень, за ней притаилась долгая и нудная зима, так что природа звала, и настроение накануне поездки у Сашки от этого трубного зова было соответствующее: расслаблено счастливое.
   Совместный пикник - какая чудесная возможность в очередной раз подружить с Гончаровыми тире Хруст семьями!
   Еще недавно Сашка всем сердцем переживала за свою подружку Светку. Тяжело в наше нелегкое время быть матерью одиночкой! Но с тех пор как Светка нашла себе хорошего человека - Гришу Хруста, Сашка почти успокоилась. И не беда что Гриша звезд с неба не хватает, таксует по городу на своей машине, зато много не пьет, Светку не обижает, к ее сыну относится хорошо, деньги в дом несет. Да одно то, что мужик в доме появился - уже радость! И не только для Светки - для ее подружки тоже. Уж такая она уродилась эта Сашка.
   Еще недавно муж Виталик, Светку просто на дух не переносил, в дом не пускал, а жене постоянные скандалы учинял по поводу их приятельских взаимоотношений. Видно детские обиды покоя не давали! Но с приходом в Светкину жизнь мужчины как-то так сама собой и дружба семьями завязалась. У мужиков - свой клуб по интересам: сядут, выпьют, поговорят о глобальном. У женщин - клуб свой можно даже сказать - элитный мини-салон...
   Жаль, что сегодня выехать на шашлыки не удалось! Очень жаль! Вон и погода выдалась как на заказ - солнышко, но не жарко. Трухачевы добросовестно ждали приятелей все утро, да только те что-то не подъехали. Ух, эта Светка! Сколько раз ей твердили: "Установи дома телефон! Установи!". Никак не раскошелится.
   Впрочем, может и правда людям денег не хватает? Сашка смотрит со своей колокольни, а многие ведь живут хуже, гораздо хуже, чем они. Да и у них в последнее время не все с финансами ладится. С тех пор как скоропостижно скончалась от тромбофлебита свекровь, а свекор с горя запил, точно сапожник, с деньгами в семье стало значительно труднее. Виталька - человек творческий, но на одни его картины не проживешь. Он конечно талант, а возможно и больше... вон и свекровь в этом никогда не сомневалась, бывало, выйдет вечером на улицу, сядет на лавочку у подъезда, и рассказывает соседям: "Мой Виталечка не просто талант. Мой Виталечка - гений! Виталечка пишет картины не хуже чем Ван Гог!.... Причем тут Гога с рынка!? Я вам про Винсента Ван Гога толкую! Великого, прости господи, голландского художника. Эээх! Темнота россейская! Помяните мое слово: скоро вот здесь, на этом самом месте, выстроится очередь за его картинами...".
   Очереди почитателей великого таланта Трухачева - младшего у подъезда пока не наблюдалось, да и не мудрено - нелегко гениям при жизни, а потому пришлось Виталику, скрипя сердцем, заняться ваянием бессмертных рекламных щитов и вывесок на магазины. Да и Сашке, из отпуска по уходу за ребенком на завод вернуться пришлось.
   Как ни странно, поначалу, в глубине души, она была этому обстоятельству даже рада. Пусть деньги смешные - но застоялась без настоящего дела боевая кобылица!
   Позже правда поняла: ай как тяжело после трех лет домашнего сидения с утра всех накормить-напоить, ребенка в садик забросить, а потом еще и к восьми часам умудриться на работу не опоздать. А вечером - снова по кругу. Кухонная вакханалия.
   Не потому ль выходной день на природе в кругу друзей и близких ожидался ею с нетерпением и был бы в канун очередной трудовой недели ох как кстати.
   А Светка Трухачевых подвела. Вот... проказница. Прождав Гончаровых - Хрустов до трех часов дня и совсем уж упав духом, Сашка предложила домашним просто пройтись, погулять на свежем воздухе и муж, на счастье, согласился. Даже не отругал ее. Почти ни сколечко.
   Теперь они всей семьей идут по площади, Сашка улыбается ярче золотого солнышка и улыбка ее предназначена не только всей окрестности, но и всему городу, всей земле, всему миру. И весь мир в лице его удивленных обитателей отвечает ей той же монетой.
  -- Зайчик мой! Тонечка. Давай бегать? Давай на перегонки? - весело смеясь, предложила дочке одурманенная свежим воздухом мать, - Ну!? Кто быстрее? Вон до той палатки. Три, четыре. На старт! Внимание! Марш.
   Тоня, неуклюже путаясь в длинных полах розового ситцевого платья, по детски выбрасывая носки ботинок в стороны, с энтузиазмом припустила через площадь к торговым рядам. Сашка, делая вид, что очень старается, но никак не может обогнать ее, семенила чуть сзади.
  -- Дурдом! - недовольный излишне вольным поведением женской половины пробурчал муж Виталий.
   У торговой палатки со штучным товаром беглянки остановилась, чтобы отдышаться и дождаться отца и мужа.
  -- Бегаете тут как..., - "Идиотки" хотел выпалить запыхавшийся Виталик, но в последний момент осекся, решил подобрать более теплый эпитет, характеризующий чудачества своих дам, да вот... не смог, - Люди кругом.... Военные ходят...
  -- А мы что? Мы никому не мешаем, - наивно улыбаясь, оправдывалась Сашка, - Мы просто устроили маленькое соревнование. Ребенку нужно больше двигаться. Правда, зайчик? Ой, пойдемте в хозяйственный павильон зайдем. У нас порошок стиральный кончился.
  -- Вот! Опять по магазинам! Все закрыто давно.... Выходной.... Сидели бы дома! Смотрели бы телевизор как нормальные люди..., - гундосил муж
  -- Народ! Не раскисать. За мной.
  -- Папа неласкисать! За мной! - погрозив отцу пальчиком, потянула его за руку дочь.
  -- Да черте что...
   Как ни странно павильон бытовой химии не только работал, но и приятно поразил глаз художника абсолютным отсутствием покупателей, правда при этом типичный "порошково-мыльный" запах так ударил Виталию в ноздри, что он, поежившись, остановился у самого входа, в то время как дочь отпустив его руку, устремилась к прилавку вслед за матерью. Отпущенный на волю отец семейства переминался с ноги на ногу точно потерявший поводыря слепец. Его взгляд, не фокусируясь на конкретных предметах, скользил по разноцветным стеклянным витринам, против воли выхватывая отдельные, по преимуществу иностранные слова, фиксируя разнообразные аляповатые сочетания цветовых гамм упрямо пытавшихся с блестящих упаковок сразить мастер наповал. Короче - творческую душу травмировал диссонанс. Подумав, Виталий решил, что бороться с общей безвкусицей необходимо не у витрин магазинов, а собственной кистью и талантом. Перестал обращать внимание на реалии окружающей его пошлой действительности, расслабился, смачно зевнул.
   Неожиданно боковым зрением он уловил достаточно интересную картину:... его жена, его собственность, его, так сказать, "народное достояние" зайчиком из сказки, заботливой наседкой прыгала и скакала вокруг низко склонившей голову над прилавком женщины. Шептала что-то ей на ухо, и самое любопытное - гладила по голове....
  -- Прям лесби-шоу какое- то! - оживился муж, перемещаясь ближе, - Или нет!? Хуже! Приступ общественной жалости начался! Берлинский кот! Что за человек такой мне достался в жены? Что за манера жалеть всех подряд?
   На этот раз он оказался прав, жена всеми силами пыталась утешить плачущую навзрыд пухлую крашенную блондинку-продавщицу. До конца разобраться в ситуации оказалось гораздо сложней, чем укротить ревущий поток. Пришлось утешать и успокаивать одновременно целых две женщины, и если свою, ему удалось осадить с двух окриков, то для чужой недостаточными оказались и все три.
   Наконец Виталий выяснил суть дела. А дело было до банального просто: непосредственно перед их приходом в магазин зашли две женщины, долго перебирали товары, в конец измучили продавщицу, заставив ее выложить на прилавок горы моющих и чистящих средств, но ушли, так ничего и не купив. После их ухода заподозрившая, что ни все ладно в ее "королевстве" продавщица стала проверять наличие товаров и обнаружила недостачу на кругленькую сумму. Как такое могло получиться?
  -- Я же следила.... Что мне делать?... Чем возмещать? У меня зарплата копейки...! Дети!
  -- Да! Да! - кивал головой Виталик, незаметно подталкивая к выходу свою упрямую половину. - Неприятно?! Как же! ... Понятно... Сволочи.... Пойдем. Да пойдем же...
   Жена упиралась как ... корова. Виталик перебрал все скрытые способы проявления крайнего недовольства, плюнул и вышел из магазина вон. Некоторое время ему пришлось дожидаться жену на улице, у входа в павильон, а потом в который раз нудно и обстоятельно втолковывать ей прописные, жизненные истины:
  -- Глупо. Глупо. Глупо. Глупо. Всех не согреешь...
   Сердце немного успокоилось только от пристального осмотра стройного ряда пивных бутылок любовно расставленных на витрине соседнего киоска.
  -- Купи пива, - вздохнув, сменил гнев на милость отец "разгульного" семейства.
  -- Ой! - встрепенулась Сашка, - А у меня денег не хватает....
  -- Как?! Куда? Ты же брала с собой...
  -- Виталь, понимаешь..., мне стало жалко эту женщину из магазина .... В общем, я ей почти все деньги, что брала с собой, отдала... у человека горе.... Ну, не ругайся. Прости своего маленького засранца.
  -- Идиотка! Господи, какая же ты идиотка!
  -- Виталь. Не переживай. Вернемся домой, я возьму деньги и сбегаю тебе за пивом...
  -- Бестолковый чурбан, которому на свою семью абсолютно наплевать! Вон бомж идет. Видишь?! Видишь, как он плохо одет? Иди, отдай ему мои вещи! Мои картины отдать не забудь. Он же несчастный! Как же! Человеку носить нечего! Бедный! Есть ему тоже нечего, все помойки в городе закрылись. Иди! Иди, - все больше и больше распаляя себя, подтолкнул Виталик жену в сторону бредущего наискосок через площадь грязно одетого человечка, - Давай чушка! Чего остановилась? Еще и потрахайся с ним заодно. В этом вопросе он, наверняка тоже проблемы имеет....
  -- Виталь..., - Сашка хотела спросить "Зачем ты так?", но не успела.
   Тихо выругавшись, муж резко развернулся на каблуках и зашагал прочь, не обращая внимания ни на расстроенную жену, ни на притихшую, напуганную перепалкой родителей дочь.
   В сущности, Сашка давно привыкла к мгновенным вспышкам мужнего гнева, но привыкнуть к тем обидным словам, которые он при этом произносил, оказалось куда сложнее. Каждый раз эти слова точно занозы буравили ей сердце, прорываясь сквозь пелену напускного равнодушия, в которую женщина научилась мгновенно погружать свое сознание при первых признаках возникновения семейного конфликта.
   По опыту она знала - теперь муж будет долго дуться: на нее, на дочь. Интересно чем ребенок виноват? Но муж будет упрямо молчать до тех пор, пока Сашка не испросит для них с Тоней прощения, а если этого не случится, он может молчать неделю и две и три,... но первым шаг на встречу не сделает. Никогда. Даже если сам во всем виноват. Жаль, Сашка не сможет так долго играть в молчанку, для нее это противоестественно, а потому прощения просить ей все равно придется. Но только не сейчас. Не сегодня.
  -- Ну и иди. Не дождешься.... Козел, - раздавленной змеей прошипела женщина мужу в след. Взяла дочь на руки...
  
   Ближе к ночи Сашку ждало жестокое разочарование. Как назло, именно сегодня по кабельному показывали: "Беззубое чудовище. Пожиратель кровавых тел - 4". Как назло, муж демонстративно уселся у телевизора и стал щелкать кнопками пульта туда сюда, обратно с садистской улыбкой пролистывая интересующий Сашку канал. Уж лучше бы он нажрался своего пива и умиротворенный улегся спать! Сашка очень любит смотреть ужастики. Любит до дрожи в теле, до безобразия! Ужастики - это просто наркотик какой-то и чем больше в них эпизодов из серии: "Как выпрыгну, как выскочу..." тем он сильнее.
   А ещё здорово, в ночь после просмотра, накрывшись одеялом до самых глаз озирать угольно-черное пространство комнаты и переваривать, переваривать, переваривать свои ощущения, наблюдая как в самом темном углу распространяя невидимые волны ужаса, зарождается нечто...
   Гордость это конечно хорошо, но Сашка не выдержала. Всему есть пределы. В жизни часто бывают обстоятельства, когда приходится поступиться не только гордостью, но и собственной песней. Сашка первой нарушила тягостное молчание.
  -- Переключи на фильм.... Пожалуйста.
   Муж притворился глухим. Только большой палец забегал по пульту с большей интенсивностью
  -- Виталь. Виталик.... Ну, прости меня.... Ну, пожалуйста.... Я виновата. Я! Признаю. Была не права - вспылила, - Сашка ласковым котиком подкралась к мужу, обняв его за колени, уселась на полу.
  -- Бегемотик мой! Давай мириться? Бегемотик ведь простит своего котика?
  -- Ладно, - выдержав необходимую паузу, снисходительно заговорил с ней муж, - Погладь мне ручку. А после фильма, в наказание, будешь спинку чесать.
  -- Хорошо мой самый капризный бегемотик...
  
   Сашка смотрела свой фильм и гладила руку мужа. Иногда, на самых интересных местах муж вздрагивал всем телом и морщился.
  -- Тише. Нежнее. Ух, чумная...
  
   Помещение пультовой комнаты, три на три метра, притаившееся точно скворечник на самой верхотуре испытательного корпуса, скудно освещалось сквозь большие грязные окна желто-придушенным, отраженным светом горящих в полнакала под самым потолком здания светильников. Работы не много, на стенде стояла "под парами" только реверсивная передача, все остальное оборудование было мертво, но как напряженно тянулась ночная смена. Сашка сидит, попеременно оглядываясь, то на дверь, то на окно, но по преимуществу смотрит в потолок, который загадочно и страшно освещают два луча от пыльных экранов мониторов компьютеров, источая рассеянный бледно - голубой оттенок точно две разверзшиеся могилы на кладбище. Шелест вентиляторов системных блоков навивает на женщину глубокое уныние; вызывает тоску и трепет. Кажется, будто противно шурша перепончатыми крыльями, в помещение вот-вот ворвутся отвратительные по своей сути, мерзкие создания с маленькими остромордыми головками, сплошь утыканными осклизлыми бородавками. Ворвутся и примутся кромсать на части все живое и неживое кровожадными пастями с парой сотен острых акульих зубов. Рвать и уничтожать все, что только попадется на их пути.
   Тревожный скрип. Мгновение кажущееся никак не меньше получасом. Тревожная тишина. Скрип. Учащенные удары сердца. Грозный стук подошв о стальные ступеньки лестницы. Внутри у Сашки все вздрагивает, отрывается и летит, летит куда-то в пустоту. Шаг, еще шаг, ещё... дверь медленно и тихо растворяется, словно пылесосом затягивая внутрь убежища одинокой женщины характерный промасленный запах экспериментального участка. Дверь все отходит и отходит от косяка плавно, плавно, и кажется, что эта пытка ни кончится никогда.
   И вот случилось то, чего Сашка больше всего боялась - в дверной проем просовывается грязным веником пук отвратительной рыжей шерсти....
  -- Ой! Ах! Аааа!... Уф!
   Отлегло! Не шерсть это! Усы Михаила Несоныча. Впрочем, оператор ЭВМ Александра Трухачева толком не знает, как правильно произносится отчество руководителя испытаний: может Несоныч, может Несодович, а может и еще как-то созвучно, но раз человеку ночами не спиться....
  -- Здрасте Михал Несоныч, - в пятый раз за ночь поздоровалась с руководителем Сашка.
   На мгновение на душе стало легко, спокойно и комфортно. Но только на мгновение. Вопросы рождались сами собой: Почему всегда такой вежливый и приветливый Несоныч ничего не ответил на ее приветствие? Почему не улыбнулся привычно своими пухлыми слегка расплющенными губами? И что это за два огонька у него над переносицей? Что сверкает красными бликами в полумраке? Его глаза? Нет! Очки! Или все же глаза?
  -- Михаил Несоныч! Михаил Несоныч!
  -- Отчет! - Голос глухой, скрипящий, треснувший на втором слоге, - Отчеетт
  -- Что-то не так! Что-то не так! - твердит себе под нос Сашка, но пошевелиться не может, - Ах! Михал Несоныч у Вас логарифмическая линейка в крови....
   "Почему вместо брюк на нем трусы в цветах мозамбикского флага?..."
  -- Отчеееет....
   Как трудно стало дышать: воздух исчез, будто испарился вовсе..., и тут Сашка проснулась.
  
   Некоторое время в темноте она не может ни шелохнуться, ни сориентироваться, ощущая только ночь, свое липкое от пота тело и чье-то тревожное всхрапывание под боком. Когда пришло осознание того, что лежит она не в гробу, а в супружеской постельке, что рядом сопит вовсе не чудище в прямом смысле, а чудище в смысле переносном - ее собственный муж - Сашка едва не заплакала от счастья.
   И все равно ночь давила. Как страшно! Напуганная кошмарным сном женщина укрылась одеялом до уровня глаз, тревожно прослушивая окрестную черноту.
  -- Виталь! Виталя! - зашептала она, аккуратно подтолкнув локтем мужа в бок, - Проводи меня.... Виталь! Да проснись же!
  -- У? О! - филином заухал спросонья муж. Подхватился, сел на край супружеского ложа бестолково озираясь.
  -- Виталечка. Мой хороший! Я в туалет хочу....
  -- А? Что? Дык иди...
  -- Я боюсь.
  -- Чего?
  -- Знаешь,... мне кажется, там с тайной миссией бродит кривощекий Джон.
  -- Где?... Кто?
  -- Там в прихожей...
   Муж потряс головой точно собачонка, зашлепал босыми пятками по голому полу в прихожую. Включил свет. Не теряя, ни секунды, Сашка опрометью бросилась следом.
  -- Виталечка..., миленький, ... а еще в туалет загляни! Пожалуйста! - Взмолилась испуганная любительница ужастиков.
  -- А!? Что!?... Идиотка! Чурка безмозглая! Насмотрится всякого дерьма, а потом людям спать не дает. Да что бы ты.... Да что б тебе... Дура!
  -- Тише! Тише! Дочь разбудишь.
  -- Да идите вы в ...!
   Сашка пошла.
  -- Ну, Все! Теперь будет неделю дуться. Вот беда! Вот беда!- огорченно вздыхала она, опасливо заглядывая через полуоткрытую дверь внутрь ярко освещенной туалетной комнаты....
  
   В жизни часто происходит все совсем не так как ожидается. Утром Виталик разбудил жену раньше обычного. Сашка любительница долго поспать, если обстоятельства этому не препятствуют, но сегодня - видно не судьба. Муж настойчиво толкал ее в бок и трясущимися руками совал под одеяло телефонную трубку.
  -- Сашка... Хруст... Хруст... Сашка
  -- Что? Что случилось?! - Никак не могла спросонья врубиться в ситуацию Сашка
  -- Хруст погиб.
   Сашка выхватила из рук мужа трубку, приложила ее к уху, и не сразу сообразила, что же означают короткие гудки
  -- Ало? Ало? Виталь! Объясни, что случилось?
   Сашка грозно посмотрела на мужа и тот, чувствуя свою вину, в одно мгновение словно уменьшился в размерах, оплавился, растекся...
  -- Кто звонил?
  -- Ирка Нечаева...Хруст... погиб.
  -- Как погиб?! ... Как?
   В ответ муж только удивленно пожимал плечами.
  
   Через десять минут, после разговора с Нечаевой, появилась какая-то ясность: муж их общей подружки Светки Гриша Хруст в ночь с пятницы на субботу работал, на своем такси возил пассажиров, но вчера в течение дня домой так и не вернулся. А сегодня его нашли убитым ... в лесу... в собственной машине.... Светка была в трансе и чуть ли не при смерти....
   Через двадцать минут, опасаясь, как бы его не услышала жена, Виталий, тихо ругаясь, прогревал в гараже мотор отцовской "Волги". Тем временем Сашка в сто двадцать третий раз повторяла свекру наказ: не пить ни вина, ни пива, ни водки, ни самогонки; даже одеколона и того не пить! Внимательно следить за внучкой!
   Закончив инструктаж она кубарем скатилась вниз по лестнице больно ударившись коленом о ступеньку. Выскочила из подъезда и побежала на встречу чужой беде. Сашка спешила на помощь....
  
  
   Чифф Роман.
  
   Андрей совершил открытие. Нет! Не в мировом масштабе, а лишь в масштабе отдельно взятой личности, но ценность открытия от этого не стала менее значимой: оказывается, преподавать даже то дело, которое ты давно и хорошо знаешь во много раз сложнее, чем делать его самому.
   Во рту пересохло, горло першит, а нужные слова улетучиваются быстрее, чем деньги после получки. Улетучиваются и с огромным трудом возвращаются обратно, какими то избитыми, изжеванными, корявыми штампами.
   А когда три месяца назад они с начальником отдела Романом Быстрицким решили организовать собственную фирму, все казалось куда более простым и доступным. Институт, где новоявленные акулы компьютерного бизнеса до поры до времени имели хоть и не очень большой, но все же стабильный заработок после дефолта благополучно отходил в мир иной, но жизнь, как ни странно, продолжалась.
  -- Давай думать, как жить дальше! Как нам зарабатывать не только на хлеб, но и на масло, - сказал Андрею Роман в приватной беседе, - У меня есть предложение - спишем пару не нужных для умирающего заведения компьютеров, еще несколько штук соберем из списанных комплектующих и откроем свою компьютерную фирму.
   В ответ на удивленный взгляд подчиненного тут же последовали соответствующие вышестоящие разъяснения.
  -- Будем предоставлять всем желающим любой связанный с компьютерами сервис: ремонт, обучение работе, разработку программного обеспечения, обрастем мясом - организуем продажу... да мало ли чего ещё придумаем. Жизнь все равно скоро наладится, парк личных компьютеров и сейчас уже солидный, а будет ещё больше. Недалек, ох недалек тот день, когда в каждой семье заведется свой маленький электронный друг. Никуда они от этого не денутся....
   Дело делается не так быстро как сказывается сказка, но все же делается, если за него взяться двумя не самыми глупыми умами сразу. И вот уже разбитый после очередного индивидуального занятия с клиентом "бизнесмен" Андрей с тоской осматривает давно не видевшие капитального ремонта стены бывшего помещения юннатов, которое им с компаньоном чудом, именуемым в народе "Красноречие Быстрицкого" и его же связями, удалось заполучить в аренду у городских чиновников. Андрей сидит на стареньком сломанном стуле и потихоньку приходит в себя. С одной стороны это плохо, что клиентов пока маловато, да и те, что есть, в основном "свои" из бывших, институтских, но с другой - где же сил на них на всех наберешься?
   Вот и вечер пришел. Быстро темнеет за окном: темнеет и метель....
  -- До свидания Андрюша. Спасибо! - Прощается кандидат наук Бузин, оправляя шарфик на шее, проверяет, все ли пуговицы на пальто аккуратно застегнуты. Бузин - ученик Андрея. Крепкий старикан. Выходя за дверь, он спрашивает, - Следующее занятие по плану?
  -- По плану Борис Сергеевич, - кивает головой Андрей и вздрагивает. Голова болит...
   Начинающий педагог, он же по совместительству компьютерный бог, неподвижно сидит еще некоторое время, затем тяжело встает и медленно бредет по узкому коридору в зашарпанный вестибюль, увешанный по периметру рекламными вымпелами и плакатами известных компьютерных компаний. Вымпелы и плакаты дают возможность хоть немного скрыть от глаз клиентов нищету и убогость стен.
   В вестибюле на телефоне сидит секретарь Ирина. Совсем ещё юная, симпатичная на личико светловолосая девчушка с коротенькими ножками излишне утолщенными в икрах. Ирина дальняя родственница Быстрицкого и тот, иногда беззлобно подтрунивает над ней:
  -- Ириша - ты лицо нашего коллектива но, бога ради, старайся реже вставать со стула....
   В отместку Ирина называет Романа коротким и курьезным словом "чифф" что означает - "Шеф" на английско-рязанский манер.
   Основную работу Андрей с Романом делают сами, но без грамотного и исполнительного секретаря на телефоне - никак не обойтись.
  -- Ириш, у тебя нет таблеточки от головы?
  -- Сейчас посмотрю Андрей Вячеславович
  -- Роман здесь?
  -- Чифф - у себя. Ой! Андрей Вячеславович у него там какие-то крутые люди, - тревожно шепчет девушка. - Все бритые - двое больших и один маленький.
  -- Бандюки что ли? Так может его - того... выручать пора?
  -- Я даже не знаю.... Пойдемте? Подслушаем?
  -- Да не трясись ты так, я сам боюсь, - криво улыбнулся Андрей, ощущая холодок внутри.
  -- Пойдемте...
   Друг за другом, гуськом, сначала Андрей, следом за ним девушка они крадутся по длинному слабо освещенному коридору, ведущему из вестибюля к кабинету Романа:
  -- Не толкайся. Не сопи. Не бойся - шепчет Андрей и упускает тот момент когда дверь, неожиданно резко распахнувшись, едва не задевает его по носу. Мимо инстинктивно вжавшихся в стену горе спасателей прошествовали два здоровенных коротко остриженных "шкафа" и ребенок - их точная копия, та же белая рубашка и кожаная жилетка под расстегнутой курткой. "Шкаф" номер один пробуравил "спасателей" ледяным взглядом, мелкий состроил рожицу, "шкаф" номер два ухмыльнувшись криво, цыкнул зубом и сделал Ире козу, от чего и без того напуганная происходящим девушка чуть не растеклась по полу в прострации.
  -- Точно! Бандюки, - констатировал факт Андрей, едва уличная дверь, громко хлопнув, возвестила о благополучном отбытии не прошеных визитеров. Девушка, с трудом преодолев последствия транса, кивнула в знак согласия.
   Немного придя в себя, они наконец-таки решились заглянуть в кабинет. Ожидая увидеть там все что угодно вплоть до кровавого месива, ребята были приятно удивлены: Роман встретил сотрудников не только в полном здравии, но и с достаточно приличным можно даже сказать игривым настроением.
  -- Дэвушка? Хто Вас сюда звал? - намеренно коверкая слова, улыбнулся он Ирине, - Вы подготовили мне документы?
  -- Ой! Нет! Не успела. Пришли эти дядьки, и я вся...тряслась
  -- Иди и печатай! Суслик - трясун. Мухой.
  -- Хорошо чифф. У нас все в порядке?
  -- Все в порядке... у нас! Да! Ириш! Принеси, пожалуйста, ребятам кофейку.
  -- Каким ребятам?!
  -- Вот этим - изображая на лице крайнюю степень изумления, указал рукой сначала на Андрея, потом на себя Роман - И..., мухой!
  -- Чего хотели... эти? Денег? - спросил Андрей, когда стук каблучков секретарши окончательно стих в лабиринтах коридоров.
  -- Ага! Сам Колупай пожаловал. Слышал, небось, про такого? Говорит - плати пятьдесят процентов с оборота...
  -- Ни фига себе! Вот сволочи.... А это они не виде...
  -- Да не горячись! Пошутил я, - задорно улыбнулся Роман, - Они конечно павианы, но все же ребята свои. Мы с Колупаем в одной школе до восьмого класса обучались. Как он говорит: за одной партой срок мотали. Его ко мне на "исправительные" работы подсаживали. Так что - не кипятись. То, что они к нам пожаловали даже хорошо. Живем мы Андрюша, - словно фокусник взмахнул рукой Роман и в его крупных, толстых пальцах захрустели три сто долларовые купюры, - Заказ тебе принесли. Колупаю, небольшая программка понадобилась для учета собираемых "налогов". Во как! Ему кто-то из "клиентов" от щедрот душевных на юбилей ноутбук подарил...
  -- Да! Мафия бессмертна, - повеселел Андрей, - Мир свихнулся. Мир рушится. Компьютерные технологии продолжают свое победоносное шествие! Теперь ими овладели дикие племена бандитов. Я в шоке... А какая ему нужна программка?!
  -- Не переживай. Задача не сложная: по вертикали запустишь месяц, по горизонтали клиент - номер и денежная сумма в долларах, внизу общая сумма. Смотри...
   Компаньоны склонили головы над письменным столом, где на чистых листах бумаги Роман живо набросал примитивное техническое задание.
  -- Сделаешь?
  -- Нет проблем. Для "Винды"? За вечер сделаю. А если в Excel так и вообще пол часа.
  -- Вот и твори в Excel! Нечего баловать! Сделай ему на разных листах лет на сто вперед. Листики разукрась: подложки, формочку ввода и все такое....
  -- А ты с него... денег не много взял? А то, как бы потом по шее не получить. Да и не удобно - труд не большой, не соответствует оплате...
  -- Не переживай. Мы с тобой деньги зарабатывать сюда пришли или благотворительностью заниматься? А для этих обормотов и Excel - чудо. Колупай будет братве хвалиться что лично для него лобастые чуваки программы лабают. Так что держи свои честно заработанные две сотни и будь здоров, не кашляй.
  -- Я то сделаю. Но...смотри, - с сомнением взял деньги Андрей, качая головой, - Неудобно как-то.... Дорого берем.
  -- Неудобно - сам знаешь что. Да! А еще он пацана своего обучить компьютеру просил. Мелкий такой шкет лет двенадцати. Видел?
  -- Угу
  -- Колупай говорит: "Наследник. Будет мою бухгалтерию вести! Стар я для этой ботвы". Позанимаешься с чертенком?
  -- Угу.
  -- Не грусти! Уроки за отдельную плату. И ещё.... Эти толстосумы, эти наши доморощенные Соресы - предлагают сотрудничество. Деньги желают стервецы в наш бизнес вложить.
  -- Много?
  -- Да как сказать.... Не мало. А нам чем больше, тем лучше! Не правда ли? Мы тогда не то, что всех конкурентов в городе, мы компанию Мелкософт купить сможем.
   Компания "Microsoft" для Романа все равно, что байковая тряпка для уборщицы, предмет его вожделений, его голубая мечта идиота.
  -- Да ты что!? Ни в коем случае! Это же грязные деньги. Они же нас потом...
  -- Не кипятись. Утро вечера мудренее. Ступай домой.
  -- А ты?
  -- Я посижу немного. Подумаю. Забавную книжицу вот почитаю, - кивнул Роман на угол стола, где как бы сама собой, обособленно от остальных предметов, хаотично разбросанных по древесностружечной поверхности, возлежала книга Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита""
  -- Перечитываешь? - с уважением спросил товарища Андрей
  -- Нет! Как ни стыдно будет признаться - читаю....
  -- Правда?! Ну, ты даешь!
  -- Да все как-то времени не доставало, что бы серьезно засесть. В молодости книгу достать сложно было. Помнишь? Потом диссертация, а уж когда заведующим отделом назначили, так совсем ни до чтения художественной литературы стало.... Ступай. Дома-то, наверное, жена с сыном ждут. А я посижу немного. Подожду, пока Ирина документы напечатает. Да и домой сегодня что-то не тянет.
  -- Меня тоже не тянет. Да и не ждет меня никто особо.... Пожалуй, тоже посижу. Буду деньги отрабатывать.
  -- Как знаешь. А вот и кофе. Спасибо Ириш.
  
   Оставшись один, Роман неспешно допил кофе. Некоторое время сидел и молча смотрел в окно, за которым бушевала метель, потом, кинул взгляд на угол стола, словно не решаясь взять в руки таинственную книгу. Наконец он хлопнул себя по коленям: "А что это я сижу без дела!?", привстал над креслом, взял в руки манящий том, открыл его на месте закладки и прочитал вслух:
  -- Солнце уже снижалось над лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением...
  
  -- Ух, ты господи! Солнце то и впрямь село, а я...?! Ведь обещал сегодня бумаги с исправлениями в регистрационную палату занести. Женя меня убьет!
   Заведующий местным отделением областной регистрационной палаты Евгений Тарабанов был ещё одним другом детства, а друзей подводить не гоже.
  -- Ирина - еще из коридора громко позвал секретаршу Быстрицкий, пугая девушку неожиданным появлением, - Елы-палы! Что у тебя случилось?!
   Роман удивленно уставился на бурое пятно, медленно растекающееся по полу.
  -- Простите Роман Анатольевич. Вы так громко крикнули, что я от страха чай пролила.
  -- Ах ты, растяпа! Документы готовы?
  -- Да чифф. Пожалуйста
  -- Не зови меня так больше... как собаку, - погрозил ей одними глазами начальник, руки его тем временем путались в рукавах дубленки. - Без меня не балуй. Я скоро вернусь. Целюююю....
   Хлоп. Cработала жесткая пружина входной двери, отсекая поток перемешанного со снегом зимнего воздуха....
  
   Холодно. Одиноко и холодно в чреве провинциального среднерусского города зимой. Особенно остро это ощущается ближе к вечеру. Уныло снуют по убогим улочкам неприкаянные, смутно-серые тени редких прохожих и ... холодно.
   Среди неявных теней величаво, точно крейсер на параде над прогулочными яхтами, парит с печатью важной думы на челе мужчина грузного телосложения.
   Парит боевым лебедем под сгустившимися сумерками. Держит курс на заведение вышестоящее и даже с фасадной стороны руководящее. А на сердце у него - одна забота. Одна, да та, что важнее всего на свете. Забота о том, правильное ли они придумали название для своей фирмы - компьютерный центр "Романс". "Романс" это производная от имен отцов основателей Романа и Андрея, вернее следует читать "Роман с Андреем". Правда, имя Андрей в названии фирмы не уместилось - ну да ладно, компаньон вроде бы не в обиде.
   Имя - это флаг. Имя должно быть звонким и красивым, желательно уже раскрученным, или, по меньшей мере, созвучным с таковым. "А может нам взять деньги у Колупая и выкупить брэнд "Microsoft""? - мелькнула шальная мысль. - "Выкупить вместе с папашей Билом! Ууух!"
  -- Торговая марка! Авторские права! Придумают всякую чушь! - в сердцах рубанул воздух ладонью продрогший мечтатель да чуть не упал на испуганную старушку божий одуванчик, потеряв равновесие на скользкой поверхности проезжей части дороги, по которой за неимением заваленных снегом тротуаров гордо шествовал к своей цели.
  -- Эй! Человек! Поберегись! - накатило сзади звериным рыком. Накатило и сбило с ног. Мимо с неестественным гиканьем прогромыхал старыми костями автомобиль иностранной марки "Запорожец", запряженный тройкой вороных.
  -- Эй! Человек! Поберегись! - рычал все тот же зычный голос следующему зазевавшемуся прохожему
  -- Сигналить нужно! Придурок! - громко выкрикнул Роман.
  -- Сигналка не работает..., - донес до него морозный ветер, затухающий крик лихача.
  -- Лучше бы у твоего папаши женилка не работала - в сердцах посетовал Роман, и, чертыхаясь, и отряхивая снег, поднялся на ноги.
  -- Вот гад! Синяк под глазом поставил. Как я теперь регистрироваться пойду?
   "И тут зябкий воздух сгустился перед ним и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке - жокейский кортузик, клетчатый, кургузый воздушный же пиджачок...
   Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая...."
  -- А вот пожалуйте! Специальные очечки для Вас! Совсем не дорого. Всего червончик. Раз, и синячка вашего - как ни бывало, - запел надтреснутым тенором клетчатый. - Помилуйте, помилуйте! Роман Анатольевич! Дорогой вы наш! Для такого человека нам ровным счетом ничего не жалко. А червончик-то... отдайте. Заплатите, не пожалеете! Согласитесь, совсем не дорого с вас беру! Уж для вас то?! Можно сказать даром..., - обхаживал Романа новый знакомый, и до того голову ему заморочил, что всучил таки "пенсне, в котором одного стекла вовсе не было, а другое треснуло".
   Странный человечек весело выхватил у Романа из рук измятую купюру достоинством в десять рублей, и с шутками да прибаутками стал разглаживать её.
  -- "Свой глазок смотрок! Денежка счет любит! Да, с вас бы за помощь на четверть литра...поправиться...бывшему регенту" - затем, вдруг, так же неожиданно как появился, он лопнул в полутьме точно мыльный пузырь.
   Лопнул, и осталась витать в зимнем воздухе одна фраза:
  -- А Ирочка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила..., - произнесенная им ли, не им - непонятно.
  -- Что за черт?! Какая такая Ирочка имелась в виду? И какое такое масло она разлила? - с тоской подумал Быстрицкий и совсем уж ни к чему пришли в голову мысли странные, но не о Ирочке как ожидалось, а, почему-то об Аннушке.
   Что это была за Аннушка? Откуда она вынырнула в волнах его памяти? Он, как ни старался, вспомнить не смог. Точно помутнение, какое в голове случилось. А пенсне все же одел. Одел, будь оно трижды неладно. И сразу все вокруг стало розовым и достижимым.
  -- Почему бы нам ни взять денег у Колупая?! Почему не купить компанию "Microsoft"...?!
  
  -- Как я дал! Черт меня побери! - выходя из регистрационной палаты, совсем уж ни к месту помянул Роман нечистого, удивляясь и не веря своим глазам.
   С восхищением и робостью смотрел он на свеженькое, пахнущее типографской краской свидетельство о регистрации, где черным по белому было прописано, что в таком-то, таком-то уездном городе, той самой Московской губернии, зарегистрировано предприятие со звучным названием "Microsoft" и с аналогичной же торговой маркой. Что директором сего учреждения, само собой, разумеется, является он: Роман тире Билл, и подпись самая высокая на месте, и печать пожалуйте вам гербовая, там, где ей быть и положено.
  -- Ай да я! Ай да молодец! Как же это мне удалось?! - радовался точно ребенок он.
   Странно только почему по бумагам выходил он не просто Романом. Глупо быть еще и тире Билом. Кого он бил, чем бил и зачем бил, соучредитель так и не понял. Но задумался крепко.
   Задумался, да невзначай почувствовал как кто-то настойчиво и бережно трясет его за рукав:
  -- Чифф...Чифф... сидан плиз автомобиль.... Сидан плиз.
   Роман, от неожиданности вздрогнул. Перед ним в типично-шоферской фуражке услужливо кланялся известный местный предприниматель Александр Вульф.
  -- Плиз! Наш кар Чифф - заискивающе улыбаясь, бесшумно растворил сверкающую хромом дверцу Вульф.
  -- Вы меня что, и до вокзала подвезти сможете? Офис мой там. Только вот денег с собой не так много... не рассчитывал...
  -- Конечно, подвезу босс, я ведь ваш шофер.
  -- Как шофер? Чей шофер? Мой?! А как же фирма ваша? Ваш бизнес? - У Романа отвисла челюсть, сперло дыхание в зобу.
  -- Какая там фирма?! Чифф! - Небрежно махнул рукой Вульф. - Вы, и только Вы, наш светоч в бизнесе. Наш маяк в ночи. У вас не зазорно и шофером послужить. Поучиться, так сказать,.... К тому же, на службе у Вас я за неделю больше заработаю, чем от оборота трех таких фирм, как моя, за год.
  -- "Непорядок!" - подумал Роман - "Когда это я успел нанять себе такого дорогого шофера? Может на недавнем дне открытых дверей? Нет! Скорее на венчавшем это мероприятие банкете...".
   Оказавшись внутри салона шикарного автомобиля, припоминать детали разгульного банкета, он попросту не захотел. Такое бывает. Вдруг плюхнешься с мороза в свой теплый Ролс-Ройс, на изумительно мягкое, упругое, белое сиденье, и сразу забываешь обо всем. Да что я вам рассказываю, Вы, и сами, поди, не хуже меня все это знаете....
   Роман, вначале просто сидел, словно его охватил столбняк, потом ему захотелось попрыгать точно на батуте на мягких и нежно-упругих подушках кресла.
   Ему захотелось - и он попрыгал. Он прыгал легко и свободно вытянувшись в полный рост, все выше и выше взмывая вверх. Прыгал, пока не ударился головой о крышу. Громадный автомобиль от толчка слегка занесло, но не перевернуло, шофер знал свое дело.
   "Других и не держим!" - снисходительно подумал Быстрицкий
   Весело и незаметно долетели они до офиса.
  -- Чифф... - вежливо распахнул дверцу автомобиля Вульф.
   Роман неохотно вышел из теплого салона на мороз. Вышел и обомлел:
  -- Ух, Ёёёё!!!....
   На месте ободранной кирпичной пристройки к жилому зданию стоял шикарный офис, из розового зеркального стекла и бетона, на фасаде которого, всеми цветами бешеного неона, метровыми буквами сверкала и переливалась надпись - "Microsoft".
   А чуть пониже тихо и неброско подмаргивало в такт теперь уж чудное "Компьютерный центр "Романс".
   "Непорядок!" - подумал Роман. - "Нужно сказать Андрею, чтобы нижнюю надпись поправил. Уменьшить ее что ли?! Не! Лучше совсем убрать. Очень уж диссонируют с окружающей средой: крупно, не модно, по-деревенски. Достаточно одной вывески "Microsoft".
   - Добро пожаловать Чифф. Сводки с бирж, утренние котировки акций все на вашем столе, - встретила его у скоростного лифта длинной своих неожиданно пошедших в буйный рост ног личная секретарша Ирэн.
   - Кофе и чистую рубашку - с металлом в голосе рубанул Роман и растерялся удивленный этим самым металлом, а, растерявшись, добавил - Президент не звонил?
  -- Звонил премьер, - уважительно склонилась белокурая Ирэн, показав при этом просто обалденную, налитую свежестью грудь. - Распечатки звонков на бильярдном столике, как вы любите, - улыбнулась двумя рядами идеально белых зубов она же.
   Кабинет сразил хозяина напрочь. Сразил шикарностью обстановки, но более всего - своими размерами.
  -- Ух Ёёёё! - снова вырвалось от сердца и полетело гулять гулким эхом по всем закоулкам. Полетело и растворилось в небесно голубой воде то ли фонтана, то ли бассейна. Впрочем, какая разница?
   "Да тут, можно проводить марафонские заплывы всех жителей города разом вместе с их компьютерами",- подумалось Роману.
   - А это что за дверочка интересненькая такая? Потайная...
   Сортир поразил его шикарностью обстановки и аксессуаров, но более всего - своими размерами. Очередное "Ух -ёёё!" долго витало под изумительной лепниной потолков пока не растворилось в небесно голубой глубине изящной итальянской сантехники, тихо низвергавшей нежную музыку, заполняющую терциями и восьмушками все потаенные уголки благословенной комнаты. Возникшее было чувство самоуспокоенности, и расслабленности неожиданно разрушил казенный голос Ирэн, грохнувший выстрелом, откуда-то, то ли сверху, то ли сбоку. Сразу и не разберешь.
  -- Чифф к вам управляющая по финансовым вопросам. Впустить?
  -- Через двадцать секунд впускай - прохрипел босс, резво, точно нашкодивший сорванец, выскакивая из интимной комнаты.
  -- Доброе утро Чифф. - Сухо, но уважительно приветствовала его изящно одетая дама с явно выраженными кембриджскими замашками.
  -- Ну,... как там у нас...дела? - стараясь, чтобы финансовая дамочка не заметила его учащенного дыхания, проваливаясь в глубокое кресло, спросил Роман, для пущей важности выпятив вперед все, что только можно было выпятить.
   "Может для солидности ещё и ноги на стол закинуть?"- запоздало пришла в голову заманчивая мысль. Тут же припомнилось их кино, где все важные боссы это делают в своих шикарных кабинетах.
   "Нет! Не красиво! Я же в тапках!"- Вовремя сообразил он.
  -- Слон считает счета на своем счету! Как там у нас со счетами? Надо бы пару компакт-дисков на рынке Андрюшке купить. Осилим? - к месту вспомнил он просьбу своего компаньона.
  -- Состояние лицевых счетов компании за текущий отчетный период - подавая компьютерную распечатку, удивленно вскинула брови финансистка. - Правда, здесь не учтены возможные изменения котировок акций наших дочерних компаний, продажа которых, по вашему же указанию, начата в данный момент на фондовых биржах в Бангкоке, Нью-Йорке, Лондоне и Брянске. Но это всего полтора процента от суточного оборота.
   Увидев финансовый документ, Роман поначалу не поверил глазам своим, затем несколько раз сбиваясь и потея, упорно считал нули в графе дебет и ещё долго зычное "Ух-ёёё!" парило сквозь зеркальные стекла офиса над поседевшей от инея привокзальной площадью.
  -- Блин! Да тут не только на пару дисков для Славовича хватит, тут можно купить и видеокамеру со студийным микрофоном для Романа, и память для компьютеров, ручки на всех дверях поменять, бачок туалета подтекает..., - начал лихорадочно загибать пальцы на руке растерянный босс. - Господи! Да тут всю Саудовскую Аравию вместе с нефтью, королем и его гаремом купить можно. Откуда? - осипшим голосом прохрипел он.
  -- Исключительно благодаря вашему гению и вашему прозорливому руководству, - беспристрастно ответила строгая управляющая по финансам.
  -- Скажите, а в этой графе, правда, 30 нулей или всего двадцать девять? - находясь близко к полуобморочному состоянию, прохрипел Роман. Уж не сон ли это?
  -- Тридцать два!
  -- Помогите..., я теряю зрение! Это в чем? Может в керенках? - схватился он за эту мысль словно за последнюю ниточку, за последний шанс к выздоровлению.
  -- В чистых американских долларах.
  -- В чистых?!
  -- Если будет на то ваше указание, министерство финансов США готово лично отмыть для Вас всю сумму в кратчайшие сроки или напечатать заново в новеньких купюрах.
  -- А в мелких можно?
  -- В любых. Эскадрилья ваших личных бронированных самолетов готова вылететь из ближайшего аэродрома по зеленому свистку ровно через полторы минуты.
  -- Будьте любезны....
  -- Чифф - вывел Романа из транса металлический голос секретаря. На 19 часов две минуты и тридцать секунд Вами запланирована встреча с начальником юридической службы компании Милой Лайон....
   Еще одна изящная, блестящая женщина появилась в кабинете внезапно. Утопая по щиколотки в мягких персидских коврах, она гордо прошествовала вдоль бесконечного стола, словно специально демонстрируя все свои прелести. На огромных часах с вмонтированным миниатюрным ядерным реактором было ровно 19 часов две минуты и тридцать секунд.
   Лицо Милы уверенно поигрывало многолетней оксфордской бледностью, смешанной с небольшой толикой Массачусетского универсетизма, придававшего тем ни менее внешнему колориту легкий шарм и изящество.
  -- Босс - ласково зажурчала Лайон - Все документы и выкладки по юридическому обоснованию празднования десятидневного юбилея нашей компании находятся в этих папках.
   От запаха свежей крокодиловой кожи у Романа закружилась голова.
  -- Что такое десять дней для такой великой компании!? Всего лишь двести сорок часов, - бредил он - Не солидно! А нельзя ли организовать, скажем, так, столетие...?!
  -- Можно! - уверенно отчеканила начальник юридической службы. - Найдем парочку живых свидетелей, напечатаем газетные вырезки начала века. Пригласим на банкет сенаторов с женами и любовницами, закажем салют у лучших пиротехников мира.... Я думаю, что это обойдется нам в следующую сумму.
   Тонкие пальчики жеманно и эротично обхватили авторучку, именно так, как Роману больше всего и хотелось, авторучка вывела сумму с пятью нулями.
  -- Что скажет на это наш бухгалтер? - задорно посмотрел чифф, в сторону каменного изваяния финансистки.
  -- Начальник финансовой службы, - холодно и с достоинством поправила его та.
  -- Так что нам скажет начальник финансовой...этой?
  -- Ноу проблем!
  -- А тысячу лет?! Или даже больше - можно?
  -- О'кей! - согласилась Мила. - Заплатим археологам, чтобы те ещё глубже раскопали остатки Помпеи и обнаружили на её развалинах наш товарный знак на коробках с программным обеспечением. Профинансируем ученых историков, проведем экскурсию по шопам Парижа и Лондона для жен и тещ сенаторов, а самих сенаторов с любовницами отправим на Сейшелы, закажем салют у лучших пиротехников мира .... Это обойдется компании в следующую сумму... Авторучка в изящных пальчиках снова заскрипела и остановилась на восьмом знаке.
  -- Ноу проблем - отчеканил финансовый скиф.
  -- А десять тысяч...?! Нет! Сто тысяч лет ...?
  -- Я думаю - можно. Правда придется обращаться к самому.... - точеный пальчик взлетел к небу.
  -- Ух! - лицо Роман сначала побагровело, а потом побелело. - А денег хватит?
  -- Ноу проблем!
  -- Ух-ёёё!!!!
  
   Нескончаемый поток автомобильных фар размыл привокзальную площадь. С высоты небоскреба машины казались такими маленькими, просто крошечными. Сотни рабочих скребли и драили огромные помещения офиса только для того, чтобы ему дышалось легко и свободно. Десятки очумевших гаишников сбились с ног, загоняя на улицы города непонятливых дальнобойщиков и чумных московских дачников, чтобы создать пробки на дорогах. Столица прямо на глазах автоматически перемещалась в их маленький провинциальный город. И всё это - только для него. Только, что бы он во всем своем великолепии не чувствовал себя одиноким.
  -- Красота! Вот, что значит вовремя связаться с нужными людьми, - шептал с упоением Роман.
  -- Чифф! У нас проблемы! - неожиданно оскалился селектор. - Пришли какие-то бритые люди в малиновых пиджаках, ругались матом, забрали все наличные золото-валютные резервы в какой-то общак.
  -- Чифф! Рушится рынок программных продуктов. Конкуренты выпустили новую супер-версию операционной системы и ставят ее всем бесплатно в пунктах раздачи пищи для бездомных.
  -- Чифф! Котировки наших акций резко поползли вниз. Наши рабочие забастовали. Их больше не устаивает зарплата в десять тысяч долларов в неделю. Профсоюз требует трехсот процентного увеличения ставок. Служащие центрального офиса переметнулись к конкурентам, прихватив с собой все секреты компании. Рекламации сыплются со всех сторон. Кредиторы взбесились. Банки требуют погашения займов. Чифф! Вы банкрот! Чифф! ... Вы полный банкрот ...! Вам принести пистолет или предпочитаете выпрыгнуть из окна?
   Легкие разрывались, сердце останавливалось, в глазах помутнело. Последним усилием воли Роман сорвал с глаз злосчастное пенсне и ...очутился в своем ободранном кабинете, что располагался налево по обшарпанному коридору в помещении бывшей станции юннатов. Некоторое время он упорно что-то искал на столе, потом видимо отчаялся:
  -- Да! Бардак!
   Роман встал со стула и, шаркая ногами, точно на плечах его висели пудовые гири, выбрался из кабинета вон. В вестибюле он чуть не упал, споткнувшись о ползавшую на коленях по полу секретаршу.
  -- Ты чего тут опять развела?! Тебе тут что?! Чайхана?!
  -- Простите Роман Анатольевич. Это я домой масло подсолнечное купила. Да видно пробка плохая... оно и разлилось. Вытираю вот ...
  -- Ммм! Прости Ирин! Устал я! Вот и сорвался! Знаешь что?.... Если у меня в комнате найдешь, ну случайно, очки такие... с треснувшим стеклом забрось их подальше. И еще... завтра... будет время - сними, пожалуйста, со стен все эти чужие вымпелы. Пора своей атрибутикой обзаводиться.
  -- Будем оромансиваться?
  -- Да. Примерно так. Андрей ушел?
  -- У себя сидит.
   Роман прошел в комнату, где работал за компьютером Андрей
  -- Творишь?
  -- Да практически готово. Посмотри.
  -- Давай завтра?! Хорошо? Что-то голова болит. Да!... Я тут подумал,... не будем мы ни у кого деньги брать. Мы уж, как ни будь потихоньку...сами...
  -- Я согласен с тобой Чифф...
  -- Ой! Не называйте вы меня этим идиотским словом! Пожалуйста.
  -- Спасибо
   Компаньоны посмотрели друг другу в глаза, и устало улыбнулись.
  
  
   Знакомое лицо
  
   Знакомое лицо при ближайшем рассмотрении не всегда оказывается столь уж знакомым. Бывает так, что после радостных похлопываний по плечу, улыбок граничащих с последней стадией кретинизма и восклицаний типа: "Ба! Да ты ещё не окочурился мой старый, добрый приятель!?" чувствуешь себя полным идиотом, особенно если этот "старый" и "добрый", искусно маскируясь, на поверку оказывается совсем не тем, за кого "себя выдавал" минуту назад, а категорически чужим и даже посторонним человеком.
   Бывает и наоборот. Кто-то, на первый взгляд незнакомый, пристроится сбоку, следует за тобой тенью и смотрит, смотрит, смотрит....
   Сашке плевать. Пусть смотрит. Ей не привыкать и не такие... смотрели. А этот - серый: серые брючки, простенький пиджачок, обычные туфельки лодочкой, бесцветные волосы. Так себе.... Впрочем, как это ни странно, ни все так просто, Сашке льстит внимание противоположного пола пусть даже и обыденно-серого. В глубине души ей этого внимания не хватает - появляется пусть и мифическая возможность немного скрасить будни.
   Скажите, положа руку на сердце, кому из вас хоть однажды в жизни не хотелось бы скрасить будни? Кому не хотелось приключений?...
  -- Ах, Одуванчик, Одуванчик! Девчушка к старости слаба глазами стала?
   Голос зажурчал ручейком. Зажурчал прямо над ухом - и сердечко дрогнуло. Сашка резко обернулась, едва не уронив лоток с выпечкой стоявший прямо на стеклянном прилавке хлебного отдела гастронома.
  -- Извините я Вас ...
  -- А ты внимательно посмотри!
  -- ...Саня!? Санька Смирнов!
   Смирнов весело развел руки в стороны, расплылся в улыбке. Это был он! Ну конечно - это он! Первая юношеская любовь Александры Одуванчиковой.
   Сашке вдруг захотелось стать выше, красивее, умнее, находчивее. Что-то внутри нее приятно вздрогнуло, шевельнулось и полетело вниз прямо в пятки. Нет! Это чувство не было пробуждением того сладостно-мучительного состояния влюбленности. Это было что-то другое....
   Просто ей хотелось казаться лучше. Что бы он позавидовал? Чтобы он пожалел о том, какое счастье упустил? Это вряд ли! Сашка не такая. Впрочем....
  -- Такс. Госпожа Одуванчикова! Рассказывайте: Как живете? Как животик? Не болит ли кое-что?
  -- Ничего не болит - на мгновение удивилась Сашка, и тут же лицо ее расплылось в ответной улыбке, - Шутишь?! Да живу...как обычно. Как все. Дела в порядке. Все хорошо. Дочь в школу пошла. Ой, знаешь, не зря в народе говорят: "Маленькие детки маленькие бедки...". Вроде первый год отучились, а там должно быть легче....
  -- Сама работаю на заводе. За компьютером....
  -- Муж все рисует?
  -- Все рисует. Недавно вот персональная выставка во дворце культуры прошла.... Пытаюсь и его к современной технике приобщить. Уговариваю помочь мне освоить профессию компьютерного дизайнера, да только Виталик компьютера боится - как огня.... Что еще? На море ездим каждое лето. В этом году тоже собираемся. Очень даже неплохой отдых.... А как ты?
  -- В порядке.
   Если бы Сашке кто-нибудь сказал об этой встрече заранее, она с восторгом весь вечер представляла бы себе, как будет сначала говорить, говорить, говорить, а потом расспрашивать, расспрашивать, расспрашивать своего старого школьного друга о житье-бытье. Сколько же лет они не виделись? Нет! Лучше не считать! Ай, какая Сашка уже, ... нет, не старая - опытная. Да! Опытная и взрослая! Так лучше звучит.
   Но на поверку оказывается, разговаривать им друг с другом собственно и не о чем. Одни дежурные фразы.
  -- Ты где? Чем занимаешься?
   Смирнов всегда был галантным кавалером, он сделал шаг вперед, открыл и придержал тугую магазинную дверь, выпуская Сашку на свежий воздух.
  -- Проживаю? В Москве. Есть такой небольшой городишко на глобусе нашей великой Родины. Приехал вот родственников навестить. Тебя повидать. Могу подвести, - небрежно указал он на серебристый джип, преданно ожидавший хозяина на стоянке у входа.
  -- А чем по жизни занимаются обладатели таких машин?! - Марки автомобиля Сашка не разобрала, да и не понимала она ничего в этих марках, а так... машинка симпатичная.
  -- Тружусь.
  -- Интересно где?
  -- В госструктурах
  -- Ой, как интересно! А в каких? В каких? - заиграла мимикой лица выказывая крайнее любопытство Сашка
  -- В самых, что ни на есть государственных. Скажем так. Ммм, - задумался Александр, - в правоохранительных структурах. Так устроит?
  -- В милиции что ль? А! Стой! Угадаю. Судя по машине - ты гаишник. Или как они там теперь называются?
  -- Ну, зачем же так сразу и по лицу! - довольно рассмеялся Смирнов, - Нет, не угадала. Бери выше.
  -- Кто ж выше гаишников? Разве что солнце?
  -- Я тайный, секретный агент.
  -- Иди ты...
  -- Не веришь?
  -- Ой, как интересно. Это, наверное, опасно: враги на каждом углу, террористы там всякие. Расскажи.
  -- Как ни будь в другой раз, а то мне придется тебя тут же убить как нежелательного свидетеля. Не веришь? Ну не верь. Ты не смейся, а лучше садись в машину, до дома доставлю с ветерком, - пискнула сигнализация автомобиля, Смирнов распахнул перед Сашкой пассажирскую дверь.
  -- Ой, нет. Не поеду я. Спасибо Саша. Мне нужно... тут... по магазинам пробежаться, дочке канцелярские принадлежности купить, домой моющих средств, потом в аптечный киоск....
  -- Ну, Одуванчикова ...
  -- Трухачева, - улыбнувшись, поправила Сашка
  -- Вам гражданка Трухачева не угодишь. Я поехал? Ну, пока?... Да! А знаешь - Одуванчикова все же звучит красивее.
  -- Знаю
  -- Держи на всякий случай. Визитка. Там мой телефон. Если террористы будут одолевать ... звони.
  -- Спасибо, - зажала в ладошке кусочек картона Сашка, да так и стоял, пока мощная серебристая машина не скрылась в бурном автомобильном потоке и, лишь затем, любопытство взяло верх.
   Сашка с волнением и трепетом взглянула на лицевую сторону визитки, надеясь найти ответы на интригующие ее вопросы, но, разочарованно вздохнув, сунула карточку в боковой карман сумки. Да и как ей было не разочароваться - на визитке кроме имени, фамилии, отчества и мобильного телефона бывшего одноклассника ничего интересного не наблюдалось. Разве что тайные надписи молоком...?
  -- Может зря я, отказалась с ним поехать? Ну, подвез бы он меня до дома.... Что такого?
   Впрочем, отвечая сама себе на поставленный собой же вопрос, женщина пришла к выводу: Нет! Не зря! Она испугалась. Испугалась не только и не столько из-за дырки на колготках. Нет. Хотя конечно тоже неприятно: сядет этакая матрона в машину, юбка у нее случайно задерется выше колена, а там дырка сбоку во всей своей красе!
   А еще, Сашке не хотелось, чтобы муж видел, как ее подвозит к дому красивая блестящая машина. Если он узнает, что это был Смирнов - вообще с ума сойдет. Сашке это надо? Смирнов уехал и из сердца вон. Незачем впутывать его в свою жизнь. Им и без него хорошо.
  -- А хорошо ли?
   Легкий майский ветерок трепал на голове женщины буйную золотистую челку. Запах свежей листвы обещал прохладу и скорую влагу, только Сашка не замечала великолепия начинающегося лета. Она шла по аллее сквера в сторону дома и негромко шептала одними губами.
  -- Все у меня хорошо! Дом, работа, работа дом. Вот съездили на юг два раза. Хорошо! Море, тепло. Во время первой поездки мне даже показалось, что у нас с мужем секс налаживается. И что в итоге? Ничего! Ничегошеньки хорошего. Кто виноват, коль я такая фригидная?!
  -- Свекор пьет, дома свинячит. Вернусь, наверняка придется снова полы мыть. На работе - тоска смертная. Телевизор надоел однообразием. Читать абсолютно нечего. Вечером позвонит Светка и будет долго плакаться мне в жилетку. В ответ я стану вздыхать, жалеть ее, потом помоюсь и лягу в постель. А к ночи..., к ночи для меня будет настоящим праздником, если муж не станет приставать с глупостями. Эх! Нет в жизни счастья! Да и жизни самой - нет. Нет жизни на Марсе! Нужно что-то менять. Эй!...Вы!... Сейчас же оставьте животное в покое!
   Сашка оживилась. И откуда только энергия взялась?! Удерживая одной рукой под донышко полный покупок полиэтиленовый пакет, чтобы ни дай бог, у него не лопнули ручки, стараясь при этом не потерять дамской сумочки, она точно охраняющая детеныша рассерженная львица, кинулась на защиту маленького полосатого котенка загнанного бессовестными хулиганистыми мальчишками на невысокое дерево.
   Пристыдив сорванцов, женщина поставила пакет на землю, попробовала достать тревожный, испуганно глядящий в мир широко распахнутыми глазенками живой напружиненный комок, но животное, не поверив ей, только шипело, пытаясь по тонким ветвям забраться все выше и выше.
  -- Не бойся глупыш. Я тебе ничего плохого не сделаю. Ах ты, бедный. Дрожишь.... Все. Все. Не буду тебя трогать.
   Постояв некоторое время рядом чтобы убедиться, что глупые мальчишки больше не угрожают ее "подзащитному" питомцу Сашка схватила в охапку вещи и, развернувшись, зашагала в обратном направлении. Назад. К магазинам.
  -- Куплю себе книжку про любовь, - оправдывала она столь нелогичный поступок.
   Сашка очень любила читать. Особенно приключения и романтические истории. Она их не просто читала - она в них жила. В этом особенном мире - все интересно, все так захватывает! Там можно прожить десятки жизней сразу, там нет безысходности, нет серых буден, а все проблемы, так или иначе, решаются к финалу сами собой.... Ну, или... почти все!
  -- Куплю, - твердо решила Сашка, ускоряя шаг.
  
  
   Часть 3. Любовь на крыльях воздушного змея
  
  
   В копне волос цвета соломы
  
  -- Андрей! Какая же ты свинья! Андрей! Почему молчишь?! Кто пролил заварку на скатерть?
  -- Это не я. Это собака.
  -- Не ври! Собака не умеет пользоваться заварочным чайником!
  -- Потому и пролила, что не умеет. Учить нужно было с детства! Когда она еще щенком была....
  -- Андрей! Андрей! Как тебе не стыдно?! Кто перерыл глаженые вещи?! Тоже собака постаралась?!
  -- Ой, Марина! Это не я. Может, Лешка плавки искал?
   Сын, услышав магическое слово плавки, тут же поспешил явить отцу довольную мордашку. Следом, наступая ему на пятки, семенил на коротких кривых лапках двор-терьер Том.
  -- Папа! Папа! Мы едем купаться?!
  -- Спроси у мамы белобрысый, - потрепал Андрей сына по выгоревшей под знойным летним солнцем шелковой головушке.
   Окрыленный надеждой, точно февральская муха теплом настольной лампы, ребенок вприпрыжку побежал на кухню, а реалист отец тем временем переключился на Тома: игриво хватая пса за бока, теребя его взлохмаченную морду. Зря парень радуется. Вот уже заскрипело, заворчало, загремело из глубин:
  -- Я вам покажу купаться! Пловцы - пофигисты. Кто оторвал ручку на двери в туалете и до сих пор не починил ее?
  -- Не я, - тонко запищал удивленный таким поворотом событий ребенок.
  -- Кто решил навести порядок в кладовке, и не довел начатое дело до конца? В результате там теперь такой срач, по сравнению с которым вселенский хаос кажется просто гармонией! Кто?
  -- Не я.
  -- Кто игрушки поломал, разбросал, покорежил и не убирает их за собой?! Кто за лето ни одной книги не прочел?!
  -- Это не я. Это все папа, - по инерции оправдывался расстроенный сын.
  -- Как же вам не стыдно!? Павловы! Никому в доме ни до чего нет дела. Приходите домой как постояльцы на постоялый двор. Нет! Те даже лучше к чужим вещам относятся, чем вы к собственному углу. Убраться в квартире - это для нас целая проблема. Одна тружусь денно и нощно как пташка: и пожрать, и постирать и полы помыть. Все в одни руки! Мусор вынести - никого не допросишься. Лодыри вы несчастные! Лежебоки. Гладильную доску второй месяц починить не можете. Приходится веревочкой подвязывать. Стыдно кому сказать. А ещё - мужики. Только и знаете, что на диване валяться да в свой чертов компьютер пялиться. И ладно бы твой папаша, сам за компьютером парился - так он еще и тебя приучает. Я его, когда ни будь, из окна выкину!
  -- Папу?! - ужаснулся наивный ребенок
  -- Ваш дурацкий компьютер! А если будете себя плохо вести - отправитесь следом оба. Андрей! Какая же ты свинья! Андрей! Ты почему, молчишь?!
   А чего говорить, если все понятно без слов. Все справедливо. Но зачем кричать? Господи! Неужели цивилизованные люди не могут общаться в семье, как ни будь иначе: тихо, мирно и ласково. А то, что он дома ничего не делает - так это не правда! Вон, и квартиру удалось поменять с доплатой на большую. И ремонт сам делал. В одни руки. Только то, что уже сделано - в зачет почему-то не идет.
   Андрей в последний раз погладил пса по носу, встал с кресла и решительно принялся одеваться. Уловив знакомые телодвижения хозяина, размечтавшийся о внеочередной прогулке Том радостно завилял хвостом, громко залаял.
  -- Куда?! - перехватила жена мужа, настороженно осматривая его с ног до головы.
  -- На работу.
  -- На какую работу?! У тебя же еще неделя отпуска?
  -- Надо... Роман просил.... Я забыл предупредить.
  -- Начинается! Значит, опять все домашние дела побоку!? А кто стонал? Кто плакал, что устал? Кому на работе все надоело?! Кто мечтал отдохнуть?
  -- Ну, я! Я! Солнышко! Понимаешь? Обстоятельства.... Никак без меня не могут.... Не шуми,... не шуми, пожалуйста. Соседей разбудишь, - мелкими, но уверенными шажками пробирался к лестничной площадке Андрей.
  -- Посмотрите на него: Он - солнышко! - Гримасничала жена, - Вот и светил бы собственной семье! Вот и отдыхал бы! Ручку в туалете починить нужно, ковры выбить...
  -- Тссс! Соседи...
  -- Какие к черту соседи!? Полдень на дворе. Это только вы - Павловы дрыхните до одиннадцати часов! Люди давно на ногах... - неслось сверху вослед дробным, ухающим прыжкам через ступени лестничной клетки.
   В сущности, на работу сегодня Андрею ехать было совсем не обязательно. Можно даже сказать - вредно было ему ехать на работу. Хозяйственный и щепетильный Роман давно задумал использовать драгоценные летние месяцы, когда клиенты бросают надоевшие им за зиму компьютеры на произвол судьбы и, сбиваясь в буйные стада, радостно кочуют в сторону моря, для ремонта помещений офиса. Сейчас в этих самых помещениях царил творческий хаос и неразбериха. Прежде всего, было решено, избавиться от бесконечных коридоров и коридорчиков, бестолково съедавших внутреннее пространство, а потому все перестраивалось кардинально: строители ломали не несущие стены, укладывали новую кладку, резали и варили батареи отопления, клеили обои, белили. В общем, и без Андрея головной боли хватало. Оставшиеся на рабочих местах сотрудники вместе со своим скарбом и скарбом отпускников временно помещались непосредственно в холле, там, где раньше сидел один секретарь, так что от столов и компьютеров рябило в глазах, а дышать поневоле становилось тяжело.
   Припарковав свою любимицу, белую "десятку", подальше от входа, что бы ни дай бог неуклюжие наемные рабочие, вот уж кто действительно пофигисты, случайно не оцарапали ее свежеокрашенные бока строительным мусором, Андрей с интересом и в тоже время с опаской прошел внутрь. Прошел и замер на пороге пораженный величием содеянного.
   Прямо у входа на непривычном месте восседала их героическая Иришка.
  -- Гы! Здрасте Андрей Вячеславович, - обрадовалась посетителю девушка
  -- Привет спящая красавица.
  -- Нам сейчас не до сна. Видите, что вокруг творится?!
  -- Вижу. Героика буден!
  -- Здравствуйте Андрей Вячеславович! Вы к нам на помощь?! - С огромным трудом протискиваясь между столами, гордо покачивал над головой концами складной металлической лестницы, точно самолет "Илья Муромец" крыльями, менеджер Антон. Антону вменялось в обязанности оказывать клиентам посильную помощь при мелких проблемах с компьютерами и оргтехникой, а так же принимать их драгоценные изделия на ремонт в случае более сложных поломок.
  -- Привет. Бог Вам поможет. А я так...проездом. В отпуске я. Вы что вдвоем остались?
  -- Роман Анатольевич здесь. Слышите, воюет со строителями? - в глубине помещения раздавался недовольный отзвук знакомого баритона, - А ещё новенького дизайнера с сегодняшнего числа взяли. Вы ведь в курсе?
  -- В курсе. Мне Роман звонил....
   Окончание фразы плавно утонуло в гортани, непреднамеренно трансформируясь в легкий кашель. Кашель прошел сам собой, а глаза, неожиданно засветившиеся удивительно мягким голубым светом устремились в угол и там провалились в бесконечный шелк копны волос цвета соломы. Андрей потерялся, зарылся в сладком соломенном мареве. Ах! Какие шикарные волосы. От них просто не возможно добровольно отвести глаз:
  -- Кто это?
  -- Это он и есть! Наш новый дизайнер, - улыбнулась Ирина
  -- Она, - машинально поправил девушку Андрей
   Наверное, отпускник так бы и простоял на одном месте до конца рабочего дня, переминаясь с ноги на ногу: удивленный, смущенный, очарованный..., если бы в этот момент в холле не появился сам Роман. И сразу же размножился, расплескался, словно селевой поток:
  -- А вот и наш больной зуб! Привет отдыхающий! .... Я же сказал не забивать панели молотком, а сажать их на шурупы.... Вячеславович ты случайно не знаешь, зачем я тебя искал? Нет?!... А ты чего тут вертишься с лестницей как шмель? Нет! Вы только посмотрите! Люди его пол часа ждут, а он здесь по комнате летает.... Ирина свяжись со строительным магазином, спроси - обойный клей в продаже есть?.... Что значит - какой?! Обойный! Я тебе бумажку с названием на столе оставлял .... Фу! Как же меня утомили все эти пакемоны. Кстати, Андрюха, ты не знаешь что такое пакемоны?
  -- Не - а, - пожал плечами Андрей, - вот сын наверняка знает, он день и ночь смотрит по телеку всякую лабуду!
  -- Мы с тобой становимся старыми и не современными. Ты у сынишки при случае поинтересуйся для меня о значении этого слова. Как тебе наши новшества?
  -- Круто! Цивильно. Да и сам Вы, батенька, смотрю, похорошели, поправились, сексапильную бородку отпустили. Ну, просто вылитый Лучано Паваротти.
  -- Спасибо друг! Но справедливости ради ты тоже не худеешь!
  -- Ага! Представляешь, джинсы пятидесятого размера в поясе не сходятся. Прямо человек - бегемот стал! А у нас тут новые лица ... новые сотрудницы...
  -- О! Кстати! Пойдем, я вас познакомлю, - преодолевая лабиринты из мебели, точно виртуозный слаломист на горном спуске, Роман двинулся в самый угол, где гордо восседала прелестная обладательница сумасшедшей копны волос. Не пройдя и половины пути, он сходу забубнил:
  -- Александра Николаевна! Александра Николаевна! Как Вам у нас работается? В этой разрухе. Ничего? Это временно! Потом здесь будет красиво.... Позвольте Вам представить: Злой компьютерный гений! Зовут его Андрей!
  -- Александра Николаевна - наш новый дизайнер. Андрей - заместитель директора и по совместительству главный специалист! Прошу любить и не жаловаться друг на друга.
  -- Мы с Вами раньше не встречались? - смущенно спросил Андрей и тут же одернул себя: "Господи! Какую глупость сморозил! Еще подумают, что к дамочке "клинья подбиваю"..."
  -- Александра Николаевна! Звучит как- то очень уж официально, - гарцевал, точно боевой жеребец Роман, - Мы тут все - одна семья. Можно я Вас буду называть проще? По-домашнему! Например,... Шурочка. Вы позволите? Так вот Шурочка исключительно для Вас и по секрету, разрешите поябедничать...- у него очень строгая жена. Очень.
   Сашка, вежливо улыбаясь, не проронила ни слова. Просто кивнула головой в ответ: кивнула Роману мол "Все поняла! Спасибо!"; кивнула Андрею - "Нет, не припоминаю. Но очень приятно познакомится! Просто очень!".
   Она, конечно, заметила появление нового персонажа на сцене этого театра абсурда, но... и только.... Нужен он ей вместе с его женой! Да! И еще! Шурочка - звучит как-то вульгарно. Вы не находите?
   Она, конечно, потерпит, последит за развитием событий, сама ведь решила круто изменить свою жизнь, так что нечего теперь пенять....
  -- Ой! Что я тебе сейчас покажу! - радостно улыбнулся Роман, повернувшись боком к "злому гению" перекрыв тому своим оперным брюшком и без того узкий проход. - Идем назад.
   Андрею пришлось пятиться, аккуратно разворачиваться, что бы ни зацепиться за торчащие во все стороны острые углы офисной мебели. Спрашивается - зачем шли в этот угол? С тем же успехом могли бы перекинуться с новой сотрудницей парой приветственных жестов издалека.
   Пока он выбирался на свободное место, Роман только секунду назад дышавший в затылок словно испарился. Где этот несносный бородач? Ах, вот он! Он, оказывается, вернулся назад и сладостно воркует с новой дизайнершей. Сам сказал: "Идем!" И что?! Андрею, конечно, все равно кто и с кем разговаривает, только почему-то неприятно скребет под сердцем.
  -- Ишь! Оперный певун разошелся!
   Постояв с минуту в нерешительности, Андрей принялся демонстративно разыскивать свой стол, для чего громко звал его точно собачонку и даже присвистнул:
  -- Столик! Столик! Столик! Фьюють!
  -- Совсем человек в отпуске одичал, - с сомнением покачал головой Роман, глядя на своего компаньона, - Извините Шурочка. Если будут проблемы - не стесняйтесь. Обращайтесь прямо ко мне. Вы пока подумайте, что для работы потребуется. А на счет "фотошопа" я этому клоуну скажу - он поставит. И ... бога ради не бойтесь его он у нас хоть и чудной, но не опасный.
  -- Ничего. Все в порядке, - улыбнулась Сашка, - Он ... милый.
  -- Эй! Милый! Пошли покажу что сделано! - поманил Роман компаньона.
  
   Компаньоны рука об руку двинулись через холл туда, откуда раздавался уверенный стук молотков, скрип ножовки, чудная восточная песня в обрамлении не понятного для простых смертных говора.
  -- Роман! Я, пожалуй, на работу выйду. Не возражаешь?
  -- Да ты что!? Гулял бы.... Впрочем, смотри сам. Что же мне от тебя нужно было? Никак не могу вспомнить .... Вот склероз. Стройка последние мозги вышибает!
  -- Ты вспоминай, а я пойду, свой компьютер запущу.
  -- Давай.... Куда!? Куда плинтус прибиваешь!? Ослоимелец! Здесь еще обои не поклеены. Ты что не видишь?! - захваченный бесконечным строительным потоком уже мчался в его бурных водах Роман.
  
   Словно специально стол "злого гения" оказался совсем не в том углу, где должен был бы находиться, будь он порядочным и преданным своему хозяину столом. Далековато от Александры Николаевны.
   Андрей подсоединил к системному блоку все внешние интерфейсы, долго искал, куда бы включить питание, наконец, нашел и загрузил компьютер, однако дальше трудовой энтузиазм резко иссяк. Иссяк не потому, что обладатель душевного порыва был лодырем. Отнюдь. Просто судьба его такая. Погряз. Он по уши погряз в этом соломенном великолепии волос. Вот если бы сейчас можно было показать ей тот искусственный интеллект, над которым он с переменным успехом трудился на протяжении последних лет. Жаль, программа пока не готова. Да и будет ли готова? Время такое! Главное - деньги зарабатывать. Однако теперь Андрей точно знал, какой облик примет его будущее детище, если ему когда ни будь, суждено будет увидеть белый свет. Он ерзал на стуле, точно в одну из частей тела незаметно вживили мощную часовую пружину и завели ее полным заводом. Он страдал, стараясь придумать что-то феерически неординарное, что-то, что должно было привлечь внимание, но чудесница была холодна. Чудесница была недоступна. Она сидела в своем углу, упорно уставившись в книгу. Интересно, что она там видела?
   Андрей привстал, Андрей принялся расхаживать по комнате, подспудно ища точку выхода дурной энергии и никак не находя ее.
   В это самое время, неподалеку, сбросив на пол образцы обоев, кое-как пристроив на краю приемочного стола системный блок клиента, менеджер Антон излучая верх компетенции, важно раздувался точно индюк. С другой стороны стола робко стояли пожилой мужчина в белой панаме и маленький рыжий вихрастый мальчик. Стояли, не дыша, услужливо заглядывая мастеру в рот, восхищаясь каждым жестом, каждым словом, неохотно выпущенным из священного ротового отверстия точно к ним гордо расправив крылья, снизошел с небес сам архангел Гавриил.
   "Дедушка и внук", - отметил Андрей, косо посмотрев в сторону объекта своих воздыханий. Объект, видимо утомившись от беспрерывного чтения, устало протер изящными кулачками глаза, встряхнул волшебной челкой, быстро оглядел свое лицо в дамское карманное зеркальце, привстал со стула. Затем объект сделал несколько неуверенных шагов по узкому проходу, осмотревшись по сторонам и вдруг, ... замечательно улыбнулся - точно солнышко пробило тьму полярной ночи.
   Андрей не мог остаться равнодушным к такому повороту событий. Энергия чувств настойчиво требовала выхода наружу. Все его естество играло бравые военные марши и летало над крышами точно вооруженный соосно расположенной системой несущих винтов диаметром 14,5 метров упитанный Карлсон.
  -- Да! Печально! - вздыхал и хмурился тем временем менеджер Антон, уставившись в черный "досовский" экран монитора.
  -- Что доктор? Плохо?
  -- Куда уж хуже.
  -- Совсем плохо? Требуется хирургическое вмешательство? Видишь Женя - плохо дело, - вздыхал дед, укоризненно поглядывая на внука. Да тот и сам стоял грустный, словно на похоронах. Рыжий чуб осекся и полег спелыми хлебами, - Дорого ремонт встанет?
   Антон, приняв позу измученного изжогой чтеца - декламатора, искусно щеголяя всяческими околонаучными терминами типа: сбой в памяти, крах операционной системы, программа загрузчик, дистрибутивы - ненавязчиво готовил клиентов к худшему: готовьте бабки господа - товарищи. И чем больше - тем лучше.
  -- Ох! Что ж! Если надо.... А в какие сроки вы его почините? ... Нельзя ли быстрее?... Нельзя ли сделать хоть что ни будь, чтобы оно... гым... заработало? Наш Женечка без компьютера как без рук...
  -- Ну, если вы мне не верите, - вспыхнул Антон, - Роман Анатольевич! Роман.... Посмотрите.
  -- Мы верим! Верим!
   Неуклюже и важно Роман подплыл гусем - лебедем, прочел надпись на экране монитора и глубокомысленно изрек:
  -- Трудный случай.
   Клиенты, видимо смирившись с неизбежностью потери времени и денег, грустно вздыхая, топтались на месте, а Антон знай свое - накручивал о сложности и ответственности процесса генерации системы. И где только оборотов речи таких набрался шельмец. Одно слово - студент.
   Андрей подошел ближе прочитал текст сообщения на экране:
   "NTLDR is missing
   Press any key to restart"
   Ах, ты жучила яйценосный! Мелочь пузатая! Безграмотный вымогатель! Андрей скосил взгляд на новую сотрудницу - смотрит ли? Смотрит. Ей тоже интересно, а еще ей очень жалко мальчика - это видно по ее глазам. "Злой гений" решился хоть на мгновение стать гением добрым! Хоть на секунду! Он сделал несколько шагов вперед, точно фокусник взмахнул рукой и изящным жестом нажал кнопочку выброса привода гибких дисков. Дискета со щелчком выплюнулась наружу. Хлюп!
   Еще один взмах руки с легким касанием клавиатуры и... пошло поехало. Ожил агрегат: заскрипел, загудел, задышал.
  -- Дедушка! Ура!? - еще до конца не веря в собственное счастье, выпалил малыш.
  -- Заработало внучек! Затарахтело! Вот спасибо! Вот хорошо! Молодой человек - вы гений! Сколько мы вам должны?
  -- Не за что! Сколько ж с вас возьмешь за две секунды работы? Нисколько. Дискету в приводе не оставляйте, а иначе при загрузке компьютер начинает искать на ней операционную систему. В принципе эту настроечку лучше бы совсем отменить, в Bios залезть и.... Опа!. ... Что вы!? Не стоит благодарности. И денег не нужно. Купите внуку шоколадку!
   Для Андрея лучшая благодарность - ее взгляд! Ее улыбка! Ах, какой замечательный получился триумф разума! Какая улыбка в награду!
  
   Через пол часа - новый триумф. Пришла женщина записывать мальчика на компьютерные курсы. Естественно сразу в программисты! Ирина ей резонно отвечает:
  -- Для начала вашему мальчику нужно пройти курс основ работы на компьютере.
   Женщина мялась, жалась, терлась:
  -- Денег у нас немного. Мы без папы растем. Мой мальчик все и так знает! Вы не сомневайтесь. Возьмите...
   Наивные люди! Кого это волнует? Вы сначала курс основ оплатите. Логично!? Безусловно! Так нет! Нашелся один Бэтмен!
  -- У Вас денег не хватает? Все знает, говорите? Что ж - я возьму его к себе на обучение. Рискну.
  
  -- Слушай Андрюха! Ты нам расценки не сшибай. Клиентов не балуй, - улыбается сквозь слезы Роман, не понимая логики в поступках доброхота.
   Да как же их не баловать когда на тебя так чарующе загадочно смотрят очаровательные глазки? Пришлось Роману после вышеописанных событий на правах старшего и более опытного товарища урезонить этого монстра добрых дел, этого мота и транжиру. Пришлось зарядить его конкретным делом.
  -- Поставь, пожалуйста, программное обеспечение на компьютер новой сотрудницы.
   А ему только того и нужно было. Пустили козла в зоосад! Этот поляризованный идиот два часа ставил простенькую программку, с которой любой слаборазвитый школьник справится за десять минут. Как говорится: дел на копейку - зато разглагольствований... на миллион. Блеск и нищета интеллекта. Чуть бедную женщину заумными фразами не довел до состояния добровольной Муму. И довел бы, если б не Роман.
  -- Эй! Компьютерный гений! Зайди на минутку!
  
  -- Так Вы батенька на работу вышли?
  -- Угу!
  -- Прекрасно! Тогда я, пожалуй, отдохну недельку! С завтрашнего дня принимай руководство.
  -- Роман. Роман...
  -- Инициатива наказуема. Так-то! Друг мой.
   Пришлось принимать дела. Роман и, правда, выглядел уставшим. Он, конечно, крепился, не подавал виду... Но...
   Когда с делами было покончено, оказалось, что в холле кроме секретаря никого в наличии не наблюдалось.
  -- А где... народ? - остановил наш герой у самого порога Иришку вопросом.
   Девушка пожала плечами: "Конец рабочего дня!"
  -- Жаль, - тяжело вздохнул борец за права угнетенных клиентов он же по совместительству "злой гений" компьютерного центра "Романс".
  
   . Утром Сашка первый раз в жизни опоздала на работу. Нет! Раньше она тоже опаздывала и не раз и даже не десять раз, а значительно больше. Но все это осталось по прежнему месту службы! Сегодня Сашка в первый раз в жизни опоздала на новую работу, и в этом нет ничего удивительного: это знакомые считали ее этаким маленьким и резвым метеорчиком, на самом деле, по натуре своей, она всегда оставалась жуткой копушей. Особенно ярко это качество проявлялось по утрам. Вроде и встает рано; и с вечера все дела старается сделать; и дочь давно в садик отводить не нужно, но все равно всякий раз приходится бежать точно на пожар, стараясь незаметно для окружающих докрасить лицо в общественном транспорте.
   А сегодня как назло сыро. Идет скупой грустный дождик, и упрямая челка противно закручивается в трубочку. Сашка полчаса сидела в своем углу, спрятав голову за монитором - пыталась хоть немного распрямить челку. А что еще делать "работнику Балде" коли, начальник на рабочем месте отсутствует? В этом случае опоздание не засчитывается! Можно спокойно волосы приводить в порядок, губы подкрасить, ресницы подвести. Все великие художники творили и творят именно так: неспешно по несколько раз переписывая одно и тоже. Сашка знает. Вон муж, прежде чем картину писать сделает массу набросков карандашом, потом все порвет, на всех наругается и только после этого сотворит совершенно по-другому. "Шедеврально"! Так он сам выражается.
   Впрочем, ближе к обеду Сашка, наконец, сообразила, что Романа Анатольевича в ближайшие дни не будет вовсе, а вместо него бегает, суетится, хлопочет как заведенный другой товарищ. "Молодой" - именно так она назвала про себя этого чудика. Жаль, имя его не запомнила. Некрасиво это. А спросить неудобно.
   А этот "безымянный" сразу видно - зверь! Сашка решила так, потому что заметила как "молодой" постоянно за ней наблюдает. Следит, поглядывает да подглядывает. Шпион. Работает Сашка! Еще как работает. Куда она денется!? Она может пока и не такой профессионал как некоторые: умные да глазастые, но у нее все впереди! Она научится - будьте уверены. И следить за ней совсем не обязательно. Сашка человек ответственный и дисциплинированный. А этот "безымянный" несколько раз подбегал, пролетая... "над Парижем" все пытался в экран монитора заглянуть, чуть не свалил со стола аппаратуру. Ну, Сашка ему и сказала пару ласковых слов: о том, что нужно быть аккуратнее, о том, что лезть совсем не обязательно, если товарищу нужно она сама все покажет.
   А он обиделся! Удивился: "От чего Вы со мной так холодно разговариваете? Чем я провинился?"
   Да ничем! Просто Сашке сейчас не до него. Она сегодня по глупости с утра одела очень неудобные колготки, они все куда - то съезжают, переезжают и выкручиваются. Тихий ужас. Эластичное лихо! Уж лучше бы у нее зуб и живот одновременно заболели, чем эта бесконечная борьба под столом с колготами. В пору - караул кричать да в магазин ковылять, а он, видите ли, обижается!
   Едва дождавшись обеденного перерыва, женщина мухой слетала в соседний универмаг и успокоилась лишь после того, как ей с четвертой попытки удалось таки сменить проблемный аксессуар на более удобный. Количество неудачных попыток объяснялось отнюдь не сложностью операции, а тем, что для достижения намеченной цели пришлось воспользоваться единственно пригодным местом - мужским туалетом. А этих... ну просто как прорвало всех. Завсегдатаи недоделанные! Только Сашка сунется - занято. Ой, как не удобно!
   Зато когда все удалось - женщина испытала маленькое счастье! Жить сразу стало гораздо легче. Жизнь зацвела и повернулась к ней благосклонным боком. Счастье повалило само и сразу. Прежде всего, она узнала, наконец, имя несносного молодого буки. Согласитесь очень неуютно трудиться в коллективе без определенного багажа знаний: например не зная имени и отчества своего "любимого" начальника.
  -- Андрей Вячеславович... Ан... чеславович! - едва завидев припозднившегося с обеда Андрея окликнул его менеджер Антон, - Войдите в мое положение. У меня же хвост в институте висит. Отпустите на пару дней....
  -- Я тебе с утра сказал - работать некому. Договаривайся с Сергеем пусть выходит из отпуска вместо тебя.
  -- Андрей Вячеславович, - отметила про себя Сашка, - нужно записать.
  -- Андрей Вячеславович! Его дома нет. Андрей Вячеславович! Горю! Вот! Вы выучились, а мне что... безграмотным умирать прикажете?! Отпустите школяра...,- с нарочито-обиженной физиономией канючил Антон.
  -- Андре-е-ей Вячеславович! Вы же добрый! Вы отзывчивый! Вы самый лучший руководитель в нашей галактике. Нет! Во вселенной! Правда, Ирин?
  -- Угу
  -- А! Иди подхалим! Что мне с тобой делать?! Клиентов мало - управимся.
   Стоило Антону исчезнуть в призрачных горизонтах науки, как следом пришла, потупив в пол глазки, секретарь Ирина.
  -- Андрей Вячеславович - отпустите в больницу! У меня талончик....
  -- ...
  -- Так тебе и надо! Бука! - наблюдая расстроенную физиономию "вредного" начальника с ехидцей шептала Сашка.
   Едва ушла Иришка - сработал известный "закон подлости". Клиенты пошли потоком: кого на курсы запиши, кому компьютер почини, кому дай консультацию, кому поиграть захотелось по сети, а кто и просто - в поисках бесплатного туалета забрел. Вокзал рядом.
   Плюс за ремонтом нужно следить. На этом фронте тоже постоянные проблемы и вопросы. Андрей Вячеславович скрепит, как опавший клен на ветру, но Сашку о помощи не просит. Видно сильно обиделся. А Сашке его вдруг жалко стало. Сашка не выдержала:
  -- Давайте я Вам помогу Андрей Вячеславович!?
  -- Ой! Да мне неудобно Вас напрягать...
  -- Что вы?! Глупости, какие. Я люблю быть в гуще событий.
   И они завертелись в круговороте дел. Вместе и порознь....
  
   К вечеру, когда помещение опустело, оба сидели рядом "высунув языки на плечо", устало зевали, молча рассматривали пыльную крышку секретарского стола. Неожиданно Сашка услышала шум дождя. Она прислушалась и удивилась: "Дождь?!"
   И тут погас свет, полумрак точно ватным одеялом бережно укутал ее усталое тело. Захотелось вдруг прилечь прямо на стол, закрыть глаза, да так лежать без движения, и чтобы кто-то близкий и родной бережно гладил теплой ладонью ее растрепанные волосы. Как мама...
   "Почему он так смотрит на меня? Может у мен лицо грязное? - отметила пристальный взгляд Сашка. Волноваться она не волновалась. Не было сил. Просто отметила и все: - "А может...?! Неужели он в меня втюрился?! Не может быть!"
  -- Дождь?!
  -- Дождь! ... Пора домой
  -- Я люблю дождь. Я Вас подвезу?!
  -- У меня подружка на машине.... Она меня обычно подбирает, если находится недалеко. Помните несколько лет назад, таксиста нашли в лесу убитым? Моя подружка - его жена. Она теперь вместо мужа работает... Таксисткой.... Или таксистом?
  -- Да!?... А вдруг ваша подружка не сможет приехать? Я Вас все- таки подвезу. И не спорьте. .... Иначе я буду сильно переживать
  
   Дождь укрывал пеленой: дома, палатки, деревья. Укрывал так, что противоположной стороны улицы видно практически не было. Дождь шумел, но отнюдь не солировал. Солировал ветер. Он рвал из рук зонт, чтобы попытаться исполнить с его помощью барабанную дробь.
   Пока Андрей и Сашка добежали до машины, пока пригибаясь и стараясь заслониться от непогоды одним на двоих зонтом, забирались по очереди в авто, оба успели основательно промокнуть.
   Затем грели двигатель автомобиля, а в салоне как назло царила неудобная, гнетущая и влажная тишина - словно ожидание чего-то несбыточного.
   Наконец тронулись. Поднялись вверх по проспекту, свернули в узкую боковую улочку, и тут дождь хлынул с новой силой, вставая на пути автомобиля бесконечно-серой живой массой, за которой, не просматривался даже край капота, не говоря уж о дороге. Автомобиль плавно притормозил, а вскоре и вовсе остановился у обочины.
  -- Ничего не разберешь - виновато вздохнул Андрей.
  -- Да! Лучше переждать. Сильный дождь быстро кончается.
  -- Все сильное быстро кончается...
   И снова неловкая тишина точно контекст недосказанности.
   Молчание разрушил резкий шлепок по стеклу: что-то ярко красное, похожее на сгусток крови ударилось и затрепетало на кончике неподвижного дворника.
  -- Ах! - Испуганно вскрикнула Сашка
  -- Ух!
  -- Что это?
  -- Да это же бутон цветка! Красная роза. Это дождь преподносит Вам подарок....
  -- А мы испугались.... Нужно спасти цветок. Мне его так жалко...!
  -- Не ради него - ради Вас!
   Андрей резко распахнул дверь, выскочил под теплые колющие струи, со второй попытки ему удалось зацепить цветок двумя пальцами и освободить его из плена.
  -- Уф! Это...тебе, - отфыркиваясь и разбрызгивая жирные капли, радостно выдохнул он, плюхаясь точно влажный кусок сдобного теста на водительское сиденье.
  -- Давай перейдем на ты? А то спросят у королевы: "Каким он парнем был? Этот герой!" И что ответит королева? "Не знаю. Мы были с ним на Вы"?
  -- Давай...те перейдем на Ты. А то действительно... неудобно как-то...
  -- Давай!
  -- Ой. Ты... мокрый весь. Точно принял душ. Холодно? Давай я оботру лицо платком... тебе. Не бойся... он чистый.
  -- Да уж! Искупался! У меня в детстве случай был: решили мы с братом хозяйских кур искупать...
  -- А вот у моей подружки был случай...
   Они заговорили оба и замолчали в одно мгновение, снова почувствовав неловкость от нелепости ситуации. Но эта неловкость уже была несколько иного рода...
  -- А что это за мужчина заходил сегодня в центр? - решила прервать затянувшуюся паузу вопросом на производственную тему Сашка, - Усатый, статный и очень суровый.
  -- Усатый?
  -- Ну да! Вы с ним долго ходили по помещениям, а потом долго, пардон,... находились в туалетной комнате.
  -- А! Это пожарник. Пришел права качать. Мы с ним не находились... а общались в санитарной комнате. К сожалению, у нас пока других отремонтированных тронных залов нет, - улыбнулся Андрей.
  -- Ну и как ему? Понравилось у нас?
  -- Что ты! Ругался! Сказал, что мы не соблюдаем противопожарные нормы и правила, нарушаем технику безопасности при сварочных работах, что у нас излишне захламлены помещения и проходы, нет схем эвакуации, нет аптечек и индивидуальных средств. Такого наплел.... Грозился прикрыть лавочку и оштрафовать контору на кругленькую сумму.
  -- Ой! И что теперь будет? Где же нам брать эти индивидуальные средства?
  -- Пусть королева не переживает. Герой этот вопрос уже решил! Все индивидуальные средства лежат в сейфе у Романа. А знаешь, какие средства лучше всего помогают от пожара?
  -- Огнетушители и топоры!?
  -- А вот и нет! Будь у нас хоть сто огнетушителей и двести топоров этот заботливый и милый пожарный служащий все равно состряпал бы акт. Нет Александра. Может лучше Шурочка?
  -- О! Нет!
  -- Понял. Не буду. Мне тоже как-то...не нравится. Так вот лучшими средствами от пожара являются водка и... бумага.
  -- Да? - недоверчиво посмотрела на собеседника Сашка, - Это, наверное, какая-то специальная, огнеупорная бумага? Накрывать пламя?
  -- Нет! Не угадала, - хитро сощурился Андрей, - Это бумага, используемая для производства денежных знаков. Желательно долларов. А знаешь, какое лучшее средство для спокойного сна?
  -- Заплатить налоги?
  -- Тепло, но вовсе и не обязательно. Лучшее средство для спокойного сна - конфеты, цветы и все та же бумага, своевременно преподнесенная налоговому инспектору.
   Сашка, лукаво улыбаясь, протерла маленькой ладошкой запотевшее окно. Дождь давно утих, а они все сидели. Сидели и разговаривали, вспоминая все новые анекдоты и истории из собственной жизни, жизни своих родственников, друзей и знакомых...
  
   Следующим вечером они вновь больше часа общались друг с другом в автомобиле на том же самом месте, где и вчера. Дождя на улице не было, как не было ничего особенного в их отношениях. Они просто сидели рядом. Сидели и разговаривали обо всем подряд. Им было приятно, интересно, легко и весело вдвоем...
  
   К концу рабочего дня пятницы, накануне выходных, во всем своем шоферском великолепии нарисовалась Светка.
  -- Что подружка? Соскучилась? Давай живенько собирайся - я жду.
  -- Ой! Света! Не могу я. У меня столько работы. Конец недели. Народ весь в отпусках.... Извини.
  -- Да?.... Хорошо. Если у меня получится я за тобой попозже заеду. Когда планируешь освободиться? Через пол часика? Через час?
  -- Даже не знаю. Боюсь, что задержусь дольше! Вот что! Ты не переживай. Работай спокойно. Я доберусь на трамвае. Лучше приезжай к нам завтра. Прямо домой! Поболтаем. Хорошо?! Ну, пока! Целую. Привет сыну Максимке.
  -- Пока! А то - смотри..., - с сомнением покачала головой Светка.
   Она неспешно вышла на улицу села в вишневую девятку, рванула сходу и вдруг вспомнила: "Ах, ты ж черт! Сигареты заканчиваются!" Пришлось тормознуть у киоска на привокзальной площади. Привычно выбросив вперед ноги, молодая женщина ловко выскочила из салона автомобиля и, не запирая дверей, поспешила к ларьку.
  -- "Золотую Яву" пожалуйста.
  -- Щас. Товар приму
  -- Я не спешу
   Светка потянулась и лениво принялась оглядывать окрестности. В тот момент, когда взгляд ее, упершись в вывеску "Компьютерный центр "Романс" медленно сползал вниз, она неожиданно для себя заметила знакомую пышную копну волос цвета соломы гордо венчающую до боли знакомую стройную фигурку. Светка хотела окликнуть подругу, уж и воздуху в рот набрала, да та, не глядя по сторонам, ловко юркнула в белую "десятку". Машина, сдав назад, выскочила на проспект, и аккуратно лавируя, быстро затерялась в бурном автомобильном потоке часа пик.
  -- Ни фига себе! История! Ну, я ей завтра устрою допрос с пристрастием! Я ей покажу: "Много работы!"
  -- Чаго шумите-то?! Иду! Иду! - Загнусавила продавщица, приняв Светкины словоизлияния на свой счет, - Чаго шуметь? Разорваться мне што ли!? Щаз! Спешу и падаю! Какие все нервные пошли...
  
  
   На ловца и мух летит...
  
  -- ... Саха ты только не переживай. Работа - работой, а личные дела - главное, - безапелляционно заявила Светка, расхаживая вслед за Сашкой по комнатам в старых покрытых сеточкой трещин кроссовках.
   Ходить по чужой квартире в грязной обуви - это ее коронка и данный вопиющий факт нарушения этикета происходит из раза в раз во все не по тому, что Светка невоспитанная неряха, она - "ряха", просто голова ее вечно забита целым букетом разнообразных незавершенных дел. Вот и сегодня с утра она прилетела к Сашке точно угорелая с глазами как у совы, встрепанными волосами, напоминающими иголки пьяного ежика и своими нескончаемыми проблемами.
  -- Подруга - выручай! Постоянный клиент заказал по срочному поездку в Москву, а у меня как на зло намечены два неотложных дела! Нужно забрать из ремонта штуку такую от газовой колонки, а после обеда подойдет мужичок - газовщичок чтобы этот чертов нагреватель на место установить. Колонку запустить! Боюсь, не успею.... Точно не успею! Как отменять?! Отменить ничего нельзя! Поздно! А мамка в больнице - сама знаешь,.... Максик? Макс не справится. Мал еще. Его самого хорошо бы из дневного лагеря встретить, приютить да накормить. Там они за детьми совсем не следят! Ой! Саха! Вся надежда только на тебя!
   Полуодетая Сашка в смятении бродит по дому вульгарным приведением. У нее своих дел по горло: только успела душ принять и накраситься, а нужно одеться, собраться, на скорую руку что-то "в пасть кинуть", в смысле позавтракать. Муж всю ночь выписывал под заказ одному новому русскому для оформления ресторана батальные сцены из жизни сексуально озабоченных амазонок. Выписывая, беспрестанно возбуждался да пиво жрал! Сашку совсем измучил, отдохнуть не дал, а сам теперь спит, как убитый. Тесть, зараза, умчался в лес ни свет ни заря.
   Кто будет дочку одевать, причесывать, кормить? Непонятно! Кто будет следить за ребенком?
   Но главное - новая работа. Новое место - новые коллеги! Только - только все налаживаться стало, да и еще,...в общем, есть одно важное жизненное обстоятельство!
  -- Подумаешь работа!? Ты в последнее время пашешь на своей работе как Золушка. Все задерживаешься, - лукаво заглядывая в глаза подруге, улыбается Светка, - Да за такое отношение к труду твое руководство просто обязано бюст героини ниже пояса на крыльце у входа в офис выставить. Отпросишься на пару часов! Ничего с ними не случится! С твоим... другом... тоже ничего не случится!
  -- Тише...! - Краснеет Сашка, испуганно поглядывая из-под встрепанной челки на чрезмерно говорливую подружку. - Тише! Тоню разбудишь!
  -- Если только Тоню - тогда молчу, - делает зверскую мину на лице Светка, - Ну все! Договорились? Сделаешь доброе дело? Ну, Саха! Одуванчик! Добро - ведь оно отзовется! Ну? А хочешь - я тебя до вокзала подкину? Давай? Живенько! Собирайся.
  -- Не стоит! Сама доберусь, - Сашка активно трясет головой и старается незаметно бросить взгляд на улицу сквозь стекло кухонного окна, однако от ушлой Светки скрыть неловкое движение непросто. Светка ныряет следом и, прильнув к стеклу, дышит на него так яростно, что на его прозрачной поверхности остается большое влажное пятно.
  -- Тэкс! Ясно! Вон она родимая. Притаилась за кустами. Только задок чутка торчит. Заметьте - беленький! Смотри Саха - доиграешься. Подумай - способна ли ты все сломать, все начать заново...?!
  -- Тише! Давай ключи заноза! - тревожно вздыхает Сашка и еще раз бросает косой взгляд в окно.
   Светка права! Торчит часть заднего капота Андрюшкиной машины. Нужно будет ему сказать, чтобы завтра, когда он утром вновь заедет за Сашкой, остановился чуть дальше. За углом соседнего дома....
  
   А на работе вечная суета сует. Прямо к открытию офиса пришел клиент, заказал визитки: пока Сашка обсуждала с заказчиком дизайн, пока делала, с Андрюшкой успели перекинуться от силы сотней - другой слов. Сегодня он принес ей маленького фиолетового плюшевого зайца. В подарок. Сказал что заяц - самый лучший талисман, потому что у него большие уши. При чем тут заячьи уши Андрюша объяснить не успел, так как его тут же выдернули чинить чей-то компьютер. Тяжелый случай попался.
   Но Сашка в долгу не осталась. Она вчера вечером специально напекла пирогов, как чувствовала про зайца, и сегодня принесла своему... другу попробовать. Сашка очень волновалась. Понравятся? Нет ли? Но вроде обошлось. Во всяком случае, Андрей, схватив пирожок, съел его, а потом - Сашку хвалил. Говорил что у нее золотые ручки.
   Нет! Все-таки здорово, что их посадили в одну комнату. Андрюша правильно говорит: программист и дизайнер - профессии родственные. Сашка с этим согласна на все сто. Даже на все двести!
   Но что толку, если один бегает, ремонтирует компьютеры, а другому некогда голову от монитора поднять?
   Стоило Сашке развязаться с визитками - пришел Роман принес заказ на изготовление почетных грамот. Пока Сашка в заранее подготовленные бланки вбивала фамилии, пока печатала, пока переделывала часть работы из-за того, что злобный принтер вымазал лист тонером..., взглянула на часы и ахнула! Пятнадцать минут двенадцатого.
  -- Я пропала!
   Сашка побежала искать начальника, чтобы отпроситься, да тот как назло уехал в банк.
  -- Андрюша! Ой! Андрей Вячеславович! Что делать? Как мне быть? Срочно....
   Сбиваясь и путаясь, женщина рассказала о Светкиной просьбе.
  -- И отказать неудобно! Одна она. Некому ей помочь. Мать в больнице...
  -- Успокойся. Пять минут посиди я закончу дела, и поедем. Не волнуйся.... Я отвезу. Все сделаем. Все успеем.
  -- Слава богу! Какой же ты у меня... хороший.
  
   Радиатор был хоть и не слишком тяжелым, зато очень неудобным, а главное не во всех местах кристально чистым.
  -- Фух! - довольно выдохнул Андрей, опуская эту чушку на кухонный пол Светкиной квартиры. Подумал и погрозил радиатору пальцем, - Лежи смирно! Не балуй.
  -- Ты с кем разговариваешь? Постой, я газетку подстелю, а то полы испачкаешь, - примчалась следом из прихожей Сашка.
  -- Поздно! Агрегат водружен на постамент, освящен и возле него выставлен почетный караул, а этим полам повредить просто невозможно, - с сомнением оглядывая скромный, не отличающийся чистотой и свежестью интерьер помещения ответил Андрей.
  -- Ты в порядке?
  -- Жив - значит порядок! Одна беда - рубашку запачкал.
  -- Где? Ах, ты свиньюшка моя...
  -- Твоя? Правда?!
   Взгляды их на мгновение встретились, но душной волной стеснения были тут же отброшены друг от друга прочь по разным углам комнаты. Побродив врозь вдоль пыльного подоконника, по закопченному, оклеенному цветными переводными картинками настенному шкафу, по пожелтевшему от времени холодильнику с объеденной в нескольких местах уплотнительной резинкой и чувствуя легкую тоску одиночества, взгляды, не сговариваясь, встретились вновь.
  -- Я сейчас отчищу, - тихим дрогнувшим голосом прошептала Сашка.
   Нежная рука женщины коснулась груди мужчины и в этом месте кожу, даже сквозь рубашку, обдало непривычным возбуждающе теплым импульсом, в котором было все: и мощный удар перекачиваемой по организму крови, и сладкий сводящий с ума запах духов, и терпкий аромат желания, равномерно заполняющий каждую клеточку тела, а затем постепенно уплывающий ввысь точно пар от горячего источника любви.
   Руки их встретились, и тепло стало циркулировать по кругу, все больше и глубже засасывая в свой водоворот две души, два сознания.
  -- Я давно хотел тебе сказать ... я люблю тебя.
  -- Знаешь,... самое интересное... я, кажется, люблю тебя тоже. Вот уж не могла даже подумать о чем-то подобном еще месяц назад ....
   Руки ее жарко обхватили его за талию. Руки его заскользили вверх и вниз от шеи до самой... выпуклой и нежной точки ее тела, к которой они тянулись точно корни к живительной влаге. Одна рука неожиданно оказалась под блузкой, ощутив бархатный шелк теплой, трепетно зовущей незнакомой кожи. Пальцы, совершая круговые движения, стали постепенно перемещаться выше и выше. Нижний край блузки взлетел высоко вверх, кокетливо открывая доступ к телу руке второй....
   С грохотом уронив на пол табурет, тесно сжимая друг друга в жарких объятиях, они незаметно для себя переместились из кухни в соседнюю комнату, где уже в следующее мгновение оба упали на старенькую кровать с продавленной сеткой.
   Они не ощущали запаха чужого несвежего постельного белья, ибо запах друг друга на данный момент вытеснил все чужое и ненужное из носовых отверстий, из их объединенного сознания. Его губы впились в ее губы, а ее губы сложившись лодочкой, неловко пытались дать адекватный ответ. С треском отскочила пуговица на блузке, но ни он, ни она не обратили внимания. Это было даже кстати. Меньше пуговиц осталось, проще будет блузку снять.
  -- А если придет газовщик?
  -- Черт с ним! Подождет.
  -- Милый мой! Милый....
  -- Родная... как ты прекрасна, - шептал он, дрожащими руками отрывая с "мясом" следующую пуговицу.
  -- Может не надо? - слабо и неохотно попыталась она оказать сопротивление излишне нетерпеливому партнеру.
  -- Почему? Ласточка моя, ненаглядная моя, самая прекрасная женщина на свете. Люблю, люблю, люблю - твердил он, уткнувшись носом в желанную, рассыпавшуюся по подушке копну соломенных волос. - Почему не надо? Все равно это рано или поздно случится....
   "Да! Все равно рано или поздно это должно случится! Мне немножко страшно и вместе с тем так интересно...", - подумала Сашка, закрывая глаза и полностью отдаваясь "на милость победителю" ...
  
   Через пол часа они лежали рядом: потные, усталые, полуголые... они лежали, переваривая новый опыт общения.
  -- Тебе было хорошо со мной любимая? - не нашел в своем арсенале более оригинального вопроса он.
  -- Да! Да милый мой! Мне было очень хорошо с тобой, - ответила она и подумала:
   "Вот оно и свершилось. Интересно было попробовать как это... с другим мужчиной. Мне действительно было не плохо. И даже совсем не больно. Не то, что с мужем. Ну, это и понятно почему.... Как ни странно... так даже лучше. Но все-таки - я фригидная. Это факт!"
  -- А тебе милый? Тебе было хорошо со мной?
  -- Мне было очень хорошо с тобой моя ласточка! Мой одуванчик! Мне было просто замечательно с тобой! Волшебно! Ничего лучшего я в этой жизни еще не испытывал, - лаково поглаживая женщину по бедру, ответил он и тоже задумался:
   "Оригинально, немного не привычно, очень приятно но..., наверное, прав был Стас, когда однажды сказал что все бабы, в сущности, физиологически устроены одинаково. А целоваться она совсем не умеет. И все же,... какая у нее своеобразная на ощупь, мягкая, гладкая кожа..."
  -- Выходи за меня замуж Саш. Я как честный человек...
  -- Ну, если только, как честный человек, тогда согласна, - улыбнулась Сашка, пристроив свою чудесную головку на твердое мужское плечо.
  -- Не шучу ведь. А вот скажи, если серьезно, как ты думаешь, чему равны наши шансы... что мы будем вместе?
  -- Я думаю - нулю, - ответила Сашка, и ей стало от этой мысли очень неловко и грустно. Ей захотелось провалиться сквозь кровать на пол прямо тут и прямо сейчас.
   Однако разобраться во внезапно нахлынувших чувствах женщина не успела, потому, как с кухни отчетливо раздались шаркающие шаги, типичный хлопок двери холодильника, и после небольшой паузы шлепок чего-то мягкого об пол.
   Новоявленные любовники переглянулись:
  -- Газовщик?
  -- Не знаю! Если так - то это очень тактичный газовщик.
  -- И вдобавок голодный...
   Обстоятельства складывались достаточно оригинально, но рассуждать о человеческих качествах отечественных газовщиков было недосуг. Удивленно переглянувшись, любовники одновременно произвели катапультирование из чужой кровати и стали суетливо одеваться, хватая в впопыхах не свои вещи.
   Первым, как и следовало ожидать, с задачей справился Андрей, сказалась хоть и не большая, но все же армейская закалка. На ходу, застегивая последние пуговицы на рубашке, он выскочил на кухню и обалдел: посреди комнаты в молочной луже деловито восседал на корточках мальчик, лет десяти и разноцветной тряпкой, в которой с трудом угадывался женский передник, усердно размазывал по полу пролитый продукт.
  -- Ты... кто?...- память услужливо подсказала чудное мудреное слово, услышанное Андреем однажды в далекой светлой юности, - ... Ты кто, Шалопиздик?
  -- Ой, Максим! Как ты тут очутился? - обильно и быстро краснея, а затем, так же быстро бледнея, воскликнула подоспевшая Сашка, прикрывая ладошкой расходящуюся на груди от недостатка пуговиц блузку, - Это Максик ...сын Светланы.
  -- Очень приятно, - кивнул головой Андрей. Приложив ладонь к лицу, он, тихо хрюкнув, беззвучно рассмеялся нервным смехом сраженный трагикомичностью ситуации. Голодный пацан пришел домой, а тут на тебе...такое.
  -- Почему ты не в лагере? Как ты вошел?
  -- Шбежал! - пережевывая пищу, набитым ртом ответил ребенок
   Сашка тревожно посмотрела в глаза Андрею: Что делать? Как поступить? Видел ли Макс все их чудеса камасутры? Наверняка - видел! Дверь в комнату была приоткрыта.... Как себя вести? Что говорить?
   Мужчина растерялся хоть и старался не показать вида. Стоял, опустив руки, и молчал.
  -- А мы с дядей Андреем тут...газовщика ждем, - не находя помощи от сильной половины чистосердечно призналась Сашка
  -- Шетя Шуаша у шебя тоже... на ловца мух летит? - деловито дожевывая, спросил шалопай, всем своим видом давая понять: - "Знаем мы Ваши позиции и способы ожидания газовщиков".
  -- Шуаша! Шуша! - нервно прыснул смехом Андрей, подражая мальчику, но Сашка уже не воспринимала ни его слов, ни того нервно-шутливого тона, которыми они были произнесены. Ей было ужасно стыдно.
  -- Как это миленький? Какой такой мух летит?
  -- Тетя Саша! Ты ничего не понимаешь! Не мух! - наконец прожевал ребенок, - Не мух! Мы тут недавно пришли с бабкой с рынка, а мамка тоже ... с каким-то дядькой. Бабка ее и спрашивает: "Что Свет? На ловца новый муж летит?" А мамка ей отвечает "А вдруг муж?". А бабка мамке говорит "Хахаль - перехватчик он..."
   Андрей сполз по стене, трясясь в беззвучном смехе. Сашка суетливо забегала вдоль расползшейся молочной лужи. Лицо ее покрылось красными и белыми пятнами
  -- Вот и хорошо! Будет у тебя новый папа.... Ты... молоко пролил ...маленький? Дай-ка я подотру. Где у вас тряпка?
  -- Теть Саш! Какой же я маленький?!
   Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы забавный диалог не прервал звонок во входную дверь.
   Андрей побежал открывать ... и в темной прихожей натолкнулся на инородное тело...
  -- Хрюх! - Хрюкнуло тело.
  -- Ой! - от неожиданности вскрикнул Андрей, нащупал на стене выключатель, включил свет.
  -- Здравствуйте! Фу! А я смотрю, дверь открыта, хотел войти потом думаю: "Дай позвоню"... Еле дополз!... Лифт не работает! - Тяжело дыша, то и дело кивая головой, точно китайский болванчик, промолвил гость, интенсивно моргая маленькими кругленькими глазками, раздувая большие выпуклые небритые щеки. Гость был одет в черную потертую куртку, серые измазанные на коленях брюки и пыльные, коричневые туфли. Он беспрестанно вздыхал, жужжал, откашливался при этом, нервно постукивая по колену портфелем типа "дипломат" с обитыми жестью углами, - Кху! Хр! Газовщика вызывали?!
  -- Заждались уже! Родной! Саша! Тетя Саша! - Облегченно воскликнул Андрей, потрепав рукой высунувшуюся из-под его подмышки коротко стриженую головенку любопытного Макса. - Тетя Шуша! Принимайте гостей! На ловца и мух приполз!
  
  
   Бана - Бана
  
   Плейшнер сидит на почерневших от сырости бревнах, поглаживая рукой заросшие недельной щетиной щеки, и улыбается осеннему солнышку наивной двузубой улыбкой. Из-под вылинявшего армейского плаща жалостливо торчат щуплые ноги в растянутых на коленях женских лосинах. Лосины ужасно нравятся колхозному быку-производителю Яшке, возбуждая его блестящим ядовито сиреневым цветом. Вот только смущают Яшку не по размеру огромные кирзовые ботинки, в которые вместо шнурков крест на крест вдеты куски медной проволоки.
   Плейшнером данное чудо природы называют в деревне с незапамятных времен: за фактурную лысину, образовавшуюся на яйцевидной голове с раннего детства; за одухотворенный, задумчивый взгляд водянисто серых глаз, хорошо сочетающийся с извечно наивной, можно даже сказать, придурковатой улыбкой; за любовь деревенского народонаселения к артисту Евстигнееву и так искусно сыгранному им персонажу известного кинофильма. Да мало ли за что и почему получаем мы свои прозвища?!
   Правда, в последнее время, деревенские остряки шофер Кузьмич и Мишка Хромов, парень без определенных жизненных ценностей и рода занятий, активно пытаются внедрить в умы общественности новые прозвища: то назовут Плейшнера "Березой" - в честь опального олигарха; то кличут Черной мордой за "неуемную разговорчивость". Только все их нововведения не приживаются на консервативной деревенской почве! Видно действительно велика и сильна народная любовь к памяти великого артиста и Плейшнер, несмотря на все превратности судьбы, продолжает оставаться Плейшнером!
  -- Бана! Бана чернушка! - жмурясь от удовольствия, тихо и ласково шепчет он, разомлев на солнышке. Немудрено: тепло, светло, организм не испытывает острого чувства голода, его почти не тревожит частично парализованная правая сторона...
   Невдалеке механизатор Иван копается со стареньким мотоциклом "Иж", а вокруг разобранного железного птеродактиля важно прогуливается дачник Захарий Автандилович. По слухам этот господин прибыл "из самой Москвы": ни то писатель, ни то "прадюсир какой из тиливизира" - в общем уставший от суеты столичной жизни гений.
   Захарий Автандилович совместно с "бесстыжей особью женского полу" снимает в деревне домик на время бархатного сезона. Впрочем, особи сейчас рядом нет, она сладко спит в тени уходящего лета после обеденного сеанса аромотерапии, да и не сможет никакая "прости господи, полураздетая баба", пусть даже она и особь противоположного пола, помешать светской беседе двух влюбленных в технику настоящих мужчин!
  -- ...понимаешь, дорогой? - Возбуждено рассказывает Ивану Захарий Автандилович с легким акцентом, свидетельствующим о принадлежности гостя к самым южным районам столицы, - Что это за сервис такой, где по человечески люди вопросов не решают!?
  -- "Почему?", - спрашиваю я, - "Руль у "Мерседеса" такой тугой? Почему у Левона - одним пальцем...? А этот двумя ... и то с трудом!" И что они делают дорогой Иван?
  -- Шо?
  -- Берут с тебя двести баксов, ласково смотрят в твои честные глаза, улыбаются, и... ничего не делают.
  -- Во Мля! - Вздыхает Иван, - Я вона двигатель располовинил, а хреновины одной ниде нету. Весь рынок обошел...! Все магазины...! Мать его! Нашел! Похожа, да вот не лезет...
  -- Не подходит? - сочувствует механизатору гость, - Сейчас нужно в оба смотреть! Выбор товара большой, а качество оставляет желать лучшего. Представь себе Иван такую ситуацию: ты решил в подарок любимой женщине поставить литые диски на ее "Элантру". Да?
  -- Ну! - очумело смотрит Иван, тупо соображая, что это за зверь - мифическая "Элантра". Может стиральная машина?
  -- Едешь по автосалонам, где менеджеры тебе упорно втирают, разные варианты предлагают.... И у каждой фирмы-производителя - свои плюсы! Что ты выберешь? Скажи, дорогой?
  -- Во Мля! Вопрос!
  -- А!!! То-то! Тут самый важный критерий: почему ты желаешь переобуть машину на литьё?
  -- Так ...мммы...! Во мля!
  -- Отвечаю! Для облегчения неподрессоренной массы!!!
  -- Ага!
  -- И что получается? Получается что те диски, которые тебе менеджеры предложат - ты обязательно должен определить взвешиванием. Обязательно! Слышишь Иван? Проверь, реально ли они легче железных и на сколько!
  -- Да! Мля! - Уважительно качает головой Иван, вытирая грязной рукой внезапно вспотевший от напряжения лоб. Какой умный человек этот Захарий Автондилович! Как приятно с ним разговаривать. Сейчас таких мало.
  -- Захар Авдотьевич! Захар Авдотьевич! Испейте молочка! Сделайте одолжение, - блистая белозубой улыбкой, с полной литровой банкой и металлической армейской кружкой в руках, появляется из дома Алена Сидоровна, жена Ивана. Дородная женщина - вне размеров и вне возраста.
  -- Вах! Какой хозяйка, - млеет от восхищения Захарий Автандилович. Не спеша, пьет.
  -- Вах! Какой молоко! - путает от удовольствия он склонения, вытирая большим цветастым платочком покрытые белым налетом губы.
  -- Еще хотите?
  -- Спасибо дорогая! Сыт.
  -- На здоровье! Ваня тебе налить?
  -- Пошла ты..., - как всегда ласков Ваня.
   Зная горячий характер мужа, жена отходит в сторонку, не решаясь докучать своему благоверному глупыми вопросами. И правильно!! Не лезь вражина с ерундой под руку в самый ответственный момент!
   Алена Сидоровна с сомнением смотрит на остатки благословенной жидкости в банке.
  -- Буш? - словно присвистнув "Фьють" поворачивается она всем своим дышащим здоровьем телом в сторону Плейшнера.
  -- Бана! - благодарно мурчит Плейшнер. Охнув, поднимается на ноги, делает несколько смешных ковыляющих шагов, берет банку в левую руку и, неловко запрокинув голову, жадно выпивает остатки молока. - Бана!!
  -- Понравилось? Плейшнерюшка лысая, - сложив руки на животе, довольная собой умиляется хозяйка.
  -- Выпил? - с напускной строгостью вторит жене Иван, не отрываясь от дела, - Тогда пойдешь чернушку полоть!
  -- Бана! Бана чернушка! - протестует несчастный юродивый, пританцовывая и активно размахивая руками, - Бана!
  -- Пойдешь я сказал! - добавив металла в голос бросает на траву ключ тринадцать на семнадцать Иван делая движение в сторону Плейшнера словно пытаясь схватить того за полы плаща.
   Окрестности деревни накрывает громкий нечеловеческий крик.
  -- Бана! Бана чернушка! Банаааа!!!
   Потешно размахивая руками, на прямых ногах, высоко вскинув вверх голову, словно громко трубящий африканский слон Плейшнер убегает со двора. Затем, ковыляя вдоль забора, некоторое время путается в репейнике, падает "на пятую точку" и на ней съезжает в овраг. Вслед ему слышится довольный смех Ивана
  -- Вань! - укоризненно качает головой хозяйка и крестится. - Не обижай убогого.
  -- Что это он? - удивляется Захарий Автондилович, - Дурачок?
  -- Дык... Плейшнер! - довольный собой отвечает Иван, склоняясь над железным чудищем.
  -- А что такое он кричит?
  -- Дык... Бана! Чернушка! Бана! Ты буковку "е" в начало слова добавь.
  -- Надо же!? - умиляется Захарий Автондилович
  -- Безотцовщина, - грустно вздыхает хозяйка, - А годы были тяжелыми. Мать рассказывала, когда он мальцом еще был, председатель отправил Плейшнера на прополку чернушки, а он вместо этого на Москва-река сбежал рыбу ловить. Ой! Председатель так осерчал!!! Поймал бесенка и вожжами высек. Парень и раньше то странным был, а после этого случая замкнулся вовсе. Видно у него с детских лет в памяти-то отложилось....
  -- А что такое чернушка?
  -- Чернушка?! Это молодой лук так называется. Первогодок.
  -- Надо же?! И с тех пор он заболел? Надо же! Вах!
  -- Да он всегда был тронутый! Мля! - смеется Иван, - но раньше еще, куда ни шло. Не до такой степени. Помню в конце семидесятых, аккурат я из армии вернулся, он даже стихи писал. Целую поэму про Ленина накатал. Все ходил по деревне каждому встречному читал, слюнями плевался. Слышь?! А ко дню рождения вождя отослал стишки в город. В газету. Как сейчас помню, встанет вот так и давай барабанить:
   Ленин - это машина природы,
   Он родился в апреле
   Из быстрой и сильной капели...
  -- Во! Мля! Дальше забыл... Лен, ты не припомнишь?
  -- Не.
  -- Ну, в общем..., что-то в таком духе. Мол, пришел и всех того... к ногтю. В городе почитали эти писюльки и тут же приехали. Ага! В дурку нашего поэта определили.
  -- Пострадал от режима?! - смеется Захарий Автондилович.
  -- Да он от всех страдает, - снова вздыхает Алена Сидоровна, - Его ж обидеть - любой сможет. Даже ребенок. А почитай лет пять-шесть назад мать у него померла. Апосля похорон бедняга совсем занемог. Парализовало его частично. Да так, что кроме своей "Баны чернушки" ничего и не слышим от него боле. Ходит - ковыляет на правую ногу, только и знай "Бана чернушка!" да "Бана чернушка!" твердит.
  -- Ну, да! - кивает Иван, - Удобно так жить! На все - один ответ. Но, заметь, интонации разные. Доволен и "Бана чернушка" довольная. Злится - "чернушка" злая. Спросишь его: "Плейшнер! Как жизнь молодая?" А он руки в стороны разведет: "Бана чернушка!" Мол: "Да хрен ее знает"! Гы...
  -- Значит, все равно соображает чего-то там!? - удивляется Захарий Автондилович, - Значит не совсем ...!? А кто же за ним ходит? Кто смотрит? Кормит?
  -- Да, спасибо, сестра не бросает. И простирает когда, и накормит, и помоет, и побреет. Когда люди добрые чего подадут! - оглаживая пустую банку из под молока важно улыбается Алена Сидоровна, - У нас в деревне народ хороший...
  
   У околицы Плейшнер встретил шедшего из леса с лукошком наперевес Степана Сидоровича, пенсионера союзного значения. Сидорович не в духе: грибов не набрал, а выпить хочется. В расстроенных чувствах идет, прикидывает в уме: а не отправиться ли на ужин к свату: "Есть у свата самогон? Нет у свата самогона?" Каковы шансы на опохмелку?
  -- Чаго разорался? Оглашенный! А ну-ка цыть!
  -- Бана! - указывая пальцем в ту сторону, откуда только что съехал на мягком месте, обиженно сопит Плейшнер, словно сообщая: "Злые они!", - Бана!
  -- Что? Опять чернушку полоть заставляют?
  -- Бана! Бана чернушка! Бана!
  -- Тьфу! Немец! Так и проскакал всю свою жизнь дурачком, пока мы тут пупки надрывали! Иди ты...,- плюнул Степан Сидорович, развернулся и важно зашагал в сторону деревни, мыслями возвращаясь к самому насущному для себя вопросу....
   Постояв с минуту в нерешительности, буравя взглядом колышущуюся, сгорбленную спину ветерана, Плейшнер кивнул головой, словно соглашаясь со всеми обвинениями в свой адрес, и медленно направился к лесу.
  
   Поле - желто серая щетина. Земля-мамка родит! Да только на поле Плейшнеру не уютно. Одиноко ему на поле. "Бана" грустная и тревожная выходит. Толи дело - лес! В лесу каждое деревце - невеста, каждый кустик друг. Шелестит под ногами золотисто-бурая листва, то тут, то там островки последней зелени греют душу. Ах, как жаль мало жучков - паучков. Да и лягушек не видать. Ночами холодно уже. "Бана!". Бана - расстроенная. Плейшнер долго стоит у любимого муравейника. Он бы с удовольствие сел и даже прилег рядом, да хоть вон у той красной сыроежки и смотрел, смотрел на кроны деревьев, ругал бы ветер за то, что тот срывает печальные листья, и играючи подбрасывая, роняет их наземь. Да только потом не встать. Что-то спина разболелась.
   Точно добрый заботливый хозяин он бережно раздвигает ветви кустарника и оказывается на небольшой полянке. Сквозь поредевшую листву просматривается дорожная насыпь. Плейшнер собирается повернуть назад, но внезапно замечает упершийся бампером в кусты автомобиль. Грибники?
   Плейшнер любит лес, но и к технике его тянет не меньше. В скупые на события дни он болтается по машинному двору, слушает стук железа о железо перемежаемый крепким соленым словцом колхозных водителей, тихо сидит на уложенных в углу старых автопокрышках, вдыхая ни с чем не сравнимый запах бензина. Ему очень нравится таинственная, связанная с бессчетным количеством намотанных на колеса километров романтическая автомобильная жизнь, и чем реже в гараже его пути пересекаются с людьми, тем жизнь эта спокойней и приятней.
   Оглядевшись по сторонам и не наблюдая поблизости хозяев "брошенного" автомобиля Плейшнер решается подойти к машине, что бы погладить ее по холодному металлу, сказать ей приветственное: "Бана! Бана!"
   Но, едва завидев деревенского чудака чужой автомобиль, точно вредный жеребец, оживает: ерзая на подвеске, качаясь из стороны в сторону, вытворяет просто немыслимые вещи.
  -- Бана?
   Плейшнер удивлен. Крадучись он медленно подходит к машине сбоку, смотрит сквозь дымчатое стекло внутрь салона, и тут же отпрыгивает прочь, в кусты. Там - страшное! Там обнаженная женщина в объятиях мужчины! В мгновение перед глазами мелькает застрявшее в памяти железной занозой видение: малыш тихо как мышь сидящий на печке опершись кулачками в подбородок, и во все глаза глядящий вниз, где на кровати матери вольготно развалился голый пропахший потом и самогоном чужой мужик. А потом...: тот же самый мужик повалив беззащитного ребенка на землю, жестоко избивающий его вожжами у стены колхозного амбара: удары точно молнии жгут спину, ноги, руки ...
   Обхватив голову ладонями, как тогда, Плейшнер ничего не разбирая вокруг, бежит через кусты, и далее пересекая трассу, углубляется в смежный лес, с треском ломая на своем пути сухие сосновые ветви.... Откуда только силы?!
  
  -- Что это было?! - испуганно вскрикивает Сашка, выскальзывая из-под Андрея, словно маленькая проворная рыбка из-под тюленя, стыдливо скрестив руки на обнаженной груди.
  -- Где? Там никого нет. Иди ко мне любимая. Ну же...
  -- Нет! Там кто-то есть! Слышишь? Тсс! Послушай.
   Андрей опускает стекло задней двери. Прислушивается.
  -- Кабан? Нет! Не кабан!
  -- А кто? - испуганно спрашивает женщина.
  -- Пожалуй,...это страшный, грозный, черный... слон! - на слове слон ударение.
  -- Андрюшка! Ну, тебя! Перестань дурачится, я серьезно!
  -- Никого там нет! Иди ко мне моя пугливая серна, моя прекрасная лань, моя...
  -- Нет! Прости милый. Я так не могу. Я... не хочу.
  -- Что ты будешь делать?! Никакой личной жизни! Уж уехали черте куда.... Зайка, тебе со мной плохо?
  -- Глупый ты! Глупый! Да когда ты меня обнимаешь я, словно улетаю на небо. Знаешь,... я до встречи с тобой считала себя какой-то не такой.... Недоделанной что ли...? Холодной. Но секс с тобой - это просто прекрасно, это удивительно... у меня даже слов нет, чтобы передать свои ощущения.... Я люблю тебя, - нежная рука женщины скользит по лицу мужчины, руки мужчины отвечают с готовностью. Горячий импульс прикосновений обдает женщину острым желанием, преодолевающим все страхи и неловкости в бурном, лавинообразном потоке любви....
  
  -- Пора? - грустно вздыхает Андрей, оправляя неловко смявшийся воротничок рубашки.
  -- Да! Поехали! А то мне такой скандал дома учинят! Ужас! Включи, пожалуйста, печку, что-то меня знобит, - пряча в сумочку помаду и пудреницу, сопит Сашка и неожиданно начинает плакать.
  -- Что?...Что случилось?
  -- Не обращай внимания.... Знаешь мне так плохо без тебя... Я ужасно скучаю... весь вечер не нахожу себе места.
  -- Саня... Сашенька... Шушечка моя. Одуванчик! Успокойся,... иначе я тоже зареву, - вытирает женские слезы губами, оглаживает лицо любимой теплыми ладонями Андрей.
  -- Ты плачешь любимый?
  -- Нет! Я не плачу! В глаз что-то попало.... А вообще.... Мне тоже ужасно плохо без тебя. Эти нескончаемые вечера, когда рука так и тянется к телефонной трубке.... А выходные? Когда только и ждешь скорейшего наступления ночи чтобы уснуть! Чтобы скорее пришло завтра...
  -- Что? Что нам делать? Мой родной....
  -- Нужно жить вместе!
  -- Да! Нужно! Но... как? Я... боюсь! Я... не могу решиться! У тебя семья. У меня семья. Дети.... Как сказать человеку, с которым прожил бок о бок столько лет, что уходишь от него? Как?! Я не представляю. Да! Я не люблю его! А может быть, никогда и не любила, но ведь он ничего плохого мне не сделал и даже наоборот...
  -- Как я тебя понимаю. Успокойся! Давай оба успокоимся. Слезами горю не поможешь. Что ни будь, придумаем.
  -- Что? Что тут можно придумать?
  -- Пока не знаю, - с сожалением вздыхает Андрей, аккуратно выруливая по грунтовой дороге на асфальт.
   Сашка достает зеркальце и кончиком платочка пытается стереть размазанную по лицу тушь, но как ни старается, дело продвигается плохо, потому что все новые и новые слезинки робко стекают по щекам темными полосами разводов.
  -- Не плачь! Пушистая моя! Постой! У меня кажется, появилась хорошая идея! На следующей неделе у Романа юбилей. А не предложить ли ему отпраздновать день рождения на природе? Ты возьмешь с собой мужа, я возьму жену. Мы их познакомим, и быть может, они понравятся друг другу. А? Мне кажется, они очень похожи, как и мы с тобой, а, следовательно, из них тоже выйдет идеальная пара. Еще сами нас бросят. Представляешь!? - Больше и больше распаляясь, фантазирует Андрей, - Представляешь?! Придет к тебе однажды твой муж и скажет: "Александра свет Николаевна! Прости! Я люблю другую! Хочу именно ей посвятить свою дальнейшую жизнь!" Здорово?
  -- Да! Здорово! - улыбается сквозь слезы Сашка.
  -- Какая же ты красивая, когда улыбаешься! Ой! Смотри! Смотри вон туда! Видишь, как весело бежит по полю этот туземец?! Как гордо развиваются фалды его рыцарского плаща!
  -- Куда он спешит?
  -- Может, опаздывает в баню? Или в сельский магазин за спиртным?
  -- Нет! Он бежит на свидание к своей любимой, - надув губки точно капризный ребенок поправляет любимого Сашка.
  -- Точно! Он бежит на свидание к своей любимой! Он громко кричит: "Я люблю тебя дорогая! Люблю! Я спешу к тебе!" Он вырос на природе, а значит свободнее, чем мы! В глазах его простор, в ушах вольный ветер, а впереди на высокой стене покосившегося от старости деревянного забора сидит и ждет своего ненаглядного ясноглазая русалка... в томатном соусе....
  
  -- Бана! Бана чернушка! Бана!!! - задыхаясь хрипит Плейшнер не жалея ни сил, ни своих легких. Падает. Отдыхает. C трудом поднимается на ноги и бежит! Бежит дальше через лес в поле, затем по околице вдоль деревни. Падает, отдыхает, с трудом поднимается и снова в поле, через лес по кругу....
  
  
   Закон сохранения
  
  -- Ты не представляешь! - С жаром доказывал Андрей. - Не представляешь! Как много человечество напридумывало на свою... голову различных интерпретаций закона сохранения: закон сохранения материи и энергии. Раз! Закон сохранения импульса. Два! Закон сохранения момента импульса, закон сохранения числа нуклонов в ядерных реакциях, закон сохранения капитала.... Не веришь, что есть такой закон? Мне не веришь?! Хорошо! Сейчас я покажу тебе его в действии. Есть десять золотых монет? Клади их в этот карман, и завтра утром.... Что? Почему трясешь головой?
  -- А! Так бы сразу и сказал, что кино про Буратино видел! Откуда только вы беретесь - такие просвещенные?! А о том, что есть закон сохранения изотопического спина, слышал? Вот видишь! Ну, не расстраивайся! Не всем же быть гениями! Кстати! У тебя есть генеральский мундир?... То-то! Вот бывало, старик Карно повесит свой мундир на гвоздик, сядет за письменный стол у камина и царапает пером при свечах: "...Повсюду, где происходит уничтожение движущей силы, возникает одновременно теплота...". Понял балда!? Теп-ло-та возникает. Десять раз напишет только тогда и успокоится. А про десять раз я конечно пошутил.
   Застелив влажные доски газетой, Андрей, ежась от холода, уселся на уличной скамеечке. С помощью дверных ключей открыл бутылку пива и углубился в созерцание небольшого белого фонтанчика. Пена с недовольным шипением вырвалась наружу словно джин, стекая по темному стеклу, просачиваясь сквозь пальцы, жирными каплями падая на покрытый увядшими листьями мокрый асфальт.
  -- Будешь? - протягивая собеседнику влажную и липкую бутылку, щедро предложил оратор, - Нет? Как хочешь. А я выпью. После такого дня выпить не грех. Не мельтеши перед глазами. Сядь. Знаешь?! Я склонен, им всем доверять. Я о законах. "Если где-то чего-то убудет, то оно обязательно появляется в другом месте или в ином состоянии". Если тебе хорошо и радостно значит кому-то плохо, но соответственно со временем обязательно жди беды и ты. Что? Не нравится? Мне тоже. Но мне плохо. А утром было хорошо. А сейчас плохо.
  -- Я сегодня рано проснулся. Еще шести не было. Мы с Сашкой.... Кстати! Ты надеюсь, помнишь ее? Я вас знакомил. Я тебя тогда еще по ошибке в ванной комнате запер .... Честное слово случайно. Какие могут быть шутки между своими ребятами? Ну не веришь - не надо! Так вот мы с Сашкой уговорили Романа отметить его день рождения на природе. Мы решили что это лучший способ в непринужденной обстановке познакомить друг с другом мою жену и ее мужа. Ну, там они познакомились бы, понравились друг другу, между ними возникла сначала взаимная приязнь, которая со временем могла бы перерасти в более сильное чувство. Например, в любовь. И таким образом они бы с нами развелись и между собой поженились. Понятно?
  -- Непонятно?... Как это зачем? Своим вопросом ты ставишь меня в тупик! Наверное, за тем, что бы всем было хорошо. Чтобы все были довольны и счастливы. Говоришь, такого не бывает? А очень хочется! Я вот с утра счастливым проснулся. Настроение - прекрасное. Прекрасно потому, что погода соответствует задуманному, потому что сегодня выходной день, но, несмотря на это, я смогу вновь увидеть самого дорогого для меня человека! Смогу весь день быть с ней рядом.
  -- Для начала я пошел в гараж за машиной. Улыбаясь сонной трубе уютного дворика образованной параллельно расположенными соседними домами, проскочил сквозь нее как нож сквозь масло и уперся в улицу Автомобилистов. Осенний утренний сумрак. Тишина. Тишина звенит. Нет. Это не звон. Это гудок одинокого локомотива, где-то далеко точно из параллельного мира. Жизнь пробуждается: под моими ногами шуршит опавшая листва, вороны каркают "во все воронье горло"... И тут точно обухом по голове: Посреди ровного участка дороги лежит на крыше зеленый автомобиль марки "Москвич 412", лежит и мирно отдыхает. Колеса в разные стороны, крыша промята, переднее стекло - вдребезги. Заднее стекло просто выскочило, но не разбилось. За "Москвичом" по асфальту точно рыбацкая сеть за сейнером метров на пятьдесят стелется шлейф из разбросанных железочек, коробочек, деталей и деталюшечек с вкраплениями осколков цветного стекла. Рядом с машиной, понурив голову, стоит усатый крепко сбитый дядька лет пятидесяти и отрешенно курит. По всем признакам в нем без труда угадывается водитель перевернутого "корыта". Сбоку на тротуаре, вытянувшись по стойке смирно с мусорным ведром в руках, релаксирует еще один гражданин фигура и одеяние которого при беглом взгляде, кажутся мне чрезвычайно знакомыми. Всмотрелся. Ба! Да это же мой старый знакомый! Сосед из дома напротив, однажды коварно проникший в мою квартиру в самый сокровенный момент брачного периода, отдавивший при этом свидетелю интимное место, жаль не до конца, и получивший тяжелые душевные травмы абсолютно с этой жизнью не совместимые. Был такой случай... в день моего бракосочетания. А зовут этого легендарного господина Борис Иванович.
   С тех самых незабвенных пор - Борис Иванович мой лучший друг. Едва завидев меня, он громко кричит на всю улицу: "Здорово жених!" А себя в моем присутствии называет не иначе как "Репрессированным первой брачной ночи".
   В последнее время Борис Иванович заметно сдал. Постарел. Стал еще более сухой и тщедушный чем раньше. Ходит в тех же изношенных тапках со сбитыми задниками и в таком же растянутом на коленках выцветшем трико как раньше. Он все так же надежно проспиртован, точно уродец в кунсткамере, вот только - кашляет дольше обычного от неуемного потребления низкосортного табака. Вопреки обыкновению Борис Иванович не выражает бурного восторга при моем появлении. Он вообще не замечает меня, и я подхожу к нему сам:
  -- Что случилось Борис Иванович?
   Старик тревожно сглатывает слюну, часто моргает обесцвеченными от времени ресницами и, продолжая стоять навытяжку, точно часовой у тумбочки начинает свой рассказ:
  -- Вот ты умный человек, скажи, на кой черт асфальт поливать? Осень! Дождь на дворе чуть ни каждый день! Я седня пол ночи не спал. Все думал. Сколько денег на ветер выбрасывают! Лучше бы пенсию подняли! Едрит твою мать! Еле рассвета дождался.
  -- Ну, тута я терпеть уже был не в силах! Встал, оделся. Бабка спрашивает: "Ты куда?" "Лежи! - говорю, - Пойду, спущусь, мусор выброшу!" "Какой мусор в пять часов утра!?" "А такой, - отвечаю, - который воняет. Спать не могу! Лежи черт в юбке!" Разве ж баба поймет страждущую душу. Хватаю ведро и бегом. К электрическому щитку. Там у меня четвертка в заначке. Долбанул - полегчало. Однако сна по прежнему ни в одном глазу. Пойду, - думаю, - прогуляюсь, взаправду мусор выброшу. Чего добру то пропадать!? А у нас контейнер сам знаешь где! Либо через дорогу у школы, либо шкандыбай в соседний район к кинотеатру. А это, почитай, километра полтора. Вышел я на свежий воздух вона по двору знакомая морда шастает. Семен! Из двенадцатой. У него тоже трубы раскалены и думы всякие. "Семен, - говорю - У тебя есть чем подкрепиться?" "Голяк",- отвечает Семен, а сам перегаром на меня дышит. "А у тебя?" "Сухо,- говорю, - Последнюю четвертку приговорил". "Стой, - всполошился Семен и по-доброму щурится. - Я ща домой слетаю, у меня средство на спирту спрятано, а если что - скажу, мол, с Иванычем мусор выносить..."
  -- Тяпнули мы Семенового средства. Посидели, за жизнь поговорили. Черт меня дернул вспомнить: "А как же мусор?!" Ага! Пошли значить. Подходим к дороге - не видать никого. Бордюр перелезли, аккурат вон у этой лужи, идем, разговариваем по душам. Вот ты человек умный! Ответь! На хрена асфальт поливают?
  -- Глупость конечно....
  -- Ага! Слушай дальше. Только два шага сделали. Семен спереди - я взади. На дороге никого. Вот ей богу не вру. Вдруг.... Бах! Такая хиромантия... и откуда она только взялася... эта машина. Хренакс в бордюр в двух метрах от нас! Трах! Бах! На крышу перевернулась, да так и поехала. Ага! Значить, проехала она чутка на крыше - встала. Мы и понять ничего не успели. За бордюр отступили, стоим. Она лежит - мы стоим. Она лежит - мы стоим. Тут этот- шофер вылез. Живой, значить. И то ладно. Порядок. Можно дальше итить, мусор выкидывать, а мы, вот не поверишь - с места стронуться не можем. Стоим точно в штаны наклали. Ага! Шофер тоже стоит, курит. К нам не подходит. Семен и говорит: "Да ну его на.... Ты Борис Иванович как хочешь - а я к кинотеатру пойду. Не поленюсь. Мне что-то через дорогу идти расхотелось". И ушел, зараза, а я вот думаю: что мне-то делать? Идти или может тож ну его на.... Во какие кренделя! Ты человек умный - посоветуй!
  -- А что я мог посоветовать?! Стою, гляжу то на Бориса Ивановича, то на битую машину и смеюсь как дурачок. И знаю что вроде как не надо. Грех это! Людям плохо, а удержаться не могу. Смех из меня так и прет! - Забыв на мгновение о своих печалях, улыбнулся Андрей, - Вот и накликал на себя беду. Впрочем, доехали то мы до озера хорошо. Сначала я заскочил домой забрал жену с сыном, потом мы отправились на место сбора, а уж оттуда на четырех машинах на озеро. Компания у нас спитая и спетая, коллеги по работе. Из посторонних только моя жена, жена Романа и Сашкин муж. Ну и дети естественно. Расположились на природе. Костерок соорудили. На скорую руку позавтракали. Дети тут же унеслись играть в мяч. Роман удочки достал, наивно обещая снабдить всю компанию королевской ухой, а я два раза на бис, в лицах пересказал обществу утренние приключения Бориса Ивановича. Народ смеялся, а Сашка смотрела на меня влюбленными глазами и радовалась. Радовалась тому, что наконец-то удалось познакомить наших супругов. Да и самим с ними познакомиться. Кстати! Я его узнал. Сашкиного мужа. Встречались однажды в родильном доме. Он меня, похоже, тоже вспомнил. Но вида не подал. Впрочем, давно это было и глупо.... Сейчас важно другое: смогут ли они быстро и безболезненно привыкают друг к другу? Найдут ли общий язык? Общие темы для разговора? Пришлось для развития тесных и интимных отношений поручить нашим супругам самую ответственную задачу: готовить мангал и насаживать мясо на шампуры. А мы с Сашкой отправились в соседний лес. Мы так соскучились друг без друга за ночь! Всем сказали, что идем за дровами для костра...
  -- Потом жарили и ели горячие шашлыки, дружно смеялись над тремя пойманными Романом "китами" размером с указательный палец, бесились и играли с детьми в футбол. Как же хорошо быть с ней рядом. С Сашкой! Ты не представляешь. Это такой оптимистичный, пусть и маленький, такой удивительный смеющийся волчок, который, вращаясь, дарит окружающим разноцветные искры радуги. Безумно! Безумно замечательно! Безумно весело и легко....
  -- Знаешь, я даже спиртного ни капли не выпил. Хоть меня и уговаривали. Мне этого не надо, я умею вырабатывать алкоголь из Сашкиных взглядов, мимолетных касаний рук, ее запахов. Рядом с Сашкой голова без вина кружится. Хорошо с ней рядом.... Как-то спокойно, уютно, тепло.... А за рулем пить - увольте. Я бы Сашкиного мужа убил бы. Да! Да! И за езду в нетрезвом виде тоже. Приехал домой и пей, сколько влезет. Вот как мы с тобой. Сейчас напьемся точно свиньи, и будем лаять. Что? Свиньи не лают? Еще как лают. Если им плохо.
  -- Дождь? Да! Потом пошел дождь. И за это жена отругала Леху. Зачем-то усадила его в машину. Дождь - так себе. Не сильный. Разве это плохо, если дети попрыгают, порезвятся под дождичком? И не только дети.... Интересно, какие они разные - жена и Сашка. Марина злилась, а Сашка смеялась, сводя с ума наш загрустивший коллектив предложением искупаться. Купание в дождь - мечта всей жизни программиста. Правда, компанию Сашке я так и не составил! За что себя жутко ругаю. Но... вода холодная. Конец сентября все-таки. Общество постановило отложить водные процедуры до следующего года и дружно принялось собираться по домам, а мне стало очень грустно. Грустно и одиноко точно меня кто-то невидимой, но властной рукой переместил вдруг в стихи Арсения Тарковского:
   Из тени в свет перелетая.
   Душа, зачем тебе Китай?
   О госпожа моя цветная,
   Пожалуйста, не улетай!
  -- Мы ведь с Сашкой так же... из тени в свет, из света в тень. Очень тяжело расставаться. Ты не представляешь! Хорошо хоть напоследок удалось перекинуться парой слов:
  -- Как ты милая? Как твой...? Понравилась ему моя жена?
  -- Да уж! - Вздохнула Сашка - Сказал: "Вот умная женщина, не то, что некоторые...дуры". Ой! Чует мое сердце неладное. Злой он какой-то....
  -- Представляешь? Я только в машину сел сразу почувствовал то же самое - дело дрянь. Жена пыхтит от злости. На меня не смотрит. Рычит. Ну, думаю, неужели ей так сильно Сашкин муж не понравился?
  -- Пока ехали домой Леха на заднем сиденье ребятам, которых мы подвозили, все ноги отдавил. Жена его ругает, а меня словно не замечает. Понятно. Чужие люди в машине. "Ну, - думаю, - Буря! Скоро грянет буря!" Так и вышло. Стоило нам войти в квартиру, стоило остаться наедине, пришла, наконец, и моя очередь
  -- Ты! - ничего хорошего не предвещающим тоном начала она разговор, - Специально меня с собой взял?! Чтобы опозорить? Или чтобы свою шлюху показать?
  -- Не понимаю, что за глупости!? - Отвечаю я, а сам ищу место, куда бы спрятаться. Может забраться в ящик для обуви?
  -- Посмотрите на него. Он не понимает. Теперь я знаю, кого ты подвозишь по утрам и вечерам. Где ты постоянно задерживаешься и с кем ты пропадаешь. Скажешь не с ней? Скажешь не с этой своей Сашенькой?! А я то - дура! Мне один человек говорит, видели твоего мужа с крашеной блондинкой, второй говорит...
  -- Она не крашенная, она натуральная, - ни к месту вырвалось у меня
  -- Ах! Так! Значит я права? Говори! Сознавайся! Что между вами было?!
  -- Ничего между нами не было! Мы просто коллеги. Друзья...
  -- Это ты кому другому рассказывай. Может они, не так хорошо тебя знают. А то я не видела, как ты весь день на нее смотрел! Как из кожи вон лез. Как возле нее извивался точно возбужденный земляной червяк. Сашенька - то! Сашенька - это! Чуть ли не - "Сашенька разрешите, я Вас в попку поцелую!"
  -- Никого я не целовал в попку! Ничего не извивался. Мы просто дружим и все!
  -- Скажите, пожалуйста! Они дружат! Дружат - и все! А что же ты со мной так не дружишь?! Может, подружим? А? Не стесняйся! Да ты на меня за весь день всего пару раз глянул, и то криво. Все со своей шлюшкой, все вокруг нее увивался. И в лес они вместе ходят, и шашлыками друг друга прямо с шампуров кормят, и в мяч играют, и смеются, и хохочут. Какая идиллия!
  -- В мяч мы никому не запрещали играть! А ты тоже хороша. Села как пень на одном месте и разговаривала весь день только с ее мужем: "Шу -шу! Шу-шу!", - решил я перехватить инициативу, - Он тебе понравился? Хороший мужчина, правда?
  -- Он то - хороший. Сразу видно. Самостоятельный. Чужим бабам глазки строить не будет! А ты...?! Когда я за тебя замуж выходила, думала - какой умный и порядочный человек. И что получила?!
  -- Марин, а зачем ты за меня замуж выходила? Ты ведь не любила меня. Правда?
  -- Я тебя?... Ты мне очень нравился. Я к тебе всей душой.... А ты?... Ты!
  -- Может, у тебя и со Стасом ничего не было?
  -- Может, и было! А может, и не было. Но я при этом, как некоторые, идиотом тебя при всех не выставляла. И вообще.... Не любишь - забирай вещи и уматывайся. К этой.... К своей шлюхе. Если она тебя примет. Ха! Нищего такого! А что? Если она такая дура - может и примет. Ты попробуй! Давай! Уматывай! Плакать не будем! А если хочешь жить со мной, в этом доме - сделай, пожалуйста, так чтобы ни ты, ни я о ней никогда больше не слышали и никогда ее больше не видели....
   Сказала и заперлась в ванной комнате. Будет там сидеть, и плакать. А потом снова бушевать.
  -- А мне от этого только хуже. Орала бы уж до конца пока не успокоится, а лучше - выгнала меня раз и навсегда из дома, чтобы не мучиться. Я набрал Сашкин номер. Я очень переживал за нее. Да и как не переживать если пьяница за рулем.... Очень хотелось поскорее услышать ее голос, однако трубку долгое время никто не поднимал, и вдруг, о счастье, родное "Алло". Сбиваясь и путаясь, я начал шептать всякую ахинею: как я рад, да как мне плохо, как одиноко, про то, что дома скандал... Но трубка молчала. Повинуясь тревожному импульсу, исходившему с той стороны линии, я тоже замолчал. И в наступившей тишине, совсем рядом, услышал грозный голос ее мужа. По-моему ему тоже не понравилась перспектива брака с моей женой, а еще,... его видимо так же не обрадовало то обстоятельство, что мы с Сашкой ... дружим. Называется, познакомили на свою голову! Сашка сказала: "Извините! Вы видимо ошиблись номером!" и повесила трубку.
  -- А я без нее - жить не могу! Мне мой дом хуже тюрьмы стал. Я бы и ушел. Было бы куда! Тяжело так жить. Понимаешь? На свете нет ничего страшнее вранья. Врет один язык, а страдает вся совесть. Да что я с тобой разговариваю?! Ничего ты не понимаешь ушастый. Вон даже законов сохранения не знал.... Глупый ты... хоть и добрый. Замерз бедняга? Придется нам с тобой возвращаться на Голгофу. Больше пока податься некуда.
   Андрей пристегнул к собачьему ошейнику карабин поводка и медленно побрел в сторону дома. Сзади на коротких кривых лапках, стараясь не отстать от хозяина, неуклюже семенил продрогший пятнистый двор-терьер Том.
  
  
   Электронный романс
  
  -- Александра Николаевна! Александра Николаевна! - в кабинет ворвался сладкий запах дешевых духов новой секретарши. - Роман Анатольевич спрашивает: "Готово?"
  -- Нет Любочка. Пока не готово.
  -- Я Танечка
  -- Все равно не готово, - с трудом оторвав взгляд от окна, вымученно улыбнулась Сашка.
   В сущности, за окном ничего интересного нет. Обычный опустошенный осенью двор провинциального города: матово - серый кусок неба в проеме между домами, сломанные качели, опавшие липы и клены, хмурые лица прохожих и маленькая девочка в ярко красной курточке. Когда-то у Сашки была похожая коса....
  -- Что? Еще не готово? А хотя бы конец виден? - это уже сам начальник пожаловал следом.
   Сашку так и подмывало вставить едкую реплику насчет конца.... Дело в том, что их фирма подрядилась на разработку дизайнерского проекта сцены, муниципального дворца культуры. Близился день города, главным заказчиком выступала сама городская администрация, а потому Роман взял заказ под личный контроль и уже неделю буквально третировал Сашку. Он то, присылал к ней в кабинет гонцов, то, справлялся о ходе выполнения работ лично, убивая назойливостью и без того скудный творческий потенциал. Будь Сашка в настроении, она давно бы закончила работу, но настроение покинуло ее внезапно. Да к тому же, как это часто бывает, заказчик требовал невозможное. Выполнить задачу сердито и главное дешево. Заказчик хотел получить легко трансформируемые декорации на все случаи жизни: подходящие как для празднования дня города, так и дня трезвого сантехника.
  -- Скоро будет готово. - Вежливо улыбнулась женщина.
  -- Помощь требуется?
  -- Помощи не требуется! - Плавно взмахнув рукой точно отгоняя назойливую муху, покачала головой молодая женщина. Лучшая помощь - не мешать.
   Начальник многозначительно осмотрел комнату и вышел. Сашка заставила себя оторваться от окна. Грустно улыбнулась ядовито синей белке, подарок Андрея, подошла к Его столу и какое-то время молча стояла рядом. Глупый, чудной Андрюшка! Где ты сейчас? Женщина вздохнула, нежно погладила ладошкой системный блок Его компьютера и только после этого уселась на рабочее место.
   Прежде чем открыть файлы со сделанными ранее наработками она в который раз в надежде на чудо развернула во весь экран окно почтовой программы. Сашка, конечно, понимала - если бы пришло новое письмо, программа немедленно известила бы ее об этом сообщением. И все же.... А вдруг свершилось чудо?! Чуда не произошло, Сашка задумалась...
  -- Ну? Не готово еще? Не видать там красной гвардии?
   "Господи! Какой же он не терпеливый и назойливый этот Роман Анатольевич!" - про себя выругалась Сашка.
  -- Нам сегодня кровь из носа нужно хотя бы эскизы показать...
  -- Хорошо. Я поняла. Я Вас позову, когда что-то начнет вырисовываться.
   Но минут через двадцать начальник явился снова:
  -- Как дела? Конец виден? А можно посмотреть хотя бы наметки...?
  -- ....
   Не прошло еще получаса:
  -- Ну, как? Не видать еще красной гвардии?
  -- Не видать! - Психанула Сашка. - Кругом одни белые и зеленые! Да! Есть еще голубые, но не много!
   И тут чудо все-таки свершилось!
   "Пришло новое сообщение. Прочитать его сейчас?"

***

   От: andrew@st_mail.ru Кому: Sasha@adm.romans.ru Дата: 01.10.20..
   "Привет самый нежный цветок на свете. Цветок, который некоторые в народе именуют Одуванчиком. Как поживаешь? Прости, если отвлекаю от дел. У меня все хорошо. Доехал нормально. Устроился. Место неплохое. От Москвы сорок минут, правда не по нашему направлению, но спиртное здесь есть, а потому мы никуда не ездим. Что еще? Ребята сплошь хорошие. Занятия на курсах идут. Да! Самое важное! Здесь есть интернет, а потому если ты не возражаешь, буду иногда писать. Интересно ж как там у Вас дела...
   Целую! Твой... коллега Павлов Андрей.

***

   От: Sasha@adm.Romans.ru Кому: andrew@St_mail.ru Дата: 01.10.20..
   Здравствуй, мой любимый медвежонок! Какой же ты все-таки глупый! Скажи! Зачем ты помчался на эти злосчастные курсы?! Они тебе нужны?! Ты сбежал от меня? Да? Ты меня больше не любишь?
   А я сижу с утра и только и жду от тебя сообщений по электронной почте. Даже не отхожу никуда. А писем нет. Так пусто. Так одиноко без тебя просто земля опустела.
   А еще, еще я настолько привыкла к тебе, к обеду с тобой вместе и вообще к совместному времяпрепровождению, что просто не знаю, куда себя деть. Потерялась, как маленький ребенок. Ничего не хочется и работа не делается. А надо. Но ты знай. Я тебя очень сильно люблю, мой милый. Ты знай и помни об этом. Люблю, скучаю, грущу и жду. Очень жду твоего возвращения.
   P.S. Ты, пожалуйста, береги себя. Ну, все! У меня тут враги набежали.

***

   От: Sasha@adm.Romans.ru Кому: andrew@St_mail.ru Дата: 01.10.20..
   Привет, мой любимый медвежонок! Это снова я - твой Одуванчик. Пишу тебе вечернее письмо. Знаешь, что-то мне очень грустно и на сердце очень тяжело. Какая-то паника. Даже не знаю. Глаза слезятся, плакать хотят. Я ведь понимаю, что ты обиделся на меня за то, что я сказала тогда по телефону: "Вы не туда попали". Но вокруг были враги, они все выспрашивали про тебя, все пытали твоего ужасно трусливого цветка и очень ругались. А мне так хотелось закричать в трубку "Любимый!"
   Я очень переживаю за тебя. Как ты там один? Когда ты вернешься? И что нас ждет с
   тобой впереди?! Я стала такая чумовая. Все накручиваю себя и выдумываю всякую чушь. Я тебя очень люблю, мой славный. Как же я хочу быть с тобой рядом. До конца своей жизни. Ну, все. Не буду причитать. Люблю и целую.
   P.S. На улице уже темно впрочем, как и в моей душе. Почему-то без тебя темнеет гораздо раньше. Я так устала. Сегодня мы сдавали макет этой дурацкой сцены для дома культуры. Там такая тупость.... Ну ничего, как ни будь при встрече, я тебе обязательно все расскажу. А сейчас иду домой. Иду хоть и знаю - мой дом холоден, а ты от него очень далеко. Люблю! Люблю! Люблю!

***

   От: andrew@St_mail.ru Кому: Sasha@adm.Romans.ru Дата: 02.10.20..
   Привет моя родная! Любимая! Дорогая! Как я рад твоим письмам. Сказать честно - я не обиделся на тебя! Наоборот! Я очень испугался. Я подумал, что ты после скандала с мужем меня бросишь. А тут как раз и учеба эта подвернулась. Роман собирался Антона направить, а я вечером ему позвонил и сказал, что поеду сам. Я думал - так для всех будет лучше. Думал - так ты сможешь быстрее и проще отвыкнуть от меня. Забыть меня. Я люблю тебя и хочу, что бы у тебя все в этой жизни было хорошо. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива....
   Уезжая, я даже не мог себе представить, как сложно пережить разлуку с тобой. Да что говорить.... Лучше не будем много плакать! И без того грустно. Очень грустно. Попробую тебя развеселить.
   Мы тут вчера вечером отмечали день приезда и немного напились. Впрочем, сказать по правде - напились мы как зюзики. Естественно ребятам не хватило каких-то ста граммов, а входные двери в пансионате на ночь закрывают на замок. Пришлось им выбираться из здания по громоотводу. А это третий этаж! Но ты не переживай. Я по громоотводу не полез. Я прыгнул из окна на сук соседнего дерева, правда, при этом, немного вывихнул ногу, а еще сильно оцарапал бок. Но ты снова не переживай. Ничего страшного. Просто царапины на спине. Это не смертельно хоть и было достаточно больно. Как самому травмированному ребята отдали мне последние остатки анестетика. А потом мы пошли через лес в соседний населенный пункт и по дороге заблудились. Бродили до рассвета. Набрели, на какое-то поле, где успешно поймали трактор. Тракторист согласился за пятьдесят рублей отвезти нас в город. Было уже светло, и оказалось, что при падении с дерева я нечаянно порвал по шву брюки. Сильно порвал, а потому пришлось вернуться в пансионат несолоно хлебавши. На завтрак я не ходил. Голова гудит и без того, а все внутренности просятся наружу. Я весь утренний семинар проспал. В обед дорвался до интернета и пишу тебе это письмо. Ты за меня не переживай. У меня все в порядке. А вот ребята после ночных приключений еще не вернулись. Вот за них стоит поволноваться. А еще я очень волнуюсь за тебя. Как ты там? Не грусти милая. Ну, все! Я побежал. Начинаются занятия.
   Люблю. Люблю. Люблю.
   P.S. Я глуп! Как же я хочу назад. К тебе!

***

   От: Sasha@adm.Romans.ru Кому: andrew@St_mail.ru Дата: 02.10.20..
   Здравствуй мой дорогой, мой любимый, мой самый родной медвежонок на свете! Мой глупый медвежонок. Андрюша! Андрюшенька! Солнышко мое! Мой чумовой, но самый любимый. Как же ты мог подумать, что я смогу бросить тебя? Смогу отвыкнуть от тебя?
   Господи! Да мне так мало для счастья нужно! Просто увидеть тебя! Просто тебя обнять. И все!
   Я сегодня всю ночь была с тобой, всю ночь думала о тебе и видела тебя рядом точно в бреду. Утром насилу поняла, что вообще-то я у себя в квартире и в своей постели. Я тебя очень люблю, мой дорогой человек. Мой самый лучший и единственный мужчина на свете. Вот сижу сейчас, работы полно, а я ни как не могу оторваться от письма к тебе. Потому как это ниточка, которая связывает нас. Очень плакать хочется. Не хочу даже думать, что мы никогда не будем вместе. Знаешь, у меня такая надежда живет в душе! Ты просто не представляешь! Все понимаю и осознаю, но хочу быть с тобой и только с тобой! Хочу видеть только тебя и спать рядом с тобой. Хочу готовить еду для тебя, стирать тебе, воспитывать твоего ребенка. Это все, конечно, такое земное, но я очень хочу, чтобы это у нас было!
   Знаешь, я не люблю обещать то, чего не знаю, но могу сказать твердо: Я тебя точно не забуду! Я не отвыкну и не разлюблю тебя. Даже не надейся! Вот и все, что пришло мне пока в голову.
   P.S. А еще, я очень переживаю за тебя. Пожалуйста, не пей. Прошу тебя. Береги себя...ради меня.

***

   От: Sasha@adm.Romans.ru Кому: andrew@St_mail.ru Дата: 02.10.20..
   Здравствую мой самый дорогой и любимый человек! Пишу тебе свое вечернее письмо. На работе у нас все в порядке. Правда после обеда к Роману зачем-то заходила твоя жена, а я случайно заметила ее, забилась в свою норку, да так и просидела до конца рабочего дня тихо как мышка. Я ее очень боюсь! Больше чем кролик удава. Слава богу, мы с ней не встретились. А сейчас уже никого нет. Все разлетелись кто куда, а я пишу тебе это письмо и мечтаю. Мечтаю о том, как обалдею от счастья, когда снова увижу тебя. Как буду порхать точно на крыльях, когда обниму тебя. Какое же счастье! Как же я люблю тебя, мой cлавный. Люблю. И жду, не дождусь нашей встречи хоть и знаю - она еще далека. Тебе ведь еще и следующую неделю предстоит там пробыть? Верно? Будем надеяться на то, что время, а вернее это безвременье пролетит быстро. Так ведь? Оно пройдет, проползет, и когда ни будь да закончится.
   А чтобы тебе было легче ожидать нашей встречи, я послала тебе кучу электронных открыточек. Представляю, как ты запустишь почту, и весь твой почтовый ящик будет буквально завален весточками от меня. Но мне просто необходимо с тобой общаться. Пока хотя бы так, в электронном виде. Хочется тебе много-много всего сказать, но главное это то, что я люблю тебя. Возвращайся ко мне скорее мой любимый. Мой самый чудесный медвежонок на свете.
   Крепко-крепко тебя целую и обнимаю. Твоя Саша.
   P.S. Да! Напиши мне, пожалуйста, нашлись ли твои товарищи? Я за них тоже переживаю. Они же твои...

***

   От: andrew@St_mail.ru Кому: Sasha@adm.Romans.ru Дата: 02.10.20..
   Доброе время суток моя любимая! Мое солнышко! Моя зорька ясная! Мой одуванчик!
   Вот! Опять я опоздал! Ты уже ушла домой? Как жаль! Тогда сможешь прочесть мое письмо только завтра. Придешь с утра, а оно уже будет ждать тебя в твоем почтовом ящике.
   У нас сегодня были практические занятия по отработке методов обучения, слушателей компьютерных курсов. Было очень весело и интересно. Я тоже пробовал. Тебе даются три слушателя(наши же коллеги) изображающие из себя разные типы учеников и ты должен провести с ними маленькое занятие на заданную тему. А они изгаляются, кто, как может: один - вопросы постоянно задает, другой - наоборот, ковыряет в носу и ничего делать не желает, у третьего ручки шаловливые он пытается запустить на компьютере как можно больше копий разнообразных приложений. Я их всех построил. В угол, на колени и на горох .... Шучу. Я их бил словом. А методист мне сказала, что мои методы не совсем педагогичны. Хым! Это вопрос спорный! Зато они эффективны. Приеду, расскажу подробно....
   А еще. Я сидел и думал о тебе, знаешь, я вдруг представил большой двухэтажный дом на высоком берегу реки я сижу на террасе, а по изумрудно зеленой аллее ровно вычерченной аккуратно постриженными кустами жимолости шурша тончайшим шелком, плавно как лебедушка плывешь ты. Ты в шикарном воздушном платье покроя конца девятнадцатого века, а за руку ты держишь маленькую прелестную девочку как две капли воды похожую на нас с тобой. И до того я все это явственно представил, что в душе зазвучала музыка. Ах, как жаль, что я давно уже забыл нотную грамоту и не смогу передать музыку своего сердца в письме. Я могу только напеть ее. Что-то типа: Та-та-ти-та- та -та.... Правда замечательно!? Эта музыка для тебя любимая.
   Какой же я был осел, когда решил сюда уехать. Ты знаешь - я так себя ругаю. Себя наказал, и тебя тоже. Я люблю тебя моя Сашенька. Очень люблю и тоже с нетерпением жду встречи. Нам действительно придется промучиться в разлуке еще и следующую неделю. Возможно, на воскресенье я и смог бы вырваться домой, но ты наверняка будешь в семье, и сможем ли мы увидеться с тобой - это вопрос. Но! Только моргни глазом и я примчусь.
   А открыточки твои пришли. Огромное спасибо! Я их еще не успел просмотреть, потому что сразу набросился на письма. Вот допишу - посмотрю с огромным удовольствием.
   До свидания мое солнечное солнышко. Мое сердечко! Целую тебя нежно, нежно! Твой Андрей.
   P.S. Мы должны быть вместе! Только вместе!
   P.S. P.S А ребята нашлись! Это факт! Не переживай. Вот только вид у них пока непрезентабельный и нетранспортабельный!

***

   От: Sasha@adm.Romans.ru Кому: andrew@St_mail.ru Дата: 03.10.20..
   Милый! Любимый! Родной! Мой Андрюша! Моя половиночка. У меня трагедия. Светка Гончарова разбилась. Насмерть! Попала в аварию на мосту. Ее машина свалилась в реку. Я в шоке! Просто в шоке! Я не верю! Сейчас сижу как зомби, а слезы текут по щекам и падают на клавиатуру. Нужно, что-то делать! У Светки никого нет кроме меня, престарелой матери и сестры. Но сестра живет далеко. В Минске. Нужно, что-то делать: забирать тело из морга, готовить похороны..., а как - я не знаю. Как же мне не хватает рядом тебя - мой самый родной на свете человек!
   Сейчас побегу. Сейчас. Ты прости, сегодня писать тебе больше ничего не буду. Просто не смогу.
   Я люблю тебя! Очень люблю! Береги себя родной.

***

   От: andrew@St_mail.ru Кому: Sasha@adm.Romans.ru Дата: 03.10.20..
   Привет милая. Прочитал твое последнее сообщение и десять минут тупо сидел, уставившись в экран монитора. Тут народ волноваться стал. Очередь к интернету.
   Дорогая моя! Сашенька! Прими мои самые глубокие соболезнования. От сердца! От самой глубины...! Впрочем, все это не то! Я даже и не знаю, что сказать!
   Скорее всего, я буду рядом с тобой еще до того, как ты прочитаешь это письмо. И все же.... Я пол ночи не спал. Мне было так плохо. Плохо без тебя. Я словно чувствовал - что-то должно случится. А сейчас мне хуже во сто крат! Но знаешь? Как ни кощунственно это прозвучит, я на коленях благодарю судьбу за то, что ты жива и здорова.
   А! К черту! Все к черту! К черту учебу и тоску и разлуку. Я не могу без тебя. Я нужен тебе! А ты нужна мне! Без тебя я умираю. Я еду к тебе. Я лечу к тебе! Я - твой.
  
  
   Белый снег
  
   Первый снег всегда самый белый. И это ни потому, что он, какой то там особенный в смысле состава или кристаллографической структуры снежинок - просто он первый и этим все сказано. Ему не страшны ни чернеющие грязью поздней осени дороги, ни желтые пожухлые проталины леса они вовсе не принижают его белизны, а даже на оборот - оттеняют и подчеркивают ее великолепие.
   Ярко горит костер. Снежинки падают в его жадное, огнедышащее чрево и исчезают там навсегда, напоминая, маленькие, сгорающие в атмосфере метеоры.
  -- Дети! Кто еще хочет сардельку? - озорно спрашивает Сашка
  -- Я! Я! Я! - словно троекратное "Ура!" звенят над лесом детские голоса.
  -- Мать! Если они буду продолжать в том же духе - то так и до нас с тобой чего доброго доберутся! Эти ненасытные обжоры! - смеется Андрей.
  -- Дайте мне! Тетя Саша! Мне первому! - Требует Максим Гончаров.
  -- Сначала Тонечке! Она же девочка. Девочек нужно пропускать вперед. И вообще..., - Строго начинает воспитательный процесс Андрей, но Сашка укоризненно качает головой, стараясь незаметно для детей подать грозному учителю знак: "Мягче! Мягче, пожалуйста! У ребенка и так горе! Каково ему без отца, без матери!"
  -- Да! - соглашается с ее доводами Андрей, - Бери Максик! Бери! Кушай на здоровье.
  -- А мне!? - обиделся сын Лешка.
  -- Сейчас! Сейчас будет готова вторая партия. Подожди хоть ты...
  -- Дети! А кто хочет мандаринов?!
   Снова троекратное "Ура" будит светлый сосновый лес.
  -- А давайте украсим ими вон те елочки!?
  -- Мама, а как украсим? Ой! Ты чего толкаешься! Мама! А Максим ругался матом.
  -- Зайчик! Ябедничать некрасиво. Берите мандариновые и банановые шкурки, бумажные обертки от конфет, коих вы уже съели - не меряно, и развешивайте все это на ветвях. Кто сделает красивее и быстрее других - получит специальный приз! Три четыре! На старт! Приготовится! Марш!
   Алексей и Тоня, не разбирая дороги, хлюпая обувью по образованному первым снегом и опавшей хвоей влажному ковру, наперегонки устремляются к небольшой группке маленьких елочек аккуратно стоящих в ряд на противоположном конце поляны.
  -- А какой приз? - задержался практичный Максим.
  -- Кто выиграет соревнование - тому доверим наряжать новогоднюю елку! - Загадочно подмигивая, отвечает Сашка впрочем, не уточняя конкретно, где расположена та елка, которую доверят украшать победителю.
  -- Теть Саш! - серьезно смотрит в глаза женщине Максим. - Вы же подруга моей маме? Маме Свете ... были...
  -- Да. - Растерялась Сашка. - И несмотря ни на что..., что твоя мама..., что с ней случилось несчастье..., я всегда буду ее лучшей подругой. Она сейчас на небе... и все видит... и просит меня заботится о тебе....
  -- Значит вы мне почти что родственница?
  -- Миленький мой! Я для тебя даже больше теперь...
  -- Тогда возьмите меня к себе. Не хочу я жить с бабкой. Я от нее все равно сбегу. Я знаю, вы с дядей Андреем квартиру ищите. Возьмите меня к себе. Я буду хорошим теть Саш. Очень хорошим. Дядь Андрей....
  -- Откуда ты знаешь... про квартиру? - не меньше Сашки растерялся Андрей.
  -- Знаю. Слышал, как тетя Саша с моей бабкой разговаривала. Вы не бойтесь! Я никому! Забито! Мальцам - тем более ни слова, - кивнул Максим в сторону прыгавших каждый у своей елки его сверстников Тони и Алексея. - Возьмите меня!
  -- Это очень сложно. Мы и сами пока ничего не знаем. Там будет видно. Ты пока - беги к ребятам, - смущенно пролепетала Сашка, пытаясь погладить мальчишку по встрепанной, намеренно не покрытой голове. Но Макс был не по годам взрослым и самостоятельным. Он не любил всяких там девчоночьих нежностей...
  
  -- Мой любимый! Почему ты такой грустный? - дождавшись, когда они останутся наедине, спросила Сашка, незаметно сжимая ладонь Андрея своей теплой пропахшей дымом и жареными колбасками ладошкой.
  -- Да так.... Думаю. Время идет! Жизнь проходит! А мы с тобой все врозь. Вон и ребенок разбередил душу.
  -- Любимый не грусти! Впереди у нас еще так много времени! Впереди у нас целая жизнь. Наша с тобой жизнь. Вместе. Целая вечность! Вот найдем квартиру...
  -- А зачем ты разговаривала со Светкиной матерью?
  -- Вот как раз на счет нас с тобой и разговаривала. Нам ведь нужно будет дать объявление в газету о съеме квартиры?! А на какой телефон? Я думаю, родственники наши вряд ли обрадуются, если я или ты такое объявление на домашний телефон дадим. Меня, например, выгонят из дома тут же. И куда нам с дочкой идти?
  -- К матери.
  -- Какой ты умный! Думаешь, мать поймет? Все не так просто. Для начала я хочу уйти на нейтральную территорию. И только потом когда мать успокоится...
  -- Боишься?
  -- Нет, - ответ показался мужчине не убедительным.
  -- Боишься! Я же вижу! Ты и от квартиры, той, что я нашел, отказалась. Боишься уходить.
  -- Ох! Разве это квартира!? От центра далеко. Ребенку придется школу менять. Хрущевка. Комната проходная, а у нас девочка ты не забывай.
  -- Нет! Скажи честно. Ты не только этого боишься!
  -- Да! У меня дочь растет! А ты? Скажи честно? Разве тебе не страшно уходить из семьи?
  -- Не знаю, - честно признался Андрей, - По крайней мере, твоя дочь останется с нами, а мой сын...
  -- Андрюша! Дело не в том кто и с кем останется, а кто нет! Ты ведь сам прекрасно понимаешь. Я ведь хочу, что бы и мой, и твой ребенок... наши дети... росли, ни в чем не нуждаясь. Что бы у них было будущее. Глупенький ты! Да! Я боюсь! Но и без тебя своей жизни не представляю! Возьми меня в ежовые рукавицы и веди за собой.... Кстати! Ты поговорил с Романом?
  -- Да - невесело вздохнул Андрей.
  -- И что?
  -- Естественно про нас с тобой я ничего ему не сказал. Сказал: жена наезжает. Требует денег. Ругается. Не устраивает ее больше двушка. Нужна трехкомнатная квартира. Хочу, мол, как соучредитель взять в центре энную сумму денег.... В сущности, я ведь его не обманываю. Жена и правда требует...
  -- Да и пусть! Что он на счет денег сказал?
  -- Сказал что таких денег у центра сейчас нет.
  -- А ты?
  -- А я сказал, что тогда уйду и заберу свою долю.
  -- А он?
  -- Он ответил, что не даст мне разваливать дело всей его жизни и пустить по миру весь наш славный коллектив. Говорит: "Хочешь уйти!? Пожалуйста! Иди! Помещение у нас в аренде, мебель почти вся от станции юннатов осталась. Множительная, копировальная и другая дорогостоящая техника в аренде.
  -- Да, - вздохнула Сашка. - Людей без куска хлеба тоже оставлять не гоже. А разве техника, на которой мы работаем не наша?
  -- В том то и дело что вроде как наша, а по документам чужая. Мы же живем в России. Нам правильно вести бизнес никак нельзя. Нам ведь деньги нужны все и сразу! Да фиг с ним! Остается десятка два компьютеров по остаточной стоимости. Это где-то триста баксов на каждый. "Забирай, - говорит, - свои тридцать процентов согласно доле соучредителя".
  -- Ничего родной! Что ни будь, мы придумаем. Не переживай милый.
   В глазах у женщины заблестели набежавшие слезы, а во взгляде появилась такая неизбывная тоска, что Андрею самому захотелось заплакать.
  -- Пап! Пап! - громко позвал отца Леха, - А чего Максим у меня тут все рушит! Скажи ему!
   Андрей посмотрел на сбитую набок рыжую шапку сына, на испачканные рукава его куцего коричневого пальтишка и вдруг явственно почувствовал, как кто-то свыше словно сжимает душу холодными тисками. И душа медленно, но неотвратимо заполняется страхом. Ответственностью за судьбы дорогих его сердцу людей таких беззащитных и слабых пред грозным и безжалостным миром, так похожих на плавно опускающиеся с неба наивные снежинки.
   Первый снег - всегда очень белый. Ярко горит костер. Снежинки падают в его жадное, огнедышащее чрево и исчезают там навсегда, напоминая, маленькие, сгорающие в атмосфере метеоры.
  
  
   Подарки к празднику.
  
   Бабка колдовала у плиты и гневно ругалась:
  -- Ух, ты змееныш неблагодарный! Оторва недобитая! Я тебе поогрызаюся! Рано зубы бабке кажешь. Весь в свою мамку пошел! Такой же... беспутный.
   Бабка с грохотом бросила на стол черную от копоти сковороду с подгоревшей яичницей:
  -- Жри! Если школу опять прогуляешь - домой лучше не приходи.
  -- Какая школа?! - сверкнул исподлобья колючими глазенками внук Максим, - Сегодня - новый год! Каникулы!
  -- Я тебе устрою и новый год и старый. Всю шкуру на заднице спущу. Слышь бесенок? Почем у тебя двойка? Мерзавец. По этой... как ее. Ну?!
  -- У меня по всём двойка!
  -- Ты не умничай. Не умничай мне! Я до тебя еще доберусь. Чо надысь в магазине твоя учитилка сказала? Помнишь? Вот не думала я, что на старости лет придется такой позор терпеть! Слышь!? Мерзавец! Чего машешь головой?! Память моя окаянная! Почем учитилка то была? ....
  -- Училка Маша! Сто баксов и наша.
  -- Ах, ты змееныш! Совсем от рук отбился. Ну, погодь малолетний преступник...
   Бабка потешно закружилась по комнате в поисках подходящего инструмента для экзекуции
  -- Значит бабка глупая!? Да? Значит над ней можно издеваться? Да? Ты, чей хлеб жрешь!? Мерзавец! Я тебе покажу!
  -- Да чё ты?! Чё?! Заладила: "Школа! Школа!". Замучили уже со своей школой! Лучшие детские годы загубили! - вскакивая со стула, возмутился непокорный внук, оценивая возможные пути к отступлению и одновременно, на ходу, поспешно запихивая в рот рыже-бурые куски горячей яичницы.
   Бабка схватила тряпку, повертела ее в руках, бросила на грязный, усыпанный крошками кухонный стол. Данное орудие пыток показалось ей малоэффективным. Бабка огляделась по сторонам, потянулась рукой за черпаком, но тот, как на зло, изогнутым концом длинной ручки зацепился за железные прутья сушилки. Этим секундным замешательством противника воспользовался коварный внук. С криком:
  -- Училка по мату и матике! - Он выскочил в прихожую, накинул на шею длинный красно - белый шарфик с надписью "Спартак Чемпион!", схватил в охапку старенькую курточку и был таков.
  -- Ууу! Ну, ты еще вернешься ....!
  
   Улица в канун новогоднего праздника встретила мальчишку неустойчиво-слякотной погодой и старым приятелем по кличке "Штопаный".
  -- Хай мен! - приветствовал Максима Штопаный. - Максяра! Есть новый крутой клей. На нюхни.... Ну? Как!? Забирает?... Забирает! Прошвырнемся с пацанами в канализационку? Оттопыримся по полной...
  -- Не. Не могу. У меня сегодня важное дело.
  -- Да ты че? Братан! Какое на... дело? Не гони. Потопали с нами!
  -- Не. Не пойду. Отстань
  -- Как знаешь - удивленно вскинул подпаленные огнем брови Штопаный и, зачерпывая огромными бахилами кашицу из подтаявшего снега, поплелся прочь.
   Максим не расстроился. Дело, которому он собирался посвятить ближайшие часы своей, в общем-то, непритязательной жизни выглядело куда как заманчивее и перспективней.
  -- Клей, конечно, тоже прикольно - но сегодня клей не катит. Извини братан.
   Максим постоял некоторое время в раздумье, и двинулся вдоль дома к трамвайным путям. У крайнего подъезда он снова остановился, чтобы понаблюдать, как чужой, модно одетый мальчик тщетно пытается запустить в небо салют. Мальчик был на голову выше Максима, а потому казался старше. Но что толку во внешнем виде, если руки заточены криво? В окружении небольшой группки разновозрастных детей мальчик ползал на корточках вокруг воткнутого в мокрый снег картонного цилиндра, время от времени, чиркая спичкой о коробок. Спички в неумелых руках вспыхивали маленькими светляками и мгновенно гасли.
  -- Вот урод! - сплюнул сквозь зубы Максим.
   Вразвалочку, словно нехотя, он подошел к незадачливому поджигателю, властным движением руки отобрал коробок, вынул спичку с большой ядовито зеленой головкой.
  -- Эй! Ты что? Ты кто такой? Это мое! Отдай, - возмутился модный и чужой.
  -- А ты кто?
  -- Я!? Полуэктов.
  -- ПолуАктов? - сощурив один глаз, криво усмехнулся Макс, усмехнулся так едко, что рослый чужак отступил на шаг, - Вот когда станешь Актовым тогда и отдам.
   Грамотно укрытая, маленькими изведенными цыпками ладошками, спичка послушно вспыхнула, подчиняясь воле профессионала, лизнула язычком пламени фитиль. В то же мгновение фитиль зашипел обиженной змеей....
  
   Со двора Макс уходил точно великий полководец: в лучах славы, под гром разноцветного салюта и с трофеем в виде коробка спичек в кармане.
   На трамвайной остановке он заметил знакомую худенькую фигурку Ленки Пиявки. Маленькая, тщедушная, вызывающая у прохожих жалость Пиявка работала в своем обычном ключе. Средняя пуговица наброшенной на узкие плечи поношенной не по сезону легкой курточки была расстегнута и оттуда жалостливо торчала просящая милостыню детская ладошка. Пустые рукава куртки придавали просительнице дополнительный колорит.
  -- Дяденька! Подайте, пожалуйста, на хлебушек. Мама нас бросила, а папа в больнице.
  -- Тетенька! Подайте, пожалуйста, на хлебушек. Папа нас бросил, а мама в больнице. Мне братика кормить нужно.
  -- Привет Максик, - одними губами произнесла Пиявка.
   Трамвая на горизонте не наблюдалось. Максим медленно прошелся вдоль скучающих в ожидании транспорта граждан.
  -- Закурить не дадите?
  -- Пшел вон салага! Мал еще курить.
  -- Спасибо - вежливо поблагодарил за заботу о своем здоровье пузатого крепыша Максим, а про себя подумал: "Козел! Жмотяра! Придется заначку тратить".
   Он спрятался за тыльную стену будки остановочного пункта достал трофейные спички, смятую сигарету. Закурил.
  -- Привет, - тихо подкравшись сзади, потревожила курильщика Ленка Пиявка, - У тебя пожевать ничего, нет? Так жрать охота!
  -- Привет, - выпустил ей в лицо струйку дыма мальчик, - Твои родаки опять пьют?
  -- Да. - Вздохнула Ленка, - Вчера весь день жрали водяру как Зизитопы, а ночью подрались. Мамка бате руку сломала. А сегодня пьют - замеряются. А ты куда? Пойдем в кино?! На халяву! Я лазейку знаю. Говорят - новый крутой американский боевик идет. И пирожки с вишнями в буфете просто блеск.
  -- Вот еще! Отстой! Ширпотребовская жвачка. Это еще хуже, чем сериалы, - явно повторяя чужие слова, снисходительно улыбнулся Максим, - Как в плохой компьютерной игре у всех героев вечная жизнь и бесконечные патроны.
  -- Говорят прикольный фильм, - обиделась Ленка, - А ты куда?
  -- Чего раскудахталась как курица. Куда? Куда? Пути не будет, - одернул подружку мальчик - Подарки родокам иду покупать. Проснись гетера! Новый год на носу!
   Кто такие гетеры Максим не знал, но слово это, прочитанное на обложке красочного журнала, ему очень понравилось. Впечатлило слово.
  -- Бабке что ль подарки?
  -- Вот еще! Сказал же - родокам!
  -- Кончай заливать. А то я не знаю! У тебя кроме бабки никого нет.
  -- А вот и не знаешь. Я от бабки ухожу. Меня тетка Саша к себе жить берет. С дядей Андреем. Они уже и дом сняли на улице Лесной. Ничего себе такой домик.
  -- Ой, врун! Специально для тебя, что ли, сняли?!
  -- Глупая ты Пиявка! Какой мне смысл врать? Мы бы давно туда переехали, еще две недели назад, вот только обстоятельства всякие мешают. Тетка Саша и дядя Андрей тоже от своих родственников сваливают. Будем жить все вместе. Одной семьей. Они даже решили новый год вместе справлять, семьей значит, а потому съезжаться будем сегодня.
  -- А они тебя к себе насовсем берут? Или так... на время?
  -- Насовсем. У дядьки Андрея - машина и крутой компьютер, а тетя Саша... она самая добрая и красивая, почти как моя мама. Летом мы поедем на море... в эту...как ее... в Аналию.
  -- Не врешь? Правда? Вот здорово! Везет же некоторым! - завистливо посмотрела на Максима Пиявка
  -- Да уж, - важно вскинув голову, щелчком отбросил в сторону окурок Максим и сплюнул по-модному сквозь зубы. - Хочу им крутые подарки к празднику надыбать....
   В этот момент к остановке с грохотом подкатил свежеокрашенный трамвайный вагон.
  -- Как интересно, - спешно вдела руки в рукава курточки Пиявка, - А можно и я с тобой?
  
   Универмаг в последний день уходящего года больше походит на театр военных действий, чем на предприятие коммерческой торговли. Слишком много здесь на первый взгляд хаотичных, но в действительности подчиненных одной единой логической схеме перемещений живой силы и приобретенной техники. Захваченные всеобщим ажиотажем нерадивые граждане мечутся по кругу, из отдела в отдел, в надежде поймать за хвост свою птицу удачи. Ан нет! Не тут то было. Мало того, что птиц удачи в природе не существует в принципе, так еще и тем из них кому все же вопреки логике посчастливилось появиться на этом свете, давно выщипали все перья аккуратненькие и правильные члены общества предпочитающие запасать подарки своим близким заблаговременно.
   Тем же, кто дотянул до последнего, а таких, судя по наплыву покупателей, оказалось большинство, пришлось довольствоваться шумной веселой толкотней, перемежаемой азартным выхватыванием из рук друг друга остатков прежней роскоши.
   Отдел парфюмерии и косметики исключением из общего правила отнюдь не был. Новый год универсальный праздник, который с удовольствием готов потребить все: и то, что горит и то, что пахнет, и то, что не тонет и даже то, что рвется в самый неподходящий момент. Справедливости ради следует отметить, что публика в этом отделе особенная и ведет она себя, как правило, более солидно, с чувством собственного превосходства: вот полная женщина в дорогой песцовой шубе критически осматривает и обнюхивает один флакон райского снадобья за другим; по соседству с ней стоит прилично хоть и без лоска одетый мужчина и, перебирая известные марки духов, стараясь под скучающей маской лица скрыть свои не самые лучшие финансовые возможности; вертикальную стойку с надписью "Kristian Dior" оккупировали две молоденькие девицы, они тщетно требуют от сбившейся с ног продавщицы уделить им частичку тепла и внимания, и при этом, искоса ревниво посматривают друг на друга; быкоподобный парень в кожаной куртке только принюхивается к дурманящему разнообразию запахов; а уж про обычных зевак, которые есть в каждом отделе говорить я думаю, не имеет смысла. Нашли время и место "торговать глазами". Шли бы лучше в дальний угол второго этажа, где именно для таких дятлов недавно открылся диковинный в провинциальной глуши "секс-шоп". Так нет! Стесняются! Глупые люди.
   В этой суете никто не обратил особого внимания на спрятавшуюся за колонной "сладкую парочку".
   Невысокого роста щуплая девочка, изредка кивая головой, молча слушала наставления темноволосого мальчишки в заметном спартаковском шарфе. Дети то и дело внимательно оглядывали посетителей. В сущности - дети как дети, разве что одеты достаточно скромно, да только кого сейчас этим удивишь....
   Наконец, они видимо о чем-то договорившись, разошлись в разные стороны. Мальчик с отвлеченно задумчивым выражением лица шагнул в гущу покупателей и зевак парфюмерного отдела, а девочка, словно растворившись, быстро затерялась во всеобщей суете магазина. Тем временем универмаг продолжал жить своей предпразднично - бестолковой жизнью.
  -- Девушка будьте добры! Девушка! Мне нужен белый запах. Именно! Настоящий, белый запах! - Сводила с ума и без того близкую к помешательству продавщицу полная женщина в светло серой песцовой шубе. Перепробовав около десятка флаконов с духами, она никак не могла остановить свой выбор на чем-то конкретном, - Вот это будьте добры. Это и это. Нет. Вот это! Впрочем "Kenzo" тоже не убирайте...
   И в этот момент однообразный гомон разорвал звонкий детский крик полный одновременно печали и радости:
  -- Мама! Мама! Мама!
   Покупатели, тревожно смолкнув, повернули головы на шум. Не остались безучастными даже те из них, кто был в другом конце помещения. Дальние путаясь в головах затылках и спинах, и не наблюдая источника всеобщего беспокойства, принялись тревожно выспрашивать друг у друга
  -- Что случилось? Что случилось? Что?
   Да ничего особенного не случилось. Дорогие граждане занимались бы вы лучше своими покупками. Так нет же! Разве можем мы пройти мимо, когда рядом так жалостливо кричат: "Мама! Мама!". Нужно обязательно остановиться и узнать в чем дело.
   А в отделе парфюмерии и косметики та самая девочка, что всего пять минут назад наблюдала за покупателями из-за колонны, обхватив своими щуплыми ручонками песцовую шубу привередливой любительницы "белого" запаха уткнувшись носом в мягкий мех продолжала громко причитать:
  -- Мама! Мама! Мама!
  -- Что ты деточка? Что ты? Я вовсе не твоя мама, - испуганно залепетала полная женщина, опасливо выглядывая из-под пышного воротника.
  -- Мама! Мама! Мама!
  -- Что случилось? Что?
  -- Слава богу! Ребенок мамку нашел, - громко оповестила участливых покупателей простодушная тетечка с большой спортивной сумкой через плечо.
  -- Что? Что? - вопрошали задние ряды и тут же сами себе отвечали:
  -- Какой ужас! Говорят, там ребенок нашел свою мать после пятнадцатилетней разлуки. Представляете?!
  -- Какой ужас.
  -- Да глупости все это! Все подстроено. Там передачу снимают: "Ищу тебя", - вставил свою лепту мужичок с хитрыми глазенками и, воспользовавшись всеобщим замешательством, проскочил без очереди.
  -- Смотреть за детьми нужно лучше! - Сурово посоветовала песцовой шубе пыжиковая шапка. - Безобразие!
  -- Не мудрено! Я в этом дурдоме едва сама не потерялась! Чуть со страху не уписалась, - подхватила под локоть кавалера молоденькая девушка.
  -- Господа! Это какая то ошибка! Господа! Это не мой ребенок! Девочка скажи им...! Ты ведь не мой ребенок!? Товарищ продавец! Ну, скажите же хоть Вы! Подтвердите, что я пришла сюда одна! - Активно запротестовала песцовая шуба, апеллируя к продавщице.
  -- Мама! Какое счастье, что я тебя нашла! Мама! - обильно поливала слезами мех девочка.
  -- Гады! Буржуи! - змеей зашипела сухонькая старушка, продираясь в первые ряды стихийно образованного митинга из сочувствующих чужому горю зевак. - Ради денег готовы отказаться от собственных детей...
  -- Да что же это такое?! - абсолютно потерялась песцовая шуба, - Девочка!? Граждане! Товарищ продавец...
  -- Деточка! Успокойся! - Бросилась на помощь клиентке продавщица. - Посмотри внимательно, разве это твоя мама? Может, ты просто спутала эту тетю со своей мамой?
   Девочка подняла на нее полные слез и печали глаза, затем ее блуждающий взгляд окинул все доступное пространство и, наконец, остановился на испуганном лице "мамы".
  -- Ой! Простите тетя. Я кажется, ошиблась.
  -- Вот видите? Все разрешилось, - радостно известила толпу продавщица.
  -- Видите господа...?! Видите...?! - укоризненно вторила ей песцовая шуба. На большее у нее не осталось ни душевных сил, ни эмоций.
  -- Девочка! Ты только не волнуйся. Мама найдется. Сейчас мы попросим объявить ее фамилию по радио. Как тебя зовут? Как зовут твою маму?
  -- Так вон же моя мама! - Худенький кулачок метнулся куда-то в сторону выхода, и девочка, резво сорвавшись с места, затерялась в толпе.
   Разочарованные быстрой и тривиальной развязкой происшествия граждане, мгновенно вспомнили о том что, прежде всего они - покупатели. Завертелись в обыденной предпраздничной суете, с удвоенной энергией атакуя и без того "трещавшие по швам" прилавки магазина.
  -- Господин! Вы тут не стояли! Куда ты прешь?! Скотина...!
  
   Тихих улочек в канун нового года даже в самом провинциальном из всех провинциальных городов городе практически не бывает. Везде и всюду суета, везде и всюду люди спешат с загадочными лицами и как в детстве начинают верить в чудеса и сказки. Никуда не скрыться от их светящихся лучами надежды глаз.
  -- Здравствуйте дорогой Степан Данилович! С праздником Вас!
  -- С наступающим любезная Валентина Александровна! С наступающим! Милости просим пожаловать к нам с Семеном Егоровичем в гости....
  -- Глодать кости! - негромко передразнил разговор случайных прохожих Максим.
  -- Все в порядке? - задыхаясь от быстро бега, присоединилась к нему Ленка Пиявка.
  -- В лучшем виде, - довольно улыбнулся мальчик, доставая из кармана красивую с надписями на иностранном языке коробку, - Ты в духах разбираешься?
  -- Дай понюхать.
  -- Не лапай грязными руками.
  -- Ну и ладно. Не буду тебе больше помогать! - Обидевшись, девочка показала белый язык и отвернулась.
  -- На! Смотри! В моих руках. Не бухти только. Осторожно не заляпай.
  -- Пахнет хорошо. Но, по-моему, это мужские духи. Видишь, здесь написано - "Клима" какая-то. Наверное: "Для Клима" имеется в виду.
  -- Не может быть! - Недоверчиво смерил взглядом подружку Макс и грубо выругался.
  -- Да ты не переживай. Зато коробка красивая.
  -- Ну и фиг с ней! У меня еще один пузырек есть. Я успел зацепить пару. Правда, второй без коробки, - вздохнул мальчик, доставая из кармана изящный фигурный флакон, выполненный в виде женского тела.
  -- Во! Это - точно женские! - Утвердительно кивнула головой Пиявка, - Пахнут как здорово! Подари им оба: этот тетке, а тот, что "для Клима" дядьке.
  -- Вот еще! Деревня! Ничего ты не понимаешь. Фуфло это, а не подарок! Разве мужику духи дарят!? Я ему лучше компьютерный диск подарю.
  -- Снова в универмаг пойдем?
  -- Нет. Туда идти опасно. Могут засечь. Тут на углу один хитрый магазинчик есть. Попробуем стырить пару дисков. Кинешься на шею к продавцу, покричишь: "Папа! Папа! На кого ж ты нас покинул"...
  
   Однако воспользоваться опробованной схемой в небольшом полуподвальном помещении магазина лазерных компакт дисков приятелям не удалось: и помещение "простреливалось" вдоль и поперек, да и посетителей, как ни странно, было немного. К тому же проблемы с персоналом начались практически от входа.
  -- Куда прешься?! - исподлобья окинул не слишком презентабельный вид новых клиентов моложавый рыжий детина больше похожий на здоровяка из мультика, чем на продавца. Детине явно не понравился спартаковский шарфик Максима.
  -- Я так... посмотреть, - ответил Макс и попытался ввинтиться внутрь помещения.
  -- Смотреть проваливай на улицу. Знаем мы вас! Смотроков. После вас плавки пропадают. А ну брысь.
  -- Вот еще. Хочу и смотрю. Нельзя что ли? Рыжий конь с яйцами, - последнюю фразу мальчишка произнес шепотом. Явно не для посторонних ушей. Но "детина" похоже, обладал не плохим слухом.
  -- Я тебе сейчас покажу рыжего коня! - взбеленился он, надвигаясь стеной вместе с запахом дешевого пива. - А ну давай отсюда...
  -- Вот еще! Не имеете права
  -- Максим пошли. У вокзала другая палатка с дисками есть, - тревожно зашептала на ухо приятелю Ленка.
   Однако инцидента избежать не удалось. Казалось Максим намеренно лез на рожон. Что за глупый человек?! В конце-концов дело кончилось тем, что здоровяк продавец просто взял мальчишку под мышку, вынес на улицу и головой воткнул в сугроб. Как елку.
   Как только злобный супостат скрылся за дверями магазинчика, на помощь приятелю поспешила Пиявка.
  -- Гадина здоровая. Боров. Вставай Максик. Вставай, - помогла она подняться на ноги мальчику.
  -- Он не боров! Он конь! - Скрывая слезы, зло ответил Максим
   И вместо благодарности скомандовал:
  -- Атас Ленка! Бежим!
   Они бежали, пока хватило сил, и остановились, только преодолев несколько кварталов, в захламленном дворике двухэтажного дома старой постройки.
  -- Ты чего Макс?- тяжело дыша, спросила Пиявка, - Не расстраивайся! У меня есть немного денег. Хочешь я сейчас у кинотеатра для тебя пошакалю? Может, наберем монет и купим, этот чертов диск.
  -- Успокойся. Порядок. Никуда больше не пойдем, - гордо ответил Максим
  -- А как же подарок для дядьки?
  -- А вот, - опасливо осмотревшись по сторонам, вынул руку из кармана мальчик. В руке блестел черной кожей чехла мобильный телефон. - Я его у конского гада с пояса снял пока он меня на улицу волок. Симку выкинем и порядок.
  -- Ух, ты! Дай посмотреть! С цветным дисплеем. Вот здорово. Классная прибамбасина! Такую красоту и дарить то жалко.
  -- Да! Класс!
  -- А может, оставишь его себе, а дядьке духи подарим?
   Максим задумался ненадолго. По его глазам, по суетливым движениям рук было видно, как внутри маленького щуплого тельца идет непримиримая борьба между жадностью и щедростью.
  -- Нет. Знаешь?! Я эти духи,... которые "для Клима"..., лучше тебе подарю. Держи Пиявка. Да держи ты. От греха подальше.
  -- Спасибо. ... Мне духов еще ни разу не дарили. Даже мужских. Спасибо тебе Максик! Пошли в кино? Я тебя пирожками угощу. Ну, пойдем! Пожалуйста!
  -- Время есть? Пошли!
  
   К вечеру подморозило. К ночи поднялся ветер и пошел снег. Тихая, узкая улочка Лесная, как и подобает достойной улице, встречала новогоднюю ночь во всеоружии. Несмотря на поздний час почти во всех домах горел яркий свет. Укрывая лица от ветра, спешили запоздалые гости, вызывая у местных собак звонкие приступы аллергии, сопровождаемые неистовыми завываниями. В собачий хор гармонично вплетался металл тяжелого рока, которым жильцы крайнего по правой стороне улицы дома активно заманивали к себе деда мороза и его эротичную подружку снегурочку. В следующем по порядку номеров строении явно предпочитали последние часы уходящего года провожать в семейном кругу и в компании затейника по прозвищу "телевизор". А вот в доме напротив, судя по обилию снующих в оконных проемах теней, готовились к встрече праздника большой компанией.
   Далее по правой стороне улицы, часто и ярко вспыхивали огоньки сигарет это гости и хозяева из третьего по счету дома постоянно выбегали курить на задний двор. Оттуда доносился хриплый рокот простуженного баса и женский смех. И только последний дом у поворота в проулок пугал все редеющий поток прохожих тишиной и чернотой окон.
   Если внимательно всмотреться то на темном его крыльце в отблесках изредка поднимающихся в небо ракет и салютов, можно было заметить тень, отбрасываемую невысокой человеческой фигурой. Тень то неподвижно замирала на месте, то вдруг начинала активно двигаться, подпрыгивая и размахивая руками. Человек, чья тень была видна в отблесках слабого света, маялся так вот уже несколько часов кряду, словно был прикован к данному месту железными цепями. Он не воровал обрезков колбасы с разделочной доски, не косился с вожделением на салаты, не предлагал досрочно хлопнуть по рюмочке за год уходящий, не примерял костюм деда мороза или на худой конец костюм снежинки. Ему было одиноко и холодно.
   Наконец, то чего с таким нетерпением ждали в эту ночь у праздничных столов миллионы добропорядочных россиян, свершилось. Из окон торжественно понесся над страной бой знаменитых курантов, а следом громкое в тысячи глоток, гармонично вплетающееся в звуки государственного гимна - "Ура" и звон бокалов с шампанским.
   Не выдержав такого издевательства над личностью тот, кто еще недавно был тенью на крыльце странного дома по улице Лесной, сорвался с места и кубарем выкатился за калитку на улицу. А вокруг, словно пронзающие небо космические корабли с грохотом взлетали в небо разноцветные огни фейерверков и салютов. И сразу ночь превратилась в день, и стало отчетливо видно, что это вовсе и не тень мифического странника - это наш старый знакомый Максим.
  
   Ветер разрывает его легкую куртку пополам, треплет концы обтягивающего голову красно-белого шарфа. Глаза мальчика полны слез и отчаяния. Он дрожащей от холода рукой достает из кармана мобильный телефон, некоторое время смотрит на него с сомнением, а затем прячет за пазуху.
  -- Обещали ведь... вместе...
   В руке мелькает злополучный флакон, выполненный в виде изящных обводов женского тела. Мальчик смотрит то на него, то на ненавистные темные глазницы безжизненного дома. Короткий взмах руки и флакон летит прямо в матовое зеркало мертвого окна. Звон разбитого стекла органично сливается с новым залпом праздничного салюта. Максим плюет на снег сквозь зубы и одиноко бредет по захваченной самым лучшим праздником на свете территории. Бредет и постепенно теряется в темных закоулках сказочной ночи.
  
  
  
   На крыльях воздушного змея.
  
  -- Роман Анатольевич! Откуда такое безразличие?! Позвоните ему домой. Человек после праздников не вышел на работу, его мобильный телефон не отвечает и все спокойны, словно ничего не случилось!
  -- Звонил. Звонил. Из дома он вышел, а вот на работу действительно не дошел. Такое бывает иногда. Да подожди ты со своим Павловым! Мне бы ваши проблемы! Разве не видишь, что тут творится!?
   В компьютерном центре в первый рабочий день нового года действительно творилось самое настоящее безобразие. Конец света в отдельно взятом помещении. Вернее не совсем конец, а только его начало... небольшой потоп, коих, впрочем, случается не так и мало на просторах нашей необъятной родины в помещениях, где трубы отопления ввиду их несвоевременной замены, или можно даже сказать своевременной не замены, постепенно трансформируются в душевые лейки.
   Весь холл за ночь, а может и более, превратился в великий и могучий "тихий" океан по которому в изысканных позах вот уж более часа ползали с тряпками наперевес и без того утомленные прошедшими праздниками сотрудницы центра. Мужчины помогали психологически. Восхищенно цокая языками и сально перемигиваясь, они по десятибалльной шкале оценивали красоту женских телодвижений, а при необходимости изредка выносили полные ведра воды в туалет.
   Сашка чувствовала себя разбитой, подавленной и встревоженной. Тряпка в ее руках не держалась вовсе. Сашку терзал холодок страха. Ее единственный, любимый, желанный, самый дорогой человек на свете, человек с которым связаны и нежность, и страсть, и боль ее души не вышел сегодня утром на работу. Вернее из дома то он вышел...
  -- Хомут!? Хомут это девочки самое замечательное изобретение человечества, - привинчивая нехитрое приспособление к стояку батареи, развлекал трудолюбивых сотрудниц невысокий плотно сбитый сантехник Гена. Светлые короткие волосы его от грязи и влажности слиплись на затылке жестким ежиком и напоминали выгоревшие на солнце всклокоченные брови. Много, много бровей...
  -- Хомут он ведь тоже разный бывает. Бывает хомут стальной, бывает - из нержавейки, бывает обрезиненный, бывает - нет. Важно правильно подобрать хомут, а еще важнее правильно наложить его. Это вам не по клавишам стучать. Это, ядрена Матрена... руками надо.
  -- А мы, по-вашему, чем по клавишам стучим? Задним местом? - разгибая натруженную спину, ядовито переспросила сантехника Иришка.
  -- О! Какие суровые дамочки! Эти знают, как накладывать хомут! На мужа! Гы-гы! - гнусаво хохотнул Гена, но никто из присутствующих его не поддержал, - Все! Принимай работу хозяин.
  -- Не течет? - Роман с сомнением покачал головой и чуть не свалился с невысокого порожка, стоя на котором в коробке дверного проема он точно великий полководец руководил всей операцией.
  -- Обижаешь хозяин.
  -- Да?! Спасибо Вам большое. Огромное спасибо! Вы нас так выручили!
  -- Спасибо - это много! Вот пол литра - в самый раз! - вытирая ветошью руки, деловито ответил Гена, одновременно выстукивая тупым мыском огромного ботинка бравурный ритм вперемешку с фонтанчиками грязно-рыжих брызг.
   В наступившей неловкой паузе с оттяжкой щелкнула пружиной входная дверь и в помещение появился новый персонаж: растрепанная светловолосая шевелюра; на лбу ссадина покрытая бурым налетом запекшийся крови; грязный надорванный по шву рукав кожаной куртки, из дыры которого белыми нитями торчал ватин подкладки; заляпанные пятнами грязи напополам с дорожной солью штанины черных брюк.
  -- Андрюха! Ты откуда такой красивый? - изумился Роман.
  -- Что случилось милый? - испуганно спросила Сашка, - Где твоя шапка?
   Увлеченно рассматривая непрезентабельный внешний вид своего коллеги, компьютерщики словно и не заметили это сугубо личное: "Милый"
  -- Ерунда! В аварию попал. Дай полторы тысячи рублей с эвакуатором расплатиться, - был ответ Роману.
  -- Подожди секунду. Сейчас алчного человека удовлетворю, - ядовито оскалившись улыбкой, кивнул начальник в сторону нетерпеливого сантехника Гены.
  -- Добро! - опустив взгляд в пол, Андрей прошествовал в свой кабинет, оставляя на полу размытые следы от протекторов полуботинок.
   Не снимая верхней одежды, он устало опустился в офисное кресло на колесиках и на нем откатился к окну. Сашка вошла следом, закрыла дверь, да так и осталась стоять подле.
  -- Что случилось...милый? Тебе больно?
  -- Как будем жить дальше? - вопросом на вопрос ответил Андрей. Вид его не предвещал ничего хорошего, - Кажется, мы собирались это делать совместно? Даже дом сняли. Или я ошибаюсь? Разве не мы тридцать первого декабря хотели раз и навсегда решить все вопросы? Мечтали о том, что будем вместе приходить с работы. Вместе встречать праздники...
  -- Да! Собирались. Но.... Я.... Я не знаю. ...У Тони поднялась температура.... Потом нежданно-негаданно пришли гости. Я не смогла.... Не смогла уйти .... Я тебе писала в эСэМэСке.... Прости любимый....
   Женщина схватила воздух ртом, словно выловленная из воды рыба, уронила голову на грудь, затем, нисколько не заботясь о своем макияже, снизу вверх провела пальцами по щекам, спрятала глаза в ладони и в отчаянии горько заплакала, повторяя одни и те же слова.
  -- Что? Что мне делать? И без тебя я не могу жить и уйти мне страшно? Что делать?....
  -- Сашка! Милая Сашенька! Нужно решиться! - Андрей встал с кресла и, активно жестикулируя, принялся расхаживать по комнате, то и дело тревожно поглядывая на плачущую женщину. - Мы же с тобой обо всем договорились. Мы вроде бы все решили. Нужно уходить. Просто невозможно так жить дальше. Ты - в своей семье, я - в своей. Ты в одной тюрьме я в другой.... И делить тебя я ни с кем не хочу. Не могу! Понимаешь? Я уже вещи собрал.... Дома скандал. Не праздники - сплошное мучение... Жена плачет, настраивает против меня сына: "Смотри сынок! Какой злодей твой папа!", а папа как остолоп ни туда, ни сюда сдвинуться не может.
  -- Я знаю! Знаю любимый. Но.... Ты ведь и сам боишься.
  -- Да боюсь. Боюсь остаться один. Боюсь потерять все. Боюсь, что ты просто не сможешь уйти.
  -- Ах, если бы все было так просто. Милый, любимый, родной, единственный. Как сказать об этом мужу? Как деду в глаза смотреть? Как объяснить дочери? Я не знаю! Ничего не знаю!
  -- Когда узнаешь, пожалуйста, поставь меня, в известность, - В этот момент Андрей был очень похож на маленького обиженного ребенка, - Но мне, почему-то кажется, что ты... никогда....
  -- Не знаю! Я ничего не знаю! Не знаю!
  -- Пойми! Мне не нужна любовница. Мне нужна - любимая....- Андрей обреченно взмахнул рукой и вышел за дверь.
  
  -- Андрюха! Деньги забыл! - Вытирая пот со лба, догнал его в коридоре грузный Роман. - Держи! Полторы штуки. Хватит? Гы! Утомился, пока их для тебя на цветном принтере одной бумажкой отпечатал. Гы! Что с тобой стряслось? Машину сильно разбил? Может, еще какая помощь потребуется? Не стесняйся...
  -- Спасибо Ром. Машину разбил сильно. Оттащили ее в автосервис. Остальное - потом. Все потом. Лады?
  
   Расплатившись с ожидавшим подле офиса шофером эвакуатора, Андрей побрел в бесконечное и бессмысленное путешествие по городу, почти не ощущая мороза и колючего наметавшего зернистый снег ветра. Фантазия его услужливо работала на полную катушку, выдумывая одну картинку грустнее и страшней другой, накручивая и нанизывая факты и домыслы, делая из всего случившегося в течение нескольких последних дней парадоксально противоречивые выводы.
  -- Пусть! Ты еще пожалеешь! Но меня рядом не будет. Вот не станет меня совсем... - бурчал он себе под нос и это, как ни странно, немного помогало успокоиться
   Хрустя свежим снегом, навстречу ему спешили по своим делам прохожие. Одни, удивленно оглядывая "рваного, расхристанного, измочаленного" товарища, быстро отводили взгляд в сторону: "Пьяный. Что возьмешь!?"; другие оборачивались ему в след. Андрею было бы абсолютно все равно, кто, что и как о нем думает, но обилие на улицах радостных, праздно любопытных и неравнодушных к чужому горю лиц только ярче подчеркивало его одиночество.
   "Сейчас бы забиться в норку и умереть", - подумалось невесело, и тут со всего маха он врезался грудью во что-то твердое. Взгляд скользнул по препятствию - типичное плечо в натуральной лисьей шубе.
  -- Извините, - буркнул Андрей, пытаясь обойти сбоку.
   Снова тычок. Препятствие синхронно перемещалось вместе с ним.
   Раздался веселый девичий смех. Андрей поднял глаза и прямо перед собой увидел знакомую со времен далекой бурной юности физиономию: та же скептическая улыбка на губах, и даже черная резиновая повязка, закрывающая левый глаз та же, вернее точно такая же.
  -- Стас? Что у тебя с глазом? Ах! Ну да! Все маскируешься? - Равнодушно спросил Андрей.
  -- Маскируюсь, - засмеялся в ответ Стас. - Кругом враги и они жаждут моей крови. А вот некоторые маскируются плохо. Я смотрю, враги тебя уже достали! Да девочки?
  -- Ха-ха-ха!
   Андрей, скользнув взглядом, осмотрел двух молоденьких девушек - хохотушек. "Девицы" - сам собой нашелся эпитет.
   Пухленькая толстушка в ярко красной вязаной шапочке и красной матерчатой куртке активно жевала резинку, периодически надувая большие белые пузыри. "Ловко дует. Мастерица", - перешел на личности Андрей. Ее подружка была высока и стройна, вот только одета чудно и безвкусно. Это же надо додуматься смешать желтый низ с зеленым верхом и крупную красно-черную клетку? А фиолетово-желто-красный окрас волос? Попроси Андрея в нескольких словах описать палитру цветов присутствующую на голове и в одежде девушки - его серое вещество растеклось бы по позвоночнику от напряжения. "Светофор" - окрестил ее Андрей.
  -- Девчонки! - радостно представил девиц Стас, фамильярно похлопав "Светофор" по плечу, затем, понизил голос до таинственного шепота, указал на Андрея, - А это - еще один суперагент. Только в отличие от меня - он агент 006. На то, что он слегка потрепан в боях, не обращаем внимания. В некоторых местах он сохранился нормально, а в некоторых так и вообще! Ого-го! Мы с ним одну разведшколу заканчивали.
  -- Ха-ха-ха! Агент 006! Прошвырнемся вместе?
  -- Обязательно! Сейчас прошвырнемся. Суперагенты не бросают девушек в интересном положении! Агент Эндрю! Как тебе эти чудесные радистки Кэт? Оля и... Оля. Чтобы не путать одну я зову Олечкой, а другую Оленькой. Жаль! Но сейчас забыл, кто из них кто!
  -- Один хрен, - приняла его слова за чистую монету "Мастерица"
  -- Слушай Эндрю. Мы с девушками решили посетить одно неплохое конспиративное заведение "Элефант". Ты как? Не желаешь за компанию? Я угощаю. Я сегодня при деньгах. Понимаешь - пара нужна, - таинственно подмигивая, снова понизил голос Стас.
   Андрею было абсолютно все равно куда идти. Почему бы ни выпить старого, доброго портвейна по два девяносто за огнетушитель? Почему не излить душу, вспомнив добрые студенческие посиделки? Кому? Да все равно! Хоть вот этой крашеной чудачке. В крайнем случае, можно попробовать пообщаться со жвачной "коровой" в красной шапке. Главное - чтобы его поняли.
  -- Киев на месте? - Андрею стало неловко от затянувшегося молчания
  -- Какой такой Киев?! Ах! Киев! Стоит! Стоит! Только нам коммерческим.... Тьфу! Запутал ты меня. Нам космическим агентам Киев сегодня не интересен. Север! Север батенька мой! Вот де сёдня Клондайк!
  -- Суперагент Стас осваивает север?
  -- Спрашиваешь. Вот что! Поехали со мной!? "Заботится сердце! Сердце волнуется. Почтовый пакуется груз",- сфальшивил Стас, протягивая Андрею визитку.
  -- Ух, ты! Большой человек! Коммерческий директор..., - без энтузиазма осмотрел клочок бумаги Андрей
  -- Тсс! Агент! Мы агенты космических спецслужб. Забыл что ли?! Едем?
  -- Прямо сейчас? Да погнали!
  
   Через пять минут вся компания уже сидела в такси:
  -- К Максиму - с напускным шиком скомандовал водителю Стас.
  -- Куда? - удивился водитель.
  -- В кабак папаша. В самый лучший кабак...
  
   Ресторан Андрея удивил. Давненько он не посещал злачных мест. А тут все сразу и в таких количествах! Нельзя! Нельзя так! Нужно было его подготовить. От подобного великолепия и инфаркт Миокарда получить недолго. Это вам не в советском кабаке ножи о пробки ломать! Это даже не увеселительное питейное заведение времен раннего строительства капитализма. Это гораздо круче! Такое ... да в провинции!? Нет! Не верится даже! Одни полураздетые официанточки чего стоят: высокие кружевные воротнички, набедренные повязки и больше ничего! Зато рост, пропорции, грация! Глаз не отвести. Удивительно! Где они таких делают?
   А шикарная люстра под потолком?! По-моему она из Большого театра!? А причудливое свечение как бы из глубины стен!? А дизайн под чудный остров в бело- лазоревых тонах!? И еще..., в проеме между колоннами манит к себе чистым изумрудом огромных размеров бильярдный стол....
   Когда в желудке стало не просто тепло, а даже горячо от выпитого - великолепие зала вошло в привычку. От желудка тепло волной перемещалось вниз к ступням, и вверх выплескивалось краснотой щек. Но где-то под сердцем по-прежнему властвовали вечные холода. Видимо у Андрея, в этом месте как раз и размещалась эта самая мифическая, никем до конца не изученная душа.
   Стаса потянуло танцевать. Он, подхватив под руку "жутко раскрашенный светофор" умчался с ним на середину зала, оставив Андрея наедине с "красной шапкой"
  -- Олечка! Оленька! Или как Вас там...? Девушка! Скажите, где у человека распложена душа?
  -- Чо?
  -- Нет! Ни чо! Вопросов больше не имею.
   "Лучше быть в себе, чем вне себя!" - решил Андрей и замолчал и замкнулся навеки. Опрокидывая одну рюмку конька за другой, он сразу и не сообразил, каким образом вся компания снова очутилась в машине такси, но громко потребовал:
  -- Шеф! Гони на Повелецкую! - Причем тут площадь? Или быть может, ему нужна станция метро "Повелецкая"? Кто ждет его там? Зачем? Не важно. Просто захотелось и все тут.
  -- Тихо. Тсс! - Успокоил приятеля Стас, - сначала едем в сауну. На Повелецкую не мытых не пускают
  -- Да?! Тогда вперед и с песней! Шеф! Гони в сауну!
  -- Тсс. Едем уже.
  
   Но в сауну они почему-то не попали: толи вода закончилась, толи мест свободных не осталось по причине внеплановой помывки солдат местного гарнизона. Андрей так и не понял. Он бесцельно, точно маленький щенок, тыкался носом в знакомое "лисье" плечо, тихо ругался и периодически требовал отвезти его на Повелецкую. В конце концов, возмущение достигло крайних пределов. Грозно обозвав сауну вшивой баней, Андрей, раскачиваясь из стороны в сторону, вышел на улицу и там уселся в ближайший сугроб.
  -- На кой тебе сдалась эта Повелецкая? - покачиваясь от перебора спиртного, материализовался возле него уставший ругаться с персоналом сауны Стас, - Едем на север. Вот где раздолье! Скажу тебе я...
  -- А где дебилки Оли?
  -- Да хрен их знает! На кой они тебе сдались?! Едем на север. Будут бабки - будут и бабы!
  -- Если нас тут никто не любит - едем! - От огорчения Андрей активно засопел.
   Как ни странно вместо слез пришла жуткая икота. Чтобы устранить данное безобразие Стас принялся активно стучать кулаком в спину приятеля.
  -- Стас! Ты что опух? Ик... Чего стучишь? Никого нет дома. Мы поедем к северным ...ик ...оленям?!
  -- Сейчас! Только по соточке накатим на посошок! Фух! Икаешь? Вдохни и не дыши, - посоветовал Стас
  -- Совсем?
  -- Уф-гу! Держись за мою руку.
   Послушно стараясь не дышать носом, Андрей встал на ноги. Для верности он даже крепко зажмурил глаза. Он бы еще и уши заткнул с удовольствием, да только руки заняты. Руками он вцепился в рукав шубы приятеля так, как утопающий цепляется за спасательный круг.
   Несмотря на предпринятые меры, икота отступать не спешила, ее не пугали даже изящные обороты словесности в сочетании с точечными вкраплениями ненормативной лексики. Икая и отдуваясь, они гордо шествовали точно слепец со своим поводырем по тихим окраинным улочкам города, и от монотонности происходящего Андрей на время провалился в туман забвения. Перед глазами всплывали какие-то незнакомые физиономии, зачем-то с него стягивали одежду, потом Стас совал в карман его рубашки железный кругляш номерка из гардероба и требовал сохранить реликвию для истории. Очнулся Андрей исключительно благодаря музыке. Музыка была не громкой, но странной. В восточных ритмах.
  -- Мы уже прилетели? Да? Ух, ты! Как у вас тут на севере... ик... зашибись! - удивился горе путешественник, ныряя в сизый полумрак небольшого уютного зала полуподвального ресторанчика. - Хорошо тут у вас на севере. Весело
   Его мутный взгляд скользнул по намеренно грубо выполненной штукатурке стен и уперся в огромные затянутые загадочной поволокой карие глаза. Андрей потряс головой, словно отгоняя наваждение. Наваждение осталось. Андрей сел на удачно подвернувшийся стул. Наваждение не исчезло. Оно сидело на краю небольшого четырехместного столика колени в колени, сидело и молча смотрело на него.
  -- Извините девушки. Мой приятель с севера. Он никогда не видел такой красоты, - принялся оправдываться Стас перед двумя молодыми дамами, за столик которых так бесцеремонно уселся Андрей, - Извините. Такие прекрасные девушки в наше суровое время не должны быть без охраны. Не возражаете, если мы присядем рядом? Нет? Спасибо.
   Андрей слушал болтовню приятеля и не слышал ее. Его сейчас занимало другое - молодая, симпатичная, черноволосая женщина: удивительный, пронзительный взгляд которой сбивал "на лету". Что- то очень знакомое было в ее осанке, в ее гордом профиле. Андрей бесцеремонно рассматривал короткую стрижку, правильные черты лица, элегантно облегающую худенькое тело коричневую жилетку, белые в голубизну от подсветки помещения, рукава блузки. Девушка, спокойно выдержав взгляд мужчины, в ответ пристально разглядывала его
  -- Вы знаете, где у человека находится душа? - неожиданно перестав икать, мутно спросил Андрей.
  -- У каждого человека по-разному. Одни говорят, что душа, где-то под солнечным сплетением. Другие - что душа там, где нам хорошо.... Говорят, что у женщины, душа всегда рядом с любимым человеком. Только не у каждого человека есть душа....
  -- Ну да! Согласен. Не у каждой женщины.... Слушай! Какие же вы все-таки разные.... А как вы непохожи, на нас мужиков. Давай на ты? А?
  -- Вообще-то мы с Вами детей не крестили...
  -- Ну, пожалуйста! Очень прошу. Тебя как зовут?
  -- Алла.
  -- А меня Серафимом кличут. Шестикрылым. Глупо, правда?
  -- Ну почему же. Красивое имя. Есть в нем немного чуда.
  -- Да?! Вот только одна проблема! Чудес в этой жизни не бывает. Выпьем Алла!? Где же кружка? Кружку сс..., пардон, стырили опять.
  -- Да уж! - девушки переглянулись.
  -- Все в порядке! Девчонки все в порядке! Щас все уладим! Официант! - Услужливо успокоил женщин Стас, - У человека проблемы. Трудное детство! Белые медведи...
  -- А ты мне нравишься, - не замечая никого кроме Аллы, пьяно улыбнулся ей Андрей.
  -- А ты мне нет.
  -- Почему?! - Андрей удивился и обиделся одновременно.
  -- Знаешь! Мне кажется, что у тебя на душе не хорошо. Я чувствую. Тебе плохо?
  -- Да. Мне плохо.
  -- Самое верное средство - выговориться. Сразу станет легче. Хочешь - расскажи о своих проблемах...
  -- Думаешь? Какие вы тут на севере чудные. Давай выпьем за знакомство, а там разберемся. Извини что без красивого тоста.... Ух! Гадость!
  -- За твое здоровье Серафим.
  
  -- Вот ты Алла спрашиваешь: плохо ли мне? Отвечу честно - очень плохо. Я люблю одну женщину. Замужнюю женщину. Да и сам я не свободен... в окружении я. Но люблю серьезно. По настоящему. Так - что без нее жизнь просто невыносима. А она,... она самая прекрасная, самая умная и красивая женщина на свете. Понимаешь? Она для меня - все! Мой лучший друг, моя любовница, мой идеал...
  -- Идеал это опасное заблуждение. Даже дети знают, что идеал не достижим. И чем ближе к идеалу - тем больше разочарование.
  -- Может быть. Но так хочется верть в идеалы.
  -- В чем же дело? Если это так - тебе повезло. Возьми свой идеал и будь счастлив.
  -- Ой! Как у тебя все просто. Впрочем, где-то я подобное уже слышал?!... Впрочем - неважно! Не выходит у меня ничего.... Взять.... Не выходит каменный цветок! Что делать - ума не приложу? Вот смотри.... Решили мы с ней жить вместе. Сняли жилье. И тут начинается самое интересное: то у нее ребенок болеет, то геморрой у ее мужа, то гости пришли.... Казалось бы? Ну не хочешь жить со мной - живи, как знаешь. Только меня не мучай.... Ведь так?
  -- Сложный вопрос. Наверное, так.
  -- Вот! Рассуждать со стороны просто. Но стоит лишь представить, будто завтра ее в моей жизни не будет - мне самому жить не хочется. Мне снятся ее руки, ее улыбка, ее глаза. Я слышу во сне ее голос. Она мне необходима. Она - мой наркотик.
  -- Я понимаю. Возможно, нужно немного потерпеть? Постепенно настроить ее, создать условия. Тем более если я правильно поняла, у нее есть дети?
  -- Дочь. И у меня сын подрастает.
  -- Вот видишь. Не все так просто Серафим. Она же мать. Ты не забывай об этом. Наберись терпения и если она любит тебя...
  -- Хорошо. Тогда объясни мне, почему каждый раз выходные и праздничные дни мы проводим врозь и встречаемся только до, на и после работы? Я же многого у нее не прошу. Всего пол часа. Помнишь как в Евгении Онегине: и "... чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я". Ведь как правильно сказано! Да? А что получаю в ответ? Опять все те же песни: то у нее гости, то стирка, то готовка, то она не знает, что сказать мужу, чтобы из дома вырваться. Боится его обидеть, боится его огорчить. Значит, меня огорчать можно, а мужа нельзя? За все три дня праздников одни СМС сообщения "Я тебя очень люблю. Прости, что не смогла уйти к тебе!" Вот веселуха! Скажи мне Алла! Как это понимать?
  -- Слова женщины подчас обманчивы. Может ты Серафим, заблуждаешься? Зря идеализируешь ваши отношения? Может это не любовь вовсе... с ее стороны? Не настоящая любовь, а так... увлечение?
  -- Не смей ее обижать! - грохнул кулаком по столу Андрей, - Любит! Любовь это! Я знаю!
  -- Э! Старик! Ну, ты даешь! Допился! - откуда-то сбоку снова возник Стас, успокаивающе положив руку на плечо приятеля.
  -- Девочки простите! У нас последняя стадия опьянения! Но мы не буйные! Нет! К тому же доктор рядом. Рядом твой старый добрый Айболит. Сейчас он будет лечить слабонервных посетителей
  -- Да пошел ты! - вспылил Андрей, сбрасывая руку со своего плеча. Рукавом рубашки, стер набежавшие слезы. Медленно встал, нетвердо покачиваясь из стороны в сторону, - Пошел ты! Ты не доктор! Ты могильщик... империализма. Я из-за тебя пиджак потерял.
   Вы когда-нибудь видели, как ходят на задних лапах медведи в цирке? Тогда вы пусть и приблизительно сможете представить себе картину перемещения Андрея от столика до гардероба. На выходе из зала он заблудился и случайно врезался в танцующую пару. Получив руководящий и направляющий пинок в мягкое место - совсем не обиделся. Не было ни сил, ни желания, ни возможности. Голова пуста, взгляд упрям и прямолинеен, траектории движения извилиста....
   В гардеробе, с трудом сообразив, что от него требуется, он долго искал номерок на верхнюю одежду, но так и не нашел. Пришлось старенькой гардеробщице самой шарить по его полупустым карманам. Наконец, получив свою разорванную в аварии куртку, мужчина забросил ее на плечо точно влюбленный тракторист из старого советского кинофильма, и, показав в пустоту неприличный жест, покинул опостылевшее заведение по все той же замысловатой траектории.
  
   На улице смеркалось.
  -- Как странно все на диком севере! - Сам с собой общался Андрей, делая вид, будто не понимает, где находится. Просто так. Ради шутки. Чего не сотворишь на пьяную голову - Как чудовищно этот север похож на мой город!
  -- В жизни очень много странного, - отозвался город.
  -- Ты со мной моя верная Алла? Удивительный сладкий дурман. А я иду - в никуда. Ты в курсе? Сегодня я - Сусанин!
  -- Разреши я помогу тебе одеться? Серафим Сусанин.
  -- Помоги - тяжело вздохнув, покорно расставил руки в стороны Андрей
  -- Нет! В этом мире действительно не все так просто. Кто учил тебя так одевать пальто? Руки опусти чудо, - улыбнулась Алла и снова повторила, - В жизни очень много странного и непонятного, лично для меня.
  -- Да!? А ты спроси у умного человека о природе таинственного. Например, у меня...
  -- Хорошо. Ответь мне, пожалуйста, о мудрейший, почему некоторые автомобилисты ездят в дневное время суток с зажженными фарами, а другие нет?
  -- Оба! Это просто! Это условный сигнал остальным участникам движения. Внимание! Машину ведет слепой водитель! А вообще... мне бы твои проблемы. Хорошо тебе живется...
  -- Да уж...! Где ты живешь? Мудрый герой. Пошли, провожу до дома.
  -- Нет! Домой не хочу. Погуляем?... Или вот что! Пойдем, я покажу тебе искусственный интеллект? Да ты не бойся. Я не обманываю. Взаправду интеллект. Искусственный! Это вовсе не то, о чем ты подумала! ...Тут не далеко..., у вокзала есть компьютерный центр "Романс". Знаешь? Нет!???! Тогда пойдем к тебе!? Решено! Мы идем к тебе!
  -- Не боишься? У меня дома строгий муж.
  -- Герои боятся, но выигрывают! А муж это даже хорошо. Будет с кем шампанского выпить. Хочу шампанского! Если ты мне сейчас откажешь - я сяду прямо на снег и замерзну до пояса!
  
   Из коридора пахло сыростью, вчерашними щами и больницей. За стеной коммуналки разрывался от натуги динамик телевизора, а в маленькой комнате, три на три метра одиноко и пусто.
  -- Вот! Какие же вы женщины хитрые. Ну? И где тут спрятался наш муж? Ау! Му-уж! А говорила....
   Алла устало сбросила с себя шоколадного цвета дубленку. Дубленка стриженой овцой упала на пол. Не обращая на дорогую вещь должного внимания, девушка вышла на середину комнаты, и, задумчиво потирая замерзшие с мороза руки, остановилась под красным абажуром тусклой лампы, словно припоминая что-то очень важное, пытаясь сосредоточиться. Постояв так несколько мгновений, она развернулась к Андрею лицом.
   Взглянув в ее глаза, мужчина словно попал под высоковольтный разряд. Он тут же вспомнил, что должен делать галантный кавалер. Кряхтя, как старый дед, поднял дорогой аксессуар с пола и, обхватив его двумя руками, уперся спиной в дверной косяк ища глазами вешалку. Было неуютно и муторно. Лучше попытался сконцентрировать подорванное алкоголем внимание на обстановке комнаты чем на ее хозяйке.
   Комната, как комната, тесно, простовато, а еще всюду видна женская рука. Но рука, какая то давняя, в последнее время редко прикасающаяся к вещам.
   Нет! Хозяйка была интереснее. Гораздо интереснее своего жилища. В ней определенно проглядывалось что-то удивительное и загадочное. Здесь и сейчас.
   Рост вышесреднего, даже немного выше Андрея. И это босиком! Лишенные обуви ступни привлекали правильной соблазнительной формой, и жаль, что выше ступней ноги предательски скрывали широкие брюки, но разум услужливо достроил картину до конца. Грудь не большая. Впрочем, это можно определить только опытным путем. Андрей перевел взгляд на короткие черные волосы, залюбовался гордо вскинутым вверх подбородком и неожиданно для себя отметил - бледное лицо его новой знакомой, в тусклом розовом свете, очень похоже на лицо Сашки. Странно. Как он раньше не обратил на это обстоятельство внимания? Да нет! Не может быть. Сашка светло-русая с пышной копной волос, а эта... и все же..., все же неуловимое сходство было....
  
  -- Вот ты удивляешься..., - прервала его аналитические потуги хозяйка, - Женщин не понимаешь. А вы? Сами-то вы, какие? Мужики! Когда вам плохо, когда вам трудно, когда вам что-то от женщины нужно вы готовы ползти за ней на коленях хоть на край света и лизать ее пятки. Но когда .... Ты спрашиваешь, где муж? Был, да сплыл. Все вы одинаковые....
  -- Алла. Прости, - удивленный произошедшими в ее лице разительными переменами, оно в одно мгновение стало жестким и суровым, пьяно зашептал Андрей, - У тебя тоже неприятности? Ну, прости. Я ведь ничего не знал.... Я ведь имел в виду, что и женщины и мужики.... А вообще ты права. Я сам порядочная скотина. На Сашку вот бочки качу! А сам?! Сам ни меньше ее боюсь из дома уходить. Как представлю лицо сына, когда он узнает.... Да и жену жалко. Хоть мы с ней уже почитай полгода нормально не живем. Да и жили ли когда-нибудь нормально?
  -- Знаешь, когда Сашка мне позвонила накануне праздника и сказала, что уйти из дома не сможет, я ведь испытал не только боль, но и ...предательское облегчение. Где-то далеко внутри...
  -- Ладно! Это ты меня прости. Наболело. Сейчас. Сейчас немного успокоюсь.... Ну? Чего стоишь кавалер? Открывай Серафим шампанское! Я сейчас....
   Алла смахнула вещи со стола, покопавшись в буфете, достала пару фужеров, затем скрылась за ширмой. Там, опасливо оглянувшись, она сунула руку под стопку не глаженого белья, порывшись, нашла маленькую блестящую коробочку. Воровато раскрыла ее, и некоторое время возбужденно смотрела на свернутый в трубочку пакет с одноразовыми шприцами, затем оторвала один от упаковки, сунула в небольшой карманчик жилетки.
  -- Подожди секунду. Буквально секундочку! Я лимончик порежу, - сказала она Андрею и выскочила за дверь в полутемный коридор.
  
   Губы впились в губы, а руки скользили по ее плоским плечам, по упругой твердой спине то и дело натыкаясь на острые углы и сползая вниз. Он упал в продавленное временем кресло, она опустилась на его колени, закинув тонкие стройные ноги на деревянные спинки.
  -- Какая же ты легкая и хрупкая, - вертелось в раскачивающемся подобно палубе корабля мозгу Андрея.... - Господи, а волосы? Волосы пахнут точно так, как у..., - Сашка!!!!
   Андрей летел сквозь этот запах и не мог приземлиться....
  
   В водовороте кружились обрывки: полог рыжей материи, серый кусок штукатурки, ваза с отбитым горлышком на столе, тугая дверная пружина, снег, снег, снег, яркий свет живого огня и тысячи взлетающих в небо искр: желтых, оранжевых, розовых и голубых. Потом были еще двери, и очень хотелось пить. Было холодно но, как ни странно, холод не пугал он сжимал тело, стягивал кожу, сушил ее, но сам же и анестезировал боль. А потом был полет.
   На самом деле управлять воздушным змеем оказалось гораздо сложнее, чем представлялось в мечтах. Ах, как давно он мечтал о полете! Выше и выше. Пусть на крыльях воздушного змея, но вот оно - небо! Земля осталась в низу. Ее сейчас не видно в темноте ночи, но это совсем не означает, что ее там нет. Она там, он это твердо знает. Без земли - ему страшно в небе.
   А над головой - великолепие. Звезды. Где и когда он все это видел? Он смотрел на миллионы мигающих точек и горько вздыхал. Напрягая мышцы, он безуспешно пытался оттолкнуться ногами от липкого воздуха, но ни на миллиметр не мог продвинуться к этим призрачным светлячкам. Ему было немного страшно, но подсознательно Андрей понимал: обязательно нужно попасть туда. К звездам. Обязательно! Именно там ждет его она. Его любовь. Его Сашка. Понимал, но ничего не мог поделать. Змей, тихо шурша бумажными крыльями, парил параллельно земле на тонком, но прочном тросе.
   И тут, словно почувствовав неладное, небо само ринулось вниз, завертевшись вокруг миллионом хаотично движущихся точек.
  -- Сашка! Одуванчик мой! Не надо! Нельзя! Он же бумажный. Змей двоих не выдержит.
   Змей повернулся вокруг горизонтальной оси, подставляя звездам под удар свой желтый чешуйчатый живот. Ожидая катастрофы, Андрей до боли зажмурил глаза, но вместо болевого шока почувствовал приятное тепло рук на своих висках.
  -- Можно двоим на змее. Выдержит!
   Андрей открыл глаза. Тупым не понимающим взглядом попытался найти собеседника. Полумрак незнакомого помещения ответил грязным потолком. Кто с ним разговаривает? Откройся мил человек? Если ты человек конечно! Уж не того ли он... этого?! Может уже ...там?
   Судя по сухости во рту и рези в горле вроде непохоже. Андрей осторожно подвинул зрачки дальше, ко лбу и застонал от боли.
  -- Где я?
  -- Здесь, - все тот же странно знакомый голос, - Змея нужно делать прочным, из металлических труб и обтягивать ему крылья специальным материалом. Есть такой. Как называется, не помню.
   Андрей запрокинул вверх голову и только теперь столкнулся со взглядом больших, пытливых не понятно как разместившихся на худенькой, чумазой физиономии глаз.
  -- Максим? Почему ты здесь? А я где? - Преодолев сухость в горле, прошипел Андрей.
  -- В обезьяннике мы с вами дядь Андрей.
  -- В каком таком... обезьяннике?
  -- В обычном обезьяннике. В ментовском. На вокзале. Транспортники нас повязали.
  -- Как повязали? За что? Что мы сделали? Как я вообще на вокзал попал?
  -- Вы - не знаю, а меня с поезда сняли.
   Только теперь Андрей сообразил, что голова его лежит у мальчика на коленях, а тело неудобно покоится на чем-то жестком. Скорее всего, оно лежало на полу, потому что нижняя половина туловища просто примерзла точно тушка цыпленка к стенкам морозильной камеры.
  -- Что ты делал в поезде?
  -- Ехал. А эти козлы меня повязали.
  -- Ух. Хреново мне Макс. Холодно и хреново! Почему так воняет!? Вот что! Помоги встать.
   С третьей попытки Андрею, наконец, удалось подняться на ноги. Встать, что бы снова упасть на колени. Его тошнило. Голова...нет, не раскалывалась, она уже была расколота по полам.
  -- Господи! Разве может быть так плохо?!
   В ответ его вырвало. Стало немного легче.
   Пересиливая клокотание в горле и груди мужчина окинул взглядом маленькую, тускло освещенную неестественным голубоватым светом комнатку. В углу дремал пожилой старик, по виду бомж с приличным стажем, больше кроме них с Максом никого в "обезьяннике" не было. Откашлявшись, Андрей с трудом доковылял до глухой железной двери и настойчиво забарабанил в нее отбивая костяшки пальцев:
  -- Требую звонок другу!- Попытался шуткой поднять он свой боевой дух.
  
   На улице было очень холодно. Если бы ни свежий воздух свободы Андрей предпочел бы остаться в "застенках".
   Он стоял, опершись плечом о металлическую опору козырька линейного отделения милиции, и сладко вдыхал маленькими порциями воздух, точно изголодавшийся дистрофик, на первое время строго ограниченный в объеме принимаемой пищи. Перед глазами мелькали радужные круги, образуемые белыми хлопьями искр, а вдоль живота тупо растекалась навязчивая боль. Чтобы не привлекать к своей скромной персоне излишнего внимания он делал вид, будто рассматривает фигурные завитушки кованой опоры козырька, а сам только и ждал когда из дверей отделения выйдет плотная можно даже сказать толстая фигура.
   Сколько раз уже дверь хлопала в холостую, порождая надежду и тут же убивая ее в зародыше. Сколько раз вместо ожидаемого бежевого драпового пальто на пороге мелькали серые мундиры! Андрей отчаялся и, в отчаянии прозевал таки появление Романа.
  -- Этот? Получите и распишитесь, - удивил и испугал Роман. За руку он держал худенького мальчика в красно-белом спартаковском шарфе.
  -- Этот.
  -- Дядь Андрей, а такого змея чтобы на нем еще и летать можно было, сделать проще простого. Не фиг делать! - С ходу оглушил паренек, - Я вот когда вырасту...
  -- Тсс! У меня голова раскалывается, - попытался утихомирить его Андрей, но тягу в небо задушить не смог. Парень упрямо продолжал излагать теорию воздухоплавания.
  -- ...Нужно будет разогнаться посильнее. Лучше с горы. Класс. Дядь Андрей я знаю такое место....
  -- Спасибо Ром. За то, что ты нас выручил! - Не обращая внимания на разглагольствования мальца поблагодарил компаньона Андрей.
  -- Ха! Как сказал один товарищ: "Спасибо - это много!" Что бы вас выкупить я целое состояние угрохал. Свое, заметь! Личное состояние. Один, понимаешь ли, стекла бьет, мелочь по карманам тырит, и подрывает безбилетным проездом благосостояние Российских железных дорог. Второй - вообще политический. В пьяном виде спит в общественном месте, укрывшись предвыборными плакатами.
  -- Я отдам, - Андрея пробил озноб, а затем с новой силой стал мучить сухой кашель.
  -- Бегом в машину, - с сомнением посмотрев на него, скомандовал Роман.
  -- Спасибо! Выручили! - Подражая Андрею, мальчик протянул свою маленькую грязную ладошку удивленному бородачу. - Покеда!
  -- Покеда шкет. Смотри, больше не попадайся, - улыбнулся Роман.
  -- Постой Максим. Ты сейчас поедешь с нами. У тебя вроде бы тетка в Белоруссии живет? Да? Мы должны выяснить ее адрес. Вольная жизнь с бабкой тебя до добра не доведет....
  -- Эх вы! Дядя Андрей! А обещали... - неожиданно рванув с места, мальчик отбежал на безопасное расстояние и обиженно показал своим спутникам фигу. - Вот Вам! Обещали вместе праздник.... Я и подарки.... Обещали жить вместе, а теперь сбагрить хотите?! Вот вам.
  -- Стой дурашка!
   Мальчик показал мужчинам совсем уж непотребный жест и скрылся за углом привокзального здания.
  -- Чертенок! - Засмеялся Роман, - Но в воздушных змеях разбирается славно. Что ты ему обещал?
  -- Да ...так! Жалко пацана. Разбиться может. Упасть с воздушного змея и разбиться. Я тебе потом как ни будь, все расскажу. Мне что-то совсем хреново.
   Они вышли на площадь уселись в машину. Роман запустил двигатель, и пока тот прогревался, спросил:
  -- С пацаном - мы разберемся. А вот с тобой что случилось? Почему ты спал на вокзале?
  -- Потому что летал на змее ...
  -- Не путай меня. На каком змее?
  -- На обычном, бумажном, воздушном змее, - сквозь кашель пояснил Андрей, - С зелеными крыльями и желтым пузом.
  -- Да! Вид у тебя конечно жалкий. Вот что! Авиатор! - Вздохнул Роман, - Пообещай мне не летать на рептилиях. По крайней мере, не летать без парашюта...
  -- Похоже, мне теперь, некуда больше летать ...., - тихо прошептал Андрей, и плавно приземлился на покрытые инеем ветви привокзальных деревьев.

***

   И снова Сашка опоздала на работу. Раньше ее подвозил Андрей, но в последнее время он что-то часто болеет. Сашку это очень тревожит, как и то что, их отношения постепенно из сладкой сказки превращаются в каторгу. Вот и сегодня она проплакала пол ночи в своей пухово-белоснежной западне рядом с противно храпящим, волосато-ненавистным чудовищем. Под утро ее захватил тревожный сон, в котором место грубого мужа занял он - ее любимый принц Андрей. Но и во сне все было как-то не так - грустно и тягостно. Утром, с трудом вспоминая детали видения, она провозилась дольше обычного и вот результат....
   Сашка вбежала в кабинет, и сразу начались чудеса: на пузатой клавиатуре своего компьютера женщина обнаружила маленький невзрачный букетик цветов.
  -- Ой! Подснежники! Первые подснежники. Апрель! Апрель! - Сашке стало немножко жутко и вместе с тем очень сладко.
   И тут же - новое чудо! Открылась дверь, будто входящий специально прятался в коридоре, дожидаясь пока она обнаружит находку, и на пороге появился он. Сердце замерло от радости, да так и стояло бы, не шелохнувшись, если б лицо не потребовало новой порции крови что бы в одно мгновение окрасить кожу в пунцовый оттенок.
  -- Андрюша! Андрюшенька! Любимый! Мой!
   Она бросилась к мужчине, обнимая его плечи, целуя в губы и щеки.
  -- Как же,... как я рада? Тебя выписали из больницы? Когда? Вчера? Да? Я так переживаю за тебя. Ты после этого злосчастного воспаления легких все болеешь и болеешь. А почему ты мне ничего не написал? Не позвонил?! Я передачу собрала. Яблочки. Котлет вот вчера нажарила.... Впрочем, о чем это я?! О чем я жалею!? Дура такая. Правда? Вот укатайка! Мой любимый рядом, а я жалею, что передачу нести не кому. Глупость! Куда же ты?
   Мужчина не грубо, но настойчиво высвободился из ее объятий и молча прошел к окну. Отодвинул кружевную тюлевую занавеску, молча стал рассматривать пейзажи весеннего двора.
  -- Ты до сих пор на меня обижаешься? Да? Скажи? Обижаешься? - Сашке вдруг припомнилось точно такое же свидание сразу после новогодних праздников. Когда он вот так же смотрел на нее, а потом...
  -- Прости меня любимый! Я дура! Не решительная дура! Но мы обязательно будем вместе! Слышишь?! Обязательно. Я без тебя не могу. Не могу жить! А ты знаешь, дом наш стоит. Он нас ждет. Он как символ нашей любви. Оплот... Я туда хожу, каждый день проверяю. А тут на прошлой неделе.... Ну, да! На прошлой неделе. Точно. Ты как раз в больнице лежал, я сама лазила на крышу и доливала воду в котел парового отопления. Тебе не интересно? Да? Любимый! Ну не молчи! Не рви мне сердце.
  -- Сашка. Милая моя. Родная. Послушай, - хрипло произнес он, - У меня обнаружили ВИЧ. Я ВИЧ положительный.
  -- Как ВИЧ? Какой ВИЧ? Откуда ВИЧ? - Удивленно и испуганно женщина заморгала глазами, ничего не понимая.
  -- ВИЧ это вирус иммунодефицита человека. Тот, что вызывает развитие СПИДа.
  -- Господи! Как же...? За что? Нет!
  -- Прости! Прости меня, если сможешь. Я очень виноват перед тобой. Я тебе все расскажу, но сначала о главном. Мы с тобой давно уж не были... близки, и все же.... ты обязательно должна проверится. Обязательно. Слышишь?! Осторожно. Не обнимай меня, наверное, это опасно. Я просто не прощу себе,... не прощу!
  -- Глупости! Это не может быть опасно. Нет! Нет! Я не верю!!!!!!!!
   Она снова обхватила его шею руками, прижала свои пышные, пахнущие персиком прекрасные льняные волосы к его груди, по-детски жалобно засопела носиком. Она плакала и твердила как маленький встрепанный попугайчик всего три слова.
  -- Нет! Не верю! Нет!
  -- Прости! Прости меня родная! Знаешь, до этого момента я и сам не верил...
   Они долго стояли, сжавшись в один комок, словно два попугая неразлучника. Стояли и плакали. Просто плакали ничего, не говоря, друг другу.
   В кабинет заглядывали и входили, какие то люди, удивленно смотрели на них, молчали, что-то спрашивали, кивали головами и тихо удалялись. Им было на всех и вся наплевать в эти минуты. Казалось, разразись, сей час, вселенская катастрофа они бы и ее не заметили, а если б случайно обратили внимание, то были бы просто счастливы, от возможности умереть вместе и в один день.
   Они провожали то, над чем подсмеивались всю свою взрослую жизнь, но чего с такой затаенной страстью искали, желали и во что в глубине души верили. Они провожали то, что люди привыкли называть простым и вместе с тем емким словом. Они провожали сказку.
  
  
   Обрывки
  
   Тишина. Тишина приходит вместе с полумраком. Даже в самый ясный день достаточно плотно занавесить шторы, чтобы следом бесшумно и таинственно в комнату вплыла она. Возможно, внутри каждого из нас живет маленький, не разбуженный волшебник? И предметы и вещи и даже сама тишина нам подвластны. Стоит только захотеть, стоит отстраниться на время от всего живого и.... Здравствуй тишина колыбель мыслей и безмыслия.
   Стол. На столе форменный беспорядок, нет, скорее даже бардак. Бутылки, металлические банки, весь в разводах грязный стакан, еще стакан, и тоже не свежий, заляпанный жирными пятнами пальцев, только другой, другой по форме - выпуклый. Открытая банка говяжьей тушенки с торчащей из нее ручкой алюминиевой ложки, газеты, обрывки газет, рыбий хвост, кастрюля, тряпка с рисунком ржавчины, крошки и пятна, пятна, пятна.
  -- Ууу-аааа! - по плинтусу вдоль стены проносится мышиная свадьба, словно подгулявшие в рождество купцы на тройке вороных. Свадьба пролетела веселым аллюром и опять тишина.
   В деревянных стенах странного убогого строения, что-то потрескивает и пощелкивает, точно там живут духи. Духи шаманов и северных оленей. Они не пугают тишину. Они ей потворствуют. Вон один бесшумно полетел от потолка к полу блеклым световым пятном, и в его неестественном голубоватом свечении видна пыль. Она плавно клубиться по комнате, оседая во все стороны.
   В тишине хорошо слышно как поворачивается ключ в замке. Хрясь! Хрясь! Замок не английский. Замок советский. Отсюда и "Хрясь" вместо благородного "Чик", впрочем, именно потому, что он советский замок служит так долго в экстремальных условиях русского севера. Сколько раз уж было: дверь плечом и будьте любезны на вынос....
   Нарушая своим присутствием тишину, в комнату брезгливо просочился элегантный мужчина, одетый в легкую коричневую лайковую куртку, в разрезе которой виден ворот белейшей рубашки. От ворота эффектным водопадом берет начало широкий вызывающе разноцветный галстук. Из-под тщательно отутюженных черных брюк гордо выглядывают новенькие лакированные туфли с длинными подогнутыми кверху мысами. В пальцах правой руки связка ключей с зеленым брелком автосигнализации.
   Мужчина сделал шаг вперед и остановился. С его приходом тишина рассыпалась на куски.
  -- Все пьешь?
  -- ...
  -- Блин Андрей как ты меня задолбал!
  -- ...
  -- Андрей! Блин! Проснись! И откуда только ты на мою голову свалился!?
  -- Не брызжи слюной! А то плюну в ответ! Заразишься! - Абсолютно трезвым, спокойным голосом ответил ему собеседник. Все это время он, не шевелясь, спокойно лежал на маленькой узкой софе и молча смотрел в потолок.
  -- От слюны не заражаются. Слюна не опасна, - смешавшись, поправил лежащего элегантно одетый, но все же сделал пол шага назад.
  -- Да ты сам заразнее меня во сто крат. Что? Боишься? Я для того и приехал, что бы тебя здесь постепенно заражать.
  -- Я то не заразный! Я проверился! А вот ты...! Как всяких шлюх снимать это мы мастера, а чуть что к Стасу. Стас - выручай. А Стаса не дурак! Он если и снимает баб - делает это с головой! Не то, что некоторые! Эх! Не благодарный ты! Я тебя приютил. Работу дал, квартиру снимаю...
  -- Организация снимает.
  -- Да! Организация. Но если бы не я кому бы ты тут на хрен был нужен? А? Да ты собственной жене! Собственному сыну не нужен! Один Стас...
  -- Сына не тронь! А то не поленюсь: встану, обниму и поцелую. Будешь потом в спирте купаться, так же как клавиатуру своего компьютера купал, когда я к ней прикоснулся. Придурок! Это же надо такую клаву спалить! Сына и жену не трогай! Они знают, что я жив - здоров, но не знают где я. И хорошо, что не знают. У них все в порядке, а я им деньги посылаю, и буду посылать....
  -- Как же! Не знают! Прокаженный мечтатель!
  -- Что? Уже успел наябедничать? Гад ты Стас...
  -- Не гад! Не гад! Я все делаю, чтобы тебе было лучше. И потом.... Они твои ближайшие родственники вот пусть, и возятся с тобой. Овощ нах..., - предложение было произнесено по затухающей. Последние слова сказаны вовсе шепотом.
  -- Иди ты...!
   За окном послышался короткий визг тормозов. Стас отвлекся. Он сделал шаг к окну, брезгливо, двумя пальцами попытался отодвинуть закрывающее стекло шерстяное одеяло. Одеяло с грохотом рухнуло на пол. Лежащий на диване мужчина зажмурил глаза от яркого света, привстал на локтях, опершись руками на софу, повернул тело в направлении Стаса и хрипло спросил:
  -- И что ответила Марина?
  -- Что Марина!? Хым! Что может ответить твоя Марина!? Вот ты как думаешь?
  -- ...
  -- Да то же самое что и ты минутой раньше. Только во множественном числе. Как будто во всем виноват Стас.... А! Все бабы...
   Андрей секунду повисел на руках и, рухнув навзничь, вновь устремил взгляд в потолок.
  -- Но ты не расстраивайся. Не падай духом Андрюха. У тебя ведь есть друг и зовут его Стас. Запомни это имя! Я подумал; жена, жена, какая встреча.... Не хочет жена, пусть отдувается любовница.
  -- Что?! - Андрей вскочила на ноги, чем, безусловно, травмировал психику своего приятеля.
  -- Ну да! Я.... Не волнуйся только. Не кричи. Успокойся. Спят усталые зверушки.... Успокоился? Все в порядке?
  -- Ты написал обо мне Сашке?!
  -- Я послал ей маленькое такое письмецо. По электронной почте. Благо адресок у вас в центре простенький: "ВВВ точка ru". Знаешь песенку? Ее моя новенькая секретарша Марианна просто обожает. Вот я тебе скажу бендикс! Полный бендикс!
  -- Стас!
  -- Да! Понимаю. Умолкаю. О деле. Послал я твоей королеве письмо по электронной почте, давно послал, так давно что забывать уж стал. Да и понятно не хотите отвечать - дело Ваше! А сегодня прилетел из командировки, стал почту разбирать, а там..., сам знаешь, спама полно...
  -- Ну?!
  -- Что ну?! Спам я весь удаляю, не читая, как ты и велел, мало ли вирусы какие...
  -- Сейчас врежу...
  -- Понял. Так вот.... Вдруг случайно натыкаюсь на приятный для некоторых сюрприз, - Стас королевским движением достал сложенный вчетверо листок бумаги. - Такс! "Уважаемый Станислав..." Видишь! Уважаемый! "...большое спасибо... " Ах, да это ведь тебя не интересно. Опускаем. Это тоже.... Ага! Вот! "Встречайте, двадцать второго, рейсом таким то в 14.45 из Москвы" А!? И самое главное внизу! "Александра".
  -- Врешь, - выдохнул Андрей, вырывая листок из рук приятеля. Казалось, жизнь вернулась в его тело, так зарделись щеки и шея, - Где?
  -- Да вот же! Вот. Третий абзац. Видишь? "Встречайте". Если поторопишься, то еще успеешь в аэропорт на такси. Извини, у меня подвеска стучит я тебя подбросить не смогу. Стас и так, столько героического на своем веку сделал!!! Некоторые не понимают! Для них - Стас такой! Стас сякой! Стас - гавно. Стой! Отдай ключи. Говорю же подвеска...
   Воспользовавшись тем, что увлекшийся самовосхвалением Стас на мгновение потерял концентрацию, Андрей выхватил из его рук связку автомобильных ключей с зеленым брелочком сигнализации, молнией пронзил маленькую, отгороженную старым платяным шкафом прихожую и, выскочив за дверь, быстро запер ее снаружи. Ключ он предусмотрительно оставил в замочной скважине.
  -- Посиди тут. Подыши здоровым воздухом! Благодетель хренов.
   Андрей вышел во двор, нашел новенький Стасов Фольксвагену "Passat" и уже через десять секунд катил на нем по дороге к аэропорту.
   Напрасно Стас просил пустоту открыть ему дверь "по-хорошему", напрасно угрожал, напрасно при помощи фигурных выражений взывал к разуму. И совсем уж напрасно он пытался вскрыть замок изнутри своим ключом. Замок был советским.
  
   Блеском стекла и бетона, причудливыми очертаниями фасада и верхнего купола аэропорт походил на загадочный инопланетный космический корабль. На подъезде к автомобильным стоянкам дорогу перегородила небольшая авария, две легковые автомашины не смогли разъехаться в узком бутылочном горле и, нежно сцепившись боками, мирно отдыхали в объятиях друг друга, в то время как их взволнованные хозяева нервно курили, названивая страховщикам и милиции. Образовалась небольшая пробка. Сгоравший от нетерпения Андрей, съехал на обочину, запер автомобиль и спешно побежал к вытянутому точно корабельный нос входу в зал ожидания.
   До прибытия Московского рейса оставалось время. Андрей, стрельнув сигарету, вышел на улицу. Нервно закурил, закашлялся, выбросил сигарету мимо урны пошел бродить вдоль здания, но толи следопыт из него был неважный, толи нетерпение брало верх.... Через десять минут он вновь расхаживал внутри помещения аэровокзала.
   От нечего делать он обошел все киоски, разглядывая витрины и в тоже время, абсолютно не интересуясь разложенными на них товарами. Когда киоски пошли по второму кругу, мужчина передислоцировался ближе к большому черному табло с расписанием прибывающих и вылетающих авиарейсов, обнаружил там свободное серебристое, пластиковое кресло, нервно уселся. То и дело он вскакивал на ноги, искоса рассматривая красные буквы и цифры табло, прислушивался к каждому объявлению по громкой связи.
   Когда казалось, что пытке не будет конца, казенный женский голос, соблаговолил произнести магические, слова о том, что рейс с нужным номером совершил посадку.
  -- Скажите, откуда будут выходить пассажиры из Москвы? Скажите? - суетился Андрей.
  -- Пойдемте со мной молодой человек, - уголками губ улыбнулась ему сухонькая пожилая женщина. Улыбка напомнила улыбку бабушки, и Андрей немного успокоился.
  -- У меня дочка с юга прилетает. И внучата. Их у меня трое. А я в этом году на лето осталась здесь. Знаете, в моем возрасте уже сложно переносить полет, стоит это удовольствие недорого, да и лететь, собственно говоря, на большую землю мне уже не к кому. Я у дочки живу...
   Старушка все говорила и говорила, а Андрей вежливо делал вид что слушает: о том - где и кем работает дочь; о том - что внука этой зимой с бабушкиной подачи отдали в секцию фигурного катания; о том - что младшая внучка совсем слабенькая....
  -- Скажите, действительно здесь будут выходить пассажиры Московского рейса?
  -- Здесь! Здесь! Где же им еще выходить? Я уж не первый раз встречаю. Видите, люди стоят? Тоже ждут
  -- Мужчина скажите, вы ждете Московский рейс? - Не унимался Андрей, - Почему они не идут? Самолет ведь давно приземлился....
  
   Пассажиры не появлялись достаточно долго, словно сходящая со сцены эстрадная звезда, сознательно затягивающая свой выход, в ожидании все новой и новой порции бурных и продолжительных аплодисментов провинциальных зрителей.
   Когда дело сдвинулось с мертвой точки люди пошли по одному, потом группами. Группы становились все плотней, пока не превратились в единую многоголосую и многоликую массу. В груди у Андрея учащенно застучало сердце. Впрочем, он подумал, что сердце не может так громко и стройно стучать. Скорее это были фанфары, сыгранные не самым лучшим оркестром, может быть даже похоронной командой, но это были самые настоящие фанфары.
   Он стоял, на одном месте точно стойкий оловянный солдатик, приоткрыв от напряжения рот, высматривая в толпе перемешавшихся в единое целое пассажиров и встречающих знакомую копну волос цвета соломы. Высматривал и никак не мог ее отыскать.
   Толпа схлынула так же неожиданно, как и образовалась. Исчезла. Растворилась. Иссякла. Словно маленький живой ручеек в одно мгновение перекрытый мощной плотиной. Вроде бы вот она прохлада и специфический шорох влаги. Только что все это было здесь и рядом, но нет уж больше звонких вод надежды, уходят в песок их последние капли.
   Андрей тревожно осмотрелся по сторонам, не зная, что предпринять: ждать ли дальше, кинуться за ушедшими счастливчиками или атаковать чудовищные двери, выпустившие через себя всех кроме той, которая была ему так необходима.
   И тут он увидел ее. Она стояла чуть сбоку и ближе к выходу, одетая в черное. Рядом грузным бегемотом покоился большой саквояж на колесиках. В руках она держала черный же пластиковый пакет с тесненной золотом головой птицы.
  -- Вот это да! Откуда ты взялась? Постой! Ты прилетела вместо....? Нет!
  -- Да
  -- Нет!
  -- Я знаю,... ты ждал другую. А прилетела я. Вот! - она горько улыбнулась, глубоко вздохнула, взмахнула свободной рукой: "Чем богаты, тем и рады", - Что? Я плохо выгляжу? Да? Не смотри на меня так....
  -- ...
  -- Здравствуй Серафим Сусанин.
  -- Здравствуй....
  -- Скажи, я очень плохо выгляжу? Да? - еще больше заволновалась она, поставила пакет у ног, принялась делать судорожные пассы руками, словно колдуя над своей прической. Затем снова наклонилась к пакету безуспешно что-то поискала там, может косметичку, может зеркальце, и не найдя нужной вещицы затравленно посмотрела на Андрея - Не обращай на мой внешний вид внимания. Я просто устала. Надеюсь здесь можно найти ванну и горячую воду...? Ну, хотя бы холодную?
  -- ....
   Отставив саквояж в сторону, она сделала несколько неловких шагов ему на встречу:
  -- Ну, что же ты так смотришь? Я не виновата. Я сама не знала. Ничего не знала. Клянусь! - На мгновение в черных углях ее глаз заблестели слезы, - Я тогда на весь мир злая была. Но про это... честное слово ничего не знала. Я ведь сидела на игле. Был один... приятель. Мужем себя называл. Обещал счастье. Целые золотые горы счастья, а в ожидании на иглу посадил. Бывает так. А потом у него что-то там не заладилось..., сорвалось по крупному..., в его "черном" бизнесе.... Срочно потребовалось отдать крупную сумму денег. Долг.... Счетчик.... Я как последняя дура продала квартиру, что осталась после смерти родителей, переехала в коммуналку, а он деньги взял и исчез. Я тогда совсем не живая была. А тут ты.... Но я не знала! Про ВИЧ ничего не знала. Честное слово....
  -- ...
  -- Не молчи.... А хочешь - молчи. Я сама рассказывать буду. Когда совсем закончились деньги, я попробовала устроиться на работу. Пошла, медкомиссию проходить - оно и обнаружилось. Чертов вирус. Представляешь? Я как раз к подруге на день рождения собиралась. А мне позвонили из больницы, сказали: "Зайдите"....
  -- А потом я сидела на дне рождения, за столом и... было так плохо. Люди вокруг веселятся, один чайник все снять меня пытался.... А у меня перед глазами - ты. Не веришь? Ты, наверное, меня ненавидишь?! Ведь, правда? Не нужно меня ненавидеть.... По крайней мере, ненавидь меня несильно. Фу! Запуталась я совсем...
  -- Может, ты хочешь, чтобы я тебя еще раз полюбил? С разбега.... Как? Алла. Хочешь?
  -- Не нужно так... Зло. Я клянусь, что ничего не знала. Сколько же можно тебе объяснять! Тупой! Это бедствие. Понимаешь? Стихийное бедствие. Того, что с нами случилось, теперь не изменишь. Лучше уж убей прямо тут... на месте, только не смотри, не смотри на меня так будто перед тобой мерзкая холодная тварь. Мы ведь теперь в одной лодке. ...
  -- Да уж. Экипаж подобрался на славу. Титаник блин. Значит, вместе предлагаешь идти ко дну? Что ж, заманчиво
  -- Нет! Как раз этого я тебе не предлагала. Не стоит себя хоронить. Люди с ВИЧ инфекцией и по десять и по пятнадцать лет живут. Нам с тобой нужно просто держаться вместе. Так мне Саша твоя сказала. Она у тебя ... Она знаешь какая! Сильная, добрая, она... замечательная. Это благодаря Саше я здесь. Благодаря Саше я колоться перестала. Думаешь, это просто? Взять и завязать. Ты не представляешь как это сложно.... Только благодаря Саше и еще... ненависти....
  -- ...
  -- Она тебе письмо передала
  -- Письмо?! Где письмо?
  -- Вот.
   Словно самое драгоценное творение на свете, словно еле тлеющую жизнь он двумя руками взял из ее тонких невесомых пальцев разлинованный тетрадный лист, больше напоминающий по форме воздушного змея, и молча отошел в сторону....
  
  -- Серафим...
  -- Сегодня меня зовут Семен!
  -- Ой! Прости Андрей.... Я по привычке. Мы так долго стоим.... Интересно... аэропорты, закрываются на ночь...? Мне показалось.... На тебе лица нет.
   Мужчина погладил ладонью плохо выбритые щеки, скорчил недовольную гримасу и, успокоенный тем обстоятельством, что лицо все же на месте, грустно усмехнулся.
   Преломляясь в оконных витражах, по небу робко поплыли первые звезды. Спутница внимательно проследила за его взглядом.
  -- Знаешь...? Свет этих звезд идет до Земли сотни, тысячи лет... Возможно, в данный момент, их уже и нет...
  -- В живых? - грустно усмехнулся мужчина, - Как и нас с тобой. Впрочем, есть другие.
   Мужчина еще раз внимательно посмотрел на небо, потом на сложенный вдвое листок бумаги. Отогнутый уголок прилип к вспотевшим пальцам. Взгляд рассеянно скользнул по ладной фигуре спутницы.
  -- Почему не читаешь? - стараясь разрушить гнетущую тишину, заискивающе спросила женщина.
  -- Боюсь!
  
  
   "Здравствуй мой дорогой, мой любимый, мой единственный медвежонок! Мой!
   Мой, не смотря на то, что сегодня мы с тобой словно на разных планетах. Больно осознавать, что так все повернулось! Очень больно. Но я благодарю бога уж за то, что ты нашелся.
   Нет! Я не боюсь твоей болезни. Господи! Какая же это глупость! Да я просто мечтаю быть рядом с тобой....
   Я не боюсь неустроенности и неопределенности. Рядом с тобой я готова терпеть любые лишения и горести.
   Но!
   Милый! Родной! Единственный! Любимый! Не знаю, поймешь ли ты меня?
   У меня - дочь. По своей глупости я уже испортила жизнь тебе. Я не могу. Просто не имею права испортить ее еще одному дорогому для меня человеку.
   Я не могу поступиться счастьем дочери, не имею морального права рисковать ее здоровьем. Она ведь полностью зависит от меня, она привязана ко мне пуповиной. Ее благополучие это единственное что осталось: чтобы замолить мой грех, чтобы иметь возможность хоть как-то существовать теперь в этом мире.
   Знаешь, когда ты исчез, я некоторое время бродила точно в бреду. Голову занимала только одна мысль - "Как лучше наложить на себя руки!?"
   Открыть газовый вентиль, сунуть голову в духовку и повернуть кран? Сказать по правде, я даже пыталась это сделать, но в последний момент не смогла повернуть крана! Тогда я поняла, что не смогу уйти из жизни пока рядом со мной моя Тоня. Я очень боюсь, боюсь не за себя! Я боюсь навредить дочери, навредить окружающим меня людям. Такая вот я бесхарактерная и слабая.
   Потом я стала искать тебя. Но все было безуспешно, и я решила найти ту по вине, которой ты заболел. Я решила отомстить ей. И знаешь - нашла. Нашла и испугалась. Не может быть ненависть сильнее всего на свете. Не должно быть так. Зло нельзя прощать, но и злом отвечать не стоит, его нужно понять и исправить.
   Я никогда не верила в бога. Не верила так - чтобы по настоящему .... Но теперь часто хожу в храм, правда пока не совсем хорошо понимаю, то, о чем говорит со мной бог. Но веришь? Становится легче.
   Во дворе монастыря есть маленькая скамеечка. Помнишь? Мы гуляли там один раз. В углу под деревом. Я теперь часто сижу на этой скамеечке. Я там встречаюсь с тобой.
   Я так и зову это место: местом наших свиданий, потому что там - ты всегда рядом. Ты берешь меня за руку, смотришь на меня своими добрыми глазами, говоришь со мной, и от этого становится хорошо и легко на сердце, кажется, что мы вовсе и не расставались, что мы вместе. Я сижу и вспоминаю. Иногда плачу, иногда улыбаюсь. Знаешь? Вся жизнь теперь разбилась на обрывки точно лоскутное одеяло. Я часто думаю: почему некоторые моменты врезаются в память так прочно и явственно, а другие, казалось бы, более важные, забываются сразу? Интересно.
   Знаешь? Везде. В каждом обрывочке моих воспоминаний рядом со мною незримо находишься ты, словно мы были вместе с самого рождения.
   Порой я так увлекаюсь этими обрывками, что лечу домой точно на крыльях, и мне все кажется, что вот откроются двери, а дома меня ждешь и встречаешь меня ты. А я прибегу, соберу на стол и буду тебя кормить.
   И как же плохо на душе, когда все это оказывается неправдой. Такая неизбывная тоска сразу наваливается.... Если бы не дети - с ума можно сойти. Забота о них пусть не лечит, но отвлекает....
   Да! Забыла тебе сказать! Сейчас я оформляю опекунство над Максимом. Светиным сыном. Он живет у нас. Сначала муж был категорически против, но я смогла настоять на своем! Наверное, это первый случай в нашей совместной жизни, когда он мне уступил. Ты знаешь, я была такая,... что он испугался.
   Конечно, с Максимом пока все не просто, но в душе он мальчик хороший и я думаю, что наше взаимопонимание наладится. Недавно мы с ним ездили в Москву на футбол. Там все кричали и свистели, а я сидела и думала: "Ужасно! Просто ужасно, что тебя нет рядом..."
   Жалею, что не взяла Максима раньше. А еще ... очень жалею, что у меня нет ребенка от тебя. Мой славный. Мой самый дорогой на свете человек! Может быть, тогда моя жизнь не была бы такой каторгой. Но... эта каторга, кажется, будет вечной потому как жить счастливо без тебя я уже не смогу. Все мои мысли и чувства ты забрал с собой. Ты забрал мою душу, а без нее разве может быть счастье? Так что не известно кому из нас тяжелее.
   Еще одна мысль постоянно гложет меня. Я не хочу, чтобы ты оставался один. Не могу даже подумать об этом. Та женщина, что передаст тебе мое письмо, тоже очень одинока и несчастлива. Не суди ее слишком строго. Не нам дано наказывать. Нам дано только прощать. Я хочу, чтобы она была рядом с тобой, потому что никто, слышишь, никто не должен оставаться в этом мире один. Никто и некогда. Впрочем, один человек заслужил, но об этом не будем....
   Как это ни больно - пришло время, сказать тебе прощай. Так будет легче для нас обоих, чтобы не ждать, не мучится и не надеяться понапрасну. Прощай! Мой ненаглядный, мой единственный, мой любимый. Прощай и если сможешь - прости.
   Твоя Саша. Твой некогда солнечный одуванчик.
  
   P.S. И все таки: Мучаюсь. Надеюсь. Молюсь"
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Вячеслав Ренью

Обрывки

  
  
  
  
   2
  
  
   glory_mail@mail.ru
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"