Решетников Александр Валерьевич : другие произведения.

Корпорация "Приют"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.58*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение книги "Мулен Руж по-русски".
   КОРПОРАЦИЯ "ПРИЮТ".
  Вторая книга серии "И осень бывает в белом".
  
  
   ЧАСТЬ I
  С КОРАБЛЯ НА БАЛ.
  
  Перенеситесь души
  к летним полям и солнцу,
  через листву, что в лужах,
  через печаль эмоций,
  через дожди и ветер
  с вечным его ринитом.
  Души, возьмите вечер,
  вот он - тоской убитый,
  и унесите к лету,
  там воскрешенье - верю...
  Там, где со дна монеты
  смотрят сейчас на берег...
  
  
  ТЮМЕНСКИЕ СТРАСТИ.
  
   - Это замечательно, Марсель, э-э Каримович, - говорил тюменский воевода, - что ты сам попросил у Её Императорского Величества разрешения жить в наших землях. Значит, завод стекольный тут будешь строить?
   - Нет, Ваше высокоблагородие, - отвечал Агеев, - это Лапин Иван Андреевич будет строить. Это его проекты. А я, по совету Императрицы, хочу поступить на службу в полицию.
   - Марсель Каримович, давай без титулов, обращайся ко мне по имени.
   - Хорошо, Михаил Иванович.
   - Вот и славно. А теперь ответь, почему в полицию? А как же дела торговые? У тебя на этом поприще были несомненные успехи.
   - Я выбрал службу. Помнится, перед поездкой в Петербург у нас был разговор про это. Тем более недавний бунт в здешних краях очень опечалил Государыню Императрицу, поэтому она возлагает на полицейскую службу большие надежды.
   - Да, да, да, - озабоченно покачал головой воевода, - бумаги я уже читал и с данным положением ознакомлен. Но ты, Марсель Каримович, должен понять, что единолично принять такое решение я не могу, нужно разрешение Его превосходительства генерал-губернатора Чичерина.
   - Я понимаю. Готов не ждать, а сам отправиться в Тобольск. Кстати, Михаил Иванович, у меня для вас имеется подарок.
  
  С этими словами Агеев взял из рук Лапина, который сидел в сторонке, продолговатый тубус. Открыв его, вынул оттуда великолепную шпагу (да-да, с английского корабля) и вручил её Тихомирову.
  
   - Ах, какая замечательная работа, Марсель Каримович! Откуда это чудо у тебя? - восхищённо воскликнул воевода, разглядывая шпагу.
   - Приходит "время разбрасывать и время собирать камни", - процитировал Агеев Библию, - в своё время я помог одному человеку. И вот, когда мы находились в Москве, я снова его повстречал. И он не забыл о моей помощи. Подарок в виде двух замечательных клинков - это его благодарность. В свою очередь, помня ту благосклонность, с которой вы, Михаил Иванович, отнеслись ко мне, считаю, что один из клинков по праву ваш.
   - Благодарю, Марсель Каримович, благодарю! О таком подарке можно только мечтать. Я дам тебе с собою письмо к губернатору, где попрошу, чтобы он не отказал тебе в твоих стремлениях. Ах, жаль, что сам не могу поехать с тобой. Город не на кого оставить. Устьянцев заболел, а Казанцев ушёл в запой.
   - В запой? - Лапин и Агеев насторожились.
   - Да. Запил. Уже третий день пьёт.
   - Как случилось, что такой достойный юноша, впал в грех пьянства?
   - Случилось. Сначала пришло известие, что в пожаре сгорели его мать и жена. Хорошо - сын живой остался. А через пару дней убили его денщика Федьку, к которому, похоже, он был сильно привязан. И так человек ходил сам не свой, а тут и вовсе запил.
   - Ого! - воскликнул Лапин, переглянувшись с Агеевым, - да у вас тут шекспировские страсти.
   - Какие страсти, Иван Андреевич? - недоумённо посмотрел на Лапина воевода.
   - Э-э, шекспировские. Был в Англии такой писатель Уильям Шекспир, - начал выкручиваться из неловкой ситуации Иван, потому что не помнил когда этот писака жил, - так он в своих книгах писал только про убийства и роковую любовь.
   - Нет, не слышал о таком. Я, знаете ли, равнодушен к книгам. Мне чтения на службе хватает. За день столько приходится читать, что к вечеру глаза начинают болеть от всех этих реляций, прошений и челобитных.
   - Не бережёте вы себя, Михаил Иванович, - включился в разговор Агеев, - я с собой доктора хорошего привёз. Если хотите, он и вас посмотрит и Устьянцева.
   - Благодарю, Марсель Каримович. Пока, слава Богу, здоровье ещё есть. А к Андрею Петровичу зайди и к Казанцеву тоже зайди. Всё-таки вы знакомы друг с другом. Может, поможешь ему восстановить душевное здоровье. Батюшка приходил к нему, да только какой разговор с пьяным? Несёт один вздор.
   - Неужели, один вздор, может, чего дельного говорит? Кто Федьку-то убил?
   - Федьку-то? Да знамо кто, старший сын купца Антонова. Они к одной и той же девке ходили, к дочери купца Саватеева - Наташке. Только Федька, видать, ей больше по нраву пришёлся. Вот антоновского сынка бесы и попутали, увидел их вместе, да и зарезал обоих.
   - Ничего себе! - чуть ли не хором воскликнули вернувшиеся путешественники, - И что теперь?
   - А что теперь? Как поймаем, казним злодея.
   - Неужели убежал?
   - Как понял, что сотворил, то выкрал из дома деньги и убежал. Говорят, сам Антонов его прилюдно проклял.
   - Да-а, ну и дела у вас тут творятся, - призадумался Агеев.
   - Кстати, Марсель Каримович, а ты где остановился? - спросил Тихомиров.
   - Да ещё нигде. Людишек, что с нами приехали, пока на постоялом дворе определил, а сам сюда.
   - Тогда иди, устраивайся. А о делах завтра поговорим.
  
   * * *
  
  - Ни струя себе фонтан! - сказал Лапин, когда они отошли от канцелярии, - это что за Санта-Барбара тут творится? Надо срочно к нашим идти, да обстановку выяснять.
  - Точно. Как бы Казанцев батюшке чего не ляпнул, или по пьяни не начал откровенничать с местным населением.
  
   От воеводской канцелярии они направились к дому купеческой вдовы, где проживали до своего отъезда. Возле дома их встретила её дочь и проводила к матери. Вдова ещё раз пересказала всё, что они слышали от воеводы. Выслушав сплетни, друзья поинтересовались у хозяйки, может ли она снова принять их на постой? Та с удовольствием согласилась, а так же указала дом, где теперь жил Казанцев. Местные плотники за месяц поставили господину капитану-поручику симпатичный двухэтажный домик на другой стороне реки, поближе к строящемуся заводу. С августа месяца он проживает там. Вместе с ним туда переехали и все остальные жильцы. Поблагодарив хозяйку, Лапин и Агеев пошли искать дом Казанцева. Найдя нужный дом, они наткнулись на счастливого Игната, который чуть ли не бросился обниматься.
  
   - Ты погоди радоваться, - осадил его Лапин, - что за байда у вас тут творится?
  
  Кощеев посмотрел по сторонам и сказал:
  
   - Пошли в дом, там поговорим, а то здесь посторонние глаза и уши могут рядом оказаться.
  
   В доме в одной из комнат спал пьяный Казанцев. Не обращая на него внимания, Игнат провёл долгожданных гостей в зал, быстренько сообразил на стол закуску к чаю, после чего стал рассказывать.
  
   - Придётся нам опять наведаться в наш дом, который остался в лесу.
   - Пля! Что, так всё хреново? - выругался Лапин.
   - Наоборот, хорошо! - улыбнулся Кощеев.
   - Тогда, что мы там забыли?
   - Там спрятаны пугачёвские сокровища, - почему то шёпотом заговорил Валет.
   - Да, иди ты! - воскликнул Лапин, привстав со стула, - откуда знаешь?
   - Короче, слушай. Заметил я, что наш казак стал за Наташкой Саватеевой, дочкой местного купца, ухлёстывать. Я сначала даже и не переживал, думал, пошлёт его молодуха куда подальше. К ней сын купца Антонова клеился, молодой, красивый парень и семья богатая. Папашка-то его большой вес среди местных торговцев имеет. А наш Федька кто? Самому уже почти полвека, да и богатствами от него не пахнет. Бегает при Казанцеве денщиком, а тот кроме завода ничего не видит. Оба ходят в поношенных мундирах, деньгами не сорят. Потом вижу, не унимается старый, девке проходу не даёт, а ещё Казанцеву начал дерзить. Ну, и стал я за ним поплотнее приглядывать. И вот четыре дня назад, напившись вечером в таверне, возвращается наш Ромео домой. И тут встречает эту молодуху. Затащил её в сарай и стал нежности нашёптывать. А она ему, типа, ты и возрастом уже не молод, и деньгами не богат, и постоянно при своём господине. А этот дурень давай ей всё выкладывать. Что с самим Пугачёвым города воевать ходил, что богатства у него в лесу спрятаны такие - хватит десять заводов построить! И что Казанцев - это вовсе не Казанцев, а самозванец переодетый, и всех нас молнией в лес занесло. Короче, раскололся, как куриное яйцо об туалетный кафель, сдал нас с потрохами. А девица не будь дурой, да и спрашивает, мол, откуда я могу знать, что ты не врёшь про богатства. А он ей и говорит про карту, которая у него имеется и там все места указаны. Ну и что мне оставалось делать?
   - Так это ты их значит..? - присвистнул Лапин.
   - Пришлось, сам понимаешь.
   - А сын купеческий, каким тут боком?
   - Короче, замочил я их и думаю, что с трупами делать? А тут этот самый сынок нарисовался, тоже видать встречи с Наташкой искал. В общем, рядом с ними его положил. А что с такой горой трупов делать - не знаю. Прикрыл их соломой и к Муравьёву за помощью. Он-то план и придумал. Саблина и Наташку рядом положили. Нож, что у купеческого сынка всегда с собой был, в рану девке сунули. А его самого ночью в Туру сбросили с тяжёлым камушком в обнимку. На всякий случай одежду сняли и лицо обезобразили, чтобы не признали, если вдруг где всплывёт.
   - Значит, хату антоновскую тоже вы вскрыли?
   - Ага, мы.
   - А как пробрались?
   - Я один полез, Даниил на стрёме был. Собачка хозяйская меня знала. Я вообще стараюсь со всеми собачками дружить, мясцо иногда подкидываю, вот и пригодилось. В доме до этого тоже приходилось бывать, Казанцев с купцом какие-то дела вёл. Короче, у него есть отдельный кабинет на втором этаже, вот я по лестнице туда и проник через окно. Правда, нашёл не много, рублей сто, но для отвода глаз хватило. На купеческого сынка все стрелки легли.
   - Понятно. А что с картой, про которую Саблин девке говорил? - спросил Агеев.
   - У меня она. Нашёл я её в сундуке, в котором его вещи были. С двойным дном сундучок оказался.
   - Вот же дурак, а! - возмутился Лапин и стал ходить нервно по комнате, - нам ничего не сказал, а тёлке разболтал всё, как последний фраер. Вместе же жили, последним куском хлеба делились! Неужели бы в помощи отказали? Да за те богатства мы бы ему королевскую жизнь обеспечили! Любую бабу бы сосватали! А тут, сам подох, да ещё двух невинных за собой утащил. Не напрасно я его подозревал, ох, не напрасно! Меня чуйка редко подводила.
   - Жаден до денег оказался, - согласился Валет, - помнишь, как он не хотел казну возвращать? Еле убедили тогда, что возвращая её, обеспечиваем себе полное доверие со стороны местных властей.
   - Ладно, с этим разобрались, - пресёк Агеев неприятные воспоминания, - А что с Казанцевым?
   - Операция "Ы", - хитро сказал Валет.
   - Какая к шайтану операция, Игнат? Говори яснее.
   - Начну по порядку. Про то, что Саблин - это наших рук дело, он не в курсе. Поэтому и пьёт.
   - Как так? - одновременно спросили удивлённые Лапин и Агеев.
   - А так! Он тоже оказывал Наташке знаки внимания. И после того, как представил, что на месте Саблина мог оказаться сам, то немного струхнул. Страх решил бухаловым залить, а я помог ему в этом деле.
   - Зачем? - Агеев пока не понимал логику поступков Кощеева.
   - Когда пришла весть о смерти его жены и матери, он не слишком-то огорчённым ходил. Мы советовали ему в запой уйти, чтобы подозрения не возникали у людей, а то роль убитого горем не шибко у него получалась. Он больше о заводе думал, радовался, что по его проектам всё строится, сам за всем следил. А тут новость о смерти Саблина и саватеевской дочери! И что убийца где-то на свободе бегает. Вот тогда Казанцев и сорвался. Но я всё контролирую. От него ни на шаг.
   - А поп чего приходил, и что по пьяни ему наш вдовец разболтал? - продолжал допытываться Агеев.
   - Всё нормально. Казанцев объяснял батюшке, как храм убережёт от сползания в воду.
   - А что, храм в воду сползает? - это уже удивился Лапин.
   - Храм близко к берегу стоит, а берег осыпается, вот наш Казанцев авторитетно заверил батюшку, что храм он спасёт.
   - Понятно. А Маллер где? Чем занимается, как у него дела?
   - Нормально всё у него, на заводе вместе с Муравьёвым пропадает целыми днями. Цеха уже построены, внутренние работы только остались. Думаю, к лету всё полностью закончат. А у вас как всё прошло? Пожар, я понимаю, ваших рук дело?
   - Наших, - неохотно ответил Агеев, - по другому было никак. Слишком хорошо там знали Казанцева. Кучу вариантов передумали. И людей жалко. Иван пацанёнка-то сберёг. А он тоже может о папке много знать. Хотя живёт пока у какой-то тётки под Ярославлем. Подрастёт, многое забудет.
   - Ясно. А царицу видели? - перевёл Игнат разговор на другую тему.
   - Видели. Прямо как тебя, рукой можно было дотронуться.
   - Ну, и как она?
   - А что она? - усмехнулся Лапин, - у неё всё замечательно. Одета в дорогие наряды, вокруг охрана и куча придворных лизоблюдов, которые считают каждый её вздох.
   - Я не про это, красивая хоть?
   - Бабе 46 лет, за фигурой, как в наше время, не следит. Ей всё принесут, отнесут. Оденут, разденут. Если нужно, то и удовлетворят. Какая может быть красота? Пожилая дама, Игнат.
   - Понятно, - вздохнул Валет, - а я бы и такой засадил, всё такие королева, а не шухры-мухры!
   - Не королева, а Её Императорское Величество. Не ляпни где-нибудь так случайно, головой можешь поплатиться, - серьёзно заметил Агеев.
  
   ТОБОЛЬСКИЙ ВОЯЖ.
  
   Через неделю, после возвращения в Тюмень, Агеев уезжал в Тобольск. С ним поехали только шесть бойцов охраны и два казака. Лапин оставался, чтобы решать проблемы с размещением людей, которые приехали с ними в Тюмень. Казанцев из запоя вышел на другой день, как узнал, что вернулись его друзья. Теперь вечерами они что-то чертили, рисовали и писали. Кощеев тренировался с новыми колодами карт, привезёнными ему из Петербурга и Москвы.
  
   - Ну, с Богом, Марсель Каримович, - говорил воевода, провожая Агеева, - а за людей, которых ты привёз, не беспокойся. Будут трудности, помогу. Знаю, что не дармоедов привёз, а нужных нашему городу ремесленников.
   - Благодарю, Михаил Иванович, за добрые слова. Пора нам, - и Агеев, дав шпоры коню, тронулся в путь.
  
   Путь оказался не из лёгких. Погода капризничала и никак не хотела успокаиваться. То летел мокрый снег и дул пронзительный ветер, заставляя людей и животных мокнуть и мёрзнуть. То ярко светило солнце, вынуждая снимать или расстёгивать верхнюю одежду, чтобы от обильного пота полностью не вымокнуть. Дорога была вся разбита, и лошади шли по колено в грязи. Как приехали в Тобольск, то первое, что сделал Агеев, это заказал на постоялом дворе для себя и своей дружины баню. Хорошенько попарившись и отдохнув с дороги, Марсель на другой день отправился к губернатору. В канцелярии губернатора ему пришлось ждать целый час, пока местный хозяин соизволил его принять.
  
   - Слышал я о тебе, - сказал губернатор, когда Марсель представился, зайдя в просторный, богато обставленный кабинет. Сам Чичерин одет был с не меньшей пышностью. Дорогой генеральский мундир пересекала через левое плечо широкая красная лента, а на груди висела орденская звезда Святого Благоверного князя Александра Невского. Аккуратно завитый белый парик венчал его голову.
  
   - Надеюсь, это были хорошие слухи, Ваше превосходительство? - спросил Агеев, сделав поклон.
   - По крайней мере, не плохие, - глядя вальяжно на Марселя ответил губернатор, и добавил, - с чем пожаловал?
   - Был я, Ваше превосходительство, в Царицыно. Это усадьба недалеко от Москвы, которую Её Императорское Величество изволила выбрать местом своего пребывания. Государыня Императрица оказала мне милость, и согласилась принять под свою руку. Так как тюменский воевода в своём письме, которое он передал со мной, просил Её Императорское Величество разрешить мне проживать в Вашей губернии, то Государыня Императрица милостиво на это согласилась, посоветовав поступить здесь на службу.
   - И на какую же службу, господин Агеев, ты хочешь поступить?
   - Разрешите, Ваше превосходительство? - и с этими словами он достал письмо от тюменского воеводы и передал его Чичерину.
  
  Чичерин долго читал послание от тюменского воеводы, после чего отложил письмо в сторону и спросил.
  
   - А по Сеньке ли шапка, господин Агеев? Дело это не простое и ответственное. Сам знаешь, какие у нас тут дела творились. Недоглядели, и Емелька (Пугачёв) поганый столько бед учинил, что до сих пор народец в волнении ходит.
   - Приложу все силы, Ваше превосходительство, но подобной вольницы не допущу в этих землях. Кровью своей бунтовщики умоются, посмевшие руку поднять на устои государства российского.
   - Хех, - крякнул губернатор, - хорошо коли так. Значит, в кровушке замараться не боишься?
   - "Dura lex, sed lex", - процитировал Агеев.
   - Я не силён в латыни.
   - "Закон суров, но это закон", так говорили ещё древние римляне.
   - Правильно говорили! Не для того поставила нас Императрица-матушка блюсти эти земли, чтобы разные разбойники могли безнаказанно баламутить народ, - эмоционально произнёс губернатор и на некоторое время задумался.
  
  Агеев стоял и внимательно наблюдал за этим пятидесяти пятилетним мужчиной, который держал в ежовых рукавицах всю тобольскую губернию. На лице губернатора явно читалась работа мыслей. Хозяин кабинета взвешивал все за и против, чтобы принять окончательное решение. Марсель решил поторопить события.
   - Ваше превосходительство, разрешите спросить?
   - Спрашивай, - оторвался Чичерин от своих дум.
   - Правда, говорят, что вы большой ценитель оружия?
   - Какой же офицер не ценит оружия?
   - Тогда позвольте? - с этими словами Марсель приоткрыл дверь из кабинета губернатора в сторону приёмной и крикнул, - Макар, заноси.
  
  Молодой юноша внёс в кабинет красивую коробку из красного дерева украшенную замысловатым узором и передал её Марселю, после чего поклонился и сразу вышел. Агеев открыл коробку и показал содержимое губернатору.
  
   - Оцените, Ваше превосходительство.
  
  Чичерин заворожено смотрел на пистолетную пару. Два пистолета с ударно-кремниевым замком каждый, имели элегантные рукояти из слоновой кости, сделанные в форме головы орла оттенённой серебряной резьбой. Металл стволов переливался фиолетовыми оттенками и был очерчен золотым тиснением.
  
   - Ваше превосходительство, при дворе Государыни Императрицы у офицеров Её Величества такие пистолетные пары нынче в почёте. Негоже нам отставать от столичных веяний, а то зазнаются совсем, будут считать нас тёмной деревней. Поэтому, прошу Вас, примите эти пистолеты в знак моего почтения и уважения к Вам.
   - Ох, уважил, так уважил, Марсель Каримович, - произнёс польщённый Чичерин, - а что у всех офицеров Её Императорского Величества есть такие наборы?
   - Таких нет, эти лучшие! - добавил побольше гордости в интонации Марсель.
   - Раз так, то пусть будет по-твоему. Быть тебе городничим в Тюмени. А уж я пригляжу за тобой, чтобы ошибок по неопытности не натворил.
   - Благодарю, Ваше превосходительство, постараюсь оправдать доверие! - пафосно произнёс Агеев и поклонился.
   - Ну, ладно, ступай. Секретарь все бумаги оформит, - и Чичерин позвонил в колокольчик, вызывая секретаря.
  
   После оформления всех документов сразу вернуться в Тюмень Агееву не дали, попросили не торопиться с отъездом. На другой день ему пришлось в составе свиты губернатора, состоящей из разных вельмож, чиновников и офицеров поучаствовать в показательных стрельбах, которые генерал устроил, дабы продемонстрировать всем новый подарок, а также испытать его боевые качества. Зная, что его компетентность в обращении с этими пистолетами может понадобиться, Агеев досконально изучил и систему механизмов, и характеристики применения оружия. Сначала новый тюменский городничий подробно описал губернатору и его приближённым теорию подготовки данных пистолетов к боевому применению, потом произвёл выстрел. После этого Чичерин не выдержал и сам стал заряжать и стрелять из пистолетов, сравнивая их между собой. Потом право произвести выстрел удостоились самые близкие к губернатору вельможи. Вслед за стрельбами последовало пышное застолье, которое продолжалось до самой ночи. А ночью состоялся грандиозный фейерверк. Агеев старался меньше пить спиртного и не злоупотреблять жирными блюдами. Насиловать свой организм излишествами он считал дуростью. Ощутив, что если выпьет ещё немного, то потеряет над собой контроль, Марсель притворился сильно пьяным и сделал вид, что уснул, а сам слушал, о чём говорят подвыпившие вельможи. Когда его увели под руки с застолья и передали под опеку охране, то он попросил одного бойца принести ему воды. Этой водой он запил активированный уголь, который носил с собой, чтобы нейтрализовать интоксикацию организма. Это простое и действенное средство в борьбе с отравлениями всех научил делать Муравьёв. Даниил поведал историю о том, как чем-то отравился и, когда он с дедом заготавливал веники для бани, ему стало плохо. Вот дедушка прямо в лесу и приготовил этот самый активированный уголь. На другой день Агеев проснулся достаточно бодрым. Едва успев закончить со своей охраной утренние тренировки, которые старался не пропускать, как прибыл посыльный и передал ему приказ губернатора, явиться на торжество. Чертыхнувшись, Марсель стал по-быстрому приводить себя в порядок, после чего отправился к особняку Чичерина. Не смотря на пасмурную погоду и небольшой снег, возле роскошного дворца губернатора собралась вся местная знать. Вскоре вышел он сам и всё это сборище, ожидавшее своего Хозяина, отправилось в храм Сретения Господня. Красивое деревянное здание главной церкви города окружила пёстрая людская масса, стянувшаяся сюда по случаю праздника со всех слобод и околиц. Отстояв торжественную литургию (в честь кого или чего Агеев так и не понял, а задавать глупые вопросы не хотел), вся разношёрстная масса людей во главе с местным архиепископом двинулась крёстным ходом к губернаторскому дворцу. Возле дворца это торжественное шествие встретил салют из пушек. После чего был дан праздничный обед и бал. Про народ с улицы тоже не забывали, повсеместно губернаторская челядь разносила угощения. Марсель старался находиться на виду у Его превосходительства и делать счастливое и восхищённое лицо. Когда Чичерин подозвал его к себе и спросил:
  
   - Ну, как тебе, Марсель Каримович, праздник?
   - Я такого, Ваше превосходительство, не видел даже во дворце персидского хана! - абсолютно правдиво отвечал Агеев.
  
  А про себя подумал: "Такое если и смотреть, то сидя с кружкой чая у телевизора, но и то недолго. Ещё день, два аналогичного времяпровождения и я точно свихнусь. А народу-то реально нравиться и не устают ведь. Хотя для них это шоу и масса новых впечатлений. Поэтому-то пугачёвские ватажки здесь и не имели успеха, менять праздники на смертоубийство никому не хочется. А отмутузить соседа или самому получить тумаков, а после сидеть в обнимку и пить за здоровье губернатора, это добавляет ощущения собственной значимости и причастности к празднику".
  
   - Забудь! - нахмурился губернатор, - тебя российская императрица под свою руку взяла, и жить теперь подобает по российским законам. И что-то ты вина мало пьёшь, как я заметил?
   - Простите, Ваше превосходительство, не приучен. Занимаясь торговлей, должен был иметь ясную голову, чтобы не обманули меня хитрые дельцы. Военная наука тоже не жалует вина, дабы не дрогнула в бою рука, и не сбился глазомер.
   - Хе-хе, - засмеялся губернатор, - османы тоже вина не приемлют, а войну с нами проиграли. Что на это скажешь?
   - А проиграли они потому, что нет в них непоколебимости русского духа и сплочённости общей. Каждый мечтает победить в одиночку. А так не бывает. Армия, это единый мощный кулак, который полководец обрушивает на своих врагов. А если вместо кулака будут растопыренные персты, то сломаются они об первое же препятствие.
   - Любы мне твои речи! Сам сказал, сила в единстве. Поэтому служи верно, и честно. Из верных людей и формируется кулак государства российского, который Государыня Императрица обрушивает на своих врагов. Сегодня ещё гуляй, а завтра отправляйся в Тюмень, пора службу служить. Будешь извещать меня обо всех событиях, которые там творятся.
   - Слушаюсь, Ваше превосходительство! - выкрикнул довольный Агеев.
   - Всё, иди, дай с другими пообщаться.
  
   ТЮМЕНЬ.
  
   - Ваше высокоблагородие, разрешите? - Агеев зашёл в кабинет тюменского воеводы.
   - Заходи, Марсель Каримович, заходи, - Тихомиров сидел за столом в своём кабинете, и разбирал бумаги, - как съездил, чем порадуешь?
   - Его превосходительство одобрил моё желание занять пост тюменского городничего.
   - Ну, что же, примите мои поздравления, я весьма рад, что мы будем вместе работать.
   - Благодарю, Ваше высокоблагородие!
   - Марсель Каримович, давай меж собой без титулов.
   - Хорошо, Михаил Иванович, - согласился Агеев, которому так было намного проще.
   - Итак, Марсель Каримович, с чего начнёте? Уверен, что у вас есть план по организации работы полиции в нашем городе. А то, если честно, у нас тут наблюдается некоторый бардак.
   - Совершенно верно, план я подготовил. Во-первых: я хочу полностью отделить полицию от военных. А то сейчас иногда непонятно, то ли человек служит в полиции, то ли в армии. Да, когда разбойничьи ватажки доходили до города, нужно было объединить эти силы, но сейчас каждый должен заниматься своим делом. Солдат, для войны, а полицейский для мирной жизни.
   - Что же, согласен с вами. А во-вторых?
   - А во-вторых: функции полицейских я бы поделил.
   - Это как?
   - Вот глядите, Михаил Иванович. Полицейский призван наблюдать за порядком, правильно?
   - Правильно.
   - И в случае нарушения порядка, тут же пресекать безобразия. Для этого нужны патрульные, которые будут следить за этим. Но если совершено тайное преступление, тогда патрульные не годятся, тут нужны люди, которые умеют находить след разбойников. Назовём их - сыщики. Согласитесь, у одного хорошо получается следить за порядком, а у другого искать тайного преступника.
   - И тут я с вами согласен.
   - Одни охраняют, другие разыскивают, но нужны ещё и третья группа.
   - Это какая же?
   - Силовая.
   - Это как, Марсель Каримович?
   - Вот нашёл, допустим, сыщик разбойников, но в одиночку их захватить у него не хватает сил. Звать патрульных, тогда кто за порядком останется следить? Звать солдат, так пока согласуешь это дело с военными, все разбойники разбегутся. А если подчинить себе военных, то опять это неправильно, да и офицеры не больно на это согласятся. Это то же самое, как булочника заставлять туши мясные рубить.
   - Да уж...
   - Вот для этого и нужна третья, силовая группа, которая без лишнего шума, быстро и чётко будет задерживать преступников, с которыми не в силах справится сыщик. Да, и патрульным они могут помочь, если безобразия слишком большие будут.
   - Тоже верно, - согласился воевода.
   - Глядите, Михаил Иванович, почему ещё я не хочу солдат для этого дела привлекать. Солдат, сражается с врагом в основном в поле, его главная задача, убивать врага. А полицейская силовая группа действует в основном в городе, им убивать никого не нужно, если только в самом крайнем случае. Им нужно задержать разбойников, стараясь не нарушать спокойствия жителей города. Бегать с длинным неудобным ружьём по городу, им ни к чему. Им придётся действовать в узких пространствах, где ружьё будет больше мешать, чем помогать.
   - Как же ружьё им помешает?
   - Сейчас объясню, а для этого расскажу вам два случая, один из мировой истории, а другому я лично был свидетель.
   - Интересно, интересно.
   - Первый случай, когда непобедимая македонская фаланга проиграла бой римскому легиону. Битва при Киноскефалах. Узкое и неудобное пространство на поле боя, в котором оказались фалангисты, не позволило им применить свои длинные копья, тогда как короткие мечи римлян оказались очень эффективны в ближнем бою.
   - Но ружьё и копье, разные виды оружия.
   - А вот для этого я расскажу вам историю, очевидцем которой был.
   - Ну-ка, ну-ка, - в нетерпении заёрзал на стуле воевода.
   - Один человек вооружённый кинжалом смог вывести из строя десяток солдат, которые ворвались с ружьями в дом.
   - И как это у него получилось?
   - Вот глядите, - с этими словами Агеев подошёл к двери и встал у её края так, чтобы вошедший его не видел, - если солдат забегает с ружьём в комнату, он сможет сразу в меня выстрелить?
   - Нет, конечно, солдату нужно отойти в сторону, да и ударить штыком человека, который будет стоять, как вы, очень неудобно.
   - Зато очень удобно наносить молниеносные удары кинжалом. Пока солдат держит ружьё двумя руками, человек с кинжалом может свободной рукой увести ствол оружия в сторону, а вооружённой рукой нанести удар. И прятаться за углами можно вечно, пули никакого урона не нанесут.
   - И где же вы такое видели, Марсель Каримович?
   - В Персии и видел. Солдаты понадеялись на свои ружья, но их никто не обучал вести бои в узких пространствах. Были бы у них пистолеты или небольшие сабли, то дело могло бы повернуться по-другому. Даже саблей неудобно работать в такой обстановке. Поэтому я и говорю, что нужна именно силовая полицейская группа, которую нужно обучать совсем по-другому в отличие от солдат. Я даже готов лично продемонстрировать вам, как находясь в помещении, легко смогу справится с несколькими солдатами, которые будут вооружены ружьями.
   - Верю вам, Марсель Каримович, верю. А что ещё вы хотите сделать, для улучшения порядка в городе?
   - Хочу обязать жителей нашего города, чтобы они на улицах, на которых проживают, установили через каждые пятьдесят шагов фонари единого стандарта. Чтобы по ночам тати боялись выходить на свет.
   - С этим я, пожалуй, соглашусь. А патрульным отслеживать, чтобы фонари были и в тёмное время суток горели.
   - Точно! Кстати, эту идею мне подал Его благородие Казанцев Алексей Петрович, а изготовить хорошие фонари взялся господин Маллер. Считаю, что этим делом должен заняться один человек. А то если поручить это нескольким мастерам, то и сделает каждый по своему разумению.
   - Думаю, вы правы, - призадумался Тихомиров.
   - А ещё, Михаил Иванович, я хочу запретить курить.
   - Как запретить? Многие будут недовольны! - недоумённо посмотрел на Агеева воевода.
   - Вы не так меня поняли. Запретить курить где попало. От курения часто бывают пожары. А у нас в городе сами знаете, и деревянных строений много, и сухая солома разбросана рядом с этими строениями. Какой-нибудь пьянчужка обронит недокуренную трубку или выбьет прокуренный табак не глядя куда, а тут соломка сухая... Вспыхнет она от случайного уголька, а от соломы сарай и дом, а там глядишь, и полгорода уже горит...
   - Ох ты, боже правый, - перекрестился воевода, представив эту картину.
   - Нужно определить специальные места, где курильщики смогут спокойно сесть и покурить, не отравляя табачным дымом других. Вы знаете, Михаил Иванович, что курение очень вредно?
   - Чем же оно вредно?
   - Оказывается, курение очень вредит нашим лёгким, затрудняя дыхание, а так же ухудшает работу сердца. Вы знаете, что в Европе производят вскрытие тела умершего человека?
   - Да разве же так можно? - недоверчиво посмотрел на Агеева воевода.
   - Если причина смерти неясна, то с согласия родных, чтобы установить эту причину и производят вскрытие. Так же препарируют найденные трупы бродяг. Так вот, доктора заметили, что лёгкие у тех, кто не курил, нормального розового цвета. А у тех, кто курил, как будто деревяшки обугленные, и сердце похоже на испорченное мясо. Поэтому причины некоторых заболеваний европейские доктора связывают именно с привычкой курить. И ещё, те, кто сам не курит, но находится рядом с курящим, подвергаются аналогичной угрозе. Например, курит отец возле ребёнка, и ребёнок вырастает слабым и болезненным.
   - Ох, какие вы мне страсти, Марсель Каримович, рассказываете, никогда бы не подумал. Неужели это правда?
   - Уверен, что лёгкие чёрного цвета - это точно плохо. Вот поэтому, чтобы избежать пожаров и сохранить здоровье людей, нужны отдельные места для курения. Там будут скамейки, чтобы сидеть удобно и урны из несгораемого материала, куда любители покурить будут выбрасывать окурки. И за этим тоже будут следить полицейские, а за нарушение, штраф. Городской казне лишние деньги не помешают.
   - А как же быть в домах? В доме каждый сам себе хозяин.
   - Во-первых: провести разъяснительную беседу о вреде курения. Если человек сам не захочет бросить курить, то о детях должен подумать, неужели станет травить их табачным дымом? Кто захочет, чтобы ребёнок больным вырос?
   - Согласен, никто не захочет.
   - А во вторых: дома тоже можно устроить комнату для курения, где можно и сигареткой побаловаться и заодно о серьёзных делах поговорить вдали от ненужных ушей.
   - А в этом что-то есть, Марсель Каримович, - побарабанил Тихомиров по столу пальцами. - Итак, нужно решить вопросы с освещением улиц в ночное время и определить места для курения. Какой вам штат полицейских понадобится?
   - Так, у нас три основных городских района, это сам город, потом Заречье и Затюменка. Думаю, вполне хватит пятнадцати человек.
   - Поясните.
   - Вот, Михаил Иванович, глядите: в каждый район по два патрульных и по одному следователю. Это девять человек. И ещё шесть полицейских силовой группы. Днём работают в каждом районе по одному патрульному и одному следователю, плюс силовая группа из трёх человек находится в запасе на случай чрезвычайных происшествий. А ночью в каждом районе дежурит один патрульный, а вместе с ним полицейский из группы силовой поддержки. Через неделю все меняются, кто работал ночью, переходят в дневную смену и наоборот, кто работал днём, дежурят ночью.
   - Думаю, это вполне приемлемо, - воевода что-то написал на листке бумаге лежащей перед ним.
   - Два раза в день, перед утренним дежурством и перед ночным, я первое время сам буду обучать полицейских. А со временем они смогут тренироваться самостоятельно. Кроме тренировок необходимы знания законов, чтобы объяснять эти законы жителям города.
   - Конечно, это обязательно нужно! - согласился Тихомиров.
   - Я, Михаил Иванович, вообще считаю, что полицейский должен быть примером для других. Благонравный характер, вот отличительная черта полицейского.
   - Может, вы и правы, Марсель Каримович, - пожал плечами городской глава.
   - Кстати, я планирую со временем построить отдельное каменное здание полицейского управления. Я общался с некоторыми купцами, они обещали мне в этом помочь.
   - Даже так! Вижу, вы серьёзно взялись за дело. Думаю, это будет городу только на пользу.
  
   ЧАСТЬ II
   ПРОГРЕСС.
  
   ПЕРВЫЕ УСПЕХИ.
  
   Пока Маллер, Казанцев и Муравьёв были заняты постройкой завода, а так же набором и обучением будущих работников, то Лапин занимался прибывшими вместе с ним в Тюмень переселенцами. Кощеев ему в этом активно помогал. В Затюменке зазвенели пилы и застучали топоры. Лапин согласовал с Казанцевым и воеводой план постройки домов для новых жителей города. Решили, что это будет аккуратная ровная улица с типовыми домами и одинаковыми довольно просторными участками. К новому году были построены семь двухэтажных деревянных домов. В первом жили шесть бойцов охраны. Второй дом занимали четыре ткачихи и повар. В третьем поселилась семья Джузеппе и два малолетних музыканта. Доктор, ювелир, часовщик и парикмахер обустроились в четвёртом доме. Два кожевника и два башмачника заселились в пятый дом. В шестой дом въехали два столяра и три стекольщика. А в седьмом доме жили два казака и псарь с собачками. Пока строительство домов не завершилось, Лапин не давал местным плотникам ни покоя, ни отдыха. Так же задействовал всех переселенцев, кто мог в силу своих навыков помогать при строительстве. На помощь при возведении первого дома пригласили Муравьёва. Он подобрал двух толковых мужичков, вместе с ними сделал хорошую, добротную печь. После чего мужички уже работали без него. В общем, работа кипела, и местные были довольны, Лапин оплачивал работу без обмана и в срок. Не пожалел он денег и на покрытие крыш жестянкой и окна все были достаточно большими и застеклёнными. За это благоустройство все работники были обязаны отработать у него семь лет. Через семь лет, каждый мог уйти на вольные хлеба, но только в том случае, если не будет долгов. Если работник по каким-либо причинам останется Лапину должен, то будет продолжать на него работать до погашения долга. На каждого своего работника Лапин завёл дело, куда всё аккуратно записывал.
   Агеев окунулся в создание новой полицейской структуры, как он себе её представлял. Первый месяц был самым тяжёлым. Подбор нужных кадров, разъяснение новым сотрудникам принципы их работы и нормы поведения, ломка устоявшихся стереотипов, всё это отнимало много сил и нервов. И только после того, как коллектив был собран и разбит на группы, начались тренировки, изучение законов, знакомство с территорией и людьми, которые на ней проживали. Агеев выпросил у воеводы место под будущее здание полицейского управления и застолбил его, а пока они ютились в одном из помещений армейской казармы, которую им выделил Устьянцев Андрей Петрович. За это он попросил обучать гарнизон Тюмени ратному искусству. Марсель Каримович решил сам этим не заморачиваться. За него это делали казаки. Каждый день за пару часов до обеда, они приходили в казармы, где их ждали солдаты и некоторые офицеры, и проводили тренировки. Так как пороха было очень мало, да и ружья были далеко не у всех, то тренировались солдаты только умению владеть саблей, пикой, искусству штыкового боя, некоторым приёмам рукопашной схватки. Один казак обучал кавалеристов, другой пехоту. Лапин же тренировался с охраной и казаками с утра во дворе нового дома, где проживали казаки. Там была организована хорошая спортивная площадка и вольер для собак, которых ежедневно тренировал Кузьма. Кстати, при строящемся заводе тоже было четыре здоровых пса. Там они и жили. Два татарина из Зареченской слободы ухаживали за ними и воспитывали. Они же дежурили на проходной завода, не пуская на его территорию посторонних.
   Кощеев успевал побывать везде. Все его знали и здоровались. То его видели рядом с Казанцевым, то он сидел в каком-нибудь трактире, то общался с переселенцами, то ходил по ремесленной слободе и искал нужного мастера, то слушал проповеди батюшки. Бывало, с приезжими купцами играл в карты, но не наглел. Делал всё, чтобы проигравший не сильно расстраивался. Когда Лапин и Агеев возвратились из путешествия, то Игнату показали десять ножей и предложили выбрать два для себя. Теперь он их всегда носил с собой. Причём один скрытно. Остальные взяли себе по ножу, а Казанцев по совету друзей подарил ещё один коменданту города Устьянцеву, чему тот был очень рад.
   Наступил новый 1776 год. Из никого, наши попаданцы превратились в людей, которых узнают, с которыми здороваются, с которыми советуются. Старый год проводили в доме Казанцева, проводили шумно и весело, с баней, шашлыком, с фейерверками. Праздничный ужин им приготовил привезённый из Москвы повар. А Васятки, наученные Лапиным, устроили концерт с песнями. Потом Агеев и Казанцев уехали в гости к воеводе, а остальные отправились по девушкам. Каждый давно обзавёлся любовницей. И вообще, им тут нравилось. Друзья имели чёткие цели, были молоды и полны сил, а финансовое благосостояние позволяло им уверенно следовать по намеченному пути. Переживать за тех, кто остался в прошлой жизни, было глупо. Может память иногда и вставляла свою печальную нотку, но все мы время от времени о чём-то или о ком-то сожалеем, что в этой жизни, что в той.
  
   ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ.
  
   Тобольский губернатор слушал купца третьей гильдии Фёдора Андреевича Колокольникова, который приехал в Тобольск из Тюмени.
  
   - Уезжали-то они из Тюмени к Государыне Императрице чуть ли не нищими. А вернулись с обозом и людьми мастеровыми, которых просто так нигде не купишь. Не успели приехать, сразу обустраиваться начали. Семь двухэтажных домов поставили, да везде двор просторный, везде баня. Крыши железом крыты и окна большие да со стеклом. А это всё денег не малых стоит.
   - А что они сами про это говорят, - спросил Чичерин.
   - Ничего не говорят они, Ваше превосходительство. В тавернах не сидят, вина хлебного не пьют. А попробуй у такого - спроси! Ведут себя так, будто всю жизнь только приказывали. Да ещё охрана с ними постоянно. Все хорошо одеты, при оружии, как глянут, жутко становится.
   - Чем они вообще занимаются, какие речи ведут, не молчат же? - нахмурился губернатор.
   - Этот, который ликом тёмный, Агеев, с полицейскими целыми днями крутится. Говорят, обучает их. А ещё по слободам ездит, всех спрашивает, и бумага у него с собой, в которую что-то пишет.
   - Что спрашивает-то?
   - По мне так глупости. Сколько человек в доме живёт, чем занимаются, есть ли дети, какого возраста, есть ли больные, каким способом на хлеб зарабатывают. И так ко всем с одними и теми же вопросами. А недавно фальшивомонетчика поймал. Приехал к нам ссыльный шляхтич, пожил полгода спокойно, а потом начал в кабаках гулять. Откуда деньги появились? А подговорил он одного кузнеца вместе с ним монеты на станочке изготавливать. Агеев как-то узнал про то. Шляхтича на кол посадили, а кузнеца выпороли и отпустили.
   - Почему отпустили?
   - Слышали, якобы городничий так сказал: "Этот шляхтич полезного ничего не делал, только урон короне нёс, да людей с дороги праведной сбивал. А кузнец мастер своего дела, и если мы начнём хороших мастеров на плаху отправлять, то на Руси умельцев не останется. Зато батоги на всю жизнь запомнит, и в следующий раз своей глупой головой думать будет, стоит ли тятьбой заниматься".
   - Значит, кузнеца пожалел, говоришь?
   - Точно так, Ваше превосходительство, пожалел.
   - А воевода согласился?
   - Согласился.
   - Что ещё?
   - Ещё курить на улице запрещает. Приказал сооружать места, где можно собираться и курить. А кто идёт по улице и курит, с тех штраф берут.
   - Вон оно как! И большой штраф?
   - Три рубля. А ещё батюшку надоумил проповедь прочитать перед людьми, что курение это от сатаны и несёт только погибель.
   - Хе-хе, - улыбнулся губернатор, - однако шустрый малый. При царе Алексее Михайловиче нос за курение отрезали, батогами секли, да сюда ссылали. А тут штраф... Что ещё?
   - Приказал фонари по всему городу поставить через каждые полста шагов. Дворы, возле которых нет фонарей, штрафуют на пять рублей.
   - Зачем ему столько фонарей?
   - Говорят, что якобы для того, чтобы путнику ночью не страшно было идти, а разбойникам негде было спрятаться.
   - Это всё?
   - Ещё после одиннадцати вечера запретил вином торговать. Кого поймают, штраф пять рублей.
   - А это для чего придумал?
   - Сказывал, что людям, которые весь день трудились, отдыхать нужно, а пьянчужки разные покой ночной нарушают. Кого пьяным после одиннадцати ночи поймают, тех до утра в холодную сажают, а утром дают лопаты и приказывают дорожки и улицы от снега очищать.
   - Понятно. А здоровяк чем занимается?
   - Лапин который, он по весне завод собирается стекольный ставить. Место уже застолбил, теперь материал разный заготавливает. Ещё сараи поставил, куда доски готовые складывают, чтобы до весны просохли. Завод ещё будет или нет, не известно, а забор уже стоит. По углам ограды посты наблюдательные. На постах ночью солдаты стоят, охраняют, значит, сараи с досками. А ещё собачки там бегают злые.
   - А кто же ему разрешил солдат трогать государевых?
   - Комендант и разрешил. Говорят, Лапин солдатам за охрану денежку платит. А ещё двое самых страшных из его охраны каждый день с солдатами ратной наукой занимаются.
   - Интересно, интересно. А воевода как поживает?
   - Говорят, воевода хочет дочь старшую за Казанцева замуж отдать.
   - Он разве не женат?
   - Был женат, да известие пришло, что дом сгорел, а вместе с домой мать и жена, только сын живым остался. А тут у него ещё и денщика убили. В общем, пить стал сильно. Батюшка даже к нему приходил. Говорят, словом божьим душу успокоил. А теперь вот в гости к воеводе постоянно ходит.
   - Вот значит как. Ну, ладно, ступай, мне подумать нужно.
  
   После того, как соглядатай ушёл, губернатор всё пытался ухватить мысль, которая казалось ему важной, но которая постоянно ускользала. Плюнув на безуспешные попытки, он стал думать об Агееве и Лапине. "Откуда у них деньги? Воевода говорил, что деньги им в дорогу ссужал, а вернулись с таким богатством, что сами готовы всем одалживать. Неужели из окружения императрицы кто-то ссудил им такие богатства? Неужели выгоду почуяли хорошую? Чем же господа Лапин и Агеев их так заинтересовали? Императрица вон безродного под свою руку взяла. Не так прост этот ханский бастард, как хочет казаться. Что там купец говорил: "ведут себя так, будто всю жизнь приказывали". Нужно письмо писать Потёмкину, да узнать всё". С этими мыслями Чичерин позвал секретаря и велел принести ему бумагу, перо и чернила.
  
   ТЮМЕНЬ ОБНОВЛЯЕТСЯ.
  
   Земля, изнывая под жарким весенним солнцем, срывала с себя последнюю зимнюю одежду. Птицы, словно пьяные, громко голосили на всю округу, радуясь весне. Улыбки на лицах прохожий стали вспыхивать гораздо чаще. Чаще стали биться сердца у мужчин, когда мимо них проходила какая-нибудь девица. И не важно, какой на ней был наряд, монашки или купчихи, мещанки или дворянки, крестьянки или чужестранки, потому что у каждой плескался озорной блеск в глазах. Блеск, который манит, как переливающаяся волна, что играет с солнечными бликами, скрывая за этой игрой все свои тайны.
   Лёд на Туре и Тюменке давно вспучился, треснул и рассыпался на миллиарды разных кусочков, которые уплывали вниз по течению, унося с собою последние мысли о зиме.
  
   - Мост нужно строить, Михаил Иванович, - сказал Казанцев стоящему рядом с ним на берегу реки воеводе.
   - Это сколько же придётся средств затратить? - усомнился Тихомиров.
   - А что средства? Главное начат, и потихоньку делать своё дело. Кирпичный завод уже готов, завтра будет его открытие. Потом поставим лакокрасочный завод и по изготовлению камня. Думаю, со следующей весны можно и к строительству моста приступать. Представьте, нас с вами не будет, а мост будет стоять и соединять людей с разных берегов. И через сто лет будут влюблённые встречаться на этом мосту и, вспоминая наши имена, смотреть в небо и говорить: "Спасибо воеводе Тихомирову и капитану-поручику Казанцеву, что сделали это доброе дело" А мост назовут, "Мостом Влюблённых".
   - Право же, Алексей Петрович, вы философ, - улыбнулся воевода.
   - Все мы немножко философы.
   - Особенно городничий наш, - усмехнулся Тихомиров, - его все местные пьянчужки боятся, как огня. Никогда не кричит, никого не бьёт. Даст человеку, который мёрз всю ночь в холодной камере, лопату, метлу или тачку и спрашивает:
   - Замёрз, сердешный?
   - Замёрз, Ваше благородие, - отвечает бедняга.
   - Тогда иди и грейся до обеда, патрульный покажет, где нужно улицу облагородить.
  
  И воевода с Казанцевым весело рассмеялись.
  
   - Да, наш городничий оригинал, - отсмеявшись, сказал Казанцев, - мне рассказывали, как один раз поп и ещё пятеро мастеровых упились в кабаке и начали ночью горланить песни. Так Марсель Каримович один всех успокоил, хотя были попытки сопротивляться, и в холодную их. А утром вывел подметать грязную улицу. Так поп и говорит, мол, по сану не положено этим делом заниматься. Тогда наш городничий приказал ему заниматься делом, которое соответствует его сану. Ночные бузотёры улицу метут, а поп рядышком стоит и проповедь им о грехе возлияния читает и так до самого обеда.
  
  И Тихомиров с Казанцевым опять весело рассмеялись.
  
   - Я, если честно, рад, что такой человек у нас городничим служит, - сказал воевода, - порядка больше стало. Чище стало, светлее. Фонари везде стоят, людям ночью идти спокойно можно, не опасаясь наступить в грязь или вымокнуть в луже. Поначалу все Агеева ругали, а теперь сами же хвалят, мол, светло, ночью ходить удобно и не страшно. А эти курилки! И придумал же - розового цвета! Мужики эти беседочки, для посиделок используют. А он им ещё и игру подсказал, "домино". И покурили, и поиграли, и довольные по домам разошлись. Теперь в Тюмени это самая модная игра. И детишек без внимания не оставил. Пустырь стараниями ночных пьянчужек превратили в площадку, где и побегать и поиграть можно. Английской игрой их увлёк, "футбол" называется. Теперь между районами соревнуются, кто сильнее. И главное все на виду, по подворотням не безобразничают. Умно придумал.
   - Умно, - согласился Казанцев, и показал вперёд, - глядите, Михаил Иванович, плывут.
   - Ага, вижу. И не сидится батюшке на месте, всё по другим приходам гостит.
  
  Через некоторое время к берегу причалила лодка, которой управлял мускулистый парень, а рядом с ним были молодой дьячок и настоятель Петропавловской церкви.
  
   - Доброго здравия тебе, владыка, - поздоровался воевода.
   - И вам здоровья, дети мои, - ответил святой отец, осеняя их крёстным знамением, - вижу, меня дожидаетесь.
   - Тебя, батюшка, тебя. Завтра открытие кирпичного завода. И освятит надо и праздник по этому поводу провести полагается.
   - Ну, что же, это дело хорошее. Пойдёмте ко мне, обсудим предстоящее торжество.
  
   * * *
  
   На другой день 1 мая 1776 года возле проходной нового завода собралась большая толпа, людям было интересно увидеть новый завод. Но на заводскую территорию пустили не всех, а только работников, которым предстоит тут работать, а также святого отца с клириками и церковным хором. Под торжественное пение христианских гимнов вся процессия обошла цеха. Батюшка, махая кадилом, громко читал молитвы и освящал цеховые стены и механизмы. После чего вся процессия вышла с завода и направилась на широкое поле, на котором были установлены столы и угощения, по случаю сегодняшнего торжества. Тут, при большом скоплении народа, батюшка снова произнёс проповедь о благих намерениях руководства города и пользе от завода. После чего всех благословил. А народ, довольный свалившейся на него халявой, загулял. На деревянном помосте, специально поставленном для праздника, лапинские музыканты организовали концерт, а Агеев подсказал идеи с разнообразными конкурсами и недорогими подарками. По сладкому петушку на палочке в этот день, наверное, получили все дети Тюмени, а особо шустрые ухитрились угоститься по несколько раз. Для дворян устроили тир, где победитель получал приз. Призом служили красивые кожаные сапоги, расписные женские платки или большие тряпочные игрушки в форме медведя, набитые внутри конским волосом. Выстрелы, в отличие от призов, стоили денег, но бравые офицеры, стараясь продемонстрировать своё умение или покрасоваться перед дамами, охотно платили за каждый выстрел. Здесь же на поле образовалась самопроизвольная ярмарка, на которой предприимчивые купцы старались не упустить свою выгоду. И половина всего полицейского состава была тут, строго следя за порядком, не допуская воровства и драк, так как на праздник пришли поглазеть калмыки и татары, живущие за городом отдельными посёлками.
  
   ПРОБЛЕМЫ.
  
   Вечером, после торжеств по случаю открытия завода, Лапин и Агеев сидели дома и обсуждали текущие дела.
  
   - Как тебе, Марсель, праздник? - спросил Иван.
   - Праздник? Нормально. Твои музыканты молодцы, хорошие пареньки растут, и Джузеппе с дочками тоже постарался. Народ доволен. Да и больших безобразий не случилось. Меня другое беспокоит.
   - Что же беспокоит начальника уголовного розыска? Банда "Чёрная кошка"? - улыбнулся Лапин.
   - Если бы. Меня Колокольниковы беспокоят.
   - А что с этой семейкой не так?
   - Брат купца третьей гильдии Фёдора Колокольникова Пётр Колокольников наших казачков сманивает. Сам он служит в чине казачьего сотника. А ещё много хитрых вопросов им задаёт. Мне Игнат рассказал. К нему-то относятся все спокойно, свою дружбу с нами он не афиширует. Поэтому и заметил, как казачий сотник вдруг проникся любовью к двум казачкам-переселенцам. А сам брат сотника, который купец, вначале марта ездил в Тобольск, и вот снова собирается. Из различных разговоров я узнал, что его купеческие дела с поездками в Тобольск не очень-то и сочетаются. Вроде и сам сотник должен скоро туда же поехать. Игнат говорил, что он в кабаке как-то хвалился, что должность не малая его там ожидает.
   - А чем этот купец занимается?
   - Чарошным мастерством занимается.
   - Каким?
   - Кожу для обуви выделывает, - пояснил Агеев.
   - А-а! А чем ещё?
   - В основном всё оптом закупает, а потом в розницу с хорошей надбавкой перепродаёт. Но это так, мелочный товар. Ещё кузница небольшая есть, там разный ширпотреб ваяют. Три дома в городе имеет и лавки в торговых рядах. По моим подсчётам он мог спокойно быть купцом первой гильдии, но что-то не рвётся туда. Да и многие местные купцы стараются выше третьей гильдии не прыгать, вроде как шифруются. Не верю я, что тщеславия у них нет.
   - А как ты думаешь, для чего он в Тобольск ездил?
   - Думаю, губернатору "стучит". А судя по вопросам его братца нашим казачкам, подозреваю, что богатства наши его сильно беспокоят.
   - Что-то мне такой кордебалет вокруг нас не нравится, - нахмурился Лапин, сжав кулаки, - может грохнуть их обоих?
   - Нее, нельзя, подозрений много может появиться.
   - Кстати, какая официальная версия наших богатств?
   - Персидские и цинские (китайские) купцы. В Москве с ними встретились, они помогли по старой дружбе, в счёт будущих дивидендов.
   - Понятно. А что там наши казачки? Как себя ведут?
   - Пока ни о чём не догадываются. Сами ко мне с правильными вопросами не спешат, да и к тебе, как я понял, тоже. А поэтому использую их в тёмную, сливаю через них нужную информацию этому сотнику. Кстати, ты заметил, что поселил я их отдельно от нашей шестёрки охранников, а за ними Кузьму наблюдать приставил. Это он на вид дурак дураком, а в уме ему не откажешь. Тем более понимает, что мы с тобой для него - это его сытое будущее. Бойцам нашим туже мысль вкладываю, что без нас они никто. Вроде понимают. Если я бы умел оружием этого времени пользоваться так же хорошо, как казаки, то не нанял бы их. Мало к ним веры. А уж после того, что покойный Саблин учудил, то вообще...
   - Кстати, по поводу Саблина и зарытых сокровищ, когда вынимать будем?
   - Даже не знаю. Опасное это дело. Рассказывать никому нельзя. Но ехать надо с охраной. Тем более кроме тебя и Кощеева уехать из города никто не может. Считаю, речной кораблик нужен для этой цели. На него спрятанные сокровища целиком поместятся, а потом в нужном месте, и в нужное время, можно будет всё перегрузить, как обыкновенный груз. А вот на телегах нельзя, внимание привлечёт. Мне вот интересно, как Саблин это всё перевёз и спрятал? Больно по-умному он слинял из зоны боевых действий, как будто заранее знал, что скоро всем крышка придёт. И как умудрился тяжело раненым, такую кучу добра заныкать от подельников и увезти? Сколько там мест на карте отмечено, пять вроде?
   - Да, пять. Правда, не далеко друг от друга. Я там каждый кустик и дерево помню, найду легко. А Саблин, может тоже всё на кораблике перевёз, а потом потихоньку втроём они и перетаскали богатства в укромные места?
   - Наверно. А нам так и не доверился, глупец! А девке молодой открылся. На что рассчитывал? Неужели от водки, да от влюблённости чувство самосохранения потерял?
   - Марсель, забудь. Не похожи эти мысли на тебя. Неужели жалеешь его?
   - Нет, просто не хочу в один прекрасный момент стать таким же дебилом.
   - Кстати, на счёт дибелизма, а ты слышал, что воевода свою старшую дочь за Казанцева желает отдать?
   - Слышал.
   - И что думаешь по этому поводу?
   - Что думаю? Про Саблина он не знает, про сокровища тоже. Кстати, и Маллер не в курсе про эти два момента. И не стоит их этим напрягать. У товарищей мозги строительством забиты. Завод кирпичный для этого времени очень современный построили. Почти за год четыре паровых двигателя сделали. Схему отладят, на поток можно будет ставить, и применять на всех заводах. Запатентовать только нужно обязательно. Ой, прости, отвлёкся. А на счёт женитьбы... Да пусть женится! Кощеев при нём. Будет периодически ему страшилки рассказывать. Казанцев впечатлительный, поэтому язык за зубами держать будет. А легенду его жизни мы с ним неоднократно проговаривали. Да и нечего воспоминаниям предаваться, пусть о настоящем больше говорит.
   - Что ж, пусть женится. Что подарим им на свадьбу? Драгоценности с английского флейта? Кстати, ты о наших похождениях кому-нибудь рассказывал?
   - Только Муравьёву, а ты?
   - Решил, что Игнат должен знать, - ответил Лапин.
   - Вот вчетвером знаем и хватит. А Артура с Казанцевым не обидим, если у них будут проблемы, деньгами всегда поможем.
   - Конечно, поможем! Кстати, я начал строить сразу заводик, ресторан с гостиницей и собственный дом. С нашими инженерами с марта месяца занимался чертежами и расчётами. Если кирпичный завод объём выпускаемой продукции наладит в намеченных количествах, то нехватки в материалах не будет. Хотя все хорошие строители сейчас направлены на возведение двух новых завод. Мало здесь каменщиков, в основном плотники. А переманивать их за большую зарплату не хочу. И денег жалко и конфликты нам пока не нужны. Буду работать с теми, кто есть.
   - И мне тоже под полицейское управление нужно хорошее каменное здание. Но пока и денег нет и всего остального. Наши капиталы я в него вкладывать не собираюсь. И так, на пустыре за казармами большие деревянные хоромы поставил. Более-менее на нормальную полицейскую управу похоже стало. И никто ведь не помог, никто денег не выделил. Пожертвовал личными. В ратуше плачутся, что денег нет, воевода плачется, что денег нет. Зато на новых штрафах за полгода не меньше тридцати тысяч заработали.
   - Я осматривал твоё новое хозяйство, мне понравилось. Кабинеты есть, актовый зал и спортивный имеются, даже баня, и та в наличии. Зачем тебе ещё каменное здание? Кто оценит? Знаешь, когда ты должность городничего получил, то многие посмеивались, мол, засунул голову в петлю. Желающих на это место что-то не было. После пугачёвского восстания забились по норам, как мыши. Привыкли простой народ обирать, а службу, которая хорошо бы функционировала, ума не хватало организовать. Ты всё сделал. А теперь слышу, как некоторые умники говорят, что будь они на твоём месте, то сделали бы не хуже.
   - Я тоже слышал, - усмехнулся Марсель, - да только пусти этих козлов в огород с капустой, как через месяц-другой всю службу развалят. Они привыкли только приказы отдавать. А я лично учил и тренировал каждого своего сотрудника. Порой одно и то же объяснял десятки раз и без ругани и крика, а так, чтобы человек понял и прочувствовал. Личным примером убеждал и доказывал, как эффективно можно работать. С каждым был на дежурстве, поучаствовал и в задержаниях и в пресечении драк. Все мои сотрудники знают, что не только физическая сила, но и работа с документами очень важна. Знают, что важно систематизировать дела, собирать архив и беречь его. Я для них свой, они мне верят, они знают, что я не отдам глупый приказ. Знают, что помогу в сложную минуту.
   - В принципе они и без тебя смогут работать, - высказал мысль Лапин.
   - Да, смогут. Но только в том случае, если их будут правильно использовать. Только разве эти полуграмотные дворянчики, да дети богатеньких купцов на это способны? Кроме болтовни и бахвальства ничего не умеют, но рвутся проявить себя. Меня могут заменить только мои люди, потому что знают и понимают специфику работы каждого.
   - Так для чего тебе каменное здание? - хитро улыбнулся Иван.
   - Так не мне, а для города. Для сотрудников. Для престижа. Ты же прекрасно понимаешь, что без армии и полиции в стране всегда бардак. Погляди на солдат Устьянцева, коменданта нашего. У большинства ружей нет, а у кого есть, старьё. Такие разве способны защищать?
   - А прикинь, ты здание построишь, а его возьмут и не полиции, а ещё кому-то отдадут.
   - Что ты всё меня стращаешь? Если, если... Если всего бояться, то зачем вообще тогда жить?
   - Согласен, не зачем. Только обидно, когда ты что-то сделал, а у тебя это отбирают.
   - Не о своём ли прошлом ты заговорил, Иван?
   - Да, что-то вспомнилось. Что тогда, что сейчас, всё одинаково.
   - Так здесь у тебя ещё ничего не отобрали, - улыбнулся Марсель.
   - Сам же говоришь, что эти Колокольниковы слишком активно нами интересуются.
   - Думаю, ни сколько Колокольниковы, сколько Чичерин, губернатор наш. Любит везде свой нос сунуть. Ладно, пока будем ситуацию отслеживать. А ещё думать на счёт похода за сокровищами. Кстати, ты в Китай не хочешь съездить?
   - Каких грибов я там забыл? - удивился Лапин.
   - Во-первых: путешествуя в империю Цин, ты попутно прихватить сокровища. Во-вторых: в Китае можешь набрать хороших массажисток для своего будущего гостиничного комплекса. В-третьих: реально наладишь с Китаем торговые отношения, что отведёт от нас случайные подозрения. И в четвёртых: ты можешь там завербовать и других специалистов. Мастера из шаолиньского монастыря, бойцов для охраны, каменщиков... Да мало ли? А я за твоими прожектами пригляжу, да и ребята тоже приглядят. Возьмёшь с собой всю охрану, Кузьму с собачками и казачков, а то что-то они без дела застоялись, на сторону глядят.
   - Слушай, а в твоих словах что-то есть. Это нужно обдумать.
   - Обдумывай, а я спать пошёл, завтра вставать рано.
  
  КТО КУДА.
  
   Начало июня ознаменовалось массовыми переездами. Это случилось из-за того, что женился Казанцев, и молодая супруга переехала жить к нему. Друзьям пришлось освободить жилплощадь для молодожёнов, и переехать в один из двух пустующих домов. Пустующих по причине отъезда Лапина, который уезжая забрал с собой всю охрану, всех казаков и Кузьму с двумя собаками. Оставшиеся три собачки теперь жили с Муравьёвым, Маллером и Агеевым. За собачками ухаживал Марсель. Он даже брал их с собой на службу, а своим сотрудникам внушал мысль о пользе служебно-розыскных собак. Кроме Казанцева мужьями стали доктор Дюран, два стекольщика и столяр, все женились на ткачихах, которых Лапин завербовал в Петербурге. В связи с этими событиями пришлось перетасовать всех рабочих, и расклад получился следующий, второй пустующий дом заняли доктор и столяр со своими вторыми половинками, а повар переехал жить к трём друзьям. Один дом освободили для женатых стекольщиков и их жён. Оставшиеся холостые работники были расселены в трёх домах по три человека в каждом. И только семью Джузеппе Толли и двух юных музыкантов все эти события никак не потревожили. Они продолжали спокойно жить в своём доме.
   А Маллер теперь заменял Лапина. Заменял в том плане, что ему выпала "честь" следить за строительством лапинских задумок. В этом деле ему помогали стекольщики. Они набрали молодых парней, как будущих работников строящегося предприятия, и работали с ними целых день на заводской стройке.
   Уже прошёл месяц, как открылся кирпичный завод, и выпускаемый предприятием кирпич появился в продаже, но скупался практически сразу. Строительный бум захлестнул Тюмень. Строились новые дома и заводы. Теперь с Муравьёвым рядом постоянно находились не менее пяти учеников в возрасте от пятнадцати, до тридцати лет. Восемь купцов, вложившие деньги в постройку кирпичного завода, удовлетворённо потирали руки, прибыль давала каждодневный результат. А Казанцев, Тихомиров и Устьянцев сами у себя покупали кирпич и вкладывали его в постройку двух других заводов. Тут их соучредителем был только губернатор.
   А сам сибирский губернатор в первых числах июня получил сразу несколько известий относительно Агеева и Лапина. Одно было от Светлейшего князя Григория Потёмкина, в котором тот намекал Чичерину, что за тюменским городничим присматривать, конечно, следует, но обижать его напрасно не стоит. Другое известие было от казачьего сотника Колокольникова о том, что финансовое благополучие Агеева и Лапина держится на торговых связях с Персией и Цинской империей. А лично приехавший купец Колокольников доложил, что Лапин уехал в Цинскую империю по торговым делам, оставив на управляющего догляд за строительством своего завода. В принципе губернатор был доволен действиями Агеева. От своих людей он знал, что работа полиции в Тюмени была организована хорошо. А те штрафы, которые ввёл новый городничий, приносили неплохой доход. Знал он и обо всех интригах, которые начались крутиться вокруг Агеева. Знал и людей, желающих попасть на его место. Чичерин, конечно, был самодур, но не дурак и прекрасно понимал, убери он Марселя Каримовича с поста тюменского городничего, как сразу рухнет только-только налаженная система. Даже тот факт, что здание полиции было построено на собственные деньги Агеева, говорили о многом. Пусть тюменский городничий был немного своеобразным, но губернатор не сомневался, что на этого человека можно положиться. Чего нельзя было сказать о людях, которые хотели заменить собой главу тюменской полиции. Да и сам Агеев постоянно присылал губернатору отчёты, в которых не было ненужной словесности, а только конкретные факты. Данное обстоятельство тоже радовало, потому, как лести хватало с избытком и без этого. Результатом всех этих новостей, стало письмо Чичерина к Её Императорскому Величеству, в котором он отзывался о делах Тюмени и конкретно об Агееве хорошо.
   Никто из работников, которых привезли из Петербурга и Москвы, не сидел без дела. Были построены мастерские, а Казанцев сконструировал рабочее оборудование. Для столяров сделали четыре станка. И теперь по эскизам Маллера они изготавливали с их помощью мебель и многое другое. Ткачихи с удовольствием трудились на усовершенствованных моделях ткацких станков. Много времени было потрачено на организацию работы кожевников и башмачников. Лапин чётко определил параметры кожи и обуви, которую он хочет видеть. Пришлось разрабатывать способы выделки кожи, а также приспособления для башмачников, чтобы получались удобные сапоги для охраны, элегантные и мягкие туфли для каждодневного пользования, спортивные ботинки, сапоги для путешествий и плохой погоды, зимняя обувь. И никто из друзей с Лапиным не спорил, этот некогда успешный бизнесмен разбирался в том, о чём говорил и знал, что требовал.
   Повар, теперь живущий в одном доме с Агеевым и его друзьями, старался ежедневно удивлять их вкусным и оригинальным меню, а заодно писал книгу, куда собирал рецепты будущих блюд, что будут в меню ресторана, который строит Лапин.
   Для доктора построили аптеку и поликлинику в одном лице. Изнутри здание выглядело следующим образом. Войдя в дверь, посетитель попадал в комнату ожиданий, разделённую на две части. В одной её части стояли скамейки для тех, кто ожидал приёма к врачу, а другую часть занимала аптека, где два шустрых парня, взятых Раулем Дюраном на обучение, торговали лечебными снадобьями. В следующем помещении доктор принимал больных. В этом кабинете был стол, за которым сидел Дюран. Стоял шкаф для карточек, которые он по совету Агеева обязан был заводить на всех обратившихся к нему больных. Возле стены стояла кушетка, на которой доктор производил осмотр. Кабинет был совмещён ещё с двумя комнатами. В одной доктор проводил операции, а другую использовал, как лабораторию. Аптека имела огороженную территорию заднего двора. На ней разместили: туалет, сарай для дров, колодец и небольшой садик со скамейкой.
   По желанию Лапина для парикмахера открыли целый салон. Ему в помощь и для обучения дали двух юношей и двух девушек. Здесь могли подстричь, побрить, сделать маникюр. А для особо желающих даже педикюр.
   Ещё одно здание делили между собой ювелир и часовщик. Стояло оно по соседству с аптекой и парикмахерской. При постройке всех трёх зданий старались соблюсти единый внешний облик, который отличался только оригинальной вывеской, информирующей прохожих о предоставляемых услугах.
   Джузеппе у себя на дому давал уроки музыки для детей, чьи родители желали, чтобы их чадо, овладев музыкальным искусством, могло похвастать своей культурностью перед другими. В основном это были дети дворян и богатых купцов. В свободное время Джузеппе занимался изготовлением скрипок и гитар.
   Кощеев жил в доме Казанцева, так как числился у него и слугой и конюхом. Он с удовольствием сопровождал везде его молодую жену, пока тот занимался работой. Благодаря этому Игнат был в курсе многих городских событий, потому что вместе с Еленой Михайловной Казанцевой мог попасть во многие дома. Самое интересное, что своей ролью Кощеев нисколько не тяготился. Его не оскорбляла мысль о том, что он чей-то слуга. Наоборот, тихонько посмеивался и был доволен своей жизнью. Ещё Игнат знал, что только захоти и у него будет всё: и большой дом, и красивая жена, и лучшие кони, и самая модная одежда. Но ему этого не требовалось. Не такой был у него характер, как у Лапина. Да и Елена Михайловна его не обижала, а глядя на то, как уважительно с ним разговаривает муж, тоже прониклась к слуге доверием. И Игнат старался не разочаровывать молодую хозяйку, чем-то напоминавшую ему его первую любовь.
   На свадьбе Казанцева присутствовал только Агеев, другие по своему социальному статусу попасть на неё не могли. Но через него был сделан общий подарок невесте, великолепный ювелирный комплект, который состоял из колье, серёжек, перстня и браслета, выполненных в одном стиле. А для Казанцева была изготовлена мебель по эскизам Маллера. Месяц времени понадобилось столярам на выполнение этой работы. Когда молодая жена переехала к Казанцеву, новая мебель стояла на своих местах и радовала глаза. Красивый стол со стульями на шесть персон в столовую комнату. Кухонный буфет для посуды. Два кресла и журнальный столик в гостиную. Шикарная широкая кровать в спальню и шифоньер для одежды.
   Следуя своим задумкам, друзья за городом приобрели большой земельный надел и разбили его на девять участков. На одном участке находилась пасека. За ней ухаживала крестьянская семья, для которой поставили рядом с пасекой дом. Ещё два участка были засеяны подсолнухом и картофелем. Крестьян, которых наняли ухаживать за этими полями, подробно инструктировал Муравьёв, пообещав в случае хорошего урожая солидное денежное вознаграждение. Но, не бросая это дело на самотёк, периодически приезжал с проверкой. Остальные участки использовали для разведения животных. Решили, что это будут лошади, собаки, пушной зверёк, коровы, овцы и домашняя птица. Среди сельских татар наняли смышлёных пареньков и девиц, которые согласились заниматься этой работой. Все участки тщательно отгородили. Везде были поставлены небольшие дома для проживания работников, а для животных построены коровники, овчарни, курятники, клетки, вольеры, конюшни и площадки, на которых лошади и собаки будут тренироваться. Лошадей предполагалось вывести двух пород, это скаковые и тяжеловозы. А собак разбили на три группы. Первая группа, это волкодавы, предназначенные для охраны территории дома или какого-нибудь предприятия. Вторая группа, это ищейки, которые должны по запаху находить человека или предмет. И третья группа, это телохранители, которые оберегают человека во время его прогулок или путешествий. Разведение же пушного зверька через пару лет обещало хорошую прибыль. Из овец планировали получать шерсть для производства тканей и мясо. Коровы - это весь спектр молочных и кисломолочных продуктов, а также мясо и шкуры. Птица - это мясо, яйца и перья. В общем, получилось солидное фермерское хозяйство, на котором работало тридцать человек. Почти каждое утро и вечер Муравьёв наведывался на эту ферму, чтобы узнать, как обстоят дела, какие существуют проблемы. Вёл журнал, куда всё записывал. Но самое главное, на территории, где разводили собачек, без лишнего шума и привлечения внимания организовывался тренировочный лагерь для будущей службы безопасности. Сотрудников в эту структуру решили набирать в основном из татар и калмыков, сёла которых стояли вокруг города. Чтобы выявить среди сельской молодёжи кандидатов с нужными качествами для работы в будущей службе, Агеев периодически проводил в сёлах различные соревнования, в которых победители получали неплохие призы, стоявшие нашей компании копейки. Марсель отслеживал и запоминал подходящих ему подростков. Вёл беседы, в которых подталкивал нужных ему людей к мысли, что неплохо бы им служить этому уважаемому человеку. С Агеевым всегда был Муравьёв. Местное население его обожало, особенно дети. Этот гигант всегда угощал их чем-нибудь вкусным. Он же вручал после соревнований призы победителям и спрашивал у счастливого подростка: "Хочешь служить у меня?" Многие подростки хотели. Даниил обещал, что их желание в скором времени исполнится.
  
  * * *
  
   Так или иначе, но у каждого из шестерых друзей был свой участок работы, за который он отвечал. Все вместе они собирались раз в неделю, чтобы обсудить и скорректировать общие планы. Хотя и без этого многим приходилось не раз в течение дня пересекаться друг с другом. Лапин до своего отъезда вёл всю бухгалтерию. После его отъезда этим занялся Агеев. Если разделить поровну все имеющиеся у них денежные активы, то на каждого приходилось около пятидесяти тысяч рублей. Это были большие деньги. Судите сами. На организацию фермы у них ушло пять тысяч рублей, на обустройство переселенцев жильём и работой десять тысяч. В тысячу Агееву обошлось полицейское управление, а Лапину в ту же сумму охрана со всем снаряжением и вооружением. Понятно, что самым дорогим было оружие. Друзья планировали со временем сами наладить его производство. А пока обобщали получаемую информацию. Приглядывались к людям, которые разбираются в химии и металлах, приглядывались к технологиям производства стали. Станки, которые делал Казанцев, сначала решили обкатать на других производствах, накапливая опыт. Строительством оружейного завода решили заняться года через два, три. К этому времени будут и нужные люди, и хорошие станки, и опыт работы.
  
   ЗА СОКРОВИЩАМИ.
  
   Странно проходило путешествие Лапина и его охраны. Торговый коч, на котором они спускались вниз по Туре, завернул в Пышму, и пошёл в обратном направлении от цели их экспедиции. Но охрана не задавала своему хозяину никаких вопросов, по большому счёту даже не представляя, где они и в какую сторону едут. Кормщик, он же и хозяин коча, тоже лишних вопросов не задавал, как и его экипаж. Им был дан задаток и обещана хорошая плата в конце путешествия, если они выполнят все пожелания заказчика.
   Когда Иван приметил, что они почти дошли до места, в котором он проживал в лесу со своими друзьями, то приказал направить кораблик к противоположному берегу и пристать к нему. Объяснив всем, что им придётся тут недолго пожить, так как у него назначена встреча, Лапин приказал оборудовать лагерь для проживания. Пока охрана организовывала лагерь, он решил поохотиться. Для этого дела взял одну из собачек и поехал на лодке на другой берег. С собой у него был штуцер, два пистолета, два ножа и рюкзак, в котором лежала складная штыковая лопата. На ногах у Ивана были прочные кожаные сапоги для путешествий. Сам он был одет в штаны тёмного цвета, белую рубашку и зелёный камзол. Голову венчала серая папаха. Между камзолом и рубашкой на всякий случай он носил бронежилет. Бронежилет выглядел, как коричневая кожаная безрукавка с высоким горлом, внутри которой были железные пластины. Толщина безрукавки составляла почти два сантиметра. Штаны снаружи были из сукна, но изнутри почти до низа бедра состояли из двух слоёв кожи, между которыми находилось кольчужное плетение. В принципе вся его охрана имела подобную защиту. Отправляясь в дальнее путешествие, они были готовы ко всему, а он особенно. Сейчас Ивану предстояло найти места, в которых спрятаны сокровища. И узнать, что они собой представляют. После этого он решит, как быть дальше.
   Подкравшись к ветхой ограде, за которой находились постройки их бывшего места проживания, Иван внимательно прислушался. Гейша (собачка) находилась рядом и вела себя спокойно, только с интересом поглядывала на хозяина. Не обнаружив опасности, Лапин приблизился к строениям. Нет, ничего ему не говорило о том, что здесь кто-то мог поселиться. Двор весь зарос травой, а двери были закрыты так же, как и в момент их ухода отсюда. С реки двор не просматривался. Высокая трава и опутавший тонкие жерди плющ надёжно закрывали его от постороннего взгляда. Карту зарытых богатств Иван помнил наизусть, поэтому определив ориентиры, пошёл со двора к самому ближнему схрону. Место нашёл довольно скоро. Оно располагалось в небольшом овражке, что разделял друг от друга берёзовую рощу и сосновый бор. Достав лопату и приказав собачке охранять, Лапин принялся копать землю. На глубине около семидесяти сантиметров железный штык лопаты ударился во что деревянное. Продолжив капать дальше, Иван обнаружил, что это бочка, диаметр которой составлял не меньше семидесяти сантиметров. Вскрыв крышку при помощи лопаты и ножа, наш кладоискатель был разочарован. Внутри бочки оказались шубы буквально утрамбованные в её нутро. Мех большинства из них был, как на вшивой собаке. То ли шубы оказались такими старыми, то ли влага вместе с ними попала в бочку. Так или иначе, ценности они не представляли. "Если только подарить крепостным крестьянам", - вздохнул Иван и стал откапывать следующую бочку, которая стояла почти впритык к первой. Ситуация повторилась. Лапин сильно расстроился, ему не хотелось думать о том, что все богатства - это ободранные старые шубы. В следующей бочке оказалась серебряная посуда, что уже радовало. В общей сложности в этом схроне оказалось десять бочек. Шесть из них скрывали меховую, некогда богатую одежду. Остальные были забиты серебряной посудой. Иван решил, что всё найденное нужно взять с собой в Китай. Одежду можно будет попытаться продать или подарить за какие-нибудь услуги. А серебряная посуда должна стоить дорого. Закрыв бочки, он присыпал их землёй и пошёл обратно на берег, день уже близился к вечеру.
   На другое утро после тренировок и завтрака он снова пошёл на "охоту" взяв с собой только Гейшу. Чтобы охрана не расслаблялась, Агеев всем дал задание. Во-первых: он учил бойцов чтению, письму и счёту, объясняя всем, что дураков легко могут обмануть. Поэтому, дав казакам книгу, он велел, чтобы каждый прочитал по десять страниц текста вслух. Пригрозив, что когда придёт, проверит всех. Во-вторых: кроме умственных заданий он велел охранять лагерь, а ещё наловить рыбу и сварить хорошую уху. А команду коча, которая состояла из 15 человек, считая кормчего, попросил построить баню, пообещал оплатить работу.
   Сегодня Лапин пошёл к самому дальнему месту спрятанных сокровищ. Здесь он откопал семь бочек. В одной хранился порох вполне хорошего качества, в двух лежали дорогие и очень даже неплохо сохранившиеся шубы. В остальных хранилось оружие: сабли, шпаги, кинжалы, ружья и пистолеты. Весь этот арсенал имел не малую ценность. Не сильно пряча свои находки, считая, что больно тут никто не ходит, Лапин решил проверить ещё одно захоронение. Он пошёл к дальнему от этого места тайнику. Тайник скрывал девять бочек. Как всегда, без шуб не обошлось, но качество не разочаровало. Кое-где оказались просто одни шкурки, вполне годные для продажи. Нашлись наконец-то и деньги, одна бочка ломилась от серебра и три от меди. Иван всё думал: "Почему бочки, а не сундуки?" Решив, что так Саблину было проще прятать награбленное, он выкинул эту мысль из головы. Завтра предстояло отыскать ещё два тайника, а потом он и его охрана займутся переноской всех богатств на коч. Легенду для своих бойцов он уже придумал.
   Как будто по закону подлости, самые ценные находки оказались в последнем схроне, в котором прятались двенадцать бочек. В их деревянных утробах хранилось холодное и огнестрельное оружие, серебряная посуда, небольшие сундучки, которые вмещались в диаметр бочек. Они стояли друг на друге. Все были забиты всевозможными ювелирными украшениями из золота и драгоценных камней. В трёх лежали серебряные деньги, в двух последних оказалось золото.
   Лапин довольный пришёл с последней "охоты".
  
   - Ну, что, хлопцы, - сказал он, играя бровями, - завтра нам предстоит трудный день.
   - А что случилось, Иван Андреевич? - спросил один из казаков.
   - Встретился я сегодня в лесу с теми, кого ждал. Товар они для меня доставили. Его нужно будет завтра перетащить на коч.
   - Много товара? - спросил уже другой охранник.
   - Сорок восемь бочек, - подняв указательный палец вверх, авторитетно объявил Лапин.
   - А что в них? - не унимался самый любопытный боец.
   - А в них, дорогой мой Макарка, - сверкнул глазами Иван, - хоромы для каждого из вас, жена красавица, резная упряжка с тройкой вороных и уважение окружающих. Только всё это будет после того, как мы вернёмся из Цинской империи. А пока, чтобы всё, о чём я рассказал, сбылось, слушайтесь меня и остерегайтесь посторонних! Всё, что вы умеете и имеете, дал вам я! Я о вас забочусь! Я вас ругаю и наказываю, как отец своё дитя неразумное, потому что хочу, чтобы это дитя выросло умным, сильным и удачливым. А вместе мы одна семья. И если кого из вас обидят, я первый порву пасть тому, кто посмел это сделать! Того же жду и от вас. Но помните, что есть чужие, которые говоря вам ласковые речи, хотят поживиться за ваш счёт, использовать вас, как барин девку и выгнать потом взашей. Нельзя никому открывать наших общих тайн, никому! Помните об Иуде, который предал Господа нашего Иисуса Христа! Господь принял его в свою семью, сделал одним из апостолов. И чем Иуда отплатил Его доброту? Храните верность в сердце своём, верность для братьев своих, с которыми вы плечом к плечу каждый день встречаете рассвет и провожаете закат. И гоните из сердца страх и зависть. Потому что страх и зависть ведут к предательству. А предателям нет покоя на земле, их души никогда не найдут успокоения. Слушайтесь меня, и у вас будет всё, что я обещал.
   Бойцы застыли поражённые этими словами и эмоциями, которые Лапин вложил в них. Расходились все в глубокой задумчивости: "Не просто так хозяин произнёс эту речь. Значит, что-то знает, что-то чувствует и пытается уберечь каждого от глупых мыслей и поступков. А ещё он много обещал, но, видать, труден будет их путь и не так легко получится потрогать это заветное..."
   На следующий день тренировок не было. Легко перекусив все сели на коч и переправились на другой берег, но выше по течению. Лапин не стал никому открывать место, где он жил с друзьями. Оставив экипаж корабля на берегу, дружина взяла двое носилок, которые специально приготовили ещё вчера, и отправилась в лес.
  
   - Так, - сказал Иван, приведя своих ребят к первому схрону, - достаём бочки и грузим на носилки.
  
   Достали первые две бочки и понесли их на коч. Кузьма всё время тёрся рядом с командой кораблика, присматривая тихонько за ними, да и за охранниками и казаками тоже присматривал, когда Иван отсутствовал. Когда принесли третью партию груза, то Лапин, как будто нечаянно запнулся и уронил свой край носилок. Крышка у бочки открылась и оттуда выпали шкурки. Иван выругался, поднял шкурки, отряхнул и положил их обратно, плотно закрыв крышку. Это была единственная бочка, которая могла так легко открыться. Лапин специально продемонстрировал и своим бойцам и экипажу кораблика, чем они торгуют. После этого раза вместе с Кузьмой на берегу оставался ещё один охранник, а Ивану пришлось поработать грузчиком. Он боялся, что команда коча вдруг решит удрать с этими бочками, всё-таки шкурки тоже ценный товар. Но всё обошлось. К ужину все сокровища были на борту. Самым трудным было переносить деньги. Они были очень тяжёлыми в отличие от других ценностей. Поэтому Лапин не спешил и давал ребятам на отдых больше времени. Не зачем было рвать жилы. Здоровье и силы ещё пригодятся. Ночь прошла спокойно. Члены экипаж коча никаких агрессивных намерений не высказывал. Может потому, что по натуре были миролюбивого характера, а не разбойничьего. Или потому, что знали кто такой Иван и откуда. Всё-таки жили все в Тюмени. Да и плату он обещал хорошую. На следующий день коч уже плыл в сторону империи Цин.
  
  ИМПЕРИЯ ЦИН.
  
   - Как тебе массаж, Макарка? - спрашивал Лапин у своего любимчика, когда они после приятной процедуры вернулись во двор православной миссии, в которой проживали.
   - Иван Андреевич, чудо, как хорошо! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Я подобное только зимой ощущал, когда из бани в снег прыгал.
  
  Остальные охранники весело заулыбались. Лапин уже всех сводил на массаж, чтобы каждый почувствовал, так сказать, на собственной шкуре, что это такое.
  
   - Нее, Макарка, после бани в снег - это другое, но тоже хорошо!
  
   Лапин и его команда были в Пекине. Им повезло в составе торгового каравана, который только раз в три года совершает этот маршрут, добраться до столицы империи Цин. Проделав не малый путь, пройдя практически по всем рекам Сибири, захватив ещё озеро Байкал, путешественники дошли до пограничного города Княхта. Здесь осуществлялась торговля между Россией и Цинской империей, здесь же они застали собирающийся к отправке караван. По соглашению между двумя странами в караване могло присутствовать не более двухсот человек. Им места не хватало. Тупо расторговаться в Княхте и возвращаться обратно Иван не хотел, у него были другие планы. Не ради этого он потерял двух своих людей, казака Ефима и бойца Вольку, когда ночью на берегу Енисея на них напало племя остяков. Только чудом им удалось отбиться от злобных дикарей, успев увести коч дальше от берега. Кроме его бойцов погибли пять человек экипажа. Тогда они отступили... Отступили, но не ушли. Лапин обещал, что за своих людей порвёт пасть любому. Он сдержал слово. Вдвоём с Кузьмой они выследили место, где находилось становище остяков. А ночью Иван привёл туда всех своих бойцов и экипаж коча, который вооружил до зубов. Становище было полностью сожжено, а мужчины и те, кто сопротивлялся, убиты. И в Княхте ему не хотелось отступать. Вспомнив свои "гастроли" до Петербурга вместе с Агеевым, Лапин пришёл к выводу, что некоторые люди в караване лишние, потому что больны. А больным нужно лечиться, им дальний путь противопоказан. Как удалось Кузьме незаметно подсыпать отраву в несколько чанов, кроме Лапина никто не узнает, но перед отправкой заболело около двух десятков человек. Освободившиеся места занял Иван со своей командой, заплатив кой-кому не малую взятку. Коч остался дожидаться их в Иркутске. Несколько человек из его команды согласились поехать с Иваном. Это был уже второй коч. Первый довёз их до Тобольска, где команда, получив расчёт, отправилась обратно в Тюмень. С собой у кормчего было письмо для Агеева, в котором Иван в зашифрованном виде рассказал Марселю все новости и просил скоро его не ждать, но и не терять. В Тобольске, найдя довольно бойкую ватажку из двадцати двух человек при опытном кормчем, Лапин легко договорился с ними об экспедиции и об оплате. Загрузив бочки на борт кораблика, они отправились в путь.
  
   - Вот, Макарка, изучай язык и договаривайся с такими искусными девушками, чтобы они поехали с нами в Тюмень.
   - Да как эту тарабарскую речь вообще выучить можно? Язык сломаешь, пока хоть слово научишься говорить, - возмутился охранник.
   - А ты не ленись! - нахмурился Иван, - ибо сказано в Писании: "В поте лица своего будешь добывать хлеб свой". И запомни, здоровье можно потерять, а знания, что в голове - нет. Если ты немощен, что для тебя предпочтительней, унижаясь на паперти выпрашивать копеечку, или обучать человека, получая за науку и денежку и благодарность?
   - Скажете тоже, Иван Андреевич! Побираться не хочется, но и немощных тоже жалко. Я всегда стараюсь милостыню подать.
   - А ты лучше дай ему возможность заработать, тогда увидишь, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт.
   - Как так? - удивился Макар.
   - Каком кверху! Ленивый специально может немощным прикинуться, лишь бы не работать. А немощный, но честный человек ухватится за любую возможность заработать деньги своим трудом, а не попрошайничеством. Так что учи язык! Кстати, это касается всех. Я поговорю с нашим батюшкой Алексеем, чтобы каждое утро после тренировок вам давали уроки цинского языка.
   Сам Лапин нашёл себе учителя из местных. Это был бывший монах одного из шаолиньских монастырей. Познакомились они в "чайном доме", куда Иван пришёл развлечься с местными куртизанками. Лю Гуан, так звали знакомца Ивана, в одном из помещений этого дома занимался целительством. Первый раз именно он делал Лапину массаж после того, как Иван ощутил "дыхание весны". "Дыхание весны", так называли местных куртизанок, массаж не делали. Они усаживали гостя за невысокий столик, обкладывали его мягкими подушками, потом следовала долгая чайная церемония. Пока одна девушка наливала ему чай, две другие танцевали, а ещё две играли на музыкальных инструментах и пели. Чашечки для чая были не большие. После того, как гость выпивал одну чашку, девушки менялись, и уже другая наливала ему чай. После того, как гость выбирал понравившуюся ему любезницу, он уединялся с ней в другом помещение. Именно в тот момент, когда Иван следовал за девушкой в комнату наслаждений, он и заметил в одной из комнат Лю Гуана, который делал массаж. Туда Лапин и зашёл после любовных утех.
  
  * * *
  
   Григорий (второй казак) стоял перед Лапиным, опустив голову. Остальная команда находилась тут же, на подворье русской православной миссии в Пекине.
  
   - Ты чем думал, когда полез защищать эту девку? - грозно вопрошал Иван.
   - Так он же замучил бы её, - негромко отвечал провинившийся.
   - А тебе какая печаль? Он её хозяин, что хочет, то и делает.
   - Так живая душа же...
   - Да пойми ты, и вы все, - Лапин, хмуря брови, обвёл взглядом собравшихся, - мы в другой стране, тут другие законы! Ты знаешь, сколько мне пришлось заплатить местному чиновнику, которому пожаловался хозяин этой девки? В Тюмени за такие деньги можно дом из камня построить и скотину завести! Если я за каждый ваш поступок так буду расплачиваться, то домой мы поедем нищими! Здесь чужая страна, и не нам решать, как им тут жить. Мы друг о друге должны заботиться, а не о местных красотках. Пойми, Григорий, своим поступком ты подверг опасности всех, кто сейчас здесь находится. Ты привлёк ненужное внимание к нам со стороны местных властей. Здесь к иностранцам и так относятся подозрительно, а теперь могут начать специально подталкивать нас, чтобы мы нарушали их законы.
   - Зачем им нас специально подталкивать к нарушению законов? - удивился казак.
   - А ты своей головой не понимаешь? Запомни, деньги! Всё из-за денег! Они перед тобой любую бабу резать начнут, лишь бы ты за неё заступился. А этим ты нарушаешь закон, потому что чужак и не имеешь права лезть в их частную жизнь. А нарушил закон, плати. Или рабом сделают. И будет у меня выбор: либо нищим стать, либо тебя в рабстве оставить. Как ты понимаешь, я не хочу ни того, ни другого. А ещё хуже - могут из страны выгнать, тоже перед этим хорошенько обобрав. Но мало того, что выгонят нас, другим русским запретят здесь торговлей заниматься!
   - А девушки? Неужели им их не жаль?
   - Нет, не жаль. Здесь, когда в семье рождается мальчик - это праздник, а когда девочка - горе. Так что запомните простую истину: "Со своим уставом в чужой монастырь не ходят". Два дня всем никуда не выходить со двора, это приказ! Кто ослушается, откажусь от того, как от чужого.
  
   * * *
  
   Шёл октябрь 1777 года. Целый год Лапин со своей командой добирались до Цинской столицы. Уже четыре месяца, как проживали в ней. За это время Иван довольно хорошо научился понимать местный язык, но разговаривал на нём хуже. Весь свой товар он рассортировал и уложил в удобные квадратные ящики ещё в начале путешествия на втором коче. С торговлей, правда, сильно не спешил. Узнавал цены и спрос, да и сам приглядывался к тому, что из здешних товаров можно было бы продать в Тюмени за хорошие деньги. Уговорил Лю Гуана, отправится с ним в Тюмень, пообещав ему достойную и интересную жизнь. Вместе с целителем поедут ещё две девушки, которых тот обучал массажу. Практикуя с бывшим монахом цинский язык, Иван обучал его русскому. Часто вёл с ним философские беседы. Лапин, конечно, не Агеев и таких знаний, как он не имел, но дураком тоже не был. Поэтому, поймав доктора на крючок любопытства и познания нового, старался не дать ему с крючка сорваться. Даже по рецепту Кощеева угостил Лю Гуана чифирём. Чифирь доктора "цепанул" и прибавил Ивану уважения. А ещё через него Лапин познакомился с парой мастеров по боевым искусствам, которым показал своё умение. Способности Ивана оценили по достоинству, но ехать с ним в другую страну не захотели. Хотя за хорошее вознаграждение обещали помочь найти такого человека. Обычно это был молодой монах лет двадцати, который с пяти-шести лет обучался в монастыре. Когда же мальчик достигал совершеннолетия, которое наступало в девятнадцать лет, он решал: остаться ли жить в монастыре, отринув от себя мирское, или идти путешествовать, проповедуя людям учение, полученное им в монастырских стенах. Не смотря на молодость - это были профессионалы высокого класса. Ивану довелось стать очевидцем, когда два таких молодца разогнали бунтующую толпу человек в тридцать. А он считал, что такое возможно только в кино. Хуже обстояло дело с хорошими ремесленниками. Все они были чьей-то собственностью или не имели права никуда уезжать. Лапин искал подходы к вельможам, чтобы договориться о покупке у них хороших специалистов. Были старики, которые обладали нужными знаниями, но они не желали никуда ехать, да и сам Иван понимал, что долгий путь в Тюмень такие не выдержат. А вот с девушками было проще. Хоть официально продажа запрещалась, но на деле с этим проблем не было. Можно было купить, хоть целую армию. Только Ивану столько было не нужно. Для его ткацкой фабрики требовалось пока не больше десяти.
  
   * * *
  
   - Как тебе, Иван Андреевич, в Пекине? - спросил Лапина глава русской духовной миссии архимандрит Николай, когда они после обедни прогуливались по церковному двору, расположенному на территории миссии.
   - Не плохо, святой отец, не плохо. Хоть цинцы и погрязли в своей гордыне, считая весь остальной мир - варварами, но найти с ними общий язык можно.
   - Они в гордыне, а ты в распутстве, Иван Андреевич. Больно часто ходишь в "чайные домики".
   - Так я не к девкам, отче. Доктор там местный живёт, я с ним язык изучаю.
   - А у нас при храме, что же, плохой учитель? Вся твоя дружина уроки посещает, а ты в сомнительные дома ходишь. Разговоры среди твоих ребят уже нехорошие ходят.
   - Что за разговоры, святой отец? - насторожился Иван.
   - Что все деньги от торговли на непотребных девок и развлечения тратишь, а их самих никуда со двора не выпускаешь.
   - Нельзя им пока в город.
   - Почему же? - удивился архимандрит.
   - Дела нехорошие в городе творятся. На днях казнили Ван Сихоу.
   - Это кто же такой будет? - заинтересовано посмотрел на Ивана отец Николай.
   - Цинский знаменитый учитель по литературе и истории. Его родные и близкие тоже в опалу попали. Аресты и облавы по всему городу происходят, книги массово сжигают. А в моей дружине ребятки молодые, глупые, часто лезут, куда не надо. Один раз уже пришлось деньги не малые заплатить, чтобы Григория под суд не отдали.
   - А сам, значит, в город выходить не боишься?
   - Ничего не боятся только дураки, святой отец. А я сторожко, да с оглядкой стараюсь всё делать.
   - Ну, хорошо, коли так. А сам что думаешь про эти события?
   - Думаю, что плохо сие. Богдыхан отгородился от всего мира, с иноземцами торговать запрещает. Только озеро без проточной речушки в болото превращается. Сейчас император Айсиньгёро Хунли имеет неограниченную власть и сильную армию, но надолго ли? Науки хиреют, знания не приветствуются, учёных мужей на плаху отправляют, историю не чтят. А жизнь, святой отец, на месте не стоит. Ведь не зря же Пётр Великий окно в Европу прорубил. Хотел он, чтобы народ российский новые науки и знания постигал. И Государыня Императрица наша, тоже учёный люд жалует. А без новых знаний ослабнет Цинская Империя, тогда-то Европа и подомнёт её под себя. Флот, что у англичан, что у французов мощный. А со временем станет ещё мощнее. Голландцы и португальцы тоже от них не отстают. И все они живут торговлей, нужны им эти земли.
   - А России, значит, не нужны? - с усмешкой посмотрел на Ивана архимандрит.
   - Нужны, святой отец, ещё как нужны. Только не можем мы пока с Европой тягаться. Флот у нас не такой сильный и далёк он больно от этих земель. Нам порт хороший нужен на Тихом океане. А пока Европа бодается с Цинской Империей, вести себя стоит тихо и в их дела не лезть. Наблюдать за всеми тихонько со стороны. Покажем нрав, выгонят нас отсюда, а этого нам не нужно. Англичане привыкли брать нахрапом, вот и получают от Богдыхана от ворот поворот. Но это только пока.
   - Думаешь, будет война?
   - Не сразу, святой отец, далеко не сразу. Пока будет процветать контрабандная торговля в основном. А лет через пятьдесят, думаю, полыхнёт не слабо.
   - Слишком далеко загадываешь, Иван Андреевич.
   - Но бомба под империю уже заложена.
   - Какая бомба?
   - Что вы слышали, святой отец, о маковом молочке?
   - Мак, это цветок такой? - подумав, спросил священник.
   - Да. Так вот из него добывают млечный сок, сушат его, а потом продают под видом лекарства. Опиум называется. Обычно опиум смешивают с табаком и курят. После такого курения человеку хорошо становится, в сто раз лучше, чем пьянчужке от вина.
   - Надо же! - удивился архимандрит.
   - Только вот в чём дело, святой отец, после того, как человек покурит несколько раз этот опиум, зависимость наступает.
   - Какая зависимость?
   - Жить без опиума уже не может, дуреет, словно бесы в него вселились. Готов последние деньги отдать, на преступление пойти, лишь бы купить его и покурить.
   - Ох, ты, спаси Господи! - перекрестился священник. - А ты откуда про это знаешь?
   - Во многих странах побывал, многое повидал, поэтому знаю. Так вот, Англия уже несколько лет как начала торговать этим так называемым лекарством. Насколько я знаю, опиум завозят в Гуанчжоу и там по дешёвым ценам продают, пока по дешёвым ценам...
   - Тут и пушек не надо, - невесело усмехнулся архимандрит, - бедняк за это на любое преступление пойдёт, а богатый все ценности отдаст. Да, страшное оружие.
   - Согласен, страшное.
   - Ну, ладно, иди сын мой, а мне нужно поразмыслить над теми словами, которые от тебя услышал, - сказал архимандрит, перекрестив Ивана.
  
   * * *
  
   В конце февраля 1778 года русский купеческий караван возвращался на родину. Продажа меха, оружия и серебряной посуды принесла солидную прибыль. Обратно Иван вёз хлопок, чай, рис, арахис, шёлк и фарфор. Вместе с ним ехали почти все, кого он хотел увезти с собой в Тюмень. Не считая охраны и матросов с коча, с Иваном были целитель Лю Гуан с двумя помощницами, девять девушек, семь для работы на ткацкой фабрике и две танцовщицы, два мастера боевых искусств, один гончар, три каменщика и два кузнеца. А ещё Кузьма с двумя собачками и двумя попугаями. Чтобы увезти всех этих людей Лапину пришлось сильно потратиться на взятки.
  Пока караван дошёл до Княхты, он два раза подвергся нападению разбойников. Первый раз они напали ночью, но собачки и охрана вовремя подняли тревогу, и грабителям пришлось спешно ретироваться. Второй раз днём, когда не более пятидесяти всадников постреляли издалека стрелами, но близко подходить побоялись. Всё равно из-за этого пришлось останавливать караван и готовится к обороне. Не дождавшись нападения, караван продолжил путь. Обоз Ивана насчитывал тридцать семь повозок запряжённых двумя лошадьми каждая и одиннадцать верблюдов. До Княхты добирались четыре месяца.
  
   ВОЗВРАЩЕНИЕ.
  
   - Эй, сухопутные крысы, принимай концы, - весело кричал Лапин с коча, - когда их судно приблизилось к новенькой каменной пристани.
  
  Шёл август 1779 года. Три года Иван не был в Тюмени. Из-за ранней зимы и холодов ему со всей командой пришлось перезимовать в Томске. Как только на реках сошёл лёд, они тронулись в путь. И вот он дома.
  
   - Никак царь водяной пожаловал? - отвечали ему со смехом с причала, принимая брошенный канат и наматывая его на кнехт.
   - Ага, водяной, и русалки со мной! - продолжал куражиться Иван, обнимая за плечи двух танцовщиц, которых вёз с собой из Цинской Империи.
   - Вот мы твоих русалок на уху-то и пустим, - приняв его шутливый тон, отвечали портовые рабочие.
   - Тогда я вас сам в русалок превращу, - припугнул расшалившихся работников Лапин, спрыгивая на берег.
  
  С коча спустили трап и вслед за Иваном на пристань потянулись другие пассажиры. Все с любопытством осматривали город, куда они приехали жить.
  
   - Эй, уважаемый, - обратился Лапин к одному из портовых рабочих, - а не подскажешь, где можно найти Марселя Каримовича, городничего местного?
   - А чего же не подсказать, подскажу. Они со своею женой на именинах у воеводы.
   - Ох, ты! - удивился Иван, - ну держи тогда рубль (большие деньги по тем временам), выпей за их здоровье!
  
  Приказав пока никому никуда не расходиться, Иван с Макаркой отправился к дому воеводы.
  
  * * *
  
   - Ваше благородие, - подошёл к Агееву один из слуг воеводы, - там господин какой-то вас требует. Если, говорит, Марсель Каримович не выйдет, он какой-то Мулен Руж устроит. Прям так и сказал.
  
  Агеев порывисто встал со своего стула.
  
   - Ваше высокоблагородие, разрешите выйти на двор, дела очень срочные.
   - Что за дела такие, Марсель Каримович, что светишься, как новый пятак? - спросил удивлённо воевода.
   - Лапин из Цинской Империи вернулся.
   - Лапин? Так зови его сюда, пусть нам поведает, как путешествие прошло, - слегка хмельным голосом сказал Тихомиров.
   Иван стоял во дворе нового трёхэтажного кирпичного дома воеводы и ждал Агеева. Марсель не спеша вышел во двор, окинул его недовольным взглядом снизу верх и спросил высокомерно:
  
   - Ты что ли Лапин?
  
  Иван опешил от такого приёма, а хулиган Агеев, насладившись реакцией Лапина, раскинул руки в стороны:
  
   - Ну, привет, чертяка! Все глаза уже просмотрели тебя ожидаючи! - и заключил друга в объятья.
  
   * * *
  
   Пару часов пришлось Лапину провести у воеводы дома, осушая бокалы за его здоровье и рассказывая о своих приключениях. Потом, попрощавшись с хозяином, который заметно охмелел и уже клевал носом, Иван отправился на пристань. Вместе с ним туда пошёл Маллер, которого разыскал Макарка. На пристани терпеливо дожидались его люди. Собрав всех, он повёл их в свой новый дом, который закончили строить в этом году. Так же этим летом, как сказал ему Артур, полностью завершилось строительство ресторана и гостиницы, которые уже месяц как работают.
  
   - Ну, как вам мой дворец? - обратился он к своим спутникам, когда все вошли в просторный двор, на котором стояло трёхэтажное здание, выполненное в стиле ампир. Стены этого прекрасного сооружения были небесного цвета, крыши и колонны завораживали своей белизной, а лепные украшения на фасаде и колоннах горели золотом. Все стояли и восхищённо смотрели на это красивое здание.
  
   - Артур, я надеюсь, ты меня не разорил? - весело спросил Иван.
  
   - Надейся, - скромно улыбнулся Маллер.
  
   Остаток дня провели в хлопотах, размещая в доме Ивана прибывших с ним людей и перевозя с коча весь груз, который они привезли с собой. Для этого наняли грузчиков и подводы.
  
   - Ты и правда очень богат, мой господин, - шептала ночью одна из танцовщиц, лёжа с Иваном на широкой кровати.
  
  Вся мебель в доме была выполнена в одном стиле, цветом и рисунком гармонично вписываясь в роскошный интерьер. Умничка - Маллер и тут не подкачал.
  
   - Да, девочка моя, я богат. Если будешь меня слушаться, то тоже станешь богатой, и у тебя будет большой дом и семья.
  
   - Правда?
  
   - Правда, - засыпая, отвечал Иван.
  
   ЧАСТЬ III
   СНОВА В ПОЛНОМ СОСТАВЕ.
  
  НОВОСТИ ДЛЯ ИВАНА.
  
   За время отсутствия Лапина, в Тюмени было построено ещё несколько заводов. Кроме кирпичного, что дал первую продукцию ещё при нём, сейчас работали заводы по переработке камня, лакокрасочный и стекольный. В начале лета заложили ещё парочку предприятий, необходимость в которых уже ощущалась, это металлургический и оружейный заводы. Кроме заводов, в одну фабрику объединили мастерские, где делали мебель, ткали полотно, выделывали кожу и изготовляли из неё обувь и другие необходимые вещи. Теперь эта фабрика насчитывала четыре цеха. Вокруг фабричной территории стоял забор в два с половиной метра высотой. На углах ограды грозно возвышались сторожевые вышки, а между вышками стояли собачьи будки с надёжными и чуткими стражами. Такие меры безопасности были не случайны. До объединения в фабрику столярные мастерские кто-то поджёг, в результате чего почти на месяц была парализована вся их работа.
   Стараниями Агеева и при помощи Казанцева, все улицы города имели или каменное покрытие или асфальтное. Асфальт начали варить в одном из цехов завода по переработке камня. Марсель Каримович вместо штрафов наказывал некоторых нарушителей исправительными работами по благоустройству города. Благодаря этому улицы и тротуары имели опрятный и ухоженный вид.
   Казанцев выполнил своё обещание, которое дал местному батюшке - укрепил сваями берег, который осыпался. Между сваями сделал деревянную опалубку в форме прямоугольника и залил её раствором из щебня, песка и извести. Получилась четырёхстенная конструкция, одна сторона которой упиралась в обваливающийся берег, другая стояла на кромке воды и две другие соединяли их. Пространство внутри конструкции засыпали песком и щебнем, тщательно их утрамбовав, а сверху уложили чернозём и посадили липы.
   Построили длинный и широкий причал, поделённый на две части. От края каждой части к городу шла асфальтная дорога. Теперь на одной стороне причала разгружались корабли, которые пришли с грузом, а на другой стороне собирался груз, который нужно было загрузить на пустые суда. Получилось удобно и практично. Только за это удобство Казанцева чуть не убили. Сначала произошло неудачное покушение, которое вовремя пресекли полицейские. Вслед за покушением его вызвали на дуэль. Но воевода своим решением запретил её проводить, пригрозив зачинщику арестом. А случилось это из-за того, что ради новой пристани на берегу пришлось снести деревянные склады, в которых местные купцы хранили привозимый груз. Сами купцы Алексею Петровичу ничего сделать не смогли, поэтому науськивали на него дворян, которые зависели от них. Зато теперь все были довольны. Воевода за то, что больше не будут гореть деревянные склады, а это случалось не редко, потому что конкуренты частенько гадили друг другу. А купцы за удобство и спокойствие. Под склады отвели специальную зону выше берега. Строились они теперь по единой схеме и только из кирпича. Площадь этой зоны тоже обнесли оградой и поставили охрану с собаками.
   Для нужд города и заводов построили три водокачки. А городская администрация обзавелась новым красивым трёхэтажным кирпичным зданием. Деревянную постройку мэрии снесли. На её месте сейчас строился "Тюменский банк".
   Воевода, по проекту Казанцева, построил себе солидный трёхэтажный особняк из кирпича и камня. Сам же Казанцев только-только приступил к строительству подобного дома для себя. Ситуация требовала. Жена родила ему девочку, а ещё приехал из-под Ярославля "его" сын, которого привезла какая-то бойкая старушка, являющаяся дальней родственницей покойной жены. Теперь все жили у него дома. Мальчик подмены не обнаружил, а старушка тем более. Казанцев тоже сошёлся с мальчиком довольно легко и везде возил его с собой. Алексей Петрович оказался довольно хорошим рассказчиком и учителем. Мальчику с ним было очень интересно.
   Агеев получил личное дворянство и женился на довольно молодой вдове, муж которой погиб год назад, упав с коня во время конной прогулки. Жил Марсель у неё, в двухэтажном деревянном доме. После гибели мужа женщина осталась буквально без средств к существованию. Оказалось, что её покойный супруг был заядлым игроком и оставил любимой жене в наследство кучу долговых расписок. В счёт долга пришлось продать оба имения, которыми она и покойный муж владели. Но этого оказалось мало. Скорее всего, вдове пришлось бы и с этим домом распрощаться, а самой идти устраиваться на работу гувернанткой, если бы не Агеев. Он симпатизировал молодой женщине, да и Марсель не вызывал у неё неприятных эмоций. Поэтому она без лишнего жеманства согласилась стать его женой. Расплатившись с её кредиторами, Агеев переехал жить к ней.
   Муравьёв, после того, как срок договора с воеводой закончился, посвятил себя работе на ферме. Не менее трёх раз в неделю туда наведывались Агеев с Кощеевым. Тридцать подростков в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет постоянно проживали в построенном здесь общежитии, которое называлось "Приют для бедных", на тот случай, если кто-то начнёт сильно этим интересоваться. Из детей готовили будущих сотрудников безопасности их корпорации, которую они так и решили назвать - "Приют". Для этого и потребовался "Тюменский банк", строительство которого на следующий год должно завершиться. Многие дети действительно жили в очень бедных семьях, и родители были только рады пристроить их куда-нибудь. За небольшую плату заключался договор на десять лет, в течение которого их ребёнок должен был работать на корпорацию. Были среди детей и сироты. Кроме мальчиков обучались ещё семь девочек, которые выказали и желание и стремление работать на "Приют". Учили и тренировали их наравне со всеми. Не один месяц потратили наши друзья на составление плана занятий, по которому будет проходить учебный процесс у будущих сотрудников безопасности. Занятия начались год назад. Пока учили только чтению, письму и математике. Всё остальное время занимала личностная и физическая подготовка. Старались тренировать у детей логику, память, внимание, выносливость и координацию движения. Ребята не только учились, но и помогали на ферме, которая обеспечивала их всем необходимым. Кормили подростков пять раз в день, так что голодным никто не ходил. Одежда у всех была единообразной, синего цвета у мальчиков и коричневого у девочек. Обувь носили только в холода. Всё остальное время они были босиком. Утро начиналось с плавания. Зимой вместо плаванья было обливание и бег на лыжах. Кощеев развивал у подростков ловкость рук, учил игре в карты, тренируя их наблюдательность, внимание и память. Кроме этого Игнат обучал ребят владеть ножом и не бояться вида крови. Поэтому скотину для приготовления пищи подростки резали сами. Для этого было организовано дежурство по графику, по три человека каждый день. В течения дня дежурные под надзором Муравьёва готовили на всех еду. Агеев преподавал всем рукопашный бой и умение вести незаметно слежку. Муравьёв учил всему остальному и стрельбе. Ждали Лапина, который должен привезти учителей по боевому искусству и медицине. Понятия личной гигиены детям вбивались накрепко. Да и в бане пару раз в неделю парились все. Ещё при ферме были поставлены небольшие цеха, где изготавливали сыр, сметану, масло, кисломолочные продукты. Для их хранения вырыли специальные погреба, стенки которых обкладывались льдом. Картофель и подсолнечник порадовали хорошими урожаями. Теперь подсолнечное масло и картофель заняли прочное место на тюменском рынке. И не только они. Были открыты несколько лавок, в которых торговали продукцией, как с фермы, так и с других предприятий, которыми владел "Приют".
   Часовщик с ювелиром на пару сделали большие часы, которые теперь украшали новое здание ратуши, напоминая людям о том, что время управляет их жизнью. Ночью над часами зажигались два керосиновых фонаря. Фонари вообще стали гордостью местного населения. В тёмное время суток, начиная своё движение от пристани и разбегаясь по всем улицам, эти весёлые огоньки указывали прохожим верный путь.
   Шикарный двухэтажный ресторан и трёхэтажная гостиница, примыкающая к нему, стали излюбленным местом для городских богатеев. За то время, пока возводились эти здания, поваром был набран и обучен персонал. Кроме Никодима Михайловича, так звали лапинского шеф-повара, к обучению приложили руку Агеев с Маллером. Артур оказался знатоком этикета, да и к чистоте с уютом он относился с крайним пиететом. Марсель же учил тому, как нужно, не привлекая к себе внимания, всё видеть и контролировать. Персонал ресторана и гостиницы имел красивую единообразную форму. На входе в ресторан дежурили два крепких молодых парня, которые пускали, или не пускали посетителей. В самом зале четверть пространства занимала сцена, на которой для посетителей играли музыканты. Оставшиеся три четверти делились поровну на сектора. Один сектор занимали столики для некурящих, другой для курящих, и последний сектор был отведён под отдельные кабинки. Второй этаж ресторана был поделён на две части, отделённые друг от друга прямым коридором. Правую сторону занимали бильярдные и карточные столики. Чтобы попасть туда, нужно было отдельно заплатить за вход и подписать бумагу, которая огораживала владельца ресторана от всех претензий со стороны закона и посетителей. Здесь подавали только напитки, от простой воды и сока, до коньяка и водки. В левой части находились помещения, которые Лапин хотел использовать для массажного салона. Гостиница, в которую можно было попасть как с улицы, так и из ресторана была трёхэтажной и имела пятьдесят номеров. Десять номеров были трёхместными, остальные сорок делились поровну на одноместные и двухместные.
   Все эти новости Иван узнал вечером следующего дня, когда праздновал с друзьями своё возвращение. Торжество проходило в отдельном кабинете ресторана, специально оборудованном только для них.
  
  - Так что с завтрашнего дня, - говорил Агеев, сидя в мягком кресле и смакуя дорогое вино, - будешь, Иван, распределять своих китайцев по рабочим местам. Как у них с русским языком?
   - Нормально. За то время, пока мы добрались до Тюмени, они сдали мне не один экзамен, - пьяно ухмылялся Лапин.
   - Да, уж, это тебе не на самолёте за пару часов туда-обратно, - хохотнул Казанцев.
   - Это точно! - поддержали его все остальные.
   - В ближайшие год-два, надеюсь, мне больше путешествовать не придётся, - снова заговорил Иван, - устал я от этой дороги. Устал от постоянного напряжения. Места кругом дикие, народ такой же. Всё норовит гадость тебе какую-нибудь учинить.
   - Главное, что ты возвратился, - поддержал друга Кощеев, - давай, выпьем, Иван, за тебя!
   - Давай, кореш, наливай! Кстати, если хочешь хорошо провести ночь, то у меня для тебя есть хорошенькая танцовщица.
   - Договорились! Сегодня ночую в твоём замке! - и друзья опустошили свои бокалы.
  
   ДЕЛОВЫЕ БУДНИ.
  
   Первым делом Лапин оформил всех привезённых китайцев (так удобнее, чем говорить "цинцы"). Чтобы не слишком долго затягивать бюрократическую волокиту, он подарил воеводе китайский фарфоровый сервиз, чему тот был очень рад. Хотя в воеводской канцелярии и так бы всё сделали, но внимание и уважение к главе города лишней не бывает. Потом он познакомил Лю Гуана с доктором Дюраном и, оставив их вместе для обмена опытом, ушёл в ресторан со своими танцовщицами. В ресторане он познакомил весь персонал с новыми работницами, которых велел любить и жаловать. Теперь по вечерам оба Василия, которые стали уже красивыми семнадцатилетними юношами, вместе с Таней и Аней, как прозвал своих танцовщиц Иван, будут развлекать посетителей вместе. Танцовщицы должны привлечь новых клиентов. Единственное, что требовалось пока соблюдать, это степень открытости нарядов. Они не должны быть откровенными. Местная публика была ещё слишком религиозной. Да и священники могли взбаламутить народ и местные власти, и тогда придётся всё закрывать. Ивану этого очень не хотелось, поэтому он решил не спешить. Вначале всё будет чинно и благопристойно. Китайские шёлковые наряды скроют всё, кроме лица и кистей рук. А дальше он посмотрит. Жить, решил Иван, девушки будут в его новом доме, здесь же и репетировать вместе с Василиями. Ещё двух смышлёных китаек Лапин оставил в виде прислуги. Для всех остальных работников и работниц строились дома.
   Два мастера боевых единоборств уехали вместе с Муравьёвым на ферму. Там им предстояло жить и обучать подростков всему, что они умеют. А умели они многое. За время совместного путешествия Иван смог в этом неоднократно убедиться. Врачевали они не хуже Лю Гуана, а уж владели собственным телом и холодным оружием просто превосходно. Многому Лапин научился у этих скромных монахов, но и заплатил за них не мало. Пошли они с Иваном по велению своего учителя, которому за это пришлось подарить две самые лучшие сабли, два дорогих пистолета, набор серебряной посуды и мешочек золотых монет весом в килограмм. Что же, искусство требует жертв, а воинское искусство больших жертв.
   Вся охрана получила недельный отпуск. Денег с собой Иван им давал немного, чтобы на радостях всё не пропили. Их основной задачей являлось обеспечить себя жильём. То есть каждый должен был выбрать место для будущего дома и согласовать с Казанцевым проект, по которому его будут строить.
  
   - Все деньги я вам выдам, - говорил Лапин охране, - когда ваши дома будут готовы. Суммы большие и не стоит с ними шататься по улицам. А пропить вы их всегда успеете, на это много ума не нужна.
   - А много ли каждому причитается, Иван Андреевич? - спросил Григорий.
   - По две тысячи каждому.
  
   Толпа взволновано зашумела. Это были большие деньги. На них каждый мог себе три больших дома поставить и ещё бы осталось.
   - Поэтому, - продолжал Иван, - главная ваша задача, это постройка дома.
   - А деньги на строительство? - не унимался Григорий.
   - Ты сначала договорись с Его благородием капитаном-поручиком Казанцевым, где и какой дом будешь ставить, потом найди строителей и обговори с ними цену, а потом и ко мне приходи. За какую цену договоришься строить дом, ту и выдам тебе.
   - А если я не хочу строить дом? Я за такие деньги и так хорошо поживу, - не унимался казак.
   - Григорий, вспомни, как мы с тобой познакомились!
  
  Ивану этот разговор начинал не нравиться. Этот вояка своими речами смущал других бойцов. Нет, денег ему было не жалко, он их мог отдать прямо сейчас. Только ничего хорошего из этого не выйдет. Ударятся ребята во все тяжкие и останутся ни с чем. А так хоть дом у каждого будет. Да и дисциплина от разгулов сильно пострадает.
  
   - Ну, помню, и что?
   - А то, что когда мы встретились, у тебя денег даже на миску каши не было. А возвращались-то вы с войны с богатой добычей.
   - Когда это было, Иван Андреевич! Я за эти годы-то уже всякого навидался, знаю, как жить, - самодовольно усмехнулся Григорий.
   - Так если "навидался", чего успокоиться не можешь? У каждого мужчины дом свой должен быть! Дом, куда он приведёт свою жену и где вырастит детей, которые в старости будут радовать его внуками. Запомни, ещё древние говорили (а может не древние), что каждый мужчина должен построить дом, вырастит сына и посадить дерево. А без дома мужчина - не мужчина, а голь перекатная без роду и племени.
   - Значит, не дашь денег? - грустно спросил Григорий.
   - По двадцать рублей всем выдам сегодня, на неделю отдыха этого хватит с избытком. За это время вы должны и отдохнуть и решить все дела со строительством. Через неделю с утра жду всех здесь. Макарка!
   - Что, Иван Андреевич?
   - Держи задаток и расписывайся.
  
  Все стали подходить к Лапину, который стоял возле стола, на котором лежал журнал и мешок с деньгами. Расписавшись в получении оговорённой суммы, бойцы отходили в сторону, ожидая своих друзей, с которыми они сейчас собрались идти в ближайшее питейное заведение. Когда все ушли к Ивану Андреевичу, подошёл Кузьма.
  
   - Ну, что скажешь, Кузьма? Тоже будешь, как Григорий просить, чтобы я тебе все деньги отдал? - хитро поглядывая на парня, спросил Иван.
   - Нее, я по питейным домам не хожу. Собачки, запаха кабацкого не любят. Я тебя о другом хотел попросить.
   - О чём же?
   - Дом у тебя большой, охрана нужна.
   - Нужна, согласен.
   - Разреши, Иван Андреевич жить у тебя и охрану нести.
   - Неужели своего собственного дома не хочешь? Не хочешь быть господином самому себе?
   - Подле тебя моё место, Иван Андреевич. Ты тогда на Енисее меня телом своим закрывал от людей диких. И за товарищей побитых долг вернул сполна. Дал я себе зарок с того времени - служить тебе верой и правдой.
   - Рад слышать, Кузьма, от тебя эти речи. Так тому и быть, назначаешься с этого дня начальником охраны в моём доме. Если ещё люди нужны, подыщи и приведи ко мне, если понравятся, будут в твоём подчинении работать.
   - Хорошо, Иван Андреевич. Я, пожалуй, к калмыкам в слободу съезжу, там присмотрю ребяток.
   - Съезди, Кузьма, присмотри. Что ещё? Вижу, вопрос тебя какой-то мучает.
   - Я хотел узнать, кто этот человек, что в странном домике за усадьбой живёт?
   - Этот истопник, - улыбнулся Лапин, - а домик называется бойлерная.
   - А что это такое, бой-лер-ная? - по слогам выговорил Кузьма новое слово.
   - Это, Кузьма, домик с механизмами, при помощи которых в холодное время года весь мой "замок" можно отапливать, как печкой. Поэтому этот человек, которого зовут Анисим, для нас очень ценен. Подбери к нему на всякий случай какого-нибудь мальчонку, чтобы при нём был и учился управлять бойлерной.
   - Понял, Андрей Иванович.
   - Тогда вот тебе пятьдесят рублей, приоденься получше, всё-таки теперь ты начальник моей охраны. Останутся деньги, используй на своё усмотрение. Всё, ступай.
  
   Чуть позже возвратился Лю Гуан. С ним Иван сходил в ресторан, где показал помещения, в которых целителю и его ученицам предстоит работать. Помещения Лю Гуану очень понравились. После этого Лапин показал ему несколько эскизов, на которых были чертежи и рисунки домов.
  
   - Выбирай Лю Гуан, какой дом хочешь себе построить. Я обещал тебе достойную жизнь, пора начинать выполнять свои обещания.
   - Благодарю тебя, Иван Андреевич, - поклонился целитель, - мне все дома нравятся. Поэтому разреши выбор дома оставить за тобой.
   - Эх, хитрец ты, Лю Гуан! Ну, что же, пусть будет по-твоему. Мне нравится вот этот дом, - указал Лапин на один из эскизов, - места под новые дома уже определены. С завтрашнего дня приступим к строительству. Каменщики, что приехали с нами этим и займутся. Первое время поработают с местными работниками, которые мой особняк строили. Всё-таки у тебя на родине дома ставят немного по-другому.
   - Благодарю, Иван Андреевич. А где до этого времени я со своими девушками буду жить?
   - Тебе комнаты, которые я для вас отвёл, нравятся? - спросил Иван и, дождавшись кивка, продолжил, - вот в них и будете жить. А сейчас иди, мне своими делами нужно заняться.
  
  Лю Гуан снова поклонился и вышел. Оставшись один, Иван стал составлять план первостепенных дел. В первую очередь ему требовался повар или повариха. Не в ресторан же постоянно бегать. Территория вокруг дома тоже не маленькая, поэтому садовник был необходим. За чистотой помещений присмотрят китайские служанки, а вот в прачечную для стирки и глажки белья стоило присмотреть парочку девушек. Да, дом был большой. Первый этаж занимала просторная зала, в которой вдоль стен стояли кресла и столики. Здесь можно было принимать гостей, человек сто вмещалось свободно. Справа от залы находились столовая и кухня. Слева от неё располагались спортзал и сауна с небольшим бассейном, попасть в которые можно было только со второго этажа или через небольшую дверь с улицы. Ключ от этой двери хранился только у Лапина. На втором этаже имелся просторный холл с выходом на балконы. Один балкон располагался над центральным входом, а второй выходил на задний двор усадьбы. От холла справа размещались помещения для проживания прислуги. Слева приютилась небольшая столовая, совмещённая с парой комнат, отведённых для приёма гостей. Далее шли три спальни. Одна из них являлась спальней Лапина. Она была совмещена с рабочим кабинетом, в котором Иван хранил бумаги и ценности. Лестница в спортзал вела именно из его спальни. Третий этаж был почти похож на второй. Правую половину этажа занимали спальные помещения, а левую комната для игры в бильярд, комната для танцев и музицирования, библиотека. Библиотека находилась над спальней и кабинетом Лапина. В неё можно было попасть только по лестнице из его кабинета. Все спальные помещения в доме имели туалет и ванну. Бойлерная, отопление и канализация стоили столько же, сколько стоил весь дом Ивана. Это всё вместе обошлось ему в пятнадцать тысяч рублей. Ресторан и гостиница вместе стоили двадцать тысяч. Зато привёз он из путешествия в Китай сумму в тридцать раз больше той, что затратили на общее строительство. Плюс имелся товар, который тоже стоил не мало.
   На другой день Лапин вместе с Маллером и Казанцевым отправился на стекольный завод. Учредителями завода были только друзья, поэтому посторонние сюда допуска не имели в отличие от первых трёх заводов. Да и туда старались никого из соучредителей не пускать. А все работники подписывали бумагу, по которой в случае разглашения технологий производства или описания механизмов, на них накладывался такой штраф, за который они не расплатятся всю жизнь. Поэтому сотрудники лишнего не говорили. А если им вне завода задавали чересчур прямые вопросы, то включали дурочку, а сами докладывали об очень любопытном человеке Агееву. Эти действия поощрялись премией. За время отсутствия Лапина скоропостижно скончалось пятеро таких любопытных. Причём один из них был иностранцем, трое из Тобольска и один местный. Насильственной смертью умер только один, на него ночью напали "бродячие" собаки и закусали до смерти. Остальные же, кто случайно упал в реку и утонул, кто отравился грибами, у кого просто остановилось сердце, а один и вовсе повесился, оставив предсмертную записку, в которой говорил о неразделённой любви. Конечно, умирали не сразу, да и не все годились в смертники. Прежде, чем что-то предпринять, Агеев тщательно изучал, что это за любопытный человек такой попался? Любознательность - это черта характера или приказ чей-то исполняет? Те, кто реально что-то разузнали уже на том свете, остальных кормили дезой. Один из дворянчиков, который работал на лакокрасочном заводе в небольшом чине и составлял отчётные документы, вынес и передал кой-какие бумаги иностранцу. Зарубежный гость увёз липовые документы, а продавец тайн повесился. Причём Кощеев запустил среди рабочих слушок, что повесился тот не от неразделённой любви, а от того, что лишнего говорил.
  Так вот, пришёл Лапин сегодня на свой завод (официально считался хозяином) по той причине, что друзья спешили ввести его в курс всех дел, которые тут происходят. Кроме основных цехов, два шли, как экспериментальные. Один был химической лабораторией, а другой приспособили под конструкторское бюро, где и новые марки стали разрабатывали, и механизмы усовершенствовали, и другие новинки воплощали в жизнь.
  
   - Вот тут, Иван, мы с Артуром по методу Сергея Васильевича Лебедева по новой создали синтетический каучук, - говорил Казанцев, показывая на какие-то печи, баки и трубки из различного материала.
   - А кто такой этот Лебедев?
   - А, так ты же не технарь, поэтому не знаешь. Учёный это советский был. Вот мы благодаря ему теперь резину можем выпускать, правда, пока в малых количествах. Исключительно для нужд завода. Например, шланги для аппарата газовой сварки изготовили. У нас уже есть два умельца, которых можно по праву считать сварщиками, хотя они сами кузнецы.
   - Я тоже с собой из Китая кузнецов привёз. Сюда их надо, пусть работают и учатся. А что ещё интересного?
   - Пробуем нержавейку делать. Небольшие успехи есть, но с хромом проблемы, мало его, да и других компонентов не всегда хватает. В этом мире он ещё практически неизвестен и называется по-другому. Красная свинцовая руда. Недалеко от Екатеринбурга есть залежи. Я купцам показывал образец, обещали привезти.
   - Нержавейка, это хорошо. А что ещё интересного?
   - Динамит, - озорно улыбнулся Казанцев, - это тебе интересно?
   - Конечно, интересно! Ты сделал?
   - Нет, это Артур. Он в химии поумнее меня будет.
   - Ну, и как, применяли?
   - Применяли и применяем. Горную породу взрываем. Только всем говорим, что используем бочки с порохом. Купцы пальцами у виска крутят, мол, слишком дорого нам завод по переработке камня обходится. Да и воевода тоже спрашивал, откуда столько пороха?
   - А ты?
   - С купцами грустно соглашаюсь, а воеводе говорю, что на свои деньги закупаю, а то иначе слишком дорого камень для завода раздобыть. Агеев научил, как через жену ему дезу скидывать, она всё равно в этом не разбирается, а поболтать любит. Кстати, у неё же сестра есть младшая. Так та от Маллера без ума. Был бы он дворянского звания, то сразу бы замуж за него вышла.
   - Да, было бы не плохо, - сказал Иван и подмигнул Маллеру, - ладно, что-нибудь придумаем. А как твоя жена, с сыном ладит?
   - Ладит. Она у меня добрая. Он тоже к ней хорошо относится и сестрёнку любит. Они вместе с дочкой возятся, хотя нянька и кормилица стараются сами за Любушкой присматривать.
   - Любушка-голубушка, значит. Дети, это хорошо. У меня вот никогда не было детей. Жена бесплодной оказалось. Может на стороне где и были, но я про них ничего не знаю.
   - Ничего, вон у тебя какая танцовщица есть. Женись, родит тебе детей.
   - Кто же, Алексей, на своих работницах женится? - усмехнулся Лапин.
   - Тебе виднее, Иван Андреевич, - ответил Казанцев.
   - Ладно, проехали. А по поводу хрома, может завод возле Екатеринбурга поставить, раз руда там хорошая есть? Недалеко от нас-то. В хорошую погоду за два дня можно доехать на почтовых.
   - Было бы не плохо.
   - Может, поговоришь с воеводой, да и съездишь туда, пробьёшь, что да как? Недельки тебе хватит. Моя охрана вся с тобой поедет на всякий случай.
   - Хорошо. Только сначала нужно кое-какие дела здесь решить.
   - А ты не спеши, моя охрана пока в отпуске. Дела делай, а через неделю можно будет и поехать. Может, там специалистов подыщешь каких-нибудь. Сам понимаешь, технически грамотных людей у нас мало.
   - Решаем эту проблему. Училище механико-техническое строим. Первое время сами будем преподавать, а потом глядишь и преподаватели более менее опытные появятся. Если честно, Иван Андреевич, разрываемся. Артур вон практически живёт на работе.
   - Понимаю, парни, понимаю. Но ничего, приехал я, как вы знаете не пустой. С материальными проблемами обращайтесь, всегда помогу.
   - Тогда поговори с купцами, что с нами в доле на кирпичном заводе. Они всё равно кругом мотаются. Пусть за вознаграждение привезут из Москвы или Петербурга нормальных специалистов. И им прибыль и нам польза?
   - Хорошо, поговорю. Ещё вопрос, что здесь с основным производством?
   - Всё нормально. Стекло оконное делаем, а ещё стандартные бутылки и банки, зеркала. Купцы раскупают всё, продукция пользуется спросом. Так что с этим проблем нет, - ответил Казанцев.
   - Хорошо, парни. Я сюда завтра приду, осмотрю всё более подробно и постараюсь вникнуть в специфику работы завода. А сейчас мне нужно батюшку местного навестить, подарочки ему сделать, смотришь, чем и поможет. Да хоть молитвой, тоже лишним не будет.
  
  Распрощавшись с друзьями, Иван направился в церковь при Свято-Троицком монастыре.
  
   - День добрый, владыка, - перекрестившись и поклонившись, сказал Лапин, войдя в келью.
   - И тебе доброго дня, сын мой, - ответил священник внимательно глядя на Ивана, - с чем пожаловал? Три дня, как в городе, а в дом Господний не спешишь зайти. Совсем о душе не думаешь.
   - Каюсь, святой отец, но сам понимаешь, не праздным бездельем маялся. Людей с собой привёз много, всех требовалось разместить, дать кров и пищу.
   - Нехристей одних привёз, Иван.
   - Так нехристи тоже люди. Вот ты их, батюшка, и окрестишь и научишь слову Божьему.
   - Хорошо, коли так. А охрана твоя, что же не приходит? Или веру родную потеряли? Второй день по кабакам, как пьянчужки последние шляются. Как только господин городничий это терпит? - недовольно спросил священник.
   - Не серчай на них шибко, святой отец, радость у них, три года дома не были. Сколько раз под смертью ходили! Двоих товарищей потеряли, прими Господь их души, - перекрестился Иван, - накажу я им, чтобы пришли к тебе, в грехах покаялись.
   - А тебе есть в чём каяться?
   - Есть, батюшка. Кровь на мне людская. Гневу и мести поддался. Как ребят в ночной стычке потерял, мстить начал.
   - Кому же ты мстить начал, люду православному?
   - Нет, племя дикое то было. Деревню их сжёг, а всех мужчин под нож пустил.
   - Свят, свят, свят, - перекрестился священник и чуть позже добавил, - нет на тебе большой вины, Иван. Скверну людскую нужно калёным железом выжигать. Погрязли язычники в разбое и неверии. Может благодаря тебе ходят сейчас по тем дорогам православные люди безбоязненно и кладут молитву Господу нашему. Отпускаю я тебе этот грех. Какие ещё на себе грехи знаешь?
   - Тяжело мне молодому со страстями плоти бороться. Грех прелюбодейства на мне лежит.
   - С мужней женой прелюбодействовал или с девицей.
   - С девицей, отче.
   - Плохо, что без венчания лёг с девицей в постель, но и этот грех отпускаю тебе. Что ещё?
   - Разреши, батюшка, дар преподнести во Славу Божию? - с этими словами Иван достал из сумки завёрнутую в тряпицу икону Святой Богородицы в очень дорогой оправе и передал её священнику.
   - Где ты взял это чудо, Иван?! - спросил изумлённый служитель Господа.
   - В Цинской Империи. Аглицкие флибустьеры корабль греческий разграбили, а там священник находился. Разбойники, не смотря на сан, ограбили божьего человека и живота лишили. Икону потом голландскому купцу продали, у него я её и увидел и решил выкупить святую реликвию.
   - Благодарю тебя, сын мой. Ты совершил достойное дело. Я буду молиться за твою душу, - крестя Ивана, сказал священник.
   - Батюшка, прими ещё сто золотых червонцев на укрепление церкви нашей, - и Лапин передал ему кожаный мешок с монетами.
   - Это достойное подношение, - не в силах больше удивляться, ответил священник.
  
  После этого он попросил Ивана обождать в келье, а сам с иконой и деньгами куда-то вышел. Минут через двадцать батюшка возвратился уже с пустыми руками.
  
   - Может быть, Иван, у тебя какие-нибудь просьбы есть ко мне? Говори, чем смогу, помогу обязательно.
   - Отче, ты, наверное, знаешь, что в городе строится механико-техническое училище?
   - Слышал такую новость.
   - Сам понимаешь, для работы на заводах нужны грамотные люди, которые бы разбирались в механизмах, могли бы на них работать и чинить в случае поломки.
   - Понимаю.
   - Так вот, я хочу попросить тебя, пока строится училище, не мог бы ты организовать при монастыре обучение отроков возрастом от тринадцати до шестнадцати лет? Чтобы когда училище будет готово, они бы могли читать, писать и считать. Большего не прошу. Да и всех подряд тоже не нужно учить. Если отрок тянется к знанию, то хорошо, из такого в будущем хороший мастер выйдет. А если нет у него желания постигать науки, это, конечно, плохо, но знания тоже даются не всем. Может у тебя на примете есть смышлёные отроки, на которых не придётся напрасно тратить время, потому что обучать детей в училище будут бесплатно?
   - Обучить отрока ремеслу, чтобы он трудом праведным зарабатывал свой кусок хлеба - это угодное дело для Бога. Я помогу тебе. Много ли нужно народа для твоих задумок?
   - Много, отче, не прошу. Хотя бы десятка три...
   - Думаю, мне по силам найти столько смышлёных отроков. Как я понял тебе неважно, из какой семьи они будут? Вы и дворян и простолюдинов туда будете принимать?
   - В училище всех будут учить.
   - Хорошо, сын мой. Это всё?
   - Ещё одна маленькая просьба.
   - Слушаю.
   - Ты недавно сам сказал, что охрана моя пьянствует шибко. Хочу, чтобы ты их пристыдил немного. Делом им пора заняться. Деньги я каждому из них выделил на постройку дома. Негоже мужчине быть без кола, без двора. Но боюсь, что не успокоятся они и все деньги по кабакам спустят.
   - А тебя значит, они не слушают?
   - Да говорил я с ними. Головы стыдливо опустят, мол, каемся, а потом по новой начинают. А у меня без них сейчас забот хватает.
   - Хорошо, я поговорю с ними.
   - Благодарю тебя, отче, - поклонился Иван и поцеловал священнику руку.
   - Ну, ступай с Богом, - ответил тот и перекрестил Лапина.
  
  Вечером Иван встретился с Агеевым и рассказал все новости, которые накопились у него за день.
  
   - Ну, и как, - спросил Марсель, - тяжело с батюшкой разговаривать?
   - Тяжело. Взгляд такой, будто насквозь тебя видит. Пришлось рассказать пару историй, которые нам повредить не смогут. Подаркам моим сильно обрадовался. Только я не понял чему больше, то ли иконе, то ли деньгам.
   - А где ты на самом деле взял икону?
   - На пепелище её нашёл, когда деревеньку сожгли. Как цела осталась, сам не знаю.
   - А чего же правду не сказал?
   - Нее, вдруг ещё бы подумал, что деревенька та была православная. С пиратами как-то спокойней.
   - Ну, раз тебе спокойнее с пиратами, пусть так и будет. Кстати, а ты знаешь, что батюшка ко мне сегодня приходил и просил твоих охранников угомонить?
   - Пля! Я и сам мог бы тебя попросить.
   - А что не так? - удивился Агеев.
   - Я попросил батюшку пристыдить пьяниц, а он решил на тебя мою просьбу перекинуть. Ну, и хитрец!
   - А что, много ты им денег дал?
   - По двадцать рублей. Остальные, сказал, отдам, когда дома себе построят. Хотя уверен, что у них и свои деньги тоже имеются. Но совсем не давать тоже было нельзя, взбунтовались бы ещё. Григорий всё там воду мутит. Не живётся человеку спокойно. Я сам дурак, но знаю, когда нужно свой зуд в заднем месте перетерпеть.
   - Хех, - усмехнулся Марсель, - тоже мне, сравнил их с собой. Они нынче чувствуют себя, как десантники в день ВДВ. Думаю, ты за время путешествия не плохих бойцов из них сделал. Теперь они ничего не боятся, почувствовали свою силушку. Таких на коротком поводке держать нужно, а то сами на тебя бросятся. Тем более Григорий у них заводила, а они к нему прислушиваются.
   - Ты прав, пора Григорию дать расчёт и пусть идёт куда хочет. Нам дисциплина нужна, а не казачья вольница.
  
   УБИЙСТВО.
  
   Утром следующего дня Лапина разбудил Кузьма.
  
   - Иван Андреевич, вставай, беда случилась.
   - Кузьма, какая беда? - нехотя приподнимаясь на кровати и убирая с себя руку Тани, спросил Лапин.
   - Григория убили!
   - Как убили? Кто убил? - моментально проснулся Иван.
   - Не знаю. Его зарезанным нашли в комнате на постоялом дворе.
   - Да, уж, нет худа без добра, - невесело усмехнулся Лапин.
   - Ты о чём, Иван Андреевич?
   - О дурости людской, Кузьма, о дурости. Говорил же ему: "построй себе дом, а потом гуляй, сколько влезет". Полиция там?
   - Там. Меня городничий за тобой послал.
   - Понятно. Ладно, сейчас оденусь и приду, подожди меня в холле, - сказал Лапин и принялся одеваться.
  
  Примерно минут через сорок Лапин сидел в столовом зале постоялого двора и давал показания полицейскому сыщику.
  
   - Когда, Иван Андреевич вы видели своего охранника в последний раз?
   - Позавчера утром.
   - При каких обстоятельствах вы его видели?
   - Он пришёл ко мне за зарплатой.
   - Вы ему её дали?
   - Да, я ему дал двадцать рублей.
   - А вот свидетели утверждают, что он вчера хвалился, что у него есть две тысячи, и он легко может купить всё это заведение вместе с хозяевами.
   - Уже не может. Дохвалился, дурак, теперь холодным лежит.
   - Что вы имеете в виду?
   - Видно же, что в комнате, в которой он проживал, всё перерыто, значит искали. А что можно искать? Только деньги, которыми он хвалился.
   - А вы случайно не знаете, почему он говорил именно о двух тысячах?
   - Знаю. Я обещал ему выделить эти деньги на постройку дома.
   - Но это очень большие деньги, - удивился сыщик.
   - Он их заработал за три года нашего путешествия в Цинскую Империю.
   - Ценный работник?
   - Он был начальником моей охраны. Как видите, я вернулся живой из враждебной нам страны.
   - Понятно, - сказал сыщик и, помолчав, добавил, - Иван Андреевич, не поймите меня неправильно, но где вы были сегодня ночью?
   - Дома был всю ночь.
   - Кто это может подтвердить?
   - Опросите моих слуг. Они подтвердят мои слова.
   - Хорошо, Иван Андреевич, можете быть свободны.
  
   Во дворе дома Лапина стояли пять его охранников. Лица у всех выражали недоумение и тревогу.
  
   - Ну, что, пля, непобедимые воины, - грозно вопрошал их Лапин, - допились? Вашего товарища, как свинью прирезали и никто ни сном, ни духом!
   - Иван Андреевич, да мы этого гада, который Григория жизни лишил, на куски порвём! - выкрикнул один из бойцов.
   - Кого ты на куски порвёшь, валенок деревенский? Где этот гад, а? Я тебя спрашиваю?
   - Искать надо, - пасмурнел говоривший.
   - Чтобы искать, мозги нужны, а у вас их нет! - эмоции Лапина скакнули ещё выше, - вам ума хватило лишь на то, чтобы вино вёдрами пить! А ведь я всех предупреждал, займитесь делом, займитесь! Вам речи Григория больше по душе были, мол, мы сильные и денег у нас куры не клюют, сам чёрт нам не страшен. Хвалится везде начали, дурачьё! Умный никогда богатствами не хвалится, потому что всегда найдётся завистник, желающий деньги отнять, всегда! Человека по делам видно. Пока дурак удачу свою пропивает, умный деньги расходует с пользой. А у вас, что получилось - сила есть, ума не надо? Какая у пьяницы сила? Каждому, как курёнку можно голову свернуть и вся недолга. Где ваша голова? Глядите, а не видите, слушаете, а не слышите. Я! Я вам всё дал. Благодаря мне вы ни в чём не нуждаетесь. Я, а не Григорий! Но вы пошли за ним, не пожелали прислушаться к моим словам. И где он теперь? Зачем мне такая охрана? Сегодня же дам всем расчёт и катитесь куда хотите. Деньги-то они быстро закончатся. А новые нужно заработать. Вот я и посмотрю, захотят ли вас брать на работу или нет! Будут ли вам платить как я, или только на щи кислые с ржаным хлебом хватит!
   - Не губи, Иван Андреевич, - крикнул Макарка и упал на колени, - Христом Богом клянусь, что слушать тебя буду, как отца родного! Не будет мне лучшей жизни, чем подле тебя!
  
  Остальные тоже повалились на колени и стали просить Лапина не гнать их. Иван только этого и добивался. Новую охрану ещё найти и выучить нужно, а эти ребята проверенные, только на путь истинный наставлять стоит их почаще.
  
   - Что же, прощаю вас в последний раз! В последний! А сейчас, - Лапин обернулся к стоящему в сторонке Кузьме и взял у него из рук Евангелие, - пусть каждый поклянётся на Священном Писании, что будет слушать меня, как собственного родителя. А за непослушание наказание одно - не будет вам больше места подле меня!
  
  После того, как все принесли клятву на Библии, Лапин продолжил.
  
   - Деньги все пропили или ещё остались?
   - Остались, Иван Андреевич, мы же старались с умом...
   - С умом? - рассмеялся Лапин, - не смешите мои сапоги! Итак, сейчас все идёте в Свято-Троицкий монастырь, все исповедуетесь батюшке, а деньги, что у вас остались, жертвуете во славу Господа нашего, что живые вернулись и под нож, как Григорий не попали. Чтобы ни копейки не утаили. Иначе не будет вам счастья. После придёте ко мне, будем думать, как дальше жить.
  
  * * *
  
   На другой день, после похорон Григория, Лапин встретился в своём ресторане с Агеевым. Расположившись в отдельном кабинете, куда им принесли обед, они делились насущными проблемами.
   - Марсель, - спрашивал Иван, - ты знаешь, кто убийца?
   - Знаю, это один из сторожей купца Колокольникова. Только осудить его не получится. Все в один голос утверждают, что ночью он был дома.
   - А как ты тогда узнал, что это он?
   - Элементарно. Сравнил отпечатки пальцев.
   - Блин, точно!
   - Вот, вот. Я в комнате, где убили Григория, снял отпечатки с сундуков, которые убийца обыскивал в поисках денег. А когда появились подозрения на счёт этого сторожа, то с кружки, из которой он пил, тоже снял отпечатки. Совпадение сто процентов. Правда, здесь это доказательством не считается, и долго ещё считаться не будет. К воеводе обращаться без толку. Что-то он в последнее время болезненно относится к разным новостям, которые нарушают его покой. А уж с Колокольниковыми точно связываться не захочет. Брат этого купца в Тобольске должность при губернаторе солидную занял. Влияет потихоньку на него, да и подарками не обделяет. У Колокольниковых-то торговля процветает. Мне даже самому несколько раз понадобилось в Тобольск ездить, когда почувствовал, что кресло подо мной качаться начало. Пришлось губернатора задобрить подарками. То его жене ювелирные украшения цены не малой, то ему шпагу испанскую, украшенную дорогими каменьями, то тупо деньгами в резной шкатулочке. А как иначе? Вся шваль возле губернатора крутится, всем что-то нужно от него. Отсюда и интерес к нашим заводам. Кстати, одного иностранца прямо там пришлось срочно ликвидировать чуть ли не посредине бала.
   - Как так? - удивился Лапин.
   - Губернатор приказал, чтобы я обеспечил охрану иностранному гостю и показал ему наши заводы. Дебил старый, похвалиться решил. Сам представь, не уберегу заморского гуся, могу должности лишиться. Нужно было срочно что-то делать, пока я за его безопасность ещё не отвечал.
   - И? - Иван подался вперёд от нетерпения.
   - Прямо на балу у губернатора, когда этот иностранный гость отошёл поссать, и рядом с ним никого не оказалось, я врезал ему концентрированным ударом по сердцу. Моментальный разрыв сосудов и никаких повреждений на теле.
   - Страшный ты человек, Марсель, - улыбнулся Лапин, - если бы я врезал, то сердце бы тоже остановилось, но от того, что в него упёрлись сломанные рёбра. Значит, тебя не заметили и не заподозрили?
   - Нет. На то, чтобы подойти, ударить и уйти, мне хватило пяти секунд. Он же в одиночестве провёл не менее шести минут. Когда обнаружили труп, я был рядом с губернатором и просил дать для охраны иностранной персоны драгун человек пять. Драгуны оказались не нужны.
   - Хе-хе, ясен пень - не нужны! - засмеялся Лапин. - А Колокольникова так нельзя? Чую, этот сторож не по собственной инициативе решился на мокруху.
   - Я вот что думаю, Иван, может слушок пустить? - потёр Агеев рукой лоб. - Будто бы были у Григория богатства немалые. Что повезло убийце, хороший куш отхватил.
   - Зачем это?
   - Колокольникова и сторожа поссорить. Обидится купец, что его слуга не поделился с ним. А своим охранникам, скажи, чтобы помалкивали. Мол, надо так.
   - Хорошо, скажу, - ответил Лапин, почесав кончик носа.
  Некоторое время друзья были заняты едой и своими мыслями. Потом Иван задумчиво посмотрел на Агеева и спросил:
   - Ну, поссорим мы Колокольникова со сторожем, что нам это даст?
   - А мы ещё один слушок пустим, направленный.
   - Это как?
   - Представь, сторож узнаёт, что хозяин хочет с ним расправиться, избавится от свидетеля, так сказать.
   - Напугать хочешь? Чтобы покаяться прибежал?
   - На счёт - покаяться, не знаю. Но если эти слухи лягут как надо, то сторож и купец могут начать друг друга убивать.
   - Хорошо, будем надеяться, что из этого выйдет что-нибудь путное. Кстати, меня ещё один вопрос мучает, что с заводами делать?
   - В смысле?
   - Мы же первыми тремя заводами полностью не владеем. Там вообще Казанцев только при делах. Нужно бумаги составить, что если с ним, не дай Бог, конечно, что случится, то всё переходит "Приюту".
   - Есть такая бумага, не волнуйся. Он сам её и составил, я даже не ожидал от него таких умных мыслей. А вот с остальными учредителями, ты прав, что-то надо решать. Может с банкротством что-нибудь замутить, чтобы продали они свою долю?
   - А выкрасть бумаги никак?
   - А что нам это даст? У нотариуса есть копии, в договорах Казанцева они тоже упомянуты. Если только у нотариуса появится договор, где Тихомиров, Устьянцев и Чичерин не упоминаются. И у Казанцева появится договор без их имён, тогда можно и выкрасть документы. В случае смерти этой троицы мы становимся полноправными хозяевами. Кроме кирпичного завода, там слишком много народа.
   - А банкротство? - с надеждой спросил Лапин.
   - Думаю, долгая получится история. Стоит, наверное, сразу в двух направлениях работать.
   - А может тупо выкупить?
   - Кто же от постоянной прибыли отказывается? Если только поставить всех в такие условия, чтобы им деньги живые срочно понадобились. Нее, всё-таки нужно с нотариуса начинать. Бабки предлагать, думаю, не стоит. Не захочет связываться с губернатором. А если захочет, то слишком много попросит. Нужно просто подсунуть новый договор.
   - А память его куда денешь? Скажет, что это другая бумага. Хотя... Ведь человек может смертельно заболеть?
   - Может, - ответил Агеев.
   - Тогда нужно Маллера напрягать. Только он у нас умеет идеально документы подделывать.
   - Это точно, незаменимый человек! Пусть он у тебя курс массажа пройдёт. А то работает днём и ночью. Беречь нам его нужно.
   - Хорошо. Сегодня же приведу его сюда, - согласился с другом Иван.
   - Кстати, я слышал, что ты Казанцева в Екатеринбург отправить хочешь?
   - Да. Он говорит, что там место есть, где хрома много. А из хрома почти вся нержавейка делается. Вот и подумал, что нужен нам там свой завод.
   - Согласен. В тех землях, как я помню из уроков географии, вообще много чего есть. Завод свой там точно лишним не будет.
   - Поэтому сегодня жду здесь купцов, говорить с ними буду.
   - В смысле?
   - Люди нам грамотные нужны, а купцы везде бывают. Вот пообещаю им хорошее вознаграждение, если толковых людей мне привезут. Дам им список профессий, специалисты которых нам требуются. Думаю, они не откажут. Тем более угощу их хорошо.
   - Понятно. Ну, ладно, - вытирая губы салфеткой, сказал Марсель, - пора мне. Ещё сегодня на ферму нашу нужно съездить. Детишек я там тренирую.
   - Давай, пока. А я своими делами займусь.
  
   УКАЗЫ ИМПЕРАТРИЦЫ.
  
   - Ну, что скажешь, Григорий Михайлович? - спрашивала Екатерина II у обер-кригскомиссара Осипова, - как идут дела в Царстве Сибирском?
   - Стар стал Чичерин, Ваше Императорское Величество. Стар и чрезмерно тщеславен. Свиту для себя понабирал большей частью из ссыльных колодников, остальная часть такие прохиндеи - клейма ставить негде. А губернатор слушает их советы. Они же, потакая его тщеславию, окружили старика пышностью и великолепием. Сами тем временем за его спиной часто творят непотребства.
   Осипов ещё несколько минут описывал дела, творящиеся в Сибирском Царстве. С каждым новым фактом лицо Императрицы мрачнело. Потом она как будто что-то вспомнила.
   - Григорий Михайлович, а что происходит в Тюмени? Если я не ошибаюсь, именно там сейчас находится бастард персидского хана.
   - Знаете, Ваше Императорское Величество, в свите губернатора не очень жалуют Тюмень.
   - Отчего же так?
   - Агеев, как вы выразились "бастард персидского хана", сейчас занимает должность городничего. Имея эту должность, он получил личное дворянство и женился на вдове покойного князя Борщова.
   - Это относится к делу?
   - Простите, Ваше Императорское Величество. Так вот, Агеев наладил в Тюмени очень эффективную полицейскую службу. Пресекаются всякие злоупотребления, что, как вы сами понимаете, многим нечистым на руку господам не по нутру. По словам же местных жителей за те четыре года, пока он занимает эту должность, в городе стало чище и спокойнее. А главное воровства и другого непотребства стало значительно меньше. Я заезжал туда. Могу отметить, что Тюмень отличается в лучшую сторону от других городков Сибирского Царства. На выезде и въезде в город прекрасная дорога, как и внутри города. Грязи практически нет. Как я понял, господин Агеев дружит с титулярным советником Казанцевым Алексеем Петровичем. Казанцев прекрасный фортификационный инженер. У меня сложилось впечатление, что трудами именно этих двух господ достигнуто улучшение жизни города. Построено несколько заводов. Кстати, постройку заводов организовал Алексей Петрович Казанцев. Благодаря этим заводам по всему городу идёт строительство красивых каменных домов. В тот день, когда я уезжал, было торжественное открытие городской ратуши. Великолепное трёхэтажное здание с большими часами. И что меня ещё удивило - по всему городу стоят красивые фонари единой конструкции, так что ночью можно спокойно гулять. А для поддержания чистоты в городе, господин Агеев выводит каждое утро на уборку улиц тех, кто был задержан за какие-либо нарушения. На них надевают яркие оранжевые шапочки и жилетки.
   - Для чего сие делают? - удивилась Императрица.
   - Чтобы все видели, что это нарушители, и чтобы конные экипажи издалека их замечали и случайно не зашибли.
   - Весьма разумно, - покивала головой Екатерина II.
   - Да, и ещё. Именно на деньги господина Агеева в Тюмени построили здание полицейского управления. Никто, кроме Казанцева ему в этом деле не помог.
   - А что же местный воевода?
   - Стар стал. Всё новое ему в тягость. После того, как Алексей Петрович Казанцев женился на его дочери, то практически все дела воевода переложил на него.
   - А как живёт господин Агеев?
   - Скромно живёт. Своего дома нет. После женитьбы переехал в небольшой домик к жене. До того времени квартировал у Казанцева.
  - Что ж, не ошиблась я в нём. Умён, скромен, трудолюбив, надёжен, - сказала Государыня и позвонила в колокольчик.
  На звон колокольчика появился личный секретарь Императрицы.
   - Чего изволите, Ваше Императорское Величество? - поклонившись, спросил вошедший.
   - Неси чернила, перо и бумагу, - приказала Екатерина II.
  
   По указу Её Императорского Величества Государыни Екатерины II губернатор Сибирского царства Чичерин Денис Иванович был отпущен по старости лет в отставку. На его место назначался Осипов Григорий Михайлович. Так же, по этому указу в отставку отправлялся воевода Тюмени Тихомиров Михаил Иванович. Вместо него на должность назначался коллежский советник (что равнялось пехотному полковнику) Казанцев Алексей Петрович, получивший новое звание по личному указу Императрицы. Агееву Марселю Каримовичу было пожаловано потомственное дворянство и титул - барон. К титулу были пожалованы земли недалеко от Тюмени.
  
   ДЕЛА ПИРАТСКИЕ.
  
   Ранним июньским утром 1780 года Агеев и Лапин прискакали на ферму.
   - Что случилось? - спросил встретивший их Муравьёв.
   - Пошли в дом, там всё расскажем, - ответил Лапин.
  Добротная деревянная изба, в которой жил Муравьёв имела три комнаты: кухню, зал и спальню. Друзья расположились в зале. Муравьёв всем налил свежезаваренного чая и приготовился слушать.
   - Короче, - начал Лапин, - Чичерин, бывший сибирский губернатор, возвращается в своё имение.
   - А нам что с того? - удивлённо спросил Даниил.
   - Сейчас поясню, - ответил Иван, сделав глоток чая из кружки, - он будет возвращаться по Туре на коче. При нём находятся нужные нам документы. А ещё коч везёт довольно много ценных вещей. Но главное - это документы.
   - Вы предлагаете напасть на коч?
   - Да. Если сейчас не получится, то потом возможности может не быть.
   - Много народу на коче?
   - Двадцать членов экипажа и тридцать человек охраны и прочей челяди
   - Многовато, - сказал Даниил и задумался.
   - На ночь наверняка коч пристанет к берегу, - сказал Агеев, - самое удобное место. Как твои девочки, готовы к подвигам?
   - Для чего тебе девочки? - снова удивился Муравьёв.
   - Девочки подозрений меньше вызывают. Они на берегу могут подойти к нашим путешественникам, сказать, что заблудились, попросить пригреть их на ночь. А там незаметно что-нибудь в еду подкинут. Когда все уснут, можно действовать. Мы с Лапиным вдвоём английский флейт так взяли.
   - Пропажу обнаружат, девочек потом искать будут. Вы же не собираетесь всех гасить?
   - Нет, конечно. А девочек загримировать можно - хрен потом найдут. А ещё бяку им устроим.
   - Какую? - Даниил заинтересовано поглядел на Ивана.
   - Взрыв на коче. Порох-то у них на корабле есть. Пусть потом гадают, от чего бочки взорвались. И это, нам Чичерин в живых не нужен.
   - Понятно, - поскрёб Муравьёв подбородок.
   - Ну как, справятся твои девочки, не подведут? - в глазах Лапина блеснуло сомнение.
   - И девочки и мальчики справятся. Это надёжные ребята. Я в них уверен.
   - Хорошо. Тогда давай обсудим варианты операции.
  
  * * *
  
   Вечером другого дня, с идущего по Туре судна, приметили на берегу место удобное для стоянки. Там горел костёр, и расположились какие-то люди. Подплыв поближе, увидели крестьянских девушек, которые что-то готовили на костре.
  
   - Эй, красавицы, принимай концы, крикнули с коча и бросили канат.
  
  Одна из девушек проворно подхватила канат и привязала его к дереву стоящему ближе всех к воде. С причалившего судна опустили сходни и на берег стали перебираться люди. Кто-то тащил с собой медные котлы, кто-то мешки со съестными припасами, кто-то мебель и рулоны материи. На берегу быстро образовался небольшой лагерь. Были поставлены палатки, разведены костры, установлены стол и стулья. Девушки охотно всем помогали. Скоро на берег в сопровождение двух слуг спустился Чичерин и сел на приготовленный для него стул с высокой спинкой.
  
   - Что за девицы, - спросил бывший губернатор одного из слуг.
   - Местные, Ваше превосходительство, - рыбалили тут, да ушицу готовили.
   - Здесь поблизости есть село или деревенька? - задал очередной вопрос Чичерин.
   - Сказали, что деревенька небольшая.
   - Ясно. Ну, скоро там ужин будет готов?
   - Скоро, Ваше превосходительство. А пока не изволите ли чарочку вина, да фруктов сладких?
   - Давай, своё вино. Фрукты не надо, жевать их тяжело.
  Минут через сорок люди, собравшиеся на берегу, кушали сваренную в медных котлах кашу с салом, заедая её ржаным хлебом и запивая простой водой. Девушки охотно поделились своей ушицей с экипажем коча и прислугой барина. Когда все покушали и стали готовится к предстоящей ночи, девушки попрощались с новыми знакомыми и ушли.
   Солнце давно скрылось за лесом. Ночные звёзды умилённо смотрели с небес на то, как волны нежно трутся о песчаный берег и ласково качают речной кораблик, на котором спали двое вахтенных. На берегу тоже спали. Спали двое сторожей, которых поставили охранять лагерь, спали возле костров слуги и экипаж коча. Спал в своей палатке на мягкой кровати бывший губернатор Сибирского Царства Чичерин Денис Иванович. Не спали только четыре человека, которые были одеты во всё чёрное. Даже их лица скрывали черные шерстяные мешочки, имеющие прорези для глаз. Эти люди приближались на двух лодках к речному кораблику. Довольно скоро они оказались на его борту. Нейтрализовав голыми руками двух спящих охранников, они разделились, двое остались на палубе, а двое других спустились в трюм, освещая себе путь керосиновой лампой.
   - Тихо, - прошептал Агеев и остановился, - слышишь, кто-то храпит?
  
  Иван кивнул и тихонько пошёл на шум. Возле внушительной двери, лёжа на полу, спал здоровенный детина. Лапин склонился над спящим, обхватил его голову и резким движением рук свернул ему шею, после чего произнёс:
  
   - Видать сторожить оставили.
   - Видать, - согласился Агеев и попробовал открыть дверь.
  Однако дверь не поддалась. Осветив её внимательно, друзья увидели замок, который находился в небольшом углублении.
   - Пля, чего делать будем? - расстроился Лапин.
   - Шуметь не хочется. Думаю, на берег нужно идти, в палатку к Чичерину.
   - Ты тогда иди, а я в трюме погляжу. Может, чего хорошего найду.
   - Давай, - согласился Марсель и пошёл на палубу.
  
  На палубе тихонько объяснив суть проблемы Муравьёву и Кощееву, он отправился на берег. При свете затухающих костров Марсель легко нашёл палатку своего бывшего начальника. Постояв возле неё, слушая ночные звуки, он понял, что явной опасности нет. Приняв решение, Марсель тенью скользнул в палатку. Тусклый свет огарка, стоящего на небольшом столике, позволил разглядеть два силуэта, которые лежали рядом с кроватью Чичерина. Стараясь не задеть охраняющих покой хозяина слуг, незваный гость приблизился к мирно сопящему старичку. Замер. Восстановил сбившееся дыхание. После чего, внимательно глядя на спящего, нанёс ему резкий удар открытой ладонью в грудь. Тело дёрнулось и навечно застыло. Марсель обыскал мёртвого Чичерина и обнаружил цепочку с тремя ключами на его шее. "Наверное, - подумал Агеев, - кто-то из слуг знает об этих ключах. Придётся возвратить их на место". Забрав ключи, он покинул палатку и направился к судну, стараясь держаться в тени.
  
   - Ну, как, нашёл что-нибудь стоящее? - возвратившись в трюм, спросил Марсель у напарника.
   - Нашёл. Только всё громоздкое. Мебель, бочки, тюки материи, мешки с провизией. Более-менее лёгкое и дорогое - меховые шкурки.
   - Ладно, пошли сначала комнату секретную осмотрим, а потом решим, чего стоит брать, а чего нет.
  Первый же ключ подошёл к замку. Войдя в помещение, грабители зажгли ещё одну керосиновую лампу и принялись внимательно всё осматривать. Найдя сундук с бумагами, они поспешили найти нужный им договор. Договор оказался здесь. Агеев спрятал его у себя в небольшом рюкзачке. Остальные документы решили после обыска тоже перенести на лодку. Сундуки, которые находились в этой комнате, были в основном с шубами, с серебряной и фарфоровой посудой, с оружием. Нашлись и с дорогими шкурками. Ещё два ключа открыли сундуки, в которых хранились ювелирные украшения и монеты, серебряные и золотые, отделённые друг о друга перегородкой. Сундук, набитый бумажными деньгами, почему-то замка не имел. Перетащив всё ценное на лодки, стали готовить спектакль для спящих на берегу людей. Мёртвым охранникам измарали вином грудь, а также влили его им в горло. Потом одного положили на край берега, куда упирались сходни. Рядом с ним бросили пару бутылок из-под вина, пустую и полупустую, а ему в ладони насыпали порох. Второго охранника пристроили рядом со сходнями на коче. Пока Лапин закладывал динамитные шашки, Агеев сходил на берег и вернул ненужные ключи бывшему губернатору. Лагерь крепко спал. Марсель даже усмехнулся: "Вот что способна сотворить троица диверсантов, считай целую роту можно брать голыми руками". Когда он вернулся, то Игнат и Даниил сели в одну из лодок и направили её вниз по течению. Подождав, когда напарники уплывут достаточно далеко, Лапин поджёг фитиль и поспешил спуститься в лодку, в которой его ждал Агеев. Вместе они принялись энергично работать вёслами, спеша уплыть подальше от опасного места.
   Когда ночные пираты были достаточно далеко, раздался мощный взрыв, поднявший к звёздному небу высокий столб воды и кучу разных обломков и предметов, которые не в силах справиться с земным притяжением ещё некоторое время падали на поверхность встревоженной реки.
  
  РАССЛЕДОВАНИЕ.
  
   - Марсель Каримович, - сидя в своём кабинете, говорил новый воевода Тюмени, - недалеко от нашего города произошло странное происшествие.
   - Что за происшествие, Алексей Петрович? - стоя перед новым городским главой, спрашивал Агеев.
   - По непонятным причинам взорвался коч, на котором плыл бывший тобольский губернатор.
   - Ох ты, беда какая! - изумлялся городничий, - где же это произошло?
   - Верста в тридцати от Тюмени. Вам следует вместе с прокурором и протоколистом наведаться на место этой трагедии и составить подробный отчёт.
   - Слушаюсь, Алексей Петрович. Разрешите идти?
   - Ступайте, Марсель Каримович.
  
  Официальный тон в служебной обстановке друзья поддерживали всегда. Только в отличие от Агеева, Казанцев в данной ситуации не играл, потому что не знал о причастности друзей к этому событию. Многого ему не говорили. Не говорили и Маллеру. Эти двое и так слишком много несли на своих плечах и лишние переживания, по решению остальной четвёрки, им был ни к чему. Даже когда Лапин брал у Артура динамит, то сказал, что нужен он для взрыва горной породы. Весь взрывчатый запас был строго на учёте. Кроме друзей о динамите никто не знал.
   Прибыв на место происшествия, Агеев увидел убитых горем людей. На берегу лежали собранные в кучу какие-то тюки, бочки сундуки. Наверное, всё то, что удалось вытащить из воды. Приступили к опросу свидетелей. По их словам ситуация вырисовывалась следующая... Ночью, когда пассажиры, члены экипажа и Его превосходительство Чичерин Денис Иванович спали на берегу, на судне произошёл взрыв. Этим взрывом на берег выкинуло двух оставшихся на борту вахтенных, которые несли охрану коча. Получалось так, что они каким-то образом вытащили из трюма вино, напились, а потом нашли порох, который, наверное, от какой-то искры вспыхнул и взорвался.
  
   - Почему вы решили, что это они взяли порох? - спрашивал Агеев у кормчего погибшего коча.
   - У одного порох в ладони зажат был, - горестно вздыхал пожилой мужичок, - никогда бы не подумал, что они могут позариться на чужое.
   - А на что они позарились?
   - Вино они барское взяли, которое в трюме лежало. От обоих вином пахло, и одежда была им заляпана, да на берегу две пустые бутылки нашли. Наверное, напились, а светильник ночной возле бочек с порохом оставили, от этого и взрыв случился.
   - Кроме этих двоих на судне ещё кто-нибудь был?
   - Был. Сторожа барин там всегда оставлял. Вот я и удивляюсь, как он их пропустил.
   - А где он этот сторож?
   - Тоже погиб. Остатки его тела в воде нашли. По ним и определили.
   - Понятно. А что с Его превосходительством Денисом Ивановичем, он как умер?
   - Ночью, когда взрыв прогремел, все на берегу были, их имущество спасали. А потом слуги опомнились, мол, почему барина не слышно? Зашли в палатку, а он уже представился. Удар, наверное, от громкого взрыва с ним случился. Не молодой уже был.
   - Понятно, - кивал каким-то своим мыслям Агеев.
  
  Через некоторое время он и двое его сопровождающих обсуждали это происшествие.
  
   - Что скажете, господа? - обращался к ним Марсель Каримович?
   - А что говорить? Все в один голос утверждают, что охранники с коча напились да к пороху с огнём полезли, - отвечал прокурор, - виновники мертвы, наказывать некого. Приказчик Чичерина жив, пусть составляет список оставшихся вещей и везёт их в имение к родне покойного. Самого Дениса Ивановича придётся хоронить здесь.
   - Согласен с вами, Наум Максимович, - кивал головой Агеев.
  
  Именно такой отчёт и лёг на стол тюменскому воеводе. А экипаж взорвавшегося коча вместе с кормщиком прибрал к своим рукам Лапин, в противном случае всех их ждало полное разорение.
  
  ЧЬИ ЗАВОДЫ?
  
   - Друзья, - Лапин собрал всех пятерых товарищей у себя в ресторане в отдельном кабинете за шикарно накрытым столом, - с сегодняшнего дня нам принадлежат все заводы, в которых вложена хоть толика денег нашей корпорации "Приют".
   - Простите, Иван Андреевич, - тюменский воевода удивлённо поглядел на него, - а другие соучредители как же?
   - Какие соучредители, Алексей Петрович? Чичерина похоронили в прошлом году, в том же году скончался Устьянцев. Месяц назад представился ваш тесть. Какие ещё соучредители?
   - А родные и близкие тех господ? Я долю своего тестя не считаю, она перешла мне, но другие?
   - Вот, Алексей Петрович, держите, - и Лапин подал ему стопку листов.
  
  Это были договора, по которым все заводы принадлежали шестёрке друзей. Других имён там не было.
  
   - Но как вам это удалось, Иван Андреевич? - посмотрел на него изумлённый Казанцев.
   - Не скрою, дорогой наш воевода, пришлось попотеть и потратиться, - но теперь по закону заводы наши. И документов утверждающих обратное - нет.
   - У меня есть старый договор... - хотел было возразить Казанцев.
   - Мы сегодня вместе с вами пойдём к вам домой, и сожжём его.
  
  Воевода некоторое время задумчиво глядел на Лапина, а потом его лицо озарила улыбка.
  
   - Вы правы, Иван Андреевич, лишние улики нам ни к чему. Понимаю, что не всё сделанное вами - законно, но я вас не осуждаю. Просто не имею права! Потому что я один из вас. А вместе мы делаем общее дело.
   - Слышу слова не мальчика, но мужа! - встал со своего места Кощеев, - со своей стороны, уважаемый Алексей Петрович, клянусь сделать всё для того, чтобы защитить тебя и твою жену с детьми от всех бед, которые вам будут угрожать. Давайте выпьем за дружбу!
  
  Все встали со своих мест и, чокнувшись бокалами, выпили обжигающий напиток, который Муравьёв производил на ферме.
  
  * * *
  
   За окном цвёл и пах июль 1781 года. В собственности друзей уже находились девять заводов, одна фабрика, громадная ферма и много другого имущества. Долю кирпичного завода у купцов Лапин перекупил, предложив им хорошие деньги. Нужный договор нотариусу аккуратно подсунули, а ненужный изъяли. Сам же он без посторонней помощи слёг с воспалением лёгких и умер. Новый нотариус, принявший дела, опирался в своей работе на те документы, которые ему достались по наследству. Пришлось выкрадывать договор у Устьянцева, который находился в тяжёлом состоянии и день на день могли объявиться вездесущие родственники. Делами Тихомирова ведал Казанцев, так что тут опасности не ожидалось. О Чичерине и так всё известно.
  С тех пор, как Алексей Петрович Казанцев стал воеводой, с постройкой заводов стало намного легче. Легче стало отсеивать тех, кто желал залезть в долю. Кроме существующих четырёх заводов, построили один металлургический недалеко от Екатеринбурга, а в Тюмени появились нефтеперерабатывающий, металлообрабатывающий, деревообрабатывающий и оружейный заводы. Было открыто и уже год как функционировало механико-техническое училище, при нём имелось общежитие на сто мест. Кроме Кощеева и Лапина все остальные друзья строго по графику проводили в училище занятия. При стекольном заводе открыли типографию, и для студентов училища были напечатаны учебники по математике, алгебре и геометрии, по физике, механике и химии, по черчению и материаловедению. Маллер и Казанцев даже написали письмо Кулибину, который в это время заведовал в Академии наук механическими мастерскими. Чертежи, которые они прислали ему, очень заинтересовали гениального изобретателя. Поэтому Иван Петрович с удовольствием ответил на их письмо, и с тех пор завязалась переписка. Друзья в письмах делились не только научными успехами, но и просили изобретателя пособить им с грамотными специалистами, которые помогут развивать технические науки в этом далёком крае. Кулибин обещал помочь.
   Лапин выкупил несколько речных судов, набрал на них команды и взял под свою руку купцов, у которых дела шли не очень, причём у некоторых благодаря его тайным стараниям. Теперь лапинские кораблики развозили товары корпорации "Приют" по городам России, где купцы, работающие на Лапина, старались их прибыльно продать. Были организованы торговые караваны в Цинскую Империю, в Персию, в Стамбул.
  Вся Тюмень, так или иначе, работала на корпорацию созданную друзьями. Всех ремесленников постарались объединить в цеха, где они делали стандартную продукцию, получали за это хорошие деньги и другие поощрения.
  Был построен "Тюменский банк". Среди ссыльных, которых отправляли жить в эти земли, часто попадались люди с хорошим образованием. Пятьдесят процентов каторжан дворянского звания были, по сути, нормальными людьми, которые себя ничем не запятнали. Но дворцовые интриги, чья-то зависть, наветы и прочие обстоятельства привели их на скамью подсудимых, а с неё прямиком сюда. Агеев тщательно выбирал среди них грамотных людей и предлагал хорошо оплачиваемую работу. Так как большинство из ссыльных богатствами похвастаться не могли, то легко соглашались. Например, некоторые женщины и девушки, которые в своём большинстве сопровождали мужей и родителей в этот сибирский край, работали в "Тюменском банке" счетоводами, бухгалтерами и кассирами. Все сотрудники банка имели строгую единообразную форму. За персоналом банка следили три сотрудницы безопасности, которые слились с остальной массой служащих, чтобы не привлекать к себе внимание. Раз в неделю они подавали Агееву отчёт о работе банка. В случае экстренной ситуации могли обратиться к нему в любое время.
  Кроме банка ссыльные девушки работали в больнице, которая открылась в этом году. В её строительстве деятельное участие принял Лапин. В своё время он посетил не одну престижную клинику Европы и имел представление о том, как должно выглядеть лечебное заведение. Территория трёхэтажной больницы была обнесена красивым забором из чугунного литья. В глубине территории имелся парк с зелёными насаждениями, в котором установили резные скамейки и проложили каменные дорожки, ведущие к небольшому пруду. Само здание больницы имело вид чего-то лёгкого и воздушного, смотрящего на мир через прозрачные стёкла больших оконных проёмов. В подвале больницы с одной стороны расположились бойлерная и прачечная, а с другой комната механика, морг и архив. Здание имело механический лифт, который мог поднять и опустить вес до пятисот килограмм. Первый этаж делился на зал для посетителей, приёмный покой и классы для занятий по медицине. В этих классах Рауль Дюран и Лю Гуан обучали юношей и девушек. Девушки в основном работали нянечками, медсёстрами, массажистками. Все сотрудники больницы по настоянию Казанцева одевались в форменную одежду из белого ситцевого материала. На правом рукаве спецодежды и на надбровной частью головных уборов был изображён небольшой красный крест. В больнице поддерживалась стерильная чистота. Агеев опытным путём доказал Дюрану и Лю Гуану наличие микробов, их негативное влияние на здоровье человека и способы борьбы с ними. Особое внимание уделяли прививкам. Вакцинация от оспы уже существовала в России, но ещё была слабо распространена, поэтому в Тюмени вели строгий учёт людей, которым прививки уже были сделаны. Второй этаж больницы занимало родильное отделение и травматология. На третьем этаже лечили всевозможные простуды и инфекции. Там же была лаборатория и хирургическое отделение. Дюран часто спорил по некоторым вопросам с Агеевым, но когда Марсель однажды на его глазах буквально оживил человека, сделав ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, то спорить стал гораздо реже. На вопросы об источниках познаний в медицине, Агеев отвечал, что у его отца во дворце была громадная библиотека с древними рукописями, откуда он эти знания и почерпнул.
  
   - Жаль, Марсель Каримович, что вы не выбрали стезю врачевателя, - говорил Дюран, - из вас получился бы гениальный врач.
  
   - Каждому своё, господин Дюран, - отвечал Агеев, - я могу приносить людям пользу и на другом поприще.
  
   Ещё девушки работали на ткацкой фабрике. Одни перебирали поступившие на предприятие шерсть, лён, хлопок, крапиву, коноплю и разделяли их на несколько сортов в зависимости от качества. Другие из приготовленного материала ткали полотно. Третьи окрашивали готовые ткани в нужные цвета. При фабрике было своё швейное ателье. Казанцев изготовил восемь швейных машинок с ножным приводом. Теперь здесь для нужд корпорации шили любую одежду. Это производство планировалось расширить, но делать швейные машинки для продажи не хотели. Казанцев обзавёлся тремя молодыми, подающими надежды юристами, которые должны были запатентовать все разработки корпорации и только после этого хотел что-то открывать миру. На имя Её Императорского Величества было отправлено подробное, грамотно составленное письмо, в котором за многими подписями сибирских дворян было подано прошение об организации в России патентного бюро, дабы защитить людей, которые своим умом создали полезные вещи от воровства и подделок. Чтобы получить эти подписи всем создателям корпорации "Приют" пришлось серьёзно поработать. Кого-то убедили словами, кому-то сделали подарок, кому-то в чём-то помогли, а кому-то просто - заплатили деньги. В числе подписавшихся был и новый губернатор Осипов. Казанцев сумел довольно легко убедить его в пользе такого проекта и что это выгодно не только конкретным людям, но и государству в целом. Забегая вперёд скажу, что через год в России появилось такое бюро. Императрица с вниманием отнеслась к просьбе сибирских дворян, поняв, какие выгоды может принести это дело. В этой истории российское патентное бюро появилось на тридцать лет раньше и в более совершенном виде.
   Что касается каторжан, которые действительно являлись преступниками, то их Казанцев и Агеев задействовали на строительстве новых дорог. Охраной уголовного элемента занимались солдаты. После смерти Устьянцева в Тюмень прибыл новый комендант - Беклемишев Родион Петрович, ещё не старый пехотный полковник, который в своё время понюхал немало пороха, воюя с османами. Он легко сошёлся с Агеевым, который продемонстрировал ему выучку своих полицейских, удивив боевого офицера превосходной военной подготовкой. Марсель раз в день обязательно проводил тренировки со своими сотрудниками, это для них уже стало привычкой. Потом городничий уговорил Родиона Петровича уволить всех пожилых солдат, которые в своём большинстве не годились для военной службы, а на их место набрать молодых, для которых будет организован хороший полигон для учений. Новобранцев также обеспечат оружием и обмундированием. Беклемишев от такого предложения не мог отказаться. А уволенных солдат Агеев планировал пристроить на заводы в качестве сторожей и вахтёров. Так вот, обновив возрастной состав тюменского гарнизона, его принялись активно тренировать. Тренировать не только слаженным действиям в строю, но и умению работать в одиночку. Для этого дела использовали разросшуюся до двадцати бойцов охрану Лапина, которую Иван держал в хорошей физической форме, занимаясь ежедневно вместе с ними. Когда новые и бывалые солдаты сработались меж собой и окрепли, их повзводно на недельный срок стали отправлять сторожить каторжан. Дорога шириной в шесть метров прокладывалась в две стороны, в сторону Екатеринбурга и в сторону будущего Новосибирска. В сторону Екатеринбурга дорога возводилась параллельно существующей. На Новосибирск же прокладывали новый путь, который значительно сокращал маршрут. Строилась она следующим образом. Сначала намечали маршрут дороги. Потом по её краям вбивали сваи. Где были слишком резкие перепады высот, туда приезжали парни из службы безопасности корпорации и взрывали сложный участок динамитом. Так корпорация готовила своих подрывников. Дальше между сваями вдоль дороги ставили двойную деревянную опалубку. Внешнее пространство в тридцать сантиметров шириной заливали раствором бетона (цемент уже производился на заводе по переработке камня). Внутреннее пространство засыпали песком и гравием и тщательно всё утрамбовывали, оставляя двадцать сантиметров высоты для асфальта. Асфальт варили тут же, смешивая битум с готовой каменной крошкой, которую привозили в мешках или бочках. Полученным асфальтом заполняли оставшиеся двадцать сантиметров высоты и тщательно его укатывали ручным катком. Каток представлял собой железный цилиндр весом около трёхсот килограмм, расположенный на крепкой металлической ручке. В дождливое время над строящейся дорогой натягивали брезент и продолжали работу. На двести - двести пятьдесят человек заключённых приходилось тридцать солдат с четырьмя собаками, один офицер, три сержанта и два - три мастера по строительству, которых обучал сам Казанцев. Получалось, что одну неделю в месяц плутонг (взвод) проводил в поле, охраняя каторжан. Всего в Тюмени было расквартировано две пехотные роты и один эскадрон драгун. Занятия у солдат проходили каждый день. Беклемишев относился к этому серьёзно. Чтобы рутина не заедала солдат, устраивали соревнования, где победители получали денежные вознаграждения. Обе строящиеся дороги были крайне важны, поэтому её строительство находилось на контроле у корпорации. Финансирование этого строительства шло полностью из местного бюджета, тем более что именно Казанцеву новый губернатор поручил это дело, зная его как хорошего специалиста по строительству. За два года было проложено в каждую сторону по двести километров дороги отличного качества.
   Созданная служба безопасности корпорации (СБК) была распределена по заводам, где её сотрудники работали на какой-нибудь должности и отслеживали всё, что на предприятиях творится. На место ушедших, в "Приют для бедных" пришли новые курсанты. Но это не значит, что для работающих сотрудников обучение закончилось. Утро они также начинали с тренировок, после которых завтракали и шли на работу, а вечерами изучали те предметы, к которым у них лежала душа. Нашлись два парня и одна девушка, которые имели склонность к рисованию. Маллер их взял для обучения, и теперь они во многом помогали ему. Кроме этого все сотрудники безопасности учили иностранные языки. Каждый обязан был знать, как минимум три, поэтому по вечерам в технико-механическом училище шли занятия по овладению речью и письмом других стран. В СБК была отработана чёткая система поощрений и наказаний, чтобы у сотрудников имелся стимул к учёбе.
   Из-за строительного бума в Тюмени самой уважаемой стала профессия каменщик. Конечно, возведение деревянных домов не прекратилось, но оно осталось только в слободах. Центр города потихоньку очищался от таких строений. Многие купцы, чтобы показать свой достаток строили кирпичные дома. Это приносило корпорации не плохую прибыль, потому что все строительные материалы производились на её заводах, здания тоже возводились по её эскизам. И не только это. Фабрика корпорации выделывала любую пользующуюся спросом ткань хорошего качества и любой расцветки и продавала её намного дешевле, чем привозную. Лапин практически подмял под себя всех местных купцов, им стало выгодно торговать местной продукцией. Что же касается особо упёртых, то с ними разобрались тихо и аккуратно. Купца Колокольникова, который убил своего сторожа, заподозрив его в утаивании "украденных" денег, отправили на каторгу, потому что в нужный момент на месте преступления оказались свидетели. Во время судебного разбирательства всплыли многочисленные торговые махинации, которые Колокольников проводил. Так что его имущество было конфисковано. Не помог и брат, который в Тобольске занимал солидную должность при канцелярии губернатора. Не помог, потому что скоропостижно скончался, выпрыгнув в пьяной горячке из окна. Почему хорошее вино так на него подействовало - никто не знает, но свидетелей того, что он выпрыгнул сам, было не менее двадцати человек. Следов отравления тоже не обнаружили. А дело было не в вине. Говорят же, что курить вредно. А когда в табак подмешивают сильный галлюциноген, то случиться может всякое. Оно и случилось. А вот один вредный тип не курил, но угорел бедняга в бане, уснув там после выпитого кваса. Агеев строго следил, чтобы насильственных смертей в городе не было, хотя случалось, когда выпьют двое, разругаются, схватятся за ножи и зарежут друг друга. Не запрещать же после этого людям ходить с ножами.
   Город, как и заводы, теперь принадлежал "Приюту". Работу корпорация людям дала, но ведь нужен и отдых. А для отдыха построили замечательный парк с аттракционами. У мальчишек самой заветной мечтой стало - пострелять в тире. И не только у мальчишек. Многие юноши и мужчины хотели подержать в своих руках настоящее ружьё и выиграть приз. Старый солдат, которого поставили заведовать тиром, показывал, как нужно заряжать, целиться и стрелять. А ещё в парке имелись карусели и домик страха, лабиринт и комната смеха, для силачей аттракцион "Молотобоец", да и вообще много чего остального. Кроме парка функционировал стадион, на котором летом мальчишки гоняли в футбол, а зимой тут заливали каток. А какие замечательные и удобные коньки здесь продавались или предлагались на прокат! Не то, что мужчины, девушки с удовольствием хотели в них покататься. Воевода, который в своё время занимался танцами, умел, оказывается, прекрасно кататься на коньках. Стал даже учить жену. Глядя на главу города и остальной народ с удовольствием включился в эту забаву. Но катались в основном по праздникам или вечером, когда зажигали зеркальные фонари, дающие яркий свет наподобие прожектора. А днём мальчишки играли в хоккей. Этому поспособствовал Лапин, которому данный вид спорта нравился больше, чем футбол. По его желанию изготовили клюшки, шайбы и кое-какую защиту, чтобы мальчишки не сильно травмировали друг друга. Возле стадиона находился домик с пристройкой. В пристройке хранился спортивный инвентарь. Отставной солдат, который жил в домике выдавал мальчишкам всё, что им требовалось для игры, он же следил за порядком. В общем, многое изменилось в городе за те шесть лет, как перед воротами Тюмени остановились сани с "раненым" Казанцевым.
  
  КАЗАНЦЕВ МЛАДШИЙ.
  
   - Кем ты хочешь стать, Иван? - спрашивал Казанцев своего сына.
  
   - Я мечтаю стать капитаном корабля, отец. Мне нравится, когда ветер наполняет паруса и судно, повинуясь движению руля, рассекает водную гладь и уносит тебя вперёд...
  
   - Не иначе тёзка твой, Иван Андреевич Лапин снова катал тебя на своём новом коче? - глядя на подростка, улыбался воевода.
  
   - Да, - соглашался мальчик, опуская взгляд.
  
  Он не знал, как папа отнесётся к его затее и к тому, что он часто проводит время с дядей Иваном. Мачеха говорила, что он дворянин и не пристало ему общаться со всякими купцами. Но Иван знал, что отец хорошо относится к этому человеку.
  
   - Я подумаю, сын, над твоими словами и завтра утром дам ответ.
  
   - Хорошо, отец. Разреши я пойду в свою комнату?
  
   - Конечно, ступай.
  
   Этим же вечером Казанцев собрал своих друзей и решил обсудить будущее своего сына. Собрались как всегда в ресторане Лапина, который назывался "Космос" и имел красивую вывеску над входом. На картине было изображено звёздное небо, на которое с палубы корабля смотрят взявшиеся за руки мужчина и женщина. В свете ночных фонарей вывеска вообще выглядела завораживающе. Маллер постарался для своего друга от души.
  
   - Рассказывай, Алексей, что случилось? - глядя на мнущегося Казанцева, спросил Лапин.
  
   - Это... Сын хочет стать капитаном корабля, - неуверенно ответил тот.
  
   - Хорошее желание! - улыбнулся Лапин, - а нас для чего собрал?
  
   - Хотел посоветоваться с вами по этому поводу.
  
   - Сколько ему сейчас лет? - спросил Агеев.
  
   - Одиннадцать.
  
   - Ага, значит, через два года нужно будет везти его в Петербург. Морской кадетский корпус у нас там находится.
  
   - Думаю, - привлёк к себе внимание Муравьёв, - что пришла пора всерьёз заняться его обучением.
  
   - А разве сейчас он не серьёзно занимается?
  
   - Науки - это хорошо, их он знать должен. Я говорю о физическом и психологическом развитии. Нужно его на ферму везти.
  
   - Жена не отпустит. Она по-другому видит процесс воспитания мальчика. Учителя сами ходят к нам домой.
  
   - Какая на хрен жена, Алексей? - возмутился Лапин. - Разве баба может из пацана воспитать мужчину? Знаю я, кто к вам ходит. Учителя музыки, словесности, этикета, поп с богословскими книжками, да парочка учителей иностранного языка. Кроме иностранного языка других полезных вещей не вижу. Хорошо, хоть ты сам преподаёшь ему математику и физику. Спортом он у тебя практически не занимается. Его в кадетском корпусе все пи...ить будут! Ты этого хочешь?
  
   - Нет, конечно! - возмутился воевода.
  
   - Тогда посылай супругу, а лучше сажай на свои три буквы, а пацана отправляй жить на ферму. Не хрен слюнтяя растить. Кто "за"? - Иван посмотрел на всех.
  
   Этим вечером Елена Михайловна Казанцева увидела своего всегда доброго и покладистого мужа совершенно с другой стороны.
  
   - Дорогая, Иван сказал мне сегодня, что хочет стать морским офицером.
  
   - И что ты решил? - улыбнулась супруга воеводы.
  
   - Раз хочет, пусть будет. Через два года ему предстоит ехать в Петербург.
  
   - Это хорошо. Я подберу учителей, которые научат мальчика, как вести себя в высшем свете. К нам и сейчас приходят...
  
   - Никого подбирать не нужно, - перебил её Казанцев, - он отправляется жить в деревню, там его будут всему учить.
  
   - В деревне, милый? Уж не заболел ли ты? - с недоумением посмотрела Елена Михайловна на своего мужа.
  
   - Именно в деревне. Я подобрал для него хороших учителей, которые обучат мальчика всему, что должен уметь будущий офицер.
  
   - Но почему в деревне? И что это за учителя, я их знаю? Разве нельзя чтобы они приходили к нам домой? - высыпала удивлённая женщина сразу кучу вопросов.
  
   - Можно, - Казанцев предпочёл ответить на последний, - только у нас дома они не смогут научить его тому, чему он должен научиться.
  
   - А что не так с нашим домом, Алексей? - Елена Михайловна никак не могла понять своего мужа.
  
   - Слава Богу, с нашим домом всё в порядке.
  
   - Тогда в чём же дело?
  
   - Дорогая, почему ты не принимаешь пищу в уборной комнате? - Казанцев решил донести до жены свою мысль, используя образные сравнения.
  
   - Что ты такое говоришь, Алексей? Зачем мне принимать пищу в уборной? - ещё больше изумилась супруга.
  
   - А затем, что уборная не предназначена для приёма пищи, но, однако, никто не говорит, что с этой комнатой что-то не так.
  
  Елена Михайловна окончательно запуталась в том, что говорит ей муж. Она смотрела на него растеряно и испугано. А Казанцев продолжал:
  
   - Как уборная не предназначена для приёма пищи, так и наш дом не предназначен для той системы обучения, которая потребуется мальчику.
  
   - Но почему? - женщина решительно не хотела понимать мужа.
  
  Казанцев сочувственно посмотрел на жену. Он понял, что объяснить ей ничего не удастся. А говорить правду не имел права.
  
   - Потому что так надо, - решил завершить он неприятный для себя диалог, - и это моё решение. Надеюсь, больше к данному разговору мы возвращаться не будем.
  
  После этих слов Казанцев развернулся и ушёл, оставив растерянную жену в одиночестве. Подумав некоторое время, женщина решила обратиться за советом к Игнату, как к человеку лучше всех знающего её мужа.
  
   - Чего госпожа изволит? - спросил Кощеев, когда Елена Михайловна вызвала его к себе.
  
   - Игнат, ты знаешь, что Алексей Петрович хочет увезти Ивана в деревню?
  
   - Знаю, госпожа.
  
   - Но почему он так делает? Разве нельзя учить мальчика дома?
  
   - Думаю потому, что после такого обучения дом превратится в руины.
  
   - Игнат, что за ужасы ты мне здесь рассказываешь? Почему наш дом должен превратиться в руины.
  
   - Так Алексей Петрович из Ивана офицера будет готовить. А офицер должен стрелять, рубить, скакать. Думаю, что если всё это будет происходить дома, то люди подумают, что у нас идёт война. Да и для Любушки и малютки Насти такой шум не желателен, зачем детей пугать? Такими делами лучше заниматься в деревне.
  
   - Ты, думаешь, Игнат, что Алексей Петрович так поступает из-за наших дочек?
  
   - Конечно же - нет, Елена Михайловна. Но ваш дом это не военный полигон и не казарма. Просто Алексей Петрович сам военный и знает, какая жизнь ожидает Ивана в морской академии, поэтому хочет подготовить его заранее, чтобы ему было не так трудно среди других подростков.
  
   - Хорошо, я поняла тебя, Игнат, ступай.
  
   - Всего хорошего, госпожа, - поклонился Игнат и вышел.
  
  "Бедный мальчик, - подумала Елена Михайловна, - с такого раннего возраста тебе придётся познать тяжесть солдатской жизни. Надеюсь, Алексей приставит к Ивану хороших учителей, и они будут оберегать его".
  
   Утром следующего дня Казанцев зашёл в комнату сына. Мальчик сидел за столом и что-то рисовал.
  
   - Доброе утро, Иван.
  
   - Доброе утро, отец, - сказал Иван и выжидательно посмотрел на него.
  
   - Я подумал над твоими словами и решил, что быть капитаном корабля это хорошо. Я хочу, чтобы мой сын стал капитаном корабля.
  
   - Ура, папа! Спасибо! - и Иван повис на его шее.
  
   - Ну, успокойся, успокойся. Это ещё не всё.
  
   - А что ещё, - обрадованный мальчик с любопытством посмотрел на Казанцева.
  
   - Если ты хочешь стать офицером, то тебе нужно быть сильным. А для этого ты отправишься в деревню, где тебя будут учить и тренировать. Что ты на это скажешь?
  
   - Отец, если так надо, то я готов, - Иван не видел причины расстраиваться.
  
   - Хорошо, собирайся. После обеда поедем.
  
   После обеда во дворе дома Казанцевых Игнат грузил в повозку вещи, которые собрал Иван плюс те, которые приготовила ему заботливая мачеха.
  
   - Ванюша, мальчик мой, - говорила Елена Михайловна, гладя ребёнка по голове, - помни, кто ты и веди себя достойно. Слушайся учителей, которых подобрал тебе отец и береги себя.
  
   - Пора! - сказал стоящий рядом Алексей Петрович и пошёл к возку.
  
  Его супруга наклонилась, поцеловала ребёнка в щёку, после чего выпрямилась и перекрестила ребёнка.
  
  - С Богом, Иван.
  
  Стоящая рядом дворня тоже начала крестится, некоторые женщины пустили слезу. Иван залез в возок и сел рядом с отцом. Игнат, убедившись, что мальчик хорошо устроился на сиденье, щёлкнул поводьями.
  
   - Но, Ласточка, поехали, - и направил лошадь со двора.
  
  Через два часа они были на месте. Возле дома их встретил Муравьёв.
  
   - Здравствуй, Алексей Петрович, заждался я вас уже. Как доехали?
  
   - Нормально доехали, и Игнат скучать не давал, историями разными развлекал, - сказал Казанцев, спрыгнув с возка. После чего обратился к Ивану, - вот сынок, это дядя Даниил. С этого дня ты будешь во всём его слушаться.
  
   - Хорошо, отец, - сказал мальчик, глядя на большого мужчину, который, казалось, заполнял собой всё пространство рядом с ними.
  
   - Я тоже буду часто приезжать, и Игнат будет приезжать. Тебе предстоит многому научиться здесь. Научится тому, чему больше нигде не учат.
  
   С этого дня у Ивана Алексеевича Казанцева началась действительно новая жизнь. Каждая минута его существования была чем-то занята. День подростка наступал с шести утра с обязательной пробежки, вслед за которой шли физические упражнения на развитие всех групп мышц. Потом приходил черёд уроков по плаванию. Затем мальчик шёл на завтрак. Покончив с завтраком, Иван окунался в мир академических дисциплин, где его молодым зубкам приходилось упорно грызть гранит науки. Потом объявлялся долгожданный обед и часовой отдых. Отдохнув, мальчик учился рукопашному, сабельному и стрелковому бою. Устав от боёв, он шёл на полдник. После полдника была медитация, которая плавно перетекала в тренировки органов чувств. Потом наступал ужин, после которого мальчику нужно было подготовиться к следующему дню - привести в порядок себя и свои вещи. Где сам, а где и с посторонней помощью он справлялся и с этим. Перед сном Иван выпивал чай с мёдом или какой-нибудь отвар из трав и в десять часов ложился спать. Мальчику всё было интересно, и если он даже уставал, то старался не подавать вида. Муравьёв это оценил, ему нравилось целеустремлённость Ивана. Конечно, первое время ребёнку было очень тяжело. Но усталость это одно, ему ещё приходилось преодолевать внутренние страхи и неуверенность. Он боялся огня, он не мог спокойно убить курицу, чтобы накормить себя, его пугала высота. День за днём, не спеша, потихоньку наставники вытравляли из мальчика детские страхи, тренируя его ум, тело и чувства. Каждый из шести друзей, так или иначе, его чему-то обучал. Например, Лапин нашёл бывалого моряка, который научил подростка морской терминологии, научил завязывать десяток всевозможных узлов и определять направление ветра. Маллер преподавал химию, эстетику и рисование, которое понадобится в составление всевозможных карт. Агеев учил истории, арабскому языку, слежке и чтению по губам. Кощеев показывал всевозможные фокусы с игральными картами, это тоже могло в жизни пригодиться. Муравьёв преподавал баллистику и стрельбу. Казанцев вёл уроки физики, математики, геометрии и механики. Всё остальное преподавали привозимые из города в деревенский домик учителя и один из китайских монахов, который почти всегда находился при мальчике.
   На Рождество Ивана на неделю привозили домой. Казанцев предупреждал его, что женщинам, как и посторонним, лишнего знать о мужской военной науке не стоит. Поэтому отвечая на вопросы, мальчик много говорил о предметах, которые женщинам были не интересны, например, о геометрии или физики. Или рассказывал о том, как он здорово умеет стрелять из пистолета и ружья. Блистал знанием иностранных языков. Всё, что слышала от мальчика Елена Михайловна, её вполне удовлетворяло. Она видела, что ребёнок выглядит хорошо, прилежен в науках и держит себя, как и подобает настоящему дворянину.
  В трудах и учениях прошли почти два года, нужно было везти мальчика в Петербург. Иван за это время подрос и окреп. Движения его стали плавными и уверенными. Он понимал шесть языков: арабский, китайский, немецкий, итальянский, французский и английский. Хорошо разбирался в точных науках. Не боялся вида крови, мог постоять за себя, но так же понимал, что самое ценное - это человеческая жизнь.
  Итак, он уезжал. Вместе с ним уезжал Лапин, несколько купцов, двадцать человек охраны и большой обоз. Ивану Андреевичу в Петербурге нужен был свой дом и магазин. Торговля требовала расширения. Так же на него возлагались функции по охране мальчика и его устройстве в Кадетский корпус. С собой он вёз письмо от Казанцева на имя директора морской Академии Иллариона Матвеевича Кутузова-Голенищева. Майским тёплым утром 1783 года обоз тронулся в сторону Санкт-Петербурга, оставляя за спиной Тюмень. Будущее влекло вперёд своими мечтами и надеждами.
  
   Конец второй книги.
  
   (Александр Решетников)
  
   Февраль - март 2018 года.
Оценка: 5.58*17  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"