Яркий луч света врывается сквозь, казалось бы, крохотную дверную щель. Кнутом ошпаривает глаза, мигом разрушая до основания идиллию сновидения. Проснувшись от такой мелочи, подполковник недовольно ворочается под одеялом. А солдаты еще ворчат, недовольно поглядывая в сторону дефилирующих к офицерской столовой командиров. Джон Браун был таким же. Сын военного и сам до кончика волос солдат, считающих всех выше сержанта законченными лентяями. Пока на плечи не ложатся погоны. Пятидесятилетний подполковник отдал бы все ради положенных солдатских часов сна.
Безумно хочется спать. Дневные хлопоты, последующее за ними затянувшееся допоздна совещание. Все как всегда, бесконечный круг сансары. Недостача корма для артиллерийских лошадей и страшный разнос по этому поводу в штабе бригады.
"Будете из своего кармана платить! - орал в сотый раз бригадный генерал, засыпав фирменный китель сигарным пеплом. - Будто я не знаю! Все на ваши плантации к свиньям уехало!".
И еще с десяток таких же "стратегических" по масштабам вопросов. Пьяные солдаты, учинившие дебош у борделя. Не сданные вовремя рапорта по списанию старой формы. Джон едва ли на час успел погрузиться в сладкое забытье.
- Твоя мать была портовой шлюхой, Мэтью, - звучит скрипучий голос Брауна, прежде, чем мастер сержант успевает сделать шаг в комнату, - а отец пьяным симерийским матросом. Пошел к черту.
Даже в темени подполковник представляет до мелочей образ. Парадный темно синий китель, где тянущиеся бесконечными рядами пуговицы начищены до блеска. Пилотка со свисающей кисточкой, пальцы с белыми, без единого пятнышка, перчатками сцеплены за спиной. А еще невозмутимый взгляд, вечно смотрящий в одну точку в лучших традициях армии. Стой, слушай и внимай Слову старшего офицера. Тьфу! Очередной папенькин сынок, выслуживающийся за каждую лычку. Джон ненавидел таких еще солдатом, да и теперь не обзаводится любовью.
- Подполковник, сэр, - чеканит слова Мэтью и шаркает каблуками сапог.
Нет, он определенно не собирается уходить.
- Сколько сейчас времени?...Черт! Что такого могло случиться? Неужели без меня не могли обойтись?
Из-под одеяла показывается лицо с обвислыми, обрамленными бакенбардами, щеками. Остатки волос у висков топорщатся как у циркового клоуна. Подполковник нехотя встает, поправляя петельки подтяжек штанов и шкрябая солидное брюшко.
- Ну что стоишь, как манекен? - бурчит Джон, хлопая по карманам кителя. Где эти сигареты? Если не закурить, нервы точно взорвутся.
- Боюсь это срочно, сэр, - так же невозмутимо рапортует молодой сержант. - Из штаба бригады.
Мэтью делает шаг вперед, передавая запечатанный конверт. Глядя на послание и разглаживая непослушные кучери, Джон пытается включить мозги. Или он все еще спит или кто-то делает из него дурака. Быть на совещании, выслушивая горы ерунды и спустя два часа получить... что?
- Дай закурить, - сглаживая тон, говорит подполковник, обшарив все закоулки карманов. - Ах! Будь ты проклят. Когда ты уже курить начнешь, чертов святоша. Прочь с глаз моих, Мэтью. Хотя нет, стой.
Повозившись со спичками, Браун зажигает лампу. Комната вмиг наполняется запахом керосина, давая крохи света. Освещенное, обиталище офицера предстает в скромном виде. Шашка небрежно висит рядом с кителем, накинутые на спинку стула. Один сапог у кровати, второй неизвестно где. Тумбочка завалена кипой рапортов и еще каких-то бумаг.
Джон рывком вскрывает пакет, погружаясь в чтение.
- Сделать вам кофе, сэр? - мастер сержант как всегда до тошноты рад стараться.
- Заткнись, Мэтью, - резче обычного обрывает Браун, так что,наконец, надоедливый юнец вздрагивает. - Немедленно разбуди майора Филипса. И весь личный состав. Батальон на ноги. Живо.
Пока сержант, чуть не впечатавшись в дверной косяк, бежит выполнять приказ, Браун находит сигареты. Пытаясь всунуть ногу в сапог, чувствует прикосновение металла портсигара. С удовольствием затянувшись, подполковник погружается в раздумья. В срочной проверке боеготовности нет ничего необычного. Даже, наоборот, в последние месяцы бригаду гоняют нещадно, будто в старые годы муштры и розг. Но о таких вещах принято предупреждать заранее, особенно если речь о маневрах в масштабах целой дивизии. Или у Джона паранойя или его крупно пытаются подставить.
- Джон?
В кабинет входит, пошатываясь, начальник штаба. Прислонившись о косяк и улыбаясь, майор размашисто салютует. До подполковника доносится легкий запах бренди. Майор Абрам Филипс. Довольно молод, тридцать лет не возраст для такой должности. Высок, подтянут, даже атлетичен , не сходящая с уст улыбка с ровными белоснежными зубами. Коротко стрижен, редкие волосы охвачивают лицо бакенбардами и усами. Несомненно, Абраму больше подходит образ лихого гусара, нежели артиллериста.
- У тебя полчаса привести себя в порядок, - подполковник одевает второй сапог, обнаруженный в углу. - К четырем часам утра все батареи должны быть на позиции.
Майор мутно всматривается в лежащую на столе карту. Штаб подробно указывает не только заданный квадрат, но и маршрут. Водя пальцем по черточкам и пометкам, Абрам что-то неразборчиво бурчит, шевеля губами.
- Не простая задачка, - слава Богу, Филипс не успел с вечера натрескаться и,кажется, способен мыслить. - Пойду, прослежу, что бы собирались поживее.
Докурив, подполковник так же торопится вниз.
В боксах батальона вовсю идет работа. Сонные, волочащие ноги солдаты под крики сержантов и старшин срывают тенты с пушек. Джон любовно проводит рукой по стволу. Хорошие орудия, можно сказать новенькие. Браун посмеивается, вспоминая, как в его молодые годы приходилось заряжать пушки с дула, откатывающиеся назад после каждого выстрела. Технический прогресс идет вперед, сперва магия, а совсем скоро и кавалерийская лава с шашками наголо уйдут в небытие.
- Доброе утро, сэр! - подполковнику салютует военный ветврач.
В белом халате поверх полевого камуфляжа, сгорбленный, шаркающий левой ногой старичок как всегда улыбчив с печальными глазами. Ветеринар только отходит от стойбища лошадей.
- Как наши красавицы? - Браун хлопает по могучей спине пегого тяжеловеса.
- Здоровы, - заверяет старик, - они справятся.
Технический прогресс может и несется вперед, но человечество не всегда успевает вдогонку. Батареи все еще по старинке волокут на повозках, запряженными лошадьми. И в это в эпоху, где в небе паладины верхом на грифонах уступили место самолетам, а на земле вместо рыцарей танки и бронемашины. На весь батальон два грузовика.
- Доброе утро, мальчики, - Джон подходит к группе солдат, вертящихся у машин. - Что тут у вас?
Старые и затасканные грузовики, при движении похожи на переваливающегося с ноги на ногу пьяного симерийского медведя. Но на удивление ездят.
Подполковник задумывается. Он бывал на сотнях таких маневрах - бойцов выгонят на полигон и будут любить нервы двадцать четыре часа в сутки. Постреляют пушки в лучшем случае пару раз в финальный день. Тогда соберется много дышащих на ладан генералов с неизменными треуголками, будет море огня и шума. Но остальное время солдатам предстоит коротать ночи в открытом поле.
- Позаботьтесь о полевой кухне, - решает Браун, - ящики по повозкам раскидаем.
- Есть, сэр! - салютует капрал.
Сборы продолжаются. Джон стоит, переминаясь с носков на каблуки. В который раз щелкает карманными часами - уже полчаса прошло.
- Нервничаешь? - к нему подходит начальник штаба. При параде, с саблей и револьвером на поясе. Майор все это время как белка в колесе, контролируя процесс как дирижер. - Не переживай, успеем.
Вскоре колона выстраивается для марша. Сам подполковник карабкается на штабной джип. Не в его годы щеголять верхом на лихом коне, так что Джон позволяет себе с удовольствием откинуться на кожаное сиденье.
- Поехали? - Абрам занимает место у прикрепленной станины с пулеметом Максима.
- Трогаем.
Колона бодро начинает движение, гремя колесами и копытами по дороге. Оглядываясь, подполковник довольно улыбается. Все движутся со светомаскировкой, идеально сохраняя дистанцию. Никто не вырывается вперед и не отстает. Люди хорошо обучены и (тьфу-тьфу) в случае чего, не подведут.
Из вереницы повозок и машин бодро выезжают вперед группа велосипедистов с короткими карабинами за плечами. Многие используют кавалерию для разведки, но своих орлов Джон пересаживает на горные велосипеды. Легкие, такие, что можно в случае чего переносить на руках и с хорошей проходимостью.
- Гром! Гром! - оживает радиостанция, встроенная в вездеход. - Я Ласточка, как слышишь меня? Прием.
Браун вертит головой, ища силуэт в небе. Вот он. Небольшой, вернее будет сказать крохотный самолет-разведчик. Практически бесшумный, сейчас и видно его лишь набирающего высоту. Похоже, учения предстоят на высшем уровне, раз в небе корректировщик.
Подполковник тянется к тангенте.
- Ласточка, я Гром. На приеме, - рапортует он и, усмехнувшись, добавляет не по уставу. - У нас ангелы на плечах?
- Бог хранит нас, - смеется в ответ молодой пилот, прежде чем скрыться в ночной темноте.
В скором времени удобная магистраль сменяется бездорожьем. По заданному маршруту артиллерия обходит населенные пункты, петляя по полям и через посадки. Приходится трястись, считая кочки и камни.
Джип резко тормозит, качнув пассажиров. Джон смотрит на часы - полчетвертого. Бог и правда хранит их сегодня, успевают к сроку. Пока солдаты разгружают снаряды и разворачивают орудия, Браун изучает карту.
- Как-то близко мы к Симерийскому царству, - говорит он при приближении Абрама Филипса. - Если начнем стрелять близ их границ, монархисты могут воспринять это как провокацию.
Майор лишь смеется на замечание.
- А что они нам сделают? - отмахивается начальник штаба. - Думаю это и есть провокация. Парламент хочет поиграть мускулами перед царем и показать, кто тут главный. За нами сила, Джон, но об этом нужно регулярно напоминать.
Подполковник поднимает взгляд к горизонту. Вот она, Симерия, рядышком, горят огни приграничных форт-постов и поселений. Там сидит на троне, правя угнетенными и рабами один единственный тиран. В царстве не спокойно, авторитарный режим все туже завязывает невольничий узел на шее собственного народа.
Совсем недавно Готия вздрогнула от ужаса, узрев с уличных газет шокирующие фотографии. Журналисты, рискуя жизнью, открыли миру правду о Симерии. Черно-белый застывший мир с солдатами-падальщиками, попирающими безвинных и безоружных. Фото расстрелянных мирных демонстраций, лежащие прямо на улицах дети, горящие дома. "Кто вообще способен на такое?" - спрашивают готы. Только дьявол.
- Полагаешь это из-за инцидента в Ольхово? - спрашивает Джон, разглядывая черту, разделяющую цивилизацию и свободу от мира тирании.
- Все может быть, - неопределенно дергает щекой начальник штаба.
От созерцания сомнительных красот симерийской границы отрывает гул мотора. Появляется штабной джип с высокой антенной связи.
- Никак бригадный генерал пожаловал, - предполагает майор.
- Пошли, встретим его.
Подполковник с майором вытягиваются струной и козыряют.
- Здра..., - начинает было Джон.
Генерал-майор, лихо спрыгивая с открытой машины, машет рукой, обрывая приветствие. Для своих шестьдесят Ли Саммерс выглядит на ура. Цвета хаки форма с короткими рукавами обхватывает мускулистый торс, на боку висит довольно редкий магазинный пистолет. Лицо кирпичом, гладко выбрито, на голове каска.
Но это не все. Поодаль от машины застывает мужчина, скрытый в темени, так что не удается разглядеть лицо. Зато четко видна черная форма с белым ремнем и портупеей. Республиканская Служба Безопасности. А эти что тут забыли?
- Пушки готовы? - вместо долгого вступления говорит Ли, возвышающийся на голову над тучным подполковником. - Хорошо. Вот координаты. Первый залп в четыре ноль-ноль.
Джон бросает обеспокоенный взгляд в сторону эсбэшника. Безопасник стоит зловещей молчаливой фигурой, лишь тлеет крохотный фитилек сигареты. Подполковник опускает глаза к клочку бумаги с цифрами и сердце замирает.
- Значит время пришло, генерал, - тихо говорит он.
Браун встречается взглядами с Саммерсом, тот коротко кивает и позволяет себе ухмыльнуться уголком губ. Подполковник с десяток раз на собраниях рассматривал карты и знает координаты на зубок. Мало кому известное название симерийской крепости Ника все чаще звучало в отчетах и совещаниях вместе со снимками аэрофотосъемок. Но никто, до сего момента, не воспринимал в серьез.
Браун поворачивается к майору и по лицу комбата тот все понимает. Абрам яростно трясет головой.
- Нет, - шокировав командира выдает майор, глядя смело и с вызовом.
- Не дури, майор, - подполковник идет пятнами, озираясь вокруг и боясь привлечь внимание застывших у орудий солдат. - Это приказ.
Филипс только смеется.
- Приказ? - он резко прерывает веселье, с неприязнью смотря на Джона. - Этот приказ развязывает войну.
- Пускай так, - не сдается, принимает данность Браун. - на то мы и солдаты. Или ты не хочешь прекратить те ужасы, что творит правительство Симерии?
- Я пошел в армию защитить свой дом, а не рушить чужой. С чего мне вообще верить им? - кивок на безопасника. - Ты не задумывался, что все рассказы о Симерии могут оказаться ложью?
Подполковник тянется к кобуре с пистолетом. Но что-то мелькает в глазах майора. Джон понимает, он застрелит начальника штаба на месте, однако тот и бровью не поведет.
- Поступай как знаешь, - спокойно говорит Абрам, отстегивая саблю от пояса и бросая под ноги Брауну, - я в этом участвовать не собираюсь.
Не дожидаясь реакции, Филипс отходит, садясь вдали на артиллерийский ящик. Позади слышны крики срывающегося на канониров подполковника, но майор не слушает. Приказы передаются по инстанциям и отлаженная военная машина приходит в движение.
- Первое орудие готово!
- Второе орудие готово!
Утро, такое прекрасное, пахнущее росой, поющее хором кузнечиков изуродовано лязгом пушечных затворов и ором команд. Солдаты бодро бросаются вскрывать ящики, изымая килограммы смерти, что еще мгновение обрушаться на спящую страну.
- По моей команде!
Ревут взбесившимся медведем двигатели заблаговременно укрытых в кустарниках машин. Один за другим выкатываются едва видные за утренней мглой силуэты танков. Облепившая их пехота свистит и размахивает руками, потрясают оружием.
- Задайте им жару парни! - кричит пехота пушкарям.
Вслед за танковыми колонами старается не отставать кавалерия, где-то наверняка на марше топчется и пехота. Полк раскрывается во всю мощь, не просто так армию Готию сравнивают с паровым катком.
Абрам достает с внутреннего кармана плоскую фляжку, на долго присосавшись к выпивке.
"Глупцы, - думает он с сожалением , глядя за рвением подопечных, - они еще не знают, что живут лишь сейчас. А завтра уже никогда не настанет"
Филипс уже слышит приближающиеся шаги эсбэшников и в последние мгновения старается запомнить вкус воздуха и красоту неба. Разумеется никому ничего майор не докажет и уж тем более не изменит ход истории. Все давно решено скрюченными ветхими сэрами в высоких цилиндрах и изящных смокингах. Но пусть так, свои руки марать начальник штаба не намерен.
"Мы будет прокляты за этот день", - думает он, с тоской глядя на разворачивающиеся стволы пушек.
Двадцатого июня, ровно в четыре утра огненный вал накрывает приграничные крепости Симерийского царства. Так начинается ужасная война, потрясшая само небо.