Летом мы, бывало, с родителями ездили в гости к дяде Коле. Нашему родственнику, троюродному брату моего отца. Он жил в селе неподалеку от Красного Кута, Саратовской области.
Нужно отметить, что родственники со стороны моего деда по отцу именно из тех мест. Где переселенцы - поволжские немцы - смешивались с местным населением, с украинцами. Собственно, оттуда и выросли мои корни тоже, получается. И что только ни намешано в каждом из нас.... и во мне, в частности, - и подмосковные, и костромские, и краснокутские. И всё с реками ведь связано опять.... с Москвой-рекой, с Волгой... А как без этого? Ведь города или селения какие обычно всегда поблизости от рек развивались.
У дяди Коли была просторная изба, в которой вкусно пахло обструганными бревнами. Большой двор с хлевом для скотины. Он и его жена держали корову, несколько овец и кур с петухом. По периметру двора росли сливы и цветы.
Летом там было очень жарко. В той местности. Взрослые старались не выходить из дома на пекло. Закрывали окна и двери, чтобы лучи палящего солнца не проникали внутрь. Рыбалки в знойную летнюю пору начинались рано-рано, с рассветом и заканчивались часов в девять утра.
А я же часто отправлялась в местную лужу, типа болотца, заросшего водорослями, чтобы освежиться (если так можно сказать относительно купания в теплой, почти горячей жиже) вместе с цыганскими детьми.
В селе жили цыгане. Они жили обособленно, своими жизнями. Не вспахивали, не сеяли, не сажали, на собирали. Урожай имею в виду. Они ездили. Туда-сюда. По своим цыганским делам.
В те времена у них были мопеды, мотоциклы и даже видавшие виды Запорожцы.
И дядя Коля всё говорил - за Катькой смотрите! Как бы эти цыгане-паразиты не утащили!
Но цыгане меня не трогали. Только глядели на меня. На чернявую, загорелую. Чем-то похожую и на их детей. А их дети бегали за мной стайкой и висли на шее, когда я бултыхалась в жиже того болотца. После которого приходилось принимать душ в дощатом сарайчике, на крыше которого была приспособлена бочка, в которой на солнышке грелась вода, залитая в бочку из колодца.
Еще я любила смотреть на журавлей и цапель. Которых, надо отметить, в тех местах водилось просто немерено.
И я бегала смотреть этих птиц. На окрестность села, откуда уже начиналась степь.
На окрестности села находилось еще и кладбище, которое тоже привлекало меня. Прежде всего, своим странным видом. К кладбищу вела грунтовая дорога, оно не было обнесено забором, дорога вела прямо к проржавевшим металлическим воротам, одиноко стоящим посреди степи. Над воротами красовалась надпись - крупные металлические буквы гласили - Добро Пожаловать!
Я останавливалась перед этим Добро Пожаловать, внимательно смотрела на ворота, на надпись, на могилки, виднеющиеся метрах в ста от Добро Пожаловать, но внутрь входить не решалась....
Мне было очень хорошо там. В Саратовской области. Думаю, по одной причине - меня там все любили. У дяди Коли с женой своих детей не было, поэтому они очень радовались нашим приездам. И дядя Коля всё уверял, что я - вылитая его сестра Маруся в детстве, которую я так и не повстречала тогда. Потому что она жила в другом месте, в Балаково.
И вот как-то дядя Коля придумал познакомить нас и с Марусей.
Мы приехали в Балаково под вечер. Как добирались - уже не помню. Вроде, кто-то подвез на машине. У самого дяди Коли автомобиля не было, но был мотоцикл Урал с коляской.
И первым делом, что я увидела - это помидоры, растущие прямо в палисаднике перед небольшим домиком Маруси. Помидор было так много, что земля казалась усеянной красным. Сухая потрескавшаяся степная земля, подсохшие плети растений и сами помидоры...
Маруся, заслышав сигналившую около её дома машину, выскочила к нам. Веселая, красивая, шумливая. И тут же уставилась на меня..... До сих пор помню её глаза.
И в доме уже, угощая нас, вытащила свои старые детские фотографии и начала показывать всем. Глядя на фото и на меня. И всё говорила - надо же..... она - наша! Наша! Катька - наша!
И все удивлялись, видя явное сходство между Марусей и мной.
Всю ночь она не спала. С утра мы собирались ехать дальше, в Саратов. Маруся всю ночь шила сарафан. Надо заметить, она великолепно шила. Утром я уехала в новом наряде. От неё. И больше я никогда в жизни не видела Марусю.... Но навсегда запомнила её восторг, её тёплый приём и её сарафан для меня. И запомнила, что она была очень живой.
А дядя Коля часто приезжал к нам в Москву и в Барвиху, на дачу. Собственно, в Москве было полно родственников. Тот же наш любимый дядюшка Павлуша. Ведь родители Павлуши и моего деда Степана и их сестры Фали (Стефании) из Красного Кута....
Дядя Коля являлся обычно летом, на несколько дней, когда можно было немного передохнуть после посадочных работ. А в это время года мы переселялись из Москвы в Барвиху, в сарай. В котором я очень любила наводить порядок. Мыть полы. Потому что всегда любила и люблю ходить босиком.
При мытье полов я выгоняла дядю Колю на улицу, на раскладушку под яблонями. Участочек с яблонями и сливами перед сараем был таким крохотным, что дядя Коля легко общался со мной и оттуда.
Он говорил шутками и прибаутками. Даже ворчал так. Я мою себе полы, а он с раскладушки под яблонями - если ты думаешь, что мне здесь плохо, то ошибаешься! Мне здесь хорошо! Здесь на природе! И я на тебя не обижаюсь! Потому как бог создал три зла - бабу, чёрта и козла! (это была его самая любимая поговорка) А ты - будущая баба! Что на тебя обижаться тогда??? Вы все такие! Хоть и мала ещё, но уже такая!
Я что-то бурчала ему в ответ, на что он только посмеивался.
Когда появлялись родители, то тут же начиналось... - Коль, а почему она тебя опять на улицу выставила? Опять что ли уборку затеяла? Невозможная Катька у нас! Не обижайся на неё!
Понятно, никто не обижался. Но перед входом в сарай все снимали обувь и оставляли её на крыльце!
Ну а потом у взрослых начиналось застолье. С разговорами и песнями. И я пристраивалась рядышком. С ними было очень интересно и весело. И наш сарайчик с террасочкой примерно в двенадцать квадратных метров казался хоромами.... наполненными Счастьем.
И всё это уже кануло. В Лету. Но не совсем. Если до сих пор живёт во мне.....