После омовений, отдыха и обеденной трапезы Нефертити снова вышла на террасу поболтать с богом. Если Амон Ра и гневался, то только не на нее. Глубокая синева неба отразилась от поверхности Нила зеленым эхом в ее глазах. От такой жары в Фивах было только одно убежище - залы Суда. Стены и потолки этих залов были такими массивными, что их гнета не выдерживали не только преступники, но даже крысы и тараканы.
         Надушенная кипарисом и можжевельником, в высоком синем парике с золотой повязкой, усыпанной самоцветами, в клафте, на чепце которого свился урей, золотая змея, символ власти фараонской династии, она села в кресло Верховного судьи. Усевшись, она женила пальцы правой руки на пальцах левой так, чтобы большой палец правой руки- муж- был под каблуком у своего левого пальца-жены.
         Воплощение грозной богини Тефнут, львиноголовой дочери Солнца, карающей преступивших законы, Нефертити официально занимала должность Верховного судьи. Судила она строго, но справедливо, топором, - вору руку, дезертиру ногу, убийце голову, лжепророков четвертовали. Тут она больше всего любила играть в игру "шесть в одном". Суть игры заключалась в том, чтобы палач из кровавого урожая мастерил новых человечков ("С миру по кусочку - львице на завтрак", - считала она), которых отправляли в Хетап-Сенусерт, на съеденье священным львам и крокодилам.
         - Мир как часы, повернешь одно колесо, повернутся и другие... - думала она, глядя на вереницы обвиняемых и истцов. Нефертити смотрела на обвиняемых сквозь свою душу - большой изумруд, вправленный в перстень в виде крокодила, заглатывающего луну, - при этом изображение раздваивалось, расстраивалось и, еще больше, множилось. Она считала размножения; парное их количество считалось за вину. Также виновные отличались по оттенку : желтоватые, они выглядели рыбаками, которые забросили свой взгляд за море, удя заходящее солнце. Смотрели они нагло, но не в глаза, а чуть левее (чуть правее, за их спиной стоял палач).
         Весть о приходе желтоглазого демона застала Нефертити за сбором третьего человечка.
         - ... а вместо белков у него желтки, а зрачки - как дырки в халдейских золотых, как горошины черного перца в яичнице-глазунье... - шептал ей в макушку Синухе, жрец V класса.

         Демон бубонной чумы Шабадат, желтоглазый араб из Вавилона, уже сидел в ее покоях.
         - Здравствуй в мире, Шабадат ибн Баал-Зебуб, рада видеть тебя. Как поживаешь, как твой отец?
         - Здравствуй, Нефернефер, это Я рад видеть тебя - соскучился. Что до моих дел, то ни я, ни все вокруг меня не здравствует. А что до отца, то чувствует он себя как всегда - воняет! - и демон рассмеялся желтыми пеньками зубов.
         Из-за жары Шабадат сбросил халат и тюрбан, коричневые косы, росшие из-под мышек, были скрещены на спине и завязаны узлом на животе.
         Царевна переоделась - по фигуре льняное платье с лазуритными вставками, неизменный клафт, сандалии, шарф из паутины древесного жука "латрык" и кое-что под платьем. Всего числом одежд пять. Сейчас ее запахом была жимолость и дурман.
         - Как твоя мать, Великая Блудница? У вас все еще играют в лотерею?
         - Вавилон как Вавилон... Все как всегда : Блудница мерцает золотом колец на пальцах купцов, башню не достроили, библиотеку не дочитали. Эх, бардак вавилонский, нам бы тебя на башню посадить, нам твердая рука нужна. То ли дело у вас, на благословенной Черной Земле - пески желтые, крокодилы зеленые, усыпальниц больше, чем у нас борделей, солнце светит, а негры па-а-ш-у-у-т...
         - Не дай Себек нашим крокодилам твое настроение, - уронила Нефертити, - сами себе хвосты поотгрызали бы .
         Усевшись по-восточному напротив болтающего демона, она с тоской смотрела на его грязные ноги с обломанными ногтями и чувствовала, как холодеет ее сердце. Впервые желтоглазый араб, чумной ветер с востока, появился четыре года назад. Как Нефернеферуатон, Прекрасное совершенство Солнечного диска, верховная жрица бога Ра, она была первой среди людей, между божественным и земным. Для того, чтобы не дать ему собрать свой гнилой урожай с благословенного Египта, Нефертити предложила ему сыграть в кости, до пяти, на раздевание - если выиграет она, то демон возьмет только ее одну, если же проиграет, то будет, что будет. Она не знала, поддавался ли он ей, позарившись на ее душу, или такая была у нее судьба, но уже четыре года египтяне умирали только от ножа и топора. Шабадат в накладе не оставался - гнили заживо ливийцы, эфиопы, гиксосы, аммореане, горели погребальные костры в Шумере, Вавилоне, Аккаде, Месопотамии и на Крите.

          После ухода демона царевна оставалась в лихорадке и беспамятстве тридцать и шесть дней. Бубоны под мышками и в паху, почерневший сухой язык и мягкие ногти, липкий пот и слизистые выделения в уголках глаз, из носа и ушей. Не известно, что ее спасало, жертвоприношения, воздававшиеся по всей стране, или зеленый полупрозрачный камень, который жрецы клали ей под язык.
         - Ну что, сладкая моя, разомнем кости? - веселился Шабадат и вытащил откуда-то из шаровар свернутую в трубку ослиную шкурку. Заядлый игрок, Шабадат играл в кости по своему. На шкуре был прорисован круг, разделенный на четыре части, соответствующие четырем стихиям : воздуху, огню, воде и земле. Тут же были и кости : восемь примерно одинаково подобранных по размеру позвонком грифа, гигантской саламандры, мурены и шакала. Кости надлежало подбрасывать вверх, над шкурой - выигрывал тот, у кого больше всего было совпадений по стихий и соответствующих им животных.
         - Я хожу среди людей как волк среди ягнят. Когда я распрямляюсь в полный рост, то мои ноги оказываются в аду, а голова в раю. Нет дел, которые были бы мне не по плечу, и поэтому у меня ни до чего нет дела. Я сын божий и у меня нет судьбы, а вот чтобы заиметь хорошего партнера в кости мне нужно ходить в такую даль - передо мною расступается пучина Красного моря, рассыпаются барханы аравийской пустыни...
         - А у меня есть судьба? - вдруг спросила Нефертити. Чтобы унять дрожь в руках, она вращала на большом пальце свой перстень.
         - Среди людей ты как синий лотос среди тростника, но и у тебя есть судьба. Твоя судьба, твоя жизнь как луч солнца в холодной воде времени, ее сразу и не разглядишь, где ее начало и где конец. Кабана Хроноса не остановить, он по горло зарывается в слизь будущего, переваривает ее в события и испражняется воспоминаниями. А твоя судьба стрелой засела в его туше и торчит из прямо из пятака. Хотя я на предсказания не мастак, ты же знаешь, я мастер усмирять демографию и портить воздух. Ну что, сладкая моя, поехали? До пяти, на желание?
         - На желание. - И Нефертити улыбнулась своему отражению в желтых полусферах демонических глаз.

         Крысе, которая обычно шустрила в рукавах его халата, Шабадат откусил голову. Так он расплатился за еще одно проигранное очко - счет шел 4:2 в пользу Нефер. Дело в том, что он пришел, одетый в четыре вещи : тюрбан, халат, сандалии и шаровары. Шаровары он снимать не хотел до последнего и поэтому расплатился крысой, своим божественным атрибутом демона бубонной чумы, сеющего болезнь и смерть, собирающего свой гнилой урожай. Теперь крысиная голова лежала на куче его одежды.
         Сбоку от прекрасной Нефертити, с царственной и гордой осанкой сидящей напротив демона, лежали шарф и сандалии. Она устала от игры и ожидания.
         Шабадат бросил кости. Выпало два шакала, саламандра и мурена.
         - Не плохой бросок, а, подруга моя? Мало кто помнит, что было, мало кто знает, что будет, может, я еще похожу с косой вдоль Нила?
         - Будэ, що будэ... Скажи мне лучше, Шабадат, как изменить судьбу? Можно ли обломать ее стрелу? - Нефертити дунула на кости и бросила на круг. Два грифа, две саламандры и мурена. 5:2.
         - А ты говоришь: "Изменить". Девочки начинают и выигрывают и тому маемо, що маемо. Мир есть бесконечное следствие бесконечной причины, ибо божество внутри нас еще в большей степени, чем мы сами внутри нас. - Шабадат дернул за шнурок, стягивающий его шаровары. - Ну, разве что, если выкинешь что-нибудь этакое, линии с ладоней смываются только родовой кровью. Иди ко мне, сладкая моя.
         Его чумное дыхание перебило запах ее жимолости.