Мы спим, и наше тело - это якорь, душой заброшенный в подводный сумрак жизни.

Хуан Рамон Хименес

Юлиус Гон не знал, чем привлёк его внимание этот представитель модели ХП4, ничем не отличимый от других таких же, свежесобранных и даже не подготовленных ещё к отправке заказчикам. Разве что солнце мазнуло лучом сквозь пыльное окно как раз когда человек поравнялся с ХП, или уровень скуки Юлиуса в тот момент достиг критичного уровня...

Но вернее всего было бы сказать, что ничем: случайная флуктуация в активности случайных нейронов, повлёкшая за собой не менее случайную цепь последствий. ХП4-25679275648 просто подвернулся человеку под руку. А если бы в дело и вмешалось нечто большее, нежели обыкновенное проявление хаоса, Юлиусу Гону никогда бы не пришло в голову гадать, как именно он выбирает свои жертвы.

Целыми днями из года в год он видел бесконечные шеренги машин. Наматывал километры по цехам и складам с одной лишь целью убедиться, что роботы-рабочие исправно выполняют свой долг. Но и эта скромная цель - бессовестное преувеличение, ведь единственный, за кем Юлиусу действительно надлежало присматривать, был робот, контролирующий других роботов. Своим существованием Юлиус Гон отвечал на вопрос, кто смотрит за смотрящим.

Роботы-надсмотрщики выходили из строя не часто. А если уж совсем честно, на памяти Юлиуса этого не случалось вообще. Чем дольше он работал, тем сильнее его одолевало желание засунуть проклятый механизм под пресс или отвинтить ему что-нибудь жизненно важное просто для того, чтобы придать смысла собственному бытию. Но поломку робота стали бы расследовать, а Юлиус слишком привык к своему монотонному существованию, чтобы решиться подвергнуть его реальной угрозе, поэтому единственная радость, которую он позволял себе - это оставлять отметины на безмолвных "Хозяевах Поля".

Итак, проходя мимо ХП4-25679275648, Юлиус Гон ловким движением выудил из кармана сувенирный ржавый гвоздь и провёл по нижней поверхности бокового ребра ХП4 жирную царапину. Неприятный тоскливый звук, казалось, рвал на части опостылевшую ткань бытия. Испытывая чувство, похожее на что-то из давно умершего детства, он пошёл дальше и почти забыл о содеянном, но в последующие дни, оказываясь рядом с помеченной машиной, посматривал на неё с удовлетворением, словно бы говорившим:

- Я знаю, что я сделал с тобой.

Иногда он даже посмеивался.

Не знал Юлиус Гон и того, что вещь получает шанс обрести душу в момент, когда её выделяет из толпы таких же вещей некто, душой уже наделённый. Он бы жёстко посмеялся над любым, посмевшим намекнуть на нечто подобное, и отчасти был бы прав. Потому что нельзя создать душу никакими царапинами или плевками.

Не произошло этого и с ХП4-25679275648. Юлиус Гон всего лишь дал ему первый толчок.

Вторым был Деррек Уилбой, юнга на транспортном судне. В свободные часы Деррек сочинял стихи, чего очень стыдился. Он прятался от случайных свидетелей в грузовом трюме, привалившись костлявым плечом к контейнеру с ХП4-25679275648. Нарисовав на стенке контейнера рожицу, Деррек делился с ней плодами своего одиночества.

Рожица конечно же была всего лишь рожицей, но если бы ХП4-25679275648 умел думать и воображать, он бы наверняка вообразил, что именно к нему Деррек Уилбой обращает пламенные речи.

- Душа моя!.. - с чувством взывал Деррек Уилбой, и нечто за стенкой контейнера все более близилось к тому, что мы называем "жить". - Ты только будь - мне проще станет жить вдали, ничем покой твой не нарушив. О, как жестоко учишь ты любить!.. Надежды голос все слабей и глуше...

Стихи были посредственными, если не сказать более, но ХП4-25679275648 не знал об этом, да и не захотел бы знать.

Вместе с Дерреком в жизни ХП4 как-то сам собой возник Франс Анатолий. Его можно считать вторым с половиной, потому что он был котом.

Франсу Анатолию очень нравился Деррек Уилбой и его стихи. Или, может быть, наоборот. Как бы то ни было, Франс Анатолий с завидным постоянством навещал место у контейнера, где юнга высиживал свою музу, и после ритуального обнюхивания и обтирания по-кошачьи помечал территорию. У кота был улучшенный, модифицированный генотип, поэтому запах настиг юного поэта не сразу, но к концу полёта тот появлялся уже не столь часто и читал не с тем запалом...

Себ Дангстрем вошёл в жизнь ХП4-25679275648 третьим. Он заведовал парком машин, что обслуживал поля УК-81, планеты со скромным населением и не менее скромным местом в скрижалях. Здесь возделывали рапс-МГ354 для нужд многих миров. Органическое топливо давно сдало свои позиции, но всё ещё требовалось человечеству в больших количествах. Не всем же летать по струнам вселенной, подпитываясь её неслышными нотами...

Себ Дангстрем происходил из семьи, чьей священной традицией оказалась тяга к суевериям. И надо ж был так случиться, что ХП4-25679275648 сгрузили на поверхность планеты под самым несчастливым из номеров.

Мрачно сплюнув и добавив нехорошее слово, Себ Дангстрем нарисовал на борту ХП жирный чёрный крест и отправил на прикол. В то время как остальные "хозяева поля" бороздили день за днём бесконечные жёлтые посевы, ХП4-25679275648 медленно врастал в землю, а солнце рисовало вокруг него тенью. Иногда он чувствовал на себе недобрый взгляд Себа Дангстрема. Но не слишком часто.

Однажды Себ Дангстрем куда-то исчез и вместо него появился Ким Слейтер - он-то и стал четвертым. Описав вокруг ХП4-25679275648 несколько кругов, Ким Слейтер поцокал языком, велел откопать машину, почистить и отправить на проверку.

Так ХП попал в руки Элис Боттом - девушки хоть и наделённой техническим складом ума, но нежной и чуткой. Она провела полное исследование всех систем ХП, исправила те, что оказались не в порядке, и даже закрасила чёрный крест. Теперь на его месте появился светлый неровный круг с глазами и залихватской улыбкой, почти такой же, что украшал контейнер, которому изливал поэтические чувства юный Уилбой.

Элис Боттом то нежно ворковала что-то своему подопечному, то грязно высказывалась в адрес Себа Дангстрема, кто он такой, как был неправ и что за это с ним следует сделать. Она наделяла индивидуальностью все механизмы, с которыми сталкивалась, но не все могли её воспринять. Хрупким росткам нужна хорошая почва.

Прямо из заботливых рук Элис ХП4-25679275648 отправился нести трудовую вахту. Наверное, это было хорошо. Он наконец-то исполнял то, для чего был рождён, и в том куда больше толка, чем стоять на обочине, пока небо наворачивает вокруг бесконечные круги.

День за днём ХП4-25679275648 скользил над бескрайним золотым полем, над ним был столь же бескрайний небосвод и повсюду, со всех сторон, - бескрайнее время.

Время то ли замерло здесь, то ли сжалось в точку. Осталось только одно измерение - существование, наполненное глубинным спокойствием. И в этом была какая-то непостижимая лёгкость.

Путь ХП всегда тёк за солнцем, но солнце всякий раз оказывалось быстрее и успевало убежать, оставляя ХП возвращаться назад в темноте, с тем, чтобы поутру начать все сначала (и в том тоже была своя прелесть). Но ещё раньше появлялся край поля и где-то внутри той сущности, что зародилась в ХП, начинало всплывать чувство, похожее на мысль. Удалось бы ему и дальше следовать за солнцем, если бы не этот край? И есть ли на свете конец золотым волнам рапса-МГ354 или они везде и всегда?

В любом случае, ХП4-25679275648 был счастлив, если здесь уместно это слишком человеческое слово. Он уже умел чувствовать жизнь, но ещё не умел находить у неё изъяны, и его существование слилось в одно с жёлто-голубым пространством, наполнявшим бытие единственным доступным смыслом.

Пока однажды весь этот смысл не оказался под угрозой. Бог весть, как ХП узнал об этом, он просто почувствовал нечто. Благодаря Себу Дангстрему, вынудившему его к долгому простою, ХП4-25679275648 знал, что жизнь может меняться, что тому, что есть сейчас, может прийти конец и тогда появится другое "сейчас".

Другое "сейчас" пришло с человеком по имени Гарри Тэйлор и пришло не только к ХП. По новому законодательству планета УК-81 попадала в Список: по каким-то неведомым причинам учёные умы на далёкой прародине отнесли этот ничем не примечательный мирок к "потенциально экологически ценным". УК-81 собирались вернуть в естественное состояние. А это значило - никаких плантаций из завозного генетического материала. То, что этот материал давно смешался с местным, никого не волновало.

Гарри Тэйлор проводил первичную инспекцию. Ему же предстояло руководить сворачиванием предприятий и вывозом оборудования на новые места. В ознакомительной экскурсии приезжего чиновника сопровождали пилот и Акамо Катаморо. Последний занимал ныне должность Себа Дангстрема и в силу личной философии был одним из немногих на планете, кто не предавался скорби.

Гарри Тэйлор рассматривал монотонно тянущиеся до края плато поля и парящих над ними "хозяев полей" и приходил во все более мрачное расположение духа. Работа предстояла рутинная, не сулящая ничего интересного. И даже для глаза никакого отдохновения: тысячи километров рапса здесь и столько же ещё какой-то модифицированной дряни в другом полушарии. Тоска.

Поэтому и вид ХП4 с намалёванном на борту огромным кривым смайлом вызвал у него лишь чувство досады. Ему даже показалось, что от ХП исходят волны ответной неприязни. Гарри списал это иррациональное чувство на дурное настроение и отвернулся.

- Устаёте, должно быть, от такого однообразного пейзажа? - спросил он.

- Свет всегда падает по-разному, - пожал плечами Акамо Катаморо.

Гарри бросил на него косой взгляд и промолчал. Лицо у смотрителя машин было плоским и неподвижным, как поле внизу. Гарри Тэйлор подумал даже, что всё на этой планете соответствует друг другу и несёт какой-то скрытый смысл. Он обернулся в сторону ХП с рожицей, но тот уже скрылся за горизонтом.

Текущий урожай придётся собрать, мрачно думал Гарри, возвращаясь затемно к передвижной базе. Что автоматически отодвигает окончание работ на продолжительное время. С другой стороны, можно пока составить реестр и без спешки распределить оборудование по другим планетам. Заприметив поодаль ХП со смайлом, он злорадно решил, что сошлёт его в самое "интересное" место, и тут же устыдился этой нелепой мысли...

Мимолётная встреча с Гарри Тэйлором оказалась последней каплей, которой ХП4-25679275648 не доставало для осознания себя. Таким образом Гарри, не ведая того, сделался важным человеком в жизни ХП. И последним.

Вместе с этим человеком среди солнечных полей появился страх. Наверное можно сказать, что в ХП4-25679275648 стало слишком много человеческого, чтобы позволять себе просто быть и быть счастливым. По примеру существ, породивших его, ХП свёл смысл своего бытия к чётким рамкам, и их потеря казалась хуже смерти.

Присутствие Гарри Тэйлора обещало положить конец всему, а ХП так и не узнал, что лежит за краем и можно ли догнать солнце. Каждый вечер он ощущал присутствие чужого человека где-то рядом и всё больше выпадал из гармонии жизни, глубинное спокойствие больше не сопровождало его, оставив после себя тоску и чувство потери...

Тоска привела его к краю поля, а чувство потери - к сбою в программе.

Гарри Тэйлор и сам не мог объяснить, зачем ему понадобилось отправляться смотреть на упавший с обрыва ХП. Он стоял на краю ущелья, глядя на обломки далеко внизу, и никак не мог ухватить за хвост какую-то ускользающую, но настойчивую мысль.

Акамо Катаморо застыл рядом с таким же неподвижным лицом, как обычно, и такой же безмолвный. И конец, и начало - всё одно. И оба слишком обыденны, чтобы их комментировать. И где-то в их глубине - непостижимая лёгкость.

Гарри Тэйлор наконец произнёс:

- Когда уйду - забудешь обо мне ещё скорей, чем я забвенья стою. Но мне не жаль.

Акамо Катаморо повернул к нему лицо. Гарри не был уверен, что это означает вопрос, но на всякий случай пояснил:

- Деррек Уилбой. Поэт. Давно умер.

Акамо Катаморо молча кивнул. Обломки ХП4-25679275648 подмигивали снизу отблесками уходящего солнца. И в этом было умиротворение, какой-то глубинный покой.