Профессионализм в современных гуманитарных науках, учитывая психологическую вовлеченность любого уровня и знаний читателя в интернет-контент, подобен скорее человеку "из хорошей семьи", чем "из высшего общества": так реализуется, думается, разнообразие вкусов и их преемственность в поколениях. Нарративность истории России можно временами измерять то с помощью знаний о жанре немного легкомысленного по своей сути "романа", то солидной "лекции" - но эта нарративность возможна лишь в системе координат политического центра, который задает тон, скажем, какой-либо пропагандистской кампании в прессе. Если принять во внимание органичное вхождение даже советской гуманитарной науки с ее "интернетом-без-интернета" (то есть идеолого-политической и методологической канвой) в сегодняшнюю жизнь, то можно только подчеркнуть реализм современного российского политического мышления. В этом контексте не исключено, что народное чтиво (так называемое) - это и есть "серая зона" гуманитарной науки, обучающая массы людей (как, например, во многом, детективная литература), а также здесь можно добавить, что кажущийся, гуманитарный, многословный "разговор ни о чем" на фоне "интернет-материалов вообще" - есть моральная чистота и даже предпосылка к занятию издательским делом, хотя бы в жанре "романтической аналитики". К современным СМИ России также, как представляется, следует относиться как к "интернет-сборнику", так как "интернет-прописка" человека (то есть предпосылка его индивидуальной стильности и комфортности для других), а также "книгоцентричность" самих СМИ (как правило вокруг стильного и оригинального, но часто строго засекреченного, блокбастера), составляют единство читателя и писателя - особенно помятуя здесь консерватизм норм языка, который на сегодняшний день может квалифицироваться как лучший образец языка советской школы (в первую очередь высшей). "Гостевой" брак с книгой, скажем, как со стороны библиотечных, так и со стороны просто рабочих дней современного ученого-гуманитарния по-прежнему говорит о его принадлежности к культуре элиты - больше, чем к культуре народа.
Структура современного гуманитарного знания в пределах изучения новой и новейшей истории России, думается, также книгоцентрична: ведь часто первоисточник информации, журналист, постоянно подвержен необходимости переквалифицироваться как специалист (если не как личность пишущая), освещая тот или иной сегмент происходящего в мире, он опирается при этом на определенные нормативные положения, даваемые наукой. Научное введение и ненаучное по характеру "просачивание" народных норм языка в творчество гуманитарной элиты может изменить методику и методологию работы с информацией - тем более, что такой пример уже был, в перестройку 1985 - 1991 гг., когда советский профессионализм объявляли чуть ли не вкусовщиной и строили новый демократизм в стиле чтения. Если принцип Родины может в сознании читателя содействовать генезису его собственного, личного принципа добычи информации, то образовательная платформа высшей школы в современной России (а также в мире) выдержит новый по содержанию информационный поток. Но при этом и глобализация еще для исторически автономной России не "прочитанная книга", и с ростом популярности той же имиджевости (как признака достатка и престижа) политическое прошлое может задержаться в сознании постсоветских людей, пусть считающих себя сегодня свободными гражданами мира, врагами "блата" как способа познать мир, "попсовости" так называемых, всем известных "маленьких начальников" и иных пошлых реалий современного общества. Как "прокрутка" с помощью компьютерной "мыши", действует путешествующая по гуманитарным полосам в интернете личность, и если, скажем, талантливого и трудолюбивого студента вуз (к своей вящей популярности в массах людей) подтягивает до уровня "золотой зачетки", то потом такой студент, отучившись, оказывается с этим "золотым парашютом" не то чтобы в обработке самой жизнью, а в процессе постоянного раскрытия своим будущим руководством на работе - как малоизученный архивный фонд, и часто безо всякого отдыха и выгоды себе, и в этом смысле интернет может выдать справедливую информацию на такого человека только являясь своего рода "институтом сбора материала". Принципиально такие институты, конечно же, уже есть, и они, возможно, связаны с "авантюрным академизмом" - как, например, репетиторство "интернетовского" ребенка преподавателем из "радио- и телевизионного" поколения, это все таким образом позволяет бесконечно, в сегодняшней России, достраивать еще позднесоветскую идеологическую пирамиду знаний.
Если принцип научно-исследовательского института положен в процесс создание правдоподобной, аналитической исторической версии, то тут же появится новая журналистика - в облике прежде всего самой свежей и революционной по духу историографии всей истории страны, и особенно последних пятидесяти-сорока лет. Мировой коронакризис, предшествовавший коренным изменениям в системе международных отношений России, как бы отнял у страны "спецшколу", заменив ее на "обычную школу" - то есть брендовость "информационного костюма" в стане специалистов уступила место скромным, службистским униформам. Академизм (в том числе имея в виду героическую роль так называемого академизма как формы и стиля вузовского преподавания) также претерпевает изменения - тем более, что историческое время не задерживается настолько, насколько быстро зарегистрировавший себя в интернете человек пищущий успевает, первый, заполнить собственную, отвоеванную, историографическо-биографическую "нишу".