Когда ей было семнадцать, она родила девочку. Тот, кто ее зачал, не преминул убраться как можно дальше задолго до рождения ребенка. Там, где она жила, внебрачных детей убивали. А мать, раздев догола, бросали на главную площадь и поливали кровью только что убитого младенца. После чего она становилась общедоступной. Ею мог пользоваться любой, кто захочет, сколько захочет, и когда захочет. Никто такой жизни долго вытерпеть не мог. И если мученица не сходила с ума или не умирала от бессилья, то в итоге завершала жизнь, вспоров себе чрево острым ножом. Так было. Женщины очень этого боялись, и если совершали "грех" - всеми способами пытались его скрыть.
В черном лесу жила старая ведьма, которая помогала молодым незамужним девушкам избавиться от плода раньше, чем беременность станет заметной. Ни одна из ее пациенток никогда и никому не говорила о том, что ведьма существует. Но когда случалась беда, старуха приходила сама. И беда утопала в болоте. Если же оказывалось, что девушке нужно было родить, чтобы не стать бесплодной, то она просто исчезала на несколько недель. Плод рос быстро. И то, что в нормальных условиях решается месяцев за девять, здесь происходило за три недели. Ребенок рождался в черном лесу, в котором нет никаких животных и птиц, кроме черных сов. В самой его темной чаще живет и бурлит страшный пожиратель детей. Черное болото, в котором топят младенцев после их первого вздоха. Принято считать, что у "ублюдков" кровь в жилах черная, может быть, поэтому болото кипит черной жижей.
Так случилось и с ее маленькой девочкой, которая родилась очень хорошенькой - беленькой, с яркими синими глазами. Малышка не кричала, а внимательно смотрела на свою мать. Смотрела прямо в глаза. И где-то глубоко внутри у матери возникло какое-то щемящее чувство: жалости, страха и стыда одновременно. Эта сильная эмоциональная смесь подействовала так, что она потеряла сознание. Ну а ведьма доделала дело. Когда девушка очнулась - уже снова была свободной.
Спустя какое-то время после случившегося, она постепенно стала терять зрение. Сначала это было, как временное затемнение, потом появилась белая пелена, и в итоге девушка ослепла совсем. После того, как ее ребенка утопили, она ходила словно в полусне, ни с кем не разговаривая. Многие решили, что девушка стала вдруг немой. Придумывали разные истории. Например, будто бы она пошла в лес собирать ягоды и увидела нечто страшное, что напугало ее и лишило речи. Вариантов этого "страшного" было много. И желающих ходить в черный лес стало еще меньше. Когда девушка ослепла - совсем никто не удивился. Все постепенно привыкли и перестали обращать на нее внимание.
С ней же стали происходить странные вещи. Она вообще не воспринимала реальной жизни, а постоянно видела перед собой только маленькое личико и томящий серьезный взгляд. Глаза, которые не обвиняют, а смотрят с пониманием и жалостью к ней. Сначала ей виделись только глаза. Но потом, каждую секунду жизни девушку стало мучить видение, как маленькое тельце опускается в черную прожорливую трясину. Ребенок не кричит, не просит пощады, а медленно тонет. Ниже, ниже...
Девушка не плакала, а все время пела. Колыбельную... Однажды ей показалось, что она услышала мысли своей дочери. Она давно не спала. И однажды рано утром, когда весь город еще досматривал свои сны, встала и пошла в черный лес к черному болоту. Бедняжка была незрячей, но уверенно шла, словно чувствовала каждый свой шаг. Подойдя к самому краю болота, она прозрела. Недалеко была поляна. На ней черная трава, черные цветы. И несколько десятков женщин. "И ты пришла?" - сказала одна из них. "Проходи, мы здесь такие же, как ты". Девушка подошла. Все они сели на траву и женщина начала рассказывать.
- Если очень сильно верить и желать этого - раз в год дети приходят к нам поздно ночью и остаются до первых лучей солнца. Они живые. Мы все здесь уже не один год. Живем в черном лесу и возвращаемся на это место, чтобы побыть с нашими детьми. А все остальное время мы просим прощения, молимся. Умоляем дать детям хоть какой-нибудь шанс по-настоящему жить. Но тот, кто знает секрет, наверное, считает, что мы еще не заслужили этого. Здесь время тянется медленно, оно измеряется короткими встречами и долгим ожиданием. Не скоро ты привыкнешь к этому. Особенно тяжело после первой встречи, когда ты обнимешь свое дитя. Ничто больше не будет иметь значения, кроме маленького тельца, в котором всего лишь несколько часов порхает бабочкой жизнь. Но есть одно условие. Наши дети живут и растут до трех лет, а когда наступает их третий день рождения - им приходится умирать как в первый раз. Они снова становятся маленькими комочками и тонут в болоте, захлебываясь черной тиной. Прежде чем матери увидят своих детей, они должны выпросить прощения у них. И только простив - дети приходят к нам. Но после их очередной мучительной смерти нужно начинать все сначала.