Гаврила Сократович, благодушно, по-отечески улыбаясь, перерезал маникюрными ножницами розовую ленточку и включил рубильник. "Пусть этот фонарь станет новым очагом культуры, - напутственным тоном произнес он. - Зажигая его, мы совершаем шаг к ликвидации еще одного острого дефицита. Публичные дома, открываемые в дополнение к уже существующим публичным библиотекам, сделают нашу жизнь более содержательной, полнокровной и эмоционально насыщенной".
"Без женщин жить нельзя на свете", - многотрубно грянул сводный военный оркестр, и воспитанницы хореографического училища, одетые ночными бабочками, исполнили, задорно дрыгая ножками в черных чулочках, зажигательный как-кан. Хлопнули раскупориваемые бутылки шампанского, заблистали блицы фотографов. Знатные люди города - народные депутаты, лидеры политических партий, звезды эстрады, руководители смешанных предприятий - все, как один, в смокингах, белоснежных сорочках и саламандровских штиблетах - гуськом потянулись к распахнутым дверям...
Отведя глаза от телевизионного экрана, я посмотрел на сидящую рядом жену. У нас никогда не было друг от друга никаких секретов, вот и сейчас я решил, что пришло самое время поделиться с ней очередной своей удачей:
- Ты знаешь, Марина, у меня приятная новость, - начал я, стараясь придать голосу как можно более ровный и спокойный тембр. - Профком... за отличную работу... премировал меня билетом... на двадцать восьмое число... Да... в этот самый дом... ты же видела - вполне приличное место, его посещают лучшие люди страны... Это большая честь... билеты дали только мне и директору - на двадцать девятое... Не мог же я отказаться, сотрудники бог знает что бы обо мне подумали... К тому же, надо, наконец, избавляться от стереотипов мышления, жить по новому... Разве не так?
Не буду рассказывать, как отреагировала на мое сообщение жена: каждый может без труда нарисовать эту картину в своем воображении. Скажу только, что, в конце концов, мне удалось добиться от нее согласия - при условии, что, когда откроется соответствующий дом для женщин (а о таком проекте уже писала пресса), она сразу же отправится туда. Ну и пусть себе идет, в браке все должно быть на основе взаимности. Я - человек современных взглядов, сторонник эмансипации, и меня нисколько это не шокирует...
И вот настал долгожданный день. Приехав по указанному в приглашении адресу, я был ослеплен неоновым блеском разноцветных реклам. В центре, над входом, пылал, словно шар заходящего солнца, гигантский красный фонарь - тот самый, что был зажжен нашим мэром. К подъезду, сверкая лаком и никелем, подкатывали одна за другой "чайки", "мерседесы" и "вольво". Из них выходили элегантно одетые, благоухающие импортными дезодорантами иностранцы.
При виде такого великолепия я осоловело застыл на месте, но меня тут же вывел из оцепенения усатый милиционер, появившийся как из-под земли.
- Вы почему здесь находитесь, здесь находиться не разрешено! - веско сказал он, поигрывая резиновой дубинкой.
- У меня пригласительный, - гордо парировал я, протягивая ему билет, но милиционер взглянул на него мельком и с явным пренебрежением.
- Здесь валютное отделение, а у вас - разовый пропуск в рублевое. Вход со двора, пройдите через подворотню направо.
Что ж, обижаться нечего, как раньше говорили, от каждого - по способностям, каждому - по труду. Во дворе тоже горел красный фонарь, правда, размером поменьше - автомобильный стоп-сигнал. Свет его, как я понял, имел прежде всего запретительный смысл - "свободных мест нет". Но, когда над входом зажигалась зеленая лампочка, швейцар - плотный пожилой мужчина в черном кителе с четырьмя рядами орденских планок - пропускал очередного посетителя, вытаскивая блокировавшую дверь палку.
Очередь была не слишком длинной - человек пятнадцать-двадцать. Коротая время, люди беседовали о политике и о видах на урожай, рассказывали друг другу забавные случаи из своей интимной жизни. Объединенные чувством сопричастности к общему делу, они мало-помалу сплотились в дружный коллектив и выражали единодушное негодование, когда отдельные граждане - как теперь пишут в газетах, "лица южной национальности" - пытались проникнуть внутрь в обход очереди.
"У них забронировано!", "Спецобслуживание!" - объяснял нам орденоносный привратник, пропуская нахалов, но мы продолжали возмущаться. И наконец наш протест увенчался успехом: был с позором изгнан инвалид на костылях, который, потрясая удостоверением участника ВОВ, нагло требовал внеочередного обслуживания. "Тут не за хлебом, постоишь, как все!" - гаркнул, отпихивая его швейцар. В этот момент как раз подошла моя очередь и я, победоносно посмотрев на посрамленного соперника, ворвался в приотворенную дверь.
- Добро пожаловать в наш дом! - сказала мне седая интеллигентного вида женщина, сидевшая в регистратуре в окошечке под табличкой "Дежурная бандерша". - Вы, я вижу, новичок в такого рода заведениях, и мне понятно охватывающее вас волнение, но не нервничайте, я вам все подробно объясню, все будет нормально, если, конечно, вы строго будете выполнять правила внутреннего распорядка. Но сначала давайте справки... с места работы... из жэка... из вендиспансера... от жены... так, все у вас в порядке... паспорт пока останется у меня, при выходе получите... теперь платите деньги... вам по какой категории?.. по первой?.. восемнадцать семьдесят... продолжительность сеанса - час пятнадцать... деньги вперед... держите квитанции... второй экземпляр остается у вас, первый - не перепутайте! - отдадите девушке... А пока - идите примите душ, только вы уж нас извините, дом недавно открылся, горячей воды еще не подключили. Но ничего, потом согреетесь... В зале ожидания вам предложат напитки. Есть шотландское виски "Тетчер" - восемьдесят рублей бутылка, и наш фирменный возбуждающий эротический коктейль из сухофруктов - рубль двадцать стакан... Нет, сигареты только по талонам... Посидите, полистайте свежую прессу, а заодно и выберите себе девушку - они там у нас на стене висят. Скажете мне, какая вам приглянулась - и потом вас вызовут... Ну, кажется все... Аристарх Поликарпович, запускайте следующего!
Поеживаясь после хлесткого бодрящего душа, я сидел в полужестком дермантиновом кресле и рассматривал окружающую обстановку. Зал бы оформлен скромно, но со вкусом и, главное, безо всякой порнографии, оскорбляющей чувства любого воспитанного человека. На стенах - красочные плакаты: "Курить - потенции вредить!", "СПИД не спит!", "Кондом - в каждый дом!", "Здоровый левак укрепляет брак!". В золоченой рамке - "Правила пользования горборделем номер 1 "Красный фонарь", состоящие из двух разделов: "Права администрации" и "Обязанности клиентов".
На столиках были разложены подшивки "Правды", журналов "Здоровье", "Работница", "Вестник советской сексопатологии", рядом - брошюры "Гигиена подростка и юноши", "Что такое онанизм", "Классики марксизма-ленинизма о половой сфере". Из репродуктора неслась громкая приятная музыка, репертуар которой, подобранный со знанием дела, включал в основном народные эротические песни - "Полюбила гармониста", "Меня дроля целовал", "Воронежские страдания" и т.п.
Особое мое внимание, естественно, привлекла "Доска передовиков производства" - ведь по наклеенным на ней фотографиям мне предстояло выбрать партнершу. Ассортимент был достаточно широким. Женщины разных возрастов, национальностей и весовых категорий призывно глядели на меня со стенда. Некоторые были сфотографированы по пояс, в строгих жакетах и блузках, другие - в кокетливых купальниках, в полный рост, а одна даже была изображена дважды, анфас и в профиль - как я догадался, снимок, за неимением лучшего, взяли из уголовного дела.
Сделать выбор в условиях плюрализма - дело, сами понимаете, не простое. Можете себе представить, как у меня разбежались глаза, но все-таки взгляд мой, в конце концов, остановился на одной блондинке с пухленькими губками, поразительно напомнившей мне Брижитт Бардо, чьи фотографии я коллекционировал и подолгу рассматривал в пору далекой юности. "Точь-в-точь", - подумал я, - "и прическа - "бабетта", и даже имя французское - Жанна", и, заказав для храбрости вторую порцию эротического компота (на восьмидесятирублевое виски пороху, понятно, не хватило), обратился к дежурной:
- Мне бы, если можно, номер одиннадцать...
- Одиннадцатый? - переспросила та. - Это Жанка-то? Нет, с одиннадцатым не получится, она у нас по вызовам на дом работает, к тому же, в другую смену.
Разочарованный, я попытался было вернуться к доске, чтобы возобновить свой поиск, но женщина остановила меня:
- Молодой человек, да хватит вам фотографиями любоваться! У нас тут, пока вы в душе прохлаждались да коктейли распивали, обстановка изменилась. Всех девушек перебросили в "валютку" - ихняя бригада не справляется, команда городошников из Бурундии неожиданно приехала... А здесь сейчас принимает только Ангелина Кузьминишна, кстати, она заканчивает сейчас, можете подниматься. Второй этаж, налево, двадцать пятый кабинет.
- Но может быть... все-таки... есть какие-нибудь варианты? - робко попробовал возразить я.
- Зря сомневаетесь, мужчина. Ангелина Кузьминишна - то, что вам надо. И по возрасту, и по комплекции - в самый раз. Она первая у нас мастерица, дама порядочная, чистоплотная. К тому же опытная, со стажем - не какая-нибудь финтифлюшка! - от клиентов одни благодарности... Но, конечно, если хотите, можете пододождать - может быть, девушки к утру и освободятся. Только ждать - на улице, в салоне без дела торчать не положено! Так что не привередничайте, решайте быстрей - вон у нас сколько народу в очереди стоит, им только свистни, они на любую согласные!
Делать нечего, пришлось соглашаться. Не возвращаться же в сырой и холодный двор!.. Бандерша, надо отдать ей должное, не обманула меня: Ангелина Кузьминишна действительно оказалась с виду женщиной приятной, приветливой и совсем не такой пожилой, как я опасался - всего на каких-нибудь пять-десять лет старше меня, но все еще - в цвету и в особенности - в теле.
- Ой, клиент, вы уже здесь, а я только освободилась, даже рук помыть не успела, - защебетала она, когда я, постучав, переступил порог комнаты. - Вы уж не сердитесь, но придется подождать еще несколько минут. Там у нас в бытовке продуктовые заказы выдают, я мигом. Вы посидите, соберитесь с мыслями, а пока тетя Дуся свежее бельишко постелит. А потом я - вся ваша.
Сунув ноги в растоптанные шлепанцы и запахнув на груди цветастый халатик, Ангелина Кузьминишна выскочила вон. "Да, конечно, не Брижитт Бардо, - умиротворенно раздумывал я, присев на краешек кровати. - Но эта самая Брижитт тоже сейчас совсем не та, что на фотографиях прежних дет - сколько ей теперь стукнуло?.. Да ведь и сам и ты - тоже не первой молодости, так чего же тебе, старому козлу, надо?.." Тетя Дуся с чистыми постельными принадлежностями, между тем, так и не появлалась. В дверь неожиданно просунулась чья-то взлохмаченная голова, спросила - "чайник у вас?" - и, получив отрицательный ответ, исчезла.
Не прошло и получаса, как вернулась Ангелина Кузьминишна - как я заметил, сильно расстроенная. "Вместо индийского чая - опять грузинский, мясо - одни кости, за что такие деньги берут?" - бормотала она, перекладывая продукты из авоськи в тумбочку. А потом перевела взгляд на меня:
- Как, клиент, вы еще не разделись?.. Как вас зовут?.. Василий Петрович?.. А меня можно называть просто Геля.... А ну, давай, Василий, в койку, нечего рассиживаться!.. Нет, носки можно не снимать, а туфли обязательно, не то ты все простыни мне перепачкаешь.
Геля, сбросив халатик, нырнула под одеяло, а у меня, как назло, завязался узлом шнурок на ботинке и, распутывая его, я чуть не сломал себе ноготь.
- Может быть, для начала немного поговорим, пообщаемся, - предложил я, укладываясь рядом, - а то как-то сразу, с места в карьер...
- Да ты что, Вася, сюда разговоры разговаривать пришел? - рассерженно взвизгнула женщина. - Лучше скажи, каким способом предпочитаешь, то есть, как мне ложиться-то? А торшер тушить, или ты при свете любишь? Ну, соображай по-быстрому!
- Извините, - не выдержал я, - у меня в запасе - целый час, все оплачено, вот квитанция, к чему же такая спешка?
- Да по мне хоть всю ночь сидеть будем, беседы вести, но там же люди на улице, а мы всех принять должны, у нас план не перевыполнишь - без премиальных останешься. А ты что думал - за твои восемнадцать семьдесят деревянных тут тебе цирк показывать будут? У нас здесь не частная лавочка - государственное учреждение! А не нравится - иди спи с женой, а не по бардакам шатайся!
- Вы не смеете со мной так разговаривать, - возмутился я, - я сюда пришел удовольствие получать, а не ваши грубости выслушивать!
- С такой-то рожей уж лучше бы дома оставался, - крикнула Ангелина, пнув меня под одеялом своей увесистой ногой. - Все, надоело, ухожу на пенсию, больше не могу - мужики пошли одни хамы да импотенты. Ночь напролет корячишься, ноги потом еле передвигаешь, а получаешь гроши. Вот не буду тебя обслуживать, и никто мне приказать не сумеет!
- А я директора позову! - пригрозил я.
- А зови кого хочешь, и не таких видали! - отрезала она.
Слово за слово, скандал разгорался, дело дошло до рукоприкладства, и на мои крики прибежал... нет, не директор, а швейцар Аристарх Поликарпович с первого этажа.
- Арик, клиент хулиганит, - пожаловалась ему Ангелина Кузьминишна. - Видать, фирменного напитка в баре перепил...
Железная рука ветерана крепко сжимала мой воротник.
- А с виду, ядренать, порядочный, - приговаривал он, спуская меня с лестницы. - Верно пишут в газетах, не умеет еще наш народ культурно проводить досуг, рано еще нам этим сексом заниматься - не в Америке живем!
Внизу из своего окошечка на меня с укоризной смотрела дежурная бандерша. За стеклянной дверью маячила знакомая фигура усатого милиционера...
- Ну и как это происходило? Незабываемые впечатления? Дал волю своим извращениям и низменным страстишкам? - забросала меня саркастическими вопросами супруга, когда я утром вернулся домой.
- Ты знаешь... у меня... у нас... ничего не было, - как всегда честно признался я.
- То-то у тебя вся морда расцарапана, и следы зубов на шее, - прошипела она и хлопнула дверью.
С тех пор - уже месяц прошел - жена дуется на меня и наотрез отказывается исполнять свой супружеский долг. Как мне кажется, особенно ее злит то, что открытие публичного дома для женщин, несмотря на все обещания городских властей, постоянно откладывается. Говорят, персонал давно уже подобран, но трудности с помещением: оттуда никак не удается выселить занимающее его сейчас СП.
Из "Литературной газеты" ("ЛГ-досье", номер 1, 1992 г.)