Рихтер. 1. Калейдоскоп

Пролог.

В детстве мне казалось, что самое интересное дело -- путешествовать.

У моего деда был загородный дом на острове, посреди реки, добраться до которого можно было только на лодке: уютное место, пахнущее водой, рыбой, ивами и костром. Я любил это место больше всего на свете: там можно было плавать от рассвета и до ночи, есть смородину и малину с куста и слушать как поют в сумерках лягушки.

В гостиной, в углу, стоял сундук, где дед хранил старые журналы и книги. Читал он их редко -- не было времени. Утром мы выходили на рыбалку, отплывали на лодке подальше от острова и садились с удочками. Потом занимались огородом. Потом он учил меня плавать, плести сети, вытачивать фигурки из мягкого дерева, свистеть, ходить на руках, чинить мотор на лодке, варить уху, лазать по деревьям и настраивать старый шипящий радиоприемник. В общем, деду было не до макулатуры, лежащей, на случай скуки, в его старом сундуке.

До сундука однажды добрался я.

Там, среди прочих, затесалось несколько географических журналов, с фотографиями далеких мест и людей. Вулканы Индонезии соседствовали с фотографиями перуанских индейцев, льды Антарктиды с песками Сахары, храмы Таиланда с небоскребами Чикаго. В то лето я напрочь заболел страшной, неизлечимой болезнью -- жаждой увидеть мир. Услышать, попробовать на вкус, понюхать, окунуться в него с головой и вынырнуть, полным ощущений.

Когда-нибудь, подумал я тогда, когда я стану взрослым, то смогу увидеть все это.

А пока я закрывал глаза и перед моими глазами становились разрушенные храмы Камбоджи и каменные мостовые Праги, лондонские двухэтажные автобусы и пыльные дороги Мексики, амазонские розовые дельфины и красочные базары Истанбула...

Калейдоскоп.

Восемь утра.

-- Двойной эспрессо без сахара и молока, пожалуйста.

Вечно усталый офисный клерк, пиджак, рубашка, круги под глазами, новый телефон. Приходит в кофейню каждое буднее утро, пьет свой двойной эспрессо, сидит с телефона в интернете. Ездит на синем форде, паркуется возле двери, мешая другим посетителям. Хорошо, что приезжает рано и уходит быстро, едва допив свой кофе. Чаевых не оставляет, ничего другого не берет.

Я отношу за столик поднос с маленькой чашечкой доппио. Мне эспрессо нравится, я и сам люблю его таким -- горьким, крепким, пробуждающим.

Восемь пятнадцать.

-- Привет, мне чашку американо на вынос.

Две косицы, очки, рюкзак со Снуппи, джинсы с карманами, клетчатая рубашка. Через плечо перекинута недорогая зеркалка. Журфак, второй курс, живет в кэмпусе, соседка -- первая красавица курса, зато Мари лучше пишет.

-- Привет. Как дела?

-- Отлично. Меня взяли внештатником, представляешь?

Улыбаюсь, а сам в этом время наливаю горячую воду в стаканчик. Сверху, потом, долью обжигающий эспрессо. Это шведский способ, не классический, но мне он нравится больше. Кофе так становится мягче, даже как-то бархатистей.

Две ложки сахара, как Мари любит, и, в подарок, свежая меренга из утреннего привоза.

-- Хорошего дня, папарацци.

-- Хорошего дня!

Восемь двадцать пять.

-- Два капучино, пожалуйста.

Пара. Лет под тридцать пять, явно северяне. Белокожие, светловолосые, в одинаковых толстовках и удобной обуви, явно путешественники. Припарковали рядом со входом велосипеды, поставили на пол у столика рюкзаки.

-- Может быть, хотите позавтракать? - уточняю я. Девушка оценивающе пробегает глазами по доске с утренним меню.

-- Да, пожалуй. Две яичницы с беконом.

-- И черничный пирог, - добавляет парень.

Я согласно киваю и они садятся.

На кухне Марта неторопливо взбивает тесто для дневных пирожков. Я передаю заказ и она молчаливо, как обычно, переключается на завтрак для клиентов.

Сам взбиваю молочную пену и готовлю кофе. Потом рисую на пенке первой чашки велосипедный руль, а на пенке второй -- колесо. Этчинг мне удается, это легче, чем рисовать узоры с помощью кувшина.

Потом, краем глаза, вижу, что туристы явно оценили мой рисунок. Они улыбаются, фотографируют чашки на телефон и радостно машут мне руками, а после завтрака уходят, оставляя хорошие чаевые.

Восемь сорок.

-- Латте, - коротко информирует меня стриженая брюнетка в деловом костюме. Не здоровается. Не говорит "пожалуйста".

Ее я раньше не видел, но пробую угадать. Дорогая одежда, кожаная обувь, маленькие часы на запястье. Бизнес-леди. Топ-менеджер компании, или совладелица бизнеса. Из тех, кто экономит время на вежливости и короткие разговоры "между делом".

Добавляю в латте немного черносмородинового сиропа, принюхиваюсь. Он пахнет детством.

-- Ваш латте, - наклоняюсь к столу, чтобы поставить поднос и вдруг краем глаза вижу фотографию в ее айпаде, отложенном в сторону: улыбающуюся рыжеволосую девочку лет пяти.

Бизнес-леди благодарно кивает. Я скрываюсь за стойкой, и наблюдаю за тем, как вкус черной смородины меняет ее лицо: в строгих неулыбчивых чертах вдруг проявляется что-то человеческое.

Латте-маккиато -- напиток, возвращающий людей в детство. Это даже не кофе, а молочный коктейль, сладкий, бодрящий, радостный. Немного игривый, даже. Сам я его пью редко, если честно.

Она допивает свой латте через пару минут и уходит. Я подхожу к столику, чтобы прибраться и вдруг вижу свернутую в самолет салфетку. На крыле самолета сидит нарисованная девочка и улыбается.

Девять часов утра.

В девять кофейня пустая. Через полчаса закончится первая лекция в университете и тогда тут будет шумно и многолюдно, а пока я успеваю сварить себе кофе в турке.

Я люблю этот процесс больше, чем работу с кофемашиной. Это почти медитация: помолоть вручную зерна, засыпать их в турку. Добавить пару бутонов гвоздики, кардамона, мускатного ореха. Пару ложек сахара, их я кладу сразу. Потом поставить на медленный огонь и ждать, вдыхая аромат.

На самом деле, этот ритуал -- один из самых прекрасных в моей работе. Люди приходят и уходят, заказывая, в основном, то, что знают -- простые рецепты, которые есть в любом месте. Им невдомек, что кофе может быть совсем, совсем другим. Что в жаркий летний полдень можно освежиться не фраппучино, а романо -- кофе со свежевыжатым соком лимона, что корица -- не единственная приправа для кофе, а кофе, сваренный с горошинами черного перца, может лечить простуду.

Марта выглядывает из кухни.

-- Сегодня с гвоздикой? - спрашивает она проницательно. Я улыбаюсь и протягиваю чашку.

-- Хочешь?

Марта шутливо отмахивается. Она не любитель кофе, она любитель стряпни. Мы с ней оба занимаемся тем, что нам нравится: она создает булочки-розы из сдобного теста, которые тают во рту, а я варю кофе, крепкий как нефть. Она большая, румяная, с крупным лицом и большими руками, а у меня темные волосы и загорелая кожа.

И горечь в глазах.

Одиннадцать ноль пять.

Набег студентов позади, я даже не считаю сколько их. Кофе на вынос, американо, эспрессо, капучино. Сфотографироваться на айфон, выложить в инстаграм, быстро проверить фейсбук...Девушки спорят о парнях и едят мартины булочки. Парни, конечно, говорят о компьютерах и автомобилях.

Быстрее допить кофе и доесть булочки, бежать скорее туда, в мир прохладных аудиторий и лекционных залов, умных слов и почти-взрослости. Они и кофе пьют так же на бегу, как и делают все остальное.

Уходят. И сразу же становится тихо и безлюдно. Марта высовывает голову из-за кухонной двери.

-- Тебе помочь?

Я пожимаю плечами. Справлюсь, не так уже все и долго сделать. Убрать со столов, положить забытый кем-то телефон в специальный ящик для забытых вещей у барной стойки, неторопливо вымыть посуду под мурлыканье Синатры по радио.

Половина двенадцатого.

-- Привет, найдется на меня время? - передо мной мой кузен Артур (кожаная куртка, в руках мотоциклетный шлем, огромный черный "Харли Дэвидсон" припаркован в пяти метрах от кофейни). У меня нет шансов отвязаться, Арт чертовски привязчив, а в зале, как назло, нет ни одного посетителя.

-- Угу. Кофе будешь?

-- Лучше чая, - кузен бесцеремонно заходит за стойку и ныряет на кухню, - Марта, а, Марта, а есть что-нибудь вкусное?

В этом весь Арт -- 22 года, 185 роста, 83 килограмма веса, половину из которого составляет нахальство.

-- Ну, и что тебе нужно? - спрашиваю я, когда он возвращается из кухни с тарелкой, полной бутербродов и чашкой чая.

-- Эм...я хотел устроить пикник на выходные...в старом дедовском доме. Ты не дашь мне ключи?

-- Нет, - отрезаю я.

-- Почему? - удивляется Арт. Я тоже вдруг удивляюсь собственной резкости. Дом стоит заброшенным уже много лет. Я каждое лето собираюсь поехать туда, хотя бы на несколько дней, но что-то непременно отвлекает. Почему бы кузену с его компанией, которая, несмотря на кожу, черные мотоциклы и длинные волосы, кажется мне довольно пристойной, не провести там какое-то время?

-- Ладно, - говорю я, - ключи у меня дома, в верхнем ящике комода в спальне, с брелком в виде компаса. Можешь забрать сегодня. На остров можно добраться на моторной лодке, лодочная станция находится...

-- Эй, я знаю, где лодочная станция, - перебивает меня брат, - дед и меня туда возил тоже.

В этих словах застарелая обида. Старик оставил мне летний дом на острове, квартиру в городе и немного денег, хвативших на открытие кофейни. Артуру и Катрине, другим его внукам, дед завещал книги, картины и что-то еще такое же. Я не вдавался в подробности, если честно.

-- Отлично, - подытоживаю я, - завези мне потом ключи, когда вернетесь, и постарайся не спалить дом.

-- Да, мой генерал, - кузен салютует мне своим адски-черным шлемом и вываливается на улицу.

Марта, бесшумно вышедшая из кухни, смотрит на меня с подозрением.

-- Не грустить ли ты задумал, дружок?

Я привычным жестом собираю тарелки и несу за стойку, там, где у меня мойка.

-- Даже и не собираюсь, - вру я, глядя ей в глаза.

Дальше, я время не считаю. Бариста -- не только человек, который готовит кофе, а моем случае -- это еще и человек, который решает все проблемы, возникающие в кафе. На кухне засорилась мойка или закончились в самый неожиданный момент сливки в холодильнике, или надо оплачивать счета за электричество -- разницы нет. Хорошо, что счета можно оплатить через интернет, а супермаркет находится в паре кварталов от нас. С мойкой пришлось повоевать, но это не было так уж сложно. До вечера был наплыв клиентов, после которого даже Марта, обычно предпочитающая не выходить из кухни, помогала мне убирать со столов и мыть посуду.

-- Завел бы ты себе помощника, - предлагает она перед уходом. Мы закрываемся в семь, но я остаюсь на подольше -- приготовить все на завтрашнее утро, немного побыть наедине с собой и выпить чашку чая -- от запаха кофе к вечеру начинает немного мутить.

-- Марта, ты же знаешь, что я этого не сделаю.

-- Предложить-то можно, - улыбается она, - До завтра, Стеф.

-- До завтра.

Я вешаю на дверь табличку "Закрыто" и начинаю приводить все в порядок. Протереть пыль, помыть полы -- все это занимает не так много времени и сил, хотя, наверное, Марта права. Мы давно уже перестали работать в убыток, как было сначала, и уже пора нанять хотя бы приходящую уборщицу, но я все никак не могу отпустить от себя этого место. Оно мое, только мое, плод пятилетних усилий, труда и бессонных ночей.

Я как раз домываю посуду, как слышу, что звонит колокольчик на входной двери.

Девушка. Возраст от двадцати до тридцати, такие и в сорок выглядят на двадцать пять, русые волосы, собранные в конский хвост, джинсы с карманами, удобные походные кроссовки, ветровка. И огромный рюкзак. Не студентка, явно.

-- Ой, - она оглядывает пустой зал, и понимает, - черт, я опоздала, да? Вы уже закрылись? В Tripadvisor было написано, что вы работаете до семи, но я сегодня потеряла счет времени.

-- В Tripadvisor? - удивляюсь я машинально, - Не знал, что о моей кофейне там написано.

-- Ну да, - она растерянно улыбается и достает из кармана телефон, - Вот, почитайте сами, последняя страница в браузере.

Семь пятнадцать вечера.

-- Ладно, - говорю я, откладывая последнюю отмытую до блеска чашку из-под капучино в лоток для сушки, - Присаживайтесь и делайте заказ. У меня еще осталось пять булочек, и любой кофе в неограниченном количестве.

Я ожидаю чего-нибудь банального, как обычно, но девушка, внимательно изучив экран своего смартфона, отвечает:

-- Я хотела бы попробовать кофе с имбирем и апельсином. Тут пишут, что это собственный рецепт владельца заведения. Это возможно?

-- Запросто, - хмыкаю я, - Но рецепт был украден мной из какого-то интернет-журнала, если честно. Варить буду в турке, так что придется подождать.

-- Да, конечно.

Пока я занимаюсь кофе, она сидит, уткнувшись в телефонный экран. Я, пользуясь случаем, изучаю ее лицо. Правильные черты, четко очерченные губы человека, который знает, что он хочет, немного усталые, но любопытные синие глаза, нос в веснушках, никакой косметики. Красивая. Не хорошенькая, а именно красивая. Пока любуюсь ее лицом, кофе чуть не закипает. Успеваю снять с плиты в последние секунды.

Через пару минут приношу ей поднос с кофе, булочками и своим чаем.

-- Вы не против, если я посижу рядом?

-- Что? Нет, конечно, - она лучезарно улыбается, - извините, если продлила ваш рабочий день. Завтра я шесть утра у меня самолет и я никак не смогла бы попасть к вам на завтрак. Кстати, я -- Лин. Вообще-то, Евангелина, но моя мать была явно не в себе, когда придумывала мне имя. Поэтому -- Лин.

-- Очень приятно, я -- Стефан.

Она берет свою чашку, принюхивается.

-- Боже, какой запах. Пожалуй, ради этого стоило бежать сюда к самому закрытию... Ммм, чудесно. Так вы и есть владелец этого места?

Я с некоторой гордостью оглядываю зал. Круглые столики, стеклянные двери, черно-белые фотографии в рамках (на всех снимках так или иначе присутствует кофе), мягкие кресла. Уютно, стильно и....как я люблю. Когда я купил это помещение, с его стен свисали обои в розочку и на потолок была привинчена одинокая лампочка. Выглядело это все устрашающе, особенно для только что закончившего школу подростка восемнадцати лет от роду.

-- Так и есть.

-- Круто. Я ужасно люблю кофе, понимаете. В каждом месте, куда приезжаю, ищу самую лучшую кофейню и иду туда. А тут у меня всего лишь одна ночь перед самолетом, а я уже начиталась об этом месте на сайте...в общем, ужасно здорово, что вы меня впустили. Кофе, кстати, великолепный.

-- Спасибо, - я теплею с каждой секундой. Нет, я знаю, что "Ароматерапия" - лучшее место в городе, а я -- лучший бариста, но всегда приятно слышать комплименты от человека, который заказывает кофе с имбирем и апельсином, - ээ...а куда вы летите?

Лин берет себе булочку, отпивает кофе и только потом начинает рассказывать.

-- Ну, вообще-то, у меня сложный маршрут. Сейчас лечу в Индию, сначала поеду в Варанаси, потом Непал, ровно через 2 недели у меня самолет в Бангкок, буду месяц путешествовать по стране, потом Индонезия: Бали и Ява -- по неделе на каждый остров.

-- А потом? - спрашиваю я вдохновленно.

-- А потом, домой, - заканчивает Лин без улыбки, - как бы мне того не хотелось. Двухмесячный отпуск -- и так довольно большая роскошь в наше время.

Я вдруг понимаю, что мозг отказывается вмещать это. Просто уехать: собрать рюкзак и полететь на другой конец света. Невероятно.

Я допиваю свой чай. Казалось бы, вот сейчас надо сказать, что пора закрываться, но заканчивать разговор с Лин не хочется.

-- Скажите, - осторожно начинаю я, - а какие у вас планы на вечер? Не то чтобы я навязываюсь, но чаем и кофе сыт не будешь, а тут неподалеку есть местечко...наверное, его тоже скоро занесут во все туристические справочники. Клянусь, больше не мучать вас разговорами.

Она усмехается.

-- Вы не мучаете. Вообще, я собиралась на последний автобус и ночевать в аэропорту, чтобы не тратиться на жилье и такси. Рюкзачники, знаете ли, прижимисты.

-- Я могу отвезти вас на машине, и это будет совершенно бесплатно, - тут я краснею, - только не думайте обо мне, что я -- маньяк и каждую свою клиентку веду ужинать и кататься на моей суперкрутой тачке. Особенно, учитывая, что эту развалюху давно пора на свалку.

-- А вы умеете уговаривать, Стефан. И давайте уже на "ты".

Восемь ноль-ноль вечера.

Мы пьем белое вино и едим жаркое. Жаркое вкусное, вино неплохое, музыканты еще только настраиваются, но уже через минут десять начнут играть. В общем, вечер складывается куда лучше, чем обычно. Как правило, я прихожу домой, перекусываю и сажусь за компьютер -- небольшая доза социальных сетей, чуть-чуть работы и пару пасьянсов на закуску. А сегодня, напротив сидит красивая девушка и мы с ней говорим обо всем на свете.

-- А почему кофейня? - спрашивает она меня.

-- О, это сложный вопрос. Мне было семнадцать, когда умер мой дед. Родители развелись давным-давным, и жил я по-большей части с ним. В общем, дед умер, я закончил школу и должен был выбирать что будет со мной дальше. У меня было не то чтобы много вариантов: колледж, или университет, или, может быть, армия, но я не захотел учиться и решил начать свое дело.

-- В семнадцать лет? Ты сумасшедший.

-- Да, мне все тогда это говорили! А я вбил себе в голову, что хочу работать только на себя. До этого, в каникулы, я подрабатывал в одной кофеенке официантом, так что знал всю эту кухню изнутри. Дед оставил мне денег, не очень много, но на открытие хватило. Первые полгода я держался только на собственном упрямстве: я же по сути, ничего не понимал в бизнесе, в рекламе, маркетинге, работал себе в убыток, а потом вдруг потихоньку все наладилось. Ну, Марта еще здорово помогла.

-- О, а кто такая Марта? Твоя девушка?

-- Что? Нет, конечно, - меня веселит этот вопрос, - Марта -- последняя дедовская...эээ...гм...пассия. Ну то есть, как, он пытался за ней ухаживать, но ему-то уже было почти семьдесят, а ей тогда чуть за сорок. Короче говоря, она однажды пришла и спросила не заколебался ли я вставать в шесть утра и ложиться в полночь. А я как раз был на грани срыва.

-- О да, если бы я спала по шесть часов в сутки, я бы точно начала убивать, - признается Лин.

-- Ага, - поддакиваю я, стараясь не вспоминать, как начал рыдать прямо на глазах у пришедшей в кофейню Марты. Мне было так отчаянно плохо, я настолько устал от постоянно борьбы, от звонков родителей, которые интересовались, долго ли я еще намерен заниматься фигней, от подколок Арта, от одиночества и бессилия, что почти сдался. А она взяла, да и вытащила меня, заставляя больше есть и спать и взяв на себя часть обязанностей по кофейне. - В общем, без Марты было бы плохо. А ты чем занимаешься?

-- Я -- скучный офисный работник, - кривится она, - в свободное время пытаюсь фотографировать, но получается не особо. Хочу когда-нибудь стать профессиональным фотографом. Буду практиковаться в поездке, во всяком случае.

Я уважительно ее оглядываю. Фотография интересовала и меня тоже, но на нее категорически не находилось ни времени, ни -- порой- сил.

-- Здорово, - говорю я, - буду рад увидеть твои снимки, потом, когда ты вернешься.

-- А я буду рада, если ты их увидишь, - отвечает она и мне становится тепло на душе.

Десять вечера.

Мы выходим из ресторана на улицу. Уже стемнело, стало прохладней, зажглись фонари.

-- Лин...понимаю, что сейчас это прозвучит двусмысленно, но...если хочешь, можешь переночевать у меня. Я не буду приставать, честное слово. Скамейки в аэропорту, наверное, не слишком удобные.

Она молча берет меня за руку. Мы идем в кофейню, где она оставила рюкзак.

-- Ну так что?

Лин вздыхает.

-- Стефан, это очень мило с твоей стороны, но я не хочу навязываться.

-- Ты не навязываешься. Я сам тебе это предложил.

-- Я знаю...но нет. Будет здорово, если ты отвезешь меня в аэропорт, - ее ладонь, такая мягкая и теплая, в моей ладони, успокаивает. Я не хочу анализировать почему она отказалась от моего приглашения, не хочу уговаривать, вообще не хочу говорить. Мне хорошо и так.

Мы забираем из кафе ее рюкзак и едем в аэропорт.

В машине играет Стинг, "Until"- одна из самых моих любимых песен, ветер в открытое окно ерошит мне волосы. Я смотрю на дорогу, а когда поворачиваюсь что-то сказать, вижу, что Лин уснула. Даже когда доезжаем до аэропорта, бужу ее не сразу, смотрю на лицо.

Когда люди спят, они другие. Иногда беззащитные, иногда не слишком-то красивые. Но ее лицо остается таким же, каким было: безмятежное спокойствие и легкое озорство, спрятанное где-то в уголке губ.

Интересно, почему стоит мне встретить такую девушку, она уезжает черт знает куда?

-- Эй, просыпайся, мы в аэропорту.

-- Что? Ммм...уже?

-- Да, уже где-то минут сорок, - улыбаюсь я, - не хотел будить тебя до регистрации на твой рейс, но решил, что все-таки можно проверить аэропортовые скамейки на мягкость.

-- Думаю, по сравнению с сиденьем твоей машины любая скамья будет эталоном удобства, - отшучивается она, - я отсидела себе всю...все ноги.

Полночь.

В нашем аэропорту я был всего один раз. Провожал мать, когда она уезжала после похорон деда. Тогда мне было не до чего, но сегодня я мог сесть спокойно и поглазеть по сторонам.

Даже ночью это место казалось наполненным жизнью. Люди ждали свои рейсы, работали кафе, магазины, что-то объявляли по громкой связи.

-- Я хочу посидеть с тобой до вылета. Все шесть часов.

Лин соглашается. Я сажусь на скамью (чертовски твердую, кстати), а она ложится головой мне на колени.

-- Почему ты вообще решила туда ехать? - спрашиваю я внезапно. Лин пожимает плечами:

-- Мне интересно. Представляешь, это совсем другой мир, другие запахи, лица, язык, люди. Совсем иная жизнь, Стефан, это же невероятно, что можно просто сесть в самолет и оказаться в другой жизни. Разве тебе не было бы интересно хотя бы на месяц быть не серьезным владельцем своей кофейни, а...бродягой? Пилигримом?

Я не могу ответить на ее вопрос. Это слишком сложно, выбирать между двумя мечтами. Никогда не получается однозначного ответа.

-- Не знаю. Мне кажется, что я не смогу быть путешественником. Вы же все такие из себя свободные, а я живу по четкому графику.

-- Да лааадно, - протягивает она, - большую часть времени я сижу в офисе и отвечаю на звонки клиентов. Но я хочу это изменить, понимаешь, я хочу осознавать то, что делаю. Понимаешь?

-- Конечно.

Она рассказывает про места, где была раньше. Про турецкую Каппадокию, с ее пещерами и взлетающими по утрам воздушными шарами. Про холодную тихую Норвегию, фьорды и скалы. Про заснеженные Альпы. Рассказывает так, что почти видишь все это перед своими глазами.

Потом показывает свои билеты на самолет. Сегодня, пятнадцатое октября, вылет в Дели. Тридцатого вылет из Катманду в Бангкок. На билетах имя "Евангелина Тиз". Я мысленно его повторяю, чтобы найти ее потом в Фейсбуке.

А потом она засыпает, а я сижу и караулю ее сон до четырех ночи. Мне не жалко. Мне хорошо и умиротворенно здесь, в аэропорту, глядя сквозь стеклянные стены на взлетающие и садящиеся самолеты.

Четыре пятнадцать.

Регистрация на рейс до Дели открыта. Мы стоим у регистрационной стойки и Лин получает посадочный талон.

-- Ну что ж, прекрасный бариста Стефан, вот все и заканчивается, - говорит она, у очереди в зеленый коридор, - Я очень-очень рада, что ты не ушел вчера с работы вовремя.

-- Я тоже рад. Очень-очень-очень. - Повинуясь внезапному порыву обнимаю ее и целую. Обычно, я так не делаю. Обычно, я вообще не влюбляюсь в девушек так сходу. Лин не отстраняется.

-- Спасибо, - серьезно говорит она, и уходит туда, дальше, куда мне нет ходу, не оглядываясь, а я остаюсь смотреть ей вслед.

Комментарии: 5, последний от 26/01/2014. © Copyright Рихтер (charlie.rih@yandex.ru) Размещен: 25/01/2014, изменен: 25/01/2014. 31k. Статистика. Глава: Проза Пять билетов до мечты
Аннотация: "В то лето я напрочь заболел страшной, неизлечимой болезнью - жаждой увидеть мир. Услышать, попробовать на вкус, понюхать, окунуться в него с головой и вынырнуть, полным ощущений. Когда-нибудь, подумал я тогда, когда я стану взрослым, то смогу увидеть все это. А пока я закрывал глаза и перед моими глазами становились разрушенные храмы Камбоджи и каменные мостовые Праги, лондонские двухэтажные автобусы и пыльные дороги Мексики, амазонские розовые дельфины и красочные базары Истанбула..."

Рихтер : другие произведения.

1. Калейдоскоп