Профессионализм в современных гуманитарных науках, учитывая психологическую вовлеченность любого уровня и знаний читателя в интернет-контент, подобен скорее человеку "из хорошей семьи", чем "из высшего общества": так реализуется, думается, разнообразие вкусов и их преемственность в поколениях. Нарративность истории России можно временами измерять то с помощью знаний о жанре немного легкомысленного по своей сути "романа", то солидной "лекции" - но эта нарративность возможна лишь в системе координат политического центра, который задает тон, скажем, какой-либо пропагандистской кампании в прессе. Если принять во внимание органичное вхождение даже советской гуманитарной науки с ее "интернетом-без-интернета" (то есть идеолого-политической и методологической канвой) в сегодняшнюю жизнь, то можно только подчеркнуть реализм современного российского политического мышления. В этом контексте не исключено, что народное чтиво (так называемое) - это и есть "серая зона" гуманитарной науки, обучающая массы людей (как, например, во многом, детективная литература), а также здесь можно добавить, что кажущийся, гуманитарный, многословный "разговор ни о чем" на фоне "интернет-материалов вообще" - есть моральная чистота и даже предпосылка к занятию издательским делом, хотя бы в жанре "романтической аналитики". К современным СМИ России также, как представляется, следует относиться как к "интернет-сборнику", так как "интернет-прописка" человека (то есть предпосылка его индивидуальной стильности и комфортности для других), а также "книгоцентричность" самих СМИ (как правило вокруг стильного и оригинального, но часто строго засекреченного, блокбастера), составляют единство читателя и писателя - особенно помятуя здесь консерватизм норм языка, который на сегодняшний день может квалифицироваться как лучший образец языка советской школы (в первую очередь высшей). "Гостевой" брак с книгой, скажем, как со стороны библиотечных, так и со стороны просто рабочих дней современного ученого-гуманитарния по-прежнему говорит о его принадлежности к культуре элиты - больше, чем к культуре народа.
Структура современного гуманитарного знания в пределах изучения новой и новейшей истории России, думается, также книгоцентрична: ведь часто первоисточник информации, журналист, постоянно подвержен необходимости переквалифицироваться как специалист (если не как личность пишущая), освещая тот или иной сегмент происходящего в мире, он опирается при этом на определенные нормативные положения, даваемые наукой. Научное введение и ненаучное по характеру "просачивание" народных норм языка в творчество гуманитарной элиты может изменить методику и методологию работы с информацией - тем более, что такой пример уже был, в перестройку 1985 - 1991 гг., когда советский профессионализм объявляли чуть ли не вкусовщиной и строили новый демократизм в стиле чтения. Если принцип Родины может в сознании читателя содействовать генезису его собственного, личного принципа добычи информации, то образовательная платформа высшей школы в современной России (а также в мире) выдержит новый по содержанию информационный поток. Но при этом и глобализация еще для исторически автономной России не "прочитанная книга", и с ростом популярности той же имиджевости (как признака достатка и престижа) политическое прошлое может задержаться в сознании постсоветских людей, пусть считающих себя сегодня свободными гражданами мира, врагами "блата" как способа познать мир, "попсовости" так называемых, всем известных "маленьких начальников" и иных пошлых реалий современного общества. Как "прокрутка" с помощью компьютерной "мыши", действует путешествующая по гуманитарным полосам в интернете личность, и если, скажем, талантливого и трудолюбивого студента вуз (к своей вящей популярности в массах людей) подтягивает до уровня "золотой зачетки", то потом такой студент, отучившись, оказывается с этим "золотым парашютом" не то чтобы в обработке самой жизнью, а в процессе постоянного раскрытия своим будущим руководством на работе - как малоизученный архивный фонд, и часто безо всякого отдыха и выгоды себе, и в этом смысле интернет может выдать справедливую информацию на такого человека только являясь своего рода "институтом сбора материала". Принципиально такие институты, конечно же, уже есть, и они, возможно, связаны с "авантюрным академизмом" - как, например, репетиторство "интернетовского" ребенка преподавателем из "радио- и телевизионного" поколения, это все таким образом позволяет бесконечно, в сегодняшней России, достраивать еще позднесоветскую идеологическую пирамиду знаний.
Если принцип научно-исследовательского института положен в процесс создание правдоподобной, аналитической исторической версии, то тут же появится новая журналистика - в облике прежде всего самой свежей и революционной по духу историографии всей истории страны, и особенно последних пятидесяти-сорока лет. Мировой коронакризис, предшествовавший коренным изменениям в системе международных отношений России, как бы отнял у страны "спецшколу", заменив ее на "обычную школу" - то есть брендовость "информационного костюма" в стане специалистов уступила место скромным, службистским униформам. Академизм (в том числе имея в виду героическую роль так называемого академизма как формы и стиля вузовского преподавания) также претерпевает изменения - тем более, что историческое время не задерживается настолько, насколько быстро зарегистрировавший себя в интернете человек пищущий успевает, первый, заполнить собственную, отвоеванную, историографическо-биографическую "нишу".
О трансформации интеллектуальной среды в России
С точки зрения современного профессионализма именно гуманитарное знание (связанное и с безопасностью) с детства обеспечивает человеку "жизненный капитал" и делает его впоследствии профессионалом-сотрудником, а также студентом - обеспечивая свободную ориентацию в интеллектуальных средах. И если реальные студенты вузов в РФ имеют "золотые зачетки", то такие зачетки часто можно квалифицировать как студенческие "методички", и, при отсутствии того же богословского, скажем, образования, как обязательного в России, указанный фактор отличной успеваемости придает стильность и систематизацию духовных представлений молодого человека, способность разобраться в информационном потоке. Профессорско-преподавательский корпус же, помятуя о постоянной "прокрутке мозгов" "через" определенные источники и даже учебники/справочники, могут на сегодняшний день придерживаться некоторой средней идеологической линии, которая соответствует историческому моменту завершения цикла научных исследований, скажем, на конец "тучных 2000-х годов" - поскольку у "перестроечного" поколения на момент 2022 года уже дети - студенты (а, может быть, и поздние студенты). Интеллектуальная среда в сегодняшней России, как представляется, это геометрическое, довольно симметричное отображение того, как каждый студент является "карточкой" или "анкетой" для преподавателя, выводящего студентов в профессиональную жизнь, и карьеризм здесь, в шутку сказать, приобретает геометрический характер - то есть идет по адекватному интернету пути. Вопрос о собственных, российских традициях образования ставит другой вопрос: если постоянно иметь охоту "прокручивать" "улицу", отраженную и в интернете, через себя, то можно ли защититься от указанного процесса тем, что снова научиться "играть на жизни" как на рояле, используя бумажные учебники? Любой студент может сказать, думается, что существует и "зазеркалье" любого чтения (даже "зазеркальный" формат), без которого можно прожить - и такое, в общем-то ненужное, "зазеркалье" формируется и таится в неизведанном сознании и подсознании других людей, а жить надо здесь и сейчас, и не хватает времени на исследования. Своего рода "учебное поле" - это и "научный дневник", ведь в вузе идет интенсивная научная жизнь и надо суммировать (выкидывая лишнее), получаемые день ото дня впечатления. И такой "научный дневник" с социальным временем (подсознательный или сознательный) в подобии научной семьи, то есть вузе, ведут все: причем старший, преподаватель - скорее приверженец новых знаний, а студент - это "романтик" и "древник". Символы плюс социализация людей, а также своего рода "полимагазины" гуманитарной информации, которые проникли в российские СМИ и интернет с начала 2022 г., говорят о том, что "профессора - научные революционеры" по-прежнему ведут нить общественно-политической жизни (что не может не поставить вопрос о степени либерализма в содержании их материалов - раз это лучшие представители интеллигенции).
Моделирование образования происходит в России, как обычно, с наращиванием количества эмпирического материала, то есть материала из жизни. Но учебники - это могут быть своего рода "каналы" ("channels"), которые задействованы в той же рекламе и требуют быстрых и эффективных научных разработок, соответствующих по максимуму вкусам российских интеллектуалов. В науке истории возможно, в этом контексте, своего рода переформатирование традиционного, классического "исторического сочинения господина N." в облегченную интернет-версию - ведь история той же России касается всех россиян. Модель исторического знания, думается, в последние годы была поставлена на экономические рельсы (прежде всего она была приспособлена к обществу в классово-социальном отношении), а вот носитель исторического знания, в интернете, словно бы почти дематериализовался, и от истории остались "веселые картинки", да и те же фейки тоже. "Бывшее" же гуманитарное образование словно бы было превращено в увлекательный роман, и, вообще говоря, учебник-"канал" - пока что представляется наиболее эффективным способом именно языковой "прокрутки" гуманитарного знания, и истории страны здесь же тоже. Однако, "строить" новую гуманитарную среду придется (как и в начале XX в., в советской России) с переформулирования именно социальных наук, а с учетом опыта "англосаксонской помощи в виде гуманитарного репетиторства", надо будет новым ученикам повторять свою ученическую работу опять же с азов западных версий - чтобы не угодить в полное незнание. Так, драгоценное умение "пользоваться остатками" (через научный поиск информации) плюс известная смена символов и жанров в социально-политическом кластере интернета могут дать усиление консервативных тенденций в образовании, которое будет стремиться не сколько к расширению интеллектуальной среды, а сколько к накоплению знаний. Вообще человек в современной Москве, представляется, стремится жить бурно и, не имея как правило особенного богатства, воображает его себе - и, например, когда он едет в машине, то загружает себя радио, мыслями, так что и он "едет", и машина едет, а его передвижное средство - это освоение мира, и студия, и камера. Так, отвлекаясь от тяжелой действительности, люди могут превратиться не просто в обитателей "человейников" (многоквартирных домов), а в съемщиков "спящих ставок" (то есть своих, отделенных от естественного обличья, рукотворных образов, или имиджей). Но "экономия здоровья" здесь - это вопрос культуры (с которой не все хорошо), к тому же - и сложившейся традицией постоянного возобновления в России трудовых ресурсов. Невозможность у людей забыть "старые" лекции, даваемые стандартизированным в стране образованием, а также и "новые", думается, даст толчок именно рекламному (очищающему: через практический опыт отбора товаров) мышлению и даже рекламной историографии, а экономия средств и связанное с этим раскорумпирование общества даже обычную "улицу" могут сделать важной частью интеллектуальной среды и ориентиром в образовательном отборе у конкретного человека.
Сколько можно унести на себе тусовки?
Представляется, что облеченная в форму диссертаций и связанная с сетевым принципом организации науки в России историография современной истории этой страны - это единый формат (и может даже продаваться как формат). Профессионализм историка в этом случае измеряется возможностями анализировать источники, в том числе методом "исторического конспектирования" данных - то есть выигрывая время в чрезвычайно быстро меняющемся мире и в то же время ежесекундно наращивая свой научный профессионализм. Элитарность профессии историка теперь зависит, думается, и от "школьной журналистики" - то есть того, что пишут в интернет те же подростки и дети, еще не получившие профессионального образования, и таким образом историография современной истории России становится дидактическим материалом в воспитательной работе (в том числе и в области военно-патриотического воспитания, и даже спорта). Сам по себе язык науки (а также аналитики) видится теперь как средство взаимопонимания между людьми, пользующимися в первую очередь социальными сетями, люди "считывают" друг друга и вынуждены при этом сохранять самоконтроль, вести хронологию своих записей, придерживаться правил практики общения, адекватно воспринимать пропаганду, и проч. Собственно профессиональное преподавание и исследования в Сети все больше и больше зависят от исторической ретроспективы, которую имеют на сегодняшний день все без исключения потенциальные читатели-потребители интеллектуальной продукции преподавателей и исследователей. При этом "возраст профессионализма" в потреблении гуманитарной информации в Сети, как представляется, повышается, и легче "уйти, чтобы вернуться" (отвлечься, чтобы сесть за компьютер), чем, так сказать, "вернуться, чтобы уйти" - для наработки ежедневного "интеллектуального моциона", который необходим человеку для того, чтобы быть в курсе происходящего в мире. Несомненно ценным является в данном контексте и то, что интернет, часто "говоря под-руку", объективным образом обучает, и получается, что "ничему толком не учили, но хорошо научили"; "наивные науки" пользования Сетью, представляются, уже давно порождают тип "вечного студента как вечного делового человека" - к тому же нацеленного на будущий профессиональный рост.
Наука в интернете скорее всего как "возникает", так и "убирается" блоками - ведь есть в сознании интернет-пользователя и "зазеркальный формат", и "черные дыры", при которых надо сохранить объективно-массовый характер такого гигантского сервиса, как Сеть. Интернет-блоки (например, историография новейшей истории России, и т.п.) сразу же становятся образовательными ресурсами, их функция сохранения и развития русского языка бесспорна. При этом, конечно, научная информация попадает в своего рода электронные "торговые залы", в которых интеллигенты и аристократы интеллектуальной активности, то есть в первую очередь исследователи, все равно имеют возможность разместить базовые знания. Притом именно базовые знания определяют своего рода "центры силы" интернета (в первую очередь продукцию СМИ), и таким образом можно говорить, что своего рода "научным руководителем" по гуманитарнистике в интернете для пользователя становится скорее не конкретное лицо, а так называемая тусовка (в первую очередь интернет-сообщество). Трансформация классической российской модели преподавания в контексте сказанного выше, как представляется, если и будет, то будет небольшой - ведь общение с коллективным научным руководителем (тусовкой) не только лечит душу, но, имея в виду тягу к разнообразию контактов в названном случае, вызывает тягу к общению с совершенно другим, централизованно действующим Учителем (в том числе и с государственной властью). Так будет, думается, закрепляться и "замкнуто-островная" (пока что) схема современной историографии истории России, ведь в первую очередь эта область знаний будет зависеть от того, насколько "спортивным" будет перекидывание адекватной информации внутри еще существующих, не включенных в научные блоки в интернете, "интеллектуальных пузырей". При этом в наработке имиджа интернет-пользователя возрастет интеллектуальная составляющая и будет снижаться визуальная, и построение "цепочек" в Сети и реальной жизни будет в большей степени подчинено тому, какие идеологические материалы (они же - материалы по идеологии) будут размещены в интернете. Старая тема "Россия и свобода" будет подчинена в определенной степени современному "культурничеству", которое связано с улучшениями условий быта - в первую очередь начиная с благоприятных для человека интеллектуальных нагрузок (в форме советов, рекомендаций и проч.). Что касается последних, то такие интеллектуальные нагрузки - это своего рода широко известные по Сети "интернет-справочники миропознания и мироосвоения", которые, находясь в пирамиде категорий современных гуманитарных наук и опираясь на часто иерархическую соподчиненность людей друг другу в разного рода человеческих коллективах (и в интернете тоже), заставляют самодеятельных исследователей интернета быстрее, чем можно было бы предположить, "исписываться" - чтобы начать работать над сбором и обработкой другого интернет-материала. Так, предполагаем, развитие системно-аналитических способностей у интернет-пользователя, без исторических знаний как адекватной информации, приведет к росту деколлективизации общественного сознания в стране. Не исключено также, что коммерциализация информации в Сети толкает человека читать и аналитически осваивать ее материалы словно бы "переходя из фирмы в фирму", и здесь знание им истории хотя бы на уровне просто литературных текстов могло бы помочь усовершенствовать предполагаемую методику анализа. Учитывая "университетский пиар" как визитную карточку интернет-просвещения на русском языке, также влиятельную силу интернет-сообществ (часто в виде тусовок), определенную самоотрешенность человека от коллектива при работе с интернетом, можно предположить, что только трудовая деятельность, основанная на росте трудовых ресурсов, сможет гуманизировать и модернизировать современное российское общество.
О деловом человеке-аналитике: от романа к сказке.
В СМИ РФ явно означено то, что они то ли пишут, то ли цитируют уже написанный "учебник экономики", приправленный своего рода "шансон-историографией" истории сегодняшней России. Интеллигентская официозная культура бьется об заклад, что будет чуть ли не главным собственником технологии "завала" западной культуры на политико-цивилизационных экзаменах, однако интеллигентские profies здесь представлены, думается, младшими поколениями, для которых пережитые события, которые следует описывать, остаются лишь материалом из интернета и продуктами аналитико-литературной обработки. Несомненно, однако, что профессионализм в поддержании сетевого принципа при организации общественно значимой информации - дело каждого поколения всей, так называемой общественности, и здесь "сетевая периферия" имеет громадное значение - в смысле "творческого интервала" как передышки, особенно во время "путешествия" человека в кризисный момент по зафиксированным в историографии периодам новейшей истории страны. "Ударный" формат "Сидим Дома", который прочно вошел в жизнь интеллектуалов во время пандемии коронавируса в России (2020 - 2022 гг.), как представляется, привел к снижению уровня "социального редактирования" и повышению так называемых академических требований к интеллектуальной продукции. "Счетчик посещений" тех же личных страничек интеллектуалов в интернете, несомненно, является инструментом цензурной "уборки" и архивации - в первую очередь информации гуманитарного характера.
Для сегодняшней эпохи, начала XXI века, характерно снятие исследователями "интеллектуальных проб" с уже имеющихся "интеллектуальных проб", что может даже придать академической науке дополнительный статус, статус чуть ли не искусства (в отличие от статуса сетевой информации, которая делает человеку "макияж наоборот", "продавливает" в его же глазах его же надуманный интернетом имидж, "застраивает" человека, и т.п.). Идеология же, несомненно, существует, только не она сама "укладывается" в поколения людей, а люди "укладываются" в нее - учитывая популярность Сети с ее самодовлеющей сетевой пропагандой и уже сложившимися оргзадачами, также способами их решения. На этом фоне именно профессионально-предметное общение может быть средством создания новой архитектоники коммуникаций в меняющемся мире. И здесь важно, например, не скорее, а качественнее "вырастить" учебный спецкурс прямо из дипломной работы, академика из доцента, сетевого идеолога - "через голову" его партийного босса и даже его же политической аудитории - и это все минуя по сути незначительные, бюрократические преграды.
Последнее тридцатилетие, период существования суверенной России, был знаменит своими "вырезальщиками" (какие сидят в комиссии на экзаменах в престижный вуз) - и именно ликвидаторами тех, необходимых в образовании максим, нехватка которых приводит подчас к превращению науки в просто приятного компаньона, а учебник - в развлекательную газету. Но, тем не менее, именно в народной, неэлитарной среде заметно то культурничество, выражаясь языком начала времен после Октябрьской революции 1917 г., которое "держит" информационное пространство на той же улице (Москвы и др. мест в России), сокращая криминогенность, делая консервативно-привлекательными национальные нравы, ставя вполне профессиональные пиар-оценки различными событиям (и тут чисто верхушечный вариант идеологии, конечно же, будет чужим и не уживется с народным менталитетом). Кроме того, социокультурный домен "улицы" дает возможность обычному человеку быть в какой-то степени "интеллектуально самозанятым", что удерживает базовые научно-обществоведческие задачи в исследовательском поле зрения у профессиональных гуманитариев России. К тому же, упомянутое культурничество позволяет скрадывать "стилевые" отличия в исследованиях и преподавании внутри вузовской среды - скрадывать, другими словами, именно то, что досталось стране в 1990-е гг. от заграничного интеллектуального "плавильного котла".
Программу идеологии в России (ту программу, которая представляется нацеленной на широчайшие слои населения) легче всего рассматривать на примере преподавательской деятельности, на всех ступенях образования. Конечно, в этом контексте можно ожидать некоего интеллектуально-сетевого "полуфабриката", но следует упомянуть, что именно жестко фиксированная информация, то есть информация книжная, на бумажном носителе - основа архивов исторической гуманитарной памяти народа, что может освободить его и от деятельности профессиональных "завоспитателей" и "заорганизаторов" от науки. Кроме того, русская игра в "холодно-горячо" - это будет срежиссированной "игрой" частных, скажем, и государственных вузов, курсов, а также близких по содержанию к ним и вместе с тем одиноко стоящих источников типа личных каналов в интернете, и проч., и "передавать с рук на руки" клиента-ученика будет очень сложно, именно в период наступающих идеологических перемен. Мобилизационная активность в России также не может не учитывать высокий уровень айти-образования и айти-самообразования у младших поколений, своего рода "граждан мира", что само по себе создает предпосылки обучения старших поколений младшими на уровне семьи, и здесь так называемая академизация как наиболее жесткая организация гуманитарного (включая психологическое и педагогическое) знания, возможно, за счет превращения обычного, казалось бы, магазина в библиотеку информации, поможет легитимизации основ безопасности в стране на бытовом и образовательном уровне.
"Москва дипломатическая" - Москва информационная.
В связи с резким ростом турбулентности в быстро меняющемся мире увеличилась насущная потребность общения глобального человечества с прессой и, соответственно, увеличилась потребность людей в знаниях в области гуманитарного источниковедения. К тому же, следует отметить, что если "фронт домашней работы" (то есть обыкновенной на первый взгляд работы по дому) диктуется Сетью и если новейшие идеи для этой работы - собственность Сети, то это понижает уровень безопасности обитателей жилищ, так как над ними нависает вселенский работодатель и, пожалуй, спасти от него может только так называемое домашнее (а не "уличное") образование и воспитание. В той же Москве чрезвычайная светскость нравов вместе с угрозой "обнуления" деловых, профессиональных карьер, не способствует тому, чтобы быстро вернуться к корням и к подобию того общечеловеческого формата, который можно назвать "серьезное - это и есть серьезное" (что в первую очередь связано с устойчивостью быта). Вместе с императивами, даваемыми образовательной сфере, можно было бы указать и на то, как "политологические команды" в РФ сегодня образуют источниковедческие центры (они же профессиональные сообщества), которые играют немалую просветительскую роль - сообразуясь с особым, так сказать, неозападническим настроем российского общества.
Структура интеллектуальной работы вполне может принять пропагандистский характер: здесь просветители и аналитики, разные по методике работы с материалом, становятся толкователями и "командными игроками" в общественной среде. На протяжении более чем двух десятков лет интеллектуалы всего мира будто бы сдавали глобалистически обоснованный, многоформатный экзамен, который не то чтобы раздавал массе исследователей всех уровней докторские степени в качестве "интеллектуальных золотых парашютов", а сам становился "золотым парашютом", который делили на части - в основном последователи гуманитарной сферы мыслительной деятельности (и уж наверное в первую очередь очные друзья по библиотеке). У исследователей в области общественных наук их профессиональные дела не могли не "укладываться" в определенном порядке в квартире (доме, и проч.) - так как сама Сеть, глобальный источник информации, заставляла архивировать материалы и торопила с выводами по работам. Исследовательская работа, думается, зависела и от своего рода сезонов в мировой политической и трудовой практике (например, в вопросах договоренностей авторов-исследователей с издателями, донорами грантов, и т.п.). Однако, представляется, что "межсезонье" в интеллектуальном труде, обусловленном Сетью, способствовало именно гуманитаризации знания о мире, укреплению основ безопасности в российском обществе и постановке проблемы доверия как категории сфер гражданственности и интеллектуального потребления. В первую очередь, в связи с гуманитаризацией знания, отношения людей упростились на "улице", политическая культура как выражение суверенного существования человека и одновременно инфраструктура его жизни стала требовать более интеллектуального, и даже, в частности, литературного (а в живом общении - квазидипломатического) осмысления текущей жизни и политики в стране. Интеллектуальная активность в Сети (на всех уровнях) приобретает все более и более государственнических характер - хотя, в шутку сказать, "измерить" интеллект среднего пишущего в соцсетях человека можно тем, что сам по себе интеллект там "отталкивается" от интеллекта и таким образом, если есть "живая душа" за электронным имиджем, то она дает внятный комментарий (пусть и любого рода, и такой комментарий структурирован как послание "интеллектуального службиста" всем, who is concerned). Если вы в формате "сидим дома", то, переходя в формат "слишком много материала!", вы теряете, как кажется, прозрачность даже самых обычных чувств, а освежить чувства поможет простое соприкосновение с "улицей": имей только благовидный предлог (выйти за хлебом, и проч.) и обязательно, "для виду", деньги. Так транспарентность в смысле прозрачности простого учета событий текущей жизни (через торговлю, сервис, и проч.) - сегодняшняя категория государственной власти, причем в разных странах.
Говоря о прозрачности, в первую очередь естественности чувств, и в первую очередь в рамках социума, можно отметить, что именно версия историческая (идущая от генеалогии отдельной семьи в первую очередь) - самая понятная логическая схема поведения, а также императив, которым руководствуется человек. Светскость же нравов (на примере Москвы), конечно же, выступает на всех социальных уровнях регулятором прозрачности - но при этом здесь светскость есть примитивный, "школярский" инструментарий общения людей, установления доверия между ними, тех людей, которые были надолго оторваны от самых высоких традиций духовной культуры России и зарубежья. Немало "аналитических сказок" перебывало на экранах тех же телевизоров, преподавание, оставаясь научной практикой, превратилось частично в составляющую социальной матрицы, рабочий день словно бы стал сам по себе планироваться, вырастая из мирового информационного потока, и т. д. Однако реальная научная работа "докторских парашютов" на низкоумеренных ставках - это ли не, в шутку сказать, проявление "женской души" российского интеллектуального сообщества, той "женской души" России, о которой после 1917 г. говорили русские эмигранты? И пока существует в народе именно мирная, этико-дипломатическая традиция перехода, для самоинформирования прежде всего, с одного социально значимого источника, включая и живого человека, и СМИ, и учебник, на другой, российские, "литератуцентричные" СМИ, а также и другие гуманитарные составляющие сферы информации свободно архивируют сами себя, сужают пресловутое количество знаков в минуту и становятся понятными младшим поколениям. Вырастая из мирового информационного потока, современное образование вряд ли потеряет связь с западной (а вместе с тем с неозападнической традицией), что связано с исключительно демократической по характеру моделью информационного общества в России и его модернизацией.
Об аналитических приключениях "странствующего царства" в России.
Современная Россия, во многом наследница атеистической идеологии советского времени, тем не менее и наследница "золотого", достаточно аналитического, периода потребления публикой в советское время научно-гуманитарной информации. Так, в современном гуманитарном образовании должны оставаться традиции поиска учащимся и исследователем (принимая во внимание интернет) причинно-следственных связей событий, а это выводит личность на уровень познания широких, общественно значимых процессов - за пределами индивидуального его существования в мире. Также можно отметить, что в России остались традиции университетского образования - в плане культурно обусловленного научно-учебного обмена между преподавателями и студентами, и здесь следует, думается, возрождать прежде всего традиции получения специальности студентом в процессе "чтения по специальности", овладения языком науки во всем его многообразии, уходя от "научной ксенофобии". Последнее важно потому, что "уличный" интеллект (прежде всего эмоциональный) получает наиболее полное выражение, в интернете, он способен в известной степени растворить "all the bookish", "интеллект бумажный", который к тому же стоит денег (приобретение книг и проч.). Но при этом "бумажный интеллект" способен быть своего рода сберегательной технологией, поскольку точнее всего фиксирует те требования, которые входят в рамки интеллектуальной собственности вузов, а без диплома вуза сегодня практически невозможно войти в состав государственно-управленческой элиты, также вести профессиональную аналитическую работу. Можно добавить также, что престижность докторских научных степеней именно советского времени определяет, как представляется, размер подлинных "золотых научных парашютов" - а не просто разного рода научных "кормушек" для сегодняшних интеллектуалов.
Современная российская методология гуманитарных дисциплин, отраженная в прессе, дает представление о том, что имеет элитарное происхождение - ведь она, чуть ли не на интеллектуально-генетическом уровне, уровне "тусовки из хорошей семьи", реально может привести к согласию мириады взглядов, отраженных в том же интернете и адресованных обычному человеку. Так, новейшая история той же России предстает не как, скажем, "перевернутый рабочий день" (в пользу общения со смартфоном на работе, и т.д.), а как даже "поиск работы на работе" - согласно директивам, мнениям, которые становятся общественным достоянием и имеют пиар-происхождение, которые заставляют информационно "ходить" по интернету (а не "прыгать"), смотреть на мир глазами общества. Но при этом непреложный когда-то, советский нарратив, да еще идеологически перегруженный, перерос в постсоветскую своего рода версионность, которой сегодня пытаются управлять с вершины власти, в частности проводя изменения в гуманитарном образовании всех уровней. Рядовой человек, он же массовый пользователь интернета, не может при этом не улавливать полезные для него тренды, облегчающие жизнь и отвечающие широким общественным взглядам, вкусам, стилю - ведь он за последние годы почувствовал специфику статуса потребителя и не намерен отказываться от определенных материальных благ. Можно отметить, что рядовой пользователь интернета все более и более чувствует, вероятно, "свой собственный формат" - а при обилии коммуникаций последнее заставляет его обращаться именно к гуманитаристике, и даже в форме учебников. При активнейшем вмешательстве информационных технологий в сегодняшнюю частную и общественную жизнь классическим образованием, думается, остается то образование, в основу которого положены классические (на сегодняшний день вышедшие типографским способом) источники, а также хорошее знание родного языка в форме литературного, аккуратно подаваемого окружающим. Представляется, что современная гуманитарная научная элита, в отличие от позднего советского времени, занимает уже иное место в формировании российского менталитета: сегодня, например, отсутствует та же идея борьбы за мир и всеобъемлющего социального прогресса, которая была в СССР к середине 1980-х годов, что приводило к локализации общественно значимых идей в государственных престижных вузах и других центрах и не создавало, как это происходит сегодня, из учебников научных дисциплин практически "учебники стиля". Получение образования к настоящему моменту приобрело более случайный характер (в отличие от ситуации, которая была в советское время): "формат" каждого отдельного человека заточен на его личные вкусы плюс необходимость довольно часто искать себе работу - а это ведет к росту престижности элемента самообразования в образовательном процессе и даже, при этом, к необходимости централизации образования. Версионность современной гуманитаристики, выросшая на фундаменте воспоминаний о советском периоде, гуманитаристики, "редактируемой" из глубин массовой общественной среды, ведет к возрождению традиций поведения людей, этикета и вообще к психологическому, консервативному, даже историко-политологическому пониманию проблем существования в мире. Так, привычные вузы могут стать своего рода "университетами сбора материала" (не говоря о том, чтобы с точки зрения ценности образования "выйти в ноль" и сохранить себя как бизнес) - ведь учащиеся в них как раз, в отличие от многих преподавателей, уже хорошо знают жизнь, и часто "с изнанки", с ранних лет находясь в конкурентной социально-экономической среде.
Современная история России, конечно же, зависит от своего рода "пирамиды фактов" - согласно принципу общественно-государственного престижа данных фактов. Учитывая, что в интернете знания "подгоняют" под человека, а самого человека очень часто "подгоняют" к знаниям (что ведет к унификации самих основ быта), можно сказать, что возможное занижение цены информации приведет к повышению цены именно научных знаний, а их, в шутку сказать, можно получать сегодня хотя бы из "лекций" радио или занятий на "семинарах", к которым предрасполагает бумажная газета. Вместо исторического конструктора, которым в частности является увлечение в рамках науки истории фактологией, следует, в числе действенных мер по повышению уровня гуманитарных знаний, отметить значение знаний о так называемом пиаре, который имеет цель точного попадания в зрителя/слушателя и точно соответствует историческому моменту, а с точки зрения корректировки политической позиции и безопасности подлежит обязательному анализу. Так называемые "диванные войска" домашних аналитиков раз за разом нуждаются в "аналитической подработке" - с целью освежения не только знаний о мире, но также повышения социального статуса. Есть мнение, что "Россия -Третий Рим" - достаточно одинокое "странствующее царство" во всем мире, которое никак не бросит идеологический якорь. Однако, возможно, есть и "странствующий Совок" - как нигилистическое, отрицающее общественно-значимые во всем мире явления в качестве источника той же морали. "Странствующее царство" - не "странствующий Совок", поскольку оттачивание в постсоветское время традиций внутриобщественного поведения (начиная с вопросов того же стиля и этикета) - уже апробированный путь любого общения на русском языке "на удаленке". Общаться (и в том числе в интернете), как представляется, сегодня получает значение "идти гулять по делу", и в связи с этим историография новейшей истории, без источников интернета уже невозможная, станет информационно более прозрачной.
Как интеллект "на улице" пишет историю.
Все слушатели, зрители СМИ не могут не следить за их "обживанием" в интернете, когда, "идя" изначально к не совсем известной цели, сами средства массовой информации формируют свой сегмент в Сети. И здесь, имея в виду, что именно язык науки (а не прессы) является подобием непреодолимой силы для всего мира, всех народов, можно сказать, что интернет - это не политическая, экономическая, и т.п., "кулинарная книга", а достойный уважения инструмент подачи и обработки информации. Интернет влияет также и на глубоко личностное (а также "глубинно-народное") отношение к происходящему вокруг человека: вот, например, "перекрестное чтение", когда люди читают из разных источников и потом пересказывают друг другу, особенно в семье, и это тоже - социально-информационная коммуникация. Не говоря уже о том, что существует покупка мест для публикации СМИ авторами и их спонсорами, что тоже "протаскивает через газеты" невидимую глазу коммуникационную нить, способствуя трансформации как элитарного, так и массового сознания (и даже разобщению/совмещению учебных программ в стране). Своего рода частная, индивидуальная, человеческая практика работы с информацией, льющейся "из каждого утюга", не может не быть реалистичной (поскольку запутаться и дезориентироваться в информационном потоке того же интернета легко), и такая практика способствует прежде всего сохранению традиционного советского объективизма у учителя школе - прежде всего у преподавателя гуманитарных предметов. Та же реклама, апеллирующая с помощью психологических методов к сознанию потребителя, ведет, как представляется, к тому, что формируются "сверхъестественные" поколения в интернете, а также к тому, что инструмент наиболее адекватного общения, то есть выверенный наукой язык (названный здесь научным), словно "отмывается" в "обществе потребления".
Вместе с тем, своего рода рекламно-аналитическое прочтение того же учебника по политологии может давать объективистское понимание человеком того, кто он сам на самом деле: то есть, сняв "социальную пробу" с учебной гуманитарной литературы, человек верифицирует собственную жизнь, а также жизнь окружающих. Если сегодня качество ассоциируется с карьерой (а также во многом с моралью), особенно имея в виду сложности перехода к капиталистической экономике в последние десятилетия, а также законы ее функционирования, "сверхъестественные поколения" в интернете - это вообще полностью декоративный элемент постсоветского общества. Кроме того, оживление общественной жизни в РФ зависит, думается, от трансформации учебно-научных структур: так, в научно-исследовательских институтах появляется "вузовская" традиция, а в вузах - "ниишная" - причем полемика между такими собственно новыми учреждениями пропитывает и СМИ, создавая свободу социальной коммуникации, также "площадки" с их проектными менеджерами в совсем не научной сфере, и проч.
Прошедшие годы постсоветского развития, известное вымывание интеллектуальной среды России и последующие ее растворение в интеллектуальной элите других стран ставят проблему целостности научного сообщества, его политической и социально-экономической ориентированности. Скучающий ученый, лишенный достойных специалистов-собеседников, конечно, может моделировать "уличный" интеллект, во всех красках представляя, скажем, среднестатистического обывателя-потребителя, но при власти интернета над умами в России найти коррелянты в области оценки объема "уличного" интеллекта очень трудно - трудно без оценки массового понимания целей российской власти, которая безоговорочно представляется в стране как наследница имперской традиции. Словно бы боясь запутаться в знании "ото всюду обо всем", человек "улицы" не может не смотреться в свой собственный образ, справляясь "я ли это -?", а это означает, имея в виду и власть Сети с ее способностью позиционировать личность, что именно "на улице" существуют "институты интеллекта", обеспечивающие, в частности, современный демократический облик РФ. Быть информационно заинтересованным - так своего рода "образ стиля" сейчас сближает не только русскоговорящее население РФ, но и население на всем постсоветском пространстве. Если традиции "репетиторства в научном стиле", которые были свойственны сложным школьным учебникам в советское время (когда готовились к абитуриентским экзаменам в основном сами), сохранились, то было бы возможным поднять систему знаний за последние тридцать лет, в тех же вузах, до уровня осмысления рядовым человеком главных проблем предмета "всемирная и отечественная история". Указанная тенденция не может не вести к популярности в массах людей умеренно-консервативных настроений, и следствием этого может быть даже такая, казалось бы, мелочь, как интерес к нарративным источникам по проблемам сущности человеческого общества. Настоятельной необходимостью нарабатывать в Сети (которая позиционирует себя как "прозрачная") личную деловую репутацию часто является то, что "торгуя очевидным" - "пишешь об очевидном", то есть ты, конкретный человек, существуешь в природе под собственным именем и в окружении конкретных людей. На сегодняшний день устойчивость "институтов интеллекта" "улицы" по своей взыскательности и способности впитывать новое напоминают морально-психологическую устойчивость "студентов-дипломатов", которые, сохраняя экстравагантный в манере потребления нарративного материала стиль, наиболее эффективно, находясь в процессе обучения жизнью, систематизируют опыт разных стран и цивилизаций.
Россия и ее собственная первая четверть XXI века.
Является ли способность "делать интеллект" одновременно и профессиональным призванием? Не является ли своего рода профессиональная оседлость результатом коррупционных порядков - скажем, в современных НИИ как "интеллектуальных фирмах", где за часть своей зарплаты получаешь благожелательность руководителя и привычку к себе сотрудников? Конечно, в реальной жизни, в сфере человеческого общения, есть свои "теги" и "подкасты", поскольку матрица современного общества непреодолимо сталкивает тебя и с людьми совершенно другого, скажем, круга - но вместе с тем работать надо на свою структуру, а она становится час от часу, как было сказано выше, "все более твоей". Если работаешь "в тусовке", то язык науки как язык социальный неизбежно становится и военным языком. Если человек - своего рода "функционер" НИИ, то то, как он берет "политические пробы" с учебника истории (история сегодня - одна из самых востребованных дисциплин в России), должно согласовываться с политической направленностью его места работы. Последнее не исключает, конечно, финансовой "прокрутки" учебных программ (вместе с их маргинализацией), а также финансовой "перекрутки" этих же учебных программ "между" вузами - главным образом, в сегодняшнюю эпоху, ради удержания работы, в общем-то как бизнеса. Указанный выше "функционер-исследователь" из НИИ, в частности используя сквозные каналы в СМИ (радио-теле-интернетовские), будто бы смотрит в свой "образ", чтобы потом себя, все же, прикрепить к земле, позиционируя таким образом себя в реальности - и это создает мимолетность, своего рода этюдовость в восприятии реальности на социальном уровне, ведь реальность то как бы приближается, то отдаляется. Нестабильность сегодняшнего общественного развития в мире в частности, думается, может уменьшаться за счет роста потребления - ведь та же торговля еще в Древнем Мире сближала цивилизации.
Научная составляющая интернета, как представляется, позволяет обойти такую, в частности, черту мира потребления и потребительских товаров, когда в них внешность - от роскоши, а реальная ценность - как говорят, дешевка. В современной России источником консервативного мышления является скорее всего все же не советский (как бы устоявшийся в свое историческое время) быт, а именно стремление к верификации окружающих вещей, борьба с обманом, мораль и следующая с нею вместе боязнь глупо пасть в глазах развивающегося сегодня бурно российского социума. И если, скажем, источниковедение всегда было вспомогательной исторической дисциплиной на исторических факультетах университетов, то теперь своего рода источниковедение - это, возможно, принцип и черта престижного социального мышления (связанного с интернетом и социальными сетями). Однако, даже научный, передовой в смысле интеллектуального развития, мир словно бы "вырастает" из современных диссертаций, словно ребенок вырастает из прошлогодних носильных вещей. В такой ситуации, думается, именно научный объективизм нового (уже не советского) уровня, основанный в частности, на своего рода консервативном интернационализме в науке, так же, как интернет-контакты простых людей, будет сглаживать социальную нестабильность в стране. Жесткая экономия "диссертационного пространства" таким образом будет непосредственно касаться рядовых членов общества.
Современные российские радиостанции словно бы приучают слушателей к тому, что научно-творческие коллективы СМИ - это даже не живые люди, а своего рода режим работы массовой аудитории. Надевая, таким образом, в обстановке прозрачного СМИ-интернета, "костюм гуманиста", сотрудники российских СМИ не только работают в адрес человека с "нейтральной социальной внешностью", а и слабо подают трактовку причин и следствий освещаемых событий. Если говорить, пусть о воображаемой, "внешности" учебной программы вуза, который выпускал или выпускает деятелей медиаресурсов, то эта внешность тоже неопределенна - поскольку сильна мифологизация и литературизация любого социально-политического, скажем, образа. Если в шутку сказать, что вместо "двойных стандартов" в российских СМИ - "полторы карьеры" (то есть две неоконченных карьеры) журналистов и обозревателей, то можно додуматься до того, что рядового человека может спасти именно чтение научных текстов и вообще чтение как таковое (и к тому же чтение может отвратить человека от "уличных" морали и воспитания). Значение образования в стране по-прежнему, таким образом, огромное, и воспитание поколений (да к тому же и не совсем молодых, но увязших в электронной интернет-"движухе") по-прежнему дело государственное, способствующее в дальнейшем развитию "частных исследовательско-самообразовательных карьер" рядовых людей, пользующихся Сетью, росту их новых социальных связей в огромной стране.
Информационный бизнес в России скорее всего будет развиваться на относительно политически нейтральной интернет-территории, так как само по себе чтиво в России в историческом корне своем - очень свободное по стилю и жанру, и поэтому оно будет давать высокие научные образцы мышления читающей аудитории. При этом текущая жизнь не будет, конечно, являться "библиотекой библиотек", а скорее она будет путем историографическо-социологического анализа - со стороны массового сознания и в адрес государственных структур (что может обеспечить словно бы новое рождение госсектора). Однако, чтобы установить некоммерчески и коммерчески очевидную связь общественных интеллектуальных инициатив с медиапространством, следует придать СМИ России, на примере радио, формат аналитической аудиокниги, что, в отличие от "диссертаций-учительских", поможет повысить престиж именно высшего образования и профессиональную квалификацию граждан на годы вперед.
Дачная цивилизация в России и "радиокнижность".
В таких густонаселенных местах, как Москва (Россия), можно говорить об особом "поле улицы", определяющем социальное сознание людей. Известный московский диалект - превалирующее филологическое явление в федеральных СМИ, и не только. Но только поговорить на московском диалекте - это как выговориться (почти что любому, часто незнакомому, человеку), а вот постоять в "поле улицы" на московской автобусной остановке, бок о бок с незнакомыми людьми, это уже как психологический курорт, где свободно себя чувствуешь, курорт, доступный каждому. Так, чем больше "психологических автопубликаций" у человека в "поле улицы" (а также и в "поле" съемки остальных людей со смартфонами), тем больше известная прозрачность интернета и тем выше социально-психологический уровень городского сообщества, его естественное поведение.
Человек, снимающий на смартфон, действительно имеет как бы свой "ex libris" (то есть собственную библиотеку, электронную). Он вполне может не "проплачивать" такой экслибрис на улице (то есть просто не помещать снятое в социальные сети и не отвечать за это, не помещая), но он может участвовать в "экслибрис-бизнесе" остальных людей, ведущих активную социальную жизнь в "поле улицы" (в первую очередь в области гуманитарной). Озападнивание советской фундаментальной гуманитарной науки, как представляется, привело к романтизации собственной, российской цивилизации и в том числе к антирисковой "стратегии" - спрятаться на природе, а также в области родного языка (а в области языка образцы сегодня дают прежде всего СМИ). Поэтому можно предположить, что обычная широкая эрудиция принимает форму образования, или ассоциируется с образованием, притом она может оказаться в текущей жизни неактуальной и ненужной. Интеллектуальная адаптация, скажем, москвича или москвички, к прежде всего общественной среде - часто фантазийная, связанная с выборочным чтением по "подтемам" (то есть более или менее мелким темам) в интернете, связанная также с природой и животными. В данном контексте даже история России (не говоря уже об истории, скажем, США и других стран Запада) - это своего рода "информация с доставкой", имея также в виду скидку на историческую ретроспективу, и этот, казалось бы, прозрачный информационный "сервис" порождает неверие - но в то же время оживляет (и уже с начала 1990-х гг.) интерес к классике историографии. Если "служба неверия", каковой представляется вся в глазах обычного человека "писанина высоколобых ученых-гуманитариев", есть проявление "двойных стандартов", то естественным образом в широкой социальной среде идет поиск родных корней, а также доверительного общения на родном языке.
Что касается современной российской гуманитарной культуры, то можно сказать, что на фоне развала бывшей, так называемой марксистко-ленинской науки, даже просто удачная современная курсовая работа студента становится книгой. И при этом содержание той же пропаганды как бы дезархивируется, а власть все больше и больше зависит от исторического времени, которое, в свою очередь, "тянется" за счет общей информационной загруженности. Но при этом, имея в виду, что "вечным студентом быть приятно и интересно", информация в России все меньше и меньше отрывается он конкретного человека, что порождает сопротивление навязчивым матрицам, привнесенным в российскую цивилизацию извне. Если тяга к общению (в первую очередь проявляющаяся в интернете) создает в сетях "семинар семинаров", то это не может не привести к все большей популяризации СМИ, их литературизации (здесь - в первую очередь радио), что порождает своего рода "радиокнижность" как доступность информации при активной физической деятельности (на работе, в машине, и проч.). На радио, критикующем политику Запада, в первую очередь обращаются к классической гуманитарной российской науке, во многом используя классические сочетания ("перекрестного" характера), которые задуманы как теги для чтения в интернете. Это, думается, часть "протоматрицы" 1970-х гг., так как именно "семидесятники" сейчас находятся в активном политическом возрасте. К ней могу примыкать и упомянутые выше "студенты- врожденные педагоги", которые способны делать "черные работы" в интернете и при этом не обязательно порождать "черные дыры" интернета.
Думается, что "на улице" "двойные стандарты" пока что выглядят как одна из всемирной известных версий общественного развития, а именно та, что лишает материального благополучия граждан России как целой страны. Но не каждый из сидящих в социальных сетях человек признает, что преодоление "двойных стандартов" подсильно именно независимому исследователю - хотя какой-нибудь так называемый обыкновенный гений может сдвинуть этот камень в социальном сознании. Другое дело, если такие научные силы можно "высидеть" - как наседка, то есть приложить капитал, господдержку, условия предоставления научной и преподавательской работы, и проч. Но тогда "сидеть-с-кем-то" - значит "быть на виду", и притом, что если власть можно описать как отношение социальной мощи к историческому времени, можно сказать, что власть возрастает по мере сокращения исторического времени - и в первую очередь усилиями и по инициативе научно экипированных СМИ. Издавна считалось, что в трудную минуту "прислониться к альма-матер" - это выход из тяжелого положения, и теперь, когда в России прислоняются к "уже второй альма-матер", призывают абсолютно все известные в мире научные методики, инструментарии и опытные базы, тем самым интернационализируя мир.
"Глубинная историография" как "глубинный" документ.
Можно подумать, что аристократизация (в смысле литературизации) современной исторической науки, исследующей Новое и Новейшее время, это своего рода "зажимание", то есть экономия фактического материала. Но, однако, реклама как всеобщий "питомец" людей, служащий им, также собирает мысли "в кучку" и заставляет людей мыслить концентрированно. Не сколько "картой гениальности", сколько "картой цивилизованности" является то, что наше концентрированное мышление сопряжено с расписаниями наших покупок и также с "расписанием" в изменении цен. Мы сами себе придумываем "ценовой косметический ремонт", и с таким "макияжем" стыдно что-либо не купить в магазине, например, в столице, где даже работа по покупке товара - это самореклама и одновременно творческая саморекомендация в оригинальной упаковке. Государственный менталитет нации может рождаться и из частной практики, на которую идут даже солидные преподаватели вузов, и так может повышаться качество образования - а не только тогда, когда "зависание" какой-либо, скажем, статьи в интернете, провоцирует ее более или менее бурное обсуждение.
При феномене несменяемости сильной власти в России гуманитарная составляющая российских СМИ - это прежде всего взаимное цитирование авторов, "выскочить" из которого и перейти на новый смысловой уровень обсуждения проблемы помогают своего рода "взаимные обучения" журналистов - на фундаментально-политологическом уровне знания. На службу делам в области пропаганды поставлена прежде всего именно политология и верность в подаче гуманитарных данных - на фоне несменяемости сильной власти. Но в то же время значительная часть потребителей продукции СМИ сидит за этим занятием дома и смотрит интернет, и будто бы к этим людям в дом врываются из свежей, воздушной, прямо экологичной среды носители новостей и создают впечатление элитного, богатого, правильного, целебного вторжения, которое может ассоциироваться с приглашением в иную, богатую спортом и здоровьем жизнь: а все это - иллюзия здоровья, спорта как признака богатства, порождающая рост религиозности, ведь самого-то богатства нет! Массовость при росте религиозности в глобализованном пока что мире не может не порождать роста образованности и разносторонности деятельности вообще - как реакции на столь серьезные изменения ментального характера. Большой опыт и возможности общения в интернете, и именно "без денег", позволяет разнообразить также и темы, которые могут иметь, представляется, свой смысловой "угол" для удобства подачи информации, и при этом такой "угол" темы становится сенсорной "клавишей" для взаимного приспособления общающихся друг к другу. При этом интересно то, что учебники по специальностям (прежде всего вузовским) тяжело, конечно, читаются, но при этом имеют свою "молчаливую звуковую дорожку", то есть прежде всего способ усвоения студентом специфического научно-учебного языка на уровне "внутреннего диктанта". И такая "дорожка" существует (при наличии интернета) даже на радио, ТВ, она обуславливает цепочки идеологических и информационных "намеков", затрагивая традиции, социальные инстинкты аудитории, и проч.
Переход из "сенсорного" стиля в деловой неизбежен, поскольку интернет пока что - обычная поддержка человеческих опытных знаний, взятых из жизни, а не сами по себе эти опытные данные. Думается, что постоянное "перелицовывание" "ценового косметического ремонта" в сознании человека - это признак как раз аналитического характера современной цивилизации, где, на фоне, казалось бы, "политологии без особой политики" в бытовом сознании, свои мысли людям есть с кем оставить (а именно с волей и экспертными возможностями власти). И именно "глубинная" среда, где пока что не принято социально выделяться, хорошо защищена от деструктивных ментальных новаций, поскольку эта среда пишет свою историю в том историографическом ключе, который предполагает реализм и выверенность обычного государственного документа, документа как основы работы "рядовых глубинных историков".
Россия как проспект девятнадцатого века в истории.
Может ли быть в современной России такое явление, как политолог-воспитатель - если принять во внимание, что, так же, как и в науке, в самой прессе страны сохранились фундаментальные традиции гуманитарного знания? При относительно невысоком уровне жизни людей траты их скорее всего - строго по списку, и при этом по умолчанию действует принцип "контрольной закупки", отталкиваясь от преимущественно официальных и даже официозных сведений о рынке товаров и услуг. Даже обычного продавца можно назвать лаборантом в своего рода лаборатории, где запущен "конвейер цен". То, что называется в СМИ политологией, становится испытанием граждан на верность самим себе и одновременно идеологией верности консервативным моральным принципам, что, в свою очередь, создает даже для простых людей своего рода научно-аналитические лифты.
Учитывая сказанное выше, можно сказать, что "правильное" общество в России - это общество будущего и одновременно "общество правильной исторической ретроспективы", общество, где важны именно гуманитарные науки. "Уличный" учебник как педагог и воспитатель - уже почти что дисквалифицированное средство обучения молодого поколения в будущем. Только память, романтика восприятия национальной истории способны разгрузить общество и спасти его от "порчи характера", какой бывает, скажем, в старости у человека. Рост интеллекта, таким образом, можно связать с ростом цивилизационных традиций в российском обществе, а также с тем, что квартира как мини-цивилизация (с компьютером) - уже недостаточная площадка для познания мира. Научно-аналитическое прочтение позволяет даже простому человеку делать нужные справки в интернете и обрабатывать разные по характеру материалы - наподобие работы, скажем, в научном секретариате.
Геополитические изменения второй половины 2010-х - начала 2020-х гг. в мире заставляют задумываться о том, существовал ли в СССР особый, цивилизационно отличительный информационный поток. Скорее всего, да, и он структурировался на идеях не то чтобы революции, а военной и социальной мощи государства и народа - правда, поданных в духе идеи строительства коммунизма. Начиная с перестройки 1985 - 1991 гг., как представляется, указанные дух, а также методология, не сильно изменились, и век девятнадцатый превратился в средство идеологической работы с людьми: надо было показать людям светлое прошлое, без налета тоталитарной, морали. Так, идеи собственно двадцатого века словно бы ушли в творческий отпуск в постсоветской идеологии и пропаганде, а научно-образовательные кадры выращивались более спонтанно, чем во времена СССР - но все же на чисто научной основе. Учитывая рост дилетантской традиции в гуманитаристике (в первую очередь в связи с появлением в 1990-х гг. массового интернета), можно сказать, что "научная серая зона" России только способствовала развитию гуманитарного знания: ведь все то, что позволяло помещать пиар и рекламу, соответствовало логике развивавшегося тогда бизнеса как основы хозяйства страны и гарантии успешных "социальных проб" человека. Однако, в постсоветской России делались и делаются успешные попытки "очеловечивания" истории, отрыва ее от айти-технологий, и таким образом даже "академическая развлекуха" в СМИ (заточенная на молодое поколение) носит характер воспитательного процесса. В целом можно предположить, что в постсоветское время возросла именно прозрачность гуманитарных исследований - как профессиональных, так и дилетантских, и при этом сам возраст науки стал моложе, чем он был когда-то во времена СССР.
При том, что в современной России возрастает значение цензуры, можно подумать, что почти всякая диссертация - это экзамен государству. Однако, с переводом категорий гуманитарной науки на специфический политологический язык, язык гражданской верности в России, остается пространство - не только для "культурных войн", а даже для "культурного Сопротивления" и культурного возрождения. "Научный секретарь" в лице обычного человека, пользующегося интернетом, позволяет преодолевать "СМИ-толпизм" и вычленять основные тренды мейнстрима, организуя таким образом в некотором роде "самоматрицу". Российская политологическая традиция, сложившаяся на собственной цивилизационной почве, может быть важной частью культуры, которую будут наследовать ближайшие поколения российских граждан